Вэнс Джек Холбрук. Аластор-2262

   Глиннесу вспомнилось детство. Утренняя дымка над водами пролива, веселые вечерние часы, любование звездами. Вспомнились наилучшие друзья и их странноватые привычки, вспомнилось, как выглядит рабендарский лес – размытые контуры минасов, нависших над светло-коричневыми помандерами, будто усыпанная серебром зелень березовой листвы, темно-зеленые стройные каштаны. Припомнилось зыбкое марево, висевшее над водой и смягчавшее очертания далеких берегов. Вспомнился обветшалый отчий дом, и тут он обнаружил, какую глубокую тоску ощущает он по родным местам.
   Двумя месяцами позже, по истечении десяти лет службы он подал заявление об отставке и вернулся на Тралльон.

Глава 4

   Глиннес дал телеграмму домой о своем прибытии, однако когда он ступил на родную землю в Порт-Мэхьюле в Префектуре Стэйвен, там не оказалось никого из домашних, прибывших его встречать, что показалось ему несколько странным.
   Погрузив свой багаж на паром, сам он расположился на верхней палубе полюбоваться берегами, мимо которых проплывал паром. Какими беспечными и веселыми были его соплеменники в параях ярко-красного, синего, темно-желтого цвета! Собственная его полувоенная форма – черный френч и бежевые бриджи с концами штанин, засунутыми в высокие черные ботинки – казалась ему панцирем, стесняющим каждое его движение. Он, скорее всего, больше уже никогда не станет носить такую одежду!
   Паром вскоре пришвартовался у одного из причалов Уэлгена. В ноздри пахнуло восхитительным запахом, исходившим из расположенного неподалеку ларька, где торговали свежезажаренной рыбой. Глиннес сошел на берег и купил пакет с вареными тростниковыми стручками и длинный кусок жареного угря. На всякий случай глянул, нет ли здесь где-то Ширы, Глэя или Марчи, хотя почти не рассчитывал на то, что они могут тут оказаться. Внимание его привлекла группа чужестранцев, состоявшая из трех молодых мужчин в одинаковой, чем-то напоминавшей форменную, одежде – отлично пошитых комбинезонах, подпоясанных в талии – и отполированных до глянцевого блеска, тесно облегающих ступни башмаках и трех молодых женщин в сравнительно простых платьях из плотного белого полотна. Волосы и у мужчин, и у женщин были коротко пострижены, однако таким образом, что это нисколько не портило их лица. У всех шестерых на левом плече красовался небольшой медальон. Они прошли мимо Глиннеса совсем близко к нему, и только тогда он понял, что никакие они не иностранцы, а триллы… Студенты факультета схоластической метафизики какого-нибудь колледжа? Последователи новомодного религиозного культа? Любое из этих предположений могло оказаться верным, так как они несли книги и калькуляторы и, казалось, увлеченно о чем-то спорили. Глиннес присмотрелся к девушкам повнимательнее. Что-то в них было такое, на что он поначалу не обратил внимания. Им явно не доставало женственности, той женственности, которая должна была пробуждать естественный аппетит у мужчин. Девушки на Трилле обычно не очень-то заботятся о том, что на себя надеть, и удовлетворяются любой одеждой, которая первою подвернется под руку, нисколько не смущаясь тем, что она может оказаться мятой, запачканной или поношенной. Делают же нарядной свою одежду они тем, что украшают ее цветами. Эти же девушки выглядят не просто чистюлями, а прямо-таки помешанными на всем, что касается чистоты и аккуратности… Глиннес пожал плечами и вернулся на паром.
   Взяв курс на восток, паром теперь все больше и больше углублялся в самую сердцевину Шхер, проходя извилистыми рукавами, наполненными запахом стоячей воды и гниющих камышей, а временами – и острым зловонием, свидетельствующим о скоплении мерлингов. Вот впереди показался затон Рипил и скопление хижин, образующих поселок Зауркаш, пункт пересадки для Глиннеса. Паром здесь круто сворачивал на север, к деревушкам вдоль берегов острова Большой Воуль. Глиннес выгрузил свои чемоданы на пирс и на какое-то мгновение задержался, глядя на поселок. Главной его достопримечательностью был хассэйдный стадион со старыми обветшалыми трибунами, некогда база команды «Зауркашские Змеи». Почти по соседству располагалась таверна «Чудо-Линь», самая уютная среди трех зауркашских таверн. Глиннес прошел по причалу к павильону, где десятью годами раньше Мило Харрад давал напрокат лодки и заведовал речными такси.
   Не заприметив нигде Харрада, Глиннес обратился к незнакомому парню, вздремнувшему в тени.
   – Добрый день, дружище, – произнес Глиннес, и парень, проснувшись, поднял на Глиннеса исполненный некоторой укоризны взор. – Может быть, подбросите меня на остров Рабендари?
   – Куда вашей душе угодно. – Парень неторопливо осмотрел Глиннеса с головы до ног, затем, слегка пошатываясь из стороны в сторону, поднялся. – Вы ведь, если я не ошибаюсь, Глиннес Халден?
   – Совершенно верно. А вот вас я что-то не припоминаю.
   – Не стоит напрягать свою память. Я – племянник Харрада, выросший в Воалише. Меня зовут Харрад-младший, и, как мне кажется, так меня будут величать и всю оставшуюся жизнь. Я запомнил вас, когда вы выступали за «Змеев».
   – С тех пор прошло не так уж мало лет. У вас прекрасная память.
   – Я бы этого не сказал. Просто все Халдены были прирожденными хассэйдерами. Старик Харрад часто вспоминал Джата, лучшего из полузащитников, когда-либо выступавших в Зауркаше. Так, во всяком случае, говорил старина Мило. Тира же был чисто защитником, очень надежным, но медлительным. Насколько мне помнится, я не видел, чтобы он хоть раз исполнил чистый перескок.
   – Вполне справедливое суждение. – Глиннес снова обвел взглядом набережную. – Я рассчитывал, что здесь меня будет встречать или он сам, или еще один мой брат Глэй. Очевидно, сейчас они заняты каким-нибудь другим, более неотложным делом.
   Харрад-младший глянул на него как-то искоса, затем пожал плечами и подтянул к пирсу один из своих стройных бело-зеленых глиссеров. Глиннес погрузил в него чемоданы, и они взяли курс на восток, следуя изгибам рукава Меллиш.
   Харрад-младший прочистил горло.
   – Вы рассчитывали на то, что вас будет встречать Шира?
   – Естественно.
   – Значит вы ничего не слышали о Шире?
   – С ним что-то стряслось?
   – Он исчез.
   – Исчез? – Взгляд Глиннеса стал рассеянным, слегка отвисла нижняя челюсть. Каким образом?
   – Никто толком не знает. Скорее всего, попал на обеденный стол мерлингов. Так бывает с большинством исчезнувших.
   – Если только не уходят навестить друзей.^[9]
   – На два месяца? Шира был крепким бугаем, так мне говорили, но два месяца на одном только коче – это нечто совсем уже из ряда вон выходящее.
   – Мда, – уныло произнес Глиннес и отвернулся, чувствуя, как у него пропала всякая охота разговаривать. Джат исчез, Шира исчез – грустным получилось его возвращение домой. Проплывающие мимо пейзажи, теперь еще более знакомые, теперь ассоциирующиеся со множеством воспоминаний, только еще больше усугубляли охватившую его печаль. Вот глиссер промчался мимо острова Джези, острова, где тренировалась первая команда, в которой он выступал, команда «Молнии из Джези». Вот справа по борту мелькнул остров Кэлсион, где прелестная Лоэль Иссаам так и не поддалась на все его уговоры. Впоследствии она стала шейлой команды «Гаспарские Тритоны» и в конце концов, после своего посрамления, вышла замуж за лорда Клойза из Грэйве-Тэйбла, расположенного к северу от Шхер… Воспоминания переполнили его, теперь ему уже стало казаться очень странным, почему он вообще покинул Шхеры, а десять лет, проведенные в Гвардии, казались уже не более, как сном.
   Глиссер вошел в широкое русло Сивод, откуда уже было рукой подать до побережья Южного Океана. К югу, на расстоянии в милю, виднелся остров Ближний, а за ним, чуть побольше и повыше – Средний, а еще дальше, еще более широкий и высокий остров Дальний. Несмотря на легкую дымку над поверхностью воды, все три силуэта четко просматривались как три разные острова, хотя Дальний совсем уже смутно вырисовывался на фоне неба почти у самого горизонта.
   Оставив ведущее к океану русло к юго-западу, глиссер, не снижая скорости, вошел в идущий строго на восток узкий проток Атенри, где развесистые кроны войлочных деревьев смыкались друг с другом, образуя шатер над темной стоячей водой. Здесь запах мерлингов был особенно заметным, и как Харрад, так и Глиннес с повышенным вниманием следили за появлением кругов на воде. По причинам, лучше известным только им самим, мерлинги в огромных количествах собирались в протоке Атенри – то ли из-за плодов войлочных деревьев, которые были ядовитыми для людей, то ли из-за тени, которую давали их ветви, то ли из-за особого вкуса корней, разветвлявшихся под водой. Однако поверхность воды оставалась безмятежно спокойной. Если мерлинги и были где-то здесь поблизости, то предпочитали держаться поглубже в своих норах. Но вот глиссер выскочил на просторы озера Флейриш, и справа по борту показались пять островов, где был расположен старинный особняк лорда Таммаса Генсифера. А вскоре показался и сам лорд, вернее парусник на подводных крыльях, за румпелем которого восседал Таммас Генсифер, крепкий круглолицый мужчина лет на десять старше, чем Глиннес, с мощными плечами и грудью, но весьма худосочными ногами. Умело орудуя шкотами, он круто развернул парусник, вспенив поверхность воды, а затем подтянул парус, в следствие чего яхта легла на параллельный курс с глиссером Харрада, который к этому времени тоже притормозил. Потеряв скорость, яхта опустилась на поверхность воды и теперь медленно скользила рядом с глиссером.
   – Если я не ошибаюсь, то это молодой Глиннес Халден, вернувшийся после странствий среди звезд! – окликнул Глиннеса лорд Генсифер. – Добро пожаловать в родные Шхеры!
   Глиннес и Харрад дружно поднялись и почтительно поприветствовали лорда Генсифера в соответствии с его высоким достоинством.
   – Спасибо, – произнес Глиннес. – Я очень рад вернуться, в этом у меня нет никаких сомнений.
   – Нет нигде такого места, как Шхеры! И каковы ваши планы в отношении родового имения?
   Глиннес смутился.
   – Планы? Никаких особых… А разве должны быть у меня?
   – Я полагаю, что должны. Ведь, как-никак, но вы теперь сквайр Рабендари.
   Глиннес скосил взгляд через водный простор в сторону острова Рабендари.
   – Может быть, это и так, если Шира на самом деле умер. Я старше Глэя на час.
   – Да и жизненного опыта у вас гораздо больше, если хотите знать мое мнение… Мда. В этом вы сами убедитесь, не сомневаюсь. – Лорд Генсифер еще сильнее подобрал парус. – Как там насчет хассэйда? Вы, надеюсь, не против организации нового клуба. Мы-то так точно хотели бы иметь Халдена в составе команды.
   – Я пока что, лорд Генсифер, не в состоянии сказать что-нибудь определенное. То, что здесь произошло, настолько сбило меня с толку, что я вряд ли могу дать вам какой-нибудь вразумительный ответ.
   – Всему свое время. Свое время. – Лорд Генсифер установил парус под должным углом к ветру. Корпус яхты тотчас же приподнялся над поверхностью воды, стал на подводные крылья, и яхта на большой скорости устремилась к противоположному берегу озера.
   – Вот красотища! – с завистью воскликнул Харрад-младший. – Эту штуковину ему доставили с Иллюканта. Межпланетная транспортная компания. Даже страшно подумать, во сколько озолов ему обошлась эта яхта!
   – А по-моему, ходить на ней довольно опасно, – заметил Глиннес. – Если она перевернется, он и мерлинги останутся с глазу на глаз.
   – Лорд Генсифер – довольно-таки бесшабашный мужик, – сказал Харрад. – К тому же все утверждают, что яхта вполне безопасна. Прежде всего, она не может утонуть, даже если и опрокинется. Всегда можно взобраться на корпус и спокойно ждать, пока тебя кто-нибудь подберет.
   Дальше путь их лежал к рукаву Илфиш. Промелькнул слева Муниципальный остров площадью в две сотни гектаров, остававшийся по решению руководства префектуры в общественной собственности для пользования треванами, урайами, любителями «навещать друзей» и как место стоянки случайных путешественников, забредших в Шхеры. И вот наконец глиссер зашел в рукав Эмбл и впереди показались дорогие сердцу Глиннеса очертания острова Рабендари, его родины. Глиннес зажмурился – глаза его подернулись влагой. Весьма печальное, по правде говоря, возвращение домой. А вот остров Эмбл предстал взору Глиннеса в самом лучшем своем виде. Присмотревшись повнимательнее к старому особняку, Глиннес даже, как ему показалось, различил струйку дыма, поднимающуюся из трубы на крыше. Поразительная догадка пришла к нему в голову, подкрепленная туманными намеками лорда Генсифера. Неужели Глэй переселился в особняк на Эмбле? Лорд Генсифер расценил бы такой поступок как достойный осмеяния и даже постыдный – как поступок выскочки, пытающегося, как обезьяна, подражать тем, кто в социальной иерархии стоит гораздо выше его.
   Глиссер подошел к причалу Рабендари. Глиннес выгрузил на берег багаж, расплатился с Харрадом-младшим, затем стал внимательно осматривать дом. Неужели он всегда был таким покосившимся и обветшалым? Неужели всегда вокруг него так буйствовал бурьян? Для триллов комфорт и уют, сопутствующие жизни в старом, пусть даже и довольно убогом на вид доме, составляли предмет особой любви и привлекательности, но сейчас состояние отчего дома давно уже перешло ту черту, что позволяла бы мириться с ним дальше. Взбираясь по ступенькам на веранду, он явственно слышал, как они трещат, и ощущал их прогиб под своим весом.
   В поле зрения его попали какие-то цветные пятна по другую сторону поля, на самой опушке леса Рабендари. Глиннес прищурился. Три палатки: красная, черная, тускло-оранжевая. Палатки треван. Его всего аж затрясло от ярости и ощущения оскорбленного достоинства. Пожалуй, он слишком уж запоздал с возвращением.
   – Эй, в доме! – кликнул он. – Здесь есть кто-нибудь, кроме меня?
   В дверях показалась высокая фигура матери. Она глядела на него, не веря своим глазам, затем побежала ему навстречу.
   – Глиннес! Даже как-то не привычно снова видеть тебя!
   Он стиснул ее в объятиях, крепко расцеловал, не обратив внимания на некоторую несуразность слов, которыми она встретила его.
   – Да, я вернулся, и мне самому это кажется странным. Где Глэй?
   – Он у одного из своих приятелей. Однако как хорошо ты выглядишь! Ты повзрослел, и теперь мужчина хоть куда!
   – А вот ты нисколечко не изменилась, ты все такая же красивая, мама!
   – О Глиннес, разве можно так преувеличивать? Я ощущаю себя такой же старой, как вон те холмы, и такой же старой и выгляжу, я уверена в этом… Мне кажется, ты уже слышал печальную новость?
   – В отношении Ширы? Да. Меня это ужасно опечалило. Неужели так никто толком и не знает, что же случилось?
   – Ничего неизвестно, – ответила Марча довольно сухо. – Садись, Глиннес. Сбрось эти шикарные ботинки и дай отдых ногам. Хочешь вина из яблок?
   – Конечно же, хочу, и кусок чего угодно, что под рукой. Я голоден как волк.
   Марча принесла вино, хлеб, мелко порубленное холодное мясо, фрукты, рыбный студень, присела и стала смотреть, как он ест.
   – Как мне приятно снова глядеть на тебя! Каковы твои планы на будущее?
   Голос ее показался Глиннесу чуточку холодноватым. Но она никогда не была особенно пылкой в проявлении своих чувств.
   – Пока что у меня нет никаких планов, – ответил он. – Я только вот сейчас услышал о Шире от Харрада-младшего. Он, так, значит, и не женился?
   Губы Марчи неодобрительно изогнулись.
   – Он так и не смог остановить на ком-нибудь свой выбор… Хотя, естественно, подруг у него было предостаточно.
   Глиннес снова почувствовал какую-то недоговоренность, мать знала о чем-то таком, о чем не спешила делиться с сыном. Ему даже стало как-то немного обидно, но он решил не высказываться об этом вслух. Не дело было начинать свою новую жизнь с выяснения отношений.
   – А где твоя офицерская форма? – спросила Марча весело, даже как-то задиристо. – Мне так хотелось увидеть тебя в мундире капитана Гвардии.
   – Я подал заявление об уходе в отставку и решил вернуться домой.
   – Вот оно что, – упавшим голосом произнесла Марча. – Мы, разумеется, рады тому, что ты теперь дома, но ты уверен, что поступаешь разумно, отказываясь от карьеры?
   – Я уже от нее отказался. – Несмотря на принятое чуть ранее решение, Глиннес едва сдержал копившийся в нем гнев. – Я нужен здесь сильнее, чем в Гвардии. Наша усадьба разваливается прямо на глазах. Как это так, что Глэй даже не удосужился хоть что-нибудь сделать?
   – Он большую часть времени занят… ну, можно сказать, общественной деятельностью. Он теперь в своем роде весьма важная персона.
   – И это помешало ему починить хотя бы ступеньки? Они почти полностью сгнили… Или – я видел дым над Эмблом. Глэй теперь живет там?
   – Нет. Мы продали остров Эмбл одному из друзей Глэя.
   Глиннес, пораженный этими словами, едва не поперхнулся.
   – Вы продали остров Эмбл? Какая же это причина могла… – Он привел в порядок мысли. – Остров Эмбл продал Шира?
   – Нет, – холодно ответила Марча. – Отказаться от прав на него решил Глэй и я.
   – Но ведь… – Глиннес примолк на полуслове, а затем произнес, тщательно подбирая слова:
   – Я ни в коем случае не желаю расставаться ни с островом Эмбл, ни с какой-либо иной частью наших земель.
   – Мне кажется, что в отношении продажи уже ничего нельзя изменить. Мы исходили из того, что ты намерен сделать карьеру в Гвардии и вряд ли уже вернешься домой. Естественно, знай мы, насколько близко ты примешь это к сердцу, мы бы учли твои чувства.
   – Мое непоколебимое мнение заключается в том, что нам следует аннулировать эту сделку, – подчеркнуто вежливо произнес Глиннес. – В наши намерения определенно не входит уступка прав на остров Эмбл.^[10]
   – Но, мой дорогой Глиннес, они уже уступлены.
   – Никоим образом – мы немедленно вернем полученные за остров деньги. Кстати, где они?
   – Об этом тебе придется спросить Глэя.
   Глиннесу вспомнился язвительно насмешливый Глэй десятилетней давности, который всегда оставался равнодушным к насущным потребностям Рабендари. Тот Глэй вполне бы мог принять серьезные решения, которые оказались бы совершенно несуразными и более того, оскорбительными для памяти его отца Джата, который души не чаял в каждой пяди своей земли.
   – Сколько же озолов вы взяли за Эмбл?
   – Двенадцать тысяч.
   Глиннес был настолько разгневан и ошеломлен, что слова его звучали резко, как удары бича.
   – Да это же все равно, что отдать задаром! За такое красивейшее место, как остров Эмбл да еще с особняком в прекрасном состоянии? Кто-то точно сошел с ума!
   – Кому-кому, но не тебе возмущаться! – сверкнув черными глазами, воскликнула Марча. – Тебя не было здесь, когда ты нам так был нужен, и не тебе донимать нас мелочными придирками.
   – Я вовсе не собираюсь ограничиться придирками – я намерен сделать все, чтобы аннулировать сделку. Если Ширы нет в живых, то я – сквайр Рабендари, и никто, кроме меня, не имеет права продавать мою землю.
   – Но ведь мы не знаем, жив Шира или нет, – с наигранным простодушием подчеркнула Марча. – Он, может быть, всего-навсего отправился навестить друзей.
   – И тебе знакомы кто-нибудь из таких «друзей» или «подруг»? – вежливо спросил Глиннес. Марча надменно вздернула плечи.
   – Нет, пожалуй. Но ты ведь помнишь Ширу. Он так и не изменился.
   – После двух месяцев отсутствия он непременно вернулся бы домой.
   – Мы, естественно, надеемся на то, что он жив. Фактически мы не имеем права считать его умершим еще почти четыре года, таков закон.
   – Но к тому времени сделка давно уже окажется вступившей в законную силу! Зачем нам расставаться с любой частью нашей такой замечательной земли?
   – Нам нужны были деньги. Разве недостаточно одной этой причины?
   – А зачем вам вдруг так понадобились деньги?
   – Тебе лучше бы задать этот вопрос Глэю.
   – Я так и сделаю. Где он?
   – В самом деле – не знаю. Но он, по всей вероятности, вернется домой в самом скором времени.
   – У меня есть еще один вопрос: это палатки треван на опушке леса?
   Марча кивнула. К этому времени им обоим надоело рассыпаться в притворных любезностях.
   – Пожалуйста, не вздумай осуждать за это ни меня, ни Глэя. Шира позволил им расположиться на нашей земле, а вреда от них никакого.
   – Пока что, возможно, и нет, но ведь цыплят по осени считают. Тебе известен наш последний опыт общения с треванами. Они украли все кухонные ножи.
   – Дроссеты совсем не такие, – возразила Марча. – По сравнению с другими треванами они кажутся вполне заслуживающими доверия.
   Глиннес всплеснул руками.
   – С тобой бессмысленно спорить. Одно последнее слово об Эмбле. Шира, несомненно, был бы категорически против продажи острова. Если он жив, то вы действовали без разрешения с его стороны. Если он мертв, вы действовали без моего разрешения, и я настаиваю на том, чтобы сделка была аннулирована.
   – С этим вопросом разбирайся, пожалуйста, с Глэем, – равнодушно пожав плечами (от внимания Глиннеса не ускользнуло, что плечи у нее все такие же нежные и прекрасные, как и много лет назад), ответила Марча. – Мне, клянусь, очень уж наскучила эта тема.
   – Кто приобрел остров Эмбл?
   – Некто Льют Касагэйв, человек очень приятный и хорошо воспитанный. По-моему, он родом с какой-то иной планеты – слишком уж безупречные у него манеры, чтобы принять его за трилла.
   Глиннес закончил есть и стал открывать привезенные им чемоданы.
   – Я тут привез кое-какие мелочи. – Матери он протянул пакет, который она взяла, ничего не сказав при этом. – Вскрой его. Это тебе.
   Она потянула за петельку и извлекла отрез пурпурной ткани с фантастическими птицами, вышитыми зелеными, серебряными и золотыми нитями.
   – Какое совершенство! – изумленно воскликнула Марча. – Ну, Глиннес, подарок потрясающий!
   – Это еще не все, – сказал Глиннес и стал извлекать другие пакеты, а Марча принялась тут же их раскрывать, не в силах сдерживать свой восторг. В отличие от большинства триллов, обладание ценными вещами приносило ей огромное удовольствие.
   – Вот это – звездные кристаллы, – сказал Глиннес. – У них нет никакого другого названия, их как раз такими, с уже как бы отшлифованными гранями и всем остальным, находят среди шлака, покрывающего поверхность потухших звезд. Ничто не может их поцарапать, даже алмаз, и к тому же у них совершенно необычные оптические свойства.
   – О, они такие тяжелые!
   – А вот это старинная ваза, никто толком не знает, сколько ей лет. Надпись на днище, говорят, выполнена на языке эрдов.
   – Восхитительная вещица!
   – Ну а это не имеет такой уж особой ценности, просто привлекло мое внимание своей необычностью – щипцы для орехов в виде морды фантастического зверя. По правде говоря, я откопал их в одной из лавчонок среди всякого старья.
   – Но с каким искусством выполнена эта вещица. Она, ты считаешь, для раскалывания орехов?
   – Да. Закладываешь орех между вот этими челюстями и прижимаешь сзади… А вот это для Глэя и Ширы – ножи, выкованные из протеума. Режущие кромки представляют из себя единую цепочку из взаимосвязанных молекул – совершенно неразрушаемый сплав. Таким ножом можно сколько угодно ударять о сталь, и он никогда не затупится.
   – Глэй будет в восторге, – чуть сдержаннее, чем раньше, произнесла Марча. – И Шира тоже будет очень доволен.
   Глиннес скептически фыркнул, а Марча не без душевной борьбы проигнорировала этот выпад сына.
   – Большое тебе спасибо за подарки. Они, по-моему, просто замечательные. – Она взглянула на открытую на веранду дверь, из которой просматривался причал. – А вот и Глэй.
   Глиннес вышел из дома и стал дожидаться брата на веранде. Глэй, поднимаясь по дорожке, вдруг остановился, но особого удивления не высказал. Затем снова зашагал, но уже медленнее. Глиннес спустился по ступенькам, и братья принялись радостно хлопать друг друга по плечам.
   На Глэе, как сразу же заметил Глиннес, был не обычный парай триллов, а серые брюки и темный пиджак.
   – Добро пожаловать домой, – произнес Глэй. – Я встретил Харрада-младшего. Он сказал мне, что ты уже здесь.
   – Я очень доволен тем, что вернулся домой, – сказал Глиннес. – Тебе и маме было, наверное, очень неуютно здесь. Но теперь, когда я здесь, мы быстро сумеем сделать дом таким, каким он всегда был раньше.
   – Да, – как-то неопределенно покачав головой, произнес Глэй. – Жизнь как бы приостановилась. Но теперь все определенно меняется, я надеюсь, к лучшему. Глиннесу показалось, что он не очень-то понимает, о чем говорит Глэй.
   – Нам очень многое нужно обсудить. Но самое главное – я очень рад тебя видеть. Ты теперь выглядишь таким повзрослевшим, таким умудренным жизнью и, как это повернее сказать, таким уверенным в себе.
   Глэй рассмеялся.
   – Когда я оглядываюсь назад, я вижу, что всегда слишком много размышлял и пытался разгадать слишком уж большое количество загадок. Все это я давно уже забросил. Я, так сказать, разрубил гордиев узел.