Товарищи бандита, сидевшие у стойки, начали подниматься, но остановились, когда Войонд с апломбом повернулся к ним.
— Берегитесь, петухи с навозной кучи! Видели судьбу вашего товарища? Он умер от моего волшебного лезвия, которое рассекает металл и камень, как масло. Смотрите! — И Войонд ударил по столбу. Лезвие, ударившись о железную скобу, разлетелось на десяток кусков. Войонд стоял в замешательстве, но товарищи бандита устремились вперёд.
— Где же твоё волшебное лезвие? Наши лезвия из обычной стали, но жалят глубоко! — И через мгновение Войонд был разрублен на куски.
Бандиты повернулись к Кьюджелу.
— А ты? Хочешь разделить судьбу своего товарища?
— Ни в коем случае! — заявил Кьюджел. — Это всего лишь мой слуга, он нёс мой мешок. Я волшебник; посмотрите на эту трубку! Первый же человек, который станет мне угрожать, попадёт под её действие!
Бандиты пожали плечами и отвернулись. Кьюджел подобрал мешок Войонда, потом подозвал хозяина.
— Будь добр, пусть уберут трупы, а мне принесут приправленного вина.
— А как же счёт твоего товарища? — с беспокойством спросил хозяин.
— Не бойся, я за все заплачу.
Трупы унесли, Кьюджел выпил ещё чашку вина, потом ушёл в свою комнату, где разложил на столе содержимое мешка Войонда. Деньги он переложил к себе в кошелёк, талисман, амулеты и инструменты спрятал в своей сумке, мазь выбросил. Довольный проведённым днём, он лёг и скоро уснул.
На следующий день Кьюджел бродил по городу, поднялся на самый высокий из его восьми холмов. Перед ним открылось величественное и унылое зрелище. Справа и слева протекал великий Скамандер. На улицах города виднелись древние руины, обширные пустоты, оштукатуренные домишки бедняков и виллы богачей. Эрза Дамат оказался самым большим городом, какой приходилось видеть Кьюджелу, он гораздо больше любого города Олмери или Асколайса, хотя теперь значительная его часть лежит в развалинах.
Вернувшись в центральный район, Кьюджел отыскал будку профессионального географа и, отдав требуемую плату, стал расспрашивать о наиболее безопасном и коротком пути в Олмери.
Учёный не стал давать торопливого или необдуманного ответа, он достал четыре различных карты и указателя. Внимательно изучив их, он повернулся к Кьюджелу.
— Вот мой совет. Двигайся вверх по течению Скамандера до реки Аск, затем вдоль Аска до моста с шестью пролётами. Отсюда поверни на север, иди вдоль гор Магнаца, пока не дойдёшь до леса, известного как Большой Эрм. Через этот лес иди на запад до берега Северного моря. Там тебе нужно построить лодку и довериться ветру и течениям. Если тебе повезёт и ты доберёшься до Земли Падающей Стены, оттуда уже сравнительно легко, двигаясь на юг, добраться до Олмери.
Кьюджел сделал нетерпеливый жест.
— В основном это путь, которым я добрался сюда. Другого пути нет?
— Есть. Безрассудный человек может предпочесть риск и двинуться через Серебряную пустыню. За ней находится Сонганское море, а за ним обширные пустоши, почти непреодолимые, а уж дальше Восточный Олмери.
— Что ж, это кажется осуществимым. А как пересечь Серебряную пустыню? Есть ли там караваны?
— Зачем? Никаких товаров там не добудешь; там только разбойники, нападающие на неосторожных. Чтоб отпугнуть их, нужен отряд не меньше сорока человек.
Кьюджел вышел из будки. В ближайшей таверне он заказал вина и стал обдумывать, как собрать отряд в сорок человек. Пилигримов, конечно, пятьдесят шесть — вернее, после смерти Войонда пятьдесят пять. Неплохо бы их собрать…
Кьюджел выпил ещё вина и стал думать дальше.
Наконец он заплатил по счёту и направился к Чёрному Обелиску. «Обелиск» назван был неточно — это просто большой кусок сплошного чёрного камня, на сто футов поднимавшийся над городом. У его основания были вырезаны пять статуй, все смотрели в разных направлениях и все представляли основателей пяти различных религий. Гилфиг смотрел на юг, его четыре руки поддерживали символы религии, ноги покоились на головах преданных верующих, пальцы ног — длинные и изогнутые, что подчёркивало их изящество.
Кьюджел попросил информации и проходившего служителя:
— Кто главный жрец Чёрного Обелиска и где его можно найти?
— Это Предтеча Халм, — ответил служитель и указал на великолепное здание поблизости. — В этом дворце находится его святилище.
Кьюджел подошёл к этому зданию и после множества горячих споров был допущен в присутствие Предтечи Халма, человека средних лет, приземистого и круглолицего. Кьюджел указал на младшего священника, который так неохотно привёл его сюда.
— Иди; моё сообщение лично Предтече.
Предтеча сделал знак, священник удалился. Кьюджел подошёл ближе.
— Я могу говорить, не боясь, что нас подслушают?
— Да.
— Прежде всего, — сказал Кьюджел, — знай, что я могущественный колдун. Смотри: трубка, выбрасывающая концентрат. А здесь свиток, перечисляющий восемнадцать фаз Лаганетического цикла! А вот инструмент: рог, который позволяет говорить мёртвым, а, использованный по-другому, доставляет информацию в мёртвый мозг! У меня есть и другие чудеса!
— Интересно, — согласился Предтеча.
— Второе моё откровение таково: некогда я служил разносчиком ладана в храме Теологии в далёкой земле. И там я узнал, что некоторые священные изображения сооружены таким образом, что жрецы в случае необходимости могут выступать от лица самого божества.
— И это возможно, — благожелательно согласился Предтеча. — Божества контролируют все стороны действительности, следовательно, они руководят и такими действиями.
Кьюджел высказал предположение:
— Значит, можно полагать, что статуи, вырезанные у основания Чёрного Обелиска, тоже обладают такой способностью?
Предтеча улыбнулся.
— Какую именно из статуй ты имеешь в виду?
— Ту, которая изображает Гилфига.
Предтеча, казалось, задумался.
Кьюджел указал на различные талисманы и амулеты.
— В благодарность за услугу я пожертвую некоторые из этих устройств храму.
— Какая именно услуга?
Кьюджел подробно объяснил, и Предтеча задумчиво кивнул.
— Не покажешь ли ещё раз твои волшебные предметы?
Кьюджел показал.
— Это все, что у тебя есть?
Кьюджел неохотно продемонстрировал эротический стимулятор и объяснил его действие. Предтеча кивнул, на этот раз решительно.
— Думаю, мы договоримся: все в руках всемогущего Гилфига.
— Договорились?
— Договорились!
На следующее утро группа из пятидесяти пяти пилигримов собралась у подножия Чёрного Обелиска. Они простёрлись перед изображением Гилфига и приготовились к обряду. И вдруг глаза статуи блеснули огнём, рот раскрылся.
— Пилигримы! — прогремел пронзительный голос. — Выполните моё повеление! Вы должны пересечь Серебряную пустыню и дойти до берега Сонганского моря! Там вы найдёте храм, перед которым должны унизиться! Идите! Через Серебряную пустыню со всей возможной скоростью!
Голос стих. Гарстанг заговорил дрожащим голосом:
— Слышим, о Гилфиг! Мы повинуемся!
В этот момент вперёд вышел Кьюджел.
— Я тоже слышал это чудо! Я тоже отправлюсь в путь! Идёмте немедленно!
— Не так быстро, — сказал Гарстанг. — Мы не можем идти, как дервиши. Потребуются средства. Кто пожертвует?
— Я предлагаю двести терций.
— А я шестьдесят, это все, что у меня есть!
— Я проиграл Кьюджелу девяносто терций, у меня осталось только сорок, я их жертвую.
Так продолжалось, и даже Кьюджел внёс в общий фонд шестьдесят пять терций.
— Хорошо, — сказал Гарстанг. — Завтра я начну подготовку, а на следующий день, если все пойдёт хорошо, мы покинем Эрзу Дамат через Старые Западные ворота.
СЕРЕБРЯНАЯ ПУСТЫНЯ И СОНГАНСКОЕ МОРЕ
На следующее утро Гарстанг в сопровождении Кьюджела и Гасмайра отправился приобретать необходимую экипировку. Их направили в специально оборудованный двор, расположенный на пустынной площади между бульварами старого города. Площадь окружала стена из кирпича, смешанного с обломками старых плит; из-за стены доносился громкий шум: крики, плач, глубокий рёв, лай, ржание, а также сильный неприятный запах, смесь аммиака, силоса, десятков сортов навоза, старого мяса и вообще едкости.
Пройдя через ворота, путешественники миновали контору, выходящую на двор; на самом дворе в загонах, клетках и за частоколом находились такие разнообразные животные, что это поразило Кьюджела. Появился владелец двора, высокий желтокожий человек, у которого отсутствовали нос и одно ухо. На нем одежда из серой кожи, перевязанная по талии, и высокая коническая чёрная шапка с болтающимися ушами.
Гарстанг объяснил цель посещения.
— Мы пилигримы и должны пересечь Серебряную пустыню. Мы хотим нанять вьючных животных. Нас больше пятидесяти; мы предполагаем, что путешествие в один конец займёт двадцать дней, столько же обратно, да ещё пять дней проведём у нашей цели: пусть эта информация поможет тебе обдумать наши потребности. Естественно, нам нужны самые крепкие, трудолюбивые и послушные животные, какие только у тебя есть.
— Все это хорошо, — сказал хозяин, — но плата за наём такая же, как за продажу, так что за свои деньги можете получить животных в собственность.
— А какова цена? — спросил Гасмайр.
— Зависит от вашего выбора: у каждого животного своя цена.
Гарстанг, осматривавший двор, печально покачал головой.
— Я удивлён: тут все животные разного вида, и ни одно не подходит под известные категории.
Хозяин согласился с этим.
— Если будете слушать, я вам все объясню. Это интересная история, и она поможет вам в выборе.
— Значит, мы получим двойную выгоду, слушая тебя, — вежливо сказал Гарстанг, хотя Кьюджел делал нетерпеливые жесты.
Хозяин подошёл к полке и достал переплетённый в кожу том.
— В прошлую эпоху король Катт Безумный приказал соорудить зверинец, каких не бывало раньше, для собственного развлечения и чтобы поразить остальной мир. Его волшебник Фолиненс вывел уникальных животных, сочетая множество различных плазм. Результат вы видите перед собой.
— Зверинец прожил так долго? — удивлённо спросил Гарстанг.
— Нет. От короля Катта Безумного ничего не сохранилось, кроме легенды и книги его волшебника Фолиненса, — хозяин похлопал по книге, — в которой содержится системология его сумасшедших созданий. Например… — он раскрыл книгу. — Ну… гммм… Вот место, в котором он менее подробно, чем в других случаях, описывает полулюдей, это всего лишь отрывочные заметки:
Гид: гибрид человека, горгульи, ворла, прыгающего насекомого.
Деоданд: росомаха, василиск, человек.
Эрб: медведь, человек, ящерица, демон.
Гру: человек, летучая мышь, необычный гун.
Лейкоморф: неизвестно.
Василиск: фелинодор, человек (оса?).
Гасмайр удивлённо всплеснул руками.
— Неужели все эти животные созданы Фолиненсом — на несчастье всего человечества?
— Конечно, нет, — сказал Гарстанг. — Похоже, это отвлечённое рассуждение. Дважды он признается, что не знает.
— Таково и моё мнение относительно данного случая, — согласился хозяин, — хотя в других местах он говорит увереннее.
— А как эти существа перед нами связаны со зверинцем? — спросил Гасмайр.
Хозяин пожал плечами.
— Ещё одна шутка Безумного короля. Он выпустил всех животных на свободу, вызвав всеобщую панику. Эти животные наделены исключительной плодовитостью и теперь во множестве населяют равнины Опарона и Бланвальтский лес.
— Что нам с того? — спросил Кьюджел. — Нам нужны вьючные животные, послушные и умеренные; нам не нужны выродки, сколь бы они ни были поучительны.
— Некоторые животные вполне соответствуют вашим требованиям, — с достоинством ответил хозяин. — Но они и стоят дорого. С другой стороны, за одну терцию вы можете приобрести вон то длинношеее существо с огромным животом и удивительной прожорливостью.
— Цена подходящая, — с сожалением сказал Гарстанг. — К несчастью, нам нужны животные, чтобы нести пищу и воду через Серебряную пустыню.
— В таком случае вы должны более точно выражать свои желания. — Хозяин принялся осматривать свои владения. — Высокий зверь на двух лапах не так свиреп, как кажется…
Наконец отобрали пятнадцать животных, договорились о цене. Хозяин подвёл их к выходу; Гарстанг, Гасмайр и Кьюджел повели процессию непохожих животных по улицам Эрзы Дамат к Западным воротам. Здесь животных оставили с Кьюджелом, а Гарстанг и Гасмайр отправились покупать продукты и прочие необходимые вещи.
К ночи все приготовления были завершены, и на следующее утро, когда багровые лучи солнца осветили Чёрный Обелиск, пилигримы выступили в путь. Животные несли корзины с продуктами и мехи с водой; у всех пилигримов была новая обувь и широкополые шляпы. Гарстанг не смог нанять проводника, но купил у географа карту; впрочем, на карте был только маленький кружок с надписью «Эрза Дамат» и большое пространство, обозначенное «Серебряная пустыня».
Кьюджелу поручили вести передовое животное, двенадцатиногое существо длиной в двадцать футов, с маленькой глупо улыбающейся детской головкой и рыжевато-коричневой шерстью. Кьюджела это задание раздражало, потому что животное постоянно дышало на него зловонием и несколько раз пыталось наступить на ноги.
Из пятидесяти семи пилигримов, высадившихся с плота, к храму на берегу Сонганского озера выступило сорок девять. Впрочем, это число почти тут же сократилось до сорока восьми. Некто Токарин сошёл с тропы, отвечая на призыв природы, и его ужалил чудовищный скорпион. Токарин большими прыжками понёсся на север, хрипло крича, и скоро скрылся из виду.
Остальная часть дня прошла без инцидентов. Пилигримы двигались по сухой безжизненной пустыне, усеянной кремнёвыми осколками; изредка росла только железная трава. К югу виднелись низкие холмы, и Кьюджелу показалось, что они видит две фигуры, неподвижно стоящие на вершине. На заходе караван остановился, и Кьюджел, вспомнив, что, по слухам, тут нападают разбойники, уговорил Гарстанга выставить двоих часовых: Липпельта и Мирч-Мазена.
Наутро они исчезли, не оставив и следа, и пилигримы были испуганы и обеспокоены. Они стояли, прижавшись друг к другу, нервно поглядывая по сторонам. Пустыня лежала гладкая и тёмная в сумерках раннего рассвета. К югу, где находились холмы, освещались только их круглые вершины; в остальном до самого горизонта лежала плоская равнина.
Вскоре караван снова двинулся, теперь их осталось сорок шесть. Кьюджел, как и накануне, повёл многоногое животное, которое теперь занялось тем, что все время толкало улыбающейся мордой Кьюджела в спину.
День прошёл без происшествий; миля за милей оставались позади. Первым шёл с посохом Гарстанг, за ним Витц и Гасмайр, дальше ещё несколько. Потом вьючные животные каждое со своим особым силуэтом: первое низкое и мускулистое, второе высокое и разветвлённое, почти как человек, если не считать голову, маленькую и угловатую, как раковина мечехвоста. Третье, с выпуклой спиной, подпрыгивало на шести лапах; четвёртое похоже на лошадь с белыми перьями. За вьючными животными шли остальные пилигримы; последним — Бланер, с характерной униженностью, о которой он всегда объявлял. Вечером Кьюджел обнёс лагерь прочной изгородью, некогда принадлежавшей Войонду.
На следующий день пилигримы пересекли низкий горный хребет и тут подверглись нападению разбойников, которое казалось скорее разведочной засадой. Единственным пострадавшим оказался Хакст, раненный в ногу. Но два часа спустя произошла более серьёзная неприятность. Они проходили мимо холма, оттуда сорвался камень и прокатился через караван, убив одно животное, а также фунамбулского евангелиста Эндла и скептика Родемаунда. Ночью умер Хакст; очевидно, его рана была отравлена.
Утром пилигримы двинулись с мрачными лицами, и почти тут же на них напали разбойники. К счастью, пилигримы были начеку, разбойники, потерявшие свыше десяти убитых, были отброшены; сами же пилигримы потеряли только Грея и Магастена.
Теперь слышалось постоянное ворчание; все подолгу смотрели на восток, в сторону Эрзы Дамат. Гарстанг пытался поддержать сникавший дух:
— Мы гилфигиты, Гилфиг сказал! На берегах Сонганского моря мы отыщем священный храм! Гилфиг всеведущ и всемилостив: те, кто погиб на службе ему, уже наслаждаются в раю Гамамере. Пилигримы! На запад!
Приободрившись, караван снова двинулся в путь, и день прошёл без дальнейших неприятностей. Ночью, однако, три вьючных животных, оборвали свою привязь и убежали, и Гарстанг вынужден был сократить порции для всех.
На седьмой день пути Тилфокс съел горсть ядовитых ягод и умер в муках, а его брат смотритель Витц сошёл с ума; он бегал вдоль линии вьючных животных, проклиная Гилфига, и резал ножом мехи с водой; Кьюджел убил его.
Два дня спустя оборванные люди увидели ручей. Несмотря на предупреждение Гарстанга, Саланав и Арло бросились к нему и стали пить большими глотками. Почти сразу они схватились за животы, начали давиться, губы их приобрели цвет песка, и вскоре они умерли.
Неделю спустя пятнадцать человек и четыре животных поднялись на очередной холм и увидели перед собой спокойные воды Сонганского моря. Кьюджел выжил, выжили Гарстанг, Гасмайр и Субукул. Перед ними расстилались болота, в которые впадал ручей, Кьюджел при помощи амулета Юкуну проверил его и объявил, что можно пить. Все напились вдоволь, поели тростник, сделавшийся съедобным благодаря тому же амулету, потом уснули.
Кьюджела разбудило чувство опасности, он вскочил и заметил зловещее шевеление в камышах. Он поднял товарищей, все приготовили оружие, но то, что вызвало движение, исчезло. Время приближалось к полудню. Пилигримы прошли на низкий берег, чтобы обсудить положение. Они смотрели во все стороны, но никакого храма не видели. Вспыхнули споры, началась ссора, которую Гарстанг смог прекратить только с помощью самых горячих убеждений.
Балч, который ушёл дальше по берегу, вернулся в большом возбуждении:
— Деревня!
Все с надеждой и оживлением двинулись туда, но деревня оказалась всего лишь горстью тростниковых хижин, населённых людьми-ящерами, которые оскалили зубы и начали бить мощными хвостами при виде пришельцев. Пилигримы прошли дальше по берегу и сели на бугор, глядя на низкий прибой Сонганского моря.
Гарстанг, похудевший и согбенный от испытанных лишений, заговорил первым. Он пытался влить в свой голос бодрость.
— Мы пришли, мы победили ужасную Серебряную пустыню! Теперь нам нужно только отыскать храм и исполнить своё унижение; и тогда мы, благословенные, вернёмся в Эрзу Дамат!
— Прекрасно, — проворчал Балч, — но где же найти этот храм? Справа и слева все тот же пустой берег!
— Нужно довериться руководству Гилфига! — объявил Субукул. Он вырезал из куска дерева стрелу и коснулся ею священной ленты. Воззвал: — Гилфиг! О Гилфиг! Отведи нас к храму! Бросаю этот указатель! — И бросил стрелку высоко в воздух. Она упала остриём на юг. -
— Мы должны идти на юг! — провозгласил Гарстанг. — Храм на юге!
Но Балч и другие отказались.
— Ты разве не видишь, что мы до смерти устали? По моему мнению, Гилфигу следовало бы самому направить нас в храм, а не оставлять в неуверенности!
— Гилфиг и так нас привёл! — ответил Субукул. — Разве ты не видел направления стрелы?
Балч сардонически рассмеялся.
— Палка, которую бросаешь в воздух, указывает на юг с такой же лёгкостью, как на север.
Субукул в ужасе отступил.
— Ты богохульствуешь!
— Вовсе нет. Я не уверен, что Гилфиг услышал твоё обращение; а может, у него не было времени, чтобы действовать. Брось стрелу сто раз; если во всех случаях она покажет на юг, я тут же отправлюсь туда.
— Хорошо, — сказал Субукул. Он снова воззвал к Гилфигу и бросил стрелу, которая на этот раз указала на север.
Балч ничего не сказал. Субукул замигал, потом покраснел.
— Гилфиг не играет в игры. Он указывает один раз, и нужно выполнять.
— Я не убеждён, — сказал Балч.
— И я.
— И я.
Гарстанг умоляюще поднял руки.
— Мы прошли так далеко, мы страдали вместе, радовались вместе, трудились и сражались вместе — давайте теперь не ссориться!
Балч и один из несогласных только пожали плечами.
— Мы не пойдём слепо на юг.
— Что же вы будете делать? Пойдёте на север? Или вернётесь в Эрзу Дамат?
— Эрза Дамат? Без продовольствия и всего с четырьмя вьючными животными? Ба!
— Тогда идём на юг в поисках храма!
Балч ещё раз упрямо пожал плечами, отчего Субукул рассердился.
— Да будет так! Те, кто идёт на юг, в эту сторону, те, кто с Балчем, в ту!
Гарстанг, Кьюджел и Гасмайр присоединились к Субукулу, остальные, одиннадцать человек, остались с Балчем, они принялись перешёптываться, а четыре верных пилигрима в опасении смотрели на них.
Одиннадцать вскочили на ноги.
— Прощайте!
— Куда вы идёте? — спросил Гарстанг.
— Неважно. Ищите свой храм, мы займёмся своими делами. — И с этим коротким прощанием они отправились к деревне ящеролюдей, убили там всех мужчин, подпилили клыки женщин, одели их в тростниковую одежду и стали жить как повелители деревни.
Гарстанг, Субукул, Гасмайр и Кьюджел тем временем шли по берегу на юг. Вечером они разбили лагерь и поели моллюсков и крабов. Утром оказалось, что оставшиеся четыре вьючных животных сбежали, и теперь они одни.
— Такова воля Гилфига, — провозгласил Субукул. — Нам остаётся только найти храм и умереть.
— Смелее! — сказал Гарстанг. — Не нужно предаваться отчаянию!
— А что нам остаётся? Увидим ли мы вновь долину Фолгус?
— Кто знает? Сначала нужно исполнить унижение перед храмом.
С этими словами они двинулись дальше и шли весь остаток дня. К ночи они так устали, что смогли только лечь на песок.
Море расстилалось перед ними, плоское, как стол, и такое тихое, что заходящее солнце полностью отражалось в нем, без всякой дорожки. Ужин снова состоял из моллюсков и крабов, после чего они улеглись спать на песок.
В начале ночи Кьюджел проснулся от звуков музыки. Приподнявшись, он увидел, что над водой появился призрачный город. Стройные башни вздымались в небо, освещённые сверкающими белыми огоньками, которые плыли в воздухе вверх и вниз, вперёд и назад. На променадах толпились весёлые люди, в бледных светящихся одеждах, играла музыка. Проплыла барка, выложенная шёлковыми подушками, её двигал огромный парус из василькового шелка. Фонари на носу и корме освещали веселящиеся толпы; одни танцевали, другие играли на лютнях, третьи пили из кубков.
Кьюджел стремился разделить их веселье. Он приподнялся на колени и позвал. Веселящиеся отложили свои инструменты и уставились на него, но вскоре барка проплыла, уносимая большим голубым парусом. Вскоре город побледнел и исчез, осталось только тёмное ночное небо.
Кьюджел смотрел на ночь, горло у него сжималось от неведомой печали. К собственному удивлению, он обнаружил, что стоит на самом краю воды. Рядом стояли Гарстанг, Гасмайр и Субукул. Все смотрели друг на друга и молчали. Потом вернулись на берег и снова легли спать на песок.
На следующий день они почти не разговаривали и даже избегали друг друга: каждый хотел остаться наедине со своими мыслями. Время от времени то один, то другой с надеждой смотрел на юг, но никто не пытался уходить и даже не говорил об этом.
День проходил, и пилигримы оставались в полуоцепенении. Село солнце, наступила ночь, но никто не ложился спать.
Вскоре снова появился призрачный город, и сегодня там шёл праздник. В небе расцвели удивительно сложные фейерверки: копья, сети, звёздные взрывы красного, зеленого, синего, серебряного цветов. По променаду двигался парад, впереди призрачные девушки в радужной одежде, за ними призрачные музыканты в просторных красных и оранжевых одеяниях и призрачные акробаты. Часами звуки веселья плыли над водой; Кьюджел по колено погрузился в песок и смотрел, пока праздник не стих и город расплылся. Тогда он повернулся, и остальные поднялись за ним на берег.
На следующий день все ослабли от голода и жажды. Хриплым голосом Кьюджел сказал, что им нужно идти. Гарстанг кивнул и тоже хрипло добавил:
— К храму, к храму Гилфига!
Субукул кивнул. Щеки его некогда полного лица втянулись, глаза воспалились.
— Да, — просвистел он, — мы отдохнули. Нужно идти!
Гасмайр тупо кивнул:
— К храму!
Но никто не пошевелился. Кьюджел поднялся выше по берегу и сел в ожидании прихода ночи. Посмотрев вправо, он увидел человеческий скелет в той же позе, в какой сидел он сам. Вздрогнув, Кьюджел повернулся налево, там был второй скелет, этот от времени и непогоды превратился в груду костей.
Кьюджел встал и направился к остальным.
— Быстрее! — позвал он. — Пока у нас ещё остаются силы! На юг! Идёмте, пока мы не умерли, как те, чьи кости лежат там, вверху!
— Да, да, — пробормотал Гарстанг. — К храму. — Он с трудом встал. — Идёмте! — обратился он к остальным. — Мы идём на юг!
Субукул поднялся, но Гасмайр после нескольких попыток остался сидеть на песке.
— Берегитесь, петухи с навозной кучи! Видели судьбу вашего товарища? Он умер от моего волшебного лезвия, которое рассекает металл и камень, как масло. Смотрите! — И Войонд ударил по столбу. Лезвие, ударившись о железную скобу, разлетелось на десяток кусков. Войонд стоял в замешательстве, но товарищи бандита устремились вперёд.
— Где же твоё волшебное лезвие? Наши лезвия из обычной стали, но жалят глубоко! — И через мгновение Войонд был разрублен на куски.
Бандиты повернулись к Кьюджелу.
— А ты? Хочешь разделить судьбу своего товарища?
— Ни в коем случае! — заявил Кьюджел. — Это всего лишь мой слуга, он нёс мой мешок. Я волшебник; посмотрите на эту трубку! Первый же человек, который станет мне угрожать, попадёт под её действие!
Бандиты пожали плечами и отвернулись. Кьюджел подобрал мешок Войонда, потом подозвал хозяина.
— Будь добр, пусть уберут трупы, а мне принесут приправленного вина.
— А как же счёт твоего товарища? — с беспокойством спросил хозяин.
— Не бойся, я за все заплачу.
Трупы унесли, Кьюджел выпил ещё чашку вина, потом ушёл в свою комнату, где разложил на столе содержимое мешка Войонда. Деньги он переложил к себе в кошелёк, талисман, амулеты и инструменты спрятал в своей сумке, мазь выбросил. Довольный проведённым днём, он лёг и скоро уснул.
На следующий день Кьюджел бродил по городу, поднялся на самый высокий из его восьми холмов. Перед ним открылось величественное и унылое зрелище. Справа и слева протекал великий Скамандер. На улицах города виднелись древние руины, обширные пустоты, оштукатуренные домишки бедняков и виллы богачей. Эрза Дамат оказался самым большим городом, какой приходилось видеть Кьюджелу, он гораздо больше любого города Олмери или Асколайса, хотя теперь значительная его часть лежит в развалинах.
Вернувшись в центральный район, Кьюджел отыскал будку профессионального географа и, отдав требуемую плату, стал расспрашивать о наиболее безопасном и коротком пути в Олмери.
Учёный не стал давать торопливого или необдуманного ответа, он достал четыре различных карты и указателя. Внимательно изучив их, он повернулся к Кьюджелу.
— Вот мой совет. Двигайся вверх по течению Скамандера до реки Аск, затем вдоль Аска до моста с шестью пролётами. Отсюда поверни на север, иди вдоль гор Магнаца, пока не дойдёшь до леса, известного как Большой Эрм. Через этот лес иди на запад до берега Северного моря. Там тебе нужно построить лодку и довериться ветру и течениям. Если тебе повезёт и ты доберёшься до Земли Падающей Стены, оттуда уже сравнительно легко, двигаясь на юг, добраться до Олмери.
Кьюджел сделал нетерпеливый жест.
— В основном это путь, которым я добрался сюда. Другого пути нет?
— Есть. Безрассудный человек может предпочесть риск и двинуться через Серебряную пустыню. За ней находится Сонганское море, а за ним обширные пустоши, почти непреодолимые, а уж дальше Восточный Олмери.
— Что ж, это кажется осуществимым. А как пересечь Серебряную пустыню? Есть ли там караваны?
— Зачем? Никаких товаров там не добудешь; там только разбойники, нападающие на неосторожных. Чтоб отпугнуть их, нужен отряд не меньше сорока человек.
Кьюджел вышел из будки. В ближайшей таверне он заказал вина и стал обдумывать, как собрать отряд в сорок человек. Пилигримов, конечно, пятьдесят шесть — вернее, после смерти Войонда пятьдесят пять. Неплохо бы их собрать…
Кьюджел выпил ещё вина и стал думать дальше.
Наконец он заплатил по счёту и направился к Чёрному Обелиску. «Обелиск» назван был неточно — это просто большой кусок сплошного чёрного камня, на сто футов поднимавшийся над городом. У его основания были вырезаны пять статуй, все смотрели в разных направлениях и все представляли основателей пяти различных религий. Гилфиг смотрел на юг, его четыре руки поддерживали символы религии, ноги покоились на головах преданных верующих, пальцы ног — длинные и изогнутые, что подчёркивало их изящество.
Кьюджел попросил информации и проходившего служителя:
— Кто главный жрец Чёрного Обелиска и где его можно найти?
— Это Предтеча Халм, — ответил служитель и указал на великолепное здание поблизости. — В этом дворце находится его святилище.
Кьюджел подошёл к этому зданию и после множества горячих споров был допущен в присутствие Предтечи Халма, человека средних лет, приземистого и круглолицего. Кьюджел указал на младшего священника, который так неохотно привёл его сюда.
— Иди; моё сообщение лично Предтече.
Предтеча сделал знак, священник удалился. Кьюджел подошёл ближе.
— Я могу говорить, не боясь, что нас подслушают?
— Да.
— Прежде всего, — сказал Кьюджел, — знай, что я могущественный колдун. Смотри: трубка, выбрасывающая концентрат. А здесь свиток, перечисляющий восемнадцать фаз Лаганетического цикла! А вот инструмент: рог, который позволяет говорить мёртвым, а, использованный по-другому, доставляет информацию в мёртвый мозг! У меня есть и другие чудеса!
— Интересно, — согласился Предтеча.
— Второе моё откровение таково: некогда я служил разносчиком ладана в храме Теологии в далёкой земле. И там я узнал, что некоторые священные изображения сооружены таким образом, что жрецы в случае необходимости могут выступать от лица самого божества.
— И это возможно, — благожелательно согласился Предтеча. — Божества контролируют все стороны действительности, следовательно, они руководят и такими действиями.
Кьюджел высказал предположение:
— Значит, можно полагать, что статуи, вырезанные у основания Чёрного Обелиска, тоже обладают такой способностью?
Предтеча улыбнулся.
— Какую именно из статуй ты имеешь в виду?
— Ту, которая изображает Гилфига.
Предтеча, казалось, задумался.
Кьюджел указал на различные талисманы и амулеты.
— В благодарность за услугу я пожертвую некоторые из этих устройств храму.
— Какая именно услуга?
Кьюджел подробно объяснил, и Предтеча задумчиво кивнул.
— Не покажешь ли ещё раз твои волшебные предметы?
Кьюджел показал.
— Это все, что у тебя есть?
Кьюджел неохотно продемонстрировал эротический стимулятор и объяснил его действие. Предтеча кивнул, на этот раз решительно.
— Думаю, мы договоримся: все в руках всемогущего Гилфига.
— Договорились?
— Договорились!
На следующее утро группа из пятидесяти пяти пилигримов собралась у подножия Чёрного Обелиска. Они простёрлись перед изображением Гилфига и приготовились к обряду. И вдруг глаза статуи блеснули огнём, рот раскрылся.
— Пилигримы! — прогремел пронзительный голос. — Выполните моё повеление! Вы должны пересечь Серебряную пустыню и дойти до берега Сонганского моря! Там вы найдёте храм, перед которым должны унизиться! Идите! Через Серебряную пустыню со всей возможной скоростью!
Голос стих. Гарстанг заговорил дрожащим голосом:
— Слышим, о Гилфиг! Мы повинуемся!
В этот момент вперёд вышел Кьюджел.
— Я тоже слышал это чудо! Я тоже отправлюсь в путь! Идёмте немедленно!
— Не так быстро, — сказал Гарстанг. — Мы не можем идти, как дервиши. Потребуются средства. Кто пожертвует?
— Я предлагаю двести терций.
— А я шестьдесят, это все, что у меня есть!
— Я проиграл Кьюджелу девяносто терций, у меня осталось только сорок, я их жертвую.
Так продолжалось, и даже Кьюджел внёс в общий фонд шестьдесят пять терций.
— Хорошо, — сказал Гарстанг. — Завтра я начну подготовку, а на следующий день, если все пойдёт хорошо, мы покинем Эрзу Дамат через Старые Западные ворота.
СЕРЕБРЯНАЯ ПУСТЫНЯ И СОНГАНСКОЕ МОРЕ
На следующее утро Гарстанг в сопровождении Кьюджела и Гасмайра отправился приобретать необходимую экипировку. Их направили в специально оборудованный двор, расположенный на пустынной площади между бульварами старого города. Площадь окружала стена из кирпича, смешанного с обломками старых плит; из-за стены доносился громкий шум: крики, плач, глубокий рёв, лай, ржание, а также сильный неприятный запах, смесь аммиака, силоса, десятков сортов навоза, старого мяса и вообще едкости.
Пройдя через ворота, путешественники миновали контору, выходящую на двор; на самом дворе в загонах, клетках и за частоколом находились такие разнообразные животные, что это поразило Кьюджела. Появился владелец двора, высокий желтокожий человек, у которого отсутствовали нос и одно ухо. На нем одежда из серой кожи, перевязанная по талии, и высокая коническая чёрная шапка с болтающимися ушами.
Гарстанг объяснил цель посещения.
— Мы пилигримы и должны пересечь Серебряную пустыню. Мы хотим нанять вьючных животных. Нас больше пятидесяти; мы предполагаем, что путешествие в один конец займёт двадцать дней, столько же обратно, да ещё пять дней проведём у нашей цели: пусть эта информация поможет тебе обдумать наши потребности. Естественно, нам нужны самые крепкие, трудолюбивые и послушные животные, какие только у тебя есть.
— Все это хорошо, — сказал хозяин, — но плата за наём такая же, как за продажу, так что за свои деньги можете получить животных в собственность.
— А какова цена? — спросил Гасмайр.
— Зависит от вашего выбора: у каждого животного своя цена.
Гарстанг, осматривавший двор, печально покачал головой.
— Я удивлён: тут все животные разного вида, и ни одно не подходит под известные категории.
Хозяин согласился с этим.
— Если будете слушать, я вам все объясню. Это интересная история, и она поможет вам в выборе.
— Значит, мы получим двойную выгоду, слушая тебя, — вежливо сказал Гарстанг, хотя Кьюджел делал нетерпеливые жесты.
Хозяин подошёл к полке и достал переплетённый в кожу том.
— В прошлую эпоху король Катт Безумный приказал соорудить зверинец, каких не бывало раньше, для собственного развлечения и чтобы поразить остальной мир. Его волшебник Фолиненс вывел уникальных животных, сочетая множество различных плазм. Результат вы видите перед собой.
— Зверинец прожил так долго? — удивлённо спросил Гарстанг.
— Нет. От короля Катта Безумного ничего не сохранилось, кроме легенды и книги его волшебника Фолиненса, — хозяин похлопал по книге, — в которой содержится системология его сумасшедших созданий. Например… — он раскрыл книгу. — Ну… гммм… Вот место, в котором он менее подробно, чем в других случаях, описывает полулюдей, это всего лишь отрывочные заметки:
Гид: гибрид человека, горгульи, ворла, прыгающего насекомого.
Деоданд: росомаха, василиск, человек.
Эрб: медведь, человек, ящерица, демон.
Гру: человек, летучая мышь, необычный гун.
Лейкоморф: неизвестно.
Василиск: фелинодор, человек (оса?).
Гасмайр удивлённо всплеснул руками.
— Неужели все эти животные созданы Фолиненсом — на несчастье всего человечества?
— Конечно, нет, — сказал Гарстанг. — Похоже, это отвлечённое рассуждение. Дважды он признается, что не знает.
— Таково и моё мнение относительно данного случая, — согласился хозяин, — хотя в других местах он говорит увереннее.
— А как эти существа перед нами связаны со зверинцем? — спросил Гасмайр.
Хозяин пожал плечами.
— Ещё одна шутка Безумного короля. Он выпустил всех животных на свободу, вызвав всеобщую панику. Эти животные наделены исключительной плодовитостью и теперь во множестве населяют равнины Опарона и Бланвальтский лес.
— Что нам с того? — спросил Кьюджел. — Нам нужны вьючные животные, послушные и умеренные; нам не нужны выродки, сколь бы они ни были поучительны.
— Некоторые животные вполне соответствуют вашим требованиям, — с достоинством ответил хозяин. — Но они и стоят дорого. С другой стороны, за одну терцию вы можете приобрести вон то длинношеее существо с огромным животом и удивительной прожорливостью.
— Цена подходящая, — с сожалением сказал Гарстанг. — К несчастью, нам нужны животные, чтобы нести пищу и воду через Серебряную пустыню.
— В таком случае вы должны более точно выражать свои желания. — Хозяин принялся осматривать свои владения. — Высокий зверь на двух лапах не так свиреп, как кажется…
Наконец отобрали пятнадцать животных, договорились о цене. Хозяин подвёл их к выходу; Гарстанг, Гасмайр и Кьюджел повели процессию непохожих животных по улицам Эрзы Дамат к Западным воротам. Здесь животных оставили с Кьюджелом, а Гарстанг и Гасмайр отправились покупать продукты и прочие необходимые вещи.
К ночи все приготовления были завершены, и на следующее утро, когда багровые лучи солнца осветили Чёрный Обелиск, пилигримы выступили в путь. Животные несли корзины с продуктами и мехи с водой; у всех пилигримов была новая обувь и широкополые шляпы. Гарстанг не смог нанять проводника, но купил у географа карту; впрочем, на карте был только маленький кружок с надписью «Эрза Дамат» и большое пространство, обозначенное «Серебряная пустыня».
Кьюджелу поручили вести передовое животное, двенадцатиногое существо длиной в двадцать футов, с маленькой глупо улыбающейся детской головкой и рыжевато-коричневой шерстью. Кьюджела это задание раздражало, потому что животное постоянно дышало на него зловонием и несколько раз пыталось наступить на ноги.
Из пятидесяти семи пилигримов, высадившихся с плота, к храму на берегу Сонганского озера выступило сорок девять. Впрочем, это число почти тут же сократилось до сорока восьми. Некто Токарин сошёл с тропы, отвечая на призыв природы, и его ужалил чудовищный скорпион. Токарин большими прыжками понёсся на север, хрипло крича, и скоро скрылся из виду.
Остальная часть дня прошла без инцидентов. Пилигримы двигались по сухой безжизненной пустыне, усеянной кремнёвыми осколками; изредка росла только железная трава. К югу виднелись низкие холмы, и Кьюджелу показалось, что они видит две фигуры, неподвижно стоящие на вершине. На заходе караван остановился, и Кьюджел, вспомнив, что, по слухам, тут нападают разбойники, уговорил Гарстанга выставить двоих часовых: Липпельта и Мирч-Мазена.
Наутро они исчезли, не оставив и следа, и пилигримы были испуганы и обеспокоены. Они стояли, прижавшись друг к другу, нервно поглядывая по сторонам. Пустыня лежала гладкая и тёмная в сумерках раннего рассвета. К югу, где находились холмы, освещались только их круглые вершины; в остальном до самого горизонта лежала плоская равнина.
Вскоре караван снова двинулся, теперь их осталось сорок шесть. Кьюджел, как и накануне, повёл многоногое животное, которое теперь занялось тем, что все время толкало улыбающейся мордой Кьюджела в спину.
День прошёл без происшествий; миля за милей оставались позади. Первым шёл с посохом Гарстанг, за ним Витц и Гасмайр, дальше ещё несколько. Потом вьючные животные каждое со своим особым силуэтом: первое низкое и мускулистое, второе высокое и разветвлённое, почти как человек, если не считать голову, маленькую и угловатую, как раковина мечехвоста. Третье, с выпуклой спиной, подпрыгивало на шести лапах; четвёртое похоже на лошадь с белыми перьями. За вьючными животными шли остальные пилигримы; последним — Бланер, с характерной униженностью, о которой он всегда объявлял. Вечером Кьюджел обнёс лагерь прочной изгородью, некогда принадлежавшей Войонду.
На следующий день пилигримы пересекли низкий горный хребет и тут подверглись нападению разбойников, которое казалось скорее разведочной засадой. Единственным пострадавшим оказался Хакст, раненный в ногу. Но два часа спустя произошла более серьёзная неприятность. Они проходили мимо холма, оттуда сорвался камень и прокатился через караван, убив одно животное, а также фунамбулского евангелиста Эндла и скептика Родемаунда. Ночью умер Хакст; очевидно, его рана была отравлена.
Утром пилигримы двинулись с мрачными лицами, и почти тут же на них напали разбойники. К счастью, пилигримы были начеку, разбойники, потерявшие свыше десяти убитых, были отброшены; сами же пилигримы потеряли только Грея и Магастена.
Теперь слышалось постоянное ворчание; все подолгу смотрели на восток, в сторону Эрзы Дамат. Гарстанг пытался поддержать сникавший дух:
— Мы гилфигиты, Гилфиг сказал! На берегах Сонганского моря мы отыщем священный храм! Гилфиг всеведущ и всемилостив: те, кто погиб на службе ему, уже наслаждаются в раю Гамамере. Пилигримы! На запад!
Приободрившись, караван снова двинулся в путь, и день прошёл без дальнейших неприятностей. Ночью, однако, три вьючных животных, оборвали свою привязь и убежали, и Гарстанг вынужден был сократить порции для всех.
На седьмой день пути Тилфокс съел горсть ядовитых ягод и умер в муках, а его брат смотритель Витц сошёл с ума; он бегал вдоль линии вьючных животных, проклиная Гилфига, и резал ножом мехи с водой; Кьюджел убил его.
Два дня спустя оборванные люди увидели ручей. Несмотря на предупреждение Гарстанга, Саланав и Арло бросились к нему и стали пить большими глотками. Почти сразу они схватились за животы, начали давиться, губы их приобрели цвет песка, и вскоре они умерли.
Неделю спустя пятнадцать человек и четыре животных поднялись на очередной холм и увидели перед собой спокойные воды Сонганского моря. Кьюджел выжил, выжили Гарстанг, Гасмайр и Субукул. Перед ними расстилались болота, в которые впадал ручей, Кьюджел при помощи амулета Юкуну проверил его и объявил, что можно пить. Все напились вдоволь, поели тростник, сделавшийся съедобным благодаря тому же амулету, потом уснули.
Кьюджела разбудило чувство опасности, он вскочил и заметил зловещее шевеление в камышах. Он поднял товарищей, все приготовили оружие, но то, что вызвало движение, исчезло. Время приближалось к полудню. Пилигримы прошли на низкий берег, чтобы обсудить положение. Они смотрели во все стороны, но никакого храма не видели. Вспыхнули споры, началась ссора, которую Гарстанг смог прекратить только с помощью самых горячих убеждений.
Балч, который ушёл дальше по берегу, вернулся в большом возбуждении:
— Деревня!
Все с надеждой и оживлением двинулись туда, но деревня оказалась всего лишь горстью тростниковых хижин, населённых людьми-ящерами, которые оскалили зубы и начали бить мощными хвостами при виде пришельцев. Пилигримы прошли дальше по берегу и сели на бугор, глядя на низкий прибой Сонганского моря.
Гарстанг, похудевший и согбенный от испытанных лишений, заговорил первым. Он пытался влить в свой голос бодрость.
— Мы пришли, мы победили ужасную Серебряную пустыню! Теперь нам нужно только отыскать храм и исполнить своё унижение; и тогда мы, благословенные, вернёмся в Эрзу Дамат!
— Прекрасно, — проворчал Балч, — но где же найти этот храм? Справа и слева все тот же пустой берег!
— Нужно довериться руководству Гилфига! — объявил Субукул. Он вырезал из куска дерева стрелу и коснулся ею священной ленты. Воззвал: — Гилфиг! О Гилфиг! Отведи нас к храму! Бросаю этот указатель! — И бросил стрелку высоко в воздух. Она упала остриём на юг. -
— Мы должны идти на юг! — провозгласил Гарстанг. — Храм на юге!
Но Балч и другие отказались.
— Ты разве не видишь, что мы до смерти устали? По моему мнению, Гилфигу следовало бы самому направить нас в храм, а не оставлять в неуверенности!
— Гилфиг и так нас привёл! — ответил Субукул. — Разве ты не видел направления стрелы?
Балч сардонически рассмеялся.
— Палка, которую бросаешь в воздух, указывает на юг с такой же лёгкостью, как на север.
Субукул в ужасе отступил.
— Ты богохульствуешь!
— Вовсе нет. Я не уверен, что Гилфиг услышал твоё обращение; а может, у него не было времени, чтобы действовать. Брось стрелу сто раз; если во всех случаях она покажет на юг, я тут же отправлюсь туда.
— Хорошо, — сказал Субукул. Он снова воззвал к Гилфигу и бросил стрелу, которая на этот раз указала на север.
Балч ничего не сказал. Субукул замигал, потом покраснел.
— Гилфиг не играет в игры. Он указывает один раз, и нужно выполнять.
— Я не убеждён, — сказал Балч.
— И я.
— И я.
Гарстанг умоляюще поднял руки.
— Мы прошли так далеко, мы страдали вместе, радовались вместе, трудились и сражались вместе — давайте теперь не ссориться!
Балч и один из несогласных только пожали плечами.
— Мы не пойдём слепо на юг.
— Что же вы будете делать? Пойдёте на север? Или вернётесь в Эрзу Дамат?
— Эрза Дамат? Без продовольствия и всего с четырьмя вьючными животными? Ба!
— Тогда идём на юг в поисках храма!
Балч ещё раз упрямо пожал плечами, отчего Субукул рассердился.
— Да будет так! Те, кто идёт на юг, в эту сторону, те, кто с Балчем, в ту!
Гарстанг, Кьюджел и Гасмайр присоединились к Субукулу, остальные, одиннадцать человек, остались с Балчем, они принялись перешёптываться, а четыре верных пилигрима в опасении смотрели на них.
Одиннадцать вскочили на ноги.
— Прощайте!
— Куда вы идёте? — спросил Гарстанг.
— Неважно. Ищите свой храм, мы займёмся своими делами. — И с этим коротким прощанием они отправились к деревне ящеролюдей, убили там всех мужчин, подпилили клыки женщин, одели их в тростниковую одежду и стали жить как повелители деревни.
Гарстанг, Субукул, Гасмайр и Кьюджел тем временем шли по берегу на юг. Вечером они разбили лагерь и поели моллюсков и крабов. Утром оказалось, что оставшиеся четыре вьючных животных сбежали, и теперь они одни.
— Такова воля Гилфига, — провозгласил Субукул. — Нам остаётся только найти храм и умереть.
— Смелее! — сказал Гарстанг. — Не нужно предаваться отчаянию!
— А что нам остаётся? Увидим ли мы вновь долину Фолгус?
— Кто знает? Сначала нужно исполнить унижение перед храмом.
С этими словами они двинулись дальше и шли весь остаток дня. К ночи они так устали, что смогли только лечь на песок.
Море расстилалось перед ними, плоское, как стол, и такое тихое, что заходящее солнце полностью отражалось в нем, без всякой дорожки. Ужин снова состоял из моллюсков и крабов, после чего они улеглись спать на песок.
В начале ночи Кьюджел проснулся от звуков музыки. Приподнявшись, он увидел, что над водой появился призрачный город. Стройные башни вздымались в небо, освещённые сверкающими белыми огоньками, которые плыли в воздухе вверх и вниз, вперёд и назад. На променадах толпились весёлые люди, в бледных светящихся одеждах, играла музыка. Проплыла барка, выложенная шёлковыми подушками, её двигал огромный парус из василькового шелка. Фонари на носу и корме освещали веселящиеся толпы; одни танцевали, другие играли на лютнях, третьи пили из кубков.
Кьюджел стремился разделить их веселье. Он приподнялся на колени и позвал. Веселящиеся отложили свои инструменты и уставились на него, но вскоре барка проплыла, уносимая большим голубым парусом. Вскоре город побледнел и исчез, осталось только тёмное ночное небо.
Кьюджел смотрел на ночь, горло у него сжималось от неведомой печали. К собственному удивлению, он обнаружил, что стоит на самом краю воды. Рядом стояли Гарстанг, Гасмайр и Субукул. Все смотрели друг на друга и молчали. Потом вернулись на берег и снова легли спать на песок.
На следующий день они почти не разговаривали и даже избегали друг друга: каждый хотел остаться наедине со своими мыслями. Время от времени то один, то другой с надеждой смотрел на юг, но никто не пытался уходить и даже не говорил об этом.
День проходил, и пилигримы оставались в полуоцепенении. Село солнце, наступила ночь, но никто не ложился спать.
Вскоре снова появился призрачный город, и сегодня там шёл праздник. В небе расцвели удивительно сложные фейерверки: копья, сети, звёздные взрывы красного, зеленого, синего, серебряного цветов. По променаду двигался парад, впереди призрачные девушки в радужной одежде, за ними призрачные музыканты в просторных красных и оранжевых одеяниях и призрачные акробаты. Часами звуки веселья плыли над водой; Кьюджел по колено погрузился в песок и смотрел, пока праздник не стих и город расплылся. Тогда он повернулся, и остальные поднялись за ним на берег.
На следующий день все ослабли от голода и жажды. Хриплым голосом Кьюджел сказал, что им нужно идти. Гарстанг кивнул и тоже хрипло добавил:
— К храму, к храму Гилфига!
Субукул кивнул. Щеки его некогда полного лица втянулись, глаза воспалились.
— Да, — просвистел он, — мы отдохнули. Нужно идти!
Гасмайр тупо кивнул:
— К храму!
Но никто не пошевелился. Кьюджел поднялся выше по берегу и сел в ожидании прихода ночи. Посмотрев вправо, он увидел человеческий скелет в той же позе, в какой сидел он сам. Вздрогнув, Кьюджел повернулся налево, там был второй скелет, этот от времени и непогоды превратился в груду костей.
Кьюджел встал и направился к остальным.
— Быстрее! — позвал он. — Пока у нас ещё остаются силы! На юг! Идёмте, пока мы не умерли, как те, чьи кости лежат там, вверху!
— Да, да, — пробормотал Гарстанг. — К храму. — Он с трудом встал. — Идёмте! — обратился он к остальным. — Мы идём на юг!
Субукул поднялся, но Гасмайр после нескольких попыток остался сидеть на песке.