Страница:
Бардуз закашлялся.
— Никакой тайны тут нет. Для чего Смонни нужна субмарина? А для того, чтобы удрать из Йиптона в другие миры, будучи не засеченной мониторами. Подводная лодка отвезет ее туда, где она сможет пересесть на свой клайхакер незамеченной. И где же она может найти такое место? Разумеется, только на крайнем севере, где гарантированы изоляция и приватность. Субмарине нужен открытый океан, но клайхакеру нужно нечто поосновательнее воды. И мы найдем эти условия только там, где вода соприкасается со льдами.
Поиски начались прямо к северу от атолла Лютвен по краю ледника. Наконец, где-то в середине ночи детектор инфракрасного излучения обнаружил свечение радиации. «Рондайн» вильнул в сторону, дождался рассвета и стал приближаться к засеченному объекту с севера. Глауен и Чилк, взяв еще пару человек команды спустили флиттер и обследовали местность. Во льдах они скоро обнаружили искусственную пещеру, соединенную с океаном узкой водяной протокой. Правда, док был пуст, субмарины не было. Зато неподалеку преспокойно стояли и клайхакер Титуса Зигони, и флеканпраун Бардуза.
На лед спустились еще десять человек и группа пробралась в док.
Его штат, как оказалось, составляли восемь йипов, которые лениво завтракали в маленьком зале рядом. Их быстро и решительно окружили, не дав ни одному схватиться за рацию и передать сигнала.
Все три корабля полетели теперь на юг. За ними остался взорванный док, а наваленная гора снега и льда навсегда похоронила эту тайну.
Бардуз летел теперь на своем флеканпрауне в компании Флиц; Чилк и три человека команды летели на клайхакере, а Глауен остался на борту «Рондайна» с йипами и остальной командой.
Глауен заметил, что все йипы носили плечевой знак касты умпов.
— Могу я узнать ваше имя? — поинтересовался он у командира.
— Естественно. Меня зовут Файло Ламонт Кудрай.
— Как давно вы стали умпом?
— Уже двадцать лет. Мы элитные войска, как вам известно.
— Значит, вы должны быть не столь многочисленны. Сколько же вас? Сто человек? двести?
— Сто рядовых, двадцать капитанов и шесть командиров моего ранга.
— Есть такой умп, которого зовут Каттерлайн. Он тоже командир?
— Нет, только капитан. Но дальнейшего повышения у него не будет, поскольку он нечист на руку. — Тут йип использовал некий термин, совершенно непереводимый, и обозначавший множество чувств, прикрыв его нелицеприятный смысл знаменитой йиповской улыбкой.
— А как насчет Селиоса? Он тоже капитан?
— Именно так, капитан. Но почему вы о них спрашиваете?
— Когда я был маленьким, они оба находились на Араминте.
— Это было очень давно.
— Но это было.
— Куда вы нас везете? — помолчав, спросил йип.
— На Араминту.
— Где нас убьют?
Глауен рассмеялся.
— Ну, если только вы решите доказать, что действительно совершили великое преступление!
— Я сомневаюсь, что мы сможем это доказать, — серьезно ответил йип.
— В таком случае, я сомневаюсь, что вас убьют.
Отплыв от острова Турбен, корабль Смонни свернул на полной скорости на запад и к вечеру был уже в Йиптоне.
Она не теряла ни мгновения, слишком хорошо зная своего врага. Какое-то время она еще рассчитывала, что дело разрешится само собой. Но теперь ждать дольше было нельзя. Она села за рабочий стол, кряхтя и охая от боли, но с наслаждением, нажала кнопку и осторожно произнесла несколько слов в микрофон. В ответ раздалось требование подтверждения пароля, она повторила, услышала сводку и отдала приказания. Пока на этом можно было остановиться.
Смонни с трудом стянула с себя испачканную одежду, приняла ванну, приняла анальгетики и села перекусить устрицами и печенью угря в сладком соусе.
Тем временем из порта вышло большое рыболовецкое судно, которое никоим образом не могло возбудить подозрений ни своей командой, ни оснасткой.
Судно спокойно проплыло на юг и вышло из поля наблюдения мониторов, там палуба его открылась, после чего оттуда выкатился флиттер и ушел в небо. На полной скорости всю ночь он летел на юг, а когда Лорка и Песня снова показались на небе, излучая призрачный бледно-розовый предутренний свет, он прибыл на мыс Фарей, что находится на самой северной оконечности Трои.
Внизу расстилались горы и болота, пещеры и утесы, и скоро флиттер, летевший теперь совсем низко, добрался до обрыва скал, внизу которых отсвечивала зеленовато-серая вода. Это был фьорд Штрома.
Флиттер сел на скалы. Из него вышло пять йипов, каждый с рюкзаком за плечами. Согнувшись под весом нош, йипы бегом помчались к шахте, соединявшей терминалы, где быстро вытряхнули содержимое рюкзаков.
Груз грохнулся о дно, а йипы, как по команде развернулись и бросились бежать назад, к флиттеру. Из служебного здания выскочил человек и крикнул им вслед, приказывая остановиться. Но йипы не обратили на это никакого внимания.
Из глубины шахты послышались звуки пяти взрывов, прозвучавших, как один. Поверхность земли вздрогнула и распалась. Огромный столб камней медленно поднялся, словно в страшном сне, и так же медленно осел на восьмисотфутовое дно фьорда. И когда первые лучи рассвета коснулись скал, то стало ясно, что там, где стоял город Штрома с его рядами узких и высоких домов теперь есть лишь свежий большой шрам на поверхности скалы.
Штромы больше не было. Она ушла в небытие полностью, словно ее никогда и не существовало. Население, не успевшее переселиться на Станцию Араминта, оказалось погребенным под водами залива. Не выжил никто.
Человек, пытавшийся задержать йипов, долго, не веря своим глазам, смотрел вниз на место, где только что стоял его дом, с женой, тремя детьми и тысячелетней обстановкой. Дома не было. Ему показалось, что он сошел с ума. Человек посмотрел на север, где вместо флиттера уже виднелась лишь крошеная точка, вернулся в здание и схватил трубку телефона.
В десяти милях южнее в густом лесу на поляне стоял закамуфлированный ангар. Туда и прилетели после неудачных переговоров на Турбене представители ЖМС. Время было позднее, Клайти вне себя, и потому все решили заночевать здесь, а уже утром, немного успокоившись, вернуться в город.
К телефону подошел Бохост. Он выслушал бешеные речи незнакомца и передал содержание разговора остальным.
Поначалу все сочли это за бред сумасшедшего, галлюцинацией, фантазией, но все же залезли во флиттер и полетели к старинному городу. И когда увидели все сами, зрелище поразило их до немоты мертвой чистотой пространства.
— Мы бы тоже теперь были мертвы, если бы не остановились в ангаре! — прошептал Джулиан.
— Так она и рассчитывала, — тихо ответил Мавил. — Никогда еще мир не знал столь страшного деяния!
Они вернулись в ангар, и дрожащим голосом Клайти объявила, что надо собрать совет и…
— Больше никаких советов! — истерически закричал Кервин Моустик, директор бригады действия. — Мой дом, моя семья, мои маленькие дети, мои драгоценности — все исчезло в мгновение ока! Где наши крейсера! ? Поднимите их! Дайте им выпустить смертоносные снаряды прямо в глотку этому чудовищу!
И никто не осмелился с ним спорить. Два вооруженных крейсера взмыли в воздух и полетели на север. К полудню они были уже на атолле Лютвен. И первым знаком их появления стал выстрел, поразивший дворец Титуса Помпо, располагавшийся за гостиницей «Аркадия». Титус Помпо, бывший Зигони, умер мгновенно. Следующий выстрел уничтожил саму гостиницу и вызвал в воздух корабли противника. По всему небу заметались суда, снуя бессмысленно, но изрыгая потоки пламени и облака ядовитого черного дыма, который опускался и полз по долинам как сонмы ядовитых змей.
Из бамбуковых, тростниковых и пальмовых хижин доносились крики отчаяния и ужаса. Каналы забились лодками и баржами, стремившимися выбраться в чистое пространство океана. Некоторым это удалось, остальные задыхались от дыма, сгорали в огне, если не успевали выпрыгнуть и плыть своим ходом. В доках рыболовецкие суда переполнились кричащими людьми. На судах, где командовали умпы, еще был какой-то порядок; умпы без жалости выбрасывали лишних людей за борт и уходили. Языки пламени вздымались все выше, над атоллом зловещими кольцами вился дым. Тяжело нагруженные лодки медленно отплывали от атолла, ставшего прибежищем смерти. Остальные погибли или от пожаров или утонув в волнах, куда бросались в надежде быть подобранными плотами или судами.
Через три минуты плавал уже весь Йиптон, а непрекращающиеся ветры разносили пламя все больше и больше в разные стороны. Но скоро пища для огня закончилась, и он стал утихать сам собой, поначалу разделясь на сотни отдельных костров. Через час от города не осталось ничего, кроме черных дымящихся потоков, смывавших в море обгорелые трупы. Оба крейсера быстро вернулись обратно на Трою и вновь укрылись в хорошо закамуфлированном ангаре.
Патрульное судно Бюро Б, находящееся неподалеку от атолла, немедленно сообщило о происходящем по назначению, и тотчас был поднят в воздух весь имеющийся транспорт, включая «Рондайна», клайхакера и флеканпрауна. Задействовали даже две случайно оказавшиеся в ангарах туристские яхты.
Спасательные суда метались в волнах атолла и Мармионского побережья, подбирая людей. Операция продолжалась три дня и три ночи, пока никого уже не могло остаться в живых. Выжившее население в количестве двадцати семи тысяч было переправлено на Мармионское побережье, но две трети йипов погибли в огне или в волнах.
Глава восьмая
Случилось то, что случилось. Выжившие йипы были размещены во временных лагерях на побережье Мармиона, вдоль моря и по берегам реки Мар. Тело Титуса Помпо нашли обгоревшим в его дворце. Про Намура и Смонни говорили, будто они находились в момент нападения в тайных доках под гостиницей «Аркадия». Все были уверены, что они непременно спаслись на подводной лодке, хотя теперь, после разрушения их арктической базы, идти им, в общем-то, было некуда.
Как только все более или менее улеглось, Глауен и Чилк явились на доклад Вуку. Тот, на удивление, выслушал их очень внимательно и искренне поблагодарил:
— Вы достигли многого, возможно, всего, чего бы я мог только желать при нынешних обстоятельствах.
Оба ответили, что счастливы слышать похвалу из таких уст.
— Мы всегда помнили о вас при выполнении нашего задания и старались поступать так, чтобы вам не было за нас стыдно, — признался Гауен.
— Так, и только так! — отрапортовал Чилк.
Вук проворчал что-то себе под нос и перевел взгляд с одного командира на другого.
— Вы оба выглядите достаточно бодрыми и сытыми. Надеюсь, то же самое отражают и ваши денежные счета.
— Мы — джентльмены и офицеры полиции, — ответил Глауен. — А потому поддерживаем соответствующий стиль жизни.
— Хм. Дайте ваши учетные книжки Хильде, и она отделит зерна от плевел.
— Слушаемся, господин Вук!
Вук откинулся на спинку своего знаменитого кресла и какое-то время созерцал потолок.
— Вот только жаль, что вы проигнорировали промежуточную цель вашей миссии — я говорю о поимке Намура. Я узнал, что пока вы отдыхали на ранчо Стронси, он самым некорректным образом напал на Левина Бардуза, а потом, как и полагается трусу, удрал на его флеканпрауне.
— Да, это правда, и на своем пути мы столкнулись с некоторыми его следами, — подтвердил Глауен. — Можете нам поверить, что даже в самую тяжелую минуту, когда мы лежали в коме на ранчо, мы думали только о службе в нашем славном Бюро Б. Именно это ускорило наше выздоровление, и мы до сих пор надеемся на успех этого предприятия.
— В Бюро Б слово «надежда» не очень-то уместно, — менторским тоном заметил Вук.
— Мы понимаем, но, к счастью, дело почти у нас в кармане, — вмешался Чилк. — Намур и Смонни находятся в субмарине, которой некуда идти. Они теперь, как две мухи в закупоренной бутылке.
— Все не так просто и не так весело, — вдруг разозлился не на шутку Вук. — Они могут вынырнуть в один прекрасный момент на любом из побережий, доберутся до берега в гичке и просто затопят подлодку. Потом похитят из любого терминала космическую яхту и будут таковы, никто не успеет и глазом моргнуть. Вы поставили охрану в космопорте?
— Еще нет.
Вук включил внутреннюю связь и отдал необходимые распоряжения.
— Теперь это сделано, но боюсь, не поздно ли. Я слишком хорошо знаю Намура. Будет очень печально, если он уйдет от нас во второй раз.
— Да уж, — только и буркнул Глауен.
Вук наклонился к молодым людям и разложил на столе бумаги.
— А теперь давайте вернемся, если позволите, к банку Мирсеи. Мне несколько неясна последовательность событий — или, скажем, даже сама суть событий.
Глауен и Чилк в недоумении переглянулись. Поскольку имя Каткара за время их разговора ни разу даже не было упомянуто, оба считали, что все известные ему факты, конечно же, давным-давно проданы и перепроданы всем и каждому.
И в самом деле, Вук снова заговорил сам, и голос его на сей раз не был ни насмешливым, ни менторским.
— Как утверждает этот прохвост Каткар, вы сумели не отдать фонды Денцеля Джулиану Бохосту. Но версия, которую изложил мне Каткар, весьма запутана, я не могу найти ни ног, ни головы у способа этой передачи, за исключением того, что все суммы каким-то образом оказались на ваших личных счетах.
— Отчасти так. Я поместил эти фонды не на личный счет, а на тот, который называется «Счет Флоресте». Я полагаю, вы именно об этих деньгах спрашиваете?
— Хм. Но суммы там весьма значительные — я прав?
— Точной цифры не помню, но где-то около пятидесяти тысяч.
Вук проскрипел нечто нечленораздельное. Затем добавил:
— Что ж, это нанесло хороший удар по ЖМС и самому Джулиану. А что дальше?
— Все как обычно. На Цастере мы с командиром Чилком наелись какой-то гигиенической дряни, но покинули планету весьма голодными. Несмотря на это мы предприняли мозговой штурм, и его результаты вывели нас прямо на Бардуза, обитавшего тогда на Розалии. Намур напал на него, и нам пришлось вмешаться. В результате Бардуз перевезет йипов на Розалию, что не будет стоить Кадволу ни гроша. Такова цепочка событий.
— Весьма интересно! И, разумеется, никаких других событий за это время не произошло?
— Не совсем так. Командир Чилк, например, очень подружился с Флиц. На самом деле, если говорить честно, то никакая она не Флиц — ее зовут Фелиция Стронси, и она владелица ранчо Стронси. А это, конечно же, можно назвать событием, причем даже грандиозным!
Вук постучал длинными пальцами по подлокотникам кресла.
— Интересно, интересно, — шеф с любопытством посмотрел на Чилка. — Я надеюсь, что вы занимались этим «объектом» во внерабочее время?
— Исключительно в свободное.
— Приятно слышать, — Вук опять уткнулся в бумаги. — И эти новые трепетные отношения — единственные события на всем протяжении вашей миссии?
— Единственные, — твердо ответил Чилк.
— Ну, разумеется, если не считать тривиального дела с космической яхтой, о которой Каткар вам, наверное, уже сообщил, — скрепя сердце признался Глауен.
— Да, он говорил мельком что-то в таком духе. Ну, и где же теперь этот роскошный и дорогущий «Фортунатас»?
— Стоит в ангаре терминала в Баллилу, рядом с Пашем в мире Карс.
— А почему он стоит там, когда является собственностью Консервации?
— Потому что мы вернулись на Кадвол вместе с Бардузом, чтобы выполнить свое задание до конца и как можно лучше.
— Хм! Это несколько меняет дело. Но не важно, мы еще вернемся к этому вопросу. Собственность Консервации должна быть свята. — Он выдохнул и улыбнулся. — Ну, на сегодня все.
Шесть дней спустя после двух катастроф Суд Высшей Справедливости заседал в Зале Мут в здании Старого Агентства на самом конце проспекта Венсей.
Трое судей, Мелба Ведер, Роуван Клаттук и верховный судья Хильва Оффоу вошли в зал и заняли места на подиуме. Три полукруглых трибуны внизу были уже полностью забиты зрителями. Бейлиф (судебный пристав) ударил в гонг, призывая к порядку, и в зал ввели подсудимых, а затем усадили за специальной оградой.
Подсудимых было восемь: Клайти Вердженс, Джулиан Бохост, Роби Мавил, Ноэль Бетт, Кервин Моустик, Таммас Стирч, Торк Тамп и Фаргэйнджер. Все, кроме двух последних, являлись урожденными натуралистами со Штромы и членами партии ЖМС. Все они присутствовали в ангаре, когда было принято решение послать к Йиптону два вооруженных крейсера, и потому считались сообщниками совершенного преступления. Торк Тамп в качестве места рождения назвал Город Контрабандистов, расположенный на самых задворках Сферы, в мире Тиренса Даулинга. Он говорил мягко, без акцента и выглядел совершенно равнодушным — ни гнева, ни страха, ни уничиженности. Фаргэйнджер вообще ушел в себя и не говорил ни слова, он даже не назвал судье своего имени. В отличие от Тампа, на лице его застыла маска презрения ко всем и всему.
Зрители, в основном, смотрели именно на эту парочку. Клайти, несмотря на жалкую улыбку, вела себя по-прежнему нагло и упрямо, Бохост выглядел бледным, нервным и беспокойным — было ясно, что он предпочел бы сейчас оказаться где-нибудь за тысячу световых лет отсюда. Роби Мавил кулем сидел в кресле с полуоткрытым ртом — горе и безнадежность буквально поглотили его. Бетт казался жестоким и постоянно оглядывал зал с презрительной усмешкой, словно приглашая присутствующих разделить его сардонические настроения. Стирч сидел в состоянии апатии и ступора, а Моустик вертел головой с недоумением и злобой.
Байлиф объявил, что подсудимые готовы выслушать обвинение и высказать свои оправдания при помощи совета защиты.
— Пусть теперь выйдет прокурор и огласит обвинение!
Поднялся Эльвин Лаверти, высокий худой старик с косматыми бровями и впалыми щеками.
— Уважаемые члены суда, начну, как полагается, с формальностей. Шесть дней назад сидящие перед вами личности действовали незаконным образом. Они нарушили неприкосновенность атолла Лютвен, подвергнув его обстрелу, что принесло смерть тысячам мужчин, женщин и детей. Таков состав преступления. Кроме этого, в нарушение закона Хартии они импортировали на Кадвол два крейсера типа стрейдер-ферокс и спрятали их в специально оборудованном ангаре неподалеку от Штромы, намереваясь использовать суда против законной власти Консервации, установленной в полном соответствии с новым законом Хартии. Если необходимо, я могу представить свидетелей, которые подтвердят наличие заговора, что уже само по себе является тягчайшим преступлением перед законом. Именно эти военные суда и осуществили преступление, в котором обвиняются подсудимые. После нападения на атолл Лютвен крейсера вернулись на Трою, где обнаружены патрулем, возглавляемым офицерами Бюро Б. После прибытия подкрепления ангар был атакован и его защитники арестованы, несмотря на то, что пытались уйти на небольшом судне, некогда принадлежавшем сэру Денцелю Аттабусу. Но всех их поймали и препроводили под стражей на Станцию Араминта.
Я дал краткое описание преступления, каждый эпизод которого может быть подтвержден свидетелями, и если суду нужны дополнительные свидетельства, я приглашу всех свидетелей. Если ко мне нет вопросов и нет необходимости в дополнительных свидетельствах, больше нет смысла продолжать мое выступление.
— Давайте выслушаем теперь обвиняемых, — предложил верховный судья. — Признаете ли вы себя виновными? Или нет?
Вперед вышел адвокат.
— Уважаемые господа судьи, обвиняемые никоим образом не признают себя виновными в инкриминируемом им преступлении.
— Неужели? Но ведь они признают, что послали военные крейсера на атолл Лютвен?
— Они признают, что послали крейсера, но утверждают, что их преступление можно назвать — в самом худшем случае — вандализмом — они намеревались лишь уничтожить это уродство Йиптон и вернуть местности прежнее очарование.
— А тысячи сгоревших, утонувших и задохнувшихся жителей?
— Нет никаких доказательств, что эти жители действительно существовали.
— Интересно! И как же вам удалось прийти к такому выводу?
— Благодаря силе и безальтернативности ваших собственных законов, ваша честь!
— Еще более интересно! Прошу вас остановитесь на этом подробнее, если можете, и назовите мне соответствующие статьи.
— Все это касается разумной интерпретации закона. Наше мышление и наши законы веками формировались твердой и недвусмысленной доктриной. Эта доктрина, не скрою, стала основанием и самого нашего существования в рамках Консервации. И прямо, и косвенно доктрина позволяла жить на атолле Лютвен всем и каждому. Но только торжество наших общественных институтов и уважение к Хартии не позволяли видеть, что законы эти давно существуют сами по себе. И всем давно уже стало ясно, что мы живем в абсолютно беззаконном обществе.
Теперь, после этого краткого отступления, позвольте вернуться к предмету нашего заседания: вера в статьи наших законов отрицает существование на атолле Лютвен какого-либо населения. А при отсутствии такового, никакое инкриминируемое обвиняемым преступление не может иметь места, что говорит только о подлоге и фальсификации со стороны Бюро Б и со стороны уважаемого суда.
На основании этого я заявляю — единственная вина моих подзащитных заключается в том, что они произвели нападение без соответствующего разрешения. И в этом они полностью признают себя виновными. Наказание за это, как вам известно, заключается в выплате штрафа размером двадцать пять солов. На основании изложенного, прошу суд применить низший предел штрафа и отпустить этих достойных, занятых тяжелым трудом доставки людей на свободу, чтобы они могли продолжать свое благородное дело.
— Есть ли у вас контраргументы против выдвинутого защитой утверждения? — обратился Оффоу к обвинителю.
— Нет, ваша честь. Оно полностью абсурдно.
— А я думаю, что не совсем, господин прокурор. В нем гораздо больше здравого смысла, чем это кажется на первый взгляд. И оно может быть вполне принято как разумный довод не только устроителями этого чудовищного костра, но и любым жителем Станции Араминты, живым или мертвым. Мы все, так или иначе, разделяем их вину.
— Отлично, ваша честь! — воскликнул Эльвин Лаверти. — Тогда давайте будем считать утверждение адвоката о том, что, поскольку согласно закону никому не разрешено жить на Лютвене, то там никто и не жил — истинным. То есть, по сути, защита утверждает абсурдное положение, что если камни не могут сами катиться вверх по горе, то нет ни одной горы, на вершине которой имелись бы камни. Однако, оставим схоластику! Давайте условно примем это положение и согласимся, что подсудимые не предполагали обнаружить на Лютвене никакого населения, что они просто прилетели полюбоваться красотами природы и устроили невинное пожарище. Однако, налицо факты в виде обгоревших трупов, доказывающих, что, несмотря на утверждения ЖМС, жители на атолле Лютвен все же имелись. Чьи это трупы — сейчас не важно. Может быть, это были люди, выехавшие на пикник с Араминты или те, кто просто отправился туда отдохнуть на уикэнд. А теперь, если многоуважаемый адвокат посмотрит хотя бы даже законодательство о кострах, то он обнаружит одну любопытную статью, что любой костер, разведенный без разрешения, в результате которого причинен большой материальный, физический или моральный ущерб, рассматривается как тяжелое преступление, не зависящее от обстоятельств. Таким образом, даже если подсудимым инкриминируется всего лишь разведение костра без соответствующего разрешения, наказание, предусмотренное законом за это деяние, достаточно сурово.
Защитник, несколько упавший духом, сказал:
— Я остаюсь при своем прежнем утверждении, которое справедливо и должно быть взято во внимание.
Судья Оффау подался вперед.
— Вы хотите сказать, что подсудимые, поджигая Йиптон, руководствовались лишь желанием очистить окрестности от мусора! ?
— Но ведь там не было ни души, ваша честь! Я доказал это, а потому какие же еще соображения могли руководить ими в этом невинном поступке?
— Защитник, вы честно исполнили свой долг. Ваши аргументы выслушаны нами, хотя и относятся к воображаемым обстоятельствам. Но суд… — он оглянулся налево и направо, — то есть я и мои коллеги не принимаем их. Кроме того, факт, что подсудимые тайно приобрели два военных корабля, явно планируя вооруженное восстание против существующей власти, только усиливает обвинение.
Адвокат молчал.
— Кто именно из обвиняемых вел суда? — уточнила Мелба Ведер.
— Кто-нибудь желает ответить? — обратился адвокат к подсудимым. — Это никоим образом не утяжелит вашего дела, которое и так однозначно проиграно.
— Я вел одно, а Фаргэйнджер второе, — нехотя ответил Тамп. — Мы настояли также, чтобы на одном судне с нами летел Бохост, а на втором Мавил, поскольку в противном случае остальные могли ускользнуть, покинув нас на произвол судьбы. А так, зная о двух заложниках на борту, они ждали нас, как миленькие.
Клайти вскочила и истерически закричала:
— Я хочу сделать заявление!
— Только никаких доктринерских обсуждений, — остановил ее Оффоу. — Суд не трибуна для высказывания ваших частных мнений, и если вы собираетесь высказываться не по поводу преступления, лучше прошу вас помолчать.
Клайти тупо села обратно.
— Полагаю, относительно вердикта ни у кого не имеется никаких сомнений. Все подсудимые виноваты в чудовищном преступлении и все приговариваются к смерти. Исполнение состоится через неделю после объявления приговора.
— Никакой тайны тут нет. Для чего Смонни нужна субмарина? А для того, чтобы удрать из Йиптона в другие миры, будучи не засеченной мониторами. Подводная лодка отвезет ее туда, где она сможет пересесть на свой клайхакер незамеченной. И где же она может найти такое место? Разумеется, только на крайнем севере, где гарантированы изоляция и приватность. Субмарине нужен открытый океан, но клайхакеру нужно нечто поосновательнее воды. И мы найдем эти условия только там, где вода соприкасается со льдами.
Поиски начались прямо к северу от атолла Лютвен по краю ледника. Наконец, где-то в середине ночи детектор инфракрасного излучения обнаружил свечение радиации. «Рондайн» вильнул в сторону, дождался рассвета и стал приближаться к засеченному объекту с севера. Глауен и Чилк, взяв еще пару человек команды спустили флиттер и обследовали местность. Во льдах они скоро обнаружили искусственную пещеру, соединенную с океаном узкой водяной протокой. Правда, док был пуст, субмарины не было. Зато неподалеку преспокойно стояли и клайхакер Титуса Зигони, и флеканпраун Бардуза.
На лед спустились еще десять человек и группа пробралась в док.
Его штат, как оказалось, составляли восемь йипов, которые лениво завтракали в маленьком зале рядом. Их быстро и решительно окружили, не дав ни одному схватиться за рацию и передать сигнала.
Все три корабля полетели теперь на юг. За ними остался взорванный док, а наваленная гора снега и льда навсегда похоронила эту тайну.
Бардуз летел теперь на своем флеканпрауне в компании Флиц; Чилк и три человека команды летели на клайхакере, а Глауен остался на борту «Рондайна» с йипами и остальной командой.
Глауен заметил, что все йипы носили плечевой знак касты умпов.
— Могу я узнать ваше имя? — поинтересовался он у командира.
— Естественно. Меня зовут Файло Ламонт Кудрай.
— Как давно вы стали умпом?
— Уже двадцать лет. Мы элитные войска, как вам известно.
— Значит, вы должны быть не столь многочисленны. Сколько же вас? Сто человек? двести?
— Сто рядовых, двадцать капитанов и шесть командиров моего ранга.
— Есть такой умп, которого зовут Каттерлайн. Он тоже командир?
— Нет, только капитан. Но дальнейшего повышения у него не будет, поскольку он нечист на руку. — Тут йип использовал некий термин, совершенно непереводимый, и обозначавший множество чувств, прикрыв его нелицеприятный смысл знаменитой йиповской улыбкой.
— А как насчет Селиоса? Он тоже капитан?
— Именно так, капитан. Но почему вы о них спрашиваете?
— Когда я был маленьким, они оба находились на Араминте.
— Это было очень давно.
— Но это было.
— Куда вы нас везете? — помолчав, спросил йип.
— На Араминту.
— Где нас убьют?
Глауен рассмеялся.
— Ну, если только вы решите доказать, что действительно совершили великое преступление!
— Я сомневаюсь, что мы сможем это доказать, — серьезно ответил йип.
— В таком случае, я сомневаюсь, что вас убьют.
4
Отплыв от острова Турбен, корабль Смонни свернул на полной скорости на запад и к вечеру был уже в Йиптоне.
Она не теряла ни мгновения, слишком хорошо зная своего врага. Какое-то время она еще рассчитывала, что дело разрешится само собой. Но теперь ждать дольше было нельзя. Она села за рабочий стол, кряхтя и охая от боли, но с наслаждением, нажала кнопку и осторожно произнесла несколько слов в микрофон. В ответ раздалось требование подтверждения пароля, она повторила, услышала сводку и отдала приказания. Пока на этом можно было остановиться.
Смонни с трудом стянула с себя испачканную одежду, приняла ванну, приняла анальгетики и села перекусить устрицами и печенью угря в сладком соусе.
Тем временем из порта вышло большое рыболовецкое судно, которое никоим образом не могло возбудить подозрений ни своей командой, ни оснасткой.
Судно спокойно проплыло на юг и вышло из поля наблюдения мониторов, там палуба его открылась, после чего оттуда выкатился флиттер и ушел в небо. На полной скорости всю ночь он летел на юг, а когда Лорка и Песня снова показались на небе, излучая призрачный бледно-розовый предутренний свет, он прибыл на мыс Фарей, что находится на самой северной оконечности Трои.
Внизу расстилались горы и болота, пещеры и утесы, и скоро флиттер, летевший теперь совсем низко, добрался до обрыва скал, внизу которых отсвечивала зеленовато-серая вода. Это был фьорд Штрома.
Флиттер сел на скалы. Из него вышло пять йипов, каждый с рюкзаком за плечами. Согнувшись под весом нош, йипы бегом помчались к шахте, соединявшей терминалы, где быстро вытряхнули содержимое рюкзаков.
Груз грохнулся о дно, а йипы, как по команде развернулись и бросились бежать назад, к флиттеру. Из служебного здания выскочил человек и крикнул им вслед, приказывая остановиться. Но йипы не обратили на это никакого внимания.
Из глубины шахты послышались звуки пяти взрывов, прозвучавших, как один. Поверхность земли вздрогнула и распалась. Огромный столб камней медленно поднялся, словно в страшном сне, и так же медленно осел на восьмисотфутовое дно фьорда. И когда первые лучи рассвета коснулись скал, то стало ясно, что там, где стоял город Штрома с его рядами узких и высоких домов теперь есть лишь свежий большой шрам на поверхности скалы.
Штромы больше не было. Она ушла в небытие полностью, словно ее никогда и не существовало. Население, не успевшее переселиться на Станцию Араминта, оказалось погребенным под водами залива. Не выжил никто.
Человек, пытавшийся задержать йипов, долго, не веря своим глазам, смотрел вниз на место, где только что стоял его дом, с женой, тремя детьми и тысячелетней обстановкой. Дома не было. Ему показалось, что он сошел с ума. Человек посмотрел на север, где вместо флиттера уже виднелась лишь крошеная точка, вернулся в здание и схватил трубку телефона.
В десяти милях южнее в густом лесу на поляне стоял закамуфлированный ангар. Туда и прилетели после неудачных переговоров на Турбене представители ЖМС. Время было позднее, Клайти вне себя, и потому все решили заночевать здесь, а уже утром, немного успокоившись, вернуться в город.
К телефону подошел Бохост. Он выслушал бешеные речи незнакомца и передал содержание разговора остальным.
Поначалу все сочли это за бред сумасшедшего, галлюцинацией, фантазией, но все же залезли во флиттер и полетели к старинному городу. И когда увидели все сами, зрелище поразило их до немоты мертвой чистотой пространства.
— Мы бы тоже теперь были мертвы, если бы не остановились в ангаре! — прошептал Джулиан.
— Так она и рассчитывала, — тихо ответил Мавил. — Никогда еще мир не знал столь страшного деяния!
Они вернулись в ангар, и дрожащим голосом Клайти объявила, что надо собрать совет и…
— Больше никаких советов! — истерически закричал Кервин Моустик, директор бригады действия. — Мой дом, моя семья, мои маленькие дети, мои драгоценности — все исчезло в мгновение ока! Где наши крейсера! ? Поднимите их! Дайте им выпустить смертоносные снаряды прямо в глотку этому чудовищу!
И никто не осмелился с ним спорить. Два вооруженных крейсера взмыли в воздух и полетели на север. К полудню они были уже на атолле Лютвен. И первым знаком их появления стал выстрел, поразивший дворец Титуса Помпо, располагавшийся за гостиницей «Аркадия». Титус Помпо, бывший Зигони, умер мгновенно. Следующий выстрел уничтожил саму гостиницу и вызвал в воздух корабли противника. По всему небу заметались суда, снуя бессмысленно, но изрыгая потоки пламени и облака ядовитого черного дыма, который опускался и полз по долинам как сонмы ядовитых змей.
Из бамбуковых, тростниковых и пальмовых хижин доносились крики отчаяния и ужаса. Каналы забились лодками и баржами, стремившимися выбраться в чистое пространство океана. Некоторым это удалось, остальные задыхались от дыма, сгорали в огне, если не успевали выпрыгнуть и плыть своим ходом. В доках рыболовецкие суда переполнились кричащими людьми. На судах, где командовали умпы, еще был какой-то порядок; умпы без жалости выбрасывали лишних людей за борт и уходили. Языки пламени вздымались все выше, над атоллом зловещими кольцами вился дым. Тяжело нагруженные лодки медленно отплывали от атолла, ставшего прибежищем смерти. Остальные погибли или от пожаров или утонув в волнах, куда бросались в надежде быть подобранными плотами или судами.
Через три минуты плавал уже весь Йиптон, а непрекращающиеся ветры разносили пламя все больше и больше в разные стороны. Но скоро пища для огня закончилась, и он стал утихать сам собой, поначалу разделясь на сотни отдельных костров. Через час от города не осталось ничего, кроме черных дымящихся потоков, смывавших в море обгорелые трупы. Оба крейсера быстро вернулись обратно на Трою и вновь укрылись в хорошо закамуфлированном ангаре.
Патрульное судно Бюро Б, находящееся неподалеку от атолла, немедленно сообщило о происходящем по назначению, и тотчас был поднят в воздух весь имеющийся транспорт, включая «Рондайна», клайхакера и флеканпрауна. Задействовали даже две случайно оказавшиеся в ангарах туристские яхты.
Спасательные суда метались в волнах атолла и Мармионского побережья, подбирая людей. Операция продолжалась три дня и три ночи, пока никого уже не могло остаться в живых. Выжившее население в количестве двадцати семи тысяч было переправлено на Мармионское побережье, но две трети йипов погибли в огне или в волнах.
Глава восьмая
1
Случилось то, что случилось. Выжившие йипы были размещены во временных лагерях на побережье Мармиона, вдоль моря и по берегам реки Мар. Тело Титуса Помпо нашли обгоревшим в его дворце. Про Намура и Смонни говорили, будто они находились в момент нападения в тайных доках под гостиницей «Аркадия». Все были уверены, что они непременно спаслись на подводной лодке, хотя теперь, после разрушения их арктической базы, идти им, в общем-то, было некуда.
Как только все более или менее улеглось, Глауен и Чилк явились на доклад Вуку. Тот, на удивление, выслушал их очень внимательно и искренне поблагодарил:
— Вы достигли многого, возможно, всего, чего бы я мог только желать при нынешних обстоятельствах.
Оба ответили, что счастливы слышать похвалу из таких уст.
— Мы всегда помнили о вас при выполнении нашего задания и старались поступать так, чтобы вам не было за нас стыдно, — признался Гауен.
— Так, и только так! — отрапортовал Чилк.
Вук проворчал что-то себе под нос и перевел взгляд с одного командира на другого.
— Вы оба выглядите достаточно бодрыми и сытыми. Надеюсь, то же самое отражают и ваши денежные счета.
— Мы — джентльмены и офицеры полиции, — ответил Глауен. — А потому поддерживаем соответствующий стиль жизни.
— Хм. Дайте ваши учетные книжки Хильде, и она отделит зерна от плевел.
— Слушаемся, господин Вук!
Вук откинулся на спинку своего знаменитого кресла и какое-то время созерцал потолок.
— Вот только жаль, что вы проигнорировали промежуточную цель вашей миссии — я говорю о поимке Намура. Я узнал, что пока вы отдыхали на ранчо Стронси, он самым некорректным образом напал на Левина Бардуза, а потом, как и полагается трусу, удрал на его флеканпрауне.
— Да, это правда, и на своем пути мы столкнулись с некоторыми его следами, — подтвердил Глауен. — Можете нам поверить, что даже в самую тяжелую минуту, когда мы лежали в коме на ранчо, мы думали только о службе в нашем славном Бюро Б. Именно это ускорило наше выздоровление, и мы до сих пор надеемся на успех этого предприятия.
— В Бюро Б слово «надежда» не очень-то уместно, — менторским тоном заметил Вук.
— Мы понимаем, но, к счастью, дело почти у нас в кармане, — вмешался Чилк. — Намур и Смонни находятся в субмарине, которой некуда идти. Они теперь, как две мухи в закупоренной бутылке.
— Все не так просто и не так весело, — вдруг разозлился не на шутку Вук. — Они могут вынырнуть в один прекрасный момент на любом из побережий, доберутся до берега в гичке и просто затопят подлодку. Потом похитят из любого терминала космическую яхту и будут таковы, никто не успеет и глазом моргнуть. Вы поставили охрану в космопорте?
— Еще нет.
Вук включил внутреннюю связь и отдал необходимые распоряжения.
— Теперь это сделано, но боюсь, не поздно ли. Я слишком хорошо знаю Намура. Будет очень печально, если он уйдет от нас во второй раз.
— Да уж, — только и буркнул Глауен.
Вук наклонился к молодым людям и разложил на столе бумаги.
— А теперь давайте вернемся, если позволите, к банку Мирсеи. Мне несколько неясна последовательность событий — или, скажем, даже сама суть событий.
Глауен и Чилк в недоумении переглянулись. Поскольку имя Каткара за время их разговора ни разу даже не было упомянуто, оба считали, что все известные ему факты, конечно же, давным-давно проданы и перепроданы всем и каждому.
И в самом деле, Вук снова заговорил сам, и голос его на сей раз не был ни насмешливым, ни менторским.
— Как утверждает этот прохвост Каткар, вы сумели не отдать фонды Денцеля Джулиану Бохосту. Но версия, которую изложил мне Каткар, весьма запутана, я не могу найти ни ног, ни головы у способа этой передачи, за исключением того, что все суммы каким-то образом оказались на ваших личных счетах.
— Отчасти так. Я поместил эти фонды не на личный счет, а на тот, который называется «Счет Флоресте». Я полагаю, вы именно об этих деньгах спрашиваете?
— Хм. Но суммы там весьма значительные — я прав?
— Точной цифры не помню, но где-то около пятидесяти тысяч.
Вук проскрипел нечто нечленораздельное. Затем добавил:
— Что ж, это нанесло хороший удар по ЖМС и самому Джулиану. А что дальше?
— Все как обычно. На Цастере мы с командиром Чилком наелись какой-то гигиенической дряни, но покинули планету весьма голодными. Несмотря на это мы предприняли мозговой штурм, и его результаты вывели нас прямо на Бардуза, обитавшего тогда на Розалии. Намур напал на него, и нам пришлось вмешаться. В результате Бардуз перевезет йипов на Розалию, что не будет стоить Кадволу ни гроша. Такова цепочка событий.
— Весьма интересно! И, разумеется, никаких других событий за это время не произошло?
— Не совсем так. Командир Чилк, например, очень подружился с Флиц. На самом деле, если говорить честно, то никакая она не Флиц — ее зовут Фелиция Стронси, и она владелица ранчо Стронси. А это, конечно же, можно назвать событием, причем даже грандиозным!
Вук постучал длинными пальцами по подлокотникам кресла.
— Интересно, интересно, — шеф с любопытством посмотрел на Чилка. — Я надеюсь, что вы занимались этим «объектом» во внерабочее время?
— Исключительно в свободное.
— Приятно слышать, — Вук опять уткнулся в бумаги. — И эти новые трепетные отношения — единственные события на всем протяжении вашей миссии?
— Единственные, — твердо ответил Чилк.
— Ну, разумеется, если не считать тривиального дела с космической яхтой, о которой Каткар вам, наверное, уже сообщил, — скрепя сердце признался Глауен.
— Да, он говорил мельком что-то в таком духе. Ну, и где же теперь этот роскошный и дорогущий «Фортунатас»?
— Стоит в ангаре терминала в Баллилу, рядом с Пашем в мире Карс.
— А почему он стоит там, когда является собственностью Консервации?
— Потому что мы вернулись на Кадвол вместе с Бардузом, чтобы выполнить свое задание до конца и как можно лучше.
— Хм! Это несколько меняет дело. Но не важно, мы еще вернемся к этому вопросу. Собственность Консервации должна быть свята. — Он выдохнул и улыбнулся. — Ну, на сегодня все.
2
Шесть дней спустя после двух катастроф Суд Высшей Справедливости заседал в Зале Мут в здании Старого Агентства на самом конце проспекта Венсей.
Трое судей, Мелба Ведер, Роуван Клаттук и верховный судья Хильва Оффоу вошли в зал и заняли места на подиуме. Три полукруглых трибуны внизу были уже полностью забиты зрителями. Бейлиф (судебный пристав) ударил в гонг, призывая к порядку, и в зал ввели подсудимых, а затем усадили за специальной оградой.
Подсудимых было восемь: Клайти Вердженс, Джулиан Бохост, Роби Мавил, Ноэль Бетт, Кервин Моустик, Таммас Стирч, Торк Тамп и Фаргэйнджер. Все, кроме двух последних, являлись урожденными натуралистами со Штромы и членами партии ЖМС. Все они присутствовали в ангаре, когда было принято решение послать к Йиптону два вооруженных крейсера, и потому считались сообщниками совершенного преступления. Торк Тамп в качестве места рождения назвал Город Контрабандистов, расположенный на самых задворках Сферы, в мире Тиренса Даулинга. Он говорил мягко, без акцента и выглядел совершенно равнодушным — ни гнева, ни страха, ни уничиженности. Фаргэйнджер вообще ушел в себя и не говорил ни слова, он даже не назвал судье своего имени. В отличие от Тампа, на лице его застыла маска презрения ко всем и всему.
Зрители, в основном, смотрели именно на эту парочку. Клайти, несмотря на жалкую улыбку, вела себя по-прежнему нагло и упрямо, Бохост выглядел бледным, нервным и беспокойным — было ясно, что он предпочел бы сейчас оказаться где-нибудь за тысячу световых лет отсюда. Роби Мавил кулем сидел в кресле с полуоткрытым ртом — горе и безнадежность буквально поглотили его. Бетт казался жестоким и постоянно оглядывал зал с презрительной усмешкой, словно приглашая присутствующих разделить его сардонические настроения. Стирч сидел в состоянии апатии и ступора, а Моустик вертел головой с недоумением и злобой.
Байлиф объявил, что подсудимые готовы выслушать обвинение и высказать свои оправдания при помощи совета защиты.
— Пусть теперь выйдет прокурор и огласит обвинение!
Поднялся Эльвин Лаверти, высокий худой старик с косматыми бровями и впалыми щеками.
— Уважаемые члены суда, начну, как полагается, с формальностей. Шесть дней назад сидящие перед вами личности действовали незаконным образом. Они нарушили неприкосновенность атолла Лютвен, подвергнув его обстрелу, что принесло смерть тысячам мужчин, женщин и детей. Таков состав преступления. Кроме этого, в нарушение закона Хартии они импортировали на Кадвол два крейсера типа стрейдер-ферокс и спрятали их в специально оборудованном ангаре неподалеку от Штромы, намереваясь использовать суда против законной власти Консервации, установленной в полном соответствии с новым законом Хартии. Если необходимо, я могу представить свидетелей, которые подтвердят наличие заговора, что уже само по себе является тягчайшим преступлением перед законом. Именно эти военные суда и осуществили преступление, в котором обвиняются подсудимые. После нападения на атолл Лютвен крейсера вернулись на Трою, где обнаружены патрулем, возглавляемым офицерами Бюро Б. После прибытия подкрепления ангар был атакован и его защитники арестованы, несмотря на то, что пытались уйти на небольшом судне, некогда принадлежавшем сэру Денцелю Аттабусу. Но всех их поймали и препроводили под стражей на Станцию Араминта.
Я дал краткое описание преступления, каждый эпизод которого может быть подтвержден свидетелями, и если суду нужны дополнительные свидетельства, я приглашу всех свидетелей. Если ко мне нет вопросов и нет необходимости в дополнительных свидетельствах, больше нет смысла продолжать мое выступление.
— Давайте выслушаем теперь обвиняемых, — предложил верховный судья. — Признаете ли вы себя виновными? Или нет?
Вперед вышел адвокат.
— Уважаемые господа судьи, обвиняемые никоим образом не признают себя виновными в инкриминируемом им преступлении.
— Неужели? Но ведь они признают, что послали военные крейсера на атолл Лютвен?
— Они признают, что послали крейсера, но утверждают, что их преступление можно назвать — в самом худшем случае — вандализмом — они намеревались лишь уничтожить это уродство Йиптон и вернуть местности прежнее очарование.
— А тысячи сгоревших, утонувших и задохнувшихся жителей?
— Нет никаких доказательств, что эти жители действительно существовали.
— Интересно! И как же вам удалось прийти к такому выводу?
— Благодаря силе и безальтернативности ваших собственных законов, ваша честь!
— Еще более интересно! Прошу вас остановитесь на этом подробнее, если можете, и назовите мне соответствующие статьи.
— Все это касается разумной интерпретации закона. Наше мышление и наши законы веками формировались твердой и недвусмысленной доктриной. Эта доктрина, не скрою, стала основанием и самого нашего существования в рамках Консервации. И прямо, и косвенно доктрина позволяла жить на атолле Лютвен всем и каждому. Но только торжество наших общественных институтов и уважение к Хартии не позволяли видеть, что законы эти давно существуют сами по себе. И всем давно уже стало ясно, что мы живем в абсолютно беззаконном обществе.
Теперь, после этого краткого отступления, позвольте вернуться к предмету нашего заседания: вера в статьи наших законов отрицает существование на атолле Лютвен какого-либо населения. А при отсутствии такового, никакое инкриминируемое обвиняемым преступление не может иметь места, что говорит только о подлоге и фальсификации со стороны Бюро Б и со стороны уважаемого суда.
На основании этого я заявляю — единственная вина моих подзащитных заключается в том, что они произвели нападение без соответствующего разрешения. И в этом они полностью признают себя виновными. Наказание за это, как вам известно, заключается в выплате штрафа размером двадцать пять солов. На основании изложенного, прошу суд применить низший предел штрафа и отпустить этих достойных, занятых тяжелым трудом доставки людей на свободу, чтобы они могли продолжать свое благородное дело.
— Есть ли у вас контраргументы против выдвинутого защитой утверждения? — обратился Оффоу к обвинителю.
— Нет, ваша честь. Оно полностью абсурдно.
— А я думаю, что не совсем, господин прокурор. В нем гораздо больше здравого смысла, чем это кажется на первый взгляд. И оно может быть вполне принято как разумный довод не только устроителями этого чудовищного костра, но и любым жителем Станции Араминты, живым или мертвым. Мы все, так или иначе, разделяем их вину.
— Отлично, ваша честь! — воскликнул Эльвин Лаверти. — Тогда давайте будем считать утверждение адвоката о том, что, поскольку согласно закону никому не разрешено жить на Лютвене, то там никто и не жил — истинным. То есть, по сути, защита утверждает абсурдное положение, что если камни не могут сами катиться вверх по горе, то нет ни одной горы, на вершине которой имелись бы камни. Однако, оставим схоластику! Давайте условно примем это положение и согласимся, что подсудимые не предполагали обнаружить на Лютвене никакого населения, что они просто прилетели полюбоваться красотами природы и устроили невинное пожарище. Однако, налицо факты в виде обгоревших трупов, доказывающих, что, несмотря на утверждения ЖМС, жители на атолле Лютвен все же имелись. Чьи это трупы — сейчас не важно. Может быть, это были люди, выехавшие на пикник с Араминты или те, кто просто отправился туда отдохнуть на уикэнд. А теперь, если многоуважаемый адвокат посмотрит хотя бы даже законодательство о кострах, то он обнаружит одну любопытную статью, что любой костер, разведенный без разрешения, в результате которого причинен большой материальный, физический или моральный ущерб, рассматривается как тяжелое преступление, не зависящее от обстоятельств. Таким образом, даже если подсудимым инкриминируется всего лишь разведение костра без соответствующего разрешения, наказание, предусмотренное законом за это деяние, достаточно сурово.
Защитник, несколько упавший духом, сказал:
— Я остаюсь при своем прежнем утверждении, которое справедливо и должно быть взято во внимание.
Судья Оффау подался вперед.
— Вы хотите сказать, что подсудимые, поджигая Йиптон, руководствовались лишь желанием очистить окрестности от мусора! ?
— Но ведь там не было ни души, ваша честь! Я доказал это, а потому какие же еще соображения могли руководить ими в этом невинном поступке?
— Защитник, вы честно исполнили свой долг. Ваши аргументы выслушаны нами, хотя и относятся к воображаемым обстоятельствам. Но суд… — он оглянулся налево и направо, — то есть я и мои коллеги не принимаем их. Кроме того, факт, что подсудимые тайно приобрели два военных корабля, явно планируя вооруженное восстание против существующей власти, только усиливает обвинение.
Адвокат молчал.
— Кто именно из обвиняемых вел суда? — уточнила Мелба Ведер.
— Кто-нибудь желает ответить? — обратился адвокат к подсудимым. — Это никоим образом не утяжелит вашего дела, которое и так однозначно проиграно.
— Я вел одно, а Фаргэйнджер второе, — нехотя ответил Тамп. — Мы настояли также, чтобы на одном судне с нами летел Бохост, а на втором Мавил, поскольку в противном случае остальные могли ускользнуть, покинув нас на произвол судьбы. А так, зная о двух заложниках на борту, они ждали нас, как миленькие.
Клайти вскочила и истерически закричала:
— Я хочу сделать заявление!
— Только никаких доктринерских обсуждений, — остановил ее Оффоу. — Суд не трибуна для высказывания ваших частных мнений, и если вы собираетесь высказываться не по поводу преступления, лучше прошу вас помолчать.
Клайти тупо села обратно.
— Полагаю, относительно вердикта ни у кого не имеется никаких сомнений. Все подсудимые виноваты в чудовищном преступлении и все приговариваются к смерти. Исполнение состоится через неделю после объявления приговора.