Он остановился. Время шло. В тишине Арнольд Рэндом наконец спросил:
— И почему же ты не рассказал ему?
Уильям Джексон переступил с ноги на ногу:
— Думал, подожду, когда он приедет. Говорили, что он должен приехать. Не хотелось доверять бумаге. Я вообще-то не хочу неприятностей, но вы взяли и уволили меня…
— И ты взял и выдумал эту историю.
Мисс Блейк видела, как Уильям Джексон покачал головой.
— Я ничего не выдумывал, мистер Арнольд. Это святая правда — мистер Рэндом написал это завещание. Я могу поклясться на Библии, что я видел, как он подписал его, и что мы с Билли подписали, и что он сказал, будто мистер Эдвард говорил с ним во сне, что жив. Я не очень-то хочу поднимать шум, мистер Арнольд, и если вы меня снова примете на работу и дадите небольшую прибавку…
Арнольд Рэндом оцепенел.
Ему оставалось только твердить, что Уильям Джексон пьян. Это было его единственное оружие, единственный способ защиты, но он чувствовал его ненадежность. Если Уильям и был сегодня пьян, завтра он протрезвеет. Спиртное подсказало ему эту историю, или оно развязало ему язык и он решился рассказать то, что знал, — в любом случае, раз сказав, не скажет ли он это снова, когда хмель пройдет? Судя по всему, скажет.
Если принять его снова на работу и прибавить жалованье, он на некоторое время придержит язык. Но только до тех пор, пока ему не понадобятся деньги, пока он не почувствует вкуса к шантажу.
В установившейся тишине пришла четкая мысль: его шантажируют. Поддайся один раз, заплати — и будешь связан на всю жизнь. Чью жизнь? Путы оборвутся лишь со смертью одного из них, а Уильям младше на тридцать лет, если не на тридцать пять. Гнев захлестнул его, сметая все на своем пути.
— Подлый шантажист!
Это было только начало. Милдред Блейк закрыла уши руками, но кричащий голос все равно пробивался. Какие выражения! И в церкви! Некоторые слова были ей совсем незнакомы. Какой позор! И где! Какое кощунство!
Она поспешила выйти через маленькую боковую дверь и, стоя на дорожке, посыпанной гравием, слушала, как голоса то повышаются, то затихают. Она была потрясена, ужасно потрясена. Но ее мозг продолжал работать. У нее не было никаких сомнений в том, что Уильям Джексон сказал правду. Существовало более позднее завещание, другое, а не то, по которому наследство досталось Арнольду. На последней неделе жизни Джеймс Рэндом получил, как он считал, послание свыше о том, что его племянник Эдвард Рэндом жив, и он написал другое завещание. Не приходилось сомневаться, в чью пользу оно было написано. Если Арнольд Рэндом уничтожил его, ему грозят бесчестие и тюрьма. Если он только сейчас услышал о его существовании, он либо должен поддаться на шантаж, либо потерять наследство.
Уж Милдред-то знала как никто другой, что для него значит усадьба. Тридцать лет назад они были настолько близки, что могли читать мысли друг друга. И на некоторое время, совсем ненадолго, между ними установилось полное взаимопонимание. То, что увидел в ней Арнольд Рэндом, испугало его и заставило отступить. То, что увидела в нем Милдред Блейк, она не забыла. Сейчас она думала об этом.
Голоса в церкви стали громче. Послышался звук шагов. Ее глаза уже привыкли к темноте. Она повернулась и, не зажигая фонаря, бросилась по тисовой аллее к воротам.
Глава 10
Было семь часов утра, когда Джимми Херд прибежал к парадной двери дома викария и забарабанил в нее что было силы. Ему было двенадцать. Матери-вдове он помогал тем, что разносил по домам газеты. Он ездил за ними на велосипеде в Эмбанк к поезду, который приходил в семь двадцать. Его отец когда-то служил пастухом на одной из ферм лорда Берлингэма, и семье позволили остаться в почти развалившемся домике по ту сторону протоки. Он стучал и стучал в дверь, и когда миссис Болл, накинув халат, ему открыла, задохнулся от плача:
— Миссис Болл, мэм, он мертв! Он утонул! Он там, в воде, я не могу его вытащить!
Она ласково обняла его за вздрагивающие плечи. Он был таким худеньким — как все подростки… Кто-то утонул. Она быстро спросила:
— Кто?
— Уильям Джексон! О, мэм, он утонул — внизу, в протоке. О, мэм! — Мальчик весь трясся.
Миссис Болл позвала викария, викарий — церковного сторожа. Вдвоем они отправились к протоке и нашли там Уильяма Джексона, который лежал ничком в воде. Глубина ее была не больше двух футов. Нетрудно было представить себе, как это произошло. Большой плоский камень посередине был почти скрыт под водой после вчерашнего сильного дождя. Сторож прямо сказал:
— Это было бы странно, если бы Уильям был трезвее обычного. А так, видно, поскользнулся на том камне и упал. Слишком набрался, чтобы подняться. Хотя мог бы и очухаться от холодной воды. Здорово же он нарезался, если потонул в этой луже. Думаю, лучше позвонить в полицию, сэр, а я пока пригляжу, чтобы его никто не трогал.
За газетами Джимми опоздал. Миссис Болл напоила его горячим какао с булочками, после чего он почувствовал себя лучше. Сел на велосипед и поехал, оповещая всех встречных о том, что это он только что нашел Уильяма Джексона, который утонул в протоке. Если бы встречных было больше, он приехал бы еще позже. Он рассказал об этом миссис Александер, которая ждала его, сидя у окна, чтобы передать письмо сестре, жившей по соседству с магазином, где он брал газеты, и миссис Дикон, которая мыла крыльцо, и Джо Кэдлу, который шел на работу на ферму мистера Помфрета.
Миссис Александер и миссис Дикон хотели знать гораздо больше, чем он мог сообщить, а Джо, который по утрам пребывал в плохом настроении, только проворчал, что некоторым всегда везет. Миссис Дикон поспешила к мисс Блейк и пришла на четверть часа раньше, чем полагается. Мисс Ора будет переживать, что она лежала в своей спальне и не видела Джимми собственными глазами. Услышав такие новости, она не будет терять ни минуты — в этом вы можете положиться на мисс Ору. Правда, что можно увидеть с кушетки в передней комнате — ворота дома викария, церковь и дорогу, ведущую к протоке. Но саму речушку ни за что не увидишь. Миссис Дикон почти бегом пересекла деревенскую улицу и взлетела по лестнице наверх, в спальню мисс Оры.
— Мисс, тот самый Уильям Джексон, который женился на Анни Паркер, бедняжке!..
Мисс Ора, выпрямившись, сидела на кровати, в волосах бигуди, на плечах шаль.
— Всегда говорила, что он плохо кончит. Что он натворил?
— Мисс, он утонул!
— Что?!
— Джимми Херд нашел его и так испугался, что не помнит, как добежал до викария! А викарий зовет мистера Уильямса, они идут и находят его — и все точно, как сказал Джимми, и викарий возвращается и звонит в полицию!
Мисс Ора стала спешно снимать бигуди.
— Значит, пришлют «скорую помощь» из Эмбанка. Я срочно встаю! Мою расческу и зеркало, миссис Дикон! Не представляю, как можно утонуть в протоке. Если только он не был пьян, а я думаю, был.
— Бедная Анни! — пожалела миссис Дикон.
— Глупости! — отрезала мисс Милдред Блейк. Обе они не заметили, как открылась дверь, и были немало удивлены, увидев ее стоящей здесь, очень решительную и бледную, в старом черном пальто, которое она носила вместо халата. Она резко продолжила:
— Никакая Анни не бедная, миссис Дикон. Он был плохим мужем, и в недобрый час она вышла за него.
Это был общий приговор.
Мисс Ора вовремя перебралась на диван, чтобы увидеть, как приехала, а потом и уехала «скорая помощь». Она надела еще одну шаль и раскрыла все окна — слушать, что говорят прохожие. Она три раза посылала Клариссу Дин в магазин миссис Александер, чтобы быть в курсе всех мнений в деревне. Женщины постоянно заскакивают туда, их языки работают, как мельничные жернова. Больше всего ее раздражало то, что некого послать в Лэм, куда уже начали стекаться мужчины. Ради хозяина они, конечно, будут очень осторожны. Если ты позволяешь клиентам так напиваться, ты нарушаешь закон, а Уильям Джексон был здорово пьян, иначе не утонул бы в этой луже. Разумеется, мистер Парсон поклянется, что Уильям выпил не больше двух кружек, и все мужчины это подтвердят. Иначе, и они это прекрасно понимают, лицензию могут не возобновить, а кому охота тащиться за кружкой пива в Эмбанк. Мисс Ора уже много раз делилась своими соображениями по этому поводу и с миссис Дикон, и с Клариссой, и с Милдред. Но никто не мог сказать ничего в ответ.
Милдред села за письменный стол, чтобы просмотреть расчетные книги. Во всем, что касалось денег, она была очень аккуратна. Потом она принялась за сберегательную и чековую книжки.
Хотя старшей была мисс Ора, она даже не притрагивалась к счетам. Милдред всегда жаловалась на то, что они ограничены в средствах и потому нужно экономить на всем. Она никогда ничего не тратила на себя. Пальто, которое заменяло ей халат, было сшито больше тридцати лет назад по случаю похорон бедного папы. А сейчас она была в заштопанной фланелевой блузке, ужасном пиджаке и в юбке, доставшейся ей от старой кузины Леттисии Холидей. Та хотела отправить юбку на благотворительную распродажу, но Милдред забрала ее себе.
Мисс Ора самодовольно перевела взгляд с тускло-серой шали сестры на свою собственную голубую, очень нарядную. От цифр у нее болела голова, и она была рада передать все подсчеты в руки Милдред при условии, что ей обеспечат душистое мыло, соль для ванны, голубые ленты, красивые шали и книги по подписке.
Она проглатывала один сентиментальный роман за другим, испытывая удовольствие, которое вызывает встреча с давним знакомым. Ей нравилось заранее знать, что случится в конце. Не было неприятных неожиданностей, непредвиденных поворотов в сюжете. Прелестная воспитанница выйдет замуж за ненавистного опекуна, который, оказывается, очень приятный и под маской суровости лишь прячет свою романтическую страсть. Несправедливо осужденный герой будет оправдан. Золушка найдет своего принца, и оглушительно зазвонят свадебные колокола.
Джил достанется Джеку,
Скверный свалится в реку,
Крестьянин кобылу найдет,
И все хорошо пойдет.
«Скорая помощь» уехала. Группки людей на улице наблюдали, как она проезжала. «Скорая помощь» забрала тело, и миссис Болл пошла сообщить жене покойного. Было назначено следствие.
Так прошло утро.
Глава 11
После завтрака Милдред Блейк надела шляпку и куда-то отправилась. Мисс Ора наблюдала, как она шла по улице, и чувствовала себя обиженной. Могла бы все-таки зайти и сказать, куда это она собралась Повернула налево — значит, она не к викарию и не к Анни Джексон. Голубые глаза мисс Оры, которые замечали все на свете, проследили, как Милдред прошла мимо дома старой миссис Пальмер (ей девяносто три года, и она прикована к кровати), мимо дома миссис Вуд (ее сын Джонни — самый ужасный ребенок в Гриннингзе и всегда попадает под подозрение, когда кто-нибудь недосчитывается яблок в своем саду).
Милдред прошла мимо, даже не повернув головы, потом свернула направо и скрылась. Это могло означать только одно: она пошла к Эммелине Рэндом. И даже не переоделась — на ней старый пиджак и юбка! Мисс Ора цокнула языком. Милдред абсолютно неисправима!
Милдред Блейк не интересовал южный коттедж. Даже не посмотрев на яркий, буйно разросшийся садик Эммелины, она прошла по длинной аллее к усадьбе, позвонила в дверь и спросила Арнольда Рэндома. В руках у нее была маленькая черная книжка с привязанным к ней карандашом. Эту книжку знали все в Гриннингзе. Мисс Милдред была неутомимой сборщицей пожертвований. Если не экскурсия учеников воскресной школы, то рождественский праздник для детей, или пикник для матерей, или чай в вечерней школе. Дорис Дикон, которая открыла ей дверь, подумала: «Что же на этот раз? Рановато для Рождества, а матерям уже помогали в августе». Ее размышления прервала сама мисс Блейк:
— Мистер Рэндом у себя? Тогда я пройду. — И вошла, не дожидаясь ответа.
— Мне следовало проводить ее в гостиную и пойти сказать мистеру Арнольду, — рассказывала потом Дорис матери. — Господа не любят, когда так врываются, но я не могла остановить ее.
— Если мисс Милдред на что-то решилась, — ответила миссис Дикон, — ее никто не остановит.
Арнольд Рэндом поднял глаза и был явно недоволен увиденным. Только что он отлично позавтракал, выпил чашку очень удачного кофе. Невыносимая тяжесть отступила. Он мог расслабиться. Уильям Джексон представлял собой угрозу. Он был плохим мужем, скверным работником и подлым шантажистом. Он очень вовремя умер. Исчезли причины для беспокойства.
Вдруг открылась дверь, и вошла Милдред Блейк — в потертой одежде, вся ссутулилась, глаза так и сверкают. В руках у нее была черная книга для пожертвований, ему придется сделать подписку.
Интересно, идут ли все эти пенни, шестипенсовики, полукроны, не говоря уж о более крупных суммах, по назначению? Мысль была невольной. Все суммы фиксировались и, значит, учитывались, но если существовал способ их не учитывать, он бы не поверил, что Милдред Блейк им не воспользовалась. Бесчувственная, как камень, и слишком любит деньги. Хищная, он нашел нужное слово, хищная особа.
Она отказалась от места, которое он предложил, подвинула стул к столу и села, положив книгу на угол стола. В одной из ее хлопчатобумажных перчаток была дырка. Из дырки высовывался костлявый палец. Не отрывая взгляда от его лица, она сказала:
— Я пришла поговорить с вами об Уильяме Джексоне.
Его охватило легкое беспокойство. Нелепо, она не могла ничего знать. Все осталось между ним и человеком, который сейчас мертв. Точнее, двумя людьми, которых уже нет в живых. Билли Стокса погребло море, а Уильям Джексон утонул в полумиле от собственного дома. Наверное, Милдред Блейк собирала деньги для вдовы покойного. Она времени зря не теряет.
Он дошел в своих мыслях до этого момента, когда она сказала:
— Я была в церкви вчера вечером.
Это был удар. Арнольд Рэндом смотрел на нее: вся сгорбилась, в руках зажата книга. Края дыры на перчатке были неровными. Голый палец, казалось, указывал на него. Глаза светились темным огнем. Все заволокло туманом, и в этом тумане горели хищные глаза. Она говорила, но он уже не слышал ее. Слова потеряли для него всякое значение.
Потом первый шок прошел. Туман стал проясняться. И он снова увидел перед собой Милдред Блейк, которая сидела положив руки на книгу. Он услышал, как произнес:
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Все вы прекрасно понимаете, — громко сказала она. — Мне показалось, что вы вот-вот упадете в обморок. А просто так в обморок не падают. Вам принести воды?
— Нет, спасибо.
— Значит, все в порядке. Я была в церкви вчера вечером. Возвращалась из дома викария. Я хотела поговорить с вами насчет гимнов и песен на воскресенье. Вошла через боковую дверь, а вы в этот момент беседовали с Уильямом Джексоном. Я все слышала.
Он сидел и смотрел на нее. Ее лицо выражало жестокое удовлетворение. Он не знал, что сказать. Говорить было нечего.
Казалось, прошло много времени, когда он наконец произнес:
— Он был пьян.
Милдред Блейк кивнула.
— Немного. Достаточно для того, чтобы разговориться, но недостаточно для того, чтобы выдумывать. Он сказал, что ваш брат Джеймс написал другое завещание, не то, по которому вы получили наследство. Он это сделал потому, что ему показалось, будто Эдвард жив. Он сказал, что ему было видение во сне. Про видения написано даже в Библии. Итак, он написал другое завещание и позвал Билли Стокса и Уильяма, который был в саду, подписать его. Факт для вас очень неприятный. Что вы сделали с этим завещанием?
Он поднял руку.
— Милдред, даю слово…
Ее длинный нос сморщился, и она беззвучно фыркнула.
— Может быть, вы сначала о нем не знали. И нашли его после того, как первое завещание уже утвердили. Должно быть, для вас это было ужасным потрясением. А может, его обнаружили только после возвращения Эдварда, и вы решили подождать, как все обернется. Билли Стоке умер, а Уильям мог думать, что засвидетельствовал тот документ, который потом утвердили. Вы же не знали, что он проходил мимо окна и видел, как ваш брат Джеймс подписывал завещание, которое выглядело совсем иначе, чем составленное самим же Джеймсом за неделю до своей смерти. И вы не знали, что Джеймс рассказывал ему о своем видении. Не зная всего этого, вы считали, что вы в безопасности и не торопили события. Если бы случилось самое худшее, то есть Уильям сообразил бы, что к чему, вы могли бы начать поиски и найти завещание.
Ее глаза не отрывались от его лица. У него было ужасное чувство, что она читает его тайные мысли. Она продолжала:
— Ничего опасного не произошло, вы успокоились, но вам было неприятно, что Эдвард возвращается, да еще станет управляющим у лорда Берлингэма. А потом этот случай вчера в церкви. Жаль, что вы не сдержались. Уильям понял, что вы его боитесь. Вы просто потрясли меня, Арнольд… Такие выражения… в церкви! Я поспешила уйти.
Арнольд Рэндом сделал нетерпеливый жест:
— Любой бы не сдержался на моем месте. Он пытался меня шантажировать.
— Очень глупо с его стороны! — В ее глазах промелькнула насмешка. Промелькнула и исчезла. — Очень глупо!
Он взял себя в руки.
— Что вы собираетесь делать?
— Дорогой Арнольд, а что мне остается? Я должна рассказать обо всем на следствии.
— На следствии? — поразился он.
— Естественно. Я слышу серьезные обвинения по поводу сокрытия завещания, после чего следует попытка шантажа и бурная ссора. Я убегаю. На следующее утро шантажист найден утонувшим в мелкой протоке поблизости от места ссоры. Мой долг, естественно, поставить в известность полицию. Надеюсь, вам не надо объяснять, какие выводы она сделает.
Его парализовал страх. Когда вы видите приближающуюся опасность, еще можно что-нибудь предпринять. Подумать, как оказать сопротивление, обороняться, убежать наконец. Но на него все обрушилось внезапно, когда он только расслабился после пережитого напряжения, и теперь здравый смысл отказывался служить ему.
Милдред Блейк кивнула:
— Жаль, что я зашла вчера вечером в церковь, правда? Хотелось поговорить с вами о музыке. Если бы я от викария пошла прямо домой, никто бы не узнал, что это вы убили Уильяма Джексона.
Слово было сказано. Как бы часто его ни произносили, оно не становится от этого менее ужасным. Потрясение Арнольда Рэндома выразилось в потоке слов:
— Боже мой, нет! Я его не трогал! Милдред, клянусь вам, я не трогал его!
Ее пальцы постучали по книге.
— Он упал сам? И не смог подняться? В таком мелком месте? Дорогой Арнольд!
Его обычная бледность сменилась ярким румянцем. Кровь застучала в висках.
— Милдред, я клянусь…
— Даже если я вам поверю, неужели вы думаете, поверит кто-нибудь еще? Если вы скрыли завещание и присвоили себе то, что предназначалось другому, вам грозила тюрьма.
В церкви Уильям Джексон угрожал вам тюрьмой. Вы знаете это так же хорошо, как и я. Он вас шантажировал — требовал снова принять его на работу и прибавить жалованье!
Но это было только начало, на этом дело не кончилось бы. Вы отдали бы все, что он ни попросит, — мы оба это знаем. Вы не могли ничего сделать, ничего, кроме того, что сделали. Он пошел через протоку, камни были скользкими после дождя. Он много выпил и нетвердо держался на ногах. Я видела, как он качался из стороны в сторону, когда вы кричали на него. Очень неприятная сцена — пивной перегар, такие выражения!.. Трезвый не утонул бы в протоке, но пьяный, если его толкнуть и не давать ему подняться, точно утонет, правда, Арнольд?
Арнольд Рэндом набрал полные легкие воздуха и откинулся на стуле. Краска сошла с лица, стук в ушах прекратился, и, собравшись с мыслями, он сказал:
— Вы ошибаетесь, я не убивал его.
— И сколько людей поверят вам?
— Не знаю.
Она подняла брови.
— Двенадцать присяжных? Сомневаюсь.
Он тоже сомневался в этом. Обвинение, угроза, шантаж, яростная сцена в церкви — и Уильям Джексон лицом вниз в протоке, найденный мертвым в такой подходящий момент.
— И все-таки это неправда, — сказал он.
Все это время Милдред Блейк сидела, наклонившись к нему через угол стола. Теперь она выпрямилась, откинулась на спинку стула и сложила руки на коленях.
— Если я вам поверю…
Он повторил то, что уже сказал:
— Это неправда.
Рассчитанно медленным движением она стала снимать рваную перчатку, глядя не на него, а на появлявшуюся из перчатки руку. Уродливую, костлявую, плохо ухоженную, с коротко подстриженными ногтями, желтовато-бледными. Сняв перчатку, она положила ее на книгу и сказала:
— Мы уже давно знаем друг друга. У каждого есть долг перед обществом, но есть долг и перед друзьями. Если я поверю, что смерть Уильяма Джексона — простая случайность… — она говорила медленно, растягивая слова.
— Как я могу убедить вас? Я не трогал его!
— Если я смогу в это поверить, может быть, я пока воздержусь от визита в полицию. Я говорю — может быть.
— Милдред!
— Вы не убивали его?
— Нет! Нет!
— Вы не ходили за ним и не толкали его?
Почти потеряв дар речи, Арнольд Рэндом качнул головой, мучительно стараясь найти слова, которые могли убедить ее или растрогать. На ум приходили только самые простые:
— Я никогда не прикасался к нему. Он ушел — я закрыл инструмент и тоже ушел. Я не трогал его.
После зловещей паузы она сказала:
— Хорошо, я верю. Не думаю, что кто-нибудь другой поверил бы, но в целом я верю. Но если я никому ничего не скажу, я подвергаю себя риску. Думаю, вы это понимаете.
— Никто не узнает.
— Надеюсь, но все может быть. Я говорила на вечере у викария, что собираюсь в церковь, побеседовать с вами о том, что нужно будет играть в воскресенье. Может быть, кто-нибудь видел, как Уильям Джексон входил в церковь или выходил из нее.
— Было темно, — возразил он.
— Да, было темно. Но все же риск есть. Я должна быть осторожной. Если я сделаю это для вас, вы должны кое-что сделать для меня.
Он облегченно пробормотал:
— Да, все что угодно.
Ее голос был тверд и деловит:
— Ваш брат Джонатан перед смертью взял у нас в долг крупную сумму денег.
— Джонатан?!
— Для вас не новость, что он все время влезал в долги.
— Но Джеймс все их выплатил, все уладил.
— Этот долг он не выплатил. Он предупреждал меня, чтобы я не давала в долг Джонатану. Я его не послушалась.
Арнольд выпрямился. Два обстоятельства занимали его мысли: Джеймс заплатил все долги Джонатана, до последнего фартинга; он должен признать этот мнимый долг Милдред Блейк и заплатить его. Если он хочет, чтобы она молчала.
Итак, один шантажист сменил другого, и этот второй был еще страшнее.
Глава 12
Недолгое и чисто формальное следствие вынесло заключение: «Смерть от несчастного случая». Мистер Болл читал проповедь, а вдова, в старом черном пальто и юбке, служивших еще мисс Люси Вейн, рыдала у свежей могилы. Через неделю она вновь начнет работать, на этот раз у викария. Джо Ходжесу с женой нужен дом, и даже если бы Анни решилась остаться там совсем одна, от ее сбережений все равно уже почти ничего не осталось, лучше, пока есть силы, работать и откладывать на черный день доход с ренты.
Хотя миссис Болл приехала недавно, но она настоящая леди. Анни это сразу поняла. Если уж наниматься на работу, то лучше к викарию. Но когда у тебя был собственный дом… По ее измученному лицу потекли слезы. В душе она понимала, что и дома скоро бы не стало. Уильям был плохим мужем. Он пил, стал ее поколачивать, и еще эта девушка в Эмбанке. Коттедж был куплен на деньги Анни, но оформлен на мужа. Она стояла у незасыпанной могилы и плакала.
Были ли это слезы об Уильяме, о потерянных сбережениях, о разбитых надеждах или о попранном достоинстве — она не знала сама.
Еще до похорон, в субботу после завтрака, Кларисса Дин позвонила в южный коттедж. Телефон стоял в комнате мисс Оры, поэтому Кларисса подождала, пока уйдет мисс Милдред, и выскользнула к телефонной будке рядом с магазином миссис Александер. Там ее никто не подслушает, надо только хорошенько закрыть дверь, правда, шия параллельная, и любой из жителей деревни может снять трубку. В данном случае это не имело значения. Пусть все слышат, как нежно она разговаривает с Эдвардом Рэндомом.
Трубку снял не Эдвард, а Сьюзен Вейн. Кларисса скорчила живую гримаску. Когда-нибудь Эдвард бывает дома? Она уже звонила ему прошлым вечером, и довольно поздно. Может быть, Сьюзен подходит к телефону просто потому, что она так назойлива и любит вмешиваться в чужие дела, хотя это совсем ее не касается.
— Это ты, Сьюзен? — проговорила Кларисса своим высоким и нежным голоском. — Очень приятно! Ты уже приступила к работе?
— Нет, начну с понедельника. Ты хотела поговорить с Эммелиной?
— И почему же ты не рассказал ему?
Уильям Джексон переступил с ноги на ногу:
— Думал, подожду, когда он приедет. Говорили, что он должен приехать. Не хотелось доверять бумаге. Я вообще-то не хочу неприятностей, но вы взяли и уволили меня…
— И ты взял и выдумал эту историю.
Мисс Блейк видела, как Уильям Джексон покачал головой.
— Я ничего не выдумывал, мистер Арнольд. Это святая правда — мистер Рэндом написал это завещание. Я могу поклясться на Библии, что я видел, как он подписал его, и что мы с Билли подписали, и что он сказал, будто мистер Эдвард говорил с ним во сне, что жив. Я не очень-то хочу поднимать шум, мистер Арнольд, и если вы меня снова примете на работу и дадите небольшую прибавку…
Арнольд Рэндом оцепенел.
Ему оставалось только твердить, что Уильям Джексон пьян. Это было его единственное оружие, единственный способ защиты, но он чувствовал его ненадежность. Если Уильям и был сегодня пьян, завтра он протрезвеет. Спиртное подсказало ему эту историю, или оно развязало ему язык и он решился рассказать то, что знал, — в любом случае, раз сказав, не скажет ли он это снова, когда хмель пройдет? Судя по всему, скажет.
Если принять его снова на работу и прибавить жалованье, он на некоторое время придержит язык. Но только до тех пор, пока ему не понадобятся деньги, пока он не почувствует вкуса к шантажу.
В установившейся тишине пришла четкая мысль: его шантажируют. Поддайся один раз, заплати — и будешь связан на всю жизнь. Чью жизнь? Путы оборвутся лишь со смертью одного из них, а Уильям младше на тридцать лет, если не на тридцать пять. Гнев захлестнул его, сметая все на своем пути.
— Подлый шантажист!
Это было только начало. Милдред Блейк закрыла уши руками, но кричащий голос все равно пробивался. Какие выражения! И в церкви! Некоторые слова были ей совсем незнакомы. Какой позор! И где! Какое кощунство!
Она поспешила выйти через маленькую боковую дверь и, стоя на дорожке, посыпанной гравием, слушала, как голоса то повышаются, то затихают. Она была потрясена, ужасно потрясена. Но ее мозг продолжал работать. У нее не было никаких сомнений в том, что Уильям Джексон сказал правду. Существовало более позднее завещание, другое, а не то, по которому наследство досталось Арнольду. На последней неделе жизни Джеймс Рэндом получил, как он считал, послание свыше о том, что его племянник Эдвард Рэндом жив, и он написал другое завещание. Не приходилось сомневаться, в чью пользу оно было написано. Если Арнольд Рэндом уничтожил его, ему грозят бесчестие и тюрьма. Если он только сейчас услышал о его существовании, он либо должен поддаться на шантаж, либо потерять наследство.
Уж Милдред-то знала как никто другой, что для него значит усадьба. Тридцать лет назад они были настолько близки, что могли читать мысли друг друга. И на некоторое время, совсем ненадолго, между ними установилось полное взаимопонимание. То, что увидел в ней Арнольд Рэндом, испугало его и заставило отступить. То, что увидела в нем Милдред Блейк, она не забыла. Сейчас она думала об этом.
Голоса в церкви стали громче. Послышался звук шагов. Ее глаза уже привыкли к темноте. Она повернулась и, не зажигая фонаря, бросилась по тисовой аллее к воротам.
Глава 10
Было семь часов утра, когда Джимми Херд прибежал к парадной двери дома викария и забарабанил в нее что было силы. Ему было двенадцать. Матери-вдове он помогал тем, что разносил по домам газеты. Он ездил за ними на велосипеде в Эмбанк к поезду, который приходил в семь двадцать. Его отец когда-то служил пастухом на одной из ферм лорда Берлингэма, и семье позволили остаться в почти развалившемся домике по ту сторону протоки. Он стучал и стучал в дверь, и когда миссис Болл, накинув халат, ему открыла, задохнулся от плача:
— Миссис Болл, мэм, он мертв! Он утонул! Он там, в воде, я не могу его вытащить!
Она ласково обняла его за вздрагивающие плечи. Он был таким худеньким — как все подростки… Кто-то утонул. Она быстро спросила:
— Кто?
— Уильям Джексон! О, мэм, он утонул — внизу, в протоке. О, мэм! — Мальчик весь трясся.
Миссис Болл позвала викария, викарий — церковного сторожа. Вдвоем они отправились к протоке и нашли там Уильяма Джексона, который лежал ничком в воде. Глубина ее была не больше двух футов. Нетрудно было представить себе, как это произошло. Большой плоский камень посередине был почти скрыт под водой после вчерашнего сильного дождя. Сторож прямо сказал:
— Это было бы странно, если бы Уильям был трезвее обычного. А так, видно, поскользнулся на том камне и упал. Слишком набрался, чтобы подняться. Хотя мог бы и очухаться от холодной воды. Здорово же он нарезался, если потонул в этой луже. Думаю, лучше позвонить в полицию, сэр, а я пока пригляжу, чтобы его никто не трогал.
За газетами Джимми опоздал. Миссис Болл напоила его горячим какао с булочками, после чего он почувствовал себя лучше. Сел на велосипед и поехал, оповещая всех встречных о том, что это он только что нашел Уильяма Джексона, который утонул в протоке. Если бы встречных было больше, он приехал бы еще позже. Он рассказал об этом миссис Александер, которая ждала его, сидя у окна, чтобы передать письмо сестре, жившей по соседству с магазином, где он брал газеты, и миссис Дикон, которая мыла крыльцо, и Джо Кэдлу, который шел на работу на ферму мистера Помфрета.
Миссис Александер и миссис Дикон хотели знать гораздо больше, чем он мог сообщить, а Джо, который по утрам пребывал в плохом настроении, только проворчал, что некоторым всегда везет. Миссис Дикон поспешила к мисс Блейк и пришла на четверть часа раньше, чем полагается. Мисс Ора будет переживать, что она лежала в своей спальне и не видела Джимми собственными глазами. Услышав такие новости, она не будет терять ни минуты — в этом вы можете положиться на мисс Ору. Правда, что можно увидеть с кушетки в передней комнате — ворота дома викария, церковь и дорогу, ведущую к протоке. Но саму речушку ни за что не увидишь. Миссис Дикон почти бегом пересекла деревенскую улицу и взлетела по лестнице наверх, в спальню мисс Оры.
— Мисс, тот самый Уильям Джексон, который женился на Анни Паркер, бедняжке!..
Мисс Ора, выпрямившись, сидела на кровати, в волосах бигуди, на плечах шаль.
— Всегда говорила, что он плохо кончит. Что он натворил?
— Мисс, он утонул!
— Что?!
— Джимми Херд нашел его и так испугался, что не помнит, как добежал до викария! А викарий зовет мистера Уильямса, они идут и находят его — и все точно, как сказал Джимми, и викарий возвращается и звонит в полицию!
Мисс Ора стала спешно снимать бигуди.
— Значит, пришлют «скорую помощь» из Эмбанка. Я срочно встаю! Мою расческу и зеркало, миссис Дикон! Не представляю, как можно утонуть в протоке. Если только он не был пьян, а я думаю, был.
— Бедная Анни! — пожалела миссис Дикон.
— Глупости! — отрезала мисс Милдред Блейк. Обе они не заметили, как открылась дверь, и были немало удивлены, увидев ее стоящей здесь, очень решительную и бледную, в старом черном пальто, которое она носила вместо халата. Она резко продолжила:
— Никакая Анни не бедная, миссис Дикон. Он был плохим мужем, и в недобрый час она вышла за него.
Это был общий приговор.
Мисс Ора вовремя перебралась на диван, чтобы увидеть, как приехала, а потом и уехала «скорая помощь». Она надела еще одну шаль и раскрыла все окна — слушать, что говорят прохожие. Она три раза посылала Клариссу Дин в магазин миссис Александер, чтобы быть в курсе всех мнений в деревне. Женщины постоянно заскакивают туда, их языки работают, как мельничные жернова. Больше всего ее раздражало то, что некого послать в Лэм, куда уже начали стекаться мужчины. Ради хозяина они, конечно, будут очень осторожны. Если ты позволяешь клиентам так напиваться, ты нарушаешь закон, а Уильям Джексон был здорово пьян, иначе не утонул бы в этой луже. Разумеется, мистер Парсон поклянется, что Уильям выпил не больше двух кружек, и все мужчины это подтвердят. Иначе, и они это прекрасно понимают, лицензию могут не возобновить, а кому охота тащиться за кружкой пива в Эмбанк. Мисс Ора уже много раз делилась своими соображениями по этому поводу и с миссис Дикон, и с Клариссой, и с Милдред. Но никто не мог сказать ничего в ответ.
Милдред села за письменный стол, чтобы просмотреть расчетные книги. Во всем, что касалось денег, она была очень аккуратна. Потом она принялась за сберегательную и чековую книжки.
Хотя старшей была мисс Ора, она даже не притрагивалась к счетам. Милдред всегда жаловалась на то, что они ограничены в средствах и потому нужно экономить на всем. Она никогда ничего не тратила на себя. Пальто, которое заменяло ей халат, было сшито больше тридцати лет назад по случаю похорон бедного папы. А сейчас она была в заштопанной фланелевой блузке, ужасном пиджаке и в юбке, доставшейся ей от старой кузины Леттисии Холидей. Та хотела отправить юбку на благотворительную распродажу, но Милдред забрала ее себе.
Мисс Ора самодовольно перевела взгляд с тускло-серой шали сестры на свою собственную голубую, очень нарядную. От цифр у нее болела голова, и она была рада передать все подсчеты в руки Милдред при условии, что ей обеспечат душистое мыло, соль для ванны, голубые ленты, красивые шали и книги по подписке.
Она проглатывала один сентиментальный роман за другим, испытывая удовольствие, которое вызывает встреча с давним знакомым. Ей нравилось заранее знать, что случится в конце. Не было неприятных неожиданностей, непредвиденных поворотов в сюжете. Прелестная воспитанница выйдет замуж за ненавистного опекуна, который, оказывается, очень приятный и под маской суровости лишь прячет свою романтическую страсть. Несправедливо осужденный герой будет оправдан. Золушка найдет своего принца, и оглушительно зазвонят свадебные колокола.
Джил достанется Джеку,
Скверный свалится в реку,
Крестьянин кобылу найдет,
И все хорошо пойдет.
«Скорая помощь» уехала. Группки людей на улице наблюдали, как она проезжала. «Скорая помощь» забрала тело, и миссис Болл пошла сообщить жене покойного. Было назначено следствие.
Так прошло утро.
Глава 11
После завтрака Милдред Блейк надела шляпку и куда-то отправилась. Мисс Ора наблюдала, как она шла по улице, и чувствовала себя обиженной. Могла бы все-таки зайти и сказать, куда это она собралась Повернула налево — значит, она не к викарию и не к Анни Джексон. Голубые глаза мисс Оры, которые замечали все на свете, проследили, как Милдред прошла мимо дома старой миссис Пальмер (ей девяносто три года, и она прикована к кровати), мимо дома миссис Вуд (ее сын Джонни — самый ужасный ребенок в Гриннингзе и всегда попадает под подозрение, когда кто-нибудь недосчитывается яблок в своем саду).
Милдред прошла мимо, даже не повернув головы, потом свернула направо и скрылась. Это могло означать только одно: она пошла к Эммелине Рэндом. И даже не переоделась — на ней старый пиджак и юбка! Мисс Ора цокнула языком. Милдред абсолютно неисправима!
Милдред Блейк не интересовал южный коттедж. Даже не посмотрев на яркий, буйно разросшийся садик Эммелины, она прошла по длинной аллее к усадьбе, позвонила в дверь и спросила Арнольда Рэндома. В руках у нее была маленькая черная книжка с привязанным к ней карандашом. Эту книжку знали все в Гриннингзе. Мисс Милдред была неутомимой сборщицей пожертвований. Если не экскурсия учеников воскресной школы, то рождественский праздник для детей, или пикник для матерей, или чай в вечерней школе. Дорис Дикон, которая открыла ей дверь, подумала: «Что же на этот раз? Рановато для Рождества, а матерям уже помогали в августе». Ее размышления прервала сама мисс Блейк:
— Мистер Рэндом у себя? Тогда я пройду. — И вошла, не дожидаясь ответа.
— Мне следовало проводить ее в гостиную и пойти сказать мистеру Арнольду, — рассказывала потом Дорис матери. — Господа не любят, когда так врываются, но я не могла остановить ее.
— Если мисс Милдред на что-то решилась, — ответила миссис Дикон, — ее никто не остановит.
Арнольд Рэндом поднял глаза и был явно недоволен увиденным. Только что он отлично позавтракал, выпил чашку очень удачного кофе. Невыносимая тяжесть отступила. Он мог расслабиться. Уильям Джексон представлял собой угрозу. Он был плохим мужем, скверным работником и подлым шантажистом. Он очень вовремя умер. Исчезли причины для беспокойства.
Вдруг открылась дверь, и вошла Милдред Блейк — в потертой одежде, вся ссутулилась, глаза так и сверкают. В руках у нее была черная книга для пожертвований, ему придется сделать подписку.
Интересно, идут ли все эти пенни, шестипенсовики, полукроны, не говоря уж о более крупных суммах, по назначению? Мысль была невольной. Все суммы фиксировались и, значит, учитывались, но если существовал способ их не учитывать, он бы не поверил, что Милдред Блейк им не воспользовалась. Бесчувственная, как камень, и слишком любит деньги. Хищная, он нашел нужное слово, хищная особа.
Она отказалась от места, которое он предложил, подвинула стул к столу и села, положив книгу на угол стола. В одной из ее хлопчатобумажных перчаток была дырка. Из дырки высовывался костлявый палец. Не отрывая взгляда от его лица, она сказала:
— Я пришла поговорить с вами об Уильяме Джексоне.
Его охватило легкое беспокойство. Нелепо, она не могла ничего знать. Все осталось между ним и человеком, который сейчас мертв. Точнее, двумя людьми, которых уже нет в живых. Билли Стокса погребло море, а Уильям Джексон утонул в полумиле от собственного дома. Наверное, Милдред Блейк собирала деньги для вдовы покойного. Она времени зря не теряет.
Он дошел в своих мыслях до этого момента, когда она сказала:
— Я была в церкви вчера вечером.
Это был удар. Арнольд Рэндом смотрел на нее: вся сгорбилась, в руках зажата книга. Края дыры на перчатке были неровными. Голый палец, казалось, указывал на него. Глаза светились темным огнем. Все заволокло туманом, и в этом тумане горели хищные глаза. Она говорила, но он уже не слышал ее. Слова потеряли для него всякое значение.
Потом первый шок прошел. Туман стал проясняться. И он снова увидел перед собой Милдред Блейк, которая сидела положив руки на книгу. Он услышал, как произнес:
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Все вы прекрасно понимаете, — громко сказала она. — Мне показалось, что вы вот-вот упадете в обморок. А просто так в обморок не падают. Вам принести воды?
— Нет, спасибо.
— Значит, все в порядке. Я была в церкви вчера вечером. Возвращалась из дома викария. Я хотела поговорить с вами насчет гимнов и песен на воскресенье. Вошла через боковую дверь, а вы в этот момент беседовали с Уильямом Джексоном. Я все слышала.
Он сидел и смотрел на нее. Ее лицо выражало жестокое удовлетворение. Он не знал, что сказать. Говорить было нечего.
Казалось, прошло много времени, когда он наконец произнес:
— Он был пьян.
Милдред Блейк кивнула.
— Немного. Достаточно для того, чтобы разговориться, но недостаточно для того, чтобы выдумывать. Он сказал, что ваш брат Джеймс написал другое завещание, не то, по которому вы получили наследство. Он это сделал потому, что ему показалось, будто Эдвард жив. Он сказал, что ему было видение во сне. Про видения написано даже в Библии. Итак, он написал другое завещание и позвал Билли Стокса и Уильяма, который был в саду, подписать его. Факт для вас очень неприятный. Что вы сделали с этим завещанием?
Он поднял руку.
— Милдред, даю слово…
Ее длинный нос сморщился, и она беззвучно фыркнула.
— Может быть, вы сначала о нем не знали. И нашли его после того, как первое завещание уже утвердили. Должно быть, для вас это было ужасным потрясением. А может, его обнаружили только после возвращения Эдварда, и вы решили подождать, как все обернется. Билли Стоке умер, а Уильям мог думать, что засвидетельствовал тот документ, который потом утвердили. Вы же не знали, что он проходил мимо окна и видел, как ваш брат Джеймс подписывал завещание, которое выглядело совсем иначе, чем составленное самим же Джеймсом за неделю до своей смерти. И вы не знали, что Джеймс рассказывал ему о своем видении. Не зная всего этого, вы считали, что вы в безопасности и не торопили события. Если бы случилось самое худшее, то есть Уильям сообразил бы, что к чему, вы могли бы начать поиски и найти завещание.
Ее глаза не отрывались от его лица. У него было ужасное чувство, что она читает его тайные мысли. Она продолжала:
— Ничего опасного не произошло, вы успокоились, но вам было неприятно, что Эдвард возвращается, да еще станет управляющим у лорда Берлингэма. А потом этот случай вчера в церкви. Жаль, что вы не сдержались. Уильям понял, что вы его боитесь. Вы просто потрясли меня, Арнольд… Такие выражения… в церкви! Я поспешила уйти.
Арнольд Рэндом сделал нетерпеливый жест:
— Любой бы не сдержался на моем месте. Он пытался меня шантажировать.
— Очень глупо с его стороны! — В ее глазах промелькнула насмешка. Промелькнула и исчезла. — Очень глупо!
Он взял себя в руки.
— Что вы собираетесь делать?
— Дорогой Арнольд, а что мне остается? Я должна рассказать обо всем на следствии.
— На следствии? — поразился он.
— Естественно. Я слышу серьезные обвинения по поводу сокрытия завещания, после чего следует попытка шантажа и бурная ссора. Я убегаю. На следующее утро шантажист найден утонувшим в мелкой протоке поблизости от места ссоры. Мой долг, естественно, поставить в известность полицию. Надеюсь, вам не надо объяснять, какие выводы она сделает.
Его парализовал страх. Когда вы видите приближающуюся опасность, еще можно что-нибудь предпринять. Подумать, как оказать сопротивление, обороняться, убежать наконец. Но на него все обрушилось внезапно, когда он только расслабился после пережитого напряжения, и теперь здравый смысл отказывался служить ему.
Милдред Блейк кивнула:
— Жаль, что я зашла вчера вечером в церковь, правда? Хотелось поговорить с вами о музыке. Если бы я от викария пошла прямо домой, никто бы не узнал, что это вы убили Уильяма Джексона.
Слово было сказано. Как бы часто его ни произносили, оно не становится от этого менее ужасным. Потрясение Арнольда Рэндома выразилось в потоке слов:
— Боже мой, нет! Я его не трогал! Милдред, клянусь вам, я не трогал его!
Ее пальцы постучали по книге.
— Он упал сам? И не смог подняться? В таком мелком месте? Дорогой Арнольд!
Его обычная бледность сменилась ярким румянцем. Кровь застучала в висках.
— Милдред, я клянусь…
— Даже если я вам поверю, неужели вы думаете, поверит кто-нибудь еще? Если вы скрыли завещание и присвоили себе то, что предназначалось другому, вам грозила тюрьма.
В церкви Уильям Джексон угрожал вам тюрьмой. Вы знаете это так же хорошо, как и я. Он вас шантажировал — требовал снова принять его на работу и прибавить жалованье!
Но это было только начало, на этом дело не кончилось бы. Вы отдали бы все, что он ни попросит, — мы оба это знаем. Вы не могли ничего сделать, ничего, кроме того, что сделали. Он пошел через протоку, камни были скользкими после дождя. Он много выпил и нетвердо держался на ногах. Я видела, как он качался из стороны в сторону, когда вы кричали на него. Очень неприятная сцена — пивной перегар, такие выражения!.. Трезвый не утонул бы в протоке, но пьяный, если его толкнуть и не давать ему подняться, точно утонет, правда, Арнольд?
Арнольд Рэндом набрал полные легкие воздуха и откинулся на стуле. Краска сошла с лица, стук в ушах прекратился, и, собравшись с мыслями, он сказал:
— Вы ошибаетесь, я не убивал его.
— И сколько людей поверят вам?
— Не знаю.
Она подняла брови.
— Двенадцать присяжных? Сомневаюсь.
Он тоже сомневался в этом. Обвинение, угроза, шантаж, яростная сцена в церкви — и Уильям Джексон лицом вниз в протоке, найденный мертвым в такой подходящий момент.
— И все-таки это неправда, — сказал он.
Все это время Милдред Блейк сидела, наклонившись к нему через угол стола. Теперь она выпрямилась, откинулась на спинку стула и сложила руки на коленях.
— Если я вам поверю…
Он повторил то, что уже сказал:
— Это неправда.
Рассчитанно медленным движением она стала снимать рваную перчатку, глядя не на него, а на появлявшуюся из перчатки руку. Уродливую, костлявую, плохо ухоженную, с коротко подстриженными ногтями, желтовато-бледными. Сняв перчатку, она положила ее на книгу и сказала:
— Мы уже давно знаем друг друга. У каждого есть долг перед обществом, но есть долг и перед друзьями. Если я поверю, что смерть Уильяма Джексона — простая случайность… — она говорила медленно, растягивая слова.
— Как я могу убедить вас? Я не трогал его!
— Если я смогу в это поверить, может быть, я пока воздержусь от визита в полицию. Я говорю — может быть.
— Милдред!
— Вы не убивали его?
— Нет! Нет!
— Вы не ходили за ним и не толкали его?
Почти потеряв дар речи, Арнольд Рэндом качнул головой, мучительно стараясь найти слова, которые могли убедить ее или растрогать. На ум приходили только самые простые:
— Я никогда не прикасался к нему. Он ушел — я закрыл инструмент и тоже ушел. Я не трогал его.
После зловещей паузы она сказала:
— Хорошо, я верю. Не думаю, что кто-нибудь другой поверил бы, но в целом я верю. Но если я никому ничего не скажу, я подвергаю себя риску. Думаю, вы это понимаете.
— Никто не узнает.
— Надеюсь, но все может быть. Я говорила на вечере у викария, что собираюсь в церковь, побеседовать с вами о том, что нужно будет играть в воскресенье. Может быть, кто-нибудь видел, как Уильям Джексон входил в церковь или выходил из нее.
— Было темно, — возразил он.
— Да, было темно. Но все же риск есть. Я должна быть осторожной. Если я сделаю это для вас, вы должны кое-что сделать для меня.
Он облегченно пробормотал:
— Да, все что угодно.
Ее голос был тверд и деловит:
— Ваш брат Джонатан перед смертью взял у нас в долг крупную сумму денег.
— Джонатан?!
— Для вас не новость, что он все время влезал в долги.
— Но Джеймс все их выплатил, все уладил.
— Этот долг он не выплатил. Он предупреждал меня, чтобы я не давала в долг Джонатану. Я его не послушалась.
Арнольд выпрямился. Два обстоятельства занимали его мысли: Джеймс заплатил все долги Джонатана, до последнего фартинга; он должен признать этот мнимый долг Милдред Блейк и заплатить его. Если он хочет, чтобы она молчала.
Итак, один шантажист сменил другого, и этот второй был еще страшнее.
Глава 12
Недолгое и чисто формальное следствие вынесло заключение: «Смерть от несчастного случая». Мистер Болл читал проповедь, а вдова, в старом черном пальто и юбке, служивших еще мисс Люси Вейн, рыдала у свежей могилы. Через неделю она вновь начнет работать, на этот раз у викария. Джо Ходжесу с женой нужен дом, и даже если бы Анни решилась остаться там совсем одна, от ее сбережений все равно уже почти ничего не осталось, лучше, пока есть силы, работать и откладывать на черный день доход с ренты.
Хотя миссис Болл приехала недавно, но она настоящая леди. Анни это сразу поняла. Если уж наниматься на работу, то лучше к викарию. Но когда у тебя был собственный дом… По ее измученному лицу потекли слезы. В душе она понимала, что и дома скоро бы не стало. Уильям был плохим мужем. Он пил, стал ее поколачивать, и еще эта девушка в Эмбанке. Коттедж был куплен на деньги Анни, но оформлен на мужа. Она стояла у незасыпанной могилы и плакала.
Были ли это слезы об Уильяме, о потерянных сбережениях, о разбитых надеждах или о попранном достоинстве — она не знала сама.
Еще до похорон, в субботу после завтрака, Кларисса Дин позвонила в южный коттедж. Телефон стоял в комнате мисс Оры, поэтому Кларисса подождала, пока уйдет мисс Милдред, и выскользнула к телефонной будке рядом с магазином миссис Александер. Там ее никто не подслушает, надо только хорошенько закрыть дверь, правда, шия параллельная, и любой из жителей деревни может снять трубку. В данном случае это не имело значения. Пусть все слышат, как нежно она разговаривает с Эдвардом Рэндомом.
Трубку снял не Эдвард, а Сьюзен Вейн. Кларисса скорчила живую гримаску. Когда-нибудь Эдвард бывает дома? Она уже звонила ему прошлым вечером, и довольно поздно. Может быть, Сьюзен подходит к телефону просто потому, что она так назойлива и любит вмешиваться в чужие дела, хотя это совсем ее не касается.
— Это ты, Сьюзен? — проговорила Кларисса своим высоким и нежным голоском. — Очень приятно! Ты уже приступила к работе?
— Нет, начну с понедельника. Ты хотела поговорить с Эммелиной?