Страница:
Долгое время два друга стояли, задумчиво глядя вслед ускакавшей гостье, пока зябко кутавшийся в кафтан Мефодий не заявил:
— Сколько живу, Густав, столько тебе удивляюсь. Даже Смерти от тебя ничего не надо, кроме атласа анатомии.
Проклятый шлем сыграл со мной злую шутку. То, что Сивка довольно серьезно ранен, я поняла, лишь когда он ни с того ни с сего стал заваливаться на бок, как Индрик, решивший сделать крутой вираж. В лицо дохнуло жаром пустыни, я припала к шее коня, и ладони мои оскользнулись по крови. Сивку мотануло, словно пьяного, когда он оттолкнулся от незнакомой горы. Я успела заглянуть в бездонную пропасть под нашими ногами, и тут нас понесло спиной вперед, мы даже кувыркнулись в прыжке. Сивка лишь успел прохрипеть мне:
— Держись!
И мы ухнули вниз, подмяв под себя ели, какие-то кусты и пробив тоннель в сугробе.
— Госпожа, госпожа! — услышала я как сквозь вату. И, извинившись перед Сивкой-Буркой, использовала его, как трамплин. Прыгнула животом на снег и начала бешено молотить руками, как пловчиха, выгребающая против течения.
Двое лесорубов, видевших мое падение, устремились мне на помощь, но, забредя в снег по пояс, вдруг повели себя в точности как столичная стража, то есть, ни слова не говоря, развернулись и бросились наутек. Их мохнатая лошадь обиженно взвизгнула, когда ее вытянули кнутом, но подчинилась.
— Вот гадство! — Я ударила кулаком по снегу, сползая обратно в нашу нору. — Сивка! Сивка! — Ухватив коня за уши, я пыталась заглянуть ему в глаза. — Не умирай! Здесь люди есть, я помощь позову. Сивка приоткрыл один мутный глаз и судорожно забился, словно смерть увидал, потом замер и прохрипел:
— Ну тебя, Верея, так и со страху умереть можно!
— Что, сильно грязная, да? — Я сняла шлем, увидела, что держу в руках, и, визжа, швырнула черепом в Сивку. Сивка тут же лягнул его обратно, и череп упал мне на колени инвентарным номером кверху. После цифр и букв скучным канцелярским почерком было написано «Маска смерти» и в скобочках — «кунсткамера Великого Князя».
— Ну это многое объясняет, — сказал Сивка. — У этой кунсткамеры было довольно забавное начало.
Прапрадед нынешнего Князя — Вадслав Янович увидел в одной деревне двухголового теленка и попросил своего алхимика замариновать его на память. А через год поймал на воровстве своего канцлера и решил, что моральные уроды ничуть не хуже. Говорят, что в его правление казнокрадства совсем не водилось.
Я поспешно закидала череп снегом, надеюсь, что это была не голова канцлера.
— Эй, есть кто живой? — услышала я снаружи крик и снова забарахталась в снегу. На этот раз снаружи были уже не лесорубы. По сердцу больно царапнуло — не любила я княжьих сынков, а этот, на белом коне, в шитой золотом епанче явно был княжич со сворой.
— Кто такие? — властно гаркнул он, а его люди, соскочив с коней, полезли к нам. Я вмиг была выдернута из сугроба, а перед Сивкой-Буркой они сробели. Княжич едва скользнул по мне безразличным взглядом, как меня разобрала злоба. Я содрала с себя потерявшую всякий вид шубу и процедила сквозь зубы:
— Благодарю за помощь, но было бы учтивей, если бы вы слезли со своего скакуна. Перед вами дама.
Надо отдать ему должное, с коня он слетел раньше, чем в вихре снега к нам выметнулся окровавленный и шатающийся, но все равно величественный Сивка-Бурка.
— Госпожа, я — принц Рокмир, наш Замок Теней будет рад принять столь очаровательную и благородную гостью. — И он припал губами к моей ручке. Не знаю, что меня больше поразило — его неслыханная учтивость или то, что моя сила рванула к нему, словно застоявшийся конь. Мы оба отскочили друг от друга, причем он так искренне и витиевато извинился, что я не успела испугаться как следует.
— Сударыня, поверьте, я не имел в виду ничего плохого, — сказал он, хлопая бирюзовыми, прямо как у меня, глазами.
— Поверьте, я умею защищаться от магов, — поспешила я успокоить его, приплясывая на месте. Платье на мне было, несомненно, роскошное, но жутко холодное на зимнем ветру. Увидев, как у меня краснеет нос и синеют губы, он спохватился, содрал с одного из своих людей тулупчик и, накидывая мне его на плечи, робко поинтересовался:
— Надеюсь, вы не откажетесь быть моей гостьей?
— Куда же я денусь? — буркнула я.
Мы отправились пешей процессией к серому замку, маячившему далеко на горе, так как садиться к кому-либо я отказалась. Я переживала за Сивку, но конь, показав глазами, что все не так уж страшно, просто его шатает от потери крови, деликатно наступил мне на ногу, когда я попыталась с ним заговорить. Я сразу захлопнула рот, он старший, ему видней. К тому же все сказки Аэрона, как правило, начинались с того, как красавец-волшебник заманивал наивных дурочек в свой замок А кончались они одинаково — все умирали в страшных муках, я имею в виду красавиц.
Очень не хотелось, чтобы Рокмир оказался главным героем одной из этих сказочек, тем более что молодой человек был не так уж и гадок для княжича или принца. У него была смешная привычка все время сдувать падающую на глаза смоляную прядь и краснеть, что говорило о неиспорченности натуры. В сочетании с решительной властностью и царской осанкой это делало его очень романтичным.
— Вы живете один? — потихоньку выведывала я.
— О нет! — Он засмеялся. — Иногда наш замок называют волчьей норой. За этими стенами ютится целый выводок принцев и принцесс, включая моих матушку и отца.
— Ты единственный маг в Замке Теней? — поинтересовалась я на всякий случай. Принц потупился, но, к его чести, врать не стал: — Видишь ли, Замок Теней выстроил мой отец, когда у него возник конфликт с Конклавом магов.
У меня чуть ножки не подкосились. Только второго Лонгина мне не хватало! Взглянув на мое лицо, Рокмир поспешно замахал руками:
— Отца нет дома. Но даже если б он и был, я уверяю, вам бы ничего не грозило в Замке Теней.
— Будем надеяться, — вздохнула я, и Сивка-Бурка повторил мой вздох.
Заиграли трубы, я удивленно задрала голову, рассматривая трубачей в красных кафтанах. Навстречу нам вывалила толпа, удивив меня как своей многочисленностью, так и радостными криками, словно Рокмир не на час уехал, а отсутствовал по крайней мере год.
— К сожалению, у нас здесь так заведено, — развел руками принц. — Матушка держит дворню в строгости.
Сама матушка не замедлила выйти навстречу своему сыну, и я мысленно присвистнула. Никогда я не видела такой жгучей красоты, Но, с другой стороны, именно так я и представляла себе настоящую ведьму. Черноглазая и черноволосая, она была высока и по-змеиному гибка. Алые губы сложились в жутко милую улыбочку, больше жуткую, чем милую. Она влюбленным взглядом скользнула по сыну и впилась глазами в меня, словно гвоздь мне в лоб вколотила.
— Познакомьтесь, это моя матушка, королева Лилит.
— Очень приятно, — солгала я, а королева молча показала мне все тридцать два зуба и повела рукой в сторону замка: — Прошу.
Я оглянулась, желая получить совет у Сивки-Бурки, и с удивлением обнаружила, что его едва не на руках несут в конюшню.
— Эй! — попробовала я возмутиться, увидев, какими масляно влюбленными глазками мужики таращатся на моего коня, но тут на меня саму, словно мухи на патоку, налетели служанки королевы и зажужжали:
— Вы так устали, грязны, разрешите вас проводить. — Они так уговаривали, что меня прямо укачивать начало с непривычки. Я и глазом моргнуть не успела, как оказалась заперта в комнату, раздета и усажена в бочку с горячей водой, а служанки все вились вокруг и не замолкали ни на секунду. При этом они так споро и слаженно гладили, чесали и умащивали меня, что я почувствовала себя куклой, попавшей в руки увлеченных игрой детей. В какое-то мгновение я была вынута из воды, высушена, причесана, одета, напомажена, набелена, надушена. И, когда посмотрелась в зеркало, завизжала от ужаса:
— Это не я!
— Это вы, — ласково успокоила меня главная служанка, цепляя к подарку королевы — жемчужно-голубому платью — кружевной воротничок. В общем, я никогда не завтракала с такой торжественностью.
Рокмир, как гостеприимный хозяин этого дома, встретил меня на пороге, подал руку и проводил в столовую, извиняясь по дороге, что не может принять столь очаровательную гостью как положено: в пиршественном зале, с изысканными яствами и прочей чепухой.
Столовая Замка Теней оказалась весьма скромной, чуть-чуть побольше актового зала Школы Архона. За лесом колонн я не смогла разглядеть стен, а потолком столовой служил стеклянный расписной купол. Мягкий солнечный свет падал косыми лучами, и создавалось полное впечатление, что ты гуляешь в зачарованном эльфийском лесу. Резчики по камню постарались, чтобы арки казались ветвями деревьев, а цветы на колоннах живыми, словно качающимися под ветром. Музыканты на хорах вели незатейливую мелодию, которая эхом гуляла по залу, то удаляясь, то неожиданно приближаясь.
— А у вас здесь довольно мило, — призналась я, усаживаясь за длинный, как торговая баржа, стол и такой же изобильный. Если б я попробовала каждого лакомства по чуть-чуть, то, наверно, умерла бы от переедания. Королева Лилит улыбнулась мне, возразив своим грудным голосом:
— Прошу прощения за скромность стола. Завтракаем мы обычно без изысков.
Все чада королевы, включая Рокмира, заулыбались и закивали.
— Разрешите представить вам мою семью, — улыбаясь, проговорил принц. Он лишь сделал вид, что присаживается за стол, тут же встал, отобрал у слуги блюдо и, проявляя верх галантности, начал лично ухаживать за мной.
— Вот эта черноглазая хохотушка с зубами как у кролика — моя сестра Флора.
Сестра Рокмира возмутилась и швырнула в него накрахмаленную салфетку, от которой он с улыбкой увернулся. Зубки у двенадцатилетней принцессы были один к одному, как жемчужинки. Младшему брату принцу — Туру, было девять, а Магни и вовсе шесть. Но вели они себя так, словно были родственниками Сиятельного. Во всяком случае, самый младший ловко орудовал ножом и вилкой, нарезая блины с мармеладом на микроскопические кусочки, я даже позавидовала.
— Рокмир, ты совсем не даешь нашей гостье позавтракать, — укорила со своего конца стола королева Лилит и, встав, хлопнула в ладоши. К моему удивлению, молодые отпрыски, стоило матери подняться, тоже бросили еду и повскакивали со своих мест, демонстрируя даме уважение. Я о таком только в книжках читала, а королева даже кивком детей не удостоила, взяла из рук слуги изящный золотой кувшинчик, гордо прошествовала ко мне и с улыбкой наполнила один из бокалов кроваво-красным содержимым кувшина.
— Я вижу, вы совсем не пьете вино, и это похвально для столь юной девы. Вот сок граната. Попробуйте. Вам понравится.
Принц вытаращил глаза на свою матушку и с криком:
— Разрешите, я подам! — сунулся к бокалу так поспешно, что опрокинул его и разлил все содержимое на скатерть. К чести королевы, она не отвесила подзатыльник сыну и не накричала, а, прикрыв глаза на секундочку, мягко его упрекнула:
— Ну какой же ты неаккуратный. — Взяв другой бокал, она наполнила его. Рокмир тут же подхватился и, желая искупить свой недавний промах, с улыбкой потянулся к новому бокалу.
Широкий кружевной манжет тут же шлепнулся в сок, одна петелька кружева зацепилась за изумрудный камень, украшающий бокал, и, стоило ему отдернуть руку, как все содержимое вылилось на пол.
— Не судьба! — радостно подвела я итог. — Напьюсь в другой раз.
Королевские детки тихо хихикали, глядя, как кормление гостя превращается в балаган. Слуги вокруг стояли с бесстрастной миной, и только королева-мать закаменела фарфоровым личиком, хмуро глядя на неуклюжего отпрыска.
— Рокмир, ты ведешь себя недостойно, — с едва ощутимой угрозой отчитала она сына. В ответ на что принц, твердо глядя в глаза матушки, возразил:
— Сожалею, что не дал вам, мама, напоить гостью именно ГРАНАТОВЫМ соком. Но я могу сходить за любым другим, если вы пожелаете.
В ответ на это королева не менее твердо посмотрела в глаза сыну и проговорила:
— Пока я хозяйка этого дома, мне и решать, каким соком поить гостей.
Мне стало интересно.
— Вы так спорите из-за этого сока, словно чем-то другим я могу попросту отравиться, — заметила я.
Мама и сын с задумчивой серьезностью посмотрели на меня, пока королева Лилит не пояснила:
— В своем замке мы привыкли давать гостям только лучшее. — И, повернувшись к сыну, непререкаемым тоном произнесла: — Тебе следует быть аккуратней. Надеюсь, второй кувшин ты не разольешь по дороге сюда.
— Можете быть спокойны, матушка. — Рокмир отвесил поклон и, развернувшись, пошел, чеканя шаг.
Я только диву давалась, думая про себя: «Ну и штучка эта Лилит. Не хотела бы я такую свекровь — живьем съест». Завтрак продолжился. Флора интересовалась, как там поживает большой мир, а я пыталась выведать, как называется королевство, в которое я угодила. Оказалось, никак, дальше стен замка королевство не распространялось и даже за право рубить дрова и охотиться в ближайшем лесу приходилось серьезно биться с окрестной нечистью.
— Как вы не боитесь жить в этих диких краях?! — ужаснулась я.
— Мой супруг, — гордо вздернув подбородок, сказала королева Лилит, — один из величайших магов этого мира, и единственная причина, по которой мы терпим соседство навьих тварей, это та легкость, с какой он подчиняет их себе в дни опасности, собирая из них дружину.
«Ух ты, — подумала я, — надо быстро делать ноги, пока хозяин не вернулся!» Тут появился Рокмир, чопорный и бесстрастный, как княжий стольник, подошел ко мне, с поклоном наполнил кубок и протянул. Я улыбнулась и отпила, чтобы сделать приятное маме принца. Лилит победно оскалилась, заставив меня все-таки усомниться, что все в порядке с этим соком, но тут комната вокруг меня крутнулась, принц подхватил меня на руки, последнее, что я услышала, — его взволнованный голос:
— Ах, кажется, нашей гостье стало плохо.
Я вынырнула из небытия с криком отчаяния. Не помню, что мне снилось, но это было что-то ужасное. Однако стоило открыть глаза, как крик умер не родившись. Меня окружали ребра, кости, позвонки… Было такое чувство, что меня сожрало чудовище. Я подскочила. Подо мной была кровать — небольшая, но со всеми удобствами: пуховая перинка, пуховая подушка, шитое золотом покрывальце, дорогущий миренский ковер на полу, около кровати столик с зеркалом, заполненный всяческими коробочками и пузырьками, от которых пахло дорогой парфюмерией. (Лейя позеленела бы от зависти.)
— Эй! — осторожно вякнула я, еще не понимая, что произошло, но уже подозревая, что меня опоили и затевают недоброе. — Есть тут кто живой? — Живых не было, стены из костей не отражали эха. — Эй, — не унималась я, — я сейчас разозлюсь и все здесь разнесу. — Моим угрозам не вняли. Тогда я закатала рукава, но из самых миролюбивых намерений все-таки предупредила: — Пеняйте на себя, начинаю разносить. — Зажмурила глаза и изо всех сил захотела, чтобы стены для начала потряслись. Акция устрашения не получилась, нет, кровать зеркало задрожали, но вот стены плевали на мои желания. — Так, — уже всерьез обозлилась я, — а вы в курсе, что это не первый замок, который я с лица земли стираю? — вопросила я и так ярко представила себе, как стены вокруг меня разлетаются щепочками, что в порыве забыла прикрыть голову руками. Дерево, стекло, ткань, все, что было в комнате, в единый миг было сметено неслыханной силы ураганом, изодрано, исковеркано и стерто в мельчайший порошок. — Уй! — завизжала я, пытаясь закрыть лицо, чудом в последнюю секунду выставляя щит. Теперь все это кружилось вокруг меня, дыхание перехватывало от неимоверной смеси духов, в воздухе плавали цветные нити, и только костяные стены остались равнодушны к моему гневу. — Вот вы как? — кашляя и чихая, возмутилась я. — Ну тогда держитесь, щас вам мало не покажется. — И, набрав полную грудь воздуха, заорала во все горло: — Анчутка!
Часа через три я сидела злая и охрипшая, как столетняя ворона. Никто на мой зов не явился, в окружающем меня беспорядке я с трудом смогла расчистить себе пятачок, в центре которого и сидела, ожидая, что будет дальше. В голове бродили всякие жуткие мысли, самая страшная из которых была та, что меня здесь замуровали и никто не явится, пока я не иссохну до скелета. Мыслишка была гадкая, я всячески ее от себя отгоняла и даже обрадовалась, когда услышала шорох, словно из стены вытащили пробку.
— Кому тут делать нечего?! — сипло поинтересовалась я.
— Это я, принц Рокмир, — услышала я страстный шепот.
— Ну и чего тебе надо, гаденыш? — ласково поинтересовалась я.
Принц обиженно засопел:
— Отчего же сразу гаденыш? — обиделся он. — Я вас от смерти спас. Между прочим, матушка вас вообще отравить хотела.
— Ой, какая приятная семейка! — всплеснула я руками. — Сейчас еще папашка явится, начнет меня в дружину собирать.
— В каком смысле?! — не понял принц. — Ах да, я в ваших вещах архон видел… Это чей?
— На дороге нашла, — буркнула я. — Слышь, спаситель, ты когда меня из замка выводить будешь? На дворе-то уже поди ночь, матушка уснула, не заметит.
Принц закашлялся, словно мухой подавился, а я сразу поняла, что благородство не самая его сильная черта. Сейчас начнет всякие гадости предлагать. Правильно я не люблю княжьих сынков — все они гады, как один. Скрепя сердце я предложила:
— Ладно, давай выкладывай свои требования.
— Какие требования? — вроде бы даже удивился подлый Рокмир.
— Ну не просто ж так ты меня в этом склепе маринуешь.
— Это не склеп, — сообщил принц. — Это комната для содержания магических созданий, сложенная из костей хтонического чудища. Ее мой папа специально спроектировал.
— Слушай, — рявкнула я, — давай ты мне лекцию позже прочитаешь, когда я приеду на руины вашего замка посмотреть, или ты хочешь сказать, что я так запала тебе в душу, что ты посадил меня тут, как в зверинце, и будешь приходить, чтобы полюбоваться?
Принц замолчал под напором моих обвинений, а потом растерянно признался, что как-то по-другому представлял себе наш разговор.
— Вы поймите, я же вам ничего дурного не предлагаю, просто там, в лесу, когда я почувствовал вашу неиссякаемую мощь…
— У-у-у! — завыла я по-волчьи. — Ненавижу магов, нет у вас ничего святого! Всяк норовит над бедной девушкой надругаться, воспользоваться ею. — После этого взрыва я захлопнула рот, огладила на себе платье и великодушно согласилась на все его предложения.
— Ладно, заходи, пользуйся, пока я добрая.
Принц за стенкой чуть не задохнулся от счастья, но головы, к сожалению, не потерял, заявив, что не может прямо сейчас открыть дверь в мою темницу, но желает в залог нашего сотрудничества получить малую толику моей силы, и я увидела, как из стены ползет его рука.
— Если для вас это, конечно, не составит труда, — слащавым голосом проговорил он, а я подумала: и как он мог мне понравиться хотя бы на короткое мгновение?
— Не составит, не составит, — пробурчала я и, распинывая щепки, в которые превратилась моя шикарная кровать, подошла к стене и изо всех сил уцепилась в протянутую мне руку, воображая себя морем-океаном, как я это проделала с Велием.
Сила принца Рокмира хлынула в меня потоком, да таким, что негодяй взвизгнул, а я злодейски захохотала, припомнив Маргобана, но принц все испортил, дернулся так сильно, что я не смогла удержать его руку. За стеной послышался шум падения, я радостно осведомилась:
— Эй, есть кто живой?
Мне никто не ответил. Я страстно припала к дырке, увидела тускло освещенное факелом подземелье, ряд клеток и верстак, похожий на кузнечный, с всякими щипчиками, крючочками, коловоротами и кандалами. Недолго думая я высунула туда руку и проделала все свои утренние упражнения с землетрясениями, поджогами, погромами и метаниями молний. Проклятая костяная клетка не давала мне развернуться, но верстак и часть коридора разнесло в пух и прах, а потом я прочитала медленно приходящему в себя принцу лекцию о настоящем рыцарском поведении, что положено и чего не положено делать принцам, больше всего бесясь из-за того, что не вижу Рокмира и мне приходится стрелять молниями наугад. В полубреду он все-таки сообразил, что я могу либо заглянуть в дыру одним глазом, либо высунуть руку, и начал отползать в сторону. Я рычала тигрицей и требовала, чтобы он хоть сейчас был мужчиной и не смел ползать при даме, сыпля во все стороны ливнями огненных шаров. Иногда нас прерывали слуги, прибегавшие на шум побоища, их я бесцеремонно запуливала обратно в коридор. До тех пор, пока не появилась хозяйка замка.
— Ага! — весело воскликнула я, завидев Лилит. И тут же, высунув руку, пожелала дождь из лягушек и жаб, однако ожидаемого визга не услышала, сквозь кваканье прорезался взбешенный голос королевы:
— Это все, что ты можешь, мерзавка? Мне не страшно твое колдовство, я сама ведьма.
Я с удивлением вырвала из дыры руку, чтобы посмотреть на не поддающуюся моим чарам ведьму, и, взвизгнув, отскочила от стены, поскольку Лилит, подобрав валяющийся на полу прут, попробовала выткнуть мне глаз. Я ухватилась за железяку, и мы, сопя, стали бороться. Королева была сильнее, но зато я смогла сделать так, чтобы прут укусил ее за палец. Лилит разразилась площадной бранью, а я, не мешкая, обрушила на нее потоки огня, льда, каменьев и молний, которые, к моему удивлению, не причинили ей никакого вреда. Когда я снова припала к дыре, то поняла почему — на ней гроздьями висели амулеты. Я захохотала:
— Ой, не могу!
Лилит потрясенно замерла.
— Ведьма, говоришь? Да ты только за счет своих цацек и держишься! Если бы не они, давно бы уже лягухой квакала рядом со своим сынком! — И я мстительно пульнула в сторону Рокмира, затаившегося за клетками.
— Не смей! — завизжала королева и стукнула железякой по стене, я еле успела отдернуть руку. Так мы и шипели друг на друга, как две гадюки, пока не подал голос принц. Вот тут уж королева совсем потеряла голову, разверещавшись, как базарная торговка, забыв обо всех приличиях. Принц был оскорблен, унижен, смешан с грязью, побит и бесцеремонно вытолкан из подвала, несмотря на все мои усилия помешать. После чего Лилит пообещала, что я в своей клетке с голоду помру, и погасила единственный факел. Хотя зачем, если стены моей темницы сами светились?
Оставшись в одиночестве, я поняла, что утомилась, а также то, что ближайшие три-четыре дня мне будет очень нелегко, потом станет легче. Через четыре дня, по словам Велия, люди умирают от жажды, отправляясь в светлый Ирий.
Протянула я, однако, намного дольше. Не сказать, что время летело стрелой, я поняла, насколько каторжанам, добывающим камень в карьерах, веселее, чем одиночному заключенному. Основных занятий, чтобы убить время, у меня было три. Первое — это долбить костяную стену при помощи инструментов, добытых через дырку из разгромленного подземелья. К сожалению, это были в основном палки и крючки, ни один из молотков в эту дыру не пролез, я скребла и царапала ненавистные стены, но толку было чуть.
Утомившись, я предавалась второму развлечению — сочиняла срамные частушки о Лилит, которые исполняла с чувством и до хрипоты. Третьим развлечением был принц, который бледной тенью время от времени появлялся на пороге каземата и начинал меня увещевать, кружа вокруг моего узилища, как собака вокруг кости. Я каждый раз боролась с собой, чтобы не прибить негодяя насмерть, и он, видимо чувствуя мою неприязнь, принимал всяческие меры предосторожности. Увешался гроздями амулетов, а главное — не появлялся на пороге без подарков. При нем всегда был бурдючок с водой и что-нибудь съестное.
Голода как такового я не испытывала, а вот жажда меня мучила по-настоящему. Еще живя в Мирене, я слышала жуткие истории про то как в пустыне умирают люди, и теперь чувствовала себя караванщиком. От принца я и узнала грустную историю семьи.
— В общем, так, — начал он, стоя за стеной. — Через год после того как я родился, мой отец отправился на север и там встретил девушку из простых, не нашего круга. Даже решил забросить все и остаться с ней. Матушка тогда сильно разозлилась. — Принц тяжко вздохнул, а я молчала, не понимая, к чему он клонит. — Она наняла наемных убийц.
— И неудивительно, — хмыкнула я, — такая-то гадюка.
— Она не гадюка, — возразил принц, — просто очень любит отца и иногда ее заносит. — Он вернулся к своей истории: — Эта женщина родила от отца девочку, которую отдали на воспитание тетке, и ребенок жил у нее до трех лет, пока атаман разбойников не решил, что может еще и на этом разжиться. Естественно, сказал об этом матушке и получил новый заказ.
— Как у вас все естественно, — съязвила я, припадая к шлангчику, воткнутому в стену. — Пришла в дом гостья, естественно, ее надо отравить! А как же иначе?
— Да нет же! — досадливо крякнул Рокмир. — Никто бы тебя не стал травить, если бы ты не была так на свою матушку похожа.
— Послушай, принц, какая разница, на кого я похожа?! Твоей-то матери что за дело?!
Рокмир, досадуя на мою недогадливость, стукнул по стене.
— Я же тебе объясняю — отец хотел от нас уйти…
— К крестьянке, — подхватила я.
— К твоей матери, на которую ты очень похожа! — рявкнул Рокмир. — И так все разжевал, куда уж больше?
— Сколько живу, Густав, столько тебе удивляюсь. Даже Смерти от тебя ничего не надо, кроме атласа анатомии.
Проклятый шлем сыграл со мной злую шутку. То, что Сивка довольно серьезно ранен, я поняла, лишь когда он ни с того ни с сего стал заваливаться на бок, как Индрик, решивший сделать крутой вираж. В лицо дохнуло жаром пустыни, я припала к шее коня, и ладони мои оскользнулись по крови. Сивку мотануло, словно пьяного, когда он оттолкнулся от незнакомой горы. Я успела заглянуть в бездонную пропасть под нашими ногами, и тут нас понесло спиной вперед, мы даже кувыркнулись в прыжке. Сивка лишь успел прохрипеть мне:
— Держись!
И мы ухнули вниз, подмяв под себя ели, какие-то кусты и пробив тоннель в сугробе.
— Госпожа, госпожа! — услышала я как сквозь вату. И, извинившись перед Сивкой-Буркой, использовала его, как трамплин. Прыгнула животом на снег и начала бешено молотить руками, как пловчиха, выгребающая против течения.
Двое лесорубов, видевших мое падение, устремились мне на помощь, но, забредя в снег по пояс, вдруг повели себя в точности как столичная стража, то есть, ни слова не говоря, развернулись и бросились наутек. Их мохнатая лошадь обиженно взвизгнула, когда ее вытянули кнутом, но подчинилась.
— Вот гадство! — Я ударила кулаком по снегу, сползая обратно в нашу нору. — Сивка! Сивка! — Ухватив коня за уши, я пыталась заглянуть ему в глаза. — Не умирай! Здесь люди есть, я помощь позову. Сивка приоткрыл один мутный глаз и судорожно забился, словно смерть увидал, потом замер и прохрипел:
— Ну тебя, Верея, так и со страху умереть можно!
— Что, сильно грязная, да? — Я сняла шлем, увидела, что держу в руках, и, визжа, швырнула черепом в Сивку. Сивка тут же лягнул его обратно, и череп упал мне на колени инвентарным номером кверху. После цифр и букв скучным канцелярским почерком было написано «Маска смерти» и в скобочках — «кунсткамера Великого Князя».
— Ну это многое объясняет, — сказал Сивка. — У этой кунсткамеры было довольно забавное начало.
Прапрадед нынешнего Князя — Вадслав Янович увидел в одной деревне двухголового теленка и попросил своего алхимика замариновать его на память. А через год поймал на воровстве своего канцлера и решил, что моральные уроды ничуть не хуже. Говорят, что в его правление казнокрадства совсем не водилось.
Я поспешно закидала череп снегом, надеюсь, что это была не голова канцлера.
— Эй, есть кто живой? — услышала я снаружи крик и снова забарахталась в снегу. На этот раз снаружи были уже не лесорубы. По сердцу больно царапнуло — не любила я княжьих сынков, а этот, на белом коне, в шитой золотом епанче явно был княжич со сворой.
— Кто такие? — властно гаркнул он, а его люди, соскочив с коней, полезли к нам. Я вмиг была выдернута из сугроба, а перед Сивкой-Буркой они сробели. Княжич едва скользнул по мне безразличным взглядом, как меня разобрала злоба. Я содрала с себя потерявшую всякий вид шубу и процедила сквозь зубы:
— Благодарю за помощь, но было бы учтивей, если бы вы слезли со своего скакуна. Перед вами дама.
Надо отдать ему должное, с коня он слетел раньше, чем в вихре снега к нам выметнулся окровавленный и шатающийся, но все равно величественный Сивка-Бурка.
— Госпожа, я — принц Рокмир, наш Замок Теней будет рад принять столь очаровательную и благородную гостью. — И он припал губами к моей ручке. Не знаю, что меня больше поразило — его неслыханная учтивость или то, что моя сила рванула к нему, словно застоявшийся конь. Мы оба отскочили друг от друга, причем он так искренне и витиевато извинился, что я не успела испугаться как следует.
— Сударыня, поверьте, я не имел в виду ничего плохого, — сказал он, хлопая бирюзовыми, прямо как у меня, глазами.
— Поверьте, я умею защищаться от магов, — поспешила я успокоить его, приплясывая на месте. Платье на мне было, несомненно, роскошное, но жутко холодное на зимнем ветру. Увидев, как у меня краснеет нос и синеют губы, он спохватился, содрал с одного из своих людей тулупчик и, накидывая мне его на плечи, робко поинтересовался:
— Надеюсь, вы не откажетесь быть моей гостьей?
— Куда же я денусь? — буркнула я.
Мы отправились пешей процессией к серому замку, маячившему далеко на горе, так как садиться к кому-либо я отказалась. Я переживала за Сивку, но конь, показав глазами, что все не так уж страшно, просто его шатает от потери крови, деликатно наступил мне на ногу, когда я попыталась с ним заговорить. Я сразу захлопнула рот, он старший, ему видней. К тому же все сказки Аэрона, как правило, начинались с того, как красавец-волшебник заманивал наивных дурочек в свой замок А кончались они одинаково — все умирали в страшных муках, я имею в виду красавиц.
Очень не хотелось, чтобы Рокмир оказался главным героем одной из этих сказочек, тем более что молодой человек был не так уж и гадок для княжича или принца. У него была смешная привычка все время сдувать падающую на глаза смоляную прядь и краснеть, что говорило о неиспорченности натуры. В сочетании с решительной властностью и царской осанкой это делало его очень романтичным.
— Вы живете один? — потихоньку выведывала я.
— О нет! — Он засмеялся. — Иногда наш замок называют волчьей норой. За этими стенами ютится целый выводок принцев и принцесс, включая моих матушку и отца.
— Ты единственный маг в Замке Теней? — поинтересовалась я на всякий случай. Принц потупился, но, к его чести, врать не стал: — Видишь ли, Замок Теней выстроил мой отец, когда у него возник конфликт с Конклавом магов.
У меня чуть ножки не подкосились. Только второго Лонгина мне не хватало! Взглянув на мое лицо, Рокмир поспешно замахал руками:
— Отца нет дома. Но даже если б он и был, я уверяю, вам бы ничего не грозило в Замке Теней.
— Будем надеяться, — вздохнула я, и Сивка-Бурка повторил мой вздох.
Заиграли трубы, я удивленно задрала голову, рассматривая трубачей в красных кафтанах. Навстречу нам вывалила толпа, удивив меня как своей многочисленностью, так и радостными криками, словно Рокмир не на час уехал, а отсутствовал по крайней мере год.
— К сожалению, у нас здесь так заведено, — развел руками принц. — Матушка держит дворню в строгости.
Сама матушка не замедлила выйти навстречу своему сыну, и я мысленно присвистнула. Никогда я не видела такой жгучей красоты, Но, с другой стороны, именно так я и представляла себе настоящую ведьму. Черноглазая и черноволосая, она была высока и по-змеиному гибка. Алые губы сложились в жутко милую улыбочку, больше жуткую, чем милую. Она влюбленным взглядом скользнула по сыну и впилась глазами в меня, словно гвоздь мне в лоб вколотила.
— Познакомьтесь, это моя матушка, королева Лилит.
— Очень приятно, — солгала я, а королева молча показала мне все тридцать два зуба и повела рукой в сторону замка: — Прошу.
Я оглянулась, желая получить совет у Сивки-Бурки, и с удивлением обнаружила, что его едва не на руках несут в конюшню.
— Эй! — попробовала я возмутиться, увидев, какими масляно влюбленными глазками мужики таращатся на моего коня, но тут на меня саму, словно мухи на патоку, налетели служанки королевы и зажужжали:
— Вы так устали, грязны, разрешите вас проводить. — Они так уговаривали, что меня прямо укачивать начало с непривычки. Я и глазом моргнуть не успела, как оказалась заперта в комнату, раздета и усажена в бочку с горячей водой, а служанки все вились вокруг и не замолкали ни на секунду. При этом они так споро и слаженно гладили, чесали и умащивали меня, что я почувствовала себя куклой, попавшей в руки увлеченных игрой детей. В какое-то мгновение я была вынута из воды, высушена, причесана, одета, напомажена, набелена, надушена. И, когда посмотрелась в зеркало, завизжала от ужаса:
— Это не я!
— Это вы, — ласково успокоила меня главная служанка, цепляя к подарку королевы — жемчужно-голубому платью — кружевной воротничок. В общем, я никогда не завтракала с такой торжественностью.
Рокмир, как гостеприимный хозяин этого дома, встретил меня на пороге, подал руку и проводил в столовую, извиняясь по дороге, что не может принять столь очаровательную гостью как положено: в пиршественном зале, с изысканными яствами и прочей чепухой.
Столовая Замка Теней оказалась весьма скромной, чуть-чуть побольше актового зала Школы Архона. За лесом колонн я не смогла разглядеть стен, а потолком столовой служил стеклянный расписной купол. Мягкий солнечный свет падал косыми лучами, и создавалось полное впечатление, что ты гуляешь в зачарованном эльфийском лесу. Резчики по камню постарались, чтобы арки казались ветвями деревьев, а цветы на колоннах живыми, словно качающимися под ветром. Музыканты на хорах вели незатейливую мелодию, которая эхом гуляла по залу, то удаляясь, то неожиданно приближаясь.
— А у вас здесь довольно мило, — призналась я, усаживаясь за длинный, как торговая баржа, стол и такой же изобильный. Если б я попробовала каждого лакомства по чуть-чуть, то, наверно, умерла бы от переедания. Королева Лилит улыбнулась мне, возразив своим грудным голосом:
— Прошу прощения за скромность стола. Завтракаем мы обычно без изысков.
Все чада королевы, включая Рокмира, заулыбались и закивали.
— Разрешите представить вам мою семью, — улыбаясь, проговорил принц. Он лишь сделал вид, что присаживается за стол, тут же встал, отобрал у слуги блюдо и, проявляя верх галантности, начал лично ухаживать за мной.
— Вот эта черноглазая хохотушка с зубами как у кролика — моя сестра Флора.
Сестра Рокмира возмутилась и швырнула в него накрахмаленную салфетку, от которой он с улыбкой увернулся. Зубки у двенадцатилетней принцессы были один к одному, как жемчужинки. Младшему брату принцу — Туру, было девять, а Магни и вовсе шесть. Но вели они себя так, словно были родственниками Сиятельного. Во всяком случае, самый младший ловко орудовал ножом и вилкой, нарезая блины с мармеладом на микроскопические кусочки, я даже позавидовала.
— Рокмир, ты совсем не даешь нашей гостье позавтракать, — укорила со своего конца стола королева Лилит и, встав, хлопнула в ладоши. К моему удивлению, молодые отпрыски, стоило матери подняться, тоже бросили еду и повскакивали со своих мест, демонстрируя даме уважение. Я о таком только в книжках читала, а королева даже кивком детей не удостоила, взяла из рук слуги изящный золотой кувшинчик, гордо прошествовала ко мне и с улыбкой наполнила один из бокалов кроваво-красным содержимым кувшина.
— Я вижу, вы совсем не пьете вино, и это похвально для столь юной девы. Вот сок граната. Попробуйте. Вам понравится.
Принц вытаращил глаза на свою матушку и с криком:
— Разрешите, я подам! — сунулся к бокалу так поспешно, что опрокинул его и разлил все содержимое на скатерть. К чести королевы, она не отвесила подзатыльник сыну и не накричала, а, прикрыв глаза на секундочку, мягко его упрекнула:
— Ну какой же ты неаккуратный. — Взяв другой бокал, она наполнила его. Рокмир тут же подхватился и, желая искупить свой недавний промах, с улыбкой потянулся к новому бокалу.
Широкий кружевной манжет тут же шлепнулся в сок, одна петелька кружева зацепилась за изумрудный камень, украшающий бокал, и, стоило ему отдернуть руку, как все содержимое вылилось на пол.
— Не судьба! — радостно подвела я итог. — Напьюсь в другой раз.
Королевские детки тихо хихикали, глядя, как кормление гостя превращается в балаган. Слуги вокруг стояли с бесстрастной миной, и только королева-мать закаменела фарфоровым личиком, хмуро глядя на неуклюжего отпрыска.
— Рокмир, ты ведешь себя недостойно, — с едва ощутимой угрозой отчитала она сына. В ответ на что принц, твердо глядя в глаза матушки, возразил:
— Сожалею, что не дал вам, мама, напоить гостью именно ГРАНАТОВЫМ соком. Но я могу сходить за любым другим, если вы пожелаете.
В ответ на это королева не менее твердо посмотрела в глаза сыну и проговорила:
— Пока я хозяйка этого дома, мне и решать, каким соком поить гостей.
Мне стало интересно.
— Вы так спорите из-за этого сока, словно чем-то другим я могу попросту отравиться, — заметила я.
Мама и сын с задумчивой серьезностью посмотрели на меня, пока королева Лилит не пояснила:
— В своем замке мы привыкли давать гостям только лучшее. — И, повернувшись к сыну, непререкаемым тоном произнесла: — Тебе следует быть аккуратней. Надеюсь, второй кувшин ты не разольешь по дороге сюда.
— Можете быть спокойны, матушка. — Рокмир отвесил поклон и, развернувшись, пошел, чеканя шаг.
Я только диву давалась, думая про себя: «Ну и штучка эта Лилит. Не хотела бы я такую свекровь — живьем съест». Завтрак продолжился. Флора интересовалась, как там поживает большой мир, а я пыталась выведать, как называется королевство, в которое я угодила. Оказалось, никак, дальше стен замка королевство не распространялось и даже за право рубить дрова и охотиться в ближайшем лесу приходилось серьезно биться с окрестной нечистью.
— Как вы не боитесь жить в этих диких краях?! — ужаснулась я.
— Мой супруг, — гордо вздернув подбородок, сказала королева Лилит, — один из величайших магов этого мира, и единственная причина, по которой мы терпим соседство навьих тварей, это та легкость, с какой он подчиняет их себе в дни опасности, собирая из них дружину.
«Ух ты, — подумала я, — надо быстро делать ноги, пока хозяин не вернулся!» Тут появился Рокмир, чопорный и бесстрастный, как княжий стольник, подошел ко мне, с поклоном наполнил кубок и протянул. Я улыбнулась и отпила, чтобы сделать приятное маме принца. Лилит победно оскалилась, заставив меня все-таки усомниться, что все в порядке с этим соком, но тут комната вокруг меня крутнулась, принц подхватил меня на руки, последнее, что я услышала, — его взволнованный голос:
— Ах, кажется, нашей гостье стало плохо.
Я вынырнула из небытия с криком отчаяния. Не помню, что мне снилось, но это было что-то ужасное. Однако стоило открыть глаза, как крик умер не родившись. Меня окружали ребра, кости, позвонки… Было такое чувство, что меня сожрало чудовище. Я подскочила. Подо мной была кровать — небольшая, но со всеми удобствами: пуховая перинка, пуховая подушка, шитое золотом покрывальце, дорогущий миренский ковер на полу, около кровати столик с зеркалом, заполненный всяческими коробочками и пузырьками, от которых пахло дорогой парфюмерией. (Лейя позеленела бы от зависти.)
— Эй! — осторожно вякнула я, еще не понимая, что произошло, но уже подозревая, что меня опоили и затевают недоброе. — Есть тут кто живой? — Живых не было, стены из костей не отражали эха. — Эй, — не унималась я, — я сейчас разозлюсь и все здесь разнесу. — Моим угрозам не вняли. Тогда я закатала рукава, но из самых миролюбивых намерений все-таки предупредила: — Пеняйте на себя, начинаю разносить. — Зажмурила глаза и изо всех сил захотела, чтобы стены для начала потряслись. Акция устрашения не получилась, нет, кровать зеркало задрожали, но вот стены плевали на мои желания. — Так, — уже всерьез обозлилась я, — а вы в курсе, что это не первый замок, который я с лица земли стираю? — вопросила я и так ярко представила себе, как стены вокруг меня разлетаются щепочками, что в порыве забыла прикрыть голову руками. Дерево, стекло, ткань, все, что было в комнате, в единый миг было сметено неслыханной силы ураганом, изодрано, исковеркано и стерто в мельчайший порошок. — Уй! — завизжала я, пытаясь закрыть лицо, чудом в последнюю секунду выставляя щит. Теперь все это кружилось вокруг меня, дыхание перехватывало от неимоверной смеси духов, в воздухе плавали цветные нити, и только костяные стены остались равнодушны к моему гневу. — Вот вы как? — кашляя и чихая, возмутилась я. — Ну тогда держитесь, щас вам мало не покажется. — И, набрав полную грудь воздуха, заорала во все горло: — Анчутка!
Часа через три я сидела злая и охрипшая, как столетняя ворона. Никто на мой зов не явился, в окружающем меня беспорядке я с трудом смогла расчистить себе пятачок, в центре которого и сидела, ожидая, что будет дальше. В голове бродили всякие жуткие мысли, самая страшная из которых была та, что меня здесь замуровали и никто не явится, пока я не иссохну до скелета. Мыслишка была гадкая, я всячески ее от себя отгоняла и даже обрадовалась, когда услышала шорох, словно из стены вытащили пробку.
— Кому тут делать нечего?! — сипло поинтересовалась я.
— Это я, принц Рокмир, — услышала я страстный шепот.
— Ну и чего тебе надо, гаденыш? — ласково поинтересовалась я.
Принц обиженно засопел:
— Отчего же сразу гаденыш? — обиделся он. — Я вас от смерти спас. Между прочим, матушка вас вообще отравить хотела.
— Ой, какая приятная семейка! — всплеснула я руками. — Сейчас еще папашка явится, начнет меня в дружину собирать.
— В каком смысле?! — не понял принц. — Ах да, я в ваших вещах архон видел… Это чей?
— На дороге нашла, — буркнула я. — Слышь, спаситель, ты когда меня из замка выводить будешь? На дворе-то уже поди ночь, матушка уснула, не заметит.
Принц закашлялся, словно мухой подавился, а я сразу поняла, что благородство не самая его сильная черта. Сейчас начнет всякие гадости предлагать. Правильно я не люблю княжьих сынков — все они гады, как один. Скрепя сердце я предложила:
— Ладно, давай выкладывай свои требования.
— Какие требования? — вроде бы даже удивился подлый Рокмир.
— Ну не просто ж так ты меня в этом склепе маринуешь.
— Это не склеп, — сообщил принц. — Это комната для содержания магических созданий, сложенная из костей хтонического чудища. Ее мой папа специально спроектировал.
— Слушай, — рявкнула я, — давай ты мне лекцию позже прочитаешь, когда я приеду на руины вашего замка посмотреть, или ты хочешь сказать, что я так запала тебе в душу, что ты посадил меня тут, как в зверинце, и будешь приходить, чтобы полюбоваться?
Принц замолчал под напором моих обвинений, а потом растерянно признался, что как-то по-другому представлял себе наш разговор.
— Вы поймите, я же вам ничего дурного не предлагаю, просто там, в лесу, когда я почувствовал вашу неиссякаемую мощь…
— У-у-у! — завыла я по-волчьи. — Ненавижу магов, нет у вас ничего святого! Всяк норовит над бедной девушкой надругаться, воспользоваться ею. — После этого взрыва я захлопнула рот, огладила на себе платье и великодушно согласилась на все его предложения.
— Ладно, заходи, пользуйся, пока я добрая.
Принц за стенкой чуть не задохнулся от счастья, но головы, к сожалению, не потерял, заявив, что не может прямо сейчас открыть дверь в мою темницу, но желает в залог нашего сотрудничества получить малую толику моей силы, и я увидела, как из стены ползет его рука.
— Если для вас это, конечно, не составит труда, — слащавым голосом проговорил он, а я подумала: и как он мог мне понравиться хотя бы на короткое мгновение?
— Не составит, не составит, — пробурчала я и, распинывая щепки, в которые превратилась моя шикарная кровать, подошла к стене и изо всех сил уцепилась в протянутую мне руку, воображая себя морем-океаном, как я это проделала с Велием.
Сила принца Рокмира хлынула в меня потоком, да таким, что негодяй взвизгнул, а я злодейски захохотала, припомнив Маргобана, но принц все испортил, дернулся так сильно, что я не смогла удержать его руку. За стеной послышался шум падения, я радостно осведомилась:
— Эй, есть кто живой?
Мне никто не ответил. Я страстно припала к дырке, увидела тускло освещенное факелом подземелье, ряд клеток и верстак, похожий на кузнечный, с всякими щипчиками, крючочками, коловоротами и кандалами. Недолго думая я высунула туда руку и проделала все свои утренние упражнения с землетрясениями, поджогами, погромами и метаниями молний. Проклятая костяная клетка не давала мне развернуться, но верстак и часть коридора разнесло в пух и прах, а потом я прочитала медленно приходящему в себя принцу лекцию о настоящем рыцарском поведении, что положено и чего не положено делать принцам, больше всего бесясь из-за того, что не вижу Рокмира и мне приходится стрелять молниями наугад. В полубреду он все-таки сообразил, что я могу либо заглянуть в дыру одним глазом, либо высунуть руку, и начал отползать в сторону. Я рычала тигрицей и требовала, чтобы он хоть сейчас был мужчиной и не смел ползать при даме, сыпля во все стороны ливнями огненных шаров. Иногда нас прерывали слуги, прибегавшие на шум побоища, их я бесцеремонно запуливала обратно в коридор. До тех пор, пока не появилась хозяйка замка.
— Ага! — весело воскликнула я, завидев Лилит. И тут же, высунув руку, пожелала дождь из лягушек и жаб, однако ожидаемого визга не услышала, сквозь кваканье прорезался взбешенный голос королевы:
— Это все, что ты можешь, мерзавка? Мне не страшно твое колдовство, я сама ведьма.
Я с удивлением вырвала из дыры руку, чтобы посмотреть на не поддающуюся моим чарам ведьму, и, взвизгнув, отскочила от стены, поскольку Лилит, подобрав валяющийся на полу прут, попробовала выткнуть мне глаз. Я ухватилась за железяку, и мы, сопя, стали бороться. Королева была сильнее, но зато я смогла сделать так, чтобы прут укусил ее за палец. Лилит разразилась площадной бранью, а я, не мешкая, обрушила на нее потоки огня, льда, каменьев и молний, которые, к моему удивлению, не причинили ей никакого вреда. Когда я снова припала к дыре, то поняла почему — на ней гроздьями висели амулеты. Я захохотала:
— Ой, не могу!
Лилит потрясенно замерла.
— Ведьма, говоришь? Да ты только за счет своих цацек и держишься! Если бы не они, давно бы уже лягухой квакала рядом со своим сынком! — И я мстительно пульнула в сторону Рокмира, затаившегося за клетками.
— Не смей! — завизжала королева и стукнула железякой по стене, я еле успела отдернуть руку. Так мы и шипели друг на друга, как две гадюки, пока не подал голос принц. Вот тут уж королева совсем потеряла голову, разверещавшись, как базарная торговка, забыв обо всех приличиях. Принц был оскорблен, унижен, смешан с грязью, побит и бесцеремонно вытолкан из подвала, несмотря на все мои усилия помешать. После чего Лилит пообещала, что я в своей клетке с голоду помру, и погасила единственный факел. Хотя зачем, если стены моей темницы сами светились?
Оставшись в одиночестве, я поняла, что утомилась, а также то, что ближайшие три-четыре дня мне будет очень нелегко, потом станет легче. Через четыре дня, по словам Велия, люди умирают от жажды, отправляясь в светлый Ирий.
Протянула я, однако, намного дольше. Не сказать, что время летело стрелой, я поняла, насколько каторжанам, добывающим камень в карьерах, веселее, чем одиночному заключенному. Основных занятий, чтобы убить время, у меня было три. Первое — это долбить костяную стену при помощи инструментов, добытых через дырку из разгромленного подземелья. К сожалению, это были в основном палки и крючки, ни один из молотков в эту дыру не пролез, я скребла и царапала ненавистные стены, но толку было чуть.
Утомившись, я предавалась второму развлечению — сочиняла срамные частушки о Лилит, которые исполняла с чувством и до хрипоты. Третьим развлечением был принц, который бледной тенью время от времени появлялся на пороге каземата и начинал меня увещевать, кружа вокруг моего узилища, как собака вокруг кости. Я каждый раз боролась с собой, чтобы не прибить негодяя насмерть, и он, видимо чувствуя мою неприязнь, принимал всяческие меры предосторожности. Увешался гроздями амулетов, а главное — не появлялся на пороге без подарков. При нем всегда был бурдючок с водой и что-нибудь съестное.
Голода как такового я не испытывала, а вот жажда меня мучила по-настоящему. Еще живя в Мирене, я слышала жуткие истории про то как в пустыне умирают люди, и теперь чувствовала себя караванщиком. От принца я и узнала грустную историю семьи.
— В общем, так, — начал он, стоя за стеной. — Через год после того как я родился, мой отец отправился на север и там встретил девушку из простых, не нашего круга. Даже решил забросить все и остаться с ней. Матушка тогда сильно разозлилась. — Принц тяжко вздохнул, а я молчала, не понимая, к чему он клонит. — Она наняла наемных убийц.
— И неудивительно, — хмыкнула я, — такая-то гадюка.
— Она не гадюка, — возразил принц, — просто очень любит отца и иногда ее заносит. — Он вернулся к своей истории: — Эта женщина родила от отца девочку, которую отдали на воспитание тетке, и ребенок жил у нее до трех лет, пока атаман разбойников не решил, что может еще и на этом разжиться. Естественно, сказал об этом матушке и получил новый заказ.
— Как у вас все естественно, — съязвила я, припадая к шлангчику, воткнутому в стену. — Пришла в дом гостья, естественно, ее надо отравить! А как же иначе?
— Да нет же! — досадливо крякнул Рокмир. — Никто бы тебя не стал травить, если бы ты не была так на свою матушку похожа.
— Послушай, принц, какая разница, на кого я похожа?! Твоей-то матери что за дело?!
Рокмир, досадуя на мою недогадливость, стукнул по стене.
— Я же тебе объясняю — отец хотел от нас уйти…
— К крестьянке, — подхватила я.
— К твоей матери, на которую ты очень похожа! — рявкнул Рокмир. — И так все разжевал, куда уж больше?