О мир, ты так велик
И в то же время ты так мал,
Что тесно душам и сердцам.
Ты полон суеты и скуки,
А чтоб тебя перевернуть
Не хватит ни цветов,
Ни бомб в подземных арсеналах.
Я уверен,
Под силу это только Богу...
Первую строфу Иван выслушал, остолбенев и хватая ртом воздух. Потом вскочил, заходил по комнате в страшном возбуждении, пытался закурить, но никак не мог высечь огня из отказавшей вдруг зажигалки.
- Это же давно... Это же так давно... Откуда вы это взяли?
- Да на вашем же, Иван Павлович, поэтическом сайте, из цикла под скромненьким таким заглавием "Осенний мастер"... Конечно, до миллениума еще далеко, но к событиям такого масштаба надо готовиться загодя... Худо-бедно, альтернатива Нобелевки... Наши специалисты уже начали глобальный сетевой поиск, потом авторитетнейшая комиссия просеет улов, всесторонне оценит...
- А-а... - Иван начал смутно что-то такое припоминать. Вроде бы Алиска в свое время подначивала его на открытие своего сайта, плела что-то такое о какой-то премии... - Это у вас по типу премии Гейла Блитса?
- Это она и есть, только с нынешнего года меняет название. Премия Всемирной Сети, ну, а в двухтысячном году будет Millenium Prize. Мы решили, что будет правильно, если она будет тематически связана с творчеством "Битлз". Свое согласие войти в оргкомитет уже дали Ринго Старр и Йоко Оно, сейчас ведутся переговоры с сэром Полом Маккартни. Информация эта предварительная, неофициальная и пока что огласке не подлежит. Я могу надеяться на вашу сдержанность?
Иван молча кивнул.
- Вот и замечательно, - продолжил Корбо. - Между тем, ваш цикл про "Битлз" очень, как у вас нынче говорят, в тему. Только вот... На сайте вашем указано, что вы ВИЧ-инфицированный активист движения сексуальных меньшинств, прикованный к инвалидному креслу. Тут уж одно из двух, Иван Павлович: либо подкорректируйте данные, пока они не стали предметом изучения отборочной комиссии, либо приведите действительность в соответствие с опубликованными сведениями. Хотя на последнюю меру лично я не пошел бы и за двадцать миллионов...
- Двадцать миллионов? - Иван встрепенулся. - Какие еще двадцать миллионов?
- Американских долларов, разумеется. Именно такое вознаграждение получит победитель.
- Понимаю... - Иван мрачно, исподлобья посмотрел на гостя и вдруг стукнул кулаком по столу. Пепельница упала на ковер, а черный кейс просто подпрыгнул. - Слушайте вы, господин француз из Греции, вы бы для правдоподобия хоть бы акцентик какой-нибудь изобразили, что ли! Оу, дау, корошоу, русски гут! Вместе бы посмеялись в другое время, глядишь, отвалил бы вам рубликов пятьдесят за изобретательность, а сейчас мне, извините, не до ваших лохотронов...
- Я несколько удивлен вашей реакцией, Иван Павлович, сказал Корбо. - Насколько я понимаю, вы приняли меня за кого-то другого? Не за мошенника ли?
- Ну что вы! - Иван саркастически усмехнулся. - Вы, разумеется, честнейший, кристальнейший человек, и я ни секунды не сомневаюсь, что настоящая цена красивой бумажки, которую вы сейчас жестом фокусника извлечете из вашего чемоданчика и предложите мне заполнить в качестве соискателя вашей "Битлз-Линолеум", многократно превосходит те чисто символические пять-десять тонн баксов оргвзноса...
- Простите, - прервал его тираду Корбо. - Тонны баксов? Вы, вероятно, имеете в виду тысячи долларов? Только я не понял пять, десять или все-таки пятьдесят?
- Нисколько! - Иван тряхнул перед носом Корбо недвусмысленным кукишем. - Нисколько вы с меня не возьмете! Потому как нету! Нетути! И тачка импортная отсутствует! И квартирку эту навороченную отписать не могу-с, ибо не моя-с! А юридически принадлежащая бывшей сожительнице моей, гражданке Михельсон Алисе Яновне, ныне сеньоре Хосе-Мария Жу-Жу! Может быть, угодно принять в уплату мой хладный труп? Я ведь, знаете ли, вчера себе вены резал, да не вышло, ну ничего, в другой раз не лопухнусь, только вы уж, будьте любезны, до завтра обождите, а утречком подъезжайте, забирайте, милости просим...
- Чем-то вы, Иван Павлович, очень расстроены, только я не пойму, чем именно, - задумчиво проговорил Корбо. - Плетете какую-то околесицу... Ей-богу, лучше в другой раз зашел бы, да дело уж больно срочное... Значит, говорите, пятьдесят тысяч?
Корбо набрал на замочке кейса пятизначный шифр, раскрыл и выложил перед ошеломленным Иваном пять пачек новеньких, хрустящих стодолларовых бумажек.
- Собственно, Иван Павлович, я и не собирался предлагать вам выдвигаться на участие в конкурсе. Во-первых, до отбора конкретных претендентов еще ох как далеко, а во-вторых, при всех симпатиях к вашему творчеству и вам лично, шансы ваши, мягко говоря, невелики. Мы, собственно, собирались предложить вам войти в экспертную комиссию от России. В сети, знаете ли, на удивление много материала на русском языке, а компетентных специалистов, считайте, вовсе нет... Если принципиальных возражений нет, мы могли бы обсудить условия, подписать предварительное соглашение, и тогда аванс в пять тысяч долларов - ваш.
- Пять тысяч? Но тут же в десять раз больше...
Филипп Корбо усмехнулся.
- А это уже вторая часть марлезонского балета... Дело в том, уважаемый Иван Павлович, что моя жена - совладелица крупной голливудской киностудии. "Мунлайт-Пикчерз", слыхали?
- Ну... - Иван неопределенно мотнул головой.
- Их последний фильм, кстати, про русских моряков, в этом году получил два "Оскара" - за спецэффекты и за... - Корбо выдержал паузу и медленно, с напором выговорил: - ...лучшую женскую роль.
Его немигающий взгляд уперся Ивану в переносицу. Иван вздрогнул, вновь ловя себя на мысли, что уже где-то видел этого человека, этот взгляд фантастически синих глаз.
- Да я как-то... последнее время... насчет кино не очень... жалко пролепетал он.
- Ну, посмотрите еще... Так вот, на студии приступают к работе над новым фильмом, часть которого будет про Россию семидесятых годов. И супруга моя убеждена, что автором этой части сценария должны быть именно вы...
- Я?! Я? Но почему я?.. Конечно, опыт сценарной работы у меня есть, но... Постойте, что-то меня колотит... я сейчас...
Иван вскочил, заметался по комнате, распахнул барную секцию белоснежной "стенки", но кроме пустой литрухи из-под мартини и его собственного загранпаспорта, неизвестно как оказавшегося здесь - и тем избежавшего аутодафе, что постигло прочие документальные свидетельства минувшей жизни, не обнаружил. Паспорт Иван в сердцах швырнул на пол, а дверцы бара с треском захлопнул.
- Черт! Сразу столько всего... Мне надо выпить...
- Ах да, чуть не забыл! - Корбо вновь щелкнул замочками кейса и извлек плоскую бутылку янтарно-желтого стекла. Кальвадос из Нормандии. Весьма рекомендую... Надеюсь, стаканы у вас найдутся?
- Стаканы?.. Да, да, стаканы, конечно, стаканы...
Иван устремился на кухню, откуда тут же донесся шум воды из-под крана.
Корбо поднялся, подобрал лежащий на полу паспорт, заглянул, спрятал в карман. Потом вынул из кармана мобильный телефон, набрал номер...
- Вот.
Иван дрожащими руками поставил на стол два непарных стакана со следами поспешного прикосновения сырого полотенца. Корбо откупорил бутылку, разлил густую, сладко пахнущую жидкость. Иван сел, придвинул к себе стакан, наклонился, приклеившись губами к стеклянной кромке, резко выпрямился и на том же движении осушил до дна. Корбо успел свой стакан только приподнять и понюхать.
- Ух! - выдохнул Иван. - Знатно!.. Голливуд, говорите?
- Голливуд, говорю. - Корбо улыбнулся. - Коли согласны - все это ваше.
Он показал на соблазнительно новые пачки американских купюр.
Корбо рассмеялся.
- Помилуйте, Иван Павлович, аванс в этом портфельчике и не уместится, это так, мелочь, представительский гостинец в подтверждение серьезности...
Иван зажмурился, ущипнул себя за щеку и, усиленно моргая, уставился на Корбо.
- Нет, все-таки не сон... Простите, а ваша жена, она кто? Я ее знаю?
- Вам что-нибудь говорит имя Дарлин Морвен? Леди Морвен?
- Нет, но... Она-то меня откуда знает?
- Да уж знает. И вы ее знаете, правда, под другим именем. Впрочем, под другим именем вы также знаете, хоть и не столь близко, вашего покорного слугу...
- Вас?! - выкрикнул Иван. - Знаю! Гадом буду, знаю! Вот только откуда?
- Для улучшения памяти.
Филипп Корбо придвинул Ивану свой нетронутый стакан. Иван залпом выпил, отдышался, несколько секунд выпученными глазами буравил Корбо, потом хлопнул себя по лбу и застонал.
- Господи!.. Ну я и мудозвон! Редкостный мудила! Нил! Нил Баренцев! Корешок ты мой! Где ж ты пропадал-то столько лет?
Иван подбежал к Нилу, поднял его из кресла, притиснул к себе.
- Ну все, медведь сиволапый, кости переломаешь... - Нил высвободился из дружеских объятий, отступил, отряхиваясь, к окну. - Все, одевайся давай, поехали.
- Куд-куд-куда поехали? - совсем по-куриному закудахтал Иван.
- В аэропорт. Времени практически не осталось, наш рейс через три часа сорок минут, а нам еще надо заскочить визу тебе шлепнуть вот сюда. - Нил показал Ивану его же паспорт. - С консулом я договорился, пока ты балдометры протирал. - Нил убрал паспорт в кейс, туда же сложил доллары. - На временное хранение... Так, все, на сборы две минуты, время пошло.
- А вещи? Мне надо собрать вещи...
- Зачем, дурья башка? Задницу чем-нибудь прикрой, остальное - по ходу пьесы...
- Нил, а Нил? - спросил Иван. - А все-таки кто у тебя жена?
- Татьяна...
- Которая Татьяна?
- Да прямо по опере: "Скажи, которая Татьяна..." На месте увидишь, которая...
- А которую я увижу? - Иван улыбался хитро, чуть шизовато.
- Обеих и увидишь... - пробурчал Нил, напяливая на Ивана пальто...
И в то же время ты так мал,
Что тесно душам и сердцам.
Ты полон суеты и скуки,
А чтоб тебя перевернуть
Не хватит ни цветов,
Ни бомб в подземных арсеналах.
Я уверен,
Под силу это только Богу...
Первую строфу Иван выслушал, остолбенев и хватая ртом воздух. Потом вскочил, заходил по комнате в страшном возбуждении, пытался закурить, но никак не мог высечь огня из отказавшей вдруг зажигалки.
- Это же давно... Это же так давно... Откуда вы это взяли?
- Да на вашем же, Иван Павлович, поэтическом сайте, из цикла под скромненьким таким заглавием "Осенний мастер"... Конечно, до миллениума еще далеко, но к событиям такого масштаба надо готовиться загодя... Худо-бедно, альтернатива Нобелевки... Наши специалисты уже начали глобальный сетевой поиск, потом авторитетнейшая комиссия просеет улов, всесторонне оценит...
- А-а... - Иван начал смутно что-то такое припоминать. Вроде бы Алиска в свое время подначивала его на открытие своего сайта, плела что-то такое о какой-то премии... - Это у вас по типу премии Гейла Блитса?
- Это она и есть, только с нынешнего года меняет название. Премия Всемирной Сети, ну, а в двухтысячном году будет Millenium Prize. Мы решили, что будет правильно, если она будет тематически связана с творчеством "Битлз". Свое согласие войти в оргкомитет уже дали Ринго Старр и Йоко Оно, сейчас ведутся переговоры с сэром Полом Маккартни. Информация эта предварительная, неофициальная и пока что огласке не подлежит. Я могу надеяться на вашу сдержанность?
Иван молча кивнул.
- Вот и замечательно, - продолжил Корбо. - Между тем, ваш цикл про "Битлз" очень, как у вас нынче говорят, в тему. Только вот... На сайте вашем указано, что вы ВИЧ-инфицированный активист движения сексуальных меньшинств, прикованный к инвалидному креслу. Тут уж одно из двух, Иван Павлович: либо подкорректируйте данные, пока они не стали предметом изучения отборочной комиссии, либо приведите действительность в соответствие с опубликованными сведениями. Хотя на последнюю меру лично я не пошел бы и за двадцать миллионов...
- Двадцать миллионов? - Иван встрепенулся. - Какие еще двадцать миллионов?
- Американских долларов, разумеется. Именно такое вознаграждение получит победитель.
- Понимаю... - Иван мрачно, исподлобья посмотрел на гостя и вдруг стукнул кулаком по столу. Пепельница упала на ковер, а черный кейс просто подпрыгнул. - Слушайте вы, господин француз из Греции, вы бы для правдоподобия хоть бы акцентик какой-нибудь изобразили, что ли! Оу, дау, корошоу, русски гут! Вместе бы посмеялись в другое время, глядишь, отвалил бы вам рубликов пятьдесят за изобретательность, а сейчас мне, извините, не до ваших лохотронов...
- Я несколько удивлен вашей реакцией, Иван Павлович, сказал Корбо. - Насколько я понимаю, вы приняли меня за кого-то другого? Не за мошенника ли?
- Ну что вы! - Иван саркастически усмехнулся. - Вы, разумеется, честнейший, кристальнейший человек, и я ни секунды не сомневаюсь, что настоящая цена красивой бумажки, которую вы сейчас жестом фокусника извлечете из вашего чемоданчика и предложите мне заполнить в качестве соискателя вашей "Битлз-Линолеум", многократно превосходит те чисто символические пять-десять тонн баксов оргвзноса...
- Простите, - прервал его тираду Корбо. - Тонны баксов? Вы, вероятно, имеете в виду тысячи долларов? Только я не понял пять, десять или все-таки пятьдесят?
- Нисколько! - Иван тряхнул перед носом Корбо недвусмысленным кукишем. - Нисколько вы с меня не возьмете! Потому как нету! Нетути! И тачка импортная отсутствует! И квартирку эту навороченную отписать не могу-с, ибо не моя-с! А юридически принадлежащая бывшей сожительнице моей, гражданке Михельсон Алисе Яновне, ныне сеньоре Хосе-Мария Жу-Жу! Может быть, угодно принять в уплату мой хладный труп? Я ведь, знаете ли, вчера себе вены резал, да не вышло, ну ничего, в другой раз не лопухнусь, только вы уж, будьте любезны, до завтра обождите, а утречком подъезжайте, забирайте, милости просим...
- Чем-то вы, Иван Павлович, очень расстроены, только я не пойму, чем именно, - задумчиво проговорил Корбо. - Плетете какую-то околесицу... Ей-богу, лучше в другой раз зашел бы, да дело уж больно срочное... Значит, говорите, пятьдесят тысяч?
Корбо набрал на замочке кейса пятизначный шифр, раскрыл и выложил перед ошеломленным Иваном пять пачек новеньких, хрустящих стодолларовых бумажек.
- Собственно, Иван Павлович, я и не собирался предлагать вам выдвигаться на участие в конкурсе. Во-первых, до отбора конкретных претендентов еще ох как далеко, а во-вторых, при всех симпатиях к вашему творчеству и вам лично, шансы ваши, мягко говоря, невелики. Мы, собственно, собирались предложить вам войти в экспертную комиссию от России. В сети, знаете ли, на удивление много материала на русском языке, а компетентных специалистов, считайте, вовсе нет... Если принципиальных возражений нет, мы могли бы обсудить условия, подписать предварительное соглашение, и тогда аванс в пять тысяч долларов - ваш.
- Пять тысяч? Но тут же в десять раз больше...
Филипп Корбо усмехнулся.
- А это уже вторая часть марлезонского балета... Дело в том, уважаемый Иван Павлович, что моя жена - совладелица крупной голливудской киностудии. "Мунлайт-Пикчерз", слыхали?
- Ну... - Иван неопределенно мотнул головой.
- Их последний фильм, кстати, про русских моряков, в этом году получил два "Оскара" - за спецэффекты и за... - Корбо выдержал паузу и медленно, с напором выговорил: - ...лучшую женскую роль.
Его немигающий взгляд уперся Ивану в переносицу. Иван вздрогнул, вновь ловя себя на мысли, что уже где-то видел этого человека, этот взгляд фантастически синих глаз.
- Да я как-то... последнее время... насчет кино не очень... жалко пролепетал он.
- Ну, посмотрите еще... Так вот, на студии приступают к работе над новым фильмом, часть которого будет про Россию семидесятых годов. И супруга моя убеждена, что автором этой части сценария должны быть именно вы...
- Я?! Я? Но почему я?.. Конечно, опыт сценарной работы у меня есть, но... Постойте, что-то меня колотит... я сейчас...
Иван вскочил, заметался по комнате, распахнул барную секцию белоснежной "стенки", но кроме пустой литрухи из-под мартини и его собственного загранпаспорта, неизвестно как оказавшегося здесь - и тем избежавшего аутодафе, что постигло прочие документальные свидетельства минувшей жизни, не обнаружил. Паспорт Иван в сердцах швырнул на пол, а дверцы бара с треском захлопнул.
- Черт! Сразу столько всего... Мне надо выпить...
- Ах да, чуть не забыл! - Корбо вновь щелкнул замочками кейса и извлек плоскую бутылку янтарно-желтого стекла. Кальвадос из Нормандии. Весьма рекомендую... Надеюсь, стаканы у вас найдутся?
- Стаканы?.. Да, да, стаканы, конечно, стаканы...
Иван устремился на кухню, откуда тут же донесся шум воды из-под крана.
Корбо поднялся, подобрал лежащий на полу паспорт, заглянул, спрятал в карман. Потом вынул из кармана мобильный телефон, набрал номер...
- Вот.
Иван дрожащими руками поставил на стол два непарных стакана со следами поспешного прикосновения сырого полотенца. Корбо откупорил бутылку, разлил густую, сладко пахнущую жидкость. Иван сел, придвинул к себе стакан, наклонился, приклеившись губами к стеклянной кромке, резко выпрямился и на том же движении осушил до дна. Корбо успел свой стакан только приподнять и понюхать.
- Ух! - выдохнул Иван. - Знатно!.. Голливуд, говорите?
- Голливуд, говорю. - Корбо улыбнулся. - Коли согласны - все это ваше.
Он показал на соблазнительно новые пачки американских купюр.
Корбо рассмеялся.
- Помилуйте, Иван Павлович, аванс в этом портфельчике и не уместится, это так, мелочь, представительский гостинец в подтверждение серьезности...
Иван зажмурился, ущипнул себя за щеку и, усиленно моргая, уставился на Корбо.
- Нет, все-таки не сон... Простите, а ваша жена, она кто? Я ее знаю?
- Вам что-нибудь говорит имя Дарлин Морвен? Леди Морвен?
- Нет, но... Она-то меня откуда знает?
- Да уж знает. И вы ее знаете, правда, под другим именем. Впрочем, под другим именем вы также знаете, хоть и не столь близко, вашего покорного слугу...
- Вас?! - выкрикнул Иван. - Знаю! Гадом буду, знаю! Вот только откуда?
- Для улучшения памяти.
Филипп Корбо придвинул Ивану свой нетронутый стакан. Иван залпом выпил, отдышался, несколько секунд выпученными глазами буравил Корбо, потом хлопнул себя по лбу и застонал.
- Господи!.. Ну я и мудозвон! Редкостный мудила! Нил! Нил Баренцев! Корешок ты мой! Где ж ты пропадал-то столько лет?
Иван подбежал к Нилу, поднял его из кресла, притиснул к себе.
- Ну все, медведь сиволапый, кости переломаешь... - Нил высвободился из дружеских объятий, отступил, отряхиваясь, к окну. - Все, одевайся давай, поехали.
- Куд-куд-куда поехали? - совсем по-куриному закудахтал Иван.
- В аэропорт. Времени практически не осталось, наш рейс через три часа сорок минут, а нам еще надо заскочить визу тебе шлепнуть вот сюда. - Нил показал Ивану его же паспорт. - С консулом я договорился, пока ты балдометры протирал. - Нил убрал паспорт в кейс, туда же сложил доллары. - На временное хранение... Так, все, на сборы две минуты, время пошло.
- А вещи? Мне надо собрать вещи...
- Зачем, дурья башка? Задницу чем-нибудь прикрой, остальное - по ходу пьесы...
- Нил, а Нил? - спросил Иван. - А все-таки кто у тебя жена?
- Татьяна...
- Которая Татьяна?
- Да прямо по опере: "Скажи, которая Татьяна..." На месте увидишь, которая...
- А которую я увижу? - Иван улыбался хитро, чуть шизовато.
- Обеих и увидишь... - пробурчал Нил, напяливая на Ивана пальто...