Вот, впрочем, основания каждого из пяти европейских государств, вполне естественно желавших оставить эту землю за собой.
Скандинавия, владелица Нордкапа, расположенного под семидесятой параллелью, ничуть не скрывала, что считает себя вправе претендовать на обширные пространства, простирающиеся от её берегов до самого Шпицбергена и даже до самого полюса. Действительно, разве мало сделали норвежец Кейльхау и знаменитый швед Норденшельд на поприще географического исследования этих краёв? Тут возражать не приходилось.
Дания говорила, что она уже владеет Исландией и Фарерскими островами, расположенными почти у самого Полярного круга; ей принадлежат колонии, основанные далеко к северу в пределах Арктической области, например, остров Диско в Девисовом проливе, поселения Хольстейнборг, Провен, Годхавн, Упернивик в Баффиновом заливе и на западном берегу Гренландии. Кроме того, ведь знаменитый мореплаватель Беринг, датчанин по происхождению, состоявший на русской службе, прошёл в 1728 году через пролив, за которым осталось его имя, и тринадцать лет спустя погиб страшной смертью вместе с тридцатью моряками своего экипажа на берегу острова, тоже носящего теперь его имя! А разве ещё ранее, в 1619 году, мореплаватель Йенс Мунк не обследовал восточный берег Гренландии и не нанёс на карту многие точки, до него бывшие совершенно неизвестными? Поэтому у Дании было неоспоримое право выступать покупателем.
Голландия напоминала, что её моряки – Баренц и Хеймскерк – побывали на Шпицбергене и Новой Земле ещё в конце XVI века. Один из её сынов, Ян Майен, пустившись в дерзкое плавание к северу в 1621 году, присоединил к своей стране остров, названный его именем, расположенный под семьдесят первым градусом северной широты. И вот Голландия теперь опиралась на подвиги прошлого.
Но зато русские принимали видное участие в исследовании пролива, отделяющего Азию от Америки (ведь русскими моряками были Алексей Чириков (и Беринг под его началом), Павлуцкий, экспедиция которого в 1751 году пробралась в пределы Ледовитого океана[16], и капитан Мартын Шпанберг с лейтенантом Уильямом Уолтоном, побывавшие в этих неизвестных краях в 1739 году. Да разве русские не господствуют над половиной Ледовитого океана уже в силу самого расположения сибирских территорий, протянувшихся по огромному азиатскому побережью на сто двадцать градусов, до самой крайней оконечности Камчатки, – территорий, населённых самоедами, якутами, чукчами и другими племенами, подвластными русскому государству? А на семьдесят пятой параллели, всего лишь в девятистах милях от полюса, разве не владеют они Новосибирскими и Ляховскими островами, открытыми ими в начале XVIII века? Наконец, в 1764 году, раньше англичан, раньше американцев, раньше шведов, русский мореплаватель Чичагов разве не сделал попытку найти новый проход, чтобы сократить путь, разделяющий два континента?
Но американцы всё-таки были, по-видимому, более других заинтересованы в приобретении этих недосягаемых областей земного шара. Во время розысков сэра Джона Франклина, они, не жалея сил, тоже пробовали туда пробраться, – ведь американцами были Гринель, Кейн, Хейс, Грили, Делонг и другие храбрые мореплаватели. Американцы тоже могли ссылаться на географическое положение своей страны, северная часть которой, от Берингова пролива до залива Гудзона, переходит за Полярный круг. Все эти земли и острова (такие, как острова принца Уэльского, Виктории, короля Вильгельма, Баффина, а также Уолластон, Банке, Мелвилл и Кокбэрн, не считая сотен других островков), – разве не являются они как бы связующим звеном между материком и девяностой параллелью? И, пожалуй, земли, которые могут считаться продолжением Азии или Европы, не связаны с Северным полюсом такой непрерывной линией суши, как связана с ним Америка.
Поэтому вполне естественно, что предложение о продаже было выдвинуто федеральным правительством и притом в интересах некоей американской компании, – ведь если у какой-либо державы и были неоспоримые права на приобретение полярных областей, так это у Соединённых Штатов Америки.
Надо признать всё же, что владеющее Канадой и Британской Колумбией Соединённое королевство, многие моряки которого отличались в арктических плаваниях, тоже имело основательные причины желать присоединения этой части земного шара к своей обширной колониальной империи. Английские газеты обсуждали вопрос продолжительно и страстно.
«Пусть, – писал известный английский географ Клиптрингэн в своей нашумевшей статье, – пусть себе шведы, датчане, голландцы, русские и американцы хвастаются своими правами! Англия всё-таки без урона для себя не может дозволить, чтобы эти владения ускользнули от неё. Разве ей не принадлежит северная часть Нового Света? Эти земли, эти острова, относящиеся к ней, разве они не были захвачены её собственными мореплавателями, начиная с Уилсби, посетившего Шпицберген и Новую Землю в 1739 году, и до Мак-Клюра, корабль которого в 1853 году прошёл по Северо-Западному проходу?»
«И затем, – объявлял „Стандарт“ в статье, подписанной адмиралом Физе, – разве Фробишер, Девис, Холл, Уеймут, Гудзон, Баффин, Кук, Росс, Парри, Бичи, Белчер, Франклин, Мюльгрейв, Скорсон, Мак-Клинтон, Кеннеди, Нейз, Коллинсон, Арчер – по происхождению не англосаксы? У какой страны больше прав на эту часть полярных земель, даже если английским мореплавателям пока и не удалось до неё добраться?»
«Пусть так, – возражал „Курьер Сан-Диего“ (Калифорния), – но будем же рассуждать справедливо. Раз идёт спор между Соединёнными Штатами и Соединённым королевством, то хотя англичанин Маркам из экспедиции Нейрза и поднялся до 83°20' северной широты, – американцы Локвуд и Брэнард из экспедиции Грили перегнали его на пятнадцать градусных минут и установили звёздный флаг Соединённых Штатов на 83°35'. Честь наибольшего продвижения к Северному полюсу теперь принадлежит им».
Таковы были атаки нападающих и ответные удары противников.
Наконец, перечисляя смелых моряков, побывавших в этих арктических областях, надо вспомнить также венецианца Кабота и португальца Кортереала, открывших в 1498 и 1500 годах Гренландию и Лабрадор. Но ни Италия, ни Португалия не собирались участвовать в предполагавшемся аукционе и нимало не беспокоились о том, кому достанутся эти земли.
Можно было предвидеть, что борьба разгорится сильнее всего между долларом и фунтом стерлингов, между Англией и Америкой.
Тем временем, по предложению Арктической промышленной компании, страны, граничащие с арктическими областями, рассмотрели этот вопрос вместе с приехавшими для его решения коммерсантами и учёными. Обсудив положение, государства постановили участвовать в аукционе, и открытие его было назначено на 3 декабря в Балтиморе. Делегатам были определены кредиты, которых они должны были придерживаться. Сумма, вырученная от продажи, в виде возмещения за убытки будет разделена между пятью менее счастливыми покупателями с тем, чтобы они отказались в дальнейшем от всяких претензий на продаваемую область.
Не обошлось без споров, но в конце концов дело уладилось. Заинтересованные государства согласились на предложение федерального правительства провести аукцион в Балтиморе. Получив соответствующие полномочия, делегаты из Лондона, Гааги, Стокгольма, Копенгагена и Петербурга выехали в Соединённые Штаты и прибыли туда за три недели до дня, назначенного для торгов.
Америка была представлена, всё тем же Уильямом С. Форстером, чьё имя стояло в объявлении Арктической промышленной компании, появившемся 7 ноября в «Нью-Йорк геральд».
Теперь хоть бегло опишем делегатов, которые приехали из Европы.
От Голландии – Якоб Янсен, бывший советник по делам Голландской Индии: толстяк пятидесяти трёх лет, небольшого роста; короткие ручки и короткие кривые ножки, на носу очки в алюминиевой оправе, лицо круглое, красное, волосы торчком, седеющие баки, – в общем, человек положительный, относящийся с известным недоверием к предприятию, практические цели которого ему не были ясны.
От Дании – Эрик Бальденак, в прошлом вице-губернатор Гренландии, коренастый, кривобокий, с толстым животом, с огромной головой, близорукий до такой степени, что при чтении он водил носом по страницам тетрадей и книг; он считал свою страну законной владычицей северных областей, а потому и слушать не желал ни о каких претендентах.
От Швеции и Норвегии – Ян Харальд, профессор космографии в Христианин, один из самых горячих сторонников экспедиции Норденшельда, настоящий северянин с румяным лицом, шевелюрой и бородой цвета спелой ржи, твёрдо уверенный в том, что полярный колпачок – это сплошное палеокристическое море и не представляет никакой ценности. Совершенно равнодушный ко всему делу, он явился сюда только для проформы.
От России – полковник Борис Карков, полувоенный, полудипломат, высокий, прямой, пышноволосый и бородатый, весь словно деревянный; его как будто стесняло штатское платье, и по временам он бессознательно искал рукой шашку, которая раньше висела у него на боку. Его очень интересовало, что же скрывалось за предложением Арктической промышленной компании и не грозит ли это в будущем международными осложнениями.
От Англии – майор Донеллан и его секретарь Дин Тудринк[17]. Эти двое воплощали в себе жадные стремления Соединённого королевства, его коммерческие и промышленные инстинкты, его способность считать своими по какому-то закону природы все территории, северные, южные и экваториальные, до сих пор никому не принадлежавшие.
Майор Донеллан – англичанин самого английского склада, высокий, худой, костлявый, узкоплечий, угловатый, с куриной шеей, с маленькой, как у Пальмерстона, головой, с журавлиными ногами, жилистый, ещё крепкий для своих шестидесяти лет и совершенно неутомимый, – это свойство он доказал, когда занимался исправлением границ Индии за счёт границ Бирмы. Он никогда не смеялся и, может быть, не умел смеяться, Да зачем ему было смеяться? Видано ли, чтобы смеялся подъёмный кран, паровоз или пароход?
В этом майор существенно отличался от своего секретаря Дина Тудринка, весёлого малого с узкими глазками, говорливого, большеголового и кудрявого. Он был шотландец по происхождению, любил посмеяться, и шутки и остроты создали ему славу в старинных кабачках. Но как ни любил он шутить и острить, а едва дело доходило до притязаний Англии, даже самых несправедливых, он начинал проявлять, под стать Донеллану, такую же непримиримость и несговорчивость.
Эти двое делегатов должны были оказаться, очевидно, самыми ярыми противниками Арктической компании. Северный полюс является их собственностью, он принадлежит Англии с доисторических времён, сам господь бог вверил англичанам ось вращения Земли, и они не допустят перехода её в чужие руки.
Следует также заметить, что хотя Франция не сочла нужным послать представителя – ни официального, ни неофициального, – всё ж некий французский инженер отправился в Америку, якобы желая из чистой любознательности последить за этим интереснейшим делом. Он появится в своё время.
Представители государств Северной Европы прибыли в Балтимору на разных пароходах, как и следовало людям, которые не хотели воздействовать друг на друга. Они были соперниками. Каждый из них вёз с собой средства, необходимые для будущего сражения. Заметим, кстати, что они были далеко не одинаково вооружены. Один располагал суммой меньше миллиона, другой – суммой, превышающей эту цифру. И, по правде сказать, за кусок земли, до которого почти невозможно добраться, не стоило платить слишком дорого! Лучше других был снабжён английский делегат, – Соединённое королевство открыло ему значительный кредит. Благодаря полученным средствам майор Донеллан мог без особого труда победить шведского, датского, голландского и русского соперников. Справиться с Америкой – это дело другое, нанести поражение долларам не так-то просто. Таинственная Компания, вероятно, имела в своём распоряжении значительные суммы. Главная схватка скорей всего произойдёт между Соединёнными Штатами и Великобританией; оружием в ней, наверное, будут миллионы.
С приездом европейских делегатов общественное мнение встревожилось ещё больше. Газеты были полны удивительнейших россказней. По поводу продажи с аукциона Северного полюса ходили самые странные предположения. Что с ним собирались делать? И какую пользу можно из него извлечь? Разве что подновить льдом глетчеры Старого и Нового Света! Парижская газета «Фигаро» придерживалась именно такого мнения. Но ведь для этого сначала надо перейти восемьдесят четвёртую параллель!
Тем временем делегаты, избегавшие друг друга во время переезда через океан, теперь, высадившись в Балтиморе, начали сближаться.
И вот по каким причинам.
Прежде всего каждый из них тайком от остальных пытался завязать отношения с Арктической промышленной компанией. Все они хотели получить различные сведения, чтобы использовать их при удобном случае, хотели узнать, каковы были тайные пружины этого дела и какую прибыль надеялась из него извлечь Компания. Но до сих пор никак не удавалось разыскать её отделение в Балтиморе. Ни конторы, ни служащих. За справками предлагалось обращаться к Уильяму С. Форстеру, на Хай-стрит. Но не похоже было, чтобы почтенный владелец складов для трески знал об этом деле больше, чем простой портовый грузчик.
Здесь делегатам не удалось ничего разузнать. Им оставалось довольствоваться нелепыми предположениями, которые плодила молва. Неужели в секреты Компании не удастся проникнуть до тех пор, пока она сама не обнародует их? Все терялись в догадках. А Компания, по-видимому, собиралась нарушить своё молчание лишь после того, как сделка будет совершена.
Вот потому-то делегаты стали сначала прощупывать намерения друг друга, затем – встречаться и, наконец, вступили в тесное общение, быть может, не без задней мысли – заключить союз против общего врага, то есть против американской Компании.
Однажды, вечером 22 ноября, они устроили нечто вроде совещания в гостинице «Уолсли», в комнатах, которые занимали майор Донеллан и его секретарь Дин Тудринк. По правде сказать, полковник Борис Карков, бывший, как уже говорилось, тонким дипломатом, положил немало усилий на то, чтобы делегаты перешли, наконец, к совместным действиям.
Разговор сразу же зашёл о тех коммерческих и промышленных выгодах, которые Компания предполагала извлечь из покупки арктических областей.
Профессор Ян Харальд спросил, не удалось ли его коллегам разузнать что-нибудь на этот счёт. Один за другим все признались, что они делали попытки подобраться к Уильяму С. Форстеру, у которого, судя по объявлению, следовало наводить справки.
– Однако у меня ничего не вышло, – сказал Эрик Бальденак.
– И я ничего не добился, – заметил Якоб Янсен.
– А я, – заявил Дин Тудринк, – придя от имени майора Донеллана в склад на Хай-стрит, застал там какого-то толстяка во фраке и в цилиндре, занавешенного от подбородка до сапог белым передником. Когда я стал его расспрашивать об этом деле, он мне ответил, что «Южная звезда» как раз прибыла из Ньюфаундленда с полным грузом и что он может устроить мне изрядную партию свежей трески в счёт торгового дома «Ардринель и К°».
– Вот, вот, – как всегда скептически заговорил бывший советник по делам Голландской Индии, – лучше уж покупать треску, чем топить деньги в Ледовитом океане.
– Дело вовсе не в этом, – произнёс майор Донеллан обычным своим резким и высокомерным тоном. – Речь идёт не о партии трески, а о полярном колпачке…
– …который Америке хочется нахлобучить на себя, – смеясь, прибавил Дин Тудринк.
– Кончится это для неё простудой, – сострил полковник Карков.
– Дело вовсе не в этом, – снова начал майор Донеллан, – и я не понимаю, какое отношение возможная простуда может иметь к нашему совещанию. Очевидно, по той или иной причине, Америка, представленная здесь Арктической промышленной компанией (прошу обратить внимание на слово «промышленной»), хочет купить около полюса площадь в четыреста семь тысяч квадратных миль, площадь, ограниченную в данное время (прошу обратить внимание на слова «в данное время») восемьдесят четвёртой параллелью северной широты…
– Нам всё это известно, майор Донеллан, – заявил Ян Харальд. – Но нам неизвестно, каким же образом вышеуказанная Компания собирается эксплуатировать эти территории (если это территории) или моря (если это моря) – эксплуатировать их в промышленном отношении.
– Дело вовсе не в этом, – в третий раз заговорил майор Донеллан. – Некое государство желает приобрести за деньги часть земного шара, которая по своему географическому положению должна принадлежать Англии…
– России, – сказал полковник Карков.
– Голландии, – сказал Якоб Янсен.
– Скандинавии, – сказал Ян Харальд.
– Дании, – сказал Эрик Бальденак.
Пятеро делегатов ощетинились, и разговор грозил перейти в ссору, но тут вмешался Дин Тудринк.
– Постойте, – сказал он примиряющим тоном, – дело вовсе не в этом, как любит говорить мой начальник майор Донеллан. Поскольку уже решено, что околополярные области будут пущены в продажу, они неизбежно станут собственностью того из государств, вами представленных, которое на этом аукционе предложит за них больше всех. Поэтому, раз Скандинавия, Россия, Дания, Голландия и Англия открыли своим посланцам кредиты, не лучше ли образовать синдикат[18]? Это даст нам возможность располагать такой значительной суммой, что американской Компании окажется не под силу с нами бороться.
Делегаты переглянулись. Дин Тудринк, пожалуй, нашёл хороший способ уладить дело.
Синдикат… Нынче без этого не обойтись… Хочешь дышать, есть, пить, спать – на всё синдикат! Это слово теперь в моде и в политическом и в деловом мире.
Однако ещё требовалось кое-что уточнить, вернее объяснить, и Якоб Янсен отлично выразил чувства своих коллег, спросив:
– Ну, а дальше?
Именно – что же будет, после того как синдикат осуществит покупку?
– Но мне кажется, что Англия… – резко начал майор.
– И Россия! – сказал полковник, грозно нахмурив брови.
– И Голландия! – проговорил советник.
– Раз бог даровал Данию датчанам… – заметил Эрик Бальденак.
– Простите, – вскричал Дин Тудринк, – есть только одна страна, которую её обитателям даровал бог! Это Шотландия.
– А почему? – спросил шведский делегат.
– Но разве не сказал поэт: «Deus nobis Ecotia fecit»[19], – возразил шутник, переделывая на свой лад слова «haec otia» в шестом стихе первой эклоги Вергилия.
Все, кроме майора Донеллана, расхохотались, и спор, который грозил окончиться довольно плохо, был прекращён во второй раз. Тут Дин Тудринк сказал:
– Не будем ссориться. К чему? Лучше сразу образуем наш синдикат!
– А дальше? – спросил Ян Харальд.
– А дальше, – сказал Дин Тудринк, – всё пойдёт проще простого. Купив полярные области, вы или оставляете их в нераздельном владении, или, возместив остальным справедливые убытки, передаёте их одному из государств соприобретателей. Ведь основная цель – окончательно устранить представителей Америки – будет уже достигнута.
Это было разумное предложение – на ближайшее время по крайней мере, потому что, едва придёт пора выбирать владельца для этой спорной и бесполезной недвижимости, делегаты не замедлят вцепиться друг другу в волосы, – а известно, что они отнюдь не были лысы!
Но всё же, – как проницательно заметил Дин Тудринк, – Соединённые Штаты будут решительно отстранены.
– Вот это, по-моему, благоразумно, – сказал Эрик Бальденак.
– Ловко, – сказал полковник Карков.
– Искусно, – сказал Ян Харальд.
– Хитро, – сказал Якоб Янсен.
– Совсем по-английски, – сказал майор Донеллан.
Каждый вставил своё слово, тая в сердце надежду впоследствии надуть почтенных коллег.
– Следовательно, – заговорил Борис Карков, – предполагается, что, входя в синдикат, каждое государство полностью сохраняет за собой право поступать в дальнейшем по своему усмотрению?..
С этим все согласились.
Оставалось только выяснить, какой кредит каждое государство отпустило своему делегату. Эти кредиты они сложат вместе, и несомненно общая сумма будет так значительна, что денежные возможности Арктической промышленной компании не превысят её.
И Дин Тудринк задал вопрос о кредитах.
Но тут случилось нечто неожиданное. Воцарилось мёртвое молчание. Никто не хотел отвечать. Показать, что у тебя в кошельке? Вывернуть карманы в кассу синдиката? Признаться, до какой цифры ты можешь идти? К чему так спешить? А если в дальнейшем между членами нового синдиката возникнут раздоры? А если дело пойдёт так, что придётся бороться только за самого себя? А если дипломата Каркова оскорбят ухищрения Якоба Янсена, а того обидят происки Эрика Бальденака, которого приведут в раздражение хитрости Яна Харальда, а тот откажется мириться с высокомерными замашками майора Донеллана, а последний нисколько не постесняется интриговать против каждого из коллег? Наконец объявить свои кредиты – значит раскрыть карты, а их, наоборот, нужно получше скрывать.
В самом деле, ответить Дину Тудринку на его законный, но нескромный вопрос можно по-разному. Надо либо преувеличить свои кредиты, от чего может произойти великая неловкость, когда придётся расплачиваться, либо преуменьшить свои средства курам на смех, чтобы просто ничего не вышло из этого предложения.
Такая мысль возникла сначала у бывшего советника по делам Голландской Индии, который, следует напомнить, не принимал дела всерьёз; и его коллеги сразу сообразили, что им лучше присоединиться к нему.
– Я очень сожалею, – сказала его устами Голландия, – но для приобретения арктических владений я располагаю всего пятьюдесятью ригсдалерами.
– А я – только тридцатью пятью рублями, – сказала Россия.
– А я – только двадцатью кронами, – сказала Скандинавия.
– А я – только пятнадцатью кронами, – сказала Дания.
– Ну, – произнёс майор Донеллан, и в голосе его послышалась спесь, характерная для Великобритании, – значит, полярная область останется за нами, потому что Англия может вложить в это дело только полтора шиллинга.
И этим ироническим заявлением окончилось совещание посланцев старушки Европы.
В самом деле, это казалось нелепым. И, однако, это было так. Арктические области продавались именно таким образом, купчая крепость имела обычную силу. Разве тем самым не доказывалось, что Арктическая промышленная компания считала данную недвижимость движимостью, словно её можно было переместить? Такая странность вызывала удивление у некоторых особо сметливых людей, – хоть их не так-то много даже в Соединённых Штатах.
Впрочем, уже известен подобный случай. Кусок нашей планеты был продан с молотка в аукционном зале, при посредстве оценщика. И как раз в Америке.
В самом деле, за несколько лет до того в Калифорнии, в городе Сан-Франциско, один тихоокеанский остров, под названием остров Спенсер[20], был продан богачу Уильяму У. Кольдерупу, который дал на пятьсот тысяч долларов больше своего конкурента Дж.Р.Таскинара из Стоктона. Остров Спенсер пошёл за четыре миллиона долларов. Правда, то был обитаемый остров, расположенный всего в нескольких градусах от берега Калифорнии, – остров с лесами, ручьями, плодородной и твёрдой почвой, с полями и лугами, годными для обработки, а здесь – неопределённое пространство, может быть даже море, таящееся за непроходимыми торосами и покрытое вечными льдами. Да ещё, по всей вероятности, к нему и не пробраться. Следовало поэтому предполагать, что цена за неведомую полярную область не достигнет на аукционе такси значительной суммы.
Скандинавия, владелица Нордкапа, расположенного под семидесятой параллелью, ничуть не скрывала, что считает себя вправе претендовать на обширные пространства, простирающиеся от её берегов до самого Шпицбергена и даже до самого полюса. Действительно, разве мало сделали норвежец Кейльхау и знаменитый швед Норденшельд на поприще географического исследования этих краёв? Тут возражать не приходилось.
Дания говорила, что она уже владеет Исландией и Фарерскими островами, расположенными почти у самого Полярного круга; ей принадлежат колонии, основанные далеко к северу в пределах Арктической области, например, остров Диско в Девисовом проливе, поселения Хольстейнборг, Провен, Годхавн, Упернивик в Баффиновом заливе и на западном берегу Гренландии. Кроме того, ведь знаменитый мореплаватель Беринг, датчанин по происхождению, состоявший на русской службе, прошёл в 1728 году через пролив, за которым осталось его имя, и тринадцать лет спустя погиб страшной смертью вместе с тридцатью моряками своего экипажа на берегу острова, тоже носящего теперь его имя! А разве ещё ранее, в 1619 году, мореплаватель Йенс Мунк не обследовал восточный берег Гренландии и не нанёс на карту многие точки, до него бывшие совершенно неизвестными? Поэтому у Дании было неоспоримое право выступать покупателем.
Голландия напоминала, что её моряки – Баренц и Хеймскерк – побывали на Шпицбергене и Новой Земле ещё в конце XVI века. Один из её сынов, Ян Майен, пустившись в дерзкое плавание к северу в 1621 году, присоединил к своей стране остров, названный его именем, расположенный под семьдесят первым градусом северной широты. И вот Голландия теперь опиралась на подвиги прошлого.
Но зато русские принимали видное участие в исследовании пролива, отделяющего Азию от Америки (ведь русскими моряками были Алексей Чириков (и Беринг под его началом), Павлуцкий, экспедиция которого в 1751 году пробралась в пределы Ледовитого океана[16], и капитан Мартын Шпанберг с лейтенантом Уильямом Уолтоном, побывавшие в этих неизвестных краях в 1739 году. Да разве русские не господствуют над половиной Ледовитого океана уже в силу самого расположения сибирских территорий, протянувшихся по огромному азиатскому побережью на сто двадцать градусов, до самой крайней оконечности Камчатки, – территорий, населённых самоедами, якутами, чукчами и другими племенами, подвластными русскому государству? А на семьдесят пятой параллели, всего лишь в девятистах милях от полюса, разве не владеют они Новосибирскими и Ляховскими островами, открытыми ими в начале XVIII века? Наконец, в 1764 году, раньше англичан, раньше американцев, раньше шведов, русский мореплаватель Чичагов разве не сделал попытку найти новый проход, чтобы сократить путь, разделяющий два континента?
Но американцы всё-таки были, по-видимому, более других заинтересованы в приобретении этих недосягаемых областей земного шара. Во время розысков сэра Джона Франклина, они, не жалея сил, тоже пробовали туда пробраться, – ведь американцами были Гринель, Кейн, Хейс, Грили, Делонг и другие храбрые мореплаватели. Американцы тоже могли ссылаться на географическое положение своей страны, северная часть которой, от Берингова пролива до залива Гудзона, переходит за Полярный круг. Все эти земли и острова (такие, как острова принца Уэльского, Виктории, короля Вильгельма, Баффина, а также Уолластон, Банке, Мелвилл и Кокбэрн, не считая сотен других островков), – разве не являются они как бы связующим звеном между материком и девяностой параллелью? И, пожалуй, земли, которые могут считаться продолжением Азии или Европы, не связаны с Северным полюсом такой непрерывной линией суши, как связана с ним Америка.
Поэтому вполне естественно, что предложение о продаже было выдвинуто федеральным правительством и притом в интересах некоей американской компании, – ведь если у какой-либо державы и были неоспоримые права на приобретение полярных областей, так это у Соединённых Штатов Америки.
Надо признать всё же, что владеющее Канадой и Британской Колумбией Соединённое королевство, многие моряки которого отличались в арктических плаваниях, тоже имело основательные причины желать присоединения этой части земного шара к своей обширной колониальной империи. Английские газеты обсуждали вопрос продолжительно и страстно.
«Пусть, – писал известный английский географ Клиптрингэн в своей нашумевшей статье, – пусть себе шведы, датчане, голландцы, русские и американцы хвастаются своими правами! Англия всё-таки без урона для себя не может дозволить, чтобы эти владения ускользнули от неё. Разве ей не принадлежит северная часть Нового Света? Эти земли, эти острова, относящиеся к ней, разве они не были захвачены её собственными мореплавателями, начиная с Уилсби, посетившего Шпицберген и Новую Землю в 1739 году, и до Мак-Клюра, корабль которого в 1853 году прошёл по Северо-Западному проходу?»
«И затем, – объявлял „Стандарт“ в статье, подписанной адмиралом Физе, – разве Фробишер, Девис, Холл, Уеймут, Гудзон, Баффин, Кук, Росс, Парри, Бичи, Белчер, Франклин, Мюльгрейв, Скорсон, Мак-Клинтон, Кеннеди, Нейз, Коллинсон, Арчер – по происхождению не англосаксы? У какой страны больше прав на эту часть полярных земель, даже если английским мореплавателям пока и не удалось до неё добраться?»
«Пусть так, – возражал „Курьер Сан-Диего“ (Калифорния), – но будем же рассуждать справедливо. Раз идёт спор между Соединёнными Штатами и Соединённым королевством, то хотя англичанин Маркам из экспедиции Нейрза и поднялся до 83°20' северной широты, – американцы Локвуд и Брэнард из экспедиции Грили перегнали его на пятнадцать градусных минут и установили звёздный флаг Соединённых Штатов на 83°35'. Честь наибольшего продвижения к Северному полюсу теперь принадлежит им».
Таковы были атаки нападающих и ответные удары противников.
Наконец, перечисляя смелых моряков, побывавших в этих арктических областях, надо вспомнить также венецианца Кабота и португальца Кортереала, открывших в 1498 и 1500 годах Гренландию и Лабрадор. Но ни Италия, ни Португалия не собирались участвовать в предполагавшемся аукционе и нимало не беспокоились о том, кому достанутся эти земли.
Можно было предвидеть, что борьба разгорится сильнее всего между долларом и фунтом стерлингов, между Англией и Америкой.
Тем временем, по предложению Арктической промышленной компании, страны, граничащие с арктическими областями, рассмотрели этот вопрос вместе с приехавшими для его решения коммерсантами и учёными. Обсудив положение, государства постановили участвовать в аукционе, и открытие его было назначено на 3 декабря в Балтиморе. Делегатам были определены кредиты, которых они должны были придерживаться. Сумма, вырученная от продажи, в виде возмещения за убытки будет разделена между пятью менее счастливыми покупателями с тем, чтобы они отказались в дальнейшем от всяких претензий на продаваемую область.
Не обошлось без споров, но в конце концов дело уладилось. Заинтересованные государства согласились на предложение федерального правительства провести аукцион в Балтиморе. Получив соответствующие полномочия, делегаты из Лондона, Гааги, Стокгольма, Копенгагена и Петербурга выехали в Соединённые Штаты и прибыли туда за три недели до дня, назначенного для торгов.
Америка была представлена, всё тем же Уильямом С. Форстером, чьё имя стояло в объявлении Арктической промышленной компании, появившемся 7 ноября в «Нью-Йорк геральд».
Теперь хоть бегло опишем делегатов, которые приехали из Европы.
От Дании – Эрик Бальденак, в прошлом вице-губернатор Гренландии, коренастый, кривобокий, с толстым животом, с огромной головой, близорукий до такой степени, что при чтении он водил носом по страницам тетрадей и книг; он считал свою страну законной владычицей северных областей, а потому и слушать не желал ни о каких претендентах.
От Швеции и Норвегии – Ян Харальд, профессор космографии в Христианин, один из самых горячих сторонников экспедиции Норденшельда, настоящий северянин с румяным лицом, шевелюрой и бородой цвета спелой ржи, твёрдо уверенный в том, что полярный колпачок – это сплошное палеокристическое море и не представляет никакой ценности. Совершенно равнодушный ко всему делу, он явился сюда только для проформы.
От России – полковник Борис Карков, полувоенный, полудипломат, высокий, прямой, пышноволосый и бородатый, весь словно деревянный; его как будто стесняло штатское платье, и по временам он бессознательно искал рукой шашку, которая раньше висела у него на боку. Его очень интересовало, что же скрывалось за предложением Арктической промышленной компании и не грозит ли это в будущем международными осложнениями.
От Англии – майор Донеллан и его секретарь Дин Тудринк[17]. Эти двое воплощали в себе жадные стремления Соединённого королевства, его коммерческие и промышленные инстинкты, его способность считать своими по какому-то закону природы все территории, северные, южные и экваториальные, до сих пор никому не принадлежавшие.
В этом майор существенно отличался от своего секретаря Дина Тудринка, весёлого малого с узкими глазками, говорливого, большеголового и кудрявого. Он был шотландец по происхождению, любил посмеяться, и шутки и остроты создали ему славу в старинных кабачках. Но как ни любил он шутить и острить, а едва дело доходило до притязаний Англии, даже самых несправедливых, он начинал проявлять, под стать Донеллану, такую же непримиримость и несговорчивость.
Эти двое делегатов должны были оказаться, очевидно, самыми ярыми противниками Арктической компании. Северный полюс является их собственностью, он принадлежит Англии с доисторических времён, сам господь бог вверил англичанам ось вращения Земли, и они не допустят перехода её в чужие руки.
Следует также заметить, что хотя Франция не сочла нужным послать представителя – ни официального, ни неофициального, – всё ж некий французский инженер отправился в Америку, якобы желая из чистой любознательности последить за этим интереснейшим делом. Он появится в своё время.
Представители государств Северной Европы прибыли в Балтимору на разных пароходах, как и следовало людям, которые не хотели воздействовать друг на друга. Они были соперниками. Каждый из них вёз с собой средства, необходимые для будущего сражения. Заметим, кстати, что они были далеко не одинаково вооружены. Один располагал суммой меньше миллиона, другой – суммой, превышающей эту цифру. И, по правде сказать, за кусок земли, до которого почти невозможно добраться, не стоило платить слишком дорого! Лучше других был снабжён английский делегат, – Соединённое королевство открыло ему значительный кредит. Благодаря полученным средствам майор Донеллан мог без особого труда победить шведского, датского, голландского и русского соперников. Справиться с Америкой – это дело другое, нанести поражение долларам не так-то просто. Таинственная Компания, вероятно, имела в своём распоряжении значительные суммы. Главная схватка скорей всего произойдёт между Соединёнными Штатами и Великобританией; оружием в ней, наверное, будут миллионы.
С приездом европейских делегатов общественное мнение встревожилось ещё больше. Газеты были полны удивительнейших россказней. По поводу продажи с аукциона Северного полюса ходили самые странные предположения. Что с ним собирались делать? И какую пользу можно из него извлечь? Разве что подновить льдом глетчеры Старого и Нового Света! Парижская газета «Фигаро» придерживалась именно такого мнения. Но ведь для этого сначала надо перейти восемьдесят четвёртую параллель!
Тем временем делегаты, избегавшие друг друга во время переезда через океан, теперь, высадившись в Балтиморе, начали сближаться.
И вот по каким причинам.
Прежде всего каждый из них тайком от остальных пытался завязать отношения с Арктической промышленной компанией. Все они хотели получить различные сведения, чтобы использовать их при удобном случае, хотели узнать, каковы были тайные пружины этого дела и какую прибыль надеялась из него извлечь Компания. Но до сих пор никак не удавалось разыскать её отделение в Балтиморе. Ни конторы, ни служащих. За справками предлагалось обращаться к Уильяму С. Форстеру, на Хай-стрит. Но не похоже было, чтобы почтенный владелец складов для трески знал об этом деле больше, чем простой портовый грузчик.
Здесь делегатам не удалось ничего разузнать. Им оставалось довольствоваться нелепыми предположениями, которые плодила молва. Неужели в секреты Компании не удастся проникнуть до тех пор, пока она сама не обнародует их? Все терялись в догадках. А Компания, по-видимому, собиралась нарушить своё молчание лишь после того, как сделка будет совершена.
Вот потому-то делегаты стали сначала прощупывать намерения друг друга, затем – встречаться и, наконец, вступили в тесное общение, быть может, не без задней мысли – заключить союз против общего врага, то есть против американской Компании.
Однажды, вечером 22 ноября, они устроили нечто вроде совещания в гостинице «Уолсли», в комнатах, которые занимали майор Донеллан и его секретарь Дин Тудринк. По правде сказать, полковник Борис Карков, бывший, как уже говорилось, тонким дипломатом, положил немало усилий на то, чтобы делегаты перешли, наконец, к совместным действиям.
Разговор сразу же зашёл о тех коммерческих и промышленных выгодах, которые Компания предполагала извлечь из покупки арктических областей.
Профессор Ян Харальд спросил, не удалось ли его коллегам разузнать что-нибудь на этот счёт. Один за другим все признались, что они делали попытки подобраться к Уильяму С. Форстеру, у которого, судя по объявлению, следовало наводить справки.
– Однако у меня ничего не вышло, – сказал Эрик Бальденак.
– И я ничего не добился, – заметил Якоб Янсен.
– А я, – заявил Дин Тудринк, – придя от имени майора Донеллана в склад на Хай-стрит, застал там какого-то толстяка во фраке и в цилиндре, занавешенного от подбородка до сапог белым передником. Когда я стал его расспрашивать об этом деле, он мне ответил, что «Южная звезда» как раз прибыла из Ньюфаундленда с полным грузом и что он может устроить мне изрядную партию свежей трески в счёт торгового дома «Ардринель и К°».
– Вот, вот, – как всегда скептически заговорил бывший советник по делам Голландской Индии, – лучше уж покупать треску, чем топить деньги в Ледовитом океане.
– Дело вовсе не в этом, – произнёс майор Донеллан обычным своим резким и высокомерным тоном. – Речь идёт не о партии трески, а о полярном колпачке…
– …который Америке хочется нахлобучить на себя, – смеясь, прибавил Дин Тудринк.
– Кончится это для неё простудой, – сострил полковник Карков.
– Дело вовсе не в этом, – снова начал майор Донеллан, – и я не понимаю, какое отношение возможная простуда может иметь к нашему совещанию. Очевидно, по той или иной причине, Америка, представленная здесь Арктической промышленной компанией (прошу обратить внимание на слово «промышленной»), хочет купить около полюса площадь в четыреста семь тысяч квадратных миль, площадь, ограниченную в данное время (прошу обратить внимание на слова «в данное время») восемьдесят четвёртой параллелью северной широты…
– Нам всё это известно, майор Донеллан, – заявил Ян Харальд. – Но нам неизвестно, каким же образом вышеуказанная Компания собирается эксплуатировать эти территории (если это территории) или моря (если это моря) – эксплуатировать их в промышленном отношении.
– Дело вовсе не в этом, – в третий раз заговорил майор Донеллан. – Некое государство желает приобрести за деньги часть земного шара, которая по своему географическому положению должна принадлежать Англии…
– России, – сказал полковник Карков.
– Голландии, – сказал Якоб Янсен.
– Скандинавии, – сказал Ян Харальд.
– Дании, – сказал Эрик Бальденак.
Пятеро делегатов ощетинились, и разговор грозил перейти в ссору, но тут вмешался Дин Тудринк.
– Постойте, – сказал он примиряющим тоном, – дело вовсе не в этом, как любит говорить мой начальник майор Донеллан. Поскольку уже решено, что околополярные области будут пущены в продажу, они неизбежно станут собственностью того из государств, вами представленных, которое на этом аукционе предложит за них больше всех. Поэтому, раз Скандинавия, Россия, Дания, Голландия и Англия открыли своим посланцам кредиты, не лучше ли образовать синдикат[18]? Это даст нам возможность располагать такой значительной суммой, что американской Компании окажется не под силу с нами бороться.
Делегаты переглянулись. Дин Тудринк, пожалуй, нашёл хороший способ уладить дело.
Синдикат… Нынче без этого не обойтись… Хочешь дышать, есть, пить, спать – на всё синдикат! Это слово теперь в моде и в политическом и в деловом мире.
Однако ещё требовалось кое-что уточнить, вернее объяснить, и Якоб Янсен отлично выразил чувства своих коллег, спросив:
– Ну, а дальше?
Именно – что же будет, после того как синдикат осуществит покупку?
– Но мне кажется, что Англия… – резко начал майор.
– И Россия! – сказал полковник, грозно нахмурив брови.
– И Голландия! – проговорил советник.
– Раз бог даровал Данию датчанам… – заметил Эрик Бальденак.
– Простите, – вскричал Дин Тудринк, – есть только одна страна, которую её обитателям даровал бог! Это Шотландия.
– А почему? – спросил шведский делегат.
– Но разве не сказал поэт: «Deus nobis Ecotia fecit»[19], – возразил шутник, переделывая на свой лад слова «haec otia» в шестом стихе первой эклоги Вергилия.
Все, кроме майора Донеллана, расхохотались, и спор, который грозил окончиться довольно плохо, был прекращён во второй раз. Тут Дин Тудринк сказал:
– Не будем ссориться. К чему? Лучше сразу образуем наш синдикат!
– А дальше? – спросил Ян Харальд.
– А дальше, – сказал Дин Тудринк, – всё пойдёт проще простого. Купив полярные области, вы или оставляете их в нераздельном владении, или, возместив остальным справедливые убытки, передаёте их одному из государств соприобретателей. Ведь основная цель – окончательно устранить представителей Америки – будет уже достигнута.
Это было разумное предложение – на ближайшее время по крайней мере, потому что, едва придёт пора выбирать владельца для этой спорной и бесполезной недвижимости, делегаты не замедлят вцепиться друг другу в волосы, – а известно, что они отнюдь не были лысы!
– Вот это, по-моему, благоразумно, – сказал Эрик Бальденак.
– Ловко, – сказал полковник Карков.
– Искусно, – сказал Ян Харальд.
– Хитро, – сказал Якоб Янсен.
– Совсем по-английски, – сказал майор Донеллан.
Каждый вставил своё слово, тая в сердце надежду впоследствии надуть почтенных коллег.
– Следовательно, – заговорил Борис Карков, – предполагается, что, входя в синдикат, каждое государство полностью сохраняет за собой право поступать в дальнейшем по своему усмотрению?..
С этим все согласились.
Оставалось только выяснить, какой кредит каждое государство отпустило своему делегату. Эти кредиты они сложат вместе, и несомненно общая сумма будет так значительна, что денежные возможности Арктической промышленной компании не превысят её.
И Дин Тудринк задал вопрос о кредитах.
Но тут случилось нечто неожиданное. Воцарилось мёртвое молчание. Никто не хотел отвечать. Показать, что у тебя в кошельке? Вывернуть карманы в кассу синдиката? Признаться, до какой цифры ты можешь идти? К чему так спешить? А если в дальнейшем между членами нового синдиката возникнут раздоры? А если дело пойдёт так, что придётся бороться только за самого себя? А если дипломата Каркова оскорбят ухищрения Якоба Янсена, а того обидят происки Эрика Бальденака, которого приведут в раздражение хитрости Яна Харальда, а тот откажется мириться с высокомерными замашками майора Донеллана, а последний нисколько не постесняется интриговать против каждого из коллег? Наконец объявить свои кредиты – значит раскрыть карты, а их, наоборот, нужно получше скрывать.
В самом деле, ответить Дину Тудринку на его законный, но нескромный вопрос можно по-разному. Надо либо преувеличить свои кредиты, от чего может произойти великая неловкость, когда придётся расплачиваться, либо преуменьшить свои средства курам на смех, чтобы просто ничего не вышло из этого предложения.
Такая мысль возникла сначала у бывшего советника по делам Голландской Индии, который, следует напомнить, не принимал дела всерьёз; и его коллеги сразу сообразили, что им лучше присоединиться к нему.
– Я очень сожалею, – сказала его устами Голландия, – но для приобретения арктических владений я располагаю всего пятьюдесятью ригсдалерами.
– А я – только тридцатью пятью рублями, – сказала Россия.
– А я – только двадцатью кронами, – сказала Скандинавия.
– А я – только пятнадцатью кронами, – сказала Дания.
– Ну, – произнёс майор Донеллан, и в голосе его послышалась спесь, характерная для Великобритании, – значит, полярная область останется за нами, потому что Англия может вложить в это дело только полтора шиллинга.
И этим ироническим заявлением окончилось совещание посланцев старушки Европы.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой производится продажа арктических областей
Почему же продажа, назначенная на 3 декабря, должна была состояться в обычном аукционном зале, где всегда продавалось всякое движимое имущество – мебель, домашняя утварь, орудия и инструменты, разные предметы искусства, картины, статуи, медали и прочие старинные вещи? Почему, раз дело шло о продаже недвижимости, она не производилась в конторе нотариуса или в отделении гражданского суда, где полагается устраивать такие сделки? И, наконец, к чему было участие оценщика, раз в продажу шла часть земного шара? Неужели можно уподобить движимому имуществу кусок земли, нечто самое недвижимое, что только есть на свете?В самом деле, это казалось нелепым. И, однако, это было так. Арктические области продавались именно таким образом, купчая крепость имела обычную силу. Разве тем самым не доказывалось, что Арктическая промышленная компания считала данную недвижимость движимостью, словно её можно было переместить? Такая странность вызывала удивление у некоторых особо сметливых людей, – хоть их не так-то много даже в Соединённых Штатах.
Впрочем, уже известен подобный случай. Кусок нашей планеты был продан с молотка в аукционном зале, при посредстве оценщика. И как раз в Америке.
В самом деле, за несколько лет до того в Калифорнии, в городе Сан-Франциско, один тихоокеанский остров, под названием остров Спенсер[20], был продан богачу Уильяму У. Кольдерупу, который дал на пятьсот тысяч долларов больше своего конкурента Дж.Р.Таскинара из Стоктона. Остров Спенсер пошёл за четыре миллиона долларов. Правда, то был обитаемый остров, расположенный всего в нескольких градусах от берега Калифорнии, – остров с лесами, ручьями, плодородной и твёрдой почвой, с полями и лугами, годными для обработки, а здесь – неопределённое пространство, может быть даже море, таящееся за непроходимыми торосами и покрытое вечными льдами. Да ещё, по всей вероятности, к нему и не пробраться. Следовало поэтому предполагать, что цена за неведомую полярную область не достигнет на аукционе такси значительной суммы.