Каково???? (х, у, z) dxdydz,
Такие учёные казались ей достойными восхищения, они словно нарочно созданы были для того, чтобы женщину влекло к ним «прямо пропорционально массе и обратно пропорционально квадрату расстояния». И как раз Дж.Т.Мастон был достаточно толст, чтобы притягивать её с непреодолимой силой, а что касается расстояния, то оно равнялось бы нулю, если бы они, наконец, поженились.
Надо признаться, что всё это не переставало беспокоить секретаря Пушечного клуба, вовсе не собиравшегося искать счастья в таком тесном союзе. К тому же миссис Эвенджелину Скорбит в сорок пять лет нельзя было назвать особой ни первой, ни даже второй молодости. У неё был большой рот и длинные зубы, которые она ухитрилась сохранить все до единого, прилизанные на висках волосы цвета не раз перекрашенной тряпки, плоский стан и неизящная походка. Короче говоря, по наружности она была типичной старой девой, хотя и состояла когда-то в браке – правда, всего несколько лет. Но, в общем, она была отличная женщина и ничего в жизни так не желала, как появляться в балтиморских гостиных в качестве миссис Мастон.
Состояние вдовы считалось очень значительным. Правда, она не могла равняться с такими богачами, как разные Гульды, Макеи, Вандербилты и Гордоны Беннеты, с миллиардерами, перед которыми даже Ротшильд кажется нищим. Конечно, у неё не было трёхсот миллионов, как у миссис Мозес Карпер, или двухсот миллионов, как у миссис Стюарт, или восьмидесяти миллионов, как у миссис Крокер, – вот это вдовы так вдовы! И не была она так богата, как миссис Хамерслей или миссис Нелли Грин, миссис Мэффит, миссис Маршал, миссис Пара Стивенс, миссис Минчэри и некоторые другие! Но во всяком случае она с полным правом могла присутствовать на памятном празднике на Пятой авеню[23] в Нью-Йорке, куда приглашали только тех, у кого было не меньше пяти миллионов. Миссис Эвенджелина Скорбит как раз и располагала пятью миллионами долларов, оставленными ей покойным мужем Джоном Скорбитом, который нажил своё богатство в двух отраслях торговли сразу: он торговал модным платьем и солониной. И вот это состояние великодушная вдова с радостью принесла бы в дар Дж.Т.Мастону, которому сверх того досталась бы ещё её неистощимая нежная любовь.
А пока, по просьбе Дж.Т.Мастона, миссис Эвенджелина Скорбит согласилась вложить несколько сотен тысяч долларов в дело Арктической промышленной компании, не зная даже толком, в чём оно заключается. Правда, она была уверена, что предприятие, в котором участвовал Дж.Т.Мастон, не могло не быть грандиозным, великолепным и необыкновенным. Вся прошлая жизнь секретаря Пушечного клуба утверждала её в этом мнении.
Можно себе представить, как укрепилось её доверие ко всему делу, когда после аукциона она узнала, что правление нового общества возглавляет председатель Пушечного клуба под фирмой «Барбикен и К°».
А раз в эту «… и К°» входит сам Дж.Т.Мастон, то ей следовало только радоваться, что она стала самым крупным акционером Компании.
Таким образом миссис Эвенджелина Скорбит оказалась владелицей весьма значительной части полуночных краёв, расположенных за восемьдесят четвёртой параллелью. Чего уж лучше! Но как будет она, или, вернее, как будет Компания, извлекать прибыль из своих недосягаемых владений?
Вопрос продолжал оставаться вопросом, и если он глубоко беспокоил миссис Эвенджелину Скорбит по денежным соображениям, то весь остальной мир интересовался им из обыкновенного любопытства.
Этой превосходной женщине очень хотелось хоть что-нибудь выведать у Дж.Т.Мастона, прежде чем доверить свои деньги заправилам Компании. Но Дж.Т.Мастон хранил упорное молчание. Миссис Эвенджелине Скорбит предстояло узнать, «где зарыта собака», лишь позднее, когда весь мир поразило сообщение о целях новой Компании!
Несомненно, думала она, дело идёт о каком-нибудь таком предприятии, которое, по выражению Жан-Жака Руссо, «не имело примера и не будет иметь подражателей», о предприятии, которое далеко оставит за собой попытку членов Пушечного клуба установить прямую связь между Землёй и её спутником.
Но если она пробовала расспрашивать, Дж.Т.Мастон прикладывал свой крючок ко рту в знак необходимости молчать и говорил только:
– Имейте ко мне немножко доверия, дорогая миссис Скорбит!
И если уж она соглашалась ему довериться «до», то какую радость испытала она «после», когда пылкий секретарь сказал, что ей одной следует приписать честь победы Соединённых Штатов над северными странами Европы.
– Не могу ли я узнать, наконец, для чего всё это делается? – с улыбкой спросила она знаменитого математика.
– Вы скоро всё узнаете, – ответил Дж.Т.Мастон и крепко, по-американски, потряс руку соучастнице их общего дела.
И то, что он крепко пожал ей руку, немедленно успокоило великое волнение миссис Эвенджелины Скорбит.
Несколькими днями позже Старый и Новый Свет чрезвычайно потрясло (а какое потрясение ожидало всех в дальнейшем!) известие о совершенно безумном проекте, для выполнения которого Арктическая промышленная компания открыла подписку на свои акции.
Оказалось, что Компания купила приполярные области с целью эксплуатировать… каменноугольные залежи Северного полюса!
ГЛАВА ПЯТАЯ.
А можно ли допустить, что около Северного полюса имеются каменноугольные залежи?
Такой вопрос сразу приходил в голову каждому сколько-нибудь логически мыслящему человеку.– Откуда они взяли, что около Северного полюса есть каменный уголь? – говорили одни.
– А почему бы ему и не быть там? – возражали другие.
Залежи каменного угля, как известно, встречаются на земном шаре во многих местах. Им щедро наделены различные области Европы. Угольных залежей много в обеих Америках, и, пожалуй, особенно богаты ими Соединённые Штаты. Уголь есть также и в Африке, и в Азии, и в Океании.
Но разведка земных недр идёт вперёд, и пласты каменного угля открывают во всех геологических слоях: антрацит – в наиболее древних, а бурый уголь разных видов – во всех угленосных пластах. Горючие вещества встречаются и в слоях, насчитывающих всего несколько сотен лет.
Однако ежегодная добыча угля во всём мире равняется четырёмстам миллионам тонн (из них Англия одна добывает сто шестьдесят миллионов тонн). А ведь с возрастанием нужд промышленности потребление угля, очевидно, не перестаёт увеличиваться. Замена пара электричеством в качестве двигательной силы покрывает только расход угля для производства этой силы. Брюхо промышленности живёт одним углём, ничего другого оно не принимает[24]. Промышленность – животное «углеядное», и его надо хорошо кормить.
Уголь, кроме того, не только топливо, но также и вещество, из которого современная наука умеет извлекать множество побочных продуктов для самого различного употребления. Подвергнув уголь всевозможным изменениям в тиглях лабораторий, его применяют для окрашивания, для подслащивания, для придания аромата, для выпаривания, для очистки разных веществ, для отопления и освещения, даже для украшения – из него можно делать алмазы. Он так же полезен, как железо, – и даже больше.
К счастью, нечего бояться исчерпать запасы железа, – оно входит в самый состав земной коры. Ведь Земля представляет собой железную массу, более или менее расплавленную до огненно-жидкого состояния и прикрытую текучими силикатами, поверх которых уже располагаются каменные породы и океаны. Другие металлы, а также камень и вода, входят в состав нашей планеты в гораздо меньшем количестве, чем железо.
Но если в добыче железа мы можем быть уверены на веки вечные, то с каменным углём дело обстоит не так. И далеко не так. Людям осведомлённым, заглядывающим на сотни лет вперёд, нужно поэтому разыскивать каменноугольные залежи везде, где только в давние геологические эпохи могла их образовать предусмотрительная природа.
– Неужели? – говорили противники новой Компании.
Ведь в Соединённых Штатах, как и везде, немало людей, которые по зависти и злобе любят поносить все и вся, а немало и таких, которые спорят просто ради одного удовольствия.
– Неужели? – говорили эти люди. – Но откуда около Северного полюса взяться каменному углю?
– Как откуда? – отвечали сторонники Барбикена. – Да ведь весьма вероятно, что в эпоху образования земной коры масса Солнца, согласно теории Бланде, была значительно больше и разница температур экватора и полюсов не была столь велика. И вот задолго до появления человека, под постоянным воздействием жара и влаги, в северных областях земного шара произрастали огромные леса…
Газеты и журналы, державшие сторону Арктической компании, развивали это положение в тысячах различных статей, – как в научной, так и в шутливой форме.
В самом деле, из-за ужасных сотрясений, происходивших до того, как земной шар принял свой окончательный вид, эти леса оказались глубоко в земле и со временем под влиянием воды и внутреннего жара земли должны были, разумеется, обратиться в пласты каменного угля. Поэтому можно легко предположить, что полярные владения богаты углём, который только и дожидается кирки шахтёра.
Кроме того, были и факты, неопровержимые факты. Люди благоразумные, не привыкшие полагаться на простое предположение или вероятность, и то не могли подвергнуть их сомнению. Эти факты вполне оправдывали поиски различных видов угля в полночных краях.
Как раз обо всём этом и толковали через несколько дней майор Донеллан и его секретарь, сидя в самом тёмном уголке кабачка «Два друга».
– Неужели Барбикен – чтоб его чёрт побрал! – окажется прав? – говорил Дин Тудринк.
– Возможно, – отвечал майор Донеллан, – больше того, даже наверное.
– Но тогда они наживут огромные деньги на эксплуатации полярных областей!
– Непременно! – ответил майор. – Раз в Северной Америке имеются обширные залежи горючего и к тому же нередки сообщения об открытии там новых пластов, то, без сомнения, в будущем их обнаружится в этой стране ещё не мало, дорогой Тудринк. А ведь арктические земли составляют как бы придаток к американскому материку. Полное сходство по устройству и по виду. В частности, таким продолжением Нового Света является Гренландия. Гренландия определённо соединена с Америкой…
– Как лошадиная голова, на которую похожа Гренландия, соединена с туловищем лошади, – вставил секретарь Донеллана.
– Добавлю, – сказал майор, – что во время своих изысканий на гренландской территории профессор Норденшельд встретил осадочные образования, состоявшие из песчаника и сланцев с вкраплением бурого угля, содержащего значительное количество ископаемых растений. В одном только округе Диско датчанин Стенструп нашёл семьдесят один пласт с многочисленными отпечатками растений, бесспорно говорящими о мощной растительности, которая когда-то необыкновенно густо покрывала области вокруг полюсов.
– Ну, а дальше к северу?
– Там наличие угля тоже подтверждается новыми находками, – ответил майор, – и, по-видимому, в тех местах уголь попадается на каждом шагу. Если же уголь так часто встречается в этих краях на поверхности, то разве нельзя утверждать почти с уверенностью, что угольные пласты залегают здесь и в глубине земной коры?
Майор Донеллан несомненно был прав. Он глубоко изучил вопрос о геологическом строении арктических областей, и именно поэтому победа Компании раздражала его больше, чем других англичан. Может быть, они ещё долго говорили бы на эту тему, если бы не заметили, что завсегдатаи кабачка с любопытством прислушиваются к их разговору. Тогда Дин Тудринк и майор сочли за благо умолкнуть. Тудринк сделал только ещё одно, последнее замечание:
– Не удивляет ли вас здесь кое-что, майор Донеллан?
– А что именно?
– А то, что в этом предприятии дело касается полюса и каменноугольных залежей, и, значит, следовало бы поставить во главе его инженеров или хотя бы моряков, а им заправляют артиллеристы.
– Да, – ответил майор, – действительно, здесь есть чему подивиться…
А газеты каждое утро снова и снова бросались в бой по поводу угольных залежей.
«Залежи? Какие залежи?» – спрашивала газета «Всякая всячина» в своих яростных статьях, инспирированных деловыми кругами Англии, и разражалась потоком брани против Арктической промышленной компании.
«Как это „какие“? – возражали им решительные сторонники Барбикена на страницах чарлстонской газеты „Новости“. – Да те самые залежи, которые были открыты капитаном Нейрзом в 1875—1876 годах у восемьдесят второй параллели. Он обнаружил также и наслоения, указывающие на существование там флоры миоцена, „богатой тополями, буками, калиной, орешником и хвойными“.
«А в 1881—1884 годах, – прибавлял научный обозреватель нью-йоркской газеты „Свидетель“, – разве во время экспедиции Грили в бухте Леди-Франклин нашими соотечественниками не был найден угольный пласт на небольшом расстоянии от Форт-Конгер, в балке Большого потока? А доктор Пави разве не утверждал с достаточным основанием, что те края вовсе не лишены запасов угля, словно сама предусмотрительная природа предназначила эти залежи для того, чтобы люди когда-нибудь с их помощью одолели холода столь пустынных мест?»
Понятно, что на такие факты, хорошо проверенные и подкреплённые авторитетом отважных американских исследователей, противникам председателя Барбикена отвечать было нечего.
И защитники мнения: «Откуда там взяться угольным залежам?» – начали склонять знамёна перед защитниками мнения: «А почему бы им не быть там?» Да, угольные залежи там были и притом очень значительные. Земли вокруг Северного полюса таили пласты драгоценного горючего, скрытого в недрах этих областей, которые были покрыты некогда роскошной растительностью.
Но, потерпев поражение в вопросе об угольных залежах в сердце Арктики, в существовании которых теперь нельзя было сомневаться, враги в отместку стали нападать на вопрос с другой стороны.
– Будь по-вашему! – сказал однажды Донеллан, сойдясь с Барбикеном лицом к лицу во время публичного спора, устроенного в зале самого Пушечного клуба. – Будь по-вашему!.. Я согласен, даже сам утверждаю: во владениях, приобретённых вашей Компанией, эти залежи существуют. Но попробуйте-ка их разработать!
– Вот это мы как раз и сделаем, – ответил спокойно Импи Барбикен.
– Тогда переходите восемьдесят четвёртую параллель[25], северней которой ещё не заходил ни один исследователь!
– Мы её перейдём.
– Дойдите до самого полюса!
– И дойдём.
Видя, с каким хладнокровием, с какой уверенностью отвечает председатель Пушечного клуба, видя, как упорно и логично он защищает своё мнение, заколебались даже самые упрямые. Они понимали, что перед ними человек, ничего не потерявший из своих прежних свойств, спокойный, холодный, сосредоточенный, человек глубокого ума, точный, как хронометр, предприимчивый, дерзкий и неуклонно стремящийся к практическим целям даже в самых своих отчаянных предприятиях…
Все, знавшие бешеный нрав майора Донеллана, понимали, что почтенный джентльмен испытывает неистовое желание задушить своего противника.
А он держался крепко – этот председатель Барбикен. Ведь он был из тех американцев, которые, по образному выражению Наполеона, обладают моральной и физической «плавучестью», и, значит, не боялся штормовой погоды. Его враги, соперники и завистники прекрасно это знали!
Всё же, поскольку насмешникам нельзя воспретить насмешничать, именно в этой форме проявилось раздражение против новой Компании. Председателю Пушечного клуба приписывали самые нелепые проекты. Появились многочисленные карикатуры. Особенно распространены они были в Европе, а больше всего – в Соединённом королевстве, где никак не могли переварить поражения, которое фунт потерпел от доллара.
Вот как! Этот янки утверждает, что он достигнет Северного полюса! Он ступит туда, куда не ступала ещё нога человека! Он водрузит флаг Соединённых Штатов на единственной точке земного шара, вечно пребывающей в неподвижности, тогда как всё остальное на земле участвует в её суточном движении!
На витринах больших книжных магазинов и ларьков, как в столицах Европы, так и в главных городах Американской федеральной республики – в этой свободнейшей стране, – появились наброски и картинки, изображавшие, как Барбикен изыскивает самые необыкновенные средства, чтобы добраться до полюса.
Вот дерзкий американец и его коллеги по клубу, вооружившись кирками, долбят туннель сквозь плотные подводные льды от первых ледяных торосов до девяностого градуса, намереваясь вылезти на поверхность как раз в том месте, где проходит земная ось.
Вот Импи Барбикен в сопровождении Дж.Т.Мастона (очень похоже изображённого) и капитана Николя спускаются на воздушном шаре к этой желанной точке и ценою ужасных усилий, перенеся тысячи опасностей, наконец добывают кусок угля весом… в полфунта. Это всё, что оказалось в прославленных угольных пластах приполярных областей.
В одном номере английского журнала «Пэнч» был нарисован Дж.Т.Мастон, служивший мишенью карикатуристам не реже своего друга. На этом рисунке секретарь Пушечного клуба, влекомый непреодолимым притяжением магнитного полюса, никак не мог оторвать от земли своего железного крючка.
Знаменитый математик, заметим кстати, был человек слишком горячий, чтобы спокойно принять эту насмешку над своим физическим недостатком. Он чрезвычайно негодовал, и легко себе представить, что миссис Эвенджелина Скорбит вполне разделяла его справедливое негодование.
Карикатура в брюссельском журнале «Волшебный фонарь» изображала Импи Барбикена и членов правления Компании в виде несгораемых саламандр среди бушующего пламени: чтобы растопить льды полярного океана, они решили налить поверх льда спирту и затем подожгли спиртовое море, так что полярный бассейн стал похож на огромную миску с пуншем! Играя на слове «punch»[26], бельгийский художник дошёл в своей непочтительности до того, что изобразил председателя Пушечного клуба в образе смешного Петрушки! Но наибольший успех имела карикатура, напечатанная во французском журнале «Шаривари» за подписью художника Стоп. В уютно обставленном чреве кита Импи Барбикен и Дж.Т.Мастон сидели за столиком и играли в шахматы, ожидая благополучного прибытия. Как новоявленный пророк Иона, председатель Пушечного клуба не задумался дать себя проглотить – вместе со своим секретарём – огромному морскому млекопитающему; пройдя подо льдами при помощи этого нового способа передвижения, они рассчитывали добраться до недостижимого полюса Земли.
Но сколько ни бесновались карандаши и перья, невозмутимый председатель Компании сохранял спокойствие. Пусть говорят, кричат, рисуют, насмехаются!.. Он продолжал своё дело.
И вот правление Компании, в чьей полной власти было эксплуатировать полярные владения по праву, полученному от федерального правительства, вынесло решение открыть общественную подписку на сумму в пятнадцать миллионов долларов. Были выпущены акции, по сто долларов каждая, и притом сразу за наличные. И что же? Вера в Барбикена и К° была так сильна, что подписчики валом валили. Но, надо признаться, они состояли главным образом из обитателей тридцати восьми штатов Федеральной республики.
– Тем лучше! – восклицали участники Арктической промышленной компании.
– Предприятие будет чисто американским!
Короче говоря, репутация Компании Барбикена была так прочна, биржевики настолько не сомневались, что Компания выполнит свои обещания, так твёрдо верили и в существование угольных залежей у Северного полюса и в возможность их разработки, что к 16 декабря акции были раскуплены и капитал Компании составил наличными пятнадцать миллионов долларов.
Эта сумма почти втрое превышала сумму, собранную Пушечным клубом для великого опыта – отправки снаряда с Земли на Луну.
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой внезапно прерывается телефонный разговор между миссис Скорбит и Дж.Т.Мастоном
Барбикен не только утверждал, что верит в достижение своей цели; он действительно был уверен в полном успехе и только потому решился открыть подписку на акции.Итак, в самом недалёком будущем Северному полюсу предстояло сделаться достоянием человека.
Очевидно, Барбикен и его товарищи нашли средство сделать то, что не удавалось до сих пор никому. Они задались целью перешагнуть восемьдесят четвёртую параллель, вступить во владение обширной областью, приобретённою с аукциона и, водрузив на ней американское знамя, прибавить к его голубому полю ещё одну звезду в честь нового штата союза.
– Фантазёры! – продолжали повторять европейские делегаты и их сторонники в Старом свете.
А между тем ничего не могло быть проще, практичнее и разумнее того средства, которое «Северная полярная компания» готовилась применить для того, чтобы овладеть Северным полюсом. Это средство было уже изобретено Мастоном, знаменитым математиком. Его мозг, прикрытый гуттаперчевой заплатой, был очагом фантастических и смелых планов.
Секретарь Пушечного клуба, как не раз было сказано, отличался необыкновенной способностью к математическим вычислениям, выкладкам и т. п. Для Мастона не существовало затруднений в математике.
Ах, эти коэфициенты, показатели степени, радикалы и другие знаки алгебраического языка! С какой лёгкостью они выпархивали из-под его пера или, вернее, из-под мелка, укреплённого в его железном крючке, так как он предпочитал работать на чёрной доске. Здесь, на пространстве десяти квадратных метров – меньше ему бы нехватило – он с жаром предавался алгебраическим вычислениям. На его доске не было обыкновенных мелких цифр: это были цифры огромные, фантастические, начертанные рукою пылкого гения. Цифры 2 и 3 выступали важно, как бумажные петушки; цифра 7 возвышалась, как виселица, нехватало только повешенного; 8 – смотрела на вас, как большие очки, а 6 и 9 – далеко расчёркивались своими длинными хвостами.
А буквы в его формулах, первые буквы алфавита – а, в, с, которыми он обозначал величины, известные или данные, и самые последние буквы – х, у, z, которые применялись у него для величин неизвестных, – какая жирная определённая линия, без теней и недомолвок! Особенно замечательна была буква z: она судорожно извивалась, как молния в небе. А какое изящество в греческих буквах ?, ?, ?, – им позавидовали бы Архимед и Евклид!
Чисто и безупречно начертанные мелом знаки действия были просто чудесны: + определённо указывал, что он означает сложение двух количеств; – был скромнее, но выглядел всё же вполне прилично. = эти две чёрточки, неоспоримо одинаковые, говорили о том, что Мастон гражданин страны, где равенство не является пустым звуком, по крайней мере в отношении белокожих. С тем же размахом и также внушительно были выполнены знак <, знак > и знак ?.
Но что было его настоящим триумфом, так это знак ??, который обозначает корень числа или количества. Когда Мастон заканчивал его длинной горизонтальной чертой, вот так:
казалось, что эта протянутая рука выходит за пределы чёрной доски и угрожает всему миру, грозит всё подчинить себе.???????
Не подумайте только, что математические познания Мастона ограничивались пределами элементарной алгебры. Нет! Ни диференциальное, ни интегральное исчисления не были ему чужды; твёрдой рукой выводил он знаменитый знак интеграции, которым обозначают сумму бесконечного числа бесконечно малых элементов, букву простую и всё же страшную:
Словом, для Мастона в этой науке не было преград и пределов.[27]?
Таков был уважаемый секретарь Пушечного клуба. И вот почему его друзья, возлагая на Мастона решение какого-нибудь вопроса, требующего математических познаний, вполне доверялись ему. Вот почему Мастону было поручено членами Пушечного клуба решить задачу о полёте пушечного ядра на Луну! И вот почему украшенный ореолом славы он пленил сердце Еванжелины Скорбит.
Впрочем, в данном случае, то есть в решении проблемы овладения Северным полюсом, Мастон не предвидел для себя особых трудностей. Предстоящая задача, очень сложная для всякого другого, для него была сущим пустяком.
Да, Мастону можно было довериться! Даже в таком деле, где ошибка могла обойтись в миллионы долларов! Никогда ещё во всю свою жизнь, начиная с детского возраста, когда его юная голова работала над решением какой-нибудь несложной арифметической задачи, не сделал он ни единой ошибки даже на тысячную долю микрона[28]. И если бы когда-либо в жизни с ним случилась подобная беда, он, не колеблясь, пустил бы пулю в свой гуттаперчевый череп.
Нам важно было остановить внимание читателей именно на этой особенности Мастона. Прежде чем продолжать рассказ, необходимо вернуться к событиям, которые произошли несколько недель назад.