Верн Жюль Габриэль. Жангада (Восемьсот лье по Амазонке)

   - Умри! - закричал Бенито.
   Удар пришелся прямо в грудь, но кончик маншетты скользнул по какому-то твердому предмету, спрятанному под пуншо Торреса.
   Бенито нападал все решительней. Отбиваясь, Торрес промахнулся и почувствовал, что погиб. Ему пришлось еще раз шагнуть назад. И тут он хотел крикнуть... крикнуть, что жизнь Жоама Дакосты неразрывно связана с его жизнью... но не успел!
   Второй удар маншетты на этот раз пронзил ему сердце. Торрес попятился, ступил в пустоту и сорвался с обрыва. В последний раз руки судорожно вцепились в камыши, но не смогли его удержать. Он исчез под водой.
   Бенито оперся о плечо Маноэля. Фрагозо крепко жал ему руки. Но Бенито даже не дал друзьям перевязать ему рану - к счастью, она была не опасна.
   - На жангаду! - сказал он. - На жангаду!
   Маноэль и Фрагозо в глубоком волнении шли за ним, не говоря ни слова.
   Четверть часа спустя все трое вышли на берег в том месте, где стояла жангада. Бенито и Маноэль вбежали в комнату к Яките и Минье и рассказали им, что произошло.
   - Сын мой! Мой брат! - вырвалось у обеих.
   - А теперь идем в тюрьму! - сказал Бенито.
   - Да, да, идем!
   Бенито повел под руку мать, и Маноэль последовал за ними. Высадившись на берег, они направились в Манаус и через полчаса вышли к городской тюрьме.
   По приказу, данному судьей Жаррикесом, их немедленно впустили в камеру заключенного.
   Дверь отворилась.
   Жоам Дакоста увидел жену, сына и Маноэля.
   - Ах, Жоам! Дорогой мой Жоам! - вскричала Якита.
   - Якита, жена моя! Дети мои! - ответил заключенный, раскрывая объятия и прижимая их к сердцу.
   - Мой невинный Жоам!
   - Невинный и отомщенный! - добавил Бенито.
   - Отомщенный? Что ты хочешь сказать?
   - Торрес убит, отец! Убит моей рукой!
   - Торрес убит?.. Он умер?.. - воскликнул Жоам Дакоста. - Ах, сын мой! Ты меня погубил!
   7. РЕШЕНИЕ
   Прошло несколько часов, и вся семья, вернувшись на жангаду, собралась в общей комнате. Здесь были все, кроме благородного страдальца, на которого обрушился непоправимый удар.
   Убитый горем Бенито винил себя в том, что погубил отца. Если бы его мать, сестра, отец Пассанья и Маноэль не умоляли его, то в первые минуты отчаяния несчастный юноша, может статься, наложил бы на себя руки. Но с него не спускали глаз, ни на минуту не оставляли одного. А между тем разве он не вел себя достойно? Разве его поступок не был законным возмездием доносчику на его отца?
   Ах, зачем Жоам Дакоста, уходя с жангады, не сказал им всего! Зачем решил сообщить только судье о письменном доказательстве своей невиновности! Зачем, после изгнания Торреса, в разговоре с Маноэлем умолчал о документе, который, по утверждению авантюриста, был у него в руках! Но, с другой стороны, мог ли он верить Торресу? Мог ли быть уверенным, что у негодяя и вправду есть такой документ?
   Как бы то ни было, но теперь семья Жоама Дакосты уже знала все от него самого. Она знала, что, по словам Торреса, доказательство невиновности осужденного в Тижоке действительно существует; что этот документ написан рукой самого преступника; что преступник, терзаемый перед смертью угрызениями совести, отдал документ своему товарищу Торресу, а тот, вместо того чтобы выполнить волю умирающего, превратил документ в орудие вымогательства!.. Но они знали также, что Торрес убит на дуэли, а тело его потонуло в Амазонке и что он умер, так и не назвав имени настоящего преступника.
   Если не случится чуда, можно считать, что Жоам Дакоста безвозвратно погиб. Смерть судьи Рибейро, а за ней смерть Торреса - двойной удар, от которого ему не оправиться!
   Надо сказать, что общественное мнение в Манаусе, как всегда пристрастное и несправедливое, было против заключенного. Неожиданный арест Жоама Дакосты снова напомнил обществу ужасное преступление в Тижоке, забытое за прошедшие двадцать три года. Процесс молодого чиновника из Алмазного округа, вынесенный ему смертный приговор, его бегство за несколько часов до казни - все это снова разворошили, разобрали, обсудили. Автор статьи, помещенной в "Диарио до Гран Пара", самой распространенной местной газете, изложив все подробности преступления, занял враждебную заключенному позицию.
   Как могло общество верить в невиновность Жоама Дакосты, если оно не знало всего, что знали только его близкие и больше никто!
   И население Манауса сразу заволновалось. Вскоре толпа индейцев и негров с яростными криками собралась у тюрьмы, требуя смерти Дакосты. В этой южноамериканской стране, где жители так часто видят гнусные расправы, названные судом Линча, толпа легко поддается жестоким инстинктам, и можно было опасаться, как бы она и здесь не вздумала учинить самосуд.
   Какую печальную ночь провели пассажиры жангады! Удар поразил и хозяев и слуг. Ведь все обитатели фазенды составляли как бы одну большую семью. Все сии решили оберегать Якиту и ее детей. По берегу Риу-Негру беспрестанно ходили взад-вперед горожане, чрезвычайно возбужденные арестом Жоама Дакосты, и разве можно было предвидеть, до каких крайностей они способны дойти?
   Однако ночь прошла спокойно, и никто не пытался напасть на жангаду.
   На другой день, 26 августа, лишь только взошло солнце, Маноэль и Фрагозо, в эту тревожную ночь ни на минуту не отходившие от Бенито, попробовали рассеять его отчаяние. Отведя его в сторону, они постарались ему внушить, что теперь нельзя терять ни минуты, надо заставить себя действовать.
   - Бенито, - сказал Маноэль, - возьми себя в руки, стань снова мужчиной, достойным сыном своего отца!
   - Достойным отца! - вскричал Бенито. - Ведь я же его и погубил!
   - Нет, - сказал Маноэль, - быть может, не все еще потеряно, если бог нам поможет.
   - Выслушайте нас, господин Бенито, - поддержал его Фрагозо.
   И юноша, проведя ладонью по глазам, сделал над собой неимоверное усилие и взял себя в руки.
   - Бенито, - начал Маноэль, - Торрес никогда не рассказывал нам о своем прошлом и ничто не наведет нас на его след. Стало быть, мы не можем догадаться ни кто виновник преступления в Тижоке, ни каким образом он его совершил. Искать в этом направлении - значит даром терять время.
   - А время очень дорого! - добавил Фрагозо.
   - К тому же, - продолжал Маноэль, - если бы нам и удалось узнать, кто товарищ Торреса, оставивший ему свою исповедь, он ведь умер и не может подтвердить невиновность Жоама Дакосты. Однако мы знаем, что доказательство его невиновности существует, мы не можем сомневаться в существовании документа, если Торрес сам предлагал его продать. Этот документ - признание, написанное рукой преступника; он описывает злодеяние со всеми подробностями и оправдывает нашего отца. Да! Бесспорно! Этот документ существует!
   - Зато сам Торрес больше не существует! - вскричал Бенито. - И документ пропал вместе с негодяем!
   - Погоди, еще рано отчаиваться, - ответил Маноэль. - Помнишь, при каких обстоятельствах мы познакомились с Торресом? В чаще икитосского леса? Он гнался за обезьяной, стащившей у него металлическую коробку, которой он чрезвычайно дорожил; он гонялся за ней часа два, пока мы не сбили ее пулей. Неужто ты думаешь, что Торрес потратил бы столько сил ради нескольких спрятанных в коробке монет? А помнишь, какая радость мелькнула у него на лице, когда ты вернул ему отнятую у обезьяны коробку?
   - Да!.. Да!.. В коробке, которую я держал в руках и отдал ему... Быть может, в ней лежал...
   - Это более чем вероятно! Я даже уверен, что это так! - ответил Маноэль.
   - Я вспомнил сейчас еще кое-что, - заметил Фрагозо. - Когда вы сошли с жангады в Эге, я остался на борту по просьбе Лины, чтобы следить за Торресом, и видел своими глазами, как он читал и перечитывал какую-то старую, пожелтевшую бумагу... и бормотал какие-то непонятные слова.
   - Это и был документ! - Бенито ухватился за эту последнюю надежду. - Но он, наверно, спрятал его в верном месте!
   - Нет! - возразил Маноэль. - Нет! Торрес слишком дорожил этой бумагой, чтобы расстаться с ней. Я думаю, он всегда носил ее при себе в той самой коробке.
   - Постой, постой, Маноэль! Я вспомнил! Вспомнил! Когда во время дуэли я нанес Торресу первый удар прямо в грудь, моя маншетта наткнулась под его поншо на что-то твердое... вроде металлической пластинки!
   - Это была коробка! - воскликнул Фрагозо.
   - Да! В этом нет сомнений! - поддержал его Маноэль. - Коробка, наверно, лежала в кармане его куртки.
   - Но труп Торреса...
   - Мы его найдем!
   - А документ? Если вода проникла в коробку, бумага размокла и ее нельзя будет прочесть.
   - Почему? Если металлическая коробка закрывалась герметически, бумага не пострадала.
   - Ты прав, Маноэль. - Бенито все так же цеплялся за последнюю надежду. - Надо разыскать труп Торреса! Если понадобится, мы обшарим всю эту часть реки, но мы его разыщем!
   Молодые люди тотчас же позвали лоцмана Араужо и сообщили ему о своем замысле.
   - Хорошо! - ответил Араужо. - Я знаю все течения и мели на месте впадения Риу-Негру в Амазонку. Быть может, нам и удастся выловить тело Торреса. Возьмем две пироги, две убы, человек десять индейцев и отправимся.
   В это время из комнаты Якиты вышел отец Пассанья, и Бенито вкратце рассказал ему, как они собираются отыскивать документ.
   - Не говорите пока ничего матушке и сестре, - попросил он. - Если и последняя надежда рухнет, это их убьет.
   - Ступай, сын мой, ступай, - сказал отец Пассанья, - и да поможет вам бог в ваших поисках.
   Пять минут спустя четыре лодки отчалили от жангады; они спустились по Риу-Негру и подошли к берегу Амазонки в том самом месте, где смертельно раненный Торрес исчез в волнах реки.
   8. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПОИСКОВ
   Поиски следовало начинать немедленно по двум важным причинам.
   Во-первых, так как это вопрос жизни или смерти для Жоама Дакосты: доказательство его невиновности надо представить прежде, чем придет приказ из Рио-де-Жанейро. Ведь теперь, когда личность осужденного установлена, можно ждать только одного - приказа о приведении приговора в исполнение.
   Во-вторых, тело Торреса необходимо вытащить из реки как можно скорее, чтобы коробка и ее содержимое не пострадали от воды.
   На этот раз Араужо проявил не только усердие и сообразительность, но также отличное знание особенностей реки у впадения в нее Риу-Негру.
   - Если Торреса сразу унесло течением, - сказал он молодым людям, придется обшарить дно на большом расстоянии, иначе надо ждать несколько дней, пока труп всплывет сам.
   - Ждать мы не можем, - ответил Маноэль. - Мы должны найти его сегодня же!
   - Если же тело застряло в камыше и водорослях у берега, - продолжал лоцман, - то не пройдет и часу, как мы его найдем.
   - Тогда за дело! - ответил Бенито.
   Действовать можно было только одним способом. Лодки подошли к берегу, и индейцы длинными баграми принялись ощупывать дно вдоль крутого откоса, где происходил поединок.
   Место это было нетрудно узнать: полоса крови тянулась по отвесному меловому склону до самой воды. А на камыше виднелись пятна крови, указывавшие, куда погрузилось тело.
   Ниже, футах в пятидесяти, в реку выдавалась коса, задерживая течение, и вода тут была неподвижна, как в большой лохани. У берега тоже не чувствовалось ни малейшего течения, и камыши стояли прямо, словно застыв. Значит, можно было надеяться, что тело Торреса не унесено течением на середину реки. И даже если дно сильно понижалось, образуя крутой склон, тело могло лишь соскользнуть на несколько метров в глубину, где тоже не было заметно никакого движения воды.
   Убы и пироги, разделив между собой работу и ограничив место своих поисков краями этой заводи, двигались от краев к середине, обшаривая дно длинными баграми и не пропуская ни одного бугорка.
   Однако все их старания не увенчались успехом: они не нашли трупа авантюриста ни в камыше, ни на дне русла, которое они тщательно обыскали.
   Через два часа после начала работы все пришли к заключению, что тело, должно быть, ударившись о берег, откатилось вкось, за пределы заводи, туда, где уже начиналось течение.
   - Но нам еще рано отчаиваться, - сказал Маноэль, - нечего и думать бросать поиски!
   - Неужели нам придется обыскивать всю реку вдоль и поперек? воскликнул Бенито.
   - Поперек - может быть, а вдоль - к счастью, нет! - ответил Араужо.
   - Почему? - спросил Маноэль.
   - Потому что Амазонка на милю ниже впадения в нее Риу-Негру делает довольно крутой поворот, и дно ее при этом резко повышается. В этом месте образуется как бы естественная преграда - плотина Фриас, хорошо известная плотогонам. Переплыть ее могут лишь такие предметы, которые держатся на поверхности воды. Но тем, что сидят поглубже, ее не преодолеть.
   Нельзя не согласиться, что это было счастливое совпадение обстоятельств, если только Араужо не ошибался. Но старому знатоку Амазонки можно было доверять. За тридцать лет, что он плавал лоцманом на этой реке, плотина Фриас, где стиснутое между берегами течение убыстрялось в сужавшемся ложе, доставила ему немало хлопот. Узость русла при малой глубине делала этот переход очень трудным, и здесь разбился не один плот.
   Следовательно, Араужо был прав, считая, что если Торрес лежит на песчаном дне реки, то течение пока не может унести его за плотину.
   Трудно было найти человека более опытного и лучше знающего этот край, чем лоцман Араужо. И если он уверен, что тело Торреса не могло уплыть дальше узкого пролива на расстоянии мили отсюда, то оставалось только обшарить эту часть реки, чтобы его отыскать.
   К тому же в этом месте ни один остров или островок не преграждал течение Амазонки. Значит, нужно сначала обследовать оба берега до плотины, а потом тщательно обыскать самое русло шириной около пятисот футов.
   Так и поступили. Сначала лодки прошли вдоль правого, потом вдоль левого берега реки. Обшарили баграми камыши и траву, осмотрели малейшие выступы на берегах, за которые тело могло зацепиться. Ничто не ускользало от глаз Араужо и индейцев.
   Но все их усилия были тщетны. Прошло уже полдня, а исчезнувшее тело еще не было вытащено со дна реки. Индейцам дали часок отдохнуть. Немного подкрепившись, они снова принялись за дело.
   На этот раз четыре лодки под командой лоцмана, Бенито, Фрагозо и Маноэля разделили поверхность реки от впадения Риу-Негру до плотины Фриас на четыре части. Теперь оставалось обследовать русло. Однако кое-где багры были недостаточно длинны, чтобы достать до самого дна. Пришлось соорудить нечто вроде драги или бороны, наполнив камнями и кусками железа прочные сети; их прикрепили к бортам лодок, которые плыли перпендикулярно берегам, и, опустив в воду, прочесывали дно, словно граблями.
   Бенито и его товарищи занимались этой трудной работой до позднего вечера. Идя на веслах, убы и пироги избороздили всю поверхность реки до самой плотины.
   Было пережито немало волнующих минут, когда сети цеплялись за что-нибудь на дне реки. Их тотчас вытаскивали, но вместо того, кого так упорно искали, они приносили тяжелый камень, или куст водорослей, вырванный с песчаного дна.
   Однако никто не думал бросать начатые поиски. Все забывали о себе в этой самоотверженной работе. Бенито, Маноэлю и Араужо не приходилось подгонять и подбадривать индейцев. Эти преданные люди знали, что трудятся ради хозяина икитосской фазенды, ради человека, которого они любят и уважают, ради главы большой семьи, в которую входят наравне и хозяева и работники.
   Они готовы были всю ночь обшаривать дно реки, если бы это понадобилось, не думая об усталости. Все слишком хорошо понимали, что значит каждая потерянная минута.
   И все же, незадолго до захода солнца, Араужо, считая бесполезным продолжать поиски в темноте, дал лодкам сигнал возвращаться, и все они собрались у устья Риу-Негру, а потом вернулись на жангаду.
   Так продуманно, так тщательно проведенные поиски ни к чему не привели!
   Возвращаясь домой, Маноэль и Фрагозо не решались заговорить об этом с Бенито. Они боялись, как бы разочарование не толкнуло его на какой-нибудь отчаянный поступок.
   Но теперь мужество и самообладание не покидали молодого человека. Он решил твердо идти до конца в этой отчаянной борьбе за жизнь и честь отца, и первый обратился к друзьям со словами:
   - До завтра! Утром мы снова примемся за дело, и, надеюсь, с большим успехом.
   - Да, ты прав, Бенито, - ответил Маноэль. - Мы должны добиться цели. Нельзя сказать, что мы полностью обследовали всю заводь и у берегов и в глубине.
   - Нет, этого сказать нельзя, - согласился Араужо. - И я стою на том, что уже говорил: тело Торреса тут, течение не могло перенести его через плотину Фриас. Пройдет несколько дней, прежде чем оно всплывет на поверхность и его унесет течением. Да! Тело здесь, и пусть мне никогда не видать бутылки с тафией, если я не отыщу его!
   Уверенность опытного лоцмана имела большой вес и всех обнадежила.
   Однако Бенито, который не хотел утешаться словами, а предпочитал видеть вещи в истинном свете, возразил:
   - Да, Араужо, тело Торреса пока еще в этой заводи, и мы отыщем его, если...
   - Если? - повторил лоцман.
   - Если оно не стало добычей кайманов!
   Маноэль и Фрагозо с волнением ждали, что скажет Араужо.
   Лоцман помолчал. Как видно, он хотел хорошенько обдумать свой ответ.
   - Господин Бенито, - сказал он наконец, - у меня нет привычки бросать слова на ветер. Мне тоже пришла эта мысль, как и вам. Но скажите-ка, приметили вы за десять часов, что мы провели тут на воде, хоть одного каймана?
   - Ни одного, - ответил Фрагозо.
   - А если вы их не видели, - продолжал лоцман, - стало быть, их тут и нет, а нет их потому, что этих тварей совсем не тянет забираться в чистую воду, когда в четверти мили отсюда начинаются притоки с их любимой мутной водой! В том месте, где на жангаду напали кайманы, не было ни одного притока, где бы они могли укрыться. А здесь - другое дело. Войдите в Риу-Негру и сразу наткнетесь на десятки кайманов! Если бы тело Торреса свалилось в Риу-Негру, у нас не было бы никакой надежды его отыскать. Но он упал в Амазонку, и Амазонка нам его отдаст.
   Бенито, избавившись от своей тревоги, крепко пожал лоцману руку и сказал:
   - До завтра, друзья!
   Десять минут спустя все поднялись на жангаду. В этот день Якита провела несколько часов у мужа. Но перед уходом, не видя на жангаде ни лоцмана, ни Бенито с Маноэлем, ни шлюпок, она поняла, что они решили заняться поисками. Однако ничего не сказала мужу, надеясь, что на другой день порадует его вестью об успехе.
   Но как только Бенито ступил на жангаду, она поняла, что их постигла неудача.
   И все же бросилась ему навстречу.
   - Ничего? - спросила она.
   - Ничего, - ответил Бенито. - Но у нас есть еще завтрашний день!
   Вся семья разошлась по своим спальням, и никто больше не говорил о событиях прошедшего дня.
   Маноэль уговаривал Бенито лечь и отдохнуть хоть час-другой.
   - К чему? - отвечал Бенито. - Разве я могу спать!
   9. ВТОРОЙ ДЕНЬ ПОИСКОВ
   На другой день, 27 августа, еще до восхода солнца, Бенито отвел Маноэля в сторону и сказал:
   - Наши вчерашние поиски были напрасны. Если сегодня мы поведем их так же, как и вчера, то можем опять ничего не добиться.
   - Однако это необходимо, - возразил Маноэль.
   - Да, но если мы опять не найдем тела Торреса, знаешь ли ты, сколько времени пройдет, пока оно само всплывет на поверхность?
   - Я думаю, понадобится всего два-три дня.
   - Но у нас нет этих трех дней! - воскликнул Бенито. - Ты же знаешь, мы не можем ждать! Мы должны продолжать поиски, но по-другому.
   - Что же ты думаешь делать?
   - Буду нырять сам и обследовать дно руками и глазами, - ответил Бенито.
   - Ты можешь нырять сто, даже тысячу раз... Допустим! - сказал Маноэль. - Я тоже считаю, что сегодня надо искать нам самим, непосредственно, а не вслепую - сетями и баграми, которые только щупают дно. Я считаю, как и ты, что нам нельзя ждать и трех дней. Но нырять, выплывать, отдыхать, снова нырять... Так на самые поиски останутся лишь считанные минуты. Нет! Этого недостаточно, это бесполезно, мы рискуем опять потерпеть неудачу!
   - А разве ты можешь предложить что-нибудь другое, Маноэль? - спросил Бенито, глядя на друга в нетерпеливом ожидании.
   - Послушай. Есть одна возможность, как будто посланная судьбой, чтобы нам помочь.
   - Какая же? Говори!
   - Вчера, проходя по Манаусу, я видел, как рабочие укрепляют набережную на Риу-Негру. Там под водой работает водолаз в скафандре. Попросим, возьмем на прокат или купим любой ценой это водолазное снаряжение и тогда примемся за поиски с лучшими средствами.
   - Скажи Араужо, Фрагозо, команде - и в путь! - тотчас согласился Бенито.
   Лоцману и цирюльнику сообщили о новом плане Маноэля и условились, что они на четырех шлюпках отправятся с командой к плотине Фриас и подождут там молодых людей.
   Маноэль и Бенито, ни минуты не мешкая, высадились на берег и прошли на набережную в Манаусе. Там они предложили ведущему работы подрядчику такую сумму, что он поспешил передать им свое водолазное снаряжение на весь день.
   - Хотите взять на подмогу кого-нибудь из моих рабочих? - спросил он.
   - Дайте нам вашего мастера и несколько человек для работы воздушным насосом.
   - А кто наденет скафандр?
   - Я, - ответил Бенито.
   - Ты, Бенито? - воскликнул Маноэль.
   - Да, я!
   Спорить было бесполезно.
   Через час небольшой плот с насосом и необходимым оборудованием спустился вдоль берега и причалил к тому месту, где его дожидались лодки.
   Известно, как устроено водолазное снаряжение, позволяющее человеку спускаться под воду и оставаться там некоторое время без всякого вреда для легких. Водолаз надевает водонепроницаемый резиновый костюм, заканчивающийся галошами со свинцовыми подошвами, которые позволяют ему сохранять в воде вертикальное положение. На шее этот костюм заканчивается широким медным кольцом, к которому привинчивают металлический шлем со вставленным спереди стеклом. Этот шлем надевается наголову водолаза так, чтобы он мог свободно двигать ею. К шлему прикреплены два резиновых шланга: по одному отводят выдыхаемый человеком воздух, уже негодный для дыхания, а по другому, соединенному с воздушным насосом на плоту, накачивают свежий воздух, которым он дышит. Когда водолаз должен работать на одном месте, плот стоит над ним неподвижно; когда же водолаз ходит по дну, плот плывет за ним или он сам следует за плотом, смотря по тому, как было условлено.
   Теперь скафандры очень усовершенствованы и гораздо менее опасны, чем прежде [в наше время водолазный костюм, или, как сейчас он называется, скафандр, гораздо совершеннее, чем описываемый Ж.Верном; он делается из более легких и прочных материалов, снабжен дыхательным, телефонным и сигнальным оборудованием]. Человек, погруженный в воду, довольно легко переносит увеличение давления. Если же в местных условиях и можно было чего-либо опасаться, так это встречи с кайманами. Но, как заметил Араужо, никто не видел накануне ни одного из этих земноводных, к тому же известно, что кайманы предпочитают мутные воды притоков Амазонки. Впрочем, на случай какой-либо опасности у водолаза под рукой есть шнурок, соединенный с колокольчиком на плоту, и едва раздастся звонок, водолаза немедленно вытаскивают на поверхность.
   Бенито, спокойно выполнявший принятое им решение, надел водолазный костюм, и голову его скрыл металлический шар. В руку он взял палку с железным наконечником, чтобы шарить в водорослях и разных обломках, скопившихся на дне реки, затем подал знак, и его спустили под воду.
   Рабочие на плоту, привыкшие к этому делу, тотчас же принялись качать воздушный насос, а четверо индейцев с жангады, под командой Араужо, отталкиваясь длинными баграми, медленно повели плот в условленном направлении.
   Две пироги, под командой Маноэля и Фрагозо, каждая с двумя гребцами, следовали за плотом, готовые мчаться вперед или назад - куда понадобится, если только Бенито отыщет наконец тело и поднимет его на поверхность реки.
   10. ПУШЕЧНЫЙ ВЫСТРЕЛ
   Итак, Бенито спустился под водную гладь, которая скрывала от него тело авантюриста. Ах, если б в его власти было отвести, осушить, превратить в пар воду великой реки, если б он мог обнажить дно всего водного бассейна от плотины Фриас до устья Риу-Негру, тогда наверное коробка, спрятанная в кармане Торреса, была бы уже у него в руках! Невиновность его отца была бы доказана! Жоам Дакоста получил бы свободу и вместе с семьей продолжал бы путь по реке, избежав множества страшных испытаний.
   Бенито ступил на дно. Под его тяжелыми подошвами хрустел песок. Он спустился на глубину в десять - пятнадцать футов у круто обрывавшегося берега, в том месте, где утонул Торрес.
   Здесь были такие густые заросли камыша и водорослей, в которых застряло множество коряг, что вчера, во время поисков, багры не могли проникнуть повсюду. Могло случиться, что тело задержалось в этой подводной чаще и осталось на месте.
   Тут, в заводи за косой, не было никакого течения. Юношу вел за собой плот, который медленно плыл у него над головой, повинуясь баграм индейцев.
   Свет проникал довольно глубоко сквозь прозрачную воду, на безоблачном небе сияло яркое солнце, почти отвесно бросая свои лучи. В обычных условиях достаточно спуститься на глубину в двадцать футов под воду, чтобы видимость стала крайне ограниченной; но тут вода была как бы пронизана светом, и Бенито мог спуститься еще глубже, не погружаясь во мрак, и разглядывать дно реки.
   Молодой человек медленно двинулся вдоль берега. Палкой с железным наконечником он ворошил водоросли и разные обломки, скопившиеся на дне. Стайки рыб выпархивали, если можно так выразиться, словно птички, из подводных кустов. Они сверкали в воде как тысячи осколков разбитого зеркала. А по желтоватому песку во все стороны сотнями разбегались маленькие рачки, похожие на больших муравьев из потревоженного муравейника.