Страница:
● Коммуникация в деловой лингвокультуре – возникает из-за того, что каждая организация (фирма) располагает рядом специфических обычаев и правил, связанных с корпоративной лингвокультурой, и при контакте представителей разных предприятий может возникнуть непонимание.
Общей характерной чертой всех уровней и видов межкультурной коммуникации является неосознанность культурных различий ее участниками[203]. Большинство людей в своем восприятии мира придерживаются «наивного реализма»[204]. Им кажется, что их стиль и образ жизни является единственно возможным и правильным, что ценности, на которые они ориентируются, одинаково понятны и доступны всем людям. И только сталкиваясь с представителями других культур, обнаруживая, что привычные модели поведения перестают работать, обычный человек начинает задумываться о причинах своей неудачи.
Когда в коммуникацию вступают представители разных культур, тогда сталкиваются различные культурно-специфические взгляды на мир. При этом каждый из партнеров не осознает эти различия, считает свой образ мира нормальным и в итоге нечто само собой разумеющееся одной стороны встречает нечто само собой разумеющееся другой стороны. Сначала обе стороны замечают, что здесь что-то не так. Пытаясь объяснить эту ситуацию, каждая сторона не ставит под сомнение свое «нечто само собой разумеющееся», охотнее думает о глупости, невежественности или злом умысле своего партнера. Здесь возникает представление о «чужом», которое и становится ключевым понятием к пониманию межкультурной коммуникации. «Чужое» понимается как иностранное, еще незнакомое и необычное. И действительно, сталкиваясь с чужой культурой, мы видим в ней много необычного и странного. Только поняв это, мы постепенно сможем прийти к пониманию причин нашей неадекватности в ситуации коммуникации»[205].
Современная лингвокультурология исходит из того, что межкультурная коммуникация представляет собой процесс обмена культурно значимой информацией между людьми, каждый из которых обладает своим жизненным опытом и картиной мира (этнической, языковой, социальной). Передаче и получению информации предшествуют моменты кодирования и декодирования, при которых неизбежны потери и помехи. Ведь невозможно полностью унифицировать процессы восприятия информации, во многом носящие индивидуальный характер. Поэтому нередки ситуации, когда получатель послания приписывает символам и знакам, используемым в сообщении, иное значение, чем отправитель, и по этой причине интерпретирует и понимает это послание иначе, чем адресант. И ответное сообщение или действие получателя информации могут быть не полностью адекватными тому, что ожидает отправитель информации. Нарушенные ожидания приводят к непониманию между участниками коммуникации, вызывая чувство неуверенности, беспокойства и недовольства[206].
В ситуации обычного межличностного общения риск непонимания существует всегда, но его вероятность и степень проявления снижаются из-за принадлежности участников коммуникации к одной культуре. У них общие нормы и ценности, единые правила поведения, они хорошо представляют себе контекст коммуникации.
При межкультурном общении вероятность непонимания намного возрастает, т. к. принадлежность коммуникантов к разным лингвокультурам часто нарушает их ожидания. Это вызывает негативные эмоции по отношению к партнеру-коммуниканту и всей лингвокультуре, которую тот представляет, приводит к неудаче весь процесс общения. Ведь мы основываем наше толкование полученных сигналов на нашем жизненном опыте и лингвокультуре[207]. Именно поэтому чужое поведение, основанное на ином опыте и лингвокультуре, может быть истолковано нами неверно. В этом случае у нас возникает тревога, неуверенность из-за неспособности предугадать дальнейший ход процесса коммуникации и его результаты. В данном случае состояние человека характеризуется как культурно-коммуникативный стресс[208].
Следует отметить, что теория межкультурной коммуникации целиком и полностью разработана вне лингвокультурологии как науки. Лингвокультурологические исследования лишь предали данному междисциплинарному направлению свою специфику. Идея «приспособить» к лингвистике теорию межкультурной коммуникации изначально возникла в среде преподавателей РКИ, занимавшихся одновременно и лингвострановедением. Однако существенно большее распространение теория межкультурной коммуникации получила в лингвокультурологии в связи с обострившимися в России межнациональными конфликтами, последовавшими за волнами мигрантов, переселяющихся главным образом с юга постсоветского пространства в традиционно русские области России. Разумеется, авторы, работающие в данном направлении служат своеобразным рупором идеи умиротворения представителей русской и нерусских культур, т.е. рупором идеи, весьма далекой от реальной жизни и умонастроений русского народа. Идея умиротворения затрагивает разные ситуации жизни общества: от детсада и школы до молодежных тусовок и улицы. В данном случае лингвокультурология проявила себя не самым лучшим образом, показав стремление следовать одной единственной политической установке, стремление уйти от острых проблем жизни российского общества.
Освоение идеи концепта
С начала 90-х годов XX века в лингвокультурологии шло своеобразное соревнование авторов за изобретение основного термина данного направления в лингвистике. Тон в этом смысле задала Н.Д. Арутюнова, впервые в отечественной лингвокультурологии давшая научное обоснование термина «концепт»[209]. Инициативу Арутюновой активно поддержали Д.С. Лихачев[210], Ю.С. Степанов[211], В.П. Нерознак[212]и другие исследователи. С термином «крнцепт» конкурировали термины «лингвокультурема» (введенная В.В. Воробьевым[213]), «мифологема» (давно используемый многими авторами[214]), «логоэпистема» (введенная Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым[215]), «лингвокультурная универсалия», «лингвокультурная доминанта» (введенные В.М. Шаклеиным[216]).
Однако на сегодняшний день в лингвокультурологии наиболее жизнеспособным оказался термин «концепт», по частоте употребления значительно опередивший все прочие терминологические новообразования.
Термин «концепт» широко применяется в различных научных дисциплинах, что приводит к его множественному пониманию. Часто «концепт» употребляется в качестве синонима «понятия», хотя термин «понятие» употребляется в логике и философии, а «концепт», являясь термином математической логики, закрепился также в науке о культуре, в культурологии.
Понятие концепта является достаточно разработанным в российской культурологии и лингвистике, однако в разных направлениях этот термин приобретает различное наполнение и содержание. Кроме того термин «концепт» широко используется в когнитивной психологии и когнитивной лингвистике, занимающихся проблемами мышления и познания, хранения и переработки информации[217]. В целом в лингвистике под концептом принято понимать «базовую аксиоматическую категорию, неопределяемую и принимаемаемую интуитивно, гипероним понятия, представления, схемы, фрейма, сценария, гештальта»[218].
В культурологии концепт – основная ячейка культуры в ментальном мире человека[219]. Концепты возникают в сознании человека не только на основе словарных значений слов, но и на основе личного и народного культурно-исторического опыта, и чем богаче этот опыт, тем шире границы концепта, тем шире возможности для возникновения эмоциональной ауры слова, в которой находят свое отражение все стороны концепта[220].
Как правило, в лингвокультурологии концепт определяют как «глобальную мыслительную единицу, представляющую собой квант структурированного знания, идеальную сущность, которая формируется в сознании человека из его непосредственных операций с предметами, из его предметной деятельности, из мыслительных операций человека с другими, уже существующими в его сознании концептами – такие операции могут привести к возникновению новых концептов»[221]. Язык для лингвокультурологов, таким образом, является одним из способов формирования концептов в сознании человека.
Из лингвокультурологического обоснования термина «концепт» вытекает, что для эффективного формирования собственно концепта, для полноты его формирования одного языка мало – необходимо привлечение этнокультурного опыта, необходима наглядность, необходима предметная деятельность и т.п. Только в таком сочетании в этническом сознании формируется полноценный концепт.
Концепт более широкая, чем понятие, категория. По словарному значению «концепт» и «понятие» – слова близкие. В английских словарях «концепт» – «идея, лежащая в основе целого класса вещей», «общепринятое мнение, точка зрения» (general notion) . В «Longman Dictionary of Contemporary English» «концепт» определяется как «чья-то идея о том, как что-то сделано из чего-то или как оно должно быть сделано» (someone’s idea of how something is, or should be done) .
Таким образом, концепт семантически глубже, богаче понятия. Концепт приближен к ментальному миру человека, следовательно, к культуре и истории, поэтому имеет специфический характер. Концепты представляют собой коллективное наследие в сознании народа, его духовную культуру, культуру духовной жизни народа. Именно коллективное сознание является хранителем констант, то есть концептов, существующих постоянно или очень долгое время[222].
С точки зрения лингвокультурологии, концепт расширяет значение слова, оставляя возможности для домысливания, дофантазирования, создания эмоциональной ауры слова. Слово и концепт материализуются в одном и том же звуковом/буквенном комплексе, и это обстоятельство порождает дополнительную научную интригу, обусловливая целый ряд вопросов.
Одно из самых существенных различий слова и концепта связано с их внутренним содержанием. Внутреннее содержание слова – это его семантика плюс коннотации, то есть совокупность сем и лексико-семантических вариантов плюс экспрессивная/эмоциональная/стилистическая окрашенность, оценочность и т. п. Внутреннее же содержание концепта – это своего рода совокупность смыслов, организация которых существенно отличается от структуризации сем и лексико-семантических вариантов слова.
Другое заметное отличие концепта от слова заключено в его, концепта, антиномичности. Под антиномией традиционно понимается сочетание двух взаимопротиворечащих суждений об одном и том же объекте, каждое из которых истинно относительно этого объекта и каждое из которых допускает одинаково убедительное логическое обоснование.
В формировании концептов весьма велика роль субъектного начала, что для слова нехарактерно. Субъектный фактор выполняет в концепте нестандартную функцию – он является одним из импульсов изменения (движения) концепта и сообщает концепту еще одну отличительную черту: концепт – явление более динамичное, более стремительно меняющееся сравнительно со словом.
Когнитивный статус концепта в настоящее время сводится к его функции быть носителем и одновременно способом передачи смысла, к возможности хранить знания о мире, помогая обработке субъективного опыта путем подведения информации под определенные, выработанные обществом, категории и классы[223]. Это свойство сближает концепт с такими формами отражения смысла, как знак, образ, архетип, гештальт, при всем очевидном различии этих категорий, которые концепт может в себя вмещать и в которых одновременно способен реализовываться. Главное в концепте – это многомерность и дискретная целостность смысла, существующая, тем не менее, в непрерывном культурно-историческом пространстве и поэтому предрасполагающая к культурной трансляции из одной предметной области в другую, что позволяет называть концепт основным способом культурной трансляции. Концепт, таким образом, является средством преодоления дискретного характера представлений о действительности и онтологизированным комплексом этих представлений. Именно он и является средством, делающим возможным концентрацию поля культуры.
На сегодняшний день можно сделать вывод о том, что концепт обладает следующими базовыми характеристиками:
– Концепт недискурсивен в том смысле, что он нелинеарен.
– Отношения концептов не есть отношения текстуальные (последовательностные), они гипертекстуальны, основанны не на временном развертывании, а на принципах отсылки.
– Концепты иерархичны, их системные отношения образуют «образ мира», «картину мира». Быть может, самыми удачными терминами, выражающими системные связи концептов и как когнитивных структур, и как языковых воплощений, являются термины «лингвориторическая картина мира» и «языковой образ мира» поскольку, систему и структуру лингвориторической картины мира образуют культурные концепты.
– Бесконечность концепта определена его бытием как явлением культуры: он постоянно существует, совершая движение от центра к периферии и от периферии к центру, его содержательное наполнение также безгранично.
– Событийность концепта определена его функцией в человеческом сознании, его участием в мыслительном процессе.
По наблюдению Е.В. Шелестюк, «важнейшая функция языка заключается в том, что он хранит культуру и передает ее из поколения в поколение. Именно поэтому язык играет столь значительную роль в формировании личности, национального характера, этнической общности, народа, нации»[224].
Концепт тем богаче, чем богаче национальный, сословный, классовый, профессиональный, семейный и личный опыт человека, пользующегося концептом. В совокупности потенции, открываемые в словарном запасе отдельного человека, как и всего языка в целом, можно называть концептосферами. Концептосфера национального языка тем богаче, чем богаче вся культура нации – ее литература, фольклор, наука, изобразительное искусство (оно также имеет непосредственное отношение к языку и, следовательно, к национальной концептосфере), она соотносима со всем историческим опытом нации и религией особенно[225].
В настоящее время в лингвокультурологии общепринятым является мнение о том, что как в культуре, так и в языке каждого народа присутствует универсальное (общечеловеческое) и национально-специфическое. В то же время в любой культуре имеются присущие только ей культурные значения, закрепленные в языке, моральных нормах, убеждениях, особенностях поведения и т.п.
Среди источников, дающих объективные сведения о национальном характере того или иного народа принято выделять набор стереотипов, ассоциирующихся с данным народом. В.А. Маслова определяет стереотип как «тип, существующий в мире, он измеряет деятельность, поведение и т.д.»[226]. Наиболее популярным источником стереотипных представлений являются международные анекдоты и шутки разных видов; национальная классическая и художественная литература; фольклор, устное народное творчество; национальный язык.
Концепт – это универсальный феномен, поэтому его использование помогает установить особенности национальной картины мира. Подход к концепту как к «алгебраическому выражению значения»[227]свидетельствует об объемности данного термина, о его скрытых, потенциальных ресурсах. В недрах человеческого сознания зарождается и формируется концептуальный взгляд на мир, но необходимо обратить внимание и на зарождение этого взгляда в коллективном сознании, определить в связи с этим в пространстве термина «концепт» роль и место мировоззренческим национальным позициям, менталитету. О значимости этого компонента говорит и высокий интерес к языковой личности как носителю ментальности языковой, а, следовательно, и социокультурной.
По версии современной лингвокультурологии национальная концептосфера складывается из совокупности индивидуальных, групповых, классовых, национальных и универсальных концептов, то есть концептов, имеющих общечеловеческую ценность. К числу универсальных относятся такие базовые концепты как родина, мать, семья, свобода, любовь, вера, дружба, на основе которых формируются национальные культурные ценности, а также такие фундаментальные универсальные как время, пространство, причинность и т.д. Именно наличие общих, универсальных концептов обеспечивает возможность взаимопонимания между народами. В тоже время каждая нация имеет собственную шкалу мировоззрения, собственную шкалу ценностей. Каждая культура формирует свои стереотипы сознания и поведения, опирающиеся на собственное видение мира.
Таким образом, освоение лингвокультурологией давно известного термина «концепт» дало для этого направления в лингвистике свои положительные результаты. Вместе с тем необходимо сказать, что ничего особенно нового в термин «концепт» лингвокультурология не принесла.
Термин «концепт» укоренился в лингвокультурологии. Однако тот поток диссертаций и исследований других жанров с употреблением этого термина в названии создает впечатление, что исследованием концептосферы исчерпывается вся лингвокультурология. Говоря иным языком, термин «концепт» приелся исследователям и сейчас употребляется все реже и реже. Лингвокультурология постепенно отходит от интерпретаций темы концепта.
При этом для того, чтобы данный термин укоренился как эвристическая категория, необходимо разделять системный, языковой концепт и его речевые, контекстуальные воплощения. Концепт и речевые, контекстуальные воплощения находятся в отношениях, аналогичных отношениям фонемы и звука, морфемы и морфа. Языковой концепт абстрактен, нематериален, в то время как речевые, контекстуальные воплощения материальны и конкретны. Через речевые, контекстуальные воплощения осуществляется бытие концепта.
Концепт может рассматриваться как совокупность его «внешней», категориальной отнесенности и внутренней, смысловой структуры, имеющей строгую логическую организацию. В основе концепта лежит исходная, прототипическая модель основного значения слова (т.е. инвариант всех значений слова). В связи с этим можно говорить о центральной и периферийной зонах концепта. Причем последняя способна к дивергенции, т.е. вызывает удаление новых производных значений от центрального.
Освоение идеи языковой картины мира
Сам по себе термин «картина мира» «картина мира» был выдвинут физиками в конце XIX – начале XX в. Одним из первых этот термин стал употреблять В. Герц применительно к физическому миру. В. Герц трактовал это понятие как совокупность внутренних образов внешних объектов, которые отражают существенные свойства объектов, включая минимум пустых, лишних отношений, хотя полностью избежать их не удается, т.к. образы создаются умом[228]. Внутренние образы, или символы, внешних предметов, создаваемые исследователями, по Герцу, должны быть такими, чтобы «логически необходимые следствия этих представлений в свою очередь были образами естественно необходимых следствий отображенных предметов»[229].
Как полагал В. Герц, создаваемые образы не должны противоречить законам нашего мышления, а их существенные соотношения – отношениям внешних вещей; они должны отображать существенные свойства вещей, включая минимум излишних, или пустых отношений, т.е. быть более простыми. Современные исследователи теории систем картину мира определяют как глобальный образ мира, лежащий в основе мировоззрения человека, то есть выражающий существенные свойства мира в понимании человека в результате его духовной и познавательной деятельности. Но «мир» эти исследователи пониматют не только как наглядную реальность, или окружающую человека действительность, а как сознание-реальность в гармоничном симбиозе их единства для человека. Это понимание не согласуется с укоренившимся материалистическим представлением о вторичности сознания.
Собственно в лингвистике идея картины мира развивалась в деятельности американской школы этнолингвистики, а именно работами Ф. Боаса, который отмечал, что «особенности языка очевидным образом отражаются во взглядах и обычаях народов»[230]. Эти мысли далее были развиты в гипотезе лингвистической относительности Сепира – Уорфа. Суть позиции Сепира – Уорфа сводится к следующему: люди, говорящие на разных языках и принадлежащие к разным культурам, по-разному воспринимают мир.
Наиболее видным продолжателем идей Сепира – Уорфа был немецкий ученый Лео Вайсгербер. Идея Л. Вайсгербера выражала неогумбольдтианскую позицию и построена на идее языкового познания мира. По его мнению, все действительное бытие определяется языковым бытием и становится духовным миром человека. Язык имеет огромное влияние на формирование духа народа, образуя «промежуточный мир» между сознанием и действительностью[231].
Вариациями на тему «внутренней формы» языка являются также понятие значимости у Ф. де Соссюра, теория семантических полей И. Трира, учение Л.В. Щербы об «обывательских» понятиях, выдвинутая А. Вежбицкой концепция «этносинтаксиса» и многие другие работы лингвистов XX-го века.
Дальнейшая разработка проблемы изучения языковой картины мира осуществлялась уже на современном этапе развития лингвистики.
Как видим, попытки осмысления картины мира осуществлялись в русле мифологических и философских исследований, но предметом изучения термин «картина мира» стал только лишь в лингвистике XX-го века. Исследователи, занимающиеся данной проблемой (М. Планк, Г. Герц, В. Гумбольдт, А. Эйнштейн, Ф. Боас, Б. Уорф, Э. Сепир и др.) внесли огромный вклад в разработку и изучение понятия картины мира, как в физических науках, так и в культурологических и лингвосемиологических работах.
Картина мира представляет собой центральное понятие теории человека, выражает специфику его существования[232]. Понятие картины мира относится к числу фундаментальных понятий, выражающих специфику человеческого бытия, взаимоотношения его с миром, важнейшие условия его существования в мире. Картина мира есть целостный образ мира, который является результатом всей активности человека. Она возникает у человека в ходе всех его контактов и взаимодействий с внешним миром. Это могут быть и бытовые контакты с миром, и предметно – практическая активность человека.
Общей характерной чертой всех уровней и видов межкультурной коммуникации является неосознанность культурных различий ее участниками[203]. Большинство людей в своем восприятии мира придерживаются «наивного реализма»[204]. Им кажется, что их стиль и образ жизни является единственно возможным и правильным, что ценности, на которые они ориентируются, одинаково понятны и доступны всем людям. И только сталкиваясь с представителями других культур, обнаруживая, что привычные модели поведения перестают работать, обычный человек начинает задумываться о причинах своей неудачи.
Когда в коммуникацию вступают представители разных культур, тогда сталкиваются различные культурно-специфические взгляды на мир. При этом каждый из партнеров не осознает эти различия, считает свой образ мира нормальным и в итоге нечто само собой разумеющееся одной стороны встречает нечто само собой разумеющееся другой стороны. Сначала обе стороны замечают, что здесь что-то не так. Пытаясь объяснить эту ситуацию, каждая сторона не ставит под сомнение свое «нечто само собой разумеющееся», охотнее думает о глупости, невежественности или злом умысле своего партнера. Здесь возникает представление о «чужом», которое и становится ключевым понятием к пониманию межкультурной коммуникации. «Чужое» понимается как иностранное, еще незнакомое и необычное. И действительно, сталкиваясь с чужой культурой, мы видим в ней много необычного и странного. Только поняв это, мы постепенно сможем прийти к пониманию причин нашей неадекватности в ситуации коммуникации»[205].
Современная лингвокультурология исходит из того, что межкультурная коммуникация представляет собой процесс обмена культурно значимой информацией между людьми, каждый из которых обладает своим жизненным опытом и картиной мира (этнической, языковой, социальной). Передаче и получению информации предшествуют моменты кодирования и декодирования, при которых неизбежны потери и помехи. Ведь невозможно полностью унифицировать процессы восприятия информации, во многом носящие индивидуальный характер. Поэтому нередки ситуации, когда получатель послания приписывает символам и знакам, используемым в сообщении, иное значение, чем отправитель, и по этой причине интерпретирует и понимает это послание иначе, чем адресант. И ответное сообщение или действие получателя информации могут быть не полностью адекватными тому, что ожидает отправитель информации. Нарушенные ожидания приводят к непониманию между участниками коммуникации, вызывая чувство неуверенности, беспокойства и недовольства[206].
В ситуации обычного межличностного общения риск непонимания существует всегда, но его вероятность и степень проявления снижаются из-за принадлежности участников коммуникации к одной культуре. У них общие нормы и ценности, единые правила поведения, они хорошо представляют себе контекст коммуникации.
При межкультурном общении вероятность непонимания намного возрастает, т. к. принадлежность коммуникантов к разным лингвокультурам часто нарушает их ожидания. Это вызывает негативные эмоции по отношению к партнеру-коммуниканту и всей лингвокультуре, которую тот представляет, приводит к неудаче весь процесс общения. Ведь мы основываем наше толкование полученных сигналов на нашем жизненном опыте и лингвокультуре[207]. Именно поэтому чужое поведение, основанное на ином опыте и лингвокультуре, может быть истолковано нами неверно. В этом случае у нас возникает тревога, неуверенность из-за неспособности предугадать дальнейший ход процесса коммуникации и его результаты. В данном случае состояние человека характеризуется как культурно-коммуникативный стресс[208].
Следует отметить, что теория межкультурной коммуникации целиком и полностью разработана вне лингвокультурологии как науки. Лингвокультурологические исследования лишь предали данному междисциплинарному направлению свою специфику. Идея «приспособить» к лингвистике теорию межкультурной коммуникации изначально возникла в среде преподавателей РКИ, занимавшихся одновременно и лингвострановедением. Однако существенно большее распространение теория межкультурной коммуникации получила в лингвокультурологии в связи с обострившимися в России межнациональными конфликтами, последовавшими за волнами мигрантов, переселяющихся главным образом с юга постсоветского пространства в традиционно русские области России. Разумеется, авторы, работающие в данном направлении служат своеобразным рупором идеи умиротворения представителей русской и нерусских культур, т.е. рупором идеи, весьма далекой от реальной жизни и умонастроений русского народа. Идея умиротворения затрагивает разные ситуации жизни общества: от детсада и школы до молодежных тусовок и улицы. В данном случае лингвокультурология проявила себя не самым лучшим образом, показав стремление следовать одной единственной политической установке, стремление уйти от острых проблем жизни российского общества.
Освоение идеи концепта
С начала 90-х годов XX века в лингвокультурологии шло своеобразное соревнование авторов за изобретение основного термина данного направления в лингвистике. Тон в этом смысле задала Н.Д. Арутюнова, впервые в отечественной лингвокультурологии давшая научное обоснование термина «концепт»[209]. Инициативу Арутюновой активно поддержали Д.С. Лихачев[210], Ю.С. Степанов[211], В.П. Нерознак[212]и другие исследователи. С термином «крнцепт» конкурировали термины «лингвокультурема» (введенная В.В. Воробьевым[213]), «мифологема» (давно используемый многими авторами[214]), «логоэпистема» (введенная Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым[215]), «лингвокультурная универсалия», «лингвокультурная доминанта» (введенные В.М. Шаклеиным[216]).
Однако на сегодняшний день в лингвокультурологии наиболее жизнеспособным оказался термин «концепт», по частоте употребления значительно опередивший все прочие терминологические новообразования.
Термин «концепт» широко применяется в различных научных дисциплинах, что приводит к его множественному пониманию. Часто «концепт» употребляется в качестве синонима «понятия», хотя термин «понятие» употребляется в логике и философии, а «концепт», являясь термином математической логики, закрепился также в науке о культуре, в культурологии.
Понятие концепта является достаточно разработанным в российской культурологии и лингвистике, однако в разных направлениях этот термин приобретает различное наполнение и содержание. Кроме того термин «концепт» широко используется в когнитивной психологии и когнитивной лингвистике, занимающихся проблемами мышления и познания, хранения и переработки информации[217]. В целом в лингвистике под концептом принято понимать «базовую аксиоматическую категорию, неопределяемую и принимаемаемую интуитивно, гипероним понятия, представления, схемы, фрейма, сценария, гештальта»[218].
В культурологии концепт – основная ячейка культуры в ментальном мире человека[219]. Концепты возникают в сознании человека не только на основе словарных значений слов, но и на основе личного и народного культурно-исторического опыта, и чем богаче этот опыт, тем шире границы концепта, тем шире возможности для возникновения эмоциональной ауры слова, в которой находят свое отражение все стороны концепта[220].
Как правило, в лингвокультурологии концепт определяют как «глобальную мыслительную единицу, представляющую собой квант структурированного знания, идеальную сущность, которая формируется в сознании человека из его непосредственных операций с предметами, из его предметной деятельности, из мыслительных операций человека с другими, уже существующими в его сознании концептами – такие операции могут привести к возникновению новых концептов»[221]. Язык для лингвокультурологов, таким образом, является одним из способов формирования концептов в сознании человека.
Из лингвокультурологического обоснования термина «концепт» вытекает, что для эффективного формирования собственно концепта, для полноты его формирования одного языка мало – необходимо привлечение этнокультурного опыта, необходима наглядность, необходима предметная деятельность и т.п. Только в таком сочетании в этническом сознании формируется полноценный концепт.
Концепт более широкая, чем понятие, категория. По словарному значению «концепт» и «понятие» – слова близкие. В английских словарях «концепт» – «идея, лежащая в основе целого класса вещей», «общепринятое мнение, точка зрения» (general notion) . В «Longman Dictionary of Contemporary English» «концепт» определяется как «чья-то идея о том, как что-то сделано из чего-то или как оно должно быть сделано» (someone’s idea of how something is, or should be done) .
Таким образом, концепт семантически глубже, богаче понятия. Концепт приближен к ментальному миру человека, следовательно, к культуре и истории, поэтому имеет специфический характер. Концепты представляют собой коллективное наследие в сознании народа, его духовную культуру, культуру духовной жизни народа. Именно коллективное сознание является хранителем констант, то есть концептов, существующих постоянно или очень долгое время[222].
С точки зрения лингвокультурологии, концепт расширяет значение слова, оставляя возможности для домысливания, дофантазирования, создания эмоциональной ауры слова. Слово и концепт материализуются в одном и том же звуковом/буквенном комплексе, и это обстоятельство порождает дополнительную научную интригу, обусловливая целый ряд вопросов.
Одно из самых существенных различий слова и концепта связано с их внутренним содержанием. Внутреннее содержание слова – это его семантика плюс коннотации, то есть совокупность сем и лексико-семантических вариантов плюс экспрессивная/эмоциональная/стилистическая окрашенность, оценочность и т. п. Внутреннее же содержание концепта – это своего рода совокупность смыслов, организация которых существенно отличается от структуризации сем и лексико-семантических вариантов слова.
Другое заметное отличие концепта от слова заключено в его, концепта, антиномичности. Под антиномией традиционно понимается сочетание двух взаимопротиворечащих суждений об одном и том же объекте, каждое из которых истинно относительно этого объекта и каждое из которых допускает одинаково убедительное логическое обоснование.
В формировании концептов весьма велика роль субъектного начала, что для слова нехарактерно. Субъектный фактор выполняет в концепте нестандартную функцию – он является одним из импульсов изменения (движения) концепта и сообщает концепту еще одну отличительную черту: концепт – явление более динамичное, более стремительно меняющееся сравнительно со словом.
Когнитивный статус концепта в настоящее время сводится к его функции быть носителем и одновременно способом передачи смысла, к возможности хранить знания о мире, помогая обработке субъективного опыта путем подведения информации под определенные, выработанные обществом, категории и классы[223]. Это свойство сближает концепт с такими формами отражения смысла, как знак, образ, архетип, гештальт, при всем очевидном различии этих категорий, которые концепт может в себя вмещать и в которых одновременно способен реализовываться. Главное в концепте – это многомерность и дискретная целостность смысла, существующая, тем не менее, в непрерывном культурно-историческом пространстве и поэтому предрасполагающая к культурной трансляции из одной предметной области в другую, что позволяет называть концепт основным способом культурной трансляции. Концепт, таким образом, является средством преодоления дискретного характера представлений о действительности и онтологизированным комплексом этих представлений. Именно он и является средством, делающим возможным концентрацию поля культуры.
На сегодняшний день можно сделать вывод о том, что концепт обладает следующими базовыми характеристиками:
– Концепт недискурсивен в том смысле, что он нелинеарен.
– Отношения концептов не есть отношения текстуальные (последовательностные), они гипертекстуальны, основанны не на временном развертывании, а на принципах отсылки.
– Концепты иерархичны, их системные отношения образуют «образ мира», «картину мира». Быть может, самыми удачными терминами, выражающими системные связи концептов и как когнитивных структур, и как языковых воплощений, являются термины «лингвориторическая картина мира» и «языковой образ мира» поскольку, систему и структуру лингвориторической картины мира образуют культурные концепты.
– Бесконечность концепта определена его бытием как явлением культуры: он постоянно существует, совершая движение от центра к периферии и от периферии к центру, его содержательное наполнение также безгранично.
– Событийность концепта определена его функцией в человеческом сознании, его участием в мыслительном процессе.
По наблюдению Е.В. Шелестюк, «важнейшая функция языка заключается в том, что он хранит культуру и передает ее из поколения в поколение. Именно поэтому язык играет столь значительную роль в формировании личности, национального характера, этнической общности, народа, нации»[224].
Концепт тем богаче, чем богаче национальный, сословный, классовый, профессиональный, семейный и личный опыт человека, пользующегося концептом. В совокупности потенции, открываемые в словарном запасе отдельного человека, как и всего языка в целом, можно называть концептосферами. Концептосфера национального языка тем богаче, чем богаче вся культура нации – ее литература, фольклор, наука, изобразительное искусство (оно также имеет непосредственное отношение к языку и, следовательно, к национальной концептосфере), она соотносима со всем историческим опытом нации и религией особенно[225].
В настоящее время в лингвокультурологии общепринятым является мнение о том, что как в культуре, так и в языке каждого народа присутствует универсальное (общечеловеческое) и национально-специфическое. В то же время в любой культуре имеются присущие только ей культурные значения, закрепленные в языке, моральных нормах, убеждениях, особенностях поведения и т.п.
Среди источников, дающих объективные сведения о национальном характере того или иного народа принято выделять набор стереотипов, ассоциирующихся с данным народом. В.А. Маслова определяет стереотип как «тип, существующий в мире, он измеряет деятельность, поведение и т.д.»[226]. Наиболее популярным источником стереотипных представлений являются международные анекдоты и шутки разных видов; национальная классическая и художественная литература; фольклор, устное народное творчество; национальный язык.
Концепт – это универсальный феномен, поэтому его использование помогает установить особенности национальной картины мира. Подход к концепту как к «алгебраическому выражению значения»[227]свидетельствует об объемности данного термина, о его скрытых, потенциальных ресурсах. В недрах человеческого сознания зарождается и формируется концептуальный взгляд на мир, но необходимо обратить внимание и на зарождение этого взгляда в коллективном сознании, определить в связи с этим в пространстве термина «концепт» роль и место мировоззренческим национальным позициям, менталитету. О значимости этого компонента говорит и высокий интерес к языковой личности как носителю ментальности языковой, а, следовательно, и социокультурной.
По версии современной лингвокультурологии национальная концептосфера складывается из совокупности индивидуальных, групповых, классовых, национальных и универсальных концептов, то есть концептов, имеющих общечеловеческую ценность. К числу универсальных относятся такие базовые концепты как родина, мать, семья, свобода, любовь, вера, дружба, на основе которых формируются национальные культурные ценности, а также такие фундаментальные универсальные как время, пространство, причинность и т.д. Именно наличие общих, универсальных концептов обеспечивает возможность взаимопонимания между народами. В тоже время каждая нация имеет собственную шкалу мировоззрения, собственную шкалу ценностей. Каждая культура формирует свои стереотипы сознания и поведения, опирающиеся на собственное видение мира.
Таким образом, освоение лингвокультурологией давно известного термина «концепт» дало для этого направления в лингвистике свои положительные результаты. Вместе с тем необходимо сказать, что ничего особенно нового в термин «концепт» лингвокультурология не принесла.
Термин «концепт» укоренился в лингвокультурологии. Однако тот поток диссертаций и исследований других жанров с употреблением этого термина в названии создает впечатление, что исследованием концептосферы исчерпывается вся лингвокультурология. Говоря иным языком, термин «концепт» приелся исследователям и сейчас употребляется все реже и реже. Лингвокультурология постепенно отходит от интерпретаций темы концепта.
При этом для того, чтобы данный термин укоренился как эвристическая категория, необходимо разделять системный, языковой концепт и его речевые, контекстуальные воплощения. Концепт и речевые, контекстуальные воплощения находятся в отношениях, аналогичных отношениям фонемы и звука, морфемы и морфа. Языковой концепт абстрактен, нематериален, в то время как речевые, контекстуальные воплощения материальны и конкретны. Через речевые, контекстуальные воплощения осуществляется бытие концепта.
Концепт может рассматриваться как совокупность его «внешней», категориальной отнесенности и внутренней, смысловой структуры, имеющей строгую логическую организацию. В основе концепта лежит исходная, прототипическая модель основного значения слова (т.е. инвариант всех значений слова). В связи с этим можно говорить о центральной и периферийной зонах концепта. Причем последняя способна к дивергенции, т.е. вызывает удаление новых производных значений от центрального.
Освоение идеи языковой картины мира
Сам по себе термин «картина мира» «картина мира» был выдвинут физиками в конце XIX – начале XX в. Одним из первых этот термин стал употреблять В. Герц применительно к физическому миру. В. Герц трактовал это понятие как совокупность внутренних образов внешних объектов, которые отражают существенные свойства объектов, включая минимум пустых, лишних отношений, хотя полностью избежать их не удается, т.к. образы создаются умом[228]. Внутренние образы, или символы, внешних предметов, создаваемые исследователями, по Герцу, должны быть такими, чтобы «логически необходимые следствия этих представлений в свою очередь были образами естественно необходимых следствий отображенных предметов»[229].
Как полагал В. Герц, создаваемые образы не должны противоречить законам нашего мышления, а их существенные соотношения – отношениям внешних вещей; они должны отображать существенные свойства вещей, включая минимум излишних, или пустых отношений, т.е. быть более простыми. Современные исследователи теории систем картину мира определяют как глобальный образ мира, лежащий в основе мировоззрения человека, то есть выражающий существенные свойства мира в понимании человека в результате его духовной и познавательной деятельности. Но «мир» эти исследователи пониматют не только как наглядную реальность, или окружающую человека действительность, а как сознание-реальность в гармоничном симбиозе их единства для человека. Это понимание не согласуется с укоренившимся материалистическим представлением о вторичности сознания.
Собственно в лингвистике идея картины мира развивалась в деятельности американской школы этнолингвистики, а именно работами Ф. Боаса, который отмечал, что «особенности языка очевидным образом отражаются во взглядах и обычаях народов»[230]. Эти мысли далее были развиты в гипотезе лингвистической относительности Сепира – Уорфа. Суть позиции Сепира – Уорфа сводится к следующему: люди, говорящие на разных языках и принадлежащие к разным культурам, по-разному воспринимают мир.
Наиболее видным продолжателем идей Сепира – Уорфа был немецкий ученый Лео Вайсгербер. Идея Л. Вайсгербера выражала неогумбольдтианскую позицию и построена на идее языкового познания мира. По его мнению, все действительное бытие определяется языковым бытием и становится духовным миром человека. Язык имеет огромное влияние на формирование духа народа, образуя «промежуточный мир» между сознанием и действительностью[231].
Вариациями на тему «внутренней формы» языка являются также понятие значимости у Ф. де Соссюра, теория семантических полей И. Трира, учение Л.В. Щербы об «обывательских» понятиях, выдвинутая А. Вежбицкой концепция «этносинтаксиса» и многие другие работы лингвистов XX-го века.
Дальнейшая разработка проблемы изучения языковой картины мира осуществлялась уже на современном этапе развития лингвистики.
Как видим, попытки осмысления картины мира осуществлялись в русле мифологических и философских исследований, но предметом изучения термин «картина мира» стал только лишь в лингвистике XX-го века. Исследователи, занимающиеся данной проблемой (М. Планк, Г. Герц, В. Гумбольдт, А. Эйнштейн, Ф. Боас, Б. Уорф, Э. Сепир и др.) внесли огромный вклад в разработку и изучение понятия картины мира, как в физических науках, так и в культурологических и лингвосемиологических работах.
Картина мира представляет собой центральное понятие теории человека, выражает специфику его существования[232]. Понятие картины мира относится к числу фундаментальных понятий, выражающих специфику человеческого бытия, взаимоотношения его с миром, важнейшие условия его существования в мире. Картина мира есть целостный образ мира, который является результатом всей активности человека. Она возникает у человека в ходе всех его контактов и взаимодействий с внешним миром. Это могут быть и бытовые контакты с миром, и предметно – практическая активность человека.