Может быть, в конце концов Чак поступил мудро, что не стал удерживать доктора. Не исключено, что в противном случае он также был бы трупом.
Теперь Ба уже не искал доктора. Это может подождать. Прежде всего ему необходимо найти телефон и предупредить Миссус. Если доктор доберется до Тоад-Холла, Миссус может сделать попытку не допустить его к Джеффи, полагая, что Действует на пользу самому доктору.
Ба не хотелось думать, что может произойти в этом случае.
Он остановился у светофора на большом перекрестке, но не смог разглядеть табличку с наименованием улицы. Слева он увидел заправку «Шелл» и подъехал к ней. К счастью, телефон-автомат на ней не был испорчен, и вьетнамец набрал номер Тоад-Холла.
Сработал автоответчик: «Сожалеем, но ваш вызов не прошел по линии. Пожалуйста, повесьте трубку и наберите номер снова».
Ба снова набрал номер и получил тот же ответ. После третьей неудачной попытки он пришел к выводу, что в Монро неисправны телефонные линии.
Ба расспросил служащего заправочной станции о том, как кратчайшим путем доехать до скоростного шоссе, ведущего на Лонг-Айленд, и рванулся по направлению к нему. В его воображении рисовались страшные картины — как Миссус, пытаясь остановить доктора, корчится и гибнет от его рук.
Он взглянул на часы — 8.15. Еще есть время. И все же ему приходится торопиться, лавируя в потоке машин, объезжая ухабы.
И тут вдруг он увидел грузовик, который ехал поперек движению, на красный свет. Ба жал педаль тормоза до упора. Машина пошла юзом по мокрому асфальту. Последнее, что Ба увидел, — широко раскрытые глаза водителя и его разинутый в ужасе рот. Потом сознание Ба помутилось.
Алан кивнул. Он вспомнил свое имя — во всяком случае, свое первое имя — и узнал некоторые места в этом квартале. На указателе значилось: «Выезд 39 — Глен-Коув Р.Д». Автомобиль остановился у перехода, где стояло укрытие от дождя. Алан знал, что Джеффи находится где-то на севере. Водителю же нужно было ехать дальше на восток.
Он взглянул на Алана:
— Здесь вы должны встретить своего Джеффи?
— Неподалеку отсюда, — ответил Алан, открывая дверцу и выходя под дождь.
— Сейчас 8.45. Когда он должен прийти сюда?
— Скоро.
— Так вы схватите воспаление легких.
— Джеффи, — только и смог ответить Алан.
— В следующий раз, когда будете ехать на машине и увидите промокшего пешехода, вспомните обо мне, — улыбнулся водитель.
— Хорошо, — пообещал Алан и захлопнул дверцу.
Когда машина укатила, он пошел пешком по дороге, ведущей на север.
Теперь уже недалеко. Он чертовски устал, но знал, что, как только он доберется до Джеффи, ему предстоит долгий, долгий отдых.
Сильвия металась взад-вперед по библиотеке, освещенной лишь несколькими свечами. Электроэнергию отключили, телефон не работал, и ко всему прочему приближалось время прилива. Сейчас без четверти десять. До начала прилива остается еще час.
Крик ужаса вырвался из груди Сильвии, когда очередная вспышка молнии озарила комнату и страшный удар грома потряс до основания здание Тоад-Холла.
Неужели эта гроза никогда не кончится?
Бесполезно спорить со стихией, но Сильвия искала в этом споре утешение. Он отвлекал ее от раздумий о том, какое решение она должна принять вскоре.
Если Ба нашел Алана и задерживает его до тех пор, пока не пройдет час Дат-тай-вао,то она может быть спокойна. Если же Алан сейчас направляется сюда...
О, если бы она знала! Если бы позвонил Ба!
«Я совершенно измучена», — подумала Сильвия.
Она должна принять решение. Чтобы уважать себя после того, как весь этот кошмар кончится, она должна перестать надеяться на то, что кто-то примет это решение за нее.
Сильвия вздохнула, и вздох как-то сам собой перешел в рыдание. Она закусила губу, пытаясь сдержать слезы. У нее не было выбора — она должна остановить Алана.
Боже, как бы она хотела, чтобы Джеффи получил возможность стать нормальным мальчиком. Но какова цена этой возможности!
Могла ли она допустить, чтобы Алан в его состоянии — с поврежденным мозгом — рисковал своей жизнью, пытаясь излечить Джеффи? До сих пор сила Дат-тай-ваоисцеляла только физические недуги. Кто знает, может ли она вообще помочь Джеффи? А если и сможет, то не приведет ли это к каким-нибудь страшным последствиям?
Ей пришло в голову ужасное предположение, что она боится не столько за Алана, сколько за Джеффи и за себя. Что будет, если аутизм Джеффи внезапно пройдет и мальчик превратится в нормального общительного ребенка? Каким будет этот ребенок? Что, если он возненавидит ее? Или — еще того хуже — она возненавидит его? Она этого не перенесет. Может быть, лучше оставить его таким, каков он есть, но все же любимым, чем столкнуться с неизвестностью?
И все же Сильвия приняла решение: если Алан придет, она остановит его, даже если для этого придется применить силу.
Казалось, приняв решение, она должна бы почувствовать облегчение, но почему же она чувствовала себя такой опустошенной?
Взяв фонарик, она побежала наверх посмотреть на Джеффи. Убедившись, что тот спокойно спит, несмотря на грозу, она присела на краю кроватки и стала гладить его курчавые, выгоревшие на солнце волосы.
Слеза скатилась по ее щеке, и Сильвия почувствовала, что ее решимость слабеет.
— Твой день еще наступит, мальчик, — прошептала она и поцеловала его в веснушчатый лоб.
Затем снова спустилась вниз — дожидаться прихода Алана.
— Дайте мне подняться, — прохрипел он голосом, который и сам не узнал.
Чья-то рука осторожно похлопала его по плечу.
— Успокойся, парень. С тобой все будет в порядке. Мы сначала думали, что ты погиб, но оказалось, это не так. Мы сейчас развяжем тебя.
Его подвезли к койке, развязали ремни и перевернули на бок. Только теперь он сообразил, что лежит на деревянной доске. Ба дождался, пока из-под него вытащат эту доску, и сел.
Комната поплыла перед ним, к горлу подступила волна тошноты. Он сжал челюсти.
— Подожди минутку, парень, — сказал один из санитаров. — Лучше полежи немного, пока сюда не явится доктор.
— Который час? — спросил Ба.
Комната наконец перестала кружиться и встала на место. Вдоль стен приемного покоя были расставлены койки, на которых лежали другие люди. Одни из них были огорожены занавесками, другие — нет. Вокруг бурлила оживленная деятельность.
— Сейчас 10.17, — ответил санитар.
«Два часа! Я потерял два часа!»Ба соскользнул с койки и встал на ноги.
Нужно бежать в Тоад-Холл, к Миссус!
Он стал пробираться к выходу в коридор, не обращая внимания на протесты санитаров. К нему с журналом в руках подошла медсестра, женщина средних лет.
— Куда это вы направились?
Ба только посмотрел на нее, но шагу не убавил.
— Пожалуйста, не задерживайте меня. Я должен идти.
Та посторонилась и дала ему пройти, не сказав больше ни слова.
Он вышел через автоматически открывающиеся двери и остановился на тротуаре, судорожно сжимая и разжимая пальцы.
У него нет машины!
Где-то рядом хлопнула дверца, и Ба увидел, что водитель стоявшей рядом санитарной машины вошел в подъезд. Двигатель машины продолжал работать.
Еще не успев принять сознательного решения, Ба бросился к машине, открыл дверцу и плюхнулся в кресло водителя. Не оглядываясь назад, он включил сцепление и вырулил на улицу, сразу же повернув направо, чтобы скрыться из виду, и тут же увидел стрелку, указывающую: «Выезд на шоссе № 495».
Он нащупал тумблер сигнальных огней и сирены и включил их. Выжав до конца педаль газа, он с удовольствием увидел, как встречные машины, пропуская его, рассыпались в разные стороны. В его сердце зажглась надежда на то, что в конце концов он сможет прибыть в Тоад-Холл вовремя.
Но обнаружил, что не может этого сделать. Какая бы сила ни руководила им — она не позволяла ему сойти с пути, ведущего к Джеффи. В нем присутствовала какая-то железная целеустремленность.
Он свернул с дороги, прошел между двух кирпичных столбов на асфальтированную подъездную дорожку, затем сошел с нее и направился к ивам. Здесь он остановился среди влажных ветвей, раскачивающихся на ветру как мягкие занавески. Ему необходимо было остановиться — он был утомлен до предела. Если бы выбор зависел только от него, Алан бросился бы прямо на влажную землю и заснул.
Но это было не в его власти. Он стоял и ждал, глядя на большой темный дом, возвышавшийся на противоположной стороне лужайки, слышал, как за домом плескались о сваи причала волны. Прилив уже начался. И хотя он не мог объяснить, у него не было никаких сомнений в том, что именно так и есть. Он давно уже ждал высшей точки прилива.
У него вновь возникало это неописуемое чувство — напряжение, накапливающееся в нем, какие-то странные пульсации энергии, готовой разрядиться. Ладони стали горячими.
Час настал.
— Джеффи! — крикнул Алан в темноту.
"Слава Богу! — подумала Сильвия. — Если бы еще зажегся свет..."
В это время залаял Фемус.
Сильвия подбежала к окну, выходившему на подъездную дорожку, но не увидела там никакой машины. Она посмотрела на часы — 10.40. Оставалось три минуты до начала высокого прилива. По ее телу пробежала дрожь. Там, в темноте, кто-то был, и этот кто-то пробирался через лужайку к дому. Ей захотелось включить внешние прожекторы — тогда она могла бы увидеть пришельца. Конечно, это ничего бы ей не дало. Она и так чувствовала его присутствие.
Алан здесь.
Но как это могло произойти? Как он мог добраться сюда из нижнего Манхэттена? Это было немыслимым делом. И тем не менее он здесь. Сильвия была уверена в этом.
Она взяла Фемуса за ошейник и с фонариком в руке отвела его в чулан, где стояли стиральная машина и сушильный шкаф, заперла там. Возвращаясь в библиотеку, она услышала, как скрипнула входная дверь. На минуту она остановилась, чувствуя, как бешено колотится ее сердце. Ей казалось, что она заперла эту дверь! А что, если это не Алан? Что, если это грабитель — или еще чего-нибудь похуже?
Выключив фонарик, Сильвия собрала все свое мужество и тихонько прокралась по коридору в холл. Слабая вспышка молнии на мгновение озарила все еще открытую дверь, мокрые следы на полу и темную фигуру, поднимавшуюся по лестнице.
— Алан?
Он не ответил, продолжая подниматься, прихрамывая и ступая каждый раз только на одну ступеньку. Ба рассказывал, будто Алан хромал, когда уходил от Чака. Значит, это он!
Она включила фонарь и направила луч света прямо в лицо пришельцу.
Да, это был Алан и в то же время не Алан. Лицо его было лишено тревожного выражения, глаза — пустые. Это был не тот Алан, которого она знала прежде.
— Алан, не ходи туда! — воскликнула Сильвия.
Алан посмотрел в ее сторону, щурясь от света.
— Джеффи, — произнес он голосом, который Сильвия едва узнала.
"Нужно уговорить его, — решила она. — Он явно не в себе".
Она осветила фонариком свое лицо.
— Это я — Сильвия. Не ходи сейчас к Джеффи. Он спит. Ты только разбудишь его. Может быть, он испугается тебя.
— Джеффи, — повторил Алан.
И вдруг включился свет.
Сильвия ахнула, увидев, в каком виде явился Алан. Мокрый, грязный, со взлохмаченными волосами. А глаза! Это были глаза Алана и вместе с тем — не его глаза.
Он продолжал подниматься по лестнице, медленно, словно робот.
Исполненная страха и жалости, Сильвия бросилась к нему.
— Не ходи туда, Алан. Я не хочу, чтобы ты это делал. Во всяком случае, не сейчас.
Алан уже стоял у окончания лестницы и не оглядывался.
— Джеффи, — вновь повторил он.
— Нет, Алан! — Сильвия взбежала наверх и встала рядом с ним. — Я не хочу, чтобы ты сейчас заходил к нему! Не так, не в таком виде, как сейчас.
Электричество на мгновение выключилось и затем снова включилось.
— Джеффи! — повторил Алан, уставившись на нее невидящим взглядом.
Сильвию охватил ужас. Теперь у нее уже не было сомнений, что Алан ненормальный. Где-то вдалеке послышался вой сирены. Если это полиция, то Сильвии хотелось бы, чтобы они приехали сюда, но было слишком поздно идти звать их. Она не могла оставить Алана возле Джеффи. Ей нужно самой остановить его.
Она схватила его за руку:
— Алан, я говорю тебе...
Резким движением левой руки он оттолкнул ее в сторону.
Сильвия ударилась спиной о перила и почувствовала острую боль в ребрах, но что окончательно добило ее, так это то, что Алан даже не обернулся посмотреть, что же с ней стало.
Сирена звучала уже совсем близко, как будто машина подъехала прямо к подъезду. Сильвия выбежала на лестничную площадку, опередив Алана, и встала у двери в детскую, загораживая ему путь.
— Остановись, Алан! Остановись здесь!
Но он продолжал идти вперед, не обращая на нее никакого внимания. Сильвия уцепилась за перила и не давала ему пройти. Теперь она стояла близко и видела безумную решимость в его глазах. Он оттеснял ее с невероятной силой. В это время свет опять замигал. Сирена ревела совсем рядом.
— Джеффи!
— Нет!
Он схватил ее за руки, пытаясь отвести в сторону, и вдруг произошло «это». Страшная боль пронзила тело Сильвии. Ей показалось, что ее выворачивает наизнанку. Свет померк в ее глазах. Она услышала какой-то шум — топот ног по лестнице. Или это кровь стучит в ее висках? И тут раздался крик Ба:
— Миссус, нет!
Сильвия почувствовала удар, у нее перехватило дыхание, и в тот же миг сильные руки обхватили ее тело, подняли и понесли куда-то.
Через некоторое время она очнулась. Она лежала на лестничной площадке второго этажа. Боль прошла, и зрение вернулось к ней. Рядом с ней сидел на корточках Ба. Он тяжело дышал. Голова у него была перевязана.
— Миссус! Миссус! — повторял он и тряс ее за плечо. — Вы в порядке, Миссус?
— Да, я думаю, да.
Она увидела, как мимо прошел Алан. Он взглянул на нее, и на какое-то мгновение Сильвии показалось, что он готов был броситься к ней. На лице его было написано растерянное и страдальческое выражение. Однако затем он отвернулся и продолжал двигаться к комнате Джеффи, как будто его увлекала невидимая неодолимая сила.
— Алан, вернись!
— Он должен идти, Миссус, — сказал Ба, удерживая ее. — Не пытайтесь остановить его.
— Но почему?
— Возможно, потому, что он уже давно хотел помочь мальчику, а может быть, и потому, что его способность исцелять уже на исходе и он должен завершить свою последнюю миссию. Вы не должны пытаться остановить его.
— Но он может умереть.
— Вы тоже можете умереть, если будете продолжать загораживать ему путь.
В голосе Ба было столько уверенности, а в его глазах столько серьезности, что Сильвия даже не решилась спросить его, откуда ему это известно.
Снова погасло электричество.
Сильвия увидела, как темная тень проникла в комнату Джеффи. Ей снова захотелось закричать, остановить Алана, побежать и схватить его за ноги. Но Ба удержал ее.
Алан скрылся в комнате Джеффи. Внезапно в комнате вспыхнул бледный свет.
— Нет! — закричала Сильвия и вырвалась из рук Ба, чувствуя, что сейчас произойдет что-то ужасное.
Вскочив на ноги, она побежала по коридору и вдруг остановилась как вкопанная, услышав голос ребенка, вскрикнувшего от боли и страха, — крик, разбивший мглу молчания.
— Мамочка! Мамочка! — отчетливо слышалось в этом крике.
У Сильвии подкосились ноги. Этот голос! Боже, этот голос! Это голос Джеффи.
Сильвия заставила себя войти в комнату.
При свете ночника она увидела скорчившегося Джеффи, сидевшего в уголке своей кровати.
— Мамочка! — пролепетал он, протягивая к ней ручки. — Мамочка!
Сильвия подбежала к нему. Сердце ее бешено колотилось. Во рту пересохло. Этого не может быть! Такое бывает только в сказках!
И тем не менее вот он, здесь — этот хорошенький маленький мальчик, — он смотрит на нее, видит ее, зовет ее. Ничего не различая сквозь пелену слез, она подбежала к нему, взяла его на руки и прижала к себе. Малыш обнял ее за шею.
Это правда! Он действительно исцелен!
— О, Джеффи! Джеффи! Джеффи!
— Мамочка, этот дядя сделал мне больно!
— Какой дядя?..
«О Боже мой, Алан!»Она осмотрелась кругом и увидела его, неподвижно лежавшего на полу у подножия кровати, подобно куче мокрого тряпья.
Господи Боже, он не дышит!
Август
Глава 52
Теперь Ба уже не искал доктора. Это может подождать. Прежде всего ему необходимо найти телефон и предупредить Миссус. Если доктор доберется до Тоад-Холла, Миссус может сделать попытку не допустить его к Джеффи, полагая, что Действует на пользу самому доктору.
Ба не хотелось думать, что может произойти в этом случае.
Он остановился у светофора на большом перекрестке, но не смог разглядеть табличку с наименованием улицы. Слева он увидел заправку «Шелл» и подъехал к ней. К счастью, телефон-автомат на ней не был испорчен, и вьетнамец набрал номер Тоад-Холла.
Сработал автоответчик: «Сожалеем, но ваш вызов не прошел по линии. Пожалуйста, повесьте трубку и наберите номер снова».
Ба снова набрал номер и получил тот же ответ. После третьей неудачной попытки он пришел к выводу, что в Монро неисправны телефонные линии.
Ба расспросил служащего заправочной станции о том, как кратчайшим путем доехать до скоростного шоссе, ведущего на Лонг-Айленд, и рванулся по направлению к нему. В его воображении рисовались страшные картины — как Миссус, пытаясь остановить доктора, корчится и гибнет от его рук.
Он взглянул на часы — 8.15. Еще есть время. И все же ему приходится торопиться, лавируя в потоке машин, объезжая ухабы.
И тут вдруг он увидел грузовик, который ехал поперек движению, на красный свет. Ба жал педаль тормоза до упора. Машина пошла юзом по мокрому асфальту. Последнее, что Ба увидел, — широко раскрытые глаза водителя и его разинутый в ужасе рот. Потом сознание Ба помутилось.
* * *
— Вы уверены, что именно здесь вам нужно сойти?Алан кивнул. Он вспомнил свое имя — во всяком случае, свое первое имя — и узнал некоторые места в этом квартале. На указателе значилось: «Выезд 39 — Глен-Коув Р.Д». Автомобиль остановился у перехода, где стояло укрытие от дождя. Алан знал, что Джеффи находится где-то на севере. Водителю же нужно было ехать дальше на восток.
Он взглянул на Алана:
— Здесь вы должны встретить своего Джеффи?
— Неподалеку отсюда, — ответил Алан, открывая дверцу и выходя под дождь.
— Сейчас 8.45. Когда он должен прийти сюда?
— Скоро.
— Так вы схватите воспаление легких.
— Джеффи, — только и смог ответить Алан.
— В следующий раз, когда будете ехать на машине и увидите промокшего пешехода, вспомните обо мне, — улыбнулся водитель.
— Хорошо, — пообещал Алан и захлопнул дверцу.
Когда машина укатила, он пошел пешком по дороге, ведущей на север.
Теперь уже недалеко. Он чертовски устал, но знал, что, как только он доберется до Джеффи, ему предстоит долгий, долгий отдых.
* * *
Куда же девался Ба?Сильвия металась взад-вперед по библиотеке, освещенной лишь несколькими свечами. Электроэнергию отключили, телефон не работал, и ко всему прочему приближалось время прилива. Сейчас без четверти десять. До начала прилива остается еще час.
Крик ужаса вырвался из груди Сильвии, когда очередная вспышка молнии озарила комнату и страшный удар грома потряс до основания здание Тоад-Холла.
Неужели эта гроза никогда не кончится?
Бесполезно спорить со стихией, но Сильвия искала в этом споре утешение. Он отвлекал ее от раздумий о том, какое решение она должна принять вскоре.
Если Ба нашел Алана и задерживает его до тех пор, пока не пройдет час Дат-тай-вао,то она может быть спокойна. Если же Алан сейчас направляется сюда...
О, если бы она знала! Если бы позвонил Ба!
«Я совершенно измучена», — подумала Сильвия.
Она должна принять решение. Чтобы уважать себя после того, как весь этот кошмар кончится, она должна перестать надеяться на то, что кто-то примет это решение за нее.
Сильвия вздохнула, и вздох как-то сам собой перешел в рыдание. Она закусила губу, пытаясь сдержать слезы. У нее не было выбора — она должна остановить Алана.
Боже, как бы она хотела, чтобы Джеффи получил возможность стать нормальным мальчиком. Но какова цена этой возможности!
Могла ли она допустить, чтобы Алан в его состоянии — с поврежденным мозгом — рисковал своей жизнью, пытаясь излечить Джеффи? До сих пор сила Дат-тай-ваоисцеляла только физические недуги. Кто знает, может ли она вообще помочь Джеффи? А если и сможет, то не приведет ли это к каким-нибудь страшным последствиям?
Ей пришло в голову ужасное предположение, что она боится не столько за Алана, сколько за Джеффи и за себя. Что будет, если аутизм Джеффи внезапно пройдет и мальчик превратится в нормального общительного ребенка? Каким будет этот ребенок? Что, если он возненавидит ее? Или — еще того хуже — она возненавидит его? Она этого не перенесет. Может быть, лучше оставить его таким, каков он есть, но все же любимым, чем столкнуться с неизвестностью?
И все же Сильвия приняла решение: если Алан придет, она остановит его, даже если для этого придется применить силу.
Казалось, приняв решение, она должна бы почувствовать облегчение, но почему же она чувствовала себя такой опустошенной?
Взяв фонарик, она побежала наверх посмотреть на Джеффи. Убедившись, что тот спокойно спит, несмотря на грозу, она присела на краю кроватки и стала гладить его курчавые, выгоревшие на солнце волосы.
Слеза скатилась по ее щеке, и Сильвия почувствовала, что ее решимость слабеет.
— Твой день еще наступит, мальчик, — прошептала она и поцеловала его в веснушчатый лоб.
Затем снова спустилась вниз — дожидаться прихода Алана.
* * *
Ба пришел в себя от тряски и покачивания. Сквозь густую пелену, застилавшую ему глаза, он различил смутное мерцание красных огней. Поморгав глазами, он увидел в нескольких ярдах от себя бетонный козырек, над которым висела надпись: «Экстренный вход», и с ужасом понял, что лежит на носилках, которые только что вынесли из кареты «Скорой помощи». Он попытался сесть, но обнаружил, что привязан к носилкам ремнями, а при попытке двигаться ощутил сильную боль в затылке.— Дайте мне подняться, — прохрипел он голосом, который и сам не узнал.
Чья-то рука осторожно похлопала его по плечу.
— Успокойся, парень. С тобой все будет в порядке. Мы сначала думали, что ты погиб, но оказалось, это не так. Мы сейчас развяжем тебя.
Его подвезли к койке, развязали ремни и перевернули на бок. Только теперь он сообразил, что лежит на деревянной доске. Ба дождался, пока из-под него вытащат эту доску, и сел.
Комната поплыла перед ним, к горлу подступила волна тошноты. Он сжал челюсти.
— Подожди минутку, парень, — сказал один из санитаров. — Лучше полежи немного, пока сюда не явится доктор.
— Который час? — спросил Ба.
Комната наконец перестала кружиться и встала на место. Вдоль стен приемного покоя были расставлены койки, на которых лежали другие люди. Одни из них были огорожены занавесками, другие — нет. Вокруг бурлила оживленная деятельность.
— Сейчас 10.17, — ответил санитар.
«Два часа! Я потерял два часа!»Ба соскользнул с койки и встал на ноги.
Нужно бежать в Тоад-Холл, к Миссус!
Он стал пробираться к выходу в коридор, не обращая внимания на протесты санитаров. К нему с журналом в руках подошла медсестра, женщина средних лет.
— Куда это вы направились?
Ба только посмотрел на нее, но шагу не убавил.
— Пожалуйста, не задерживайте меня. Я должен идти.
Та посторонилась и дала ему пройти, не сказав больше ни слова.
Он вышел через автоматически открывающиеся двери и остановился на тротуаре, судорожно сжимая и разжимая пальцы.
У него нет машины!
Где-то рядом хлопнула дверца, и Ба увидел, что водитель стоявшей рядом санитарной машины вошел в подъезд. Двигатель машины продолжал работать.
Еще не успев принять сознательного решения, Ба бросился к машине, открыл дверцу и плюхнулся в кресло водителя. Не оглядываясь назад, он включил сцепление и вырулил на улицу, сразу же повернув направо, чтобы скрыться из виду, и тут же увидел стрелку, указывающую: «Выезд на шоссе № 495».
Он нащупал тумблер сигнальных огней и сирены и включил их. Выжав до конца педаль газа, он с удовольствием увидел, как встречные машины, пропуская его, рассыпались в разные стороны. В его сердце зажглась надежда на то, что в конце концов он сможет прибыть в Тоад-Холл вовремя.
* * *
Улицы казались знакомыми, но, как ни силился, Алан никак не мог вспомнить название города. Несколько раз он пытался свернуть со своего пути и осмотреть соседние улицы.Но обнаружил, что не может этого сделать. Какая бы сила ни руководила им — она не позволяла ему сойти с пути, ведущего к Джеффи. В нем присутствовала какая-то железная целеустремленность.
Он свернул с дороги, прошел между двух кирпичных столбов на асфальтированную подъездную дорожку, затем сошел с нее и направился к ивам. Здесь он остановился среди влажных ветвей, раскачивающихся на ветру как мягкие занавески. Ему необходимо было остановиться — он был утомлен до предела. Если бы выбор зависел только от него, Алан бросился бы прямо на влажную землю и заснул.
Но это было не в его власти. Он стоял и ждал, глядя на большой темный дом, возвышавшийся на противоположной стороне лужайки, слышал, как за домом плескались о сваи причала волны. Прилив уже начался. И хотя он не мог объяснить, у него не было никаких сомнений в том, что именно так и есть. Он давно уже ждал высшей точки прилива.
У него вновь возникало это неописуемое чувство — напряжение, накапливающееся в нем, какие-то странные пульсации энергии, готовой разрядиться. Ладони стали горячими.
Час настал.
— Джеффи! — крикнул Алан в темноту.
* * *
Наконец гроза пошла на убыль. Молнии стали похожи на мелкие вспышки, а гром — на басовитое рыканье щенка."Слава Богу! — подумала Сильвия. — Если бы еще зажегся свет..."
В это время залаял Фемус.
Сильвия подбежала к окну, выходившему на подъездную дорожку, но не увидела там никакой машины. Она посмотрела на часы — 10.40. Оставалось три минуты до начала высокого прилива. По ее телу пробежала дрожь. Там, в темноте, кто-то был, и этот кто-то пробирался через лужайку к дому. Ей захотелось включить внешние прожекторы — тогда она могла бы увидеть пришельца. Конечно, это ничего бы ей не дало. Она и так чувствовала его присутствие.
Алан здесь.
Но как это могло произойти? Как он мог добраться сюда из нижнего Манхэттена? Это было немыслимым делом. И тем не менее он здесь. Сильвия была уверена в этом.
Она взяла Фемуса за ошейник и с фонариком в руке отвела его в чулан, где стояли стиральная машина и сушильный шкаф, заперла там. Возвращаясь в библиотеку, она услышала, как скрипнула входная дверь. На минуту она остановилась, чувствуя, как бешено колотится ее сердце. Ей казалось, что она заперла эту дверь! А что, если это не Алан? Что, если это грабитель — или еще чего-нибудь похуже?
Выключив фонарик, Сильвия собрала все свое мужество и тихонько прокралась по коридору в холл. Слабая вспышка молнии на мгновение озарила все еще открытую дверь, мокрые следы на полу и темную фигуру, поднимавшуюся по лестнице.
— Алан?
Он не ответил, продолжая подниматься, прихрамывая и ступая каждый раз только на одну ступеньку. Ба рассказывал, будто Алан хромал, когда уходил от Чака. Значит, это он!
Она включила фонарь и направила луч света прямо в лицо пришельцу.
Да, это был Алан и в то же время не Алан. Лицо его было лишено тревожного выражения, глаза — пустые. Это был не тот Алан, которого она знала прежде.
— Алан, не ходи туда! — воскликнула Сильвия.
Алан посмотрел в ее сторону, щурясь от света.
— Джеффи, — произнес он голосом, который Сильвия едва узнала.
"Нужно уговорить его, — решила она. — Он явно не в себе".
Она осветила фонариком свое лицо.
— Это я — Сильвия. Не ходи сейчас к Джеффи. Он спит. Ты только разбудишь его. Может быть, он испугается тебя.
— Джеффи, — повторил Алан.
И вдруг включился свет.
Сильвия ахнула, увидев, в каком виде явился Алан. Мокрый, грязный, со взлохмаченными волосами. А глаза! Это были глаза Алана и вместе с тем — не его глаза.
Он продолжал подниматься по лестнице, медленно, словно робот.
Исполненная страха и жалости, Сильвия бросилась к нему.
— Не ходи туда, Алан. Я не хочу, чтобы ты это делал. Во всяком случае, не сейчас.
Алан уже стоял у окончания лестницы и не оглядывался.
— Джеффи, — вновь повторил он.
— Нет, Алан! — Сильвия взбежала наверх и встала рядом с ним. — Я не хочу, чтобы ты сейчас заходил к нему! Не так, не в таком виде, как сейчас.
Электричество на мгновение выключилось и затем снова включилось.
— Джеффи! — повторил Алан, уставившись на нее невидящим взглядом.
Сильвию охватил ужас. Теперь у нее уже не было сомнений, что Алан ненормальный. Где-то вдалеке послышался вой сирены. Если это полиция, то Сильвии хотелось бы, чтобы они приехали сюда, но было слишком поздно идти звать их. Она не могла оставить Алана возле Джеффи. Ей нужно самой остановить его.
Она схватила его за руку:
— Алан, я говорю тебе...
Резким движением левой руки он оттолкнул ее в сторону.
Сильвия ударилась спиной о перила и почувствовала острую боль в ребрах, но что окончательно добило ее, так это то, что Алан даже не обернулся посмотреть, что же с ней стало.
Сирена звучала уже совсем близко, как будто машина подъехала прямо к подъезду. Сильвия выбежала на лестничную площадку, опередив Алана, и встала у двери в детскую, загораживая ему путь.
— Остановись, Алан! Остановись здесь!
Но он продолжал идти вперед, не обращая на нее никакого внимания. Сильвия уцепилась за перила и не давала ему пройти. Теперь она стояла близко и видела безумную решимость в его глазах. Он оттеснял ее с невероятной силой. В это время свет опять замигал. Сирена ревела совсем рядом.
— Джеффи!
— Нет!
Он схватил ее за руки, пытаясь отвести в сторону, и вдруг произошло «это». Страшная боль пронзила тело Сильвии. Ей показалось, что ее выворачивает наизнанку. Свет померк в ее глазах. Она услышала какой-то шум — топот ног по лестнице. Или это кровь стучит в ее висках? И тут раздался крик Ба:
— Миссус, нет!
Сильвия почувствовала удар, у нее перехватило дыхание, и в тот же миг сильные руки обхватили ее тело, подняли и понесли куда-то.
Через некоторое время она очнулась. Она лежала на лестничной площадке второго этажа. Боль прошла, и зрение вернулось к ней. Рядом с ней сидел на корточках Ба. Он тяжело дышал. Голова у него была перевязана.
— Миссус! Миссус! — повторял он и тряс ее за плечо. — Вы в порядке, Миссус?
— Да, я думаю, да.
Она увидела, как мимо прошел Алан. Он взглянул на нее, и на какое-то мгновение Сильвии показалось, что он готов был броситься к ней. На лице его было написано растерянное и страдальческое выражение. Однако затем он отвернулся и продолжал двигаться к комнате Джеффи, как будто его увлекала невидимая неодолимая сила.
— Алан, вернись!
— Он должен идти, Миссус, — сказал Ба, удерживая ее. — Не пытайтесь остановить его.
— Но почему?
— Возможно, потому, что он уже давно хотел помочь мальчику, а может быть, и потому, что его способность исцелять уже на исходе и он должен завершить свою последнюю миссию. Вы не должны пытаться остановить его.
— Но он может умереть.
— Вы тоже можете умереть, если будете продолжать загораживать ему путь.
В голосе Ба было столько уверенности, а в его глазах столько серьезности, что Сильвия даже не решилась спросить его, откуда ему это известно.
Снова погасло электричество.
Сильвия увидела, как темная тень проникла в комнату Джеффи. Ей снова захотелось закричать, остановить Алана, побежать и схватить его за ноги. Но Ба удержал ее.
Алан скрылся в комнате Джеффи. Внезапно в комнате вспыхнул бледный свет.
— Нет! — закричала Сильвия и вырвалась из рук Ба, чувствуя, что сейчас произойдет что-то ужасное.
Вскочив на ноги, она побежала по коридору и вдруг остановилась как вкопанная, услышав голос ребенка, вскрикнувшего от боли и страха, — крик, разбивший мглу молчания.
— Мамочка! Мамочка! — отчетливо слышалось в этом крике.
У Сильвии подкосились ноги. Этот голос! Боже, этот голос! Это голос Джеффи.
Сильвия заставила себя войти в комнату.
При свете ночника она увидела скорчившегося Джеффи, сидевшего в уголке своей кровати.
— Мамочка! — пролепетал он, протягивая к ней ручки. — Мамочка!
Сильвия подбежала к нему. Сердце ее бешено колотилось. Во рту пересохло. Этого не может быть! Такое бывает только в сказках!
И тем не менее вот он, здесь — этот хорошенький маленький мальчик, — он смотрит на нее, видит ее, зовет ее. Ничего не различая сквозь пелену слез, она подбежала к нему, взяла его на руки и прижала к себе. Малыш обнял ее за шею.
Это правда! Он действительно исцелен!
— О, Джеффи! Джеффи! Джеффи!
— Мамочка, этот дядя сделал мне больно!
— Какой дядя?..
«О Боже мой, Алан!»Она осмотрелась кругом и увидела его, неподвижно лежавшего на полу у подножия кровати, подобно куче мокрого тряпья.
Господи Боже, он не дышит!
Август
Глава 52
Джеффи
Увидев доктора Балмера, Джеффи почувствовал, как в нем поднимается волна любви. Это случалось каждый раз, когда он видел его. Джеффи любил этого человека так же сильно, как и свою мамочку, хотя и сам не понимал почему.
Сейчас он стоял рядом с мамой и наблюдал, как Ба выкатывает коляску доктора Балмера. Прошел месяц с того дня, когда доктора подобрали в детской комнате и отправили в больницу. Выглядел он все еще неважно, но все-таки гораздо лучше, чем в ту ночь.
Джеффи никогда не забудет ее, ибо в ту ночь началась его новая жизнь. То, что было перед ней, он плохо помнил. Но эта ночь... В эту ночь окружающий его мир превратился в сияющий чертог, раскрылся как цветок в саду под добрыми лучами весеннего солнца.
До этого его жизнь протекала в каком-то полусне. В его заново проснувшемся сознании время от времени всплывали какие-то несвязные картины прошлого. Теперь же все представлялось ему новым и в то же время таким знакомым! Как будто он присутствовал здесь и раньше, видел и делал много разных вещей, а затем вдруг позабыл все это. При виде их его память как будто получала импульс извне, порождая взрыв узнавания, после которого отдельные отрывки складывались в единую картину.
Мама рассказывала ему, будто все, что случилось с ним в ту ночь, — все это благодаря доктору Балмеру. Может быть, именно потому он проникся таким чувством к этому человеку.
Мама сама покатила коляску доктора и тихо разговаривала с ним. Она всегда разговаривала с доктором. Джеффи замечал, что, когда они приходили в больницу навестить доктора, мама все время говорила и говорила, а доктор почти не отвечал ей. Она вкатила коляску в комнату, где в последние несколько недель работали какие-то мужчины.
— Ты помнишь эту комнату, Алан? — спросила она. — Мы когда-то были здесь вместе с тобой.
— Я... мне кажется, я что-то вспоминаю, — прошептал он бесцветным голосом.
— Тогда она была библиотекой, а теперь это твоя комната. Ты будешь жить здесь, пока у тебя не окрепнут ноги настолько, что ты сможешь подниматься по лестнице. К нам будут без конца приходить врачи, физиотерапевты и логопеды. Твое положение улучшается с каждым днем. Две недели назад ты не мог даже говорить, а теперь свободно разговариваешь. И тебе будет лучше с каждым днем. А мы с Джеффи будем помогать тебе. Ты станешь тем самым Аланом, каким был прежде... — Голос у мамы на мгновение пресекся. — Клянусь тебе. Сколько бы времени для этого ни потребовалось. Клянусь!
— Каким я был? — спросил он.
— Ты был великолепен. Ты и остался таким, по крайней мере в моей памяти.
Она взяла его за руку и сжала ее. В какой-то момент Джеффи испугался, что она вновь начнет плакать. Сейчас она плакала гораздо меньше, чем раньше, но все равно очень часто. Джеффи не нравилось, когда она плачет.
— Джеффи, — сказала мама, поворачиваясь к нему. Он не увидел слез на ее лице. — Почему бы тебе не выпустить Месси и Фемуса погулять во двор? Они все утро сидят взаперти. Но держись подальше от причала. Сейчас прилив, и ты можешь промокнуть.
— Хорошо!
Ему хотелось побегать самому. Он согнал Месси с подоконника, где она нежилась на солнце, и позвал Фемуса. Тот выбежал из задней комнаты. И все вместе они побежали во двор, овеваемые теплым августовским воздухом.
Месси сразу скрылась в кустах. Джеффи нашел палку и стал бросать ее Фемусу. При очередном броске палка застряла в ветвях одного из персиковых деревьев — того, которое мама называла Новым деревом, на котором созрели настоящие крупные персики. Фемус лаял и бегал вокруг дерева, а Джеффи пытался вскарабкаться на дерево и достать палку. Единственное, чего он добился, — поцарапал себе ноги и сбросил на землю несколько спелых персиков.
Персики был хороши. Когда он согнулся, чтобы поднять один из них, из кустов выбежала Месси. В зубах у нее было что-то... что-то живое. Месси положила свой дар перед Джеффи и убежала.
Это была птичка. Джеффи смотрел как зачарованный на ее окровавленное крыло, смотрел, как судорожно она пытается подняться.
Жалость к несчастному существу пронзила его сердце. Он подошел поближе. Птичка тихонько чирикнула и, взмахнув здоровым крылышком, попыталась убежать.
— Я не сделаю тебе больно, — улыбнулся Джеффи.
Ему хотелось подержать ее, накормить и полечить ей крыло. И тогда птичка стала бы его любимицей. Он взял ее в ладошки... и вдруг почувствовал странное ощущение, как будто электрический ток пробежал, по его руке.
Это было так приятно!
Внезапно птичка защебетала и взмахнула крыльями — больное крыло вдруг стало здоровым. Она высвободилась из рук мальчика и, взлетев, взмыв вверх, скрылась в ветвях деревьев.
Джеффи не понял, что произошло, но ему было как-то необыкновенно хорошо.
Каким-то образом крыло у птички зажило. Он ли вылечил его? Джеффи не знал этого. Нужно как-нибудь снова попробовать. Может быть, он сможет вылечить доктора Балмера? Это обрадует мамочку. Да, конечно, когда-нибудь он попробует это сделать. Пока же его больше интересовал персик, который лежал перед ним на траве. Джеффи поднял его и откусил большой кусок.
«Как вкусно!»
Сейчас он стоял рядом с мамой и наблюдал, как Ба выкатывает коляску доктора Балмера. Прошел месяц с того дня, когда доктора подобрали в детской комнате и отправили в больницу. Выглядел он все еще неважно, но все-таки гораздо лучше, чем в ту ночь.
Джеффи никогда не забудет ее, ибо в ту ночь началась его новая жизнь. То, что было перед ней, он плохо помнил. Но эта ночь... В эту ночь окружающий его мир превратился в сияющий чертог, раскрылся как цветок в саду под добрыми лучами весеннего солнца.
До этого его жизнь протекала в каком-то полусне. В его заново проснувшемся сознании время от времени всплывали какие-то несвязные картины прошлого. Теперь же все представлялось ему новым и в то же время таким знакомым! Как будто он присутствовал здесь и раньше, видел и делал много разных вещей, а затем вдруг позабыл все это. При виде их его память как будто получала импульс извне, порождая взрыв узнавания, после которого отдельные отрывки складывались в единую картину.
Мама рассказывала ему, будто все, что случилось с ним в ту ночь, — все это благодаря доктору Балмеру. Может быть, именно потому он проникся таким чувством к этому человеку.
Мама сама покатила коляску доктора и тихо разговаривала с ним. Она всегда разговаривала с доктором. Джеффи замечал, что, когда они приходили в больницу навестить доктора, мама все время говорила и говорила, а доктор почти не отвечал ей. Она вкатила коляску в комнату, где в последние несколько недель работали какие-то мужчины.
— Ты помнишь эту комнату, Алан? — спросила она. — Мы когда-то были здесь вместе с тобой.
— Я... мне кажется, я что-то вспоминаю, — прошептал он бесцветным голосом.
— Тогда она была библиотекой, а теперь это твоя комната. Ты будешь жить здесь, пока у тебя не окрепнут ноги настолько, что ты сможешь подниматься по лестнице. К нам будут без конца приходить врачи, физиотерапевты и логопеды. Твое положение улучшается с каждым днем. Две недели назад ты не мог даже говорить, а теперь свободно разговариваешь. И тебе будет лучше с каждым днем. А мы с Джеффи будем помогать тебе. Ты станешь тем самым Аланом, каким был прежде... — Голос у мамы на мгновение пресекся. — Клянусь тебе. Сколько бы времени для этого ни потребовалось. Клянусь!
— Каким я был? — спросил он.
— Ты был великолепен. Ты и остался таким, по крайней мере в моей памяти.
Она взяла его за руку и сжала ее. В какой-то момент Джеффи испугался, что она вновь начнет плакать. Сейчас она плакала гораздо меньше, чем раньше, но все равно очень часто. Джеффи не нравилось, когда она плачет.
— Джеффи, — сказала мама, поворачиваясь к нему. Он не увидел слез на ее лице. — Почему бы тебе не выпустить Месси и Фемуса погулять во двор? Они все утро сидят взаперти. Но держись подальше от причала. Сейчас прилив, и ты можешь промокнуть.
— Хорошо!
Ему хотелось побегать самому. Он согнал Месси с подоконника, где она нежилась на солнце, и позвал Фемуса. Тот выбежал из задней комнаты. И все вместе они побежали во двор, овеваемые теплым августовским воздухом.
Месси сразу скрылась в кустах. Джеффи нашел палку и стал бросать ее Фемусу. При очередном броске палка застряла в ветвях одного из персиковых деревьев — того, которое мама называла Новым деревом, на котором созрели настоящие крупные персики. Фемус лаял и бегал вокруг дерева, а Джеффи пытался вскарабкаться на дерево и достать палку. Единственное, чего он добился, — поцарапал себе ноги и сбросил на землю несколько спелых персиков.
Персики был хороши. Когда он согнулся, чтобы поднять один из них, из кустов выбежала Месси. В зубах у нее было что-то... что-то живое. Месси положила свой дар перед Джеффи и убежала.
Это была птичка. Джеффи смотрел как зачарованный на ее окровавленное крыло, смотрел, как судорожно она пытается подняться.
Жалость к несчастному существу пронзила его сердце. Он подошел поближе. Птичка тихонько чирикнула и, взмахнув здоровым крылышком, попыталась убежать.
— Я не сделаю тебе больно, — улыбнулся Джеффи.
Ему хотелось подержать ее, накормить и полечить ей крыло. И тогда птичка стала бы его любимицей. Он взял ее в ладошки... и вдруг почувствовал странное ощущение, как будто электрический ток пробежал, по его руке.
Это было так приятно!
Внезапно птичка защебетала и взмахнула крыльями — больное крыло вдруг стало здоровым. Она высвободилась из рук мальчика и, взлетев, взмыв вверх, скрылась в ветвях деревьев.
Джеффи не понял, что произошло, но ему было как-то необыкновенно хорошо.
Каким-то образом крыло у птички зажило. Он ли вылечил его? Джеффи не знал этого. Нужно как-нибудь снова попробовать. Может быть, он сможет вылечить доктора Балмера? Это обрадует мамочку. Да, конечно, когда-нибудь он попробует это сделать. Пока же его больше интересовал персик, который лежал перед ним на траве. Джеффи поднял его и откусил большой кусок.
«Как вкусно!»