Вильямс Чарльз. Человек в бегах

   Я широко раскрыл глаза от удивления.
   — Но ведь это же должна была увидеть и проверить полиция! Совпадения действительно странные!
   — Полиция проверяла, но, видно, не очень старательно. Кроме того, они уверены, что Стедмана убил ты.
   Я встал, прошелся по комнате и опять вернулся на свое место.
   — Все равно, они должны были проверить все варианты.
   — Разумеется. Но они ничего не обнаружили. Человек, которого застрелил Парсел, был обыкновенным преступником. Звали его Денни Баллард. Его «послужной список» был довольно красноречив: вооруженные грабежи и всякие другие грехи помельче. Когда они пришли к нему снять показания, тот схватился за оружие. Парсел просто вынужден был его застрелить. В целях самообороны.
   — У этого Денни была семья?
   Сузи покачала головой:
   — Только брат. Кажется, моряк. Его зовут Рэй Баллард. Но он куда-то исчез.
   Его обвинили в ограблении и убийстве.
   С тех пор Рэя никто больше не видел.
   Исчез бесследно.
   Я закурил.
   — Любовницы тоже не было?
   — Насчет любовницы — дело другое.
   Не знаю наверное, но, видимо, какая-то девица все-таки была. А если исходить из того, что оба полицейских убиты и обстоятельства, сопутствующие этому, довольно сходны, то очень плохо, что никто, кроме Ланигана, не заподозрил никакой женщины.
   — Думаю, мне нужно найти ту, про которую говорил Рэд. У него глаз наметанный, он не случайно обратил на нее внимание.
   — Правильно. Только я не знаю, что мы можем сделать, даже если ее найдем.
   Хотя я почти уверена, что это она… Как бы то ни было, раньше понедельника тебе все равно на улице показываться нельзя. С таким лицом тебя схватят немедленно.
   Сузи поджарила антрекоты. После ужина мы немного послушали музыку и последние известия. Полиция продолжала прочесывать город.
   Вскоре мы легли спать. В постели Сузи была великолепна. Не знаю, как ей удавалось обходиться долгое время без мужчин.
   Она была переполнена огнем и страстью.
   Правда, после длительных стонов опять впала в черную меланхолию. С ней всегда была ее тоска, и тут уж ничем нельзя было помочь. Мне пока не представилось возможности выяснить, что ее мучило, — в основном мы опять же говорили о моем положении и о загадочном убийстве Стедмана.
   Посреди ночи я вдруг проснулся и увидел, что Сузи нет рядом. Я зажег свет и посмотрел на часы: начало четвертого.
   Дверь в гостиную была открыта. Я надел пижаму и отправился посмотреть, в чем дело. Все лампы в гостиной были зажжены. Сузи сидела посреди комнаты прямо на ковре. На ней была лишь темная юбка. На расстоянии двух-трех метров от нее стояла серебряная ваза, в которую она бросала карты, куря при этом черную сигарету — мексиканскую или кубинскую. Рядом на ковре стояла бутылка виски. Сузи была пьяна, как говорится, в стельку.
   Услышав шум, она подняла на меня мутные глаза:
   — Что, Ирландец, тоже не спится?
   — Угу.
   Я сел рядом с ней на ковер. Она бросила очередную карту в вазу, но промахнулась. Потом неожиданно грубо выругалась.
   — Что с тобой? — поинтересовался я.
   — Со мной? Ровным счетом ничего.
   Она исподлобья посмотрела на меня, наполнила свой бокал и протянула мне бутылку.
   — В этой жизни все время приходится удовлетворять свою плоть — не одним, так другим.
   Она замолчала, икнула и с торжеством посмотрела на свою голую грудь.
   — Кстати, о плоти… У тебя уже была такая рослая, как я? И массивная? Сто сорок фунтов… Я имею в виду, для удовлетворения твоих потребностей?
   — Тебе не кажется, что лучше не касаться таких вопросов?
   Но Сузи и не ожидала ответа.
   — Ты что же, не хочешь виски? Тогда, может, бенедектина? Марихуану? Мое тело? Все, что угодно! На выбор!
   Она покачнулась. Я поддержал ее и отнес в спальню. Сам не знаю, как мне это удалось. Уложив Сузи в постель, я накрыл ее одеялом.
   — Не забудьте факельщика, дамы и господа! — пробормотала она, погружаясь в сон.
   На следующий день мы проснулись около полудня. Сузи выглядела мрачнее тучи, жаловалась на головную боль.
   — Пить надо меньше! — заметил я тоном ворчливого мужа, однако не решился спросить, что означало ее ночное поведение. И хотя я уже не первый раз видел Сузи пьяной, не хотелось думать, что она просто-напросто обычная алкоголичка, предпочитающая напиваться в одиночку.
   После плотного завтрака Сузи несколько отошла, повеселела, и тогда, усадив ее в гостиной на диван, я повелительно приказал:
   — Ладно, давай рассказывай, что с тобой происходит.
   — Не знаю, ты вряд ли поймешь, — ответила она, зажигая сигарету. — Да сейчас и не время копаться в моих делах, хватает твоих…
   — Рассказывай! — приказал я со злостью.
   К моему удивлению, Сузи закрыла лицо руками и горько расплакалась.
   Про себя я давно знал, что отношусь к той категории мужчин, которые не способны переносить женских слез — меня они немедленно обескураживают, размягчают, буквально рвут мое сердце. В нашем коротком браке моя жена даже научилась этим ловко пользоваться. Стоило ей лишь уронить слезу, и я уже был готов все простить, все отдать, со всем согласиться. Но тут какой-то совсем другой случай. Я сел рядом с Сузи, крепко обнял ее и дал ей вволю выплакаться в мою пижаму.
   — Ну, ну, — лепетал я в растерянности, — ты такая сильная, такая мужественная женщина, храбрая, находчивая…
   Но Сузи только еще пуще зарыдала, как ребенок.
   Тогда я решил ей помочь.
   — Ты тоскуешь по своему второму мужу? Ты его все еще любишь?
   Этого оказалось достаточно, чтобы слезы тут же прекратились. Резко отстранившись от меня, Сузи вытерла глаза и неожиданно перешла в атаку:
   — Вот все вы мужчины такие! Думаете, у нас, женщин, в голове одни романы и больше мы ни на что не способны? Да плевала я на этого бабника, плевала на вас на всех!. — Она вскочила, ушла на кухню и вскоре вернулась оттуда с бутылкой виски и двумя бокалами.
   Уж не знаю, как она умудрилась так быстро успокоиться, но заговорила теперь иным ласковым голосом:
   — Извини, пожалуйста. Ирландец, ты тут совсем ни при чем. Вот только, пожалуй, тебе не стоило меня спасать из-под выхлопной трубы.
   — Не понимаю, тебя же ударило дверью по голове, — оторопел я.
   — Это так, — признала она. — Но ударило очень кстати. В тот день писательница Сузи Петтон кончилась, а это значит, кончилась и моя жизнь.
   — Что значит кончилась писательница? — не понял я. — Писать тебе больше не хочется?
   Сузи улыбнулась:
   — В том-то и беда, что писать хочется всегда, это, знаешь ли, как наркотик, невозможно остановиться.
   — Тогда в чем же дело? Садись и сочиняй новый роман! Вон у тебя их сколько, богатый опыт…
   — Да, и мой издатель ждет от меня этой очередной лабуды. А я разочаровалась, окончательно разочаровалась в своих способностях воспроизвести то, как это было тогда на самом деле, в прошлом веке.
   Сколько ни читай исторической литературы, сколько ни копайся в документах той поры, а представить, как они думали, как радовались и страдали, что говорили друг другу, по-настоящему все равно невозможно. Все это могли рассказать только они сами. Взгляд на историю с позиции людей другой эпохи — всегда фальшь.
   Теперь я это четко поняла.
   — Странно, — пробормотал я, все еще не понимая до конца, что заставило Сузи расстаться с писательским трудом. — Так не копайся больше в истории! Пиши, как теперь все, детективы…
   Она как-то настороженно уставилась на меня. И я вдруг увидел, как постепенно стали оживать ее печальные серые глаза.
   —  — Де-те-кти-вы; — повторила по слогам Сузи.
   — Мало, что ли, для них сюжетов в нашей жизни? — бодро продолжил я, мгновенно сообразив, что нащупал правильный путь. — Хочешь расскажу, как у нас на «Денси» обнаружили контрабанду?..
   — Да ты сам живехонький из детектива! — вдруг счастливо рассмеялась она. — Вот только знать бы, чем это приключение закончится!
   И мы опять принялись обсуждать, как нам разыскать жгучую брюнетку, о которой рассказывал Рэд. Настроение Сузи заметно улучшилось, следующая ночь прошла блестяще, тоски в больших серых глазах я больше не видел и радовался, что нашел-таки в себе силы поговорить с Сузи о ее проблемах — похоже, ей это что-то дало.
 
   — Хорошо, а теперь повернись, чтобы я могла посмотреть на тебя.
   Я повернулся сначала в одну, потом в другую сторону.
   Это было в понедельник, в семь утра.
   Наконец Сузи покачала головой:
   — Пиджак немного узок, и рукава могли бы быть немного подлиннее. Правда, под пальто это не будет заметно.
   Я посмотрел на себя в зеркало. Последние следы синяка вокруг глаза под шляпой были почти незаметны, она же скрыла и мои светлые волосы. Ботинки сверкали. На мне была белая рубашка с твердым воротничком и строгий галстук.
   Из карманчика выглядывали ручка и белый платок.
   Я надел пальто.
   — Теперь последний штрих, — сказала Сузи.
   Она протянула мне светлую тонкую папку без ручек, закрывавшуюся на «молнию». В ней лежали два старых журнала, несколько рекламных проспектов и пара писем, которые Сузи сама сочинила и отпечатала. По ее мнению, это был прямо-таки образчик камуфляжа.
   — Теперь все в полном порядке, — решила она и улыбнулась:
   — Уверена, ты выкрутишься из этой беды, дорогой!
   — Если только меня не начнут рассматривать вблизи, — согласился я. — Тогда, может, все и обойдется.
   — Кто же станет внимательно разглядывать мужчину?
   — Существуют ищейки в штатском…
   — У них, насколько мне известно, нет твоей фотографии. Ты можешь подойти к любому полицейскому и попросить у него прикурить. Самое главное — не волноваться и не бросаться в бегство. Даже если тебя кто-то остановит, считай, что он хочет обратиться с каким-нибудь пустяковым вопросом. И из дома ты теперь можешь выйти совершенно спокойно — здесь тридцать три квартиры, никто из жильцов не знает своих соседей. Ну, ты готов?
   — Да.
   — Тогда пошли. Выйдем вместе, чтобы ты смог обрести уверенность.
   Утро было ясное и холодное, входная застекленная дверь покрыта инеем.
   На Парк-стрит было уже довольно многолюдно. Я остался на улице, а Сузи отправилась в гараж за машиной.
   В конце Парк-стрит находилась автобусная остановка. Там скопилась небольшая очередь. Рядом с ней стоял газетчик.
   Я купил у него «Экспресс». Никто не обратил на меня внимания.
   Убийство Стедмана по-прежнему занимало первую страницу. В одном из отелей задержали трех человек, похожих по описанию на меня. Но после проверки отпустили. Тем не менее я испугался. Самое неприятное заключалось в том, что некоторые полицейские знали меня в лицо. Видели меня в баре «Сиделин». Если я встречу кого-нибудь из них, то пропал.
   Наконец подъехал синий «олдсмобил».
   Сузи остановила машину у тротуара, и я сел. В отделении для перчаток лежал план города. Я развернул его на коленях. Это дало возможность опустить голову.
   — Я уже изучила маршрут, — сообщила Сузи. — Даже проверила его в субботу.
   Дентон-стрит находится в промышленном районе, неподалеку от порта. Вон там, позади муниципальных домов, в трех милях от центра.
   — Понятно.
   — Если нам повезет, мы сможем остановиться около бара, оттуда удобно понаблюдать сразу за двумя автобусными остановками.
   Движение на улице становилось все интенсивнее. Сузи свернула с основной магистрали и, объехав центральную часть города, направила машину к Дентон-стрит.
   — Еще около мили. Это дом 1200, а «Комета» расположена в корпусе 1636.
   Я взглянул на часы. Без двадцати восемь. Навстречу попадались в основном автобусы и грузовики. Наконец мы добрались до «Кометы». Это было большое кирпичное здание, окруженное железной оградой. Рэд предположил, что девица работает где-то здесь. Напротив, на длинном деревянном здании с маленькими окнами, висела вывеска: «У Джорджа». Это, должно быть, и был тот бар, в котором она пила с подругами кофе.
   Рядом находились еще три фабрики — химическая, по переработке цветных металлов и по переработке металлолома.
   Последняя — самая крупная.
   Непосредственно перед баром были сразу две остановки автобусов, подъезжающих с противоположных сторон. И мы могли отлично за ними наблюдать. Взошло солнце, стало немного теплее. Я опустил стекло.
   — Подходит автобус, — шепнула Сузи.
   Из автобуса вышло человек пятнадцать, но это все были рабочие.
   — Для служащих рановато, — заметила Сузи.
   — Угу.
   «А чего, собственно, мы собираемся дождаться? — подумал я. — Мы не знаем девушки, никогда ее не видели. Даже не уверены в ее существовании. Рэд ведь мог и ошибиться. Кроме того, даже если она и флиртовала со Стедманом, то это совсем не означало, что она убийца. Он вообще был большим бабником, и девиц ему хватало».
   Тем временем подошли еще несколько автобусов. Но девушки, похожей на ту, которую описал Рэд, среди приехавших не было.
   — Фабрика Шико по переработке металлолома, — задумчиво произнесла Сузи… — Где-то я уже слышала о ней…
   — Наверное, прочитала в учебнике истории…
   Она отмахнулась:
   — Не надо шутить. Никак не могу вспомнить, в связи с чем я слышала об этой фабрике. Но надеюсь, это не так уж и важно.
   В ворота «Кометы» въезжали роскошные машины, а автобусы теперь стали в основном привозить служащих. Некоторые девушки были очень темными, и каждый раз при виде жгучей брюнетки мое сердце начинало учащенно биться.
   Тем не менее ни одна из них не подходила под описание Рэда.
   — За это время она могла изменить прическу, — проговорила Сузи. — Даже подстричься под мальчишку.
   — Могла и перекраситься, — мрачно добавил я.
   Сузи рассмеялась:
   — Тогда тебе придется смотреть в корень.
   В десять часов мы пришли к выводу, что ждать дальше бесполезно, и направились в сторону побережья. Проехали мимо сахарной фабрики, миновали морское управление. Я вздохнул. Сузи услышала мой вздох.
   — Все будет хорошо. Ирландец, — сказала она.
   Я ничего не ответил. Был слишком угнетен, чтобы разговаривать.
   — Что они сделали с твоими документами? — спросила Сузи. — Я имею в виду корабль, когда он покидал порт без тебя.
   — Сдали в управление…
   Неожиданно позади нас прозвучала полицейская сирена. Я похолодел от страха.
   — Спокойно, спокойно, Ирландец! — предупредила Сузи. — Мне кажется, я виновата — вроде превысила скорость.
   Нас догнала полицейская машина и, сигналя нам, поехала рядом. Полицейский сделал нам знак остановиться. Сузи немедленно послушалась и подвела «олдсмобил» к тротуару. Легавые встали перед нами, один из них вылез из автомобиля и подошел к нам. У меня сразу пересохло в горле, и я был вынужден сунуть руки в карманы, чтобы не выдать дрожь.
   Полицейский наклонился к дверце.
   Мне стоило огромных усилий не отвернуться от него. Ему было лет тридцать.
   Плотный коренастый человек с холодными глазами. К счастью, он не обратил на меня никакого внимания, а наклонился к Сузи.
   — В этом районе можно ехать не быстрее сорока миль в час, милая дамочка! — строго произнес коп.
   — О, прошу прощения, я ехала немного быстрее, — покорно ответила Сузи.
   — Вы делали все шестьдесят, — сообщил полицейский уже менее строго.
   Красивая женщина просила ее простить и была достаточно умна, чтобы не переиграть.
   — Ваши права, пожалуйста!
   Я почти не дышал и все время боролся с желанием спрятать лицо. Хорошо, что полицейский предпочитал смотреть на Сузи, а не на меня. Сузи протянула права. Он подержал их немного, подумал и вернул.
   — Хорошо, на этот раз ограничимся предупреждением, — решил коп. — Но в будущем не нарушайте правил. Они писаны не для собак…
   « — Большое вам спасибо… Обещаю, что это больше не повторится.
   Лишь теперь полицейский впервые взглянул на меня. Это продолжалось какую-то секунду-две, но они показались мне вечностью. Потом полицейский вернулся к своей машине, по пути обернувшись еще раз.
   Сузи завела мотор и нажала на акселератор. Когда мы проезжали мимо их машины, я заметил, как полицейский проводил нас взглядом. Потом, посмотрев в зеркало заднего обзора, увидел, что он продолжает смотреть нам вслед.
   — Он узнал меня… и сейчас поедет за нами…
   — Может, мне удастся увеличить скорость и оторваться от него?.. С тем, чтобы ты мог незаметно исчезнуть…
   — Нет… Когда он сделает нам знак остановиться, послушайся его. А потом ударься в слезы, скажи, что я тебе угрожал… Говорил, что у меня в кармане револьвер… И что ты боялась меня…
   Полицейский догнал нас так быстро, будто мы не ехали, а стояли на месте.
   И опять приказал остановиться.
   — Черт возьми… Как не повезло! — процедила Сузи.
   — Запомни: я угрожал тебе оружием.
   Полицейский подошел к нам. На его лице играла обворожительная улыбка.
   — В первый момент я как-то не уразумел, — произнес он. — Но потом понял, что вы Сузи Петтон, писательница.
   Он спросил, не сделает ли она ему надпись на книге, если он привезет ее ей. Его жена — большая поклонница таланта Сузи Петтон, и у нее имеются все ее книги.
   Сузи дала ему свой адрес. Полицейский поблагодарил и даже приподнял фуражку… Мы вновь поехали. Через какое-то время я попытался закурить, но пальцы плохо меня слушались, достать сигарету удалось с большим трудом.

Глава 8

   Мы оба не произнесли ни слова, пока не добрались до побережья. Сузи остановилась у вала, неподалеку от бассейна для ремонта судов.
   — Теперь я понимаю, почему беглецы в какой-то момент выдыхаются и легко дают себя поймать, — проговорила она.
   — Конечно! — согласился я. — Такого напряжения долго не выдержать.
   Постепенно становилось теплее. По морю бежали маленькие белые барашки.
   Из порта вышло нефтеналивное судно, направляясь в открытое море. Я увидел людей на мостике, и сердце мое болезненно сжалось. Никогда мне больше не выйти в море. Меня арестуют — не сегодня, так завтра или послезавтра. И остаток жизни я проведу в тюрьме.
   Сузи молчала. Я спросил, о чем она думает.
   — О фабрике Шико по переработке металлов… О беглецах… Об их судьбе…
   Она порылась в сумочке и достала сигарету. Я поднес ей огонь.
   — А какое отношение имеют беглецы к фабрике Шико?
   — Никакого, — ответила она и посмотрела на часы. — Нам пора ехать, если мы хотим успеть к бару, когда работники идут туда пить кофе.
   Я возразил:
   — Нет, дальше я буду действовать один.
   Ты высадишь меня там, а сама отправишься домой.
   Сузи не стала спорить. Она высадила меня ярдах в двухстах от бара, и я пешком прошел по солнечной стороне Дентон-стрит. Было четверть одиннадцатого. Я толкнул дверь бара и вошел.
   Огромная стойка была расположена перпендикулярно входу, а с правой стороны стояло около дюжины столиков.
   Я прошел в дальний угол и сел лицом к двери. У стойки сидела какая-то парочка, другие посетители разместились за столиками. Но я не стал на них смотреть. Я достал из папки одно из писем, отпечатанных Сузи, и сделал вид, что его читаю. Подошла официантка:
   — Что желаете?
   Я поднял голову:
   — Что вы сказали? Ах да… Кофе и бриошь, пожалуйста.
   — Хорошо, сэр!
   Она принесла кофе и бриошь.
   Я отпил немного кофе и стал читать письмо дальше, бросая изредка в зал безразличный взгляд. Никто из присутствующих девиц не подходил под описание, данное мне Рэдом.
   Я достал ручку и стал будто что-то приписывать в письме. Прошло несколько минут, зал быстро заполнялся людьми. Я съел бриошь, затем принялся медленно потягивать кофе. Через некоторое время заказал вторую чашку.
   Люди входили в бар, смеясь и болтая, Со своего места я очень хорошо видел всех. Было уже тридцать пять одиннадцатого, и я уже сказал себе, что наша затея провалилась, как в следующее мгновение изменил свое мнение. Открылась дверь бара, и вошла именно та, кого я ждал…
   Я сразу понял, что Рэд говорил именно о ней. Она пришла в сопровождении двух подруг, на которых никто никогда не обратил бы внимания, если бы они вели себя чинно и благородно. Все трое уселись за столик и заказали кофе.
   Я продолжал делать вид, будто что-то пишу, и старался не смотреть на них.
   Лишь позднее я отважился взглянуть на брюнетку повнимательнее. На ней был костюм каштанового цвета, белая блузка, туфли из крокодиловой кожи, такая же сумочка. Обручального кольца я не заметил. Иссиня-черные волосы легкими волнами падали на плечи. Я не дал бы ей больше двадцати пяти, а фигура у нее была божественная. Цвет лица смуглый, губы сочные, чувственные.
   Брюнетка поймала мой взгляд, но это ее, видимо, нисколько не удивило и не взволновало. Значит, привыкла ловить восторженные взгляды мужчин. Лишь глаза сверкнули огнем. Стедмана я мог понять. Если, как утверждал Рэд, она хотела с ним познакомиться, он не мог устоять. Такие красотки сами выбирают мужчин. Но представить себе, как это хрупкое создание заносит над Стедманом нож, я не мог. Это казалось невероятным. Впрочем, кто сказал, что убила она? Пока мы дрались, брюнетка вполне могла впустить с черного хода и еще кого-нибудь в квартиру.
   Я снова вернулся к письму, а девушки допили кофе и ушли.
   Я сложил письмо, закурил и тоже вышел. Девушки свернули налево и остановились на углу улицы, ожидая зеленый сигнал светофора. Потом перебежали дорогу и, пройдя несколько домов, вошли во двор. Это была фабрика Шико по переработке металлолома. Я посмотрел, как девушки прошли через проходную, расположенную в здании из красного кирпича, и продолжил неспешный путь по другой стороне улицы. Через два-три квартала зашел в пивную и оттуда позвонил Сузи.
   — Я нашел ее, — возбужденно сообщил ей. — Она работает у Шико.
   — Поздравляю… Мне приехать за тобой?
   — Нет. Хочу узнать, где она живет.
   Теперь прослежу за ней, когда она выйдет из конторы.
   — Но сейчас только одиннадцать. Где же ты будешь болтаться еще шесть часов?
   — Пойду в кино. Там безопасно.
   Я сел в автобус, едущий в центр. Поскольку на улицах было много народу, я не чувствовал себя неуютно, потому что как бы растворился в толпе. Проходил мимо полицейских, а вскоре и вообще перестал их бояться. Кинотеатры были уже открыты, и я зашел в один из них, где демонстрировалось сразу два фильма…
   Вышел я из кино в половине пятого, купил вечернюю газету и сел в автобус, идущий по Дентон-стрит. В автобусе я развернул газету и сразу увидел броский заголовок:
 
   «МОРЯК-УБИЙЦА ВСЕ ЕЩЕ ПРОДОЛЖАЕТ СКРЫВАТЬСЯ!»
 
   Некий лейтенант Бренон из уголовной полиции заявлял, что теперь у полиции не осталось сомнений, что меня кто-то прячет. Он предупреждал, что приметы мои всем хорошо известны и если кто-то, заметив меня, не сообщит в полицию, то будет отвечать за это перед законом.
   На следующей остановке рядом со мной сел какой-то мужчина. Я уткнулся в газету, но скоро заметил, что он косит глаза в мою сторону и тоже читает.
   — Ну и бездарная у нас полиция! — наконец не выдержал сосед. — До сих пор не могут поймать какого-то несчастного моряка.
   — Возможно, его нет в городе, — высказал я предположение.
   — Вы так думаете? — ехидно спросил он. — А я вот, например, уверен, что он спокойно разгуливает по улицам. Интересно, что будет делать полиция, когда ей придется иметь дело с настоящим преступником?
   Я лишь пожал плечами и уткнулся в другую страницу. Мне не хотелось, чтобы он читал вместе со мной.
   У «Кометы» я вышел из автобуса. Было без пяти пять.
   Двор фабрики Шико был заполнен машинами. Я насчитал их около тридцати. Поскольку мы с Сузи не видели, на чем приехала девушка, я подумал, что, возможно, у нее есть машина.
   Что ж, тогда запомню номер, а завтра Сузи проследит за ней.
   Ровно в пять загудела сирена, возвещая о конце рабочего дня, и из ворот фабрики почти сразу повалили рабочие.
   Служащих видно не было. Они появились только в пять тридцать. Одни направились к своим машинам, другие пошли к автобусной остановке. Вскоре я увидел и свою брюнетку. Она вышла на улицу и остановилась на перекрестке, пропуская транспорт. Теперь на ней было легкое пальто. Перейдя улицу, девушка направилась к автобусной остановке.
   Я медленно шел за ней, а когда появился автобус, втиснулся вместе с другими в салон.
   Брюнетка стояла немного впереди. Я заметил, что там больше свободного места, и немного продвинулся к ней. Теперь мне была хорошо видна ее темная головка.
   Проехав центр, девушка довольно неожиданно для меня выскочила на одной из остановок. Я едва поспел вслед за ней.
   Она вошла в магазин Балдмана, самый крупный в городе. Было уже около шести часов, и на улицах стали зажигаться фонари. Я без труда отыскал ее в магазине и больше не терял из виду.
   Правда, профессионал лишь криво усмехнулся бы, наблюдая за моей слежкой, но девушка не оборачивалась, и я считал, что все идет хорошо. Брюнетка поднялась на второй этаж и остановилась в отделе чулок. Потом прошла по всему этажу, померила шляпку, порылась в корзине удешевленных кофточек и вошла в дамский туалет. Я отыскал удобное местечко и замер в ожидании. Через десять минут забеспокоился. Может быть, она все-таки заметила слежку и решила от меня отделаться? Нет, вскоре брюнетка появилась, спустилась на эскалаторе и, нигде больше не останавливаясь, вышла на Барлет-стрит. Было половина седьмого. Уже стемнело. Народу на улицах прибавилось.'..