Вильямс Чарльз. Дыхание смерти

   – У кого ключи? – спросил я.
   Девушка снова с ненавистью взглянула на меня.
   У нее не было сумки, значит, не было и ключа.
   Я вопросительно посмотрел на брата:
   – Ну, где ключ?
   Парень достал его из кармана.
   – Ты сядешь за руль, сыночек, – сказал я. – А эта куколка поместится между нами.
   Мы сели в машину и выехали на дорогу.
   – Спускайся с холма и подъезжай к дому, – приказал я и предупредил: – И чтоб без фокусов!
   Девушка повернула ко мне свое очаровательное личико:
   – Грязный подонок!
   Я погладил ее ногу:
   – Как насчет мистера Гиллеспи, куколка? Вы нашли его? И уплатил ли он взнос за плиту?

Глава 9

   Мы остановились возле дома. – Выходите, – приказал я. Они нехотя повиновались и поднялись на веранду. Я услышал, как Мадлон Батлер отодвигает засов, – очевидно, увидела из окна.
   Дверь открылась, и блондинка вошла в дом, братец за ней. Я держался позади и на секунду ослабил внимание. И это была моя ошибка. Их номер чуть не прошел.
   С громким криком парень ворвался в дом, а блондинка попыталась запереть дверь перед самым моим носом. Но, видно, удача была в этот раз на моей стороне. В последний момент я успел сунуть ногу в проем, рванул дверь и влетел в дом. Блондинка упала.
   Братец уже сцепился с Мадлон, и они покатились по полу. Обеими руками он душил ее. Она сопротивлялась, но молча, а он издавал дикие вопли.
   Я сунул пистолет за пояс и, улучив момент, ударил парня. Он отпустил Мадлон и удивленно уставился на меня. Я снова ударил и расшиб об него пальцы.
   Он встал пошатываясь, словно не мог решить, куда падать, и тогда я еще раз его стукнул. Парень рухнул на пол рядом с сестрой. Я ощупал свою руку. Она болела, но пальцы, видимо, были целы.
   Мадлон поднялась. Ее волосы стояли дыбом, глаза сумасшедше горели. Она подскочила ко мне и ухватилась за пистолет, торчащий из-за пояса. Я схватил ее за руку и оттолкнул от себя.
   – Прекратите безумствовать! – крикнул я. – Сядьте!
   Но она, казалось, ничего не слышала, и тогда я силой усадил ее на стул. Поднялись и братец с сестрицей. Я указал им на стулья в другом конце комнаты.
   – Садитесь там, – распорядился я. – У меня нет больше желания разбивать о вас свои руки. В следующий раз я воспользуюсь пистолетом.
   У парня дрожали губы, слезы текли по лицу.
   – Я убью ее, – монотонно повторял он, – я убью ее.
   – Тихо! – прикрикнул я и снова указал на стулья.
   Они наконец сели.
   Я поставил стул между ними и Мадлон и сел сам. Пистолет положил на колени и закурил.
   В комнате наконец стало тихо, так тихо, что я услышал собственное дыхание. Затем тишину нарушил голос блондинки.
   Она так вцепилась в край стола пальцами, что они побелели вокруг ногтей. Жила на шее напряглась, а ее голос был больше похож на горячечный шепот. Она говорила быстро и сбивчиво, но одна из вещей, о которых я услышал, была для меня новой…
   Пока она говорила, Мадлон разглядывала ее с откровенным отвращением и брезгливостью, словно кучу дерьма. Когда наконец она выдохлась, Мадлон бросила:
   – Вы – грязная маленькая крыса!
   Блондинка молча уставилась на нее и вдруг обратилась ко мне:
   – Что вы собираетесь с ней делать? Я молча курил сигарету.
   – Дайте мне пистолет! – воскликнула она. – Только на пять секунд! Дайте мне пристрелить эту гадину! Потом вы можете убить меня или передать в руки полиции, но прошу вас, дайте мне пристрелить ее!
   – Успокойтесь, – махнул я рукой, – а то у вас заболит живот.
   – Что вы с ней сделаете?
   Мадлон Батлер закурила сигарету и смотрела на нее сквозь дым. Парень сидел согнувшись и молчал.
   – Мы возьмем вашу машину и прокатимся, как только стемнеет. Если вы ничего не имеете против.
   – Сколько она вам платит?
   – Кто сказал, что она мне платит? – спросил я.
   – Конечно платит, иначе бы вы не стали так стараться!
   – Я делаю все из чистой симпатии.
   – Сколько?
   – Кончайте, мне это надоело, цену вы все равно не угадаете.
   Блондинка повернулась к брату:
   – Видишь, Джек, видишь? Эта грязная баба даже не слушает нас. Мы говорим и говорим, а ее это как будто не касается.
   – Прекратите! – перебил я разбушевавшуюся девицу.
   – Она тебя дурачит и будет дурачить! И оставит ни с чем сидеть в луже!
   – Закрой пасть!
   Но она не умолкала:
   – Неужели тебе может нравиться эта грязная баба?
   Я ударил блондинку по лицу, и она наконец замолчала.
 
   Было начало второго. Мы могли тронуться в путь после наступления темноты. Значит, мне придется сидеть здесь по меньшей мере еще шесть часов и следить, чтобы эти трое не поубивали друг друга.
   Я устал. Уже тридцать часов я не смыкал глаз, а впереди был длинный день и долгая ночь. Неизвестно было также, удастся ли нам вернуться в Маунт-Темпль и войти в дом, избежав встречи с полицией. На улице в чужой машине нас вряд ли остановят, но с домом дело наверняка обстоит иначе. Я был уверен, что его охраняют.
   Надо было что-то делать с пленниками. Я указал на дверь кладовой:
   – Идите туда.
   Брат с сестрой вошли в кладовую и сели там на ящики.
   – Ничего с вами не случится, если будете сидеть здесь смирно, – сказал я им. – Я крикну, когда мы будем уезжать. Но если попробуете выйти и снова напасть на миссис Батлер, расправа будет короткой. У меня и без вас слишком много забот.
   – На вашем месте я бы не стала рассчитывать на деньги, – саркастически заметила блондинка. Почему же?
   – Вы их не получите.
   – Это уж моя забота.
   Она задумчиво посмотрела на меня и вдруг злорадно рассмеялась:
   – Вы еще вспомните о моих словах. Вам еще не ясно, с кем имеете дело. Смешно, но одна мысль пришла мне в голову.
   – Что за мысль?
   – Не имеет значения… Уедете вы отсюда или нет, все равно один из вас убьет другого.
   Я молча закрыл за ними дверь, сел на стул и закурил.
   – А вам нужно прилечь и немного поспать, – сказал я Мадлон.
   – Сейчас слишком жарко, – возразила она.
   – Как хотите, но сегодня ночью вам вряд ли удастся заснуть.
   Она лишь пренебрежительно усмехнулась.
   – А вы не боитесь ехать туда? – спросила она с издевкой.
   – Нет, – ответил я.
   – Неужели деньги так много для вас значат?
   – Не знаю, – честно признался я. – У меня их совсем нет.
   – Надеюсь, с ними вы будете счастливы. Между прочим, вы мне так и не сказали, как вас зовут на самом деле, – резонно заметила она.
   – Действительно, – согласился я. – Я совершенно забыл об этом.
 
   Время тянулось бесконечно. В доме стояла угнетающая жара.
   Я немного задремал сидя и тут же проснулся от легкого скрипа двери, из нее выглянула блондинка.
   – Убирайтесь! – сказал я, и дверь закрылась. За домом Мадлон, конечно, наблюдают. Возможно, нас арестуют, а если мы попытаемся удрать, то и убьют…
   Наконец солнце зашло и на улице стемнело. Я встал. Мадлон Батлер сунула недокуренную сигарету в гору окурков в пепельнице и вопросительно посмотрела на меня.
   – Наденьте свой халат. Нам пора ехать.
   – Хорошо, – сказала она.
   И тут мне в голову пришла одна весьма удачная мысль.
   – Как вы думаете, подойдет вам платье этой блондинки?
   – Понятия не имею. Но я не надену его даже под пыткой!
   – Возможно, – усмехнулся я, – это было просто предположение. Вы сможете переодеться дома, конечно, если мы попадем в него…
   Я открыл дверь кладовой.
   – Время пришло, – сказал я блондинке и ее братцу Джеку. – Пока оставайтесь здесь. Когда мы уедем, можете отправляться куда угодно. Даже воспользоваться «кадиллаком», если не боитесь и сумеете завести его без ключа.
   – Я с вами рассчитаюсь, – пригрозил Джек. – Я достану вас.
   – Мое имя вы всегда найдете в телефонной книге, – с улыбкой посоветовал я, и мы с Мадлон вышли из дома, заперев за собой дверь.
   Когда мы проезжали деревянный мостик у края лужайки, я выбросил ключ от дома из окна. Посмотрев в зеркало заднего обзора, я ничего не заметил – под деревьями было уже темно.
   Я включил фары, и мы поехали через лес к огням магазина и бензоколонки.
   – Выезжаем на главное шоссе, – предупредил я Мадлон. – Возможно, нам встретятся патрульные машины, но думаю, на нас они не обратят внимания. – И я ободряюще подчеркнул: – Не бойтесь, вас не видно.
   – Обо мне можете не беспокоиться, – ответила Мадлон, как всегда самоуверенная, с ясно написанным на лице презрением.
   Ключ от «кадиллака» я выбросил в кусты возле дороги и вскоре выехал на главное шоссе.
   Двигался я очень осторожно, не превышая скорости. Первый городок мы миновали по окраинным, плохо освещенным улочкам и снова выбрались на главное шоссе.
   Прошло всего двенадцать часов с того момента, как полиция обнаружила исчезновение Мадлон. Никто, конечно, не ожидал, что она будет настолько глупа, что вернется домой, но для порядка он наверняка будет охраняться хотя бы одним человеком. Интересно, где он спрячется? Перед домом, позади или внутри?
   Нам следовало остановиться подальше от дома, чтобы не выдать себя шумом мотора или светом фар. Однако и не слишком далеко, если придется срочно бежать.
   – Позади вашего дома есть еще улица? – спросил я.
   – Есть, – ответила она. – Я покажу. Она не освещена, поскольку участки там еще незастроенные.
   Мадлон выросла в этом доме. Я задавал себе вопрос, что она должна испытывать, вступая в него в последний раз. Если наша затея удастся, она больше никогда не увидит его. Может, ей вообще чужды какие-либо чувства? Известие о том, что нашли труп ее мужа, вообще не взволновало ее.
   – А где должны были найти тело вашего мужа? – как ни в чем не бывало поинтересовался я.
   – Не имею понятия.
   – Разве вы не знаете? – недоверчиво спросил я.
   – Откуда мне знать? – Она не проявляла никакого интереса. – Ведь это вы слушали радио, а не я.
   Я не знал, что об этом и подумать. Слова ее звучали правдиво, и у нее вроде бы не было причины лгать. Она даже не знала, что ее машина была найдена возле дома Дианы Джеймс.
   Странная мысль появилась у меня. Действительно ли она убила его? Но это была уже полная бессмыслица. Она ведь практически призналась в этом, обещав уплатить мне сто двадцать тысяч за то, что я спрячу ее от полиции. По какой еще причине она пошла на это?
   – Я, видимо, недостаточно хитер для вас, – сказал я.
   –Да?
   Она закурила, и пламя спички на мгновение осветило ее высокомерное и пленительное лицо.
   – Хитростью вы, по-моему, вообще не отличаетесь, но я не хочу быть несправедливой. До сих пор вы хорошо справлялись со своим делом и совершили только две ошибки.
   – Что за ошибки?
   – Первая в том, что вы не прикончили эту парочку. Они дадут ваше описание. А во-вторых, вы выбросили мой единственный ключ от дома. Он был вместе с ключами от машины.
   – Ключ вам не потребуется, – заверил я. – Войти мы сможем через подвальное окно. А что касается другой ошибки, то думаю, они побоятся обратиться в полицию.
   – А если полиция их схватит?
   – Ну что ж, на этот риск придется идти.
   – Совершенно не обязательно.
   – Может быть. Но раз я взялся за дело, вы должны полностью предоставить его мне.
   Она промолчала.
   Черт возьми, блондинка меня достаточно ясно предупреждала о Мадлон, но теперь я понял, что уже поздно что-либо менять.

Глава 10

   Мы приближались к ее дому.
   – Езжайте медленнее, – руководила она. – Сейчас направо, за кладбище, а потом налево.
   Я увидел поросший плющом угол кладбищенской ограды.
   – Теперь налево.
   Дорога была посыпана гравием, а слева, за изгородью, простиралось поле. Мы проехали мимо освещенного дома.
   На улицу выскочила собака и со злобным лаем помчалась за нами. Я начал нервничать.
   Конечно, было безумием возвращаться сюда. Полиция искала миссис Батлер. И вот она сама попадает в расставленную ловушку. Возможно, в темноте нам удастся скрыться, но вряд ли это нам поможет. Копы тотчас оцепят все улицы вокруг, и ловушка захлопнется. Однако ничего другого не оставалось – нам нужны были ключи от банковских сейфов.
   Как бы между прочим я спросил:
   – У вас при себе достаточно денег? Или в доме?
   – Да, – ответила она. – У меня в сумочке тысяча долларов.
   – Хорошо, – кивнул я.
   Вполне логичное поведение. Женщина носит с собой так много денег, так как предвидела, что рано или поздно ей придется скрываться.
   Я снова повернул и поехал по улице, обсаженной деревьями. Очень медленно и пытаясь все запомнить. Возможно, нам придется удирать отсюда.
   – Следующий дом – мой, там, где высоковольтная линия пересекает улицу, – сказала Мадлон.
   Я остановился, подал машину назад и поставил ее под деревом. Выключил мотор, фары, и мы немного посидели, чтобы глаза привыкли к темноте. Затем тихо вышли.
   Я дышал прерывисто и часто и чувствовал легкую дурноту, как это случалось раньше, обычно перед футбольными матчами. Ночь была душная и какая-то пыльная, что ли.
   Там, на озере, я снова надел свою белую рубашку, однако пиджак скрывал ее. В кармане у меня были пистолет и фонарик. Я посмотрел на Мадлон: ее одежда не бросалась в глаза, разве что белая каемка на домашних туфлях выделялась в темноте.
   – Пошли, – прошептал я.
   Пройдя под темными мачтами высоковольтной линии, мы через минуту или две оказались позади ее дома. Никаких машин нигде не было видно. Теперь я знал, где мы находимся, разглядел наконец олеандровую изгородь.
   Ворота оказались незапертыми, мы тихо вошли во двор и остановились.
   – Подождите меня здесь, – шепнул я ей на ухо. – Погляжу, нет ли где полицейской машины.
   Она кивнула, и я пошел по лужайке к дому. На углу, возле кустов, я остановился и внимательно огляделся. Машин не было.
   Я бесшумно обошел вокруг дома. Здесь тоже никого не было. Царила глубокая тишина, и только где-то по ту сторону лужайки слышалась тихая музыка. Это могло быть радио в доме на другой стороне улицы.
   С минуту я простоял неподвижно. Возможно, полицейские ожидали в машине на улице или сторожили подъездную дорогу, а может быть, сидели в доме. Этого тоже нельзя исключать.
   Тихо прошел я мимо задней веранды, а когда уже приближался к знакомой дыре в олеандровой изгороди, вдруг увидел белые каемки ее туфель. Она шла по лужайке к дому. Вдруг полоски исчезли, словно растворились в темноте.
   Сердце мое бешено заколотилось. Было ясно, что кто-то двигался между нами. Невероятно: ведь на лужайке вроде бы никого не было. Затем я снова увидел ее туфли – она стояла на прежнем месте. Тщетно я старался разглядеть это движущееся в темноте нечто. В следующее мгновение белые полоски опять исчезли. Да, кто-то ходил между нами.
   Надо было как-то предупредить Мадлон, но я понимал, что сейчас этого делать нельзя. Человек между нами с минуты на минуту мог увидеть ее туфли. Одно лишь успокаивало – он наверняка не знал, что позади него я. Нервы напряглись до предела, во рту стало сухо.
   У меня был выбор. Я мог удрать, тихо обойти дом и вскочить в машину.
   Однако я не ушел. Не бросать же все, находясь так близко к цели! Я стал к ним подкрадываться, очень медленно, затаив дыхание.
   Затем все это и произошло. Она увидела, или услышала, или как-то почувствовала присутствие человека.
   – Я здесь, – прошептала Мадлон.
   И сейчас же луч света ударил ей в лицо. Она застыла меньше чем в четырех шагах от меня, подобно статуе. Я бросился на незнакомца, силуэт которого очень ясно увидел при свете его же карманного фонаря. Поднял пистолет и ударил рукояткой по голове.
   – Стойте на месте, миссис Батлер, – шепнул я. – Вы…
   Человек застонал, фонарь выпал из его рук. Он согнулся и мешком повалился на траву.
   Я подскочил и выключил фонарь. Темнота снова окутала нас, стало черно, как в угольной шахте.
   Мне стало не по себе: неужели я убил человека? Я схватил его руку и попытался нащупать пульс, но пальцы мои дрожали и ничего не почувствовали.. Тогда я прижал голову к его груди: похоже, дыхание было нормальным, я услышал, как стучит его сердце.
   Мадлон наклонилась ко мне:
   – Я думала, что это вы.
   Я промолчал.
   Мужчина был без сознания, но в любой момент мог прийти в себя. Что делать? Оставить его здесь и войти в дом было бы самоубийством. Идти в дом одной Мадлон, а мне сторожить его тут? А вдруг в доме сидит ещё один? Конечно, она неординарная женщина, хитрая и сильная, но со здоровым полицейским вряд ли справится.
   У нас не было времени на долгие размышления.
   Я стал шарить по телу лежащего, наткнулся на кобуру. Значит, это действительно был полицейский. Я вынул из кобуры пистолет и бросил его в кусты. Что-то звякнуло на его поясе, какой-то металлический "предмет. Я пошарил рукой и нащупал: это были наручники.
   – Подождите меня здесь, – прошептал я Мадлон.
   Я подхватил полицейского и потянул его по газону к живой изгороди. Там посадил, прислонив к кустам, заложил его руки за спину и защелкнул на них наручники. Свой носовой платок сунул ему в рот, снял галстук и обвязал им голову, чтобы он не мог выплюнуть платок изо рта.
   Нагнувшись, я еще раз прислушался к его дыханию. Он был без сознания, но дышал спокойно и равномерно.
   Я вернулся к Мадлон и прошептал:
   – Мы должны поскорее убираться отсюда. У вас нет времени переодеваться. Соберите нужную одежду и бросьте ее в чемодан.
   Она кивнула.
   Я подошел к окну в подвал, открыл решетчатую раму, затем окно и забрался туда. Помог влезть женщине. Мы стояли в темном подвале и прислушивались. Было жарко и душно.
   – Где ключи от сейфов? – шепотом спросил я.
   – В кухне.
   – Пойдемте.
   Я включил фонарик, и мы направились к лестнице. Чувствовал я себя прескверно – как мышь в мышеловке. Причем в эту мышеловку залез сам.
   Мы вошли в кухню. Стояла мертвая тишина. Я подкрался к другой двери и заглянул в столовую. Но ничего, кроме темноты, не увидел.
   Я снова зажег фонарь.
   – Где? – шепотом спросил я Мадлон.
   Она взяла меня за руку и указала лучом фонаря на белый стенной шкаф позади раковины. Там на вбитом в дерево гвозде висела связка ключей. Это были ключи, которыми много лет не пользовались: запасные для машины, ключи от подвала, чемоданов.
   Мадлон подошла, взяла связку, отцепила три ключа и повесила ее обратно на гвоздь. Показала мне эти ключи на открытой ладони и сунула их в сумку.
   Я взял ее под руку, и мы, крадучись, пошли через столовую. В маленьком коридоре у лестницы я отдал ей свой фонарик.
   – Поторопитесь. Бросьте в чемодан несколько платьев и обувь. Много не берите. Нет времени. Нам надо быстро уматывать отсюда.
   Время тянулось бесконечно. Минуты уходили одна за другой. Наконец я увидел наверху луч света, и Мадлон стала спускаться по лестнице. На ногах у нее теперь были туфли для улицы, в руке небольшой чемодан.
   Я взял его, мы прошли через кухню и спустились в подвал. Ее каблучки стучали по бетонному полу. Мы подошли к окну подвала. Еще минута – и дело будет сделано.
   Но у самого окна я увидел такое, что мурашки побежали по спине.
   Я мгновенно погасил фонарь и рукой зажал Мадлон рот, чтобы она не вскрикнула.
   Снаружи был виден бегающий свет карманного фонаря.
   Его луч пересек первое окно, проник через грязное стекло с паутиной и упал на стену подвала позади нас.
   Мадлон повернула голову, и я увидел, что все еще зажимаю ей рот. Я отпустил ее. А луч света прошелся по стене и упал на пол менее чем в двух шагах от нас. Затем он исчез.
   Я перевел дыхание, взял ее за руку, и мы отошли от окна к печке, чтобы в подходящий момент спрятаться за ней.
   Теперь фонарь зажегся у второго разбитого окна. Я потащил Мадлон за печь и осторожно выглянул из-за угла. Луч обшарил окно, остановился на том месте, где я выбил стекло. Я сжал руку Мадлон. Если это был второй полицейский, то он наверняка влезет сюда. Увидев полоски клейкой ленты, он сразу поймет, что через окно кто-то проник в дом.
   Как я и предполагал, человек за окном обнаружил дыру, и теперь луч света бродил по подвалу, по полу, по стенам. Наконец кто-то спрыгнул в подвал, но при этом потерял равновесие и упал. Фонарь выскользнул из его руки и покатился по полу. Я был ошарашен – в луче света увидел туфли на высоких каблуках и длинные женские ноги, которые никак не могли принадлежать полицейскому.
   Я почувствовал, как вздрогнула Мадлон Батлер, она даже вцепилась в меня, словно от страха.
   Вдруг Мадлон отпустила меня и бесстрашно вышла из-за печи. Я попытался задержать ее, но все произошло слишком неожиданно. Она подняла фонарь и направила свет на лицо женщины: перед нами стояла Диана Джеймс.
 
   – Синтия, – сказала Мадлон. – Не думала я, что ты будешь так глупа и придешь сюда.
   Синтия? Я ничего не мог понять. Время как будто остановилось. Женщина, которую я знал как Диану Джеймс, поднялась и выпрямилась. Ее большие глаза были полны ужаса. Она открыла рот, будто хотела что-то сказать, но не издала ни звука и так и застыла с открытым ртом.
   Я вдруг почувствовал, что мой карман пиджака стал легким, и сразу понял, зачем Мадлон прижималась ко мне в темноте. Я ринулся к ней, хотя видел, что помешать уже не успею. Раздался выстрел. Грохот был оглушительный, он отразился от бетонных стен маленького помещения, в котором даже легкий стук женских каблуков резал ухо. Не успел я схватить ее, как она выстрелила второй раз. От грома чуть не лопнули барабанные перепонки.
   Диана Джеймс вздрогнула, прижала руки к груди и упала на пол.
   На нас навалилась тишина. Она шумела в ушах, и я чувствовал себя словно в безвоздушном пространстве. Я схватил Мадлон.
   – Вы… – Но больше не мог вымолвить ни слова.
   Меня словно парализовало.
   – Вот ваша пушка, – сказала она.
   Не знаю, зачем я взял пистолет. Тут же отшвырнул его и услышал, как он ударился об пол.
   – Вылезайте на улицу, – процедил я сквозь зубы.
   Однако Мадлон пропала, а вместе с ней и фонарик. В полной темноте я протянул руки, но ничего не нащупал. Потом вдруг вспомнил о другом фонаре в кармане пиджака, вытащил его и хотел включить, но в последний момент раздумал: обвальный грохот, наверное, уже разбудил всю округу, и теперь наши шансы выбраться отсюда были меньше одного из тысячи. И если я еще зажгу свет, тогда вообще станут равны нулю.
   Я нащупал окно. Может, Мадлон уже вылезла из него? Неожиданно позади меня вспыхнул свет. Я обернулся.
   – Прекратите! – зашипел я, увидев, что она делает.
   Это было сумасшествием. Свет исходил не от фонаря – Мадлон поджигала груду старых газет и журналов, лежавших возле ящиков с углем. Газеты ярко вспыхнули. Я бросился туда. Она рвала бумагу на куски и бросала в огонь. Я оттолкнул ее и стал гасить пламя, но было уже поздно.
   Огонь быстро и жадно охватил всю груду и лизал уже деревянную балку потолка. Я отступил.
   – Вылезайте на улицу! – крикнул ей.
   Она поспешила к окну, я последовал за ней, но обо что-то споткнулся. Это был маленький чемодан. Я подхватил его и побежал за Мадлон. Подсадив ее к окну, бросил в него и чемодан. Потом я вернулся к Диане, тронул рукой ее шею. Она была мертва.
   Я выбрался из окна, и мы побежали по траве. Вокруг все так же стояла тишина. У ворот я обернулся: за подвальными окнами бушевало пламя. Через несколько минут весь дом превратится в море огня.

Глава 11

   Мы выскочили из ворот и побежали по улице. Уже сворачивая к высоковольтной линии, я услышал где-то позади себя вой сирены. Наверное, кто-то из соседей услышал выстрелы и сообщил в полицию. Мадлон задыхалась. Она споткнулась в темноте и упала, я со злостью подхватил ее под руку. Мне хотелось одного: чтобы она провалилась в преисподнюю, чтобы вообще не родилась на свет…
   Она все испортила, и я не имел понятия, зачем все еще бегу вместе с ней.
   Я достал ключи от машины, бросил чемодан на заднее сиденье и завел мотор. Мадлон подбежала с другой стороны и села рядом. Загорелось внутреннее освещение и погасло, когда она захлопнула дверцу. И в этот короткий миг я заметил, что при ней не было сумки, вероятно, она оставила ее дома.
   Мы поехали, но меня сверлила неотвязная мысль: она не взяла сумку! Я резко свернул в боковую улицу, машину занесло, гравий застучал по днищу.
   Мы подъезжали к главному шоссе. Ни одной машины не было видно. Я свернул на него, даже не тормозя, злой как дьявол.
   Она убила Диану Джеймс и натравила на нас полицию! В течение часа все дороги будут перекрыты. Но самое главное – ключей нет. Теперь нельзя будет достать деньги – те деньги, к которым я так стремился!
   Я думал об этих трех проклятых ключах, которые остались в горящем доме. Теперь у нас нет даже и тысячи долларов, которые находились в сумке. У нас ничего нет. По всей стране нас ищут полицейские, а у нас не хватит денег, чтобы укрыться даже на неделю.
   Она вынула сигарету из кармана, закурила и откинулась на спинку сиденья.
   – Вы, кажется, злитесь? – спросила она.
   – Вы идиотка!
   – А что, разве вам не понравился костер для вашей очаровательной подруги? – спросила она. – По-моему, очень впечатляющий. В нем даже есть нечто вагнеровское.
   – Вы просто…
   Я умолк и взял себя в руки. Говорить теперь не имело смысла. Для меня все было кончено. Я уставился на бегущую дорогу, время от времени поглядывая в зеркальце заднего обзора, чтобы узнать, не преследуют ли нас. Где нам лучше остановиться? Перед следующим городком или после него?
   – Вы очень разозлились?
   – А вы, вероятно, так и не поняли, что натворили, – ответил я. – Проще было позвонить в полицию и сказать, где мы находимся. Наши шансы ускользнуть теперь один против миллиона. А кроме того, вы кое-что оставили в доме.