Вильямс Чарльз. Дыхание смерти

   О, эта женщина – дьяволица, она на все способна. А может быть, ее насторожили и эта потерянная вдруг газета, и внезапно испортившийся приемник?.. Я, конечно, сработал здесь достаточно грубо. Ну и, конечно, еще оставалась вероятность того, что она все узнала раньше меня по радио. Если слышала, то тогда все предпринятые мной шаги напрасны.
   Мысли путались. Если она знает, то я должен не спускать с нее глаз. Если не знает – надо принять меры, чтобы и не узнала. Тогда она должна находиться в квартире и не видеть газет два или три дня, то есть до тех пор, пока об этом перестанут упоминать.
   А значит, и мне придется ждать и я не смогу получить деньги и скрыться. А Чарисса Финли в любой момент может вспомнить, кем я был.
   Нет, я этого не выдержу! Я сойду с ума, если буду часами сидеть и думать. Ведь моя фамилия имеется даже в телефонной книге. Полиции останется лишь приехать сюда и арестовать меня.
   И они будут обрабатывать Чариссу до тех пор, пока она не вспомнит…
   Нет, мы не можем ждать! Надо убираться отсюда, нужно завтра же утром ехать с ней в банк. Я надену темные очки и буду сидеть в машине, а она выйдет и возьмет деньги.
   Больше я не смогу усидеть на месте. Я встал, смешал две порции виски. Скажу ей, что изменил свой план. Надеюсь, что мне удастся держаться так, чтобы она ничего не заметила.
   Я вошел с бокалами в комнату и подал ей один. Она задумчиво посмотрела на меня, затем слегка нахмурилась и сказала:
   – Знаете, вы недавно спрашивали меня, под какими фамилиями я арендовала сейфы.
   Я хотел сделать глоток, но что-то в ее голосе заставило меня остановиться.
   – Да, – сказал я. – А в чем дело?
   – Не знаю, как и сказать об этом. Я уже много времени ломаю голову, но чем больше думаю, тем больше путаюсь. Конечно, имена и фамилии я записала…
   – Что вы хотите сказать? – Ужасное предчувствие липким потом поползло по спине.
   – Фамилии. Я…
   – Только не уверяйте меня, что вы их забыли, – предупредил я. – Еще недавно вы их отлично помнили.
   Мадлон покачала головой:
   – Нет, нет, не в этом дело. Фамилии я хорошо помню, но три банка и три фамилии… Это уже слишком даже для меня. И теперь я забыла, к какому банку какая фамилия относится.
   Она, казалось, читала мои мысли. Держа бокал в руке, я уставился на нее.

Глава 18

   Что еще она задумала? Мне стало страшно.
   Может быть, она рассчитывала на то, что я потеряю самообладание и удеру? Однако какой в этом прок для нее? Если я удеру с ключами, то она не сможет получить деньги. Конечно, она была не так глупа.
   Или она хотела убить меня во сне? Тем более, что полиция может напасть на наш след, и тогда сцапают и ее. Нет, ожидание было для нее так же опасно, как и для меня. Для нее еще опаснее! Ведь могут установить, что она жива, и тогда обвинят в убийстве ее, а не меня.
   Во всяком случае, Мадлон была достаточно хладнокровна, если рискнула пойти на блеф.
   Твердо я знал только две вещи: первая – она вовсе не перепутала фамилии и вторая – своего замешательства я не должен показывать.
   Я глотнул из бокала.
   – А теперь послушайте меня внимательно, – сказал я. – Вы уже предупреждены о том, что случится, если попытаетесь обмануть меня. Помните?
   – Но что я могу сделать? – сердито спросила она. – Стараюсь припомнить. Я ломаю себе голову вот уже несколько часов.
   – И как долго собираетесь ее ломать?
   – Откуда мне знать! Я закурил.
   – Здесь может быть всего два простых решения, – объявил я. – Первое назовем голубым методом. Я сжимаю рукой ваше горло, пока у вас не посинеет лицо. Затем даю глотнуть вам воздуха, и вы сразу все вспоминаете. Это лучший способ освежить память, своего рода кислородный душ для мозга.
   – Действительно замечательная идея, – холодно заметила она. – Итак, я должна пойти в банк и спросить: арендовала такая-то в вашем банке сейф? Вы же знаете, что такие справки не дают.
   Я кивнул:
   – Конечно, вам не ответят. И вы не хуже меня знаете, как надо сделать, чтобы ответили, но все же я вам подскажу. Вы звоните в Третий национальный, называетесь миссис Генри Кастерс и говорите, что точно не помните, за какой срок уплатили за аренду сейфа. Попросите повторить. Там посмотрят и скажут, что уплачено по июль либо что не могут найти данных о том, что вы арендовали сейф. В этом случае вы извинитесь и скажете, что, очевидно, произошла путаница и что ваш муж арендовал сейф в другом банке, затем позвоните в другой банк и то же самое спросите там.
   Мадлон кивнула:
   – Я поняла. Если миссис Кастерс посчастливится, то все будет в порядке. Тогда мне останется позвонить в другой банк и назваться другим именем. И независимо от ответа мы все узнаем. Но предположим, что миссис Кастерс не повезет и что даже во втором банке ей ответят, что там на ее имя нет сейфа. Тогда мы узнаем, что она арендовала сейф в другом банке – третьем, но не будем знать, какие фамилии соответствуют двум остальным банкам. Значит, придется звонить снова. – Она сделала глоток и посмотрела на меня. – Не слишком ли много странных звонков? Не забывайте, что все сейфы арендованы на вымышленные фамилии и я не могу удостоверить свою личность. А также о том, что я изменила свою внешность и что полиция разыскивает меня, а во всех газетах помещено мое фото. Мы должны избегать всего, что может обратить на меня особое внимание при появлении в банках.
   Конечно, она была права. Эта ведьма всегда права!
   – Верно, – ответил я. – Но посудите сами, вы будете иметь два шанса против одного. Неужели вы считаете, что не стоит и пытаться? Ведь в противном случае у вас вообще нет шансов.
   – Прекратите нагонять на меня страх!
   Я встал с софы и подошел к ней. Она подняла глаза, и наши взгляды встретились.
   – Я слишком многим рисковал из-за этих денег и не дам вам провалить все дело, – прошипел я. – Со мной у вас этот номер не пройдет.
   Я схватил ее за горло. Она не сопротивлялась, она знала, что это бесполезно. Ее глаза холодно и презрительно смотрели на меня.
   Я только хотел напугать ее, но потерял над собой контроль. Я сжал горло этой чванливой, дерзкой, рафинированной стервы.
   Комната закружилась перед моими глазами. Я ненавидел Мадлон и мог убить ее. Руки дрожали. Я слышал, как она захрипела.
   Лишь в последний момент я опомнился. Остаток разума заставил меня отпустить ее, пока не поздно. Чертыхаясь, я отошел, пытаясь унять дрожь своих рук.
   Боже мой, что со мной? Я был близок к помешательству, я чуть не задушил женщину насмерть. Если меня схватят, мое спасение в одном – в том, что она еще жива. А если я убью ее, тогда не видать мне и денег.
   Я взял себя в руки:
   – Ну, вспомнили?
   Мадлон сидела, задыхаясь, и молчала.
   – Это ваш единственный способ задавать вопросы? – выдавила она наконец.
   – Видимо, единственный, который вы понимаете, – ответил я. – Подумайте. Теперь вы должны вспомнить.
   – Мне надо подумать. А почему, собственно, такая спешка? Ведь у нас впереди целый месяц, не так ли?
   – Я передумал. Мы под носом у полиции. Слишком опасно находиться здесь.
   – Значит, вы хотите, чтобы я вышла на улицу, хотя мои фотографии во всех газетах? Вы сошли с ума?
   – Я хочу сказать, что надо убираться отсюда.
   – Тогда я должна напомнить о нашем соглашении, мистер Скарборо, – спокойно проговорила Мадлон. – Вы обещали прятать меня здесь в течение, как минимум, месяца.
   – Послушайте, – угрожающе проговорил я. – Я вам сказал… – И замолчал.
   А что мне еще говорить, если полиция ищет меня, а не ее?..
   Вероятно, она пытается довести меня до безумия. Внезапно я вспомнил, что говорила блондинка: «Деньги вы не получите. Вам, видимо, неясно, с кем вы имеете дело. Один из вас должен убить другого, прежде чем все будет кончено»,
   Охотнее всего я вскочил бы и убежал прочь, иначе я действительно сойду с ума и убью ее.
   Но куда бежать? Вся полиция штата имеет мое описание и ищет меня.
   Мне не оставалось ничего другого, кроме как сидеть здесь и разрешать ей глядеть на меня холодным, загадочным и ироническим взором. Сидеть и час за часом ждать стука в дверь, не имея понятия, когда Чарисса Финли наконец вспомнит, где она меня видела. Сидеть и понемногу сходить с ума при мысли о толстых пачках денег в трех сейфах, которые эта ведьма не хочет открывать.
   Долго ли я так смогу продержаться?
 
   Вскоре Мадлон ушла спать.
   Я сварил себе кофе и долго смотрел, как двигаются стрелки часов на книжной полке. В пепельнице выросла гора окурков, синие клубы дыма плыли по комнате.
   Я сидел, пока мои нервы не натянулись до предела, а затем встал и начал ходить по комнате. Три или четыре раза я слышал, как где-то в городе выли сирены полицейских машин. При этом я каждый раз переставал дышать, хотя и знал, что, направляясь ко мне, они не станут включать сирену. Они подъедут тихо, встанут у парадного и черного входов, а затем постучат в дверь.
   Самым ужасным был лифт. Он находился всего в нескольких метрах от моей квартиры, и я мог слышать, как он останавливается на этаже. Я затаивался, прислушивался и воображал, будто слышу его.
   А затем я действительно услышал, как он остановился и дверь открылась. Я ждал шагов.
   Но их не было слышно, в коридоре лежала толстая ковровая дорожка. После стука двери лифта наступила тишина, она действовала на меня подобно крику.
   В каком направлении пошли? Я ждал и считал. Много ли шагов они пройдут? Пятнадцать? Вот сейчас раздастся стук в дверь. На грудь что-то давило сильнее и сильнее, а нервы все больше и больше напрягались. Десять… одиннадцать… четырнадцать… семнадцать… двадцать…
   Нет, они ушли в другую сторону или мимо моей двери…
   Мне стало дурно, пот залил глаза. Догоревшая сигарета обожгла палец. Я немного успокоился, но тут же снова стал прислушиваться…
   Было утро. Пятница. Сегодня последняя возможность, потом придется ждать до понедельника. Летом банки по субботам закрыты.
   Мадлон вышла из спальни. Локоны стали рыжими и прилегали к голове мелкими завитками.
   – Хорошо, правда? – улыбнулась она.
   – Да, – ответил я, – очень хорошо. А как насчет фамилий?
   – Лицо у меня тоже немного загорело. Вы заметили?
   – К черту ваше лицо!
   Она подняла брови:
   – Вы, кажется, в плохом настроении? Не выспались?
   – Я очень хорошо выспался, – прошипел я. – Отвечайте на мой вопрос: как насчет фамилий?
   – Может быть, вы сперва дадите мне чашку кофе?
   Она сама пошла на кухню и налила кофе, добавив в него немного виски. Я сел напротив.
   – Вы будете звонить в банк? – спросил я.
   – Только если ничего другого не останется. Сперва мне надо подумать.
   – Вы должны знать: чем больше думаешь, тем больше запутываешься.
   Она покачала головой:
   – Нет. Теперь я вспомнила, что записала фамилии в алфавитном порядке: Кастерс, Мэннинг и Хэтс. А вот как я записала названия банков? В том ли порядке, в каком их посещала? Иногда я представляю себе эту записку.
   – А где она, эта записка? – Я терял терпение.
   Мадлон пожала плечами:
   – Она была в доме, я забыла ее захватить.
   – Забыли?!
   – У всех есть недостатки, – заметила она. – Даже великий мистер Скарборо забыл вчера захватить с собой газету, которую купил.
   Снова ирония. Она все знает и насмехается надо мной.
   Я нагнулся над столом:
   – Кончайте представление. Вы просто водите меня за нос.
   – И не думаю. Я уверена, что вспомню это раньше чем через месяц.
   Ах, ты!..
   Мне очень хотелось ударить ее по лицу, но я сдержался и встал.
   – Между прочим, – напомнила она, – вы хотели отнести приемник в ремонт.
   Я послушно взял аппарат и вышел с ним из дома.
   Это было как во сне, в котором выходишь на сцену перед тысячами людей и вдруг замечаешь, что ты голый. У меня было такое же чувство. И я был не просто голый, мне казалось, будто с меня содрали кожу.
   С трудом я заставил себя не спеша идти к машине. Лишь когда сел и завел мотор, почувствовал себя лучше.
   На углу продавали газеты. Я остановился, посигналил и, не глядя, сунул продавцу пять центов. Он протянул мне газету через окно. Но прочитать ее прямо сейчас, не привлекая внимания, было невозможно. Я поехал дальше, к берегу моря, оставив позади город.
   Был прекрасный солнечный день, с залива дул легкий бриз. Машин было совсем мало. Я свернул с шоссе и остановился между дюнами. И только там развернул газету, чувствуя, будто у меня в руках бомба с часовым механизмом.
   Чарисса еще не вспомнила – своего фото я не нашел. Хотя это и не доказательство. Полиция забрала бы меня еще до выхода газеты в свет.
   «Разыскивается таинственный убийца».
   В статье не было ничего нового. Мы с миссис Батлер вернулись в дом, чтобы забрать деньги. И как только я их забрал, тотчас убил ее и поджег дом, чтобы спрятать концы в воду. Ясно, что так полицейские и должны были думать. Я огляделся, вышел из машины, забрал приемник и пошел в дюны. Там размахнулся и бросил его в заросли кустарника.
   – Эй, мистер! – послышался детский голос. – Почему вы бросили радио?
   Я обернулся. Из кустов вылез мальчишка лет десяти с пневматическим ружьем в руке. Он подошел к приемнику и поднял его.
   Я смешался. Откуда он взялся? Из кустов выбрался еще один мальчишка. У него тоже было ружье.
   – Эй, Эдди! – крикнул первый. – Посмотри, вот приемник! Этот мистер выбросил его. Можно мы его возьмем, мистер?
   Я судорожно соображал, что ответить. Слова застревали в горле. Это был какой-то дурной сон.
   – Он сломан, – сказал я наконец. – Он не работает.
   Мальчики посмотрели друг на друга.
   – А почему вы не отдали его в починку?
   – Какое вам дело, убирайтесь!
   Я вдруг с ужасом осознал, что кричу. А потом, повернувшись, кинулся к машине.
   Медленно и осторожно ехал я через город и все время испытывал жгучее желание нажать на педаль газа, чтобы скорей добраться до дома. Мне хотелось только одного: поскорее спрятаться в своей норе.
   А когда я вошел в квартиру и закрыл за собой дверь, то почувствовал себя в ловушке. Они придут именно сюда и заберут меня здесь. И здесь была Мадлон! Она планомерно сводила меня с ума, а может быть, даже собиралась убить.

Глава 19

   Пятница. Всю бесконечную жаркую середину дня я следил за Мадлон и прислушивался к шуму лифта и шагам в коридоре. Мадлон лежала на ковре в солнечном квадрате, засучив рукава пижамы и намазав лицо маслом для загара. Потом она встала, надела туфли на высоких каблуках и стала привыкать к походке Сузи Мэмбли. Она несколько часов расхаживала передо мной взад и вперед, покачивая бедрами.
   Наконец остановилась и закурила:
   – Как вы меня находите?
   – Замечательно. У вас прирожденный талант, – проворчал я.
   – Ваша идея насчет Сузи Мэмбли была превосходна. Я должна сделать вам комплимент. Все больше и больше вживаюсь в ее роль. Я уже не играю Сузи Мэмбли, теперь я стала ею.
   – Очень хорошо, очень хорошо, – сказал я, и голос мой дрогнул. – Вы – Сузи Мэмбли. Но я очень прошу вас: не забывайте о банках и фамилиях!
   – Ах это! – насмешливо проговорила она. – Это я в свое время вспомню. А если не вспомню через неделю или две, то позвоню в банк.
   Через неделю или две! Но она за неделю меня измотает! Я за это время или повешусь, или сдамся полиции!
   Когда она начала снова ходить, я заставил себя не смотреть на нее.
   Время ползло, а бесконечное хождение продолжалось до самого вечера.
   Я пил кофе и курил до тех пор, пока перестал ощущать вкус. Выключив все лампы, то и дело становился под душ, чтобы прогнать сонливость. А потом снова нервно прислушивался к шуму лифта. Долго ли я смогу выдержать? В любой момент полиция может узнать, кто я. В любой момент они могут постучать в дверь. Долго ли я смогу бодрствовать? Если задремлю, она меня убьет. Можно запереться в ванной и спать на полу, но тогда она все поймет.
   Почему бы не положить этому конец? Почему бы просто не подойти к телефону, не позвонить в полицию и не сказать, что Мадлон Батлер находится здесь? И после этого смыться. Если ее схватят, то меня, возможно, и не станут искать.
   Затем я снова вспомнил о деньгах и понял, что не в силах что-либо изменить.
   Но она еще не доконала меня. Так легко она от меня не отделается. Деньги мои, и я должен завладеть ими.
   Вдруг я осознал, что говорю вслух, один в пустой комнате. Я сел и задремал. При малейшем шуме я вздрагивал и сердце начинало бешено колотиться.
 
   В субботу я спустился вниз, сел в машину и поехал без цели, пока не купил газету. Они нашли машину Финли на стоянке в аэропорту.
   «Таинственный убийца разыскивается в городе».
   Чарисса Финли все еще не вспомнила моей фамилии. У них есть только мое описание. Однако они подбираются все ближе и ближе, все теснее сжимают кольцо.
   Видимо, совсем скоро я окончательно сойду с ума.
   Нет! Надо с ней покончить. Я еще могу с ней покончить!
   Хотя Мадлон не подавала виду, стало ясно, что ситуация встревожила и ее. Она, конечно, знала, что полиция ищет меня и если найдет, то будет плохо и ей. Бог знает, что делалось в ее хромированной душе, но ни один человек не вынесет такого.
   Мне недолго ждать, только надо не дать ей убить меня, да и самому не сойти с ума и не прикончить ее. Если я выдержу, а Мадлон обессилеет раньше меня, она вспомнит, каким банкам какие фамилии соответствуют.
   Я наблюдал за ней, но не замечал никаких признаков того, что она скоро сдастся. Абсолютно никаких. Она лежала на солнце и тихо напевала под нос. Она привыкла говорить как Сузи и, как хорошая актриса, входила в роль. Она стала слащавой и, видимо, совершенно не нервничала.
   Задремал я лишь после того, как Мадлон ушла в спальню. Я не знал, когда заснул и сколько времени спал. Последнее, что я помнил, – это как сидел, прислушиваясь к лифту, а затем проснулся, лежа на софе. Какой-то ничтожный шум разбудил меня. Я поднял голову и увидел Мадлон.
   Она выскользнула из спальни в коридор. Босая, халат надет на голое тело, в руке ножницы.
   Сделав несколько осторожных шагов, она заметила, что я смотрю на нее, и улыбнулась:
   – О, я вас разбудила? Очень жаль.
   А я, словно парализованный, не мог произнести ни слова.
   – Я приводила в порядок свои волосы и захотела выпить. Я налью себе бокал на кухне.
   Я, не находя слов, смотрел на ножницы. Мадлон вошла в комнату, села напротив меня на пол и прислонилась к креслу.
   – Мне действительно жаль, что я вас разбудила, – сказала она, – но поскольку вы все равно проснулись, давайте вместе покурим и поболтаем.
   Я с ужасом продолжал глядеть на нее.
   – Уютно здесь, не правда ли? – тихо сказала она.
   А я-то надеялся, что она обессилеет! Я сидел неподвижно и сжимал зубы, чтобы они не стучали. Меня трясло, словно в ознобе.
   Она начала играть ножницами, открывала их, ставила себе на палец концы узких блестящих лезвий и балансировала ими. Затем с улыбкой посмотрела на меня:
   – Здесь так тихо, так спокойно. Я бы охотно осталась тут навсегда. Вы знаете такие стихи?
   Концы ножниц сверкнули.

 
Здесь музыка еще нежней звучит,
Когда на землю лепестки роняет роза,
Когда ночной туман клубится над водой
И укрывает скалы пеленой.
 

   Она замолчала.
   – Что там дальше? Что-то о спокойном сне, не правда ли? Ах да…
   Она мечтательно посмотрела на меня. Табачный дым вился вокруг коварно сверкающей стали.

 
Так мягко обволакивает дух,
Усталость глаз смыкает век усталость
И навевает сладкий, мертвый сон…
 

   Мадлон засмеялась:
   – Хорошо, верно?
   Я почувствовал, что дошел до предела, и попытался взять себя в руки.
   Я боялся не ножниц в ее руке. Захлестывало ужасом сознание того, что она не человек. Она неуязвима и непобедима. Против нее оружия нет.
   Меня охватило дикое желание вскочить и убежать или наброситься на нее, отнять ножницы, схватить за горло и проверить, можно ли ее убить.
   Передо мной словно разверзалась пропасть. Еще шаг, и я рухну туда.
   Мадлон встала.
   – Ну, вы, наверное, устали. Ладно, не буду больше мешать, – сказала она. – Пойду снова спать.
   Она совершенно точно знала, насколько можно закрутить гайки.
 
   Наступило воскресенье… Это был не обычный день, который начинается утром и заканчивается вечером. Мое время состояло из бесчисленных секунд ожидания взрыва. Огонь полз и полз по бикфордову шнуру…
   Около полуночи я почувствовал, что не могу больше не спать. Нужно было выйти на улицу. Я сел в машину и медленно поехал к берегу моря. Там, между дюнами, остановился и вышел на свежий воздух.
   Была непроглядная тьма, и с моря дул холодный ветер. Отойдя на пять шагов от машины, я присел на пригорок. И, не успев коснуться земли, видимо, выключился.
   …Я бежал вокруг громадной вращающейся карусели, наполненной толстыми пачками денег и рыжими девицами с холодными насмешливыми глазами. Потом опустилась черная пелена…
   Вдруг я очнулся. В нескольких метрах остановилась машина. Вспыхнул карманный фонарь. Яркий луч скользнул мимо моей головы и упал на открытую дверцу «понтиака». Я лежал не двигаясь, затаив дыхание.
   Луч стал бродить по земле. Человек увидел, что в моей машине никого нет. Затем луч погас. Дверца машины открылась. Снова захлопнулась. Я не двигался. Шансы ускользнуть были равны нулю. Но возможно, он не найдет меня в темноте.
   Снова вспыхнул фонарь, свет ударил прямо в глаза.
   – Что вы здесь делаете? – ворчливо спросил мужчина. – Заболели или напились? Эй, вы!
   Я вскочил и бросился на него. Он не успел выхватить пистолет. Я ухватился за одежду, толкнул и ударил кулаком в лицо. Получил ответный удар, и мы сцепились, покатились по песку. Я схватил мужчину за воротник и снова ударил. Он дернулся и остался лежать неподвижно.
   Вероятно, он был без сознания. Из его машины я выдернул ключ и выбросил в темноту. Потом забрал фонарь и, освещая путь, сел в свою машину и уехал.
   Теперь у меня совсем не было времени. Теперь они знают, что я в городе.
   Пока я ехал вдоль берега, в голове прояснилось. Я еще доберусь до этих денег! Я должен победить Мадлон.
 
   Около пяти утра я поставил машину на боковой улице неподалеку от своего дома. На востоке небо начинало розоветь. Никто не видел, как я вошел в дом и взбежал вверх по лестнице. Этот день должен стать последним. Через несколько часов мы должны скрыться.
   «Нет, – подумал я, – это мне надо скрыться».
   Мадлон была в спальне. Я поставил вариться кофе и пошел в ванную. Сделал себе очень горячий душ, какой только мог вытерпеть, а затем пустил холодную воду, чтобы окончательно прийти в себя.
   Кофе был готов. Я быстро выпил два бокала виски, чашку кофе, закурил и стал ждать. Будить ее не было смысла. Банки открывались в десять утра.
   В начале восьмого я услышал, как она прошла в ванную. Через несколько минут появилась в блузке и жилете.
   – Доброе утро, – проговорила она слащавым голосом. – Вы хорошо выспались?
   Я подошел к ней.
   – Как обстоят дела с именами и фамилиями? – спросил я. – Вы их вспомнили?
   Она иронически засмеялась:
   – Я не совсем уверена…
   Я схватил ее за плечи и крепко встряхнул:
   – Ну?
   – Зачем так спешить? У нас же целый месяц впереди.
   Я молча подошел к плите и налил себе и ей по чашке кофе. Мы сели.
   – Хорошо, – резко сказал я. – Начинайте. Чего вы хотите?
   Она подняла брови:
   – Что вы хотите этим сказать?
   – Вы хорошо знаете. Я сдаюсь. Больше не могу. Нам нужно отсюда уехать. Меня разыскивают.
   Я закурил, бросил спичку в пепельницу и снова посмотрел на нее:
   – Вы же знаете, что полиция ищет меня, а не вас, не так ли?
   Она кивнула:
   – Я об этом догадывалась.
   – О'кей. Мне думалось, что я выдержу все это дольше, чем вы, но больше не могу. Два часа назад на берегу моря меня чуть не схватили. С меня достаточно. Нужно убираться отсюда.
   – Да, – тихо сказала она и добавила: – Извините, если я вас перебила. Я чувствую, вы хотите еще что-то сказать. Верно?
   – Верно, – сердито ответил я. – Сколько вам надо? Половину? Но это для меня предел.
   Не забудьте, что ключи у меня. Либо половину, либо ничего.
   Мадлон немного отодвинулась и улыбнулась:
   – Кажется, вы сделали мне довольно приличное предложение. Но вы не подумали, что, кроме денег, это дело имеет для меня и другой интерес? Вспомните. Я ведь уже намекала вам.
   – На что?
   – На то, что не позволю дурачить себя. Вы могли бы избежать всего этого, если бы сразу сказали мне правду.
   Придется сделать вид, что я ей поверил.
   – Очень жаль, – ответил я. – Это была моя ошибка. Вы согласны на половину?
   Она чуть помедлила, посмотрела в свою чашку и ответила:
   – Да. На случай, если мы, добравшись до Западного побережья, захотим расстаться.
   Я с удивлением посмотрел на нее:
   – О чем вы?
   Она подняла голову. Ее взгляд больше подходил к Сузи, чем к Мадлон Батлер.
   – Мне нелегко на это пойти. Но вы совершенно правильно поняли меня. Возможно, там нам не захочется расстаться.
   – Смешно, – тихо проговорил я, – но я уже тоже об этом подумывал.
   Легкая обольстительная улыбка заиграла на ее губах.
   – Когда превращаешься в другого человека, то ведь это происходит не только внешне. Я говорила вам, что уже не играю роль Сузи Мэмбли. Я стала Сузи, и она все больше нравится мне. Оказывается, у нее масса совершенно неожиданных черт характера. Надеюсь, вы тоже это заметили…

Глава 20

   Я хотел встать, но она, улыбаясь, покачала головой: