Виноградов Юрий. Операция 'Б'

   За левый борт Ефимов не опасался, они теперь будут идти под прикрытием береговых батарей, расположенных на островах Нейсаар, Осмуссаар и Хиума. А вот с правого борта, со стороны моря, их могли атаковать затаившиеся на глубине немецкие подводные лодки. По семафору, переданному командиром отделения сигнальщиков старшиной 2-й статьи Большаковым, он попросил лейтенанта Сажнева взять мористее и своевременно оповещать тральщики об обнаруженных перископах подводных лодок. Патрульный катер тотчас прибавил ход и пошел справа параллельным курсом в полмиле от идущего головным БТЩ-203 "Патрон".
   Немецкие бомбардировщики "Ю-88" появились, когда остров Нейсаар, закрывающий таллиннский рейд, остался далеко позади. Они летели со стороны эстонского берега, прикрываясь лучами приподнявшегося над береговой чертой солнца; с моря их не было видно.
   - Справа по борту шум моторов самолетов! - доложил вахтенный сигнальщик краснофлотец Харламов.
   - Сколько их? - спросил Ефимов.
   - Не знаю, товарищ командир. Не видно из-за солнца. Но много.
   Помощник командира тральщика лейтенант Спорышев взял морской бинокль и поднялся на ходовой мостик. До боли в глазах от слепящих солнечных лучей он всматривался в горизонт, пока не заметил немецкие бомбардировщики. Один, второй, третий...
   - Три "юнкерса" курсом на тральщик, Михаил Павлович! - сообщил он командиру "Патрона".
   - Начинается горячая пора,- произнес Ефимов.- Зенитные пулеметы - к бою! приказал он.
   - Зенитные пулеметы к бою готовы! - тут же доложил командир зенитных расчетов старшина 1-й статьи Шохин. Краснофлотцы-зенитчики уже с рассветом стояли у своих пулеметов, в любой момент готовые отразить внезапную атаку немецких самолетов.
   Головной "юнкерс" с резким снижением пошел наперерез "Патрону".
   - Полный вперед! - передал Ефимов команду в машинное отделение.- Самый полный!
   Он намеревался упредить немецкий бомбардировщик, оставить его позади, но слишком маленькое расстояние между тральщиком и стремительно сближающимся "юнкерсом".
   - Огонь! - закричал своим пулеметчикам старшина 1-й статьи Шохин, и тотчас к шуму моторов прибавилась резкая трескотня зенитных пулеметов. "Юнкерс", не ожидавший такого плотного встречного огня, прекратил снижение, его черное брюхо промелькнуло над ютом, и тут же за кормой выросли пять белых султанов вспененной воды, поднятых сброшенными бомбами.
   - Пронесло! - вырвался вздох облегчения из груди лейтенанта Спорышева.
   - Пулеметчики молодцы! Так держать! - передал он зенитным расчетам.
   - Есть так держать! - за всех ответил возбужденный Шохин.
   Два других бомбардировщика налетели на Т-289 и патрульный катер, а их ведущий уже разворачивался для второй атаки на "Патрон", теперь уже против хода, с носа.
   - Внимательнее на руле! - Ефимов предупреждал командира отделения рулевых старшего краснофлотца Бойцова, что от него во многом будет зависеть уклонение корабля от бомб при атаках самолетов на встречных курсах.
   Точно выйдя на курс, головного тральщика, "юнкерс" с высоты устремился вниз. Из боевой рубки казалось, что он вот-вот прошьет палубу с лежащими на ней авиабомбами, предназначенными для бомбардировки Берлина, и тогда конец. В тот момент, когда от фюзеляжа стали отделяться черные точки, Ефимов скомандовал:
   - Лево на борт!
   - Есть лево на борт! - продублировал Бойцов и быстро закрутил штурвал влево. "Патрон" изменил курс, и "юнкерс" промчался мимо: султаны-гейзеры вспененной воды выросли по правому борту метрах в пятидесяти от тральщика, не причинив никакого вреда.
   Ефимов хотел было похвалить рулевого за сноровку и расторопность, но на тральщик уже шел в атаку второй бомбардировщик, а за ним заходил и третий. Немецкие летчики оставили в покое никчемную для них цель - патрульный катер лейтенанта Сажнева, решив основной удар нанести по самому крупному кораблю БТЩ-203 "Патрон".
   - Право на борт!
   Бойцов положил руль вправо. Всплески воды поднялись по левому борту.
   - Лево на борт!..
   Бомбы третьего "юнкерса" тоже легли в стороне.
   Немецкие бомбардировщики на третий круг не пошли; видимо, кончился запас бомб. Они развернулись на восток и скрылись за солнцем.
   - Отделались, как говорится, легким испугом, Михаил Павлович,- повеселел помощник командира тральщика лейтенант Спорышев.- А с точностью-то у фрицев туговато. Мазилы первостатейные,- пошутил он.
   - Это у них примерочный налет,- объяснил Ефимов.- То ли еще будет...
   - Думаете, они снова прилетят?
   - Слева по борту три "Ю-88"! - донесся голос вахтенного сигнальщика Харламова.
   - Уже летят! - усмехнулся Ефимов.
   Второй налет был копией первого. Разве что немецкие летчики совершенно не обращали внимания на маленький патрульный катер, сосредоточив удары по двум тральщикам, главным образом по "Патрону".
   Почти аналогичным был и третий удар с воздуха, к этому времени корабли уже достигли района Палдиски.
   - Вот прилипли к нам! Как пчелы к бочке с медом. А у нас бочка ведь с порохом! - негодовал Спорышев.- Неужели узнали, какой бесценный груз мы доставляем на Сааремаа? - предположил он.- Авиабомбы для бомбардировки их любимого Берлина?!
   - О нашем грузе немцам ничего не известно, это точно,- не согласился Ефимов.- Они же блокируют Моонзунд. И никого туда не пускают. В том числе и нас.
   Ефимов вызвал в боевую рубку командира зенитных расчетов старшину 1-й статьи Шохина.
   - Послушайте, товарищ старшина первой статьи, пора бы вашим пулеметчикам поубавить спесь "юнкерсам",- начал он разговор.- Ведь наглеют немецкие летчики до бесстыдства! Фюзеляжами чуть ли мачту не задевают?! Возьми камень, брось не промахнешься. А ваши зенитчики все мимо и мимо. Поди половину боекомплекта патронов истратили впустую.
   - Волнуются, братишки, горячатся,- оправдывал своих подчиненных Шохин.- К тому же "юнкерсы" бронированные, чертяги. Отскакивают наши пули от брюха, как горох...
   - Надо найти уязвимое место, старшина,- подсказал лейтенант Спорышев.- Вы же самый опытный пулеметчик у нас.
   - Вот и покажите личный пример,- поддержал Ефимов своего помощника.- Хотя бы подбить одного. Опасаться бы тогда стали нас, не так прицельно бомбить.
   Шохин до боли сжал кулаки, погрозил ими темной кромке берега, со стороны которой появлялись немецкие самолеты.
   - Проучу я их все же, товарищ командир,- со злостью проговорил он.- Сам встану за пулемет. Хоть одного гада, но пущу на корм рыбам...
   Четвертый налет немецких бомбардировщиков не заставил себя долго ждать. На этот раз вахтенный сигнальщик Харламов насчитал пять "Ю-88". Шохин подошел к баковой зенитной установке, отстранил от пулемета краснофлотца Мелехова.
   - Дай-ка я попробую, браток. Авось мне повезет...
   Первый "юнкерс" он примерил в прицел, нащупывая на нем наиболее уязвимую точку. Для острастки дал короткую очередь по нему. На втором бомбардировщике, атаковавшем тральщик, он уже точно определил точку прицеливания: моторы! Когда же третий "юнкерс" начал заход на "Патрон" и его правый мотор весь поместился в круглый зенитный прицел, он нажал гашетку и длинной очередью полоснул по бомбардировщику.
   - Попали, попали, товарищ старшина! - закричал над ухом краснофлотец Мелехов.
   Шохин оторвался от прицела, глаза его радостно блестели. "Юнкерс", оставляя длинный шлейф черного дыма, с трудом развернулся в сторону солнца и, едва достигнув береговой черты, грохнулся на землю.
   - Получай, гад, сполна! - сквозь зубы процедил Шохин.- От моряков-балтийцев свинцовый привет, покойничек!..
   В отместку за свой погибший самолет оставшиеся четыре "юнкерса" яростно набросились на корабли, атаки следовали одна за другой, и бомбы, казалось, чудом не попадали в палубы тральщиков.
   - Еще бы одного угостить, товарищ старшина,- подзадорил Мелехов разгоряченного боем своего командира.
   - Давай вместе попытаемся, браток,- проговорил Шохин, прилаживаясь к прицелу. Первый же бомбардировщик он встретил длинной очередью, но безрезультатно. Одна из бомб упала поблизости от борта, обдав его брызгами холодной воды. По второму самолету он уже начал стрелять короткими очередями, но снова мимо. Решил отказаться от моторов и прицеливаться в кабину летчика. Авось пули достигнут цели...
   При заходе очередного "юнкерса" на бомбардировку "Патрона" он поймал в прицел кабину летчика и нажал на гашетку. Бомбардировщик проскочил рядом, не сбросив бомбы. Искрящиеся от солнечных лучей султаны воды поднялись почему-то далеко за кормой шедшего в кильватере Т-289.
   - Подбили вы его, товарищ старшина, подбили! - закричал от восторга Мелехов.- На воду садится, на воду!
   Шохин видел, как подбитый им бомбардировщик вдалеке сел прямо на воду.
   - А этот на корм балтийской рыбе отдадим,- произнес он с удовлетворением, уступая место за пулеметом Мелехову.- Становись на свое место, браток. Твоя очередь теперь...
   Весь остальной путь по Балтийскому морю до пролива Муху, разделяющего острова Хиума и Вормси, проходил под беспрерывной бомбардировкой немецких самолетов. Пенистые столбы воды, поднятые взрывами бомб, кипели вокруг маневрирующих тральщиков, иногда каскады брызг обрушивались на палубы, и у моряков от мысли, что один из осколков вот-вот попадет в лежащие на палубе авиабомбы и те сдетонируют, разнесут корабль в щепки, становилось муторно на душе. Казалось чудом, что они все еще ухитряются увертываться от прямых попаданий. Видимо, злятся немецкие летчики от того, что цель ускользает от них, хотя они и производят бомбометание без помех со стороны истребителей прикрытия, почти как на полигоне. То ли нервы их начали сдавать или, до некоторой степени, пугал огонь зенитных пулеметов, на который напоролись два "юнкерса" и погибли, однако советские корабли казались для них словно заколдованными.
   Оставили в покое БТЩ-203 "Патрон" немецкие бомбардировщики лишь у входа в пролив Муху: "юнкерсы" опасались зенитных батарей с островов Хиума и Вормси. К этому времени при маневре более быстроходный "Патрон" далеко оторвался от тихоходных Т-289 и патрульного катера. Помочь он им все равно не мог, и Ефимов решил один идти на Сааремаа, чтобы поскорее доставить морским летчикам предназначенные для Берлина авиабомбы.
   При выходе на Кассарский плес заметили в стороне черный столб дыма догорала нефтеналивная самоходная баржа, выбросившаяся при ударах немецких бомбардировщиков на отмель.
   - Не дошла все же баржа с бензином до Сааремаа,- посочувствовал лейтенант Спорышев.- А бухта Трииги ведь совсем рядом...
   В боевую рубку поднялся из машинного отделения потный и раскрасневшийся командир БЧ-5 инженер-лейтенант Ванюхин.
   - Красотища у вас тут! - жадно вбирал он в легкие свежий морской воздух.А у нас в машинном - Сахара!
   - Не много осталось, всего ничего,- показал Спорышев на штурманскую карту.- Отдохнем скоро...
   - Слева по борту курсовой сто двадцать немецкие самолеты! - донесся голос вахтенного сигнальщика краснофлотца Харламова.- Шесть... нет, семь "Ю-88"...
   - Отдохнули,- усмехнулся Ефимов.- Вот прилипли к нам! Не хотят отпускать.
   В рубку ворвался взволнованный командир зенитных расчетов старшина 1-й статьи Шохин.
   - Товарищ командир... патроны кончились, товарищ командир! Весь боекомплект израсходован. Стрелять нечем. Беда!..
   Действительно, при таком интенсивном ведении огня никакого запаса патронов не хватит. Надо было чуточку поберечь их, но кто тогда подумал об этом, даже он, командир, не сделал этого. Зенитчики отражали атаки немецких бомбардировщиков, и это спасло тральщик. А сейчас без зенитного огня немецкие летчики обнаглеют и будут летать над самой палубой, пока не потопят корабль.
   - Так уж ничего больше не осталось? - с надеждой спросил Ефимов.
   - Ничего. Одни учебные, холостые патроны.
   - Стрелять холостыми, старшина!
   - Как это? - не понял Шохин.- Получится как в цирке,- нервно засмеялся он.
   - Вот и устройте им сальто-мортале, так, кажется, циркачи свои трюки называют? - повысил голос Ефимов.- Разве немцы знают, какими патронами мы стреляем: боевыми или холостыми?
   - Есть, товарищ командир, дошло! - осклабился Шохин и выскочил на палубу.
   Ефимов повернулся к своему помощнику.
   - Давай, пали из нашего главного калибра по "юнкерсам",- распорядился он.
   - Как палить? - от удивления густые брови Спорышева полезли на лоб.- Наши же пушки не приспособлены для ведения огня по зенитным целям?!
   - А ты немецким летчикам об этом скажи! - разозлился Ефимов.- А то они еще не знают!
   - Понял, Михаил Павлович! - согласно закивал Спорышев и торопливо вышел из рубки.
   Немецкие бомбардировщики построились в круг, и первый из них, ведущий, с резким снижением пошел с носа в атаку на "Патрон". Часто заухали корабельные пушки, затрещали зенитные пулеметы, но "юнкерс" не отвернул с курса атаки, пронесся над палубой, и тотчас четыре высоких султана пенистой воды выросли впереди тральщика. Рулевой старший краснофлотец Бойцов инстинктивно положил руль влево, стремясь обойти их стороной. А на "Патрон" уже падал второй бомбардировщик; за ним готовились к атаке третий и четвертый. Ведущий "юнкерс" к этому времени взмыл ввысь и пошел на второй заход, пристроившись в хвост замыкающему бомбардировщику.
   - Начинается свистопляска,- произнес сквозь зубы Ефимов.- Внимательнее на руле! - предупредил он Боицова, хотя и знал, что тот словно прирос к штурвалу, готовый в любую секунду выполнить его команду.
   - Есть внимательнее на руле! - повторил Бойцов.- Поиграем сейчас в кошки-мышки...
   Он быстро и ловко вращал штурвал вправо или влево, уклоняясь от вырастающих перед форштевнем водяных смерчей.
   Командир БЧ-5 инженер-лейтенант Ванюхин вместо того, чтобы спуститься в машинное отделение, как загипнотизированный глядел на немецкие бомбардировщики и беспрестанно вырастающие вокруг тральщика султаны вспененной воды. Взгляд невольно уперся в лежащие на палубе авиационные бомбы, только теперь он по-настоящему осознал, что их "Патрон" фактически превратился в пороховую бочку, для взрыва которой было достаточно не только прямого попадания, но и небольшого осколка бомбы, разорвавшейся на воде рядом с бортом.
   И вдруг мгновенно свет погас в его глазах, уши заложило грохотом мощного взрыва. Резкая боль в правом плече свалила его с ног. Инстинктивно поднялся, увидел корчащегося на четвереньках рулевого. Неуправляемый тральщик начал скатываться в сторону, и командир "Патрона", тоже раненный, окровавленными кистями рук крутил штурвал, выправляя курс.
   - У самого борта взорвалась бомба. Крупного калибра,- сказал он приходящему в себя Ванюхину.- Ладно хоть, что осколками наш груз не задело. А то бы...- он не договорил, закусил губы от боли.
   Осколками бомбы были поражены почти все, кто находился на верхней палубе, мостике и боевой рубке. Убит наповал пулеметчик краснофлотец Мелехов, ему снесло полчерепа. Вахтенному сигнальщику краснофлотцу Харламову разворотило весь правый бок, изранен осколками и его командир старшина 2-й статьи Большаков; у носового орудия мучился от тяжелых ран лейтенант Спорышев.
   - Пробоина по ватерлинии! - поступил доклад от боцмана.
   - Заделать пробоину! - приказал Ефимов, чувствуя, как от потери крови у него начинает кружиться голова.
   Наверх поднялись военфельдшер и два санитара, начали торопливо перевязывать раненых. Вахтенному сигнальщику Харламову перевязка уже не потребовалась, он скончался от смертельных ран. Ефимов хотел заменить рулевого, но Бойцов, скрипя от боли зубами, вцепился руками в штурвал и ни за что не хотел уходить из боевой рубки.
   Немецкие бомбардировщики, сбросив весь запас бомб на тральщик, улетели в сторону эстонского берега. Израненный экипаж опасался нового налета, но "юнкерсы", к счастью, больше не появлялись. До бухты Трииги дошли благополучно, но какова же была досада, что кораблю не разрешили встать к стенке под разгрузку. На Трииги часто налетали немецкие бомбардировщики, и все суда в дневное время находились в бухте, где они могли своим маневром уклониться от прицельного бомбометания. И лишь с наступлением темноты "Патрону" разрешили подойти к причалу.
   Тральщик давно ожидал командир авиабазы майор Георгиади. Он бросился навстречу сошедшему на пирс раненому командиру "Патрона", с жаром обнял его.
   - Генацвале... дорогой, спасибо за авиабомбы,- говорил он с благодарностью.- В самое время доставили! Теперь наши балтийские летчики отправят их строго по назначению - в Берлин! Понимаешь, генацвале, в Берлин!..
   Осложнение обстановки
   27 августа летающая лодка Че-2 из эскадрильи капитана Усачева во время разведки погоды по маршруту обнаружила на траверзе Либавы фашистский транспорт очень большого водоизмещения. Его сопровождали два сторожевых корабля. Проследив их курс, Усачев определил, что транспорт шел в Ригу.
   Вернувшись, Усачев доложил о замеченных гитлеровских кораблях Преображенскому. Полковник, в свою очередь, позвонил Охтинскому по телефону и сообщил о движении немецких судов.
   - Евгений Николаевич, это же ваша цель,- сказал Охтинский.
   - Цель действительно наша,- согласился Преображенский.
   - Так ударьте по ней! Пустите транспорт на дно,- предложил Охтинский.
   - Торпед у нас нет, Алексей Иванович.
   - А вы бомбами. Этот вопрос с генералом Елисеевым я согласую. А если надо - комфлоту в Таллинн позвоним,
   - Зачем беспокоить комфлота? Сами решим...
   В самом деле, огромный фашистский транспорт с оружием, техникой и боеприпасами, предназначенными для снабжения группы армий "Север",- очень заманчивая цель. Пока дальние бомбардировщики проходят профилактический ремонт перед очередным налетом на Берлин, можно ударить по транспорту, благо расстояние до него небольшое. Сейчас немецкие корабли где-то в районе Виндавы.
   Преображенский выделил звено ДБ-3, назначив ведущим заместителя командира эскадрильи капитана Есина. Ведомыми летели лейтенанты Юрин и Русаков. Прикрывать дальние бомбардировщики от возможного налета гитлеровских истребителей должны были два звена "чаек". Их вызвался вести сам командир 12-й отдельной Краснознаменной истребительной авиационной эскадрильи майор Кудрявцев.
   Взлетели в четвертом часу дня. "Чайки" шли метров на семьсот выше бомбардировщиков, причем одно звено несколько впереди их, а другое - сзади. При таком построении можно было отразить внезапное нападение немецких истребителей с любого направления.
   Над головой - клочкастые облака. Где-то за ними спряталось солнце. Лишь справа, на самом горизонте, его лучи прорывались на поверхность моря и играли на перламутровых гребнях волн.
   Гитлеровские корабли Кудрявцев заметил сразу. Один из них - длинный и широкий - явно транспорт, а два других, значительно меньше по размерам,сторожевики. Они черными коробочками отчетливо выделялись в густой синеве моря, и за ними тянулась белая пенистая полоса взбитой винтами воды.
   По замыслу Кудрявцева, если в воздухе не будет немецких истребителей, одно звено "чаек" должно предпринять отвлекающий маневр с тем, чтобы заставить сторожевые корабли вести зенитный огонь только по
   ним. Тогда дальние бомбардировщики смогут прицельно отбомбиться по транспорту.
   Кудрявцев огляделся. Вражеских истребителей не было.
   - "Чайки", начать работу,- приказал он.
   Первое звено "чаек", упреждая ДБ-3, пошло на снижение. На кораблях заметили краснозвездные истребители, и сторожевики тут же окутались сизым дымом: открыли огонь их зенитные орудия. В небе тотчас появились серые лохматые шапки от разрывов снарядов. Их было так много, что Кудрявцев потерял из виду головной сторожевик. "Чайки" сбросили малокалиберные бомбы. Огонь зениток в ответ еще больше усилился.
   Кудрявцев не участвовал в отвлекающем маневре первого звена, Он следил за воздухом. Гитлеровских истребителей по-прежнему не было. Это облегчало выполнение задачи бомбардировщикам.
   Капитан Есин понял замысел сопровождающих истребителей. Первый ДБ-3 лег на боевой курс, пошел на резкое снижение. Кудрявцев увидел, как вокруг бортов неповоротливого транспорта выросли четыре огромных султана поднятой взрывами воды.
   Бомбы легли рядом с целью. Неудача. ДБ-3 взмыл вверх. А на транспорт стал пикировать второй бомбардировщик. Опять белоснежные всплески по бортам. Но одна из бомб угодила прямо в палубу, и транспорт задымил.
   Сторожевые корабли сосредоточили весь огонь на третьем ДБ-3, который начал атаку. Огонь велся беспрестанно, шапки стеной вырастали перед бомбардировщиком. Однако ДБ-3 упрямо шел на цель, не сворачивая.
   Атака оказалась успешной: в транспорт угодили сразу две бомбы. Вспыхнул пожар. Судно медленно погружалось в воду.
   - "Чайки", конец работе, конец,- сказал Кудрявцев.
   Следовало возвращаться на аэродром, бомбардировщики уже легли на обратный курс.
   - "Мессеры"! В воздухе "мессеры"! - раздался в наушниках Кудрявцева голос одного из ведомых.
   Комэск огляделся. Где же они? Да вон сзади. Сколько их? Тоже шесть... Видимо, сторожевые корабли вызвали свою истребительную авиацию, и вот теперь "мессершмитты" попытаются отомстить за транспорт.
   - "Чайки"! "Чайки"! Отрезать "мессеры" от бомбардировщиков! - приказал Кудрявцев.
   Замыкающее звено "чаек" тотчас развернулось и смело пошло навстречу врагу. Кудрявцев хотел было броситься им на помощь, но его остановил, тревожный голос в наушниках:
   - "Мессеры" слева!..
   Комэск увидел три "мессершмитта", вывалившиеся из-за облаков. Они перерезали ДБ-3 курс, атакуя головной бомбардировщик капитана Есина.
   - Э-эх, черт! - выругался Кудрявцев, поняв маневр вражеских летчиков. Пока их первая группа отвлекала на себя внимание "чаек", вторая, притаившаяся за облаками, теперь стремительно вышла на курс атаки.
   - "Чайки"! Атакуем вторую группу "мессеров"! - приказал Кудрявцев своим ведомым и устремил свой истребитель на "мессершмитт", который приближался к самолету Есина. В скорости "чайки" значительно уступали "мессершмиттам", и Кудрявцев боялся, что не успеет перерезать путь немецкому истребителю. Он не сумел отсечь головной "мессершмитт". От него потянулась искрящаяся цепочка трассирующих пуль и уперлась в ДБ-3 капитана Есина. Бомбардировщик вспыхнул, за хвостовым оперением потянулся шлейф густого дыма.
   "Мессершмитт" не остался безнаказанным. Сразу две "чайки" полоснули по нему из пулеметов. Он тоже задымил и пошел вниз вслед за ДБ-3. Кудрявцев видел, как бомбардировщик, подняв огромный фонтан воды, скрылся в пучине. Рядом с ним врезался в море "мессершмитт". Другие два фашистских летчика, видя гибель своего ведущего, устремились в спасительные облака.
   Кудрявцев направил свой истребитель на помощь первому звену, но там бой уже кончился. Один из "мессершмиттов", оставляя за собой дымную полосу, из последних сил тянул со снижением в сторону латвийского берега. Недоставало и одной "чайки"...
   Капитан Комаров, скрепя сердце, написал в журнале боевых действий:
   "27.08.41. ДБ-3 No 391127. Есин, капитан - летчик. Хабибулин, лейтенант-штурман. Нянкин, краснофлотец - стрелок-радист.
   Сбит в воздушном бою в районе Виндавы "бомбоудар по транспорту противника". Экипаж погиб. Транспорт потоплен".
   Комендант Береговой обороны Балтийского района генерал-майор Елисеев получил срочную радиограмму от командующего КБФ вице-адмирала Трибуца.
   "Во исполнение приказа Главнокомандующего войсками Северо-Западного направления для облегчения положения Таллинна нанести удар во фланг коммуникации противника, действующей из Пярну на Таллинн. Удар осуществить с помощью части сил гарнизона Сааремаа в направлении с Виртсу на Пярну или на Марьямаа. Второй удар нанести частью сил гарнизона Хиума от Хаапсалу в направлении на Марьямаа..."
   Елисеев сомневался, что десант принесет ощутимую пользу. Едва ли он сможет пробиться к Таллинну, который штурмовали дивизии 18-й немецкой армии. По сведениям разведки, в Пярну сосредоточивалась новая резервная дивизия противника. Конечно же, враг непременно бросит ее на моонзундцев, отрежет десанту обратный путь на острова и приложит все усилия, чтобы не допустить его к Таллинну.
   Однако приказ надо было выполнять. Елисеев выделил в десант два стрелковых батальона, усиленных артиллерийскими батареями и пулеметными ротами с острова Сааремаа, и стрелковый батальон, усиленный артиллерийской батареей и минометной ротой с острова Хиума. Высадившись на материк, эти группы должны были соединиться севернее станции Лихула и в дальнейшем действовать вместе.
   В ночь на 25 августа десант форсировал пролив Муху-Вяйн и без потерь высадился в Виртсу, откуда начал наступление на север, на станцию Лихула. А на другой день на пристань Рохукюла высадился десант с острова Хиума, начав продвижение через городок Хаапсалу в направлении станции Паливере.
   Днем 28 августа десантники выбили гитлеровцев из Лихулы и Паливере. Однако дальнейшее наступление им пришлось прекратить - в этот день был оставлен Таллинн, корабли Краснознаменного Балтийского флота по Финскому заливу пробивались в Кронштадт.
   Гитлеровское командование бросило против моонзундцев части 291-й дивизии с задачей во что бы то ни стало отрезать оба отряда от островов. Ценой огромных потерь десантники сдерживали наседавшего врага. Лишь третьей части состава десантных отрядов удалось вернуться на острова, остальные геройски пали в неравных боях. Десант на материк значительно ослабил островной гарнизон, ведь пополнения ждать было неоткуда.