Винспер Вайолет. Синий жасмин

   Насмешливо поклонившись, он удалился. Какое-то время мужественный силуэт шейха был еще виден на фоне занавески, пока он говорил с одним из стражей-арабов, приставленных ко входу в шатер, чтобы она не могла убежать.
   Лорна поднесла руку к горлу, словно желая схватить готовое выскочить сердце. Значит, пока она не надоест ему, ее будут держать в этой шелковой клетке, наполненной зыбкими тенями от масляных ламп! Ее силой заставят разделять общество принца и его ласки...
   Девушка вынырнула из океана своих мыслей и снова оказалась в реальном мире, в гареме, куда как раз вошла Захра, чтобы помочь ей переодеться. Лорна была тиха и покорна. Она позволила облачить себя в дымчатую бархатную тунику с мелкими жемчужными пуговками от горла до талии и в шелковые шальвары, стянутые у щиколоток. Затем обулась в рубиново-красные бабуши <Бабуши - туфли без задников, иногда на каблучках> с загнутыми вверх носами и разрешила Захре расчесать себе волосы, пока они не заблестели ярче, чем ее шелковые одежды.
   Так значит Тюркейя - сестра шейха. Наверное, он ее очень любит, раз покупает ей подарки. Лорне трудно было представить себе, чтобы этот безжалостный человек мог кого-то любить. Любовь, нежность, привязанность - все эти чувства хранятся в сердце, а для Лорны этот человек был совершенно бессердечным.
   - Захра?
   - Да, лелла?
   - А сестра твоего хозяина очень красива?
   - Принцесса Тюркейя похожа на золотую куколку, с ресницами, в которых может запутаться мотылек, и густыми черными волосами до талии. Говорят, за нее сваталось много богачей, но принц Касим всем отказал от ее имени.
   - А разве не слово отца должно быть в этом деле последним?
   - Эмир слишком занятой человек, чтобы заниматься женскими делами, даже если речь идет о дочери. Тюркейя ведь только дочь. Вот сиди Касим - гордость и радость эмира. Он всегда разрешает своему сыну делать все, что тому ни вздумается.
   - Не могут в это поверить! - Лорна прикусила губу. Ей снова стало больно и страшно. И, хоть кроме служанки здесь никого не было, она устыдилась и с отвращением отвернулась от зеркала, бесстрастно отразившего ее уже вполне гаремный облик.
   - Лелла недовольна своей наружностью? - с тревогой спросила Захра. - Может быть, нужны украшения на шею и серьги?
   - Прекрати! - В голосе Лорны звучали слезы. - Я и так, без этих дополнений, уже похожа на одалиску. У меня такой вид, будто я собираюсь на карнавал!
   - А что это "карнавал"? - Служанку приводило в явное замешательство поведение белокурой румии <Румия (араб.) - первоначально слово означало "гречанка", потом вообще европейская женщина (Рум - Византия, Греция)>. Могущественный принц поселил ее в своем шатре, куда почти никому нет доступа, а у нее это, похоже, не вызывает ни малейшей радости или гордости.
   - На карнавале, Захра, гуляют люди, которые могут быть смелыми или веселыми только под маской. Карнавал похож на настоящую жизнь. Мы улыбаемся, чтобы скрыть боль. Смеемся, чтобы не показывать слез.
   - Все записано, - произнесла Захра совершенно серьезно. - Мы не можем удержаться от поступков. Они уже предопределены!
   - Да, я понимаю, не все зависит от самих людей. Поэтому у нас и говорят: "Презирай грех, но не грешника, ведь он грешит не по своей воле".
   Лорна отдернула бисерную занавеску и заставила себя выйти в переднюю часть шатра. Там Хасан накрывал на стол. Шейх еще не вернулся. Выходя подышать прохладным вечерним воздухом и полюбоваться яркими звездами, девушка чувствовала на себе взгляд слуги. Около шатра метнулась тень, и Лорна поняла, что это ее страж молча наблюдает за ней, пока она тут стоит, вдыхая странные запахи лагеря вместе с запахами самой пустыни.
   Ей очень захотелось посмотреть, как выглядит огромная, величественная пустыня в свете восходящей луны, но вместо этого она со вздохом вернулась в шатер. Захра и Хасан уже ушли. В шафрановом мерцании ламп еще роскошнее казались и мягкие ковры, и поблескивающие подушки с портьерами, и узорчатая медная утварь. На низком столике у дивана уже стояло круглое блюдо с оловянной крышкой. Подано было и вино; Лорну поразило, что ее похититель осмеливается не соблюдать законов ислама, запрещающих мусульманину прикасаться к вину.
   Она вся сжалась, когда в шатре появился шейх, свежий после бани, как всегда с непокрытой головой, в длинной, до пят, свободной одежде, низко открывавшей смуглую шею. Его присутствие подавляло девушку. Он был похож на грозного дикого зверя, полного коварной энергии, который мог и замурлыкать и укусить.
   В плетеных сандалиях Касим совершенно бесшумно прошел по ковру и приблизился к ней. Взгляд его смягчился, но такого Лорна боялась его еще больше.
   - Какие светлые волосы подарила тебе судьба, - произнес он, взяв девушку за руку и проводя кончиками ее пальцев по своим губам. - Улыбнись мне, ласково попросил шейх.
   Лорна застыла. Словно ледяная статуя, стояла она недвижно, и только сердце громко стучало от его близости и прикосновений.
   - Можешь ты улыбнуться?
   - Улыбаются только счастливые, - произнесла она.
   - А если я скажу тебе, моя Динарзада <Динарзада - персонаж сказки из "Тысячи и одной ночи" - девушка с золотыми волосами (динар - золотая монета средневекового Востока).>, что ты прекрасна, разве это не сделает тебя счастливой? - Его собственная улыбка вышла несколько кривой.
   - Между прочим, Динарзада была совершенно несведуща в любви. Невинное создание.
   - А ты, без сомнения, предпочел бы Шехерезаду?
   - Лорна вздернула подбородок. - Или тебя уже утомили все, кого ты знаешь?
   Он лишь высокомерно рассмеялся, сверкнув белыми зубами.
   - Давай поедим! Я весь день провел в скачке и умираю с голоду.
   Они подошли к дивану, и шейх, развалившись на нем с какой-то тигриной грацией, снял крышку с блюда, где лежала жареная на вертеле ягнятина, издававшая восхитительный аромат трав. Для Лорны были приготовлены нож с вилкой; ее сотрапезник время от времени поглядывал на нее, словно удивляясь ее сдержанной манере есть.
   - Я провел в пустыне большую часть своей жизни, - сказал он. - Поэтому и мне свойственны привычки моих соплеменников, хотя я и пью вино.
   - Удивительно, как это тебе удается не просыпать из руки рис или горох, заметила Лорна, отхлебнув из бокала глоток французского вина.
   - Чтобы есть так, нужна сноровка. Хочешь, я тебя научу?
   - Нет. - Она покачала головой и отвернулась, избегая его взгляда. Каждой своей клеточкой девушка ощущала его мужественность, которой прямо-таки веяло от этих широких плеч, стройной мощной шеи, переходившей в выпуклую грудь. В неярком свете ламп кожа его приобрела бронзовый оттенок. Глаза были полуприкрыты густыми ресницами.
   - О чем ты задумалась, та fleur <Мой цветочек (фр.).>? - Касим произнес это рассеянно, опуская жирные пальцы в мисочку с водой и вытирая их полотенцем.
   Лорна вся содрогнулась. Мой цветочек... И эти любовные слова говорит он, втоптавший ее в грязь.
   - Разве я уже не хозяйка даже собственным мыслям? - ответила она вопросом на вопрос.
   - Нет, отчего же... Разумеется, твои мысли принадлежат тебе.., хотя половину из них мне ничего не стоит прочитать. - Касим окинул ее игривым взглядом, а потом, схватив лепешку, с яростным наслаждением впился в нее зубами. - Присоединяйся. Это очень вкусно.
   - Мне уже достаточно. - Девушка тоже окунула пальцы в свою мисочку и вытерла их. - Я.., мне ведь не пришлось весь день скакать, вот и не нагуляла такого аппетита.
   - А тебе хотелось бы покататься верхом?
   Она смотрела на него с недоверчивым волнением.
   - А можно? Ты разрешишь мне?
   - Разрешу ли я тебе? - Он наклонился к ней и глазами, золотыми в неярком свете ламп, словно вобрал в себя ее всю. - Я многое могу разрешить тебе, дорогая, только не отпущу.
   - Тогда мне.., я хотела бы прокатиться. - Огромные глаза Лорны стали печальными.
   - Вот и прокатишься, - ответил шейх, улыбаясь и глядя на нее - на свою забаву, каприз, - к желаниям которой можно снисходить, а можно и игнорировать их - как душа пожелает.
   Глава 7
   Эти края - моя земля - отличаются великолепной первобытностью, и ты ее увидишь, - продолжал шейх. - Мы будем кататься вместе, а когда я буду в отъезде, кто-нибудь из моих людей станет сопровождать тебя. Ведь ты уже поняла, что одной тебе ездить опасно... Я не могу допустить такого.
   - Ты знаешь, что я ускачу! - Лорна негодовала на его близость и на власть над нею. - Как только мне представится случай, я пешком уйду, и смерть в пустыне меня не устрашит.
   - Какая ужасная угроза. - Он провел пальцем по ее щеке. - Значит, ты согласна терпеть муки жары, жажды и одиночества, лишь бы избавиться от меня, а? Мы ведь за много миль от Ираа...
   - А ты подумал.., о моей семье? - произнесла девушка с безнадежностью в голосе. - Представь, что на моем месте оказалась твоя сестра!
   - Тюркейя не так глупа, чтобы уехать в пустыню одной. Восточная мудрость у нее в крови.
   - Может быть, твоя Тюркейя мудра просто потому, что судит обо всех мужчинах по своему брату! - Лорна смело встретила его взгляд. - А я оказалась глупой просто потому, что судила обо всех мужчинах по своему отцу. Он-то был галантным и добрым.
   - Почему ты говоришь в прошедшем времени? Кулак Лорны обрушился на подушку. Как это она упустила из виду, что отец уже умер и не может вступиться за нее.
   - Разве тебя не задевает моя ненависть! - Крикнула девушка.
   - Меня гораздо сильнее задело бы твое равнодушие. - Касим оторвал ее руку от подушки и задержал в своей. Пальцы девушки казались очень маленькими, белыми в его большой и смуглой руке. - Ненависть - чувство загадочное и интригующее. Уж лучше ненависть, чем притворство ради подарков и расположения. Есть женщины, малышка, которые думают только о себе.
   - Не сомневаюсь, что тебя вполне можно назвать экспертом по вынесению суждений о женщинах! - Ей хотелось выдернуть свою руку, но она знала, что пытаться бесполезно.
   - Я бы не осмелился назвать себя экспертом. - С улыбкой, сделавшей его глаза еще глубже, он позвонил в медный колокольчик, стоявший на столе. Почти сразу же появился Хасан с кофейником и чашечками в серебряной оправе.
   - Мадам сама разольет кофе, - сказал ему хозяин. Слуга поклонился и исчез, а Лорна метнула в шейха пылающий обидой взгляд. Она взяла кофейник, из которого шел пар, а ее сотрапезник, хотя и в небрежной позе, но напряженно следил за лицом девушки, ожидая, не сделает ли она с кофе то же самое, что и с лаймуном. Но Лорна, склонив белокурую головку, разлила густой, ароматный черный кофе по чашечкам и с каменным лицом протянула ему.
   - Тебе понравилась наша пустынная кухня? - спросил Касим.
   - Она совершенно удивительна, В этом совместном ужине была какая-то будоражащая интимность. Ночь укрыла лагерь своим темным облаком, заглушая всякие звуки.
   Лорна выпила кофе и нервно поднялась на ноги. Прошлась по шатру, трогая утварь, но не видя и не ощущая ничего, кроме огромной фигуры принца, развалившегося на диване. Девушка еще больше напряглась, когда тот, небрежно нагнувшись, закурил.
   - Не хочешь ли присоединиться? - предложил он. - Сигаретка помогла бы тебе успокоить нервы.
   - Мои нервы в порядке, благодарю. - Лорна направилась к выходу из шатра и откинула занавеску, желая хоть ненадолго избавиться от этой интимности.
   Когда принц подошел и встал за ее спиной, она вся сжалась.
   - Ты напряжена, - произнес он. - Хочешь прогуляемся к краю оазиса.
   - О.., больше всего на свете! - Лорне уже хотелось выскользнуть наружу, но Касим удержал ее.
   - Ночью прохладно. Надень мой плащ. - Он принес плащ из глубины шатра и застегнул на ней. - Ну вот. А если перебросить подол плаща через руку, ты снова станешь похожа на очаровательного мальчишку.
   Они вышли наружу. Там его соплеменники, закутавшись в плащи, сидели около костров, попивая кофе и слушая нежные стенания какого-то музыкального инструмента. Вокруг таинственно чернели шатры. Спящие верблюды лежали на песке, вытянув свои длинные шеи.
   Когда пара проходила мимо, мужчины повернули головы, но не осмеливались открыто смотреть на стройную, закутанную в плащ фигурку. Это была их манера оказывать вежливое уважение гостье хозяина.
   Когда Лорна и шейх вышли в залитые лунным светом пески, ей показалось, что они идут в молоке. У подножия барханов лежали серебристо-фиолетовые тени. Каждая звездочка над их головами сияла, словно крохотный золотой светильник. Лорна с наслаждением вдыхала прохладный воздух. Загадочность этих мест, бесконечность окружавшего их пространства успокоили ее и вызвали почти благодарное чувство к принцу Касиму, показавшего ей, какой волшебно-прекрасной может быть пустыня ночью.
   - Пустыня подобна женщине, - прошептал он. - Соблазнительная и переменчивая, она обладает такими глубинами, в которых можно потеряться навсегда. Я видел ее в самых разных настроениях, и все же каждый день в ее величавых пространствах есть что-то новое. То холодно отталкивающая, то мучительно притягивающая, то ласкающая прохладой и обливающая серебряным светом луны, - все это похоже на объятия возлюбленной.
   В безбрежных просторах над ними шелестел ветер, а Лорна смотрела на стоявшего рядом мужчину, чей профиль твердыми контурами вырисовывался на фоне сияющей луны. Он был частью всего этого, как соколы, как золотистые песчаные кошки, прячущиеся в барханах.
   - Слышишь ли ты зов пустыни? - Его глаза вспыхнули, встретившись с ее взглядом, и замерцали, отражая лунный свет.
   - Я очарована, - призналась девушка, - но меня пугает громадность этих пространств, их вечность. Я чувствую себя такой маленькой и смертной.
   - Да, - улыбнулся принц. - Пустыня уже коснулась тебя. И нам нужно проехаться вдвоем на рассвете. Тогда ты увидишь пустыню другой и окажешься совершенно у нее в плену.
   - А разве мое пленение не является уже свершившимся фактом? - Лорна поплотнее закуталась в плащ: ветер пробрался ей за шиворот и взъерошил волосы.
   Касим пристально смотрел на нее: на серебрящиеся волосы, бледное лицо, на котором двумя цветками выделялись сине-фиолетовые глаза. Затем схватил ее и хотел прижать к себе, но девушка уперлась ему в грудь кончиками пальцев.
   - Le desert de l'amour <Здесь: пустыня, не согретая солнцем любви (фр.).>, - тихо произнес он, легко преодолевая сопротивление. - Смотри, дорогая, ты ведь знаешь, во мне сидит дьявол. Так не буди его на свою же голову.
   - Когда ты меня отпустишь? - умоляюще спросила Лорна.
   - Не говори об отъезде, ведь еще только ночь да день прошли, как я привез тебя сюда. - И его рот завладел ее губами. Казалось, он хотел сокрушить ее, хотел быть жестоким и нежным одновременно.
   - Моя фильджа - мой снег... Я напущу на тебя пустыню и избавлюсь от такой ледышки, - прошептал он, не отрываясь от ее губ.
   - Уж лучше пустыня, чем ты! - Лорна боролась с ним, стараясь отвернуться, но принц, схватив ее за подбородок, заставил подчиниться своему взгляду, требовательно сверкавшему в лунном свете. Откуда-то из дальних барханов долетел вой шакала, преследующего свою жертву.
   - Ты глядишь на меня глазами загнанной газели.
   - Касим склонил голову и закрыл ей глаза поцелуями, а потом поднял на руки и понес мимо пальм, шатров, мимо дымящихся костров и через изгородь, отделявшую его шатер от остальных.
   Бережно и жадно прижимая девушку сильными, властными руками, он стремительно внес ее внутрь шатра.., но и на эту ночь оставил в гареме одну.
   ... Понятие времени в пустыне теряет смысл. Там не тикают часы, нет городских сигналов и опознавательных знаков безвозвратно уходящего времени. Жители пустыни узнают время по солнцу, и жизнь их проходит в неспешной, но непрерывной деятельности.
   Поначалу Лорна считала дни, но потом потеряла счет бесконечно тянущемуся, беспредельному времени, которое она уже провела здесь, в этом лагере посреди пустыни. Вскоре ей стало ясно, что шейх пользовался неограниченным влиянием на своих людей, которое основывалось на твердости его характера, безусловном личном обаянии и неутомимом, заинтересованном участии в суровой жизни соплеменников.
   Иногда случались и ссоры, и тогда он поспешно вмешивался прежде, чем могла возникнуть глубокая семейная вражда с местью. Как-то раз один сородич пришел просить у хозяина совета относительно дочери, которая вышла из повиновения и даже как-будто немного повредилась в уме. Шейх поговорил с девушкой и безотлагательно нашел для нее молодого и красивого мужа.
   Лорна была этим поражена.
   - Но ведь та девушка совсем не знает его, - запротестовала она.
   - Ей нужен муж, - спокойно ответил Касим. - Скоро она позабудет все свои глупости и станет прекрасной женой.
   - Да ты просто деспот! - Лорна прихлопнула пальмовым веером кружащуюся перед ней осу. - Ты считаешь женщин существами, не имеющими собственной души и сердца.
   - С женщиной нужно обращаться так же, как с норовистой кобылицей, чтобы она всегда чувствовала натянутые поводья и не теряла головы. - Он развалился на диване, вытянув ноги в сапогах; выражение его глаз застилал дым сигареты.
   - Ну, конечно; а кроме поводьев существует еще и плетка, - прошептала Лорна.
   Взгляд желтых глаз шейха был похож на удар кнута.
   - Неужели, прожив у меня в гостях столько времени, ты так ничему и не научилась? - последовал вопрос. - Настоящей женщине нравится, когда ею руководят. Она наслаждается своим страхом перед мужчиной, который ее не боится. Женщины, моя девочка, существа загадочные, а в мире немало мужчин, трепещущих перед слабым полом. Уверен, ты встречала много сентиментальных, боязливых юношей, раз стала такой гордячкой.
   - Гордячкой? Я? - воскликнула Лорна. - Думай, что говоришь! Ты, безраздельно властвующий над сотнями своих соплеменников, распоряжающийся их жизнями, выпихивающий девушек замуж за малознакомых мужчин, ты смеешь обвинять меня в гордости?
   - Не будь ты гордячкой, то и не нравилась бы мне так. - Глаза его улыбались сквозь вуаль сигаретного дыма. - Однако ты должна признать, что я старался хорошо обращаться с такой строптивой кобылкой, как ты, и ни разу не попытался сломить твою неукротимость или уязвить твою гордость.
   Лорна отвернулась и принялась через вход в шатер разглядывать суету лагеря, всегда усиливавшуюся, когда шейх был в своей резиденции. Кобылка!.. Но он и в самом деле всегда сохранял самообладание...
   Девушка сжала пальцами откинутую занавеску шатра, вспоминая, сколько уже узнала о нем за время своего принудительного пребывания в пустыне. Он совершенно не ведал страха и был до странности ласков с маленькими детьми и всеми без разбору животными. В гневе шейх был страшен, и время от времени ему приходилось наказывать какого-нибудь ослушника. Лорну он приводил в замешательство больше, чем кто-либо другой... Иногда она даже восхищалась им и была особенно заинтригована его европейскими привычками.
   Поглощенная своими мыслями, девушка не услышала, как Касим пересек шатер; просто внезапно ощутила, что его рука обхватила ее стройную талию.
   - Ты все еще ненавидишь меня? - шепнул он, и теплое дыхание коснулось волос на ее виске.
   - Зачем же зря спрашиваешь? - Теперь Лорна боролась с ним только словами, уже не стараясь ускользнуть из его объятий; в этом не было нужды - она и без того могла дать понять ему, что эти прикосновения все еще ненавистны ей.
   - Что же мне еще для тебя сделать? - рассмеялся шейх и поцеловал ее в затылок. - Нагрузить грехи свои на козла и во искупление их отпустить его в пустыню?
   - Тебе понадобится не один козел, - съязвила Лорна. Касим опять рассмеялся и повернул ее лицом к себе. В его глазах, жадно всматривавшихся в волосы, лицо, губы девушки, изящным алым цветком выделявшиеся на медово-золотистой от загара коже, светилось неприкрытое восхищение.
   - Нет, это просто какие-то булыжники в мою голову, а не слова, насмешливо произнес он. - Слова я могу заглушить поцелуями.
   И, держа девушку в кольце своих рук, нагнул голову и привел свою угрозу в исполнение. Его поцелуй слегка отдавал сигаретным дымом. Лорна почувствовала, как от этой близости ее бросило в жар, а руки стали словно чугунные.
   - Завтра я намереваюсь отправиться в гости к другу, в соседний лагерь, объявил шейх. - Часть пути ты можешь проехать со мной, но потом Ахмед проводит тебя обратно в лагерь. Поедем, если пообещаешь, что будешь вести себя хорошо в мое отсутствие.
   - Ахмед предан тебе и проницателен, как сторожевой пес, так что его не проведешь моими трюками, - возразила Лорна. - Он никогда не доставит мне удовольствия удрать от него, потому что слишком боится вызвать неудовольствие своего хозяина.
   - Да уж, конечно, моим людям хорошо известно, что я буду.., скажем, недоволен. - Шейх выпустил ее и подошел к письменному столу. Зажег лампу и сел, чтобы записать что-то в большую, переплетенную в кожу книгу. Лорна, очарованная, не отрываясь смотрела, как его перо вырисовывало красивые буквы, делавшие каждую страницу книги просто произведением искусства. Он так же искусно делал весьма живые наброски с арабских скакунов и этим до того напоминал любимого ею отца, что девушка уже была просто не в силах питать к нему ту же ненависть, что и раньше.
   Она никогда не говорила со своим похитителем об отце, наотрез отказываясь делиться с ним столь драгоценными и мучительными для нее воспоминаниями.
   Когда через какое-то время шейх поднял голову, Лорна сразу же отвернулась и направилась к книжному шкафчику, чтобы взять рукописную копию "Серебряного Кубка" - истории Кадиса, города, где родилась и выросла его мать. Звали ее Елена. В книге была и ее подпись.
   Лорна уселась на коврик и попыталась углубиться в книгу, но каждую минуту каждым своим нервом ощущала присутствие шейха. Уголком глаза она видела дымок, завивавшийся от его сигареты, и очертания крепких мускулов под шелковым кибром.
   Когда же он отпустит ее?
   Девушка страшилась задать этот вопрос и получить ответ... Она уже поняла, что во многом жизнь этого могущественного принца была отшельнической. Он не мог, не рискуя своим авторитетом, совершенно свободно вести себя в присутствии своих сородичей. Лишь в уединенности своего шатра мог позволить себе расслабиться и отвлечься от ежедневных забот и обязанностей; и хотя порою обращался с Лорной с кажущейся небрежностью, она видела, что ему доставляют удовольствие их беседы и совместные прогулки верхом.
   И тут, словно прочитав ее мысли, Касим язвительно заметил:
   - Ты можешь считать себя счастливицей, что не находишься в гареме обычного шейха, вместе с четырьмя женами и кучей наложниц.
   - Обычного? - воскликнула Лорна удивленно.
   - Да, моя девочка, я - необычный шейх. Ведь в моем гареме нет никого, кроме тебя, к немалому удивлению всех наших мужчин.
   - Ну, это здесь, в лагере, - ответила она, и щеки ее запылали. - А что твой гарем во дворце?
   - Увы, пуст.
   - Ты уже успел устать от ваших женщин, и так быстро?
   - Если ты таким туманным образом интересуешься, не устал ли я от тебя, то я отвечу "нет". - Касим улыбнулся, блеснув зубами. - Нет, ты только представь, насколько реже мы бы виделись, если бы тебе пришлось делить меня с целым гаремом восточных красавиц.
   - Удивляюсь, почему у тебя нет большого гарема, - произнесла Лорна как можно небрежнее, с усилием отворачиваясь от его широких плеч, удивительно четкого профиля, черных до синевы волос, поблескивавших в свете лампы.
   - Я так подолгу нахожусь в пустыне, что было бы нечестно и несправедливо собирать женщин лишь для того, чтобы потом пренебрегать ими, - медленно произнес он.
   - А вот тут ты обольщаешься: вряд ли бы они стали скучать по тебе!
   - Женщина, хоть однажды разделившая с мужчиной наслаждение, скучает по нему, когда он уезжает.
   - Я бы только радовалась этому! Шейх лениво рассмеялся:
   - А я бы скучал по колючкам на твоем язычке, моя девочка, - и вернулся к своей книге, предоставив Лорне разглядывать его. От завитков черных волос на шее до носков сапог, все еще надетых на нем, он был мужчиной с превосходной внешностью, а некоторые черты в его характере нравились девушке вопреки ее собственной воле. Интересно, не из уважения ли к памяти своей матери-испанки отказался он от некоторых обычаев пустыни?
   Пока Лорна сидела, размышляя о сложной натуре своего похитителя, снаружи донесся голос.
   - Лорна, посмотри, кому это я понадобился. - Ее всегда волновало, когда он заговаривал с ней по-английски; вот и теперь руки ее слегка дрожали, когда она откинула занавеску и оказалась лицом к лицу с Ахмедом. Увидев хозяина за письменным столом, он разразился стремительной речью. Касим тут же поднялся, нетерпеливо сверкая глазами.
   - Пойдем! - Он поймал руку Лорны. - Каид, к которому я собираюсь завтра, прислал мне подарок. Пойдем, поглядим!
   В шумной толпе образовался проход для шейха и леллы, так часто ходившей с ним вместе. На открытом пространстве в центре двое мужчин с усилием удерживали самого великолепного коня, которого Лорне когда-либо доводилось видеть. А ведь с момента своего появления в лагере она повидала достаточно прекрасных лошадей, а на некоторых даже ездила, к немалому удовольствию здешних обитателей, по достоинству оценивших и смелость и умение хорошо держаться в седле.
   Глаза девушки с восхищением остановились на коне, присланном, чтобы порадовать принца Касима. Это был жеребец золотистой масти, ухоженный, гладкий, с сияющими, словно солнышко, гривой и хвостом. Норовистый, еще не знавший седла, он беспрестанно вставал на дыбы, стараясь лягнуть двух державших его мужчин; при этом его копыта блестели так же угрожающе, как и глаза и зубы.
   - Боже мой! - Шейх порывисто шагнул к коню, и по толпе пронесся шепот. Лорна судорожно сжала руки, наполовину от волнения, наполовину от страха. Она знала, что Касим непременно сядет на этого прекрасного, необъезженного коня. Дерзнет укротить эти угрожающие копыта, злобно ощеренные зубы, эти мускулы, напряженно и нервно перекатывающиеся под золотистой атласной шкурой.