Винспер Вайолет. Синий жасмин

   - Я не знаю, малышка. - Укрывая, он так близко прижал ее голову к своей широкой груди, что Лорна услышала биение его сердца. - Не бойся.
   - Я.., я всегда стараюсь...
   - Да уж, ты всегда высоко держишь головку и смотришь мужчине прямо в глаза... Какой ветер! Прямо дьявольская буря!
   - Бедный твой конь!
   - Да! - мрачно сказал Касим. - Будем надеяться, что беднягу не сведут с ума этот ветер и песок, не то он может сорваться с привязи.
   - Тогда нам придется туго.
   - Да, и весьма. - Сильные руки нашли под плащом ее стройную талию. Девушка затрепетала, потрясенная своей собственной реакцией на это прикосновение.
   - Все в порядке, - только и сказал он. - Я просто ослабил на тебе одежду, чтобы легче дышалось. Я же не чудовище какое-то и не собираюсь пользоваться таким моментом, если ты это подумала.
   Она словно онемела, обессилев под натиском охвативших ее чувств. Только сейчас, в это мучительное, бурное мгновение, Лорна поняла, что откликнулась на его прикосновение потому, что была готова принадлежать ему. Душою, сердцем, всем своим непокорным существом она желала принадлежать этому человеку из пустыни, и оказывается вовсе не от него пыталась бежать, а от своей любви к нему.
   Он все-таки заставил ее полюбить! Ворвался в ее сердце и покорил его с улыбкой победителя.
   Любя его и ненавидя за то, что он играет с нею, словно укротитель с дикой тигрицей, Лорна боролась с его обаянием, которое уже начинало побеждать ее.
   - Неужели ты никогда не спрашивал себя, почему я считала тебя скотиной? со вздохом спросила она. И в ту же секунду почувствовала, как его руки сжали ее, а в следующую - поняла, что шейх загораживает ее от огромной тучи песка, которая свалилась на них, лишив возможности видеть, слышать, даже думать. Они оглохли, ослепли, задыхаясь под этим девятым валом песка.
   Секунды.., минуты.., часы кружился над ними песчаный вихрь, погребая все глубже, а потом наступила грозная, звенящая тишина, словно захлопнулась крышка гроба, и Лорна со все возрастающей паникой ощутила, что воздуха не хватает и дыхание у нее прерывается...
   С проклятиями, напрягая все свои необыкновенные силы, шейх пытался продвинуться вперед, пока песок наконец не начал смещаться. Лорна почувствовала, как на ее лицо падают капли пота с столица. Задыхаясь, едва не теряя сознание, она изо всех сил пыталась помочь, и тут головой и плечами он пробил песчаный барьер, и в отверстие хлынул благословенный воздух. Руками шейх расчистил еще немного места и выпихнул Лорну наружу.
   Они лежали, задыхаясь и судорожно хватая ртом воздух; песок набился им в нос, рот и даже в горло. Вокруг царило странное безмолвие. По телу девушки пробежала судорога, и спасительные, облегчающие слезы потоком хлынули из глаз, оставляя на пропыленной коже светлые дорожки.
   Касим поднялся на ноги и направился к коню; сказал что-то ласковое дрожащему животному и счистил песок, прилипший к вспотевшей шкуре. У него самого песок налип на подбородок и у глаз, что делало его похожим на черта.
   - Благодари Ie bon Dieu <Господа милостивого (фр.).>, что у нас сохранился конь, - сказал он. - Плестись до лагеря много миль по пустыне с одной бутылкой воды на двоих - это был бы далеко не пикник.
   Лорна сморгнула слезинки с ресниц, все еще не в состоянии уловить смысл его слов. Пески обдувал резкий ночной ветер; с заходом солнца ушло и дневное тепло. Небеса были черны, а из-за ближнего бархана доносился вой шакала.
   Шейх склонился над Лорной с бутылкой воды и заставил ее напиться. Вода смыла песок изо рта и освежила пересохшее горло. Он и сам сделал глоток, все время поглядывая на Лорну.
   - Думаю, ночь мы отдохнем здесь, а рано утром отправимся в лагерь.
   - В лагерь... - эхом повторила девушка.
   - Да. - Его голос снова зазвучал словно острый кинжал. - Ты возвращаешься со мной, хочешь того или нет.
   Она стащила с головы шеш, весь обсыпанный песком; ветер растрепал ей волосы и осушил глаза.
   - Зачем же возиться со мной, если я испортила тебе охоту с твоим другом Каидом? Я ведь только женщина, меня легко заменить другой.
   - Да, ты всего лишь женщина. - Шейх поставил ее на ноги и словно клещами сжал ей локти. - Но я еще не готов отпустить тебя, не готов, моя маленькая ледышка. Я еще не познал наслаждения видеть, как ты таешь. До тех пор мы будем вместе, иншаллах <Иншаллах - если будет на то воля Аллаха (араб.).>.
   - Знаю, так говорят в этой стране! - Лорна опять оборонялась от него, все еще потрясенная от радости что он здесь, радом и все еще желает ее. - Вы подчиняетесь только своим капризам, принц Касим.
   - Вы обращаетесь ко мне, как рабыня к хозяину, - поддел ее шейх. - Называй меня просто по имени, без этого дополнения.
   - Теперь буря закончилась, - произнесла Лорна, - а если я и говорила так раньше, то только из страха, - Так скажи сейчас, когда ветер стих и я уже не сражаюсь с песком, защищая нас с тобой.
   - Касим...
   - С твоим английским акцентом звучит немного странно.
   Он улыбнулся, и его руки сомкнулись вокруг нее. Девушка вся напряглась, стараясь не выдать охватившей ее радости. Бессердечный! И неважно, что ее сердце забилось быстрее от его прикосновения.
   - Несколько часов нам нужно отдохнуть, - сказал шейх. - А тебе нужно согреться. У нас в пустыне климат странный, да? Сейчас жарко, через минуту холодно... Совсем как женщина.
   Лорна ощутила на своей щеке его теплое дыхание.
   - Нет, не надо, - вскрикнула она, страшась своей реакции на поцелуй.
   - Когда-нибудь, девочка моя, - он звонко рассмеялся, - мне удастся исторгнуть у тебя совсем другой крик. У англичан, видишь ли, есть одна слабость: они заканчивают тем, что начинают любить своих врагов.
   - Любить? - Девушка все еще боролась и с ним и с предательской слабостью своего сердца. - Не понимаю, как ты осмеливаешься употреблять это слово, если для тебя оно не имеет решительно никакого смысла.
   - Доведись тебе, mon ange <Ангел мой (фр.).>, хоть однажды разделить со мною любовь, ты перепугалась бы до смерти. Маленькая льдинка, ты и представления не имеешь, какой яростной может быть любовь мужчины и женщины.
   - А тебе откуда это известно? - парировала Лорна. - Ты же никогда никого не любил.
   - По-твоему, я любил только пустыню, а? Смеясь, шейх отпустил ее и принялся ломать вырванные из земли кусты тамариска. Они были сухие, и вскоре уже пылал веселый огонь. Устроив на ночь коня, Касим подошел к костру и присел у потрескивавшего огня. Лорна, услышав, как в темноте, за кругом света, опять завыл шакал, нервно повернула голову в ту сторону.
   - Не бойся. - Горящая веточка, поднесенная к сигарете, на миг осветила его красивое лицо. - Пока костер горит, шакалы близко не подойдут.
   - У них такой жуткий, голодный вой. - Она поплотнее закуталась в плащ. - А за костром такая тьма...
   - Просто звезды закрыты тучами. - Его окурок догорел. - Иди сюда; положи голову мне на колени и попытайся немного поспать.
   Лорна чувствовала сильную усталость и слабость, да и глаза резало от попавшего в них песка. Хорошо бы поспать... И после минутного колебания последовала его совету. Но и засыпая, девушка остро ощущала их уединенность от мира. Дым тамарискового костра смешивался с дымом сигареты... Тепло его тела начало согревать ее.
   Неожиданно шейх опустил глаза и поймал ее взгляд.
   - Ты еще не спишь?
   - Все это так странно, словно нас в мире и осталось всего двое... - Лорна утонула в его золотистых глазах, такими задумчивыми и одновременно настороженными они были в отсветах костра.
   - Адам и Ева. - Где-то глубоко в зрачках мелькнула искорка усмешки. Пустыню ведь называют еще Садами Аллаха, а частица Евы есть в каждой женщине.
   - Она была искусительницей, - пробормотала Лорна.
   - В самом деле? - Изогнув бровь, шейх смотрел ей прямо в глаза. - Мы здесь совершенно одни, даже звезды закрылись чадрой, и если ты не заснешь сию же минуту, я начну думать, будто ты искушаешь меня, чтобы я тебя поцеловал.
   Девушка затаила дыхание, понимая, что растает не только от поцелуя, но даже от его простого прикосновения, а потому быстро откинулась, словно стараясь увернуться от его губ, и услышала, как он тихо и беззлобно засмеялся.
   Шейх опирался на валун, и плотные складки его плаща образовали вокруг Лорны что-то вроде палатки. Потрескивал костер, и через некоторое время она все-таки уступила слабости, охватившей ее все сильнее. И медленно поплыла в сон, убаюкиваемая и охраняемая тем самым человеком, от которого убегала.., для того лишь, чтобы обрести себя вновь в его объятиях.
   Глава 11
   Пронесшаяся песчаная буря была такой силы, что окружающий ландшафт необычайно переменился, будто неведомый великан придал барханам другие очертания. Лорна, глядя, как Касим постоянно озирается, понимала, что он по восходящему солнцу определяет направление, по которому они могли бы добраться до лагеря.
   Она бросила взгляд на холмы, остававшиеся у них за спиной. Там лежал Ираа... Впрочем теперь он мог находиться где угодно - хоть в двух шагах, хоть за тысячу миль; ее уже заботило другое. Девушка высоко подняла голову, и солнце запуталось в ее волосах.
   - Наш путь лежит на юг, - произнес шейх с иронией.
   Лорна встретилась взглядом с его мерцающими глазами. Интересно, какова была бы его реакция, скажи она, что и сама теперь хочет ехать с ним на юг, что никогда больше даже не оглянется на холодный север. Нет, пока что это следовало держать при себе. У этого пустынного жителя сложный характер - он любит борьбу, вызов, и пока она борется с ним, то может быть уверена, что занимает достаточное место в его жизни.
   - Ты, кажется, не уверен в местности, - сказала Лорна. - А если мы заблудимся?
   - Заблудиться с тобой - это то, о чем я мечтал.
   - Он многообещающе улыбнулся. - Сияние твоих волос затемняет солнце; просто удивительно, что ты выглядишь такой свежей после бури и ночи, проведенной в пустыне.
   Она пристально посмотрела на его небритое лицо, и шейх с шутливым унынием провел пальцами по щекам.
   - Тебе-то, маленькая мадам, легко сохранять свежий вид. Одна только дерзость из твоих уст, а я...
   - Он шагнул к ней, и девушка прижалась спиной к коню, который попятился и коротко заржал. Огромная радость затопила ее, и вырвался полусмех, полувздох, когда Касим, схватив ее за талию, прижал к себе так сильно, что она перегнулась почти пополам.
   Гибкая, стройная в своих бриджах и рубашке, Лорна затрепетала в его объятиях, а он смотрел на нее золотистыми глазами, сиявшими под растрепанными черными волосами.
   - Я мог бы сломать тебя пополам и раскидать половинки в разные стороны, тихо и страстно говорил Касим. - Если бы я захотел, то мог бы заставить тебя слушаться одного лишь движения моей руки.
   - Это только потому, что я не завтракала и очень слаба, - съязвила она в ответ.
   Улыбаясь и блестя зубами, он взглянул в глаза девушки, похожие на синие цветы, раскрывшиеся навстречу солнцу, а потом вдруг привлек к себе с такой силой, что она каждой своей косточкой почувствовала - шейх отчаянно нуждается в ней, но никогда на скажет об этом открыто. Несмотря на вседозволенность, которую ему давала неограниченная власть, возможностей расслабиться и отдохнуть душой у него было совсем немного, а с нею он мог позволить себе забыть о некоторых условностях и обязательствах, которые на него налагало его положение. Нет, не покорная рабыня нужна ему, а именно она, Лорна, - вся такая нежно-светлая, хрупкая, изящная, рядом с ним кажущаяся еще светлее и изящнее. И она теперь была готова принадлежать ему, уже и не вспоминая о том, что могла бы полюбить человека более цивилизованного и быть им любимой.
   Когда Касим целовал ее полураскрытые губы, девушка умирала от желания, любви и страха за будущее. Он ласкал губами ее щеки, шею, слегка царапаясь щетиной.
   - Теперь, моя девочка, пора ехать!
   Выпустив Лорну из объятий, шейх направился к коню, чтобы убедиться, что горячий и своенравный жеребец в порядке. Ему предстояло много миль нести их обоих на своей спине под палящим солнцем, поэтому половину воды пришлось отдать ему. Когда хозяин коснулся его шеи, сильное животное встряхнуло гривой, обнюхало широкое хозяйское плечо и тихонько заржало, выражая так свою любовь.
   Поправляя шеш, Лорна наблюдала за ними, и ей вспомнились слова шейха, что о лошадях он всегда заботился куда больше, чем о мелькавших в его жизни женщинах. Интересно, а сколько женщин "промелькнуло" в его жизни? Он такой мужественный и красивый, что Лорна и помыслить боялась о том, сколько же прелестных арабских девушек ему довелось держать в своих объятиях. В конце концов, Касим - сын могущественного эмира, принц, имеющий право на многое.
   Одним упругим прыжком он взлетел в седло и сказал Лорне:
   - Становись на стремя и прыгай сюда. - Она послушалась, а Касим, подхватив ее сильными руками, усадил перед собой. Девушка почувствовала сталь его объятий и на секунду встретилась с ним глазами.
   - Я никогда тебя не выпущу, - добавил он.
   - Бедный Калиф, - шутливо отозвалась Лорна, а у самой бешено заколотилось сердце, ибо в последних словах шейха заключался двойной смысл. - Ему придется нести дополнительный груз.
   - Ну, ты-то весишь не больше пальмового листа.
   - Неожиданно ноздри шейха раздулись, втягивая пустынный воздух. - Я ведь не в первый раз везу тебя на Калифе через пески!
   Они наконец пустились в путь, и эта поездка доставила ей несказанную радость. Никогда еще Лорна не ощущала в себе столько жизненных сил и не воспринимала так остро жестокую красоту пустыни. Холмы Ираа остались позади, и она ни разу не оглянулась...
   В середине дна, проехав примерно полпути, они повстречали кочевников, которые приветствовали их самым дружелюбным образом и с радостью поделились с ними водой. Поскольку солнце стояло высоко, их пригласили в один из шатров и угостили обедом. Девушка просто умирала с голоду и потому, не колеблясь, принялась уплетать еду как все арабы, загребая мясо с подливой ломтиком хлеба.
   Лорну отослали бы на женскую половину шатра, не выдай ее Касим за мальчика, с которым они вместе заблудились во время песчаной бури:
   - Он проголодался, но очень стесняется и неохотно рассказывает о себе. Желтоватые глаза шейха лукаво сверкнули, но в этот момент им как раз подали чай, и он шепотом велел ей ни в коем случае не снимать шеш. - Ни у одного арабского мальчика не может быть таких золотых волос. - Касим весело улыбался.
   Чай был очень сладкий и сильно пах мятой, но Лорну так мучила жажда, что она выпила несколько чашек, потом откинулась на большую подушку, набитую овечьей шерстью, и закрыла глаза. Сквозь дрему слышала, как мужчины гортанными голосами разговаривали по-арабски. Это были суровые, но добрые люди, и когда шейх сказал, что им с "мальчиком" пора отправляться дальше, кочевники дали им козий мех с водой, несколько лепешек и кусок сыра.
   Солнце уже начинало клониться к закату, разрумянивая пески, когда пара тронулась в путь. Долго еще им вслед эхом звучало "Аллах ибарек" <Пожелание доброго пути (Да пошлет вам Аллах гладкую дорогу) (араб.).>, но потом все смолкло, и они продолжали ехать в лучах вечерней зари.
   "Если загадать желание на закате, - подумала Лорна, - оно непременно исполнится". Но загадывать не стала. Подобно всем обитателям пустыни, она начинала верить в судьбу. Будь что будет. Все уже записано в песчаной книге.
   Голова девушки отдыхала на сильном плече мужчины, сопротивляться которому было бесполезно. Его ястребиный профиль казался чеканным в фосфоресцирующем свете, постепенно заливавшем всю пустыню. Никогда она не выдаст своих истинных чувств этому человеку, для которого любовь к женщине значила куда меньше, чем любовь к пустыне, лошадям, к соплеменникам и старику-отцу, который однажды призовет его в Сиди-Кебир.
   Опустилась ночь, и дневное тепло поглотила прохлада. Кругом царило торжественное безмолвие; на небе в таком количестве высыпали звезды, что им там оказалось тесно и несколько из них упали, стремительно пролетев по черному бархату, оставляя тонкий золотой след.
   Мысли Касима были обращены к этим звездным просторам, и Лорна не мешала ему пребывать наедине с вечностью. А через некоторое время вдруг поинтересовался, не проголодалась ли она. Девушка покачала головой и спросила, далеко ли еще до лагеря.
   - Еще час, - ответил он, - и мы будем на месте.
   - Ты ориентируешься по звездам?
   - Да. Сегодня они сверкают, словно драгоценные камни! Кажется, можно дотянуться рукой и набрать полную горсть.
   - Мне было бы достаточно и одной, - заметила она.
   - Тебе - конечно. - Касим поддразнивал ее улыбкой. - Ты ведь не любишь, когда тебя одевают в жемчуга. Наверное предпочла бы, чтобы моя выдумка для кочевников оказалась правдой? Ты бы хотела быть мальчиком?
   - Будь я мальчиком...
   - То никогда бы на тебе не остановились мои безжалостные глаза. - Он рассмеялся, и в темноте его смех был похож на низкое мурлыканье. - Но я уже сказал тебе в лагере у кочевников, что ни один наш мальчик не может иметь таких пшенично-шелковых волос.
   - Да, но только после такого количества песка, насыпавшегося в них, мои волосы нуждаются в таком же количестве воды с мылом. - Щека Лорны, прижатая к плечу шейха, горела. Еще чего придумал - ей хотеть быть мальчиком! Да никогда еще принадлежность к женскому полу не радовала ее так сильно. Она - женщина! Да еще такая, которая нравится ему! - Мне не терпится залезть в лохань с горячей мыльной водой.
   Он снова рассмеялся.
   - Ты - брезгливая кошечка; может быть, именно потому и нравишься мне.
   В лагерь они въезжали под приветственные крики обитателей, торопливо выбегавших из своих шатров. Девушку сняли с Калифа, и она быстренько скрылась под спасительные своды большого шатра, который только теперь и стала воспринимать как свой дом. Сбросив сапожки, она пробежала пальцами по насквозь пропылившимся волосам и жадно припала к лаймуну. Тут вошла Захра.
   - Мы все так волновались. - Служанка схватила руку Лорны и прижала к своей щеке. - Зачем же лелла хотела покинуть сиди?
   - Потому что у леллы разума не больше, чем у верблюдицы. - Лорна тряхнула головой и на рубашку посыпался песок. - Захра, мне нужно немедленно искупаться!
   - Сию минуту. - Девушка улыбнулась, но исполнять просьбу не торопилась. Лелла!
   - Что, милая? - У Лорны почему-то сжалось сердце.
   - Пока господина не было, из Сиди-Кебира пришло письмо: его отец, эмир, болен и зовет принца Касима. - Лорна безмолвно уставилась на девушку и глаза ее стали похожи на фиолетово-синие озерца, неожиданно темнеющие на бледном лице.
   - А лелла поедет во дворец с господином Касимом? Сердце Лорны запрыгало где-то в горле.
   - Я... Нет, Захра, не думаю. Он, скорее всего, оставит меня в лагере или же отправит обратно в Ираа... А эмир очень болен?
   - Думаю, да, лелла. Эмир Мансуруже очень стар, хоть и имеет такого молодого сына. На Востоке мужчины часто берут в жены очень молоденьких девушек, и жена эмира была много моложе его. Она тоже была румия, только с черными, как вороново крыло, волосами. И умерла, когда ее сыну исполнилось тринадцать и он почти стал мужчиной.
   - В тринадцать лет стал мужчиной? - улыбнулась Лорна, очень удивившись. В моей стране он был бы еще школьником, играл в футбол и вечно попадал во всякие детские неприятности. - Она стиснула пальцы. - Захра, пожалуйста, приготовь мне ванну. Я должна смыть с себя песок. Минувшей ночью мы попали в песчаную бурю... Принц Касим нашел меня совершенно случайно.
   - Наверное, лелла была очень рада? Лорна встретилась взглядом с ее глазами, ясными и уже умудренными.
   - Да, я была рада, - тихо ответила она.
   Когда занавеска шатра опустилась за юной арабкой, Лорна бросилась на диван и зарылась лицом в подушки. Эта новость потрясла ее, и сердце девушки заныло. Эмир зовет своего сына, и Касим отправится к нему как можно скорее! Ее он, конечно, с собой не возьмет.
   Судьба...
   Теперь, когда больше всего на свете ей хотелось быть с ним, его отзывали.
   Искупавшись, Лорна сидела в ногах оттоманки, завернувшись в большое полотенце. Она расчесывала мокрые волосы, когда бисерная занавеска раздвинулась и появился Касим, как всегда с повелительным видом, он тоже принял ванну и облачился в мягкий льняной кибр с открытой шеей; волосы его ярко блестели, а глаза были мрачны.
   - Хасан уже несет нам ужин, - произнес он. - Ну как, тебе стало легче после ванны? От него еще исходил легкий аромат банных эссенций девушка остро ощутила и его мужскую притягательность, и свою беззащитность.
   - Я.., мне нужно одеться, - сказала она.
   - Не спеши. - Касим присел рядом и, взяв у нее гребень, принялся, к ее огромному удивлению, расчесывать ей волосы, сияющие и мягкие, словно у ребенка после купания.
   - Если бы минувшей ночью мы все-таки расстались навсегда, - заметил он, я все равно никогда не забыл бы ощущения мягкости твоих волос, этого сияния, словно в них запутался солнечный луч.
   И хотя при этих словах сердце ее заныло еще сильнее, Лорна нашла в себе силы подшутить над ним:
   - Принц Касим, да вы никак взяли на себя роль камердинера при своей рабыне?
   Он отшвырнул гребень и клещами вцепился ей в плечи.
   - Лорна, мой отец лежит почти при смерти в Сиди-Кебире, и на рассвете я уезжаю к нему.
   - Мне очень жаль твоего отца. - Девушка говорила совершенно искренне, и ей так хотелось разгладить горестные складки на лице Касима. - Надеюсь, смерть все-таки минует его.
   - Он перенес сильный сердечный приступ. Лорна...
   - Да, мой господин?
   Это обращение вырвалось у нее само собой, совершенно естественно, но Касим посмотрел на нее, словно она опять издевалась над ним.
   - Ты хоть понимаешь, что я должен буду принять какое-то решение.., относительно тебя?
   - Разумеется. - Девушка не осмеливалась поднять на него глаза, боясь взглядом выдать свое безумное желание быть с ним всегда рядом. Гордость уже забыта, утонула в любви, затопившей ее сердце. Господи, только бы не расставаться с ним... Страх усиливал любовь.
   Он посидел еще немного, сохраняя на лице суровое, задумчивое выражение, потом со вздохом поднялся на ноги и склонился над постелью.
   - Мы должны обсудить это, а сейчас я ухожу, чтобы ты могла одеться. Только поторопись, ладно?
   Слабо улыбнувшись, Лорна кивнула, но улыбка тут же увяла у нее на губах, едва Касим ушел. Она принялась надевать одежды, уже не казавшиеся ей чуждыми: шальвары из органди <Органди - тонкая полупрозрачная ткань, род кисеи.> и тунику нежно-розового цвета. Наверное, в последний раз ей приходится наряжаться, чтобы усладить глаза шейха.
   Поколебавшись, девушка остановилась на минутку перед бисерной занавеской, но потом, решительно откинув ее, вышла в переднюю часть шатра. Касим сидел спиной, так что она могла еще раз внимательно окинуть взором его широкие плечи, гордую черноволосую голову, изящную позу.
   Он обернулся и глаза их встретились. Лорна знала, что вид у нее хладнокровный, но это была лишь маска, за которой скрывались любовь к нему и страх расставания. Теперь она хотела всегда быть его пленницей.
   - Наш ужин уже готов и выглядит очень соблазнительно, - сказал Касим. - Ты проголодалась?
   Наверное да, ведь мы пробыли в пустыне столько времени!
   - Да, пахнет привлекательно. - Лорна уселась на диван среди огромных подушек, а Касим положил ей на тарелку нежнейших цыплячьих грудок, пропитанных пряными ароматами трав, и овощей, приготовленных с маслом. - Не будь Хасан так предан своему хозяину, - смеясь, заметила она, - то мог бы служить шеф-поваром в любом фешенебельном ресторане и пользоваться бешеным успехом.
   - Человеку, который всю свою жизнь провел в пустыне, в городе не хватает воздуха свободы.
   - А ведь тебе ненавистна даже мысль о том, чтобы расстаться с пустыней, не так ли? - Девушка постаралась, чтобы голос ее прозвучал холодно. Он не должен знать, что ей до боли, до стона хотелось утешить его.
   Глаза Касима задумчиво мерцали. В углу шатра источала тепло медная brasero <Жаровня (исп.).>. Вход был плотно завешен. Их уединение оказалось полным, но не безоблачным.
   - Если отец умрет, то я не смогу больше свободно жить в пустыне, наслаждаться общением со своими сородичами. - Левая рука его сжалась в кулак. - В пустыне мужчина - это мужчина и более ничего. Там он близок к первоначальной сути - и своей и природы, его окружающей, а зачастую весьма близок и к опасностям. Он может ездить верхом, охотиться, совершенно свободный от разных условностей, закабаляющих горожанина. Я все бы отдал...
   Но он тут же прервал свою речь и обреченно пожал плечами. Лорна и сама догадалась, что он все бы отдал, чтобы стать свободным, как Ахмед или кто-либо другой из его людей, разъезжающих с ним по пустыне.
   Они поужинали и, после того как Хасан принес кофе, остались опять одни. Сегодня кофе был арабский и издавал такое благоухание, что в нем, кажется, собрались все ароматы Аравии. Он был пряный, густой и такой же горький, как и любовь Лорны к шейху, который принялся мерить шатер широкими шагами, ступая мягко и бесшумно, словно леопард.
   Глаза его горели беспокойным огнем. Высокая фигура отбрасывала длинную тень; он курил одну сигарету за другой.
   Это беспокойство Лорна нисколько не связывала со своей персоной. При всем трепетном восторге, с которым она теперь относилась к Касиму, его преданность долгу не могла укрыться от нее. Девушка ни минуты не сомневалась, что он безо всяких сожалений или колебаний отошлет ее - свою домашнюю кошечку-игрушку, свернувшуюся в клубок среди подушек, с шелковистой шерсткой, которую украсил жемчугами и лениво поглаживал, играя в часы досуга.
   Касим повернулся к ней неожиданным, сдержанно-резким движением и сузившимися глазами стал долго разглядывать ее. От этой неподвижности его собственное тело, всегда такое энергичное, даже несколько утратило свою привлекательность.