Страница:
–– А ты всегда и во всем видишь корысть? Зря. В моем случае ее нет.
–– Есть, она есть в любом случае, это производная человеческой сущности.
–– Хорошо, –– Миша отодвинул тарелку и водрузил локти на стол, устраиваясь удобней. Тема его заинтересовала не меньше собеседницы. Девушка вела себя не так, как ожидалось. Она говорила тихо, голос бесцветный, во взгляде ни грамма интереса и все-таки заметила, что он ‘симпатичный, молодой’. –– Тогда объясни, в чем твоя корысть?
–– Элементарно –– выпить кофе, вспомнить его вкус.
Парень опять растерялся и качнул головой: удивительный экземпляр.
–– А ты оригиналка. Не знаешь даже, как себя с тобой вести: то ли ‘до свиданья’ сказать, то ли в ‘Киномакс ‘ пригласить.
–– Закажи еще чашку кофе и скажи ‘до свиданья’.
–– Без проблем, а на счет расставанья.. ты куда-то спешишь? Давай еще посидим?
Девушка неопределенно повела плечами. Саблин заказал еще кофе и спросил:
–– Ты всегда такая? Грустная. Что-то случилось? Хочешь помогу?
–– Ты уже помог.
–– Я же не специально, –– вздохнул парень. –– Очень дорогой? Родители ругать будут? Так не говори. Пойдем, купим другой.
–– Нет. Такой не купишь. Да и не в том дело. Видишь ли, этот плеер и диск, единственное, что мне осталось в память об одном очень хорошем человеке.
‘Понятно’, - Миша фыркнул: ‘неудачный день’. Хотел познакомиться и налетел мало на чудачку, да еще находящуюся в глубокой депрессии по поводу несчастной любви. Ей махнули ручкой, кинув на прощанье диск со слюнявыми излияниями. Да, из-за такой потери стоит убиваться.
–– ‘Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте’, –– уныло продекламировал Саблин и подозвал официанта. Через минуту перед Аленой возникла чашка кофе, а перед Михаилом счет. Вроде бы все, можно поставить точку и искать на выходные другую кандидатуру в подруги, но что-то не давало ему уйти. Наверное, стоит ее проводить, а заодно вразумить, прочитав лекцию на тему: ‘любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда’.
–– Ты долго с ним встречалась?
–– С кем? –– не поняла Алена, вскинула взгляд на парня: серьезный, осмысленный. Где же он его видел? Нет, не этот взгляд, а эти глаза…
–– С тем, кто тебе плеер подарил.
–– Не встречалась я с ним, да и не дарил он ничего, случайно получилось, сумки перепутал.
Миша окончательно растерялся: ну и чудачка!
–– Тогда отчего такая скорбь?
–– Диск. Песни классные, а я даже не знаю в чьем исполнении.
Парень крякнул, обрадовано:
–– И все? В этом беда? Название помнишь?
–– Нет.
–– А слова?
–– Да,–– девушка явно заинтересовалась, даже чашку отставила.
–– Тогда проблем нет, допивай и идем. Я тебя с одним человеком познакомлю, он тебе их из Интернета за спасибо скачает. Он как раз сейчас на работе, здесь недалеко.
–– Подожди, как по паре строчек даже в Интернете можно найти песню? Если б название знали, а так…Это же какой слой информации нужно поднять? С чего он этим будет заниматься? Нет, не надо.
–– Зря, мужик мировой, отвечаю. Гений. У него своя фирма по компьютерам, он тебе по одному слову все найдет.
–– Не стоит человека беспокоить, –– отрезала девушка и отвернулась.
‘Все, хватит с меня!’- решил Саблин и развел руками, разозлившись:
–– Как хочешь. Мое дело предложить, ваше дело отказаться. Пей и пойдем, провожу. Мне пора, ждут.
––Иди, –– кивнула девушка.
–– Ладно! –– Миша схватил сумку, встал и кинул напоследок: хочешь совет? Обратись к специалисту. У тебя бо-ольшие проблемы!
Девушка закрыла глаза и …заплакала. Без всхлипов, истерических вздрагиваний и стенаний. Она сидела не шевелясь, вцепившись в чашку, и роняла слезы в кофе.
‘Тьфу, ты! Самое лучшее сейчас уйти ’, –– подумал парень и …сел на место.
–– Валерианку пить не пыталась? –– спросил грубо. Алена открыла глаза и парень пожалел о резкости. Нет, не похожа она была на истеричку или ненормальную, скорей на раздавленного горем человека. Ему стало неуютно, словно он и был его виновником. Но ведь так не скорбят по глупому куску пластмассы оставленному случайным знакомым.
–– Извини, –– попросил тихо.
–– Это ты извини, –– также тихо ответила она и смущенно оттерла слезы. –– Не обращай внимания, иди. И спасибо за кофе.
–– Странная ты, –– протянул парень, задумчиво разглядывая ее лицо. –– И все-таки я тебя знаю,…Мы раньше не могли встречаться? Не на Рылеева, раньше.
–– Я тебя точно не знаю.
–– Да? Может, виделись где, общая компания, институт? Ты где учишься? Или работаешь?
–– Ты уже спрашивал… Я училась на истфаке, давно, четыре года назад.
Сердце Саблина забилось, как у охотника почуявшего дичь. Он мучительно вспоминал: окружение, институтские друзья и знакомцы, лица, фигуры, параллельный поток, старшие, младшие курсы, девушек из других потоков.. И почему это казалось ему важно? Вроде, брось ее и уйди, так нет. Память уже отщелкивала слайды в поисках нужного, пальцы рылись в шевелюре, потирая висок, лицо морщилось.
–– Истфак…Четыре года назад…Я только пришел, первый курс, психология..
И замер: не может быть!
–– Как твоя фамилия?
–– Лоан, –– ответила Алена и отвернулась. Ей не было дела до его мучений. Она его не знала, да и знать не хотела. Уйдет он или останется, ей также было все равно.
–– Лоан, –– повторил он, потирая висок. Нет, ничего. Редкая фамилия, он бы запомнил и ее владелицу …И все-таки… Мог ли он ошибиться? Два портрета, один на стенде, в институте, маленькое черно-белое фото –– не она. А вот другой.. Но это одно и тоже лицо. Ворковская. Алена. Сестра его квартиросъемщика, Саши Ворковского. Человека, который чуть не стал его родственником. Человека, которого он искренне уважал, которому сопереживал.
В его комнате висел огромный портрет Алены. Светловолосая красавица в кремовой водолазке задорно улыбается в объектив, обнимая рукой шершавый ствол сосны. Синие глаза лучатся безмятежным счастьем. И взгляд.. Такой бывает у ‘коханных’ чад, выпестованных, взлелеянных, закрытых спинами родни от малейших жизненных неурядиц, юных оптимистов, наивных мечтателей, еще не тюкнутых жизнью об асфальт…
В глазах же этой Алены жила скорбь всех вдов и сирот. Эти глаза видели больше, чем хотели бы, чем могли вынести. Они ознакомились с неприглядными сторонами жизни и больше не источали света. Не было в них ни озорства, ни радости.
Та была стройной, из тех, про кого говорят: все при ней. Ровная кожа, высокая грудь, покатые плечи, изящные руки.
Эта напоминала узницу Бухенвальда. Впалые щеки, бледное лицо, ключицы наружу, кофта висит на плечах, как на вешалке, руки, как сломанные ветки.
Ничего общего? Да, если б он не знал эту историю, не был знаком с Ворковским до того, как все случилось, и сейчас. Того жизнь за эти 4 года изменила круто, и эту наверняка не побаловала…Если это она. А сомнения были.
–– Ты где живешь? –– осторожно спросил Михаил.
–– Не знаю.
–– Как это?
–– Так. Не помню. Дом, улицу – да, а квартиру нет.
‘Вот оно! Амнезия! Значит она’, –– осенило парня.
–– А вспомнить не пыталась?
–– Нет, зачем?
–– Чтоб вернуться.
–– Не хочу. Меня не ждут.
–– Ты уверена? А если ждут? Переживают, ищут?
–– Нет, –– в голосе не было и грамма волнения, лишь равнодушие. Ошибся? Да, хватит мучиться, один звонок и все станет ясно! Миша полез в карман за сотовым.
–– Ты иди, спешил ведь.
Саблин упрямо качнул головой: теперь его от нее и насильно не оттащишь. Тенью станет, а Саню дождется и девушку ему представит. Если окажется, что ошибся, тогда домой отконвоирует, чтоб как с Ворковскими не произошло.
–– Саша, привет. Ты мне срочно нужен, –– заявил он в трубку.
–– Миш, ты в курсе, что мой рабочий день не нормирован? –– прогудело в ухо.
–– А ты плюнь на свой рабочий день! –– с нажимом процедил Саблин, фальшиво улыбаясь Алене, которая с долей интереса рассматривала мобильник в его руке.
На том конце с минуту молчали. Подобный тон был в новинку, хоть их отношения не были обычными для квартиросьемщика и клиента, а скорей подходили под определение дружеских и доверительных, но даже за стопкой водки, в унылой пустоте души, при откровенной беседе подобной фамильярности не допускали.
–– Миша, больше не пей, хорошо? Я подъеду, как только освобожусь…–– в голосе не было обиды, лишь усталость.
–– Нет! Сейчас! Немедленно! ‘Багс’ Мы на улице.
–– Через час…
–– У меня нет часа. И у тебя! Саша, это важно…
–– Саша.. У меня брат тоже Саша…–– прошелестел голос Алены. Она печально улыбнулась и отвернулась. Две молоденькие мамаши толкали впереди себя коляски с детьми и что-то бурно обсуждали. Алену они интересовали больше, чем все остальное. Мишу же ее слова подстегнули:
–– Если не хочешь искать свою сестру еще четыре года, то приезжай сейчас же! Она рядом со мной! –– и отключил сотовый.
Александр с минуту разглядывал смолкнувшую трубку, еще не веря в то, что услышал, но, понимая, что Михаил шутить не станет. И вскочив, ринулся из кабинета, в надежде на чудо.
Он сшиб ребят поднимающихся по лестнице с коробками, но даже не заметил этого, не услышал грохота падающих CD-RW, модемов, укоризненные крики мужчин. Он, как стрела, пролетел мимо охранника и торопливо открыл машину. Дрожащая рука с третьей попытки сунула ключ в зажигание, и Ворковский с ходу дал по газам. Машина, взвизгнув, помчалась по улице.
Г Л А В А 23
План был прост и не требовал семи пядей во лбу для удачного исполнения, но Сергей не учел менталитет флэтонских мальчиков и когда понял это, было поздно.
Нет, началось все нормально. Они спокойно дошли до ‘ Росспечати’, а вот дальше…
Сергей взял блокнот, ручку и кипу газет с объявлениями. Ретивая старушка–киоскерша, видимо, учуяв в парне богатого покупателя, решила всучить ему с десяток залежавшихся газет и журналов и для убедительности высунулась в окошечко. Четыре пары глаз с вертикальными зрачками пристально воззрились на ее морщинистую физиономию. Старушка дико заверещала и попыталась перекреститься, похоже, приняв четырех гигантов за посыльных Сатаны, и стукнулась лбом, ввиду лилипутских размеров проема.
Секунда и окошко с треском захлопнулось перед лицом Сергея. Минут пять он стучал в попытке забрать, уж если не сдачу, то хотя бы купленный товар, но старушка, икая, таращила на него глаза и сползала со стула все ниже. Не иначе бабулька мечтала о машине с красным крестом и тишине больничной палаты. Ее порадовали. Арвидейф, без лишних раздумий, сунул кулак в окошко, разбив стекло, и сгреб в лапищу купленное. Несколько прохожих ускорили шаг, несколько откровенно рванули в подворотню с завидной, даже для ягуара, скоростью. Небольшая очередь за мороженным в соседний киоск мгновенно поредела. Старушка-киоскерша икнула в последний раз и свесила подбородок на грудь.
Сергей отпрянул, огляделся вокруг и порадовался образовавшемуся вакууму, отсутствию ретивых граждан и доблестных работников правоохранительных органов. Пенять же агноликам он не стал, а просто спешно увлек их в проулок. Только удалившись на пару кварталов от места происшествия, спокойно вздохнул и пристроился на скамейке в тихом дворе девятиэтажки. Флэтонцы от приглашения сесть отказались и, разместившись вокруг парня, попеременке несли дозор, с сумрачным видом оглядывая местность и редких прохожих.
Две пожилые женщины, застывшие в ступоре на соседней скамейке, при их появлении отчего-то вызывали у мужчин негативные эмоции. Особенно у Арвидейфа. Он злобно скалился в их сторону, устрашающе двигая челюстью. Старушки не выдержали и минуты, вскочили и скрылись в подъезде, плотно прикрыв за собой дверь. Агнолики значительно успокоились, а Сергей, укоризненно поджав губы, углубился в изучение ассортимента сдающихся квартир. Предложения порадовали, а вот отсутствие средств связи огорчило.
Мысль постучать в первую попавшуюся квартиру с просьбой позвонить, Сергей отмел сразу. Одного его не пустят, а присутствие столь колоритной особи за спиной произведет на жильца неизгладимое впечатление, не пройдет и пяти минут, как взвод спецназа явится выполнять свою главную задачу –– беречь жизнь граждан. Агнолики, понятно, не сдадутся. Если своими будет двигать генная удаль, то теми –– бесшабашное наплевательство. Павлики Морозовы и инопланетные Александры Мотросовы падут в неравной битве вместе с теми, за кого боролись. К вечеру город оповестят о героической ликвидации банды головорезов…
Пока Сергей фантазировал, Тайклиф сходил за угол дома и, вернувшись, сунул ему в руку маленькую трубку. ‘До чего дошел прогресс’, –– подивился парень, изучая чудо мобильной связи и не обращая внимания на гам и шум, поднявшийся за углом. Там кто-то надрывно звал на помощь. А вот кто? Он узнал через пару минут.
Во дворе появились два дяденьки строгой, правоохранительной наружности и заплаканная гражданка с инфантильной фигурой. Они прошествовали прямо к ним и нависли с грозным видом.
–– Вот! –– ткнула гражданочка в сотовый, приложенный к уху Сергея.
–– Па-апрошу документы! –– гаркнул усатый сержант, со значением придерживая рукой дубинку.
Агнолики дружно нахмурились.
–– Как ты смеешь орать, раб! –– оскорбился Вэйнгрин.
–– Вы украли сотовый..–– догадался Сергей.
–– Мы?! –– дружно рявкнули возмущенные флэтонцы.
–– Вы! –– процедил парень и, встав, уставился на Арвидейфа. –– Знаешь, что сейчас будет?
Арвидэйф не знал, но догадывался, потому повернулся к гражданке и уставился на нее вертикальными зрачками. Женщина замерла, потом кокетливо поправила съехавшую на затылок шляпку, несмело улыбнулась, и, умильно сложив ладони на груди, потянулась к мужчине. Милиционеры, видимо, хотели вразумить потерпевшую, дабы она не потерпела еще больше, но не успели. Агнолики вскинули пальчики и, стражи рухнули им на руки с остекленевшими глазами. Через пару минут земляне лежали на лавке, и блаженно улыбаясь, смотрели в небо, а мадам ластилась к Арвидейфу и клялась, что его навеки, вместе с немалым имуществом.
Сергей потерял дар речи.
–– Фу, –– поморщился Мэнгриф, стряхивая ладони. –– У всех землян такой беспорядок в голове? Не берегут себя.
–– Стало примитивных существ! –– презрительно качнул головой Тайклиф.
–– Все, Людмила нас отвезет по нужному адресу, пошли, –– скомандовал Арвидейф.
––Подождите, а они? –– растерялся Сергей и ткнул пальцем в лежащих соотечественников.
–– К вечеру очнутся, –– буркнул Мэнгриф, подталкивая его к товарищам.
–– Они же …нас найдут!
–– Как? Я стер их память.
–– Полностью?!
Агнолик кивнул и потащил парня за всеми.
–– А-а-а, подожди, а эта…
–– Ты любопытен, –– обвиняющим тоном бросил Тайклиф. Понятно, у них это огромным недостатком считается, но Сергею сейчас было все равно. Он хотел знать, что произошло, и засыпать их вопросами как юный ‘почемучка’. Но кто б ответил?
Через час с помощью Людмилы они арендовали на год шикарную трехкомнатную квартиру с телефоном вблизи лесопарковой зоны. Хозяйка, увидев стопку банкнот, обладательницей которой она может стать, про документы и не заикнулась и, клятвенно пообещав завести к вечеру необходимую мебель, спешно удалилась.
А еще через час опять же с помощью Людмилы, оказавшейся менеджером автосалона, они приобрели новенькие машины.
’Все-таки что делают деньги!‘ –– качнул головой Серега, с умилением разглядывая серую шестерку, обладателем которой он стал. Документы, оформление, регистрация –– все это с радостью взвалила на себя женщина, готовая хоть черта из ада за рога притащить для обожаемого ‘Арви’. Тот, ухмыльнувшись, поцеловал ее и, прислонив к стене магазина, вдел в ухо лэктор по вождению. Через пару минут пять новеньких машин влилась в поток других и направилась к месту нового жительства.
Женщина долго вздыхала, сидя на асфальте и с тоской глядя вслед. Служащие косились на нее и насмешливо переглядывались.
–– Где же ты была? –– прошептал парень, разглядывая профиль Алены. Она повернулась и воззрилась на него со смесью непонимания и удивления:
–– Что?
–– Где ты была? Что с тобой произошло тогда?
Алена нахмурилась:
–– О чем ты?
–– Я знаю твоего брата.
–– Сашу?
Вот так, равнодушно отстраненно, словно речь идет о давнем, почти забытом знакомом.
–– Да, Сашу. Александра Ворковского. Ты ведь Алена Ворковская, я не ошибся.
––Не ошибся, –– эхом повторила она и отвернулась, теряя интерес к теме.
Миша покачал головой: ’Она хоть что-нибудь понимает?’ Пару минут царила тишина и вдруг улица наполнилась ревом мчащейся на всех парах машины. Темно-синий джип с визгом тормознул в паре сантиметров от столба, поддерживающего тент кафе. Четверо посетителей и официант шумно перевели дух и с неодобрением уставились на мужчину, вывалившегося из машины. Он производил впечатление бизнесмена, с перепоя закосившего под Шумахера. Высокий, спортивного типа, светлые аккуратно стриженные волосы отсвечивали сединой, лицо гладко выбрито, одежда дорогая, явно не китайского производства, и дикий взгляд.
Алена, щурясь, разглядывала странного типа, застывшего в паре метров от них и буквально пожирающего ее глазами, и отвернулась: мало ли загулявших магнатов бродит по вечернему городу? Жаль только, тормоза в его авто хорошие или реакция водителя. Пара бы секунд, пара метров…
Михаил поглядывал то на девушку, то на ее брата и молчал. Слов не было, да и не нужны им его слова. Главное, он не ошибся.
Саша смотрел на сестру и не мог поверить, что это она. Взгляд выхватывал любые изменения, фиксировал их и отдавался болью в сердце. Он ждал, что она кинется к нему или улыбнется, но она словно не узнала его, посмотрела и отвернулась. Ворковский на негнущихся ногах пошел к столику, не глядя, перелез барьер, ограничивающий территорию кафе, и, присев на корточки рядом с сестрой, несмело позвал:
–– Алена…–– он и сам свой голос узнал. Девушка покосилась на него, но промолчала.
–– Аленушка, родная, –– Саша потянулся к лицу, положил руку на ее ногу, и тут же она отодвинулась, лоб наморщился в попытке понять, что происходит. Мужчина зажмурился, сдерживая эмоции, и сел на стул рядом, поддался к ней, вглядываясь, надеясь увидеть малейшее шевеление в глазах. Они были пусты.
–– Аленушка, милая, –– он с трудом сглотнул образовавшийся в горле ком. –– Ты не узнаешь меня? Я Саша, твой брат.
Он несмело взял ее за руку, боясь напугать и потерять вновь.
Девушка хмурила брови, силясь признать в этом молодом, но уже седом мужчине своего повесу-брата. Неунывающий ‘Сашкин’, как она его называла, в ее памяти имел другой вид, другой взгляд. Она сомневалась, но не спорила. Брат? Может быть, вот только что же должно было произойти за эти четыре года, чтоб он так сильно изменился?
Саше было больно видеть ее сомнения, не менее больно, чем осознавать, что эти годы она хлебнула лиха. Ничего не осталось от прежней Алены: тусклый взгляд, поникшие плечи, удручающая худоба. Она сидела, словно не живая. Он не видел шрамов, ран, но понимал, что ими полна душа, и не знал, как себя вести, чтоб не причинить еще большей боли.
–– Ты почти не изменилась, похудела только…Аленушка.. –– парень дрожащей рукой провел по волосам. В голове крутилась масса вопросов, но здесь не место их задавать да и не время.
Она сосредоточенно сверлила его взглядом и не двигалась.
–– Пойдем,….я отвезу тебя домой. Хорошо?
Тон просительный, голос мягкий и ласковый. Алена нахмурилась: это голос брата.
–– Ты …Саша? –– она еще не верила.
–– Да, родная, я. Я, наверное, сильно изменился?... Давай поедем домой и поговорим, хорошо? У тебя наверняка много вопросов…и у меня их не мало…Поедем? –– и чуть потянул за руку. Девушка встала, с сомнением глянула на поднявшегося следом парня:
–– А ты?
–– Он с нами, –– успокаивающе заверил Ворковский. Саблин кивнул.
–– Да? Ну, хорошо…
Саша бережно обнял сестру, довел до машины, словно тяжелобольную, усадил, сел сам. Минута, другая, но машина не двигалась с места. Ворковский смотрел на Алену, играя желваками на скулах.
–– Сань, поехали, –– тихо попросил Миша. Мужчина не шевелился. Минуты текли дальше. И лишь когда Алена отвернулась, Александр очнулся, взял ее ладонь в свою:
–– Аленушка, с тобой …все нормально? –– и покачал головой, глупее вопроса он задать не мог. Как нормально? Смотрит на родного брата, как на чужого дядю! –– Ничего, ничего! Теперь все будет хорошо, все нормализуется…
Кого он уверял: себя или ее?
Ворковский скрипнул зубами: узнать бы кто замешан в бедах Алены! Убил бы!
И повернул ключ зажигания. Машина плавно, на предельно низкой скорости двинулась вверх по улице.
–– Что у нас в холодильнике, Миш? –– спросил деловито.
–– Как всегда, холостяцкий хвост колбасы да пакет молока.
Ворковский вытащил из нагрудного кармана две купюры, не глядя, подал парню:
–– Я у ‘Пятерочки’ тормозну. Возьми всего, побольше. Икру, торт…в общем..
–– Я понял.
Алена покосилась на Мишу и нахмурилась:
–– Ты знаешь, где мы живем?
–– Да, –– парень отвел взгляд и встретился с глазами Александра в зеркале. Оба понимали, что правда неизбежна, и оба понимали, что сейчас она убийственна для девушки. А та не унималась:
–– Он часто бывает у нас? Он твой друг? –– спросила у брата. Тот сжал сильнее руль, делая вид, что внимательно следит за дорогой, а сам мучительно искал выход. Сказать правду или солгать? Лгать бесполезно, не пройдет и часа, как она все поймет. Он решил сказать часть правды:
–– Михаил живет у нас.
–– Где? В моей комнате? –– нахмурилась Алена. –– Кто он?
–– Друг.
Саша не смотрел на нее и Миша не смотрел, это Алене не нравилось. В сердце прокрался холодок то ли обиды, то ли плохого предчувствия.
–– А почему в моей комнате? –– впрочем, почему нет? Она ведь умерла для них.
Саша словно угадал ее мысли, почувствовал ее недовольство и поспешил успокоить:
–– Не в твоей, Аленушка. Твоя закрыта. Там все…как было,…Я надеялся…
–– Ты? А мама? А папа?...
–– Конечно, и они…
–– А где Миша живет? Если не в моей, значит, в твоей? Нет, с тобой нет. Значит…родительская…Тогда где родители?
Мужчины молчали. Миша в окно смотрел, на плывущий за стеклами город, словно впервые его видел. Александр хмурился, поглядывая перед собой. Что-то было не так. Нарочито сосредоточенные лица, нежелание смотреть в глаза. Отсутствие ответа на простой вопрос.
Алена отвернулась, потерла ладонью лоб: нет, не могло же ничего случиться. Не могло! Мама? Папа? Почему она думает о плохом?
–– Что с родителями? –– глухо спросила девушка.
Брат молчал.
–– Ну?! Саша!
Ворковский резко затормозил, бросил руль, посмотрел в окно и, наконец, попытался посмотреть в глаза сестры. Не получилось, взгляд соскальзывал вниз.
–– Их нет, давно.
Алена застыла на минуту, потом кивнула, хотела спросить: как? когда? И не смогла, голос пропал.
–– Алена, я понимаю, это тяжело, но…–– Саша качнул головой, сморщился: ни одно слово, ни одна фраза не смогут выразить того, что он чувствует, что чувствует она, успокоить, залечить пустоту в сердце, что образовалась с уходом родителей. Бессильны здесь слова.
Девушка закачала головой, как китайский болванчик, закрутилась на месте. Она пыталась взять себя в руки и не могла. Смерти вокруг нее, сплошные смерти. Почему? Гвидэр, Массия, Рэй, Иллан…Отец, Мама… Ей казалось, что они встают вокруг машины, окружают ее, смотрят на Алену и что-то говорят, нехорошее, укоризненное.
–– Нет! Нет!! –– Алена зажмурилась и зажала уши: я ни в чем не виновата, нет! Нет!!
Саша испугался, обнял сестру, встряхнул, чтоб она очнулась, закричал на нее.
Миша, недолго думая, выскочил из машины и бегом направился к аптечному киоску на той стороне. Через пару минут общими усилиями они напичкали девушку влерианкой и новопасситом. Она перестала вырываться, кричать и лишь плакала, разглядывая смятый носовой платок в руках.
–– Поехали, Саня, поехали быстрее. Ее домой надо, ты же видишь, –– поторопил Саблин. Машина тронулась в путь.
Минут десять Ворковский плутал по переулкам, боясь ехать по шоссе, и все озабоченно поглядывал на сестру. Он словно вернулся в старые времена, когда Алена была ребенком, и он забирал ее из садика, вел осторожно домой, вытирая слезы обиды с ее лица, выслушивая сбивчивые рассказы о том, что Машка отобрала у нее зайца, а Данила обозвал дурой, а еще она пребольно ударилась коленом и теперь у нее большая ’сыска’ и ее ножка - инвалид. Тогда он знал, как ее успокоить, а сейчас - нет.
Алена не узнала родной двор, дом в котором выросла. Она и квартиру не узнала. Смотрела на дубовые двери, светлые обои на стенах и не понимала, что это ее дом.
Саша осторожно подтолкнул ее вглубь. Она растерянно покосилась на него и прошла по коридору. Ее комната: стопка конспектов на столе, белый махровый халат на спинке стула, шазюбль, брошенный на диван в тот день, так и лежит на месте не убранный…Словно она не уходила, словно не было четырех лет разлуки.
–– Мама ничего не трогала и нам запретила, –– глухо сказал Александр. –– Ей казалось, что если оставить все, как было, ты обязательно вернешься.
Алена кивнула, не слушая. Взгляд скользил по цветастому рисунку штор, репродукциям Айвазовского и Боттичелли, по корешкам книг на полке: Осокин, Карамзин…. Тетради…
–– Есть, она есть в любом случае, это производная человеческой сущности.
–– Хорошо, –– Миша отодвинул тарелку и водрузил локти на стол, устраиваясь удобней. Тема его заинтересовала не меньше собеседницы. Девушка вела себя не так, как ожидалось. Она говорила тихо, голос бесцветный, во взгляде ни грамма интереса и все-таки заметила, что он ‘симпатичный, молодой’. –– Тогда объясни, в чем твоя корысть?
–– Элементарно –– выпить кофе, вспомнить его вкус.
Парень опять растерялся и качнул головой: удивительный экземпляр.
–– А ты оригиналка. Не знаешь даже, как себя с тобой вести: то ли ‘до свиданья’ сказать, то ли в ‘Киномакс ‘ пригласить.
–– Закажи еще чашку кофе и скажи ‘до свиданья’.
–– Без проблем, а на счет расставанья.. ты куда-то спешишь? Давай еще посидим?
Девушка неопределенно повела плечами. Саблин заказал еще кофе и спросил:
–– Ты всегда такая? Грустная. Что-то случилось? Хочешь помогу?
–– Ты уже помог.
–– Я же не специально, –– вздохнул парень. –– Очень дорогой? Родители ругать будут? Так не говори. Пойдем, купим другой.
–– Нет. Такой не купишь. Да и не в том дело. Видишь ли, этот плеер и диск, единственное, что мне осталось в память об одном очень хорошем человеке.
‘Понятно’, - Миша фыркнул: ‘неудачный день’. Хотел познакомиться и налетел мало на чудачку, да еще находящуюся в глубокой депрессии по поводу несчастной любви. Ей махнули ручкой, кинув на прощанье диск со слюнявыми излияниями. Да, из-за такой потери стоит убиваться.
–– ‘Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте’, –– уныло продекламировал Саблин и подозвал официанта. Через минуту перед Аленой возникла чашка кофе, а перед Михаилом счет. Вроде бы все, можно поставить точку и искать на выходные другую кандидатуру в подруги, но что-то не давало ему уйти. Наверное, стоит ее проводить, а заодно вразумить, прочитав лекцию на тему: ‘любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда’.
–– Ты долго с ним встречалась?
–– С кем? –– не поняла Алена, вскинула взгляд на парня: серьезный, осмысленный. Где же он его видел? Нет, не этот взгляд, а эти глаза…
–– С тем, кто тебе плеер подарил.
–– Не встречалась я с ним, да и не дарил он ничего, случайно получилось, сумки перепутал.
Миша окончательно растерялся: ну и чудачка!
–– Тогда отчего такая скорбь?
–– Диск. Песни классные, а я даже не знаю в чьем исполнении.
Парень крякнул, обрадовано:
–– И все? В этом беда? Название помнишь?
–– Нет.
–– А слова?
–– Да,–– девушка явно заинтересовалась, даже чашку отставила.
–– Тогда проблем нет, допивай и идем. Я тебя с одним человеком познакомлю, он тебе их из Интернета за спасибо скачает. Он как раз сейчас на работе, здесь недалеко.
–– Подожди, как по паре строчек даже в Интернете можно найти песню? Если б название знали, а так…Это же какой слой информации нужно поднять? С чего он этим будет заниматься? Нет, не надо.
–– Зря, мужик мировой, отвечаю. Гений. У него своя фирма по компьютерам, он тебе по одному слову все найдет.
–– Не стоит человека беспокоить, –– отрезала девушка и отвернулась.
‘Все, хватит с меня!’- решил Саблин и развел руками, разозлившись:
–– Как хочешь. Мое дело предложить, ваше дело отказаться. Пей и пойдем, провожу. Мне пора, ждут.
––Иди, –– кивнула девушка.
–– Ладно! –– Миша схватил сумку, встал и кинул напоследок: хочешь совет? Обратись к специалисту. У тебя бо-ольшие проблемы!
Девушка закрыла глаза и …заплакала. Без всхлипов, истерических вздрагиваний и стенаний. Она сидела не шевелясь, вцепившись в чашку, и роняла слезы в кофе.
‘Тьфу, ты! Самое лучшее сейчас уйти ’, –– подумал парень и …сел на место.
–– Валерианку пить не пыталась? –– спросил грубо. Алена открыла глаза и парень пожалел о резкости. Нет, не похожа она была на истеричку или ненормальную, скорей на раздавленного горем человека. Ему стало неуютно, словно он и был его виновником. Но ведь так не скорбят по глупому куску пластмассы оставленному случайным знакомым.
–– Извини, –– попросил тихо.
–– Это ты извини, –– также тихо ответила она и смущенно оттерла слезы. –– Не обращай внимания, иди. И спасибо за кофе.
–– Странная ты, –– протянул парень, задумчиво разглядывая ее лицо. –– И все-таки я тебя знаю,…Мы раньше не могли встречаться? Не на Рылеева, раньше.
–– Я тебя точно не знаю.
–– Да? Может, виделись где, общая компания, институт? Ты где учишься? Или работаешь?
–– Ты уже спрашивал… Я училась на истфаке, давно, четыре года назад.
Сердце Саблина забилось, как у охотника почуявшего дичь. Он мучительно вспоминал: окружение, институтские друзья и знакомцы, лица, фигуры, параллельный поток, старшие, младшие курсы, девушек из других потоков.. И почему это казалось ему важно? Вроде, брось ее и уйди, так нет. Память уже отщелкивала слайды в поисках нужного, пальцы рылись в шевелюре, потирая висок, лицо морщилось.
–– Истфак…Четыре года назад…Я только пришел, первый курс, психология..
И замер: не может быть!
–– Как твоя фамилия?
–– Лоан, –– ответила Алена и отвернулась. Ей не было дела до его мучений. Она его не знала, да и знать не хотела. Уйдет он или останется, ей также было все равно.
–– Лоан, –– повторил он, потирая висок. Нет, ничего. Редкая фамилия, он бы запомнил и ее владелицу …И все-таки… Мог ли он ошибиться? Два портрета, один на стенде, в институте, маленькое черно-белое фото –– не она. А вот другой.. Но это одно и тоже лицо. Ворковская. Алена. Сестра его квартиросъемщика, Саши Ворковского. Человека, который чуть не стал его родственником. Человека, которого он искренне уважал, которому сопереживал.
В его комнате висел огромный портрет Алены. Светловолосая красавица в кремовой водолазке задорно улыбается в объектив, обнимая рукой шершавый ствол сосны. Синие глаза лучатся безмятежным счастьем. И взгляд.. Такой бывает у ‘коханных’ чад, выпестованных, взлелеянных, закрытых спинами родни от малейших жизненных неурядиц, юных оптимистов, наивных мечтателей, еще не тюкнутых жизнью об асфальт…
В глазах же этой Алены жила скорбь всех вдов и сирот. Эти глаза видели больше, чем хотели бы, чем могли вынести. Они ознакомились с неприглядными сторонами жизни и больше не источали света. Не было в них ни озорства, ни радости.
Та была стройной, из тех, про кого говорят: все при ней. Ровная кожа, высокая грудь, покатые плечи, изящные руки.
Эта напоминала узницу Бухенвальда. Впалые щеки, бледное лицо, ключицы наружу, кофта висит на плечах, как на вешалке, руки, как сломанные ветки.
Ничего общего? Да, если б он не знал эту историю, не был знаком с Ворковским до того, как все случилось, и сейчас. Того жизнь за эти 4 года изменила круто, и эту наверняка не побаловала…Если это она. А сомнения были.
–– Ты где живешь? –– осторожно спросил Михаил.
–– Не знаю.
–– Как это?
–– Так. Не помню. Дом, улицу – да, а квартиру нет.
‘Вот оно! Амнезия! Значит она’, –– осенило парня.
–– А вспомнить не пыталась?
–– Нет, зачем?
–– Чтоб вернуться.
–– Не хочу. Меня не ждут.
–– Ты уверена? А если ждут? Переживают, ищут?
–– Нет, –– в голосе не было и грамма волнения, лишь равнодушие. Ошибся? Да, хватит мучиться, один звонок и все станет ясно! Миша полез в карман за сотовым.
–– Ты иди, спешил ведь.
Саблин упрямо качнул головой: теперь его от нее и насильно не оттащишь. Тенью станет, а Саню дождется и девушку ему представит. Если окажется, что ошибся, тогда домой отконвоирует, чтоб как с Ворковскими не произошло.
–– Саша, привет. Ты мне срочно нужен, –– заявил он в трубку.
–– Миш, ты в курсе, что мой рабочий день не нормирован? –– прогудело в ухо.
–– А ты плюнь на свой рабочий день! –– с нажимом процедил Саблин, фальшиво улыбаясь Алене, которая с долей интереса рассматривала мобильник в его руке.
На том конце с минуту молчали. Подобный тон был в новинку, хоть их отношения не были обычными для квартиросьемщика и клиента, а скорей подходили под определение дружеских и доверительных, но даже за стопкой водки, в унылой пустоте души, при откровенной беседе подобной фамильярности не допускали.
–– Миша, больше не пей, хорошо? Я подъеду, как только освобожусь…–– в голосе не было обиды, лишь усталость.
–– Нет! Сейчас! Немедленно! ‘Багс’ Мы на улице.
–– Через час…
–– У меня нет часа. И у тебя! Саша, это важно…
–– Саша.. У меня брат тоже Саша…–– прошелестел голос Алены. Она печально улыбнулась и отвернулась. Две молоденькие мамаши толкали впереди себя коляски с детьми и что-то бурно обсуждали. Алену они интересовали больше, чем все остальное. Мишу же ее слова подстегнули:
–– Если не хочешь искать свою сестру еще четыре года, то приезжай сейчас же! Она рядом со мной! –– и отключил сотовый.
Александр с минуту разглядывал смолкнувшую трубку, еще не веря в то, что услышал, но, понимая, что Михаил шутить не станет. И вскочив, ринулся из кабинета, в надежде на чудо.
Он сшиб ребят поднимающихся по лестнице с коробками, но даже не заметил этого, не услышал грохота падающих CD-RW, модемов, укоризненные крики мужчин. Он, как стрела, пролетел мимо охранника и торопливо открыл машину. Дрожащая рука с третьей попытки сунула ключ в зажигание, и Ворковский с ходу дал по газам. Машина, взвизгнув, помчалась по улице.
Г Л А В А 23
План был прост и не требовал семи пядей во лбу для удачного исполнения, но Сергей не учел менталитет флэтонских мальчиков и когда понял это, было поздно.
Нет, началось все нормально. Они спокойно дошли до ‘ Росспечати’, а вот дальше…
Сергей взял блокнот, ручку и кипу газет с объявлениями. Ретивая старушка–киоскерша, видимо, учуяв в парне богатого покупателя, решила всучить ему с десяток залежавшихся газет и журналов и для убедительности высунулась в окошечко. Четыре пары глаз с вертикальными зрачками пристально воззрились на ее морщинистую физиономию. Старушка дико заверещала и попыталась перекреститься, похоже, приняв четырех гигантов за посыльных Сатаны, и стукнулась лбом, ввиду лилипутских размеров проема.
Секунда и окошко с треском захлопнулось перед лицом Сергея. Минут пять он стучал в попытке забрать, уж если не сдачу, то хотя бы купленный товар, но старушка, икая, таращила на него глаза и сползала со стула все ниже. Не иначе бабулька мечтала о машине с красным крестом и тишине больничной палаты. Ее порадовали. Арвидейф, без лишних раздумий, сунул кулак в окошко, разбив стекло, и сгреб в лапищу купленное. Несколько прохожих ускорили шаг, несколько откровенно рванули в подворотню с завидной, даже для ягуара, скоростью. Небольшая очередь за мороженным в соседний киоск мгновенно поредела. Старушка-киоскерша икнула в последний раз и свесила подбородок на грудь.
Сергей отпрянул, огляделся вокруг и порадовался образовавшемуся вакууму, отсутствию ретивых граждан и доблестных работников правоохранительных органов. Пенять же агноликам он не стал, а просто спешно увлек их в проулок. Только удалившись на пару кварталов от места происшествия, спокойно вздохнул и пристроился на скамейке в тихом дворе девятиэтажки. Флэтонцы от приглашения сесть отказались и, разместившись вокруг парня, попеременке несли дозор, с сумрачным видом оглядывая местность и редких прохожих.
Две пожилые женщины, застывшие в ступоре на соседней скамейке, при их появлении отчего-то вызывали у мужчин негативные эмоции. Особенно у Арвидейфа. Он злобно скалился в их сторону, устрашающе двигая челюстью. Старушки не выдержали и минуты, вскочили и скрылись в подъезде, плотно прикрыв за собой дверь. Агнолики значительно успокоились, а Сергей, укоризненно поджав губы, углубился в изучение ассортимента сдающихся квартир. Предложения порадовали, а вот отсутствие средств связи огорчило.
Мысль постучать в первую попавшуюся квартиру с просьбой позвонить, Сергей отмел сразу. Одного его не пустят, а присутствие столь колоритной особи за спиной произведет на жильца неизгладимое впечатление, не пройдет и пяти минут, как взвод спецназа явится выполнять свою главную задачу –– беречь жизнь граждан. Агнолики, понятно, не сдадутся. Если своими будет двигать генная удаль, то теми –– бесшабашное наплевательство. Павлики Морозовы и инопланетные Александры Мотросовы падут в неравной битве вместе с теми, за кого боролись. К вечеру город оповестят о героической ликвидации банды головорезов…
Пока Сергей фантазировал, Тайклиф сходил за угол дома и, вернувшись, сунул ему в руку маленькую трубку. ‘До чего дошел прогресс’, –– подивился парень, изучая чудо мобильной связи и не обращая внимания на гам и шум, поднявшийся за углом. Там кто-то надрывно звал на помощь. А вот кто? Он узнал через пару минут.
Во дворе появились два дяденьки строгой, правоохранительной наружности и заплаканная гражданка с инфантильной фигурой. Они прошествовали прямо к ним и нависли с грозным видом.
–– Вот! –– ткнула гражданочка в сотовый, приложенный к уху Сергея.
–– Па-апрошу документы! –– гаркнул усатый сержант, со значением придерживая рукой дубинку.
Агнолики дружно нахмурились.
–– Как ты смеешь орать, раб! –– оскорбился Вэйнгрин.
–– Вы украли сотовый..–– догадался Сергей.
–– Мы?! –– дружно рявкнули возмущенные флэтонцы.
–– Вы! –– процедил парень и, встав, уставился на Арвидейфа. –– Знаешь, что сейчас будет?
Арвидэйф не знал, но догадывался, потому повернулся к гражданке и уставился на нее вертикальными зрачками. Женщина замерла, потом кокетливо поправила съехавшую на затылок шляпку, несмело улыбнулась, и, умильно сложив ладони на груди, потянулась к мужчине. Милиционеры, видимо, хотели вразумить потерпевшую, дабы она не потерпела еще больше, но не успели. Агнолики вскинули пальчики и, стражи рухнули им на руки с остекленевшими глазами. Через пару минут земляне лежали на лавке, и блаженно улыбаясь, смотрели в небо, а мадам ластилась к Арвидейфу и клялась, что его навеки, вместе с немалым имуществом.
Сергей потерял дар речи.
–– Фу, –– поморщился Мэнгриф, стряхивая ладони. –– У всех землян такой беспорядок в голове? Не берегут себя.
–– Стало примитивных существ! –– презрительно качнул головой Тайклиф.
–– Все, Людмила нас отвезет по нужному адресу, пошли, –– скомандовал Арвидейф.
––Подождите, а они? –– растерялся Сергей и ткнул пальцем в лежащих соотечественников.
–– К вечеру очнутся, –– буркнул Мэнгриф, подталкивая его к товарищам.
–– Они же …нас найдут!
–– Как? Я стер их память.
–– Полностью?!
Агнолик кивнул и потащил парня за всеми.
–– А-а-а, подожди, а эта…
–– Ты любопытен, –– обвиняющим тоном бросил Тайклиф. Понятно, у них это огромным недостатком считается, но Сергею сейчас было все равно. Он хотел знать, что произошло, и засыпать их вопросами как юный ‘почемучка’. Но кто б ответил?
Через час с помощью Людмилы они арендовали на год шикарную трехкомнатную квартиру с телефоном вблизи лесопарковой зоны. Хозяйка, увидев стопку банкнот, обладательницей которой она может стать, про документы и не заикнулась и, клятвенно пообещав завести к вечеру необходимую мебель, спешно удалилась.
А еще через час опять же с помощью Людмилы, оказавшейся менеджером автосалона, они приобрели новенькие машины.
’Все-таки что делают деньги!‘ –– качнул головой Серега, с умилением разглядывая серую шестерку, обладателем которой он стал. Документы, оформление, регистрация –– все это с радостью взвалила на себя женщина, готовая хоть черта из ада за рога притащить для обожаемого ‘Арви’. Тот, ухмыльнувшись, поцеловал ее и, прислонив к стене магазина, вдел в ухо лэктор по вождению. Через пару минут пять новеньких машин влилась в поток других и направилась к месту нового жительства.
Женщина долго вздыхала, сидя на асфальте и с тоской глядя вслед. Служащие косились на нее и насмешливо переглядывались.
–– Где же ты была? –– прошептал парень, разглядывая профиль Алены. Она повернулась и воззрилась на него со смесью непонимания и удивления:
–– Что?
–– Где ты была? Что с тобой произошло тогда?
Алена нахмурилась:
–– О чем ты?
–– Я знаю твоего брата.
–– Сашу?
Вот так, равнодушно отстраненно, словно речь идет о давнем, почти забытом знакомом.
–– Да, Сашу. Александра Ворковского. Ты ведь Алена Ворковская, я не ошибся.
––Не ошибся, –– эхом повторила она и отвернулась, теряя интерес к теме.
Миша покачал головой: ’Она хоть что-нибудь понимает?’ Пару минут царила тишина и вдруг улица наполнилась ревом мчащейся на всех парах машины. Темно-синий джип с визгом тормознул в паре сантиметров от столба, поддерживающего тент кафе. Четверо посетителей и официант шумно перевели дух и с неодобрением уставились на мужчину, вывалившегося из машины. Он производил впечатление бизнесмена, с перепоя закосившего под Шумахера. Высокий, спортивного типа, светлые аккуратно стриженные волосы отсвечивали сединой, лицо гладко выбрито, одежда дорогая, явно не китайского производства, и дикий взгляд.
Алена, щурясь, разглядывала странного типа, застывшего в паре метров от них и буквально пожирающего ее глазами, и отвернулась: мало ли загулявших магнатов бродит по вечернему городу? Жаль только, тормоза в его авто хорошие или реакция водителя. Пара бы секунд, пара метров…
Михаил поглядывал то на девушку, то на ее брата и молчал. Слов не было, да и не нужны им его слова. Главное, он не ошибся.
Саша смотрел на сестру и не мог поверить, что это она. Взгляд выхватывал любые изменения, фиксировал их и отдавался болью в сердце. Он ждал, что она кинется к нему или улыбнется, но она словно не узнала его, посмотрела и отвернулась. Ворковский на негнущихся ногах пошел к столику, не глядя, перелез барьер, ограничивающий территорию кафе, и, присев на корточки рядом с сестрой, несмело позвал:
–– Алена…–– он и сам свой голос узнал. Девушка покосилась на него, но промолчала.
–– Аленушка, родная, –– Саша потянулся к лицу, положил руку на ее ногу, и тут же она отодвинулась, лоб наморщился в попытке понять, что происходит. Мужчина зажмурился, сдерживая эмоции, и сел на стул рядом, поддался к ней, вглядываясь, надеясь увидеть малейшее шевеление в глазах. Они были пусты.
–– Аленушка, милая, –– он с трудом сглотнул образовавшийся в горле ком. –– Ты не узнаешь меня? Я Саша, твой брат.
Он несмело взял ее за руку, боясь напугать и потерять вновь.
Девушка хмурила брови, силясь признать в этом молодом, но уже седом мужчине своего повесу-брата. Неунывающий ‘Сашкин’, как она его называла, в ее памяти имел другой вид, другой взгляд. Она сомневалась, но не спорила. Брат? Может быть, вот только что же должно было произойти за эти четыре года, чтоб он так сильно изменился?
Саше было больно видеть ее сомнения, не менее больно, чем осознавать, что эти годы она хлебнула лиха. Ничего не осталось от прежней Алены: тусклый взгляд, поникшие плечи, удручающая худоба. Она сидела, словно не живая. Он не видел шрамов, ран, но понимал, что ими полна душа, и не знал, как себя вести, чтоб не причинить еще большей боли.
–– Ты почти не изменилась, похудела только…Аленушка.. –– парень дрожащей рукой провел по волосам. В голове крутилась масса вопросов, но здесь не место их задавать да и не время.
Она сосредоточенно сверлила его взглядом и не двигалась.
–– Пойдем,….я отвезу тебя домой. Хорошо?
Тон просительный, голос мягкий и ласковый. Алена нахмурилась: это голос брата.
–– Ты …Саша? –– она еще не верила.
–– Да, родная, я. Я, наверное, сильно изменился?... Давай поедем домой и поговорим, хорошо? У тебя наверняка много вопросов…и у меня их не мало…Поедем? –– и чуть потянул за руку. Девушка встала, с сомнением глянула на поднявшегося следом парня:
–– А ты?
–– Он с нами, –– успокаивающе заверил Ворковский. Саблин кивнул.
–– Да? Ну, хорошо…
Саша бережно обнял сестру, довел до машины, словно тяжелобольную, усадил, сел сам. Минута, другая, но машина не двигалась с места. Ворковский смотрел на Алену, играя желваками на скулах.
–– Сань, поехали, –– тихо попросил Миша. Мужчина не шевелился. Минуты текли дальше. И лишь когда Алена отвернулась, Александр очнулся, взял ее ладонь в свою:
–– Аленушка, с тобой …все нормально? –– и покачал головой, глупее вопроса он задать не мог. Как нормально? Смотрит на родного брата, как на чужого дядю! –– Ничего, ничего! Теперь все будет хорошо, все нормализуется…
Кого он уверял: себя или ее?
Ворковский скрипнул зубами: узнать бы кто замешан в бедах Алены! Убил бы!
И повернул ключ зажигания. Машина плавно, на предельно низкой скорости двинулась вверх по улице.
–– Что у нас в холодильнике, Миш? –– спросил деловито.
–– Как всегда, холостяцкий хвост колбасы да пакет молока.
Ворковский вытащил из нагрудного кармана две купюры, не глядя, подал парню:
–– Я у ‘Пятерочки’ тормозну. Возьми всего, побольше. Икру, торт…в общем..
–– Я понял.
Алена покосилась на Мишу и нахмурилась:
–– Ты знаешь, где мы живем?
–– Да, –– парень отвел взгляд и встретился с глазами Александра в зеркале. Оба понимали, что правда неизбежна, и оба понимали, что сейчас она убийственна для девушки. А та не унималась:
–– Он часто бывает у нас? Он твой друг? –– спросила у брата. Тот сжал сильнее руль, делая вид, что внимательно следит за дорогой, а сам мучительно искал выход. Сказать правду или солгать? Лгать бесполезно, не пройдет и часа, как она все поймет. Он решил сказать часть правды:
–– Михаил живет у нас.
–– Где? В моей комнате? –– нахмурилась Алена. –– Кто он?
–– Друг.
Саша не смотрел на нее и Миша не смотрел, это Алене не нравилось. В сердце прокрался холодок то ли обиды, то ли плохого предчувствия.
–– А почему в моей комнате? –– впрочем, почему нет? Она ведь умерла для них.
Саша словно угадал ее мысли, почувствовал ее недовольство и поспешил успокоить:
–– Не в твоей, Аленушка. Твоя закрыта. Там все…как было,…Я надеялся…
–– Ты? А мама? А папа?...
–– Конечно, и они…
–– А где Миша живет? Если не в моей, значит, в твоей? Нет, с тобой нет. Значит…родительская…Тогда где родители?
Мужчины молчали. Миша в окно смотрел, на плывущий за стеклами город, словно впервые его видел. Александр хмурился, поглядывая перед собой. Что-то было не так. Нарочито сосредоточенные лица, нежелание смотреть в глаза. Отсутствие ответа на простой вопрос.
Алена отвернулась, потерла ладонью лоб: нет, не могло же ничего случиться. Не могло! Мама? Папа? Почему она думает о плохом?
–– Что с родителями? –– глухо спросила девушка.
Брат молчал.
–– Ну?! Саша!
Ворковский резко затормозил, бросил руль, посмотрел в окно и, наконец, попытался посмотреть в глаза сестры. Не получилось, взгляд соскальзывал вниз.
–– Их нет, давно.
Алена застыла на минуту, потом кивнула, хотела спросить: как? когда? И не смогла, голос пропал.
–– Алена, я понимаю, это тяжело, но…–– Саша качнул головой, сморщился: ни одно слово, ни одна фраза не смогут выразить того, что он чувствует, что чувствует она, успокоить, залечить пустоту в сердце, что образовалась с уходом родителей. Бессильны здесь слова.
Девушка закачала головой, как китайский болванчик, закрутилась на месте. Она пыталась взять себя в руки и не могла. Смерти вокруг нее, сплошные смерти. Почему? Гвидэр, Массия, Рэй, Иллан…Отец, Мама… Ей казалось, что они встают вокруг машины, окружают ее, смотрят на Алену и что-то говорят, нехорошее, укоризненное.
–– Нет! Нет!! –– Алена зажмурилась и зажала уши: я ни в чем не виновата, нет! Нет!!
Саша испугался, обнял сестру, встряхнул, чтоб она очнулась, закричал на нее.
Миша, недолго думая, выскочил из машины и бегом направился к аптечному киоску на той стороне. Через пару минут общими усилиями они напичкали девушку влерианкой и новопасситом. Она перестала вырываться, кричать и лишь плакала, разглядывая смятый носовой платок в руках.
–– Поехали, Саня, поехали быстрее. Ее домой надо, ты же видишь, –– поторопил Саблин. Машина тронулась в путь.
Минут десять Ворковский плутал по переулкам, боясь ехать по шоссе, и все озабоченно поглядывал на сестру. Он словно вернулся в старые времена, когда Алена была ребенком, и он забирал ее из садика, вел осторожно домой, вытирая слезы обиды с ее лица, выслушивая сбивчивые рассказы о том, что Машка отобрала у нее зайца, а Данила обозвал дурой, а еще она пребольно ударилась коленом и теперь у нее большая ’сыска’ и ее ножка - инвалид. Тогда он знал, как ее успокоить, а сейчас - нет.
Алена не узнала родной двор, дом в котором выросла. Она и квартиру не узнала. Смотрела на дубовые двери, светлые обои на стенах и не понимала, что это ее дом.
Саша осторожно подтолкнул ее вглубь. Она растерянно покосилась на него и прошла по коридору. Ее комната: стопка конспектов на столе, белый махровый халат на спинке стула, шазюбль, брошенный на диван в тот день, так и лежит на месте не убранный…Словно она не уходила, словно не было четырех лет разлуки.
–– Мама ничего не трогала и нам запретила, –– глухо сказал Александр. –– Ей казалось, что если оставить все, как было, ты обязательно вернешься.
Алена кивнула, не слушая. Взгляд скользил по цветастому рисунку штор, репродукциям Айвазовского и Боттичелли, по корешкам книг на полке: Осокин, Карамзин…. Тетради…