Страница:
‘ Пройдет, нужно время’, –– со слабой надеждой подумал мужчина, мешая ложкой сахар в чашке. И посмотрел на оставленную Аленой банку огурцов на столе. Почти полную.
‘Это ведь проходит? И остальное пройдет’, –– подумал более уверенно и довольно улыбнулся, прочитав записку рядом с банкой: ‘ Ушла с Олесей на концерт. Не теряй. Алена’. Вот так. Концерт. Молодец, Олеся. Виват хорошим друзьям.
Полез за тортом –– отметить бы надо. Это не в магазин с Сашей, не в кафе с Мишей, а с Олесей. Проживалова скучать не будет и ей не даст. Наверняка заставит вспомнить подругу, что та и умна, и красива, и молода. Может, и колубук вдовицы сдернет и выкинет за ненадобностью. Глядишь, жених появится. Конечно, лучше б Михаил, его-то он знает, а там неизвестно кто. Да, ладно, потом разберутся, появился бы только кто.
Саша некстати в окно глянул и…захлопнул холодильник, забыв о торте. Во дворе стоял темно-синий ‘ниссан’. Рядом с машиной крутился лысый дяденька внушительной комплекции в легком спортивном костюме и с сотовым в руке. Нет, может он ‘морж’, для таких первые числа марта –– уже лето, но тогда какого черта он с завидной регулярностью крутится в их дворе, а не на пруду в парке, вокруг проруби?
Сколько ж раз он этого дяденьку видел?
А машину? Еще до того, как Олеся про их с Аленой неудавшееся новогодние рандеву, рассказала.
Осенью. Точно. С неделю эта машина у окон его офиса стояла. И потом не раз он ее у подъезда и своей стоянки видел. Стекла тонированные, специальные номера.
Саша подозрительно оглядел двор –– все, как всегда, ничего приметного, только этот ‘ниссан’ да морозоустойчивый гражданин, как масляное пятно на белой скатерти.
‘Что ж тебе надо?...И от нас ли?’ –– задумался Ворковский.
Мужчина убрал сотовый и сел в машину. Одна минута, пять. Машина стоит на месте и словно не собирается уезжать. Значит, замер ‘морж’, погреться решил. Слежка продолжается. Слежка?
Саша встревожился, сел за стол, достал сигареты, закурил и задумался. Может, он стал слишком мнительным? Мерещиься ерунда. Может, за кем другим ниссан следит.
За кем? За Витькой –– дебоширом из 39?
Теть Верой –– пенсионеркой из 46?
Это по их душу целыми днями у подъезда накачанные мальчики торчат? И у Сашиного офиса? Вот уж действительно –– ерунда.
Значит, за ними. За Мишей? Не подрос мальчик, чтоб таких за ним отряжали и столько пасли. Размер не тот. Если, конечно, дядюшка –– миллиардер за границей не намечается, умирающий. А не намечается –– это он точно знал. Во всяком случае, еще месяц назад у Саблиных родни и в Москве не было. Тетка в Воронеже да племянник в Казахстане. Все.
Опять же три дня назад Михаил именно про двух лысых рассказывал. Второй раз, говорил, у подъезда его встретили. Первый раз ласково разговаривали, хоть и витиевато. Что надо было –– не понял, но радостными ощущениями проникся. А в последний раз они к нему молча подошли, так же молча по лицу настучали и предупредили: ‘сроку три дня –– не испаришься –– убьем’. И что надо было? Чтоб квартиру сменил?
Значит, за Сашей или Аленой слежка.
Его пасти не могут, точно. Чист яки агнец божий: долги раздал, крыше регулярно платит, конкуренты вменяемые и лояльные. Ревнивых жен, жадных знакомцев, коллег-карьеристов тоже не наблюдается. Стоп! Долги…
Саша затушил сигарету и прикрыл глаза ладонью, припоминая. После возвращения Аленки он не сильно-то по работе страдал - ее выхаживать надо было, вот и ухнула фирма почти под откос. После Нового года ему бы осталось только объявить о банкротстве и закрыться и вдруг, словно по волшебству, поступает заказ на крупную партию навороченных компьютеров. Перед самым Новым годом. Прямо подарок Санта Клауса. Именно его –– оплата налом в долларах и сразу. И о скидке ни слова. А заказчики - двое лысых парней весьма угрюмой наружности и хитрая тетка в соболях и брильянтах. Мутная тетенька больше Ворковским интересовалась, вернее, его семьей. Вопросики странные и все о сестре: как живет, чем дышит. Он тогда насторожился, даже напрягся, да клиенты нужные, да и женщина –– не загрубишь, пришлось улыбаться и скупыми, туманными фразами отделываться. Вроде получилось –– женщина любопытство поумерила, но вместе с деньгами, сумку передала Алене, в подарок. Она так и лежит на работе, что в ней, Саша не посмотрел, сначала некогда было, потом закрутился, забыл. И домой не донес.
Алене…Лысые…
Сердце заворочалось в груди в глухой тревоге: не за Аленушкой ли эти следят? Неужели из ее четырехлетнего провала знакомцы? Что ж вам надо, сволочи? Что ж вы бродите, как шакалы?
Его подбросило от предчувствия беды, кулаки сами сжались, словно сейчас бой предстоит. Он глянул в окно и изумленно присвистнул: рядом с ‘ниссаном’ стояли три новенькие иномарки. И не просто иномарки –– порши. Три. В ряд. Словно на глянцевой картинке автожурнала блестели бока. И лысые макушки. По одной у каждой машины, в позе кремлевских курсантов, выставленных у мавзолея.
Саша потер лоб: что же происходит? А может, это не из прошлого, а из нынешнего знакомцы? Может, влюбился в его сестру какой-нибудь чокнутый миллиардер и решил отследить ее окружение, да и ее саму на предмет моральной устойчивости проверить?
Додумать он не успел, какой-то, не менее чокнутый, нажал кнопку звонка и забыл отпустить палец.
–– Я тебе сейчас уши оборву! –– пообещал Саша, открыв дверь, и смолк, а вот рот закрыл не сразу.
Прямо перед его глазами висели изумительные ножны, тонкой ручной работы с затейливой вязью из самоцветов и огромным голубым бриллиантом. Такое чудо ювелирного искусства ему видеть не доводилось, что само по себе рождало определенные эмоции, а если учесть, что это великолепие висело на обнаженной, литой груди, которая могла смело сравниться с эталоном мужской красоты, и принадлежала огромному, широкоплечему мужчине в обтягивающих кожаных брюках и намеке на рубашку, из атрибутов которой имелся высокий воротник, прозрачная ткань на ребрах и мускулистых руках, усыпанная стразами, как костюм поп-звезды. Ко всему этому прибавить рост незнакомца –– макушка в аккурат подпирала косяк двери и властное лицо с блеклыми, под цвет кожи губами и голубыми, пронизывающими холодом до самых пяток глазами-то становится понятно, что Ворковский пребывал в ступоре не меньше минуты.
–– Думаешь, получится? –– спросил великан, чуть склонив голову набок и насмешливо прищурившись. Саша вообще забыл, о чем говорил, оттого недоуменно посмотрел на гостя и спросил, прочистив горло:
–– Вы о чем?
–– Об ушах. Будем уточнять –– чьих? Или ты пригласишь меня в дом?
–– Зачем?
–– Дует, –– поджал губы Лоан и шагнул внутрь, отодвинув обалдевшего хозяина с прохода. У Саши не только брови, но и веки вверх полезли от этой наглости:
–– Ты куда? Э, мужик!
Мужчина его не слушал, как хозяин, прошел по коридору, открывая двери и неспешно оглядывая каждое помещение. Саша понимал, что должен выкинуть его, но не знал как, да и эта отвязная наглость просто обескураживала, поэтому он шел за мужчиной, как сомнамбула, и все пытался понять –– кто он такой? И что делать?
Лоан открыл комнату жены и, глубоко вдохнув воздух, чуть прикрыл веки: Алена…Еле уловимый запах ее энергии кружил голову, но самой хозяйки не было. По лицу пробежала судорога, и пальцы непроизвольно сжались в кулаки от разочарования. Он оглядел комнату и недовольно нахмурился: здесь живет его женщина, мать его детей? В этом убогом месте? Не удивительно, что она выглядит нездоровой. Спертый воздух, тесная комнатушка, под стать каюте для рабов, и никаких удобств. Рэй еле поборол желание сейчас же наказать виновных: и Агноликов, не обеспечивших его жене достойное существование, и троуви, поручившего столь важное задание подобным посредственностям.
–– Слушай, мужик, ты меня серьезно нервируешь –– не выдержал Саша. Лоан повернулся к нему и удостоил взглядом и словом:
–– Предложи мне чай.
–– С тортом? –– кивнул Ворковский, умиляясь подобной наглости.
–– С солеными огурцами.
–– И аджикой?
–– И кофе.
–– Тебе все это в одну чашку или по отдельности?
Лоан задумался, а Саша хмыкнул:
–– Я смотрю, у тебя большие проблемы.. Тебе что надо, а?
Рэй посмотрел на него, как чистоплотная хозяйка на слой пыли, и пошел на кухню. Саша не смог помешать в силу явно разных весовых категорий и оттого занервничал, пообещал в широкую спину:
–– Я милицию вызову.
Лоан словно не услышал, прошел, сел, с брезгливой миной втиснув себя за стол, и спросил:
–– Как на счет чая?
–– Ты дурак, что ли? –– неподдельно изумился Александр.
–– Фривольным лексиконом ты меня не удивил –– это у вас наследственное. И все же хотел бы заметить, с незнакомым человеком так себя не ведут –– можно получить массу проблем, а иногда и увечий. Я пришел с миром и самыми лучшими намерениями, поэтому не вижу повода к подобной инвективности с твоей стороны. Налей мне чай и сядь –– поговорим.
Все это было сказано совершенно спокойным, даже равнодушным тоном. Слова текли медленно и лениво, как мед, но Саше чудился нехороший подтекст. Взгляд мужчины не вязался с тоном –– цепкий, властный, пронизывающий и насмешливый одновременно. Как ему это удается, Ворковский не знал и не столько встревожился, сколько заинтересовался –– ни разу ему еще подобные экземпляры не попадались. Мужчина рождал в нем самые противоречивые чувства.
–– Ладно, получишь ты чай, –– в некотором смятении кивнул он и, нажав кнопку чайника, прошел к столу, сел напротив. –– Ты кто?
Лоан склонил голову набок, рассматривая его, как тлю на листике:
–– А ты как думаешь?
–– Я? Думаю, что ты тот псих, которого целый день ищут. По всем каналам передают: сбежал из больницы светловолосый гигант с кортиком на груди и взглядом гюрзы. Ходит по квартирам и просит чай с солеными огурцами. В случае отказа становится буйным.
–– Не хами, –– покачал пальчиком мужчина. –– Я твой родственник.
–– Брат!–– в притворной радости раскрыл объятья Александр.
–– Зять.
–– А-а, –– и застыл. В голове вихрем пронеслось сказанное Аленой. Что-то не складывалось.
Мужчина тем временем взял банку с огурцами и попытался открыть: покрутил, перевернул, постукал по дну пальчиками, снова перевернул и без видимых усилий разжал железную, закручивающуюся крышку, как фальгу на пакете сметаны. Саша потер шею, в некотором замешательстве проследив за его манипуляциями: силен мужик. Однако…
Рэй вытащил огурец, понюхал, покрутил, осторожно откусил, пожевал, с трудом проглотил и, скривившись, кинул обратно в рассол. Закрыл банку, отодвинул и заявил:
–– С собой возьму.
–– Да, пожалуйста, пожалуйста, –– с радушным видом кивнул Ворковский. –– Завернуть? Не стесняйся, если еще что надо, заходи. У меня вон еще борщ вчерашний есть –– и обессилено припал кулаком к щеке, уже не удивляясь и не пытаясь понять происходящее, а находясь в легком недоумении от шоу, устроенного этим чудом в стразах, феномену по наглости, напору и самоуверенности. Во истину –– не звали гостя, лучше дверь не открывай!
Гигант открыл холодильник и рылся в нем, как в своем белье. Тарелка с засохшим сыром спланировала в форточку, точно попав в отверстие. Причем, мужчина кинул ее не глядя. Следом просвистели кастрюлька с супом и открытая банка шпрот. Это –– ладно, но с сырокопченой колбасой он погорячился. Рука Ворковского затосковала по увесистому предмету, и он встал, якобы за чайником, а сам шарил глазами, выискивая подходящий предмет. Ни кипяток, ни нож, категорически не подходили –– конфликтовать с законом из-за ненормального желания не было, а выпроваживать гиганта нужно было срочно. В его руках уже находился любимый Аленкин торт и яблоки. Глаза Александра выбрали деревянный молоток для отбивных, висящий на стене.
–– Не утруждайся, –– предупредил его ленивый голос, когда рука потянулась вверх. Саша замер на секунду, но не послушал –– взял молоток, развернулся, со значением посмотрел в глаза гостю и сказал:
–– Вобщем, так, мужик. Повеселил ты меня всласть. И за уборку в холодильнике –– спасибо. Только пора и честь знать. Давай, ‘зятек’, на выход по-хорошему, –– и выжидательно похлопал деревяшкой себе по ладони.
Тот просто улыбнулся. Сашу передернуло –– улыбка у мужчины была, не приведи Господи! Хорошего ожидать не приходилось, и пришлось идти в атаку.
Неудачно. Саша оказался на полу и сам не понял: как? Молоток на месте, ни видимых, ни ощущаемых увечий нет, словно он не упал, поскользнувшись, а был бережно посажен на пол. Ворковский вопросительно посмотрел вверх и предпринял вторую попытку выдворить великана. Увы, с тем же успехом.
–– Не устал? –– фыркнул гость.
Саша понял, что бороться с ним столь же бесперспективно, как идти против тайфуна, поэтому отложил молоток, встал и, обиженно нахохлившись, сел за стол.
–– Рад, что в тебе здравого смысла больше, чем в сестре, –– отметил Рэй и, поставив торт и яблоки на стол, сел.
–– Причем тут моя сестра? –– упоминание Алены Саше не понравилось. Он занервничал еще больше и, взяв сигарету, прикурил. –– Ты кто такой? И что тебе надо?
Секунда, и в пальцах Ворковского гулял воздух. Сигарета вместе с пачкой улетела вслед за колбасой.
–– Ты чокнутый, –– то ли констатировал факт, то ли спросил Саша.
–– Я бы сказал это о тебе. Вегето-сосудистая система в плачевном состоянии, кардиопаталогия, еще и курить? Впрочем, дело твое...
–– Но не твое …
–– А вот тут ты не прав. Ни себя, ни тем более свою жену я травить не дам. Достаточно того, что ты травишь ее продуктами питания. Смерть и болезнь –– личное дело каждого индивида, и если ты решил организовать своим легким досрочный крематорий, пожалуйста, но в одиночестве. Окружающих в это вмешивать не стоит.
–– Все сказал? –– зло прищурился Ворковский - степень его кипения значительно повысилась. –– Значит, ты член общества ‘За здоровый образ жизни’? Рейды по квартирам проводишь и читаешь лекции?
Лоан посмотрел на него, как на неразумного ребенка, и, вытащив из своих великолепных ножен не менее великолепный клинок, стал очищать яблоко и будничным тоном отдавать распоряжения:
–– С сегодняшнего дня обеды вам будут привозить. Не смей кормить Алену чем-то другим. Это вредно для ее организма. Дня через два я ее заберу. И курить при ней не смей. Узнаю –– кремирую раньше, –– и аккуратно срезав кусок яблока, сунул в рот, прожевал, кивнул: допустимо.
Саша потер лоб: о чем речь? О ком? Об Алене? Его сестре? Этот придурок намекает, что он ее муж? Артефакт!
–– Ты о ком, мужик? Мне очень жаль ту бедную женщину, что является твоей женой, но меньше всего меня волнуют ваши с ней отношения.
–– Это мне импонирует: мудро не вмешиваться в отношения супругов, –– кивнул Лоан, сосредоточившись на яблоке. Плод ему нравился, вкусный, сочный.
–– Замечательно! Тогда что тебе надо здесь? Ты хоть понимаешь, что попал не по адресу?
–– Отнюдь. Я хотел поговорить с тобой и выяснить, отчего моя жена не выглядит отдохнувшей, а наоборот, усталой и что хуже –– нездоровой. Ее здоровье и так было серьезно подорвано, и я посчитал, что встреча с родными пойдет на пользу ее психофизическому состоянию в большей мере, чем пристальное внимание лучших специалистов, но вижу, что ошибся. Это, конечно, моя оплошность –– я не учел несколько аспектов, но в остальном –– спрос с тех, кто должен был обеспечить моей жене охрану и достойную жизнь. Виновные в халатности с моей стороны понесут наказание сегодня же, а вот как быть с тобой –– я еще не решил. Все зависит от ответа на несколько моих вопросов. Первый - отчего ты не обеспечил Алену необходимой одеждой? Она теплолюбива и плохо переносит низкие температуры. Наверняка ты в курсе этой особенности ее организма, так почему ты не купил ей меховое изделие? Соболья шуба подошла бы идеально, она легкая и теплая.
–– Ты знаешь, сколько она стоит?
–– Это не важно, а вот здоровье моей жены –– очень важно, –– Рэй с неприязнью посмотрел на мужчину и по ответному взгляду понял, что тот просто не был обеспечен необходимым. А должен был. –– Значит, вина не твоя, –– протянул задумчиво, в голосе появился металл. –– Хорошо. Плюс тебе и минус моим людям. Вижу, их грехи множатся. Второй вопрос: почему Алена выглядит утомленной, несчастной и подавленной…
–– А ты мне нравишься –– уникальный наглец, –– с долей восхищения кивнул Саша. –– Только, прежде чем броситься в родственные объятья и обсуждать состояние здоровья, давай уточним: о какой Алене идет речь? Моя сестра хоть и имеет несчастье носить то же имя, что твоя бедная жена, но, слава богу, к тебе, не имеет никакого отношения. Она у меня не только красавица, но и умница –– к таким, как ты, близко не подходит.
–– Знаю, –– спокойно ответил мужчина. –– Я единственный мужчина в ее жизни, и она это понимает.
–– Ты так уверен в собственной неотразимости?
–– И не заменимости. Я ее муж –– этим все сказано.
–– А-а, я понял –– тебя Отелло зовут.
Рэйсли их разговор напоминал беседу пингвина с крокодилом –– Александр либо не мог уразуметь суть происходящего, либо не хотел. Это утомило сегюр. Он отложил яблоко, убрал клинок в ножны, сложил руки на столе и в упор посмотрел на мужчину:
–– Я Рэйсли Лоан, –– сообщил, чуть ли не по слогам.
–– Не могу сказать, что приятно, –– кивнул Саша.
–– Взаимно. Но наше существование –– бесспорный факт, как и необходимость взаимодействия в некоторых вопросах. Ты единственный родственник Алены, я –– муж. И мне не хотелось бы, чтоб она расстраивалась из-за трений меж нами. Поверь, я рад твоему наличию, не больше, чем ты моему. Родственников мне и своих хватает, но речь не о нас, а близкой нам женщине, покой и благополучие которой мы обязаны обеспечить.
–– Подожди, –– качнул головой Саша, подозрительно щурясь. Сердце сдавило от страшной догадки. –– Не может быть –– ты умер. Подожди, ты тот скот, что украл ее, держал четыре года?!! Ты жив?! И посмел явиться сюда?! –– его буквально подкинуло в праведном гневе. Вот он, виновник их бед –– этот бесцеремонный, совершенно отмороженный гоблин, посмевший явиться в дом! Да, это просто подарок –– искать не надо! Александр без раздумий рванул к нему с целью изувечить наглеца, а может и убить.
Лоан услышал о своей смерти и озадачился –– кто его, интересно, похоронил? Хотел спросить, чтоб знать, кого придеться разочаровать, но обратил внимание, что брат Алены немного неадекватен. Он подскочил к нему и пытался достать кулаком, схватить с неясной целью –– то ли чтоб удобней было бить, то ли чтоб выбросить, а может, просто сердце успокоить. Рэй с минуту смотрел на перекошенную от ярости физиономию родственника и встал.
–– Понимаю, слух о моей смерти оказался преждевременным, чем, похоже, и огорчил тебя до невозможности, и все же не стоит вести себя столь вызывающе агрессивно, покалечишься, –– с мягким укором предупредил Рэй, без труда уворачиваясь от Саши. Тот понял, что сладкая месть оказалась призрачным для него плодом, отпрянул и, указав на выход, крикнул:
–– Вон! Чтоб духу твоего не было! И если я тебя, подонка, еще хоть раз увижу - убью!!
–– Ты так кровожаден? –– не поверил сегюр.
–– Вон, я сказал!! –– рука Александра потянулась к рукоятке ножа. Лоан шагнул к нему и навис с предостерегающим видом:
–– Я вернусь через два дня…
–– В гробу!! Если близко к Алене подойдешь!!! Если хоть чем-то напомнишь о себе!! –– Саша хотел схватить его за ворот и выкинуть, но пальцы лишь скользнули по ткани. Через секунду и он оказался прижатым к стене лицом, а в ухо шептал ленивый и очень неприятный голос:
–– Запомни: Алена моя жена, и это так же непреложно, как существование вашего светила. И я приду за ней очень скоро. Будь так любезен, подготовь ее к встрече со мной. Очень мягко и тактично сообщи о моем воскрешении, чтоб явление ‘усопшего’ не вызвало у нее шок.
Саша дернулся, жалея, что сил у него значительно меньше, чем у этого психопата, и вырваться не представляется возможным, и процедил многообещающе:
–– Ты уже покойник. Я лично прослежу, чтоб тебя глубоко зарыли. Только появись. Только шаг в сторону Алены сделай.
–– Ты неблагоразумен. Я уйду, а ты подумай, у сестры спроси –– может быть, и сможешь понять, что меж нами никто не сможет встать и будет так как скажу я. Не иначе.
Сашу крутило от бессилия и ярости. Он скрипнул зубами с досады и упрямо заявил:
–– Я встану, костьми лягу поперек, но ты и близко к ней не подойдешь. Я всех подниму –– тебя либо убьют, либо посадят –– выбирай!
Рэй фыркнул и отпустил мужчину.
–– Похвально, что ты так привязан к сестре, но стоит ли в таком случае вмешиваться в ее жизнь? Я не понимаю причину твоей враждебности –– мы прекрасная пара и идеально подходим друг другу. Никто лучше меня не знает ее потребности, не сможет позаботиться о ее благополучии.
–– Сможет, –– упрямо заявил Ворковский и Рэйсли насторожился, прищурился раздраженно:
–– Речь идет о ком-то конкретно или это предположение? –– голос морозил, как январская стужа, в глазах сверкнула молния и погасла. Ответ был уже не нужен:
–– Бесперспективное занятие обманывать меня и вставать поперек дороги –– тоже. Перестань фантазировать и займись сестрой. Скоро увидимся, –– кивнул и не спеша вышел из квартиры.
Саша проводил его долгим взглядом и рухнул на пол: сердце нестерпимо ныло в груди, скула болела, и на душе было под стать –– не радостно.
Что делать он еще не знал, но понимал, что предпринимать что-то нужно срочно –– пока Алена не узнала о воскрешении этого. Говорить он ей ничего не собирался –– однозначно, а вот выяснить, что же это было, хотел. Где-то глубоко внутри теплилась надежда, что данный субъект ошибся адресом. Действительно, не может же его сестра сохнуть по этому чудовищу? Любить? Не-ет, только не Алена и только не этого. Она особа романтического склада, с тонкой душевной организацией, хорошо развитым воображением, но, слава богу. И с достаточно развитым интеллектом, чтоб сообразить, чем чреваты подобные связи.
И все же он не был уверен полностью.
Саша встал, проверил входную дверь, вернулся на кухню и глянул в окно. ‘Поршей’ не было, но ‘ниссан’ по-прежнему отсвечивал темными боками и тонированными стеклами и навевал массу негативных эмоций и скорбных мыслей. Даже если Алена действительно не в курсе, что какой-то ненормальный претендует на звание ее усопшего муженька, все равно нельзя расслабляться –– неизвестно, что он натворит от мозговой патологии и великого гонора.
Саша взял сотовый и, полистав адресную книжку, начал поднимать старые и новые связи.
Через час у подъезда дежурила еще одна машина –– ‘ауди’ с бойцами из охранного агентства ‘Патриот’. А Галина из туристической фирмы пообещала, что с утра Сашу будет ждать путевка в самую дальнюю страну зарубежья на длительный срок в самый ближайший день вылета. Ворковский немного расслабился и к приходу Михаила был почти спокоен и смог доступно поведать ему о происшедшем и поделиться планами.
Встреча с отмороженным гигантом хоть и не стерлась из памяти, но рождала уже не тревогу и ненависть, а недоумение и иронию. А глазами постороннего –– явный сарказм. Что же это было? - озадачились оба, и Миша выдвинул свою теорию:
–– Весна, обострение у психбольных. Но с отправкой в заоблачные страны ты прав. Смотри, что делается, –– и кивнул на внушительный синяк на скуле Ворковского и потрогал свой, под глазом.
–– Да, ‘красавцы’, –– хмыкнул мужчина и сказал. –– Миша, я путевку и на тебя заказал. Хочу попросить тебя поехать с ней.
–– Да, ты что, Саня, у меня диплом…
–– Я договорюсь в институте, не переживай. 21 день всего-то. А я здесь в засаде посижу. Выясню хоть, что за идиот приходил. Ребята из агентства его уже проверяют. Внешность-то приметная.
Саблин тяжело вздохнул, но возражать не стал.
–– Ладно, уговорил. Только ты здесь осторожней, мало ли что, у ненормальных в голове…
В дверь позвонили, и мужчины настороженно посмотрели друг на друга.
–– Думаешь, он? –– отчего-то шепотом спросил Миша. Ворковский просто встал и пошел открывать, готовясь увидеть кого угодно.
На пороге стояли три мальчика в белоснежных рубашках при галстуках и объемных коробках. Они молча прошли в квартиру, и за ними вплыл импозантный мужчина с залихватскими усиками. Он галантно поприветствовал растерянного хозяина и вежливо спросил:
–– Где изволите ужинать?
–– Э -э … на кухне…
Мальчики втиснули коробки в дверной проем и начали накрывать стол. Уложились они в рекордные сроки и буквально через две минуты беззвучно испарились, только мужчина замешкался и подобострастно поинтересовался:
–– Когда изволите завтракать?
Саша ответил ему злобным взглядом и хотел сказать не только когда, но и где, и с кем, но Миша не дал, примирительно улыбнувшись, ответил:
–– В восемь.
И помахав ручкой, поспешил захлопнуть дверь.
Мужчины вернулись на кухню и застыли, разглядывая сервированный стол. На вышитой, кремовой скатерти посередине, стоя огромный букет хризантем. Два прибора из изумительного фарфора и золота, чешский хрусталь, салфетки в кольце и множество деликатесов, один вид которых рождал бурный аппетит.
–– Да-а, –– протянул Саблин. –– Сдается мне, Саш, Алене-то еще вчера уезжать надо было.
‘Это ведь проходит? И остальное пройдет’, –– подумал более уверенно и довольно улыбнулся, прочитав записку рядом с банкой: ‘ Ушла с Олесей на концерт. Не теряй. Алена’. Вот так. Концерт. Молодец, Олеся. Виват хорошим друзьям.
Полез за тортом –– отметить бы надо. Это не в магазин с Сашей, не в кафе с Мишей, а с Олесей. Проживалова скучать не будет и ей не даст. Наверняка заставит вспомнить подругу, что та и умна, и красива, и молода. Может, и колубук вдовицы сдернет и выкинет за ненадобностью. Глядишь, жених появится. Конечно, лучше б Михаил, его-то он знает, а там неизвестно кто. Да, ладно, потом разберутся, появился бы только кто.
Саша некстати в окно глянул и…захлопнул холодильник, забыв о торте. Во дворе стоял темно-синий ‘ниссан’. Рядом с машиной крутился лысый дяденька внушительной комплекции в легком спортивном костюме и с сотовым в руке. Нет, может он ‘морж’, для таких первые числа марта –– уже лето, но тогда какого черта он с завидной регулярностью крутится в их дворе, а не на пруду в парке, вокруг проруби?
Сколько ж раз он этого дяденьку видел?
А машину? Еще до того, как Олеся про их с Аленой неудавшееся новогодние рандеву, рассказала.
Осенью. Точно. С неделю эта машина у окон его офиса стояла. И потом не раз он ее у подъезда и своей стоянки видел. Стекла тонированные, специальные номера.
Саша подозрительно оглядел двор –– все, как всегда, ничего приметного, только этот ‘ниссан’ да морозоустойчивый гражданин, как масляное пятно на белой скатерти.
‘Что ж тебе надо?...И от нас ли?’ –– задумался Ворковский.
Мужчина убрал сотовый и сел в машину. Одна минута, пять. Машина стоит на месте и словно не собирается уезжать. Значит, замер ‘морж’, погреться решил. Слежка продолжается. Слежка?
Саша встревожился, сел за стол, достал сигареты, закурил и задумался. Может, он стал слишком мнительным? Мерещиься ерунда. Может, за кем другим ниссан следит.
За кем? За Витькой –– дебоширом из 39?
Теть Верой –– пенсионеркой из 46?
Это по их душу целыми днями у подъезда накачанные мальчики торчат? И у Сашиного офиса? Вот уж действительно –– ерунда.
Значит, за ними. За Мишей? Не подрос мальчик, чтоб таких за ним отряжали и столько пасли. Размер не тот. Если, конечно, дядюшка –– миллиардер за границей не намечается, умирающий. А не намечается –– это он точно знал. Во всяком случае, еще месяц назад у Саблиных родни и в Москве не было. Тетка в Воронеже да племянник в Казахстане. Все.
Опять же три дня назад Михаил именно про двух лысых рассказывал. Второй раз, говорил, у подъезда его встретили. Первый раз ласково разговаривали, хоть и витиевато. Что надо было –– не понял, но радостными ощущениями проникся. А в последний раз они к нему молча подошли, так же молча по лицу настучали и предупредили: ‘сроку три дня –– не испаришься –– убьем’. И что надо было? Чтоб квартиру сменил?
Значит, за Сашей или Аленой слежка.
Его пасти не могут, точно. Чист яки агнец божий: долги раздал, крыше регулярно платит, конкуренты вменяемые и лояльные. Ревнивых жен, жадных знакомцев, коллег-карьеристов тоже не наблюдается. Стоп! Долги…
Саша затушил сигарету и прикрыл глаза ладонью, припоминая. После возвращения Аленки он не сильно-то по работе страдал - ее выхаживать надо было, вот и ухнула фирма почти под откос. После Нового года ему бы осталось только объявить о банкротстве и закрыться и вдруг, словно по волшебству, поступает заказ на крупную партию навороченных компьютеров. Перед самым Новым годом. Прямо подарок Санта Клауса. Именно его –– оплата налом в долларах и сразу. И о скидке ни слова. А заказчики - двое лысых парней весьма угрюмой наружности и хитрая тетка в соболях и брильянтах. Мутная тетенька больше Ворковским интересовалась, вернее, его семьей. Вопросики странные и все о сестре: как живет, чем дышит. Он тогда насторожился, даже напрягся, да клиенты нужные, да и женщина –– не загрубишь, пришлось улыбаться и скупыми, туманными фразами отделываться. Вроде получилось –– женщина любопытство поумерила, но вместе с деньгами, сумку передала Алене, в подарок. Она так и лежит на работе, что в ней, Саша не посмотрел, сначала некогда было, потом закрутился, забыл. И домой не донес.
Алене…Лысые…
Сердце заворочалось в груди в глухой тревоге: не за Аленушкой ли эти следят? Неужели из ее четырехлетнего провала знакомцы? Что ж вам надо, сволочи? Что ж вы бродите, как шакалы?
Его подбросило от предчувствия беды, кулаки сами сжались, словно сейчас бой предстоит. Он глянул в окно и изумленно присвистнул: рядом с ‘ниссаном’ стояли три новенькие иномарки. И не просто иномарки –– порши. Три. В ряд. Словно на глянцевой картинке автожурнала блестели бока. И лысые макушки. По одной у каждой машины, в позе кремлевских курсантов, выставленных у мавзолея.
Саша потер лоб: что же происходит? А может, это не из прошлого, а из нынешнего знакомцы? Может, влюбился в его сестру какой-нибудь чокнутый миллиардер и решил отследить ее окружение, да и ее саму на предмет моральной устойчивости проверить?
Додумать он не успел, какой-то, не менее чокнутый, нажал кнопку звонка и забыл отпустить палец.
–– Я тебе сейчас уши оборву! –– пообещал Саша, открыв дверь, и смолк, а вот рот закрыл не сразу.
Прямо перед его глазами висели изумительные ножны, тонкой ручной работы с затейливой вязью из самоцветов и огромным голубым бриллиантом. Такое чудо ювелирного искусства ему видеть не доводилось, что само по себе рождало определенные эмоции, а если учесть, что это великолепие висело на обнаженной, литой груди, которая могла смело сравниться с эталоном мужской красоты, и принадлежала огромному, широкоплечему мужчине в обтягивающих кожаных брюках и намеке на рубашку, из атрибутов которой имелся высокий воротник, прозрачная ткань на ребрах и мускулистых руках, усыпанная стразами, как костюм поп-звезды. Ко всему этому прибавить рост незнакомца –– макушка в аккурат подпирала косяк двери и властное лицо с блеклыми, под цвет кожи губами и голубыми, пронизывающими холодом до самых пяток глазами-то становится понятно, что Ворковский пребывал в ступоре не меньше минуты.
–– Думаешь, получится? –– спросил великан, чуть склонив голову набок и насмешливо прищурившись. Саша вообще забыл, о чем говорил, оттого недоуменно посмотрел на гостя и спросил, прочистив горло:
–– Вы о чем?
–– Об ушах. Будем уточнять –– чьих? Или ты пригласишь меня в дом?
–– Зачем?
–– Дует, –– поджал губы Лоан и шагнул внутрь, отодвинув обалдевшего хозяина с прохода. У Саши не только брови, но и веки вверх полезли от этой наглости:
–– Ты куда? Э, мужик!
Мужчина его не слушал, как хозяин, прошел по коридору, открывая двери и неспешно оглядывая каждое помещение. Саша понимал, что должен выкинуть его, но не знал как, да и эта отвязная наглость просто обескураживала, поэтому он шел за мужчиной, как сомнамбула, и все пытался понять –– кто он такой? И что делать?
Лоан открыл комнату жены и, глубоко вдохнув воздух, чуть прикрыл веки: Алена…Еле уловимый запах ее энергии кружил голову, но самой хозяйки не было. По лицу пробежала судорога, и пальцы непроизвольно сжались в кулаки от разочарования. Он оглядел комнату и недовольно нахмурился: здесь живет его женщина, мать его детей? В этом убогом месте? Не удивительно, что она выглядит нездоровой. Спертый воздух, тесная комнатушка, под стать каюте для рабов, и никаких удобств. Рэй еле поборол желание сейчас же наказать виновных: и Агноликов, не обеспечивших его жене достойное существование, и троуви, поручившего столь важное задание подобным посредственностям.
–– Слушай, мужик, ты меня серьезно нервируешь –– не выдержал Саша. Лоан повернулся к нему и удостоил взглядом и словом:
–– Предложи мне чай.
–– С тортом? –– кивнул Ворковский, умиляясь подобной наглости.
–– С солеными огурцами.
–– И аджикой?
–– И кофе.
–– Тебе все это в одну чашку или по отдельности?
Лоан задумался, а Саша хмыкнул:
–– Я смотрю, у тебя большие проблемы.. Тебе что надо, а?
Рэй посмотрел на него, как чистоплотная хозяйка на слой пыли, и пошел на кухню. Саша не смог помешать в силу явно разных весовых категорий и оттого занервничал, пообещал в широкую спину:
–– Я милицию вызову.
Лоан словно не услышал, прошел, сел, с брезгливой миной втиснув себя за стол, и спросил:
–– Как на счет чая?
–– Ты дурак, что ли? –– неподдельно изумился Александр.
–– Фривольным лексиконом ты меня не удивил –– это у вас наследственное. И все же хотел бы заметить, с незнакомым человеком так себя не ведут –– можно получить массу проблем, а иногда и увечий. Я пришел с миром и самыми лучшими намерениями, поэтому не вижу повода к подобной инвективности с твоей стороны. Налей мне чай и сядь –– поговорим.
Все это было сказано совершенно спокойным, даже равнодушным тоном. Слова текли медленно и лениво, как мед, но Саше чудился нехороший подтекст. Взгляд мужчины не вязался с тоном –– цепкий, властный, пронизывающий и насмешливый одновременно. Как ему это удается, Ворковский не знал и не столько встревожился, сколько заинтересовался –– ни разу ему еще подобные экземпляры не попадались. Мужчина рождал в нем самые противоречивые чувства.
–– Ладно, получишь ты чай, –– в некотором смятении кивнул он и, нажав кнопку чайника, прошел к столу, сел напротив. –– Ты кто?
Лоан склонил голову набок, рассматривая его, как тлю на листике:
–– А ты как думаешь?
–– Я? Думаю, что ты тот псих, которого целый день ищут. По всем каналам передают: сбежал из больницы светловолосый гигант с кортиком на груди и взглядом гюрзы. Ходит по квартирам и просит чай с солеными огурцами. В случае отказа становится буйным.
–– Не хами, –– покачал пальчиком мужчина. –– Я твой родственник.
–– Брат!–– в притворной радости раскрыл объятья Александр.
–– Зять.
–– А-а, –– и застыл. В голове вихрем пронеслось сказанное Аленой. Что-то не складывалось.
Мужчина тем временем взял банку с огурцами и попытался открыть: покрутил, перевернул, постукал по дну пальчиками, снова перевернул и без видимых усилий разжал железную, закручивающуюся крышку, как фальгу на пакете сметаны. Саша потер шею, в некотором замешательстве проследив за его манипуляциями: силен мужик. Однако…
Рэй вытащил огурец, понюхал, покрутил, осторожно откусил, пожевал, с трудом проглотил и, скривившись, кинул обратно в рассол. Закрыл банку, отодвинул и заявил:
–– С собой возьму.
–– Да, пожалуйста, пожалуйста, –– с радушным видом кивнул Ворковский. –– Завернуть? Не стесняйся, если еще что надо, заходи. У меня вон еще борщ вчерашний есть –– и обессилено припал кулаком к щеке, уже не удивляясь и не пытаясь понять происходящее, а находясь в легком недоумении от шоу, устроенного этим чудом в стразах, феномену по наглости, напору и самоуверенности. Во истину –– не звали гостя, лучше дверь не открывай!
Гигант открыл холодильник и рылся в нем, как в своем белье. Тарелка с засохшим сыром спланировала в форточку, точно попав в отверстие. Причем, мужчина кинул ее не глядя. Следом просвистели кастрюлька с супом и открытая банка шпрот. Это –– ладно, но с сырокопченой колбасой он погорячился. Рука Ворковского затосковала по увесистому предмету, и он встал, якобы за чайником, а сам шарил глазами, выискивая подходящий предмет. Ни кипяток, ни нож, категорически не подходили –– конфликтовать с законом из-за ненормального желания не было, а выпроваживать гиганта нужно было срочно. В его руках уже находился любимый Аленкин торт и яблоки. Глаза Александра выбрали деревянный молоток для отбивных, висящий на стене.
–– Не утруждайся, –– предупредил его ленивый голос, когда рука потянулась вверх. Саша замер на секунду, но не послушал –– взял молоток, развернулся, со значением посмотрел в глаза гостю и сказал:
–– Вобщем, так, мужик. Повеселил ты меня всласть. И за уборку в холодильнике –– спасибо. Только пора и честь знать. Давай, ‘зятек’, на выход по-хорошему, –– и выжидательно похлопал деревяшкой себе по ладони.
Тот просто улыбнулся. Сашу передернуло –– улыбка у мужчины была, не приведи Господи! Хорошего ожидать не приходилось, и пришлось идти в атаку.
Неудачно. Саша оказался на полу и сам не понял: как? Молоток на месте, ни видимых, ни ощущаемых увечий нет, словно он не упал, поскользнувшись, а был бережно посажен на пол. Ворковский вопросительно посмотрел вверх и предпринял вторую попытку выдворить великана. Увы, с тем же успехом.
–– Не устал? –– фыркнул гость.
Саша понял, что бороться с ним столь же бесперспективно, как идти против тайфуна, поэтому отложил молоток, встал и, обиженно нахохлившись, сел за стол.
–– Рад, что в тебе здравого смысла больше, чем в сестре, –– отметил Рэй и, поставив торт и яблоки на стол, сел.
–– Причем тут моя сестра? –– упоминание Алены Саше не понравилось. Он занервничал еще больше и, взяв сигарету, прикурил. –– Ты кто такой? И что тебе надо?
Секунда, и в пальцах Ворковского гулял воздух. Сигарета вместе с пачкой улетела вслед за колбасой.
–– Ты чокнутый, –– то ли констатировал факт, то ли спросил Саша.
–– Я бы сказал это о тебе. Вегето-сосудистая система в плачевном состоянии, кардиопаталогия, еще и курить? Впрочем, дело твое...
–– Но не твое …
–– А вот тут ты не прав. Ни себя, ни тем более свою жену я травить не дам. Достаточно того, что ты травишь ее продуктами питания. Смерть и болезнь –– личное дело каждого индивида, и если ты решил организовать своим легким досрочный крематорий, пожалуйста, но в одиночестве. Окружающих в это вмешивать не стоит.
–– Все сказал? –– зло прищурился Ворковский - степень его кипения значительно повысилась. –– Значит, ты член общества ‘За здоровый образ жизни’? Рейды по квартирам проводишь и читаешь лекции?
Лоан посмотрел на него, как на неразумного ребенка, и, вытащив из своих великолепных ножен не менее великолепный клинок, стал очищать яблоко и будничным тоном отдавать распоряжения:
–– С сегодняшнего дня обеды вам будут привозить. Не смей кормить Алену чем-то другим. Это вредно для ее организма. Дня через два я ее заберу. И курить при ней не смей. Узнаю –– кремирую раньше, –– и аккуратно срезав кусок яблока, сунул в рот, прожевал, кивнул: допустимо.
Саша потер лоб: о чем речь? О ком? Об Алене? Его сестре? Этот придурок намекает, что он ее муж? Артефакт!
–– Ты о ком, мужик? Мне очень жаль ту бедную женщину, что является твоей женой, но меньше всего меня волнуют ваши с ней отношения.
–– Это мне импонирует: мудро не вмешиваться в отношения супругов, –– кивнул Лоан, сосредоточившись на яблоке. Плод ему нравился, вкусный, сочный.
–– Замечательно! Тогда что тебе надо здесь? Ты хоть понимаешь, что попал не по адресу?
–– Отнюдь. Я хотел поговорить с тобой и выяснить, отчего моя жена не выглядит отдохнувшей, а наоборот, усталой и что хуже –– нездоровой. Ее здоровье и так было серьезно подорвано, и я посчитал, что встреча с родными пойдет на пользу ее психофизическому состоянию в большей мере, чем пристальное внимание лучших специалистов, но вижу, что ошибся. Это, конечно, моя оплошность –– я не учел несколько аспектов, но в остальном –– спрос с тех, кто должен был обеспечить моей жене охрану и достойную жизнь. Виновные в халатности с моей стороны понесут наказание сегодня же, а вот как быть с тобой –– я еще не решил. Все зависит от ответа на несколько моих вопросов. Первый - отчего ты не обеспечил Алену необходимой одеждой? Она теплолюбива и плохо переносит низкие температуры. Наверняка ты в курсе этой особенности ее организма, так почему ты не купил ей меховое изделие? Соболья шуба подошла бы идеально, она легкая и теплая.
–– Ты знаешь, сколько она стоит?
–– Это не важно, а вот здоровье моей жены –– очень важно, –– Рэй с неприязнью посмотрел на мужчину и по ответному взгляду понял, что тот просто не был обеспечен необходимым. А должен был. –– Значит, вина не твоя, –– протянул задумчиво, в голосе появился металл. –– Хорошо. Плюс тебе и минус моим людям. Вижу, их грехи множатся. Второй вопрос: почему Алена выглядит утомленной, несчастной и подавленной…
–– А ты мне нравишься –– уникальный наглец, –– с долей восхищения кивнул Саша. –– Только, прежде чем броситься в родственные объятья и обсуждать состояние здоровья, давай уточним: о какой Алене идет речь? Моя сестра хоть и имеет несчастье носить то же имя, что твоя бедная жена, но, слава богу, к тебе, не имеет никакого отношения. Она у меня не только красавица, но и умница –– к таким, как ты, близко не подходит.
–– Знаю, –– спокойно ответил мужчина. –– Я единственный мужчина в ее жизни, и она это понимает.
–– Ты так уверен в собственной неотразимости?
–– И не заменимости. Я ее муж –– этим все сказано.
–– А-а, я понял –– тебя Отелло зовут.
Рэйсли их разговор напоминал беседу пингвина с крокодилом –– Александр либо не мог уразуметь суть происходящего, либо не хотел. Это утомило сегюр. Он отложил яблоко, убрал клинок в ножны, сложил руки на столе и в упор посмотрел на мужчину:
–– Я Рэйсли Лоан, –– сообщил, чуть ли не по слогам.
–– Не могу сказать, что приятно, –– кивнул Саша.
–– Взаимно. Но наше существование –– бесспорный факт, как и необходимость взаимодействия в некоторых вопросах. Ты единственный родственник Алены, я –– муж. И мне не хотелось бы, чтоб она расстраивалась из-за трений меж нами. Поверь, я рад твоему наличию, не больше, чем ты моему. Родственников мне и своих хватает, но речь не о нас, а близкой нам женщине, покой и благополучие которой мы обязаны обеспечить.
–– Подожди, –– качнул головой Саша, подозрительно щурясь. Сердце сдавило от страшной догадки. –– Не может быть –– ты умер. Подожди, ты тот скот, что украл ее, держал четыре года?!! Ты жив?! И посмел явиться сюда?! –– его буквально подкинуло в праведном гневе. Вот он, виновник их бед –– этот бесцеремонный, совершенно отмороженный гоблин, посмевший явиться в дом! Да, это просто подарок –– искать не надо! Александр без раздумий рванул к нему с целью изувечить наглеца, а может и убить.
Лоан услышал о своей смерти и озадачился –– кто его, интересно, похоронил? Хотел спросить, чтоб знать, кого придеться разочаровать, но обратил внимание, что брат Алены немного неадекватен. Он подскочил к нему и пытался достать кулаком, схватить с неясной целью –– то ли чтоб удобней было бить, то ли чтоб выбросить, а может, просто сердце успокоить. Рэй с минуту смотрел на перекошенную от ярости физиономию родственника и встал.
–– Понимаю, слух о моей смерти оказался преждевременным, чем, похоже, и огорчил тебя до невозможности, и все же не стоит вести себя столь вызывающе агрессивно, покалечишься, –– с мягким укором предупредил Рэй, без труда уворачиваясь от Саши. Тот понял, что сладкая месть оказалась призрачным для него плодом, отпрянул и, указав на выход, крикнул:
–– Вон! Чтоб духу твоего не было! И если я тебя, подонка, еще хоть раз увижу - убью!!
–– Ты так кровожаден? –– не поверил сегюр.
–– Вон, я сказал!! –– рука Александра потянулась к рукоятке ножа. Лоан шагнул к нему и навис с предостерегающим видом:
–– Я вернусь через два дня…
–– В гробу!! Если близко к Алене подойдешь!!! Если хоть чем-то напомнишь о себе!! –– Саша хотел схватить его за ворот и выкинуть, но пальцы лишь скользнули по ткани. Через секунду и он оказался прижатым к стене лицом, а в ухо шептал ленивый и очень неприятный голос:
–– Запомни: Алена моя жена, и это так же непреложно, как существование вашего светила. И я приду за ней очень скоро. Будь так любезен, подготовь ее к встрече со мной. Очень мягко и тактично сообщи о моем воскрешении, чтоб явление ‘усопшего’ не вызвало у нее шок.
Саша дернулся, жалея, что сил у него значительно меньше, чем у этого психопата, и вырваться не представляется возможным, и процедил многообещающе:
–– Ты уже покойник. Я лично прослежу, чтоб тебя глубоко зарыли. Только появись. Только шаг в сторону Алены сделай.
–– Ты неблагоразумен. Я уйду, а ты подумай, у сестры спроси –– может быть, и сможешь понять, что меж нами никто не сможет встать и будет так как скажу я. Не иначе.
Сашу крутило от бессилия и ярости. Он скрипнул зубами с досады и упрямо заявил:
–– Я встану, костьми лягу поперек, но ты и близко к ней не подойдешь. Я всех подниму –– тебя либо убьют, либо посадят –– выбирай!
Рэй фыркнул и отпустил мужчину.
–– Похвально, что ты так привязан к сестре, но стоит ли в таком случае вмешиваться в ее жизнь? Я не понимаю причину твоей враждебности –– мы прекрасная пара и идеально подходим друг другу. Никто лучше меня не знает ее потребности, не сможет позаботиться о ее благополучии.
–– Сможет, –– упрямо заявил Ворковский и Рэйсли насторожился, прищурился раздраженно:
–– Речь идет о ком-то конкретно или это предположение? –– голос морозил, как январская стужа, в глазах сверкнула молния и погасла. Ответ был уже не нужен:
–– Бесперспективное занятие обманывать меня и вставать поперек дороги –– тоже. Перестань фантазировать и займись сестрой. Скоро увидимся, –– кивнул и не спеша вышел из квартиры.
Саша проводил его долгим взглядом и рухнул на пол: сердце нестерпимо ныло в груди, скула болела, и на душе было под стать –– не радостно.
Что делать он еще не знал, но понимал, что предпринимать что-то нужно срочно –– пока Алена не узнала о воскрешении этого. Говорить он ей ничего не собирался –– однозначно, а вот выяснить, что же это было, хотел. Где-то глубоко внутри теплилась надежда, что данный субъект ошибся адресом. Действительно, не может же его сестра сохнуть по этому чудовищу? Любить? Не-ет, только не Алена и только не этого. Она особа романтического склада, с тонкой душевной организацией, хорошо развитым воображением, но, слава богу. И с достаточно развитым интеллектом, чтоб сообразить, чем чреваты подобные связи.
И все же он не был уверен полностью.
Саша встал, проверил входную дверь, вернулся на кухню и глянул в окно. ‘Поршей’ не было, но ‘ниссан’ по-прежнему отсвечивал темными боками и тонированными стеклами и навевал массу негативных эмоций и скорбных мыслей. Даже если Алена действительно не в курсе, что какой-то ненормальный претендует на звание ее усопшего муженька, все равно нельзя расслабляться –– неизвестно, что он натворит от мозговой патологии и великого гонора.
Саша взял сотовый и, полистав адресную книжку, начал поднимать старые и новые связи.
Через час у подъезда дежурила еще одна машина –– ‘ауди’ с бойцами из охранного агентства ‘Патриот’. А Галина из туристической фирмы пообещала, что с утра Сашу будет ждать путевка в самую дальнюю страну зарубежья на длительный срок в самый ближайший день вылета. Ворковский немного расслабился и к приходу Михаила был почти спокоен и смог доступно поведать ему о происшедшем и поделиться планами.
Встреча с отмороженным гигантом хоть и не стерлась из памяти, но рождала уже не тревогу и ненависть, а недоумение и иронию. А глазами постороннего –– явный сарказм. Что же это было? - озадачились оба, и Миша выдвинул свою теорию:
–– Весна, обострение у психбольных. Но с отправкой в заоблачные страны ты прав. Смотри, что делается, –– и кивнул на внушительный синяк на скуле Ворковского и потрогал свой, под глазом.
–– Да, ‘красавцы’, –– хмыкнул мужчина и сказал. –– Миша, я путевку и на тебя заказал. Хочу попросить тебя поехать с ней.
–– Да, ты что, Саня, у меня диплом…
–– Я договорюсь в институте, не переживай. 21 день всего-то. А я здесь в засаде посижу. Выясню хоть, что за идиот приходил. Ребята из агентства его уже проверяют. Внешность-то приметная.
Саблин тяжело вздохнул, но возражать не стал.
–– Ладно, уговорил. Только ты здесь осторожней, мало ли что, у ненормальных в голове…
В дверь позвонили, и мужчины настороженно посмотрели друг на друга.
–– Думаешь, он? –– отчего-то шепотом спросил Миша. Ворковский просто встал и пошел открывать, готовясь увидеть кого угодно.
На пороге стояли три мальчика в белоснежных рубашках при галстуках и объемных коробках. Они молча прошли в квартиру, и за ними вплыл импозантный мужчина с залихватскими усиками. Он галантно поприветствовал растерянного хозяина и вежливо спросил:
–– Где изволите ужинать?
–– Э -э … на кухне…
Мальчики втиснули коробки в дверной проем и начали накрывать стол. Уложились они в рекордные сроки и буквально через две минуты беззвучно испарились, только мужчина замешкался и подобострастно поинтересовался:
–– Когда изволите завтракать?
Саша ответил ему злобным взглядом и хотел сказать не только когда, но и где, и с кем, но Миша не дал, примирительно улыбнувшись, ответил:
–– В восемь.
И помахав ручкой, поспешил захлопнуть дверь.
Мужчины вернулись на кухню и застыли, разглядывая сервированный стол. На вышитой, кремовой скатерти посередине, стоя огромный букет хризантем. Два прибора из изумительного фарфора и золота, чешский хрусталь, салфетки в кольце и множество деликатесов, один вид которых рождал бурный аппетит.
–– Да-а, –– протянул Саблин. –– Сдается мне, Саш, Алене-то еще вчера уезжать надо было.