Страница:
Именно эта связь умного безмолвия с покаянием свойственна всем святым отцам. Преподобный Григорий Синаит пишет, что «без делания и жительства плача невозможно претерпеть вара безмолвия. Плачущий и помышляющий об ужасах, предшествующих смерти и последующих за нею... не может не иметь терпения и смирения, кои суть два основания безмолвия». Без покаяния и этих двух оснований безмолвник «будет всегда совоспитанницею своему нерадению иметь самомнение» (Св. Григорий Синаит. Добр. Т.5. С.203).
Следовательно (и это необходимо подчеркнуть дополнительно), путь безмолвия связан с покаянием, слезами, плачем, умилением. Без этого он будет ложным и, следовательно, бесполезным. Ведь целью безмолвия является очищение сердца и ума, а это немыслимо без слез и плача. Вот почему для подвижника умного безмолвия слезы являются образом жизни. Сосредоточение ума в сердце позволяет ему увидеть свое ничтожество, и тогда из очей и самого сердца сразу же начинают струиться слезы покаяния. Чем более возрастает покаяние, тем сильнее очищается человек и тем большее ведение Бога приобретает.
Однако безмолвие теснейшим образом связано и с соблюдением заповедей Христовых. Мощным оружием в руках безмолвствующего со смирением служат «воздержание и любовь, внимание и чтение» (?????????. T.?'. ?.211, ??'). По словам преподобного Григория Синаита, безмолвствующий должен в качестве основания иметь следующие добродетели: «молчание, воздержание, бдение, смирение и терпение», а также три богоугодных делания: «псалмопение, молитву и чтение – и рукоделие, если немоществует» (Добр. Т.5. С.200). В другой связи преподобный подчеркивает, что «для безмолвия прежде всего требуются вера и терпение и, от всего сердца, крепости и силы, любовь и надежда» (там же, с.201). В другом месте тот же святой вновь выделяет иные добродетели: «воздержание, молчание и самоуничижение, то есть смирение. Они одна другую поддерживают и хранят; молитва от них рождается и возрастает непрестанно» (там же, с.226). Конечно, следует быть внимательным и к пище и всегда быть воздержанным, чтобы ум не помутился от пищи: "...безмолвствующий всегда должен быть голодающим, не давая себе пищи досыта. Ибо, когда стомах (желудок, греч.: «???????? – прим. пер.) отягчен бывает и ум чрез то помутится, тогда не может человек творить молитву крепко и чисто». От обильной пищи клонит в сон и ум наполняют бесчисленные мечтания (Добр. Т.5. С.221).
Отсюда ясно, что безмолвное житие предполагает соблюдение заповедей, поскольку именно благодаря этим заповедям в человеке рождаются добродетели. Таким образом, добродетели связаны с безмолвием, но и безмолвие не может существовать независимо от хранения заповедей, «оправданий» Божиих (оправдания, слав. – заповеди, законы. – ред.).
Напротив, если человек не соблюдает заповеди и в нем продолжают жить страсти, то это препятствует православному безмолвию. В этом случае ростки безмолвия, даже если они уже появились, немедленно заглушаются, исчезают.
«Ничто другое поистине так не расстраивает состояния безмолвия и не лишает его божественной помощи, как следующие главные страсти: дерзость, чревоугодие, многоглаголание и суетная забота, надмение и госпожа страстей – самомнение» (Св. Григорий Синаит. Добр. Т.5. С.202).
Из сказанного хорошо видно, что умное безмолвие в высшей степени необходимо для очищения души от страстей и достижения общения с Богом. Это не излишество, не особый образ жизни, доступный лишь немногим, или, вернее, не специальный метод, который могут использовать одни только монахи. Оно предназначено для всех. Умное безмолвие – это делание, необходимое человеку для того, чтобы он мог достичь своей главной цели – созерцания Бога, об?жения. Однако умное безмолвие имеет разные степени.
Евангелие многократно говорит о том, как Господь учил очищению сердца от страстей, внутренней молитве, избавлению от власти помыслов и так далее. Сам Он показал Своим ученикам достоинство пустыни, позволяющей человеку победить врага. Поэтому и в учении святых апостолов содержится немало «трезвенных наставлений».
Было бы неуместно приводить здесь все эти тексты. Напомним лишь некоторые из них.
Известно, что после Своего крещения Господь возведен был Духом в пустыню для искушения от диавола (Мф. 4:1). Там, в пустыне, Он победил диавола, предложившего Ему три известных искушения. Мы видим, что Господь многократно удаляется в пустыню и не только для того, чтобы отдохнуть, но и чтобы таким образом дать урок Своим ученикам. ...Иисус удалился оттуда на лодке в пустынное место один (Мф. 14:13). После чуда умножения пяти хлебов Он опять в одиночестве восходит на гору для молитвы. И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один (Мф. 14:23).
Очень важно, что, когда ученики собрались к Иисусу и рассказали Ему все, и что сделали, и чему научили, Он сказал им: «Пойдите вы одни в пустынное место и отдохните немного» (Мк. 6:30-31).
Целые ночи Господь проводил в молитве. Евангелист Лука сохранил такое свидетельство: «В те дни взошел Он на гору помолиться и пробыл всю ночь в молитве к Богу» (Лк. 6:12).
В Своем учении Господь также подчеркивал ценность умного безмолвия и необходимость избавления от живущих в нас страстей.
Наставляя образу истинной молитвы, Он говорил:
«Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне...» (Мф. 6:6).
Объясняя это требование Господа, святитель Григорий Палама пишет:
«...клеть души есть тело; двери нашего существа суть пять чувств. Душа входит в клеть свою, когда ум не бродит там и здесь среди дел мирских, но находится в нашем сердце. Чувства же наши затворены и защищены, когда мы не позволяем им прилепляться к чувственным и видимым вещам. Таким-то образом ум наш пребывает свободным от всякого мирского пристрастия и путем умной и тайной молитвы соединяется с Богом и Отцом твоим. „И Отец Твой, – говорит Он, – видящий тайное, воздаст тебе явно“. Видит тайноведец Бог умную твою молитву и воздаст тебе за нее явными и великими дарами. Ибо такова истинная и совершенная молитва, и она исполняет душу божественной благодатью и духовными дарами, подобно сосуду с миром, который, чем крепче его закрываешь, тем больше благоухает. Так и молитва: чем глубже затворяешь ее в сердце, тем больше исполняет она его божественной благодатью» (?????????. T.E'. ?.111. ??. 6-22).
Господь сказал Своим ученикам, найдя их спящими в Гефсиманском саду:
«Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение» (Мф. 26:41).
Кроме того, Господь посоветовал нам держать свой ум и, самое главное, сердце в чистоте от страстей и различных помыслов: «Иисус, уразумев помышления их, сказал им в ответ: что вы помышляете в сердцах ваших?» (Лк. 5:22). Обвиняя же книжников и фарисеев, Он сказал: «Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их» (Мф. 23:26).
В посланиях святых апостолов также говорится о великой ценности пустыни, умного безмолвия, внутреннего очищения и трезвения. Здесь мне хотелось бы напомнить несколько общеизвестных мест.
Апостол Павел после своего обращения ко Христу отправился в Аравийскую пустыню и там принес покаяние в своем прежнем образе жизни (Гал. 1:17).
Будучи сведущим в этом внутреннем умном безмолвии, апостол дает много советов своим ученикам. Чувствуя, что христиане, соединенные со Христом, обретают ум Христов, он писал: «А мы имеемум Христов» (1Кор. 2:16). В другом месте он призывает: «...умертвите земные члены ваши» (Кол. 3:5). По благодати Божией, апостол видит в своих членах иной закон, противящийся закону ума (Рим. 7:23).
Важное место в учении апостола занимает и трезвение, то есть духовное бдение ради того, чтобы сохранить ум от порабощения внешнею злою силою:
«Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться... Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся...» (1Фес. 5:6,8).
А апостола Тимофея он призывает: «Но ты будь бдителен во всем» (2Тим. 4:5).
Слова апостола о молитве также ясны. Молитва должна непрестанно совершаться в сердцах христиан.
«Будьте постоянны в молитве, бодрствуя в ней с благодарением» (Кол. 4:2). «Непрестанно молитесь» (1Фес. 5:17).
Точно такие же заветы дает и апостол Петр, показывая тем общность жизни всех верных членов Церкви:
«Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1Пет. 5:8).
Отсюда ясно, что все мы, христиане, поступая аналогичным образом, можем достичь безмолвия, а через него – созерцания Бога. Об этом святые отцы говорят четко и ясно.
Петр Дамаскин пишет:
«Все мы, люди, должны держаться такого неделания, кто отчасти, а кто и всецело; и без него никто не может достичь духовного ведения и смирения» (?????????. T.Г'. ?.99. ??. 17-20).
В этом поучении святого Петра Дамаскина необходимо выделить слова: «все мы, люди, должны держаться такого неделания». Если это относится ко всем людям, то тем более к монахам. Монахом не может считаться тот, кто не пребывает в неделании по Боге и не ведет безмолвного образа жизни. Мы говорим это, потому что в определенных кругах существовали на сей счет различные представления, так что монаха, подвизавшегося ради достижения этого «неделания» по Боге, могли назвать прельщенным. В следующем разделе мы выскажем ряд замечаний по этому поводу. Кроме того, важно отметить, что «без него никто не может достичь духовного ведения и смирения». Это, как мы уже отметили выше, единственный путь и единственный способ познания Бога и согласно учению святителя Григория Паламы.
Некоторые люди утверждают, что безмолвие и образ подвижничества, описанный святыми отцами, способствуют пассивной, бездеятельной жизни. В действительности же все как раз наоборот. Безмолвие – это самая активная деятельность, протекающая в неизвестности и молчании. Человек бездействует и молчит, чтобы беседовать с Богом, достичь своего освобождения и принять Самого Бога. Если же учесть, что серьезнейшие затруднения, мучающие нас, являются душевными и внутренними, а большинство болезней (как душевных, так и телесных) происходит от увлечения помыслами, то есть от нечистоты ума и сердца, то можно понять, сколь велика ценность умного безмолвия. Следовательно, безмолвие есть деятельность и жизнь. Именно оно создает необходимые условия для того, чтобы человек беспристрастно возлюбил своих собратьев, обретя бескорыстную и бесстрастную любовь. «Тот любит безмолвие, кто непристрастен к мирскому; тот любит всех человеков, кто не любит ничего человеческого» (Св. Максим Исповедник. Добр. Т.3. С.202). Как может человек приобрести бескорыстную любовь (а именно такова одна из целей духовной жизни), когда он одержим страстями?
Таким образом, безмолвная жизнь исполнена напряженной деятельности, деятельности истинной и доброй.
«...Безмолвие святых должно рассматриваться не как бездействие, но как вид напряженной деятельности. Впрочем, подобным образом происходит и откровение Бога в Его отношениях с человеком. Движение Бога к человеку не есть только движение явления, но и движение сокрытия; не есть лишь откровение слова, но и выражение безмолвия. Вот почему и человек, желающий приблизиться к Богу, не может ограничиться одним принятием Его открывшихся энергий, но должен перейти и к молчаливому восприятию тайны Его непознаваемости; не может лишь слушать Его слово, но должен услышать и Его безмолвие. Вторая составляющая ведет к совершенству, и потому она предполагает наличие первой. В самом деле, как замечает Игнатий Богоносец, только „тот, кто приобрел слово Иисусово, может поистине услышать и Его безмолвие, чтобы стать совершенным“. Итак, из этого вытекает, что движение человека к Богу должно быть не только движением деятельности, но и движением самоограничения; не только мученичеством исповедания, но и мученичеством молчания и безмолвия» (?.???????????. ????????. ?.15).
Вот почему святые отцы говорят о «плодоносном безмолвии». Если оно осуществляется должным образом, то приносит большую пользу человеку, преобразовывая его личность, обновляя его существо, соединяя его с Богом. Тем самым безмолвие исправляет и общество. Ведь если человек достигнет любви к Богу, то, конечно, вместе с ней он приобретет и человеколюбие.
2. ИСИХАЗМ
До сих пор мы пытались в меру своих сил рассказать о том, что такое безмолвие, каковы его отличительные признаки и почему оно необходимо для нашей духовной жизни. Все святые отцы рекомендуют его как лучший путь очищения человека и его возвращения к Богу. Кроме того, как мы уже заметили, Православие вообще является наукой врачевания, направленной на исцеление недугующего человека. Пренебречь этим обстоятельством значило бы уничтожить всю сущность и содержание христианства. Очищение – необходимая предпосылка об?жения – достигается посредством православного благочестия, в котором безмолвие играет важнейшую роль.
Исихазм – это жизнь в безмолвии. Таким образом, подвизающийся в обстановке безмолвия называется исихастом, а сам безмолвнический образ жизни – исихазмом. Конечно, исихазм известен и как богословское движение XIV века, главным представителем которого был святитель Григорий Палама. Последователи этого движения, используя специальный психосоматический метод подвижничества, стремились с помощью божественной благодати соединить ум с сердцем и таким образом достичь общения с Богом. Святитель Григорий Палама утверждал, что в этом общении участвует и тело, которое, таким образом, также может приобрести опыт жизни Божией. Варлаам, незнакомый с этим методом, сделался его противником, в результате чего был осужден Церковью и в конце концов покинул пределы православного мира. Так называемый исихастский спор завершился Константинопольскими соборами 1341, 1346 и 1351 гг. Последний собор, оправдавший защитника исихазма Григория Паламу, считается вселенским.
«Мы полагаем, что Константинопольский собор 1351 года по делу святителя Григория Паламы, судя, по крайней мере, по величию совершенного им богословского деяния, может и достоин быть причисленным ко вселенским соборам Православной Церкви, которым он ничем не уступает в плане сотериологической ценности своего богословия. Этот собор является свидетельством продолжения жизни Православной Церкви с ее соборностью, живым опытом и богословием относительно спасения во Христе» 79.
Однако это исихастское движение появилось не в XIV веке, но существовало с первых веков жизни Церкви. О безмолвии говорит Священное Писание, говорят первые отцы Церкви. Мы уже привели немало свидетельств из творений отцов Церкви, относящихся ко всем векам ее истории. Мы ссылались на святого Игнатия Богоносца, святителя Василия Великого, святителя Григория Богослова, преподобного Максима Исповедника, преподобного Фалассия, преподобного Симеона Нового Богослова и святителя Григория Паламу. Разумеется, Григорий Палама не был создателем исихазма, но стал его выразителем, сумевшим пережить и описать весь этот священный путь человеческой души. Итак, исихазм являет собою истинный образ христианской жизни.
Однако термином «исихазм» мы обозначаем и сам способ сосредоточения ума в сердце. Говорить об этом можно очень много, и здесь я хотел бы лишь высказать некоторые положения.
Ум человека, стремясь очиститься, «охотно стоит в сердце». Он непрестанно повторяет однословную молитву Иисусову, которая называется однословной именно потому, что состоит только из одного слова. Ум не заботится о многих словах, но постоянно повторяет имя Иисусово. В то же время он следит за помыслами, препятствуя им войти в двери сердца. Таким образом, как говорит преподобный Максим Исповедник, трезвение сочетается с молитвою.
«Но возможно и еще более глубокое вхождение ума в сердце, когда он по действию Божию как-то так соединяется с сердцем, что совлекается положительно всякого образа и понятия, и в то же время закрываются все входы в сердце для всего постороннего, и тогда душа входит во „мрак“ совершенно особого порядка и затем удостаивается неизреченного предстояния Богу чистым умом» (Старец Силуан. С.134).
Существует много способов, позволяющих добиться этого сосредоточения ума и вернуть блуждающий ум в сердце. Но, к каким бы способам мы ни прибегали, их непременно надлежит сочетать с покаянием, поскольку иначе они вырождаются в некие технические приемы.
В своей беседе в Неделю о мытаре и фарисее святитель Григорий Палама представляет молитву мытаря и тот способ, которым молился мытарь, как образ молитвы исихаста. В Евангелии повествуется: «Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику!» (Лк. 18:13). Характерно то истолкование, которое святитель дает этому отрывку. Слово «стоя» означает «стояние в течение длительного времени, так же как и длительность молитвы и слов умилостивления». Мытарь говорил: «Боже! милостив буди мне, грешному!» – и ничего больше. «...Ибо, ничего нового не прибавляя и не измышляя, он внимал только себе и Богу, повторяя вновь и вновь только это кратчайшее моление, что является наиполезнейшим видом молитвы». Отсюда ясна ценность однословной молитвы «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Безмолвник, подобно мытарю, не размышляет о чем бы то ни было, но сосредоточивает свой ум на словах молитвы. Слова Христа о том, что мытарь не смел даже поднять глаз на небо, святитель объясняет, приводя образ исихаста. «Само стояние его обозначало и терпение, и покорность и не только жалкого раба, но и состояние осужденного». Таким поведением и видом мытарь являл «осуждение себя и самопорицание, ибо считал себя недостойным ни неба, ни земного храма». Его биение себя в грудь свидетельствует о соучастии тела в боли и плаче души: «...от сильного сокрушения, ударяя себя в грудь и представив себя достойным здесь ударов, глубоко скорбя и воссылая стенания, как бы осужденный, он называл себя грешником и с верою добивался милости» (Свт. Григорий Палама. Беседы. Т.1. С.27).
Отсюда совершенно ясно, что Господь, предлагающий нам притчу о мытаре и фарисее, а также святитель Григорий, толкующий ее в «исихастском» духе, представляют безмолвие и молитву как наилучший метод, с помощью которого человек может получить милость от Бога. Это наилучшая молитва. Она является однословной и совершается в глубоком покаянии. В ней участвует и тело, которое также должно принять Божию благодать. Такой молитве свойствен дух самоосуждения и сознания собственной немощи.
Поскольку еретик Варлаам насмехался над исихастами того времени за то, что они использовали особое положение головы и тела, чтобы добиться сосредоточения ума и собрать воедино все силы души, святитель Григорий Палама ссылается на пророка Илию, который молился Богу, поместив свою голову между колен. «И совершеннейший в боговидении Илия, положив голову на колени и тем трудолюбиво собрав свой ум на себе и на Боге, разрешил оную многолетнюю засуху» 80. Далее святой святогорец рекомендует следующий способ сосредоточения ума:
«...взором же не бродить здесь и там, но утвердить его, как на некоем основании, на своей груди или пупке, и расточающуюся вовне силу ума сердечного вновь направлять внутрь с помощью такого положения тела...» (там же)
Касаясь образа совершения молитвы, преподобный Григорий Синаит советует:
«С утра, усевшись на скамью высотою в пядь, понудь свой ум сойти из владычественного в сердце и держи его в нем. И, с усилием наклоняясь и испытывая боль в груди, плечах и шее, непрестанно взывай умно и душевно: „Господи Иисусе Христе, помилуй мя!“»
Кроме того, он призывает удерживать дыхание, чтобы облегчить сосредоточение ума.
«Удерживай и выдох, чтобы не дышать свободно, ибо дыхание, исходящее из сердца, помрачает ум и рассеивает мысль, изгоняя ум оттуда [из сердца]» (????????? T.?'. ?.71-72).
Григорий Синаит приводит и свидетельства других святых отцов относительно дыхания (там же, ?.72,?').
В другом месте тот же святой описывает способ молитвы, помогающий сосредоточению ума, в чем и заключается исихазм в наиболее распространенном смысле этого слова.
«Молись по большей части на скамье, чтобы потрудиться, а изредка, по временам, и на ложе, чтобы отдохнуть. Твое сидение должно совершаться в терпении, ради сказавшего: в молитве терпяще (Рим. 12:12), и не следует вскоре подниматься из-за многотрудной боли, умного взывания ума и непрестанного пригвождения; ибо, как говорит пророк, болезни прияша мя аки раждающую (Ис. 21:3). Но, склонившись вниз и ум собрав в сердце, если оно открыто, призывай Господа Иисуса на помощь. Испытывая же боль в плечах и часто в голове, перенеси это трудолюбиво и рачительно, взыскуя в сердце Господа. Ибо Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11:12): Сам Господь показал истинный пример усердия в этом и в таковых трудах. Ибо от терпения и постоянства во всем рождаются труды тела и души» (Ibid. ?.80,??.4-15).
Необходимо подчеркнуть тот факт, что ценность умного безмолвия, непрестанная молитва, повторение однословной молитвы Иисусовой, особый способ сосредоточения ума и соединения его с сердцем, положение тела во время молитвы и ограждение чувств, учение о нетварности благодати Божией, о том, что человек может принять ее в своем сердце и что Фаворский свет стоит превыше человеческого ведения и не является «худшим мышления», то есть все то, из чего и складывается явление, называемое исихазмом, оправдано Константинопольскими соборами. Следовательно, всякий, кто возражает против чего-либо из названного, находится вне православного предания и может быть на этом основании отсечен от его жизни.
Исихазм – это жизнь в безмолвии. Таким образом, подвизающийся в обстановке безмолвия называется исихастом, а сам безмолвнический образ жизни – исихазмом. Конечно, исихазм известен и как богословское движение XIV века, главным представителем которого был святитель Григорий Палама. Последователи этого движения, используя специальный психосоматический метод подвижничества, стремились с помощью божественной благодати соединить ум с сердцем и таким образом достичь общения с Богом. Святитель Григорий Палама утверждал, что в этом общении участвует и тело, которое, таким образом, также может приобрести опыт жизни Божией. Варлаам, незнакомый с этим методом, сделался его противником, в результате чего был осужден Церковью и в конце концов покинул пределы православного мира. Так называемый исихастский спор завершился Константинопольскими соборами 1341, 1346 и 1351 гг. Последний собор, оправдавший защитника исихазма Григория Паламу, считается вселенским.
«Мы полагаем, что Константинопольский собор 1351 года по делу святителя Григория Паламы, судя, по крайней мере, по величию совершенного им богословского деяния, может и достоин быть причисленным ко вселенским соборам Православной Церкви, которым он ничем не уступает в плане сотериологической ценности своего богословия. Этот собор является свидетельством продолжения жизни Православной Церкви с ее соборностью, живым опытом и богословием относительно спасения во Христе» 79.
Однако это исихастское движение появилось не в XIV веке, но существовало с первых веков жизни Церкви. О безмолвии говорит Священное Писание, говорят первые отцы Церкви. Мы уже привели немало свидетельств из творений отцов Церкви, относящихся ко всем векам ее истории. Мы ссылались на святого Игнатия Богоносца, святителя Василия Великого, святителя Григория Богослова, преподобного Максима Исповедника, преподобного Фалассия, преподобного Симеона Нового Богослова и святителя Григория Паламу. Разумеется, Григорий Палама не был создателем исихазма, но стал его выразителем, сумевшим пережить и описать весь этот священный путь человеческой души. Итак, исихазм являет собою истинный образ христианской жизни.
Однако термином «исихазм» мы обозначаем и сам способ сосредоточения ума в сердце. Говорить об этом можно очень много, и здесь я хотел бы лишь высказать некоторые положения.
Ум человека, стремясь очиститься, «охотно стоит в сердце». Он непрестанно повторяет однословную молитву Иисусову, которая называется однословной именно потому, что состоит только из одного слова. Ум не заботится о многих словах, но постоянно повторяет имя Иисусово. В то же время он следит за помыслами, препятствуя им войти в двери сердца. Таким образом, как говорит преподобный Максим Исповедник, трезвение сочетается с молитвою.
«Но возможно и еще более глубокое вхождение ума в сердце, когда он по действию Божию как-то так соединяется с сердцем, что совлекается положительно всякого образа и понятия, и в то же время закрываются все входы в сердце для всего постороннего, и тогда душа входит во „мрак“ совершенно особого порядка и затем удостаивается неизреченного предстояния Богу чистым умом» (Старец Силуан. С.134).
Существует много способов, позволяющих добиться этого сосредоточения ума и вернуть блуждающий ум в сердце. Но, к каким бы способам мы ни прибегали, их непременно надлежит сочетать с покаянием, поскольку иначе они вырождаются в некие технические приемы.
В своей беседе в Неделю о мытаре и фарисее святитель Григорий Палама представляет молитву мытаря и тот способ, которым молился мытарь, как образ молитвы исихаста. В Евангелии повествуется: «Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику!» (Лк. 18:13). Характерно то истолкование, которое святитель дает этому отрывку. Слово «стоя» означает «стояние в течение длительного времени, так же как и длительность молитвы и слов умилостивления». Мытарь говорил: «Боже! милостив буди мне, грешному!» – и ничего больше. «...Ибо, ничего нового не прибавляя и не измышляя, он внимал только себе и Богу, повторяя вновь и вновь только это кратчайшее моление, что является наиполезнейшим видом молитвы». Отсюда ясна ценность однословной молитвы «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Безмолвник, подобно мытарю, не размышляет о чем бы то ни было, но сосредоточивает свой ум на словах молитвы. Слова Христа о том, что мытарь не смел даже поднять глаз на небо, святитель объясняет, приводя образ исихаста. «Само стояние его обозначало и терпение, и покорность и не только жалкого раба, но и состояние осужденного». Таким поведением и видом мытарь являл «осуждение себя и самопорицание, ибо считал себя недостойным ни неба, ни земного храма». Его биение себя в грудь свидетельствует о соучастии тела в боли и плаче души: «...от сильного сокрушения, ударяя себя в грудь и представив себя достойным здесь ударов, глубоко скорбя и воссылая стенания, как бы осужденный, он называл себя грешником и с верою добивался милости» (Свт. Григорий Палама. Беседы. Т.1. С.27).
Отсюда совершенно ясно, что Господь, предлагающий нам притчу о мытаре и фарисее, а также святитель Григорий, толкующий ее в «исихастском» духе, представляют безмолвие и молитву как наилучший метод, с помощью которого человек может получить милость от Бога. Это наилучшая молитва. Она является однословной и совершается в глубоком покаянии. В ней участвует и тело, которое также должно принять Божию благодать. Такой молитве свойствен дух самоосуждения и сознания собственной немощи.
Поскольку еретик Варлаам насмехался над исихастами того времени за то, что они использовали особое положение головы и тела, чтобы добиться сосредоточения ума и собрать воедино все силы души, святитель Григорий Палама ссылается на пророка Илию, который молился Богу, поместив свою голову между колен. «И совершеннейший в боговидении Илия, положив голову на колени и тем трудолюбиво собрав свой ум на себе и на Боге, разрешил оную многолетнюю засуху» 80. Далее святой святогорец рекомендует следующий способ сосредоточения ума:
«...взором же не бродить здесь и там, но утвердить его, как на некоем основании, на своей груди или пупке, и расточающуюся вовне силу ума сердечного вновь направлять внутрь с помощью такого положения тела...» (там же)
Касаясь образа совершения молитвы, преподобный Григорий Синаит советует:
«С утра, усевшись на скамью высотою в пядь, понудь свой ум сойти из владычественного в сердце и держи его в нем. И, с усилием наклоняясь и испытывая боль в груди, плечах и шее, непрестанно взывай умно и душевно: „Господи Иисусе Христе, помилуй мя!“»
Кроме того, он призывает удерживать дыхание, чтобы облегчить сосредоточение ума.
«Удерживай и выдох, чтобы не дышать свободно, ибо дыхание, исходящее из сердца, помрачает ум и рассеивает мысль, изгоняя ум оттуда [из сердца]» (????????? T.?'. ?.71-72).
Григорий Синаит приводит и свидетельства других святых отцов относительно дыхания (там же, ?.72,?').
В другом месте тот же святой описывает способ молитвы, помогающий сосредоточению ума, в чем и заключается исихазм в наиболее распространенном смысле этого слова.
«Молись по большей части на скамье, чтобы потрудиться, а изредка, по временам, и на ложе, чтобы отдохнуть. Твое сидение должно совершаться в терпении, ради сказавшего: в молитве терпяще (Рим. 12:12), и не следует вскоре подниматься из-за многотрудной боли, умного взывания ума и непрестанного пригвождения; ибо, как говорит пророк, болезни прияша мя аки раждающую (Ис. 21:3). Но, склонившись вниз и ум собрав в сердце, если оно открыто, призывай Господа Иисуса на помощь. Испытывая же боль в плечах и часто в голове, перенеси это трудолюбиво и рачительно, взыскуя в сердце Господа. Ибо Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11:12): Сам Господь показал истинный пример усердия в этом и в таковых трудах. Ибо от терпения и постоянства во всем рождаются труды тела и души» (Ibid. ?.80,??.4-15).
Необходимо подчеркнуть тот факт, что ценность умного безмолвия, непрестанная молитва, повторение однословной молитвы Иисусовой, особый способ сосредоточения ума и соединения его с сердцем, положение тела во время молитвы и ограждение чувств, учение о нетварности благодати Божией, о том, что человек может принять ее в своем сердце и что Фаворский свет стоит превыше человеческого ведения и не является «худшим мышления», то есть все то, из чего и складывается явление, называемое исихазмом, оправдано Константинопольскими соборами. Следовательно, всякий, кто возражает против чего-либо из названного, находится вне православного предания и может быть на этом основании отсечен от его жизни.
3. АНТИИСИХАЗМ
Рассмотрев вкратце сущность безмолвия и исихазма, мы убедились, что исихазм был утвержден собором, который по справедливости может считаться вселенским. Опишем теперь в немногих словах антиисихастский метод познания Бога и антиисихастский образ жизни, которые, к сожалению, господствуют в наши дни, свидетельствуя о том, что дни эти лукавы (Еф. 5:16).
«Умное безмолвие всегда встречало много противников, особенно на Западе, которые, не обладая необходимым опытом, в своем отвлеченном подходе к этому образу молитвы думали, что речь идет об искании какого-то механического приема, приводящего к божественному созерцанию» (Старец Силуан. С.132).
К сожалению, западный образ жизни оказал влияние и на Грецию, в результате чего есть серьезные основания говорить об изменении в отношении к православному преданию. Многие отмечают, что западный дух изменил нас, но видят эти изменения главным образом в нравах, обычаях и разных других предметах. Я же полагаю, что самое главное изменение связано с безмолвием и исихазмом. Безмолвие рассматривается теперь как устаревший путь, как бездеятельный образ жизни, не соответствующий нашей динамичной эпохе. К сожалению, подобные взгляды господствуют даже среди людей, желающих жить в соответствии с православным преданием. «Современному миру свойственны не память и безмолвие, но деятельность и тревога» (?.???????????, там же, ?.25). В столь преданное наслаждениям и самодовольное время, как наше, исихазм не может найти отклика. Происходит то, о чем говорит преподобный Иоанн Лествичник: «Рыба спешит убежать от удочки, а душа сластолюбивая отвращается безмолвия» (Леств. 15:44). Влюбленная в наслаждения эпоха глубоко враждебна безмолвию. Одна монахиня сказала мне, что в наше время дует «пустынный ветер антиисихазма», сжигающий все кругом. Такое суждение кажется мне абсолютно верным, и именно об этом свидетельствует современная действительность. Дух, господствующий в наши дни, – это скорее дух Варлаама, нежели святителя Григория Паламы.
Богословие наших дней строится на логических рассуждениях. Оно попросту сделалось логической, можно даже сказать, философской системой. Это история богословия, а не плод безмолвия и причастия Богу. Вот почему в богословских утверждениях обнаруживается много ошибок и разногласий. Как я отметил выше, сегодня большинство из нас не воспринимает богословие в качестве науки врачевания. Мы незнакомы с образом православного подвижничества. Но если прочесть Добротолюбие, где собраны наиболее показательные в отношении метода богословия тексты, то станет видно, что в большинстве из них говорится о пути исцеления от страстей. Эти тексты не содержат аналитических построений и не ограничиваются одним лишь описанием высоких состояний, но говорят о том, каким образом должен действовать человек, желающий излечиться от страстей. Я уверен, что основное упущение современных богословов заключается в недостаточном изучении Добротолюбия. Возможно, следовало бы основать специальную кафедру для изучения аскетики и исихазма, которое основывалось бы на текстах Добротолюбия.
«Умное безмолвие всегда встречало много противников, особенно на Западе, которые, не обладая необходимым опытом, в своем отвлеченном подходе к этому образу молитвы думали, что речь идет об искании какого-то механического приема, приводящего к божественному созерцанию» (Старец Силуан. С.132).
К сожалению, западный образ жизни оказал влияние и на Грецию, в результате чего есть серьезные основания говорить об изменении в отношении к православному преданию. Многие отмечают, что западный дух изменил нас, но видят эти изменения главным образом в нравах, обычаях и разных других предметах. Я же полагаю, что самое главное изменение связано с безмолвием и исихазмом. Безмолвие рассматривается теперь как устаревший путь, как бездеятельный образ жизни, не соответствующий нашей динамичной эпохе. К сожалению, подобные взгляды господствуют даже среди людей, желающих жить в соответствии с православным преданием. «Современному миру свойственны не память и безмолвие, но деятельность и тревога» (?.???????????, там же, ?.25). В столь преданное наслаждениям и самодовольное время, как наше, исихазм не может найти отклика. Происходит то, о чем говорит преподобный Иоанн Лествичник: «Рыба спешит убежать от удочки, а душа сластолюбивая отвращается безмолвия» (Леств. 15:44). Влюбленная в наслаждения эпоха глубоко враждебна безмолвию. Одна монахиня сказала мне, что в наше время дует «пустынный ветер антиисихазма», сжигающий все кругом. Такое суждение кажется мне абсолютно верным, и именно об этом свидетельствует современная действительность. Дух, господствующий в наши дни, – это скорее дух Варлаама, нежели святителя Григория Паламы.
Богословие наших дней строится на логических рассуждениях. Оно попросту сделалось логической, можно даже сказать, философской системой. Это история богословия, а не плод безмолвия и причастия Богу. Вот почему в богословских утверждениях обнаруживается много ошибок и разногласий. Как я отметил выше, сегодня большинство из нас не воспринимает богословие в качестве науки врачевания. Мы незнакомы с образом православного подвижничества. Но если прочесть Добротолюбие, где собраны наиболее показательные в отношении метода богословия тексты, то станет видно, что в большинстве из них говорится о пути исцеления от страстей. Эти тексты не содержат аналитических построений и не ограничиваются одним лишь описанием высоких состояний, но говорят о том, каким образом должен действовать человек, желающий излечиться от страстей. Я уверен, что основное упущение современных богословов заключается в недостаточном изучении Добротолюбия. Возможно, следовало бы основать специальную кафедру для изучения аскетики и исихазма, которое основывалось бы на текстах Добротолюбия.