Страница:
Рубел наблюдал, как рассерженный подросток поворачивается на каблуках и бежит по тропинке. Ему хотелось схватить этого несносного ребенка, перекинуть через колено и отшлепать, но это принесло бы больше вреда, чем проку, кроме того, у него не было на это права.
Тревис попал в точку. Он с самого начала принялся распоряжаться в Блек-Хауз, хотя все это было не его ума дело. Он ввел в заблуждение Молли, солгав ей…
Молли выбежала из дома. Она обняла Рубела за талию.
– Ну и братишка! Его следовало бы отхлестать за то, что он позволил себе так разговаривать с тобой!
Малыши показались из задней двери дома, за ними шла Линди. Испытывая неподдельное волнение, Рубел взял лицо Молли в свои ладони и приблизил ее губы к своим.
– Молли, я люблю тебя, – он нежно поцеловал ее. – Всегда помни об этом, чтобы ни случилось. Пожалуйста, всегда помни! Я люблю тебя, но… я не заслуживаю тебя.
Когда стол был убран, Шугар выразила свое мнение в отношении помолвки:
– Вы друг с друга глаз не сводите, но, должна признать, спешите, как на пожар.
Выслушав Шугар, Рубел вышел во двор, а Молли приступила к тщательной уборке столовой. Таверна Блек-Хауз собирала все больше и больше народа. Молли старалась получше убрать дом. Шум, доносившийся снаружи, заставил ее выйти: Рубел и лесорубы заканчивали покраску дома.
Она стояла, восхищаясь своим особняком и думая, как в недалеком будущем устроит снова танцы. Позади нее послышались шаги. Молли насторожилась. Обернувшись, она увидела вышагивающего по дорожке Клитуса. Он толкнул ворота и подошел к ней. Его обычно спокойные глаза сверкали бешенством.
– Молли, я готов дать тебе последний шанс одуматься.
– Но я и не теряла голову.
– Ты, конечно, долго не раскидывала мозгами. Отец Келликот говорит, что я должен быть к тебе снисходительным…
– Снисходительным? О чем ты?
– Ты не задумываешься о будущем. Отец Келликот говорит, что это естественно для женщины увлечься таким грубым типом, как Джаррет, но когда женщины успокаиваются, они желают видеть рядом верного и надежного мужчину.
Молли сделала глубокий вздох. Ей никогда не хотелось причинять боль Клитусу.
– Он вовсе не грубый тип, Клитус… Я… Прости, я полюбила Джубела Джаррета. Я виновата, но ничего не могу с собой поделать.
– Я знаю, Молли. Он распоряжается здесь, как хозяин, играя твоими чувствами. Отец Келликот прав, утверждая, что Джаррет только потому пришел в церковь, что думал: это будет тебе приятно, особенно после того, как я отказался идти в церковь с детьми.
Раздражение Молли росло, несмотря на ее старание держать себя в руках.
– Не надо было отказываться, – сдержанно ответила она.
– Дело не в этом, Молли. Разве ты не видишь, что замышляет Джаррет? Почему все в городе видят это, кроме тебя? Он играет с твоими чувствами к детям, чтобы завладеть твоею землей и забраться в твою постель!
– Клитус Феррингтон!
– Из разговоров в городе мне стало ясно, что он преуспел и в том, и в другом.
Молли вдруг вспомнила о Вальдо и Келдере, которые красили заднюю стену дома. Она понизила голос.
– Ты заблуждаешься! – ее отрицание не было убедительным, поскольку ей надоело притворяться, и Джаррет действительно был в ее постели, и неважно, была она из сосновых иголок или набита пухом. – Даже если он и преуспел и в том, и в другом, это уже не твое дело.
– Молли, мы же помолвлены!
– Нет, я никогда не хотела выйти за тебя замуж, Клитус, не забывай!
– Хорошо! Ты, должно быть, мучаешь меня, чтобы заставить принять твои условия. Все в городе думают, что мы поженимся.
– Потому что ты говорил всем, что мы поженимся, но я никогда не соглашалась выйти за тебя, Клитус. И если ты помнишь, ты тоже никогда не соглашался с моими требованиями.
Клитус мял свою шляпу.
– Ты имеешь в виду детей?
– Детей.
– Ты действительно думаешь, что Джаррет оставит их с вами, когда вступит в свои права?
– Да, да, я так думаю. Он полюбил детей раньше, чем полюбил меня.
– Похоть, ничего больше, Молли! Но ты слишком увлечена, чтобы понять это.
Она улыбнулась.
– Тогда я надеюсь, что останусь такой непонятливой на всю жизнь.
Его огорченный вид заставил Молли пожалеть бывшего жениха:
– Давай присядем и поговорим, как воспитанные люди.
Она взяла его за руку, но он вырвал руку.
– Пока ты не согласишься выгнать Джубела Джаррета из Блек-Хауз, нам обсуждать нечего!
С глубоким вздохом Молли пожала плечами.
– Я хочу, чтобы ты понял: женитьба на мне стала бы самой большой твоей ошибкой в жизни. Когда-нибудь ты будешь даже рад, что Джубел удержал нас от совершения ужаснейшей ошибки. Прости. Я действительно виновата. Ты заслуживаешь женщину, которая будет тебя любить так, как я люблю Джубела. Надеюсь, ты найдешь такую женщину.
Клитус вертел в руках свою шляпу, его щеки надулись, со лба капал пот. Однажды, когда Молли спросила, почему он носит куртку в жаркое техасское лето, он ответил, что должен поддерживать репутацию. Как много значила для него репутация! Молли сочла, что она должна отдать ему должное: Клитус все еще хочет на ней жениться, хотя сейчас ее репутация, что прошлогодний снег.
– Ты не хочешь понять, – сердился он. – Никогда не думал, что ты такая твердолобая, Молли! Запомни мои слова, ты пожалеешь! Все в городе видят…
– «Все в городе», «все в городе»! Ты не знаешь, как мне надоело быть предметом сплетен всего города!
– Тогда перестань давать повод для разговоров!
– Клитус, будь милосерден! Я имею право жить той жизнью, которую выбрала.
– У тебя нет права бахвалиться передо мной своей непорядочностью.
Молли бросила на него жестокий взгляд:
– Это не так. Дело не в непорядочности. Я полюбила. Это совсем другое.
После долгого молчания Клитус надел шляпу на голову и повернулся, чтобы уйти.
– Не жди меня на ужин.
– Приходи в любое время.
Повернувшись, он посмотрел на нее, глаза затуманились грустью.
– Ты еще пожалеешь, Молли! Ты еще пожалеешь!
Из-за Клитуса Молли упала духом и сердилась пуще прежнего на горожан-сплетников. Помогая после обеда Шугар готовить к ужину жареную свинину со сладким картофельным пирогом, Молли молчала.
– Для девушки, которая помолвлена, ты не очень-то разговорчива, – заметила Шугар.
– Жизнь несправедлива, не так ли?
– Боже, конечно же! И не надейся, что она станет когда-нибудь справедливой!
Джубел вернулся, когда уже стемнело, – он уехал с Джефом после обеда на охоту – и в то время как они въезжали во двор, Молли недоверчиво спрашивала себя: он ли это? Глупо, конечно, но она беспокоилась не без причины; Рубел оставил ее, почему бы и Джубелу не сделать то же?
Потому что Джубел любит ее! Не остался ли он так надолго в Блек-Хауз, чтобы завоевать ее любовь, хотя она и ставила их чувствам всевозможные препятствия?
Новости всегда быстро распространялись в Эппл-Спринз, и на субботнем ужине в Блек-Хауз все уже были в курсе событий. Кроме обычных завсегдатаев, пришли Келликоты, и преподобный отец предупредил, чтобы их ждали и к воскресному обеду. Пришли и Тейлоры, чтобы уточнить, каким образом Джубел изыскал средства заплатить за обучение Тревиса. Он отвечал им более вежливым тоном, чем это сделала бы Молли, и она была счастлива.
Появилась даже Йола Юнг и привела с собой овдовевшего друга и ухажера сплетницы миссис Леоноры Факвей. Вопросы острой на язык Йолы Юнг едва ли можно было назвать вежливыми, зато они били в самую точку, прямо в сердце.
– Мы понимаем, что вы отвоевали Молли у красавчика Клитуса Феррингтона, мистер Джаррет. Вы горды, что мисс Дюрант предпочла вас?
– Я… э… – Рубел прочистил горло. – Я удивлен. Мы с Молли объявили о нашей помолвке только семье, за завтраком…
Йола Юнг удивленно приподняла брови:
– Вот как, за завтраком! Вы вместе завтракаете?!
Молли пришла на выручку:
– В Блек-Хауз накрывают завтрак для всех постояльцев, миссис Юнг. Добро пожаловать, если и вы придете. Шугар готовит лучшие блинчики, чем те, что вы когда-либо пробовали. Приходите как-нибудь утром с вашим мужем, и вы будете нашими гостями.
Йола Юнг нахмурилась. Видимо, она не была готова к подобной искренности. Молли наблюдала за ней.
– Я должна подумать. Я предупрежу, конечно, прежде чем придти, – женщина посмотрела на Рубела, потом снова повернулась к Молли, – чтобы случайно не явиться не вовремя.
– Не стоит, – сквозь зубы ответила Молли.
Битвы за столом все же удалось избежать, хотя Молли однажды очень хотелось запустить тарелку со сладким картофельным пирогом в физиономию Йолы Юнг.
После ужина она лично проводила президента «Общества Милосердия» Эппл-Спринз до двери.
– Как мило с вашей стороны, что вы пришли, миссис Юнг. Это дает мне возможность поблагодарить вас за заботу, которую вы проявляете к моим младшим братьям и сестре.
– Кстати, нам это еще надо обсудить.
– Больше нечего обсуждать. Дети будут жить в Блек-Хауз с мистером Джарретом и со мной.
– После того как вы поженитесь, я надеюсь! Впрочем, ведь и сейчас они живут в Блек-Хауз вместе с вами и мистером Джарретом.
– Конечно, мы поженимся.
– А что будет до этого времени? – Йола Юнг наклонилась вперед, понизив голос. – Вы подаете детям дурной пример, моя дорогая!
Молли сдержалась, чтобы не ответить слишком резко.
– О нас составили в городе неправильное мнение, – сказала она. – Если бы вы и все остальные нашли время как следует во всем разобраться, то увидели бы, что в нашей жизни нет ничего, достойного осуждения.
Позже, этим же вечером, когда малыши были уже в постели, Линди, Джеф и Тревис сидели на крыльце вместе с Молли и Рубелом. События дня обескуражили их, они вышли на крыльцо подумать, как о себе самих, так и о том, как укрепить семью.
– Объясните мне еще раз насчет леса, мистер Джаррет, – попросил Тревис.
Его просьба поразила Рубела и Молли. Первой в себя пришла Молли:
– Джубел предложил мне этот выход недавно, Тревис. Помнишь полосу земли, которую оставила нам мама? Мы будем в каждый семестр вырубать на ней достаточное количество леса, чтобы тебе хватало на расходы.
– Как ты узнаешь, что этого достаточно?
– Клиф Перкер – опытный лесоруб, – сказал Рубел мальчику. – Он обещал заглянуть в Блек-Хауз до того, как начнет работу. Почему бы тебе не принять участие в обсуждении? Если ты задашь ему вопросы, он будет счастлив ответить.
– А если не сможет ответить?
– Тревис… – начала Молли.
Рубел пожал плечами, остановив ее.
– Есть и другие лесорубы, Тревис. Если тебе не понравится то, что скажет Перкер, мы поищем кого-нибудь другого.
Рубел услышал, как Молли вздохнула. Он догадывался, что она раздражена. Ему вдруг захотелось увести ее отсюда, далеко-далеко… очень далеко… прочь от городских сплетников и капризных сирот, от тех и от других, прочь, туда, где она никогда не узнала бы, что он подлец.
– Вы собираетесь вырубать по частям?
– Я ничего не собираюсь, – ответил Рубел. – Я только предложил, а ты, твои сестры и братья будете решать, что вы хотите срубить, какие деревья и сколько.
– Но вы же посоветуете нам?
– Только, если вы спросите, – Рубел пожал плечами. – Но даже и тогда вы не обязаны следовать моим советам. Вы вольны выбирать.
Тревис вскочил на ноги, отряхнул пыль со штанов и подошел к качелям.
– Мистер Тейлор говорит, что он пришлет бумаги, нужные для поступления в школу, и список вещей, которые будут мне нужны.
Не доверяя своему голосу, Молли кивнула. Тревис поколебался еще немного.
– Я вам демонстрирую на практике мою способность обстоятельно думать. Но при этом я вовсе не считаю, что вы с Молли не заслужили тех слов, которые говорят о вас в городе.
– Спасибо, Тревис, – ответил Рубел осторожно, стараясь говорить ровно.
– Дайте мне знать, когда придет этот Перкер. Я хочу встретиться с ним.
– Конечно.
– Раз мы унаследовали огромное земельное владение, я должен начать интересоваться, как можно им распорядиться.
– Умное решение, Тревис. Это намного облегчит заботы Молли.
После того как Тревис отправился дочитывать последний акт «Гамлета», Линди и Джеф неловко встали. Казалось, Молли это даже не заметила.
– Удивительно, как изменился Тревис!
– А как бы вы повели себя, мисс, – ответил Джеф, – если бы стала сбываться ваша мечта? Вы бы тоже, наверное, прыгали от радости!
– Но он вовсе не прыгал от радости, – заметила Линди.
– Тревис – скрытный парень, – сказал Рубел. – Молли, ты, что же, не рада, что он становится послушным?
– Конечно, рада.
Рубел пожал плечами и пошутил:
– Нет, не рада! А ты хотел бы, чтобы мужчины в твоей семье слушались женщин, а, Джеф?
– Что, я? Я только постоялец, – испуганно заморгал лесоруб.
– Молли, – окликнула Линди, стоя на ступеньках крыльца. – Можно мы с Джефом прогуляемся к ручью?
Молли насторожилась. Рубел ответил за нее:
– Только недолго! Ты же знаешь, какие злые языки в этом городе!
Двое молодых людей пошли к ручью, ожидая, когда темнота скроет их, чтобы взяться за руки.
Рубел сидел на качелях. Молли заметила, как он облизал языком губы.
– Иди сюда, – позвал он. – У нас не вся ночь впереди, к сожалению!
Молли сорвалась с места и бросилась в его объятия. Ее грудь оказалась напротив его груди, дразня и вызывая страсть.
– Представляю, что будут говорить сегодня городские сплетники, – невесело усмехнулась Молли.
Рубел прервал ее поцелуем, возбуждая у нее неудержимое желание. Подняв лицо, Молли увидела смеющиеся глаза. И дразнящие! Снова поцеловав ее, Рубел сказал:
– Закрой глаза, любимая, и представь: мы в той пуховой постели, что стоит в твоей спальне.
Молли прижалась к нему:
– А что, если я обманула и она вовсе не пуховая?
Он еще раз поцеловал ее долгим, медлительным поцелуем, прежде чем ответить:
– Ах, милая Молли, мне все равно, будь она набита кукурузной шелухой или даже испанским мхом, пока… ты на ней…
Он ласкал языком ее губы, проводя кончиком по краям, углубляясь внутрь и щекоча влажными прикосновениями, пока она не задрожала от желания.
– … и подо мной… – шутливо добавил он.
Глава 14
Тревис попал в точку. Он с самого начала принялся распоряжаться в Блек-Хауз, хотя все это было не его ума дело. Он ввел в заблуждение Молли, солгав ей…
Молли выбежала из дома. Она обняла Рубела за талию.
– Ну и братишка! Его следовало бы отхлестать за то, что он позволил себе так разговаривать с тобой!
Малыши показались из задней двери дома, за ними шла Линди. Испытывая неподдельное волнение, Рубел взял лицо Молли в свои ладони и приблизил ее губы к своим.
– Молли, я люблю тебя, – он нежно поцеловал ее. – Всегда помни об этом, чтобы ни случилось. Пожалуйста, всегда помни! Я люблю тебя, но… я не заслуживаю тебя.
Когда стол был убран, Шугар выразила свое мнение в отношении помолвки:
– Вы друг с друга глаз не сводите, но, должна признать, спешите, как на пожар.
Выслушав Шугар, Рубел вышел во двор, а Молли приступила к тщательной уборке столовой. Таверна Блек-Хауз собирала все больше и больше народа. Молли старалась получше убрать дом. Шум, доносившийся снаружи, заставил ее выйти: Рубел и лесорубы заканчивали покраску дома.
Она стояла, восхищаясь своим особняком и думая, как в недалеком будущем устроит снова танцы. Позади нее послышались шаги. Молли насторожилась. Обернувшись, она увидела вышагивающего по дорожке Клитуса. Он толкнул ворота и подошел к ней. Его обычно спокойные глаза сверкали бешенством.
– Молли, я готов дать тебе последний шанс одуматься.
– Но я и не теряла голову.
– Ты, конечно, долго не раскидывала мозгами. Отец Келликот говорит, что я должен быть к тебе снисходительным…
– Снисходительным? О чем ты?
– Ты не задумываешься о будущем. Отец Келликот говорит, что это естественно для женщины увлечься таким грубым типом, как Джаррет, но когда женщины успокаиваются, они желают видеть рядом верного и надежного мужчину.
Молли сделала глубокий вздох. Ей никогда не хотелось причинять боль Клитусу.
– Он вовсе не грубый тип, Клитус… Я… Прости, я полюбила Джубела Джаррета. Я виновата, но ничего не могу с собой поделать.
– Я знаю, Молли. Он распоряжается здесь, как хозяин, играя твоими чувствами. Отец Келликот прав, утверждая, что Джаррет только потому пришел в церковь, что думал: это будет тебе приятно, особенно после того, как я отказался идти в церковь с детьми.
Раздражение Молли росло, несмотря на ее старание держать себя в руках.
– Не надо было отказываться, – сдержанно ответила она.
– Дело не в этом, Молли. Разве ты не видишь, что замышляет Джаррет? Почему все в городе видят это, кроме тебя? Он играет с твоими чувствами к детям, чтобы завладеть твоею землей и забраться в твою постель!
– Клитус Феррингтон!
– Из разговоров в городе мне стало ясно, что он преуспел и в том, и в другом.
Молли вдруг вспомнила о Вальдо и Келдере, которые красили заднюю стену дома. Она понизила голос.
– Ты заблуждаешься! – ее отрицание не было убедительным, поскольку ей надоело притворяться, и Джаррет действительно был в ее постели, и неважно, была она из сосновых иголок или набита пухом. – Даже если он и преуспел и в том, и в другом, это уже не твое дело.
– Молли, мы же помолвлены!
– Нет, я никогда не хотела выйти за тебя замуж, Клитус, не забывай!
– Хорошо! Ты, должно быть, мучаешь меня, чтобы заставить принять твои условия. Все в городе думают, что мы поженимся.
– Потому что ты говорил всем, что мы поженимся, но я никогда не соглашалась выйти за тебя, Клитус. И если ты помнишь, ты тоже никогда не соглашался с моими требованиями.
Клитус мял свою шляпу.
– Ты имеешь в виду детей?
– Детей.
– Ты действительно думаешь, что Джаррет оставит их с вами, когда вступит в свои права?
– Да, да, я так думаю. Он полюбил детей раньше, чем полюбил меня.
– Похоть, ничего больше, Молли! Но ты слишком увлечена, чтобы понять это.
Она улыбнулась.
– Тогда я надеюсь, что останусь такой непонятливой на всю жизнь.
Его огорченный вид заставил Молли пожалеть бывшего жениха:
– Давай присядем и поговорим, как воспитанные люди.
Она взяла его за руку, но он вырвал руку.
– Пока ты не согласишься выгнать Джубела Джаррета из Блек-Хауз, нам обсуждать нечего!
С глубоким вздохом Молли пожала плечами.
– Я хочу, чтобы ты понял: женитьба на мне стала бы самой большой твоей ошибкой в жизни. Когда-нибудь ты будешь даже рад, что Джубел удержал нас от совершения ужаснейшей ошибки. Прости. Я действительно виновата. Ты заслуживаешь женщину, которая будет тебя любить так, как я люблю Джубела. Надеюсь, ты найдешь такую женщину.
Клитус вертел в руках свою шляпу, его щеки надулись, со лба капал пот. Однажды, когда Молли спросила, почему он носит куртку в жаркое техасское лето, он ответил, что должен поддерживать репутацию. Как много значила для него репутация! Молли сочла, что она должна отдать ему должное: Клитус все еще хочет на ней жениться, хотя сейчас ее репутация, что прошлогодний снег.
– Ты не хочешь понять, – сердился он. – Никогда не думал, что ты такая твердолобая, Молли! Запомни мои слова, ты пожалеешь! Все в городе видят…
– «Все в городе», «все в городе»! Ты не знаешь, как мне надоело быть предметом сплетен всего города!
– Тогда перестань давать повод для разговоров!
– Клитус, будь милосерден! Я имею право жить той жизнью, которую выбрала.
– У тебя нет права бахвалиться передо мной своей непорядочностью.
Молли бросила на него жестокий взгляд:
– Это не так. Дело не в непорядочности. Я полюбила. Это совсем другое.
После долгого молчания Клитус надел шляпу на голову и повернулся, чтобы уйти.
– Не жди меня на ужин.
– Приходи в любое время.
Повернувшись, он посмотрел на нее, глаза затуманились грустью.
– Ты еще пожалеешь, Молли! Ты еще пожалеешь!
Из-за Клитуса Молли упала духом и сердилась пуще прежнего на горожан-сплетников. Помогая после обеда Шугар готовить к ужину жареную свинину со сладким картофельным пирогом, Молли молчала.
– Для девушки, которая помолвлена, ты не очень-то разговорчива, – заметила Шугар.
– Жизнь несправедлива, не так ли?
– Боже, конечно же! И не надейся, что она станет когда-нибудь справедливой!
Джубел вернулся, когда уже стемнело, – он уехал с Джефом после обеда на охоту – и в то время как они въезжали во двор, Молли недоверчиво спрашивала себя: он ли это? Глупо, конечно, но она беспокоилась не без причины; Рубел оставил ее, почему бы и Джубелу не сделать то же?
Потому что Джубел любит ее! Не остался ли он так надолго в Блек-Хауз, чтобы завоевать ее любовь, хотя она и ставила их чувствам всевозможные препятствия?
Новости всегда быстро распространялись в Эппл-Спринз, и на субботнем ужине в Блек-Хауз все уже были в курсе событий. Кроме обычных завсегдатаев, пришли Келликоты, и преподобный отец предупредил, чтобы их ждали и к воскресному обеду. Пришли и Тейлоры, чтобы уточнить, каким образом Джубел изыскал средства заплатить за обучение Тревиса. Он отвечал им более вежливым тоном, чем это сделала бы Молли, и она была счастлива.
Появилась даже Йола Юнг и привела с собой овдовевшего друга и ухажера сплетницы миссис Леоноры Факвей. Вопросы острой на язык Йолы Юнг едва ли можно было назвать вежливыми, зато они били в самую точку, прямо в сердце.
– Мы понимаем, что вы отвоевали Молли у красавчика Клитуса Феррингтона, мистер Джаррет. Вы горды, что мисс Дюрант предпочла вас?
– Я… э… – Рубел прочистил горло. – Я удивлен. Мы с Молли объявили о нашей помолвке только семье, за завтраком…
Йола Юнг удивленно приподняла брови:
– Вот как, за завтраком! Вы вместе завтракаете?!
Молли пришла на выручку:
– В Блек-Хауз накрывают завтрак для всех постояльцев, миссис Юнг. Добро пожаловать, если и вы придете. Шугар готовит лучшие блинчики, чем те, что вы когда-либо пробовали. Приходите как-нибудь утром с вашим мужем, и вы будете нашими гостями.
Йола Юнг нахмурилась. Видимо, она не была готова к подобной искренности. Молли наблюдала за ней.
– Я должна подумать. Я предупрежу, конечно, прежде чем придти, – женщина посмотрела на Рубела, потом снова повернулась к Молли, – чтобы случайно не явиться не вовремя.
– Не стоит, – сквозь зубы ответила Молли.
Битвы за столом все же удалось избежать, хотя Молли однажды очень хотелось запустить тарелку со сладким картофельным пирогом в физиономию Йолы Юнг.
После ужина она лично проводила президента «Общества Милосердия» Эппл-Спринз до двери.
– Как мило с вашей стороны, что вы пришли, миссис Юнг. Это дает мне возможность поблагодарить вас за заботу, которую вы проявляете к моим младшим братьям и сестре.
– Кстати, нам это еще надо обсудить.
– Больше нечего обсуждать. Дети будут жить в Блек-Хауз с мистером Джарретом и со мной.
– После того как вы поженитесь, я надеюсь! Впрочем, ведь и сейчас они живут в Блек-Хауз вместе с вами и мистером Джарретом.
– Конечно, мы поженимся.
– А что будет до этого времени? – Йола Юнг наклонилась вперед, понизив голос. – Вы подаете детям дурной пример, моя дорогая!
Молли сдержалась, чтобы не ответить слишком резко.
– О нас составили в городе неправильное мнение, – сказала она. – Если бы вы и все остальные нашли время как следует во всем разобраться, то увидели бы, что в нашей жизни нет ничего, достойного осуждения.
Позже, этим же вечером, когда малыши были уже в постели, Линди, Джеф и Тревис сидели на крыльце вместе с Молли и Рубелом. События дня обескуражили их, они вышли на крыльцо подумать, как о себе самих, так и о том, как укрепить семью.
– Объясните мне еще раз насчет леса, мистер Джаррет, – попросил Тревис.
Его просьба поразила Рубела и Молли. Первой в себя пришла Молли:
– Джубел предложил мне этот выход недавно, Тревис. Помнишь полосу земли, которую оставила нам мама? Мы будем в каждый семестр вырубать на ней достаточное количество леса, чтобы тебе хватало на расходы.
– Как ты узнаешь, что этого достаточно?
– Клиф Перкер – опытный лесоруб, – сказал Рубел мальчику. – Он обещал заглянуть в Блек-Хауз до того, как начнет работу. Почему бы тебе не принять участие в обсуждении? Если ты задашь ему вопросы, он будет счастлив ответить.
– А если не сможет ответить?
– Тревис… – начала Молли.
Рубел пожал плечами, остановив ее.
– Есть и другие лесорубы, Тревис. Если тебе не понравится то, что скажет Перкер, мы поищем кого-нибудь другого.
Рубел услышал, как Молли вздохнула. Он догадывался, что она раздражена. Ему вдруг захотелось увести ее отсюда, далеко-далеко… очень далеко… прочь от городских сплетников и капризных сирот, от тех и от других, прочь, туда, где она никогда не узнала бы, что он подлец.
– Вы собираетесь вырубать по частям?
– Я ничего не собираюсь, – ответил Рубел. – Я только предложил, а ты, твои сестры и братья будете решать, что вы хотите срубить, какие деревья и сколько.
– Но вы же посоветуете нам?
– Только, если вы спросите, – Рубел пожал плечами. – Но даже и тогда вы не обязаны следовать моим советам. Вы вольны выбирать.
Тревис вскочил на ноги, отряхнул пыль со штанов и подошел к качелям.
– Мистер Тейлор говорит, что он пришлет бумаги, нужные для поступления в школу, и список вещей, которые будут мне нужны.
Не доверяя своему голосу, Молли кивнула. Тревис поколебался еще немного.
– Я вам демонстрирую на практике мою способность обстоятельно думать. Но при этом я вовсе не считаю, что вы с Молли не заслужили тех слов, которые говорят о вас в городе.
– Спасибо, Тревис, – ответил Рубел осторожно, стараясь говорить ровно.
– Дайте мне знать, когда придет этот Перкер. Я хочу встретиться с ним.
– Конечно.
– Раз мы унаследовали огромное земельное владение, я должен начать интересоваться, как можно им распорядиться.
– Умное решение, Тревис. Это намного облегчит заботы Молли.
После того как Тревис отправился дочитывать последний акт «Гамлета», Линди и Джеф неловко встали. Казалось, Молли это даже не заметила.
– Удивительно, как изменился Тревис!
– А как бы вы повели себя, мисс, – ответил Джеф, – если бы стала сбываться ваша мечта? Вы бы тоже, наверное, прыгали от радости!
– Но он вовсе не прыгал от радости, – заметила Линди.
– Тревис – скрытный парень, – сказал Рубел. – Молли, ты, что же, не рада, что он становится послушным?
– Конечно, рада.
Рубел пожал плечами и пошутил:
– Нет, не рада! А ты хотел бы, чтобы мужчины в твоей семье слушались женщин, а, Джеф?
– Что, я? Я только постоялец, – испуганно заморгал лесоруб.
– Молли, – окликнула Линди, стоя на ступеньках крыльца. – Можно мы с Джефом прогуляемся к ручью?
Молли насторожилась. Рубел ответил за нее:
– Только недолго! Ты же знаешь, какие злые языки в этом городе!
Двое молодых людей пошли к ручью, ожидая, когда темнота скроет их, чтобы взяться за руки.
Рубел сидел на качелях. Молли заметила, как он облизал языком губы.
– Иди сюда, – позвал он. – У нас не вся ночь впереди, к сожалению!
Молли сорвалась с места и бросилась в его объятия. Ее грудь оказалась напротив его груди, дразня и вызывая страсть.
– Представляю, что будут говорить сегодня городские сплетники, – невесело усмехнулась Молли.
Рубел прервал ее поцелуем, возбуждая у нее неудержимое желание. Подняв лицо, Молли увидела смеющиеся глаза. И дразнящие! Снова поцеловав ее, Рубел сказал:
– Закрой глаза, любимая, и представь: мы в той пуховой постели, что стоит в твоей спальне.
Молли прижалась к нему:
– А что, если я обманула и она вовсе не пуховая?
Он еще раз поцеловал ее долгим, медлительным поцелуем, прежде чем ответить:
– Ах, милая Молли, мне все равно, будь она набита кукурузной шелухой или даже испанским мхом, пока… ты на ней…
Он ласкал языком ее губы, проводя кончиком по краям, углубляясь внутрь и щекоча влажными прикосновениями, пока она не задрожала от желания.
– … и подо мной… – шутливо добавил он.
Глава 14
– Воскресенье наступает чаще, чем я к этому привык, – сказал Рубел, когда, спустившись на следующее утро вниз, застал Молли готовой отправиться в церковь.
– Все в городе так думают.
– А что еще они думают?
– Ну… например, что ты ходишь в церковь не из-за службы.
Наливая себе чашку кофе, Рубел удивленно поднял брови.
– Говорят, у тебя есть свои причины сопровождать нас в церковь.
– Ты хочешь сказать, у меня есть какая-то другая цель, кроме как на время службы стать подушкой для Малыша-Сэма?
Молли улыбнулась.
– Клитус сказал, священник считает, впрочем, как и все в городе, что ты ходишь в церковь, чтобы произвести на меня впечатление.
Отставив чашку в сторону, Рубел обнял ее, улыбаясь. Нежно поцеловав Молли, он спросил:
– А что ты сама об этом думаешь?
– Возможно, они правы, – встав на цыпочки, она поцеловала Рубела.
– Ну, а что теперь, когда моя маска доброго христианина сорвана, мы станем делать?
Она засмеялась:
– Мы пойдем в церковь и покажем, что они правы.
Рубел поцеловал Молли еще раз.
– Я согласен, но только если ты будешь сидеть со мной рядом. Я ни за что на свете больше не сяду позади тебя и Клитуса.
– А я ни за что не сяду с Клитусом позади тебя.
В это воскресенье Клитус не встречал их на ступенях церкви. Мельком они увидели его в дальней части одного из нефов. Вместе с детьми они заняли всю скамью. Тревис – чудо из чудес! – сел со своей семьей, вместо того, чтобы, как обычно, сесть с Тейлорами.
– Хотелось бы мне знать, что сказала ему Линди, – прошептала Молли. – Я бы повторила то же самое в следующий раз.
Рубел выпучил глаза:
– М-да?
В середине службы Малыш-Сэм, как и в прошлый раз, уснул, положив голову Рубелу на колени. Псалмы звучали неразличимо для непривыкшего к церковному пению слуха Рубела. Новая проповедь казалась ему повторением проповеди прошлой недели, и позапрошлой тоже. Впрочем, Рубел считал большой удачей, что священник в проповеди ничего не упоминал о вреде плотского вожделения, а также о заповеди, предостерегающей человека от потакания слабостям, и о лжесвидетельстве.
Лжесвидетель. Лжец. Он лжет Молли!..
Она сидела так близко от него, что он мог вдыхать ее запах – запах жимолости. Ее юбки шелестели у его ног. Дважды бант на шляпке коснулся его щеки. Он повернулся к ней, их глаза встретились, и Молли прошептала:
– Пуховый…
Рубел увидел желание в ее глазах и почувствовал желание в своем теле.
– … матрац, – добавила Молли.
Как будто он нуждался в напоминании того, что и так не выходило у него из головы с тех пор, как они расстались прошлой ночью! Рубел повернулся к священнику и провел остаток службы, пытаясь не забыть, где находится.
На залитой полуденным солнцем улице Рубел помор Молли спуститься по ступеням церковной лестницы. Малыши, как обычно, окружали его с двух сторон, старшие дети шли впереди. Первой проскакала по лестнице Линди. Джеф и Тревис следовали за ней по пятам.
Прихожане здоровались, кивая то и дело, но никто, кроме Бетти, Цинтии и Джимми Сью, не заговорил с Молли. Сначала Рубел не обратил на это внимание, но к тому времени, когда они выходили из церковного двора, это стало трудно не заметить. Прихожане подходили к Клитусу и отворачивались от Молли. Им не было надобности в газете, чтобы обнародовать свое осуждение событий в Блек-Хауз. Городские сплетни с лихвой заменяли печатную прессу. Взгляды скользили, как утки по глади пруда, и тут же улетали. Дамы держались поодаль, покачивали головами и безумолку чесали языки.
Рубел сильнее стиснул локоть Молли. Он не позволял себе заговорить до тех пор, пока они не отошли подальше от толпы.
– Я не знаю, почему ты хочешь жить в этом городе.
– Здесь мой дом.
– Скажи это старым сплетникам.
– У меня такое же право жить в этом городе, как и у любого из них.
– Я не сомневаюсь, – он кивнул головой по направлению церкви, – они тоже.
– Они ни в чем не виноваты, – оправдывала горожан Молли. – Большинство жителей Эппл-Спринз – хорошие люди. Просто они любят Клитуса и очень беспокоятся о благополучии моих братьев и сестры. Я понимаю их.
– Беспокоятся? Они не побеспокоились даже хотя бы из вежливости заговорить с тобой, встретившись на церковном дворе.
– И все же они придут в Блек-Хауз на обед, и благодаря тебе у нас есть, что подать им на стол.
– Черт побери, Молли, они приходят не для того, чтобы пообедать, а чтобы стать свидетелями самого последнего скандала. Я никак не могу понять, почему ты хочешь жить в этом городе.
– Мой прадед был первым поселенцем на этой земле. Ты считаешь, я должна отступиться от своего права жить в Эппл-Спринз только потому, что люди думают, я сплю с тобой?
Отчаянье охватило Рубела. Он остановился.
– Я уеду.
Молли открыла было рот, но не произнесла ни звука. Она уставилась на него, вдруг почувствовав себя такой отвергнутой и беспомощной…
– Я имею в виду… не навсегда! Только до… дня свадьбы.
Она закрыла глаза, стараясь удержать нахлынувшие слезы и умоляя себя не выкинуть какую-нибудь глупость прямо вот здесь, на середине дороги.
– Я не оставлю тебя… никогда не оставлю снова.
Молли глубоко вдохнула летний ветер.
– Я знаю и верю тебе, – ее глаза искали его взгляда. – Пожалуйста, не уезжай!
– Ну, может быть, тогда мне стоит спать пока в сарае?
– Нет. Мы не доставим им такого удовольствия – думать, что разговорами они выгнали тебя из дома. Кроме того, они все равно не поверят. Ты только напрасно откажешься от удобства. Разве ты не понял, что имела в виду Йола Юнг, удивляясь, что мы с тобой завтракаем вместе? Эти люди верят лишь в то, во что хотят верить. А они хотят верить, что мы спим ночами в одной постели.
– Черт побери, Молли! Что же можно сделать?
Она засмеялась:
– Ничего! Пойдем скорее, надо спешить. Священник и его жена придут в Блек-Хауз на обед.
– Сладкоежки!
Остаток пути Рубел молчал, про себя размышляя. Он причинил боль Молли в прошлом, сейчас причиняет, и, кажется, так будет и в дальнейшем. Уже весь город говорит о ней, и есть только один способ заставить их замолчать – уехать из Эппл-Спринз.
Но есть и другой выход – взять Молли замуж поскорей. Но прежде чем он женится, он должен рассказать ей правду. А правда в том, что такой хорошей женщины, как Молли, он не заслуживает. Он не заслуживает ее любви. Он не заслуживает быть ее мужем.
Но, черт возьми, он не может и отказаться от нее! Нет! С первой их ночи он не мог ее позабыть. Он думал о Молли целый год днем и ночью, его сны были полны обжигающими видениями и мечтами – о ее волосах, смехе, чувственности. Нет, он никогда не сможет выбросить ее из своей жизни. Он никогда не сможет забыть Молли Дюрант. Он должен разделить с ней всю жизнь.
На крыльце Рубел открыл стеклянную дверь веранды и потянул Молли за руку, и едва она переступила порог, накинулся на нее с голодным, влажным поцелуем.
– Говоришь, пуховый?
– Не хочешь ли ты, чтобы мы это проверили?
– Очень хочу, Молли, любимая, очень.
Молли пересекла холл, вытащила из шляпы булавки, развязала розовый бант, и повесила шляпку на верхний крючок вешалки. Рубел набросил свою шляпу на соседний крючок. Он кинул задумчивый взгляд на второй этаж и хмуро посмотрел на Молли:
– Нет, Молли, эти тощие старые сплетники не должны одержать над нами верх.
Тревис продолжал удивлять семью. Он появился за столом во время обеда, заняв место напротив Линди и Джефа.
Из-за возросшего числа посетителей, Молли добавила еще два стула за стол, и вскоре все места оказались занятыми. К Келликотам и Петерсонам присоединились Бетти, Цинтия и Джимми Сью, бросавшие любопытные взгляды то на Молли, то на Рубела.
Рубел попытался представить, о чем они думают. Полагают ли эти девушки, как и все городские сплетники, что они с Молли спят вместе? Конечно, Линди с присущей ей прямотой и откровенностью наверняка уже сказала им, что это не так, ведь они старались показать детям, что их отношения целомудренны.
Шугар только что поставила на стол первое блюдо – черепаший суп. Черепах поймали малыши прошлым вечером, когда выяснилось, что придут любители черепашьего супа, Оливия и Натан Роуз.
– Чувствую запах хлебной закваски, – пришла в восторг Оливия, едва переступила порог Блек-Хауз.
Молли встретила их у дверей, чтобы принять шляпы и получить двадцать пять центов.
– Надеюсь, для нас найдется местечко?
– Конечно!
Молли посмотрела на Рубела. Место Клитуса во главе стола было свободно.
– Не пересядешь ли, Джубел?
Рубел взглянул на Тревиса.
– Тревис, не освободишь ли ты место для миссис Роуз? – предложил он. – Сам же садись во главе стола.
– Но…
– Это место принадлежит тебе по праву, – добавил Рубел.
Тревис расправил плечи, встал и усадил миссис Роуз, прежде чем сам занял место во главе стола.
Молитва, произнесенная священником, ни для кого не стала неожиданностью. Он опустил упоминание о бедных сиротах, зато попросил Господи Всемогущего заботиться о целомудрии Молли и нравственности Рубела. Они посмотрели друг на друга, и Молли ему подмигнула.
Как, скажите ради всех святых, она могла снести оскорбление так спокойно? Рубел не сомневался: умение прощать своих обидчиков очень помогает в жизни Молли, но что касается его самого… он стерпел слова священника с трудом.
Миссис Келликот заговорила о помолвке.
– Мы очень удивились, – сообщила она Молли. – Дорогая, мы все думали…
– Я знаю, что вы думали, миссис Келликот. Но вы ошибались. Я никогда не была помолвлена с Клитусом.
Молли передала ей корзину с ароматными булочками, только что выпеченными Шугар. Когда она снова заговорила, ее тон заставил умилиться ангелов на небесах.
– Многое из того, что говорят в городе о Блек-Хауз, несправедливо.
Миссис Келликот посмотрела широко открытыми глазами на Рубела и густо покраснела.
Хотя Роузы и прежде обедали в Блек-Хауз, Молли впервые поняла истинную причину их прихода. Дело было не только в жажде разузнать побольше поводов для сплетен. Миссис Роуз не сводила глаз с Вилли Джо. Она была именно той дамой, которой Йола Юнг хотела отдать мальчика на воспитание.
Вилли Джо ел, не обращая внимания на пристальные взгляды женщины, но Молли не смогла вынести пристальности ее взглядов:
– Почему бы тебе не сходить сегодня после обеда с мистером Джарретом на рыбалку, Вилли Джо?
Мальчик в мгновение ока забыл о еде, его глаза засверкали, словно ему вручили подарок на день рождения.
Рубел внимательно посмотрел на Молли, стараясь понять, что заставило ее заговорить о рыбалке. Она никогда не предлагала ему повозиться с малышами. Обычно он сам выражал желание или поддавался просьбам мальчиков. Он не понял, что за причина, но тут же предложил Сэму присоединиться к ним с Вилли Джо.
– Все в городе так думают.
– А что еще они думают?
– Ну… например, что ты ходишь в церковь не из-за службы.
Наливая себе чашку кофе, Рубел удивленно поднял брови.
– Говорят, у тебя есть свои причины сопровождать нас в церковь.
– Ты хочешь сказать, у меня есть какая-то другая цель, кроме как на время службы стать подушкой для Малыша-Сэма?
Молли улыбнулась.
– Клитус сказал, священник считает, впрочем, как и все в городе, что ты ходишь в церковь, чтобы произвести на меня впечатление.
Отставив чашку в сторону, Рубел обнял ее, улыбаясь. Нежно поцеловав Молли, он спросил:
– А что ты сама об этом думаешь?
– Возможно, они правы, – встав на цыпочки, она поцеловала Рубела.
– Ну, а что теперь, когда моя маска доброго христианина сорвана, мы станем делать?
Она засмеялась:
– Мы пойдем в церковь и покажем, что они правы.
Рубел поцеловал Молли еще раз.
– Я согласен, но только если ты будешь сидеть со мной рядом. Я ни за что на свете больше не сяду позади тебя и Клитуса.
– А я ни за что не сяду с Клитусом позади тебя.
В это воскресенье Клитус не встречал их на ступенях церкви. Мельком они увидели его в дальней части одного из нефов. Вместе с детьми они заняли всю скамью. Тревис – чудо из чудес! – сел со своей семьей, вместо того, чтобы, как обычно, сесть с Тейлорами.
– Хотелось бы мне знать, что сказала ему Линди, – прошептала Молли. – Я бы повторила то же самое в следующий раз.
Рубел выпучил глаза:
– М-да?
В середине службы Малыш-Сэм, как и в прошлый раз, уснул, положив голову Рубелу на колени. Псалмы звучали неразличимо для непривыкшего к церковному пению слуха Рубела. Новая проповедь казалась ему повторением проповеди прошлой недели, и позапрошлой тоже. Впрочем, Рубел считал большой удачей, что священник в проповеди ничего не упоминал о вреде плотского вожделения, а также о заповеди, предостерегающей человека от потакания слабостям, и о лжесвидетельстве.
Лжесвидетель. Лжец. Он лжет Молли!..
Она сидела так близко от него, что он мог вдыхать ее запах – запах жимолости. Ее юбки шелестели у его ног. Дважды бант на шляпке коснулся его щеки. Он повернулся к ней, их глаза встретились, и Молли прошептала:
– Пуховый…
Рубел увидел желание в ее глазах и почувствовал желание в своем теле.
– … матрац, – добавила Молли.
Как будто он нуждался в напоминании того, что и так не выходило у него из головы с тех пор, как они расстались прошлой ночью! Рубел повернулся к священнику и провел остаток службы, пытаясь не забыть, где находится.
На залитой полуденным солнцем улице Рубел помор Молли спуститься по ступеням церковной лестницы. Малыши, как обычно, окружали его с двух сторон, старшие дети шли впереди. Первой проскакала по лестнице Линди. Джеф и Тревис следовали за ней по пятам.
Прихожане здоровались, кивая то и дело, но никто, кроме Бетти, Цинтии и Джимми Сью, не заговорил с Молли. Сначала Рубел не обратил на это внимание, но к тому времени, когда они выходили из церковного двора, это стало трудно не заметить. Прихожане подходили к Клитусу и отворачивались от Молли. Им не было надобности в газете, чтобы обнародовать свое осуждение событий в Блек-Хауз. Городские сплетни с лихвой заменяли печатную прессу. Взгляды скользили, как утки по глади пруда, и тут же улетали. Дамы держались поодаль, покачивали головами и безумолку чесали языки.
Рубел сильнее стиснул локоть Молли. Он не позволял себе заговорить до тех пор, пока они не отошли подальше от толпы.
– Я не знаю, почему ты хочешь жить в этом городе.
– Здесь мой дом.
– Скажи это старым сплетникам.
– У меня такое же право жить в этом городе, как и у любого из них.
– Я не сомневаюсь, – он кивнул головой по направлению церкви, – они тоже.
– Они ни в чем не виноваты, – оправдывала горожан Молли. – Большинство жителей Эппл-Спринз – хорошие люди. Просто они любят Клитуса и очень беспокоятся о благополучии моих братьев и сестры. Я понимаю их.
– Беспокоятся? Они не побеспокоились даже хотя бы из вежливости заговорить с тобой, встретившись на церковном дворе.
– И все же они придут в Блек-Хауз на обед, и благодаря тебе у нас есть, что подать им на стол.
– Черт побери, Молли, они приходят не для того, чтобы пообедать, а чтобы стать свидетелями самого последнего скандала. Я никак не могу понять, почему ты хочешь жить в этом городе.
– Мой прадед был первым поселенцем на этой земле. Ты считаешь, я должна отступиться от своего права жить в Эппл-Спринз только потому, что люди думают, я сплю с тобой?
Отчаянье охватило Рубела. Он остановился.
– Я уеду.
Молли открыла было рот, но не произнесла ни звука. Она уставилась на него, вдруг почувствовав себя такой отвергнутой и беспомощной…
– Я имею в виду… не навсегда! Только до… дня свадьбы.
Она закрыла глаза, стараясь удержать нахлынувшие слезы и умоляя себя не выкинуть какую-нибудь глупость прямо вот здесь, на середине дороги.
– Я не оставлю тебя… никогда не оставлю снова.
Молли глубоко вдохнула летний ветер.
– Я знаю и верю тебе, – ее глаза искали его взгляда. – Пожалуйста, не уезжай!
– Ну, может быть, тогда мне стоит спать пока в сарае?
– Нет. Мы не доставим им такого удовольствия – думать, что разговорами они выгнали тебя из дома. Кроме того, они все равно не поверят. Ты только напрасно откажешься от удобства. Разве ты не понял, что имела в виду Йола Юнг, удивляясь, что мы с тобой завтракаем вместе? Эти люди верят лишь в то, во что хотят верить. А они хотят верить, что мы спим ночами в одной постели.
– Черт побери, Молли! Что же можно сделать?
Она засмеялась:
– Ничего! Пойдем скорее, надо спешить. Священник и его жена придут в Блек-Хауз на обед.
– Сладкоежки!
Остаток пути Рубел молчал, про себя размышляя. Он причинил боль Молли в прошлом, сейчас причиняет, и, кажется, так будет и в дальнейшем. Уже весь город говорит о ней, и есть только один способ заставить их замолчать – уехать из Эппл-Спринз.
Но есть и другой выход – взять Молли замуж поскорей. Но прежде чем он женится, он должен рассказать ей правду. А правда в том, что такой хорошей женщины, как Молли, он не заслуживает. Он не заслуживает ее любви. Он не заслуживает быть ее мужем.
Но, черт возьми, он не может и отказаться от нее! Нет! С первой их ночи он не мог ее позабыть. Он думал о Молли целый год днем и ночью, его сны были полны обжигающими видениями и мечтами – о ее волосах, смехе, чувственности. Нет, он никогда не сможет выбросить ее из своей жизни. Он никогда не сможет забыть Молли Дюрант. Он должен разделить с ней всю жизнь.
На крыльце Рубел открыл стеклянную дверь веранды и потянул Молли за руку, и едва она переступила порог, накинулся на нее с голодным, влажным поцелуем.
– Говоришь, пуховый?
– Не хочешь ли ты, чтобы мы это проверили?
– Очень хочу, Молли, любимая, очень.
Молли пересекла холл, вытащила из шляпы булавки, развязала розовый бант, и повесила шляпку на верхний крючок вешалки. Рубел набросил свою шляпу на соседний крючок. Он кинул задумчивый взгляд на второй этаж и хмуро посмотрел на Молли:
– Нет, Молли, эти тощие старые сплетники не должны одержать над нами верх.
Тревис продолжал удивлять семью. Он появился за столом во время обеда, заняв место напротив Линди и Джефа.
Из-за возросшего числа посетителей, Молли добавила еще два стула за стол, и вскоре все места оказались занятыми. К Келликотам и Петерсонам присоединились Бетти, Цинтия и Джимми Сью, бросавшие любопытные взгляды то на Молли, то на Рубела.
Рубел попытался представить, о чем они думают. Полагают ли эти девушки, как и все городские сплетники, что они с Молли спят вместе? Конечно, Линди с присущей ей прямотой и откровенностью наверняка уже сказала им, что это не так, ведь они старались показать детям, что их отношения целомудренны.
Шугар только что поставила на стол первое блюдо – черепаший суп. Черепах поймали малыши прошлым вечером, когда выяснилось, что придут любители черепашьего супа, Оливия и Натан Роуз.
– Чувствую запах хлебной закваски, – пришла в восторг Оливия, едва переступила порог Блек-Хауз.
Молли встретила их у дверей, чтобы принять шляпы и получить двадцать пять центов.
– Надеюсь, для нас найдется местечко?
– Конечно!
Молли посмотрела на Рубела. Место Клитуса во главе стола было свободно.
– Не пересядешь ли, Джубел?
Рубел взглянул на Тревиса.
– Тревис, не освободишь ли ты место для миссис Роуз? – предложил он. – Сам же садись во главе стола.
– Но…
– Это место принадлежит тебе по праву, – добавил Рубел.
Тревис расправил плечи, встал и усадил миссис Роуз, прежде чем сам занял место во главе стола.
Молитва, произнесенная священником, ни для кого не стала неожиданностью. Он опустил упоминание о бедных сиротах, зато попросил Господи Всемогущего заботиться о целомудрии Молли и нравственности Рубела. Они посмотрели друг на друга, и Молли ему подмигнула.
Как, скажите ради всех святых, она могла снести оскорбление так спокойно? Рубел не сомневался: умение прощать своих обидчиков очень помогает в жизни Молли, но что касается его самого… он стерпел слова священника с трудом.
Миссис Келликот заговорила о помолвке.
– Мы очень удивились, – сообщила она Молли. – Дорогая, мы все думали…
– Я знаю, что вы думали, миссис Келликот. Но вы ошибались. Я никогда не была помолвлена с Клитусом.
Молли передала ей корзину с ароматными булочками, только что выпеченными Шугар. Когда она снова заговорила, ее тон заставил умилиться ангелов на небесах.
– Многое из того, что говорят в городе о Блек-Хауз, несправедливо.
Миссис Келликот посмотрела широко открытыми глазами на Рубела и густо покраснела.
Хотя Роузы и прежде обедали в Блек-Хауз, Молли впервые поняла истинную причину их прихода. Дело было не только в жажде разузнать побольше поводов для сплетен. Миссис Роуз не сводила глаз с Вилли Джо. Она была именно той дамой, которой Йола Юнг хотела отдать мальчика на воспитание.
Вилли Джо ел, не обращая внимания на пристальные взгляды женщины, но Молли не смогла вынести пристальности ее взглядов:
– Почему бы тебе не сходить сегодня после обеда с мистером Джарретом на рыбалку, Вилли Джо?
Мальчик в мгновение ока забыл о еде, его глаза засверкали, словно ему вручили подарок на день рождения.
Рубел внимательно посмотрел на Молли, стараясь понять, что заставило ее заговорить о рыбалке. Она никогда не предлагала ему повозиться с малышами. Обычно он сам выражал желание или поддавался просьбам мальчиков. Он не понял, что за причина, но тут же предложил Сэму присоединиться к ним с Вилли Джо.