Он увидел, что старик поднимается из кресла. Некоторое время он стоял выпрямившись, аккуратно прилаживая на голове шляпу, потом сказал:
- Мне пора идти. Важно, - если учесть наши довольно наряженные отношения, - не заставлять миссис Кармоди ждать меня к обеду. Мы ещё увидимся с вами, мистер Кент.
Кент тоже поднялся, увлекшись неожиданной мыслью, пришедшей ему в голову. Он собрался пойти на ферму, которая когда-то принадлежала его родителям, и представиться её теперешним обитателям. Но это может подождать. Почему бы не пойти с... привидением... на заброшенную ферму Уайнрайта и... Что?
Он ещё раз прикинул это со всех сторон и решительно сжал губы. В конце концов он только и думает об этом таинственном деле. Если все так и оставить, где-то в отдаленных уголках его сознания оно все равно будет постоянно присутствовать, возможно отвлекая его от всего, чем бы он ни попытался заняться. Кроме того, его дела не были неотложными. Он приехал сюда, чтобы отдохнуть и отвлечься, помимо всего прочего. Так он стоял некоторое время в нерешительности, прислушиваясь к темным, похожим на ядовитые испарения мыслям, роившимся в его голове. Ведь это наверное, может быть, ещё и опасно - сопровождать привидение в его убежище на старой заброшенной ферме?
Он постарался выдавить из своей души этот мелкий страх. Ведь убита была не миссис Кармоди. Она сошла с ума, это правда. Значит, опасность определенно угрожает рассудку, а не телу. Он напряг свой разум, мысленно собрав весь здравый смысл, на который был способен. Никакая внезапная паника, никакие вселяющие ужас угрозы или самые крайние опасности не пошатнут его рассудок. Он уже приоткрыл рот, чтобы окликнуть старика, осторожно спускавшегося по деревянному настилу к тротуару, но не успел издать ни звука, потому что услышал за своей спиной низкий грудной голос:
- Я заметил, что вы разговаривали с привидением, мистер Кент.
Кент обернулся и оказался лицом к лицу с высоким тучным мужчиной, которого он видел за конторкой в небольшом офисе в отеле. Когда мужчина с важным видом заговорил, три его подбородка задрожали в такт его словам.
- Меня зовут Дженкинз, сэр. Я хозяин этого отеля.
Его выцветшие, глубокопосаженные глазки уставились на Кента.
- Том рассказал мне, что вчера вы повстречали нашу самую большую местную знаменитость. Это очень странное и поразительное явление. Поразительное!
Кент видел, что старик уже прошел часть улицы - необычайно худая, степенно вышагивающая фигура, - и как он неожиданно скрылся из виду за деревьями. Кент неотрывно смотрел ему вслед, все ещё сосредоточившись на мысли последовать за ним, как только он отделается от этого человека. Но ему пришлось перевести взгляд на хозяина гостиницы, когда тот со значением произнес:
- Как я понял, у Тома не хватило времени, чтобы рассказать вам все, что случилось на ферме Уайнрайта. Может быть, я мог бы закончить для вас эту поразительную историю. Кент про себя отметил, что слово "поразительный", должно быть, было любимым словом у этого исполненного важности толстяка. Кент также понял, что ему придется выбирать между тем, чтобы отложить свой визит с привидением на ферму или обидеть хозяина гостиницы.
И он уступил обстоятельствам. Собственно, следовать за стариком именно сегодня было вовсе необязательно. К тому же небесполезно было бы сначала узнать все, перед тем как приниматься за решение этой загадки. Он сел, наблюдая, как толстяк мучиется, стараясь втиснуться в кресло, потом заговорил:
- А существует какая-нибудь местная теория, объясняющая... - он попытался подобрать нужные слова, - поразительное появление привидения. Вы ведь настаиваете на том, что он привидение, несмотря на его вполне материальную видимую оболочку.
- Без сомнения, привидение! - отвечал Дженкинз. - Мы ведь похоронили его, не так ли? И откопали его опять неделю спустя, чтобы убедиться, что он действительно все ещё там. И он был там, мертвый и холодный как лед. О, безусловно, привидение. Какое же ещё может быть объяснение?
- Я, - осторожно начал Кент, - не очень верю в привидения.
Толстяк слабым движением руки отмел это малосущественное возражение.
- Никто из нас тоже не верил, сэр. Никто. Но факты остаются фактами.
Кент помолчал, потом продолжил:
- Привидение, предсказывающее будущее. Какое будущее? Такое же неопределенное, как его упоминание о сестре миссис Кармоди, выходящей из здания суда?
Мистер Дженкинз откашлялся, и все его рыхлое тело задрожало от этого.
- В основном незначительные события местного значения, которые, однако, интересуют старого человека, прожившего здесь всю жизнь.
- А он говорил что-нибудь о политике?
Мистер Дженкинз громко и снисходительно рассмеялся хриплым смехом.
- Он удивляется тому, что цены продолжают повышаться. Это его озадачивает. А вопросы ему задавать совершенно бесполезно, потому что от разговоров он устает,и вид у него делается жалким.
Кент понимающе кивнул.
- Эта миссис Кармоди... она когда приехала?
- Почти девять лет назад.
- А мистер Уайнрайт мертв вот уже пять лет?
Толстяк удобнее уселся в кресле.
- Я буду рад, торожественно заговорил он, - рассказать вам то, чего вы ещё не знаете, в порядке следования событий. Я опущу первые несколько месяцев после её приезда, потому что они не представляют никакого интереса...
Женщина вышла из здания компании по оптовой продаже с торжествующим видом. Ее охватило ликование, подобное тому, которое она испытывала, когда впервые обнаружила эту фирму в Кемпстере два месяца назад. Четыре курицы и три дюжины яиц за пять долларов наличными. Наличными!
Ликование в её душе несколько померкло. Она нахмурилась. Не стоит себя обманывать. Теперь, когда до начала сбора урожая осталось всего неделя, продолжать выжимать деньги из фермы этим кустарным, да ещё к тому же сезонным, способом было уже нельзя. Ее мысли обратились к чековой книжке, обнаруженной ею в доме и сообщавшей, что Уайнрайты имели в Кемпстерском банке одиннадцать тысяч семьсот тридцать четыре доллара. Невероятная сумма. Так близко и в то же время такая недоступная. Она неподвижно стояла у входа в банк, парализованная одной удручающей мыслью. Если она войдет, то уж через несколько минут узнает самое худшее. И на этот раз ей придется столкнуться не со старым-престарым стариком и молодой девушкой.
Банкир был вертлявым, небольшого роста человеком в очках в роговой оправе, за стеклами которых поблескивали большие серые глаза.
- А, миссис Кармоди.
Банкир потер ладони.
- Наконец-то вы догадались обратиться ко мне.
Он хихикнул.
- Мы можем все уладить, не волнуйтесь. Я думаю, что мы с вами сможем присмотреть за фермой Уайнрайта так, что и местное общество и суд будут вполне удовлетворены, а?
Суд! Это слово просто сразило её, когда она уже чувствовала, как в её душе нарастает волна победного чувства. Значит, вот оно что. Именно это предсказывал старик. Но это было хорошо для нее, а не плохо. На минуту она даже рассердилась на старого болвана за то, что он так её напугал. А банкир между тем продолжал:
- Я так понимаю, что у вас есть письмо от вашей невестки, в котором она просила вас взять на себя заботу о Филлис и ферме. Может случиться, что такое письмо и не понадобится, поскольку вы являетесь её единственным родственником. Но оно может послужить вместо завещания вполне законным основанием для того, чтобы суд назначил вас душеприказчицей умершей.
Женщина слушала, не шевелясь, словно завороженная этими словами. Почему-то, хотя она была готова к тому, что в критический момент ей придется предъявить подделанное ею письмо, теперь, когда этот ужасный момент наступил, её охватила дрожь. Она начала теребить свою сумочку, невнятно объясняя, что, возможно, у неё и нет сейчас этого письма при себе. Но, наконец, вытащила его, машинально вынула из конверта, в котором бережно хранила все это время, сунула в уверенно протянутую руку банкира и стала ждать свой приговор.
Читая письмо, банкир говорил отчасти для себя самого , отчасти для нее:
- Хм-м-м, она предлагает вам 25 долларов в месяц, кроме и помимо ваших затрат на...
Все перевернулось у женщины в душе. Она вдруг подумала, что надо было быть сумасшедшей, чтобы вписать в это письмо такое. Она торопливо проговорила:
- Забудьте об этих деньгах. Я здесь не для того,чтобы...
- Я как раз хотел сказать, - перебил её банкир, - что это совершенно неподобающая плата. Для такой большой и процветающей фермы, как ферма Уайнрайта, нет никаких причин, чтобы не платить управляющему по крайней мере пятьдесят долларов. И это как раз та сумма, на которой я буду настаивать в суде. Он добавил:
- Как раз сегодня утром наш мировой судья проводит свой летний прием на этой улице. И если вы пройдете туда вместе со мной, мы сможем все очень быстро уладить.
Подумав, он закончил:
- Между прочим, он всегда интересуется последними предсказаниями старого мистера Уайнрайта.
- Я помню их все, - выдавила из себя женщина.
Она позволила вывести себя на улицу. Яркое июльское солнце освещало мостовую. Постепенно оно согрело её похолодевшую кровь.
Это случилось три года спустя. Три безоблачных года. Миссис Кармоди застыла, держа в руке щетку, которой чистила ковер в гостиной, и нахмурилась. Что навело её на эту мысль, она точно не помнила, но она вдруг поймала себя на том, что пытается припомнить, видела ли она старика в тот июльский день три года назад, когда выходила из здания суда после того, когда весь мир лежал у её ног, сдавшись без всяких усилий с её стороны.
Старик предсказал этот момент. Это означало, что он каким-то образом мог все это видеть. Ему это привиделось? Или это было результатом какой-то связи его разума с событиями, которые будут происходить в будущем? Проще говоря, присутствовал ли он там физически, а потом эта сцена каким-то непонятным способом перенеслась в прошлое и отпечаталась в его мозгу? Она не помнила, чтобы видела его там, как она ни старалась, она ничего не могла припомнить, кроме огромного, но теперь уже смутно ощутимого, чувства глубокого удовлетворения.
Старик, конечно, думал, что он там был. Старый дуралей верил, что все, о чем он говорил, было его собственными восоминаниями. Наверное, это его прошлое, донельзя запутанное, полно старческих маразмов. Должно быть, оно простирается перед его умственным взором, как дорога, над которой то и дело нависают густые клубы тумана, а потом вдруг туман на минуту рассеивается, и открывает его взору отдельные ярко и отчетливо видимые сцены происходящих событий.
Она почти забыла о старике, который сидел в кресле в другом конце комнаты и теперь зашевелился. Он заговорил:
- Кажется, как будто это было только вчера - свадьба Филлис и молодого Казенза. И все же...
Он помолчал, потом добавил:
- Когда это было, Перл? Память у меня сдавать стала, и...
Смысл его слов сначала не дошел до женщины. Но её взгляд, бесцельно блуждавший по комнате, вдруг задержался на пухленькой Перл. Девочка сидела не шевелясь, развалившись на диване. Ее круглые детские глаза были широко раскрыты.
- Ма! - вскрикнула она. - Ты слышала? Дедушка сказал, что как будто бы Филлис и Казенз поженились.
Раздался низкий приглушенный звук, как если бы кто-то подавился. С трудом сглотнув, женщина вдруг поняла, что это она издала этот звук. Почти задыхаясь. она резко обернулась к старику и нависла над ним, грузная с плотно сжатыми губами, сверля его своими маленькими голубыми глазками. Она была в таком смятении, что не могла выдавить из себя ни слова. Катастрофа, которую подразумевало заявление старика, была так велика, что она не оставляла места для мыслей. Поженились! А она ведь думала, что Билл и Филлис... Ведь Билл говорил ей, что... Поженились! С сыном соседа-фермера. Это же конец её благополучию. У неё есть почти тысяча долларов, но надолго ли их хватит, когда перестанет поступать доход! Острый, болезненный страх дал волю взрыву чувств.
- Ты, старый дуралей! - со злобой закричала она. - Значит, ты сидел все эти годы, пока я здесь ухаживала за тобой, и строил козни против меня. Это интрига, вот это что! Думаешь, что ты очень умный, да? Пользуешься своим даром?
Старик весь съежился, и это заставило женщину одуматься и сразу понять всю опасность такого внезапного взрыва эмоций после стольких лет взаимных вежливых улыбок и видимых дружеских отношений. Она услышала голос старика.
- Я не понимаю, миссис Кармоди. В чем дело?
- Ты сказал это?
Она уже не могла остановиться даже ради спасения собственной души.
- Что я сказал?
- О Филлис и молодом Казензе...
- А, о них...
Казалось, он уже забыл, что она стояла над ним с грозным видом. Его лицо осветилось кроткой улыбкой. Наконец он тихо сказал:
- Кажется, что их свадьба была только вчера. - Он снизу вверх посмотрел в мрачное, недружелюбное лицо женщины, все ещё стоящей над ним, и опять вжался в кресло.
- Что-нибудь не так? - спросил он неуверенно. - Что-нибудь случилось с Филлис и её мужем?
Только большим усилием воли женщине удалось взять себя в руки. Ее глаза буквально метали в него синие молнии.
- Я не хочу, чтобы вы говорили о них, понятно? Ни слова.Я не хочу слышать о них ни слова.
Старик поежился, его лицо озадаченно сморщилось, покрывшись сотнями новых морщин.
- Конечно, миссис Кармоди, как хотите, но ведь это моя родная правнучка...
Он умолк, а женщина набросилась на Перл.
- Если ты только скажешь Филлис хоть одно слово, я... Ты знаешь, что я тебе сделаю.
- Да, конечно, ма, - ответила Перл. - Я обещаю, ма.
Женщина отвернулась от нее, все ещё дрожа от гнева. Уже многие годы у неё был приготовлен план именно на такой вот случай, если Филлис вдруг захочет выйти замуж за кого-нибудь другого. Ее лицо скривилось от отвращения и страха, Когда он всплыл в её мозгу, поднявшись из его тайных темных закоулков, где она хранила его все это время.
Она продолжала убираться, но пальцы у неё дрожали. Один раз она увидела свое отражение в зеркале и в испуге отпрянула от него, ужаснувшись выражению своего перекошенного лица. Это заставило её прийти в себя. Но страх остался, тошнотворный страх после этого ужасного приступа. Сорокапятилетняя женщина, одна на всем белом свете, без средств к существованию, без источников заработка. Конечно, оставалось ещё пособие для неимущих. Но она не сможет получить его, пока у неё есть деньги. Будет ещё пенсия по старости, но только через двадцать пять лет. Она тяжело вздохнула. Фактически, все это совершенно бессмысленно и нереально. Остается только её ужасный план, а он требует активного участия Билла.
Она изучающе оглядела Билла, когда тот пришел с поля обедать. За последний год он стал каким-то тихим, и это приводило её в замешательство. Как будто в двадцать лет он вдруг повзрослел. Он выглядел уже настоящим мужчиной: крепкого телосложения, среднего роста, с грубым лицом, черты которого выдавали порочность натуры.
Это было как раз то, что нужно - эта порочность. Без сомнения, он унаследовал от неё честолюбие, не дававшее ей покоя. Ведь недаром его поймали на воровстве как раз перед тем, как они уехали из города, и отпустили, сделав предупреждение. Она не винила его за это. Она поняла, какую жгучую ненависть он должен был испытывать к этому миру, такому безжалостно жестокому по отношению к мальчикам, лишенным судьбой карманных денег.
Конечно, это все было уже позади. Вот уже два года, как он размеренно и спокойно тянул лямку вместе с наемными рабочими, выполняя свою долю работы. Тем не менее, этот его прежний опыт обязательно должен опять сказаться, и с его помощью он заполучит Филлис, завоюет её для их общего блага.
Исподтишка она наблюдала за тем, как он украдкой бросал на Филлис, сидевшую за толом напротив, долгие оценивающие взгляды. Вот уже больше года она замечала, что он смотрит так на Филлис. Кроме того, она ещё и спросила его об этом. Конечно, молодой человек двадцати лет будет бороться за девушку, которая ему нравится. И не остановится при этом ни перед чем. Единственная трудность заключается в том, как матери рассказать об этом её отвратительном плане сыну. Может быть... просто сказать ему?
После обеда, когда Филис и Перл мыли посуду, женщина неслышно поднялась за Биллом в его комнату. И это оказалось легче, чем она думала. Некоторое время он лежал, глядя в потолок с почти безмятежным выражением на своем грубом лице. Наконец сказал:
- Значит, идея заключается в том, что сегодня вечером ты поведешь Перл в кино в Кемпстер. Старик, конечно, будет спать как убитый. После того, как Филлис уйдет спать, я войду в её комнату... а потом ей придется выйти за меня замуж.
Это прозвучало так откровенно цинично, что женщина содрогнулась, как будто ей протянули зеркало и то, что в нем отразилось, было до крайности мерзким и отвратительным.
А спокойный голос продолжал:
- Если я сделаю это, мы сможем остаться на ферме, так?
Она кивнула, потому что не могла вымолвить ни слова. Потом, не в силах больше оставаться там ни минуты, она повернулась и вышла из комнаты.
Постепенно неприятное впечатление от этого разговора прошло. Было уже около трех часов дня, когда она вышла на веранду. старик увидел её из своего кресла и заговорил:
- Ужасная вещь, - сообщил он. Вашу сестру повесили. Мне рассказали об этом в гостинице. Повесили! Ужасно, ужасно. Вы правильно делали, что не поддерживали с ней отношений.
Он тут же, казалось, забыл о ней, и просто сидел, глядя в пространство.
Все выглядело таким нереальным, а через секунду уже просто фантастичным. Женщина с мрачным спокойствием рассматривала его лицо, на котором появилась тень легкой улыбки.
Значит, вот в чем заключается его план, хладнокровно рассуждала она. Зловредный старый негодяй вознамерился не допустить свадьбы Филлис и Билла. Следовательно, зная свою репутацию предсказателя, он очень умно сказал ей, что Филлис и Чарли Казенз... Вот в чем его цель. А теперь он пытается её запугать, чтобы она ничего не предпринимала против этого. Повесили, как же! Она изобразила на своем толстом, искаженном от душившей её ярости лице улыбку. Он конечно, хитер, но не настолько.
В кинотеатре её преследовало странное ощущение неумолкающих голосов и непрестанного мелькания огней. Слишком много бессмысленной болтовни и слишком много света. У неё заболели глаза, и когда они вышли в полумрак главной улицы Кемпстера, ей было приятно попасть в темноту. Кажется, она сказала:
- Давай зайдем и съедим бананового мороженного.
Может быть, она сама это предложила или согласилась на это, потому что уже через некоторое время они сидели за маленьким столиком, и во рту она чувствовала холод мороженного и банановый привкус. Но в её голове в разных вариациях крутилась только одна напряженная мысль:
- Если они с Биллом провернут это, мир будет у их ног. Больше никогда ничего на свете не сможет нанести им такого вреда, как провал этого плана.
- Ма, я хочу спать. Уже половина одиннадцатого.
Это внезапно вернуло женщину к действительности. Она взглянула на часы - так оно и было.
- Боже мой! - воскликнула она с нарочитым удивлением. - А я и не заметила...
Сияла луна, и лошади не терпелось попасть в стойло. Когда они спускались по склону холма, в доме не светилось ни одно окно. В тишине лунной ночи на фоне полей, как большие бесформенные глыбы, неясно вырисовывались строения. Она оставила Перл распрягать лошадь, а сама вся дрожа, вошла в дом. В кухне тускло горела лампа с привернутым фитилем. Она сделала огонь ярче, но свет не помог ей на лестнице. Она все время спотыкалась, пока шла на верх к двери Билла. В кои-то веки она тихо постучала в дверь. Бледный желтый свет лампы осветил пустую кровать Билла, и только звук шагов Перл, уже входившей на кухню, заставил её торопливо закрыть дверь. Перл, зевая, поднялась наверх и тут же исчезла в своей комнате.
Толстяк вдруг замолчал, потому что где-то в дальних комнатах зазвенел телефон. Он с извиняющимся видом высвободился из кресла.
- Я вернусь через минуту, - сообщил он.
- Один вопрос, - поспешно произнес Кент. - А как же это предсказание о повешении. Я думал, что миссис Кармоди в сумасшедшем доме и жива.
- Так оно и есть.
Тучная фигура владельца гостиницы полностью закрыла собой дверной проем.
- Мы так понимаем, что старый джентльмен определенно пытался достичь какой-то цели.
Минуты шли. Кент взял записную книжку и записал:
Старик Пресказывающий будущее Который довел женщину до того, что она его убила Но сам все ещё жив Проходящий сквозь стены Читающий мысли (возможно)
Он сидел в задумчивости, потом к этому списку добавил:
Дряхлое привидение.
Долгое время Кент смотрел на это словосочетание. Наконец, невесело рассмеялся и тут же услышал из дома стук бильярдных шаров. Он поднялся из кресла, и, заглянув в дверь и увидев, что толстяк Дженкинз играет в бильярд с коренастым мужчиной его же возраста, сардонически улыбнулся, в недоумении пожал плечами и, повернувшись, пошел вниз по лестнице. Было ясно, что продолжение этой истории ему придется узнавать по частям, по кусочку, там и сям по всей округе. Было также ясно, что ему лучше написать мисс Кинкейд и попросить прислать несколько книг о привидениях и провидцах, а также о народных сказаниях и обо всем, что может иметь к этому отношение. Если он вообще хочет разгадать эту тайну.
Книги приходили одна за другой в течении месяца. Мисс Кинкейд прислала рассказы о привидениях, сборники рассказов очевидцев о привидениях, четыре книги о психологической стороне этого явления, трактат по истории магии, монографию по астрологии и искусствам, связанным с ней, работы Чарльза Форта и, наконец, три тонких книжечки по теме "время", написанные Дж. В. Данном.
Как-то рано утром, вскоре после того, как он получил эти три книжечки, Кент сидел на веранде и читал их с возрастающим с каждой страницей волнением. Наконец он встал на нетвердо державшие его ноги, наполовину уверенный, что он получил страшный ответ на эту загадку, хотя оставалось прояснить ещё кое-что.
Через час он лежал в небольшой лесистой лощине, откуда открывался вид на те самые дом м двор, и ждал. Приближалось время, когда привидение должно было выйти, если оно вообще собиралось на свою утреннюю прогулку... В полдень Кент вернулся в гостиницу в напряженном раздумье: старик, должно быть, пошел куда-нибудь в другое место, куда-нибудь в другое место... Его мозг обессилел от размышлений о том, куда именно в другое место.
Следующее утро застало его в тех же самых зарослях.
В восемь часов он уже лежал там. И опять старик не вышел.
На третье утро Кенту повезло больше. Темные грозовые тучи собирались в небе, когда он увидел худую, высокую фигуру, появившуюся из-за дома и медленно направлявшуюся к воротам. Старик пошел по полю, и тут Кент вышел из своего укрытия, шагая так, как если бы он совершал прогулку.
- О, мистер Уайнрайт, здравствуйте, - поприветствовал он.
Старик молча приблизился к нему и с любопытством всмотрелся в него.
- Мы разве с вами знакомы, молодой сэр? - вежливо осведомился он.
На какое-то короткое мгновение Кент почувствовал растерянность, но потом в большом волнении подумал:
- Даже это сходится. Сходится! Ведь должен же был быть такой момент, когда он впервые встретил меня.
Вслух же он терпеливо объяснил, что он сын Ангуса Кента и что он приехал сюда с визитои. Когда он кончил, старый джентльмен произнес:
- Я буду рад прийти как-нибудь в гостиницу и поговорить с вами о вашем отце. Был рад с вами познакомиться.
Старик удалился. Как только он исчез из виду, Кент направился к воротам. Когда он, низко наклонившись, осторожно пробирался под проволокой заграждения, упали первые капли дождя. Сразу же за воротами он выпрямился и остановился в нерешительности. Ему необходимо было попасть в дом до того, как старик, испугавшись дождя, вернется. Он поспешил к строениям, то и дело оглядываясь и каждую минуту ожидая увидеть его высокую фигуру.
Время шло, а дождь не утихал. Заглянув за угол дома, Кент увидел веранду. Он прошел под её спасительную крышу и, уже более спокойно, изучил два забитых досками окна и заколоченную дверь. Они были очень крепкими, и, хотя Кент ожидал этого, он все же почувствовал сильное разочарование. Стало ясно, что проникнуть внутрь будет не так уж легко.
Дождь перешел в моросящий, и Кент, торопливо сойдя по ступенькам с веранды, внимательно рассмотрел балкон третьего этажа. Забраться туда ему стоило большого труда, но его усилия не пропали даром. Широкая, неплотно прибитая доска на одном из двух окон, выходивших на балкон, легко оторвалась, затем он отодрал остальные. За досками было окно. Оно было закрыто. Кент не колебался. Подняв одну из досок, он одним резким ударом разбил стекло. Оно разлетелось со странным звенящим звуком.
Он проник внутрь. Комната была пуста и полна пыли. Дверь вела в длинный пустой коридор, куда выходило ещё несколько комнат. Внизу было то же самое. Пустые комнаты, в которых давно никто не жил. Полуподвальный этаж напоминал мрачную зацементированную пещеру. При свете спичек Кент торопливо все осмотрел и вернулся на первый этаж. Между досками, закрывавшими окна, были щели, и, выбрав самую удобную, позволявшую видеть ворота, он встал перед ней в ожидании.
- Мне пора идти. Важно, - если учесть наши довольно наряженные отношения, - не заставлять миссис Кармоди ждать меня к обеду. Мы ещё увидимся с вами, мистер Кент.
Кент тоже поднялся, увлекшись неожиданной мыслью, пришедшей ему в голову. Он собрался пойти на ферму, которая когда-то принадлежала его родителям, и представиться её теперешним обитателям. Но это может подождать. Почему бы не пойти с... привидением... на заброшенную ферму Уайнрайта и... Что?
Он ещё раз прикинул это со всех сторон и решительно сжал губы. В конце концов он только и думает об этом таинственном деле. Если все так и оставить, где-то в отдаленных уголках его сознания оно все равно будет постоянно присутствовать, возможно отвлекая его от всего, чем бы он ни попытался заняться. Кроме того, его дела не были неотложными. Он приехал сюда, чтобы отдохнуть и отвлечься, помимо всего прочего. Так он стоял некоторое время в нерешительности, прислушиваясь к темным, похожим на ядовитые испарения мыслям, роившимся в его голове. Ведь это наверное, может быть, ещё и опасно - сопровождать привидение в его убежище на старой заброшенной ферме?
Он постарался выдавить из своей души этот мелкий страх. Ведь убита была не миссис Кармоди. Она сошла с ума, это правда. Значит, опасность определенно угрожает рассудку, а не телу. Он напряг свой разум, мысленно собрав весь здравый смысл, на который был способен. Никакая внезапная паника, никакие вселяющие ужас угрозы или самые крайние опасности не пошатнут его рассудок. Он уже приоткрыл рот, чтобы окликнуть старика, осторожно спускавшегося по деревянному настилу к тротуару, но не успел издать ни звука, потому что услышал за своей спиной низкий грудной голос:
- Я заметил, что вы разговаривали с привидением, мистер Кент.
Кент обернулся и оказался лицом к лицу с высоким тучным мужчиной, которого он видел за конторкой в небольшом офисе в отеле. Когда мужчина с важным видом заговорил, три его подбородка задрожали в такт его словам.
- Меня зовут Дженкинз, сэр. Я хозяин этого отеля.
Его выцветшие, глубокопосаженные глазки уставились на Кента.
- Том рассказал мне, что вчера вы повстречали нашу самую большую местную знаменитость. Это очень странное и поразительное явление. Поразительное!
Кент видел, что старик уже прошел часть улицы - необычайно худая, степенно вышагивающая фигура, - и как он неожиданно скрылся из виду за деревьями. Кент неотрывно смотрел ему вслед, все ещё сосредоточившись на мысли последовать за ним, как только он отделается от этого человека. Но ему пришлось перевести взгляд на хозяина гостиницы, когда тот со значением произнес:
- Как я понял, у Тома не хватило времени, чтобы рассказать вам все, что случилось на ферме Уайнрайта. Может быть, я мог бы закончить для вас эту поразительную историю. Кент про себя отметил, что слово "поразительный", должно быть, было любимым словом у этого исполненного важности толстяка. Кент также понял, что ему придется выбирать между тем, чтобы отложить свой визит с привидением на ферму или обидеть хозяина гостиницы.
И он уступил обстоятельствам. Собственно, следовать за стариком именно сегодня было вовсе необязательно. К тому же небесполезно было бы сначала узнать все, перед тем как приниматься за решение этой загадки. Он сел, наблюдая, как толстяк мучиется, стараясь втиснуться в кресло, потом заговорил:
- А существует какая-нибудь местная теория, объясняющая... - он попытался подобрать нужные слова, - поразительное появление привидения. Вы ведь настаиваете на том, что он привидение, несмотря на его вполне материальную видимую оболочку.
- Без сомнения, привидение! - отвечал Дженкинз. - Мы ведь похоронили его, не так ли? И откопали его опять неделю спустя, чтобы убедиться, что он действительно все ещё там. И он был там, мертвый и холодный как лед. О, безусловно, привидение. Какое же ещё может быть объяснение?
- Я, - осторожно начал Кент, - не очень верю в привидения.
Толстяк слабым движением руки отмел это малосущественное возражение.
- Никто из нас тоже не верил, сэр. Никто. Но факты остаются фактами.
Кент помолчал, потом продолжил:
- Привидение, предсказывающее будущее. Какое будущее? Такое же неопределенное, как его упоминание о сестре миссис Кармоди, выходящей из здания суда?
Мистер Дженкинз откашлялся, и все его рыхлое тело задрожало от этого.
- В основном незначительные события местного значения, которые, однако, интересуют старого человека, прожившего здесь всю жизнь.
- А он говорил что-нибудь о политике?
Мистер Дженкинз громко и снисходительно рассмеялся хриплым смехом.
- Он удивляется тому, что цены продолжают повышаться. Это его озадачивает. А вопросы ему задавать совершенно бесполезно, потому что от разговоров он устает,и вид у него делается жалким.
Кент понимающе кивнул.
- Эта миссис Кармоди... она когда приехала?
- Почти девять лет назад.
- А мистер Уайнрайт мертв вот уже пять лет?
Толстяк удобнее уселся в кресле.
- Я буду рад, торожественно заговорил он, - рассказать вам то, чего вы ещё не знаете, в порядке следования событий. Я опущу первые несколько месяцев после её приезда, потому что они не представляют никакого интереса...
Женщина вышла из здания компании по оптовой продаже с торжествующим видом. Ее охватило ликование, подобное тому, которое она испытывала, когда впервые обнаружила эту фирму в Кемпстере два месяца назад. Четыре курицы и три дюжины яиц за пять долларов наличными. Наличными!
Ликование в её душе несколько померкло. Она нахмурилась. Не стоит себя обманывать. Теперь, когда до начала сбора урожая осталось всего неделя, продолжать выжимать деньги из фермы этим кустарным, да ещё к тому же сезонным, способом было уже нельзя. Ее мысли обратились к чековой книжке, обнаруженной ею в доме и сообщавшей, что Уайнрайты имели в Кемпстерском банке одиннадцать тысяч семьсот тридцать четыре доллара. Невероятная сумма. Так близко и в то же время такая недоступная. Она неподвижно стояла у входа в банк, парализованная одной удручающей мыслью. Если она войдет, то уж через несколько минут узнает самое худшее. И на этот раз ей придется столкнуться не со старым-престарым стариком и молодой девушкой.
Банкир был вертлявым, небольшого роста человеком в очках в роговой оправе, за стеклами которых поблескивали большие серые глаза.
- А, миссис Кармоди.
Банкир потер ладони.
- Наконец-то вы догадались обратиться ко мне.
Он хихикнул.
- Мы можем все уладить, не волнуйтесь. Я думаю, что мы с вами сможем присмотреть за фермой Уайнрайта так, что и местное общество и суд будут вполне удовлетворены, а?
Суд! Это слово просто сразило её, когда она уже чувствовала, как в её душе нарастает волна победного чувства. Значит, вот оно что. Именно это предсказывал старик. Но это было хорошо для нее, а не плохо. На минуту она даже рассердилась на старого болвана за то, что он так её напугал. А банкир между тем продолжал:
- Я так понимаю, что у вас есть письмо от вашей невестки, в котором она просила вас взять на себя заботу о Филлис и ферме. Может случиться, что такое письмо и не понадобится, поскольку вы являетесь её единственным родственником. Но оно может послужить вместо завещания вполне законным основанием для того, чтобы суд назначил вас душеприказчицей умершей.
Женщина слушала, не шевелясь, словно завороженная этими словами. Почему-то, хотя она была готова к тому, что в критический момент ей придется предъявить подделанное ею письмо, теперь, когда этот ужасный момент наступил, её охватила дрожь. Она начала теребить свою сумочку, невнятно объясняя, что, возможно, у неё и нет сейчас этого письма при себе. Но, наконец, вытащила его, машинально вынула из конверта, в котором бережно хранила все это время, сунула в уверенно протянутую руку банкира и стала ждать свой приговор.
Читая письмо, банкир говорил отчасти для себя самого , отчасти для нее:
- Хм-м-м, она предлагает вам 25 долларов в месяц, кроме и помимо ваших затрат на...
Все перевернулось у женщины в душе. Она вдруг подумала, что надо было быть сумасшедшей, чтобы вписать в это письмо такое. Она торопливо проговорила:
- Забудьте об этих деньгах. Я здесь не для того,чтобы...
- Я как раз хотел сказать, - перебил её банкир, - что это совершенно неподобающая плата. Для такой большой и процветающей фермы, как ферма Уайнрайта, нет никаких причин, чтобы не платить управляющему по крайней мере пятьдесят долларов. И это как раз та сумма, на которой я буду настаивать в суде. Он добавил:
- Как раз сегодня утром наш мировой судья проводит свой летний прием на этой улице. И если вы пройдете туда вместе со мной, мы сможем все очень быстро уладить.
Подумав, он закончил:
- Между прочим, он всегда интересуется последними предсказаниями старого мистера Уайнрайта.
- Я помню их все, - выдавила из себя женщина.
Она позволила вывести себя на улицу. Яркое июльское солнце освещало мостовую. Постепенно оно согрело её похолодевшую кровь.
Это случилось три года спустя. Три безоблачных года. Миссис Кармоди застыла, держа в руке щетку, которой чистила ковер в гостиной, и нахмурилась. Что навело её на эту мысль, она точно не помнила, но она вдруг поймала себя на том, что пытается припомнить, видела ли она старика в тот июльский день три года назад, когда выходила из здания суда после того, когда весь мир лежал у её ног, сдавшись без всяких усилий с её стороны.
Старик предсказал этот момент. Это означало, что он каким-то образом мог все это видеть. Ему это привиделось? Или это было результатом какой-то связи его разума с событиями, которые будут происходить в будущем? Проще говоря, присутствовал ли он там физически, а потом эта сцена каким-то непонятным способом перенеслась в прошлое и отпечаталась в его мозгу? Она не помнила, чтобы видела его там, как она ни старалась, она ничего не могла припомнить, кроме огромного, но теперь уже смутно ощутимого, чувства глубокого удовлетворения.
Старик, конечно, думал, что он там был. Старый дуралей верил, что все, о чем он говорил, было его собственными восоминаниями. Наверное, это его прошлое, донельзя запутанное, полно старческих маразмов. Должно быть, оно простирается перед его умственным взором, как дорога, над которой то и дело нависают густые клубы тумана, а потом вдруг туман на минуту рассеивается, и открывает его взору отдельные ярко и отчетливо видимые сцены происходящих событий.
Она почти забыла о старике, который сидел в кресле в другом конце комнаты и теперь зашевелился. Он заговорил:
- Кажется, как будто это было только вчера - свадьба Филлис и молодого Казенза. И все же...
Он помолчал, потом добавил:
- Когда это было, Перл? Память у меня сдавать стала, и...
Смысл его слов сначала не дошел до женщины. Но её взгляд, бесцельно блуждавший по комнате, вдруг задержался на пухленькой Перл. Девочка сидела не шевелясь, развалившись на диване. Ее круглые детские глаза были широко раскрыты.
- Ма! - вскрикнула она. - Ты слышала? Дедушка сказал, что как будто бы Филлис и Казенз поженились.
Раздался низкий приглушенный звук, как если бы кто-то подавился. С трудом сглотнув, женщина вдруг поняла, что это она издала этот звук. Почти задыхаясь. она резко обернулась к старику и нависла над ним, грузная с плотно сжатыми губами, сверля его своими маленькими голубыми глазками. Она была в таком смятении, что не могла выдавить из себя ни слова. Катастрофа, которую подразумевало заявление старика, была так велика, что она не оставляла места для мыслей. Поженились! А она ведь думала, что Билл и Филлис... Ведь Билл говорил ей, что... Поженились! С сыном соседа-фермера. Это же конец её благополучию. У неё есть почти тысяча долларов, но надолго ли их хватит, когда перестанет поступать доход! Острый, болезненный страх дал волю взрыву чувств.
- Ты, старый дуралей! - со злобой закричала она. - Значит, ты сидел все эти годы, пока я здесь ухаживала за тобой, и строил козни против меня. Это интрига, вот это что! Думаешь, что ты очень умный, да? Пользуешься своим даром?
Старик весь съежился, и это заставило женщину одуматься и сразу понять всю опасность такого внезапного взрыва эмоций после стольких лет взаимных вежливых улыбок и видимых дружеских отношений. Она услышала голос старика.
- Я не понимаю, миссис Кармоди. В чем дело?
- Ты сказал это?
Она уже не могла остановиться даже ради спасения собственной души.
- Что я сказал?
- О Филлис и молодом Казензе...
- А, о них...
Казалось, он уже забыл, что она стояла над ним с грозным видом. Его лицо осветилось кроткой улыбкой. Наконец он тихо сказал:
- Кажется, что их свадьба была только вчера. - Он снизу вверх посмотрел в мрачное, недружелюбное лицо женщины, все ещё стоящей над ним, и опять вжался в кресло.
- Что-нибудь не так? - спросил он неуверенно. - Что-нибудь случилось с Филлис и её мужем?
Только большим усилием воли женщине удалось взять себя в руки. Ее глаза буквально метали в него синие молнии.
- Я не хочу, чтобы вы говорили о них, понятно? Ни слова.Я не хочу слышать о них ни слова.
Старик поежился, его лицо озадаченно сморщилось, покрывшись сотнями новых морщин.
- Конечно, миссис Кармоди, как хотите, но ведь это моя родная правнучка...
Он умолк, а женщина набросилась на Перл.
- Если ты только скажешь Филлис хоть одно слово, я... Ты знаешь, что я тебе сделаю.
- Да, конечно, ма, - ответила Перл. - Я обещаю, ма.
Женщина отвернулась от нее, все ещё дрожа от гнева. Уже многие годы у неё был приготовлен план именно на такой вот случай, если Филлис вдруг захочет выйти замуж за кого-нибудь другого. Ее лицо скривилось от отвращения и страха, Когда он всплыл в её мозгу, поднявшись из его тайных темных закоулков, где она хранила его все это время.
Она продолжала убираться, но пальцы у неё дрожали. Один раз она увидела свое отражение в зеркале и в испуге отпрянула от него, ужаснувшись выражению своего перекошенного лица. Это заставило её прийти в себя. Но страх остался, тошнотворный страх после этого ужасного приступа. Сорокапятилетняя женщина, одна на всем белом свете, без средств к существованию, без источников заработка. Конечно, оставалось ещё пособие для неимущих. Но она не сможет получить его, пока у неё есть деньги. Будет ещё пенсия по старости, но только через двадцать пять лет. Она тяжело вздохнула. Фактически, все это совершенно бессмысленно и нереально. Остается только её ужасный план, а он требует активного участия Билла.
Она изучающе оглядела Билла, когда тот пришел с поля обедать. За последний год он стал каким-то тихим, и это приводило её в замешательство. Как будто в двадцать лет он вдруг повзрослел. Он выглядел уже настоящим мужчиной: крепкого телосложения, среднего роста, с грубым лицом, черты которого выдавали порочность натуры.
Это было как раз то, что нужно - эта порочность. Без сомнения, он унаследовал от неё честолюбие, не дававшее ей покоя. Ведь недаром его поймали на воровстве как раз перед тем, как они уехали из города, и отпустили, сделав предупреждение. Она не винила его за это. Она поняла, какую жгучую ненависть он должен был испытывать к этому миру, такому безжалостно жестокому по отношению к мальчикам, лишенным судьбой карманных денег.
Конечно, это все было уже позади. Вот уже два года, как он размеренно и спокойно тянул лямку вместе с наемными рабочими, выполняя свою долю работы. Тем не менее, этот его прежний опыт обязательно должен опять сказаться, и с его помощью он заполучит Филлис, завоюет её для их общего блага.
Исподтишка она наблюдала за тем, как он украдкой бросал на Филлис, сидевшую за толом напротив, долгие оценивающие взгляды. Вот уже больше года она замечала, что он смотрит так на Филлис. Кроме того, она ещё и спросила его об этом. Конечно, молодой человек двадцати лет будет бороться за девушку, которая ему нравится. И не остановится при этом ни перед чем. Единственная трудность заключается в том, как матери рассказать об этом её отвратительном плане сыну. Может быть... просто сказать ему?
После обеда, когда Филис и Перл мыли посуду, женщина неслышно поднялась за Биллом в его комнату. И это оказалось легче, чем она думала. Некоторое время он лежал, глядя в потолок с почти безмятежным выражением на своем грубом лице. Наконец сказал:
- Значит, идея заключается в том, что сегодня вечером ты поведешь Перл в кино в Кемпстер. Старик, конечно, будет спать как убитый. После того, как Филлис уйдет спать, я войду в её комнату... а потом ей придется выйти за меня замуж.
Это прозвучало так откровенно цинично, что женщина содрогнулась, как будто ей протянули зеркало и то, что в нем отразилось, было до крайности мерзким и отвратительным.
А спокойный голос продолжал:
- Если я сделаю это, мы сможем остаться на ферме, так?
Она кивнула, потому что не могла вымолвить ни слова. Потом, не в силах больше оставаться там ни минуты, она повернулась и вышла из комнаты.
Постепенно неприятное впечатление от этого разговора прошло. Было уже около трех часов дня, когда она вышла на веранду. старик увидел её из своего кресла и заговорил:
- Ужасная вещь, - сообщил он. Вашу сестру повесили. Мне рассказали об этом в гостинице. Повесили! Ужасно, ужасно. Вы правильно делали, что не поддерживали с ней отношений.
Он тут же, казалось, забыл о ней, и просто сидел, глядя в пространство.
Все выглядело таким нереальным, а через секунду уже просто фантастичным. Женщина с мрачным спокойствием рассматривала его лицо, на котором появилась тень легкой улыбки.
Значит, вот в чем заключается его план, хладнокровно рассуждала она. Зловредный старый негодяй вознамерился не допустить свадьбы Филлис и Билла. Следовательно, зная свою репутацию предсказателя, он очень умно сказал ей, что Филлис и Чарли Казенз... Вот в чем его цель. А теперь он пытается её запугать, чтобы она ничего не предпринимала против этого. Повесили, как же! Она изобразила на своем толстом, искаженном от душившей её ярости лице улыбку. Он конечно, хитер, но не настолько.
В кинотеатре её преследовало странное ощущение неумолкающих голосов и непрестанного мелькания огней. Слишком много бессмысленной болтовни и слишком много света. У неё заболели глаза, и когда они вышли в полумрак главной улицы Кемпстера, ей было приятно попасть в темноту. Кажется, она сказала:
- Давай зайдем и съедим бананового мороженного.
Может быть, она сама это предложила или согласилась на это, потому что уже через некоторое время они сидели за маленьким столиком, и во рту она чувствовала холод мороженного и банановый привкус. Но в её голове в разных вариациях крутилась только одна напряженная мысль:
- Если они с Биллом провернут это, мир будет у их ног. Больше никогда ничего на свете не сможет нанести им такого вреда, как провал этого плана.
- Ма, я хочу спать. Уже половина одиннадцатого.
Это внезапно вернуло женщину к действительности. Она взглянула на часы - так оно и было.
- Боже мой! - воскликнула она с нарочитым удивлением. - А я и не заметила...
Сияла луна, и лошади не терпелось попасть в стойло. Когда они спускались по склону холма, в доме не светилось ни одно окно. В тишине лунной ночи на фоне полей, как большие бесформенные глыбы, неясно вырисовывались строения. Она оставила Перл распрягать лошадь, а сама вся дрожа, вошла в дом. В кухне тускло горела лампа с привернутым фитилем. Она сделала огонь ярче, но свет не помог ей на лестнице. Она все время спотыкалась, пока шла на верх к двери Билла. В кои-то веки она тихо постучала в дверь. Бледный желтый свет лампы осветил пустую кровать Билла, и только звук шагов Перл, уже входившей на кухню, заставил её торопливо закрыть дверь. Перл, зевая, поднялась наверх и тут же исчезла в своей комнате.
Толстяк вдруг замолчал, потому что где-то в дальних комнатах зазвенел телефон. Он с извиняющимся видом высвободился из кресла.
- Я вернусь через минуту, - сообщил он.
- Один вопрос, - поспешно произнес Кент. - А как же это предсказание о повешении. Я думал, что миссис Кармоди в сумасшедшем доме и жива.
- Так оно и есть.
Тучная фигура владельца гостиницы полностью закрыла собой дверной проем.
- Мы так понимаем, что старый джентльмен определенно пытался достичь какой-то цели.
Минуты шли. Кент взял записную книжку и записал:
Старик Пресказывающий будущее Который довел женщину до того, что она его убила Но сам все ещё жив Проходящий сквозь стены Читающий мысли (возможно)
Он сидел в задумчивости, потом к этому списку добавил:
Дряхлое привидение.
Долгое время Кент смотрел на это словосочетание. Наконец, невесело рассмеялся и тут же услышал из дома стук бильярдных шаров. Он поднялся из кресла, и, заглянув в дверь и увидев, что толстяк Дженкинз играет в бильярд с коренастым мужчиной его же возраста, сардонически улыбнулся, в недоумении пожал плечами и, повернувшись, пошел вниз по лестнице. Было ясно, что продолжение этой истории ему придется узнавать по частям, по кусочку, там и сям по всей округе. Было также ясно, что ему лучше написать мисс Кинкейд и попросить прислать несколько книг о привидениях и провидцах, а также о народных сказаниях и обо всем, что может иметь к этому отношение. Если он вообще хочет разгадать эту тайну.
Книги приходили одна за другой в течении месяца. Мисс Кинкейд прислала рассказы о привидениях, сборники рассказов очевидцев о привидениях, четыре книги о психологической стороне этого явления, трактат по истории магии, монографию по астрологии и искусствам, связанным с ней, работы Чарльза Форта и, наконец, три тонких книжечки по теме "время", написанные Дж. В. Данном.
Как-то рано утром, вскоре после того, как он получил эти три книжечки, Кент сидел на веранде и читал их с возрастающим с каждой страницей волнением. Наконец он встал на нетвердо державшие его ноги, наполовину уверенный, что он получил страшный ответ на эту загадку, хотя оставалось прояснить ещё кое-что.
Через час он лежал в небольшой лесистой лощине, откуда открывался вид на те самые дом м двор, и ждал. Приближалось время, когда привидение должно было выйти, если оно вообще собиралось на свою утреннюю прогулку... В полдень Кент вернулся в гостиницу в напряженном раздумье: старик, должно быть, пошел куда-нибудь в другое место, куда-нибудь в другое место... Его мозг обессилел от размышлений о том, куда именно в другое место.
Следующее утро застало его в тех же самых зарослях.
В восемь часов он уже лежал там. И опять старик не вышел.
На третье утро Кенту повезло больше. Темные грозовые тучи собирались в небе, когда он увидел худую, высокую фигуру, появившуюся из-за дома и медленно направлявшуюся к воротам. Старик пошел по полю, и тут Кент вышел из своего укрытия, шагая так, как если бы он совершал прогулку.
- О, мистер Уайнрайт, здравствуйте, - поприветствовал он.
Старик молча приблизился к нему и с любопытством всмотрелся в него.
- Мы разве с вами знакомы, молодой сэр? - вежливо осведомился он.
На какое-то короткое мгновение Кент почувствовал растерянность, но потом в большом волнении подумал:
- Даже это сходится. Сходится! Ведь должен же был быть такой момент, когда он впервые встретил меня.
Вслух же он терпеливо объяснил, что он сын Ангуса Кента и что он приехал сюда с визитои. Когда он кончил, старый джентльмен произнес:
- Я буду рад прийти как-нибудь в гостиницу и поговорить с вами о вашем отце. Был рад с вами познакомиться.
Старик удалился. Как только он исчез из виду, Кент направился к воротам. Когда он, низко наклонившись, осторожно пробирался под проволокой заграждения, упали первые капли дождя. Сразу же за воротами он выпрямился и остановился в нерешительности. Ему необходимо было попасть в дом до того, как старик, испугавшись дождя, вернется. Он поспешил к строениям, то и дело оглядываясь и каждую минуту ожидая увидеть его высокую фигуру.
Время шло, а дождь не утихал. Заглянув за угол дома, Кент увидел веранду. Он прошел под её спасительную крышу и, уже более спокойно, изучил два забитых досками окна и заколоченную дверь. Они были очень крепкими, и, хотя Кент ожидал этого, он все же почувствовал сильное разочарование. Стало ясно, что проникнуть внутрь будет не так уж легко.
Дождь перешел в моросящий, и Кент, торопливо сойдя по ступенькам с веранды, внимательно рассмотрел балкон третьего этажа. Забраться туда ему стоило большого труда, но его усилия не пропали даром. Широкая, неплотно прибитая доска на одном из двух окон, выходивших на балкон, легко оторвалась, затем он отодрал остальные. За досками было окно. Оно было закрыто. Кент не колебался. Подняв одну из досок, он одним резким ударом разбил стекло. Оно разлетелось со странным звенящим звуком.
Он проник внутрь. Комната была пуста и полна пыли. Дверь вела в длинный пустой коридор, куда выходило ещё несколько комнат. Внизу было то же самое. Пустые комнаты, в которых давно никто не жил. Полуподвальный этаж напоминал мрачную зацементированную пещеру. При свете спичек Кент торопливо все осмотрел и вернулся на первый этаж. Между досками, закрывавшими окна, были щели, и, выбрав самую удобную, позволявшую видеть ворота, он встал перед ней в ожидании.