Ждать пришлось недолго. Старик прошел через калитку и направился к дому. Кент бросился к шели, заранее выбранной им в окне, выходившем на веранду, ожидая увидеть старика там. Прошло десять минут, но высокая фигура все не появлялась из-за заднего угла дома. Кент медленно поднялся наверх и вышел на балкон. Прибить доски обратно было легко, но не так легко было спуститься на землю. Однако он выяснил одну вещь. Где-то позади дома привидение исчезло. Задача состояла в том, как предотвратить это исчезновение. Как поймать в ловушку привидение... которым стал давно умерший мистер Уайнрайт?
Это случилось на следующий день, почти около полудня, когда Кент лежал в поле к югу от фермы. До этого он видел, как старик вышел за ворота и пошел мимо того места, где он прятался, по аллее. Теперь через стекла полевого бинокля Кент видел его высокую фигуру, направлявшуюся в его сторону, в сторону фермы.
Кент непринужденно вышел из зарослей и пошел, как бы не замечая старика. Он думал только о том, что он должен ответить старику, когда тот поздоровается с ним.
- Здравствуйте, мистер Кент. Гуляете?
Кент обернулся и подождал, когда старый джентльмен поровняется с ним. Потом ответил:
- Я как раз собирался зайти к миссис Кармоди и попросить у неё воды перед тем, как вернуться в гостиницу. Если вы не возражаете, я войду вместе с вами.
- Конечно, не возражаю, сэр, - ответил старик.
Они пошли рядом. Кент намеренно пытался держаться прямее в подражание необычайно прямой фигуре старика. Его мысли путались от волнения. Что случится у ворот? Где-то здесь тело старика перестанет быть материальным. Ему следует начать подготовку к этому. Принужденным тоном он начал:
- Ферма выглядит довольно заброшенной отсюда, не так ли, мистер Уайнрайт?
К его удивлению, старик сдавленно вздохнул и с удрученным видом ответил:
- Вы тоже заметили это, мистер Кент? Я долгое время думал, что мне это кажится, и очень страдал из-за этого. Я также обнаружил, что она перестает выглядеть заброшенной, как только я прохожу через калитку.
Значит, эта перемена происходит в том месте, где находится калитка. Он вернул свои мысли, парящие где-то высоко, на землю, и услышал, как старик с явным облегчением продолжал:
- Я рад, что вам тоже так кажется, мистер Кент. Это меня очень беспокоило.
Кент с минуту стоял в нерешительности, а потом осторожно вытащил из футляра свой полевой бинокль и протянул его старику.
- Попробуйте посмотреть через него, - как можно более непринужденно предложил он. - Возможно, это поможет рассеять ваши иллюзии. В ту самую минуту, когда Кент передал бинокль старику, он пожалел об этом, охваченный острым сочувствием к нему, из-за того, что ставил его в такую невообразимую ситуацию.
Но сочувствие тут же прошло, уступив место не менее острому любопытству. Сощурившись, он наблюдал за морщинистым лицом старика, который поднял бинокль к глазам и худыми руками настраивал линзы. Раздался резкий возглас удивления, и Кент, ожидавший что-то в этом роде, бросился к старику, чтобы подхватить выпавший из его рук бинокль.
- Но это же невозможно, - дрожащим голосом проговорил старик. - Окна забиты, и... - взгляд его стал подозрительным. - Что разве миссис Кармоди так быстро уехала?
- В чем дело, сэр, - Кент чувствовал себя последним негодяем, но он просто не мог дольше выносить все это.
Старик покачал головой.
- Должно быть, я сошел с ума. Мои глаза... мой разум... не те, что были раньше.
- Пойдемте, - предложил Кент. - Я попью у вас, и заодно мы выясним, в чем дело.
Было очень важно, чтобы старик, будучи в таком замешательстве, не забыл, что рядом с ним кто-то еще. Между тем старик выпрямился и спокойно произнес:
- В любом случае вы попьете, мистер Кент.
Направляясь вместе со стариком через дорогу к воротам и понимая, что он доставил ему горе, Кент чувствовал себя прескверно. Но трепеща от предчувствия победы, он наблюдал, как девяностолетний старец дрожащими руками тщетно возился с запором на калитке. В его необычайно ясной голове билась только одна мысль: наверное, в первый раз с тех пор, как все это началось, старик не прошел сквозь калитку.
- Я ничего не понимаю! - удивился старик. - Калитка заперта. Только сегодня утром я...
Кент уже разматывал проволоку, которая удерживала створки ворот.
- Давайте пройдем здесь, - предложил он.
На расстроенного старика было жалко смотреть. Он остановился, не сводя глаз с сорняков, заполонивших двор. Он недоверчиво ощупал руками старые почерневшие доски, которыми было забито одно из окон. Его высокие прямые плечи начали опускаться. На лице у него появилось выражение испуга. С большим трудом, свидетельствовавшим о его глубокой старости. он поднялся по полуобвалившимся ступеням веранды. И в этот самый момент Кента осенила страшная догадка. Старик уже робко, почти как слепой, сделал шаг в сторону забитой двери, когда Кент закричал:
- Стойте! Стойте!
Его пронзительный крик замер. Там, где только что стоял старик... Никого не было.
Несильный ветер время от времени заунывно подвывал, обдувая дом и теребя края крыши. Кент стоял совершенно один на полуразвалившейся, давно заброшенной веранде. Один. с ужасным озарением, внезапно посетившем его и все наконец-то объяснившим. Но самым страшным было сознание, что он, возможно, уже не успеет.
Он бежал, тяжело и прерывисто дыша. Все тот же несильный ветер поднимал пыль с дороги и собирал её в небольшие, но назойливые клубы у его лица. Как хорошо, что он так много ходил весь этот последний месяц, думал он на бегу. Это тренировки дали ему достаточно сил, чтобы пробежать целые полторы мили до гостиницы. Когда он, шатаясь, поднимался по лестнице, во рту у него был резкий и неприятный соленый привкус. За конторкой, как бы сквозь дымку, он увидел смотревшего на него человека. Это был Том. Кент выдохнул:
- Я дам вам пять долларов, если вы упакуете мои вещи и довезете меня в Кемпстер так, чтобы я успел на двенадцатичасовой поезд. И ещё скажите мне, как добраться до психиатрической лечебницы в Пикртоне. Ради бога, поторопитесь.
Мужчина продолжал спокойно смотреть на него:
- Я велел горничной упаковать ваши вещи сразу после завтрака, мистер Кент. Вы разве не помните, сегодня ведь семнадцатое августа.
Кент уставился на него с выражением безотчетного ужаса.
Предсказание сбылось. А как же тогда то, другое предсказание?
По пути в Кемпстер он вполуха слушал, как шофер рассказывал ему, что Пикртон - это большой город и что он сможет взять там такси до станции...
Из окна машины он увидел психиатрическую больницу - несколько длинных белых корпусов во дворе, окруженном высоким забором из металлических прутьев. Его повели по бесконечному безлюдному коридору, и он, сгорая от нетерпения следовал за степенно вышагивающей женщиной в белом халате. Неужели она не понимает, что речь идет о жизни и смерти.
Доктор сидел в небольшой светлой и уютной комнате. Когда Кент вошел, он вежливо встал, чтобы поздороваться с ним, но Кент заговорил сразу же, как только за женщиной закрылась дверь.
- Сэр, у вас здесь находится одна женщина, миссис Кармоди. Он выждал секунду, чтобы дать доктору возможность осознать, что он ему сказал, и торопиво продолжал:
- Неважно, если вы не помните её имя. Вы можете мне поверить.
Крупное волевое лицо совсем уже седого доктора прояснилось.
- Я помню эту пациентку.
- Послушайте, - почти с отчаянием заговорил Кент. - Я только что выяснил всю правду об этом деле. и вот что вам нужно сделать сейчас же. Отведите меня к этой женщине, и я сообщу ей, а вы подтвердите, что её признали невиновной и освободят. Вы меня поняли?
- Мне кажется, - с невозмутимым спокойствием отвечал доктор, - вам лучше объяснить мне все это с самого начала.
У Кента появилось ужасное ощущение, что перед ним, на его пути к цели, появилась непреодолимая преграда.
- Ради всего святого, сэр, поверьте мне, у нас совсем нет времени. Я не знаю, что должно произойти, но предсказание о том, что её повесят, может осуществиться через...
- Послушайте, мистер Кент, мне бы хотелось...
- Ну как же вы не понимаете! - заорал Кент. - Чтобы это предсказание не сбылось, вы должны действовать. Я же говорю вам, что у меня есть информация, которая сделает эту женщину свободной. И, значит, следующие несколько минут решают все.
Он замолчал, увидев, что доктор нахмурился. Тот заговорил:
- Мистер Кент, вам нужно успокоиться. Я уверен, что все будет хорошо.
Кенту пришла в голову неожиданная мысль: а вдруг все нормальные психически уравновешенные люди так же доводят до исступления других, как этот невозмутимый доктор. Он неуверенно подумал про себя:
- Лучше мне быть поосторожней, а то они запрут меня здесь вместе с психически больными.
И она начал рассказывать все, что он слышал, видел и делал. Доктор все время перебивал его, задавая язвительные вопросы, и через некоторое время, Кент понял, что ему действительно придется все начать с начала, чтобы восполнить пробелы в том, что доктор уже знал. Некоторое время он молчал, пытаясь добиться просветления в голове, а потом начал с самого начала. Время шло, и он поймал себя на том, что слушает свой собственный голос. Каждый раз, когда он чувствовал, что начинает говорить быстрее или громче обычного, он делал над собой усилие и замедлял поток своей речи, стараясь четко выговаривать каждый слог. Он уже дошел до того момента, когда ему прислали книги Данна. Тут он в замешательстве остановился: Боже мой, неужели ему придется говорить о теории времени Данна и об одном из её основных положений. О том, что время зависит от душевного состояния. Все остальное было менее важно, но эта часть...
Он услышал голос доктора:
- Я читал несколько книг мистера Данна и боюсь, что не могу принять его теорию многомерного времени. Я...
- Послушайте,, - перебил его Кент, стараясь держать себя в руках. Представте себе пожилого человека, страдающего от старческого слабоумия. Ведь он живет в необычном, совершенно запутанном мире, где странные, часто ни с чем не связанные идеи - обычное явления, а память, в особенности она, представляет собой неописуемое месиво. И именно в таком месиве однажды каким-то образом срабатывает один из вариантов феномена Данна.
Старик, чье чувство времени исказилось под влиянием преклонного возраста. Старик, так же легко вступающий в будущее, как вы или я - в соседнюю комнату.
- Что?
Доктор вскочил на ноги и забегал по комнате. Наконец он остановился и посмотрел на Кента.
- Мистер Кент, это исключительно экстраординарная мысль. И все-таки я не понимаю, почему миссис Кармоди...
Кент издал стон отчаяния, потом спросил:
- Вы помните само убийство?
- Смутно. Бытовая драма, я думаю.
- Послушайте. Миссис Кармоди встала утром следующего дня, полагая, что она все правильно сделала для своей собственной выгоды и выгоды своей семьи, и нашла на своем туалетном столике записку, Записка лежала там всю ночь, она была от её сына Билла.
В ней он говорил, что не может осуществить её план. Кроме тот, ферма ему не нравится, и он немедленно отправляется в город. И он действительно дошел пешком до Кемпстера и сел в поезд, пока она была в кинотеатре. Помимо прочего, он писал, что за несколько дней до того старик очень удивился, увидев его, Он думал, что Билл уже давно уехал в город.
Это-то и тревожило все время женщину. Этот старик, сующий свой нос во все. Он предсказал, что Билл уедет в город, и Билл так и сделал в критической ситуации. Уехал, а с его отъездом рухнули все её надежды. Филлис выйдет за муж за Чарли Казенза, а что потом? Что будет с нищей, не знающей никакого ремесла сорокапятилетней женщиной?
Старик, думала она, спускаясь из своей комнаты вниз, все это подстроил. Дьявол, а не старик! Сначала говорит Биллу о городе, потом о том, за кого Филлис выйдет замуж, а потом пытается запугать её этими россказнями о повешении. Повешеннии?
Женщина застыла в холле под лестницей с остекленевшими широко раскрытыми голубыми глазами, в которых застыл ужас. Если все остальное исполнилось, почему бы и предсказанию о повешении не сбыться? В голове у неё все помутилось. На минуту она вся сжалась, поводя глазами, как зверь, загнанный в ловушку. Человека не могут повесить, если, конечно, он не совершил убийства. А уж она-то постарается не сделать такой глупости.
Она даже не помнила, как прошел завтрак. Помнила только, что все время спрашивала:
- А где мистер Уайнрайт?
- Он пошел прогуляться, ма. Ма, ты что, заболела?
Заболела! Ну кто же задает такие глупые вопросы! Это старик заболеет, когда она начнет рассчитываться с ним.
Она также помнила, как мыла посуду, но после этого больше ничего. Темный провал, зловещая ночь, опустившаяся на её разум... Уехал... все надежды... Билл... проклятый старик. Она уже в который раз стояла у двери, не отводя злобного взгляда от угла дома, из - за которого должен был появиться старик, когда это случилось. Были только дверь и безлюдная веранда. Так продолжалось только одно мгновение. Уже в следующую секунду прямо из воздуха на её глазах в нескольких шагах от неё материализовался старик. Он открыл дверь, тяжело привалимся к ней и стал медленно оседать на пол, корчась в судорогах, а женщина выкрикивала ему в лицо какие-то бессмысленные фразы...
- Это была её версия, - продолжал Кент, - что старый джентльмен просто упал замертво. Но доктор, который делал освидетельствование, показал, что мистер Уайнрайт умер от удушья. Кроме того, будучи в истерике, миссис Кармоди все рассказала о своих намерениях, и все эти факты, вместе взятые, дискредитировали её показания.
Кент помолчал, а потом закончил:
- Медицина признает, я полагаю, что очень старые люди могут задохнуться от слюны, попавшей не в то горло, и от спазм в горле, вызванных каким-нибудь потрясением...
- Потрясение!
Доктор опять упал в кресло, из которого он за минуту до того почти уже встал.
- Послушайте! - возбужденно заговорил он. - Вы хотите сказать, что ваше вмешательство в судьбу старого джентльмена в тот день вызвало его внезапное появление перед миссис Кармоди и что это было тем самым шоком, вызванным его собственными переживаниями, который...
- Я пытаюсь довести до вашего сознания, - перебил его Кент, - что у нас в распоряжении считанные секунды для того, чтобы удержать эту женщину от самоубийства. Повешение может случиться только в том случае, если она сама это сделает, и это может произойти только сегодня. Поэтому, если мы сможем попасть к ней вовремя и сказать ей все, у неё не будет для этого повода. Давайте же пойдем... ради бога...
- Но предсказание, - возразил доктор. - Если у этого старика такие сверхестественные способности, как же мы можем надеяться предотвратить неизбежное?
- Послушайте! - в нетерпении заговорил Кент. - Я воздействовал на прошлое своим поступком в будущем. Значит, нет сомнений, что я могу изменить и будущее... но, пойдемте, быстрее.
Он не мог отвести от женщины глаз. Она сидела в своей маленькой светлой комнатке, и с её лица ещё не сошла улыбка, появившаяся, когда они вошли. Хотя теперь, когда доктор заговорил, она была уже менее уверенной.
- Вы хотите сказать, - наконец произнесла она, - что меня выпустят? Что вы собираетесь написать моим детям, и они приедут и заберут меня?
- Совершенно верно! - с жаром заговорил Кент, хотя и с ноткой некоторого смущения в голосе. - Насколько я знаю, ваш сын Билл работает на машиностроительном заводе, он теперь женат, а ваша дочь - стенографистка в той же самой компании.
- Да, это так, - спокойно отвечала она.
Позже, когда горничная доктора подавала Кенту подогретый обед, он, нахмурившись,заметил:
- Не могу понять. У меня должно быть такое ощущение, что все уладилось. У её детей есть работа. Та девушка, Филлис, замужем за молодым Казензом и живет в его доме. Что же касается миссис Кармоди - и именно это мне и непонятно, - у меня не было впечатления, что она собирается повеситься. Она была в хорошем настроении. Она украсила свою комнату многочисленными вышивками и...
Доктор перебил его...
- В её карте написано, что с ней не было проблем за все время её пребывания здесь. И ей сделали особые послабления: она много шьет... В чем дело?
Кент мрачно подумал, такое же ли у него дикое выражение лица, как та мысль, что внезапно обожгла ему мозг.
- Доктор! - выдавил он из себя, - ведь есть ещё и психологический фактор, о котором я совсем забыл.
Он вскочил на ноги.
- Доктор, нужно немедленно пойти к этой женщине опять и сказать: что она может остаться здесь.
В это время послышались торопливые шаги и раздался стук распахнувшейся двери. В комнату ворвался мужчина в халате.
- Доктор, одна женщина только что повесилась. Миссис Кармоди. Она разорвала платье на ленты и привязала к крюку для лампы...
Когда Кент и доктор пришли, её уже вынули из петли. Она неподвижно лежала - загорелая, ширококостная - мертвая. На её губах застыла легкая улыбка. Кент услышал шепот доктора:
- Конечно, винить в этот никого нельзя. Откуда нам, нормальным людям, было знать, что её самое большое желание в жизни было жить без тревог и что в этой лечебнице она как раз и обрела такую жизнь.
Кент слушал его. Он был до странности спокоен. Комнаты и людей в ней как бы не было. Перед его мысленным взором стоял дом Уайнрайтов, пустой и заколоченный. И все же ещё многие годы старый-престарый мужчина будет выходить из него и совершать прогулки по окрестностям перед тем, как он тоже канет навсегда в смерть, которая уж давно нашла его. Придет время, когда... привидение... больше не появится.
А.Э. ван Вогт ВОТ ЭТО КОТ!
Все завсегдатаи бара были на месте. Кэтти изображала допустимую в обществе степень опьянения. Тед пускал остальным пыль в глаза. Майра тихо хихикала, словно настраивала голос для вечернего веселья, как музыкант свой инструмент. Джонс рассуждал о боге в своей обычной резонерской манере. Горд каждые пять секунд издавал булькающий звук, делая вид, будто слушает Джонса. Моттон пытался привлечь к себе внимание, приняв позу мыслителя, глубоко погруженного в созерцание собственного кресла.
Никто в этой молодежной компании не замечал худого внешне неприметного человека, который сидел на табурете перед стойкой и все время наблюдал за ними. Подошел он к компании сам или его кто-то пригласил? Никто не смог бы ответить на этот вопрос, но неожиданно этот человек оказался за столиком молодых друзей, и никому из них не пришло на ум сказать новому соседу, чтобы он ушел.
- Вы сейчас говорили об основных свойствах человеческой природы, начал незнакомец.
- Мы в самом деле говорили о них? - хихикнула Майра. - Я в этом не уверена.
Общий смех, последовавший за этими словами, не обескуражил незнакомца.
- Дело в том, что со мной однажды произошел случай, который неплохо иллюстрирует эту тему. Все началось в один прекрасный день, когда я просматривал газету. Меня заинтересовало рекламное объявление одного цирка. Вверху объявления стоял огромный вопросительный знак и после него несколько восклицательных, тоже очень заметных. За ними следовал текст:
Что это такое?
Это кот.
Приходите взглянуть на кота.
Кот вас поразит.
Кот вас изумит.
Приходите посмотреть кота На выставку феноменов.
Внизу мелкими буквами читателю сообщалось, что кот будет "экспонироваться под личным руководством Силки Трейвиса".
До этого момента я читал газетные строчки без большого интереса, хотя и с некоторым любопытством, но, увидев имя организатора выставки, буквально подскочил на месте.
"О Боже, это же он! Это Силки Трейвис был на той фотографии!" сказал я себе.
Я тут же бросился к письменному столу и достал из него открытку, которую получил по почте за два дня до этого. тогда она не произвела на меня никакого впечатления: слова, написанные на обороте, были чистейшей бессмыслицей, а фотография на лицевой стороне не вызывала никаких воспоминаний. Она изображала запертого в маленькой клетке человека с лицом, как у лунатика. Тогда этот человек только показался мне смутно знакомым, теперь же я понял, что он похож на Силки Трейвиса - не такого, каким я его знал примерно пятнадцать лет назад, а более толстого и казавшегося старше своего нынешнего возраста.
Я вернулся в свое кресло и стал размышлять о прошлом.
Даже в те далекие дни, о которых я вспоминал, имя Силки идеально подходило Трейвису: прямое значение слова "силки" - "шелковый", но есть и переносное: "льстивый" и "вкрадчивый". Силки как раз был льстивым и вкрадчивым. В колледже он как-то раз организовал конкурс красоты движения при плавании и дал первый приз своему двоюродному брату, а второй девушке, которая была любимицей большей части учителей. Раз в год в колледже устраивались выставки коллекций ящериц, змей и насекомых нашего края и нескольких художественно украшенных предметов индейского быта, которая привлекала много восхищенных родителей. Ее всегда организовывал Силки. Игры, праздники со спектаклями и другие развлечения, которые устраивались в колледже, удавались во многом благодаря артистичности Силки и его организаторскому дару.
Окончив колледж, я поступил в университет, где стал изучать биологию, и на семь лет потерял Силки из виду. Потом я однажды прочел в какой-то газете статью с похвалами Силки Трейвису. Там говорилось, что он - гордость своего родного города, поскольку недавно "приобрел долю" в некоем театре, а также "имел долю" ещё в одном предприятии: арендовал совместно с кем-то пляж в штате Нью-Джерси.
Потом снова - молчание, и вот сегодня Силки возник в цирке, в котором, конечно, "имел долю".
Определив - по крайней мере, так я считал - отправителя открытки, я почувствовал одновременно веселое любопытство и снисхождение к нему. Интересно, послал ли Силки такие открытки всем своим бывшим одноклассникам? Я решил больше не ломать себе голову над словами, написанными на обороте: их цель была очевидна.
Я твердо решил не ходить в этот цирк, весь вечер просидел в своем кресле и лег спать в обычное для себя время. Через несколько часов я внезапно проснулся и тут же почувствовал, что в комнате, кроме меня, есть ещё кто-то, но остался лежать в постели. В этот момент я испытывал то, что описал Джонсон в своей книге о патологических страхах.
Я жил в тихом квартале, поэтому в ту ночь вокруг не было слышно ни звука. Тишина была такая, что я ясно слышал тяжелые удары своего сердца. От страха работа моего желудка разладилась, и меня поташнивало, в кишечнике начали скапливаться газы, которые искали себе выхода. Во рту был горький вкус. Мне приходилось делать усилия, чтобы дышать спокойно.
Я все ещё не видел никого постороннего, но укрывшийся в глубине сознания страх продолжал меня терзать. У меня, должно быть, кошмар - вот первая связная мысль, которая пришла мне на ум. Мне стало стыдно за этот иррациональный страх.
- Кто здесь? - спросил я.
Ответа не было.
Я встал с постели и зажег свет. Комната была пуста. И все-таки я по-прежнему не чувствовал себя спокойно. Я вышел в коридор, потом заглянул в шкаф и в ванную комнату. Наконец, не удовлетворенный результатами осмотра, я стал проверять, хорошо ли закрыты окна, - и был потрясен: на стекле одного из них с внешней стороны было написано краской:
КОТ ПРОСИТ ПРИЙТИ В ЦИРК
Я вернулся в постель настолько разъяренный, что был готов пожаловаться на Силки в полицию, чтобы его арестовали. Утром, когда я проснулся снова, надписи на окне не было.
Во время завтрака мой ночной гнев утих. Я даже нашел поведение Силки забавным и почувствовал к нему жалость за его отчаянное желание доказать старым друзьям, какой он выдающийся человек. Перед тем, как отправиться на свои утренние лекции в университете, я выглянул из окна спальни. Под самым окном я увидел отпечатки ног, но, приглядевшись к ним, понял, что они не похожи на человеческие. Из этого я сделал вывод, что Силки, видимо, принял меры предосторожность, не желая, чтобы следы указывали на него.
Незадолго до полудня один из моих студентов спросил меня во время занятия, может ли биологическая наука объяснить существование уродов или феноменов деформационного типа. Я дал ему обычное объяснение - различные виды изменчивости, нарушение процессов питания, болезни, недоразвитость мозга, которая может повлиять на строение организма, и так далее - и сухо закончил советом: если ему нужна ещё какая-нибудь информация по этой теме, пусть обратится к моему старому другу Силки Трейвису, эксперту по феноменам и директору цирка Пэгли-Мэттерсон.
Эти заключительные слова произвели фурор: я услышал, что именно одно чудовище из этого цирка и было причиной вопроса, с которого начался разговор. Понизив голос, студент объяснил, что видел там странное существо, похожее на кота, которое "разглядывает вас с таким интересом, словно оно человек".
В этот момент раздался звонок, который избавил меня от необходимости комментировать эти слова. Однако я помню, что подумал: как мало развились люди за время существования человечества. Они так примитивны, что у них всегда вызывало и вызывает интерес все необычное и аномальное, хотя с научной точки зрения норма гораздо более изумительна. Я по-прежнему не собирался идти в цирк. Но в середине того же дня, возвращаясь с занятий, я инстинктивно протянул руку к карману, вынул из него открытку с фотографией Силки, рассеяно перевернул её и прочел то, что было написано на обороте:
"Пересылка межзвездной почты требует решения сложнейших задач в области энергии, связанных с дифференциальным исчислением времени. Потому возможно,что эта открытка придет на место назначения раньше, чем я узнаю, где вы находитесь. Чтобы подстраховаться, я посылаю вторую такую же в цирк, написав на ней ваши имя и адрес. Обе открытки будут отправлены одновременно.
Это случилось на следующий день, почти около полудня, когда Кент лежал в поле к югу от фермы. До этого он видел, как старик вышел за ворота и пошел мимо того места, где он прятался, по аллее. Теперь через стекла полевого бинокля Кент видел его высокую фигуру, направлявшуюся в его сторону, в сторону фермы.
Кент непринужденно вышел из зарослей и пошел, как бы не замечая старика. Он думал только о том, что он должен ответить старику, когда тот поздоровается с ним.
- Здравствуйте, мистер Кент. Гуляете?
Кент обернулся и подождал, когда старый джентльмен поровняется с ним. Потом ответил:
- Я как раз собирался зайти к миссис Кармоди и попросить у неё воды перед тем, как вернуться в гостиницу. Если вы не возражаете, я войду вместе с вами.
- Конечно, не возражаю, сэр, - ответил старик.
Они пошли рядом. Кент намеренно пытался держаться прямее в подражание необычайно прямой фигуре старика. Его мысли путались от волнения. Что случится у ворот? Где-то здесь тело старика перестанет быть материальным. Ему следует начать подготовку к этому. Принужденным тоном он начал:
- Ферма выглядит довольно заброшенной отсюда, не так ли, мистер Уайнрайт?
К его удивлению, старик сдавленно вздохнул и с удрученным видом ответил:
- Вы тоже заметили это, мистер Кент? Я долгое время думал, что мне это кажится, и очень страдал из-за этого. Я также обнаружил, что она перестает выглядеть заброшенной, как только я прохожу через калитку.
Значит, эта перемена происходит в том месте, где находится калитка. Он вернул свои мысли, парящие где-то высоко, на землю, и услышал, как старик с явным облегчением продолжал:
- Я рад, что вам тоже так кажется, мистер Кент. Это меня очень беспокоило.
Кент с минуту стоял в нерешительности, а потом осторожно вытащил из футляра свой полевой бинокль и протянул его старику.
- Попробуйте посмотреть через него, - как можно более непринужденно предложил он. - Возможно, это поможет рассеять ваши иллюзии. В ту самую минуту, когда Кент передал бинокль старику, он пожалел об этом, охваченный острым сочувствием к нему, из-за того, что ставил его в такую невообразимую ситуацию.
Но сочувствие тут же прошло, уступив место не менее острому любопытству. Сощурившись, он наблюдал за морщинистым лицом старика, который поднял бинокль к глазам и худыми руками настраивал линзы. Раздался резкий возглас удивления, и Кент, ожидавший что-то в этом роде, бросился к старику, чтобы подхватить выпавший из его рук бинокль.
- Но это же невозможно, - дрожащим голосом проговорил старик. - Окна забиты, и... - взгляд его стал подозрительным. - Что разве миссис Кармоди так быстро уехала?
- В чем дело, сэр, - Кент чувствовал себя последним негодяем, но он просто не мог дольше выносить все это.
Старик покачал головой.
- Должно быть, я сошел с ума. Мои глаза... мой разум... не те, что были раньше.
- Пойдемте, - предложил Кент. - Я попью у вас, и заодно мы выясним, в чем дело.
Было очень важно, чтобы старик, будучи в таком замешательстве, не забыл, что рядом с ним кто-то еще. Между тем старик выпрямился и спокойно произнес:
- В любом случае вы попьете, мистер Кент.
Направляясь вместе со стариком через дорогу к воротам и понимая, что он доставил ему горе, Кент чувствовал себя прескверно. Но трепеща от предчувствия победы, он наблюдал, как девяностолетний старец дрожащими руками тщетно возился с запором на калитке. В его необычайно ясной голове билась только одна мысль: наверное, в первый раз с тех пор, как все это началось, старик не прошел сквозь калитку.
- Я ничего не понимаю! - удивился старик. - Калитка заперта. Только сегодня утром я...
Кент уже разматывал проволоку, которая удерживала створки ворот.
- Давайте пройдем здесь, - предложил он.
На расстроенного старика было жалко смотреть. Он остановился, не сводя глаз с сорняков, заполонивших двор. Он недоверчиво ощупал руками старые почерневшие доски, которыми было забито одно из окон. Его высокие прямые плечи начали опускаться. На лице у него появилось выражение испуга. С большим трудом, свидетельствовавшим о его глубокой старости. он поднялся по полуобвалившимся ступеням веранды. И в этот самый момент Кента осенила страшная догадка. Старик уже робко, почти как слепой, сделал шаг в сторону забитой двери, когда Кент закричал:
- Стойте! Стойте!
Его пронзительный крик замер. Там, где только что стоял старик... Никого не было.
Несильный ветер время от времени заунывно подвывал, обдувая дом и теребя края крыши. Кент стоял совершенно один на полуразвалившейся, давно заброшенной веранде. Один. с ужасным озарением, внезапно посетившем его и все наконец-то объяснившим. Но самым страшным было сознание, что он, возможно, уже не успеет.
Он бежал, тяжело и прерывисто дыша. Все тот же несильный ветер поднимал пыль с дороги и собирал её в небольшие, но назойливые клубы у его лица. Как хорошо, что он так много ходил весь этот последний месяц, думал он на бегу. Это тренировки дали ему достаточно сил, чтобы пробежать целые полторы мили до гостиницы. Когда он, шатаясь, поднимался по лестнице, во рту у него был резкий и неприятный соленый привкус. За конторкой, как бы сквозь дымку, он увидел смотревшего на него человека. Это был Том. Кент выдохнул:
- Я дам вам пять долларов, если вы упакуете мои вещи и довезете меня в Кемпстер так, чтобы я успел на двенадцатичасовой поезд. И ещё скажите мне, как добраться до психиатрической лечебницы в Пикртоне. Ради бога, поторопитесь.
Мужчина продолжал спокойно смотреть на него:
- Я велел горничной упаковать ваши вещи сразу после завтрака, мистер Кент. Вы разве не помните, сегодня ведь семнадцатое августа.
Кент уставился на него с выражением безотчетного ужаса.
Предсказание сбылось. А как же тогда то, другое предсказание?
По пути в Кемпстер он вполуха слушал, как шофер рассказывал ему, что Пикртон - это большой город и что он сможет взять там такси до станции...
Из окна машины он увидел психиатрическую больницу - несколько длинных белых корпусов во дворе, окруженном высоким забором из металлических прутьев. Его повели по бесконечному безлюдному коридору, и он, сгорая от нетерпения следовал за степенно вышагивающей женщиной в белом халате. Неужели она не понимает, что речь идет о жизни и смерти.
Доктор сидел в небольшой светлой и уютной комнате. Когда Кент вошел, он вежливо встал, чтобы поздороваться с ним, но Кент заговорил сразу же, как только за женщиной закрылась дверь.
- Сэр, у вас здесь находится одна женщина, миссис Кармоди. Он выждал секунду, чтобы дать доктору возможность осознать, что он ему сказал, и торопиво продолжал:
- Неважно, если вы не помните её имя. Вы можете мне поверить.
Крупное волевое лицо совсем уже седого доктора прояснилось.
- Я помню эту пациентку.
- Послушайте, - почти с отчаянием заговорил Кент. - Я только что выяснил всю правду об этом деле. и вот что вам нужно сделать сейчас же. Отведите меня к этой женщине, и я сообщу ей, а вы подтвердите, что её признали невиновной и освободят. Вы меня поняли?
- Мне кажется, - с невозмутимым спокойствием отвечал доктор, - вам лучше объяснить мне все это с самого начала.
У Кента появилось ужасное ощущение, что перед ним, на его пути к цели, появилась непреодолимая преграда.
- Ради всего святого, сэр, поверьте мне, у нас совсем нет времени. Я не знаю, что должно произойти, но предсказание о том, что её повесят, может осуществиться через...
- Послушайте, мистер Кент, мне бы хотелось...
- Ну как же вы не понимаете! - заорал Кент. - Чтобы это предсказание не сбылось, вы должны действовать. Я же говорю вам, что у меня есть информация, которая сделает эту женщину свободной. И, значит, следующие несколько минут решают все.
Он замолчал, увидев, что доктор нахмурился. Тот заговорил:
- Мистер Кент, вам нужно успокоиться. Я уверен, что все будет хорошо.
Кенту пришла в голову неожиданная мысль: а вдруг все нормальные психически уравновешенные люди так же доводят до исступления других, как этот невозмутимый доктор. Он неуверенно подумал про себя:
- Лучше мне быть поосторожней, а то они запрут меня здесь вместе с психически больными.
И она начал рассказывать все, что он слышал, видел и делал. Доктор все время перебивал его, задавая язвительные вопросы, и через некоторое время, Кент понял, что ему действительно придется все начать с начала, чтобы восполнить пробелы в том, что доктор уже знал. Некоторое время он молчал, пытаясь добиться просветления в голове, а потом начал с самого начала. Время шло, и он поймал себя на том, что слушает свой собственный голос. Каждый раз, когда он чувствовал, что начинает говорить быстрее или громче обычного, он делал над собой усилие и замедлял поток своей речи, стараясь четко выговаривать каждый слог. Он уже дошел до того момента, когда ему прислали книги Данна. Тут он в замешательстве остановился: Боже мой, неужели ему придется говорить о теории времени Данна и об одном из её основных положений. О том, что время зависит от душевного состояния. Все остальное было менее важно, но эта часть...
Он услышал голос доктора:
- Я читал несколько книг мистера Данна и боюсь, что не могу принять его теорию многомерного времени. Я...
- Послушайте,, - перебил его Кент, стараясь держать себя в руках. Представте себе пожилого человека, страдающего от старческого слабоумия. Ведь он живет в необычном, совершенно запутанном мире, где странные, часто ни с чем не связанные идеи - обычное явления, а память, в особенности она, представляет собой неописуемое месиво. И именно в таком месиве однажды каким-то образом срабатывает один из вариантов феномена Данна.
Старик, чье чувство времени исказилось под влиянием преклонного возраста. Старик, так же легко вступающий в будущее, как вы или я - в соседнюю комнату.
- Что?
Доктор вскочил на ноги и забегал по комнате. Наконец он остановился и посмотрел на Кента.
- Мистер Кент, это исключительно экстраординарная мысль. И все-таки я не понимаю, почему миссис Кармоди...
Кент издал стон отчаяния, потом спросил:
- Вы помните само убийство?
- Смутно. Бытовая драма, я думаю.
- Послушайте. Миссис Кармоди встала утром следующего дня, полагая, что она все правильно сделала для своей собственной выгоды и выгоды своей семьи, и нашла на своем туалетном столике записку, Записка лежала там всю ночь, она была от её сына Билла.
В ней он говорил, что не может осуществить её план. Кроме тот, ферма ему не нравится, и он немедленно отправляется в город. И он действительно дошел пешком до Кемпстера и сел в поезд, пока она была в кинотеатре. Помимо прочего, он писал, что за несколько дней до того старик очень удивился, увидев его, Он думал, что Билл уже давно уехал в город.
Это-то и тревожило все время женщину. Этот старик, сующий свой нос во все. Он предсказал, что Билл уедет в город, и Билл так и сделал в критической ситуации. Уехал, а с его отъездом рухнули все её надежды. Филлис выйдет за муж за Чарли Казенза, а что потом? Что будет с нищей, не знающей никакого ремесла сорокапятилетней женщиной?
Старик, думала она, спускаясь из своей комнаты вниз, все это подстроил. Дьявол, а не старик! Сначала говорит Биллу о городе, потом о том, за кого Филлис выйдет замуж, а потом пытается запугать её этими россказнями о повешении. Повешеннии?
Женщина застыла в холле под лестницей с остекленевшими широко раскрытыми голубыми глазами, в которых застыл ужас. Если все остальное исполнилось, почему бы и предсказанию о повешении не сбыться? В голове у неё все помутилось. На минуту она вся сжалась, поводя глазами, как зверь, загнанный в ловушку. Человека не могут повесить, если, конечно, он не совершил убийства. А уж она-то постарается не сделать такой глупости.
Она даже не помнила, как прошел завтрак. Помнила только, что все время спрашивала:
- А где мистер Уайнрайт?
- Он пошел прогуляться, ма. Ма, ты что, заболела?
Заболела! Ну кто же задает такие глупые вопросы! Это старик заболеет, когда она начнет рассчитываться с ним.
Она также помнила, как мыла посуду, но после этого больше ничего. Темный провал, зловещая ночь, опустившаяся на её разум... Уехал... все надежды... Билл... проклятый старик. Она уже в который раз стояла у двери, не отводя злобного взгляда от угла дома, из - за которого должен был появиться старик, когда это случилось. Были только дверь и безлюдная веранда. Так продолжалось только одно мгновение. Уже в следующую секунду прямо из воздуха на её глазах в нескольких шагах от неё материализовался старик. Он открыл дверь, тяжело привалимся к ней и стал медленно оседать на пол, корчась в судорогах, а женщина выкрикивала ему в лицо какие-то бессмысленные фразы...
- Это была её версия, - продолжал Кент, - что старый джентльмен просто упал замертво. Но доктор, который делал освидетельствование, показал, что мистер Уайнрайт умер от удушья. Кроме того, будучи в истерике, миссис Кармоди все рассказала о своих намерениях, и все эти факты, вместе взятые, дискредитировали её показания.
Кент помолчал, а потом закончил:
- Медицина признает, я полагаю, что очень старые люди могут задохнуться от слюны, попавшей не в то горло, и от спазм в горле, вызванных каким-нибудь потрясением...
- Потрясение!
Доктор опять упал в кресло, из которого он за минуту до того почти уже встал.
- Послушайте! - возбужденно заговорил он. - Вы хотите сказать, что ваше вмешательство в судьбу старого джентльмена в тот день вызвало его внезапное появление перед миссис Кармоди и что это было тем самым шоком, вызванным его собственными переживаниями, который...
- Я пытаюсь довести до вашего сознания, - перебил его Кент, - что у нас в распоряжении считанные секунды для того, чтобы удержать эту женщину от самоубийства. Повешение может случиться только в том случае, если она сама это сделает, и это может произойти только сегодня. Поэтому, если мы сможем попасть к ней вовремя и сказать ей все, у неё не будет для этого повода. Давайте же пойдем... ради бога...
- Но предсказание, - возразил доктор. - Если у этого старика такие сверхестественные способности, как же мы можем надеяться предотвратить неизбежное?
- Послушайте! - в нетерпении заговорил Кент. - Я воздействовал на прошлое своим поступком в будущем. Значит, нет сомнений, что я могу изменить и будущее... но, пойдемте, быстрее.
Он не мог отвести от женщины глаз. Она сидела в своей маленькой светлой комнатке, и с её лица ещё не сошла улыбка, появившаяся, когда они вошли. Хотя теперь, когда доктор заговорил, она была уже менее уверенной.
- Вы хотите сказать, - наконец произнесла она, - что меня выпустят? Что вы собираетесь написать моим детям, и они приедут и заберут меня?
- Совершенно верно! - с жаром заговорил Кент, хотя и с ноткой некоторого смущения в голосе. - Насколько я знаю, ваш сын Билл работает на машиностроительном заводе, он теперь женат, а ваша дочь - стенографистка в той же самой компании.
- Да, это так, - спокойно отвечала она.
Позже, когда горничная доктора подавала Кенту подогретый обед, он, нахмурившись,заметил:
- Не могу понять. У меня должно быть такое ощущение, что все уладилось. У её детей есть работа. Та девушка, Филлис, замужем за молодым Казензом и живет в его доме. Что же касается миссис Кармоди - и именно это мне и непонятно, - у меня не было впечатления, что она собирается повеситься. Она была в хорошем настроении. Она украсила свою комнату многочисленными вышивками и...
Доктор перебил его...
- В её карте написано, что с ней не было проблем за все время её пребывания здесь. И ей сделали особые послабления: она много шьет... В чем дело?
Кент мрачно подумал, такое же ли у него дикое выражение лица, как та мысль, что внезапно обожгла ему мозг.
- Доктор! - выдавил он из себя, - ведь есть ещё и психологический фактор, о котором я совсем забыл.
Он вскочил на ноги.
- Доктор, нужно немедленно пойти к этой женщине опять и сказать: что она может остаться здесь.
В это время послышались торопливые шаги и раздался стук распахнувшейся двери. В комнату ворвался мужчина в халате.
- Доктор, одна женщина только что повесилась. Миссис Кармоди. Она разорвала платье на ленты и привязала к крюку для лампы...
Когда Кент и доктор пришли, её уже вынули из петли. Она неподвижно лежала - загорелая, ширококостная - мертвая. На её губах застыла легкая улыбка. Кент услышал шепот доктора:
- Конечно, винить в этот никого нельзя. Откуда нам, нормальным людям, было знать, что её самое большое желание в жизни было жить без тревог и что в этой лечебнице она как раз и обрела такую жизнь.
Кент слушал его. Он был до странности спокоен. Комнаты и людей в ней как бы не было. Перед его мысленным взором стоял дом Уайнрайтов, пустой и заколоченный. И все же ещё многие годы старый-престарый мужчина будет выходить из него и совершать прогулки по окрестностям перед тем, как он тоже канет навсегда в смерть, которая уж давно нашла его. Придет время, когда... привидение... больше не появится.
А.Э. ван Вогт ВОТ ЭТО КОТ!
Все завсегдатаи бара были на месте. Кэтти изображала допустимую в обществе степень опьянения. Тед пускал остальным пыль в глаза. Майра тихо хихикала, словно настраивала голос для вечернего веселья, как музыкант свой инструмент. Джонс рассуждал о боге в своей обычной резонерской манере. Горд каждые пять секунд издавал булькающий звук, делая вид, будто слушает Джонса. Моттон пытался привлечь к себе внимание, приняв позу мыслителя, глубоко погруженного в созерцание собственного кресла.
Никто в этой молодежной компании не замечал худого внешне неприметного человека, который сидел на табурете перед стойкой и все время наблюдал за ними. Подошел он к компании сам или его кто-то пригласил? Никто не смог бы ответить на этот вопрос, но неожиданно этот человек оказался за столиком молодых друзей, и никому из них не пришло на ум сказать новому соседу, чтобы он ушел.
- Вы сейчас говорили об основных свойствах человеческой природы, начал незнакомец.
- Мы в самом деле говорили о них? - хихикнула Майра. - Я в этом не уверена.
Общий смех, последовавший за этими словами, не обескуражил незнакомца.
- Дело в том, что со мной однажды произошел случай, который неплохо иллюстрирует эту тему. Все началось в один прекрасный день, когда я просматривал газету. Меня заинтересовало рекламное объявление одного цирка. Вверху объявления стоял огромный вопросительный знак и после него несколько восклицательных, тоже очень заметных. За ними следовал текст:
Что это такое?
Это кот.
Приходите взглянуть на кота.
Кот вас поразит.
Кот вас изумит.
Приходите посмотреть кота На выставку феноменов.
Внизу мелкими буквами читателю сообщалось, что кот будет "экспонироваться под личным руководством Силки Трейвиса".
До этого момента я читал газетные строчки без большого интереса, хотя и с некоторым любопытством, но, увидев имя организатора выставки, буквально подскочил на месте.
"О Боже, это же он! Это Силки Трейвис был на той фотографии!" сказал я себе.
Я тут же бросился к письменному столу и достал из него открытку, которую получил по почте за два дня до этого. тогда она не произвела на меня никакого впечатления: слова, написанные на обороте, были чистейшей бессмыслицей, а фотография на лицевой стороне не вызывала никаких воспоминаний. Она изображала запертого в маленькой клетке человека с лицом, как у лунатика. Тогда этот человек только показался мне смутно знакомым, теперь же я понял, что он похож на Силки Трейвиса - не такого, каким я его знал примерно пятнадцать лет назад, а более толстого и казавшегося старше своего нынешнего возраста.
Я вернулся в свое кресло и стал размышлять о прошлом.
Даже в те далекие дни, о которых я вспоминал, имя Силки идеально подходило Трейвису: прямое значение слова "силки" - "шелковый", но есть и переносное: "льстивый" и "вкрадчивый". Силки как раз был льстивым и вкрадчивым. В колледже он как-то раз организовал конкурс красоты движения при плавании и дал первый приз своему двоюродному брату, а второй девушке, которая была любимицей большей части учителей. Раз в год в колледже устраивались выставки коллекций ящериц, змей и насекомых нашего края и нескольких художественно украшенных предметов индейского быта, которая привлекала много восхищенных родителей. Ее всегда организовывал Силки. Игры, праздники со спектаклями и другие развлечения, которые устраивались в колледже, удавались во многом благодаря артистичности Силки и его организаторскому дару.
Окончив колледж, я поступил в университет, где стал изучать биологию, и на семь лет потерял Силки из виду. Потом я однажды прочел в какой-то газете статью с похвалами Силки Трейвису. Там говорилось, что он - гордость своего родного города, поскольку недавно "приобрел долю" в некоем театре, а также "имел долю" ещё в одном предприятии: арендовал совместно с кем-то пляж в штате Нью-Джерси.
Потом снова - молчание, и вот сегодня Силки возник в цирке, в котором, конечно, "имел долю".
Определив - по крайней мере, так я считал - отправителя открытки, я почувствовал одновременно веселое любопытство и снисхождение к нему. Интересно, послал ли Силки такие открытки всем своим бывшим одноклассникам? Я решил больше не ломать себе голову над словами, написанными на обороте: их цель была очевидна.
Я твердо решил не ходить в этот цирк, весь вечер просидел в своем кресле и лег спать в обычное для себя время. Через несколько часов я внезапно проснулся и тут же почувствовал, что в комнате, кроме меня, есть ещё кто-то, но остался лежать в постели. В этот момент я испытывал то, что описал Джонсон в своей книге о патологических страхах.
Я жил в тихом квартале, поэтому в ту ночь вокруг не было слышно ни звука. Тишина была такая, что я ясно слышал тяжелые удары своего сердца. От страха работа моего желудка разладилась, и меня поташнивало, в кишечнике начали скапливаться газы, которые искали себе выхода. Во рту был горький вкус. Мне приходилось делать усилия, чтобы дышать спокойно.
Я все ещё не видел никого постороннего, но укрывшийся в глубине сознания страх продолжал меня терзать. У меня, должно быть, кошмар - вот первая связная мысль, которая пришла мне на ум. Мне стало стыдно за этот иррациональный страх.
- Кто здесь? - спросил я.
Ответа не было.
Я встал с постели и зажег свет. Комната была пуста. И все-таки я по-прежнему не чувствовал себя спокойно. Я вышел в коридор, потом заглянул в шкаф и в ванную комнату. Наконец, не удовлетворенный результатами осмотра, я стал проверять, хорошо ли закрыты окна, - и был потрясен: на стекле одного из них с внешней стороны было написано краской:
КОТ ПРОСИТ ПРИЙТИ В ЦИРК
Я вернулся в постель настолько разъяренный, что был готов пожаловаться на Силки в полицию, чтобы его арестовали. Утром, когда я проснулся снова, надписи на окне не было.
Во время завтрака мой ночной гнев утих. Я даже нашел поведение Силки забавным и почувствовал к нему жалость за его отчаянное желание доказать старым друзьям, какой он выдающийся человек. Перед тем, как отправиться на свои утренние лекции в университете, я выглянул из окна спальни. Под самым окном я увидел отпечатки ног, но, приглядевшись к ним, понял, что они не похожи на человеческие. Из этого я сделал вывод, что Силки, видимо, принял меры предосторожность, не желая, чтобы следы указывали на него.
Незадолго до полудня один из моих студентов спросил меня во время занятия, может ли биологическая наука объяснить существование уродов или феноменов деформационного типа. Я дал ему обычное объяснение - различные виды изменчивости, нарушение процессов питания, болезни, недоразвитость мозга, которая может повлиять на строение организма, и так далее - и сухо закончил советом: если ему нужна ещё какая-нибудь информация по этой теме, пусть обратится к моему старому другу Силки Трейвису, эксперту по феноменам и директору цирка Пэгли-Мэттерсон.
Эти заключительные слова произвели фурор: я услышал, что именно одно чудовище из этого цирка и было причиной вопроса, с которого начался разговор. Понизив голос, студент объяснил, что видел там странное существо, похожее на кота, которое "разглядывает вас с таким интересом, словно оно человек".
В этот момент раздался звонок, который избавил меня от необходимости комментировать эти слова. Однако я помню, что подумал: как мало развились люди за время существования человечества. Они так примитивны, что у них всегда вызывало и вызывает интерес все необычное и аномальное, хотя с научной точки зрения норма гораздо более изумительна. Я по-прежнему не собирался идти в цирк. Но в середине того же дня, возвращаясь с занятий, я инстинктивно протянул руку к карману, вынул из него открытку с фотографией Силки, рассеяно перевернул её и прочел то, что было написано на обороте:
"Пересылка межзвездной почты требует решения сложнейших задач в области энергии, связанных с дифференциальным исчислением времени. Потому возможно,что эта открытка придет на место назначения раньше, чем я узнаю, где вы находитесь. Чтобы подстраховаться, я посылаю вторую такую же в цирк, написав на ней ваши имя и адрес. Обе открытки будут отправлены одновременно.