– Что тебе надо? – вполголоса спросил он, когда Карлос подбежал ближе.
Мальчик виновато отвел глаза в сторону.
– Я нашел… – проговорил он, с трудом переводя дыхание, – вот это… было в воде, возле камня, где переход. Я подумал, что вам нужно об этом знать…
Он протянул Андрею круглую палку – обломок ходули. Виднелись даже следы, где к палке была прикреплена перекладина. Вон оно что! Перешли речку, изломали ходули и побросали обломки в воду. Ищи, мол, теперь ветра в поле…
– Рассказывай! – сурово сказал Андрей. – Из-за этого ты меня догонял? Ты просто решил, что это дает тебе возможность пойти вместе со мной!
Карлос не стал отпираться. Он умоляющими глазами посмотрел на Андрея:
– А что будет, пойду, да?
Андрей только рукой махнул.
Карай, тихонько повизгивавший от нетерпения, снова потянул вперед по тропке. Он вел с такой уверенностью, будто уже не раз бывал здесь и все знал заранее. Показались первые пещеры. Карай без колебаний миновал их. Видимо, следы говорили ему все, что требовалось знать.
Андрей на ходу принялся доставать из кобуры пистолет, переложил его поближе – в правый карман. Во время предстоящей встречи могли случиться всякие неожиданности.
– Тихо, тихо! – уговаривал он собаку.
Карлос, казалось, был готов ко всему. В руке он все еще держал обломок ходули и воинственно им размахивал.
В пещерах, конечно, темно. Андрей достал карманный электрический фонарик. И, когда Карай прямо с ходу завернул в круглое отверстие одной из пещер – к счастью, достаточно высокое, – Андрей включил свет. Пес втянул его в пещеру, словно на вожжах. Заметались тени на каменном полу, послышался яростный лай, испуганные голоса. Андрей отпустил поводок.
В пещере было двое людей. Один лежал на земле, другой, прижавшись к стене, размахивал ножом. Они, очевидно, только что проснулись. Нападение застало их врасплох.
– Бросай нож! – крикнул Андрей. Он больше всего боялся, как бы Карай не напоролся на лезвие.
Но недаром он так тщательно учил Карая всему тому, что предписано знать служебной собаке. Карай прыгнул вперед и своими безжалостными клыками захватил правую руку преступника, прежде чем она успела нанести удар. Финский нож упал на камни.
– Выходите! – скомандовал Андрей. Он подобрал поводок и с трудом оттянул назад разъяренную собаку. При этом он одновременно увидел две вещи: человек, лежащий на земле, потянулся рукой за ножом; Карлос бросился к нему и выхватил нож из-под его руки. – Молодец! – сказал Андрей, нахмурившись. – Спасибо тебе, но больше никогда так не делай…
Карай все еще рвался у него из рук и лаял.
– Встать на ноги! – приказал Андрей. – Смотри, не то собака за тебя возьмется… – Он подождал, пока человек поднялся с каменного пола. – Теперь выходите на волю. Руки держать над головой.
Он пропустил вперед Карлоса, затем вышел сам и стал у отверстия, держа пистолет наготове.
Задержанные им люди опасливо поглядывали на собаку. Один из них – с черными усиками на широком лице и с каким-то нелепым подобием бакенбардов – был в приплюснутой кепке и в новеньком черном костюме. Андрей внимательно вглядывался – нет, он не знал этого человека. Зато другой – маленький ростом и тоже с усиками, с густыми жесткими волосами над низким лбом – показался ему знакомым.
– Ага, приятель! – сказал ему Андрей. – Не узнаешь? Сколько раз я тебя в милицию водил. Три года назад ты возле кино на площади вечные ручки у прохожих воровал. Теперь, значит, вот до чего дошел!
Карай зарычал, услышав негодующие нотки в голосе хозяина.
– Держи своего кобеля, – сказал человек в черном костюме.
– Оружие есть?
– Пошел ты… – отозвался маленький, заметно наглея.
Они уже переглядывались друг с другом и, видимо, что-то замышляли. Андрей взял за руку парня в черном костюме и повел в сторону, чтобы обыскать. Тот рванулся. Андрей придавил его к камню. В ту же секунду Карай ударил бандита передними лапами в грудь. Оттаскивая собаку, Андрей услышал предупреждающий возглас Карлоса и быстро обернулся. Второй бандит пытался подкрасться к нему.
– Не дури! – спокойно приказал Андрей. – Тут такой пес, что и один справится с вами двумя. Для его зубов ваших костей будет маловато…
Он быстро обыскал второго преступника.
– Что ж вы, – насмешливо сказал он, – вам двадцать тысяч мало показалось! Вы еще и на костюм позарились!
– Да будь он проклят, этот костюм! – мирно проговорил парень с бакенбардами. – Там в магазине я на гвоздь напоролся – пиджак порвал, ну, решил по дешевке переодеться… – Он подмигнул Андрею: – Тебя как зовут?
– Проводник служебной собаки.
– Нет, ты имя скажи! – вступил в разговор маленький. – Ты про Мишку-Зверя случайно не слышал?
Эта кличка была знакома Андрею, как и многим другим работникам милиции. Кличка скрывала крупного бандита, держащего под своим влиянием шайку более мелких преступников-рецидивистов. К нему тянулось много ниточек…
– Так вот, милиционер: ты учти, что мы от Мишки-Зверя работаем. Тебе лучше с нами разойтись по-хорошему. Как ты знаешь, люди один лишь раз живут на белом свете.
– Испугали! – холодно произнес Андрей. – Вот объясните-ка лучше: вы за товаром шли или за деньгами? Почему из вещей почти ничего не взято?
Бандиты переглянулись:
– Шли за барахлом. А деньги попались – и с барахлом не стали связываться. Ты ведь не следователь, зачем допытываешься?
– Много ли вы могли унести на руках! – с нарочитым презрением сказал Андрей. Он хотел заставить преступников разговориться.
– И носить бы не стали! – Парень с бакенбардами плюнул со скалы вниз. – Зачем носить? Мы не амбалы. С нами такой хозяин работал, что нашел бы тут же, в селе, куда спрятать.
– Ты помолчи! – строго оборвал его маленький.
– А что? Этот милиционер – человек свойский. Он нас отпустит. Верно я говорю?
Андрей не стал им отвечать.
– А что ж за человек с вами работал?
– Да ты его не знаешь.
– А где деньги? У него?
– Вон чего тебе надо! Денег нету.
– А кто из вас сторожа убил? – Андрей решил пока не говорить им, что дед Вахтанг жив.
Парень в черном костюме старательно разглаживал свои бакенбарды.
– Кто же будет убивать? Разве мы не знаем, что за мокрое теперь полагается высшая мера.
– Любопытный какой милиционер! – с усмешкой проговорил маленький.
Карлос стоял чуть в стороне и внимательно следил за бандитами. Он все-таки побаивался их. В руке он держал большой камень. Андрей подозвал его.
– Сходи в пещеру. Посмотри, нет ли там для нас чего-нибудь интересного.
Мальчик бросил камень и юркнул в темный проход.
– Да ничего там нету, – лениво сказал маленький. – Ну, милиционер, идти нам или как?
Андрей держал в руке пистолет.
– Охраняй! – приказал он собаке.
Карай обошел бандитов и лег в напряженной позе поперек горной тропки. Все было в порядке.
Карлос вышел из пещеры, брезгливо держа кончиками пальцев какую-то ветошь.
– Вот что я нашел, а интересного ничего нету.
Парень с бакенбардами забеспокоился:
– Гляди, что отыскал! Мой старый костюм, который порвался. А ну, давай сюда!
Карлос даже не взглянул на него.
– Разверни, пожалуйста, – попросил Андрей.
Мальчик развернул – и отшатнулся. На рукаве и правой поле пиджака были следы крови.
– На гвоздь напоролся! – с гневом сказал Андрей. – Этот пиджак – он против тебя покажет на суде… Стоять! – крикнул он, когда заметил резкое движение бандита. – Вы разве люди? В вас ничего человеческого нет! – Он снова обернулся к Карлосу. – Придется тебе обыскать карманы.
Мальчик стал выворачивать карманы пиджака. Из внутренних карманов посыпались какие-то свертки. Андрей надорвал газетную бумагу и на одном из свертков – под ней были деньги. Он снова уложил пачку с деньгами в карманы и передал Карлосу.
– Смотри, милиционер! – значительно произнес маленький.
– А ну, вперед! – Андрей поднял пистолет. – И не оглядываться! Бежать не думайте – положу на месте. Шагом марш!
Спускаться вниз по такой крутизне было труднее, чем подниматься. Шли быстро.
– Куда мы их теперь поведем? – шепнул Карлос. Глаза у него блестели, ноздри раздувались. – Это разве люди! – презрительно повторил он вслед за Андреем.
– Сдадим их на руки оперативникам из районного отделения милиции. Пусть их в город отправят…
Карай шел за преступниками, яростно рыча каждый раз, как только кто-нибудь из них пытался обернуться назад…
– Какая у вас собака! – Мальчик восхищенно качал головой.
– Ну, не завидуй! – Андрей потрепал Карлоса по плечу. – Я посмотрю, подумаю, может, смогу для тебя щенка раздобыть…
…Гости Микаэла все еще угощались шашлыком и долмой, когда Андрей подошел к ковру.
– Явился наконец! – Микаэл испытующе глядел на него. – Ну, выпить, закусить…
– Выпить и закусить можно, – согласился Андрей, но сам отклонил стаканчик, который поднес ему Микаэл. – Вот ведь как случилось, – говорил он и все время глядел на Микаэла, – пришли грабители в магазин, думали товаров набрать и укрыть в знакомом доме поблизости. Пришли, а в магазине наткнулись на деньги. Почему не взять деньги вместо товаров?
– Да ты выпей! – раздраженно настаивал Микаэл. – Эту всю историю мы знаем.
Андрей снова отвел его руку со стаканчиком.
– Сторожа хотели убить, потому что честный человек, мог бы оказать сопротивление. Для чего жалеть старика? А к большому камню были заранее принесены ходули… Вот хотелось бы узнать, кто это принес туда ходули? – Андрей обратился прямо к Микаэлу: – Как вы думаете?
– Что ж мне об этом думать, – угрюмо отмахнулся Микаэл. – Пусть об этом Грикор Самвелян думает.
– Нет! – Андрей поднялся с места и схватил Микаэла за руку. – Теперь уж тебе не выкрутиться, не свалить свою вину на другого…
Через полчаса Андрей заводил свой мотоцикл во дворе сельсовета. Геворк стоял рядом и курил папиросу.
– Видишь ли, – говорил Андрей, – все было так запутанно, что я решил: путает опытный человек, который знает, как оберегаться от сыскной собаки. А кто здесь это знает? Только Микаэл. Но это было лишь подозрение, а на правильную линию меня навели ходули, которые я увидел у сына Микаэла. Для чего подростку две пары ходуль, когда он и на одной как следует ходить не умеет? Ну, я улучил момент, спросил у мальчика, а он отвечает: «Папа много ходуль сделал, но мне только две пары дал». Дальше уж клубок сам стал разматываться. Бандиты эти, видишь ли, они давно поддерживают с Микаэлом связь. Кто знает, сколько у них совместных преступлений сделано… Такие, как Микаэл, любят загребать жар чужими руками.
– Почему ты раньше мне этого не рассказал? – сухо спросил Геворк.
– Ну, тогда я и сам не все знал. Были только некоторые соображения. И ты разве давал говорить?
Андрей наконец завел мотоцикл, но тут же выключил мотор. Было еще одно дело, которое он решил выполнить, прежде чем уедет из села. Он вышел за ворота. На улице, под тенистым деревом, сидели мальчики.
– Карлос! – крикнул он. – Вот не хотел уезжать, пока с тобой не попрощаюсь. – Он подошел ближе. – Спасибо за помощь!
Карлос даже побледнел – он не ожидал такого признания своих заслуг в присутствии чуть ли не всех мальчишек села.
– А будет то, что вы обещали?
– Обязательно! Пришлю тебе хорошего щенка. Вырастет – станет не хуже Карая. И книгу пришлю, как его надо выращивать и воспитывать. А ты мне пиши!
Он обнял мальчика. Потом откозырнул всей компании и пошел во двор сельсовета. Тут он сел за руль, приказал Караю прыгнуть в коляску.
– Так, – сумрачно проговорил Геворк, как только увидел его. – Ты у меня подучился, теперь, выходит, мне начинать у тебя учиться… – Он не выдержал этого тона и легонько ткнул Андрея в грудь кулаком. – Молодец! Честное слово, молодец!
Андрей смутился, стал шарить по карманам. Вот не вовремя куда-то пропали папиросы…
– Ну, поехали, – сказал Геворк.
И два мотоцикла с колясками, в каждой из которых сидела собака, выехали из села на шоссе.
– Из этого дела надо извлечь уроки, – говорил на следующий день капитан Миансаров на собрании проводников служебных собак своего питомника.
Собрания устраивались раз в неделю и, так же как на заводах и в учреждениях, именовались «производственными совещаниями».
Капитан Миансаров строго оглядел всех присутствующих, а их было здесь немало: двенадцать испытанных проводников служебных собак – начиная с самого юного, младшего лейтенанта Ашота Енгибаряна, и кончая самым пожилым, сорокашестилетним капитаном Хореном Топчибашевым. Он остановил взгляд на Андрее.
– Лейтенант Андрей Витюгин подошел к этому делу ответственно и умно! – Это была высшая похвала в устах капитана Миансарова. – Лейтенант Витюгин не удовлетворился выводами, которые лежали сверху, а, словно бурав сквозь дерево, начал пробиваться вглубь… – Миансаров перевел свой строгий взгляд на Геворка, – чего, к сожалению, нельзя сказать о старшем лейтенанте Геворке. Этот вел себя так, будто очень стремился получить от меня дисциплинарное взыскание! Как это не выслушать совета или мнения своего товарища, хотя бы он даже был младше тебя по званию! Неподобающее для офицера милиции самомнение и чванство! А результат? Офицер чуть было не подтвердил ложное обвинение!
Оба – и Андрей и Геворк – сидели, низко склонив голову: один от смущения, другой от стыда.
– Ну, перейдем к более серьезным выводам, – сказал начальник. – Хотелось бы спросить у Андрея Витюгина: понимает ли он, по каким следам шел вчера?
Андрей поднялся. Он не любил выступать на таких собраниях. Но уж тут ничего не поделаешь, надо было говорить.
– Я навел справки насчет этого Микаэла, – сказал он, – и вот я узнал, за что он был отчислен из милиции. Оказывается, он использовал свою милицейскую форму – и если видел, что где-нибудь стоит очередь за дефицитным товаром, так все брал без очереди: например, новейшие радиоприемники – на них всегда большой спрос. И тут же перепродавал с выгодой. Начал с малого, а потом приловчился спекулировать. Его выгнали с работы. В селе он тоже жил так, чтобы урвать лишнее, поживиться за счет чужого труда. Некоторые там были ему деньги должны. Он стремился советских людей опутать копейкой. И вот он из-за своего корыстолюбия докатился до злостных преступлений. Так что теперь одним преступником будет меньше…
Капитан Миансаров одобрительно кивнул.
– И это еще раз подтверждает, – сказал он, закрывая собрание, – что каждый проводник служебно-розыскной собаки – хотя люди о нем почти ничего не знают – тоже работает для нашего будущего.
СВОБОДНЫЙ ВЕЧЕР
Мальчик виновато отвел глаза в сторону.
– Я нашел… – проговорил он, с трудом переводя дыхание, – вот это… было в воде, возле камня, где переход. Я подумал, что вам нужно об этом знать…
Он протянул Андрею круглую палку – обломок ходули. Виднелись даже следы, где к палке была прикреплена перекладина. Вон оно что! Перешли речку, изломали ходули и побросали обломки в воду. Ищи, мол, теперь ветра в поле…
– Рассказывай! – сурово сказал Андрей. – Из-за этого ты меня догонял? Ты просто решил, что это дает тебе возможность пойти вместе со мной!
Карлос не стал отпираться. Он умоляющими глазами посмотрел на Андрея:
– А что будет, пойду, да?
Андрей только рукой махнул.
Карай, тихонько повизгивавший от нетерпения, снова потянул вперед по тропке. Он вел с такой уверенностью, будто уже не раз бывал здесь и все знал заранее. Показались первые пещеры. Карай без колебаний миновал их. Видимо, следы говорили ему все, что требовалось знать.
Андрей на ходу принялся доставать из кобуры пистолет, переложил его поближе – в правый карман. Во время предстоящей встречи могли случиться всякие неожиданности.
– Тихо, тихо! – уговаривал он собаку.
Карлос, казалось, был готов ко всему. В руке он все еще держал обломок ходули и воинственно им размахивал.
В пещерах, конечно, темно. Андрей достал карманный электрический фонарик. И, когда Карай прямо с ходу завернул в круглое отверстие одной из пещер – к счастью, достаточно высокое, – Андрей включил свет. Пес втянул его в пещеру, словно на вожжах. Заметались тени на каменном полу, послышался яростный лай, испуганные голоса. Андрей отпустил поводок.
В пещере было двое людей. Один лежал на земле, другой, прижавшись к стене, размахивал ножом. Они, очевидно, только что проснулись. Нападение застало их врасплох.
– Бросай нож! – крикнул Андрей. Он больше всего боялся, как бы Карай не напоролся на лезвие.
Но недаром он так тщательно учил Карая всему тому, что предписано знать служебной собаке. Карай прыгнул вперед и своими безжалостными клыками захватил правую руку преступника, прежде чем она успела нанести удар. Финский нож упал на камни.
Карай все еще рвался у него из рук и лаял.
– Встать на ноги! – приказал Андрей. – Смотри, не то собака за тебя возьмется… – Он подождал, пока человек поднялся с каменного пола. – Теперь выходите на волю. Руки держать над головой.
Он пропустил вперед Карлоса, затем вышел сам и стал у отверстия, держа пистолет наготове.
Задержанные им люди опасливо поглядывали на собаку. Один из них – с черными усиками на широком лице и с каким-то нелепым подобием бакенбардов – был в приплюснутой кепке и в новеньком черном костюме. Андрей внимательно вглядывался – нет, он не знал этого человека. Зато другой – маленький ростом и тоже с усиками, с густыми жесткими волосами над низким лбом – показался ему знакомым.
– Ага, приятель! – сказал ему Андрей. – Не узнаешь? Сколько раз я тебя в милицию водил. Три года назад ты возле кино на площади вечные ручки у прохожих воровал. Теперь, значит, вот до чего дошел!
Карай зарычал, услышав негодующие нотки в голосе хозяина.
– Держи своего кобеля, – сказал человек в черном костюме.
– Оружие есть?
– Пошел ты… – отозвался маленький, заметно наглея.
Они уже переглядывались друг с другом и, видимо, что-то замышляли. Андрей взял за руку парня в черном костюме и повел в сторону, чтобы обыскать. Тот рванулся. Андрей придавил его к камню. В ту же секунду Карай ударил бандита передними лапами в грудь. Оттаскивая собаку, Андрей услышал предупреждающий возглас Карлоса и быстро обернулся. Второй бандит пытался подкрасться к нему.
– Не дури! – спокойно приказал Андрей. – Тут такой пес, что и один справится с вами двумя. Для его зубов ваших костей будет маловато…
Он быстро обыскал второго преступника.
– Что ж вы, – насмешливо сказал он, – вам двадцать тысяч мало показалось! Вы еще и на костюм позарились!
– Да будь он проклят, этот костюм! – мирно проговорил парень с бакенбардами. – Там в магазине я на гвоздь напоролся – пиджак порвал, ну, решил по дешевке переодеться… – Он подмигнул Андрею: – Тебя как зовут?
– Проводник служебной собаки.
– Нет, ты имя скажи! – вступил в разговор маленький. – Ты про Мишку-Зверя случайно не слышал?
Эта кличка была знакома Андрею, как и многим другим работникам милиции. Кличка скрывала крупного бандита, держащего под своим влиянием шайку более мелких преступников-рецидивистов. К нему тянулось много ниточек…
– Так вот, милиционер: ты учти, что мы от Мишки-Зверя работаем. Тебе лучше с нами разойтись по-хорошему. Как ты знаешь, люди один лишь раз живут на белом свете.
– Испугали! – холодно произнес Андрей. – Вот объясните-ка лучше: вы за товаром шли или за деньгами? Почему из вещей почти ничего не взято?
Бандиты переглянулись:
– Шли за барахлом. А деньги попались – и с барахлом не стали связываться. Ты ведь не следователь, зачем допытываешься?
– Много ли вы могли унести на руках! – с нарочитым презрением сказал Андрей. Он хотел заставить преступников разговориться.
– И носить бы не стали! – Парень с бакенбардами плюнул со скалы вниз. – Зачем носить? Мы не амбалы. С нами такой хозяин работал, что нашел бы тут же, в селе, куда спрятать.
– Ты помолчи! – строго оборвал его маленький.
– А что? Этот милиционер – человек свойский. Он нас отпустит. Верно я говорю?
Андрей не стал им отвечать.
– А что ж за человек с вами работал?
– Да ты его не знаешь.
– А где деньги? У него?
– Вон чего тебе надо! Денег нету.
– А кто из вас сторожа убил? – Андрей решил пока не говорить им, что дед Вахтанг жив.
Парень в черном костюме старательно разглаживал свои бакенбарды.
– Кто же будет убивать? Разве мы не знаем, что за мокрое теперь полагается высшая мера.
– Любопытный какой милиционер! – с усмешкой проговорил маленький.
Карлос стоял чуть в стороне и внимательно следил за бандитами. Он все-таки побаивался их. В руке он держал большой камень. Андрей подозвал его.
– Сходи в пещеру. Посмотри, нет ли там для нас чего-нибудь интересного.
Мальчик бросил камень и юркнул в темный проход.
– Да ничего там нету, – лениво сказал маленький. – Ну, милиционер, идти нам или как?
Андрей держал в руке пистолет.
– Охраняй! – приказал он собаке.
Карай обошел бандитов и лег в напряженной позе поперек горной тропки. Все было в порядке.
Карлос вышел из пещеры, брезгливо держа кончиками пальцев какую-то ветошь.
– Вот что я нашел, а интересного ничего нету.
Парень с бакенбардами забеспокоился:
– Гляди, что отыскал! Мой старый костюм, который порвался. А ну, давай сюда!
Карлос даже не взглянул на него.
– Разверни, пожалуйста, – попросил Андрей.
Мальчик развернул – и отшатнулся. На рукаве и правой поле пиджака были следы крови.
– На гвоздь напоролся! – с гневом сказал Андрей. – Этот пиджак – он против тебя покажет на суде… Стоять! – крикнул он, когда заметил резкое движение бандита. – Вы разве люди? В вас ничего человеческого нет! – Он снова обернулся к Карлосу. – Придется тебе обыскать карманы.
Мальчик стал выворачивать карманы пиджака. Из внутренних карманов посыпались какие-то свертки. Андрей надорвал газетную бумагу и на одном из свертков – под ней были деньги. Он снова уложил пачку с деньгами в карманы и передал Карлосу.
– А ну, вперед! – Андрей поднял пистолет. – И не оглядываться! Бежать не думайте – положу на месте. Шагом марш!
Спускаться вниз по такой крутизне было труднее, чем подниматься. Шли быстро.
– Куда мы их теперь поведем? – шепнул Карлос. Глаза у него блестели, ноздри раздувались. – Это разве люди! – презрительно повторил он вслед за Андреем.
– Сдадим их на руки оперативникам из районного отделения милиции. Пусть их в город отправят…
Карай шел за преступниками, яростно рыча каждый раз, как только кто-нибудь из них пытался обернуться назад…
– Какая у вас собака! – Мальчик восхищенно качал головой.
– Ну, не завидуй! – Андрей потрепал Карлоса по плечу. – Я посмотрю, подумаю, может, смогу для тебя щенка раздобыть…
…Гости Микаэла все еще угощались шашлыком и долмой, когда Андрей подошел к ковру.
– Явился наконец! – Микаэл испытующе глядел на него. – Ну, выпить, закусить…
– Выпить и закусить можно, – согласился Андрей, но сам отклонил стаканчик, который поднес ему Микаэл. – Вот ведь как случилось, – говорил он и все время глядел на Микаэла, – пришли грабители в магазин, думали товаров набрать и укрыть в знакомом доме поблизости. Пришли, а в магазине наткнулись на деньги. Почему не взять деньги вместо товаров?
– Да ты выпей! – раздраженно настаивал Микаэл. – Эту всю историю мы знаем.
Андрей снова отвел его руку со стаканчиком.
– Сторожа хотели убить, потому что честный человек, мог бы оказать сопротивление. Для чего жалеть старика? А к большому камню были заранее принесены ходули… Вот хотелось бы узнать, кто это принес туда ходули? – Андрей обратился прямо к Микаэлу: – Как вы думаете?
– Что ж мне об этом думать, – угрюмо отмахнулся Микаэл. – Пусть об этом Грикор Самвелян думает.
– Нет! – Андрей поднялся с места и схватил Микаэла за руку. – Теперь уж тебе не выкрутиться, не свалить свою вину на другого…
Через полчаса Андрей заводил свой мотоцикл во дворе сельсовета. Геворк стоял рядом и курил папиросу.
– Видишь ли, – говорил Андрей, – все было так запутанно, что я решил: путает опытный человек, который знает, как оберегаться от сыскной собаки. А кто здесь это знает? Только Микаэл. Но это было лишь подозрение, а на правильную линию меня навели ходули, которые я увидел у сына Микаэла. Для чего подростку две пары ходуль, когда он и на одной как следует ходить не умеет? Ну, я улучил момент, спросил у мальчика, а он отвечает: «Папа много ходуль сделал, но мне только две пары дал». Дальше уж клубок сам стал разматываться. Бандиты эти, видишь ли, они давно поддерживают с Микаэлом связь. Кто знает, сколько у них совместных преступлений сделано… Такие, как Микаэл, любят загребать жар чужими руками.
– Почему ты раньше мне этого не рассказал? – сухо спросил Геворк.
– Ну, тогда я и сам не все знал. Были только некоторые соображения. И ты разве давал говорить?
Андрей наконец завел мотоцикл, но тут же выключил мотор. Было еще одно дело, которое он решил выполнить, прежде чем уедет из села. Он вышел за ворота. На улице, под тенистым деревом, сидели мальчики.
– Карлос! – крикнул он. – Вот не хотел уезжать, пока с тобой не попрощаюсь. – Он подошел ближе. – Спасибо за помощь!
Карлос даже побледнел – он не ожидал такого признания своих заслуг в присутствии чуть ли не всех мальчишек села.
– А будет то, что вы обещали?
– Обязательно! Пришлю тебе хорошего щенка. Вырастет – станет не хуже Карая. И книгу пришлю, как его надо выращивать и воспитывать. А ты мне пиши!
Он обнял мальчика. Потом откозырнул всей компании и пошел во двор сельсовета. Тут он сел за руль, приказал Караю прыгнуть в коляску.
– Так, – сумрачно проговорил Геворк, как только увидел его. – Ты у меня подучился, теперь, выходит, мне начинать у тебя учиться… – Он не выдержал этого тона и легонько ткнул Андрея в грудь кулаком. – Молодец! Честное слово, молодец!
Андрей смутился, стал шарить по карманам. Вот не вовремя куда-то пропали папиросы…
– Ну, поехали, – сказал Геворк.
И два мотоцикла с колясками, в каждой из которых сидела собака, выехали из села на шоссе.
– Из этого дела надо извлечь уроки, – говорил на следующий день капитан Миансаров на собрании проводников служебных собак своего питомника.
Собрания устраивались раз в неделю и, так же как на заводах и в учреждениях, именовались «производственными совещаниями».
Капитан Миансаров строго оглядел всех присутствующих, а их было здесь немало: двенадцать испытанных проводников служебных собак – начиная с самого юного, младшего лейтенанта Ашота Енгибаряна, и кончая самым пожилым, сорокашестилетним капитаном Хореном Топчибашевым. Он остановил взгляд на Андрее.
– Лейтенант Андрей Витюгин подошел к этому делу ответственно и умно! – Это была высшая похвала в устах капитана Миансарова. – Лейтенант Витюгин не удовлетворился выводами, которые лежали сверху, а, словно бурав сквозь дерево, начал пробиваться вглубь… – Миансаров перевел свой строгий взгляд на Геворка, – чего, к сожалению, нельзя сказать о старшем лейтенанте Геворке. Этот вел себя так, будто очень стремился получить от меня дисциплинарное взыскание! Как это не выслушать совета или мнения своего товарища, хотя бы он даже был младше тебя по званию! Неподобающее для офицера милиции самомнение и чванство! А результат? Офицер чуть было не подтвердил ложное обвинение!
Оба – и Андрей и Геворк – сидели, низко склонив голову: один от смущения, другой от стыда.
– Ну, перейдем к более серьезным выводам, – сказал начальник. – Хотелось бы спросить у Андрея Витюгина: понимает ли он, по каким следам шел вчера?
Андрей поднялся. Он не любил выступать на таких собраниях. Но уж тут ничего не поделаешь, надо было говорить.
– Я навел справки насчет этого Микаэла, – сказал он, – и вот я узнал, за что он был отчислен из милиции. Оказывается, он использовал свою милицейскую форму – и если видел, что где-нибудь стоит очередь за дефицитным товаром, так все брал без очереди: например, новейшие радиоприемники – на них всегда большой спрос. И тут же перепродавал с выгодой. Начал с малого, а потом приловчился спекулировать. Его выгнали с работы. В селе он тоже жил так, чтобы урвать лишнее, поживиться за счет чужого труда. Некоторые там были ему деньги должны. Он стремился советских людей опутать копейкой. И вот он из-за своего корыстолюбия докатился до злостных преступлений. Так что теперь одним преступником будет меньше…
Капитан Миансаров одобрительно кивнул.
– И это еще раз подтверждает, – сказал он, закрывая собрание, – что каждый проводник служебно-розыскной собаки – хотя люди о нем почти ничего не знают – тоже работает для нашего будущего.
СВОБОДНЫЙ ВЕЧЕР
Мне давно уже хотелось побывать на одном из производственных совещаний, которые раз в неделю проводились в питомнике. Надо было получить разрешение от капитана Миансарова. Андрей обещал это устроить. Но ждать мне пришлось довольно долго.
Обычно дня не проходило, чтоб Андрей не забежал ко мне. Вдруг он пропал – не появлялся почти неделю. Я звонил по телефону в питомник, все не мог его застать. Наконец, по моей просьбе, к телефону подозвали Геворка.
– Жив и здоров твой Андрей, – сказал Геворк. – Скоро увидитесь. Чем дольше разлука, тем радостней будет свидание…
Андрей пришел в пятницу после обеда. Было в нем что-то необычное. Он похудел, скулы выдавались еще больше, чем всегда. Мне бросился в глаза его галстук – красный с зелеными разводами. Он не терпел никакой стесняющей одежды, но нацепил в эту жару костюм из желтоватой китайской чесучи, туго зашнуровал белые туфли из лосевой кожи.
– По какому это поводу ты нарядился? – спросил я.
Он покраснел.
– Разве нехорошо? – проговорил он, выкатывая свои и без того выпуклые глаза. – Не всегда же ходить по казарменному…
– Да уж чего лучше! Поставить тебя на витрину, под стекло: образцово-показательный, милиционер Андрей Витюгин в час заслуженного отдыха… – Я был сердит и потому дразнил его. – Где ты пропадал?
Андрей внимательно рассматривал себя в большом зеркале.
– Имел пять суток домашнего ареста, – сообщил он как бы между прочим, протирая одеколоном порезанную во время бритья щеку.
– За что?
– За очеловечивание собачки, – объяснил он очень серьезно. – Правильно дали. Что правда, то правда – я Карая иной раз балую… – Он критически прищурился. – Слушай, нет ли такого способа завязать галстук, чтоб он не топорщился?
Я стал перевязывать ему галстук.
– Ты свободен сегодня вечером? – спросил он. – Не сможешь ли пойти со мной в одно местечко?
Я был свободен. Кроме того, я всегда любил ходить с ним, особенно если мы брали с собой Карая. Но меня интересовало, куда мы пойдем.
– Тут близко, – ответил он неопределенно. – Хорошо будет, если ты переоденешься. У тебя есть, кажется, белый костюм?
– У меня есть белый костюм, – сказал я. – У меня есть десяток галстуков, и среди них можно даже найти красный с зелеными разводами. Но в такую жару я ничего не надену, кроме рубашки с открытым воротом. И если в таком виде я тебе не подхожу, то ты можешь не брать меня с собой.
Он задумчиво посмотрел на меня, потрогал рукой подбородок.
– Ладно… – Удивительно покладистым он был сегодня. – Надень свою рубаху с открытым воротом. Только, если возможно, поскорее. Мы должны еще зайти на часок в питомник. Капитан Миансаров разрешил тебе присутствовать на производственном совещании. Услышишь, как меня будут ругать…
Вопреки ожиданию, на производственном совещании Андрея не ругали. Капитан Миансаров сказал только, не называя фамилий, что в последнее время отмечены случаи неправильного отношения проводников к служебным собакам. Если это не пресечь, то собака в трудную минуту может подвести своего хозяина. Затем он начал разбор дела, которое в питомнике считалось крупной победой. Героем дня оказался младший лейтенант Ашот Енгибарян, получивший по приказу благодарность и денежную премию.
Коротко говоря, дело сводилось к следующему. На одной из окраин города был обворован ювелирный магазин. Кражу обнаружили только утром. На розыск прибыл из питомника младший лейтенант Енгибарян со служебной собакой Русланом.
Следы преступников привели на вокзал и затерялись на перроне. Енгибарян пришел к выводу, что грабители уехали из Еревана по железной дороге. На этом он мог бы приостановить поиск – раз следы прерывались, то собака становилась бесполезной. Преследование грабителей надо было передать в руки других оперативных работников милиции.
– Но младший лейтенант Енгибарян, – торжественно провозгласил капитан Миансаров, – наш Ашот Енгибарян не склонил голову перед трудностями! У него возник остроумный план. «Преступники далеко не уехали», – решил он, и у него были основания так думать: ограбление носило случайный характер, потери ограничивались сравнительно небольшой суммой. Вряд ли так действовали бы преступники, намеревающиеся уехать в дальние края. А раз так, раз преступники находятся поблизости, то собака должна их отыскать!
Ашот Енгибарян начал осматривать все пригородные поезда, которые возвращались из рейса на станцию. Он переходил с Русланом из одного вагона в другой, и всюду Руслан искал потерянные следы. В первый день не удалось добиться успеха. А чем больше проходит времени, тем собаке работать труднее – ведь следы выветриваются.
Но на второй день утром Руслан в одном из только что прибывших вагонов подал голос. Он почуял след преступников. Теперь часть дела была сделана. Однако оставалось самое трудное – выяснить, на какой станции сошли преступники. Ашот Енгибарян поехал на машине вдоль железнодорожной линии. На каждой станции, на каждом полустанке он выводил Руслана и, покружив в тех местах, где люди обычно сходили с поездов, ехал дальше. Следов пока что не обнаруживалось. А на беду начался дождичек. Для розыска это горе – дождь ослабляет запахи.
По счастью, на ближайшей станции Руслан, выведенный из машины, зарычал. Вот он, след! Руслан повел своего хозяина к пустующему строению. И накрыли преступников в тот момент, когда они чувствовали себя в полной безопасности.
– Вот что значит разумно подойти к делу, – заключил капитан Миансаров.
Ашот Енгибарян стал говорить, что именно капитан помог ему разработать весь план. Но Миансаров, махнув на него рукой, уже читал приказ о награждении проводника служебной собаки младшего лейтенанта Енгибаряна премией за проявленную смекалку.
…– Теперь пойдем за мной, – предложил Андрей, когда мы оставили за собой ворота питомника.
Мы шли по улице, и я задавал бесчисленное количество вопросов, а Андрей отвечал на них то утвердительным, то отрицательным покачиванием головы. В результате такой содержательной беседы мне удалось выяснить, что мы идем в дом, где живет девушка, которую я немного знаю.
– Кто такая?
Нет, заранее объяснять не стоит. Как только я увижу ее, так сразу вспомню, потому что, кто ее хоть раз видел, тот никогда не забудет.
Затем выяснилось, что и сам Андрей идет в этот дом впервые, хотя с девушкой он очень хорошо знаком. И вот для чего я ему нужен: если там присутствует кто-нибудь из родни, я должен поддерживать разговор с тетушками и дядюшками и постараться произвести на них хорошее впечатление. Андрей один среди чужих всегда чувствует себя неловко. Если же там никого нет, то я должен сейчас же уйти. Быть может, там произойдет объяснение, которое переменит всю жизнь Андрея.
– Ах вот как! – воскликнул я тоном глубокого изумления. – Как бы это узнать, что за перемены такие готовятся?
Он искоса взглянул на меня, хмыкнул, и мы пошли дальше по улице.
На людном перекрестке шла бойкая торговля цветами. Андрей остановился. Старичок продавец держал свой товар в оцинкованном ведре с водой. Андрей с глубоким презрением осмотрел все эти яркие букетики и, видимо, ни один из них не счел достойным внимания. Он снова хмыкнул. Мы решительно зашагали дальше по улице, застроенной новенькими особняками. Но через несколько секунд он остановился.
– Знаешь что, – попросил он, – купи какую-нибудь из этих штук, что плавают там, в ведре…
Над влюбленными всегда почему-то принято подшучивать. И я не видел причин изменять эту традицию.
– Может быть, все ведро возьмем?
Он испытующе взглянул на меня, так как принял мое предложение всерьез.
– Нет! Зачем нам целое ведро? Достаточно будет одного или двух букетов.
Когда я принес цветы, он не сделал никакой попытки взять их.
– Ну уж нет! – возмутился я. – Твои цветы, ты и неси…
Он вошел в парадное, завернул цветы в газетный кулек и понес его так, как носят семечки или конфеты.
Чем дальше мы продвигались по этой улице, застроенной одноэтажными и двухэтажными коттеджами из розового вулканического туфа, тем Андрей становился озабоченнее.
– Слушай, Костя, – сказал он хмуро, – ты, конечно, очень остроумный человек, и все такое. Но в том доме, куда мы идем, твое гениальное остроумие может не понравиться. Так ты уж будь, пожалуйста, как все люди, – закончил он язвительно.
Я вздохнул и пообещал.
– Мне будет трудно, – сказал я, – сдерживать свою гениальность, но я постараюсь. Твоя девушка, – сказал я смиренно, – видно, очень уж требовательна, если ей могут не понравиться мои шутки.
– Требовательна! – воскликнул он с негодованием. – Пожил бы ты так, как живет она! Ей со всех сторон достается. Прошлой осенью у нее родители умерли, так она оставила медицинский институт и пошла работать.
– Могла бы и учиться, если б захотела. Там дают стипендию.
– Ты же не знаешь, – у нее на иждивении брат. Она его воспитывает. Пусть брат кончит школу, поступит в вуз, тогда и она возобновит учение. Можешь представить себе такую самоотверженность?
– Нет, нет, не могу, – сказал я.
Андрей с подозрением взглянул на меня. Но, начав говорить на эту тему, он уже не был в состоянии остановиться. Он с восхищением покрутил головой.
– Ну и брат у нее!.. Этот парень, я тебе скажу, – он свое возьмет. Академиком будет.
– Ты знаешь его?
– Нет, она рассказывала. В уме какие хочешь числа множит, стихи сочиняет. Голова у него, дай бог!
– Да, – сказал я, – каждому бы такого родственничка…
Он бросил на меня быстрый взгляд – и умолк.
Мы подошли к розовому домику, – он стоял за железной оградой, заслоненной деревьями.
– Здесь?
– Да, это здесь! – торжественно проговорил Андрей.
– «Привет тебе, приют священный…» – запел я.
– Слушай! – Андрей с сомнением взглянул на меня. – Может быть, ты вообще не пойдешь? Возвращайся-ка лучше домой.
– Нет уж, извини! – возразил я с возмущением. – Человека вытаскивают из дома, заставляют одеваться, бриться. А теперь – «иди домой»! Где ж справедливость?
– Ладно, – угрюмо согласился Андрей. – Я так просто сказал. Пойдешь. Только веди себя сколько можешь прилично.
По чистенькой деревянной лестнице мы поднялись на второй этаж. Андрей долго рассматривал дверь и улыбался. Звонок был на виду, на своем обычном месте, а мой друг все не мог найти его. Тогда я протянул руку и нажал кнопку. Андрей нахмурился.
Обычно дня не проходило, чтоб Андрей не забежал ко мне. Вдруг он пропал – не появлялся почти неделю. Я звонил по телефону в питомник, все не мог его застать. Наконец, по моей просьбе, к телефону подозвали Геворка.
– Жив и здоров твой Андрей, – сказал Геворк. – Скоро увидитесь. Чем дольше разлука, тем радостней будет свидание…
Андрей пришел в пятницу после обеда. Было в нем что-то необычное. Он похудел, скулы выдавались еще больше, чем всегда. Мне бросился в глаза его галстук – красный с зелеными разводами. Он не терпел никакой стесняющей одежды, но нацепил в эту жару костюм из желтоватой китайской чесучи, туго зашнуровал белые туфли из лосевой кожи.
– По какому это поводу ты нарядился? – спросил я.
Он покраснел.
– Разве нехорошо? – проговорил он, выкатывая свои и без того выпуклые глаза. – Не всегда же ходить по казарменному…
– Да уж чего лучше! Поставить тебя на витрину, под стекло: образцово-показательный, милиционер Андрей Витюгин в час заслуженного отдыха… – Я был сердит и потому дразнил его. – Где ты пропадал?
Андрей внимательно рассматривал себя в большом зеркале.
– Имел пять суток домашнего ареста, – сообщил он как бы между прочим, протирая одеколоном порезанную во время бритья щеку.
– За что?
– За очеловечивание собачки, – объяснил он очень серьезно. – Правильно дали. Что правда, то правда – я Карая иной раз балую… – Он критически прищурился. – Слушай, нет ли такого способа завязать галстук, чтоб он не топорщился?
Я стал перевязывать ему галстук.
– Ты свободен сегодня вечером? – спросил он. – Не сможешь ли пойти со мной в одно местечко?
Я был свободен. Кроме того, я всегда любил ходить с ним, особенно если мы брали с собой Карая. Но меня интересовало, куда мы пойдем.
– Тут близко, – ответил он неопределенно. – Хорошо будет, если ты переоденешься. У тебя есть, кажется, белый костюм?
– У меня есть белый костюм, – сказал я. – У меня есть десяток галстуков, и среди них можно даже найти красный с зелеными разводами. Но в такую жару я ничего не надену, кроме рубашки с открытым воротом. И если в таком виде я тебе не подхожу, то ты можешь не брать меня с собой.
Он задумчиво посмотрел на меня, потрогал рукой подбородок.
– Ладно… – Удивительно покладистым он был сегодня. – Надень свою рубаху с открытым воротом. Только, если возможно, поскорее. Мы должны еще зайти на часок в питомник. Капитан Миансаров разрешил тебе присутствовать на производственном совещании. Услышишь, как меня будут ругать…
Вопреки ожиданию, на производственном совещании Андрея не ругали. Капитан Миансаров сказал только, не называя фамилий, что в последнее время отмечены случаи неправильного отношения проводников к служебным собакам. Если это не пресечь, то собака в трудную минуту может подвести своего хозяина. Затем он начал разбор дела, которое в питомнике считалось крупной победой. Героем дня оказался младший лейтенант Ашот Енгибарян, получивший по приказу благодарность и денежную премию.
Коротко говоря, дело сводилось к следующему. На одной из окраин города был обворован ювелирный магазин. Кражу обнаружили только утром. На розыск прибыл из питомника младший лейтенант Енгибарян со служебной собакой Русланом.
Следы преступников привели на вокзал и затерялись на перроне. Енгибарян пришел к выводу, что грабители уехали из Еревана по железной дороге. На этом он мог бы приостановить поиск – раз следы прерывались, то собака становилась бесполезной. Преследование грабителей надо было передать в руки других оперативных работников милиции.
– Но младший лейтенант Енгибарян, – торжественно провозгласил капитан Миансаров, – наш Ашот Енгибарян не склонил голову перед трудностями! У него возник остроумный план. «Преступники далеко не уехали», – решил он, и у него были основания так думать: ограбление носило случайный характер, потери ограничивались сравнительно небольшой суммой. Вряд ли так действовали бы преступники, намеревающиеся уехать в дальние края. А раз так, раз преступники находятся поблизости, то собака должна их отыскать!
Ашот Енгибарян начал осматривать все пригородные поезда, которые возвращались из рейса на станцию. Он переходил с Русланом из одного вагона в другой, и всюду Руслан искал потерянные следы. В первый день не удалось добиться успеха. А чем больше проходит времени, тем собаке работать труднее – ведь следы выветриваются.
Но на второй день утром Руслан в одном из только что прибывших вагонов подал голос. Он почуял след преступников. Теперь часть дела была сделана. Однако оставалось самое трудное – выяснить, на какой станции сошли преступники. Ашот Енгибарян поехал на машине вдоль железнодорожной линии. На каждой станции, на каждом полустанке он выводил Руслана и, покружив в тех местах, где люди обычно сходили с поездов, ехал дальше. Следов пока что не обнаруживалось. А на беду начался дождичек. Для розыска это горе – дождь ослабляет запахи.
По счастью, на ближайшей станции Руслан, выведенный из машины, зарычал. Вот он, след! Руслан повел своего хозяина к пустующему строению. И накрыли преступников в тот момент, когда они чувствовали себя в полной безопасности.
– Вот что значит разумно подойти к делу, – заключил капитан Миансаров.
Ашот Енгибарян стал говорить, что именно капитан помог ему разработать весь план. Но Миансаров, махнув на него рукой, уже читал приказ о награждении проводника служебной собаки младшего лейтенанта Енгибаряна премией за проявленную смекалку.
…– Теперь пойдем за мной, – предложил Андрей, когда мы оставили за собой ворота питомника.
Мы шли по улице, и я задавал бесчисленное количество вопросов, а Андрей отвечал на них то утвердительным, то отрицательным покачиванием головы. В результате такой содержательной беседы мне удалось выяснить, что мы идем в дом, где живет девушка, которую я немного знаю.
– Кто такая?
Нет, заранее объяснять не стоит. Как только я увижу ее, так сразу вспомню, потому что, кто ее хоть раз видел, тот никогда не забудет.
Затем выяснилось, что и сам Андрей идет в этот дом впервые, хотя с девушкой он очень хорошо знаком. И вот для чего я ему нужен: если там присутствует кто-нибудь из родни, я должен поддерживать разговор с тетушками и дядюшками и постараться произвести на них хорошее впечатление. Андрей один среди чужих всегда чувствует себя неловко. Если же там никого нет, то я должен сейчас же уйти. Быть может, там произойдет объяснение, которое переменит всю жизнь Андрея.
– Ах вот как! – воскликнул я тоном глубокого изумления. – Как бы это узнать, что за перемены такие готовятся?
Он искоса взглянул на меня, хмыкнул, и мы пошли дальше по улице.
На людном перекрестке шла бойкая торговля цветами. Андрей остановился. Старичок продавец держал свой товар в оцинкованном ведре с водой. Андрей с глубоким презрением осмотрел все эти яркие букетики и, видимо, ни один из них не счел достойным внимания. Он снова хмыкнул. Мы решительно зашагали дальше по улице, застроенной новенькими особняками. Но через несколько секунд он остановился.
– Знаешь что, – попросил он, – купи какую-нибудь из этих штук, что плавают там, в ведре…
Над влюбленными всегда почему-то принято подшучивать. И я не видел причин изменять эту традицию.
– Может быть, все ведро возьмем?
Он испытующе взглянул на меня, так как принял мое предложение всерьез.
– Нет! Зачем нам целое ведро? Достаточно будет одного или двух букетов.
Когда я принес цветы, он не сделал никакой попытки взять их.
– Ну уж нет! – возмутился я. – Твои цветы, ты и неси…
Он вошел в парадное, завернул цветы в газетный кулек и понес его так, как носят семечки или конфеты.
Чем дальше мы продвигались по этой улице, застроенной одноэтажными и двухэтажными коттеджами из розового вулканического туфа, тем Андрей становился озабоченнее.
– Слушай, Костя, – сказал он хмуро, – ты, конечно, очень остроумный человек, и все такое. Но в том доме, куда мы идем, твое гениальное остроумие может не понравиться. Так ты уж будь, пожалуйста, как все люди, – закончил он язвительно.
Я вздохнул и пообещал.
– Мне будет трудно, – сказал я, – сдерживать свою гениальность, но я постараюсь. Твоя девушка, – сказал я смиренно, – видно, очень уж требовательна, если ей могут не понравиться мои шутки.
– Требовательна! – воскликнул он с негодованием. – Пожил бы ты так, как живет она! Ей со всех сторон достается. Прошлой осенью у нее родители умерли, так она оставила медицинский институт и пошла работать.
– Могла бы и учиться, если б захотела. Там дают стипендию.
– Ты же не знаешь, – у нее на иждивении брат. Она его воспитывает. Пусть брат кончит школу, поступит в вуз, тогда и она возобновит учение. Можешь представить себе такую самоотверженность?
– Нет, нет, не могу, – сказал я.
Андрей с подозрением взглянул на меня. Но, начав говорить на эту тему, он уже не был в состоянии остановиться. Он с восхищением покрутил головой.
– Ну и брат у нее!.. Этот парень, я тебе скажу, – он свое возьмет. Академиком будет.
– Ты знаешь его?
– Нет, она рассказывала. В уме какие хочешь числа множит, стихи сочиняет. Голова у него, дай бог!
– Да, – сказал я, – каждому бы такого родственничка…
Он бросил на меня быстрый взгляд – и умолк.
Мы подошли к розовому домику, – он стоял за железной оградой, заслоненной деревьями.
– Здесь?
– Да, это здесь! – торжественно проговорил Андрей.
– «Привет тебе, приют священный…» – запел я.
– Слушай! – Андрей с сомнением взглянул на меня. – Может быть, ты вообще не пойдешь? Возвращайся-ка лучше домой.
– Нет уж, извини! – возразил я с возмущением. – Человека вытаскивают из дома, заставляют одеваться, бриться. А теперь – «иди домой»! Где ж справедливость?
– Ладно, – угрюмо согласился Андрей. – Я так просто сказал. Пойдешь. Только веди себя сколько можешь прилично.
По чистенькой деревянной лестнице мы поднялись на второй этаж. Андрей долго рассматривал дверь и улыбался. Звонок был на виду, на своем обычном месте, а мой друг все не мог найти его. Тогда я протянул руку и нажал кнопку. Андрей нахмурился.