Страница:
— Сиди, братец, пока я не вернусь.
Портфель с одеждой старушки и профессиональный журналистский набор нашли укрытие под кроватью, пистолет Ларри спрятал в карман. На двери поместил табличку: «НЕ БЕСПОКОИТЬ». А потом пошел в комнату Брижитт, и они любили друг друга почти целый академический час, убежденные в том, что никакой грех уже не может им повредить.
Нервозность Лысого росла с часу на час. Представительство в Нью-Йорке сообщало об усиленной активности Бельфагора, который, видимо, напал на какой-то след деятельности спецслужб «черных», но не считал нужным поделиться с «белыми» своими открытиями. Несколько других региональных отделов доносило о настораживающих знаках на земле и на небе. В южной Франции выпал кровавый дождь, Бразилию поразило неожиданное нашествие змей, которые проникали даже в центры городов, в Конго объявилось странное животное, говорящее будто бы человеческим голосом, ожило несколько бездействовавших долгое время вулканов, а на портрете Джоконды в Лувре выступили кровавые пятна. Испанию покрыла удивительная волна туманов, связанная, особенно в промышленных районах, с чрезвычайно сильным смогом. Этот смог проникал в глаза и ноздри, вызывая массовые заболевания дыхательных путей. Из Австралии доносили о нашествии саранчи. Одна из не очень известных парижских ворожеек оплатила пятиминутное выступление по телевидению, утверждая, что имеет сообщить своим соплеменникам нечто чрезвычайно важное, но умерла таинственным образом в холле ТВ-Центра. В то же время хлебные районы СССР подверглись прямо-таки катастрофическому нашествию мышей. Некоторые считали это предвестником долгой зимы, другие — всеобщим проявлением страха в мире. На Сейшельских островах умерла самая старая черепаха мира. В Сикстинской капелле без малейших толчков на полу проступил знаменитый «Последний Суд» Микеланджело, в арктических водах разразилось невиданных ранее размеров самоубийство китов.
Однако среди всех этих явлений Лысого больше всего нервировало нечто иное: его седовласый шеф, вероятно, обрадованный гибелью отеля «Парадиз», взял двухнедельный отпуск и отправился за грибами, не оставив ни адреса, ни способа связи.
Несмотря на протесты Брижитт, Ларри решил выехать в Бостон и приказал ей не высовывать носа из отеля пока все не кончится. Обещал звонить ежедневно, объяснив, что самое худшее уже позади. Потом взял небольшой багаж стюардессы и намеревался выйти, когда зазвонил телефон.
— Да, а, это вы? Хорошая погода в Париже? Прекрасно… Ну, конечно. Как с теми пациентами? Не может быть! Мефф Фаусон?!! А не знаете, где он сейчас находится? Значит, должны немедленно узнать! Звоните в пять, он должен к тому времени вернуться! Приветствую!
Он повернулся к Брижитт, жадно ловившей каждое слово.
— Представь себе, одним из последних пациентов Шатлена, врача, который дал тебе посылку, был мистер Мефф Фаусон, по сообщениям газет тот несчастный, которого держали гангстеры, связанные с синьором Дьябло. Единственный уцелевший в таинственном пожаре. Бедняжечка. Все ему так сочувствовали.
— Что это значит?
— То значит, что этот несчастненький, возможно истинный шеф банды, тайный начальник, который командует индивидуумами вроде Мистера Приапа. Быть может, и ликвидация синьора Дьябло была не следствием соперничества, а преднамеренным шагом в игре.
— Либо Фаусон и есть синьор Дьябло, — подсказала Брижитт, у которой обычная женская проницательность вполне могла соперничать с игрой потока ассоциаций Ларри Белла.
— Придет и его черед, — усмехнулся Ларри.
Они вышли из отеля. Почти тут же нашлось такси. И как они в Нью-Йорке ухитряются всегда иметь под рукой свободное такси?
— Я поеду с тобой, я боюсь, — шептала мадемуазель Лебланк, — у меня скверные предчувствия.
— А у меня хорошие, — отрезал Белл.
Полчаса спустя скрипнул ключ в замке комнаты 1181. Вошла маленькая черноволосая уборщица, не привыкшая обращать внимание на таблички, висящие на дверях. Уже при первом взгляде ее встревожили меловые знаки на шкафу и круги на полу. Она поплевала и принялась активно протирать эти места, ругая гостей, которые думают, что ежели заплатили за номер, то им уж все дозволено. Потом увидела четки на двери шкафа. Минуту кляла безбожников, затем аккуратно сняла их.
В тот же момент дверцы раскрылись и что-то небольшое, быстрое и невероятно сильное прыгнуло ей на грудь. Она не успела крикнуть. Противоестественно мускулистые руки стиснули ей шею, а колени с бешенством принялись ломать ребра.
Через шесть часов после первого сеанса связи, все участники акции или, можно сказать, акционеры Апокалипсиса, за исключением Мистера Приапа, который предварительно познакомился с душным чревом шкафа, активно приступили к реализации плана.
Франк Н. Штейн через Каир отправился в Мекку, сменив по дороге документы, национальность и веру. Теперь он был зажиточным британским гражданином мусульманского вероисповедания Селимом ибн Хусейном, который гонимый благочестием оставил свой магазинчик в Лондоне, дабы отправиться паломником в Город Пророка.
Аристократический ubermensch [46] чувствовал себя не очень уютно в шкуре представителя иной расы, но проглотил горькую пилюлю ради пользы дела. В данный момент он заперся вместе с переносным телевизором в туалете аэровокзала в Каире и ожидал связи.
Доктор Поповичи (он же Дракула) тем временем прибыл в Саппоро. Тамошний птичник не подвел. Несколько десятков клеток, полных живых производителей гуано, перевезли в порт, где тут же удалось нанять судно, незамедлительно взявшее курс на север. Власти приняли к сведению, что милосердный чужестранец приобрел крылатый груз только для того, чтобы на водах северной части Тихого океана вернуть пташкам свободу.
Никто сейчас не узнал бы Оборотня. В белой дохе и, несмотря на это, дрожащий от холода обитатель южных широт продирался сквозь бушующую пургу. Перевал, на котором он опустился после парашютного прыжка с туристической авиетки, находился всего в нескольких километрах от китайской базы, лежащей в таком труднодоступном районе Тибета, что удивительно, как китайцы сами ухитрялись ее находить. Кайтек проклинал спешку, в которой сбрил собственную шерсть. Две чужих, которые были у него на теле, не компенсировали потери. Оказавшись в каком-то изломе, укрывающем от ветра, он вытащил из рюкзака телевизор, тяжелевший с каждым пройденным метром, и ждал связи, дабы доложить, что пока у него все в порядке.
База номер семь. Система бункеров, вкомпонованных в дикий пейзаж Новой Мексики. Одна из главных командных баз космического корабля многоразового использования «Пенсильвания». Объект охраняемый и запретный, однако же не до такой степени, чтобы не принять во время бури изголодавшуюся туристку, лошадь которой пала в полумиле к юго-западу. Комендант, полковник Раулингс, мог, конечно, несмотря на скверные атмосферные условия, вызвать вертолет и отправить одинокую женщину в город, однако ее красота, которую было видно, несмотря на усталость, произвела сильное впечатление на офицера, уже долгое время жившего в воздержании. Он решил организовать транспорт, когда погода поправится, мисс же Сьюзи Уотерс (обнаглевшая Утопленница даже не сменила имени) занялся лично. У него было много времени, с кораблем он устанавливал связь лишь когда тот, вращаясь вокруг Земли, вступал в его зону.
Сьюзи очень быстро пришла в себя. Умылась, перекусила, отведала пива и согласилась осмотреть базу, разумеется, по просьбе Раулингса, отличавшегося легковерностью, возможной только у комендантов совершенно секретных объектов в западном полушарии.
Устремленный на него взгляд мисс Уотерс командир принимал исключительно как знак особой заинтересованности. Это его вполне устраивало. Он и не заметил, как мысли его начали терять самостоятельность, нервные импульсы стали контролируемыми, а сознание Утопленницы укрепилось в его индивидуальности словно червяк в яблоке, подчинив волю, чувства и интеллект.
Спустя несколько часов он, собственно, уже был всего лишь скафандром для личности Утопленницы. То, что ее ослабевшее тело привезли в частную клинику в Альбукерке, не имело значения. Врачи не смогли поставить никакого диагноза. Мисс Уотерс, казалось, абсолютно лишилась жизненных сил и висела между жизнью и смертью, хотя невозможно было установить характер ее заболевания.
Комендант же, наоборот, казался здоровее, нежели когда-либо, возможно, как отметили сотрудники, стал только более сосредоточен, малоразговорчив. При каждом прохождении корабля он всматривался в лицо майора Брайана Скотта. Психика космонавта была достаточно здорова, упорно сопротивлялась телепатическому воздействию, раскрывалась очень медленно, отдельные уголки сознания защищались от подчинения чужой воле. Брайан жаловался своему коллеге, что чувствует головную боль, онемение некоторых мышц. Товарищ предлагал ему обратиться с просьбой о досрочном возвращении. Скотт отказался.
Телепатическое проникновение продолжалось. А когда пришло время связи, Утопленница, облеченная в тело Раулингса (биологический передатчик остался на базе), могла сообщить об удачном завершении первого этапа.
Старый доходный дом в одном из районов, некогда заселенных средними классами, позже неграми, а в настоящее время превратившихся в пристанище различной голытьбы — пуэрториканцев и вьетнамцев — Ларри Белл нашел не без труда. Загримировавшийся под Приапа (ему трудно было скорчиваться, но в конце концов он был магом высокого класса), он не вызвал особого интереса у спящего на ступенях наркомана и добрался до запущенного жилища на втором этаже. Соблюдал осторожность и внимательность. Принимал во внимание возможность засады. Даже цифровую комбинацию в сейфе набирал прутиком, на расстоянии, боясь взрыва или выстрела самопала, установленного внутри. Однако ничего такого не произошло. Уже спустя минуту он держал в руке небольшую черную коробочку. Ларри подозревал, что это какая-то незапатентованная разновидность передатчика, но предпочитал не копаться в устройстве. Он ждал шестнадцати часов (22°° по Гринвичу). Чтобы не терять времени, скрупулезно осмотрел жилище. Кроме некоторого количества емкостей с ядами и множеством оружия, не нашел ничего, что могло бы вызвать интерес. На колченогом стуле лежал чистый блокнот, из которого была вырвана почти половина листков. Тем не менее Беллу с помощью пепла от сигареты удалось расшифровать последнюю запись, оттиснувшуюся на следующей страничке: «Джеральд Блэк, Нью-Джерси…» Название улицы прочесть было сложнее.
А потом он ждал, то и дело поглядывая на часы. У него уже сложилась определенная картина целого. Фаусон и его шайка подготавливали широкомасштабную гибель. Всего ли человечества или только его избранной части — этого он пока не знал. Возможно, Пекло выработало какую-то новую концепцию избранных народов взамен прежней. Белл был убежден в одном: операция не могла быть успешной. Достаточно того, что он укрепился в подозрениях, убедился, что шеф — это Фаусон (фотографию Фаусона он вырезал из репортажа о пожаре), а потом ему только надо будет передать информацию «белым» и ждать дальнейшего развития событий. Вместе с заслуженной наградой, разумеется. Возможно, следовало бы уже сейчас уведомить их о своих успехах. Нет, лучше, если они получат все на блюдечке целиком!
Бельфагор всю свою долгую жизнь был игроком, обожал покер, что, впрочем, при его способностях иллюзиониста оборачивалось детской забавой. Страшно любил ставить все на одну карту, особенно если карта была меченой. Правда, при мелких играх он вел себя по возможности осторожно, однако в моменты, когда можно было заграбастать всю пульку, он никогда не колебался. Так произошло, когда он решил объегорить Пекло на дельце со школой Упырей, так было и теперь, когда он взялся разыгрывать собственную партию на шахматной доске с неопределенным количеством полей, занятых «черными» и «белыми», располагая лишь одной фигурой — собой.
Было без минуты шестнадцать, он поудобнее уселся в кресле напротив телевизора, когда вдруг позади скрипнул пол.
У него не было времени схватить баллончик со святой водой или какое-нибудь оружие, да что там, он не успел даже вскочить с кресла, времени хватало лишь на то, чтобы подумать: «Как это случилось?»
Удар карате чуть не отрубил ему голову. Гном скинул бессильное тело в угол комнаты, захохотал и быстро занял место в кресле. Искорки, побежавшие по экрану, свидетельствовали о том, что он успел в последнюю минуту.
За ночь снег покрыл всю долину. Казалось, белизна сползла с вершин, чтобы засыпать путь, по которому прибыл Агент Низа.
«Это походит на жертвенный алтарь», — подумал Фаусон и икнул. Мысли в голове еле шевелились. Похмелье-гигант! И все из-за Аниты, которая носилась сейчас где-то по склону повыше линии лесов. А ведь минувший вечер обещал быть таким романтичным. Меффу даже казалось, что он переступил некий очередной порожек интимности, сократил на несколько сантиметров дистанцию, отделяющую его от сердца (и не только) прелестной блондинки. Они беседовали, глядя друг другу в глаза, сжимая руки… Фаусона удивлял собственный цинизм. Хотя, правду говоря, находясь рядом с Гавранковой, он забывал о всем божьем (временно) свете, о своей грустной миссии, а особенно о роли суперпалача. Минутами он забывал, что это вообще предпоследний вечер всего сущего. Льды таяли, и в кока-коле, и между ними. Девушка позволила уговорить себя выпить малюсенькую рюмочку коньяка. Мефф «за компанию» проглотил парочку рюмок покрупнее. В 22:00 он извинился перед Анитой и вышел на несколько минут. У него был очередной сеанс связи с «рыцарями Зла».
Когда он вернулся, рядом со светловолосым божеством сидел один из долговязых скандинавов, Ларе Свенссон! Вроде бы, так он представился. Оказалось, что за время прогулки Гавранкова успела завести несколько знакомств. Свенссон был лыжником — спецом по альпийским комбинациям. («Со мной не покомбинируешь, Ларе», — ворчал про себя Фаусон). Он с превеликим желанием прогнал бы скандинава или превратил в пингвина. В принципе, вещь вполне возможная. Но он не хотел предстать перед Гавранковой ревнивцем и грубияном. Посему они сидели втроем. Надежда на то, что соперник упьется, оказалась самоубийственной. После нескольких хороших стопочек Свенссон по-прежнему держался на своих мускулистых ногах так, будто коньяк не оказывал на него никакого действия, сатана же захмелел сильнее, нежели во время адского посвящения в избе Боруты. Его сознания хватило только на то, чтобы не ляпнуть какой-нибудь глупости — не обозвать присутствующих живыми трупами и не выкинуть какую-либо дьявольскую штучку. Он, словно ребенок, дал отвести себя в покои и уснул.
Утром, за завтраком, он достаточно долго присматривался к Аните, но она выглядела невинно, как святая Цецилия, к тому же в трехлетнем возрасте. Он немного успокоился. Тем более, когда милая девочка позволила поцеловать себя в щечку.
Потом Гавранкова пригласила его на лыжную прогулку. Он отказался. В то утро контуры мира он видел нерезко, и, оказавшись на лыжне, не смог бы сказать точно, где верх, где низ. Кроме того, ему приходилось держать под постоянным контролем все активнее разворачивающиеся события. В одном он был уверен: сегодня вечером он начнет последний штурм. Не будет никакого вина, виски, скандинавов и моральных принципов. Он возьмет Аниту с согласия ее или без того, силой либо подкопом, а если будет необходимость, то и с помощью всех методов, которыми располагает пышущий страстью мужчина и дьявол. При определенных обстоятельствах это, впрочем, выходит одно на одно. Конечно, гораздо лучше бы все выглядело, если б «спальная» инициатива исходила от Гавранковой, а ее «падение» свершилось бы по желанию девушки, однако на длительную кампанию катастрофически не хватало времени. Находясь совсем рядом, они все время оказывались всего лишь близко. В десять часов утра он выслушал очередное сообщение.
Бомба была уже у Приапа в руках, а соответствующий небоскреб — под ногами. Создатель атомной игрушки в это время пребывал внутри собственного несгораемого шкафа, более холодного, нежели взаимоотношения Анголы с ЮАР, и все указывало на то, что именно в этом месте ему доведется встретить конец света.
Дракула вышел в море. Несмотря на бурную погоду, высокооборотные турбины несли его плавающий курятник над глубинами Курильско-Камчатской впадины. Все время на северо-восток, а точнее, в те странные и небезопасные края, где северо-восток смыкается с северо-западом. Князь высосал на завтрак пухленького корабельного боя и был в наилучшайшем расположении духа… и тела.
Франк Н. Штейн, он же Селим ибн Хуссейн, без особых трудностей высадился на аэродроме в Джидде, откуда климатизированный туристический автобус отвез его в Мекку. Благодаря посредничеству бюро «Паломничество, спорт и туризм» у него уже были оформлены входные пропуска на площадь в часы утренних молитв. Однако сначала он нанес визит некоему прыткому ремесленнику, мастерская которого специализировалась на изготовлении специфических игрушек для взрослых, таких, например, как куклы, способные поднять на воздух многоэтажный гараж, экземпляры Корана, чтение которого спустя некоторое время поражало органы зрения читающего, отравленные плавки, выделяющие под воздействием воды субстанцию, которая вызывала у пловца резкие судороги мышц живота, браслеты и сережки, стимулирующие нервное расстройство, или четки, которые в любой момент могли выполнять роль пояса со снаряжением для пистолета-автомата. Франкенштейн заказал совершенно банальную вещь: карабин в виде паломнического посоха. Только заказ следовало выполнить срочно к вечеру.
— Тут же уйма работы! — усмехнулся осповатый араб. — Поспешность требует троекратного повышений стоимости, но если это оружие на неверных, я дам десять процентов сезонной скидки.
Тем временем Утопленница спала во всех своих трех ипостасях. Никогда до тех пор она не вкладывала столь — ко усилий в телепатические сеансы. Однако знала, что все у нее прошло как надо, и ежели она выдержит психически, то ни комендант, ни Скотт и пальцем не шевельнут без ее согласия.
Оборотень также находился у цели. Едва спустились сумерки, он превратился в горного орла и в таком виде приземлился на наблюдательной вышке базы пониже радиолокационных устройств. Никто его не видел, а жаль. Это была бы единственная в своем роде оказия увидеть орла с ранцем на спине. Кстати, этот ранец доставив ему массу хлопот. Будь он пуст, с ним можно было бы полетать. Но с полным летать не удавалось. Наконец, Кайтек нашел в долине, в двух километрах от базы» заброшенный пастуший шалаш и там запрятал имущество. Туда же после очередных походов на базу он возвращался на сеансы связи с шефом то как орел, то как крыса. Частые перевоплощения, связанные с необходимостью раздевания, вызвали у него чудовищный насморк, так что будучи крысой он бесконечно вынужден был бороться с чиханием, а будучи орлом — не расставался с носовым платком.
Постепенно он знакомился со структурой базы. Взаимоподчиненность, связь со столицей, способы подъем ракет из подземных шахт, обычаи и привычки команды. При случае стащил немного аспирина из аптечки.
Мефф всех похвалил. Конечно, неплохо бы знать, не подозревают ли чего противники. Однако такой возможности у него не было. В одном он был почти уверен: после пожара «Парадиза» за ним никто систематически не следил.
Брижитт всю вторую половину дня ожидала Белла, потом не могла уснуть всю ночь. Ларри молчал. Утром она позвонила в отель. Получила вежливый ответ, что мистер Белл ночевать не возвращался. Вскоре она из радиосообщений узнала, что ее разыскивают. В связи с убийством. «Вчера после обеда в апартаментах мадемуазель Лебланк рядом с открытым шкафом обнаружено изувеченное тело уборщицы…» Было ясно: Гном сбежал!
Брижитт тоже убежала. Она немедленно по противопожарной лестнице покинула свою комнату. Совершенно не знала, что делать. Ее искала полиция. Наверняка искал и Приап. О судьбе Ларри она боялась даже думать.
Конечно, можно было явиться в полицию, рассказать о дьявольском заговоре, но ведь Ларри говорил, что функционеры Тьмы могли затаиться везде. Даже в органах правопорядка. Конечно, ока знала, что действуют также и союзники Белла. Прыткая девица сообразила, что Ларри находился в контакте с каким-то мистером Уайтом. Ах, если б он отыскал Ларри или хотя бы его блокнот с телефонами.
Она остригла волосы и перекрасилась в рыжий цвет. В первом же магазине купила дешевенькое американское платьице и, чувствуя себя страшно одинокой, снова отправилась в Нью-Йорк. Маленькая девочка меж страшных, неведомых сил, в преддверии приближающейся гибели.
XIX
Портфель с одеждой старушки и профессиональный журналистский набор нашли укрытие под кроватью, пистолет Ларри спрятал в карман. На двери поместил табличку: «НЕ БЕСПОКОИТЬ». А потом пошел в комнату Брижитт, и они любили друг друга почти целый академический час, убежденные в том, что никакой грех уже не может им повредить.
Нервозность Лысого росла с часу на час. Представительство в Нью-Йорке сообщало об усиленной активности Бельфагора, который, видимо, напал на какой-то след деятельности спецслужб «черных», но не считал нужным поделиться с «белыми» своими открытиями. Несколько других региональных отделов доносило о настораживающих знаках на земле и на небе. В южной Франции выпал кровавый дождь, Бразилию поразило неожиданное нашествие змей, которые проникали даже в центры городов, в Конго объявилось странное животное, говорящее будто бы человеческим голосом, ожило несколько бездействовавших долгое время вулканов, а на портрете Джоконды в Лувре выступили кровавые пятна. Испанию покрыла удивительная волна туманов, связанная, особенно в промышленных районах, с чрезвычайно сильным смогом. Этот смог проникал в глаза и ноздри, вызывая массовые заболевания дыхательных путей. Из Австралии доносили о нашествии саранчи. Одна из не очень известных парижских ворожеек оплатила пятиминутное выступление по телевидению, утверждая, что имеет сообщить своим соплеменникам нечто чрезвычайно важное, но умерла таинственным образом в холле ТВ-Центра. В то же время хлебные районы СССР подверглись прямо-таки катастрофическому нашествию мышей. Некоторые считали это предвестником долгой зимы, другие — всеобщим проявлением страха в мире. На Сейшельских островах умерла самая старая черепаха мира. В Сикстинской капелле без малейших толчков на полу проступил знаменитый «Последний Суд» Микеланджело, в арктических водах разразилось невиданных ранее размеров самоубийство китов.
Однако среди всех этих явлений Лысого больше всего нервировало нечто иное: его седовласый шеф, вероятно, обрадованный гибелью отеля «Парадиз», взял двухнедельный отпуск и отправился за грибами, не оставив ни адреса, ни способа связи.
Несмотря на протесты Брижитт, Ларри решил выехать в Бостон и приказал ей не высовывать носа из отеля пока все не кончится. Обещал звонить ежедневно, объяснив, что самое худшее уже позади. Потом взял небольшой багаж стюардессы и намеревался выйти, когда зазвонил телефон.
— Да, а, это вы? Хорошая погода в Париже? Прекрасно… Ну, конечно. Как с теми пациентами? Не может быть! Мефф Фаусон?!! А не знаете, где он сейчас находится? Значит, должны немедленно узнать! Звоните в пять, он должен к тому времени вернуться! Приветствую!
Он повернулся к Брижитт, жадно ловившей каждое слово.
— Представь себе, одним из последних пациентов Шатлена, врача, который дал тебе посылку, был мистер Мефф Фаусон, по сообщениям газет тот несчастный, которого держали гангстеры, связанные с синьором Дьябло. Единственный уцелевший в таинственном пожаре. Бедняжечка. Все ему так сочувствовали.
— Что это значит?
— То значит, что этот несчастненький, возможно истинный шеф банды, тайный начальник, который командует индивидуумами вроде Мистера Приапа. Быть может, и ликвидация синьора Дьябло была не следствием соперничества, а преднамеренным шагом в игре.
— Либо Фаусон и есть синьор Дьябло, — подсказала Брижитт, у которой обычная женская проницательность вполне могла соперничать с игрой потока ассоциаций Ларри Белла.
— Придет и его черед, — усмехнулся Ларри.
Они вышли из отеля. Почти тут же нашлось такси. И как они в Нью-Йорке ухитряются всегда иметь под рукой свободное такси?
— Я поеду с тобой, я боюсь, — шептала мадемуазель Лебланк, — у меня скверные предчувствия.
— А у меня хорошие, — отрезал Белл.
Полчаса спустя скрипнул ключ в замке комнаты 1181. Вошла маленькая черноволосая уборщица, не привыкшая обращать внимание на таблички, висящие на дверях. Уже при первом взгляде ее встревожили меловые знаки на шкафу и круги на полу. Она поплевала и принялась активно протирать эти места, ругая гостей, которые думают, что ежели заплатили за номер, то им уж все дозволено. Потом увидела четки на двери шкафа. Минуту кляла безбожников, затем аккуратно сняла их.
В тот же момент дверцы раскрылись и что-то небольшое, быстрое и невероятно сильное прыгнуло ей на грудь. Она не успела крикнуть. Противоестественно мускулистые руки стиснули ей шею, а колени с бешенством принялись ломать ребра.
Через шесть часов после первого сеанса связи, все участники акции или, можно сказать, акционеры Апокалипсиса, за исключением Мистера Приапа, который предварительно познакомился с душным чревом шкафа, активно приступили к реализации плана.
Франк Н. Штейн через Каир отправился в Мекку, сменив по дороге документы, национальность и веру. Теперь он был зажиточным британским гражданином мусульманского вероисповедания Селимом ибн Хусейном, который гонимый благочестием оставил свой магазинчик в Лондоне, дабы отправиться паломником в Город Пророка.
Аристократический ubermensch [46] чувствовал себя не очень уютно в шкуре представителя иной расы, но проглотил горькую пилюлю ради пользы дела. В данный момент он заперся вместе с переносным телевизором в туалете аэровокзала в Каире и ожидал связи.
Доктор Поповичи (он же Дракула) тем временем прибыл в Саппоро. Тамошний птичник не подвел. Несколько десятков клеток, полных живых производителей гуано, перевезли в порт, где тут же удалось нанять судно, незамедлительно взявшее курс на север. Власти приняли к сведению, что милосердный чужестранец приобрел крылатый груз только для того, чтобы на водах северной части Тихого океана вернуть пташкам свободу.
Никто сейчас не узнал бы Оборотня. В белой дохе и, несмотря на это, дрожащий от холода обитатель южных широт продирался сквозь бушующую пургу. Перевал, на котором он опустился после парашютного прыжка с туристической авиетки, находился всего в нескольких километрах от китайской базы, лежащей в таком труднодоступном районе Тибета, что удивительно, как китайцы сами ухитрялись ее находить. Кайтек проклинал спешку, в которой сбрил собственную шерсть. Две чужих, которые были у него на теле, не компенсировали потери. Оказавшись в каком-то изломе, укрывающем от ветра, он вытащил из рюкзака телевизор, тяжелевший с каждым пройденным метром, и ждал связи, дабы доложить, что пока у него все в порядке.
База номер семь. Система бункеров, вкомпонованных в дикий пейзаж Новой Мексики. Одна из главных командных баз космического корабля многоразового использования «Пенсильвания». Объект охраняемый и запретный, однако же не до такой степени, чтобы не принять во время бури изголодавшуюся туристку, лошадь которой пала в полумиле к юго-западу. Комендант, полковник Раулингс, мог, конечно, несмотря на скверные атмосферные условия, вызвать вертолет и отправить одинокую женщину в город, однако ее красота, которую было видно, несмотря на усталость, произвела сильное впечатление на офицера, уже долгое время жившего в воздержании. Он решил организовать транспорт, когда погода поправится, мисс же Сьюзи Уотерс (обнаглевшая Утопленница даже не сменила имени) занялся лично. У него было много времени, с кораблем он устанавливал связь лишь когда тот, вращаясь вокруг Земли, вступал в его зону.
Сьюзи очень быстро пришла в себя. Умылась, перекусила, отведала пива и согласилась осмотреть базу, разумеется, по просьбе Раулингса, отличавшегося легковерностью, возможной только у комендантов совершенно секретных объектов в западном полушарии.
Устремленный на него взгляд мисс Уотерс командир принимал исключительно как знак особой заинтересованности. Это его вполне устраивало. Он и не заметил, как мысли его начали терять самостоятельность, нервные импульсы стали контролируемыми, а сознание Утопленницы укрепилось в его индивидуальности словно червяк в яблоке, подчинив волю, чувства и интеллект.
Спустя несколько часов он, собственно, уже был всего лишь скафандром для личности Утопленницы. То, что ее ослабевшее тело привезли в частную клинику в Альбукерке, не имело значения. Врачи не смогли поставить никакого диагноза. Мисс Уотерс, казалось, абсолютно лишилась жизненных сил и висела между жизнью и смертью, хотя невозможно было установить характер ее заболевания.
Комендант же, наоборот, казался здоровее, нежели когда-либо, возможно, как отметили сотрудники, стал только более сосредоточен, малоразговорчив. При каждом прохождении корабля он всматривался в лицо майора Брайана Скотта. Психика космонавта была достаточно здорова, упорно сопротивлялась телепатическому воздействию, раскрывалась очень медленно, отдельные уголки сознания защищались от подчинения чужой воле. Брайан жаловался своему коллеге, что чувствует головную боль, онемение некоторых мышц. Товарищ предлагал ему обратиться с просьбой о досрочном возвращении. Скотт отказался.
Телепатическое проникновение продолжалось. А когда пришло время связи, Утопленница, облеченная в тело Раулингса (биологический передатчик остался на базе), могла сообщить об удачном завершении первого этапа.
Старый доходный дом в одном из районов, некогда заселенных средними классами, позже неграми, а в настоящее время превратившихся в пристанище различной голытьбы — пуэрториканцев и вьетнамцев — Ларри Белл нашел не без труда. Загримировавшийся под Приапа (ему трудно было скорчиваться, но в конце концов он был магом высокого класса), он не вызвал особого интереса у спящего на ступенях наркомана и добрался до запущенного жилища на втором этаже. Соблюдал осторожность и внимательность. Принимал во внимание возможность засады. Даже цифровую комбинацию в сейфе набирал прутиком, на расстоянии, боясь взрыва или выстрела самопала, установленного внутри. Однако ничего такого не произошло. Уже спустя минуту он держал в руке небольшую черную коробочку. Ларри подозревал, что это какая-то незапатентованная разновидность передатчика, но предпочитал не копаться в устройстве. Он ждал шестнадцати часов (22°° по Гринвичу). Чтобы не терять времени, скрупулезно осмотрел жилище. Кроме некоторого количества емкостей с ядами и множеством оружия, не нашел ничего, что могло бы вызвать интерес. На колченогом стуле лежал чистый блокнот, из которого была вырвана почти половина листков. Тем не менее Беллу с помощью пепла от сигареты удалось расшифровать последнюю запись, оттиснувшуюся на следующей страничке: «Джеральд Блэк, Нью-Джерси…» Название улицы прочесть было сложнее.
А потом он ждал, то и дело поглядывая на часы. У него уже сложилась определенная картина целого. Фаусон и его шайка подготавливали широкомасштабную гибель. Всего ли человечества или только его избранной части — этого он пока не знал. Возможно, Пекло выработало какую-то новую концепцию избранных народов взамен прежней. Белл был убежден в одном: операция не могла быть успешной. Достаточно того, что он укрепился в подозрениях, убедился, что шеф — это Фаусон (фотографию Фаусона он вырезал из репортажа о пожаре), а потом ему только надо будет передать информацию «белым» и ждать дальнейшего развития событий. Вместе с заслуженной наградой, разумеется. Возможно, следовало бы уже сейчас уведомить их о своих успехах. Нет, лучше, если они получат все на блюдечке целиком!
Бельфагор всю свою долгую жизнь был игроком, обожал покер, что, впрочем, при его способностях иллюзиониста оборачивалось детской забавой. Страшно любил ставить все на одну карту, особенно если карта была меченой. Правда, при мелких играх он вел себя по возможности осторожно, однако в моменты, когда можно было заграбастать всю пульку, он никогда не колебался. Так произошло, когда он решил объегорить Пекло на дельце со школой Упырей, так было и теперь, когда он взялся разыгрывать собственную партию на шахматной доске с неопределенным количеством полей, занятых «черными» и «белыми», располагая лишь одной фигурой — собой.
Было без минуты шестнадцать, он поудобнее уселся в кресле напротив телевизора, когда вдруг позади скрипнул пол.
У него не было времени схватить баллончик со святой водой или какое-нибудь оружие, да что там, он не успел даже вскочить с кресла, времени хватало лишь на то, чтобы подумать: «Как это случилось?»
Удар карате чуть не отрубил ему голову. Гном скинул бессильное тело в угол комнаты, захохотал и быстро занял место в кресле. Искорки, побежавшие по экрану, свидетельствовали о том, что он успел в последнюю минуту.
За ночь снег покрыл всю долину. Казалось, белизна сползла с вершин, чтобы засыпать путь, по которому прибыл Агент Низа.
«Это походит на жертвенный алтарь», — подумал Фаусон и икнул. Мысли в голове еле шевелились. Похмелье-гигант! И все из-за Аниты, которая носилась сейчас где-то по склону повыше линии лесов. А ведь минувший вечер обещал быть таким романтичным. Меффу даже казалось, что он переступил некий очередной порожек интимности, сократил на несколько сантиметров дистанцию, отделяющую его от сердца (и не только) прелестной блондинки. Они беседовали, глядя друг другу в глаза, сжимая руки… Фаусона удивлял собственный цинизм. Хотя, правду говоря, находясь рядом с Гавранковой, он забывал о всем божьем (временно) свете, о своей грустной миссии, а особенно о роли суперпалача. Минутами он забывал, что это вообще предпоследний вечер всего сущего. Льды таяли, и в кока-коле, и между ними. Девушка позволила уговорить себя выпить малюсенькую рюмочку коньяка. Мефф «за компанию» проглотил парочку рюмок покрупнее. В 22:00 он извинился перед Анитой и вышел на несколько минут. У него был очередной сеанс связи с «рыцарями Зла».
Когда он вернулся, рядом со светловолосым божеством сидел один из долговязых скандинавов, Ларе Свенссон! Вроде бы, так он представился. Оказалось, что за время прогулки Гавранкова успела завести несколько знакомств. Свенссон был лыжником — спецом по альпийским комбинациям. («Со мной не покомбинируешь, Ларе», — ворчал про себя Фаусон). Он с превеликим желанием прогнал бы скандинава или превратил в пингвина. В принципе, вещь вполне возможная. Но он не хотел предстать перед Гавранковой ревнивцем и грубияном. Посему они сидели втроем. Надежда на то, что соперник упьется, оказалась самоубийственной. После нескольких хороших стопочек Свенссон по-прежнему держался на своих мускулистых ногах так, будто коньяк не оказывал на него никакого действия, сатана же захмелел сильнее, нежели во время адского посвящения в избе Боруты. Его сознания хватило только на то, чтобы не ляпнуть какой-нибудь глупости — не обозвать присутствующих живыми трупами и не выкинуть какую-либо дьявольскую штучку. Он, словно ребенок, дал отвести себя в покои и уснул.
Утром, за завтраком, он достаточно долго присматривался к Аните, но она выглядела невинно, как святая Цецилия, к тому же в трехлетнем возрасте. Он немного успокоился. Тем более, когда милая девочка позволила поцеловать себя в щечку.
Потом Гавранкова пригласила его на лыжную прогулку. Он отказался. В то утро контуры мира он видел нерезко, и, оказавшись на лыжне, не смог бы сказать точно, где верх, где низ. Кроме того, ему приходилось держать под постоянным контролем все активнее разворачивающиеся события. В одном он был уверен: сегодня вечером он начнет последний штурм. Не будет никакого вина, виски, скандинавов и моральных принципов. Он возьмет Аниту с согласия ее или без того, силой либо подкопом, а если будет необходимость, то и с помощью всех методов, которыми располагает пышущий страстью мужчина и дьявол. При определенных обстоятельствах это, впрочем, выходит одно на одно. Конечно, гораздо лучше бы все выглядело, если б «спальная» инициатива исходила от Гавранковой, а ее «падение» свершилось бы по желанию девушки, однако на длительную кампанию катастрофически не хватало времени. Находясь совсем рядом, они все время оказывались всего лишь близко. В десять часов утра он выслушал очередное сообщение.
Бомба была уже у Приапа в руках, а соответствующий небоскреб — под ногами. Создатель атомной игрушки в это время пребывал внутри собственного несгораемого шкафа, более холодного, нежели взаимоотношения Анголы с ЮАР, и все указывало на то, что именно в этом месте ему доведется встретить конец света.
Дракула вышел в море. Несмотря на бурную погоду, высокооборотные турбины несли его плавающий курятник над глубинами Курильско-Камчатской впадины. Все время на северо-восток, а точнее, в те странные и небезопасные края, где северо-восток смыкается с северо-западом. Князь высосал на завтрак пухленького корабельного боя и был в наилучшайшем расположении духа… и тела.
Франк Н. Штейн, он же Селим ибн Хуссейн, без особых трудностей высадился на аэродроме в Джидде, откуда климатизированный туристический автобус отвез его в Мекку. Благодаря посредничеству бюро «Паломничество, спорт и туризм» у него уже были оформлены входные пропуска на площадь в часы утренних молитв. Однако сначала он нанес визит некоему прыткому ремесленнику, мастерская которого специализировалась на изготовлении специфических игрушек для взрослых, таких, например, как куклы, способные поднять на воздух многоэтажный гараж, экземпляры Корана, чтение которого спустя некоторое время поражало органы зрения читающего, отравленные плавки, выделяющие под воздействием воды субстанцию, которая вызывала у пловца резкие судороги мышц живота, браслеты и сережки, стимулирующие нервное расстройство, или четки, которые в любой момент могли выполнять роль пояса со снаряжением для пистолета-автомата. Франкенштейн заказал совершенно банальную вещь: карабин в виде паломнического посоха. Только заказ следовало выполнить срочно к вечеру.
— Тут же уйма работы! — усмехнулся осповатый араб. — Поспешность требует троекратного повышений стоимости, но если это оружие на неверных, я дам десять процентов сезонной скидки.
Тем временем Утопленница спала во всех своих трех ипостасях. Никогда до тех пор она не вкладывала столь — ко усилий в телепатические сеансы. Однако знала, что все у нее прошло как надо, и ежели она выдержит психически, то ни комендант, ни Скотт и пальцем не шевельнут без ее согласия.
Оборотень также находился у цели. Едва спустились сумерки, он превратился в горного орла и в таком виде приземлился на наблюдательной вышке базы пониже радиолокационных устройств. Никто его не видел, а жаль. Это была бы единственная в своем роде оказия увидеть орла с ранцем на спине. Кстати, этот ранец доставив ему массу хлопот. Будь он пуст, с ним можно было бы полетать. Но с полным летать не удавалось. Наконец, Кайтек нашел в долине, в двух километрах от базы» заброшенный пастуший шалаш и там запрятал имущество. Туда же после очередных походов на базу он возвращался на сеансы связи с шефом то как орел, то как крыса. Частые перевоплощения, связанные с необходимостью раздевания, вызвали у него чудовищный насморк, так что будучи крысой он бесконечно вынужден был бороться с чиханием, а будучи орлом — не расставался с носовым платком.
Постепенно он знакомился со структурой базы. Взаимоподчиненность, связь со столицей, способы подъем ракет из подземных шахт, обычаи и привычки команды. При случае стащил немного аспирина из аптечки.
Мефф всех похвалил. Конечно, неплохо бы знать, не подозревают ли чего противники. Однако такой возможности у него не было. В одном он был почти уверен: после пожара «Парадиза» за ним никто систематически не следил.
Брижитт всю вторую половину дня ожидала Белла, потом не могла уснуть всю ночь. Ларри молчал. Утром она позвонила в отель. Получила вежливый ответ, что мистер Белл ночевать не возвращался. Вскоре она из радиосообщений узнала, что ее разыскивают. В связи с убийством. «Вчера после обеда в апартаментах мадемуазель Лебланк рядом с открытым шкафом обнаружено изувеченное тело уборщицы…» Было ясно: Гном сбежал!
Брижитт тоже убежала. Она немедленно по противопожарной лестнице покинула свою комнату. Совершенно не знала, что делать. Ее искала полиция. Наверняка искал и Приап. О судьбе Ларри она боялась даже думать.
Конечно, можно было явиться в полицию, рассказать о дьявольском заговоре, но ведь Ларри говорил, что функционеры Тьмы могли затаиться везде. Даже в органах правопорядка. Конечно, ока знала, что действуют также и союзники Белла. Прыткая девица сообразила, что Ларри находился в контакте с каким-то мистером Уайтом. Ах, если б он отыскал Ларри или хотя бы его блокнот с телефонами.
Она остригла волосы и перекрасилась в рыжий цвет. В первом же магазине купила дешевенькое американское платьице и, чувствуя себя страшно одинокой, снова отправилась в Нью-Йорк. Маленькая девочка меж страшных, неведомых сил, в преддверии приближающейся гибели.
XIX
Последний день жизни нашего Света проходил вполне буднично, можно сказать — банально. Люди занимались своими повседневными делами, работали, любили, рожали. Дети ходили в школы, молодежь — на свидания, верующие — в церкви, неверующие — на курсы кройки и шитья или конференции. И все, кроме тех кто умирал, — жили.
За исключением части Швейцарии и северной Италии во всей Европе была отвратная погода. Центральные районы охватило резкое похолодание. От Хельсинки до Парижа шел снег с дождем. На Северном море бушевал шторм. В Лондоне праздновали рождение очередного потомка в королевском семействе. В Копенгагене открыли выставку оборудования для переработки пищи. Небольшое землетрясение было отмечено на Яве. Джон Мэллори, одинокий британский моряк, в рекордном темпе проплыл дистанцию Гренландия-Антарктида. В Риме, в районе Золотого Дома, обнаружили изумительные картины в этрусских захоронениях. Сепаратисты в Кении сложили оружие. Президент США высказался против инфляции. В пекинском зоопарке появился на свет медвежонок панда. В Ватиканском банке схватили взломщика. Отличные результаты показали шахтеры шахты «Июльский манифест» в Ястжембье. В Лох-Несс начали поиски ихтиозавра — впервые в осенне-зимнем сезоне. Новый фильм-катастрофа Спилберга провалился — люди перестали бояться фантастики. Просидев сто девяносто восемь дней на вершине колонны Нельсона в Трафальгар-Сквер, с нее слез последователь Шимона Слупника.
В Мадрасе родились шестеряшки. Пассажиры похищенного самолета «Люфтганзы» счастливо возвратились домой. Неподалеку от Статуи Свободы выловили труп мужчины, которого нью-йоркская полиция идентифицировала как Ларри Белла, известного несколько лет назад циркового артиста, выступавшего в те времена под псевдонимом Бельфагор…
Лысый дрожащей рукой поднял ленточку телекса. Сообщение из США не вызвало оптимизма. Седой наконец дал о себе знать, прислав телеграмму: «Вернусь послезавтра». Неведомо почему, Лысый подкожно чувствовал, что послезавтра может быть уже поздно. Он объявил в Центре состояние тревоги и лихорадочно пытался узнать от своего человека в Нью-Йорке, что тому известно о смерти Белла. Тот знал только, что покойник шел по следу, не хотел говорить по чьему, и покровительствовал стюардессе Брижитт Лебланк, случайно спасшейся от смерти над Атлантикой.
Но Брижитт исчезла. Кажется, ее видели в Бостоне, однако нью-йоркский осведомитель не мог сообщить никаких сведений кроме того, что не надеялся увидеть ее живой.
Смерть Белла, уборщицы в комнате 1181, исчезновение Брижитт, невозможность отыскать карлика, некогда сотрудничавшего с Беллом, складывались в кровавый поток, ведущий неведомо куда.
Лаборатории Центра доносили об усиливающемся беспокойстве подопытных животных, которые хоть и были размещены в различных зонах Земли, проявляли идентичное волнение. «Белые» издавна пользовались этим методом, чтобы предвидеть приближение катаклизмов и противостоять им.
Как они должны были противодействовать на этот раз?
Лысый тер лоб так, что его секретарь начал опасаться, как бы заместитель шефа не отполировал его себе до кости. Толстощекий и Альбинос следили за этими действиями с возрастающим беспокойством. Где старик выискал столь неоперативного заместителя?
— А может, — проговорил тот, прерывая шлифование, — мы поспешили закрыть дело синьора Дьябло?
— Но мы же видели, как вся их компания отправилась в ад!
— Да, да, но Фаусон остался!
— Фаусон — не сатана, все мы слышали мнение отца Мартинеса, — проворчал Толстощекий, — кроме того, он сейчас развлекается в Альпах с какой-то девицей и, вроде бы, отдается исключительно амурным делам.
— За ним следят? — поинтересовался Лысый.
— Старик не велел, — сказал Херувимчик.
— Старик, старик, — вздохнул заместитель. — Я думаю, кто-нибудь должен немедленно отправиться в Церматт. Кто в этом регионе свободен?
— Мы этот вопрос обсуждали в моей секции, — отозвался Альбинос, — есть большие трудности: в последнюю ночь над тем районом прошла сильная снежная буря. Все дороги в южных кантонах замело. Особенно в Валлесе. Тамошние чародеи по снегоочистке снова проспали. Может, завтра… Мы можем только прослушивать телефоны. Фаусон за те два дня, что сидит в Церматте, никуда не звонил. Она тоже…
— А может, и верно я слишком подозрителен, — согласился Лысый.
Ладная девушка, даже с перекрашенными волосами, всегда найдет нужные пути. Брижитт отыскала таксиста, который вез ее вчера.
— Меня уже расспрашивали о вас, — сказал таксист, — но не волнуйтесь, о нашей встрече я и слова не пикнул. Чего ради выслуживаться перед легавыми. Я им сказал только, куда отвез вашего парня… Жаль, что его кокнули. Но вам незачем туда ехать, полиция сидит в той развалюхе все время… Убийцу не взяли. Кажется, это был какой-то горбатый попрошайка…
За исключением части Швейцарии и северной Италии во всей Европе была отвратная погода. Центральные районы охватило резкое похолодание. От Хельсинки до Парижа шел снег с дождем. На Северном море бушевал шторм. В Лондоне праздновали рождение очередного потомка в королевском семействе. В Копенгагене открыли выставку оборудования для переработки пищи. Небольшое землетрясение было отмечено на Яве. Джон Мэллори, одинокий британский моряк, в рекордном темпе проплыл дистанцию Гренландия-Антарктида. В Риме, в районе Золотого Дома, обнаружили изумительные картины в этрусских захоронениях. Сепаратисты в Кении сложили оружие. Президент США высказался против инфляции. В пекинском зоопарке появился на свет медвежонок панда. В Ватиканском банке схватили взломщика. Отличные результаты показали шахтеры шахты «Июльский манифест» в Ястжембье. В Лох-Несс начали поиски ихтиозавра — впервые в осенне-зимнем сезоне. Новый фильм-катастрофа Спилберга провалился — люди перестали бояться фантастики. Просидев сто девяносто восемь дней на вершине колонны Нельсона в Трафальгар-Сквер, с нее слез последователь Шимона Слупника.
В Мадрасе родились шестеряшки. Пассажиры похищенного самолета «Люфтганзы» счастливо возвратились домой. Неподалеку от Статуи Свободы выловили труп мужчины, которого нью-йоркская полиция идентифицировала как Ларри Белла, известного несколько лет назад циркового артиста, выступавшего в те времена под псевдонимом Бельфагор…
Лысый дрожащей рукой поднял ленточку телекса. Сообщение из США не вызвало оптимизма. Седой наконец дал о себе знать, прислав телеграмму: «Вернусь послезавтра». Неведомо почему, Лысый подкожно чувствовал, что послезавтра может быть уже поздно. Он объявил в Центре состояние тревоги и лихорадочно пытался узнать от своего человека в Нью-Йорке, что тому известно о смерти Белла. Тот знал только, что покойник шел по следу, не хотел говорить по чьему, и покровительствовал стюардессе Брижитт Лебланк, случайно спасшейся от смерти над Атлантикой.
Но Брижитт исчезла. Кажется, ее видели в Бостоне, однако нью-йоркский осведомитель не мог сообщить никаких сведений кроме того, что не надеялся увидеть ее живой.
Смерть Белла, уборщицы в комнате 1181, исчезновение Брижитт, невозможность отыскать карлика, некогда сотрудничавшего с Беллом, складывались в кровавый поток, ведущий неведомо куда.
Лаборатории Центра доносили об усиливающемся беспокойстве подопытных животных, которые хоть и были размещены в различных зонах Земли, проявляли идентичное волнение. «Белые» издавна пользовались этим методом, чтобы предвидеть приближение катаклизмов и противостоять им.
Как они должны были противодействовать на этот раз?
Лысый тер лоб так, что его секретарь начал опасаться, как бы заместитель шефа не отполировал его себе до кости. Толстощекий и Альбинос следили за этими действиями с возрастающим беспокойством. Где старик выискал столь неоперативного заместителя?
— А может, — проговорил тот, прерывая шлифование, — мы поспешили закрыть дело синьора Дьябло?
— Но мы же видели, как вся их компания отправилась в ад!
— Да, да, но Фаусон остался!
— Фаусон — не сатана, все мы слышали мнение отца Мартинеса, — проворчал Толстощекий, — кроме того, он сейчас развлекается в Альпах с какой-то девицей и, вроде бы, отдается исключительно амурным делам.
— За ним следят? — поинтересовался Лысый.
— Старик не велел, — сказал Херувимчик.
— Старик, старик, — вздохнул заместитель. — Я думаю, кто-нибудь должен немедленно отправиться в Церматт. Кто в этом регионе свободен?
— Мы этот вопрос обсуждали в моей секции, — отозвался Альбинос, — есть большие трудности: в последнюю ночь над тем районом прошла сильная снежная буря. Все дороги в южных кантонах замело. Особенно в Валлесе. Тамошние чародеи по снегоочистке снова проспали. Может, завтра… Мы можем только прослушивать телефоны. Фаусон за те два дня, что сидит в Церматте, никуда не звонил. Она тоже…
— А может, и верно я слишком подозрителен, — согласился Лысый.
Ладная девушка, даже с перекрашенными волосами, всегда найдет нужные пути. Брижитт отыскала таксиста, который вез ее вчера.
— Меня уже расспрашивали о вас, — сказал таксист, — но не волнуйтесь, о нашей встрече я и слова не пикнул. Чего ради выслуживаться перед легавыми. Я им сказал только, куда отвез вашего парня… Жаль, что его кокнули. Но вам незачем туда ехать, полиция сидит в той развалюхе все время… Убийцу не взяли. Кажется, это был какой-то горбатый попрошайка…