– Нет, нельзя. Мне приказано передать только лично!
– Что передать?
– Ну эти… конспекты! – сделала вид, что вспомнила о правилах конспирации собеседница. Она уже убедилась, что сигнал тревоги воспринят правильно, по мере разговора все более успокаивалась и даже позволяла себе импровизировать.
– Хорошо! Будьте сегодня в двадцать ноль-ноль в Атлантик-Сити. Казино «Тадж-махал»… Вход со стороны набережной.
– Как я вас узнаю? – Вопрос был задан с некоторой задержкой – очевидно, девушка выслушивала торопливые указания «опекунов».
– Я сам подойду! – С профессиональной точки зрения это представлялось единственно приемлемым вариантом. – Опишите себя.
– Ну… Мне девятнадцать, стройная шатенка. Волосы длинные, до плеч… Размер бюста нужен?
– Во что вы будете одеты? – на правах старшего оборвал собеседницу майор.
– Ну… – Этот вопрос мог поставить в тупик любую женщину. – Я не знаю. Наверное – джинсы, кроссовки, свитер…
– Очень индивидуально… Все! Купите любой номер «Космополитен», сверните его в трубку и держите в правой руке. В правой! Запомнили?
– Хорошо – в правой так в правой… Кричать-то зачем?
– До свидания. – Владимир Александрович дал отбой и попробовал представить собеседницу. Симпатичная, наверное! Жаль, никогда не придется увидеться… Разве что, не дай Господи, на очной ставке.
– До свидания! – На другом конце линии раздались короткие гудки, и девушка в нерешительности замерла с трубкой в руке: – Можно класть?
– Да, пожалуйста. – Специальный агент Макдаффи слез со стола и выключил диктофон. Все остальные тоже зашевелились: кто занялся хитрой аппаратурой, кто потянул с головы наушники, кто просто откашлялся. Из присутствовавших на этот момент в крохотной «студии» у Шипсхед-бэй курила одна только хозяйка – остальные, исключительно мужчины, вынуждены были терпеть ее пагубную привычку.
– Вы обещали, что это будет зачтено…
– Обязательно. Мы никогда не обманываем тех, кто идет на добросовестное сотрудничество.
– Против меня не будет выдвинуто обвинение?
– Не будет… – в очередной раз уверил осунувшуюся за ночь девушку Макдаффи.
– Спасибо! – Она всхлипнула и уронила лицо в ладони.
За время работы в «русском» отделе ФБР Лэс Макдаффи навидался всякого. Пару раз его пытались купить, а однажды подрезали тормозные шланги на машине – но традиции и воспитание не позволяли потомку ирландских революционеров обижать женщин и детей. Да и остальные, суровые парни с пистолетами под мышками, чувствовали себя несколько неловко.
– Не плачьте, мы сумеем вас защитить.
По-русски Макдаффи говорил с очень милым акцентом и при желании вполне мог сойти за прибалта.
– Нужно только съездить в Атлантик-Сити…
– Они убьют меня! – Девичий плач перешел в рыдания. Бедняжка в свободное от работы на Китайца время брала курс медицины в университете, но при желании запросто сделала бы карьеру в Голливуде или на театральных подмостках Бродвея.
– Не надо бояться…
Один из агентов ринулся за водой, другой тоже каким-то образом принялся демонстрировать отеческую заботу. Сейчас они вовсе не напоминали тех грубых и черствых мужланов, которые посреди ночи ворвались в беззащитное студенческое гнездышко. И этот, рыжий, который у них за старшего, – он даже собирался увезти бедняжку в тюрьму! Как не стыдно…
Девица еще пару раз для порядка всхлипнула и стала готовить себя к неблизкой поездке в сказочный город Атлантик-Сити…
Сейчас следовало срочно запихнуть в сумку нехитрые свои пожитки – и, быстро-быстро перебирая конечностями, убираться из Соединенных Штатов. Впрочем, лучше и не заезжать за вещами…
Конечно! Турист, возвращающийся из страны с пустыми руками, обязательно вызовет подозрения. Но, в конце концов, чемоданы продаются на каждом углу, а набить их по дешевке положенным ассортиментом одежды и сувениров можно, не выходя из «Вулворта» или «Конвея».
Есть такой юридический термин – форс-мажор, обстоятельства непреодолимой силы… Стихийное бедствие, атомная бомбардировка. Невыполнение обязательств в этом случае освобождает лицо от имущественной и иной ответственности за неисполнение договора или причинение вреда.
Виноградов со своим незаконченным юридическим образованием не знал точно, существует ли исчерпывающий список обстоятельств форс-мажора. Однако искренне полагал, что порог непреодолимости каждый определяет для себя сам. Вот и сейчас, вместо того чтобы заискивающе улыбаться у стойки паспортного контроля в аэропорту Кеннеди, Владимир Александрович допивал уже вторую чашку кофе.
Кофе здесь, правда, подавали отменный. К тому же столики располагались прямо напротив портье, в дальнем углу гостиничного холла. С места, которое занял майор, просматривались: секции для ключей, главный вход и коридорчик, ведущий к лифту.
Так что незамеченным Шерешевин вернуться в свой номер мог только воздушно-капельным путем…
– Сэр? – поинтересовался нахального вида негритянский парень, убирая со столика пустую чашку.
Владимир Александрович хотел было заказать какой-нибудь гадости покрепче и подороже, но в этот момент дверь-вертушка впустила внутрь долгожданного постояльца.
– Ноу! – Майор выложил на скатерть приготовленную заранее купюру, взял залистанный номер «Нью-Йорк тайме» и скатал его в некоторое подобие милицейского жезла.
Встал и направился к стойке портье.
Маршрут его был рассчитан так, чтобы в нужный момент оказаться за спиной у Аркадия Борисовича – человека нервного, непредсказуемых реакций.
– Здравствуйте, дорогой мой товарищ Шерешевин… – Владимир Александрович легонько похлопал соотечественника по плечу. Тот обернулся, что и спасло ситуацию: стоило портье увидеть выражение лица постояльца, и он не раздумывая вызвал бы полицию. А так все получилось естественно: радостная улыбка Виноградова, стремительное объятие и шепот на ухо: – Не дергаться! Пошел вперед, а то…
Пока Аркадий Борисович соображал, что к чему, нежданный гость уже увлек его к лифту – по счастью, створки разъехались в стороны сразу же.
– Шагай! – Отельчик оказался дешевенький, и видеокамер в кабине подъемника не полагалось. Можно было не церемониться… Майор ударил Шерешевина ногой по голени, перехватил запястья и наработанным за годы службы в питерском отряде движением защелкнул наручники: – Улыбайся, падла…
Подняв звякнувший об пол брелок с цифрами, он приобнял спутника за плечи и вывел в коридор нужного этажа – случайный встречный все равно ничего бы понять не успел, а темп терять не хотелось. Очень радовало отсутствие многократно осмеянных отечественными фельетонистами «дежурных по этажу» – какая-нибудь бдительная тетечка сейчас была бы некстати.
– Ну? – Захлопнув за собой дверь, незваный гость протолкнул соотечественника дальше в номер.
Надо отдать должное Аркадию Борисовичу – в глазах его, кроме некоторой досады на самого себя за проявленное поначалу малодушие, ничего не читалось.
– Ну? – повторил Виноградов.
Шерешевин молча сглотнул слюну, и Владимир Александрович понял, что скоро безвозвратно потеряет инициативу. Нужно было срочно восстанавливать психологическое преимущество.
А как? Традиционно: если к сердцу путь закрыт – надо в печень постучаться… Майор присел и двумя короткими ударами, в пах и по корпусу, опрокинул Аркадия Борисовича на кровать.
«Будем считать, что это за Освальда, – подумал он, глядя, как ловит ртом воздух бывший старший научный сотрудник. – Тогда, первый раз, на проселочной дороге, был просто аванс. А теперь продолжение…»
– Ты кого наколоть хотел, падла?
– Чего… вы… хотите? – Шерешевин не кричал и не звал на помощь. Это создавало почву для дальнейшей плодотворной дискуссии.
– Он еще спрашивает! – посетовал Виноградов. – Где деньги?
– Какие… деньги?
– Шутни-ик! – Майор примерился, чтобы половчее врезать, но передумал. Что делать дальше, он представлял себе смутно. – Ну-ка, сядь…
Приподняв оказавшееся довольно грузным тело Аркадия Борисовича, он принялся хулиганить: вывалил на пол содержимое шкафа, распотрошил шерешевинскую сумку и под матрас не побрезговал заглянуть. Со стороны это отдаленно напоминало обыск и впечатление произвело скорее смешное, чем устрашающее.
– Чего лыбишься? – Он в сердцах ухватил соотечественника за лацканы и тряханул. Потом обшарил карманы. На тумбочку шлепнулись: мятый бумажник, заграничный паспорт гражданина России с орлом на печати и отпечатанной типографски символикой СССР, бесплатная схема города Нью-Йорка. – А где ключи от машины?
– У меня нет машины…
– Ну и козел тогда… – Виноградов уже занимался паспортом: – Точно – тур-рыст! Не обманула, сучка… Чего же ты без группы своей, один? Ладно, не дергайся. – Он сунул паспорт себе в карман и принялся изучать содержимое портмоне. – Что-то негусто…
Вслед за паспортом непрошеный гость прихватил несколько мятых рублей и две сотни долларов. Потом вынул карточку с эмблемой «Нью-Джерси трэйд бэнк»:
– Это что?
– Отдайте… Деньги не мои, я же тогда объяснял!
– Ага! – Наблюдая за реакцией Шерешевина, Владимир Александрович почувствовал себя удовлетворенным. – Значит, вот оно как…
– Вы все равно не сможете их получить! – заторопился, глядя снизу вверх, Шерешевин. Он явно решил, что сейчас его ликвидируют за ненадобностью.
– Почему это? – проявил интерес Виноградов.
– Там система защиты… На случай утери карточки или вот таких инцидентов. Нужно знать еще код и все равно – предъявляешь Ай-Ди!
– Кого-кого? – Чувствовалось, что не прошеный посетитель пытается переварить информацию.
– Документ, удостоверяющий личность!
– Паспорт, что ли?
– Ну я должен паспорт показать, потому что по нему хранилище абонировал. А американцы обычно – водительскую лицензию…
Не выпуская из поля зрения Шерешевина, Владимир Александрович присел на упавший во время потасовки стул и задумался.
– Послушайте… Вы же уже забрали треть! Это и так было больше, чем лично моя доля. – Аркадий Борисович заговорил первым, тщательно подбирая слова. – Остальные деньги…
– Заткнись! – рассеянно оборвал Виноградов.
Но Аркадий Борисович продолжал:
– Я должен был только доставить деньги в Штаты. И получить за это триста тысяч, двадцать процентов. Этой суммы вполне хватило бы, чтобы здесь обосноваться! Мне бы и с получением статуса беженца помогли, и вообще… Но вы меня ограбили! И не только меня – теперь придется объяснять, куда я дел двести тысяч долларов.
– Ну и объясняйся…
– Поймите, хозяева – очень серьезные люди! В конце концов, даже неплохо, что вы появились… – Аркадий Борисович изобразил внезапно осенившую его мысль.
– А ты думаешь – я стану с ними встречаться? – Тут Виноградов как-то очень по-блатному сплюнул.
– Придется. Если попытаетесь забрать из хранилища деньги. Да, вот еще что… Не дай Боже, произойдет со мной несчастный случай! Машина собьет, или случайные хулиганы подстрелят… И код, и номер карточки меняются автоматически, сразу же.
– Хитрожо-опые вы тут все, с-суки! – Чувствовалось, что агрессор растерян. Очевидно, он не слишком представлял себе банковско-депозитную систему США и готов был поверить словам Шерешевина.
– Это мафия, молодой человек… мафия! Она не прощает, когда кто-то пытается затронуть ее интересы. – Аркадий Борисович решил, что нужная линия нащупана, и принялся развивать успех: – Вы человек смелый, решительный, но… одиночка! Вас сомнут и не заметят.
– Это мы еще поглядим, – возразил Виноградов, но уже без особой уверенности в голосе. Инициатива целиком принадлежала хозяину номера.
– Давайте так… Расстаемся – и сегодняшней встречи не было? С хозяевами по поводу отнятых вами денег я раз берусь сам.
– Ага, конечно! И я для этого сюда тащился… Слушай, не долби мне мозги, ладно? Плевать, кого ты там в России кинул – фирму коммерческую, государство или у братвы общак. Поделись – и живи себе дальше!
– Это не мои деньги…
– Вот упрямый! Если мне их все равно не видать, так ведь живым-то ты мне как раз меньше всего нужен. Уловил?
Аркадий Борисович сглотнул застрявший в горле комок:
– Вас запомнил портье… И вообще!
– Пусть это тебя утешает – на том свете. Не хотелось, конечно, новую жизнь начинать с мокрухи, но…
– Подождите! Нельзя же так сразу… Не могу в наручниках.
– Чего это ты не можешь?
– Есть одна идея. Расстегните! Да не бойтесь вы…
– Ладно. – С видом человека, уверенного в своем физическом превосходстве, Виноградов перевернул соотечественника лицом вниз и поворотом ключа ослабил один из «браслетов». – Дальше что?
– Подайте, вон там, листок бумаги и ручку…
– Это уже лучше! – Майор повернулся, чтобы взять со стола стопку фирменных бланков, и в тот же момент получил не болезненный, но сильный толчок – расстояние между ним и хозяином номера увеличилось ровно на длину ног Аркадия Борисовича. – Ах ты, сука…
Выигранной дистанции недавнему старшему научному сотруднику, «выбравшему свободу», хватило, чтобы добраться до кнопки пожарной сигнализации. Электроника взвизгнула, отозвавшись на всех постах сиреной и световыми бликами.
– Ладно, бля, – я вернусь! – Оба понимали, что риск для Виноградова увеличивается с каждой долей секунды. Убить Шерешевина он бы, может, и успел – но скрыться незамеченным удалось бы вряд ли.
Глядя на замершего в углу с оттопыренными кулаками Аркадия Борисовича, майор шагнул к выходу. Открыл дверь, обернулся:
– Наручник спрячь – болтается…
В коридоре он вежливо посторонился, пропуская спешащих навстречу людей: обитателю номера предстояло серьезное разбирательство с администрацией. Но главное – множество свидетелей, включая портье и бармена, могли под присягой подтвердить, что во время ухода Виноградова постоялец оставался живым.
…Владимир Александрович всегда считал, что лучше с умным потерять, чем с дураком найти. Вот и сейчас – повода для разочарования в Шерешевине не было. Постоялец, конечно же, сам догадался – изобразил пьяного, долго и путано извинялся на ломаном английском и в конце концов выпроводил все-таки сотрудников отеля. Во всяком случае Виноградов услышал уже только последние реплики и мягкий стук закрывшейся за незваными посетителями двери.
Раньше подключиться было невозможно – время требовалось на то, чтобы спуститься, выйти из гостиницы, пересечь улицу и найти в парке подходящую скамейку. Уже на ходу майор вытащил из кармана наушники, надел и нажал на кнопку воспроизведения. Теперь он ничем не отличался от миллионов разновозрастных и разнополых любителей музыки по всем уголкам планеты – оставалось только принять отсутствующе-идиотский вид и начать слегка подергиваться при ходьбе. А уж здесь, в Центральном парке, это выглядело более чем естественно – с индивидуальными плейерами не расставались многочисленные бегуны и любители велосипедов, веселая компания азиатов-тинейджеров и даже мусорщик-негр. Исключение составляли, пожалуй, только совсем уж малые дети и старушки консервативного склада.
Каждый слушал свое… У Владимира Александровича, правда, динамики воспроизводили только звуки, доносящиеся из номера в гостинице напротив – и это было не так весело, как группа «Дюна», но могло принести куда больше пользы.
Все удовольствие, включая наручники, миниатюрный радиомикрофон и настроенный на его частоту плейер, обошлось майору в абсолютно несерьезную сумму. Даже по российским меркам… Хозяин «шпионского» магазинчика на Восемнадцатой улице начал было демонстрировать, как и чем пользоваться, но, почувствовав профессионала, быстро закончил лекцию, вручил красочный рекламный проспект и пригласил заходить еще.
Насчет последнего Виноградов сомневался, но уровень сервиса его устроил. Аппаратура, конечно, не являла собой последнее слово техники, частные детективы Москвы и Питера давно уже пользовались японскими «игрушками» нового поколения или отечественными разработками знаменитого Славы Аскаева. Но, как говорится, для сельской местности сойдет! Требовалось только под шумок «разборки» с Шерешевиным незаметно прилепить передатчик под внутреннюю поверхность журнального столика.
Что и было успешно осуществлено…
Владимир Александрович облюбовал место на солнышке – но так, чтобы и глаза не слепило. Металлическая табличка на спинке свидетельствовала: данная скамейка является добровольным и бескорыстным вкладом в благоустройство Центрального парка Нью-Йорк сити, сделанным неким господином Джоном Китинелли одиннадцать лет назад.
Очень трогательно… Приглядевшись, майор заметил аналогичные памятные прямоугольнички и на соседних скамейках – каждый из жителей знал достоверно, на что пошли перечисленные ими деньги. Кто побогаче, оставлял о себе память более значительную – например, изумительный детский уголок Алисы в Стране Чудес с бронзовыми фигурками персонажей и цитатами на причудливых постаментах тоже подарен был городу частным лицом.
В наушнике хрустнуло раздавленное стекло, Шерешевин коротко выругался и включил в ванной воду… Порезался, что ли? Владимир Александрович в нескольких сотнях метров от него откинулся поудобнее, прикрыл глаза и попытался представить себе, что происходит за стенами номера.
…Аркадий Борисович действительно порезался – но не сильно. И не это, в конце концов, выводило его из себя!
Все с самого начала шло не так, как следует. Конечно, в России ловить больше было нечего: ни потомственная порядочность питерского интеллигента, ни его научная квалификация ценности в стране ларьков, бандитов и повальной некомпетентности не представляли. Поэтому, получив предложение начать все сначала по другую сторону Атлантики, Шерешевин почти не раздумывал. Дома терять ему оказалось нечего, а там, в Америке, предоставлялся шанс – и не просто с нуля, а с тремя сотнями тысяч первоначального капитала. И всего-то за это требовалось – отдать кому следует и когда следует саквояжик с валютой. И по оформленной заранее турпутевке вылететь в солнечный город на берегу Гудзона со своими двадцатью процентами… чтобы потом больше никогда не возвращаться.
Четко в указанное время Аркадий Борисович прибыл на Юго-Восточный рынок. Но мясника Равиля, заправлявшего здесь «опиумной темой» и обязанного по ранее разработанному плану принять валюту для отправки ее в США, на месте не оказалось – он дожидался очередного допроса в камере следственного изолятора. Побродив по пустынному, не оправившемуся еще после недавней милицейской облавы рынку, Шерешевин предпочел отправиться восвояси: незачем было мотаться туда-сюда с полным рюкзаком валюты.
Посоветоваться было не с кем… Владелец денег, тот, что за долгие вечера у охотничьих костров сумел оценить абсолютную надежность, пытливый ум и редкостные амбиции старшего научного сотрудника, уже прятался в Штатах, и способы связи с ним обусловливались только односторонние. Следовало действовать самому.
Среди знакомых Аркадия Борисовича представителей организованного, да и не организованного криминала не было, другой несколько круг общения. Однако вскоре удалось выйти через родственников бывшей жены на «еврейскую» группировку. Те сначала тянули, принюхивались, выставляя различные требования и условия, но потом неожиданно согласились. Человек, с которым имел дело Шерешевин, сказал: «зависает» крупный контракт по приватизации, срочно понадобилась неучтенная валюта для взяток чиновникам… С трудом, но партнеры вынуждены были даже согласиться на обмен один к одному! Оставалось только выехать к лесному тайнику, забрать деньги и передать их кому следует.
А тут… Инцидент на дороге стоил ему пятисот тысяч долларов и уверенности в собственных силах. На какое-то время бедняга почувствовал себя подпольным миллионером Корейко, которого в очередной раз грабит нахальный и самоуверенный сын турецкоподданного. Что было больно и до слез обидно, тем более что предстоят неприятные объяснения и с партнерами, и с реальным хозяином переправляемых сумм.
Кроме того, пришлось добить мента. Аркадий Борисович и не подозревал, что последнее будет его тревожить так мало! Просто – случайность: высокие ставки и минимум времени на раздумья.
Многое вызывало сомнения, поэтому несколько успокоился Шерешевин только в Нью-Йорке. Расставшись со своей туристической группой и получив в обусловленном месте заветные купюры с портретами президента, он с безукоризненной точностью принялся выполнять полученные еще дома указания.
Дал объявление в «Новом русском слове»… Дождался звонка. Дисциплинированно, вопреки напряженным нервам и желанию объясниться, разыграл обусловленный диалог – на этом этапе предполагалась только информация о новом имени и документах беглого милиционера…
С утра Шерешевин ходил в банк – требовалось дополнить клиентскую карточку некоторыми сведениями. Отныне абонированной ячейкой хранилища кроме него самого мог пользоваться самостоятельно и некий господин Брайбер, гражданин США с известным номером карточки социального страхования и водительского удостоверения. А на обратном пути его ждал непрошеный соотечественник…
Шестнадцать десять… Судя по звукам, постоялец метался по номеру в ожидании контрольного времени. Собственно, и с точки зрения Владимира Александровича, нечего было тянуть резину: на улице холодало, к тому же начал накрапывать дождь.
Наконец ударило в уши:
– Да, алло? – Шерешевин, видать, совсем ошалел – ответил по-русски и даже не дожидаясь второго звонка.
Владимир Александрович мог слышать только его реплики:
– Нам нужно встретиться. Срочно!.. Я все объясню. Я не брал этих денег… Послушай! У меня нечем даже заплатить за отель, понял?.. Да пошел ты, в конце концов, со своей конспирацией! Некогда… Некогда ждать, когда ты опять позвонишь, – я и так уже… Только попробуй, повесь трубку! Мне терять нечего – сразу же пойду в ФБР, понял? Они тебя по этим данным в момент вычислят… Нет… Нет!
Какое-то время собеседнику потребовалось, чтобы сориентироваться. Потом, очевидно, он принял решение.
– Ладно, извини… Погорячился. Конечно, это меня устроит… Записываю! А где это? Угол с какой стрит? Понял! Во сколько? Да, успею… Но у меня ни паспорта, ни денег – даже жетон купить не на что!.. Ограбили. Но это я тебе при встрече расскажу… Конечно. Прости еще раз – до встречи!
Трубка легла на рычаг, и Шерешевин в очередной раз неинтеллигентно выматерился – теперь, правда, с облегчением. Отер пот… На значительном удалении от него тот же жест повторил и Владимир Александрович…
Тронулись в путь минут через десять.
Виноградов еле успел купить горячую сосиску в тесте и очень удобный пластиковый стаканчик кофе. Хорошо, что он не снял наушники – услышал щелчок дверного замка и вернулся на свой наблюдательный пункт перед тем, как из отеля, воровато оглянувшись, выбрался Аркадий Борисович. Поднятый воротник, руки в карманах и темные, не по погоде, очки делали его похожим на образцово-показательного империалистического шпиона.
Шерешевин пошел пешком. Мимо музея Метрополитен, мимо похожего на кусок винтовой резьбы Гугенхайма, мимо еще нескольких достопримечательностей рангом пониже. На углу Девяносто шестой неумело «проверился» и определил свой дальнейший маршрут – судя по всему, конечная его точка находилась где-то в Южном Бронксе. Где-то на уровне Сто двадцатой улицы Виноградову стало несколько не по себе: район принадлежат цветным и прогулки по нему в любой момент могли закончиться неприятностями. Тем более что, обернувшись как-то на один из многочисленных светофоров, Владимир Александрович успел перехватить откровенно враждебный взгляд упакованного в черную кожу негра.
То же чувствовал и сопровождаемый объект, – двигаясь по Лексингтон-авеню энергичным шагом опаздывающего человека, он старался не вертеть головой по сторонам и туристическую схему спрятал подальше. Это и осложняло, и облегчало наблюдение – белому человеку затеряться в здешней толпе было бы не слишком просто.
Впрочем, до моста через речку с суровым названием Гарлем добрались без приключений. Дальше «вести» Аркадия Борисовича пешком майор не решился – даже случайный взгляд Шерешевина через плечо мог сделать дальнейшее наружное наблюдение бессмысленным.
Следовало рисковать… и Виноградов нырнул в бетон и кафель подземки. По счастью, поезд уже приближался и времени хватило в обрез на то, чтобы свериться со схемой.
Платить полтора доллара за то, чтобы проехать одну остановку, было до неприличия щедро. Но, во-первых, чуть-чуть отдохнули ноги, а во-вторых, преследователь оказался на том берегу даже несколько раньше соотечественника.
Выскочив на поверхность, Владимир Александрович судорожно завертел головой – и мысленно перекрестился: вот он, голубчик! Топает себе по пешеходной дорожке, схему свою опять достал… Собственно, и здесь условий для скрытого сопровождения практически не было – тот, кто назначил место встречи, старался учесть все. Поэтому на какое-то время приходилось терять опекаемого из виду… Судя по темпу, минут через двадцать Ше-решевин выйдет к зоопарку – что ж, тоже вариант, там все-таки попроще…
– Что передать?
– Ну эти… конспекты! – сделала вид, что вспомнила о правилах конспирации собеседница. Она уже убедилась, что сигнал тревоги воспринят правильно, по мере разговора все более успокаивалась и даже позволяла себе импровизировать.
– Хорошо! Будьте сегодня в двадцать ноль-ноль в Атлантик-Сити. Казино «Тадж-махал»… Вход со стороны набережной.
– Как я вас узнаю? – Вопрос был задан с некоторой задержкой – очевидно, девушка выслушивала торопливые указания «опекунов».
– Я сам подойду! – С профессиональной точки зрения это представлялось единственно приемлемым вариантом. – Опишите себя.
– Ну… Мне девятнадцать, стройная шатенка. Волосы длинные, до плеч… Размер бюста нужен?
– Во что вы будете одеты? – на правах старшего оборвал собеседницу майор.
– Ну… – Этот вопрос мог поставить в тупик любую женщину. – Я не знаю. Наверное – джинсы, кроссовки, свитер…
– Очень индивидуально… Все! Купите любой номер «Космополитен», сверните его в трубку и держите в правой руке. В правой! Запомнили?
– Хорошо – в правой так в правой… Кричать-то зачем?
– До свидания. – Владимир Александрович дал отбой и попробовал представить собеседницу. Симпатичная, наверное! Жаль, никогда не придется увидеться… Разве что, не дай Господи, на очной ставке.
– До свидания! – На другом конце линии раздались короткие гудки, и девушка в нерешительности замерла с трубкой в руке: – Можно класть?
– Да, пожалуйста. – Специальный агент Макдаффи слез со стола и выключил диктофон. Все остальные тоже зашевелились: кто занялся хитрой аппаратурой, кто потянул с головы наушники, кто просто откашлялся. Из присутствовавших на этот момент в крохотной «студии» у Шипсхед-бэй курила одна только хозяйка – остальные, исключительно мужчины, вынуждены были терпеть ее пагубную привычку.
– Вы обещали, что это будет зачтено…
– Обязательно. Мы никогда не обманываем тех, кто идет на добросовестное сотрудничество.
– Против меня не будет выдвинуто обвинение?
– Не будет… – в очередной раз уверил осунувшуюся за ночь девушку Макдаффи.
– Спасибо! – Она всхлипнула и уронила лицо в ладони.
За время работы в «русском» отделе ФБР Лэс Макдаффи навидался всякого. Пару раз его пытались купить, а однажды подрезали тормозные шланги на машине – но традиции и воспитание не позволяли потомку ирландских революционеров обижать женщин и детей. Да и остальные, суровые парни с пистолетами под мышками, чувствовали себя несколько неловко.
– Не плачьте, мы сумеем вас защитить.
По-русски Макдаффи говорил с очень милым акцентом и при желании вполне мог сойти за прибалта.
– Нужно только съездить в Атлантик-Сити…
– Они убьют меня! – Девичий плач перешел в рыдания. Бедняжка в свободное от работы на Китайца время брала курс медицины в университете, но при желании запросто сделала бы карьеру в Голливуде или на театральных подмостках Бродвея.
– Не надо бояться…
Один из агентов ринулся за водой, другой тоже каким-то образом принялся демонстрировать отеческую заботу. Сейчас они вовсе не напоминали тех грубых и черствых мужланов, которые посреди ночи ворвались в беззащитное студенческое гнездышко. И этот, рыжий, который у них за старшего, – он даже собирался увезти бедняжку в тюрьму! Как не стыдно…
Девица еще пару раз для порядка всхлипнула и стала готовить себя к неблизкой поездке в сказочный город Атлантик-Сити…
* * *
Ничего глупее придумать было нельзя.Сейчас следовало срочно запихнуть в сумку нехитрые свои пожитки – и, быстро-быстро перебирая конечностями, убираться из Соединенных Штатов. Впрочем, лучше и не заезжать за вещами…
Конечно! Турист, возвращающийся из страны с пустыми руками, обязательно вызовет подозрения. Но, в конце концов, чемоданы продаются на каждом углу, а набить их по дешевке положенным ассортиментом одежды и сувениров можно, не выходя из «Вулворта» или «Конвея».
Есть такой юридический термин – форс-мажор, обстоятельства непреодолимой силы… Стихийное бедствие, атомная бомбардировка. Невыполнение обязательств в этом случае освобождает лицо от имущественной и иной ответственности за неисполнение договора или причинение вреда.
Виноградов со своим незаконченным юридическим образованием не знал точно, существует ли исчерпывающий список обстоятельств форс-мажора. Однако искренне полагал, что порог непреодолимости каждый определяет для себя сам. Вот и сейчас, вместо того чтобы заискивающе улыбаться у стойки паспортного контроля в аэропорту Кеннеди, Владимир Александрович допивал уже вторую чашку кофе.
Кофе здесь, правда, подавали отменный. К тому же столики располагались прямо напротив портье, в дальнем углу гостиничного холла. С места, которое занял майор, просматривались: секции для ключей, главный вход и коридорчик, ведущий к лифту.
Так что незамеченным Шерешевин вернуться в свой номер мог только воздушно-капельным путем…
– Сэр? – поинтересовался нахального вида негритянский парень, убирая со столика пустую чашку.
Владимир Александрович хотел было заказать какой-нибудь гадости покрепче и подороже, но в этот момент дверь-вертушка впустила внутрь долгожданного постояльца.
– Ноу! – Майор выложил на скатерть приготовленную заранее купюру, взял залистанный номер «Нью-Йорк тайме» и скатал его в некоторое подобие милицейского жезла.
Встал и направился к стойке портье.
Маршрут его был рассчитан так, чтобы в нужный момент оказаться за спиной у Аркадия Борисовича – человека нервного, непредсказуемых реакций.
– Здравствуйте, дорогой мой товарищ Шерешевин… – Владимир Александрович легонько похлопал соотечественника по плечу. Тот обернулся, что и спасло ситуацию: стоило портье увидеть выражение лица постояльца, и он не раздумывая вызвал бы полицию. А так все получилось естественно: радостная улыбка Виноградова, стремительное объятие и шепот на ухо: – Не дергаться! Пошел вперед, а то…
Пока Аркадий Борисович соображал, что к чему, нежданный гость уже увлек его к лифту – по счастью, створки разъехались в стороны сразу же.
– Шагай! – Отельчик оказался дешевенький, и видеокамер в кабине подъемника не полагалось. Можно было не церемониться… Майор ударил Шерешевина ногой по голени, перехватил запястья и наработанным за годы службы в питерском отряде движением защелкнул наручники: – Улыбайся, падла…
Подняв звякнувший об пол брелок с цифрами, он приобнял спутника за плечи и вывел в коридор нужного этажа – случайный встречный все равно ничего бы понять не успел, а темп терять не хотелось. Очень радовало отсутствие многократно осмеянных отечественными фельетонистами «дежурных по этажу» – какая-нибудь бдительная тетечка сейчас была бы некстати.
– Ну? – Захлопнув за собой дверь, незваный гость протолкнул соотечественника дальше в номер.
Надо отдать должное Аркадию Борисовичу – в глазах его, кроме некоторой досады на самого себя за проявленное поначалу малодушие, ничего не читалось.
– Ну? – повторил Виноградов.
Шерешевин молча сглотнул слюну, и Владимир Александрович понял, что скоро безвозвратно потеряет инициативу. Нужно было срочно восстанавливать психологическое преимущество.
А как? Традиционно: если к сердцу путь закрыт – надо в печень постучаться… Майор присел и двумя короткими ударами, в пах и по корпусу, опрокинул Аркадия Борисовича на кровать.
«Будем считать, что это за Освальда, – подумал он, глядя, как ловит ртом воздух бывший старший научный сотрудник. – Тогда, первый раз, на проселочной дороге, был просто аванс. А теперь продолжение…»
– Ты кого наколоть хотел, падла?
– Чего… вы… хотите? – Шерешевин не кричал и не звал на помощь. Это создавало почву для дальнейшей плодотворной дискуссии.
– Он еще спрашивает! – посетовал Виноградов. – Где деньги?
– Какие… деньги?
– Шутни-ик! – Майор примерился, чтобы половчее врезать, но передумал. Что делать дальше, он представлял себе смутно. – Ну-ка, сядь…
Приподняв оказавшееся довольно грузным тело Аркадия Борисовича, он принялся хулиганить: вывалил на пол содержимое шкафа, распотрошил шерешевинскую сумку и под матрас не побрезговал заглянуть. Со стороны это отдаленно напоминало обыск и впечатление произвело скорее смешное, чем устрашающее.
– Чего лыбишься? – Он в сердцах ухватил соотечественника за лацканы и тряханул. Потом обшарил карманы. На тумбочку шлепнулись: мятый бумажник, заграничный паспорт гражданина России с орлом на печати и отпечатанной типографски символикой СССР, бесплатная схема города Нью-Йорка. – А где ключи от машины?
– У меня нет машины…
– Ну и козел тогда… – Виноградов уже занимался паспортом: – Точно – тур-рыст! Не обманула, сучка… Чего же ты без группы своей, один? Ладно, не дергайся. – Он сунул паспорт себе в карман и принялся изучать содержимое портмоне. – Что-то негусто…
Вслед за паспортом непрошеный гость прихватил несколько мятых рублей и две сотни долларов. Потом вынул карточку с эмблемой «Нью-Джерси трэйд бэнк»:
– Это что?
– Отдайте… Деньги не мои, я же тогда объяснял!
– Ага! – Наблюдая за реакцией Шерешевина, Владимир Александрович почувствовал себя удовлетворенным. – Значит, вот оно как…
– Вы все равно не сможете их получить! – заторопился, глядя снизу вверх, Шерешевин. Он явно решил, что сейчас его ликвидируют за ненадобностью.
– Почему это? – проявил интерес Виноградов.
– Там система защиты… На случай утери карточки или вот таких инцидентов. Нужно знать еще код и все равно – предъявляешь Ай-Ди!
– Кого-кого? – Чувствовалось, что не прошеный посетитель пытается переварить информацию.
– Документ, удостоверяющий личность!
– Паспорт, что ли?
– Ну я должен паспорт показать, потому что по нему хранилище абонировал. А американцы обычно – водительскую лицензию…
Не выпуская из поля зрения Шерешевина, Владимир Александрович присел на упавший во время потасовки стул и задумался.
– Послушайте… Вы же уже забрали треть! Это и так было больше, чем лично моя доля. – Аркадий Борисович заговорил первым, тщательно подбирая слова. – Остальные деньги…
– Заткнись! – рассеянно оборвал Виноградов.
Но Аркадий Борисович продолжал:
– Я должен был только доставить деньги в Штаты. И получить за это триста тысяч, двадцать процентов. Этой суммы вполне хватило бы, чтобы здесь обосноваться! Мне бы и с получением статуса беженца помогли, и вообще… Но вы меня ограбили! И не только меня – теперь придется объяснять, куда я дел двести тысяч долларов.
– Ну и объясняйся…
– Поймите, хозяева – очень серьезные люди! В конце концов, даже неплохо, что вы появились… – Аркадий Борисович изобразил внезапно осенившую его мысль.
– А ты думаешь – я стану с ними встречаться? – Тут Виноградов как-то очень по-блатному сплюнул.
– Придется. Если попытаетесь забрать из хранилища деньги. Да, вот еще что… Не дай Боже, произойдет со мной несчастный случай! Машина собьет, или случайные хулиганы подстрелят… И код, и номер карточки меняются автоматически, сразу же.
– Хитрожо-опые вы тут все, с-суки! – Чувствовалось, что агрессор растерян. Очевидно, он не слишком представлял себе банковско-депозитную систему США и готов был поверить словам Шерешевина.
– Это мафия, молодой человек… мафия! Она не прощает, когда кто-то пытается затронуть ее интересы. – Аркадий Борисович решил, что нужная линия нащупана, и принялся развивать успех: – Вы человек смелый, решительный, но… одиночка! Вас сомнут и не заметят.
– Это мы еще поглядим, – возразил Виноградов, но уже без особой уверенности в голосе. Инициатива целиком принадлежала хозяину номера.
– Давайте так… Расстаемся – и сегодняшней встречи не было? С хозяевами по поводу отнятых вами денег я раз берусь сам.
– Ага, конечно! И я для этого сюда тащился… Слушай, не долби мне мозги, ладно? Плевать, кого ты там в России кинул – фирму коммерческую, государство или у братвы общак. Поделись – и живи себе дальше!
– Это не мои деньги…
– Вот упрямый! Если мне их все равно не видать, так ведь живым-то ты мне как раз меньше всего нужен. Уловил?
Аркадий Борисович сглотнул застрявший в горле комок:
– Вас запомнил портье… И вообще!
– Пусть это тебя утешает – на том свете. Не хотелось, конечно, новую жизнь начинать с мокрухи, но…
– Подождите! Нельзя же так сразу… Не могу в наручниках.
– Чего это ты не можешь?
– Есть одна идея. Расстегните! Да не бойтесь вы…
– Ладно. – С видом человека, уверенного в своем физическом превосходстве, Виноградов перевернул соотечественника лицом вниз и поворотом ключа ослабил один из «браслетов». – Дальше что?
– Подайте, вон там, листок бумаги и ручку…
– Это уже лучше! – Майор повернулся, чтобы взять со стола стопку фирменных бланков, и в тот же момент получил не болезненный, но сильный толчок – расстояние между ним и хозяином номера увеличилось ровно на длину ног Аркадия Борисовича. – Ах ты, сука…
Выигранной дистанции недавнему старшему научному сотруднику, «выбравшему свободу», хватило, чтобы добраться до кнопки пожарной сигнализации. Электроника взвизгнула, отозвавшись на всех постах сиреной и световыми бликами.
– Ладно, бля, – я вернусь! – Оба понимали, что риск для Виноградова увеличивается с каждой долей секунды. Убить Шерешевина он бы, может, и успел – но скрыться незамеченным удалось бы вряд ли.
Глядя на замершего в углу с оттопыренными кулаками Аркадия Борисовича, майор шагнул к выходу. Открыл дверь, обернулся:
– Наручник спрячь – болтается…
В коридоре он вежливо посторонился, пропуская спешащих навстречу людей: обитателю номера предстояло серьезное разбирательство с администрацией. Но главное – множество свидетелей, включая портье и бармена, могли под присягой подтвердить, что во время ухода Виноградова постоялец оставался живым.
…Владимир Александрович всегда считал, что лучше с умным потерять, чем с дураком найти. Вот и сейчас – повода для разочарования в Шерешевине не было. Постоялец, конечно же, сам догадался – изобразил пьяного, долго и путано извинялся на ломаном английском и в конце концов выпроводил все-таки сотрудников отеля. Во всяком случае Виноградов услышал уже только последние реплики и мягкий стук закрывшейся за незваными посетителями двери.
Раньше подключиться было невозможно – время требовалось на то, чтобы спуститься, выйти из гостиницы, пересечь улицу и найти в парке подходящую скамейку. Уже на ходу майор вытащил из кармана наушники, надел и нажал на кнопку воспроизведения. Теперь он ничем не отличался от миллионов разновозрастных и разнополых любителей музыки по всем уголкам планеты – оставалось только принять отсутствующе-идиотский вид и начать слегка подергиваться при ходьбе. А уж здесь, в Центральном парке, это выглядело более чем естественно – с индивидуальными плейерами не расставались многочисленные бегуны и любители велосипедов, веселая компания азиатов-тинейджеров и даже мусорщик-негр. Исключение составляли, пожалуй, только совсем уж малые дети и старушки консервативного склада.
Каждый слушал свое… У Владимира Александровича, правда, динамики воспроизводили только звуки, доносящиеся из номера в гостинице напротив – и это было не так весело, как группа «Дюна», но могло принести куда больше пользы.
Все удовольствие, включая наручники, миниатюрный радиомикрофон и настроенный на его частоту плейер, обошлось майору в абсолютно несерьезную сумму. Даже по российским меркам… Хозяин «шпионского» магазинчика на Восемнадцатой улице начал было демонстрировать, как и чем пользоваться, но, почувствовав профессионала, быстро закончил лекцию, вручил красочный рекламный проспект и пригласил заходить еще.
Насчет последнего Виноградов сомневался, но уровень сервиса его устроил. Аппаратура, конечно, не являла собой последнее слово техники, частные детективы Москвы и Питера давно уже пользовались японскими «игрушками» нового поколения или отечественными разработками знаменитого Славы Аскаева. Но, как говорится, для сельской местности сойдет! Требовалось только под шумок «разборки» с Шерешевиным незаметно прилепить передатчик под внутреннюю поверхность журнального столика.
Что и было успешно осуществлено…
Владимир Александрович облюбовал место на солнышке – но так, чтобы и глаза не слепило. Металлическая табличка на спинке свидетельствовала: данная скамейка является добровольным и бескорыстным вкладом в благоустройство Центрального парка Нью-Йорк сити, сделанным неким господином Джоном Китинелли одиннадцать лет назад.
Очень трогательно… Приглядевшись, майор заметил аналогичные памятные прямоугольнички и на соседних скамейках – каждый из жителей знал достоверно, на что пошли перечисленные ими деньги. Кто побогаче, оставлял о себе память более значительную – например, изумительный детский уголок Алисы в Стране Чудес с бронзовыми фигурками персонажей и цитатами на причудливых постаментах тоже подарен был городу частным лицом.
В наушнике хрустнуло раздавленное стекло, Шерешевин коротко выругался и включил в ванной воду… Порезался, что ли? Владимир Александрович в нескольких сотнях метров от него откинулся поудобнее, прикрыл глаза и попытался представить себе, что происходит за стенами номера.
…Аркадий Борисович действительно порезался – но не сильно. И не это, в конце концов, выводило его из себя!
Все с самого начала шло не так, как следует. Конечно, в России ловить больше было нечего: ни потомственная порядочность питерского интеллигента, ни его научная квалификация ценности в стране ларьков, бандитов и повальной некомпетентности не представляли. Поэтому, получив предложение начать все сначала по другую сторону Атлантики, Шерешевин почти не раздумывал. Дома терять ему оказалось нечего, а там, в Америке, предоставлялся шанс – и не просто с нуля, а с тремя сотнями тысяч первоначального капитала. И всего-то за это требовалось – отдать кому следует и когда следует саквояжик с валютой. И по оформленной заранее турпутевке вылететь в солнечный город на берегу Гудзона со своими двадцатью процентами… чтобы потом больше никогда не возвращаться.
Четко в указанное время Аркадий Борисович прибыл на Юго-Восточный рынок. Но мясника Равиля, заправлявшего здесь «опиумной темой» и обязанного по ранее разработанному плану принять валюту для отправки ее в США, на месте не оказалось – он дожидался очередного допроса в камере следственного изолятора. Побродив по пустынному, не оправившемуся еще после недавней милицейской облавы рынку, Шерешевин предпочел отправиться восвояси: незачем было мотаться туда-сюда с полным рюкзаком валюты.
Посоветоваться было не с кем… Владелец денег, тот, что за долгие вечера у охотничьих костров сумел оценить абсолютную надежность, пытливый ум и редкостные амбиции старшего научного сотрудника, уже прятался в Штатах, и способы связи с ним обусловливались только односторонние. Следовало действовать самому.
Среди знакомых Аркадия Борисовича представителей организованного, да и не организованного криминала не было, другой несколько круг общения. Однако вскоре удалось выйти через родственников бывшей жены на «еврейскую» группировку. Те сначала тянули, принюхивались, выставляя различные требования и условия, но потом неожиданно согласились. Человек, с которым имел дело Шерешевин, сказал: «зависает» крупный контракт по приватизации, срочно понадобилась неучтенная валюта для взяток чиновникам… С трудом, но партнеры вынуждены были даже согласиться на обмен один к одному! Оставалось только выехать к лесному тайнику, забрать деньги и передать их кому следует.
А тут… Инцидент на дороге стоил ему пятисот тысяч долларов и уверенности в собственных силах. На какое-то время бедняга почувствовал себя подпольным миллионером Корейко, которого в очередной раз грабит нахальный и самоуверенный сын турецкоподданного. Что было больно и до слез обидно, тем более что предстоят неприятные объяснения и с партнерами, и с реальным хозяином переправляемых сумм.
Кроме того, пришлось добить мента. Аркадий Борисович и не подозревал, что последнее будет его тревожить так мало! Просто – случайность: высокие ставки и минимум времени на раздумья.
Многое вызывало сомнения, поэтому несколько успокоился Шерешевин только в Нью-Йорке. Расставшись со своей туристической группой и получив в обусловленном месте заветные купюры с портретами президента, он с безукоризненной точностью принялся выполнять полученные еще дома указания.
Дал объявление в «Новом русском слове»… Дождался звонка. Дисциплинированно, вопреки напряженным нервам и желанию объясниться, разыграл обусловленный диалог – на этом этапе предполагалась только информация о новом имени и документах беглого милиционера…
С утра Шерешевин ходил в банк – требовалось дополнить клиентскую карточку некоторыми сведениями. Отныне абонированной ячейкой хранилища кроме него самого мог пользоваться самостоятельно и некий господин Брайбер, гражданин США с известным номером карточки социального страхования и водительского удостоверения. А на обратном пути его ждал непрошеный соотечественник…
Шестнадцать десять… Судя по звукам, постоялец метался по номеру в ожидании контрольного времени. Собственно, и с точки зрения Владимира Александровича, нечего было тянуть резину: на улице холодало, к тому же начал накрапывать дождь.
Наконец ударило в уши:
– Да, алло? – Шерешевин, видать, совсем ошалел – ответил по-русски и даже не дожидаясь второго звонка.
Владимир Александрович мог слышать только его реплики:
– Нам нужно встретиться. Срочно!.. Я все объясню. Я не брал этих денег… Послушай! У меня нечем даже заплатить за отель, понял?.. Да пошел ты, в конце концов, со своей конспирацией! Некогда… Некогда ждать, когда ты опять позвонишь, – я и так уже… Только попробуй, повесь трубку! Мне терять нечего – сразу же пойду в ФБР, понял? Они тебя по этим данным в момент вычислят… Нет… Нет!
Какое-то время собеседнику потребовалось, чтобы сориентироваться. Потом, очевидно, он принял решение.
– Ладно, извини… Погорячился. Конечно, это меня устроит… Записываю! А где это? Угол с какой стрит? Понял! Во сколько? Да, успею… Но у меня ни паспорта, ни денег – даже жетон купить не на что!.. Ограбили. Но это я тебе при встрече расскажу… Конечно. Прости еще раз – до встречи!
Трубка легла на рычаг, и Шерешевин в очередной раз неинтеллигентно выматерился – теперь, правда, с облегчением. Отер пот… На значительном удалении от него тот же жест повторил и Владимир Александрович…
Тронулись в путь минут через десять.
Виноградов еле успел купить горячую сосиску в тесте и очень удобный пластиковый стаканчик кофе. Хорошо, что он не снял наушники – услышал щелчок дверного замка и вернулся на свой наблюдательный пункт перед тем, как из отеля, воровато оглянувшись, выбрался Аркадий Борисович. Поднятый воротник, руки в карманах и темные, не по погоде, очки делали его похожим на образцово-показательного империалистического шпиона.
Шерешевин пошел пешком. Мимо музея Метрополитен, мимо похожего на кусок винтовой резьбы Гугенхайма, мимо еще нескольких достопримечательностей рангом пониже. На углу Девяносто шестой неумело «проверился» и определил свой дальнейший маршрут – судя по всему, конечная его точка находилась где-то в Южном Бронксе. Где-то на уровне Сто двадцатой улицы Виноградову стало несколько не по себе: район принадлежат цветным и прогулки по нему в любой момент могли закончиться неприятностями. Тем более что, обернувшись как-то на один из многочисленных светофоров, Владимир Александрович успел перехватить откровенно враждебный взгляд упакованного в черную кожу негра.
То же чувствовал и сопровождаемый объект, – двигаясь по Лексингтон-авеню энергичным шагом опаздывающего человека, он старался не вертеть головой по сторонам и туристическую схему спрятал подальше. Это и осложняло, и облегчало наблюдение – белому человеку затеряться в здешней толпе было бы не слишком просто.
Впрочем, до моста через речку с суровым названием Гарлем добрались без приключений. Дальше «вести» Аркадия Борисовича пешком майор не решился – даже случайный взгляд Шерешевина через плечо мог сделать дальнейшее наружное наблюдение бессмысленным.
Следовало рисковать… и Виноградов нырнул в бетон и кафель подземки. По счастью, поезд уже приближался и времени хватило в обрез на то, чтобы свериться со схемой.
Платить полтора доллара за то, чтобы проехать одну остановку, было до неприличия щедро. Но, во-первых, чуть-чуть отдохнули ноги, а во-вторых, преследователь оказался на том берегу даже несколько раньше соотечественника.
Выскочив на поверхность, Владимир Александрович судорожно завертел головой – и мысленно перекрестился: вот он, голубчик! Топает себе по пешеходной дорожке, схему свою опять достал… Собственно, и здесь условий для скрытого сопровождения практически не было – тот, кто назначил место встречи, старался учесть все. Поэтому на какое-то время приходилось терять опекаемого из виду… Судя по темпу, минут через двадцать Ше-решевин выйдет к зоопарку – что ж, тоже вариант, там все-таки попроще…