Воронов Никита. Сезон охоты

Никита Воронов
Сезон охоты

Пролог

   Может, мы обидели кого-то зря,
   Календарь закроет этот лист.
   К новым приключениям спешим, друзья!
   Эй, прибавь-ка ходу, машинист!

Слова Э. Успенского

Музыка В. Шаинского

   Последний аккорд нехотя растворился в прокуренном воздухе, и кто-то даже попробовал аплодировать.
   Впрочем, здесь это было не принято… Безупречно одетые пары потянулись обратно к столикам, торопливо забегали официанты, а худой, постаревший до времени пианист покосился на стойку бара.
   – Браво, маэстро! – Высокий, холеный мужчина задержался у рояля, пропуская вперед свою даму.
   – Спасибо.
   – Русский?
   Пришлось кивнуть – виновато, хотя и с достоинством.
   – Тем более, старик! – От мужчины изрядно попахивало коньяком. Перехватив снисходительный, через плечо, взгляд спутницы, он жестом велел ей не задерживаться. – Держи, заработал.
   Двадцатидолларовая купюра перекочевала из кожаного бумажника в нагрудный карман пиджака пианиста.
   – Спасибо, сэр…
   – Тебе спасибо, старик! О чем речь… – По-русски неожиданный благодетель говорил без акцента.
   – Дай вам Бог здоровья! – Музыкант некоторое время еще рассматривал удаляющуюся спину и седоватый затылок соотечественника. Потом повернулся к инструменту, размял отдохнувшие пальцы и бережно дотронулся до клавишей… Играл он действительно великолепно.
   – Ты, оказывается, любишь джаз? Не знала!
   – Я обожаю импровизации. – Прежде чем сесть за столик, мужчина бережно приподнял холеную руку спутницы и коснулся губами ее запястья. – Как тебе здесь?
   – Неплохо.
   Мужчина имел основания быть довольным собой: и ресторан, и его сегодняшняя дама идеально соответствовали друг другу. Оба шикарные и дорогие, с репутацией и без фальшивого целомудрия.
   – Хочешь еще чего-нибудь? – Пламя свечи, яркое и живое, служило сейчас только им двоим. Все остальные оказывались за пределами колеблющегося светового круга. Гениальная находка дизайнеров – в огромном зале каждый оказывался сам по себе… Одиночество тех, кому оно по карману.
   – Нет, спасибо. Пора ехать.
   – Да, конечно! – Подзывать официанта не потребовалось, тот уже предупредительно положил перед клиентом фирменную обложку с гербом ресторана. – Хм… хм!
   Изучив под скучающим взглядом спутницы счет, он признал итоговую сумму справедливой. Протянул обратно папку с вложенной в нее карточкой:
   – Бургундское было сегодня не из лучших.
   – Да? И давно это ты начал разбираться в винах? – пожала плечами дама, когда белая спина официанта растаяла в полумраке.
   – Прости, дорогая? – Седоватые брови мужчины в недоумении приподнялись.
   – Да нет, ничего…
   – Вот и прекрасно! – Попытки копаться в прошлом, пусть даже совсем невинные, ни к чему хорошему не приводили: скандалы, пьяные истерики… – Поедем к тебе?
   – Как хочешь.
   За спиной материализовался официант:
   – Простите, сэр, но…
   – Проблемы?
   – Вам нужно связаться с банком! – На стол снова легла фирменная папка.
   – Черт побери! – Очевидно, опять «не прошла» кредитная карта. При той беспорядочной чехарде расходов и доходов, которая отличала образ жизни посетителя, такое случалось. Обычно подобные недоразумения улаживались одним звонком. – Где у вас телефон?
   – Я провожу вас, сэр.
   – Извини, дорогая… – Вслед за официантом мужчина миновал несколько столиков-островков, походя потрепал по плечу загрустившего пианиста, раскланялся с кем-то смутно знакомым… На выходе из зала его ощупал взглядом здоровенный охранник в смокинге. Второй, точно такой же, со свернутым на бок носом и огромными кулаками, перекрывал служебный вход.
   – Пожалуйста, сэр! – Официант сделал приглашающий жест и почти сразу же тактично оставил клиента одного.
   Уютный, отделанный мрамором холл освещался не слишком ярко, но после сумрака главного ресторанного зала глазам требовалось некоторое время, чтобы адаптироваться. Диван, кресла, чугунная пепельница, несколько телефонных аппаратов на стене… Дверь слева, как помнил посетитель, вела через другой холл, с гардеробом, на улицу, надписи на двух других уверяли, что именно там находятся для же* лающих мужская и, соответственно, женская «комнаты отдыха».
   Это было кстати, но сначала следовало позвонить. Порывшись в бумажнике и карманах, клиент обнаружил единственный «квотер» и поморщился:
   – Послушайте!..
   Белый парень лет двадцати пяти в рабочем чистеньком комбинезоне со множеством карманов и карманчиков как раз выходил из туалета. Широкий пояс с целым арсеналом отверток, плоскогубцев и щипчиков придавал ресторанному электрику вид лихой и ковбойский.
   – Послушайте, нет ли у вас?..
   – Простите, сэр… Вы – Альперович? – не дослушав, перебил парень.
   Это было так неожиданно, что посетитель кивнул:
   – Да, это я!
   – Спасибо. – Электрик улыбнулся и дважды выстрелил: в сердце и в голову. Пистолет у него оказался большой, но почти бесшумный – похожий то ли на дрель, то ли на полицейский фонарик. – До свидания…
   Пока мертвое тело сползало на пол, парень успел положить рядом с ним ствол, стянул с рук нитяные перчатки. Без суеты, но достаточно деловито направился к выходу, кивнув респектабельному швейцару, и толкнул вращающуюся стеклянную дверь… Пронзительный женский визг настиг его уже на противоположной стороне улицы.
   Убийца, пожав плечами, одолел еще полквартала.
   Где-то заголосила первая полицейская сирена. Не прошло и пяти минут, как район заполнился надоедливым ревом и сполохами тревожных огней. Впрочем, это уже не имело никакого отношения к симпатичному, добропорядочному водителю подержанного «форда», аккуратно вписавшемуся в вечерний поток легковых автомобилей. Комбинезон и прочая экипировка «электрика» мирно покоились вместе с кудрявым париком в мусорном контейнере неподалеку от набережной. А других улик, ни прямых, ни косвенных, в природе не существовало.
   Сразу же за мостом пришлось припарковаться.
   Сдернув с рычага трубку уличного автомата, парень набрал по памяти номер:
   – Алле?
   – Вы звоните по телефону… – механи ческим голосом отреагировал автоответчик на противоположном конце линии, – …и если вы хотите что-либо сообщить, оставьте послание после…
   – Алле, это я! Возьмите трубку, – раздраженно фыркнул недавний «электрик». Запись на магнитофон его не устраивала.
   – Слушаю! – Для невидимого собеседника, очевидно, звонок не был неожиданным.
   – Все в порядке. Груз доставлен.
   – В полном объеме?
   – Абсолютно! – Парень вспомнил безжизненное тело и пятно крови на мраморе. – Полнее некуда.
   – Проблем не было?
   – В пределах разумного… Что насчет гонорара?
   – Вы сейчас едете домой?
   – Допустим. – Что-то в разговоре с заказчиком переставало убийце нравиться.
   – Назовите адрес. Мой человек подъедет, привезет.
   – Это несерьезно. Была другая договоренность.
   – Хорошо… – Собеседник помешкал. – Если вам так удобнее!
   – Ровно через час. На том углу, где мы виделись позавчера. И хотелось бы без сюрпризов…
   – Через час? Но мы должны убедиться, что все действительно… доставлено по назначению! Окончательно. Вы меня понимаете?
   – Читайте газеты, – обиженно нахмурился парень. – Впрочем, можете сами съездить, проверить. У меня не бывает брака в работе.
   – Не обижайтесь. Все будет так, как вы сказали.
   – Спасибо! Приятно работать с серьезными заказчиками.
   – Благодарю, нам тоже было очень приятно. Если еще когда-нибудь возникнут проблемы?..
   – Разумеется, обращайтесь! – Трубка разразилась короткими гудками. – Всего доброго, чтоб ты сдох.
   «Чем богаче человек, тем тяжелее он расстается с деньгами. Впредь, – подумал парень, – нужно будет работать только с предоплатой…»
   На встречу удалось прийти, как учили: чуть пораньше, но не настолько, чтобы примелькаться. Человек от заказчика, однако, уже дожидался – этакий раскосый крепыш в кожаной куртке. Здесь, посреди итальянского квартала, он выделялся не меньше негра в Сандуновских банях.
   Собственно, на этом и строился расчет: на чужой территории все преимущества этнической преступности моментально оборачиваются минусами. Та-ак… Крепыш с чемоданчиком – раз! Еще двое азиатов в припаркованной поодаль машине. Четвертый, в шляпе и темных очках, листает журналы на прилавке перед пиццерией.
   Многова-ато будет… Остается надежда, что ребята просто решили перестраховаться. Все-таки – сумма не Бог весть какая для «корпорации», но и ее отдавать случайным хулиганам никакого резона нет.
   Теперь и крепыш заметил его. Поправил короткий ежик волос, подавая сигнал группе прикрытия. Приветливо улыбнулся.
   – Хэлло! – Приходилось действовать по обстановке.
   – Хай! – Очень вежливо получилось, искренне.
   Произношение у крепыша оказалось отвратительное, поэтому парень даже не сразу понял, что ему предложено сесть в машину.
   – Сорри?
   Крепыш повторил, и на этот раз пришлось изображать непонимание уже просто для того, чтобы выиграть время.
   – О йес! – Не хватило каких-то долей секунды: в спину уткнулся пистолет оказавшегося сзади азиата. Со стороны это выглядело невинной встречей товарищей по работе.
   «Все-таки пожадничал заказчик, – подумал парень. – Посчитал, что дешевле грохнуть, чем расплатиться. Вот сволочь косоглазая!»
   Он изо всех сил закивал, шагнул, куда велено, – и, не оборачиваясь, врезал локтем по руке с оружием. Получилось не очень убедительно, но следующим движением парень пихнул зазевавшегося крепыша в грудь, по-простому, без всяких восточных премудростей.
   Косоглазый позорно упал, озадачив напарника в шляпе и случайных зевак, – вполне достаточно, чтобы…
   – Вы в порядке?
   – Да, в полном порядке! – А что еще отвечать?
   Но блондинка не унималась:
   – Вы уверены?
   С точки зрения местных приличий это было довольно бестактно. Но, очевидно, видок у парня действительно оставлял желать лучшего.
   – Благодарю вас! Просто сегодня был не самый лучший день.
   – Вот ваше пиво…
   По счастью, место в углу оказалось свободным. Отсюда прекрасно просматривались дверь в парадную и окно на втором этаже. Крохотная квартирка, служившая пристанищем последние месяцы… Скорее всего, вычислить ее азиаты еще не успели, но что-то мешало проверить теорию на практике.
   – Да уж! Домой тебе тащиться не с руки – ждут-с…
   – Саныч? – Это было настолько нереально, что парень даже не стал удивляться.
   – Здорово, Освальд… Угостишь? – Не дожидаясь ответа, мужчина с армейской стрижкой уселся рядом. – Впрочем, теперь, наверное, моя очередь. Есть предложение…
   Подавая второй бокал, хозяйка заведения помимо воли прислушалась к непонятным ей русским фразам. Судя по интонации, тот, что появился позже, о чем-то просил. Собеседник сначала не соглашался.
   Все же на улицу они вышли вместе…
   Рассчитывался за обоих стриженый.
 

* * *

   – Все-таки люди делятся на две категории. Те, кто берет взятки, и те, кому их не дают! – оторвался от газеты рано расплывшийся гражданин с брюшком. В шерстяном «олимпийском» костюме с полосками и мягких тапочках, он больше всего походил на прибывшего в партийный санаторий аппаратчика средней руки. – Верно?
   Сосед по камере не ответил. Может быть, не расслышал, а скорее всего, просто не захотел.
   Молодой, загорелый… Недаром здесь его звали Рэмбо, прозвище просочилось с воли и прижилось. Еще бы! Пять пудов мускулов и набитые костяшки пальцев. Интеллект на уровне конвойной овчарки. Вот, например: к нему приличный человек обращается, а этот сопляк даже отжиматься не перестал. Уперся себе кулачищами в кафельный пол и пыхтит, пыхтит… Сейчас еще ноги задирать начнет!
   Это был, безусловно, человек не того круга, к которому привык «олимпиец». Администрация могла бы подобрать соседа поприличнее… Вспомнив, что находится все же не в доме отдыха ЦК, он болезненно сморщился. Зашуршал бумагой, доставая продукты из последней передачи:
   – Хотите?
   Рэмбо отрицательно помотал головой:
   – Попозже. – Разминки оставалось еще минут на десять, потом следовало умыться и привести себя в порядок.
   – Как хотите…
   «Олимпиец» хотел сказать что-то шутливое, в том духе, что попозже может и не остаться, дают – бери, а бьют – беги… но поостерегся. Было ясно, что если сосед решит – он отберет и спрашивать не станет. Сам! И не только жратву.
   Тем более – никаких передач с воли Рэмбо не получал, даже того разрешенного минимума, который стараются принести родные и близкие. Во всяком случае, за то время, что они провели в одной камере. И белья у него был единственный комплект – носков, правда, две пары. Стирал ежедневно, и уже наметились дырки.
   – У вас когда день рождения?
   – Был уже, – удивился сосед. Он стоял у раковины и с наслаждением, не жалея воды, приводил в порядок свое тренированное тело.
   – Ну все равно! – «Олимпиец» решил, что на следующей встрече с адвокатом закажет из дома несколько новых трусов. И лишнюю зубную щетку.
   Здесь, в следственном изоляторе Управления Федеральной службы безопасности, был просто рай… Рай земной по сравнению с теми тремя сутками, которые недавнему заместителю главы районной администрации пришлось провести в «Крестах». Неизвестно уж, по каким таким процессуальным соображениям, но задерживала его милиция – молниеносно предъявили обвинение, сунули в спецмашину и, исходя из избранной меры пресечения, отправили в общую камеру на Арсенальной. Двадцать шесть человек! Шум, дым, вонь…
   Совершенно неподходящее место для приличного, солидного человека. На это изредка намекал и следователь – нечасто, только когда «олимпиец» пытался менять показания или еще как-нибудь осложнял подготовку процесса.
   А процесс, судя по всему, готовился показательный. В лучших традициях… Вовремя перехватив из прокуренных милицейских лап арестованного, сотрудники ФСБ достаточно четко и определенно обрисовали бедолаге перспективы – ближние и дальние. Получалось, что взамен на полный расклад «вверх» и «вбок» можно было обеспечить себе относительный комфорт до суда и разумно умеренный срок после. В случае же упрямства имелся шанс на то, что дело развалится до оправдательного приговора. Благо у тех, с кем делился взятками «олимпиец», еще оставалось немало властных рычагов, но… Обратно в «Кресты» не хотелось, и погоревший чиновник предпочел синицу в руках.
   Теперь, по мере приближения окончания следствия, он начал сомневаться в правильности выбора. Моральная сторона не волновала: каждому, сделавшему карьеру в аппарате, не раз приходилось и предавать, и продавать… Мучило – не продешевил ли?
   Когда вскоре после появления в камере нового соседа «олимпиец» решил поделиться с ним своими сомнениями на этот счет, реакция оказалась несколько неожиданной:
   – Знаешь, я у одного умного мужика прочитал… Что когда-то человека искушала плоть – а теперь его искушает разум.
   – В каком смысле?
   Но комментария не последовало – Рэм-бо просто отвернулся к стенке и повыше подтянул одеяло.
   Он вообще оказался дурно воспитан. Запросто мог не ответить на вопрос, поучительные истории из богатого жизненного опыта сокамерника игнорировал – и вообще, относился к товарищу по несчастью с плохо скрываемым презрением.
   О самом Рэмбо «олимпиец» узнал очень мало – да и то в основном не от него, а от собственного следователя. Получив очередную подпись под протоколом, довольный майор компетентных и грозных органов склонен был изредка побеседовать с арестованным на отвлеченные темы: о политике, ценах, о преимуществах отдыха в Турции перед южным берегом Крыма… Естественно, затрагивались и вопросы нывешнего бытия недавнего представителя исполнительной власти.
   Со слов следователя получалось, что Рэмбо когда-то носил погоны и даже награждался чем-то посерьезнее, чем медаль за выслугу лет. Потом – то ли уволился, то ли дезертировал… Пропадал неизвестно где – и в конце концов нарвался на неприятности. С эстонским липовым паспортом и полусотней лицензионных пистолетов ТТ в тайнике его прихватила доблестная пограничная стража в Ивангороде. То ли рейд проводился показательный, то ли просто кто-то кому-то вовремя не подмазал, – но теперь незадачливому «ишаку», как называли в определенных кругах оружейных курьеров, светил могучий срок за контрабанду.
   – Он признался? – полюбопытствовал взяточник.
   – Нет! – с уважительной досадой помотал головой майор. – Отрицаловка полная.
   – На что-то надеется?
   – Нет, просто мужик тертый, соображает же. – Следователь осекся, подумав, что разоткровенничался не по адресу. Его-то собеседник как раз наоборот… все сказал – и что надо, и что не надо! Чтобы сгладить неловкость, майор выдвинул ящик стола и продемонстрировал изрядно потрепанную книжку: – Читали?
   – «Артур Кестлер. Слепящая тьма», – без очков разглядел арестованный. – Нет, не приходилось.
   – Рекомендую! Впрочем, я вам дам ее с собой в камеру, под мою персональную ответственность.
   – Спасибо! – Как и все угодившие под стражу, «олимпиец» искренне ценил любой знак внимания со стороны представителя органов.
   – Вот, слушайте. – Майор тем временем отыскал нужную страницу и с выражением продекламировал: – «…В тюрьме сознание своей невиновности очень пагубно влияет на человека – оно не дает ему притерпеться к обстоятельствам и подрывает моральную стойкость…» А, каково?
   – Сильно написано.
   Получалось, что если уж сидеть – то за дело и нечего корчить из себя девочку. …Теперь «Слепящая тьма» валялась на застеленной койке Рэмбо, прочитанная обоими сокамерниками. Обсудить они ее не успели – прошлым вечером сосед был не в настроении, и в такие моменты «олимпиец» его просто-напросто побаивался. Он и утром не решился попросить книгу обратно – реакция могла оказаться непредсказуемой. Да и, собственно, какие тут литературные диспуты! С кем? С этим помешавшимся на собственных бицепсах контрабандистом? Удивительно, что Кестлера он вообще долистал до конца.
   Бывший второй человек в аппарате одного из крупнейших районов нервно вскочил и прошелся по камере. Можно позволить себе! Рэмбо уже больше часа как вызвали и увели куда-то. В общем-то он со дня на день ожидал выполнения «двести первой» – так, по номеру статьи кодекса, называют процедуру, завершающую следствие… Получит свои восемь лет, освободится досрочно – такой на зоне не пропадет! А интеллигентному человеку? Да еще когда значительно за сорок и – жена, дети…
   «Олимпиец» с тоской огляделся: камера на двоих, чуть не двадцать метров, телевизор, газеты свежие носят «за счет заведения»! Кормежка сносная, передачи из дома. Другие и на воле так не живут, что уж о нормальных уголовниках говорить… Но для него-то, человека с прошлым! Попавшего под жернова правосудия случайно, почти по недоразумению! Пусть по тюрьмам сидят кому положено – убийцы, насильники, хулиганы, но не такие, как он, – с заслугами, с творческим потенциалом…
   – Ну? Что там? Зачем вызывали?
   Дверь захлопнулась без пресловутого, многократно описанного в литературе скрипа и скрежета. Рэмбо, едва успевший шагнуть внутрь коридора, так и замер почти у порога камеры – и на лице его явственно читаюсь настороженное недоумение.
   – Да-а, блин… – Мощная пятерня поскреблась за ухом.
   – Чего там? – Таким сокамерника «олимпиец» видел впервые.
   – Выпускают. Под залог! До суда.
   – Под зало-ог? – Представить подобное было просто невозможно даже теоретически. Денежный залог – по «комитетскому» делу о контрабанде оружия? За человека, взятого с поддельными документами и к тому же не признающего своей вины? – Шутишь!
   – Нет. Не шучу. – В голосе сокамерника не чувствовалось и намека на розыгрыш. – Велели вещи собрать.
   – Да как же это! – неожиданно для себя обиделся взяточник. – Как же это? А кто внес?
   – Кто внес… Нашлись. Адвокат какой-то сегодня – странный, мешком стукнутый. Да и хрен с ним! – Положенного по закону бесплатного защитника Рэмбо раньше не жаловал, толку от него не ждал, но теперь уже и не знал что подумать.
   Запихивая в драный полиэтиленовый пакет небогатое свое имущество, здоровяк продолжал отвечать на вопросы:
   – Пять миллионов – рублей, разумеется… Сам понимаю, что не сумма!.. Сказал же – не знаю… Разберемся.
   Наконец он закончил. Наспех обвел глазами камеру, равнодушно посмотрел на остающегося:
   – Бывай здоров.
   – Да, конечно! До свидания, – пожал протянутую руку «олимпиец». Жизнь опять оставляла его в дураках.
   – Нет уж, прощай! Дядя… – Рэмбо отвернулся к двери и коротко постучал по металлу тренированными костяшками пальцев.
   Он всегда относил себя к породе победителей. А победителей, как известно, не судят.
 

* * *

   – И сколько же это получается в марках?
   – В немецких? Что-то около полутора тысяч.
   – Да-а… Значит, за такую сумму у вас в России можно выкупить из тюрьмы человека?
   – У нас? Быстро ты, однако!
   – Ладно, не цепляйся к словам. – Хо зяин, похожий на морского пехотинца из американских рекламных роликов, пренебрежительно пожал плечами. – Хорошо! У нас… у нас в России.
   – Душновато. – Подчеркивая, что тема национальной принадлежности исчерпана, собеседник вытянул из пачки очередную гигиеническую салфетку и вытер пот. Затем выкинул моментально промокший комок бумаги в урну. – Как в парилке!
   – Я привык. А сколько сейчас в Москве?
   – Не знаю. Улетал – было градусов семь. Мороза…
   На какое-то время беседа увяла. Тишину нарушал только бестолковый, с огромными лопастями вентилятор – слегка подвывая, он перегонял вдоль террасы тягучие струи влажного воздуха.
   Джунгли начинались сразу же за полированными перильцами, так где-нибудь на Оке вплотную подступает к дачному крылечку грибной сосновый лес. Никаких ассоциаций с Киплингом не возникало – хотелось пить и совсем не хотелось романтики.
   Радовало отсутствие каких-либо кровососущих летающих тварей – это было непонятно, но очень здорово. Вообще, Африка оказалась очень мало похожей на то, что о ней рассказывали.
   Хозяин, тот, что походил на морского пехотинца, скрипнул плетеным креслом и переложил поудобнее босые ноги. Из одежды на нем имелись только шорты и вытянутая майка с эмблемой «Чикаго Буллз». Гость был экипирован более официально: сандалии, брюки европейского покроя и бежевая рубашка с карманами. В одном из карманов просматривался бумажник, в другом – пластиковая, убранная за временной ненадобностью карточка прессы.
   До этого они встречались только раз, больше года назад – на Кипре. Там тоже было нестерпимо жарко, и закончилось их знакомство дракой.
   – В конце концов победила дружба…
   – Ты о чем это? – удивился хозяин.
   – Вспоминаю, какую ты мне тогда гадость вколол.
   – Обычное снотворное, – хмыкнул хозяин. – Нечего было дергаться.
   – Ладно, кто старое помянет…
   – Не возражаю, господин Виноградов! По такому случаю положено бы выпить, но…
   – …но не в такую жару! – кивнул собеседник. – Может быть, вечерком? К ночи здесь, надеюсь, попрохладнее?
   – Вечерами здесь ливень. Как по часам. Тоска смертная. Сегодня прилетели?
   – Будто ты не знаешь… Твои же людишки меня прямо от самолета вели, даже не удобно перед коллегами! – Виноградов расхохотался, вспоминая прибывших вместе с ним журналистов. Тертая-битая публика, многоязычная и нетрезвая шайка отборных корреспондентов виднейших информационных агентств Европы… Каждый считал, что именно он является предметом навязчивого внимания местной спецслужбы…
   – А ты как думал? Я аккредитационные списки посмотрел – глазам не поверил: фамилия, имя, отчество! – Хозяин продолжал удерживать на лице улыбку. – Какую, забыл, ты там газету представляешь? Не важно… Уж решил было, что хочешь со мной счеты свести!
   – Глупости какие, – настал черед гостя пожать плечами.
   – Конечно. Поэтому тебя и не грохнули прямо в отеле. Или по дороге из аэропорта…
   – Кру-уто встал! Кем ты, значит, здесь числишься?
   – Ну-у, как сказать… Зовут меня здесь «капитан Николя». С ударением на последнем слоге. Официально – тренирую охрану президента.
   – Тоже неплохо. – Виноградов уважительно кивнул.
   – А фактически занимаюсь дрессировкой местных чекистов. Всякие антипартизанские акции, методика допросов.
   – Спасибо за откровенность! С чего бы это?
   – Ну, во-первых – тайны нет никакой, всем известно, и тебе в том числе. А во-вторых, чтоб избавить тебя от лишних соблазнов насчет сведения счетов… Если, конечно, такая мысль присутствует. Это моя поляна! Так что не наделай глупостей.
   Теперь уже улыбались оба, стараясь перещеголять один другого в выражении симпатии на лице.
   – Какой ты подозрительный!
   – Потому и живой… Полковник, говорят, доигрался?
   – Прости его, Господи!
   – А Рэмбо ты все же из тюрьмы вытащил – и к себе взял?
   – Под себя! – уточнил Виноградов. – Кстати, Освальда помнишь? Инструктора по стрельбе? Тоже теперь в фирме работает. Умудрился поссориться с серьезными людьми, да еще за границей… Еле успел, между прочим. В последний момент выискал. Да что там! Почти все, кто после «сафари» живым остался, – у меня.
   – Хм-м… – потянулся к пустому стакану «капитан». – Значит, ты теперь командуешь? Смена руководства…