– Очень коварная штука, – понимающе покачал головой Горенштейн. – Мы в общем-то тогда и подумали, что вы не местные. Американцы никогда не мешают бизнес с экзотикой. От этого, говорят, проигрывает и то и другое.
– Судя по всему, вы успели побеседовать и с тем, к кому нас направила Ольга?
– Успели. Все очень просто – и со всем не страшно! – Лучше бы Китаец не улыбался. – Бедняга всего-навсего должен был немного повыкобениваться, а потом отвезти вас на кладбище.
– Ничего себе! Здесь что – Дикий Запад? Или правовое государство? – возмутился майор. В конце концов, даже бандиты сначала стараются что-то объяснить словами и только потом стреляют. – Тоже мне, демократия…
– Да что вы… Ему, было поручено только продемонстрировать свежую могилку. И поведать гостям трогательную историю о самоубийстве вконец запутавшегося в самом себе бывшего борца с организованной преступностью. Я не проверял, но думаю, что ребята из ФБР подготовились классно: и все нужные записи регистрационные вы бы нашли при желании, и свидетелей, и врача… Даже, наверное, фотографии с похорон. Потрудиться бы, конечно, пришлось. Время потратить, деньги. Но зато в Россию вернулись бы с чувством исполненного долга.
– Хорошая задумка, – согласился Виноградов.
Естественно, одно дело, когда на твоего подопечного идет постоянная охота. Тут того и гляди проморгаешь… А если все заинтересованные лица узнают, что повод для беспокойства отпал сам собой? И счеты сводить больше не с кем – и незачем?
Всем сразу станет значительно легче жить.
Владимир Александрович механически потер освобожденные от «браслетов» после выхода из гаража запястья. Все это было несколько замысловато, но вполне укладывалось в логическую цепочку.
– Беспокоит? – заволновался собеседник.
– Нет, все в порядке.
– Мы записали на диктофон то, что вы должны были услышать от добровольного гида.
– А нельзя ли… нельзя ли побеседовать с самим парнем? Было бы любопытно.
– Нет, к сожалению, – развел руки господин Горенштейн. – Но покойник уверял, что это почти слово в слово то, что его заставили выучить хозяева из «русского отдела».
Владимир Александрович помянул неизвестного ему обитателя апартаментов мадам Беркович несколькими секундами молчания.
– А не лучше ли было выпустить парня? Дать ему сыграть свою роль, изобразить лопухов. А когда эфбээровцы решат, что мы поверили, и расслабятся – попробовать снова…
– Не тот случай… Где гарантия, что, продав своих, он завтра не сдаст с потрохами и нас? Вам хорошо – приехали, уехали… А мне здесь бизнес делать! – Китаец знал, чем отличается теория оперативной работы от практики. – «Двойник» – г это и так всегда опасно, а уж если тройной агент…
– Но если вы узнали обо всем этом еще ночью… Почему же сразу не предупредили?
– Когда, позвольте спросить? Не успел напарник появиться, вы сразу же из отеля уехали… Наши люди сели на хвост, но куда им против профессионалов! Они же специальных академий не кончали, погон не носили. Вот и остались с носом.
– Мы решили, это «наружка» ФБР.
– А зачем им-то следить? Они и так знали, куда вы должны ехать.
– Ну это мы теперь такие умные…
– Тоже верно. Когда ребята доложили, что вы оторвались, я распорядился перекрыть адрес. Но они только парадный вход под наблюдение взяли, а насчет служебного недодумались. – Горенштейн обаятельно улыбнулся и пошутил: – Все-таки опыта в таких делах маловато, мы же мафия, а не милиция!
– Янчик! Не надо… – осадил его респектабельный господин Иващенко по кличке Китаец.
– Хорошо. Словом, пока суть да дело – вас все нет и нет. А мне уже звонят, что парнишечку того, любителя экскурсий по кладбищам, уже хозяева разыскивают, беспокоятся.
– Вы его из дома взяли? – Виноградов припомнил послания на телефоне.
– Нет, зачем? Из другого места, аккуратно. Без свидетелей… Так вот, пришлось на всякий случай скомандовать мужикам сходить проверить.
– А что с этой… «домоправительницей»?
– Бросьте забивать голову ерундой! – рассердился Китаец. – Для вас же старались… А если бы этот Рэмбо не начал без разговоров кулаками махать – и он бы жив остался. Ребятам было поручено только представиться и предложить проехать сюда. В случае согласия – проводить, а нет – скатертью дорожка! Своих проблем выше крыши.
– Он же первый начал? – В голосе господина Горенштейна слышалась явственная укоризна. Наверное, этот лысоватый очкарик и в детстве не дрался.
– Ладно! Раз уж так получилось… – проявил добрую волю Владимир Александрович. – Теперь-то что делать?
– А теперь мы вас слушаем. И очень внимательно. – Китаец пересел на соседний с виноградовским стул: – Ну! Кто? От кого? Зачем? Только, пожалуйста, без вранья.
– Хотя бы из чувства признательности… – поддержал босса референт. – Вы ведь не любите, когда с вами грубо обращаются?
– Не люблю, – откровенно признался майор.
В течение следующих пятнадцати минут он давал нечто вроде развернутого интервью. Для пущего сходства с пресс-конференцией все сказанное им писалось – по меньшей мере на один магнитофон. Кроме того, господин Горенштейн то и дело метил что-то золотым «Монбланом» в своем блокноте.
Нельзя сказать, что Владимиру Александровичу удалось намного отклониться от истины. Впрочем, на особо деликатных подробностях собеседники не настаивали.
– Хорошо. Раз уж так получилось… – Хозяин почти слово в слово повторил то, что недавно произнес Вино градов. – Как вы сказали – «смежники»? Ладно!
Он встал и прошелся по комнате.
– Нам сейчас самое время выйти из игры. В конце концов, если кто-то хочет натянуть нос умникам из ФБР…
– Послушайте, господин Иващенко! Против Федерального бюро расследований и его безусловно доблестных представителей я лично ничего не имею. Наоборот, хотелось бы уберечь их от ошибки.
– Что вы имеете в виду?
– Сами же сказали… Предавший раз – опасен, а тот, кто умудрился предать дважды и трижды, – опасен без меры. Негодяйство очень быстро входит в привычку!
Но мысли признанного и безраздельного лидера «русской мафии дальнего зарубежья», как с придыханием величали Китайца газеты, уже находились в практической плоскости.
– Хотелось бы самим, но… Мы прорабатывали разные варианты и, кажется, удалось нащупать одно уязвимое место. Пожалуй, из этого может что-то выйти!
– Вы про… Святую Землю? – поинтересовался очкарик.
– Да. – Иващенко уже принял решение. – Введешь в курс. Помозгуете… И – все! Нас в этом деле больше нет. Мы в расчете?
– В расчете! – Это был не лучший выкуп за смерть раба Божия Сергея по прозвищу Рэмбо. Но другого не предлагали.
– Нет вообще-то, но… – Николай и сам выглядел смущенным. По его часам партнеры задерживались уже более чем на десять минут: для Востока это была норма, но по западным меркам несколько выходило за рамки приличия. – Может, опять патрули? Там часто перекрывают.
– Перезвони, попробуй! – распорядился Виноградов.
Айзек вытянул из поясного кармашка мобильный телефон и пробежался пальцами по кнопкам:
– Занято.
– Некрасиво… Мы-то заранее выехали! – Владимир Александрович понимал, что ведет себя как сварливая тетка на рынке, но – нервы, нервы! Давало о себе знать напряжение последних дней.
Плюс – жара под сорок! Плюс – перелеты и постоянный недосып…
Оказалось, попасть без визы в Израиль, страну с самой мощной в мире системой безопасности, находящуюся фактически на военном положении, вовсе не сложно. Труднее было выбраться из Штатов – но так, чтобы об этом не догадались иммиграционные власти.
Виноградова вывезли через Канаду. Все формальности при пересечении границы для пассажиров солидного черного «мерседеса» с пенсильванскими номерами ограничились некоторым снижением скорости перед постом и привычным кивком полусонного пограничника. Сложнее было без лишних отметок в паспорте добраться до Кипра, но и эта проблема оказалась вполне разрешимой. Маршруты у людей Китайца нарабатывались годами – не зря ведь сказано: то, что не делается за деньги, можно сделать за большие деньги. А то, что нельзя сделать за большие деньги… и далее по возрастающей.
А уже в солнечной, безвизовой Ларнаке, знакомой Владимиру Александровичу по прошлогоднему «сафари для покойника», все было проще простого. Путевка на ближайший трехдневный круиз по святым местам, теплоход «Принцесса Марисса», ночное Средиземное море… Паспорта у туристов собрали – и выдали их перед самым выходом на берег, снабдив салатного цвета бумажкой. Вкладыш следовало вернуть при расставании с гостеприимным Израилем.
Вот и все формальности. Виноградов только хмыкал, оглядываясь в поисках такси на припортовой площади Хайфы.
Море, горы, белые пассажирские лайнеры… Все, в том числе и окружающие физиономии, поразительно напоминало южный берег Крыма.
– Куда едем, шеф? – Для полноты картины рядом возник пузатый и потный мужик со связкой ключей на пальце. Неписаные правила запрещают брать первое же подвернувшееся такси, но на то они и правила, чтобы нарушаться. – Меня Леня зовут…
– В Иерусалим. Довезешь?
– Почему нет? Даже не за двойной счетчик! – пошутил бывший соотечественник, и через минуту они уже катили к выезду из города…
Встреча задерживалась уже почти на четверть часа. При других обстоятельствах Владимир Александрович развернулся бы и пошел по своим делам – сам он лично человек не гордый, но в серьезном бизнесе за такое выставляют штрафные санкции. Нельзя позволять обращаться с собой неуважительно.
Сейчас же расклад получался в пользу хозяев – к полуночи туристу Виноградову следовало уже быть на борту «Принцессы» и распрощаться с Израилем. И от цели он находился еще почти так же далеко, как перед встречей с таксистом.
Однако Николай был явно ни при чем – все, что от него зависело, он сделал.
– Как рука?
– Спасибо. – Коллега непроизвольно потер плечо под длинным, не модным здесь рукавом рубашки. – Зажило, как на собаке. Не первая дырка, не последняя…
Интерпол до сих пор разыскивал некоего «капитана Николя» – с ударением на последнем слоге! Впрочем, большинство экспертов склонялось к мысли, что этот наемник погиб вместе с диктатором и его кровавыми приспешниками при штурме президентского дворца.
– Слушаться надо старших! – нравоучительно поднял палец Владимир Александрович. – В нашем деле главное – во время соскочить с паровоза.
Все заулыбались: приятели – припоминая недавнее прошлое, а стоящий рядом Айзек просто из вежливости. Следовало уделить внимание и ему.
– Послушайте, у вас классный ствол. Восемь патронов?
– Двенадцать… – Виноградов не ошибся, пистолет – это была именно та тема, на которую подобный собеседник всегда готов разговаривать. – «Магнум»!
– Серьезная штука… А здесь всем можно оружие покупать?
– В общем – да! Кроме арабов, разумеется.
– Много формальностей?
Айзек пожал плечами:
– Я на «территориях» живу… Там просто.
Владимир Александрович понимающе кивнул. Вчера он уже успел побывать в той части государства, которую евреи называют «контролируемой», а арабы – «оккупированной»…
Сначала они долго выбирались из арендованной Николаем квартиры в новостройках иерусалимского Неиев-Яакова. Дорога тянулась по маршруту двадцать пятого автобуса, через бывший лагерь беженцев Ша’фас – мимо многочисленных патрулей, разъединительных заграждений, заборов… Иудейская и мусульманская части страны с трудом уживались бок о бок – в лучшем случае такое положение вещей можно было назвать сосуществованием.
За городом недолго ехали на восток. В потоке машин все увеличивалось количество разноцветных номерных знаков: синих, зеленых, белых.
– Иудея… – комментировал Айзек. – Самария… Мы их у Иордании отобрали. А этот – из полосы Газы.
Видимо, местные могут отличить своих соплеменников от потенциальных террористов и по внешнему виду, но для Виноградова все они были на одно лицо.
– Приготовьтесь! «Зеленая» линия.
Фактически то, что увидел гость, было замершей линией фронта, границей внутри страны. Внутри страны, с первых же минут существования находящейся на военном положении. Все как положено – ряды колючей проволоки, сигнальные системы, бункеры и вышки. Блокпост… Задранные к небу стволы.
Здесь кончались поля кибуцев и начинался пустырь с редкими пятнами оливковых рощ.
То ли все трое абсолютно не походили на потенциальных боевиков «Хамаса», то ли действительно полученная от хозяев Айзека «липа» выглядела безукоризненно, но по предъявленным документам их пропустили. Это была удача на грани чуда – майор, конечно, умел без акцента произнести слово «шолом» и на идиш предложить собеседнику поцеловать его в задницу, но такого запаса вряд ли хватило бы для диалога с суровыми бойцами Армии обороны Израиля.
Кстати, если верить потертому паспорту, майора Виноградова Владимира Александровича звали Моше Голдман…
Вернулись они из города с поэтическим названием Ариэль только сегодня утром – в темное время суток по «территориям» передвигаться было опасно. В обратном направлении «зеленую» линию пересекли колонной: джип с автоматчиками, два автобуса еврейских детей и женщин, несколько легковых машин и броневичок. Так что почти никого не досматривали.
– Не нервничай, Саныч… Всякое могло быть – Азия все-таки.
– Куда же деваться! – развел руки Виноградов.
– Наслаждайся! Когда еще такое увидишь?
Действительно, зрелище открывалось великолепное. Тот, кто выбирал место встречи, руководствовался не только соображениями конспирации. Хотя и в этом отношении смотровая площадка, где они сейчас находились, была идеальным местом: трое глазеющих по сторонам мужчин не могли привлечь ничьего внимания. Шумные стайки туристов, какие-то дети, пенсионеры, пристроившиеся в тени… Официально, если верить выбитым на камне буквам, это место носило название «Променад». Местные жители, однако, предпочитали более поэтическое – «Каменный цветок».
К сказочнику Бажову оно не имело никакого отношения, но от этого ничуть не проигрывало.
Отсюда, с самой красивой точки Иудейских гор, открывалась роскошная панорама древней части Иерусалима: храмы, минареты, купола… Южная стена Старого города, мечети Храмовой горы. Напротив – холм Офель, слева Сион, а справа от восточной стены – Кедронская долина.
– Вон там – дорога на Иерихон… Видите усадьбы? Это арабы построили, – прокомментировал Айзек.
– Фантастика! – искренне отозвался Виноградов.
– Пить хотите? – Николай уже сворачивал пробку на прозрачной полугоралитровой емкости. – Здесь нужно много пить, климат такой,
– Падай! – Могучее плечо Айзека вмялось Владимиру Александровичу в грудь. Еще не успев осознать, что происходит, майор отлетел за декоративный каменный выступ.
И только после этого воздух вокруг разорвали автоматные очереди…
Это уже потом выяснилось, что стреляли с трех точек: высокий юноша в форме танкиста, уборщик мусора с замотанным в пеструю куфию лицом и девушка, доставшая оружие из студенческого рюкзака. И значительно позже дотошные эксперты-баллистики вычислили, что центр прогремевшего на весь мир «треугольника смерти» приходился как раз на то место, где бывший «капитан Николя» попытался открыть последнюю в своей жизни бутылку…
А в те первые секунды скорчившийся от страха Виноградов думал только о том, чтобы выжить. Сверху его придавило к плите тело Николая. Мертвое, оно казалось живым – и вздрагивало, принимая в себя предназначенные Владимиру Александровичу пули. Майора заливало – водой и кровью, но пошевельнуться не было ни сил, ни желания: очереди высекали фонтанчики каменных брызг спереди, сзади, с боков…
Кто-то кричал. Наверное, многие кричали – но Виноградов не различал голосов, он как бы провалился в спасительное марево забытья.
Внезапно в слаженном треске пальбы наступил сбой. Сначала захлебнулся один автомат, потом другой… Потом перестрелка вспыхнула с новой силой – но теперь это уже был бой, а не расправа над безоружными. Еще через несколько секунд наступила тишина.
Она сдерживала, томительно долго сдерживала накопившееся напряжение ужаса – и наконец рухнула под шквалом животных, почти нечеловеческих воплей.
Владимир Александрович открыл глаза. Выполз наружу из-под разорванного пулями тела. Сел… Пальцы дрожали, не слушались руки, и почему-то знобило.
Тем не менее он опять остался невредим.
Рядом, не более чем в полуметре, уткнулся лицом вниз Айзек. Огромный пистолет в огромной ладони, подогнутая нога… Присевший рядом солдат-санитар с перекинутым за спину «узи» коснулся профессиональным жестом шеи лежащего и отрицательно помотал головой – мертв! К Николаю он даже не подошел – тут все было ясно… Санитар о чем-то спросил Виноградова, но тот успокаивающе отмахнулся: вид у него был страшненький, кровавый, но помощь не требовалась.
Парень в форме не то чтобы поверил, но настаивать пока не стал – вокруг умирали десятки людей, нужно было спасать детей и женщин.
Потом в газетах указывалось общее количество жертв: семнадцать убитых и двадцать восемь раненых, из которых почти половина скончались в больнице. Только четверо оказались мужчинами призывного возраста – в это время дня не у каждого работающего есть возможность просто так прогуляться в окрестности Иерусалима. В основном на «Променаде» были пенсионеры и школьники. Несколько иностранцев…
А тогда Виноградову показалось, что трупов больше: люди лежали вповалку, повсюду, там, где застала их смерть. Чудом выживших и невредимых нашлось не много. Отдельно, под охраной оскалившихся автоматчиков, можно было увидеть застреленных подоспевшим патрулем террористов: взять живым никого из троих не удалось, в бою погиб полицейский.
Пора было что-то делать.
Иллюзий на свой счет Владимир Александрович не питал – его израильские документы могли некоторое время держать в заблуждении медиков, но следователей они заинтересуют сразу же. А о том, чтобы светить свой российский паспорт, не могло быть и речи, лучше уж сразу пойти и сдаться. Кому-нибудь, кто примет… А потом писать на досуге в камере детективные повести – нечто завлекательное, вроде пресловутого «Транзита капитана Виноградова по улице Стачек».
Майор встал и осмотрел себя. Остался очень не доволен увиденным – прежде всего требовалось срочно переодеться и смыть с себя подсыхающую кровь. По ушам били дикие вопли разнообразных сирен…
– Господин Виноградов?
Владимир Александрович повернулся на голос, но решил пока сделать вид, что не понимает.
– Господи, ну это же-таки просто счастье! Вы здоровы?
– А вы теперь – доктор? – Когда они с Леней расстались, бывший соотечественник сидел за рулем такси. Теперь, одетый во что-то светлое, он, очевидно, изображал медицинского работника. Над левым кармашком болталась табличка с цветной фотографией, но на иврите Владимир Александрович пока читать не выучился.
– Нет, это так… Для удобства. Вы точно в порядке?
– Послушайте… Представьтесь.
– Леня! – удивился собеседник. – Я же вчера говорил.
– Плевать мне, как тебя зовут… Кто ты такой?
– Пойдемте отсюда, – вздохнул Леня. – Машина внизу, заодно и умоетесь. Рубашку дам, а брюки не видно будет… да так даже лучше пока!
– Мне в этих штанах не сесть даже – все намокло…
– Хорошо, по дороге купим. Поехали, а?
– Да чтоб вы все сдохли!
– Когда-нибудь, наверное… – Философски настроенный Леня подставил плечо и закинул руку Виноградова себе за шею. Со стороны это смотрелось вполне естественно: транспортировка ходячего пациента прибывшим на помощь братом милосердия. Так они и покинули место бойни – беспрепятственно и достаточно быстро.
У самой дороги, правда, возникла непредвиденная сложность: к оказавшейся на пути парочке сунулась было с вопросами бригада телевизионщиков. Но находчивый «санитар» успел прикрыть лицо Владимира Александровича так, что в объектив попал только окровавленный ватный тампон и кусок макушки.
Вместо знакомого по вчерашней поездке такси спутников ожидал микроавтобус – дальний родственник питерской «скорой помощи». Не менее дюжины точно таких же машин сменяли на крохотном пятачке, одна другую – прибывали и тут же отваливали в реве и мерцании спецсигналов, увозя очередного пострадавшего.
– Поехали! – скомандовал Леня. На этот раз за руль сел не он – неприметный мужчина в футболке с облегчением прекратил изображать возню с двигателем, грохнул крышкой капота и занял водительское место.
Покрытые мучнисто-белой, непрозрачной пленкой окна прекрасно оборудованного медицинского отсека не давали возможности сориентироваться. Собственно, для Виноградова это в любом случае было бы непосильной задачей: перекрестки, виражи, многополосные автострады, какие-то стены и улочки…
От кабины водителя пассажиров теперь отделяло толстое, герметично заделанное стекло – да и вообще, шумоизоляция казалась полной. Снаружи к ним не проникали ни завывания полицейских автомобилей, ни уличный шум, ни даже собственная мощная сирена.
– Вы воды обещали…
– Да, конечно, пожалуйста! Может быть… пятьдесят граммов? – Сопровождающий сделал такое лицо, что Виноградов сглотнул слюну.
– Водки? – Действительно, повод был достойный, лучше не придумаешь. Следовало выпить, но майор не знал, как организм отреагирует на выход из стресса.
– Обижа-аете… Спирт! Чистый, медицинский?
– Спасибо, – неожиданно для самого себя отказался Владимир Александрович. – Может быть, позже.
– Ну и правильно. – Запакованный в целлофан сосуд исчез из поля зрения. – Потом еще будет время!
Последняя часть фразы звучала обнадеживающе, но вполне могла быть лишь словесным камуфляжем.
Тем не менее пора настала заняться собой – что бы ни ждало впереди, встретить это следовало в подобающем виде. Владимир Александрович снял с себя рубашку, аккуратно отодвинул в сторону документы, часы и бумажник. Вылез из брюк – подумав, что ни за какие коврижки не влезет в них обратно.
– Вы крестик-то православный снимите пока, – посоветовал спутник.
– А что – оскорбляет религиозные чувства?
– Нет, почему же… Просто – это лишняя примета, привлекает внимание, – пожал плечами человек, представившийся Леней. Потом сказал что-то на иврите в переговорное устройство, отделявшее их от кабины.
– Что прикажете делать? – После десяти минут отчаянной гонки микроавтобус замер, и спутник Виноградова потянулся к дверному замку. – Я сейчас вернусь. Обождите.
– А куда же я денусь… – вздохнул майор в подставленную спину. Некоторое время он сидел на обтянутой дерматином, обшарпанной койке: отмытый, в одних трусах. Еще, правда, имелся «Ориент» на запястье, но за одежду он вряд ли бы сошел.
«Интересно, – подумал Владимир Александрович, – куда это мы приехали? Может, пока не поздно, делать нош? Отсек не заперт…»
Но дверь уже открывалась, пропуская внутрь Леню.
– Держите! Должно подойти…
В пакете оказались: белые застиранные джинсы, новенькая футболка, плавки и кепка с надписью по-английски: «Я люблю Иерусалим!».
– Носков у него нету, а дальше искать некогда, – извинился благодетель.
– Спасибо! – Они уже ехали, поэтому одеваться пришлось на ходу. Теперь, судя по снизившейся скорости, водитель выключил «мигалку» и старался не привлекать внимания. Дорога испортилась до неприличия… Не без труда удерживая равновесие, Виноградов сменил гардероб. – Спасибо… Не знаю, как благодарить.
– Ерунда, – отмахнулся Леня. – Восемьдесят шекелей – и мы в расчете.
Гость Израиля крякнул от удивления, но предпочел открыть кошелек, в который только что спрятал снятую с шеи серебряную цепочку с крестом.
– С удовольствием!
– Нет проблем…
В крови Владимира Александровича много чего было намешано, на образцового славянина он никак не тянул, – но в очередной раз убедился, что понять евреев могут только они сами… и, пожалуй, избравший их когда-то Господь.
Вскоре, судя по всему, приехали.
– Господин Виноградов, только прошу вас – не горячитесь… Обещаете?
– Попробую. Смотря что вы со мной собираетесь делать.
– Да ну что вы, ничего плохого! – возмутился собеседник. – Все объяснят…
– А кто – могу полюбопытствовать?
– Все объяснят! – приложил руки к сердцу вчерашний таксист.
В молчаливом ожидании они провели не более минуты.
Дверца микроавтобуса открылась – и вместе с уличным шумом в прохладу отсека проникла угловатая мужская фигура.
– Шолом!
– Здрас-сте… – Дверца захлопнулась, опять отсекая внешнее пространство.
На первый взгляд вошедший был даже моложе Виноградова: высокий, с непропорционально длинными руками и тщательно выбритым подбородком. Чуть ниже виска угадывался старый шрам – то ли детская травма, то ли след от удара кастетом.
Это именно с ним меньше часа назад предстояло встретиться на «Променаде» Владимиру Александровичу. Не узнать этого человека было невозможно – Китаец оказался прав.
– Не беспокойся, узнаешь… Приветпередавай!
– Значит, на вашего знакомого можно положиться? – Виноградова уже ждала машина, дорожная сумка стояла под дверью, и времени почти не оставалось.
– Судя по всему, вы успели побеседовать и с тем, к кому нас направила Ольга?
– Успели. Все очень просто – и со всем не страшно! – Лучше бы Китаец не улыбался. – Бедняга всего-навсего должен был немного повыкобениваться, а потом отвезти вас на кладбище.
– Ничего себе! Здесь что – Дикий Запад? Или правовое государство? – возмутился майор. В конце концов, даже бандиты сначала стараются что-то объяснить словами и только потом стреляют. – Тоже мне, демократия…
– Да что вы… Ему, было поручено только продемонстрировать свежую могилку. И поведать гостям трогательную историю о самоубийстве вконец запутавшегося в самом себе бывшего борца с организованной преступностью. Я не проверял, но думаю, что ребята из ФБР подготовились классно: и все нужные записи регистрационные вы бы нашли при желании, и свидетелей, и врача… Даже, наверное, фотографии с похорон. Потрудиться бы, конечно, пришлось. Время потратить, деньги. Но зато в Россию вернулись бы с чувством исполненного долга.
– Хорошая задумка, – согласился Виноградов.
Естественно, одно дело, когда на твоего подопечного идет постоянная охота. Тут того и гляди проморгаешь… А если все заинтересованные лица узнают, что повод для беспокойства отпал сам собой? И счеты сводить больше не с кем – и незачем?
Всем сразу станет значительно легче жить.
Владимир Александрович механически потер освобожденные от «браслетов» после выхода из гаража запястья. Все это было несколько замысловато, но вполне укладывалось в логическую цепочку.
– Беспокоит? – заволновался собеседник.
– Нет, все в порядке.
– Мы записали на диктофон то, что вы должны были услышать от добровольного гида.
– А нельзя ли… нельзя ли побеседовать с самим парнем? Было бы любопытно.
– Нет, к сожалению, – развел руки господин Горенштейн. – Но покойник уверял, что это почти слово в слово то, что его заставили выучить хозяева из «русского отдела».
Владимир Александрович помянул неизвестного ему обитателя апартаментов мадам Беркович несколькими секундами молчания.
– А не лучше ли было выпустить парня? Дать ему сыграть свою роль, изобразить лопухов. А когда эфбээровцы решат, что мы поверили, и расслабятся – попробовать снова…
– Не тот случай… Где гарантия, что, продав своих, он завтра не сдаст с потрохами и нас? Вам хорошо – приехали, уехали… А мне здесь бизнес делать! – Китаец знал, чем отличается теория оперативной работы от практики. – «Двойник» – г это и так всегда опасно, а уж если тройной агент…
– Но если вы узнали обо всем этом еще ночью… Почему же сразу не предупредили?
– Когда, позвольте спросить? Не успел напарник появиться, вы сразу же из отеля уехали… Наши люди сели на хвост, но куда им против профессионалов! Они же специальных академий не кончали, погон не носили. Вот и остались с носом.
– Мы решили, это «наружка» ФБР.
– А зачем им-то следить? Они и так знали, куда вы должны ехать.
– Ну это мы теперь такие умные…
– Тоже верно. Когда ребята доложили, что вы оторвались, я распорядился перекрыть адрес. Но они только парадный вход под наблюдение взяли, а насчет служебного недодумались. – Горенштейн обаятельно улыбнулся и пошутил: – Все-таки опыта в таких делах маловато, мы же мафия, а не милиция!
– Янчик! Не надо… – осадил его респектабельный господин Иващенко по кличке Китаец.
– Хорошо. Словом, пока суть да дело – вас все нет и нет. А мне уже звонят, что парнишечку того, любителя экскурсий по кладбищам, уже хозяева разыскивают, беспокоятся.
– Вы его из дома взяли? – Виноградов припомнил послания на телефоне.
– Нет, зачем? Из другого места, аккуратно. Без свидетелей… Так вот, пришлось на всякий случай скомандовать мужикам сходить проверить.
– А что с этой… «домоправительницей»?
– Бросьте забивать голову ерундой! – рассердился Китаец. – Для вас же старались… А если бы этот Рэмбо не начал без разговоров кулаками махать – и он бы жив остался. Ребятам было поручено только представиться и предложить проехать сюда. В случае согласия – проводить, а нет – скатертью дорожка! Своих проблем выше крыши.
– Он же первый начал? – В голосе господина Горенштейна слышалась явственная укоризна. Наверное, этот лысоватый очкарик и в детстве не дрался.
– Ладно! Раз уж так получилось… – проявил добрую волю Владимир Александрович. – Теперь-то что делать?
– А теперь мы вас слушаем. И очень внимательно. – Китаец пересел на соседний с виноградовским стул: – Ну! Кто? От кого? Зачем? Только, пожалуйста, без вранья.
– Хотя бы из чувства признательности… – поддержал босса референт. – Вы ведь не любите, когда с вами грубо обращаются?
– Не люблю, – откровенно признался майор.
В течение следующих пятнадцати минут он давал нечто вроде развернутого интервью. Для пущего сходства с пресс-конференцией все сказанное им писалось – по меньшей мере на один магнитофон. Кроме того, господин Горенштейн то и дело метил что-то золотым «Монбланом» в своем блокноте.
Нельзя сказать, что Владимиру Александровичу удалось намного отклониться от истины. Впрочем, на особо деликатных подробностях собеседники не настаивали.
– Хорошо. Раз уж так получилось… – Хозяин почти слово в слово повторил то, что недавно произнес Вино градов. – Как вы сказали – «смежники»? Ладно!
Он встал и прошелся по комнате.
– Нам сейчас самое время выйти из игры. В конце концов, если кто-то хочет натянуть нос умникам из ФБР…
– Послушайте, господин Иващенко! Против Федерального бюро расследований и его безусловно доблестных представителей я лично ничего не имею. Наоборот, хотелось бы уберечь их от ошибки.
– Что вы имеете в виду?
– Сами же сказали… Предавший раз – опасен, а тот, кто умудрился предать дважды и трижды, – опасен без меры. Негодяйство очень быстро входит в привычку!
Но мысли признанного и безраздельного лидера «русской мафии дальнего зарубежья», как с придыханием величали Китайца газеты, уже находились в практической плоскости.
– Хотелось бы самим, но… Мы прорабатывали разные варианты и, кажется, удалось нащупать одно уязвимое место. Пожалуй, из этого может что-то выйти!
– Вы про… Святую Землю? – поинтересовался очкарик.
– Да. – Иващенко уже принял решение. – Введешь в курс. Помозгуете… И – все! Нас в этом деле больше нет. Мы в расчете?
– В расчете! – Это был не лучший выкуп за смерть раба Божия Сергея по прозвищу Рэмбо. Но другого не предлагали.
* * *
– Здесь что – принято опаздывать?– Нет вообще-то, но… – Николай и сам выглядел смущенным. По его часам партнеры задерживались уже более чем на десять минут: для Востока это была норма, но по западным меркам несколько выходило за рамки приличия. – Может, опять патрули? Там часто перекрывают.
– Перезвони, попробуй! – распорядился Виноградов.
Айзек вытянул из поясного кармашка мобильный телефон и пробежался пальцами по кнопкам:
– Занято.
– Некрасиво… Мы-то заранее выехали! – Владимир Александрович понимал, что ведет себя как сварливая тетка на рынке, но – нервы, нервы! Давало о себе знать напряжение последних дней.
Плюс – жара под сорок! Плюс – перелеты и постоянный недосып…
Оказалось, попасть без визы в Израиль, страну с самой мощной в мире системой безопасности, находящуюся фактически на военном положении, вовсе не сложно. Труднее было выбраться из Штатов – но так, чтобы об этом не догадались иммиграционные власти.
Виноградова вывезли через Канаду. Все формальности при пересечении границы для пассажиров солидного черного «мерседеса» с пенсильванскими номерами ограничились некоторым снижением скорости перед постом и привычным кивком полусонного пограничника. Сложнее было без лишних отметок в паспорте добраться до Кипра, но и эта проблема оказалась вполне разрешимой. Маршруты у людей Китайца нарабатывались годами – не зря ведь сказано: то, что не делается за деньги, можно сделать за большие деньги. А то, что нельзя сделать за большие деньги… и далее по возрастающей.
А уже в солнечной, безвизовой Ларнаке, знакомой Владимиру Александровичу по прошлогоднему «сафари для покойника», все было проще простого. Путевка на ближайший трехдневный круиз по святым местам, теплоход «Принцесса Марисса», ночное Средиземное море… Паспорта у туристов собрали – и выдали их перед самым выходом на берег, снабдив салатного цвета бумажкой. Вкладыш следовало вернуть при расставании с гостеприимным Израилем.
Вот и все формальности. Виноградов только хмыкал, оглядываясь в поисках такси на припортовой площади Хайфы.
Море, горы, белые пассажирские лайнеры… Все, в том числе и окружающие физиономии, поразительно напоминало южный берег Крыма.
– Куда едем, шеф? – Для полноты картины рядом возник пузатый и потный мужик со связкой ключей на пальце. Неписаные правила запрещают брать первое же подвернувшееся такси, но на то они и правила, чтобы нарушаться. – Меня Леня зовут…
– В Иерусалим. Довезешь?
– Почему нет? Даже не за двойной счетчик! – пошутил бывший соотечественник, и через минуту они уже катили к выезду из города…
Встреча задерживалась уже почти на четверть часа. При других обстоятельствах Владимир Александрович развернулся бы и пошел по своим делам – сам он лично человек не гордый, но в серьезном бизнесе за такое выставляют штрафные санкции. Нельзя позволять обращаться с собой неуважительно.
Сейчас же расклад получался в пользу хозяев – к полуночи туристу Виноградову следовало уже быть на борту «Принцессы» и распрощаться с Израилем. И от цели он находился еще почти так же далеко, как перед встречей с таксистом.
Однако Николай был явно ни при чем – все, что от него зависело, он сделал.
– Как рука?
– Спасибо. – Коллега непроизвольно потер плечо под длинным, не модным здесь рукавом рубашки. – Зажило, как на собаке. Не первая дырка, не последняя…
Интерпол до сих пор разыскивал некоего «капитана Николя» – с ударением на последнем слоге! Впрочем, большинство экспертов склонялось к мысли, что этот наемник погиб вместе с диктатором и его кровавыми приспешниками при штурме президентского дворца.
– Слушаться надо старших! – нравоучительно поднял палец Владимир Александрович. – В нашем деле главное – во время соскочить с паровоза.
Все заулыбались: приятели – припоминая недавнее прошлое, а стоящий рядом Айзек просто из вежливости. Следовало уделить внимание и ему.
– Послушайте, у вас классный ствол. Восемь патронов?
– Двенадцать… – Виноградов не ошибся, пистолет – это была именно та тема, на которую подобный собеседник всегда готов разговаривать. – «Магнум»!
– Серьезная штука… А здесь всем можно оружие покупать?
– В общем – да! Кроме арабов, разумеется.
– Много формальностей?
Айзек пожал плечами:
– Я на «территориях» живу… Там просто.
Владимир Александрович понимающе кивнул. Вчера он уже успел побывать в той части государства, которую евреи называют «контролируемой», а арабы – «оккупированной»…
Сначала они долго выбирались из арендованной Николаем квартиры в новостройках иерусалимского Неиев-Яакова. Дорога тянулась по маршруту двадцать пятого автобуса, через бывший лагерь беженцев Ша’фас – мимо многочисленных патрулей, разъединительных заграждений, заборов… Иудейская и мусульманская части страны с трудом уживались бок о бок – в лучшем случае такое положение вещей можно было назвать сосуществованием.
За городом недолго ехали на восток. В потоке машин все увеличивалось количество разноцветных номерных знаков: синих, зеленых, белых.
– Иудея… – комментировал Айзек. – Самария… Мы их у Иордании отобрали. А этот – из полосы Газы.
Видимо, местные могут отличить своих соплеменников от потенциальных террористов и по внешнему виду, но для Виноградова все они были на одно лицо.
– Приготовьтесь! «Зеленая» линия.
Фактически то, что увидел гость, было замершей линией фронта, границей внутри страны. Внутри страны, с первых же минут существования находящейся на военном положении. Все как положено – ряды колючей проволоки, сигнальные системы, бункеры и вышки. Блокпост… Задранные к небу стволы.
Здесь кончались поля кибуцев и начинался пустырь с редкими пятнами оливковых рощ.
То ли все трое абсолютно не походили на потенциальных боевиков «Хамаса», то ли действительно полученная от хозяев Айзека «липа» выглядела безукоризненно, но по предъявленным документам их пропустили. Это была удача на грани чуда – майор, конечно, умел без акцента произнести слово «шолом» и на идиш предложить собеседнику поцеловать его в задницу, но такого запаса вряд ли хватило бы для диалога с суровыми бойцами Армии обороны Израиля.
Кстати, если верить потертому паспорту, майора Виноградова Владимира Александровича звали Моше Голдман…
Вернулись они из города с поэтическим названием Ариэль только сегодня утром – в темное время суток по «территориям» передвигаться было опасно. В обратном направлении «зеленую» линию пересекли колонной: джип с автоматчиками, два автобуса еврейских детей и женщин, несколько легковых машин и броневичок. Так что почти никого не досматривали.
– Не нервничай, Саныч… Всякое могло быть – Азия все-таки.
– Куда же деваться! – развел руки Виноградов.
– Наслаждайся! Когда еще такое увидишь?
Действительно, зрелище открывалось великолепное. Тот, кто выбирал место встречи, руководствовался не только соображениями конспирации. Хотя и в этом отношении смотровая площадка, где они сейчас находились, была идеальным местом: трое глазеющих по сторонам мужчин не могли привлечь ничьего внимания. Шумные стайки туристов, какие-то дети, пенсионеры, пристроившиеся в тени… Официально, если верить выбитым на камне буквам, это место носило название «Променад». Местные жители, однако, предпочитали более поэтическое – «Каменный цветок».
К сказочнику Бажову оно не имело никакого отношения, но от этого ничуть не проигрывало.
Отсюда, с самой красивой точки Иудейских гор, открывалась роскошная панорама древней части Иерусалима: храмы, минареты, купола… Южная стена Старого города, мечети Храмовой горы. Напротив – холм Офель, слева Сион, а справа от восточной стены – Кедронская долина.
– Вон там – дорога на Иерихон… Видите усадьбы? Это арабы построили, – прокомментировал Айзек.
– Фантастика! – искренне отозвался Виноградов.
– Пить хотите? – Николай уже сворачивал пробку на прозрачной полугоралитровой емкости. – Здесь нужно много пить, климат такой,
– Падай! – Могучее плечо Айзека вмялось Владимиру Александровичу в грудь. Еще не успев осознать, что происходит, майор отлетел за декоративный каменный выступ.
И только после этого воздух вокруг разорвали автоматные очереди…
Это уже потом выяснилось, что стреляли с трех точек: высокий юноша в форме танкиста, уборщик мусора с замотанным в пеструю куфию лицом и девушка, доставшая оружие из студенческого рюкзака. И значительно позже дотошные эксперты-баллистики вычислили, что центр прогремевшего на весь мир «треугольника смерти» приходился как раз на то место, где бывший «капитан Николя» попытался открыть последнюю в своей жизни бутылку…
А в те первые секунды скорчившийся от страха Виноградов думал только о том, чтобы выжить. Сверху его придавило к плите тело Николая. Мертвое, оно казалось живым – и вздрагивало, принимая в себя предназначенные Владимиру Александровичу пули. Майора заливало – водой и кровью, но пошевельнуться не было ни сил, ни желания: очереди высекали фонтанчики каменных брызг спереди, сзади, с боков…
Кто-то кричал. Наверное, многие кричали – но Виноградов не различал голосов, он как бы провалился в спасительное марево забытья.
Внезапно в слаженном треске пальбы наступил сбой. Сначала захлебнулся один автомат, потом другой… Потом перестрелка вспыхнула с новой силой – но теперь это уже был бой, а не расправа над безоружными. Еще через несколько секунд наступила тишина.
Она сдерживала, томительно долго сдерживала накопившееся напряжение ужаса – и наконец рухнула под шквалом животных, почти нечеловеческих воплей.
Владимир Александрович открыл глаза. Выполз наружу из-под разорванного пулями тела. Сел… Пальцы дрожали, не слушались руки, и почему-то знобило.
Тем не менее он опять остался невредим.
Рядом, не более чем в полуметре, уткнулся лицом вниз Айзек. Огромный пистолет в огромной ладони, подогнутая нога… Присевший рядом солдат-санитар с перекинутым за спину «узи» коснулся профессиональным жестом шеи лежащего и отрицательно помотал головой – мертв! К Николаю он даже не подошел – тут все было ясно… Санитар о чем-то спросил Виноградова, но тот успокаивающе отмахнулся: вид у него был страшненький, кровавый, но помощь не требовалась.
Парень в форме не то чтобы поверил, но настаивать пока не стал – вокруг умирали десятки людей, нужно было спасать детей и женщин.
Потом в газетах указывалось общее количество жертв: семнадцать убитых и двадцать восемь раненых, из которых почти половина скончались в больнице. Только четверо оказались мужчинами призывного возраста – в это время дня не у каждого работающего есть возможность просто так прогуляться в окрестности Иерусалима. В основном на «Променаде» были пенсионеры и школьники. Несколько иностранцев…
А тогда Виноградову показалось, что трупов больше: люди лежали вповалку, повсюду, там, где застала их смерть. Чудом выживших и невредимых нашлось не много. Отдельно, под охраной оскалившихся автоматчиков, можно было увидеть застреленных подоспевшим патрулем террористов: взять живым никого из троих не удалось, в бою погиб полицейский.
Пора было что-то делать.
Иллюзий на свой счет Владимир Александрович не питал – его израильские документы могли некоторое время держать в заблуждении медиков, но следователей они заинтересуют сразу же. А о том, чтобы светить свой российский паспорт, не могло быть и речи, лучше уж сразу пойти и сдаться. Кому-нибудь, кто примет… А потом писать на досуге в камере детективные повести – нечто завлекательное, вроде пресловутого «Транзита капитана Виноградова по улице Стачек».
Майор встал и осмотрел себя. Остался очень не доволен увиденным – прежде всего требовалось срочно переодеться и смыть с себя подсыхающую кровь. По ушам били дикие вопли разнообразных сирен…
– Господин Виноградов?
Владимир Александрович повернулся на голос, но решил пока сделать вид, что не понимает.
– Господи, ну это же-таки просто счастье! Вы здоровы?
– А вы теперь – доктор? – Когда они с Леней расстались, бывший соотечественник сидел за рулем такси. Теперь, одетый во что-то светлое, он, очевидно, изображал медицинского работника. Над левым кармашком болталась табличка с цветной фотографией, но на иврите Владимир Александрович пока читать не выучился.
– Нет, это так… Для удобства. Вы точно в порядке?
– Послушайте… Представьтесь.
– Леня! – удивился собеседник. – Я же вчера говорил.
– Плевать мне, как тебя зовут… Кто ты такой?
– Пойдемте отсюда, – вздохнул Леня. – Машина внизу, заодно и умоетесь. Рубашку дам, а брюки не видно будет… да так даже лучше пока!
– Мне в этих штанах не сесть даже – все намокло…
– Хорошо, по дороге купим. Поехали, а?
– Да чтоб вы все сдохли!
– Когда-нибудь, наверное… – Философски настроенный Леня подставил плечо и закинул руку Виноградова себе за шею. Со стороны это смотрелось вполне естественно: транспортировка ходячего пациента прибывшим на помощь братом милосердия. Так они и покинули место бойни – беспрепятственно и достаточно быстро.
У самой дороги, правда, возникла непредвиденная сложность: к оказавшейся на пути парочке сунулась было с вопросами бригада телевизионщиков. Но находчивый «санитар» успел прикрыть лицо Владимира Александровича так, что в объектив попал только окровавленный ватный тампон и кусок макушки.
Вместо знакомого по вчерашней поездке такси спутников ожидал микроавтобус – дальний родственник питерской «скорой помощи». Не менее дюжины точно таких же машин сменяли на крохотном пятачке, одна другую – прибывали и тут же отваливали в реве и мерцании спецсигналов, увозя очередного пострадавшего.
– Поехали! – скомандовал Леня. На этот раз за руль сел не он – неприметный мужчина в футболке с облегчением прекратил изображать возню с двигателем, грохнул крышкой капота и занял водительское место.
Покрытые мучнисто-белой, непрозрачной пленкой окна прекрасно оборудованного медицинского отсека не давали возможности сориентироваться. Собственно, для Виноградова это в любом случае было бы непосильной задачей: перекрестки, виражи, многополосные автострады, какие-то стены и улочки…
От кабины водителя пассажиров теперь отделяло толстое, герметично заделанное стекло – да и вообще, шумоизоляция казалась полной. Снаружи к ним не проникали ни завывания полицейских автомобилей, ни уличный шум, ни даже собственная мощная сирена.
– Вы воды обещали…
– Да, конечно, пожалуйста! Может быть… пятьдесят граммов? – Сопровождающий сделал такое лицо, что Виноградов сглотнул слюну.
– Водки? – Действительно, повод был достойный, лучше не придумаешь. Следовало выпить, но майор не знал, как организм отреагирует на выход из стресса.
– Обижа-аете… Спирт! Чистый, медицинский?
– Спасибо, – неожиданно для самого себя отказался Владимир Александрович. – Может быть, позже.
– Ну и правильно. – Запакованный в целлофан сосуд исчез из поля зрения. – Потом еще будет время!
Последняя часть фразы звучала обнадеживающе, но вполне могла быть лишь словесным камуфляжем.
Тем не менее пора настала заняться собой – что бы ни ждало впереди, встретить это следовало в подобающем виде. Владимир Александрович снял с себя рубашку, аккуратно отодвинул в сторону документы, часы и бумажник. Вылез из брюк – подумав, что ни за какие коврижки не влезет в них обратно.
– Вы крестик-то православный снимите пока, – посоветовал спутник.
– А что – оскорбляет религиозные чувства?
– Нет, почему же… Просто – это лишняя примета, привлекает внимание, – пожал плечами человек, представившийся Леней. Потом сказал что-то на иврите в переговорное устройство, отделявшее их от кабины.
– Что прикажете делать? – После десяти минут отчаянной гонки микроавтобус замер, и спутник Виноградова потянулся к дверному замку. – Я сейчас вернусь. Обождите.
– А куда же я денусь… – вздохнул майор в подставленную спину. Некоторое время он сидел на обтянутой дерматином, обшарпанной койке: отмытый, в одних трусах. Еще, правда, имелся «Ориент» на запястье, но за одежду он вряд ли бы сошел.
«Интересно, – подумал Владимир Александрович, – куда это мы приехали? Может, пока не поздно, делать нош? Отсек не заперт…»
Но дверь уже открывалась, пропуская внутрь Леню.
– Держите! Должно подойти…
В пакете оказались: белые застиранные джинсы, новенькая футболка, плавки и кепка с надписью по-английски: «Я люблю Иерусалим!».
– Носков у него нету, а дальше искать некогда, – извинился благодетель.
– Спасибо! – Они уже ехали, поэтому одеваться пришлось на ходу. Теперь, судя по снизившейся скорости, водитель выключил «мигалку» и старался не привлекать внимания. Дорога испортилась до неприличия… Не без труда удерживая равновесие, Виноградов сменил гардероб. – Спасибо… Не знаю, как благодарить.
– Ерунда, – отмахнулся Леня. – Восемьдесят шекелей – и мы в расчете.
Гость Израиля крякнул от удивления, но предпочел открыть кошелек, в который только что спрятал снятую с шеи серебряную цепочку с крестом.
– С удовольствием!
– Нет проблем…
В крови Владимира Александровича много чего было намешано, на образцового славянина он никак не тянул, – но в очередной раз убедился, что понять евреев могут только они сами… и, пожалуй, избравший их когда-то Господь.
Вскоре, судя по всему, приехали.
– Господин Виноградов, только прошу вас – не горячитесь… Обещаете?
– Попробую. Смотря что вы со мной собираетесь делать.
– Да ну что вы, ничего плохого! – возмутился собеседник. – Все объяснят…
– А кто – могу полюбопытствовать?
– Все объяснят! – приложил руки к сердцу вчерашний таксист.
В молчаливом ожидании они провели не более минуты.
Дверца микроавтобуса открылась – и вместе с уличным шумом в прохладу отсека проникла угловатая мужская фигура.
– Шолом!
– Здрас-сте… – Дверца захлопнулась, опять отсекая внешнее пространство.
На первый взгляд вошедший был даже моложе Виноградова: высокий, с непропорционально длинными руками и тщательно выбритым подбородком. Чуть ниже виска угадывался старый шрам – то ли детская травма, то ли след от удара кастетом.
Это именно с ним меньше часа назад предстояло встретиться на «Променаде» Владимиру Александровичу. Не узнать этого человека было невозможно – Китаец оказался прав.
* * *
Он так и сказал тогда, прощаясь:– Не беспокойся, узнаешь… Приветпередавай!
– Значит, на вашего знакомого можно положиться? – Виноградова уже ждала машина, дорожная сумка стояла под дверью, и времени почти не оставалось.