– Чтобы его… маму! – но вслед за остальными принял влево.
Вдоль обочины неторопливо перебирал колесами трактор с прицепом. Трактор был желтого цвета, прицеп – голубой, а груз укрывала оранжевая непрозрачная пленка. Вместе все это напоминало еще не снятую с витрины детскую игрушку и очень отличалось от того, что повидал на российских проселках Владимир Александрович.
Поравнявшись с открытой кабиной, Виноградов разглядел за рулем молодого паренька в футболке и обязательной кипе на голове. Уши его были заняты маленькими наушниками, а голова подергивалась в такт воспроизводимой плейером музыке. Разглядеть, не прикрыл ли он от удовольствия глаза, оказалось невозможно – мешали темные очки.
А вот оружие висело у тракториста на самом виду, в специально, видимо, оборудованных зажимах.
– Кибуцник! – прокомментировал Леня. – В России есть кибуцы?
– Нет, – хмыкнул Виноградов. – Чего нет – того нет…
– Вот видите! – поднял палец водитель. Какой смысл хотел он вложить в восклицание, не ясно, но на всякий случай Владимир Александрович кивнул.
Про кибуцы, которые сами израильтяне называют «последней остановкой перед коммунизмом», он уже слышал. Это не просто сельскохозяйственные общины, как сразу же объяснили гостю, – это практическое воплощение утопических идеалов вековой давности. Руководствуясь известной формулой, в кибуцах получают от каждого по способностям – и имеют высшую в мире производительность труда, удойность, урожайность. И все остальное, что позволяет нескольким процентам населения кормить остальных своих соотечественников и половину Европы в придачу. Насчет того, чтобы при этом каждому «товарищу», как они сами себя называют, доставалось по потребностям, Виноградов очень сомневался, но в конце концов… На то они и потребности, чтобы всегда опережать возможности.
Во всяком случае этот тракторист подавленным не выглядел.
– Вам солнце не мешает, нет? – поинтересовался водитель. Это было сказано таким заботливым тоном, что при положительном ответе он, наверное, выключил бы светило.
– Все в порядке, – успокоил пассажир, и Лене осталось только подправить козырек над лобовым стеклом. Машина, успевшая уже набрать порядочную скорость, при этом вильнула, и Владимиру Александровичу осталось только поблагодарить Господа, что цифры на спидометре в километрах, а не в милях. – Н-да-а… Вы в Союзе кем работали? На такси?
– Нет, – смутился водитель. – Я делал коммерцию! И неплохо жил, при том дефиците… А здесь все делают коммерцию – и никакого дефицита. Поэтому пришлось садиться за руль.
Справа и слева, по обе стороны трассы, пейзаж неожиданно сменился: заборы, колючая проволока, вышки…
– А что вы хотите? – порадовался поводу сменить тему таксист. – Мы же постоянно воюем! Евреям никогда не давали жить спокойно… Вы думаете – как? Да на следующий же день после провозглашения независимости на нас напали сразу шесть арабских стран! Это шуточки, вы считаете? Я так не считаю. Никто еще ничего не успел сообразить, как-никак вчера был праздник – и на тебе… Но мы их все-таки даже тогда вые… победили!
Леня снова чуть не воткнулся в багажник идущей впереди «субару».
– Нет, ну что за баран! Совсем ездить не умеет…
– Ничего, я не тороплюсь.
Действительно, на тот свет не опаздывают, поэтому Владимир Александрович предпочел бы менее патриотичного и более профессионального водителя.
– А вы сами – не еврей? Просто вывыглядите как очень интеллигентный и воспитанный человек, вот я и подумал… Скажите, в России еще остались евреи?
– Остались, – успокоил его Виноградов.
– Я так и думал!
Очередной бетонный забор кончился, и за рядами колючей проволоки мелькнули: полоса препятствий, несколько зданий казарменной архитектуры и вполне приличный стадион. Почти сразу же их сменили идеально стройные ряды зачехленной техники: многоосные грузовики, бронетранспортеры, какие-то клыкастые то ли бульдозеры, то ли планетоходы… От уютного штабного коттеджа во все стороны вытянулись провода и щетинистый ряд антенн.
– Патруль?
Впереди, на обочине, возникли высматривающие что-то в потоке машин фигуры. Видны они были издалека, и Виноградов успел разглядеть пыльную, мятую форму и фиолетовые береты, засунутые под погон. У одного из солдат шнуровка тяжеленных высоких ботинок доходила едва ли до середины, другой же просто уселся на свой вещевой мешок, уперев длинноносую автоматическую винтовку «М-16» между коленей. Третьей оказалась девушка – невысокого роста пухлая блондинка в таком же почти, как у сослуживцев, обмундировании. Положенный по штату пистолет-пулемет «узи» кокетливо висел у нее на плече наподобие дамской сумочки.
Тот, что стоял, неожиданно поднял вверх руку с оттопыренным большим пальцем.
– Это нам?
Но Леня, не снижая скорости, уже миновал людей у обочины:
– Не-ет… Это просто ребята в город добираются – как правильно? Да, в увольнение… Дивизия «Гивати», армейский спецназ. Они здесь часто попутки ловят.
– Прямо так вот – с оружием? – удивился Виноградов.
– Естественно, – не понял вопроса водитель. – А как же иначе?
Действительно, иначе здесь было нельзя…
Тель-Авив особого впечатления на Владимира Александровича не произвел – может быть, из-за того, что проскочили мимо него по автостраде за считанные минуты. Собственно, самого центра увидеть и не пришлось – только окраины с нагромождением новых и довольно однообразных многоэтажек. Жаль! Говорили, что по выходным сюда съезжаются отовсюду – и из Хайфы, и из Беер-Шевы, и из правоверного Иерусалима, чтобы развеяться и отдохнуть…
– Нравится? – полюбопытствовал водитель.
Пассажир дипломатично кивнул.
– Посмотрите, справа… Здесь раньше все такое было! Специально оставили, чтоб не забылось.
Виноградов глянул на примыкающий вплотную к трассе кусок пустыни: камни под солнцем, иссохший песок, пыльные прутья колючих кустарников. И почти физически ощутил прохладную белизну жилых, расположенных в сотне метров, кварталов.
– Колоссальный труд. Можно себе представить…
За такое понимание он был вознагражден почти часовой лекцией об истории государства Израиль, особенностях его экономики и социальной политики. Несмотря на излишнюю эмоциональность и пристрастие Лени к нецензурным русским эпитетам, получилось вполне познавательно.
Наконец рассказчик притих.
– Уже скоро? – покосился на электронные часы Владимир Александрович.
– Смотрите… – Эффект был именно тот, которого он ожидал.
– Да-а! – Прямо впереди, на скале, выделялась четкая, крупная надпись по-русски: «Сады Сахарова». То же самое было повторено и на других языках, но глаз уже притерпелся к чужим шрифтам, по этому буквы родной кириллицы производили несколько странное впечатление. – Сильно…
– Притормозить? – Можно было подумать, что это именно он придумал и создал этот уникальный комплекс – висячие, покрытые зеленью террасы на разных уровнях скал. Здесь, на пересечении автострады с прорубленной в незапамятные времена дорогой Гиват-Шаул, можно было по-разному относиться к покойному русскому академику, но…
– А вы знаете, кто такой был Сахаров? – на всякий случай уточнил таксист.
– Слышал! – Еще одну лекцию на тему о том, что нет пророка в своем отечестве, он уже вряд ли выдержал бы.
– Это где-то здесь… Какой, говорите, номер машины?
Виноградов в очередной раз вынул из нагрудного кармана листок с реквизитами отеля и вслух прочитал то, что вчера для него записала девица из службы портье.
– Понял, сейчас посмотрим… – Леня вырулил на небольшую стоянку рядом с заправочной станцией. – Не они?
– Они! – Владимир Александрович уже заметил человека, выбиравшегося из припаркованного в тени автомобиля. Тень, однако, оказалась весьма относительной – это майор понял сразу же, как только расстался с кондиционированным салоном такси. Он махнул рукой, привлекая внимание, и нырнул обратно: – Сколько с меня?
Названная сумма в пересчете на доллары оказалась несколько выше, чем договаривались сначала, но торговаться показалось не слишком удобно. В конце концов, сорок центов считать за шекель или пятьдесят – деньги все равно не свои, подотчетные.
– Ладно… Спасибо! Счастливого пути.
– Мазлтов! Хорошего отдыха вам – и здоровья. Привет России, если будете в Витебске – кланяйтесь всем…
Виноградов хотел сказать, что Витебск – это уже вроде и не совсем Россия, но решил не вдаваться в геополитику. Тем более что к ним уже приближались встречающие:
– Проблемы, Саныч?
– Да нет, все гуд! Здравствуй, рад видеть живым-здоровым.
– Взаимно, Саныч! – Николай со времени их последней встречи практически не изменился и по-прежнему был похож на плакатного морского пехотинца. И рукопожатие у него было под стать внешности. – Это наш местный товарищ, зовут – Айзек, но можно и Исак.
– Мне о вас рассказывали, – приветственно улыбнулся гость, протягивая руку. – Очень хорошие рекомендации!
Спутник Николая поразительно походил на Сильвестра Сталлоне, знал это и старался, видимо, держать себя «в образе»: зеркальные солнцезащитные очки, бицепсы и армейский кольт – за поясом, без всякой кобуры.
Таксист, от греха подальше, уже выруливал на автостраду.
– Айзек! Здравствуйте… – Ладонь у него оказалась почтительной, без всяких попыток продемонстрировать силу и мощь. А вот произношение… С таким акцентом в Питере рассказывают еврейские анекдоты.
– Вы можете называть меня просто «майор»! – В стране, где министр обороны всего-навсего генерал-лейтенант, звание Виноградова должно было произвести впечатление.
– Как доехал? Извини, не смогли встретить в порту…
– Ерунда! Я получил информацию через отель.
«Местный товарищ» тем временем перехватил у Владимира Александровича сумку и аккуратно положил ее в багажник. Потом только догадался спросить:
– Извините, вам ничего из вещей или документов не понадобится?
– Нет, не беспокойтесь… – Самое ценное все равно находилось у Виноградова в голове, а остальное перед таможней пришлось распихать по карманам.
Пока Айзек устраивался на водительском месте, майор незаметно придержал приятеля:
– Слушай, Коля… Этот мальчик – он не слишком заметный?
– Что ты имеешь в виду?
– Мы не похожи со стороны на каких-нибудь рэкетиров с Рижского рынка, нет?
– Ну, Саныч… Вопросы он решает. Все, проколов пока не было. Думаешь – заменить?
– Зачем? Вам здесь виднее. Будем считать это местным колоритом.
Национальные преступные сообщества по всему миру тяготеют к дешевой театральщине – и с чего бы российско-еврейской мафии оказаться исключением?
– Везите, ребята. Только не быстро.
Впереди был Иерусалим – белый памятник на холмах, чудо света, святыня трех мировых религий. Очень хотелось бы оказаться здесь паломником. Или просто туристом…
– Любуйся, Саныч!
В Старый город они поднялись через Яффские ворота…
Музей истории – или фондовая биржа? Супермаркет – или Большой театр? Что лучше? Глупые вопросы…
А любой ответ будет еше глупее.
Тем не менее у обоих городов имелось теперь нечто общее. А именно: крупнейший мегаполис США стал начальной точкой пути майора милиции Владимира Александровича Виноградова в Святую Землю.
Началось все с банального удара в ухо посреди чужого и не слишком чистого коридора…
– Как вы себя чувствуете? Вам нужна медицинская помощь?
Помещение, в которое привезли тогда пленников, больше всего напоминало частный дом. Самый обыкновенный частный дом на американскую семью с достатком чуть выше среднего.
– Вы слышите меня? Как вы себя чувствуете?
Сначала машины петляли по узким улочкам, потом одна за другой въехали в просторный отапливаемый гараж. Ворота автоматически опустились, но уже загорелась полоска светильников под потолком. Владимира Александровича вывели из автомобиля и усадили на лавочку под стеллажами. Наручники никто снять не догадался.
– Вам плохо? Можете говорить?
– Смотря о чем… – Зубы все были целы, язык не прикушен, но все равно бодрости от звуков собственного голоса Виноградов не ощутил. – Где второй человек?
Он не видел Рэмбо с того момента, как их распихали по разным машинам. В гараже майор сидел один, если не принимать в расчет охранника, – все остальные сразу же поднялись по лесенке в дом.
– Здесь, – без заминки ответил сидящий напротив мужчина.
– Кто вы такие?
Собеседник подивился чужому нахальству. Но наказания не последовало.
– Неужели не догадываетесь? – Повернувшись на реплику, Виноградов увидел, что в комнате их трое. Тот, что пристроился на диванчике за спиной, поразительно напоминал известного актера Копеляна в роли батьки Бурнаша.
– И чего вам надо?
– Вы в порядке? Вы себя хорошо чувствуете? – не отвечая, поинтересовался сидящий напротив. Из особых примет у него имелся только намек на раннюю лысину. – Не нужно ли оказать медицинскую помощь?
Видимо, этот вопрос его занимал сейчас больше всего.
– А-а! Вы из общества милосердия? Знаете, попросите тогда кого-нибудь из знакомых кузнецов стукнуть вас по башке кувалдой. Многие вопросы отпадут сами собой.
– Ребята погорячились. Но вы же первые начали! – заторопился «медик».
– Думаю, стоит считать произошедшее производственной травмой. Идет? – Тот, что сзади, явно был здесь за главного, поэтому Виноградов повернул кресло так, чтобы не выпускать его из поля зрения.
– У меня есть возможность не согласиться?
Юмор по достоинству не оценили.
– У человека всегда есть выбор. Пока он жив…
– Убедительно. Я согласен! А как тогда насчет… компенсации? Помнится, профсоюз оплачивал больничный?
– Это вопрос вполне решаемый. – В голосе лысоватого юноши слышалось искреннее облегчение. – Сколько?
– А вы не торопитесь? – осадил на парника старший.
Тот сразу поник и стушевался, Виноградову даже жалко стало.
– Ладно – я… Сам оклемаюсь, но вот спутнику моему досталось больше! Он не жадный, однако лечение здесь дорогое…
Еще не закончив фразу, Владимир Александрович перехватил взгляды, которыми обменялись собеседники, – и его затошнило от страха.
– В чем дело?
– Несчастный случай. В нашей работе такое случается!
– Что такое? – Собственно, Виноградов уже все понял.
– Ваш напарник умер.
Молчание длилось не больше секунды.
– Он не умер… Вы его убили.
– Это был несчастный случай.
– Так будет лучше для всех. И для вас в первую очередь!
– Почему? – Бывают идиотские вопросы, без которых вполне можно обойтись.
– Потому что в противном случае придется ликвидировать и вас.
– К тому и шло…
Бандит – он и в Африке бандит. И в Америке…
– Скажите, Иващенко, вы же не думаете, что это так просто сойдет вам с рук? И что вы нас надолго переживете…
– Не думаю! – честно признался старший и стал еще больше похож на известного киноартиста. – Поэтому и ищу компромисс… Мы что – встречались раньше?
– Ну кто же не знает господина Иващенко! У нас в России даже книжки выходят: «Преступный мир», «Бандитская Россия»… И почти в каждой – фотография: некто Иващенко Артур Алексеевич по кличке Китаец, крестный отец «русской мафии» в США.
– Судиться надо – я же говорил! Понял? – распластал лысоватого взглядом Китаец.
– Готовимся. Собирались как раз доложить…
– Тогда нам с вами тем более только одно и остается – расстаться друзьями. Верно?
В принципе, и без того Виноградов знал слишком много. Из Бруклина везли его в «крайслере» с тонированными стеклами, так что снаружи никто заглянуть в салон не мог, а наоборот – пожалуйста… Точного адреса он, разумеется, не запомнил, но то, что после моста Верразано кортеж очутился на Стэйтен-Айленде – сообразил. Для подобных чудес ориентирования не надо было заканчивать Академию Генштаба, достаточно просто вспомнить туристическую схему.
– Я готов вас выслушать.
– А потом ответить на мои вопросы?
Можно было пролепетать что-нибудь уклончивое, но Владимир Александрович представлял собственный порог болевой терпимости. Ясно, что Китаец сможет заставить его не только говорить – даже петь заставит, если умеючи… Поэтому обострять ситуацию не следовало.
– По мере сил попробую быть полезным.
– Мы поможем, если возникнут затруднения. – Это подал голос помощник Китайца. – У нас отличные ассистенты!
«Бедняга Рэмбо, – подумал Виноградов. – Погиб в бою… Сидел бы себе на зоне, мотал положенный срок – ан нет! Хотя так, может, лучше, чем от воровской заточки в спину или протухшей баланды».
– Сделайте так, чтобы его похоронили. По-человечески!
Китаец кивнул:
– Я уже думал об этом… Организуем в лучшем виде. Случайная автомобильная катастрофа?
– Вам виднее. Кстати, он машину брал напрокат! Мы ее оставили там, возле этой, как ее…
– Я знаю, где стоит его машина.
Нельзя сказать, чтобы Виноградов удивился.
– Так, значит, утром пасли нас вы?
– Мы вас охраняли, – уточнил собеседник помоложе.
– Давайте по порядку! – скомандовал Китаец. Его рабочий день стоил дорого. Владимир Александрович где-то читал, что застрявшему в дорожной пробке бизнесмену за опоздание на встречу с «крестным отцом русской мафии» выставили штрафные санкции. Семь минут – семьдесят тысяч долларов. И бедняга безропотно заплатил: время – деньги, не нами придумано… – Вон, господин Горенштейн расскажет коротко, но внятно – потом вас послушаем.
Китаец сейчас поразительно напоминал директора преуспевающего завода-гиганта или большого милицейского начальника – те же интонации, жесты… Очкастый Горенштейн тоже был фигурой, безусловно, необходимой – вряд ли начальник штаба, скорее адвокат или секретарь-референт.
Во всяком случае, излагать он умел.
– Некоторое время назад у нас появились достаточные основания утверждать, что из центрального офиса происходит утечка информации. Это привело к серьезным материальным и людским потерям, бросило тень на репутацию господина Иващенко и ряда его партнеров. Мы приняли меры и выяснили, что одна из сотрудниц передает сведения конфиденциального характера… в некую структуру. Которая потом использует эти сведения нам во вред. Вы меня понимаете?
– Разумеется. Какая-то баба у вас стучала – и много народу на этом спалилось! – Виноградов и сам мог выражаться красиво, но сейчас не хотел. Бедная Ольга, подумал он… наверное, на том свете они с Рэмбо как-нибудь разберутся.
– Вы не догадываетесь, о ком речь?
– Пока не очень…
– Нужно позвать ассистентов?
– Нет, спасибо! Кажется, какие-то предположения у меня появились.
Вопреки ожиданиям, Горенштейн не стал дожимать майора:
– Это абсолютно правильные предположения… Девочка, с которой вы встречались вчера, негласно сотрудничала с Федеральным бюро расследований.
– Давно? – Чем больше спрашиваешь, тем меньше инициативы остается собеседникам.
– Нет, не очень… Ваш покойный приятель когда-то оказал ей дурную услугу, подбил на обман правительства Соединенных Штатов. Он, конечно, действовал из лучших побуждений и полагал, что единственный такой умный. А вот и в ФБР тоже не дураки оказались. Что-то подняли из архива, что-то там сопоставили… Мы ее не осуждаем! По-человечески. Но в интересах общего дела пришлось принять меры.
– Она жива?
– Вряд ли, – честно признался Горенштейн. Получив одобрение босса, продолжил: – Ольгу мы забрали вчера вечером, сразу же после ее возвращения из ресторанчика… Сначала думали, что это была очередная встреча с людьми из Бюро, но потом поняли, что – нет, все не так просто. И что теперь появился шанс оказать услугу… коллегам. Мы ведь коллеги, не так ли?
Владимир Александрович замешкался, даже чуть дольше, чем позволяли приличия.
– Скорее – смежники… Пожалуй, так будет точнее.
– Когда-то судьба свела меня с человеком, которого все называли Полковник… – подал голос Иващенко. – А однажды некий господин серьезно выручил моего братишку. Не помню, правда, фамилии, но уши еще у него… характерные такие. Не приходилось встречать?
– Уши – это да, бывает! – дипломатично улыбнулся майор. – Планета у нас маленькая, все друг друга знают…
– И это – правильно, – вернулся к прерванному повествованию Горенштейн. – Наша с вами общая знакомая довольно быстро призналась во всех своих грехах. Покаялась… сучка!
– Янчик, не стоит. Не стоит огорчать гостя сугубо внутренними проблемами нашей организации. – При показной невозмутимости Китаец ни на мгновение не выпускал из рук нити разговора. – Расскажи то, что касается именно его, ладно?
– Разумеется… Так вот, когда покойный – если не ошибаюсь, Рэмбо его звали? – обратился к Ольге по поводу выходов на интересующего человека, она сразу «отстучала» об этом хозяевам. И Ольге велели дать тому, кто приедет за информацией, адресочек и имя в Бруклине.
– Она сама вам об этом рассказала?
– Мы очень просили… Мы умеем уговаривать.
– И зачем им нужны такие сложности?
– Дело в том, что уже были попытки пообщаться с тем господином, которого вы ищете. Они заканчивались не слишком удачно. И теперь ФБР никого не подпускает на пушечный выстрел…
Если верить рассказу Горенштейна, предыстория их встречи была такова. Некто – подполковник, не последний человек в одной из самых мощных российских спецслужб – прибывает в Америку по программе профессионального обмена. И почти сразу же обращается к властям с просьбой о предоставлении ему статуса беженца. Основания? Якобы на родине ему грозит смерть. То ли по приговору мафии, то ли наоборот – от рук коррумпированных коллег по РУОПу или высокопоставленных предателей из Министерства внутренних дел.
Люди Китайца не смогли узнать подробностей, но, очевидно, «беженец» оказался для ФБР таким ценным источником информации, что никто даже не стал цепляться к некоторым нестыковкам в его легенде. Бывшего подполковника моментально куда-то спрятали и стали «доить»… Вездесущая пресса при этом дисциплинированно заткнулась.
Вскоре началась серия крайне неприятных инцидентов. В руки властей попала партия кокаина, приготовленного для отправки транзитом через Россию. Прошли обыски в нескольких офисах на Восточном побережье, кто-то сел, кто-то спешно бежал из страны… И если разборки с собственными предателями и перебежчиками всегда считались внутренним делом ребят в погонах, то теперь это напрямую затронуло и экономические интересы русскоязычной организованной преступности в США.
Первым спалился лучший и чуть ли не единственный из агентов Китайца в самом ФБР. Ликвидировать интересующего Виноградова человека он не сумел и теперь дожидался суда без надежды на выход под залог. Затем, в перестрелке, погибли еще двое – нарвались на засаду в квартире, где, по всем данным, скрывался «беженец».
Все это привело только к тому, что авторитет негодяя возрос в глазах парней из Федерального бюро расследований неимоверно – как же, мафия не дремлет, он ей опасен, а значит… Поверили абсолютно! И даже переданная по специальным каналам информация из Москвы за подписью первого замминистра внутренних дел воспринималась здесь уже просто как клеветническое подтверждение сообщений перебежчика о коррупции в высших эшелонах власти.
Недавнему иммигранту скоренько выправили документы, подключили его к федеральной программе защиты свидетелей и в обход множества формальностей приняли на работу – кем-то вроде эксперта-консультанта по «русской мафии».
– У нас есть человек в ЦРУ, – вздохнул Горенштейн. – Так вот, даже всемогущие ребята из Лэнгли не могут с ним пообщаться… Хотя, конечно, облизываются, как кот на сметану.
– Это ясно! – согласился Владимир Александрович.
Действительно, можно представить, насколько интересен должен быть объект для шпионского ведомства. Если только представить себе, что в Ясенево, в российскую Службу внешней разведки заявится со всеми потрохами немалый чин из ФБР… Это был бы немалый праздник – с орденами и звездами на погоны. Неудивительно, что специальный агент Макдаффи воспринял появление из России господина Виноградова просто как очередное посягательство на охраняемый ценный скальп. А после того, как Ольга сообщила про их с Рэмбо попытку использовать каналы организованной преступности…
– Девочка знала только то, что ей поручили направить вас по указанному адресу. Но даже это сначала говорить не хотела! Тоже мне, Зоя Космодемьянская. Вы ночью выспались?
– Да, в общем-то… А что?
– А мы с господином Горенштейном, можно сказать, глаз не сомкнули. – Улыбаясь, Китаец становился моложе и еще страшнее. – Сначала Ольга, потом пока парня нашли… Да и за вами следовало присмотреть, как бы чего не случилось.
Владимир Александрович вспомнил того рыжего, в холле.
– Я думал, нас с утра только сопровождали…
– Нет, сразу же после ресторанчика. Вы такие расслабленные оба были, сытые… сакэ пили?
– Да, понемногу. – Еще чуть-чуть, и Виноградов бы покраснел. – Грех было непопробовать.
Вдоль обочины неторопливо перебирал колесами трактор с прицепом. Трактор был желтого цвета, прицеп – голубой, а груз укрывала оранжевая непрозрачная пленка. Вместе все это напоминало еще не снятую с витрины детскую игрушку и очень отличалось от того, что повидал на российских проселках Владимир Александрович.
Поравнявшись с открытой кабиной, Виноградов разглядел за рулем молодого паренька в футболке и обязательной кипе на голове. Уши его были заняты маленькими наушниками, а голова подергивалась в такт воспроизводимой плейером музыке. Разглядеть, не прикрыл ли он от удовольствия глаза, оказалось невозможно – мешали темные очки.
А вот оружие висело у тракториста на самом виду, в специально, видимо, оборудованных зажимах.
– Кибуцник! – прокомментировал Леня. – В России есть кибуцы?
– Нет, – хмыкнул Виноградов. – Чего нет – того нет…
– Вот видите! – поднял палец водитель. Какой смысл хотел он вложить в восклицание, не ясно, но на всякий случай Владимир Александрович кивнул.
Про кибуцы, которые сами израильтяне называют «последней остановкой перед коммунизмом», он уже слышал. Это не просто сельскохозяйственные общины, как сразу же объяснили гостю, – это практическое воплощение утопических идеалов вековой давности. Руководствуясь известной формулой, в кибуцах получают от каждого по способностям – и имеют высшую в мире производительность труда, удойность, урожайность. И все остальное, что позволяет нескольким процентам населения кормить остальных своих соотечественников и половину Европы в придачу. Насчет того, чтобы при этом каждому «товарищу», как они сами себя называют, доставалось по потребностям, Виноградов очень сомневался, но в конце концов… На то они и потребности, чтобы всегда опережать возможности.
Во всяком случае этот тракторист подавленным не выглядел.
– Вам солнце не мешает, нет? – поинтересовался водитель. Это было сказано таким заботливым тоном, что при положительном ответе он, наверное, выключил бы светило.
– Все в порядке, – успокоил пассажир, и Лене осталось только подправить козырек над лобовым стеклом. Машина, успевшая уже набрать порядочную скорость, при этом вильнула, и Владимиру Александровичу осталось только поблагодарить Господа, что цифры на спидометре в километрах, а не в милях. – Н-да-а… Вы в Союзе кем работали? На такси?
– Нет, – смутился водитель. – Я делал коммерцию! И неплохо жил, при том дефиците… А здесь все делают коммерцию – и никакого дефицита. Поэтому пришлось садиться за руль.
Справа и слева, по обе стороны трассы, пейзаж неожиданно сменился: заборы, колючая проволока, вышки…
– А что вы хотите? – порадовался поводу сменить тему таксист. – Мы же постоянно воюем! Евреям никогда не давали жить спокойно… Вы думаете – как? Да на следующий же день после провозглашения независимости на нас напали сразу шесть арабских стран! Это шуточки, вы считаете? Я так не считаю. Никто еще ничего не успел сообразить, как-никак вчера был праздник – и на тебе… Но мы их все-таки даже тогда вые… победили!
Леня снова чуть не воткнулся в багажник идущей впереди «субару».
– Нет, ну что за баран! Совсем ездить не умеет…
– Ничего, я не тороплюсь.
Действительно, на тот свет не опаздывают, поэтому Владимир Александрович предпочел бы менее патриотичного и более профессионального водителя.
– А вы сами – не еврей? Просто вывыглядите как очень интеллигентный и воспитанный человек, вот я и подумал… Скажите, в России еще остались евреи?
– Остались, – успокоил его Виноградов.
– Я так и думал!
Очередной бетонный забор кончился, и за рядами колючей проволоки мелькнули: полоса препятствий, несколько зданий казарменной архитектуры и вполне приличный стадион. Почти сразу же их сменили идеально стройные ряды зачехленной техники: многоосные грузовики, бронетранспортеры, какие-то клыкастые то ли бульдозеры, то ли планетоходы… От уютного штабного коттеджа во все стороны вытянулись провода и щетинистый ряд антенн.
– Патруль?
Впереди, на обочине, возникли высматривающие что-то в потоке машин фигуры. Видны они были издалека, и Виноградов успел разглядеть пыльную, мятую форму и фиолетовые береты, засунутые под погон. У одного из солдат шнуровка тяжеленных высоких ботинок доходила едва ли до середины, другой же просто уселся на свой вещевой мешок, уперев длинноносую автоматическую винтовку «М-16» между коленей. Третьей оказалась девушка – невысокого роста пухлая блондинка в таком же почти, как у сослуживцев, обмундировании. Положенный по штату пистолет-пулемет «узи» кокетливо висел у нее на плече наподобие дамской сумочки.
Тот, что стоял, неожиданно поднял вверх руку с оттопыренным большим пальцем.
– Это нам?
Но Леня, не снижая скорости, уже миновал людей у обочины:
– Не-ет… Это просто ребята в город добираются – как правильно? Да, в увольнение… Дивизия «Гивати», армейский спецназ. Они здесь часто попутки ловят.
– Прямо так вот – с оружием? – удивился Виноградов.
– Естественно, – не понял вопроса водитель. – А как же иначе?
Действительно, иначе здесь было нельзя…
Тель-Авив особого впечатления на Владимира Александровича не произвел – может быть, из-за того, что проскочили мимо него по автостраде за считанные минуты. Собственно, самого центра увидеть и не пришлось – только окраины с нагромождением новых и довольно однообразных многоэтажек. Жаль! Говорили, что по выходным сюда съезжаются отовсюду – и из Хайфы, и из Беер-Шевы, и из правоверного Иерусалима, чтобы развеяться и отдохнуть…
– Нравится? – полюбопытствовал водитель.
Пассажир дипломатично кивнул.
– Посмотрите, справа… Здесь раньше все такое было! Специально оставили, чтоб не забылось.
Виноградов глянул на примыкающий вплотную к трассе кусок пустыни: камни под солнцем, иссохший песок, пыльные прутья колючих кустарников. И почти физически ощутил прохладную белизну жилых, расположенных в сотне метров, кварталов.
– Колоссальный труд. Можно себе представить…
За такое понимание он был вознагражден почти часовой лекцией об истории государства Израиль, особенностях его экономики и социальной политики. Несмотря на излишнюю эмоциональность и пристрастие Лени к нецензурным русским эпитетам, получилось вполне познавательно.
Наконец рассказчик притих.
– Уже скоро? – покосился на электронные часы Владимир Александрович.
– Смотрите… – Эффект был именно тот, которого он ожидал.
– Да-а! – Прямо впереди, на скале, выделялась четкая, крупная надпись по-русски: «Сады Сахарова». То же самое было повторено и на других языках, но глаз уже притерпелся к чужим шрифтам, по этому буквы родной кириллицы производили несколько странное впечатление. – Сильно…
– Притормозить? – Можно было подумать, что это именно он придумал и создал этот уникальный комплекс – висячие, покрытые зеленью террасы на разных уровнях скал. Здесь, на пересечении автострады с прорубленной в незапамятные времена дорогой Гиват-Шаул, можно было по-разному относиться к покойному русскому академику, но…
– А вы знаете, кто такой был Сахаров? – на всякий случай уточнил таксист.
– Слышал! – Еще одну лекцию на тему о том, что нет пророка в своем отечестве, он уже вряд ли выдержал бы.
– Это где-то здесь… Какой, говорите, номер машины?
Виноградов в очередной раз вынул из нагрудного кармана листок с реквизитами отеля и вслух прочитал то, что вчера для него записала девица из службы портье.
– Понял, сейчас посмотрим… – Леня вырулил на небольшую стоянку рядом с заправочной станцией. – Не они?
– Они! – Владимир Александрович уже заметил человека, выбиравшегося из припаркованного в тени автомобиля. Тень, однако, оказалась весьма относительной – это майор понял сразу же, как только расстался с кондиционированным салоном такси. Он махнул рукой, привлекая внимание, и нырнул обратно: – Сколько с меня?
Названная сумма в пересчете на доллары оказалась несколько выше, чем договаривались сначала, но торговаться показалось не слишком удобно. В конце концов, сорок центов считать за шекель или пятьдесят – деньги все равно не свои, подотчетные.
– Ладно… Спасибо! Счастливого пути.
– Мазлтов! Хорошего отдыха вам – и здоровья. Привет России, если будете в Витебске – кланяйтесь всем…
Виноградов хотел сказать, что Витебск – это уже вроде и не совсем Россия, но решил не вдаваться в геополитику. Тем более что к ним уже приближались встречающие:
– Проблемы, Саныч?
– Да нет, все гуд! Здравствуй, рад видеть живым-здоровым.
– Взаимно, Саныч! – Николай со времени их последней встречи практически не изменился и по-прежнему был похож на плакатного морского пехотинца. И рукопожатие у него было под стать внешности. – Это наш местный товарищ, зовут – Айзек, но можно и Исак.
– Мне о вас рассказывали, – приветственно улыбнулся гость, протягивая руку. – Очень хорошие рекомендации!
Спутник Николая поразительно походил на Сильвестра Сталлоне, знал это и старался, видимо, держать себя «в образе»: зеркальные солнцезащитные очки, бицепсы и армейский кольт – за поясом, без всякой кобуры.
Таксист, от греха подальше, уже выруливал на автостраду.
– Айзек! Здравствуйте… – Ладонь у него оказалась почтительной, без всяких попыток продемонстрировать силу и мощь. А вот произношение… С таким акцентом в Питере рассказывают еврейские анекдоты.
– Вы можете называть меня просто «майор»! – В стране, где министр обороны всего-навсего генерал-лейтенант, звание Виноградова должно было произвести впечатление.
– Как доехал? Извини, не смогли встретить в порту…
– Ерунда! Я получил информацию через отель.
«Местный товарищ» тем временем перехватил у Владимира Александровича сумку и аккуратно положил ее в багажник. Потом только догадался спросить:
– Извините, вам ничего из вещей или документов не понадобится?
– Нет, не беспокойтесь… – Самое ценное все равно находилось у Виноградова в голове, а остальное перед таможней пришлось распихать по карманам.
Пока Айзек устраивался на водительском месте, майор незаметно придержал приятеля:
– Слушай, Коля… Этот мальчик – он не слишком заметный?
– Что ты имеешь в виду?
– Мы не похожи со стороны на каких-нибудь рэкетиров с Рижского рынка, нет?
– Ну, Саныч… Вопросы он решает. Все, проколов пока не было. Думаешь – заменить?
– Зачем? Вам здесь виднее. Будем считать это местным колоритом.
Национальные преступные сообщества по всему миру тяготеют к дешевой театральщине – и с чего бы российско-еврейской мафии оказаться исключением?
– Везите, ребята. Только не быстро.
Впереди был Иерусалим – белый памятник на холмах, чудо света, святыня трех мировых религий. Очень хотелось бы оказаться здесь паломником. Или просто туристом…
– Любуйся, Саныч!
В Старый город они поднялись через Яффские ворота…
* * *
Трудно найти в мире два столь не похожих друг на друга города. Древний, по-восточному загадочный Иерусалим… и деловой, агрессивный Нью-Йорк сити – воплощение Запада.Музей истории – или фондовая биржа? Супермаркет – или Большой театр? Что лучше? Глупые вопросы…
А любой ответ будет еше глупее.
Тем не менее у обоих городов имелось теперь нечто общее. А именно: крупнейший мегаполис США стал начальной точкой пути майора милиции Владимира Александровича Виноградова в Святую Землю.
Началось все с банального удара в ухо посреди чужого и не слишком чистого коридора…
– Как вы себя чувствуете? Вам нужна медицинская помощь?
Помещение, в которое привезли тогда пленников, больше всего напоминало частный дом. Самый обыкновенный частный дом на американскую семью с достатком чуть выше среднего.
– Вы слышите меня? Как вы себя чувствуете?
Сначала машины петляли по узким улочкам, потом одна за другой въехали в просторный отапливаемый гараж. Ворота автоматически опустились, но уже загорелась полоска светильников под потолком. Владимира Александровича вывели из автомобиля и усадили на лавочку под стеллажами. Наручники никто снять не догадался.
– Вам плохо? Можете говорить?
– Смотря о чем… – Зубы все были целы, язык не прикушен, но все равно бодрости от звуков собственного голоса Виноградов не ощутил. – Где второй человек?
Он не видел Рэмбо с того момента, как их распихали по разным машинам. В гараже майор сидел один, если не принимать в расчет охранника, – все остальные сразу же поднялись по лесенке в дом.
– Здесь, – без заминки ответил сидящий напротив мужчина.
– Кто вы такие?
Собеседник подивился чужому нахальству. Но наказания не последовало.
– Неужели не догадываетесь? – Повернувшись на реплику, Виноградов увидел, что в комнате их трое. Тот, что пристроился на диванчике за спиной, поразительно напоминал известного актера Копеляна в роли батьки Бурнаша.
– И чего вам надо?
– Вы в порядке? Вы себя хорошо чувствуете? – не отвечая, поинтересовался сидящий напротив. Из особых примет у него имелся только намек на раннюю лысину. – Не нужно ли оказать медицинскую помощь?
Видимо, этот вопрос его занимал сейчас больше всего.
– А-а! Вы из общества милосердия? Знаете, попросите тогда кого-нибудь из знакомых кузнецов стукнуть вас по башке кувалдой. Многие вопросы отпадут сами собой.
– Ребята погорячились. Но вы же первые начали! – заторопился «медик».
– Думаю, стоит считать произошедшее производственной травмой. Идет? – Тот, что сзади, явно был здесь за главного, поэтому Виноградов повернул кресло так, чтобы не выпускать его из поля зрения.
– У меня есть возможность не согласиться?
Юмор по достоинству не оценили.
– У человека всегда есть выбор. Пока он жив…
– Убедительно. Я согласен! А как тогда насчет… компенсации? Помнится, профсоюз оплачивал больничный?
– Это вопрос вполне решаемый. – В голосе лысоватого юноши слышалось искреннее облегчение. – Сколько?
– А вы не торопитесь? – осадил на парника старший.
Тот сразу поник и стушевался, Виноградову даже жалко стало.
– Ладно – я… Сам оклемаюсь, но вот спутнику моему досталось больше! Он не жадный, однако лечение здесь дорогое…
Еще не закончив фразу, Владимир Александрович перехватил взгляды, которыми обменялись собеседники, – и его затошнило от страха.
– В чем дело?
– Несчастный случай. В нашей работе такое случается!
– Что такое? – Собственно, Виноградов уже все понял.
– Ваш напарник умер.
Молчание длилось не больше секунды.
– Он не умер… Вы его убили.
– Это был несчастный случай.
– Так будет лучше для всех. И для вас в первую очередь!
– Почему? – Бывают идиотские вопросы, без которых вполне можно обойтись.
– Потому что в противном случае придется ликвидировать и вас.
– К тому и шло…
Бандит – он и в Африке бандит. И в Америке…
– Скажите, Иващенко, вы же не думаете, что это так просто сойдет вам с рук? И что вы нас надолго переживете…
– Не думаю! – честно признался старший и стал еще больше похож на известного киноартиста. – Поэтому и ищу компромисс… Мы что – встречались раньше?
– Ну кто же не знает господина Иващенко! У нас в России даже книжки выходят: «Преступный мир», «Бандитская Россия»… И почти в каждой – фотография: некто Иващенко Артур Алексеевич по кличке Китаец, крестный отец «русской мафии» в США.
– Судиться надо – я же говорил! Понял? – распластал лысоватого взглядом Китаец.
– Готовимся. Собирались как раз доложить…
– Тогда нам с вами тем более только одно и остается – расстаться друзьями. Верно?
В принципе, и без того Виноградов знал слишком много. Из Бруклина везли его в «крайслере» с тонированными стеклами, так что снаружи никто заглянуть в салон не мог, а наоборот – пожалуйста… Точного адреса он, разумеется, не запомнил, но то, что после моста Верразано кортеж очутился на Стэйтен-Айленде – сообразил. Для подобных чудес ориентирования не надо было заканчивать Академию Генштаба, достаточно просто вспомнить туристическую схему.
– Я готов вас выслушать.
– А потом ответить на мои вопросы?
Можно было пролепетать что-нибудь уклончивое, но Владимир Александрович представлял собственный порог болевой терпимости. Ясно, что Китаец сможет заставить его не только говорить – даже петь заставит, если умеючи… Поэтому обострять ситуацию не следовало.
– По мере сил попробую быть полезным.
– Мы поможем, если возникнут затруднения. – Это подал голос помощник Китайца. – У нас отличные ассистенты!
«Бедняга Рэмбо, – подумал Виноградов. – Погиб в бою… Сидел бы себе на зоне, мотал положенный срок – ан нет! Хотя так, может, лучше, чем от воровской заточки в спину или протухшей баланды».
– Сделайте так, чтобы его похоронили. По-человечески!
Китаец кивнул:
– Я уже думал об этом… Организуем в лучшем виде. Случайная автомобильная катастрофа?
– Вам виднее. Кстати, он машину брал напрокат! Мы ее оставили там, возле этой, как ее…
– Я знаю, где стоит его машина.
Нельзя сказать, чтобы Виноградов удивился.
– Так, значит, утром пасли нас вы?
– Мы вас охраняли, – уточнил собеседник помоложе.
– Давайте по порядку! – скомандовал Китаец. Его рабочий день стоил дорого. Владимир Александрович где-то читал, что застрявшему в дорожной пробке бизнесмену за опоздание на встречу с «крестным отцом русской мафии» выставили штрафные санкции. Семь минут – семьдесят тысяч долларов. И бедняга безропотно заплатил: время – деньги, не нами придумано… – Вон, господин Горенштейн расскажет коротко, но внятно – потом вас послушаем.
Китаец сейчас поразительно напоминал директора преуспевающего завода-гиганта или большого милицейского начальника – те же интонации, жесты… Очкастый Горенштейн тоже был фигурой, безусловно, необходимой – вряд ли начальник штаба, скорее адвокат или секретарь-референт.
Во всяком случае, излагать он умел.
– Некоторое время назад у нас появились достаточные основания утверждать, что из центрального офиса происходит утечка информации. Это привело к серьезным материальным и людским потерям, бросило тень на репутацию господина Иващенко и ряда его партнеров. Мы приняли меры и выяснили, что одна из сотрудниц передает сведения конфиденциального характера… в некую структуру. Которая потом использует эти сведения нам во вред. Вы меня понимаете?
– Разумеется. Какая-то баба у вас стучала – и много народу на этом спалилось! – Виноградов и сам мог выражаться красиво, но сейчас не хотел. Бедная Ольга, подумал он… наверное, на том свете они с Рэмбо как-нибудь разберутся.
– Вы не догадываетесь, о ком речь?
– Пока не очень…
– Нужно позвать ассистентов?
– Нет, спасибо! Кажется, какие-то предположения у меня появились.
Вопреки ожиданиям, Горенштейн не стал дожимать майора:
– Это абсолютно правильные предположения… Девочка, с которой вы встречались вчера, негласно сотрудничала с Федеральным бюро расследований.
– Давно? – Чем больше спрашиваешь, тем меньше инициативы остается собеседникам.
– Нет, не очень… Ваш покойный приятель когда-то оказал ей дурную услугу, подбил на обман правительства Соединенных Штатов. Он, конечно, действовал из лучших побуждений и полагал, что единственный такой умный. А вот и в ФБР тоже не дураки оказались. Что-то подняли из архива, что-то там сопоставили… Мы ее не осуждаем! По-человечески. Но в интересах общего дела пришлось принять меры.
– Она жива?
– Вряд ли, – честно признался Горенштейн. Получив одобрение босса, продолжил: – Ольгу мы забрали вчера вечером, сразу же после ее возвращения из ресторанчика… Сначала думали, что это была очередная встреча с людьми из Бюро, но потом поняли, что – нет, все не так просто. И что теперь появился шанс оказать услугу… коллегам. Мы ведь коллеги, не так ли?
Владимир Александрович замешкался, даже чуть дольше, чем позволяли приличия.
– Скорее – смежники… Пожалуй, так будет точнее.
– Когда-то судьба свела меня с человеком, которого все называли Полковник… – подал голос Иващенко. – А однажды некий господин серьезно выручил моего братишку. Не помню, правда, фамилии, но уши еще у него… характерные такие. Не приходилось встречать?
– Уши – это да, бывает! – дипломатично улыбнулся майор. – Планета у нас маленькая, все друг друга знают…
– И это – правильно, – вернулся к прерванному повествованию Горенштейн. – Наша с вами общая знакомая довольно быстро призналась во всех своих грехах. Покаялась… сучка!
– Янчик, не стоит. Не стоит огорчать гостя сугубо внутренними проблемами нашей организации. – При показной невозмутимости Китаец ни на мгновение не выпускал из рук нити разговора. – Расскажи то, что касается именно его, ладно?
– Разумеется… Так вот, когда покойный – если не ошибаюсь, Рэмбо его звали? – обратился к Ольге по поводу выходов на интересующего человека, она сразу «отстучала» об этом хозяевам. И Ольге велели дать тому, кто приедет за информацией, адресочек и имя в Бруклине.
– Она сама вам об этом рассказала?
– Мы очень просили… Мы умеем уговаривать.
– И зачем им нужны такие сложности?
– Дело в том, что уже были попытки пообщаться с тем господином, которого вы ищете. Они заканчивались не слишком удачно. И теперь ФБР никого не подпускает на пушечный выстрел…
Если верить рассказу Горенштейна, предыстория их встречи была такова. Некто – подполковник, не последний человек в одной из самых мощных российских спецслужб – прибывает в Америку по программе профессионального обмена. И почти сразу же обращается к властям с просьбой о предоставлении ему статуса беженца. Основания? Якобы на родине ему грозит смерть. То ли по приговору мафии, то ли наоборот – от рук коррумпированных коллег по РУОПу или высокопоставленных предателей из Министерства внутренних дел.
Люди Китайца не смогли узнать подробностей, но, очевидно, «беженец» оказался для ФБР таким ценным источником информации, что никто даже не стал цепляться к некоторым нестыковкам в его легенде. Бывшего подполковника моментально куда-то спрятали и стали «доить»… Вездесущая пресса при этом дисциплинированно заткнулась.
Вскоре началась серия крайне неприятных инцидентов. В руки властей попала партия кокаина, приготовленного для отправки транзитом через Россию. Прошли обыски в нескольких офисах на Восточном побережье, кто-то сел, кто-то спешно бежал из страны… И если разборки с собственными предателями и перебежчиками всегда считались внутренним делом ребят в погонах, то теперь это напрямую затронуло и экономические интересы русскоязычной организованной преступности в США.
Первым спалился лучший и чуть ли не единственный из агентов Китайца в самом ФБР. Ликвидировать интересующего Виноградова человека он не сумел и теперь дожидался суда без надежды на выход под залог. Затем, в перестрелке, погибли еще двое – нарвались на засаду в квартире, где, по всем данным, скрывался «беженец».
Все это привело только к тому, что авторитет негодяя возрос в глазах парней из Федерального бюро расследований неимоверно – как же, мафия не дремлет, он ей опасен, а значит… Поверили абсолютно! И даже переданная по специальным каналам информация из Москвы за подписью первого замминистра внутренних дел воспринималась здесь уже просто как клеветническое подтверждение сообщений перебежчика о коррупции в высших эшелонах власти.
Недавнему иммигранту скоренько выправили документы, подключили его к федеральной программе защиты свидетелей и в обход множества формальностей приняли на работу – кем-то вроде эксперта-консультанта по «русской мафии».
– У нас есть человек в ЦРУ, – вздохнул Горенштейн. – Так вот, даже всемогущие ребята из Лэнгли не могут с ним пообщаться… Хотя, конечно, облизываются, как кот на сметану.
– Это ясно! – согласился Владимир Александрович.
Действительно, можно представить, насколько интересен должен быть объект для шпионского ведомства. Если только представить себе, что в Ясенево, в российскую Службу внешней разведки заявится со всеми потрохами немалый чин из ФБР… Это был бы немалый праздник – с орденами и звездами на погоны. Неудивительно, что специальный агент Макдаффи воспринял появление из России господина Виноградова просто как очередное посягательство на охраняемый ценный скальп. А после того, как Ольга сообщила про их с Рэмбо попытку использовать каналы организованной преступности…
– Девочка знала только то, что ей поручили направить вас по указанному адресу. Но даже это сначала говорить не хотела! Тоже мне, Зоя Космодемьянская. Вы ночью выспались?
– Да, в общем-то… А что?
– А мы с господином Горенштейном, можно сказать, глаз не сомкнули. – Улыбаясь, Китаец становился моложе и еще страшнее. – Сначала Ольга, потом пока парня нашли… Да и за вами следовало присмотреть, как бы чего не случилось.
Владимир Александрович вспомнил того рыжего, в холле.
– Я думал, нас с утра только сопровождали…
– Нет, сразу же после ресторанчика. Вы такие расслабленные оба были, сытые… сакэ пили?
– Да, понемногу. – Еще чуть-чуть, и Виноградов бы покраснел. – Грех было непопробовать.