Страница:
— У тебя уютно, — наконец произнес он, но по его тону Энн безошибочно поняла, что ее квартира не произвела на него впечатления.
Оно и понятно. Невозможно даже представить себе, в каком дворце живет он!
— Я привыкла, — сказала она. — Здесь тихо, и платить много не приходится.
— Нет, здесь правда хорошо, — запротестовал Брайан, но Энн покачала головой. — Я просто подумал, что ты достойна большего…
— Мы все достойны большего, — улыбнулась Энн, но на душе у нее заскребли кошки. Вдруг он решит, что она не слишком достойная для него подруга?
— Ну что, идем? — спросил Брайан, не двигаясь с места.
Энн кивнула. Почему-то идея пойти поужинать в ресторан перестала казаться ей замечательной. Они теряют слишком много времени…
Предупреждающие слова Кэтрин зазвенели у нее в ушах. Девочки просто с ума по нему сходят… Чтобы его удержать нужна.., скажем, необычная женщина. Да, с этим нельзя не согласиться. Но пока Брайан с ней, пока она чем-то привлекает его, она будет наслаждаться счастьем. Нужно ухватить свой кусок радости до того, как его отнимут.
— Энн, — позвал ее Брайан.
Она подняла на него глаза и тотчас поняла, что ее страхи напрасны и что Брайану меньше всего хочется сейчас уходить куда-то из ее квартиры.
— Да, — откликнулась она, ощущая, как все внутри нее сжалось от сладкого предчувствия. То, что произойдет между ними, будет принадлежать только им двоим, и даже если она больше никогда не увидит его, это воспоминание останется с ней навсегда.
— Я вот что подумал… — хрипло произнес Брайан, подходя к ней ближе. — А что, если мы никуда не пойдем, а просто посидим немного у тебя?
Энн затаила дыхание, мысленно досчитала до пяти и только потом сказала:
— Как хочешь, Брайан, я не против.
И она очень надеялась, что ее голос не прозвучал слишком радостно.
6
7
Оно и понятно. Невозможно даже представить себе, в каком дворце живет он!
— Я привыкла, — сказала она. — Здесь тихо, и платить много не приходится.
— Нет, здесь правда хорошо, — запротестовал Брайан, но Энн покачала головой. — Я просто подумал, что ты достойна большего…
— Мы все достойны большего, — улыбнулась Энн, но на душе у нее заскребли кошки. Вдруг он решит, что она не слишком достойная для него подруга?
— Ну что, идем? — спросил Брайан, не двигаясь с места.
Энн кивнула. Почему-то идея пойти поужинать в ресторан перестала казаться ей замечательной. Они теряют слишком много времени…
Предупреждающие слова Кэтрин зазвенели у нее в ушах. Девочки просто с ума по нему сходят… Чтобы его удержать нужна.., скажем, необычная женщина. Да, с этим нельзя не согласиться. Но пока Брайан с ней, пока она чем-то привлекает его, она будет наслаждаться счастьем. Нужно ухватить свой кусок радости до того, как его отнимут.
— Энн, — позвал ее Брайан.
Она подняла на него глаза и тотчас поняла, что ее страхи напрасны и что Брайану меньше всего хочется сейчас уходить куда-то из ее квартиры.
— Да, — откликнулась она, ощущая, как все внутри нее сжалось от сладкого предчувствия. То, что произойдет между ними, будет принадлежать только им двоим, и даже если она больше никогда не увидит его, это воспоминание останется с ней навсегда.
— Я вот что подумал… — хрипло произнес Брайан, подходя к ней ближе. — А что, если мы никуда не пойдем, а просто посидим немного у тебя?
Энн затаила дыхание, мысленно досчитала до пяти и только потом сказала:
— Как хочешь, Брайан, я не против.
И она очень надеялась, что ее голос не прозвучал слишком радостно.
6
Вначале была нежность, всепоглощающая и бесконечная, целый океан нежности, в которой плавилась душа и терялся рассудок. Волны ласково подхватывали их и кружили, играя, словно с крошечными щепками на безбрежных просторах. Но так не могло продолжаться вечно.
Ритм постепенно убыстрялся, и барабаны страсти начинали отстукивать мелодию вожделения.
Не хватало воздуха, пространства, времени, чтобы выплеснуть свои чувства; хотелось кричать во все горло от невозможности разорвать сковывающие путы и вырваться на свободу…
А потом извержение, яростное и неумолимое, как извержение вулкана, выплескивающего свои огненные недра на зеленеющие равнины.
Только здесь была энергия не разрушения, но созидания, возвышения и очищения. Огонь превратил их в пепел, но словно птица феникс возникли они для новой жизни. И снова воды нежности, безмятежной неги и ласки понесли их вперед, убаюкивая и успокаивая, готовя к новому натиску пламени, новому сражению, новому всплеску.
Впоследствии Энн не могла вспомнить, с чего все началось. Четко в памяти сохранилось лишь желание, чтобы Брайан остался с ней, чтобы он так же неистово, как и она, жаждал спрятаться вдвоем от внешнего мира.
— Давай никуда не пойдем сегодня, — прошептал Брайан, обнимая Энн за талию, и она задрожала, чувствуя в себе небывалую покорность его словами и прикосновениям.
Энн закрыла глаза. Неземное ощущение восторга переполнило ее, она боялась потерять хотя бы каплю. Горячие губы Брайана, словно совершая разведку, осторожно дотронулись до ее лба, виска, щеки, и только потом дошли до ее рта, трепещущего, алчущего поцелуев. Наконец он, отбросив всякое смущение, прильнул к ее губам, утверждая свое право целовать ее, свое превосходство, и она уступила ему, подчинила свою женственность его мужественности. В этот момент Энн поняла, что никогда в жизни не совершала ничего более правильного. Принадлежать этому мужчине — вот ее предназначение, вот ради чего она жила все эти двадцать шесть лет, вот к чему она шла через ошибки, боль, непонимание, одиночество. Какая разница, кто он, а кто она и кем их считают там, во внешнем мире. Она создана для него, ее кровь бежит быстрее, когда он дотрагивается до нее, ее тело плавится в его объятиях…
Как она могла жить без него раньше?
Брайан подхватил ее на руки и понес в соседнюю комнату. Энн прижалась к его груди и зажмурилась. Как он силен! Как крепки его руки, и как нежно он несет ее… Она жаждала, чтобы это длилось вечно, и жаждала, чтобы это закончилось поскорее, ведь впереди их ожидало блаженство и каждая лишняя минута вечностью давила на сердце.
— Я люблю тебя, Энн, — шептал Брайан, снимая с нее платье, и Энн верила ему.
— Я люблю тебя, Брайан, — говорила она, целуя его шею, и он не сомневался в этом.
Их души уже нашли и признали друг друга, теперь тот же путь предстояло проделать их телам.
— Ты самое прекрасное, что только может быть, — говорил Брайан, разглядывая молочно-белое тело девушки, распростертое перед ним, и впервые в жизни Энн не стеснялась своей наготы, зная, что он прав, что она действительно прекрасна и что в его любовании ею нет ничего оскорбительного для нее.
Медленно, очень медленно она расстегивала его рубашку, пуговку за пуговкой, слегка касаясь языком постепенно обнажаемой груди, дрожа от нетерпения и одновременно наслаждаясь этой отсрочкой, желая и сдерживаясь. Она положила руки на плечи Брайану и стянула вниз рубашку, открывая тело изумительной лепки, где под гладкой кожей перекатывались тренированные мускулы спортсмена, которые в этот час принадлежали только ей.
Энн вспомнила, как хотела дотронуться до него тогда, в раздевалке, когда он выглянул раздетый по пояс из душевой. Теперь это было возможно, и ее тонкие пальчики осторожными, еле ощутимыми касаниями принялись изучать его бархатистую кожу, покрытую мягкими волосками.
— Невероятно, — шептала она, — чтобы у мужчины была такая гладкая кожа…
Но Брайан не мог позволить ей слишком долго любоваться собой, от ее прикосновений кровь бурлила в жилах, и выносить эту сладкую пытку он был не в силах. Он рванул Энн к себе, прижал ее хрупкое тело к своей широкой груди, требуя большего. Столкновение обожгло их обоих. Ее нежная грудь, мягкая, теплая, беззащитная, против его груди, стальной, мускулистой, но не менее ранимой. Он жаждал ее любви, о, как он жаждал ее любви! Жаждал подчинить ее себе, растворить ее в себе, вечно владеть этим прекрасным телом, один вид которого сводил его с ума.
И Энн ощутила его темную доминирующую силу. Брайан больше не был мальчиком с черными кудрями, который смущенно улыбался и ловил ее взгляд, он стал неведомой ей сущностью, настойчивой, зовущей, приказывающей. Энн чувствовала, как дрожит его тело, и эта вибрация находила отклик в самой глубине ее естества, словно что-то, спавшее в ней до сих пор, наконец проснулось и потянулось к жизни.
Он опустил ее на кровать, сам лег рядом, и Энн ощутила физическое разочарование из-за прикосновения ткани к своим обнаженным ногам. Почему он до сих пор одет? Долой тряпки, мешающие видеть и чувствовать, сбивающие с толку. Энн присела и принялась лихорадочно расстегивать его брюки. Брайан помогал ей, ему самому не терпелось избавиться от них.
Он встал с кровати и полностью разделся.
И вновь совершенство его тела острым ножом пронзило Энн. Как он красив! И его длинные, стройные ноги с резко обрисованными мускулами, и узкие бедра, и средоточие его мужской силы, венец, пик творения, неоспоримое доказательство его мужественности, его права на самку, его возможности взять ее и быть достойным ее.
— Чудо, какое чудо, — прошептала Энн и дотронулась до него.
Тотчас он ожил, напрягся, зажил самостоятельной жизнью. Он рос в руках девушки, рвался к ней, звал ее. Энн мягко коснулась его кончиком языка, и он немедленно откликнулся, запульсировал, и словно огонь зажегся в ее чреве от этого движения. Брайан тут же почувствовал это, потому что ее язык стал настойчивее, а руки увереннее, и никакой пощады нельзя было дождаться от этой маленькой дикарки, вздумавшей пытать его.
Но Брайан знал, что у нее тоже есть уязвимые места, и в его силах отыскать их и заставить ее молить об избавлении. Он отстранился от Энн, хотя его тело жаждало продолжения ласк, и опустился перед ней на колени. Он крепко сжал ее бедра, чтобы она не могла вырваться и убежать от него, и принялся целовать ее ноги, вначале нежно и осторожно, а потом все яростнее и настойчивее, чувствуя, что вот-вот взорвется от напряжения.
И вдруг он ощутил, что не может больше сдерживать себя и прижал девушку к кровати своим телом, наслаждаясь своей силой и ее податливостью, ощущением ее хрупкости под собой.
— Ты — моя, слышишь? — шептал он яростно, впиваясь в ее губы, и Энн как безумная повторяла эти слова про себя.
Твоя. Только твоя. Принадлежу тебе. Всегда.
Когда они успели так возжелать друг друга?
Когда он сжимал ее дрожащую ладошку на катке и терпеливо объяснял, как следует ставить ноги? Когда они катались на его машине по ночному городу? Когда она наблюдала за его тренировкой, а он все время знал, что она сидит на трибуне, и от этого особенно остро осознавал каждое свое движение?
В общепринятом смысле они ничего не знали друг о друге, они были чужаками. Но это только слова, пустые, ничего не значащие слова. Мы с Брайаном росли вместе… Мы с Брайаном знаем друг друга десять лет… Мы с Брайаном познакомились три дня назад… Что это меняет? Они встретились и признали друг друга и заявили о своих правах друг на друга и поняли, что эти права — неоспоримы…
Брайан целовал ее маленький коричневый сосок, водил по нему языком, ласково покусывал его. Тело Энн невольно выгибалось от каждого прикосновения. Она не могла бы контролировать себя, даже если бы хотела. Ее тело и ее разум существовали сейчас отдельно друг от друга, и до боли простая в своей очевидности мысль крутилась в голове Энн. Никогда она не испытывала такого восторга не потому, что была к нему неспособна, а потому, что не встретила своего мужчину, который бы пришел и позвал ее, и которому она бы беспрекословно подчинилась. Но теперь Энн твердо знала, что таинство любви невозможно делить с любым, что лишь в объятиях одного ее тело затрепещет, зазвенит как натянутая стрела и испытает блаженство…
А Брайан все целовал ее, только с каждой секундой его поцелуи становились более тяжелыми, угрожающими. Нежность любовника бесследно растворилась в них, они были наполнены требовательным вожделением, и Энн вдруг почувствовала невероятную слабость. Не было больше сил откладывать, ведь она не меньше его жаждет слиться с ним воедино…
— Брайан, — позвала она его. — Иди ко мне.
Он поднял голову, и сладкий ужас объял Энн — само Мужское Желание полыхнуло на нее из его глаз. И она поняла, что только ради нее он так долго сдерживает себя, хотя давно он уже в ожидании, натянут как струна.
Брайан лег, на нее, и она впустила его, с удивлением прислушиваясь к ощущению инородного тела внутри себя. Он начал двигаться, медленно, осторожно, как будто боясь сломать ее, причинить ей боль. Энн была благодарна ему за это, он давал ей возможность привыкнуть к нему, почувствовать его частью себя.
Наконец они действительно были вместе, подчиненные единому ритму, влекомые к единой цели. Половинки встретились, гармония восстановилась. Они не могли существовать друг без друга: он был недостаточно мужественен без нее, она — недостаточно женственна без него.
Круг жизни замкнулся, и в центре его неведомая сила объяла их и понесла вверх, к горным вершинам, покрытым вечными снегами, к далеким звездам на бархатном небе, все выше, к пределам вселенной…
И была их любовь бесконечна как время и необъятна как пространство; никаких ограничений не знали они в этом вечном исследовании друг друга; никаких тайн не осталось у них, и это была их самая главная победа, их величайшее торжество.
Голова Энн покоилась на груди Брайана, его рука крепко обнимала ее плечи, и казалось им обоим, что они были рождены лишь для того, чтобы однажды вот так замереть в объятиях друг друга.
— Знаешь, я сразу почувствовал, как только увидел тебя, что нам будет хорошо вместе, — мечтательно произнес он.
— Почему?
Как будто на этот вопрос можно было дать ответ! Но Брайан все равно попытался.
— Ты была такая красивая и такая напряженная, как будто ждала кого-то, кто никак не приходил, и ты уже очень устала…
— Я ждала тебя, — прошептала она.
— Вот это я и понял. — Он коснулся губами ее душистых волос. — Я всегда знал, что это будет именно так. Что где-то есть моя девушка, с которой мы сможем общаться без слов. Ты ведь понимаешь меня без слов, моя Энн?
Она спрятала лицо у него на груди. Брайан засмеялся.
— Ты так испуганно смотрела на меня, когда мы катались, — вспомнил он, — что мне ужасно хотелось поцеловать тебя.
— Интересная реакция…
— Ты не должна ничего бояться рядом со мной. Я, Брайан Экерсли, клянусь всегда заботиться о тебе.
Странно прозвучали эти слова в темной спальне стандартной квартиры, словно клятва под тяжелыми сводами церкви.
— А в чем ты поклянешься мне, Энн? — спросил он чуть погодя, растревоженный ее молчанием.
— Всегда любить тебя, — отозвалась она немедленно.
О, как она любила его! Сердце болело от нежности, задыхалось от страсти. Теперь она знает, что такое любовь, и сможет написать о ней в своем сценарии. Хотя разве в человеческих силах подобрать нужные слова, чтобы стало понятно постороннему человеку то чувство восторга и умиротворения, которое переполняет сейчас ее душу?
— Я обязательно напишу об этом, — решительно сказала Энн, не сознавая, что говорит вслух.
— О чем? — удивился Брайан.
Она отодвинулась от него, перевернулась на живот и стала исподлобья разглядывать его.
— Нет, я серьезно. О чем ты собираешься писать? И что именно? — Он был искренне заинтересован.
— Я пишу сценарий к фильму, — проговорила Энн.
Она удивилась тому, как легко ей было признаться в этом. Ни одна живая душа не знала о ее тайне. Энн была уверена, что скорее умрет, чем заговорит об этом. Но разве они с Брайаном теперь не единое целое?
— Сценарий? Моя малышка пишет сценарий?
— Да.
Его шутливый тон немного покоробил Энн, но она запретила себе переживать. Брайан просто не знает, как это для нее важно.
— И что ты собираешься с ним делать?
— Сначала закончить. А потом попробую предложить его какой-нибудь кинокомпании.
Энн уже жалела, что завела этот разговор.
Каким-то образом он возвращал их в повседневную реальность, где они были разными людьми, случайными знакомыми. Магия этой ночи безвозвратно таяла…
Но Брайан ничего не чувствовал. Он был удовлетворен и счастлив. Любимая женщина была рядом с ним, и он хотел, чтобы все ее мысли принадлежали только ему. Минута насыщения ее телом прошла, теперь он жаждал ее душу.
— И ты думаешь, это так легко? Взять и предложить сценарий?
— Нет, но…
— Прости, Энн, но тысячи людей обладают литературными наклонностями, представляешь, если бы каждый вздумал…
— Я не каждый! — Она села на кровати и прижала руки к груди.
Брайан, Брайан, что ты делаешь? Ты был так чуток только что, а сейчас удивительно слеп.
Неужели ты ничего не понимаешь?
Нет, понимает. Он сел рядом с ней и взял в ладони ее личико.
— Я не хотел обидеть тебя, — прошептал он с раскаянием. — Давай вообще забудем об этом, ладно? Какое это имеет значение сейчас…
Брайан потянулся к ее губам, и Энн моментально забыла обо всем, кроме этого мужественного, уверенного тела, в котором скрывался источник небывалого наслаждения.
Он сказал ей «забудь», и она послушалась, потому что не было для нее сейчас ничего важнее его.
Ритм постепенно убыстрялся, и барабаны страсти начинали отстукивать мелодию вожделения.
Не хватало воздуха, пространства, времени, чтобы выплеснуть свои чувства; хотелось кричать во все горло от невозможности разорвать сковывающие путы и вырваться на свободу…
А потом извержение, яростное и неумолимое, как извержение вулкана, выплескивающего свои огненные недра на зеленеющие равнины.
Только здесь была энергия не разрушения, но созидания, возвышения и очищения. Огонь превратил их в пепел, но словно птица феникс возникли они для новой жизни. И снова воды нежности, безмятежной неги и ласки понесли их вперед, убаюкивая и успокаивая, готовя к новому натиску пламени, новому сражению, новому всплеску.
Впоследствии Энн не могла вспомнить, с чего все началось. Четко в памяти сохранилось лишь желание, чтобы Брайан остался с ней, чтобы он так же неистово, как и она, жаждал спрятаться вдвоем от внешнего мира.
— Давай никуда не пойдем сегодня, — прошептал Брайан, обнимая Энн за талию, и она задрожала, чувствуя в себе небывалую покорность его словами и прикосновениям.
Энн закрыла глаза. Неземное ощущение восторга переполнило ее, она боялась потерять хотя бы каплю. Горячие губы Брайана, словно совершая разведку, осторожно дотронулись до ее лба, виска, щеки, и только потом дошли до ее рта, трепещущего, алчущего поцелуев. Наконец он, отбросив всякое смущение, прильнул к ее губам, утверждая свое право целовать ее, свое превосходство, и она уступила ему, подчинила свою женственность его мужественности. В этот момент Энн поняла, что никогда в жизни не совершала ничего более правильного. Принадлежать этому мужчине — вот ее предназначение, вот ради чего она жила все эти двадцать шесть лет, вот к чему она шла через ошибки, боль, непонимание, одиночество. Какая разница, кто он, а кто она и кем их считают там, во внешнем мире. Она создана для него, ее кровь бежит быстрее, когда он дотрагивается до нее, ее тело плавится в его объятиях…
Как она могла жить без него раньше?
Брайан подхватил ее на руки и понес в соседнюю комнату. Энн прижалась к его груди и зажмурилась. Как он силен! Как крепки его руки, и как нежно он несет ее… Она жаждала, чтобы это длилось вечно, и жаждала, чтобы это закончилось поскорее, ведь впереди их ожидало блаженство и каждая лишняя минута вечностью давила на сердце.
— Я люблю тебя, Энн, — шептал Брайан, снимая с нее платье, и Энн верила ему.
— Я люблю тебя, Брайан, — говорила она, целуя его шею, и он не сомневался в этом.
Их души уже нашли и признали друг друга, теперь тот же путь предстояло проделать их телам.
— Ты самое прекрасное, что только может быть, — говорил Брайан, разглядывая молочно-белое тело девушки, распростертое перед ним, и впервые в жизни Энн не стеснялась своей наготы, зная, что он прав, что она действительно прекрасна и что в его любовании ею нет ничего оскорбительного для нее.
Медленно, очень медленно она расстегивала его рубашку, пуговку за пуговкой, слегка касаясь языком постепенно обнажаемой груди, дрожа от нетерпения и одновременно наслаждаясь этой отсрочкой, желая и сдерживаясь. Она положила руки на плечи Брайану и стянула вниз рубашку, открывая тело изумительной лепки, где под гладкой кожей перекатывались тренированные мускулы спортсмена, которые в этот час принадлежали только ей.
Энн вспомнила, как хотела дотронуться до него тогда, в раздевалке, когда он выглянул раздетый по пояс из душевой. Теперь это было возможно, и ее тонкие пальчики осторожными, еле ощутимыми касаниями принялись изучать его бархатистую кожу, покрытую мягкими волосками.
— Невероятно, — шептала она, — чтобы у мужчины была такая гладкая кожа…
Но Брайан не мог позволить ей слишком долго любоваться собой, от ее прикосновений кровь бурлила в жилах, и выносить эту сладкую пытку он был не в силах. Он рванул Энн к себе, прижал ее хрупкое тело к своей широкой груди, требуя большего. Столкновение обожгло их обоих. Ее нежная грудь, мягкая, теплая, беззащитная, против его груди, стальной, мускулистой, но не менее ранимой. Он жаждал ее любви, о, как он жаждал ее любви! Жаждал подчинить ее себе, растворить ее в себе, вечно владеть этим прекрасным телом, один вид которого сводил его с ума.
И Энн ощутила его темную доминирующую силу. Брайан больше не был мальчиком с черными кудрями, который смущенно улыбался и ловил ее взгляд, он стал неведомой ей сущностью, настойчивой, зовущей, приказывающей. Энн чувствовала, как дрожит его тело, и эта вибрация находила отклик в самой глубине ее естества, словно что-то, спавшее в ней до сих пор, наконец проснулось и потянулось к жизни.
Он опустил ее на кровать, сам лег рядом, и Энн ощутила физическое разочарование из-за прикосновения ткани к своим обнаженным ногам. Почему он до сих пор одет? Долой тряпки, мешающие видеть и чувствовать, сбивающие с толку. Энн присела и принялась лихорадочно расстегивать его брюки. Брайан помогал ей, ему самому не терпелось избавиться от них.
Он встал с кровати и полностью разделся.
И вновь совершенство его тела острым ножом пронзило Энн. Как он красив! И его длинные, стройные ноги с резко обрисованными мускулами, и узкие бедра, и средоточие его мужской силы, венец, пик творения, неоспоримое доказательство его мужественности, его права на самку, его возможности взять ее и быть достойным ее.
— Чудо, какое чудо, — прошептала Энн и дотронулась до него.
Тотчас он ожил, напрягся, зажил самостоятельной жизнью. Он рос в руках девушки, рвался к ней, звал ее. Энн мягко коснулась его кончиком языка, и он немедленно откликнулся, запульсировал, и словно огонь зажегся в ее чреве от этого движения. Брайан тут же почувствовал это, потому что ее язык стал настойчивее, а руки увереннее, и никакой пощады нельзя было дождаться от этой маленькой дикарки, вздумавшей пытать его.
Но Брайан знал, что у нее тоже есть уязвимые места, и в его силах отыскать их и заставить ее молить об избавлении. Он отстранился от Энн, хотя его тело жаждало продолжения ласк, и опустился перед ней на колени. Он крепко сжал ее бедра, чтобы она не могла вырваться и убежать от него, и принялся целовать ее ноги, вначале нежно и осторожно, а потом все яростнее и настойчивее, чувствуя, что вот-вот взорвется от напряжения.
И вдруг он ощутил, что не может больше сдерживать себя и прижал девушку к кровати своим телом, наслаждаясь своей силой и ее податливостью, ощущением ее хрупкости под собой.
— Ты — моя, слышишь? — шептал он яростно, впиваясь в ее губы, и Энн как безумная повторяла эти слова про себя.
Твоя. Только твоя. Принадлежу тебе. Всегда.
Когда они успели так возжелать друг друга?
Когда он сжимал ее дрожащую ладошку на катке и терпеливо объяснял, как следует ставить ноги? Когда они катались на его машине по ночному городу? Когда она наблюдала за его тренировкой, а он все время знал, что она сидит на трибуне, и от этого особенно остро осознавал каждое свое движение?
В общепринятом смысле они ничего не знали друг о друге, они были чужаками. Но это только слова, пустые, ничего не значащие слова. Мы с Брайаном росли вместе… Мы с Брайаном знаем друг друга десять лет… Мы с Брайаном познакомились три дня назад… Что это меняет? Они встретились и признали друг друга и заявили о своих правах друг на друга и поняли, что эти права — неоспоримы…
Брайан целовал ее маленький коричневый сосок, водил по нему языком, ласково покусывал его. Тело Энн невольно выгибалось от каждого прикосновения. Она не могла бы контролировать себя, даже если бы хотела. Ее тело и ее разум существовали сейчас отдельно друг от друга, и до боли простая в своей очевидности мысль крутилась в голове Энн. Никогда она не испытывала такого восторга не потому, что была к нему неспособна, а потому, что не встретила своего мужчину, который бы пришел и позвал ее, и которому она бы беспрекословно подчинилась. Но теперь Энн твердо знала, что таинство любви невозможно делить с любым, что лишь в объятиях одного ее тело затрепещет, зазвенит как натянутая стрела и испытает блаженство…
А Брайан все целовал ее, только с каждой секундой его поцелуи становились более тяжелыми, угрожающими. Нежность любовника бесследно растворилась в них, они были наполнены требовательным вожделением, и Энн вдруг почувствовала невероятную слабость. Не было больше сил откладывать, ведь она не меньше его жаждет слиться с ним воедино…
— Брайан, — позвала она его. — Иди ко мне.
Он поднял голову, и сладкий ужас объял Энн — само Мужское Желание полыхнуло на нее из его глаз. И она поняла, что только ради нее он так долго сдерживает себя, хотя давно он уже в ожидании, натянут как струна.
Брайан лег, на нее, и она впустила его, с удивлением прислушиваясь к ощущению инородного тела внутри себя. Он начал двигаться, медленно, осторожно, как будто боясь сломать ее, причинить ей боль. Энн была благодарна ему за это, он давал ей возможность привыкнуть к нему, почувствовать его частью себя.
Наконец они действительно были вместе, подчиненные единому ритму, влекомые к единой цели. Половинки встретились, гармония восстановилась. Они не могли существовать друг без друга: он был недостаточно мужественен без нее, она — недостаточно женственна без него.
Круг жизни замкнулся, и в центре его неведомая сила объяла их и понесла вверх, к горным вершинам, покрытым вечными снегами, к далеким звездам на бархатном небе, все выше, к пределам вселенной…
И была их любовь бесконечна как время и необъятна как пространство; никаких ограничений не знали они в этом вечном исследовании друг друга; никаких тайн не осталось у них, и это была их самая главная победа, их величайшее торжество.
Голова Энн покоилась на груди Брайана, его рука крепко обнимала ее плечи, и казалось им обоим, что они были рождены лишь для того, чтобы однажды вот так замереть в объятиях друг друга.
— Знаешь, я сразу почувствовал, как только увидел тебя, что нам будет хорошо вместе, — мечтательно произнес он.
— Почему?
Как будто на этот вопрос можно было дать ответ! Но Брайан все равно попытался.
— Ты была такая красивая и такая напряженная, как будто ждала кого-то, кто никак не приходил, и ты уже очень устала…
— Я ждала тебя, — прошептала она.
— Вот это я и понял. — Он коснулся губами ее душистых волос. — Я всегда знал, что это будет именно так. Что где-то есть моя девушка, с которой мы сможем общаться без слов. Ты ведь понимаешь меня без слов, моя Энн?
Она спрятала лицо у него на груди. Брайан засмеялся.
— Ты так испуганно смотрела на меня, когда мы катались, — вспомнил он, — что мне ужасно хотелось поцеловать тебя.
— Интересная реакция…
— Ты не должна ничего бояться рядом со мной. Я, Брайан Экерсли, клянусь всегда заботиться о тебе.
Странно прозвучали эти слова в темной спальне стандартной квартиры, словно клятва под тяжелыми сводами церкви.
— А в чем ты поклянешься мне, Энн? — спросил он чуть погодя, растревоженный ее молчанием.
— Всегда любить тебя, — отозвалась она немедленно.
О, как она любила его! Сердце болело от нежности, задыхалось от страсти. Теперь она знает, что такое любовь, и сможет написать о ней в своем сценарии. Хотя разве в человеческих силах подобрать нужные слова, чтобы стало понятно постороннему человеку то чувство восторга и умиротворения, которое переполняет сейчас ее душу?
— Я обязательно напишу об этом, — решительно сказала Энн, не сознавая, что говорит вслух.
— О чем? — удивился Брайан.
Она отодвинулась от него, перевернулась на живот и стала исподлобья разглядывать его.
— Нет, я серьезно. О чем ты собираешься писать? И что именно? — Он был искренне заинтересован.
— Я пишу сценарий к фильму, — проговорила Энн.
Она удивилась тому, как легко ей было признаться в этом. Ни одна живая душа не знала о ее тайне. Энн была уверена, что скорее умрет, чем заговорит об этом. Но разве они с Брайаном теперь не единое целое?
— Сценарий? Моя малышка пишет сценарий?
— Да.
Его шутливый тон немного покоробил Энн, но она запретила себе переживать. Брайан просто не знает, как это для нее важно.
— И что ты собираешься с ним делать?
— Сначала закончить. А потом попробую предложить его какой-нибудь кинокомпании.
Энн уже жалела, что завела этот разговор.
Каким-то образом он возвращал их в повседневную реальность, где они были разными людьми, случайными знакомыми. Магия этой ночи безвозвратно таяла…
Но Брайан ничего не чувствовал. Он был удовлетворен и счастлив. Любимая женщина была рядом с ним, и он хотел, чтобы все ее мысли принадлежали только ему. Минута насыщения ее телом прошла, теперь он жаждал ее душу.
— И ты думаешь, это так легко? Взять и предложить сценарий?
— Нет, но…
— Прости, Энн, но тысячи людей обладают литературными наклонностями, представляешь, если бы каждый вздумал…
— Я не каждый! — Она села на кровати и прижала руки к груди.
Брайан, Брайан, что ты делаешь? Ты был так чуток только что, а сейчас удивительно слеп.
Неужели ты ничего не понимаешь?
Нет, понимает. Он сел рядом с ней и взял в ладони ее личико.
— Я не хотел обидеть тебя, — прошептал он с раскаянием. — Давай вообще забудем об этом, ладно? Какое это имеет значение сейчас…
Брайан потянулся к ее губам, и Энн моментально забыла обо всем, кроме этого мужественного, уверенного тела, в котором скрывался источник небывалого наслаждения.
Он сказал ей «забудь», и она послушалась, потому что не было для нее сейчас ничего важнее его.
7
— О, Энни, не ожидал тебя здесь увидеть!
Почему ты не сказала, что собираешься на каток? Я бы с удовольствием составил тебе компанию.
— По-моему у тебя уже есть компания, Джим, — слабо улыбнулась Энн.
Это была неудачная встреча. Брайан в последнее время был очень занят, готовясь к чемпионату, и она ходила после работы на каток, чтобы быть к нему ближе хотя бы чуть-чуть. Она наслаждалась воспоминаниями об их знакомстве, и меньше всего хотела видеть знакомых.
Особенно Джима Гаррисона.
— Ох, Сью не считается, ты же знаешь, — поморщился Джим, предварительно убедившись, что его спутница занята завязыванием шнурков на коньках и не слышит его.
— С каких это пор она не считается? — иронично спросила Энн.
Весь месяц Джим настолько усердно ухаживал за Сью, что об их отношениях вскоре узнали все в компании.
— Должен же я как-то отвлечься, раз ты не обращаешь на меня внимания, — развел руками Джим.
Энн прикусила губу. Сама напросилась.
— А как поживает твой фигурист? — поинтересовался Джим.
Брайан все время звонил ей на работу, и несколько раз трубку брал Гаррисон, так что он был в курсе их развивающихся отношений.
— Нормально, — сдержанно ответила Энн.
— Где же он? — Джим подчеркнуто оглянулся по сторонам, хотя прекрасно знал, что Энн одна.
— Готовится к чемпионату мира, — ответила Энн.
Гордость за Брайана переполняла ее в этот момент. Как красиво звучит — чемпионат мира…
— Ух ты, — присвистнул Джим. — Круто. Но тебе, наверное, от этого невесело. Всегда лучше, когда твой парень рядом, а не где-то там…
Джим неопределенно взмахнул рукой. Энн разозлилась.
— Брайан на тренировке, — отчеканила она. — И я вообще не понимаю, с какой стати ты лезешь в мою личную жизнь!
Она развернулась и покатилась прочь от Джима, проклиная его за длинный язык, а себя за вспыльчивость. Но что делать, если тебя задели за живое?
Первые две недели они с Брайаном не расставались. Энн считала минуты до новой встречи и твердо знала, что он делает то же самое.
Им было хорошо вместе, чем бы они ни занимались — ходили в кино, гуляли, сидели в ресторане, готовили еду или любили друг друга. Им нравилось сидеть, обнявшись, на скамейке в городском парке и наблюдать за тем, как последние листья облетают с деревьев. Они шептали друг другу разные влюбленные глупости и были счастливы.
Они разговаривали о чем угодно, молчали, прижавшись щека к щеке, ловя дыхание друг друга. Лежали рядом, едва дыша, потом приступ неистовой страсти сливал их воедино, лепя новую сущность, состоящую из двоих.
Но время шло, и однажды Брайан сказал ей виновато:
— Я не смогу встретиться с тобой завтра, Энн, я буду тренироваться.
— Весь день? — У нее пересохло в горле. Как она сможет продержаться без нею целые сутки?
— Да, — кивнул он. — Я и так потратил бессовестно много времени. Кэтрин очень злится на меня из-за этого.
Потратил очень много времени. Эта фраза прозвучала для Энн приговором. Неужели он уже сожалеет, что потратил время на нее?
— К-конечно, — пробормотала Энн, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
Она стиснула зубы. Ни в коем случае нельзя расплакаться сейчас. Брайан может подумать, что она пытается надавить на него. Нет, он должен тренироваться, должен побеждать, ведь она с самого начала знала, кто он, и что лед значит для него больше, чем все женщины мира.
И с тех пор они встречались один-два раза в неделю. Иногда в выходные Энн присутствовала на его тренировках, ежась под испепеляющими взглядами Кэтрин. Один раз она видела белокурую Джен, которая, на ее взгляд, была чересчур любезна с Брайаном и груба с ней. Но все это было сущей мелочью по сравнению с пустотой, которая охватывала ее, когда ей приходилось ночевать одной. Энн было страшно. За короткие две недели она стала настолько зависимой от Брайана, что без него жизнь казалась ей скучной и бессмысленной.
Без него у нее ничего не было. Работа над сценарием перестала интересовать ее. Брайан совершенно прав, ей не удастся его пристроить, а значит, зачем тратить на него время? А у Брайана был его спорт, и Энн не могла не ревновать. Она чувствовала, что на катке он принадлежит ей не больше, чем любой другой женщине, и даже самые сладкие минуты любви были для нее отравлены осознанием того, что не она занимает главное место в его жизни.
Когда Брайан начал усиленно тренироваться, Энн поняла, что не знает, чем занять долгие одинокие вечера. И тогда она решила ходить на каток.
Поначалу ей было очень страшно, но после первого же падения она осмелела. Вместе с опытом приходило умение, и к тому времени, когда она случайно столкнулась на катке с Джимом Гаррисоном, Энн уже могла вполне сносно кататься…
— Подожди, Энн, не обижайся! — Джим догнал ее.
С невольной гордостью Энн отметила, что способна катиться вровень с ним. Конечно, Джим не очень старается, но для нее это было достижением.
— Я не обиделась, — ровно ответила она, не в силах отделаться от невеселых мыслей.
Энн знала, что постоянно хочет видеть Брайана рядом с собой, и в то же время не представляет его себе вне катка. Лед был его жизнью до него, и она не вправе требовать, чтобы он пожертвовал им ради нее. К тому же он любит ее, и она должна быть счастлива…
— Ты ради него ходишь на каток? — Джим подрезал Энн и заставил ее остановиться.
— С чего ты взял? — спросила она с фальшивой бодростью. — Мне просто нравится…
— Энни, детка, к чему мучить себя? — проговорил Джим горячо.
Он протянул руку и дотронулся до волос девушки. Она невольно отпрянула. Прикосновение другого мужчины было ей неприятно. Как она любила, когда Брайан играл с ее волосами! А сейчас она была готова растерзать Джима за то, что он осмелился только прикоснуться к ним…
— У меня все в порядке. Я не нуждаюсь в твоих советах, — отчеканила Энн.
— Он тебя не стоит, — продолжал Джим настойчиво.
Он был уверен, что нужно лишь немного надавить на Энн, и она уступит. Он инстинктивно чувствовал, что она мягка и податлива и что у нее не хватит сил противостоять его натиску. Но Джим ошибался, потому что у Энн была теперь надежная опора — любовь Брайана, которая делала ее сильной.
— Джим, ты меня удивляешь, — улыбнулась Энн. — Чего ты добиваешься?
— Ты мне нравишься, — пробормотал он, немного смущенный ее иронией.
— А ты мне нет, — пожала плечами Энн. — Я люблю Брайана.
— Джим, куда ты исчез? — К ним как нельзя кстати подкатила Сью. Она настороженно оглядела Энн и повисла на руке Джима.
Энн лучезарно улыбнулась, помахала им рукой и покатилась дальше. Но, несмотря на внешнюю браваду, настроение было безнадежно испорчено. Джим совершенно прав. Она ходит на каток только ради Брайана, питая иллюзорные надежды. Ей никогда не подняться на его уровень, она никогда не сможет жить его интересами…
Зато ты можешь попытаться сделать что-то другое, сказала она себе. То, что тебе по силам.
Тебе надо занять себя чем-то, ты не можешь все вечера тосковать по нему.
Энн быстро вернулась домой и засела за компьютер. Она ощущала небывалый прилив вдохновения и ругала себя за то, что потеряла столько времени. Она не может жить одним Брайаном, ему первому надоест такая подруга. И Энн принялась за работу, безжалостно вычеркивая все куски, которые казались ей слабоватыми. Ее сценарий будет совершенством. По крайней мере, она попытается его таковым сделать…
— А мы с тобой приглашены на вечеринку, Энн, — сказал Брайан на следующий день, когда они сидели во французской булочной.
Энн надкусила горячий кекс и вопросительно посмотрела на него.
— У Кэтрин скоро день рождения, — пояснил Брайан, — и она устраивает настоящий праздник…
— И что, она пригласила и меня? — недоверчиво уточнила Энн.
— Конечно. Ты же со мной.
Он взял руку Энн, лежавшую на столе, и поднес к губам. Энн, смеясь, отдернула ее. Вечеринка у Кэтрин? Это будет тяжелое испытание. Но рядом с Брайаном она не боится ничего!
Брайан немного покривил душой, когда сказал Энн, что Кэтрин Барт пригласила его на вечеринку вместе с ней. На самом деле Кэтрин ничего подобного не имела в виду.
— В пятницу я отмечаю день рождения, Брайан, — сказала она как-то в перерыве, сидя рядом с ним на скамейке. — Надеюсь, ты придешь.
В восемь у меня. Будет весело.
В этом Брайан не сомневался. Кэтрин умела собирать вокруг себя компании людей самых разных возрастов и характеров и устраивать так, чтобы никому не было скучно.
— Я приду с Энн, ладно? — спросил он, не сомневаясь, что это само собой разумеется.
— Ох, Брайан, — поморщилась Кэтрин. — Мне кажется, было бы лучше, если бы ты пришел один…
Кровь бросилась Брайану в голову. Он расслышал явное пренебрежение в голосе Кэтрин.
— Без Энн я никуда не пойду, — твердо произнес он. — Спасибо за приглашение, Кэтрин.
Она удивленно посмотрела на него. Это было что-то новенькое. Кэтрин не сомневалась, что это увлечение Брайана мимолетно, как и все предыдущие. У него просто не было ни времени, ни желания, чтобы завязывать серьезные отношения. С Энн должно было получиться точно так же. Что же в ней такого, в этой заурядной девчонке, раз горькая обида прозвучала в его голосе?
Кэтрин нахмурилась. Двенадцать лет она знает Брайана, на ее глазах он превратился из долговязого застенчивого мальчика в красивого мужчину. Она сделала из него чемпиона. Она была для него как мать, даже больше, потому что родная мать бросила Брайана, когда ему не было и семи лет. Она привыкла думать о нем, как о чем-то, полностью принадлежащем ей, и втайне надеялась, что когда-нибудь Брайан и ее Дженнифер… И одно время ей казалось, что ее мечта вот-вот осуществится.
Почему ты не сказала, что собираешься на каток? Я бы с удовольствием составил тебе компанию.
— По-моему у тебя уже есть компания, Джим, — слабо улыбнулась Энн.
Это была неудачная встреча. Брайан в последнее время был очень занят, готовясь к чемпионату, и она ходила после работы на каток, чтобы быть к нему ближе хотя бы чуть-чуть. Она наслаждалась воспоминаниями об их знакомстве, и меньше всего хотела видеть знакомых.
Особенно Джима Гаррисона.
— Ох, Сью не считается, ты же знаешь, — поморщился Джим, предварительно убедившись, что его спутница занята завязыванием шнурков на коньках и не слышит его.
— С каких это пор она не считается? — иронично спросила Энн.
Весь месяц Джим настолько усердно ухаживал за Сью, что об их отношениях вскоре узнали все в компании.
— Должен же я как-то отвлечься, раз ты не обращаешь на меня внимания, — развел руками Джим.
Энн прикусила губу. Сама напросилась.
— А как поживает твой фигурист? — поинтересовался Джим.
Брайан все время звонил ей на работу, и несколько раз трубку брал Гаррисон, так что он был в курсе их развивающихся отношений.
— Нормально, — сдержанно ответила Энн.
— Где же он? — Джим подчеркнуто оглянулся по сторонам, хотя прекрасно знал, что Энн одна.
— Готовится к чемпионату мира, — ответила Энн.
Гордость за Брайана переполняла ее в этот момент. Как красиво звучит — чемпионат мира…
— Ух ты, — присвистнул Джим. — Круто. Но тебе, наверное, от этого невесело. Всегда лучше, когда твой парень рядом, а не где-то там…
Джим неопределенно взмахнул рукой. Энн разозлилась.
— Брайан на тренировке, — отчеканила она. — И я вообще не понимаю, с какой стати ты лезешь в мою личную жизнь!
Она развернулась и покатилась прочь от Джима, проклиная его за длинный язык, а себя за вспыльчивость. Но что делать, если тебя задели за живое?
Первые две недели они с Брайаном не расставались. Энн считала минуты до новой встречи и твердо знала, что он делает то же самое.
Им было хорошо вместе, чем бы они ни занимались — ходили в кино, гуляли, сидели в ресторане, готовили еду или любили друг друга. Им нравилось сидеть, обнявшись, на скамейке в городском парке и наблюдать за тем, как последние листья облетают с деревьев. Они шептали друг другу разные влюбленные глупости и были счастливы.
Они разговаривали о чем угодно, молчали, прижавшись щека к щеке, ловя дыхание друг друга. Лежали рядом, едва дыша, потом приступ неистовой страсти сливал их воедино, лепя новую сущность, состоящую из двоих.
Но время шло, и однажды Брайан сказал ей виновато:
— Я не смогу встретиться с тобой завтра, Энн, я буду тренироваться.
— Весь день? — У нее пересохло в горле. Как она сможет продержаться без нею целые сутки?
— Да, — кивнул он. — Я и так потратил бессовестно много времени. Кэтрин очень злится на меня из-за этого.
Потратил очень много времени. Эта фраза прозвучала для Энн приговором. Неужели он уже сожалеет, что потратил время на нее?
— К-конечно, — пробормотала Энн, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
Она стиснула зубы. Ни в коем случае нельзя расплакаться сейчас. Брайан может подумать, что она пытается надавить на него. Нет, он должен тренироваться, должен побеждать, ведь она с самого начала знала, кто он, и что лед значит для него больше, чем все женщины мира.
И с тех пор они встречались один-два раза в неделю. Иногда в выходные Энн присутствовала на его тренировках, ежась под испепеляющими взглядами Кэтрин. Один раз она видела белокурую Джен, которая, на ее взгляд, была чересчур любезна с Брайаном и груба с ней. Но все это было сущей мелочью по сравнению с пустотой, которая охватывала ее, когда ей приходилось ночевать одной. Энн было страшно. За короткие две недели она стала настолько зависимой от Брайана, что без него жизнь казалась ей скучной и бессмысленной.
Без него у нее ничего не было. Работа над сценарием перестала интересовать ее. Брайан совершенно прав, ей не удастся его пристроить, а значит, зачем тратить на него время? А у Брайана был его спорт, и Энн не могла не ревновать. Она чувствовала, что на катке он принадлежит ей не больше, чем любой другой женщине, и даже самые сладкие минуты любви были для нее отравлены осознанием того, что не она занимает главное место в его жизни.
Когда Брайан начал усиленно тренироваться, Энн поняла, что не знает, чем занять долгие одинокие вечера. И тогда она решила ходить на каток.
Поначалу ей было очень страшно, но после первого же падения она осмелела. Вместе с опытом приходило умение, и к тому времени, когда она случайно столкнулась на катке с Джимом Гаррисоном, Энн уже могла вполне сносно кататься…
— Подожди, Энн, не обижайся! — Джим догнал ее.
С невольной гордостью Энн отметила, что способна катиться вровень с ним. Конечно, Джим не очень старается, но для нее это было достижением.
— Я не обиделась, — ровно ответила она, не в силах отделаться от невеселых мыслей.
Энн знала, что постоянно хочет видеть Брайана рядом с собой, и в то же время не представляет его себе вне катка. Лед был его жизнью до него, и она не вправе требовать, чтобы он пожертвовал им ради нее. К тому же он любит ее, и она должна быть счастлива…
— Ты ради него ходишь на каток? — Джим подрезал Энн и заставил ее остановиться.
— С чего ты взял? — спросила она с фальшивой бодростью. — Мне просто нравится…
— Энни, детка, к чему мучить себя? — проговорил Джим горячо.
Он протянул руку и дотронулся до волос девушки. Она невольно отпрянула. Прикосновение другого мужчины было ей неприятно. Как она любила, когда Брайан играл с ее волосами! А сейчас она была готова растерзать Джима за то, что он осмелился только прикоснуться к ним…
— У меня все в порядке. Я не нуждаюсь в твоих советах, — отчеканила Энн.
— Он тебя не стоит, — продолжал Джим настойчиво.
Он был уверен, что нужно лишь немного надавить на Энн, и она уступит. Он инстинктивно чувствовал, что она мягка и податлива и что у нее не хватит сил противостоять его натиску. Но Джим ошибался, потому что у Энн была теперь надежная опора — любовь Брайана, которая делала ее сильной.
— Джим, ты меня удивляешь, — улыбнулась Энн. — Чего ты добиваешься?
— Ты мне нравишься, — пробормотал он, немного смущенный ее иронией.
— А ты мне нет, — пожала плечами Энн. — Я люблю Брайана.
— Джим, куда ты исчез? — К ним как нельзя кстати подкатила Сью. Она настороженно оглядела Энн и повисла на руке Джима.
Энн лучезарно улыбнулась, помахала им рукой и покатилась дальше. Но, несмотря на внешнюю браваду, настроение было безнадежно испорчено. Джим совершенно прав. Она ходит на каток только ради Брайана, питая иллюзорные надежды. Ей никогда не подняться на его уровень, она никогда не сможет жить его интересами…
Зато ты можешь попытаться сделать что-то другое, сказала она себе. То, что тебе по силам.
Тебе надо занять себя чем-то, ты не можешь все вечера тосковать по нему.
Энн быстро вернулась домой и засела за компьютер. Она ощущала небывалый прилив вдохновения и ругала себя за то, что потеряла столько времени. Она не может жить одним Брайаном, ему первому надоест такая подруга. И Энн принялась за работу, безжалостно вычеркивая все куски, которые казались ей слабоватыми. Ее сценарий будет совершенством. По крайней мере, она попытается его таковым сделать…
— А мы с тобой приглашены на вечеринку, Энн, — сказал Брайан на следующий день, когда они сидели во французской булочной.
Энн надкусила горячий кекс и вопросительно посмотрела на него.
— У Кэтрин скоро день рождения, — пояснил Брайан, — и она устраивает настоящий праздник…
— И что, она пригласила и меня? — недоверчиво уточнила Энн.
— Конечно. Ты же со мной.
Он взял руку Энн, лежавшую на столе, и поднес к губам. Энн, смеясь, отдернула ее. Вечеринка у Кэтрин? Это будет тяжелое испытание. Но рядом с Брайаном она не боится ничего!
Брайан немного покривил душой, когда сказал Энн, что Кэтрин Барт пригласила его на вечеринку вместе с ней. На самом деле Кэтрин ничего подобного не имела в виду.
— В пятницу я отмечаю день рождения, Брайан, — сказала она как-то в перерыве, сидя рядом с ним на скамейке. — Надеюсь, ты придешь.
В восемь у меня. Будет весело.
В этом Брайан не сомневался. Кэтрин умела собирать вокруг себя компании людей самых разных возрастов и характеров и устраивать так, чтобы никому не было скучно.
— Я приду с Энн, ладно? — спросил он, не сомневаясь, что это само собой разумеется.
— Ох, Брайан, — поморщилась Кэтрин. — Мне кажется, было бы лучше, если бы ты пришел один…
Кровь бросилась Брайану в голову. Он расслышал явное пренебрежение в голосе Кэтрин.
— Без Энн я никуда не пойду, — твердо произнес он. — Спасибо за приглашение, Кэтрин.
Она удивленно посмотрела на него. Это было что-то новенькое. Кэтрин не сомневалась, что это увлечение Брайана мимолетно, как и все предыдущие. У него просто не было ни времени, ни желания, чтобы завязывать серьезные отношения. С Энн должно было получиться точно так же. Что же в ней такого, в этой заурядной девчонке, раз горькая обида прозвучала в его голосе?
Кэтрин нахмурилась. Двенадцать лет она знает Брайана, на ее глазах он превратился из долговязого застенчивого мальчика в красивого мужчину. Она сделала из него чемпиона. Она была для него как мать, даже больше, потому что родная мать бросила Брайана, когда ему не было и семи лет. Она привыкла думать о нем, как о чем-то, полностью принадлежащем ей, и втайне надеялась, что когда-нибудь Брайан и ее Дженнифер… И одно время ей казалось, что ее мечта вот-вот осуществится.