Страница:
Единственное, что причиняло невыносимую боль, — это мысль о Мэтью. Лилиан запрещала себе думать о том, каким невероятным образом кольцо Уэзерби попало к нему. Было слишком страшно предполагать, что он, как и она, скрывается в Спринг-Бэй от правосудия. Неужели и он обманывал ее? И ее надежда на новую жизнь с ним, чистую, честную — всего лишь иллюзия? Но если для кольца Уэзерби существует другое объяснение и Мэтью действительно честен, то он непременно будет презирать ее, когда узнает всю правду о Лилиан Монтегью…
А узнать будет совсем легко. Фонтин — мастер своего дела, и выяснить, что женщина с таким именем умерла примерно семь лет назад, для него не составит большого труда. Скорее всего, это им уже известно. А еще организуют очную ставку с Аланом, и крашеные волосы не спасут ее, как не спасли на снимке в газете. Мэтью с отвращением отвернется от нее и будет прав.
Из горла Лили вырвалось сдавленное рыдание. Нет. Она не должна раскисать. Никакой истерики. Если она не будет владеть собой, она может сказать что-нибудь не то. Дело не только в ее личной безопасности или дурацких, никому не нужных чувствах к Мэтью. Здесь замешаны и другие люди. Раз она проиграла свою партию, ее первоочередная задача — оградить Сэма от любых неприятностей…
И Лили с удвоенной силой принялась считать про себя, представляя себе ряды блестящих цифр.
Она дошла до четвертой сотни, когда к камере подошел инспектор Хьюстон. Девушка настороженно следила за ним. Удивительно, но при подобных обстоятельствах, когда ее больше всего на свете должна была бы заботить собственная судьба, Лили остро чувствовала неловкость в присутствии инспектора. Он с таким уважением относился к Лилиан Монтегью, что теперь Лили не знала, как себя вести. Как будто все это — лишь досадное недоразумение, происки недоброжелателей? Она скромный учитель математики, болеет душой за своих учеников, обожает работу, планирует остаться в Спринг-Бэй навсегда и воспитывать там детей. Но ведь неопровержимые доказательства — дело считанных часов. Зачем ломать комедию, если развязка неизбежна? Однако признавать свою вину Лили не собиралась — давала знать выучка Сэма.
К тому же, если она откроет рот, она подведет Мэтью. Ни одна живая душа не должна узнать, что ворованное кольцо она получила от него…
— Эх, Лилиан, что ж вы мне сразу не сказали… — бормотал Хьюстон себе под нос.
Он гремел ключами, открывая дверь, а девушка никак не могла понять, что происходит.
— В чем дело, инспектор? — напряженно спросила она, когда он распахнул перед ней дверь камеры.
— Мне так неудобно перед вам, Лилиан, — сказал Хьюстон, явно смущаясь. — Я с самого начала знал, что это дело — полный бред, но разве с высоким начальством поспоришь? Я, к сожалению, не могу вас сразу выпустить сейчас, мне придется дождаться Фонтина, но, по крайней мере, в камере вы сидеть больше не будете…
Лили опешила.
— Подождите, — нахмурилась она. — Что-то выяснилось?
— Да, — улыбнулся инспектор. — У меня в кабинете сидит Мэтью Гленфилд…
Сердце Лилиан забилось.
— Он мне все рассказал насчет этой истории с кольцом. Придется Фонтину уехать несолоно хлебавши. — Инспектор с довольным видом потер руки. — А то вздумал хватать честных граждан. Такие, как вы, Лилиан, у нас на вес золота… Ну выходите же, мистер Гленфилд очень из-за вас беспокоится. Честное слово, если бы вы все объяснили сразу, вам бы не пришлось сидеть в камере так долго… Но, конечно, я все понимаю…
Хьюстон многозначительно подмигнул девушке. Ошеломленная Лили вышла из камеры.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ее нельзя выпускать на свободу, уж ей это известно гораздо лучше, чем кому-либо в Спринг-Бэй. Что придумал Мэтью, чтобы спасти ее?
С бьющимся сердцем девушка вошла в кабинет Хьюстона.
— Думаю, вам будет о чем поговорить. Я прослежу, чтобы вас не беспокоили, — тактично сказал инспектор и вышел, закрыв за собой дверь.
— Лилиан, дорогая, как ты? — Мэтью бросился к девушке и нежно обнял.
Когда Лилиан вошла, его поразило выражение ее лица — недоумевающее, настороженное.
Он ожидал испуга, праведного негодования, радости, в конце концов! Но, должно быть, бедняжка столько всего пережила за эти несколько часов, что уже не знает, что думать.
— Я в порядке, — тихо ответила она. — Но я ничего не понимаю.
Мэтью рассмеялся.
— Милая моя… Во всем виноваты я и излишнее служебное рвение господина Фонтина. Но я сейчас все расскажу тебе.
Мэтью усадил растерянную девушку на стул, а сам устроился на табурете у окна.
— Почему ты не сказала полицейским, что это кольцо подарил тебе я? — требовательно спросил он.
Лилиан молчала, придумывая достойный ответ.
— Но ведь оно было украдено… — пролепетала она наконец.
— И ты решила, что его украл я? — В голосе.
Мэтью был упрек.
Ничего я не подумала, огрызнулась про себя девушка, не до того было.
— Нет, но все это было так странно… — Она отвела глаза в сторону.
— Лилиан, ну неужели я похож на грабителя? — расстроенно воскликнул Мэтью.
Лили вжалась в спинку стула. Мэтью без ножа резал ее.
— Это очень долгая история, — вздохнул он. — Но, как я понимаю, у нас много времени до возвращения Фонтина… Ты не все обо мне знаешь, Лилиан. Так получилось, что лорд Уэзерби, тот самый, которого обокрали, мой отец.
Лили чуть не свалилась со стула.
— Да, трудно поверить, правда? — усмехнулся Мэтью. — Отец родился в Америке и женился на американке, но он был старшим сыном английского лорда, так что титул остался в семье.
Я — его единственный наследник и, соответственно, будущий граф Уэзерби. Надеюсь, это не очень пугает тебя?
Лили отчаянно замотала головой. Говорить она пока была не в состоянии.
— Пять лет назад умерла моя мать. — Мэтью помрачнел. — С отцом у них в последнее время были довольно.., эээ.., натянутые отношения. И он недолго переживал после ее смерти.
Голос Мэтью дрогнул.
— Вскоре он женился во второй раз. На женщине намного моложе его. Новоиспеченная леди Уэзерби отличалась невероятной жадностью, и можешь мне поверить, что даже громадного состояния отца не было достаточно, чтобы удовлетворить ее аппетиты. Но больше всего ей не давали покоя драгоценности моей матери. Отец потихоньку дарил ей то одно, то другое, однако она требовала большего. Семье Уэзерби принадлежит старинный гарнитур из рубинов и серебра, очень редкий и ценный, он переходит от матери к старшему сыну, который затем преподносит его своей супруге…
Мэтью многозначительно посмотрел на Лили, и девушка залилась краской.
— Прекрасная Кэтрин жаждала завладеть этими драгоценностями, и, возможно, рано или поздно отец уступил бы ее требованиям. Но мама оставила завещание, в котором помимо всего прочего указала, что теперь единоличным владельцем рубинов являюсь я. Должно быть, она чувствовала, что отец не устоит и осмелится нарушить семейную традицию… Одним словом, однажды, когда жить на вилле Уэзерби стало совсем невыносимо, я собрал чемоданы и уехал.
Естественно, прихватив с собой драгоценности Уэзерби. Ни Кэтрин, ни отец не знали об этом — рубины хранились в отдельном сейфе вместе с другими украшениями матери, и отец не позволял ей забрать все и сам особенно не интересовался содержимым сейфа. Так что, когда в дом забрались грабители, то отец, естественно, решил, что рубины похищены ими.
Мэтью перевел дух.
— Но почему ты ничего не сказал отцу, когда уезжал? — спросила Лили. — Или хотя бы когда было совершена кража…
А Сэм-то напустился на беднягу Алана из-за этих рубинов, невольно усмехнулась она про себя. Да и сцапали его как раз из-за них. Не повезло.
— Мы с отцом… — Мэтью замялся. — Одним словом, у нас были не самые хорошие отношения.
— Ты боялся, что он не позволит тебе забрать украшения?
— Нет, но… — Мэтью опустил глаза. Было ясно, что ему неприятно говорить на эту тему.
— Тебе не кажется, что лучше рассказать обо всем? — тихо спросила Лили.
— Да, — кивнул он. — Ты права. Дело в том, что Кэтрин Уэзерби пыталась, и небезуспешно, соблазнить меня.
Лили ахнула. Больше всего ее поразило слово «небезуспешно». Оказывается, она еще не утратила способность ревновать…
— Кэтрин — очень красивая женщина, — глухо продолжал Мэтью, не глядя на девушку.
Лили сжала кулаки. Ох, попалась бы ей эта леди Уэзерби…
— У моего отца были деньги, а у меня.., гм, видимо, молодость и некоторая привлекательность. Кэтрин решила убить двух зайцев одним ударом. Мы с ней были знакомы еще до ее свадьбы, и мне всегда льстило ее внимание. Однако выбор она сделала не в мою пользу…
Мэтью усмехнулся.
— Можешь представить себе, как меня шокировало известие о том, что отец собирается на ней жениться!
— Ты любил ее? — дрожащим голосом спросила Лили. Она искренне хотела бы посочувствовать страданиям Мэтью, но на самом деле не испытывала ничего, кроме жгучей ревности к той, кому когда-то принадлежало его сердце.
— Я думал, что да. По крайней мере, она мне нравилась, — признался Мэтью. — Кэтрин умеет найти к мужчине подход, и я убедил себя, что она мне небезразлична.
Лили закусила губу. О, как хорошо она представляет себе эту неотразимую женщину, мастерицу коварного обольщения! Неужели Мэтью до сих пор думает о ней?
— Но когда мы с Кэтрин стали жить в одном доме, у меня открылись глаза. Вздорная особа, помешанная на своей персоне, нарядах и драгоценностях.
С каждым словом Мэтью Лили буквально оживала.
— Она третировала прислугу, ссорилась с нашими родственниками, повсюду совала свой нос. Лишь в присутствии отца она была паинькой, но я видел, что это долго не продлится.
Никакая красота не спасет женщину с таким характером, — философски заключил Мэтью.
— Но почему же ты все-таки уехал, ничего не сказав отцу? — напомнила Лили.
— Потому что я поступил как последняя свинья, — буркнул Мэтью. — Мы с Кэтрин случайно оказались вместе на одной вечеринке…
Я перебрал лишку, и она решила воспользоваться моментом, чтобы «наладить отношения».
Она именно так и выразилась. Я наивно полагал, что мы просто побеседуем, обсудим кое-что, но она имела в виду совсем другое.
Мэтью опять замолчал. Призвание нелегко давалось ему.
— Одним словом, я был пьян, а она настойчива… Неужели я должен продолжать, Лилиан? — взмолился он.
— Нет, — печально вздохнула она. — Но что же было дальше?
— Я стал противен самому себе и чуть ли не на следующий день уехал из дома. Отец, конечно, удивлялся, и Кэтрин ему подпевала. Она решила, что я поступил так, чтобы было удобнее встречаться с ней.
— А ты? — Голос Лили зазвенел от напряжения.
— А я видеть ее больше не мог! — воскликнул Мэтью. — И когда она это поняла, она объявила отцу, что я приставал к ней, но она мне отказала, и поэтому я ушел.
— Вот дрянь, — не выдержала Лили.
— Точно, — кивнул Мэтью. — Разразился страшный скандал. Отец, естественно, пригрозил лишить меня наследства, и в результате я оказался в Спринг-Бэй. Хотел уехать как можно дальше.
— Спрятаться?
— В каком-то смысле, да, — признался Мэтью. — Устал от прежней жизни, хотелось чего-то кардинально другого. Меня всегда интересовали дети, и образование позволяло мне преподавать, так что я решил пойти в школу. И вот видишь, повезло — меня сразу назначили директором в Марбл Хэйвен. Видимо, мой гарвардский диплом произвел неизгладимое впечатление.
Лили подавила улыбку. Немногие бы назвали везением работу в Марбл Хэйвен, но у Мэтью своеобразный взгляд на вещи.
— И ты знаешь, меня так увлекла работа, что я попросту забыл о том, кто я на самом деле. В Марбл Хэйвен я гораздо нужнее, чем на вилле Уэзерби. А уж когда в Спринг-Бэй появилась ты…
Лили невольно покраснела.
— Жизнь вообще стала изумительной. Особенно вчерашний вечер. — Мэтью запнулся и смущенно посмотрел на девушку. — Ты ведь простишь меня, Лилиан?
— За что? — воскликнула она.
— За что, что из-за меня тебе пришлось провести ночь в тюрьме.
— Утро, — с улыбкой поправила она его. — Я совсем не сержусь.
— Разве я мог представить себе, что этот идиот из центрального управления примет тебя за воровку из-за этого кольца! — Мэтью подошел к девушке и присел перед ней на корточки.
У Лили защемило сердце. Невероятное совпадение — рубиновый гарнитур Уэзерби все-таки нашел ее. Мэтью все объяснил ей и инспектору Хьюстону, который, конечно же, не сомневается в ее невиновности. Однако вскоре вернется Фонтин с Аланом Паркменом и информацией о том, что настоящая Лилиан Монтегью погибла. Кто знает, что еще он успел раскопать! Мэтью ожидает страшный удар…
— Я так люблю тебя, Лилиан, — пробормотал он, утыкаясь головой ей в колени. — Я чуть не умер, когда Кольен рассказал мне о тебе.
— Джимми? — улыбнулась Лили. — Какой шустрый мальчик…
— Если бы не ты, неизвестно, что с ним бы было.
— Брось, Мэтью, сколько можно, — смутилась Лилиан. — Они бы не стали его убивать. Ну полежал бы немного в больнице.
— Я не об этом. — Мэтью поднял голову. — Неужели ты не заметила, как он изменился?
Раньше Кольен был инициатором почти всех хулиганских выходок в школе, а сейчас мой надежный помощник. И все благодаря тебе…
Лили душили слезы. Да, она тоже думала, что приносит пользу. Что сможет искупить прошлые прегрешения. Что скажет о ней Мэтью, когда узнает правду?
— Ужасно жаль, что мы не можем немедленно уйти отсюда, — проговорил Мэтью. — Не хочется создавать лишние проблемы инспектору. Надеюсь только, что этот Фонтин вернется к вечеру, потому что я не позволю тебе провести ночь в камере.
Лили положила руку на голову Мэтью и перебирала его льняные кудри. Она почти не слышала, что он говорил, вся во власти своих мыслей. В конце концов, что может быть страшнее, чем потерять его доверие? Пусть он разлюбит, отвернется от нее, но будет знать, что она была с ним искренна. Лилиан Монтегью или Лили-плутовка, но она любит этого мужчину и хочет быть с ним. Вернее, хотела, потому что сейчас ей не на что рассчитывать.
— Лилиан, а может, все-таки попросим Хьюстона отпустить тебя под честное слово? — задумался Мэтью. — Ведь это безумие держать тебя под замком. Фонтин будет вынужден это признать, когда мы все объясним ему.
— Нет. — Лили покачала головой. — Мы не будем ни о чем просить инспектора Хьюстона.
— Можно подумать, тебе здесь нравится, — пробормотал Мэтью, слегка задетый ее тоном.
— Нет, не нравится, — печально улыбнулась Лили. — Просто человек рано или поздно должен платить по счетам.
— О чем ты говоришь? — напрягся Мэтью.
— Не думаю, что Фонтин с легкостью отпустит меня на свободу, когда вернется, — сказала девушка.
Мэтью попытался возразить, но что-то в лице Лилиан остановило его.
— И дело не в том, что кольцо Уэзерби принадлежит тебе по праву. А в том, что я на самом деле Лили Бейнс по прозвищу Лили-плутовка, ограбившая виллу твоего отца, да и не только ее.
10
А узнать будет совсем легко. Фонтин — мастер своего дела, и выяснить, что женщина с таким именем умерла примерно семь лет назад, для него не составит большого труда. Скорее всего, это им уже известно. А еще организуют очную ставку с Аланом, и крашеные волосы не спасут ее, как не спасли на снимке в газете. Мэтью с отвращением отвернется от нее и будет прав.
Из горла Лили вырвалось сдавленное рыдание. Нет. Она не должна раскисать. Никакой истерики. Если она не будет владеть собой, она может сказать что-нибудь не то. Дело не только в ее личной безопасности или дурацких, никому не нужных чувствах к Мэтью. Здесь замешаны и другие люди. Раз она проиграла свою партию, ее первоочередная задача — оградить Сэма от любых неприятностей…
И Лили с удвоенной силой принялась считать про себя, представляя себе ряды блестящих цифр.
Она дошла до четвертой сотни, когда к камере подошел инспектор Хьюстон. Девушка настороженно следила за ним. Удивительно, но при подобных обстоятельствах, когда ее больше всего на свете должна была бы заботить собственная судьба, Лили остро чувствовала неловкость в присутствии инспектора. Он с таким уважением относился к Лилиан Монтегью, что теперь Лили не знала, как себя вести. Как будто все это — лишь досадное недоразумение, происки недоброжелателей? Она скромный учитель математики, болеет душой за своих учеников, обожает работу, планирует остаться в Спринг-Бэй навсегда и воспитывать там детей. Но ведь неопровержимые доказательства — дело считанных часов. Зачем ломать комедию, если развязка неизбежна? Однако признавать свою вину Лили не собиралась — давала знать выучка Сэма.
К тому же, если она откроет рот, она подведет Мэтью. Ни одна живая душа не должна узнать, что ворованное кольцо она получила от него…
— Эх, Лилиан, что ж вы мне сразу не сказали… — бормотал Хьюстон себе под нос.
Он гремел ключами, открывая дверь, а девушка никак не могла понять, что происходит.
— В чем дело, инспектор? — напряженно спросила она, когда он распахнул перед ней дверь камеры.
— Мне так неудобно перед вам, Лилиан, — сказал Хьюстон, явно смущаясь. — Я с самого начала знал, что это дело — полный бред, но разве с высоким начальством поспоришь? Я, к сожалению, не могу вас сразу выпустить сейчас, мне придется дождаться Фонтина, но, по крайней мере, в камере вы сидеть больше не будете…
Лили опешила.
— Подождите, — нахмурилась она. — Что-то выяснилось?
— Да, — улыбнулся инспектор. — У меня в кабинете сидит Мэтью Гленфилд…
Сердце Лилиан забилось.
— Он мне все рассказал насчет этой истории с кольцом. Придется Фонтину уехать несолоно хлебавши. — Инспектор с довольным видом потер руки. — А то вздумал хватать честных граждан. Такие, как вы, Лилиан, у нас на вес золота… Ну выходите же, мистер Гленфилд очень из-за вас беспокоится. Честное слово, если бы вы все объяснили сразу, вам бы не пришлось сидеть в камере так долго… Но, конечно, я все понимаю…
Хьюстон многозначительно подмигнул девушке. Ошеломленная Лили вышла из камеры.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ее нельзя выпускать на свободу, уж ей это известно гораздо лучше, чем кому-либо в Спринг-Бэй. Что придумал Мэтью, чтобы спасти ее?
С бьющимся сердцем девушка вошла в кабинет Хьюстона.
— Думаю, вам будет о чем поговорить. Я прослежу, чтобы вас не беспокоили, — тактично сказал инспектор и вышел, закрыв за собой дверь.
— Лилиан, дорогая, как ты? — Мэтью бросился к девушке и нежно обнял.
Когда Лилиан вошла, его поразило выражение ее лица — недоумевающее, настороженное.
Он ожидал испуга, праведного негодования, радости, в конце концов! Но, должно быть, бедняжка столько всего пережила за эти несколько часов, что уже не знает, что думать.
— Я в порядке, — тихо ответила она. — Но я ничего не понимаю.
Мэтью рассмеялся.
— Милая моя… Во всем виноваты я и излишнее служебное рвение господина Фонтина. Но я сейчас все расскажу тебе.
Мэтью усадил растерянную девушку на стул, а сам устроился на табурете у окна.
— Почему ты не сказала полицейским, что это кольцо подарил тебе я? — требовательно спросил он.
Лилиан молчала, придумывая достойный ответ.
— Но ведь оно было украдено… — пролепетала она наконец.
— И ты решила, что его украл я? — В голосе.
Мэтью был упрек.
Ничего я не подумала, огрызнулась про себя девушка, не до того было.
— Нет, но все это было так странно… — Она отвела глаза в сторону.
— Лилиан, ну неужели я похож на грабителя? — расстроенно воскликнул Мэтью.
Лили вжалась в спинку стула. Мэтью без ножа резал ее.
— Это очень долгая история, — вздохнул он. — Но, как я понимаю, у нас много времени до возвращения Фонтина… Ты не все обо мне знаешь, Лилиан. Так получилось, что лорд Уэзерби, тот самый, которого обокрали, мой отец.
Лили чуть не свалилась со стула.
— Да, трудно поверить, правда? — усмехнулся Мэтью. — Отец родился в Америке и женился на американке, но он был старшим сыном английского лорда, так что титул остался в семье.
Я — его единственный наследник и, соответственно, будущий граф Уэзерби. Надеюсь, это не очень пугает тебя?
Лили отчаянно замотала головой. Говорить она пока была не в состоянии.
— Пять лет назад умерла моя мать. — Мэтью помрачнел. — С отцом у них в последнее время были довольно.., эээ.., натянутые отношения. И он недолго переживал после ее смерти.
Голос Мэтью дрогнул.
— Вскоре он женился во второй раз. На женщине намного моложе его. Новоиспеченная леди Уэзерби отличалась невероятной жадностью, и можешь мне поверить, что даже громадного состояния отца не было достаточно, чтобы удовлетворить ее аппетиты. Но больше всего ей не давали покоя драгоценности моей матери. Отец потихоньку дарил ей то одно, то другое, однако она требовала большего. Семье Уэзерби принадлежит старинный гарнитур из рубинов и серебра, очень редкий и ценный, он переходит от матери к старшему сыну, который затем преподносит его своей супруге…
Мэтью многозначительно посмотрел на Лили, и девушка залилась краской.
— Прекрасная Кэтрин жаждала завладеть этими драгоценностями, и, возможно, рано или поздно отец уступил бы ее требованиям. Но мама оставила завещание, в котором помимо всего прочего указала, что теперь единоличным владельцем рубинов являюсь я. Должно быть, она чувствовала, что отец не устоит и осмелится нарушить семейную традицию… Одним словом, однажды, когда жить на вилле Уэзерби стало совсем невыносимо, я собрал чемоданы и уехал.
Естественно, прихватив с собой драгоценности Уэзерби. Ни Кэтрин, ни отец не знали об этом — рубины хранились в отдельном сейфе вместе с другими украшениями матери, и отец не позволял ей забрать все и сам особенно не интересовался содержимым сейфа. Так что, когда в дом забрались грабители, то отец, естественно, решил, что рубины похищены ими.
Мэтью перевел дух.
— Но почему ты ничего не сказал отцу, когда уезжал? — спросила Лили. — Или хотя бы когда было совершена кража…
А Сэм-то напустился на беднягу Алана из-за этих рубинов, невольно усмехнулась она про себя. Да и сцапали его как раз из-за них. Не повезло.
— Мы с отцом… — Мэтью замялся. — Одним словом, у нас были не самые хорошие отношения.
— Ты боялся, что он не позволит тебе забрать украшения?
— Нет, но… — Мэтью опустил глаза. Было ясно, что ему неприятно говорить на эту тему.
— Тебе не кажется, что лучше рассказать обо всем? — тихо спросила Лили.
— Да, — кивнул он. — Ты права. Дело в том, что Кэтрин Уэзерби пыталась, и небезуспешно, соблазнить меня.
Лили ахнула. Больше всего ее поразило слово «небезуспешно». Оказывается, она еще не утратила способность ревновать…
— Кэтрин — очень красивая женщина, — глухо продолжал Мэтью, не глядя на девушку.
Лили сжала кулаки. Ох, попалась бы ей эта леди Уэзерби…
— У моего отца были деньги, а у меня.., гм, видимо, молодость и некоторая привлекательность. Кэтрин решила убить двух зайцев одним ударом. Мы с ней были знакомы еще до ее свадьбы, и мне всегда льстило ее внимание. Однако выбор она сделала не в мою пользу…
Мэтью усмехнулся.
— Можешь представить себе, как меня шокировало известие о том, что отец собирается на ней жениться!
— Ты любил ее? — дрожащим голосом спросила Лили. Она искренне хотела бы посочувствовать страданиям Мэтью, но на самом деле не испытывала ничего, кроме жгучей ревности к той, кому когда-то принадлежало его сердце.
— Я думал, что да. По крайней мере, она мне нравилась, — признался Мэтью. — Кэтрин умеет найти к мужчине подход, и я убедил себя, что она мне небезразлична.
Лили закусила губу. О, как хорошо она представляет себе эту неотразимую женщину, мастерицу коварного обольщения! Неужели Мэтью до сих пор думает о ней?
— Но когда мы с Кэтрин стали жить в одном доме, у меня открылись глаза. Вздорная особа, помешанная на своей персоне, нарядах и драгоценностях.
С каждым словом Мэтью Лили буквально оживала.
— Она третировала прислугу, ссорилась с нашими родственниками, повсюду совала свой нос. Лишь в присутствии отца она была паинькой, но я видел, что это долго не продлится.
Никакая красота не спасет женщину с таким характером, — философски заключил Мэтью.
— Но почему же ты все-таки уехал, ничего не сказав отцу? — напомнила Лили.
— Потому что я поступил как последняя свинья, — буркнул Мэтью. — Мы с Кэтрин случайно оказались вместе на одной вечеринке…
Я перебрал лишку, и она решила воспользоваться моментом, чтобы «наладить отношения».
Она именно так и выразилась. Я наивно полагал, что мы просто побеседуем, обсудим кое-что, но она имела в виду совсем другое.
Мэтью опять замолчал. Призвание нелегко давалось ему.
— Одним словом, я был пьян, а она настойчива… Неужели я должен продолжать, Лилиан? — взмолился он.
— Нет, — печально вздохнула она. — Но что же было дальше?
— Я стал противен самому себе и чуть ли не на следующий день уехал из дома. Отец, конечно, удивлялся, и Кэтрин ему подпевала. Она решила, что я поступил так, чтобы было удобнее встречаться с ней.
— А ты? — Голос Лили зазвенел от напряжения.
— А я видеть ее больше не мог! — воскликнул Мэтью. — И когда она это поняла, она объявила отцу, что я приставал к ней, но она мне отказала, и поэтому я ушел.
— Вот дрянь, — не выдержала Лили.
— Точно, — кивнул Мэтью. — Разразился страшный скандал. Отец, естественно, пригрозил лишить меня наследства, и в результате я оказался в Спринг-Бэй. Хотел уехать как можно дальше.
— Спрятаться?
— В каком-то смысле, да, — признался Мэтью. — Устал от прежней жизни, хотелось чего-то кардинально другого. Меня всегда интересовали дети, и образование позволяло мне преподавать, так что я решил пойти в школу. И вот видишь, повезло — меня сразу назначили директором в Марбл Хэйвен. Видимо, мой гарвардский диплом произвел неизгладимое впечатление.
Лили подавила улыбку. Немногие бы назвали везением работу в Марбл Хэйвен, но у Мэтью своеобразный взгляд на вещи.
— И ты знаешь, меня так увлекла работа, что я попросту забыл о том, кто я на самом деле. В Марбл Хэйвен я гораздо нужнее, чем на вилле Уэзерби. А уж когда в Спринг-Бэй появилась ты…
Лили невольно покраснела.
— Жизнь вообще стала изумительной. Особенно вчерашний вечер. — Мэтью запнулся и смущенно посмотрел на девушку. — Ты ведь простишь меня, Лилиан?
— За что? — воскликнула она.
— За что, что из-за меня тебе пришлось провести ночь в тюрьме.
— Утро, — с улыбкой поправила она его. — Я совсем не сержусь.
— Разве я мог представить себе, что этот идиот из центрального управления примет тебя за воровку из-за этого кольца! — Мэтью подошел к девушке и присел перед ней на корточки.
У Лили защемило сердце. Невероятное совпадение — рубиновый гарнитур Уэзерби все-таки нашел ее. Мэтью все объяснил ей и инспектору Хьюстону, который, конечно же, не сомневается в ее невиновности. Однако вскоре вернется Фонтин с Аланом Паркменом и информацией о том, что настоящая Лилиан Монтегью погибла. Кто знает, что еще он успел раскопать! Мэтью ожидает страшный удар…
— Я так люблю тебя, Лилиан, — пробормотал он, утыкаясь головой ей в колени. — Я чуть не умер, когда Кольен рассказал мне о тебе.
— Джимми? — улыбнулась Лили. — Какой шустрый мальчик…
— Если бы не ты, неизвестно, что с ним бы было.
— Брось, Мэтью, сколько можно, — смутилась Лилиан. — Они бы не стали его убивать. Ну полежал бы немного в больнице.
— Я не об этом. — Мэтью поднял голову. — Неужели ты не заметила, как он изменился?
Раньше Кольен был инициатором почти всех хулиганских выходок в школе, а сейчас мой надежный помощник. И все благодаря тебе…
Лили душили слезы. Да, она тоже думала, что приносит пользу. Что сможет искупить прошлые прегрешения. Что скажет о ней Мэтью, когда узнает правду?
— Ужасно жаль, что мы не можем немедленно уйти отсюда, — проговорил Мэтью. — Не хочется создавать лишние проблемы инспектору. Надеюсь только, что этот Фонтин вернется к вечеру, потому что я не позволю тебе провести ночь в камере.
Лили положила руку на голову Мэтью и перебирала его льняные кудри. Она почти не слышала, что он говорил, вся во власти своих мыслей. В конце концов, что может быть страшнее, чем потерять его доверие? Пусть он разлюбит, отвернется от нее, но будет знать, что она была с ним искренна. Лилиан Монтегью или Лили-плутовка, но она любит этого мужчину и хочет быть с ним. Вернее, хотела, потому что сейчас ей не на что рассчитывать.
— Лилиан, а может, все-таки попросим Хьюстона отпустить тебя под честное слово? — задумался Мэтью. — Ведь это безумие держать тебя под замком. Фонтин будет вынужден это признать, когда мы все объясним ему.
— Нет. — Лили покачала головой. — Мы не будем ни о чем просить инспектора Хьюстона.
— Можно подумать, тебе здесь нравится, — пробормотал Мэтью, слегка задетый ее тоном.
— Нет, не нравится, — печально улыбнулась Лили. — Просто человек рано или поздно должен платить по счетам.
— О чем ты говоришь? — напрягся Мэтью.
— Не думаю, что Фонтин с легкостью отпустит меня на свободу, когда вернется, — сказала девушка.
Мэтью попытался возразить, но что-то в лице Лилиан остановило его.
— И дело не в том, что кольцо Уэзерби принадлежит тебе по праву. А в том, что я на самом деле Лили Бейнс по прозвищу Лили-плутовка, ограбившая виллу твоего отца, да и не только ее.
10
— Что? — Мэтью вцепился в руки девушки. — Ты понимаешь, что говоришь?
— Мне нужно было где-то отсидеться после того, как Алан донес на меня полицейским, монотонно рассказывала она. — Я достала документы и диплом на имя Лилиан Монтегью и приехала в Спринг-Бэй. Если хочешь знать, я даже не обращалась в другие школы, а сразу пришла к вам. Тщательной проверки я могла и не выдержать, а в Марбл Хэйвен всегда не хватает учителей, правда?
Мэтью осел на пол, не сводя с Лили ошеломленного взгляда.
— Это был блестящий план, — криво усмехнулась девушка. — Кому бы пришло в голову искать Лили-плутовку в школе глухого провинциального городка? Я перекрасила волосы, сменила прическу и стала скромной учительницей математики в Марбл Хэйвен. Но в конечном итоге мой маскарад все равно не спас меня.
Лили замолкла. Мэтью растерянно хлопал глазами, пытаясь собраться с мыслями. Девушка внутренне готовилась к лавине упреков и, кто знает, оскорблений. Но Мэтью не торопился обвинять ее.
— А какой у тебя был раньше цвет волос? спросил он.
— Рыжий, — прошептала изумленная Лилиан. — Они были длинные, по пояс.
Мэтью развел руками. Его лицо страдальчески исказилось.
— Как ты, должно быть, потешалась надо мной.
Лили подскочила на месте. Как он может так думать о ней!
— А я еще пытался опекать тебя…
— Мэтью… — Голос девушки дрогнул. — Я знаю, в это трудно поверить, но для меня жизнь в Спринг-Бэй была настоящей. Я.., искренне полюбила его и Марбл Хэйвен, и…
— Полюбила? — перебил ее Мэтью. — Потому что так было нужно по твоей легенде? Тихая учительница, довольствующаяся скромным жалованьем в провинциальной школе?
Лили прижала руки к груди. Он вправе обижаться на нее, и она не в состоянии объяснить ему, что ее работа в Марбл Хэйвен и любовь к нему были единственно важным в ее жизни. Но Мэтью видит в ней лишь воровку, обманщицу, которую нелепая случайность вывела на чистую воду.
— Думай, что хочешь, — вздохнула девушка. — Я просто не хотела больше врать тебе.
Мэтью скрипнул зубами. Никакого обмана, все по-честному. Просто знай, Мэтью Гленфилд, что женщины, которую ты любишь, не существует. Вместо нее есть хитрая мошенница, почти полгода водившая за нос целый город.
Спринг-Бэй для нее — перевалочная станция, очередной мелкий эпизод в бурной жизни.
— Господи, Лилиан, ты могла хотя бы не подпускать меня к себе! — воскликнул Мэтью. — Чтобы я ни на что не рассчитывал…
Девушка молчала. Ей хотелось кричать, умолять его, чтобы он не судил ее слишком строго.
Но кому интересно выслушивать признания в любви из уст преступницы? Через несколько часов сенсационная весть о Лили-плутовке облетит весь город, и Мэтью будет только счастлив откреститься от нее. И разве он не будет прав?
Сын лорда Уэзерби… В чем они ошиблись в доме отца Мэтью, раз полиция легко вышла на след Алана? Если бы старый Уэзерби заранее знал, что украшения забрал его сын, он, наверное, не стал бы поднимать такой шум, спокойно получил бы страховку и накупил бы жене новых побрякушек. Но в таком случае Паркмена не зацапали бы, и ей не пришлось бы скрываться в Аризоне. И она не познакомилась бы с Мэтью. Причудливы дороги судьбы, разве можно убежать от нее?
— Я полюбила тебя, — тихо сказала она.
— Я.., я не могу тебе поверить… — пробормотал Мэтью и выбежал из кабинета, оглушительно хлопнув дверью.
Интересно, расскажет ли он что-нибудь инспектору, подумала девушка и удивилась тому, насколько мало волновала ее эта возможность.
Пусть. Часом раньше, часом позже. Может быть, это зачтут как чистосердечное признание.
А впрочем, какая разница, как отнесутся к ней все эти полицейские, судьи, присяжные. Она потеряла надежду на новую жизнь, и не все ли равно, насколько короче или длиннее будет ее срок.
Лили закрыла лицо руками и горько зарыдала.
Мэтью заперся в своей квартире, отключил телефон, задернул шторы в спальне, как подкошенный рухнул на кровать и закрыл глаза.
Ему не хотелось ничего видеть, слышать, ни с кем разговаривать. Больше всего на свете он жаждал покоя и одиночества.
Итак, Лили-плутовка. А ведь он с самого начала чувствовал, что она не такая, как все.
Но вместо того, чтобы насторожиться, влюбился как последний дурак. Прелестная Лилиан, красивая, нежная добрая… Он выдумал себе сказку, а она с удовольствием помогла ему. Воровка, наглая, расчетливая, беспринципная, она бы и замуж за него вышла, если бы ей это было удобно. Хотя зачем ей замужество с заурядным директором школы? Она бы просто пересидела бурю в Марбл Хэйвен и навсегда уехала, не вдаваясь в объяснения. Это было очень просто — я больше не люблю тебя, Мэтью. Разве бы он стал настаивать? Конечно, нет. Стиснул бы зубы и терпел бы. И ради кого? Ради мошенницы, которая и мизинца его не стоит?
А ведь она обманула не только его. Она провела и Джимми Кольена, и Роджера Биллингема, и Флоренс Доил, и всех остальных ребят, которые верили ей и любили ее. Она бессердечно использовала их, не думая о том, что будет с ними после того, как она уедет.
А что будет с ними теперь, когда они узнают правду? Мэтью резко сел на кровати. Он не должен думать только о себе и своих чувствах к Лилиан. Что будет твориться в городе и школе, когда правда о Лилиан Монтегью станет известна всем? Мэтью застонал. Не ради себя или Лилиан, а ради Марбл Хэйвен и учеников он желал бы сохранить все в секрете. Но разве это возможно? Весть об аресте наверняка уже распространилась, а за ней вскоре последует и объяснение. Имя Лилиан будут трепать на всех перекрестках…
Мэтью осекся. Как он может до сих пор думать о ней и переживать за нее? Пусть ее заклеймят позором, он должен думать лишь о своих учениках… Но сколько бы Мэтью ни твердил себе это, он никак не мог избавиться от сострадания, разрывающего сердце. Лилиан, такая нежная и беззащитная, одна в тюрьме, целый мир против нее.
Мэтью вспоминал, как впервые увидел ее, как удивлялся ее умению справляться с учениками, как восхищался ею, когда она помогла Кольену.
Как дрожал от нетерпения, обнимая ее вчера на рождественском празднике. Господи, неужели это было только вчера? И как он любит ее… Мечту, идеал, красивую картинку. Женщину, которой нет.
Словно он снова подросток, мечтающий о какой-нибудь книжной героине, придумывающий одну за другой подробности их головокружительной любви. Лилиан Монтегью не меньшая фикция, чем Джульетта или Скарлетт О'Хара. Есть лишь умелая актриса, пожалуй, самая способная из всех, кого ему довелось видеть на экране. Она так ловко провела его, так вжилась в роль, что ему до сих пор тяжело поверить в то, что она лишь играла.
Зачем она призналась ему? Акт милосердия, иначе не назовешь. Он не мог представить себе, как бы повел себя, если бы полицейские чиновники предъявили бы ему необходимые доказательства ее вины. Наверное, решил бы, что они сошли с ума или издеваются над ним.
А благодаря ей он готов к разоблачениям. Спасибо тебе, Лилиан. Или Лили…
Резкий звонок в дверь привел Мэтью в чувство. Он посмотрел на часы. Надо же, уже половина четвертого. Он и не заметил, как время пролетело. Наверное, это пришли из школы.
Мэтью вдруг припомнил, что сегодня — обычный учебный день, и он должен присутствовать в Марбл Хэйвен. Все, должно быть, безумно переполошились, когда директор внезапно исчез.
Неведомый посетитель продолжал трезвонить, но Мэтью не торопился открывать. Его охватило полное безразличие ко всему, включая его работу в школе. Скорее всего, ему придется уволиться. Во-первых, разъяренные родители не простят ему того, что он взял Лилиан на работу и целых четыре месяца грабительница учила их детей. А во-вторых, он сам не сможет ходить по этим коридорам и знать, что никогда больше не встретит там ее. И в собственный кабинет он будет не в состоянии зайти — ведь там все полно воспоминаний о Лилиан Монтегью.
У Мэтью заболела голова от заливистых трелей дверного звонка. Кого бы ни послали на его поиски из Марбл Хэйвен, он отличался редкой настойчивостью. Мэтью чертыхнулся. Его нет дома. Он не намерен ни с кем разговаривать. Все вопросы подождут до завтра, когда он хотя бы чуть-чуть придет в себя.
Однако звонок не унимался. Мэтью кинул взгляд на часы. Двадцать минут стоять у запертой двери — на это способны очень немногие.
Мэтью встал и захлопнул дверь в спальне, надеясь, что так будет потише. Но прошло еще десять минут, и Мэтью был вынужден сдаться.
Визитер, должно быть, точно знал, что он дома, и хотел во что бы то ни стало переговорить с ним.
Если это Джимми Кольен, я ему шею намылю, мрачно пообещал себе Мэтью, открывая дверь.
Но это был не Джимми, а высокий плотный мужчина лет сорока пяти — пятидесяти с наголо остриженным шишковатым черепом и пронзительным взглядом маленьких глазок. Одет мужчина был в дорогой светлый костюм и черную рубашку, на пальце поблескивал перстень.
Мэтью опешил — примерно так, по его мнению, должен бы выглядеть главарь мафии. Сходство усиливалось еще и тем, что за спиной мужчины виднелся молодой парень в темном костюме. Он явно выполнял функцию охранника.
— Мэтью Гленфилд? — спросил мужчина.
Голос у него оказался неожиданно глубоким и приятным.
— Д-да, — кивнул недоумевающий Мэтью.
— Вы позволите мне войти?
— Конечно.
Бритоголовый шагнул в квартиру, закрывая за собой дверь. Охранник остался на лестничной площадке. Мэтью молча указал на диван, и странный гость уселся, поблагодарив его кивком головы. Мэтью расположился напротив. Он внимательно разглядывал пришельца, который не торопился с объяснениями. Наружность этого мужчины действительно не располагала к себе — низкий лоб, маленькие глазки, мощная челюсть традиционно ассоциируются с преступными элементами низкого пошиба. Но глаза визитера смотрели на Мэтью изучающе, и ему на секунду показалось, что в этом огромном нелепом теле на самом деле заключен другой человек, с высоким интеллектом и душой эстета.
Это молчаливое переглядывание уже начало раздражать Мэтью, когда гость наконец разлепил толстые губы и произнес:
— Я только пришел сказать тебе, сынок, чтобы ты не слишком строго судил мою девочку.
— Мне нужно было где-то отсидеться после того, как Алан донес на меня полицейским, монотонно рассказывала она. — Я достала документы и диплом на имя Лилиан Монтегью и приехала в Спринг-Бэй. Если хочешь знать, я даже не обращалась в другие школы, а сразу пришла к вам. Тщательной проверки я могла и не выдержать, а в Марбл Хэйвен всегда не хватает учителей, правда?
Мэтью осел на пол, не сводя с Лили ошеломленного взгляда.
— Это был блестящий план, — криво усмехнулась девушка. — Кому бы пришло в голову искать Лили-плутовку в школе глухого провинциального городка? Я перекрасила волосы, сменила прическу и стала скромной учительницей математики в Марбл Хэйвен. Но в конечном итоге мой маскарад все равно не спас меня.
Лили замолкла. Мэтью растерянно хлопал глазами, пытаясь собраться с мыслями. Девушка внутренне готовилась к лавине упреков и, кто знает, оскорблений. Но Мэтью не торопился обвинять ее.
— А какой у тебя был раньше цвет волос? спросил он.
— Рыжий, — прошептала изумленная Лилиан. — Они были длинные, по пояс.
Мэтью развел руками. Его лицо страдальчески исказилось.
— Как ты, должно быть, потешалась надо мной.
Лили подскочила на месте. Как он может так думать о ней!
— А я еще пытался опекать тебя…
— Мэтью… — Голос девушки дрогнул. — Я знаю, в это трудно поверить, но для меня жизнь в Спринг-Бэй была настоящей. Я.., искренне полюбила его и Марбл Хэйвен, и…
— Полюбила? — перебил ее Мэтью. — Потому что так было нужно по твоей легенде? Тихая учительница, довольствующаяся скромным жалованьем в провинциальной школе?
Лили прижала руки к груди. Он вправе обижаться на нее, и она не в состоянии объяснить ему, что ее работа в Марбл Хэйвен и любовь к нему были единственно важным в ее жизни. Но Мэтью видит в ней лишь воровку, обманщицу, которую нелепая случайность вывела на чистую воду.
— Думай, что хочешь, — вздохнула девушка. — Я просто не хотела больше врать тебе.
Мэтью скрипнул зубами. Никакого обмана, все по-честному. Просто знай, Мэтью Гленфилд, что женщины, которую ты любишь, не существует. Вместо нее есть хитрая мошенница, почти полгода водившая за нос целый город.
Спринг-Бэй для нее — перевалочная станция, очередной мелкий эпизод в бурной жизни.
— Господи, Лилиан, ты могла хотя бы не подпускать меня к себе! — воскликнул Мэтью. — Чтобы я ни на что не рассчитывал…
Девушка молчала. Ей хотелось кричать, умолять его, чтобы он не судил ее слишком строго.
Но кому интересно выслушивать признания в любви из уст преступницы? Через несколько часов сенсационная весть о Лили-плутовке облетит весь город, и Мэтью будет только счастлив откреститься от нее. И разве он не будет прав?
Сын лорда Уэзерби… В чем они ошиблись в доме отца Мэтью, раз полиция легко вышла на след Алана? Если бы старый Уэзерби заранее знал, что украшения забрал его сын, он, наверное, не стал бы поднимать такой шум, спокойно получил бы страховку и накупил бы жене новых побрякушек. Но в таком случае Паркмена не зацапали бы, и ей не пришлось бы скрываться в Аризоне. И она не познакомилась бы с Мэтью. Причудливы дороги судьбы, разве можно убежать от нее?
— Я полюбила тебя, — тихо сказала она.
— Я.., я не могу тебе поверить… — пробормотал Мэтью и выбежал из кабинета, оглушительно хлопнув дверью.
Интересно, расскажет ли он что-нибудь инспектору, подумала девушка и удивилась тому, насколько мало волновала ее эта возможность.
Пусть. Часом раньше, часом позже. Может быть, это зачтут как чистосердечное признание.
А впрочем, какая разница, как отнесутся к ней все эти полицейские, судьи, присяжные. Она потеряла надежду на новую жизнь, и не все ли равно, насколько короче или длиннее будет ее срок.
Лили закрыла лицо руками и горько зарыдала.
Мэтью заперся в своей квартире, отключил телефон, задернул шторы в спальне, как подкошенный рухнул на кровать и закрыл глаза.
Ему не хотелось ничего видеть, слышать, ни с кем разговаривать. Больше всего на свете он жаждал покоя и одиночества.
Итак, Лили-плутовка. А ведь он с самого начала чувствовал, что она не такая, как все.
Но вместо того, чтобы насторожиться, влюбился как последний дурак. Прелестная Лилиан, красивая, нежная добрая… Он выдумал себе сказку, а она с удовольствием помогла ему. Воровка, наглая, расчетливая, беспринципная, она бы и замуж за него вышла, если бы ей это было удобно. Хотя зачем ей замужество с заурядным директором школы? Она бы просто пересидела бурю в Марбл Хэйвен и навсегда уехала, не вдаваясь в объяснения. Это было очень просто — я больше не люблю тебя, Мэтью. Разве бы он стал настаивать? Конечно, нет. Стиснул бы зубы и терпел бы. И ради кого? Ради мошенницы, которая и мизинца его не стоит?
А ведь она обманула не только его. Она провела и Джимми Кольена, и Роджера Биллингема, и Флоренс Доил, и всех остальных ребят, которые верили ей и любили ее. Она бессердечно использовала их, не думая о том, что будет с ними после того, как она уедет.
А что будет с ними теперь, когда они узнают правду? Мэтью резко сел на кровати. Он не должен думать только о себе и своих чувствах к Лилиан. Что будет твориться в городе и школе, когда правда о Лилиан Монтегью станет известна всем? Мэтью застонал. Не ради себя или Лилиан, а ради Марбл Хэйвен и учеников он желал бы сохранить все в секрете. Но разве это возможно? Весть об аресте наверняка уже распространилась, а за ней вскоре последует и объяснение. Имя Лилиан будут трепать на всех перекрестках…
Мэтью осекся. Как он может до сих пор думать о ней и переживать за нее? Пусть ее заклеймят позором, он должен думать лишь о своих учениках… Но сколько бы Мэтью ни твердил себе это, он никак не мог избавиться от сострадания, разрывающего сердце. Лилиан, такая нежная и беззащитная, одна в тюрьме, целый мир против нее.
Мэтью вспоминал, как впервые увидел ее, как удивлялся ее умению справляться с учениками, как восхищался ею, когда она помогла Кольену.
Как дрожал от нетерпения, обнимая ее вчера на рождественском празднике. Господи, неужели это было только вчера? И как он любит ее… Мечту, идеал, красивую картинку. Женщину, которой нет.
Словно он снова подросток, мечтающий о какой-нибудь книжной героине, придумывающий одну за другой подробности их головокружительной любви. Лилиан Монтегью не меньшая фикция, чем Джульетта или Скарлетт О'Хара. Есть лишь умелая актриса, пожалуй, самая способная из всех, кого ему довелось видеть на экране. Она так ловко провела его, так вжилась в роль, что ему до сих пор тяжело поверить в то, что она лишь играла.
Зачем она призналась ему? Акт милосердия, иначе не назовешь. Он не мог представить себе, как бы повел себя, если бы полицейские чиновники предъявили бы ему необходимые доказательства ее вины. Наверное, решил бы, что они сошли с ума или издеваются над ним.
А благодаря ей он готов к разоблачениям. Спасибо тебе, Лилиан. Или Лили…
Резкий звонок в дверь привел Мэтью в чувство. Он посмотрел на часы. Надо же, уже половина четвертого. Он и не заметил, как время пролетело. Наверное, это пришли из школы.
Мэтью вдруг припомнил, что сегодня — обычный учебный день, и он должен присутствовать в Марбл Хэйвен. Все, должно быть, безумно переполошились, когда директор внезапно исчез.
Неведомый посетитель продолжал трезвонить, но Мэтью не торопился открывать. Его охватило полное безразличие ко всему, включая его работу в школе. Скорее всего, ему придется уволиться. Во-первых, разъяренные родители не простят ему того, что он взял Лилиан на работу и целых четыре месяца грабительница учила их детей. А во-вторых, он сам не сможет ходить по этим коридорам и знать, что никогда больше не встретит там ее. И в собственный кабинет он будет не в состоянии зайти — ведь там все полно воспоминаний о Лилиан Монтегью.
У Мэтью заболела голова от заливистых трелей дверного звонка. Кого бы ни послали на его поиски из Марбл Хэйвен, он отличался редкой настойчивостью. Мэтью чертыхнулся. Его нет дома. Он не намерен ни с кем разговаривать. Все вопросы подождут до завтра, когда он хотя бы чуть-чуть придет в себя.
Однако звонок не унимался. Мэтью кинул взгляд на часы. Двадцать минут стоять у запертой двери — на это способны очень немногие.
Мэтью встал и захлопнул дверь в спальне, надеясь, что так будет потише. Но прошло еще десять минут, и Мэтью был вынужден сдаться.
Визитер, должно быть, точно знал, что он дома, и хотел во что бы то ни стало переговорить с ним.
Если это Джимми Кольен, я ему шею намылю, мрачно пообещал себе Мэтью, открывая дверь.
Но это был не Джимми, а высокий плотный мужчина лет сорока пяти — пятидесяти с наголо остриженным шишковатым черепом и пронзительным взглядом маленьких глазок. Одет мужчина был в дорогой светлый костюм и черную рубашку, на пальце поблескивал перстень.
Мэтью опешил — примерно так, по его мнению, должен бы выглядеть главарь мафии. Сходство усиливалось еще и тем, что за спиной мужчины виднелся молодой парень в темном костюме. Он явно выполнял функцию охранника.
— Мэтью Гленфилд? — спросил мужчина.
Голос у него оказался неожиданно глубоким и приятным.
— Д-да, — кивнул недоумевающий Мэтью.
— Вы позволите мне войти?
— Конечно.
Бритоголовый шагнул в квартиру, закрывая за собой дверь. Охранник остался на лестничной площадке. Мэтью молча указал на диван, и странный гость уселся, поблагодарив его кивком головы. Мэтью расположился напротив. Он внимательно разглядывал пришельца, который не торопился с объяснениями. Наружность этого мужчины действительно не располагала к себе — низкий лоб, маленькие глазки, мощная челюсть традиционно ассоциируются с преступными элементами низкого пошиба. Но глаза визитера смотрели на Мэтью изучающе, и ему на секунду показалось, что в этом огромном нелепом теле на самом деле заключен другой человек, с высоким интеллектом и душой эстета.
Это молчаливое переглядывание уже начало раздражать Мэтью, когда гость наконец разлепил толстые губы и произнес:
— Я только пришел сказать тебе, сынок, чтобы ты не слишком строго судил мою девочку.