Страница:
— Не знаю, миссис Тейт, — честно ответила Шимейн. — Но, по-моему, надежда и спокойствие помогут и ему, и вам больше, чем волнение.
— Зовите меня Колли, — предложила женщина. — Мне кажется, вы — настоящая леди. Я всегда считала мистера Торнтона истинным джентльменом. Ему нужна такая жена, как вы.
— Я — всего лишь служанка, — напомнила Шимейн. После испытания прошедшей ночи ей меньше всего хотелось, чтобы миссис Тейт посоветовала Гейджу жениться. Шимейн хорошо помнила, что в последнее время ей и без того приходилось часто извиняться перед Гейджем Торнтоном.
— Это не страшно, — с уверенностью заявила Колли. — Думаю, Ремси согласится со мной. Он считает, что мистер Торнтон уже влюбился в вас.
— Мистер Торнтон влюблен в мою стряпню, — возразила Шимейн, — и не более. Ваш муж ошибается.
— Неужели вы отказали бы ему, если бы он сделал вам предложение?
— До прибытия в колонию я была помолвлена… — Шимейн осеклась. Воспоминания о помолвке показались ей вдруг далекими и чужими.
— Англия далеко, мисс, а мистер Торнтон рядом, да к тому же он вдовец. А может, он вам не нравится?
— Конечно, нравится, но я… — Шимейн вновь не сумела договорить.
— Ваш жених был таким же красавцем, как мистер Торнтон? — не отставала Колли.
— Трудно сказать… — смущенно протянула Шимейн. По меркам всех достойных невест Англии Морис дю Мерсер считался самым привлекательным мужчиной Лондона. Но, по мнению Шимейн, Гейдж Торнтон с легкостью пленил бы сердце любой, даже самой знатной леди. Почему-то эта мысль вдруг показалась Шимейн предательской. Нелепо сравнивать Мориса и Гейджа. Видимо, к Гейджу Торнтону ее влечет сильнее, чем к Морису, только потому, что Морис далеко, а Гейдж рядом.
— Вы до сих пор любите своего жениха?
— Когда-то думала, что люблю, — запинаясь, призналась Шимейн. — Но это было так давно! С тех пор я многое пережила. Возможно, теперь, после того как я побывала в тюрьме, я не нужна Морису.
— Зато вы нужны мистеру Торнтону…
— По-моему, гадать об этом бессмысленно, — перебила Шимейн, надеясь избавиться от дальнейших расспросов и предположений. — Невозможно узнать, что думает по этому поводу сам мистер Торнтон. Я — всего лишь его служанка, и пока он сам не заговаривает о браке, глупо строить догадки.
— Да, не стоит гадать, каковы намерения мистера Торнтона, — согласилась Колли. — Для этого найдется немало охотников и без нас.
Шимейн вздохнула с облегчением, добившись своего. Пожав руку женщины, она улыбнулась ей:
— Ну, как вы себя чувствуете?
— Гораздо лучше, — призналась Колли. — Разве что немного устала…
— Постарайтесь уснуть. Это пойдет на пользу вам и ребенку.
— Да, я попробую уснуть… с надеждой.
— А я ненадолго оставлю вас. Если понадоблюсь, я буду в кухне.
Колли смежила веки, а Шимейн бесшумно выскользнула из комнаты. Ремси ждал, стоя у камина, и, увидев его перепуганное лицо, Шимейн поспешила развеять его опасения:
— Теперь вашей жене гораздо лучше, она немного поспит. — Заметив, как осунулось от переживаний лицо Ремси, Шимейн посочувствовала ему: — Сон не повредит и вам, если что-нибудь случится, я разбужу вас.
Гейдж Торнтон спрыгнул с повозки и подошел к коттеджу врача. Невысокая женщина за забором полола заросший сад, но, завидев Торнтона, выпрямилась и прищурилась, разглядывая его. Когда Гейдж постучал в дверь, женщина окликнула его:
— Если вам нужен врач, то он уехал на реку — кто-то сломал ногу. Вернется нескоро. Если вы умеете писать, оставьте ему записку — так просил доктор Феррис. На веранде перо и все, что полагается.
Гейдж Торнтон присмотрелся к оборванной женщине: ему казалось, что он где-то видел ее, слышал этот голос. Подойдя поближе, он обратил внимание, что вся щека женщины потемнела и распухла. Наконец его осенило: именно она уговаривала его купить Шимейн на «Гордости Лондона».
— Энни Карвер? — недоверчиво произнес Гейдж. При ближайшем рассмотрении синяк на лице оказался еще больше и ужаснее, и Гейдж не удержался от вопроса: — Господи, что с вами стряслось?
Энни удивленно приоткрыла рот и приставила перепачканную землей ладонь козырьком ко лбу, защищая глаза от солнца.
— Кто это?
— Гейдж Торнтон. Я купил Шимейн О'Хирн, помните?
Женщина ахнула и всплеснула руками.
— Чтоб мне провалиться! Как же не помнить? Если бы солнце не било в глаза, я вмиг узнала бы вас. А как Шимейн? — Ее глаза внезапно наполнились тревогой. — С ней ничего не случилось? Может, ей нужен врач?
— Нет, с ней все в порядке, Энни. Я приехал за врачом по просьбе друга. Его жена должна родить в начале лета, но ей нездоровится… похоже, у нее будет выкидыш.
— Я знаю, как принимать роды, — робко сообщила Энни. — Моя мать была повитухой, научила меня, как помогать роженицам. Но хозяин нипочем не отпустит меня с вами.
— Это работа вашего хозяина? — мягко спросил Гейдж, указывая на огромный синяк на щеке Энни.
Смутившись, Энни повела плечами.
— Мистер Майерс считает, что я заслужила наказание — его ужин подгорел. Он велел мне наколоть дров и растопить камин — в гостиной было холодно, а я замешкалась. — Она вопросительно уставилась на Гейджа. — А как вы, мистер? Довольны стряпней Шимейн?
— Она бесподобная кухарка, Энни. Лучшей хозяйки я не нашел бы даже в Лондоне.
Энни искоса взглянула на него.
— Вчера вечером к хозяину приходила миссис Петтикомб. Болтала, будто бы вы купили себе каторжницу ради блуда и чуть не убили боцмана с «Гордости Лондона», когда тот попытался отнять ее.
Гейдж взъярился, поняв, что старая сплетница распускает о нем гнусные слухи по всему городку.
— Миссис Петтикомб преувеличивает, Энни — на вашем месте я не стал бы слушать ее. Похоже, ей нравится искажать истину, чтобы приукрасить свои сплетни.
Энни молчала, ожидая продолжения, но Гейдж так и не объяснил, зачем купил Шимейн, ибо считал, что не обязан оправдываться перед теми, кто прислушивается к болтовне городских кумушек. Стоит оправдаться один раз, и конца этому не будет, ведь назойливая матрона и ее подружки всегда найдут о чем посудачить.
Дверь соседнего дома распахнулась, и Сэмюэл Майерс вышел, подбоченившись, на веранду. Застыв в надменной позе, он воззрился на Гейджа и Энни.
— Лентяйка! — гаркнул он. — Я купил тебя не для того, чтобы ты болтала с каждым прохожим. Живо принимайся за работу, пока не отведала моих кулаков! Имей в виду, если снова начнешь бездельничать, я спущу с тебя шкуру. Я не могу каждый час проверять, работаешь ты или гоняешь лодыря!
Гейдж вскинул бровь, разглядывая Майерса. Он сразу понял, что Морриса Хэтчер была права. Коротышка Майерс внушал не меньшее омерзение, чем крыса. Гейдж понял, что не может оставить Энни на милость этого отвратительного человека, не попытавшись помочь ей.
— Вы не против, если я найму вашу служанку за плату, мистер Майерс?
Сэмюэл Майерс от неожиданности разинул рот, но быстро опомнился. Поправив очки на широком носу, он многозначительно ухмыльнулся, в упор уставившись на Гейджа.
— А в чем дело, мистер Торнтон? Вам мало одной шлюхи? Хотите переспать сразу с двумя?
Если в намерения Майерса входило разозлить Гейджа, то он своего добился — столяр ощутил, как в нем нарастает острая враждебность при виде издевательской ухмылки коротышки, очевидно, наслушавшегося сплетен о нем. Гейдж знал, что Майерс торгует предметами мужского туалета и не удивлялся, выяснив, что Сэмюэл Майерс презирает и ненавидит его. Судя по всему, за спиной в правой руке Майерс держал заряженный пистолет — вероятно, считал Гейджа не просто безнравственным, но и опасным человеком.
— У жены моего работника начались роды, — сдержанным тоном объяснил Гейдж. Пистолет не испугал его, но Гейдж понимал, что любого проявления злобы с его стороны хватит, чтобы Колли лишилась помощи. — Энни сказала, что сможет помочь миссис Тейт. Если вы отпустите ее со мной, я заплачу. Врач уехал надолго, и до его приезда нам больше неоткуда ждать помощи.
— Пусть роженице поможет ваша служанка, мистер Торнтон, — предложил Майерс, в ухмылке обнажая кривые зубы. — Боюсь только, вы не согласитесь надолго расстаться с ней. Для ирландки она чересчур аппетитна. Хотел бы я посмотреть, какова она в постели!
— Напрасно вы так презрительно относитесь к женщине, мистер Майерс, к тому же незнакомой, — возразил Гейдж, с трудом сдерживая гнев. Помедлив минуту, он овладел собой и добавил: — Моя служанка уже сделала все, что могла, но она не в состоянии помочь миссис Тейт.
Сэмюэл Майерс никогда не упускал случая подработать тем или иным способом, а тут ему сулили явную прибыль.
— Откуда мне знать, что вы привезете Энни обратно?
Гейдж понял, что ему придется предложить щедрый залог.
— Если хотите, я оставлю вам такую же сумму, какую вы заплатили за нее. Сообщите мне размеры этой суммы и напишите расписку, пообещав вернуть залог, как только я привезу Энни обратно.
— Она обошлась мне в пятнадцать фунтов, — ехидно усмехнувшись, сообщил коротышка. — А за ее работу я хочу получить еще пять.
— Пять фунтов?! Побойтесь Бога! Я же увожу ее не на год!
— Пять фунтов, или разговор закончен. — Мистер Майерс с важным видом добавил: — У Энни много работы. Вам придется возместить убытки, которые я понесу за время ее отсутствия.
— За пять фунтов она должна пробыть у меня недели две, не меньше, — выдвинул собственное требование Гейдж.
Сэмюэл Майерс задумался.
— Пожалуй, две недели я обойдусь без нее, но предупреждаю: если вы не привезете ее обратно, деньги останутся у меня.
— Договорились, — подытожил Гейдж, чувствуя себя так, словно его только что надули. — Но мне нужна расписка — чтобы потом вы не говорили, будто я украл у вас Энни.
— Вы получите расписку, но она уйдет отсюда в той одежде, в которой пришла.
Гейдж оглянулся на Энни и подивился жадности Майерса: новое платье Энни походило на тряпку.
— Если хотите, можете уплатить за платье, — предложил Майерс.
— Платье оставьте у себя. У миссис Тейт найдется тряпье и получше.
Через несколько минут Гейдж устроился в повозке и направился к дому Тейтов в сопровождении Энни, одетой в свое платье — рваное, поношенное, но, к счастью, выстиранное.
Гейдж знал, что Шимейн обрадуется встрече с подругой, но самому ему было о чем поразмыслить: надо найти способ возместить убытки, поскольку он не мог вернуть служанку хозяину, который зверски избивал ее. Оставить Энни у себя тоже нельзя: с домашними делами вполне справлялась Шимейн, а кормить еще один рот он был не в состоянии. Тейты с удовольствием воспользуются помощью Энни, но не смогут выкупить ее: берегут каждый фартинг, чтобы дать сыновьям образование. Как поступить с Энни, Гейдж так и не придумал, но надеялся, что найдет выход позднее.
Сидящая рядом с ним Энни волновалась, как заботливая мать за свое дитя.
— Вы оставили врачу записку, чтобы он знал, где нас искать?
— Оставил, пока вы переодевались.
— И положили ее так, чтобы он сразу ее заметил?
— Да.
— Ее не найдет мистер Майерс?
— Я подсунул записку под дверь, а она заперта, — устав от расспросов, сообщил Гейдж.
— А если он не посмотрит под ноги? Ведь наш врач уже старый. Он сказал, что в следующую пятницу ему стукнет сорок пять лет.
По-видимому, доктор казался дряхлым стариком Энни, которой едва перевалило за двадцать.
— Энни, перестаньте волноваться, — нетерпеливо велел Гейдж. — Вы замучили меня вопросами.
— Простите, мистер Торнтон, — пробормотала она. — Я только хотела убедиться, что врач приедет вовремя и поможет вашим друзьям. Я знаю, как принимать роды, умею лечить лихорадку и раны, но думаю, лучше будет, если женщину осмотрит ученый человек.
— Как бы там ни было, Энни, вы пробудете у Тейтов столько, сколько понадобится. Не надейтесь, что врач подоспеет вовремя. Ремси работает на меня. Он мой друг, и я хочу, чтобы вы как следует позаботились о его жене, и, если удастся, спасли ребенка. Для Ремси нет никого дороже жены и детей, понимаете?
— Как не понять, — робко отозвалась она.
— У Ремси есть маленький сын, за которым вам придется присмотреть, пока Колли не поправится, — добавил Гейдж, искоса взглянув на женщину.
Внезапное воодушевление Энни убедило его, что она не прочь взяться за такую работу. Она счастливо вздохнула и усердно закивала головой.
По прибытии к Тейтам Гейдж отправился разыскивать Шимейн и обнаружил ее хлопочущей в кухне. Он остановился у очага, пока Шимейн ставила в печку противень с булочками.
— Я привез женщину, которая поможет Колли, так что вы с Энди сможете вернуться домой вместе со мной.
— Мистер Тейт считает, что я наготовила еды на всех, — объяснила Шимейн, закрывая дверцу духовки. — Он мечтал, что вы останетесь пообедать с ним.
— Ладно, если он хочет, мы останемся.
Шимейн мягко улыбнулась:
— Ваше присутствие отвлечет Ремси, мистер Торнтон. С тех пор как вы уехали, он был вне себя, даже отказался вздремнуть, когда Колли полегчало. Сейчас он колет дрова на заднем дворе, лишь бы чем-нибудь занять себя. Пожалуй, ему станет спокойнее, если вы немного побудете с ним.
— Я сделаю все, что смогу, Шимейн, — пообещал Гейдж. — А вы пока проводите повитуху в спальню и познакомьте ее с Колли.
Шимейн удивленно взглянула на него, считая, что повитуха может представиться и сама, но, когда Гейдж отступил в сторону и показал, кого привез, Шимейн радостно вскрикнула и бросилась в объятия подруги.
— О Энни! Как я волновалась за тебя! — воскликнула она, не сдерживая слез. Крепко обняв худенькую женщину, Шимейн тут же разжала руки и отстранилась, чтобы взглянуть на нее, но радость на ее лице тут же померкла. Протянув руку, Шимейн нежно коснулась раздувшейся щеки. — Это сделал твой хозяин? Или ты упала?
Энни небрежно махнула рукой:
— А, пустое! Дай-ка мне лучше взглянуть на тебя. — Она оглядела Шимейн, взяла ее за руки и рассмеялась от радости. — Ты чудо! Просто чудо!
— Пойдем в спальню, познакомимся с Колли, — позвала Шимейн. — А потом расскажешь нам, как ты очутилась здесь.
— Рассказывать недолго: если бы твой хозяин не оставил в залог за меня двадцать фунтов, меня бы никогда не отпустили.
Шимейн повернулась к Энни:
— О чем ты говоришь? Мистер Торнтон купил тебя?
— Нет, что ты! Он заплатил пять фунтов — так сказать, за аренду, но если он не вернет меня обратно вовремя, он разорится на все двадцать фунтов. — Она покачала головой, удивляясь готовности Гейджа расстаться с такой суммой. — Должно быть, мистер Торнтон очень богат.
— Он не богач, Энни, просто замечательный человек, — с восторженной улыбкой объяснила Шимейн.
Доктор Колби Феррис, высокий и сухопарый седовласый джентльмен с густой щетиной, закрывающей пол-лица, прибыл вскоре после обеда. Энни серьезно отнеслась к своим обязанностям и, прежде чем впустить врача в спальню Колли, предложила ему теплую воду, мыло и полотенце, чтобы вымыть руки.
— Мама говорила, что повитуха, приходя в дом, где должен появиться ребенок, обязана из уважения к нему и к его матери как следует вымыть руки.
Рослый врач сурово уставился на хрупкую женщину:
— Детка, известно ли вам, сколько младенцев появилось на свет с моей помощью?
Энни подбоченилась, упрямо стоя на своем.
— Должно быть, столько, что мне и не сосчитать. Но разве вам повредит вымыть руки после того, как вы осматривали больного, или, может быть, прикасались к мертвецу, или… — она мысленно подыскивала еще одну вескую причину и наконец указала рукой на окно, за которым стояла лошадь врача, — …или после того, как проехались верхом?
Настойчивость женщины ошеломила доктора Ферриса, но после продолжительной паузы он задумчиво поскреб щетинистый подбородок и усмехнулся — к облегчению всех, кто следил за разговором.
— Пожалуй, вреда от мытья рук не будет. А как насчет моих ног? Их вы тоже заставите мыть?
Энни машинально взглянула вниз, увидела запыленные сапоги врача, в ужасе зажала ладонью рот и только потом поняла, что над ней подшутили. Она улыбнулась — ее простоватое лицо оживилось.
— Достаточно будет вымыть сапоги, но имейте в виду: я не впущу вас в спальню, пока не увижу, что вы и вправду вымыли их!
Врач высоко поднял густую бровь, словно обдумывая угрозу Энни, но затем задал вопрос, не имеющий никакого отношения к предыдущему разговору:
— А как же этот ублюдок Майерс? Как вам удалось улизнуть от него без скандала?
Энни Карвер объяснила:
— Я приехала сюда с его согласия — не думайте, что я сбежала. У мистера Торнтона есть бумага, которую написал мой хозяин.
Доктор Колби Феррис нахмурился:
— Должно быть, понадобилась кругленькая сумма, чтобы вырвать вас из лап этого чудовища. Никогда не видел, чтобы Майерс охотно расставался со своим имуществом.
— Верно, он согласился не сразу, — подтвердила Энни и указала на своего благодетеля. — Мистеру Торнтону пришлось выложить двадцать фунтов — пять фунтов за аренду и еще пятнадцать — залог, что я вернусь.
— А Майерс дал вам расписку?
Энни закивала, не понимая, почему врач так волнуется.
— Дал, дал.
Колби Феррис перевел внимательный взгляд на Гейджа:
— Я бы посоветовал беречь ее как зеницу ока, сэр: Майерсу доверять нельзя. Он непременно обманет вас, как только представится случай… или найдет способ обвинить вас в воровстве.
— Я едва знаком с этим человеком, но он не понравился мне с первого взгляда, — признался Гейдж. — Постараюсь быть как можно осторожнее.
Врач указал на синяк на щеке Энни.
— Вы понимаете: Майерс снова изобьет Энни, если вы вернете ее.
— А как, по-вашему, я должен поступить? — Гейдж до сих пор не принял решения. Он указал на Шимейн, которая умывала Эндрю в кухне. — У меня уже есть служанка, в доме нет места для второй.
Врач задумчиво потер подбородок.
— Я видел, как Энни работала на Майерса, и знаю, на что она способна. Майерс сваливает на нее самую тяжелую работу, которую должен делать сам!
— Может быть, вам нужна помощница? — с надеждой спросил Гейдж. — Энни говорит, что многому научилась от матери. Она могла бы помогать по хозяйству…
Вспомнив недавний разговор, доктор Феррис усмехнулся:
— И заставлять по сотне раз на дню мыть руки? Боже упаси!
— Не беспокойтесь за меня! — с жаром вмешалась Энни, уязвленная упреком врача. — Я вернусь к мистеру Майерсу. К побоям я уже давно привыкла.
Подойдя к умывальнику, Колби Феррис тщательно вымыл лицо и руки. Вытерев их, он с усмешкой повернулся к Энни:
— Ну, теперь-то вы наконец покажете мне миссис Тейт? Или так и будете щетиниться, как разъяренный дикобраз?
— Миссис Тейт уже лучше — с тех пор как миледи Шимейн поговорила с ней. Пожалуй, вам стоит купить Шимейн у мистера Торнтона и сделать ее помощницей, — предложила Энни.
Гейдж зловеще нахмурился.
— Энни, я отдал за вас заработанные тяжким трудом деньги не для того, чтобы вы торговали Шимейн у меня за спиной!
— Значит, вам не все равно? Может, она вам даже нравится? — лукаво усмехнулась Энни.
— Да, нравится, — подтвердил Гейдж. — И я не собираюсь продавать ее, ясно?
Колби насмешливо скосил глаза на Энни.
— Похоже, мне придется поискать помощницу где-нибудь в другом месте.
— Что правда, то правда, — согласилась Энни, весело захихикав. Гейдж наконец успокоился и улыбнулся.
— Пойдемте, — позвала Энни врача. — Я покажу вам миссис.
Она провела врача в спальню. Пока Ремси в волнении переминался с ноги на ногу под дверью, Гейдж помог Шимейн убрать со стола, несмотря на ее неоднократные заверения, что она справится сама. Несколько причин удержали Гейджа в доме Тейта до того, как врач закончил осмотр. Он понимал, что Шимейн не терпится услышать диагноз, к тому же Ремси требовалась поддержка в случае плохих вестей. Гейдж вдруг обнаружил, что принимает несчастье друга близко к сердцу и не может отказать ему в помощи и поддержке.
Вернувшись в гостиную, Колби Феррис объявил, что не может сделать никаких выводов относительно состояния ребенка. Не сумел он и предсказать, сможет ли Колли доносить малыша, или потеряет его. В любом случае женщине надо оставаться в постели. Врач объяснил Энни, как следует ухаживать за пациенткой, добавив, что удерживать в постели трудолюбивую, деятельную женщину будет нелегко. Он считал, что сотворить такое чудо способна только Энни — ведь именно она заставила его вымыть руки.
Колби мудро посоветовал Ремси Тейту вернуться к работе — не только ради жены, но и ради собственного спокойствия. Колли волнуется, видя, как перепуган ее муж, пояснил врач. Работа не только поможет Ремси скоротать время, но и избавит его от непрестанного беспокойства.
Перед отъездом Колби пообещал время от времени навещать Колли и следить за ее состоянием, а вместо платы попросил каждый раз кормить его. Доктор выразил надежду, что Энни окажется умелой кухаркой.
Глава 11
— Зовите меня Колли, — предложила женщина. — Мне кажется, вы — настоящая леди. Я всегда считала мистера Торнтона истинным джентльменом. Ему нужна такая жена, как вы.
— Я — всего лишь служанка, — напомнила Шимейн. После испытания прошедшей ночи ей меньше всего хотелось, чтобы миссис Тейт посоветовала Гейджу жениться. Шимейн хорошо помнила, что в последнее время ей и без того приходилось часто извиняться перед Гейджем Торнтоном.
— Это не страшно, — с уверенностью заявила Колли. — Думаю, Ремси согласится со мной. Он считает, что мистер Торнтон уже влюбился в вас.
— Мистер Торнтон влюблен в мою стряпню, — возразила Шимейн, — и не более. Ваш муж ошибается.
— Неужели вы отказали бы ему, если бы он сделал вам предложение?
— До прибытия в колонию я была помолвлена… — Шимейн осеклась. Воспоминания о помолвке показались ей вдруг далекими и чужими.
— Англия далеко, мисс, а мистер Торнтон рядом, да к тому же он вдовец. А может, он вам не нравится?
— Конечно, нравится, но я… — Шимейн вновь не сумела договорить.
— Ваш жених был таким же красавцем, как мистер Торнтон? — не отставала Колли.
— Трудно сказать… — смущенно протянула Шимейн. По меркам всех достойных невест Англии Морис дю Мерсер считался самым привлекательным мужчиной Лондона. Но, по мнению Шимейн, Гейдж Торнтон с легкостью пленил бы сердце любой, даже самой знатной леди. Почему-то эта мысль вдруг показалась Шимейн предательской. Нелепо сравнивать Мориса и Гейджа. Видимо, к Гейджу Торнтону ее влечет сильнее, чем к Морису, только потому, что Морис далеко, а Гейдж рядом.
— Вы до сих пор любите своего жениха?
— Когда-то думала, что люблю, — запинаясь, призналась Шимейн. — Но это было так давно! С тех пор я многое пережила. Возможно, теперь, после того как я побывала в тюрьме, я не нужна Морису.
— Зато вы нужны мистеру Торнтону…
— По-моему, гадать об этом бессмысленно, — перебила Шимейн, надеясь избавиться от дальнейших расспросов и предположений. — Невозможно узнать, что думает по этому поводу сам мистер Торнтон. Я — всего лишь его служанка, и пока он сам не заговаривает о браке, глупо строить догадки.
— Да, не стоит гадать, каковы намерения мистера Торнтона, — согласилась Колли. — Для этого найдется немало охотников и без нас.
Шимейн вздохнула с облегчением, добившись своего. Пожав руку женщины, она улыбнулась ей:
— Ну, как вы себя чувствуете?
— Гораздо лучше, — призналась Колли. — Разве что немного устала…
— Постарайтесь уснуть. Это пойдет на пользу вам и ребенку.
— Да, я попробую уснуть… с надеждой.
— А я ненадолго оставлю вас. Если понадоблюсь, я буду в кухне.
Колли смежила веки, а Шимейн бесшумно выскользнула из комнаты. Ремси ждал, стоя у камина, и, увидев его перепуганное лицо, Шимейн поспешила развеять его опасения:
— Теперь вашей жене гораздо лучше, она немного поспит. — Заметив, как осунулось от переживаний лицо Ремси, Шимейн посочувствовала ему: — Сон не повредит и вам, если что-нибудь случится, я разбужу вас.
Гейдж Торнтон спрыгнул с повозки и подошел к коттеджу врача. Невысокая женщина за забором полола заросший сад, но, завидев Торнтона, выпрямилась и прищурилась, разглядывая его. Когда Гейдж постучал в дверь, женщина окликнула его:
— Если вам нужен врач, то он уехал на реку — кто-то сломал ногу. Вернется нескоро. Если вы умеете писать, оставьте ему записку — так просил доктор Феррис. На веранде перо и все, что полагается.
Гейдж Торнтон присмотрелся к оборванной женщине: ему казалось, что он где-то видел ее, слышал этот голос. Подойдя поближе, он обратил внимание, что вся щека женщины потемнела и распухла. Наконец его осенило: именно она уговаривала его купить Шимейн на «Гордости Лондона».
— Энни Карвер? — недоверчиво произнес Гейдж. При ближайшем рассмотрении синяк на лице оказался еще больше и ужаснее, и Гейдж не удержался от вопроса: — Господи, что с вами стряслось?
Энни удивленно приоткрыла рот и приставила перепачканную землей ладонь козырьком ко лбу, защищая глаза от солнца.
— Кто это?
— Гейдж Торнтон. Я купил Шимейн О'Хирн, помните?
Женщина ахнула и всплеснула руками.
— Чтоб мне провалиться! Как же не помнить? Если бы солнце не било в глаза, я вмиг узнала бы вас. А как Шимейн? — Ее глаза внезапно наполнились тревогой. — С ней ничего не случилось? Может, ей нужен врач?
— Нет, с ней все в порядке, Энни. Я приехал за врачом по просьбе друга. Его жена должна родить в начале лета, но ей нездоровится… похоже, у нее будет выкидыш.
— Я знаю, как принимать роды, — робко сообщила Энни. — Моя мать была повитухой, научила меня, как помогать роженицам. Но хозяин нипочем не отпустит меня с вами.
— Это работа вашего хозяина? — мягко спросил Гейдж, указывая на огромный синяк на щеке Энни.
Смутившись, Энни повела плечами.
— Мистер Майерс считает, что я заслужила наказание — его ужин подгорел. Он велел мне наколоть дров и растопить камин — в гостиной было холодно, а я замешкалась. — Она вопросительно уставилась на Гейджа. — А как вы, мистер? Довольны стряпней Шимейн?
— Она бесподобная кухарка, Энни. Лучшей хозяйки я не нашел бы даже в Лондоне.
Энни искоса взглянула на него.
— Вчера вечером к хозяину приходила миссис Петтикомб. Болтала, будто бы вы купили себе каторжницу ради блуда и чуть не убили боцмана с «Гордости Лондона», когда тот попытался отнять ее.
Гейдж взъярился, поняв, что старая сплетница распускает о нем гнусные слухи по всему городку.
— Миссис Петтикомб преувеличивает, Энни — на вашем месте я не стал бы слушать ее. Похоже, ей нравится искажать истину, чтобы приукрасить свои сплетни.
Энни молчала, ожидая продолжения, но Гейдж так и не объяснил, зачем купил Шимейн, ибо считал, что не обязан оправдываться перед теми, кто прислушивается к болтовне городских кумушек. Стоит оправдаться один раз, и конца этому не будет, ведь назойливая матрона и ее подружки всегда найдут о чем посудачить.
Дверь соседнего дома распахнулась, и Сэмюэл Майерс вышел, подбоченившись, на веранду. Застыв в надменной позе, он воззрился на Гейджа и Энни.
— Лентяйка! — гаркнул он. — Я купил тебя не для того, чтобы ты болтала с каждым прохожим. Живо принимайся за работу, пока не отведала моих кулаков! Имей в виду, если снова начнешь бездельничать, я спущу с тебя шкуру. Я не могу каждый час проверять, работаешь ты или гоняешь лодыря!
Гейдж вскинул бровь, разглядывая Майерса. Он сразу понял, что Морриса Хэтчер была права. Коротышка Майерс внушал не меньшее омерзение, чем крыса. Гейдж понял, что не может оставить Энни на милость этого отвратительного человека, не попытавшись помочь ей.
— Вы не против, если я найму вашу служанку за плату, мистер Майерс?
Сэмюэл Майерс от неожиданности разинул рот, но быстро опомнился. Поправив очки на широком носу, он многозначительно ухмыльнулся, в упор уставившись на Гейджа.
— А в чем дело, мистер Торнтон? Вам мало одной шлюхи? Хотите переспать сразу с двумя?
Если в намерения Майерса входило разозлить Гейджа, то он своего добился — столяр ощутил, как в нем нарастает острая враждебность при виде издевательской ухмылки коротышки, очевидно, наслушавшегося сплетен о нем. Гейдж знал, что Майерс торгует предметами мужского туалета и не удивлялся, выяснив, что Сэмюэл Майерс презирает и ненавидит его. Судя по всему, за спиной в правой руке Майерс держал заряженный пистолет — вероятно, считал Гейджа не просто безнравственным, но и опасным человеком.
— У жены моего работника начались роды, — сдержанным тоном объяснил Гейдж. Пистолет не испугал его, но Гейдж понимал, что любого проявления злобы с его стороны хватит, чтобы Колли лишилась помощи. — Энни сказала, что сможет помочь миссис Тейт. Если вы отпустите ее со мной, я заплачу. Врач уехал надолго, и до его приезда нам больше неоткуда ждать помощи.
— Пусть роженице поможет ваша служанка, мистер Торнтон, — предложил Майерс, в ухмылке обнажая кривые зубы. — Боюсь только, вы не согласитесь надолго расстаться с ней. Для ирландки она чересчур аппетитна. Хотел бы я посмотреть, какова она в постели!
— Напрасно вы так презрительно относитесь к женщине, мистер Майерс, к тому же незнакомой, — возразил Гейдж, с трудом сдерживая гнев. Помедлив минуту, он овладел собой и добавил: — Моя служанка уже сделала все, что могла, но она не в состоянии помочь миссис Тейт.
Сэмюэл Майерс никогда не упускал случая подработать тем или иным способом, а тут ему сулили явную прибыль.
— Откуда мне знать, что вы привезете Энни обратно?
Гейдж понял, что ему придется предложить щедрый залог.
— Если хотите, я оставлю вам такую же сумму, какую вы заплатили за нее. Сообщите мне размеры этой суммы и напишите расписку, пообещав вернуть залог, как только я привезу Энни обратно.
— Она обошлась мне в пятнадцать фунтов, — ехидно усмехнувшись, сообщил коротышка. — А за ее работу я хочу получить еще пять.
— Пять фунтов?! Побойтесь Бога! Я же увожу ее не на год!
— Пять фунтов, или разговор закончен. — Мистер Майерс с важным видом добавил: — У Энни много работы. Вам придется возместить убытки, которые я понесу за время ее отсутствия.
— За пять фунтов она должна пробыть у меня недели две, не меньше, — выдвинул собственное требование Гейдж.
Сэмюэл Майерс задумался.
— Пожалуй, две недели я обойдусь без нее, но предупреждаю: если вы не привезете ее обратно, деньги останутся у меня.
— Договорились, — подытожил Гейдж, чувствуя себя так, словно его только что надули. — Но мне нужна расписка — чтобы потом вы не говорили, будто я украл у вас Энни.
— Вы получите расписку, но она уйдет отсюда в той одежде, в которой пришла.
Гейдж оглянулся на Энни и подивился жадности Майерса: новое платье Энни походило на тряпку.
— Если хотите, можете уплатить за платье, — предложил Майерс.
— Платье оставьте у себя. У миссис Тейт найдется тряпье и получше.
Через несколько минут Гейдж устроился в повозке и направился к дому Тейтов в сопровождении Энни, одетой в свое платье — рваное, поношенное, но, к счастью, выстиранное.
Гейдж знал, что Шимейн обрадуется встрече с подругой, но самому ему было о чем поразмыслить: надо найти способ возместить убытки, поскольку он не мог вернуть служанку хозяину, который зверски избивал ее. Оставить Энни у себя тоже нельзя: с домашними делами вполне справлялась Шимейн, а кормить еще один рот он был не в состоянии. Тейты с удовольствием воспользуются помощью Энни, но не смогут выкупить ее: берегут каждый фартинг, чтобы дать сыновьям образование. Как поступить с Энни, Гейдж так и не придумал, но надеялся, что найдет выход позднее.
Сидящая рядом с ним Энни волновалась, как заботливая мать за свое дитя.
— Вы оставили врачу записку, чтобы он знал, где нас искать?
— Оставил, пока вы переодевались.
— И положили ее так, чтобы он сразу ее заметил?
— Да.
— Ее не найдет мистер Майерс?
— Я подсунул записку под дверь, а она заперта, — устав от расспросов, сообщил Гейдж.
— А если он не посмотрит под ноги? Ведь наш врач уже старый. Он сказал, что в следующую пятницу ему стукнет сорок пять лет.
По-видимому, доктор казался дряхлым стариком Энни, которой едва перевалило за двадцать.
— Энни, перестаньте волноваться, — нетерпеливо велел Гейдж. — Вы замучили меня вопросами.
— Простите, мистер Торнтон, — пробормотала она. — Я только хотела убедиться, что врач приедет вовремя и поможет вашим друзьям. Я знаю, как принимать роды, умею лечить лихорадку и раны, но думаю, лучше будет, если женщину осмотрит ученый человек.
— Как бы там ни было, Энни, вы пробудете у Тейтов столько, сколько понадобится. Не надейтесь, что врач подоспеет вовремя. Ремси работает на меня. Он мой друг, и я хочу, чтобы вы как следует позаботились о его жене, и, если удастся, спасли ребенка. Для Ремси нет никого дороже жены и детей, понимаете?
— Как не понять, — робко отозвалась она.
— У Ремси есть маленький сын, за которым вам придется присмотреть, пока Колли не поправится, — добавил Гейдж, искоса взглянув на женщину.
Внезапное воодушевление Энни убедило его, что она не прочь взяться за такую работу. Она счастливо вздохнула и усердно закивала головой.
По прибытии к Тейтам Гейдж отправился разыскивать Шимейн и обнаружил ее хлопочущей в кухне. Он остановился у очага, пока Шимейн ставила в печку противень с булочками.
— Я привез женщину, которая поможет Колли, так что вы с Энди сможете вернуться домой вместе со мной.
— Мистер Тейт считает, что я наготовила еды на всех, — объяснила Шимейн, закрывая дверцу духовки. — Он мечтал, что вы останетесь пообедать с ним.
— Ладно, если он хочет, мы останемся.
Шимейн мягко улыбнулась:
— Ваше присутствие отвлечет Ремси, мистер Торнтон. С тех пор как вы уехали, он был вне себя, даже отказался вздремнуть, когда Колли полегчало. Сейчас он колет дрова на заднем дворе, лишь бы чем-нибудь занять себя. Пожалуй, ему станет спокойнее, если вы немного побудете с ним.
— Я сделаю все, что смогу, Шимейн, — пообещал Гейдж. — А вы пока проводите повитуху в спальню и познакомьте ее с Колли.
Шимейн удивленно взглянула на него, считая, что повитуха может представиться и сама, но, когда Гейдж отступил в сторону и показал, кого привез, Шимейн радостно вскрикнула и бросилась в объятия подруги.
— О Энни! Как я волновалась за тебя! — воскликнула она, не сдерживая слез. Крепко обняв худенькую женщину, Шимейн тут же разжала руки и отстранилась, чтобы взглянуть на нее, но радость на ее лице тут же померкла. Протянув руку, Шимейн нежно коснулась раздувшейся щеки. — Это сделал твой хозяин? Или ты упала?
Энни небрежно махнула рукой:
— А, пустое! Дай-ка мне лучше взглянуть на тебя. — Она оглядела Шимейн, взяла ее за руки и рассмеялась от радости. — Ты чудо! Просто чудо!
— Пойдем в спальню, познакомимся с Колли, — позвала Шимейн. — А потом расскажешь нам, как ты очутилась здесь.
— Рассказывать недолго: если бы твой хозяин не оставил в залог за меня двадцать фунтов, меня бы никогда не отпустили.
Шимейн повернулась к Энни:
— О чем ты говоришь? Мистер Торнтон купил тебя?
— Нет, что ты! Он заплатил пять фунтов — так сказать, за аренду, но если он не вернет меня обратно вовремя, он разорится на все двадцать фунтов. — Она покачала головой, удивляясь готовности Гейджа расстаться с такой суммой. — Должно быть, мистер Торнтон очень богат.
— Он не богач, Энни, просто замечательный человек, — с восторженной улыбкой объяснила Шимейн.
Доктор Колби Феррис, высокий и сухопарый седовласый джентльмен с густой щетиной, закрывающей пол-лица, прибыл вскоре после обеда. Энни серьезно отнеслась к своим обязанностям и, прежде чем впустить врача в спальню Колли, предложила ему теплую воду, мыло и полотенце, чтобы вымыть руки.
— Мама говорила, что повитуха, приходя в дом, где должен появиться ребенок, обязана из уважения к нему и к его матери как следует вымыть руки.
Рослый врач сурово уставился на хрупкую женщину:
— Детка, известно ли вам, сколько младенцев появилось на свет с моей помощью?
Энни подбоченилась, упрямо стоя на своем.
— Должно быть, столько, что мне и не сосчитать. Но разве вам повредит вымыть руки после того, как вы осматривали больного, или, может быть, прикасались к мертвецу, или… — она мысленно подыскивала еще одну вескую причину и наконец указала рукой на окно, за которым стояла лошадь врача, — …или после того, как проехались верхом?
Настойчивость женщины ошеломила доктора Ферриса, но после продолжительной паузы он задумчиво поскреб щетинистый подбородок и усмехнулся — к облегчению всех, кто следил за разговором.
— Пожалуй, вреда от мытья рук не будет. А как насчет моих ног? Их вы тоже заставите мыть?
Энни машинально взглянула вниз, увидела запыленные сапоги врача, в ужасе зажала ладонью рот и только потом поняла, что над ней подшутили. Она улыбнулась — ее простоватое лицо оживилось.
— Достаточно будет вымыть сапоги, но имейте в виду: я не впущу вас в спальню, пока не увижу, что вы и вправду вымыли их!
Врач высоко поднял густую бровь, словно обдумывая угрозу Энни, но затем задал вопрос, не имеющий никакого отношения к предыдущему разговору:
— А как же этот ублюдок Майерс? Как вам удалось улизнуть от него без скандала?
Энни Карвер объяснила:
— Я приехала сюда с его согласия — не думайте, что я сбежала. У мистера Торнтона есть бумага, которую написал мой хозяин.
Доктор Колби Феррис нахмурился:
— Должно быть, понадобилась кругленькая сумма, чтобы вырвать вас из лап этого чудовища. Никогда не видел, чтобы Майерс охотно расставался со своим имуществом.
— Верно, он согласился не сразу, — подтвердила Энни и указала на своего благодетеля. — Мистеру Торнтону пришлось выложить двадцать фунтов — пять фунтов за аренду и еще пятнадцать — залог, что я вернусь.
— А Майерс дал вам расписку?
Энни закивала, не понимая, почему врач так волнуется.
— Дал, дал.
Колби Феррис перевел внимательный взгляд на Гейджа:
— Я бы посоветовал беречь ее как зеницу ока, сэр: Майерсу доверять нельзя. Он непременно обманет вас, как только представится случай… или найдет способ обвинить вас в воровстве.
— Я едва знаком с этим человеком, но он не понравился мне с первого взгляда, — признался Гейдж. — Постараюсь быть как можно осторожнее.
Врач указал на синяк на щеке Энни.
— Вы понимаете: Майерс снова изобьет Энни, если вы вернете ее.
— А как, по-вашему, я должен поступить? — Гейдж до сих пор не принял решения. Он указал на Шимейн, которая умывала Эндрю в кухне. — У меня уже есть служанка, в доме нет места для второй.
Врач задумчиво потер подбородок.
— Я видел, как Энни работала на Майерса, и знаю, на что она способна. Майерс сваливает на нее самую тяжелую работу, которую должен делать сам!
— Может быть, вам нужна помощница? — с надеждой спросил Гейдж. — Энни говорит, что многому научилась от матери. Она могла бы помогать по хозяйству…
Вспомнив недавний разговор, доктор Феррис усмехнулся:
— И заставлять по сотне раз на дню мыть руки? Боже упаси!
— Не беспокойтесь за меня! — с жаром вмешалась Энни, уязвленная упреком врача. — Я вернусь к мистеру Майерсу. К побоям я уже давно привыкла.
Подойдя к умывальнику, Колби Феррис тщательно вымыл лицо и руки. Вытерев их, он с усмешкой повернулся к Энни:
— Ну, теперь-то вы наконец покажете мне миссис Тейт? Или так и будете щетиниться, как разъяренный дикобраз?
— Миссис Тейт уже лучше — с тех пор как миледи Шимейн поговорила с ней. Пожалуй, вам стоит купить Шимейн у мистера Торнтона и сделать ее помощницей, — предложила Энни.
Гейдж зловеще нахмурился.
— Энни, я отдал за вас заработанные тяжким трудом деньги не для того, чтобы вы торговали Шимейн у меня за спиной!
— Значит, вам не все равно? Может, она вам даже нравится? — лукаво усмехнулась Энни.
— Да, нравится, — подтвердил Гейдж. — И я не собираюсь продавать ее, ясно?
Колби насмешливо скосил глаза на Энни.
— Похоже, мне придется поискать помощницу где-нибудь в другом месте.
— Что правда, то правда, — согласилась Энни, весело захихикав. Гейдж наконец успокоился и улыбнулся.
— Пойдемте, — позвала Энни врача. — Я покажу вам миссис.
Она провела врача в спальню. Пока Ремси в волнении переминался с ноги на ногу под дверью, Гейдж помог Шимейн убрать со стола, несмотря на ее неоднократные заверения, что она справится сама. Несколько причин удержали Гейджа в доме Тейта до того, как врач закончил осмотр. Он понимал, что Шимейн не терпится услышать диагноз, к тому же Ремси требовалась поддержка в случае плохих вестей. Гейдж вдруг обнаружил, что принимает несчастье друга близко к сердцу и не может отказать ему в помощи и поддержке.
Вернувшись в гостиную, Колби Феррис объявил, что не может сделать никаких выводов относительно состояния ребенка. Не сумел он и предсказать, сможет ли Колли доносить малыша, или потеряет его. В любом случае женщине надо оставаться в постели. Врач объяснил Энни, как следует ухаживать за пациенткой, добавив, что удерживать в постели трудолюбивую, деятельную женщину будет нелегко. Он считал, что сотворить такое чудо способна только Энни — ведь именно она заставила его вымыть руки.
Колби мудро посоветовал Ремси Тейту вернуться к работе — не только ради жены, но и ради собственного спокойствия. Колли волнуется, видя, как перепуган ее муж, пояснил врач. Работа не только поможет Ремси скоротать время, но и избавит его от непрестанного беспокойства.
Перед отъездом Колби пообещал время от времени навещать Колли и следить за ее состоянием, а вместо платы попросил каждый раз кормить его. Доктор выразил надежду, что Энни окажется умелой кухаркой.
Глава 11
Жизнь служанки вполне приемлема, если ее хозяин добр и благороден и готов потратить последние сбережения, лишь бы избавить несчастную женщину от жестокого хозяина, размышляла Шимейн. Она решила, что ей несказанно повезло — попала в услужение к такому человеку.
Вскоре после возвращения домой Гейдж отнес спящего сына в детскую. Выйдя в гостиную, он обнаружил, что Шимейн ждет его с легкой улыбкой на лице. Завороженный блеском ее изумрудных глаз, Гейдж вопросительно склонил голову:
— Вам что-нибудь нужно, Шимейн?
— Да, мистер Торнтон, — еле заметно кивнула она. — Мне не терпится поблагодарить вас за то, что вы помогли Энни. Работа у Тейтов покажется ей отдыхом по сравнению с тем, чего она натерпелась у Майерса.
От этого мелодичного голоса по телу Гейджа прошла дрожь, однако он решил не поддаваться ее чарам. Не надо вселять в душу Шимейн надежду, ведь Гейдж не собирался брать Энни к себе.
— Шимейн, после того как необходимость в услугах Энни отпадет, мне придется отдать ее хозяину и забрать залог. Взять ее к себе я не в состоянии.
— Понимаю, мистер Торнтон, — мягко заверила его Шимейн, — но не сомневаюсь, вы попробуете подыскать Энни более достойного хозяина, нежели мистер Майерс. Живя здесь, я убедилась, что вы благородный человек. Признаюсь, сэр, никем я не восхищаюсь так, как вами.
Гейдж с трудом удерживался, чтобы не нафантазировать лишнего. Слово «восхищение» имеет великое множество лестных оттенков, нелепо делать из мухи слона. Гейдж понимал, что по-прежнему остается хозяином Шимейн, а она — его служанкой.
На миг лишившись дара речи, он отступил, понимая, что, стоя рядом с Шимейн, не сумеет побороть искушение и заведет другой, более важный и трудный разговор.
— Схожу в мастерскую, узнаю, как там идут дела без меня.
Это поспешное бегство озадачило Шимейн, но она приписала его стремлению Гейджа поскорее взяться за работу. Не мешкая, она принялась за обычные хлопоты по дому: убрала на кухне, раскалила на огне железные утюги и начала гладить. Ей доставляло странное удовольствие гладить рубашки хозяина, расправлять их, словно лаская. Шимейн без труда представляла себе, каким неотразимым будет Гейдж Торнтон в тщательно отутюженных белых рубашках вместо мятых домотканых, которые он обычно носил. К таким рубашкам подошли бы отлично сшитый сюртук и панталоны, но, впрочем, ее хозяин красив в любой одежде. Дав волю воображению, Шимейн представила себя танцующей менуэт с хозяином. С Морисом она танцевала множество раз. На воображаемом балу Гейдж ловко танцевал, был учтив и галантен — словом, оказался достойным соперником Морису, искушенному в светских манерах. Каждый раз, шагая навстречу Гейджу, Шимейн видела в его глазах обещание, и у нее захватывало дух.
Наконец, словно очнувшись, Шимейн напомнила себе — это всего лишь мечты, а реальность редко совпадает с фантазиями. Шимейн принялась вспоминать о том вечере, когда она принимала Мориса в гостиной отцовского дома. Стараясь даже в мелочах не отступить от истины, она вспоминала стройную фигуру жениха, черные волосы, обаятельную, как у Гейджа, улыбку, но вместо янтарно-карих глаз на нее теперь смотрели черные, как ночь. Губы Мориса приоткрылись, он склонился к ней, жаждая поцелуя.
Внезапно в воспоминания вторглись фантазии: над Шимейн нависло загорелое лицо — Гейдж страстно прильнул к ее губам. Мгновенно опьяняющий экстаз охватил Шимейн, вызывая странную, приятную и тревожную боль в глубине ее существа. Восхитительное тепло, окутавшее ее, было не менее ошеломляющим, чем недавние прикосновения Гейджа во время урока стрельбы.
Подняв дрожащую руку, Шимейн вытерла крохотные капельки пота со лба и приложила ладонь к горящей щеке. Возбуждение полностью развеяло представление о неприступности ее девичьей добродетели. Некогда она сохраняла непоколебимое спокойствие и уверенность, несмотря на попытки Мориса убедить ее, что они уже почти женаты. Теперь же Шимейн не знала, сможет ли так же холодно отклонять мольбы Гейджа Торнтона, пожелай он искать ее расположения. Ее щеки пылали, дыхание стало частым и неровным — Шимейн вспомнила, как его бедра прикасались к ней, когда Гейдж учил ее держать мушкет. Вслед за этим воспоминанием явилось другое — о нагом мужском теле, озаренном лунным светом. Шимейн казалось, что вся она охвачена пламенем. Сила собственного возбуждения ошеломила ее. Если воспоминания оказывают на нее столь острое воздействие, значит, она не так сдержанна и холодна, как предполагала.
Вскоре после возвращения домой Гейдж отнес спящего сына в детскую. Выйдя в гостиную, он обнаружил, что Шимейн ждет его с легкой улыбкой на лице. Завороженный блеском ее изумрудных глаз, Гейдж вопросительно склонил голову:
— Вам что-нибудь нужно, Шимейн?
— Да, мистер Торнтон, — еле заметно кивнула она. — Мне не терпится поблагодарить вас за то, что вы помогли Энни. Работа у Тейтов покажется ей отдыхом по сравнению с тем, чего она натерпелась у Майерса.
От этого мелодичного голоса по телу Гейджа прошла дрожь, однако он решил не поддаваться ее чарам. Не надо вселять в душу Шимейн надежду, ведь Гейдж не собирался брать Энни к себе.
— Шимейн, после того как необходимость в услугах Энни отпадет, мне придется отдать ее хозяину и забрать залог. Взять ее к себе я не в состоянии.
— Понимаю, мистер Торнтон, — мягко заверила его Шимейн, — но не сомневаюсь, вы попробуете подыскать Энни более достойного хозяина, нежели мистер Майерс. Живя здесь, я убедилась, что вы благородный человек. Признаюсь, сэр, никем я не восхищаюсь так, как вами.
Гейдж с трудом удерживался, чтобы не нафантазировать лишнего. Слово «восхищение» имеет великое множество лестных оттенков, нелепо делать из мухи слона. Гейдж понимал, что по-прежнему остается хозяином Шимейн, а она — его служанкой.
На миг лишившись дара речи, он отступил, понимая, что, стоя рядом с Шимейн, не сумеет побороть искушение и заведет другой, более важный и трудный разговор.
— Схожу в мастерскую, узнаю, как там идут дела без меня.
Это поспешное бегство озадачило Шимейн, но она приписала его стремлению Гейджа поскорее взяться за работу. Не мешкая, она принялась за обычные хлопоты по дому: убрала на кухне, раскалила на огне железные утюги и начала гладить. Ей доставляло странное удовольствие гладить рубашки хозяина, расправлять их, словно лаская. Шимейн без труда представляла себе, каким неотразимым будет Гейдж Торнтон в тщательно отутюженных белых рубашках вместо мятых домотканых, которые он обычно носил. К таким рубашкам подошли бы отлично сшитый сюртук и панталоны, но, впрочем, ее хозяин красив в любой одежде. Дав волю воображению, Шимейн представила себя танцующей менуэт с хозяином. С Морисом она танцевала множество раз. На воображаемом балу Гейдж ловко танцевал, был учтив и галантен — словом, оказался достойным соперником Морису, искушенному в светских манерах. Каждый раз, шагая навстречу Гейджу, Шимейн видела в его глазах обещание, и у нее захватывало дух.
Наконец, словно очнувшись, Шимейн напомнила себе — это всего лишь мечты, а реальность редко совпадает с фантазиями. Шимейн принялась вспоминать о том вечере, когда она принимала Мориса в гостиной отцовского дома. Стараясь даже в мелочах не отступить от истины, она вспоминала стройную фигуру жениха, черные волосы, обаятельную, как у Гейджа, улыбку, но вместо янтарно-карих глаз на нее теперь смотрели черные, как ночь. Губы Мориса приоткрылись, он склонился к ней, жаждая поцелуя.
Внезапно в воспоминания вторглись фантазии: над Шимейн нависло загорелое лицо — Гейдж страстно прильнул к ее губам. Мгновенно опьяняющий экстаз охватил Шимейн, вызывая странную, приятную и тревожную боль в глубине ее существа. Восхитительное тепло, окутавшее ее, было не менее ошеломляющим, чем недавние прикосновения Гейджа во время урока стрельбы.
Подняв дрожащую руку, Шимейн вытерла крохотные капельки пота со лба и приложила ладонь к горящей щеке. Возбуждение полностью развеяло представление о неприступности ее девичьей добродетели. Некогда она сохраняла непоколебимое спокойствие и уверенность, несмотря на попытки Мориса убедить ее, что они уже почти женаты. Теперь же Шимейн не знала, сможет ли так же холодно отклонять мольбы Гейджа Торнтона, пожелай он искать ее расположения. Ее щеки пылали, дыхание стало частым и неровным — Шимейн вспомнила, как его бедра прикасались к ней, когда Гейдж учил ее держать мушкет. Вслед за этим воспоминанием явилось другое — о нагом мужском теле, озаренном лунным светом. Шимейн казалось, что вся она охвачена пламенем. Сила собственного возбуждения ошеломила ее. Если воспоминания оказывают на нее столь острое воздействие, значит, она не так сдержанна и холодна, как предполагала.