Вудворт Стивен. Сквозь фиолетовые глаза

   Дэн засмеялся, покачав головой, и последовал за ней в фойе отеля. Они подошли к регистрационному столу, и он уже собирался попросить у клерка ключ от их комнаты, когда Натали дотронулась до него.
   Однако это было не просто случайное прикосновение локтем. Она обняла Дэна за плечи и прижалась к нему, потершись носом о его щеку.
   Он сделал шаг назад, вскинув руки, чтобы держать ее на расстоянии.
   – Не надо!
   – Расслабься, милый. – Она сгребла его за талию и придвинулась поближе, весело и задорно сморщив нос. – Мы в отпуске, в конце концов.
   Дэн с замиранием сердца выискивал на ее лице признаки вселения. Их не было. Она просто играла роль «Джози», чтобы подразнить его. Но сколько пройдет времени, прежде чем человек, которого он застрелил той ночью в аллее, начнет «стучаться»?
   Клерк за регистрационным столом наблюдал за их семейной потасовкой с выражением вежливой безучастности. Если служащий отеля и считал разговор странным, то не подал вида.
   Дэн успокоил себя, стараясь не обращать внимания на Натали, теребившую его волосы.
   – Предварительный заказ для Митчеллов.
   – Конечно, сэр. – Клерк набрал пару кодов на компьютере, затем вручил Дэну карточку-ключ и бумажную распечатку платежа по кредитке для подписи. – Пожалуйста, мистер Митчелл.
   – Это доктор Митчелл, – звонко произнесла Натали, потирая левый бицепс Дэна. – Мой Кении – главный спикер гинекологической конвенции. Мы повстречались в его офисе, верите или нет. Но, возможно, это больше, чем вам хотелось бы знать. – Она прижала палец к губам и захихикала, тяжело облокотившись на Дэна. – Господи, я такая пьяная!..
   На лице клерка промелькнула плохо скрытая ухмылка.
   – Комната 805. Лифты справа.
   Дэн чувствовал, как горело его лицо, когда он подписывал чек и отдавал его обратно.
   – Мы можем договориться об утреннем звонке в пять часов?
   – Хорошо.
   – Спасибо. Пойдем, милая. – Он развернул Натали к выходу из фойе.
   – Спокойной вам ночи! – произнес клерк, когда они, обнявшись, побрели прочь.
   – Пока! – махнула ему рукой Натали.
   Как только они очутились в гараже, контактер отпустила Дэна, и ее лицо приобрело обычную серьезность.
   – Ты прав. Это действительно оказалось не так страшно, как я думала.
   Дэн захлопнул дверь машины, когда она попыталась открыть ее.
   – Будь добра, относись ко мне как подобает! Твоя жизнь в опасности, и я стараюсь защитить тебя. Если ты так боишься умереть, то должна ценить это.
   Глаза Натали широко распахнулись, и она затряслась в немой ярости.
   На мгновение ему показалось, что она может уйти в ночь без него.
   О-ох, Этуотер. Ты это сделал. Уже не в первый раз он пожалел, что его рот не был снабжен кнопкой «Стереть».
   Затем она повесила голову.
   – Я знаю.
   Он сбавил тон:
   – То, что ты там вытворяла, могло выдать нас. Впредь не допускай этого.
   Она кивнула, не глядя на него. Неожиданно он почти затосковал по «Джози».
   – Эй, все в порядке, – ухмыльнулся мужчина. – Я всегда хотел быть гинекологом.
   Уголки ее рта поползли вверх, и на губах появилась легкая усмешка.
   Припарковав машину, Дэн выгрузил чемоданы Натали, свои сумки и взвалил их себе на спину, став похож на перегруженного коридорного. Задержавшись у лифта, он бросил на Натали умоляющий взгляд.
   – Восемь этажей. Может?..
   Она посмотрела на металлические двери, скривив рот.
   – Я лучше не буду, – неуверенно произнесла Натали.
   Чересчур безразличное выражение на ее застывшем лице выдавало страх. Она до безумия боялась ступить в эту стальную коробку, но была слишком гордой, чтобы показать это. Вызывала ли она когда-нибудь жертву крушения лифта? – гадал Дэн. Слышала ли треск рвущегося кабеля, чувствовала ли краткую тошнотворную невесомость, когда падала кабина, тягучие брызги разорванной плоти, когда ударялась о дно? Она что, представляет это каждый раз, когда подходит к паре скользящих дверей безопасности? Если так, то кто может обвинять ее за желание ходить по лестницам?
   – Да ладно, забудь об этом. – Дэн потянул за ручки чемоданов, закидывая их повыше на плечи и, хрюкнув, одарил Натали веселой улыбкой. – Как ты сказала – это хорошее упражнение.
   Женщина выглядела удивленной и даже немного раздраженной.
   – Слушай... я могу взять это, – предложила она и забрала у него свой багаж. Вместе они отправились на поиски лестницы.
   Когда наконец добрались до комнаты, Дэн отпер дверь и уронил сумки на ближайшую кровать.
   – Немного шансов у того, кто вздумает влезть через окно на такой высоте, – произнес он, стараясь выровнять дыхание. – Я буду спать здесь и охранять вход.
   – Как угодно. Я в ванную. – Натали направилась туда с сумкой в руке.
   – Постой. – Агент проверил ванную, чтобы удостовериться, что там никого нет. – Извини. Стандартная процедура.
   Она прошла мимо него, качая головой, и захлопнула дверь.
   Дэн снял кофту и вытащил Т-38 из-за пояса брюк, где рукоятка пистолета терлась о его пупок. Засунув револьвер под подушку, он снял оставшуюся одежду и надел белую футболку и серые фланелевые шорты.
   Дверь ванной приоткрылась, и из щели послышался голос Натали.
   – Ты в приличном виде?
   – Лучше, чем в приличном – в отличном! – рассмеялся он, расслышав в ее голосе нотки отвращения. – Расслабься. Я прикрыл свое мужское достоинство.
   Когда она вошла, Дэн осознал, как сильно привык к ее рыжим волосам и голубым глазам. Теперь Линдстром выглядела как вторгшаяся в номер инопланетянка. Вытатуированные точки, казалось, пронзали ее бритый череп, как микрофонные устройства, и далекие горизонты сиреневых радужек глотали свет, проникавший в них. Она переоделась в свободную футболку и спортивные шорты, и Дэн поймал себя на том, что любуется красивой формой ее ног и гладкой, бледной как сливки, кожей.
   – Чем могу помочь? – Натали поставила сумку у подножия кровати, наградив его подозрительным взглядом. Она, очевидно, заметила, как он на нее таращился.
   Дэн моргнул и прочистил горло.
   – Хммм... ты закончила с ванной? Я только на минутку... – Он сгреб свой рюкзак и поторопился выйти.
   К тому моменту, когда он почистил зубы, Натали уже забралась под одеяло. Она неестественно прямо лежала на матрасе с натянутым до груди одеялом и вытянутыми вдоль тела голыми руками, словно труп, ожидающий работника морга. Только беспрестанное нервное движение одной ноги заставляло колебаться ее одеяло.
   Дэн вскарабкался на собственную кровать и потянулся к лампе, чтобы погасить свет. Ее голос остановил его:
   – Не надо.
   – В чем дело? – осведомился он, взглянув на нее, но продолжая держать пальцы на выключателе.
   Лицо фиолки вытянулось.
   – Пожалуйста... оставь его включенным.
   Дэн подумал о ее отчаянной попытке избавиться от темноты в доме.
   – Как скажешь. – Он отпустил лампу и лег обратно на подушку.
   – Сон – очень... уязвимое время для меня, – призналась Натали, будто он требовал объяснения. – Если мне придется проснуться посреди ночи, я предпочитаю видеть то, что меня окружает. Это помогает мне снова прийти в себя. Ничего?
   – Конечно, конечно... Нет проблем. – Он устроился под одеялом, закрыл глаза и постарался не обращать внимания на пробивавшийся сквозь веки оранжевый свет.
   – Спасибо, Дэн, – сказала женщина, прежде чем он заснул.
   Этуотер проспал некоторое время – нельзя было точно сказать, как долго, – когда животные инстинкты заставили его проснуться. Открыв глаза, он продолжал лежать, ожидая, когда его разум поймет, о чем предупреждал инстинкт.
   В комнате раздавался шепот. Незаконченные слова раздавались то громче, то тише, шурша, словно осенний ветер.
   Дэн дотянулся до лежащего под подушкой Т-38. Он постарался как можно точнее угадать, откуда исходил звук, и резко поднялся в кровати, вскинув пистолет в этом направлении.
   В комнате не было никого чужого. Как оказалось, шипящие звуки исходили из движущихся губ Натали. Она металась из стороны в сторону, ее веки пытались открыться, руки вцепились в простыню так, словно не хотели отпускать тело, собиравшееся улететь.
   Дэн опустил оружие.
   Дыхание Натали застряло в горле, и она замолчала. Затем на ее лице отпечаталось странное спокойствие, и она заговорила вслух.
   – Список ягнят долог, дитя. Лучше ищи волка в овечьей шкуре. – Голос принадлежал Натали, но звучал намного ниже – это было скрипящее рычание, исходившие глубоко из груди. – Он знает нас, дитя. Он нас знает.
   Ее спина выгнулась, и она снова тревожно и бессмысленно зашептала.
   Забыв о пистолете в руке, Дэн смотрел, как она мечется из стороны в сторону, и размышлял, стоит ли ее будить. Будет ли она по-прежнему Натали, если он это сделает?
   Наконец он решил, что только она сама может справиться с тем, что с ней происходит, чем бы это ни было. Пряча Т-38 обратно под подушку, Дэн снова заполз под одеяло и натянул пододеяльник на голову.
   Агент не мог заснуть еще очень долго.

Глава 8
Лифт без тросов

   Дэн вернулся из страны снов даже раньше, чем прозвенел утренний звонок, разбуженный ритмичными вздохами в другом конце комнаты. Гадая, находится ли Натали во власти своих призраков, он бросил взгляд на соседнюю кровать, однако она была пуста.
   Он сбросил одеяло и сел. Натали сидела на полу между кроватью и гардеробом. Она вытянула ноги, почти сев на шпагат, и, сложив руки в замок за головой, вращала торс налево и направо, каждый раз наклоняясь вперед, как будто хотела дотронуться локтями до пальцев ног. Теперь вместо мешковатой футболки и шорт на ней был раздельный обтягивающий тренировочный костюм, и он заметил, что голая кожа ее поясницы блестит от пота.
   Дэн, который никогда даже не был на свидании с тех пор, как его бросила Сьюзен, наблюдал за движениями мускулов бедер и спины Натали и чувствовал, что наступает неожиданная эрекция.
   Отлично, кисло подумал он. Если мы когда-нибудь будем заниматься сексом, все наши покойные родственники смогут присоединиться к нам в кровати.
   Натали, должно быть, заметила, что он проснулся; скрестив ноги, она повернулась к нему. Дэн набросил одеяло на натянувшиеся шорты.
   – Прости... надеюсь, я тебя не разбудила, – слегка задыхаясь, сказала она.
   – Нет проблем. Я сам хотел сделать зарядку. – Он заметил темные припухлости у нее под глазами. – Ты... хорошо спала?
   – Да... конечно. – Если вопрос и потревожил ее, то она не подала и виду. – Не возражаешь, если я приму душ?
   – Будь как дома.
   Дэн снова лег в постель, стараясь не смотреть на ее изящное тело, когда Натали выдернула несколько вещей из чемодана и пошла в ванную. Как только дверь за ней захлопнулась, он приподнял одеяло над пахом, заглянув под него.
   – Можешь расслабиться, – сообщил он своему пенису. – Она уже ушла.
   Ожидая своей очереди в душ, Дэн сделал несколько отжиманий и выбрал костюм для поездки в Нью-Хэмпшир. Он помылся, побрился и переоделся, не выходя из ванной комнаты, а когда вернулся, Натали стояла перед зеркалом гардероба, с помощью женской бритвы уничтожая щетину с голого черепа.
   – Мы едем в Школу. – Она убрала бритву, пробежавшись рукой по голове.
   – Ага.
   – И мы собираемся лететь.
   – Да. – Дэн надел через плечо кобуру и вставил в нее Т-38. – Это проблема?
   – Самолет – всего лишь лифт без тросов. – Приклеив липкую ленту к затылку, фиолка открыла одну из коробок во втором чемодане, достала светлый парик и прижала его к коже, надев на голову. Пшеничные локоны этого парика были короче и более волнистые, чем у рыжего что делало ее лицо шире, чем раньше, и пробор был скорее справа, чем посередине, позволяя челке падать на лоб. Она вставила голубые линзы и накрасила губы розовой помадой с металлическим блеском. – Ну хорошо. Давай преодолеем это.
   – Давай. – Дэн застегнул молнию своего рюкзака, искоса посмотрев на нее. – Между прочим... кто-нибудь когда-нибудь говорил, что тебе идет быть блондинкой?

* * *

   Двадцать минут спустя они вышли из гостиничного автобуса, остановившегося у аэропорта Лос-Анджелеса. Обычно раздражающая процедура проверки документов и прохода через охрану аэропорта на сей раз была даже более неприятной, потому что Дэну пришлось заполнять бумаги, чтобы взять оружие на борт. Он хотел бы оставить проклятый Т-38 в багажнике машины, но если бы об этом когда-либо узнал Кларк...
   Когда они шли ко входу на посадку, Натали погрустнела и замкнулась еще больше, спрятав глаза за парой темных очков в черепаховой оправе. Дэн купил им обоим небольшой завтрак – сыр даниш и кофе для себя, простой лаваш и апельсиновый сок для нее, – и, подобрав оставленный кем-то журнал «Уолл-стрит» с соседнего сиденья, рассматривал заголовки, пока они ожидали начала посадки на свой рейс.
   Отложив наконец газету, агент увидел, что Натали продолжала смотреть на лаваш и стакан сока так, будто у нее в руках была дохлая рыба.
   – Ты в порядке?
   Казалось, она его не услышала. Обеспокоенный, он было протянул к ней руку, однако в последний момент отшатнулся.
   Ради Христа, преодолей это! – подумал Дэн и заставил себя прикоснуться к ее голому предплечью.
   – Натали?
   Ее кожа задрожала от подавляемого напряжения, и она затряслась так сильно, что расплескала сок на себя и на Дэна.
   – Боже! Прости. – Он взял салфетку и промокнул мокрые пятна на их одежде. – Бог мой, ты дрожишь как осиновый лист.
   Ее лицо приобрело каменное выражение.
   – Я же сказала: я не люблю летать.
   – Почему? Я думал, что путешествия по воздуху – самые безопасные.
   За черными стеклами ее очков что-то промелькнуло.
   – Может, и так. Но я работала с ФАА ^[8] в расследованиях нескольких крушений. Знаешь, они вызывают пилотов, чтобы выяснить, что произошло...
   – Бррр! Даже не продолжай. Страшно представить!
   – Ты сам спросил, – пожала плечами Натали, предложив ему сок и лаваш. – Хочешь?
   – Нет, спасибо. – Весь аппетит куда-то улетучился.
   Натали прошлась до ближайшей урны и выкинула свой завтрак.
   – Ты уверена, что готова к этому? – спросил Дэн, когда она села на место.
   – Полет – это самый быстрый путь попасть туда и обратно, – пожала плечами она. – А чем больше времени у нас займет поездка, тем больше шансов, что умрут мои друзья.
   Дэн сжал губы и кивнул.

* * *

   Посадка на их рейс началась примерно на 10 минут позднее. Когда они присоединились к очереди пассажиров, поднимающихся по трапу, человек в темной ветровке и бейсбольной кепке с надписью «Нью-Йорк Янки» направил на них объектив фотоаппарата «никои».
   Когда пара попала в фокус, Сид увидел, что блондинка, склонившись, прошептала что-то на ухо Этуотеру. На лице Джи-мэна мелькнуло обеспокоенное выражение. Затем, с дрожащей улыбкой, он подал ей руку, которую она крепко сжала, когда оба входили в самолет.
   Чик-вжжж, чик-вжжж, чик.
   Престон с ухмылкой опустил камеру. Оказывается, агент Этуотер – самый что ни на есть настоящий бабник.
   Его источник из департамента полиции Лос-Анджелеса сумел раздобыть для него информацию о полете Этуотера, но билеты были зарезервированы на ложные имена, так что по ним нельзя было сказать, кем являлась прелестная спутница агента. Сиду придется самостоятельно выяснить это.
   Когда пара скрылась из вида, он порылся в кармане брюк, достал жевачку «Базука Джо» и развернул ее. Положив розовую плитку в рот и разжевав ее до клейкой массы, Престон прочитал смешную надпись на обертке. Он порадовался своей удаче – такой у него еще не было.
   Достав бумажник, Престон засунул маленький кусочек вощеной бумаги в кипу других оберток от «Базуки Джо», которыми, вместе с перемешанными бизнес-карточками и купонами фастфуда, был набит кошелек. После этого он сгреб с соседнего сиденья рюкзак, вытащил билет из заднего кармана и неторопливо направился к очереди пассажиров на самолет Этуотера.

Глава 9
Воспитанники возвращаются

   Стены из серого гранита и узорчатая решетка ворот ни капли не изменились с тех пор, как Натали видела их в последний раз семь лет назад. Они не менялись и за сотню лет до того. Грязные и потускневшие от старости позолоченные буквы, венчавшие главный вход, гласили «Академия Контактеров Айрис Семпл». Однако ученикам, которым суждено было провести здесь детство, это место было известно просто как «Школа».
   Натали столько раз рисовала в воображении эти ворота, что их вид в ветровом стекле арендованной машины показался ей дежавю. Она продолжала смотреть на название Школы все то время, пока Дэн парковал машину на покрытой гравием дорожке и выключал двигатель.
   – Ты готова к этому? – спросил он.
   Она взглянула на него, благодарная за отвлекший ее вопрос.
   – В любом случае, это не хуже, чем полет на самолете.
   Мужчина одарил ее усталой улыбкой, и они вышли из машины. Длинная тень Школы заключила Натали в прохладные объятья.
   Дэн снял замок и цепь с двойных ворот и набрал код на буквенно-цифровом входном устройстве, водруженном на почтовый ящик слева. Дюжину раз, с тех пор как они покинули аэропорт в Манчестере, Натали украдкой изучала его лицо. Хотя сперва она приняла его за очередного зануду из правительства, ей приходилось признать, что теперь она оценила агента Этуотера и его маленькие проявления доброты. Когда они попали в воздушную яму над Мидвестом, он позволил ей держать его за руку почти целый час, поскольку каждый рывок и нырок 737-го заставлял ее сжиматься от ужаса.
   Она также подозревала, что, несмотря на отчаянную веселость, Дэн знал столько же о жизни с мертвыми, сколько знала она. Это было видно по ранним морщинам, прорезавшим его мальчишеское лицо, и по седым прядям в его волнистых коричневых волосах. Она чувствовала это и в его прикосновении: кто-то стучался каждый раз, когда он дотрагивался до ее кожи. Возможно, умерший родственник? Это было не важно. Натали отметала душу прочь с помощью своей защитной мантры и наслаждалась теплом уютного пожатия руки Дэна.
   Двойные ворота растворились с электрическим жужжанием. За ними возвышался величественный викторианский фасад самой Школы, вход в которую окружали вытесанные из гранита ионические колонны.
   Мощеная дорожка провела их через ухоженную лужайку к полукруглым ступеням главного входа. Поднимаясь по ним, Натали снова ощутила себя пятилетним ребенком – именно в этом возрасте она впервые пришла в Школу. Охватившее ее сейчас чувство было явно неприятным. Казалось, что все было слишком маленьким – от колонн рядом с дверьми до кафедральных окон первого этажа, – как будто она откусила слишком большой кусок от пирожка Алисы «Съешь меня».
   Дэн выбрал еще один помеченный ключ на кольце и отпер тяжелые дубовые двойные двери.
   – Вообще, насколько большое это место?
   – Не такое уж большое. Здесь никогда не бывало больше двадцати учеников одновременно. – Натали, одетая в пуловер, дрожала; после невыносимой жары Лос-Анджелеса она не была готова к резкому воздействию нью-хэмпширской осени.
   Линдстром вошла в пустую общую комнату, скрипя подошвами своих «док мартинсов» о лакированный пол из твердого дерева. Обычно ученики приходили сюда в свободное время – те, что помладше, играли на полу с игрушками, те, что постарше, – читали или учились.
   – Так куда они забрали детей?
   – Понятия не имею. САКЗС сообщают людям только самый необходимый минимум.
   – Ммм. Естественно.
   Солнце в небе висело уже низко, и скудный свет проникал сквозь выходившие во двор окна. Голубой сумрак заволакивал все – массивный персидский ковер, потертые вельветовые стулья, деревянный камин, покрытый истертым орнаментом из завитков, – из-за чего комната казалась поблекшей, старой и грязной по сравнению с тем, какой помнила ее Натали. От этой мысли ей стало грустно: так ребенок жалеет строгого, даже жестокого родителя, чахнущего от рака в больнице.
   – Можно я немного поброжу вокруг? – отстраненно спросила она. – Одна?
   Дэн внимательно посмотрел на нее.
   – Хорошо. Я буду в нескольких шагах позади тебя. Если обнаружишь что-нибудь, позови меня.
   – Ладно.
   Женщина зашагала по коридору направо, к классным комнатам, где она впервые узнала, кто она такая. Должно быть, отопительную систему отключили, когда закрыли Школу, потому что воздух здесь был даже холоднее, чем снаружи.
   Со странным бесплотным ощущением, какое бывает, когда наблюдаешь сон от третьего лица, она вошла в первую из пустых комнат и представила, что видит пятилетнюю Натали, которая обвила руки вокруг сложенных ног и уткнулась подбородком в колени, спрятавшись среди пяти одноклассников с фиолетовыми глазами. Все они сидели на резиновых ковриках на полу и смотрели на Артура Маккорда, который руководил ими, похожий на Будду, сложив ноги в позе лотоса. В воспоминаниях Натали Артур был моложе и стройнее, его бритая голова блестела в свете флюоресцентных ламп комнаты.
   – Смерть похожа на большую черную комнату, – рассказывал он сидящим перед ним детям, старшему из которых было девять. – Вы нащупываете путь в темноте, и не знаете, куда идти. Вещи, до которых вы дотрагивались в течение жизни, места, в которых вы бывали, люди, которых вы знали, – все это похоже на закрытые двери, ведущие из комнаты. Когда фиол прикасается к одной из таких вещей, он распахивает одну из этих дверей, и ваша душа стремится к свету...
   Натали почувствовала, как покалывает кожу головы – так было и в тот день. Тогда у нее еще были волосы – длинные, песочные локоны, прижатые к вискам бледно-голубым беретом. Годы спустя она узнала научное объяснение всему, что сказал Артур в первый день ее пребывания в Школе: про квантовый состав души и теорему Белла, про то, как субатомные частицы, вступающие в контакт с энергией души, сохраняют связь с этой душой после того, как она покидает тело. Но даже сегодня, что бы Натали ни думала о смерти, она рисовала эту большую черную комнату, наполненную слепыми душами, ищущими выход.
   Артур достал окаймленный кружевом платок из кармана рубашки и помахал им перед учениками, как будто собирался показать фокус. Уголок ткани был отмечен инициалами «РМ».
   – Это принадлежало моей матери, и прямо сейчас я чувствую, как она пробивается в мое сознание, стараясь выбраться из этой черной комнаты, – сказал он. – Я вижу в голове проблески ее воспоминаний, я думаю отрывками ее мыслей. Но я использую собственные мысли, чтобы не пустить ее в свою голову.
   Он попросил Кевина, которому было девять лет, подойти и сесть рядом с ним. Робкий чернокожий мальчик с легким дефектом прикуса, Кевин прополз вперед и устроился возле Артура.
   – Вытяни руки.
   Сиреневые глаза мальчика светились подозрением, но он сделал то, что было велено.
   – Закрой глаза.
   И снова Кевин подчинился, сморщив рот в беспокойстве.
   Артур подвесил платок над обращенными кверху ладонями мальчика.
   – Теперь, Кевин, я хочу, чтобы ты проговорил алфавит. Продолжай проговаривать его снова и снова, что бы ни произошло. Не думай ни о чем другом и не останавливайся, пока я не скажу.
   Веки Кевина дрожали от старания сосредоточиться, а может, и от страха.
   – А-Б-В-Г-Д-Е-Ж-3-И-К-Л-М-Н-О-П...
   Артур подождал, пока он торопливо, на одном дыхании проговорил алфавит несколько раз. А потом опустил платок в руки мальчика.
   Буква "К" застряла у Кевина в горле. Его пальцы сомкнулись на платке, и голова дернулась вверх.
   – Давай, Кевин, где алфавит? – спросил Артур. – Что идет после "К"?
   Челюсти мальчика боролись с парализованными губами.
   – Ммм... ммм...
   – Да! Именно! Скажи это, Кевин!
   – Ммм... ммм... ЭМММ!
   – Да! А что после этого?
   – Ннн... ннн... ЭННН!
   – Хорошо! Продолжай дальше.
   – ...О... Пее-ПЭЭЭЭ! К-к-КА!
   С каждой буквой его заикание уменьшалось, и скоро он уже выдавал алфавит так же быстро, как и раньше. На его лице появилась широкая улыбка.
   Артур забрал платок из рук Кевина.
   – Вот, класс, как вы можете удержать мертвых людей от управления вашей жизнью.
   Натали и другие дети посмотрели друг на друга с благоговением и восхищением. Все они потеряли минуты, часы и даже дни своих молодых жизней из-за душ, которые вселялись в них. Теперь этот учитель пообещал им спасение, способ использования собственного сознания...
   Но Артур лгал, подумала Натали, осматривая бледный пол и пыльные резиновые коврики, валявшиеся в дальнем углу комнаты. Не каждую душу можно было так легко отвадить, как душу матери Артура. И, так или иначе, жизнью фиола всегда будут управлять мертвые.
   Она оставила комнату и пошла дальше по коридору, заглядывая сквозь стекло каждой двери, мимо которой проходила. Здание занимало достаточно большую площадь; эта часть предназначалась для младших учеников, и каждый класс воскрешал в памяти очередное событие: интенсивные тренировки по утрам, за которыми следовали уроки математики, чтения, науки и истории после обеда. За первые два года она перешла от алфавитной мантры к более сложным ментальным дисциплинам, которые позволяли ей оставаться сознательным наблюдателем, когда она делилась телом с другой душой. Это была древняя техника, которая веками передавалась от фиола к фиолу.
   В дальнем углу здания, где коридор поворачивал налево, Натали наткнулась на лазарет. Она толкнула одну из вращающихся двойных дверей, но не стала заходить внутрь. Оттуда, где она стояла, ей был виден стол для осмотра, окруженный полками, которые были забиты средствами первой помощи. Здесь школьный доктор и сестры перевязывали поцарапанные колени, делали прививки и даже фиксировали случайно сломанную конечность.