– Это дневник не Козимо, – вырвалось из ее груди, и донна Лючия схватилась за столбик кровати. – Это…
– Да. Это мой дневник, – сказал Джакомо, с улыбкой протянув к ней руку. – Спасибо, что нашли его. Я долго искал свой дневник, похищенный Джованной.
– Значит, Козимо не виновен? Это вы убили Джованну?
– Вы заблуждаетесь. Ее убил Козимо. Она никогда бы не была с ним счастлива. Этот дьявол разбил бы ее сердце, отправил в ад ее чистую невинную душу. Я не мог допустить этого. Неужели это вам непонятно?
Анна с ужасом и отвращением посмотрела на Джакомо. Да, она не случайно видела во сне его имя на надгробной плите Торкемады. И, несмотря на это, поддалась его чарам, его показной доброте. Она доверилась ему всем сердцем. Значит, донна Лючия говорила о нем, назвав его корифеем притворства? Она оказалась права. Джакомо был гениальным актером!
– А Джулиано? Ваши родные? Что стало с ними? Вы их тоже пытались «спасти»?
– Их нет, – ответил Джакомо, тряхнув головой. На его лице изобразилось сочувствие, жалость к умершим. – Их нельзя было спасти, как невозможно было помочь той маленькой потаскушке в доме Джулиано, которая за пригоршню сладостей готова была предать своего хозяина. Души этих людей были отравлены еще при их жизни. Они были слабыми, жалкими людишками, стоявшими на пути Господа. Их надо было убрать с дороги. Это относится и к вам. Поверьте, это решение далось мне особенно трудно, поскольку вы носите под сердцем дитя. Но я не мог допустить, чтобы вы помешали Джулиано пойти к заутрене, нарушив мой план. Того болвана, настигшего вас в темном закоулке той ночью, звали Монтесекко. Он плохо выполнил свою работу. Вместо того чтобы вонзить нож в сердце, он только задел ваше легкое. Сначала я был вне себя от ярости, но потом понял: на все Господня воля. Слабый, бесплодный род Пацци был обречен на вымирание. Ребенок же, которого вы ждете, уже существует. Он будет мне верным спутником жизни. Зачатый в грехе, но чистый и невинный, какой была и Джованна, пока ее не обесчестил Козимо, этот ребенок поможет мне очистить мир от скверны.
– Вы безумец, Джакомо! – вскрикнула Анна. Отскочив назад, она ощутила за спиной леденящий холод стены.
Джакомо тряхнул головой и бросил на нее укоризненный взгляд.
– Где ваша вера в Бога, синьорина Анна? Не бойтесь ничего. Скоро вы разрешитесь от бремени и…
– Не так уж скоро, Джакомо! – резко оборвала его Анна. Голос ее срывался на крик. Она была вне себя от бешенства. Как она могла верить этому чудовищу, своему заклятому врагу, поверять ему все тайны, надеяться на его помощь?! Он ее просто использовал. – До родов еще несколько недель. Не вздумайте удерживать меня. Мое отсутствие будет сразу замечено, вам придется иметь дело с Лоренцо Медичи.
Джакомо улыбнулся своей привычной «доброй» улыбкой. Почему только сейчас она видит дьявольский блеск этих холодных глаз? Не потому ли, что он скрывал его где-то глубоко в зрачках? Он безумец. В этом нет никаких сомнений.
– Вы ошибаетесь, синьорина Анна, – мягко сказал он, медленно приближаясь к ней. Пути отступления не было. Джакомо был уверен, что овладел добычей. – Осталось совсем недолго, синьорина Анна. Сейчас начнутся схватки, а потом… – В этот момент она дико вскрикнула, внезапно ощутив резкую боль, какой никогда не испытывала. Ее тело точно сжало кольцо из раскаленного железа. Анна скорчилась и обхватила руками колени. – Вот видите, синьорина? Я был прав. Это первая схватка. Но вы не волнуйтесь, с ребенком ничего не случится.
Боль вдруг утихла, и Анна поднялась на ноги. Было чувство, будто ее только что отпустили с дыбы. Хотелось забраться в постель и спать, спать… Но она не могла допустить, чтобы роды начались прямо сейчас и ребенок попал в руки безумца. Она медленно поплелась к выходу – мимо Джакомо, который, загадочно улыбнувшись, освободил ей дорогу. Сделав несколько шагов, она поняла, почему он отпустил ее.
Начался новый приступ, еще более сильный, чем в первый раз. Анна скорчилась, содрогаясь от боли. Она поняла, что Джакомо приложил все свои колдовские усилия, чтобы схватки начались прямо сейчас. Должно быть, он подмешал что-то в вино. Яд? Не тот ли самый яд, каким он отравил Джованну? Анна метнула быстрый взгляд в сторону выхода. Дверь была совсем близко, в нескольких метрах от нее. Если ей удастся доплестись до нее, потом спуститься вниз и выбежать через входную дверь… Но там она окажется перед семью замками. Ей с ними не справиться. Она взаперти. Не для этого ли ее сюда заманила донна Лючия? Значит, старуха в сговоре с сыном? Тогда почему она трепещет от страха перед своим сыном? Почему так настойчиво предлагала ей прочитать дневник?
Обливаясь потом, еле дыша, Анна на четвереньках поползла к выходу. Одна из подруг рассказывала, что схватки могут длиться часами и даже сутками – особенно при первых родах. У Анны, казалось, все протекает иначе. Наверняка Джакомо, подсыпав яд, задумал, чтобы все произошло очень быстро. Наступила следующая схватка, и Анна, скрючившись, рухнула на пол: тело сжали мощные щипцы. Анне стало дурно. Начались роды. Но почему так преждевременно? Ведь всего… Следующая схватка не дала ей додумать до конца мысль. На живот навалилась тяжелая глыба, пытаясь выдавить из нее ребенка. Анна перевернулась на спину и подтянула ноги к плечам. Правильно ли она делает?
– Уже началось, – услышала она издали ласковый голос Джакомо. – Иди, матушка, помоги синьорине.
Анна почувствовала холодные костлявые пальцы, которые, казалось, бессмысленно щупали все ее тело. Старуха задрала ее платье. Анна вопила от боли, смешанной со страхом. Не страхом перед Джакомо. Она его не боялась. Больше всего Анна боялась самих родов. В деторождении она была неопытным новичком. А здесь – ни врача, ни медсестры, ни акушерки, ни простейших медикаментов, стерильных простыней. Здесь не было даже чистой воды. Здесь были только она, обезумевшая от страха восьмидесятилетняя старуха и ее сумасшедший сын, на совести которого было вероятно больше жизней, чем у Джека Потрошителя. Как у нее все пройдет? В голове мелькали обрывки мыслей: ягодичное предлежание плода, асфиксия, разрыв плаценты… Новая волна схваток заставила ее забыть все… Она могла только дышать.
– Идет! – голос Джакомо дрожал от радости. Что ответила донна Лючия, Анна не слышала. Накатилась новая волна схваток, и Анна дико закричала. А потом все пошло очень быстро. Не успела Анна подумать, что сейчас ее разорвет от боли, как все вдруг успокоилось и она услышала вначале слабый, а потом все больше усиливающийся крик. Это был крик ее ребенка.
– Мальчик! – раздался голос Джакомо.
Анна попыталась подняться, взглянуть на него – на своего сына. Она хотела взять в руки, погладить его. Но Джакомо уже завернул дитя в пеленки и, не обращая на нее ни малейшего внимания, исчез так же внезапно, как и появился. Как призрак.
– Стой! Отдай моего сына! Я хочу видеть моего мальчика! – с бешеным отчаянием кричала Анна. Но не успела она подняться, как снова начались схватки. Что это? Почему опять схватки? Неужели двойня? Плача от боли и отчаяния, она опустилась на пол, с ужасом услышав, как потайная дверь защелкнулась. Джакомо ушел! И унес с собой ее ребенка! Просто взял и ушел, как будто имел все права на него. И снова приступ. На этот раз боль была не такой резкой. Из нее что-то вышло. Анна услышала трескучий голос донны Лючии. Она что-то напевала. Это была странная песня с бессвязным текстом и фальшивой мелодией, все время прерываемой странным хихиканьем старухи. Потом она начала танцевать, кружась и поднимая кверху руки, словно танцевала под аккомпанемент своих напевов. Зрелище была настолько диким, что Анна решила: ей снится сон. А что, если она начинает медленно сходить с ума? Анна чувствовала себя совершенно изможденной. Волосы липли ко лбу. Хотелось спать. Но мысль о похищенном сыне, которого она даже не подержала в руках, заставляла ее забыть все остальное.
Анна снова разрыдалась, и сквозь слезы и рыдания, сквозь звуки безумного пения старухи она вдруг услышала резкий стук в дверь и голос, который становился все ближе:
– Синьорина, синьорина, вы там? Синьорина, ответьте наконец!
Чей это голос? Лоренцо? Повернув голову; она увидела, как под сильными ударами дверь задрожала в петлях. Наверное, кто-то навалился на нее с другой стороны. Анна услышала грохот передвигаемой мебели, чей-то громкий командный голос. Послышался оглушительный треск, и под аккомпанемент жуткого хихиканья старухи, обливающейся кровью, дверь рухнула.
«Наконец-то», – облегченно вздохнула Анна. Это пришел Лоренцо, чтобы спасти ее. Она должна все рассказать ему. Он знает, что предпринять, чтобы вызволить сына из рук Джакомо де Пацци. В комнату полетели щепки и куски выбитой двери. Донна Лючия от ужаса громко вскрикнула. Ее крик был похож на визг забиваемой свиньи. Но не успела Анна увидеть своего спасителя, как опустилась тьма и она лишилась чувств.
ГЛАВА 9
– Да. Это мой дневник, – сказал Джакомо, с улыбкой протянув к ней руку. – Спасибо, что нашли его. Я долго искал свой дневник, похищенный Джованной.
– Значит, Козимо не виновен? Это вы убили Джованну?
– Вы заблуждаетесь. Ее убил Козимо. Она никогда бы не была с ним счастлива. Этот дьявол разбил бы ее сердце, отправил в ад ее чистую невинную душу. Я не мог допустить этого. Неужели это вам непонятно?
Анна с ужасом и отвращением посмотрела на Джакомо. Да, она не случайно видела во сне его имя на надгробной плите Торкемады. И, несмотря на это, поддалась его чарам, его показной доброте. Она доверилась ему всем сердцем. Значит, донна Лючия говорила о нем, назвав его корифеем притворства? Она оказалась права. Джакомо был гениальным актером!
– А Джулиано? Ваши родные? Что стало с ними? Вы их тоже пытались «спасти»?
– Их нет, – ответил Джакомо, тряхнув головой. На его лице изобразилось сочувствие, жалость к умершим. – Их нельзя было спасти, как невозможно было помочь той маленькой потаскушке в доме Джулиано, которая за пригоршню сладостей готова была предать своего хозяина. Души этих людей были отравлены еще при их жизни. Они были слабыми, жалкими людишками, стоявшими на пути Господа. Их надо было убрать с дороги. Это относится и к вам. Поверьте, это решение далось мне особенно трудно, поскольку вы носите под сердцем дитя. Но я не мог допустить, чтобы вы помешали Джулиано пойти к заутрене, нарушив мой план. Того болвана, настигшего вас в темном закоулке той ночью, звали Монтесекко. Он плохо выполнил свою работу. Вместо того чтобы вонзить нож в сердце, он только задел ваше легкое. Сначала я был вне себя от ярости, но потом понял: на все Господня воля. Слабый, бесплодный род Пацци был обречен на вымирание. Ребенок же, которого вы ждете, уже существует. Он будет мне верным спутником жизни. Зачатый в грехе, но чистый и невинный, какой была и Джованна, пока ее не обесчестил Козимо, этот ребенок поможет мне очистить мир от скверны.
– Вы безумец, Джакомо! – вскрикнула Анна. Отскочив назад, она ощутила за спиной леденящий холод стены.
Джакомо тряхнул головой и бросил на нее укоризненный взгляд.
– Где ваша вера в Бога, синьорина Анна? Не бойтесь ничего. Скоро вы разрешитесь от бремени и…
– Не так уж скоро, Джакомо! – резко оборвала его Анна. Голос ее срывался на крик. Она была вне себя от бешенства. Как она могла верить этому чудовищу, своему заклятому врагу, поверять ему все тайны, надеяться на его помощь?! Он ее просто использовал. – До родов еще несколько недель. Не вздумайте удерживать меня. Мое отсутствие будет сразу замечено, вам придется иметь дело с Лоренцо Медичи.
Джакомо улыбнулся своей привычной «доброй» улыбкой. Почему только сейчас она видит дьявольский блеск этих холодных глаз? Не потому ли, что он скрывал его где-то глубоко в зрачках? Он безумец. В этом нет никаких сомнений.
– Вы ошибаетесь, синьорина Анна, – мягко сказал он, медленно приближаясь к ней. Пути отступления не было. Джакомо был уверен, что овладел добычей. – Осталось совсем недолго, синьорина Анна. Сейчас начнутся схватки, а потом… – В этот момент она дико вскрикнула, внезапно ощутив резкую боль, какой никогда не испытывала. Ее тело точно сжало кольцо из раскаленного железа. Анна скорчилась и обхватила руками колени. – Вот видите, синьорина? Я был прав. Это первая схватка. Но вы не волнуйтесь, с ребенком ничего не случится.
Боль вдруг утихла, и Анна поднялась на ноги. Было чувство, будто ее только что отпустили с дыбы. Хотелось забраться в постель и спать, спать… Но она не могла допустить, чтобы роды начались прямо сейчас и ребенок попал в руки безумца. Она медленно поплелась к выходу – мимо Джакомо, который, загадочно улыбнувшись, освободил ей дорогу. Сделав несколько шагов, она поняла, почему он отпустил ее.
Начался новый приступ, еще более сильный, чем в первый раз. Анна скорчилась, содрогаясь от боли. Она поняла, что Джакомо приложил все свои колдовские усилия, чтобы схватки начались прямо сейчас. Должно быть, он подмешал что-то в вино. Яд? Не тот ли самый яд, каким он отравил Джованну? Анна метнула быстрый взгляд в сторону выхода. Дверь была совсем близко, в нескольких метрах от нее. Если ей удастся доплестись до нее, потом спуститься вниз и выбежать через входную дверь… Но там она окажется перед семью замками. Ей с ними не справиться. Она взаперти. Не для этого ли ее сюда заманила донна Лючия? Значит, старуха в сговоре с сыном? Тогда почему она трепещет от страха перед своим сыном? Почему так настойчиво предлагала ей прочитать дневник?
Обливаясь потом, еле дыша, Анна на четвереньках поползла к выходу. Одна из подруг рассказывала, что схватки могут длиться часами и даже сутками – особенно при первых родах. У Анны, казалось, все протекает иначе. Наверняка Джакомо, подсыпав яд, задумал, чтобы все произошло очень быстро. Наступила следующая схватка, и Анна, скрючившись, рухнула на пол: тело сжали мощные щипцы. Анне стало дурно. Начались роды. Но почему так преждевременно? Ведь всего… Следующая схватка не дала ей додумать до конца мысль. На живот навалилась тяжелая глыба, пытаясь выдавить из нее ребенка. Анна перевернулась на спину и подтянула ноги к плечам. Правильно ли она делает?
– Уже началось, – услышала она издали ласковый голос Джакомо. – Иди, матушка, помоги синьорине.
Анна почувствовала холодные костлявые пальцы, которые, казалось, бессмысленно щупали все ее тело. Старуха задрала ее платье. Анна вопила от боли, смешанной со страхом. Не страхом перед Джакомо. Она его не боялась. Больше всего Анна боялась самих родов. В деторождении она была неопытным новичком. А здесь – ни врача, ни медсестры, ни акушерки, ни простейших медикаментов, стерильных простыней. Здесь не было даже чистой воды. Здесь были только она, обезумевшая от страха восьмидесятилетняя старуха и ее сумасшедший сын, на совести которого было вероятно больше жизней, чем у Джека Потрошителя. Как у нее все пройдет? В голове мелькали обрывки мыслей: ягодичное предлежание плода, асфиксия, разрыв плаценты… Новая волна схваток заставила ее забыть все… Она могла только дышать.
– Идет! – голос Джакомо дрожал от радости. Что ответила донна Лючия, Анна не слышала. Накатилась новая волна схваток, и Анна дико закричала. А потом все пошло очень быстро. Не успела Анна подумать, что сейчас ее разорвет от боли, как все вдруг успокоилось и она услышала вначале слабый, а потом все больше усиливающийся крик. Это был крик ее ребенка.
– Мальчик! – раздался голос Джакомо.
Анна попыталась подняться, взглянуть на него – на своего сына. Она хотела взять в руки, погладить его. Но Джакомо уже завернул дитя в пеленки и, не обращая на нее ни малейшего внимания, исчез так же внезапно, как и появился. Как призрак.
– Стой! Отдай моего сына! Я хочу видеть моего мальчика! – с бешеным отчаянием кричала Анна. Но не успела она подняться, как снова начались схватки. Что это? Почему опять схватки? Неужели двойня? Плача от боли и отчаяния, она опустилась на пол, с ужасом услышав, как потайная дверь защелкнулась. Джакомо ушел! И унес с собой ее ребенка! Просто взял и ушел, как будто имел все права на него. И снова приступ. На этот раз боль была не такой резкой. Из нее что-то вышло. Анна услышала трескучий голос донны Лючии. Она что-то напевала. Это была странная песня с бессвязным текстом и фальшивой мелодией, все время прерываемой странным хихиканьем старухи. Потом она начала танцевать, кружась и поднимая кверху руки, словно танцевала под аккомпанемент своих напевов. Зрелище была настолько диким, что Анна решила: ей снится сон. А что, если она начинает медленно сходить с ума? Анна чувствовала себя совершенно изможденной. Волосы липли ко лбу. Хотелось спать. Но мысль о похищенном сыне, которого она даже не подержала в руках, заставляла ее забыть все остальное.
Анна снова разрыдалась, и сквозь слезы и рыдания, сквозь звуки безумного пения старухи она вдруг услышала резкий стук в дверь и голос, который становился все ближе:
– Синьорина, синьорина, вы там? Синьорина, ответьте наконец!
Чей это голос? Лоренцо? Повернув голову; она увидела, как под сильными ударами дверь задрожала в петлях. Наверное, кто-то навалился на нее с другой стороны. Анна услышала грохот передвигаемой мебели, чей-то громкий командный голос. Послышался оглушительный треск, и под аккомпанемент жуткого хихиканья старухи, обливающейся кровью, дверь рухнула.
«Наконец-то», – облегченно вздохнула Анна. Это пришел Лоренцо, чтобы спасти ее. Она должна все рассказать ему. Он знает, что предпринять, чтобы вызволить сына из рук Джакомо де Пацци. В комнату полетели щепки и куски выбитой двери. Донна Лючия от ужаса громко вскрикнула. Ее крик был похож на визг забиваемой свиньи. Но не успела Анна увидеть своего спасителя, как опустилась тьма и она лишилась чувств.
ГЛАВА 9
Возвращение
– Синьора! Синьора! Просыпайтесь!
Анна услышала приятный ласковый голос. Кто-то похлопывал ее по щекам.
– Принеси воды, Паоло! Быстрее!
Шаги быстро удалились, и Анна, открыв глаза, увидела обеспокоенное лицо незнакомого ей молодого человека с короткими темными волосами… и небольшим бриллиантом в ухе. На нем была белая рубашка безукоризненного покроя и галстук. На запястье поблескивали наручные часы с металлическим браслетом.
– Картье? – удивленно проговорила Анна.
– Да, синьора, – улыбаясь, подтвердил молодой человек. По его взгляду нетрудно было понять, что он слегка сомневался в ее рассудке.
Анна попыталась встать, но это было нелегко. Страшно болела голова. Она чувствовала себя разбитой, все тело болело, особенно спина и живот.
– Синьора, не поднимайтесь с постели. Вам нужен покой, – сказал молодой человек, бережно укладывая ее на кушетку. – Сейчас придет Паоло и принесет вам воды.
Не понимая, где она находится, Анна глядела по сторонам.
– Где я? И кто вы?
– Вы не помните? – Он улыбнулся. – Вы находитесь в палаццо Даванцатти. Вы были в гостях у синьора Мечидеа, и вам стало дурно, поэтому он предоставил вам эту комнату, где вы могли бы отдохнуть и прийти в себя. Синьор Мечидеа приказал мне не будить вас раньше десяти часов. Я водитель. Я вез вас из отеля. Это было вчера вечером.
Анна напряглась. В ее голове, словно пчелиный рой, вертелись разные мысли. Вчера вечером? Но вчера вечером она была в доме Джулиано, в своей кровати. Что… Вдруг она начала все вспоминать. Она прибыла во Флоренцию с заданием написать очерк о Calcio in Costumo. Потом был обед у Джанкарло, приглашение на маскарад, дорогой костюм, разговор с синьором Мечидеа во время приема, странный напиток в драгоценном бокале… Потом – приступ мигрени.
Анна обвела взглядом комнату. Действительно, это то самое место, куда ее привел Козимо Мечидеа, когда ей стало дурно. Она прекрасно помнила эту жесткую старинную кушетку, а на стене – те же портреты двух молодых людей. Но вчера здесь не было электрических ламп в простых светильниках, подвешенных к потолку. А что тогда с ее приключениями в XV столетии – Джулиано, Медичи, рождение ребенка… Все это ей приснилось?
В комнату вошел еще кто-то. Молодой человек принес серебряный поднос, на котором стояли графин и стакан.
– Паоло принес воды.
Водитель наполнил стакан и протянул его Анне.
– Выпейте, синьора. Вам будет лучше.
Анна послушно выпила глоток воды. Она испытывала жажду и одновременно – чувство тошноты. Неужели вчера она действительно слишком много выпила?
– А где Козимо Мечидеа? – спросила она.
– Должно быть, у себя дома, синьора, – учтиво сказал молодой человек. – Он поручил мне отвезти вас в отель. Если желаете, можно позвонить ему. Или лучше вызвать врача?
– Нет! – Анна решительно замотала головой. – Это… в этом нет надобности. Мне уже намного лучше, вот только…
– Да?
– Нет, ничего. Мне надо домой.
Надев шоферскую фуражку, небрежно накинув на плечо куртку, молодой человек помог Анне подняться. Ноги не слушались, в глазах мелькали черные точки. Волоча ноги и опираясь на руку молодого шофера Мечидеа, Анна медленно ступала по дворцу Даванцатти. Повсюду виднелись следы вчерашнего пиршества: на столах – груды грязной посуды, полные окурков пепельницы, на полу – помятые цветы. Слуги сновали с тряпками, мешками для мусора и электропылесосами. Все, что она видела вокруг, было привычно и вполне логично. И все-таки… Неужели ей все приснилось? Значит, она вовсе не переносилась в XV век? Но сон был таким живым, что она верила в то, что провела там целых девять месяцев.
Обессиленная, будто пробежала дистанцию по марафону, Анна уселась в шикарный «бентли». Это был тот же самый автомобиль и тот же шофер. Лимузин мягко скользил по дороге, минуя перекрестки и светофоры, пропустив машину «скорой помощи». Мелькали щиты с рекламой духов и сигарет, витрины дорогих магазинов, мужчины в модных костюмах и женщины в современных платьях. Все было знакомым и привычным. И несмотря на это, все окружающее поражало ее, словно она видела это впервые в жизни. Вчера вечером… Анне казалось, что прошли долгие месяцы.
Придя в гостиницу, Анна сразу же плюхнулась на кровать. Откинувшись на мягкую спинку, она начала размышлять.
Половина одиннадцатого. Через полчаса начнется церемония открытия Calcio in Costumo. Полностью прийти в себя, чтобы сделать с Торстеном репортаж, вряд ли удастся. Придется пропустить это мероприятие. А раньше она, несмотря на бурно проведенные ночи, всегда была как огурчик и минута в минуту появлялась в назначенном месте, чтобы взять интервью. Сегодня она сломалась. Впервые за годы своей журналистской карьеры Анна была неработоспособна. Что ей подмешал Мечидеа, загадка, но такого похмелья она еще никогда не испытывала.
Анна достала из сумочки мобильный телефон. Удивительно, что сумка стояла на том же месте, хотя прошло пятнадцать часов, как она покинула гостиницу. Вдруг она вспомнила, что в течение пятнадцати часов гостиничный номер сохраняется за жильцом. Анна облегченно вздохнула и набрала номер телефона Торстена. Он явно ждал ее звонка и снял трубку после первого же гудка.
– Да?
– Торстен, видишь ли…
– Анна? Черт побери, где тебя носит? Я уже полчаса жду твоего звонка. Встретимся в холле… Через двадцать минут начало…
– Торстен, – перебила Анна, – я не могу.
На другом конце воцарилось молчание.
– Что значит «не могу»? – проговорил наконец Торстен.
– Я не могу идти. Заболела.
– Заболела? Ты хочешь сказать, что перебрала на этом балу и сейчас у тебя похмелье?.. Торстен замолчал, и Анна представила себе, как он зол на нее. Как тут не понять, но она действительно была не в состоянии работать.
– И что теперь?
– Тебе придется сделать репортаж самому.
– И как ты это себе представляешь? Можешь мне сказать?
Торстен почти захлебывался от злости.
– Ты сделаешь снимки, набросаешь, кто присутствовал и прочее, а главное, кто победил на Calcio. Остальное я как-нибудь додумаю, когда вернемся домой. О'кей?
Анна живо представила, как у Торстена дыбом встали волосы.
– О'кей, – вздохнул он, словно ему предстояла пытка. – Сделаю что могу. Но ничего не гарантирую. А что ты собираешься делать?
– Лягу в постель и постараюсь заснуть. Когда отходит наш поезд?
– В восемнадцать часов. Я тебя разбужу.
– Спасибо. Да, чуть не забыла. Все это должно остаться между нами, понятно?
– Понятно. Можешь на меня положиться. А сейчас мне пора. На трибунах, наверное, заняты уже все места.
– Желаю успеха!
– Спасибо.
Торстен положил трубку. Анна тоже выключила мобильник и снова легла. Что же с ней все-таки происходит? Она еще ни разу никого не подводила. Может, принять ванну и полегчает?
Анна с трудом поднялась и поплелась в ванную комнату. Когда она открыла кран и ванная наполнилась лимонным ароматом, она разделась, рассеянно осмотрела себя в зеркале. Живот был больше обычного, бедра округлились. Она выглядела беременной или роженицей, только что освободившейся от бремени. Или это ей только кажется? Внутри она не чувствовала никаких движений, никакой новой жизни. И все-таки она хорошо помнила эти ощущения в себе.
Анна отключила воду и медленно опустилась в пенящуюся, благоухающую ванну. Закрыв глаза, она почувствовала полное опустошение. Опустошение в прямом смысле слова. Она снова открыла глаза и увидела, что вода окрасилась розоватым цветом. В ванне расплылись красные струйки. Кровотечение! Анна в ужасе подскочила. Что это? Последние месячные были всего две недели назад, и вообще с менструациями было всегда все в порядке. По ним можно было проверять часы. Анна снова опустилась в воду и положила руку на живот. Он показался ей большим, бесформенным и в то же время ужасно пустым. Анна расплакалась.
Когда ровно в пять часов в дверях ее комнаты появился Торстен, Анна уже закончила сборы.
– Привет! – сказал Торстен, улыбаясь во все лицо. – Вот это да! Ты уже полностью готова? А ты уверена, что тебе не надо к врачу?
– Да, уверена.
Анна уже не решалась смотреть на себя в зеркало. На ней были широкие льняные штаны и свободный свитер. Она казалась себе бесформенной и неуклюжей, но брюки не давили на живот. Анна была белее стены. Анна даже не потрудилась накраситься. Впервые в жизни она выходила на улицу без косметики. Чтобы замаскировать темные круги под глазами, она надела солнечные очки.
– Я хочу домой и была бы тебе страшно благодарна, если бы ты оставил меня в покое.
– Хорошо, хорошо, – согласился Торстен и не произнес больше ни слова – ни в такси, ни на вокзале, где они еще выпили по чашечке «эспрессо».
В аптечном киоске Анна купила три упаковки толстых прокладок. Они с Торстеном молчали, даже сидя в купе первого класса – в ожидании отхода поезда. Время от времени он вопросительно поглядывал на нее из-за газеты, которую купил на перроне. Торстен был не дурак и прекрасно понимал, что ее состояние связано не просто с похмельем. Но что с ней было? Она чувствовала себя полностью разбитой. У нее было сильное кровотечение – как никогда. И в то же время она не могла избавиться от ощущения, словно на самом деле потеряла мужа и сына, и это чувство было похоже на огромную дыру, образовавшуюся в ее душе и напоминавшую могилу. Все было как во сне.
Поезд тронулся. Анна уставилась в окно. Мимо проплывали дома, которых еще не было в XV веке. Тогда здесь были поля, небольшие рощи, в которых охотились Джулиано, Лоренцо и Козимо. Вон на том холме когда-то стояла вилла, для которой Лоренцо заказал Боттичелли «Рождение Венеры». А здесь… Но это же был сон. Во сне она любила Джулиано. О, как она его любила!
Глаза Анны наполнились слезами. Как хорошо, что под темными очками не видно ее глаз. Что с ней? Что ей подмешал Мечидеа? Он называл это «эликсиром вечной жизни», но это было во сне. Если эликсир и впрямь существует, значит, он способен перенести человека в прошлое. Если она действительно…
«По возвращении домой надо обязательно пойти к гинекологу, и как можно скорее. Иначе можно сойти с ума». Так думала Анна, глядя на открывающиеся из окна поезда прекрасные тосканские пейзажи. Чтобы не разреветься, она грызла ноготь большого пальца. Интересно, можно определить, была ли у нее беременность? Возможно, существует способ, позволяющий определить это. А если нет, она возьмет бюллетень и несколько дней полежит дома. Ей надо побыть одной, чтобы привести мысли в порядок, прийти в себя. Чтобы забыть этот невероятный, фантастический сон.
Анна услышала приятный ласковый голос. Кто-то похлопывал ее по щекам.
– Принеси воды, Паоло! Быстрее!
Шаги быстро удалились, и Анна, открыв глаза, увидела обеспокоенное лицо незнакомого ей молодого человека с короткими темными волосами… и небольшим бриллиантом в ухе. На нем была белая рубашка безукоризненного покроя и галстук. На запястье поблескивали наручные часы с металлическим браслетом.
– Картье? – удивленно проговорила Анна.
– Да, синьора, – улыбаясь, подтвердил молодой человек. По его взгляду нетрудно было понять, что он слегка сомневался в ее рассудке.
Анна попыталась встать, но это было нелегко. Страшно болела голова. Она чувствовала себя разбитой, все тело болело, особенно спина и живот.
– Синьора, не поднимайтесь с постели. Вам нужен покой, – сказал молодой человек, бережно укладывая ее на кушетку. – Сейчас придет Паоло и принесет вам воды.
Не понимая, где она находится, Анна глядела по сторонам.
– Где я? И кто вы?
– Вы не помните? – Он улыбнулся. – Вы находитесь в палаццо Даванцатти. Вы были в гостях у синьора Мечидеа, и вам стало дурно, поэтому он предоставил вам эту комнату, где вы могли бы отдохнуть и прийти в себя. Синьор Мечидеа приказал мне не будить вас раньше десяти часов. Я водитель. Я вез вас из отеля. Это было вчера вечером.
Анна напряглась. В ее голове, словно пчелиный рой, вертелись разные мысли. Вчера вечером? Но вчера вечером она была в доме Джулиано, в своей кровати. Что… Вдруг она начала все вспоминать. Она прибыла во Флоренцию с заданием написать очерк о Calcio in Costumo. Потом был обед у Джанкарло, приглашение на маскарад, дорогой костюм, разговор с синьором Мечидеа во время приема, странный напиток в драгоценном бокале… Потом – приступ мигрени.
Анна обвела взглядом комнату. Действительно, это то самое место, куда ее привел Козимо Мечидеа, когда ей стало дурно. Она прекрасно помнила эту жесткую старинную кушетку, а на стене – те же портреты двух молодых людей. Но вчера здесь не было электрических ламп в простых светильниках, подвешенных к потолку. А что тогда с ее приключениями в XV столетии – Джулиано, Медичи, рождение ребенка… Все это ей приснилось?
В комнату вошел еще кто-то. Молодой человек принес серебряный поднос, на котором стояли графин и стакан.
– Паоло принес воды.
Водитель наполнил стакан и протянул его Анне.
– Выпейте, синьора. Вам будет лучше.
Анна послушно выпила глоток воды. Она испытывала жажду и одновременно – чувство тошноты. Неужели вчера она действительно слишком много выпила?
– А где Козимо Мечидеа? – спросила она.
– Должно быть, у себя дома, синьора, – учтиво сказал молодой человек. – Он поручил мне отвезти вас в отель. Если желаете, можно позвонить ему. Или лучше вызвать врача?
– Нет! – Анна решительно замотала головой. – Это… в этом нет надобности. Мне уже намного лучше, вот только…
– Да?
– Нет, ничего. Мне надо домой.
Надев шоферскую фуражку, небрежно накинув на плечо куртку, молодой человек помог Анне подняться. Ноги не слушались, в глазах мелькали черные точки. Волоча ноги и опираясь на руку молодого шофера Мечидеа, Анна медленно ступала по дворцу Даванцатти. Повсюду виднелись следы вчерашнего пиршества: на столах – груды грязной посуды, полные окурков пепельницы, на полу – помятые цветы. Слуги сновали с тряпками, мешками для мусора и электропылесосами. Все, что она видела вокруг, было привычно и вполне логично. И все-таки… Неужели ей все приснилось? Значит, она вовсе не переносилась в XV век? Но сон был таким живым, что она верила в то, что провела там целых девять месяцев.
Обессиленная, будто пробежала дистанцию по марафону, Анна уселась в шикарный «бентли». Это был тот же самый автомобиль и тот же шофер. Лимузин мягко скользил по дороге, минуя перекрестки и светофоры, пропустив машину «скорой помощи». Мелькали щиты с рекламой духов и сигарет, витрины дорогих магазинов, мужчины в модных костюмах и женщины в современных платьях. Все было знакомым и привычным. И несмотря на это, все окружающее поражало ее, словно она видела это впервые в жизни. Вчера вечером… Анне казалось, что прошли долгие месяцы.
Придя в гостиницу, Анна сразу же плюхнулась на кровать. Откинувшись на мягкую спинку, она начала размышлять.
Половина одиннадцатого. Через полчаса начнется церемония открытия Calcio in Costumo. Полностью прийти в себя, чтобы сделать с Торстеном репортаж, вряд ли удастся. Придется пропустить это мероприятие. А раньше она, несмотря на бурно проведенные ночи, всегда была как огурчик и минута в минуту появлялась в назначенном месте, чтобы взять интервью. Сегодня она сломалась. Впервые за годы своей журналистской карьеры Анна была неработоспособна. Что ей подмешал Мечидеа, загадка, но такого похмелья она еще никогда не испытывала.
Анна достала из сумочки мобильный телефон. Удивительно, что сумка стояла на том же месте, хотя прошло пятнадцать часов, как она покинула гостиницу. Вдруг она вспомнила, что в течение пятнадцати часов гостиничный номер сохраняется за жильцом. Анна облегченно вздохнула и набрала номер телефона Торстена. Он явно ждал ее звонка и снял трубку после первого же гудка.
– Да?
– Торстен, видишь ли…
– Анна? Черт побери, где тебя носит? Я уже полчаса жду твоего звонка. Встретимся в холле… Через двадцать минут начало…
– Торстен, – перебила Анна, – я не могу.
На другом конце воцарилось молчание.
– Что значит «не могу»? – проговорил наконец Торстен.
– Я не могу идти. Заболела.
– Заболела? Ты хочешь сказать, что перебрала на этом балу и сейчас у тебя похмелье?.. Торстен замолчал, и Анна представила себе, как он зол на нее. Как тут не понять, но она действительно была не в состоянии работать.
– И что теперь?
– Тебе придется сделать репортаж самому.
– И как ты это себе представляешь? Можешь мне сказать?
Торстен почти захлебывался от злости.
– Ты сделаешь снимки, набросаешь, кто присутствовал и прочее, а главное, кто победил на Calcio. Остальное я как-нибудь додумаю, когда вернемся домой. О'кей?
Анна живо представила, как у Торстена дыбом встали волосы.
– О'кей, – вздохнул он, словно ему предстояла пытка. – Сделаю что могу. Но ничего не гарантирую. А что ты собираешься делать?
– Лягу в постель и постараюсь заснуть. Когда отходит наш поезд?
– В восемнадцать часов. Я тебя разбужу.
– Спасибо. Да, чуть не забыла. Все это должно остаться между нами, понятно?
– Понятно. Можешь на меня положиться. А сейчас мне пора. На трибунах, наверное, заняты уже все места.
– Желаю успеха!
– Спасибо.
Торстен положил трубку. Анна тоже выключила мобильник и снова легла. Что же с ней все-таки происходит? Она еще ни разу никого не подводила. Может, принять ванну и полегчает?
Анна с трудом поднялась и поплелась в ванную комнату. Когда она открыла кран и ванная наполнилась лимонным ароматом, она разделась, рассеянно осмотрела себя в зеркале. Живот был больше обычного, бедра округлились. Она выглядела беременной или роженицей, только что освободившейся от бремени. Или это ей только кажется? Внутри она не чувствовала никаких движений, никакой новой жизни. И все-таки она хорошо помнила эти ощущения в себе.
Анна отключила воду и медленно опустилась в пенящуюся, благоухающую ванну. Закрыв глаза, она почувствовала полное опустошение. Опустошение в прямом смысле слова. Она снова открыла глаза и увидела, что вода окрасилась розоватым цветом. В ванне расплылись красные струйки. Кровотечение! Анна в ужасе подскочила. Что это? Последние месячные были всего две недели назад, и вообще с менструациями было всегда все в порядке. По ним можно было проверять часы. Анна снова опустилась в воду и положила руку на живот. Он показался ей большим, бесформенным и в то же время ужасно пустым. Анна расплакалась.
Когда ровно в пять часов в дверях ее комнаты появился Торстен, Анна уже закончила сборы.
– Привет! – сказал Торстен, улыбаясь во все лицо. – Вот это да! Ты уже полностью готова? А ты уверена, что тебе не надо к врачу?
– Да, уверена.
Анна уже не решалась смотреть на себя в зеркало. На ней были широкие льняные штаны и свободный свитер. Она казалась себе бесформенной и неуклюжей, но брюки не давили на живот. Анна была белее стены. Анна даже не потрудилась накраситься. Впервые в жизни она выходила на улицу без косметики. Чтобы замаскировать темные круги под глазами, она надела солнечные очки.
– Я хочу домой и была бы тебе страшно благодарна, если бы ты оставил меня в покое.
– Хорошо, хорошо, – согласился Торстен и не произнес больше ни слова – ни в такси, ни на вокзале, где они еще выпили по чашечке «эспрессо».
В аптечном киоске Анна купила три упаковки толстых прокладок. Они с Торстеном молчали, даже сидя в купе первого класса – в ожидании отхода поезда. Время от времени он вопросительно поглядывал на нее из-за газеты, которую купил на перроне. Торстен был не дурак и прекрасно понимал, что ее состояние связано не просто с похмельем. Но что с ней было? Она чувствовала себя полностью разбитой. У нее было сильное кровотечение – как никогда. И в то же время она не могла избавиться от ощущения, словно на самом деле потеряла мужа и сына, и это чувство было похоже на огромную дыру, образовавшуюся в ее душе и напоминавшую могилу. Все было как во сне.
Поезд тронулся. Анна уставилась в окно. Мимо проплывали дома, которых еще не было в XV веке. Тогда здесь были поля, небольшие рощи, в которых охотились Джулиано, Лоренцо и Козимо. Вон на том холме когда-то стояла вилла, для которой Лоренцо заказал Боттичелли «Рождение Венеры». А здесь… Но это же был сон. Во сне она любила Джулиано. О, как она его любила!
Глаза Анны наполнились слезами. Как хорошо, что под темными очками не видно ее глаз. Что с ней? Что ей подмешал Мечидеа? Он называл это «эликсиром вечной жизни», но это было во сне. Если эликсир и впрямь существует, значит, он способен перенести человека в прошлое. Если она действительно…
«По возвращении домой надо обязательно пойти к гинекологу, и как можно скорее. Иначе можно сойти с ума». Так думала Анна, глядя на открывающиеся из окна поезда прекрасные тосканские пейзажи. Чтобы не разреветься, она грызла ноготь большого пальца. Интересно, можно определить, была ли у нее беременность? Возможно, существует способ, позволяющий определить это. А если нет, она возьмет бюллетень и несколько дней полежит дома. Ей надо побыть одной, чтобы привести мысли в порядок, прийти в себя. Чтобы забыть этот невероятный, фантастический сон.