Страница:
"...Оказывается, земляне как две капли Н2О похожи на коренных
альдебаранцев. Гениальный супернавигатор Циркуль Угол все время повторяет:
- А что я говорил?
И действительно, его сверхъестественное предвидение поразило нас. Верно
старые альдебаранцы говорят: глаз видит далеко, а ум еще дальше. Сегодня
симпатичная, как земная девушка, астроконсульт Кра Сотка,
синхроэлектронный робот-переводчик и я отправились в четвертое путешествие
по этой чудесной планете. По дороге робот рассказывал местные анекдоты про
Адама и Еву. Мы и не заметили, как достигли города. Возле его могучих стен
вздымались высоченные ребра фантастического скелета ковчега. Как и в
прошлый раз, ковчегостроители Сим и Иафет были заняты своеобразным
интеллектуальным соревнованием - играли в подкидного. Один Хам занимался
на стапелях тяжелой атлетикой, закаляя свой организм физической работой.
Жители города встретили нас радостно. Отовсюду летели приветственные
возгласы туземцев:
- Цирк приехал!
- Цирк приехал!
Очевидно, так на их языке звучало имя гениального Циркуля Угла.
Наиболее любознательные из туземцев подходили поближе и, смущаясь,
интересовались, кто кого положит на обе лопатки - наш робот или медведь,
которого на цепи водил по базару старый цыган. Мы вдоволь посмеялись над
этими наивными шутками.
На одной из городских площадей наше внимание привлекло странное
сооружение, которое своей причудливой архитектурой напоминало стандартный
канцелярский стол на толстых дубовых тумбах. Оказалось, что это и в самом
деле уважаемое административное учреждение "Главблажобез" - главное
управление по обеспечению блаженством. Это было первое учреждение, которое
мы решили посетить.
В приемной управляющего патриарха мы узрели интересный аттракцион. Под
монотонные звуки долгоиграющей пластинки "Зайдите завтра" секретарша
змеиным взглядом гипнотизировала длинную очередь великомучеников.
- Абракадабра! - вежливо сказал я.
Но не успел робот-переводчик перевести на человеческий язык мое
альдебаранское приветствие, как с секретаршей произошла удивительная
метаморфоза. Девушка усмехнулась и при всех сотворила чудо: открыла дверь
в святая святых - кабинет управляющего.
Великомученики остолбенели.
- Господин Енох, - нежно проворковала секретарша патриарху. - К вам
иноязычная делегация! - и закрыла за нами дверь.
Патриарх Енох сидел перед телефонным пультом, похожим на рояль в
натуральную величину. Он нежился под ласковыми лучами персонального нимба
святого. Нимб ему был явно не по размеру. Под ним могла бы поместиться еще
дюжина таких патриархов, как Енох, но управляющего это, вероятно, не
волновало. Штатные подхалимы Гог, Магог и Демагог кадили своему владыке
фимиам и лизали ему пятки...
- Абракадабра! - поздоровался я.
- Будьте здоровы! - немедленно перевел робот.
- Привет, привет, - кисло ответил патриарх.
- Арбадакарба акрабакра Альдебаран, - гордо сообщил я.
- Мы прибыли с планетной системы Альдебарана, - перевел робот.
- А теперь вы оказались в системе солнцеподобного Еноха, - сладким
голосом пропел Гог.
- Мы летели много световых лет, чтобы встретить братьев по разуму, -
переводил робот.
- Обратитесь в адресный стол, - флегматично посоветовал Демагог. - Там
вы должны указать год рождения братьев, их пол, фамилию, имя и отчество...
- Мы уже встретили их! Наша радость безгранична!
- Так чего вы вломились ко мне? - насупился патриарх. - Командировочные
свидетельства можно было отметить и у секретарши...
- Вы нас не поняли. Мы прилетели на пи-мезонном звездолете! С другой
планетной системы! Из космоса!
- А справка об этом у вас есть? - равнодушно спросил Магог.
Я-растерянно замолчал. На нас глядели как на идиотов. В прекрасных
глазах Кра Сотки блестели слезы. Робот-переводчик недовольно скрежетал
всеми своими блоками.
- Амба карамба! - разозлился я.
- А вы не горячитесь, - остановил меня патриарх. - Мы не такие глупцы,
как вы думаете, и понимаем, что вы прилетели к нам, а не к обезьянам.
Обезьяны вам суточных не выпишут и номер в отеле не закажут... Мы понимаем
также, что если есть звездолет, значит, кто-то прилетел. Но мы не уверены
- вы ли это прилетели или кто-то другой. У нас также нет сведений, откуда
вы, или кто-то другой, прилетели. Где гарантия, что вы, или кто-то другой,
прилетели с Альдебарана, а не с Сириуса? Такой гарантии у нас нет, ибо у
вас - ни справок, ни удостоверений. Это же несерьезно, граждане! Ну, что я
с вами теперь буду делать?
Мы подавленно молчали, сраженные его железной логикой.
- Ну что, долго мы будем играть в молчанку и терять драгоценное время
ответственных работников? - уже ласковей пробурчал Енох, наслаждаясь нашей
полной растерянностью. - Сколько, вы говорите, путешествовали?
- Краба аба!
- Ну вот, видите... Пару месяцев еще выдержите, ничего с вами не
случится. Отдыхайте, набирайтесь силы... А мы тем временем созовем
теоретическую конференцию по вопросу приема космических гостей без справок
и командировочных удостоверений. Со своей стороны, я приложу все силы,
чтобы поставить вопрос прямо, а если понадобится, то и ребром! Я заострю
его и подниму на принципиальную высоту... Идите себе с богом и
записывайтесь на прием в общую очередь великомучеников. У нас, знаете ли,
демократичная система приема посетителей.
Когда мы на цыпочках покидали кабинет управляющего, я еще успел
услышать сладкий шепоток:
- Правильно вы их...
- Ишь какие шустрые!..
- А эта беленькая - вылитая стиляга...
Гениальный супернавигатор Циркуль Угол задумался.
- Трудно тут что-нибудь понять, - наконец произнес он. - На первый
взгляд, во всех этих действиях отсутствует элементарная логика. Но внешнее
отсутствие логики говорит лишь о том, что мы плохо изучили законы
человеческого мышления. А вы не допускаете, что, возможно, это какой-то
ритуальный обряд, отзвук язычества? Короче говоря, пусть ситуацию
проанализирует Синтетический Мозг.
Мы и не знали, что стоим на пороге страшной катастрофы. Когда в
анализаторе начали прокручивать магнитофонную ленту с предыдущим диалогом,
Мозг сначала покраснел, потом позеленел, наконец, приобрел зловещий
фиолетовый оттенок и заумно пробормотал:
- Бюррр...юррр...бюро...крат...изм...
Наши сердца тревожно забились. Мозг заговорил на непонятном языке,
Очевидно, он сошел с ума, и теперь его электроны крутятся не в том
направлении. К тому же на следующий день из "Главблажобеза" пришло письмо,
в котором говорилось, что наш Синтетический Мозг - дурак и клеветник.
Как ни жаль, но нам придется немедленно возвращаться на Альдебаран.
Только там, в гарантийной мастерской старого Кон Структора, мы сможем
отремонтировать испорченный Мозг. Меж тем время шло.
В учреждении патриарха Еноха созвали теоретическую конференцию по
вопросу приема космических гостей без справок и командировочных
удостоверений. Она не вынесла никакого решения, а порекомендовала создать
сначала ревизионную комиссию, чтобы на реальных фактах проверить, мы ли
это прилетели, или кто-то другой, и откуда мы, или кто-то другой,
прилетели - с Альдебарана или с Сириуса. Полномочным председателем
комиссии был избран патриарх Енох. Значит, этот загадочный человек полетит
с нами. На борт звездолета он прибыл с двумя большими чемоданами. В один
напихал суточные и гостиничные, а в другой - справки на все случаи жизни в
системе Альдебарана или Сириуса.
На торжественный митинг по поводу закрытия нашего прилета собралась
многотысячная толпа.
Среди присутствующих я узнал кровавого разбойника Каина, самых старых
молодцов Мафусаила и Ламеха, славных ковчегостроителей Сима, Хама, Иафета
во главе со старшим прорабом Ноем и так неожиданно осиротевших подхалимов
Гога, Магога, Демагога, штатных..."
На этом космическая рукопись обрывается. Трудно переоценить ее
всемирно-историческое значение. Во-первых, мы расшифровали одно из самых
темных мест Библии; во-вторых, ныне мы можем сделать реальный вывод о
действительных причинах всемирного потопа...
Теперь мы твердо знаем, кого рисовали первобытные художники на скалах
Сахары, кто оставил в джунглях Амазонки гигантские каменные шары и кто
построил в Баальбеке циклопический стартовый полигон для звездолета.
Но мы не знаем, прилетят ли к нам еще раз отважные космонавты с
Альдебарана...
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Груз для горилл".
OCR & spellcheck by HarryFan, 31 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
РАЗГОВОР С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ
Неловко чувствовал себя офицер Генри Мондер, служащий Тайного совета,
когда он в сопровождении трех гвардейцев вошел в жилище Кристофера в
Нортон Фольгейте [один из пригородных районов старого Лондона] с приказом
об аресте. Еще бы, ведь в свое время они вдвоем опорожнили не одну кружку
эля. Возможно, поэтому, словно извиняясь, Генри зачитал приказ Тайного
совета, хотя этого можно было и не делать. Достаточно было традиционного
сообщения:
- Кристофер Марло! Именем ее величества королевы Англии Елизаветы вы
арестованы!
Но вместо этого Генри Мондер зажал под мышкой красного мундира
обнаженную шпагу, вытащил из-под обшлага приказ и прочитал его. Что же в
нем было? Дай бог памяти. Кажется, он звучал так:
- "Коронеру Генри Мондеру. Их Светлости этим поручают Вам явиться к
Кристоферу Марло, он же - Морли, он же - Марлей, он же - Марлин, или же
отправиться в любое другое место, где вы его обнаружите, и на основании
этого ордера арестовать вышеназванную особу... В случае оказания
сопротивления Вам разрешается требовать необходимую помощь со стороны
местных властей..."
А через двое суток в соответствии с личным распоряжением всесильного
шефа Королевской Сикрет Интелиндженс Сервис сэра Френсиса Уолсингема
арестованный был освобожден. Исключительно легкие последствия после
исключительно тяжелых обвинений, после каждого пункта которых вместо точки
стояла петля! Ей-ей, но и защита на предварительном допросе была
исключительной по своей смелости. С легкой, иронической усмешкой Кристофер
заявил членам Тайного совета, на спесивых обличьях которых под большими
париками, присыпанными белой пудрой, уже читался неотвратимый приговор:
- Милорды, вас интересуют мои поступки? Я охотно удовлетворю вашу
любознательность на судебном процессе. Вам даже не придется
воспользоваться услугами специалиста по пыткам. Заранее клянусь говорить
правду, только правду, и ничего другого, кроме правды.
Этого дерзкого демарша было достаточно, чтобы его немедленно
освободили...
Но выйти из мрачной тюрьмы для уголовных преступников "Нью Гейт" только
для того, чтобы, подобно бездомному псу, околеть на тлетворных, охваченных
чумным нашествием улицах столицы? Дудки! Вон из Лондона!
Правда, он дал Их Светлостям подписку о невыезде (чтобы не усложнять
бдительную слежку осведомителей) и обязался ежедневно появляться на глаза
клерков Тайного совета. Но это неважно, потому что вполне допустимо, что,
если он временно поселится где-нибудь под Лондоном, ему едва ли это
поставят в вину. Всего в трех милях от столицы, на берегу Темзы,
расположился небольшой тихий городок Дептфорд. И вообще, чего он
достигнет, если будет буквально выполнять требование Тайного совета? Ну,
подохнет неопознанным от чумы, чем задаст лишних хлопот наблюдателям,
которые, конечно же, не допустят мысли о его побеге в потусторонний мир,
но, безусловно, заподозрят побег на другой берег Ла-Манша. Да,
неопознанным, ибо разве лорд Уолсингем станет копаться в трупах на чумных
огнищах, чтобы узнать, а затем аккуратно вычеркнуть из ведомости на оплату
какого-нибудь из своих бесчисленных агентов?
Так что пора в Дептфорд, где с моря дует свежий соленый бриз и
натягивает треугольные кливера [кливер - небольшой парус в носовой части
судна; полное парусное оснащение корабли распускали только в открытом
море, по выходе из узкой Темзы] купеческих кораблей, которые осторожно
движутся вдоль берегов. Темзы к морю, и где в корчме "Скрещенных мечей"
есть чудные комнатки для постояльцев. Там он наконец спокойно завершит
единственную свою поэму "Геро и Леандр", потому что ему никто не помешает.
А в последнем можно быть абсолютно уверенным: пока полностью не закончится
следствие по его делу, никто из друзей или коллег по ведомству Уолсингема
не отважится заглянуть к нему, чтобы не накликать на себя беды. И
сомневаться нечего!
Кристофер представил, как он небрежно, по-домашнему, в расстегнутой
рубашке, с гусиным пером стоит возле настежь растворенного окна (да,
настежь, чтобы даже оконная рама не напоминала ему о тюремной решетке) и
задумчиво посматривает на прославленный корабль сэра Френсиса Дрейка
"Золотая лань", который обогнул земной шар и теперь как памятная реликвия
заслужил честь стоять на вечном приколе. По чистой палубе гремит
деревянным протезом старый боцман Джон Хинт, более известный среди морских
задир под именем Джон Деревянная Нога. И курит трубку, которую вынимает
изо рта только для того, чтобы грозно рявкнуть на дептфордских мальчишек,
которые охотно помогают старому морскому волку поддерживать порядок на
знаменитом морском корабле:
- Эй вы, крабы-недоростки! Проворней шевелитесь на вантах, сто пустых
бутылок вам в глотку и ни капли рому!
А ежегодно в годовщину кругосветного плавания на корабле наступает
праздник. Мальчишки Джона Хинта, как настоящие морские бывальцы, ловко
распускают белые паруса и огромный грот-парус на фок-мачте с тремя
золотыми королевскими львами. Их одноногий адмирал Джон Хинт,
торжественный, суровый и всегда в таких случаях трезвый, собственноручно
подносит к носовой пушке тлеющий фитиль, который зажигает от своей трубки.
Бах! - гулко катится над рекой громкий выстрел из бронзового, начищенного
до золотого блеска единорога.
От этого светлого воспоминания лицо Кристофера весело засияло, что
вызвало хмурые и враждебные взгляды случайных прохожих. И действительно,
чему радоваться, если в Лондоне лютует чума? Но пусть она минует нас!
Кстати, для старого Джона не мешало бы купить отличного табаку и
пузатенькую бутылку рому из черного, как пиратский флаг, стекла. Не забыть
бы!
Теперь в Дептфорде на приколе будет два привыкших ко всему скитальца -
"Золотая лань", притянутая к причалу толстыми конопляными швартовами,
изготовленными в холодной Московии, и он, Кристофер, привязанный к месту
не менее крепкими узами подписки о невыезде. Что ж, для всех слишком
любопытных он будет только лишь работать над поэмой "Геро и Леандр", ведь
никому не известно, что сейчас в Дептфорде находится его дальний
родственник, денежный купец Московской компании Энтони Марло, который с
присущей ему предусмотрительной старательностью готовится в очередное
плавание для выгодного торга с царем Иоанном. Май - именно тот месяц,
когда следует отправляться к застывшим от морозов берегам Руси.
- Прекрасно! В случае чего...
А вот если бы в Дептфорде был сейчас еще и сэр Френсис Дрейк, то он,
Кристофер, безусловно, не имел бы ни минуты свободного времени. Кого бы
мог испугаться легендарный победитель Великой Армады? Кого? Если сэра
Френсиса не страшили даже все вместе взятые испанские галеоны с
приготовленными на каждой рее петлями для шеи этого захватчика, дерзко
напавшего на Кадикс, укрепленную крепостями стоянку флота испанского
короля Филиппа Второго. Кристофера немедленно затащили бы в компанию
гуляк, пожалованных королевскими грамотами пиратов, способных опорожнить
кружками целое море.
Марло с удовольствием припомнил, как пять лет тому назад бывшие пираты
пировали во всех корчмах Лондона в честь победы над Великой Армадой
мадридского маньяка, щедро швыряя на дубовые столы золотые гинеи из
королевской сокровищницы. Раскрасневшийся от горячего, словно костер,
пунша, адмирал Френсис Дрейк (черт возьми, уже - сэр Френсис, ибо именно в
тот самый день был посвящен королевой в рыцарское звание!), так вот, этот
прославленный по всем морям и океанам пират, тяжело покачиваясь, как
военный фрегат с разодранными парусами на морской волне, шлепнул
Кристофера по плечу и рявкнул, вытаращив для убедительности глаза:
- Мой юный друг, с тобою я плечо к плечу пошел бы на абордаж! А моя
"Золотая лань" давно нуждается в хорошем картографе!
- Картежнике! - крикнул пьяный, словно козел в бочке с ромом, сэр
Фробишер, приподнявший вдруг седую голову от стола, где она до сих пор
мирно храпела среди объедков.
- Картографе! - твердо выговорил сэр Френсис. Он поднял вверх кружку с
пуншем и кусок горячей баранины, насаженный на адмиральский кортик, а
затем раскатисто громыхнул, будто на корабельной палубе: - Виват нашему
юному другу!
Подгулявший сэр Френсис полез было целоваться, но между его ногами на
каждом шагу путалась рыцарская шпага с золотым эфесом и то и дело
вываливались засунутые, казалось бы, надежно за широкий пояс пистолеты с
серебряной насечкой. Один из них выстрелил, и пуля разнесла вдребезги
чью-то посуду.
А сэр Френсис, не сообразив, что к чему, яростно заорал:
- Кто стрелял? Кто из вас, корабельных крыс, желает посушиться на
солнышке? Реи "Золотой лани" давно соскучились по висельникам!
- У меня тут где-то есть хорошая веревка, - сообщил сэр Фробишер,
которого опять разбудил этот случайный выстрел.
Тогда Кристофер, чтобы шуткой отвлечь чрезвычайно профессиональный
разговор о рее и веревке, наискось перевязал левый глаз черной лентой и
хриплым голосом простуженного морского волка рыкнул:
- Когда я имел честь служить под защитой сэра Френсиса Дрейка, я глядел
на свет одним прицельным глазом! Но теперь, когда я служу под защитой сэра
Френсиса Уолсингема, - тут он браво сорвал повязку, - я должен глядеть в
оба!
Имя государственного секретаря королевы Елизаветы, всемогущего шефа
Си-Ай-Си, человека, который, благодаря осведомленности своих агентов,
изучил испанскую армаду лучше, чем ее адмирал - герцог Медина Сидония,
произвело на гуляк нужное впечатление.
- Виват сэру Френсису Уолсингему! - хватая чужую кружку, заорал
предводитель джентльменов удачи.
Пушки адмиралов Дрейка, Гокинса, Фробишера, Гринвилла и Камберленда
пустили на усеянное скалами дно Ла-Манша шестьдесят три испанских корабля
из ста двадцати, составлявших Великую Армаду. Но знает ли побагровевший от
выпитого флотоводец, что один из самых крупных галеонов, который имел на
борту тысячу солдат, был уничтожен его "юным другом"? Навряд ли, потому
что даже в отчете о выполнении этой деликатной акции, отправленном
английским послом в Шотландии сэром Вильямом Эшби Уолсингему, Кристофер
был осторожно поименован "особой, известной Вашей Светлости".
А что? То было тоже очень смелое, хотя и отчаянно рискованное дело,
хождение по лезвию ножа.
Остатки разгромленной Великой Армады, блокированные английской эскадрой
на западном побережье Ла-Манша, возвращались в Испанию, огибая восточные
берега Альбиона [Альбион - давнее название Англии], а потом - враждебные
британской короне Шотландию и Ирландию. Путь был долгим, но казался дону
Медина Сидония безопасным. И вот в заливе Тобермюри, на Гебридах [Гебриды
- группа островов на севере Шотландии], бросил якорь грозный, в четыре
этажа ощетинившийся по бортам пушками, испанский галеон. Воинственные
горные кланы, которые поклялись мстить за казненную год тому назад
королеву Марию Стюарт, сразу же зашевелились. Война могла вспыхнуть снова,
если бы остатки испанской эскадры объединились с горными кланами,
боровшимися за отделение от Англии Шотландии и Ирландии. Это было тем
более небезопасно, что английские войска скоплялись на южном побережье
Гемпшира, Сессекса и Кента. Сэр Вильям Эшби немедленно отрядил в Лондон
гонца с тревожной вестью.
А вскоре в заливе Тобермюри появился молодой джентльмен, "посланец
кланов", "шотландский сквайр", одетый в традиционный войлочный плед и
клетчатую шерстяную юбку. И в тот же день, сразу же после посещения им
галеона, на корабле вспыхнул пожар, взорвалась крюйт-камера, и охваченное
пламенем судно вместе с пушками, экипажем и тысячью солдат поглотила
холодная морская пучина. "Шотландский сквайр", "юный друг" адмирала Дрейка
исчез без следа.
Да, то было славное время...
Когда Кристофер добрался наконец до Дептфорда, он не поспешил
остановиться в корчме "Скрещенных мечей", а прямо с поклажей в руках
направился на берег Темзы, к "Золотой лани".
- Эй, на палубе! - крикнул Марло и, когда над перилами вынырнуло
круглое обличье Джона Хинта, с неизменной трубкой в зубах, весело заорал,
размахивая над головой черной бутылкой с ромом: - Хелло, Джон! Узнал?
Свистать всех наверх!
- Кристофер, сынок мой блудный! - возбужденно рявкнул Джон Деревянная
Нога и чуть не уронил трубку за борт.
Потом их видели на всех причалах, где они, поддерживая друг друга,
шатались по всем кораблям, потому что Джону Хинту всюду были рады и
встречали гостеприимно чаркой.
- Эту ногу, - рассказывал старый морской волк, ласково поглаживая
отполированную до блеска деревяшку, - я потерял, когда мы с адмиралом
Дрейком брали на абордаж целый город - Кадикс!
Их бестолковый, отмеченный многочисленными чарками поход закончился на
купеческом судне Московской компании. Здесь, в каюте капитана, Джон Хинт
смог прохрипеть:
- За эту ногу адмирал Дрейк дал мне пятьсот гульденов... Целых пятьсот
золотых гульденов...
И тут же неожиданно тяжело повалился на стол и громко захрапел,
высвистывая на все лады. А после того как его, совершенно беспамятного,
уложили спать на свободный гамак в матросском кубрике, капитан Энтони еще
пьянствовал до самого рассвета с крепким на голову гостем из Лондона,
молодым приятелем старого боцмана Джона Хинта. Корабельный кок,
испытывающий искреннее, чуть ли не божественное преклонение перед
алкогольной выдержкой капитана, трижды приносил корзинки с бутылками и
выносил порожние. Но откуда ему было знать, что чемодан молодого
джентльмена не содержал ничего, кроме порожних бутылок, и что поэтому
разговор, который шел в капитанской каюте, нисколько не напоминал пьяную
болтовню?
Капитан Энтони Марло, широколобый, с лицом, иссеченным глубокими
морщинами, с густой вьющейся бородой, которая рыжим шарфом укрыла шею и
подбородок от уха до уха, посматривал на Кристофера прозрачными глазами
из-под кустистых бровей и внимательно слушал.
- Над бедной, неразумной головой вашего родственника, дядюшка, - словно
речь шла о чьих-то чужих мытарствах, неторопливо рассказывал о собственной
беде Кристофер, - собрались густые тучи. Все началось с доноса агента
Тайного совета Дика Бейнза, о котором давно грустят черти рогатые в пекле.
Что же написал Бейнз о вышеуказанном родственнике капитана Энтони
Марло?
Кристофер поставил на стол очередную опустошенную бутылку из черного
стекла, а полную спрятал в чемодан.
- Оказывается, что вышеупомянутый родственник имеет честь считать, что
религию придумали мошенники-политиканы как духовную западню для простых
людей. Где бы тот крамольный родственник ни был, он склоняет людей к
порождению дьявола - атеизму. В своем неслыханном шутовстве он докатился
до того, что уверяет, будто есть научные доказательства о существовании
человека еще шестнадцать тысяч лет тому назад, хотя, по Библии, господь
бог сотворил первого человека Адама на десять тысяч лет позднее, что давно
доказано святыми отцами. Более того, этот человеческий выродок ставит на
одну доску Моисея, Христа и Магомета и обзывает их не иначе, как тремя
шарлатанами. Вследствие этого вышеназванный родственник больше склоняется
к католицизму, и все только потому, что зрелище литургии более пышно,
нежели отправление службы у лицемерных протестантских ослов. Что вы
скажете на все это, дядюшка?
- Моего родственника сожгут на костре! - солидно изрек бравый капитан
Энтони.
- А что вы скажете, если узнаете, что этот готовый кандидат на костер
собирается печатать фальшивые монеты? Бейнэ доносит, что вышеназванный
Марло научился злодейскому ремеслу у какого-то специалиста по этому делу.
Да и еще похвалялся перед друзьями, что у него столько же прав на
печатание монет, сколько у ее величества королевы Елизаветы. Мол, всякое
золото есть золото, независимо от того, где оно находится - в королевской
ли сокровищнице, в карманах ли повесы. Что вы скажете на это?
- Этого достаточно, - степенно ответил капитан, - чтобы королевский
палач раздробил моему родственнику все кости, а потом огрубил голову и
насадил ее на кол.
- Но это еще не все, мой дорогой дядюшка.
- Тогда, Кит, - мудро подытожил капитан Энтони, назвав по-дружески
Кристофера, - человечество еще не придумало для тебя достойной кары.
- Великолепная мысль, дядюшка! Если бы палачи задумались об этом и
подождали, пока их тупые головы осенит новый, достойный моей особы способ!
Однако дело обстоит намного хуже. Донос Бейнза и обвинение Тайного совета
- это сделано просто так, для отвода глаз. Считаю, все дело заключается в
том, что единый наследник бездетной королевы Елизаветы - это Яков, сын
казненной Марии Стюарт. Значит, в недалеком будущем для определенных особ
могут стать нежелательными свидетели, знающие слишком много. А я - человек
альдебаранцев. Гениальный супернавигатор Циркуль Угол все время повторяет:
- А что я говорил?
И действительно, его сверхъестественное предвидение поразило нас. Верно
старые альдебаранцы говорят: глаз видит далеко, а ум еще дальше. Сегодня
симпатичная, как земная девушка, астроконсульт Кра Сотка,
синхроэлектронный робот-переводчик и я отправились в четвертое путешествие
по этой чудесной планете. По дороге робот рассказывал местные анекдоты про
Адама и Еву. Мы и не заметили, как достигли города. Возле его могучих стен
вздымались высоченные ребра фантастического скелета ковчега. Как и в
прошлый раз, ковчегостроители Сим и Иафет были заняты своеобразным
интеллектуальным соревнованием - играли в подкидного. Один Хам занимался
на стапелях тяжелой атлетикой, закаляя свой организм физической работой.
Жители города встретили нас радостно. Отовсюду летели приветственные
возгласы туземцев:
- Цирк приехал!
- Цирк приехал!
Очевидно, так на их языке звучало имя гениального Циркуля Угла.
Наиболее любознательные из туземцев подходили поближе и, смущаясь,
интересовались, кто кого положит на обе лопатки - наш робот или медведь,
которого на цепи водил по базару старый цыган. Мы вдоволь посмеялись над
этими наивными шутками.
На одной из городских площадей наше внимание привлекло странное
сооружение, которое своей причудливой архитектурой напоминало стандартный
канцелярский стол на толстых дубовых тумбах. Оказалось, что это и в самом
деле уважаемое административное учреждение "Главблажобез" - главное
управление по обеспечению блаженством. Это было первое учреждение, которое
мы решили посетить.
В приемной управляющего патриарха мы узрели интересный аттракцион. Под
монотонные звуки долгоиграющей пластинки "Зайдите завтра" секретарша
змеиным взглядом гипнотизировала длинную очередь великомучеников.
- Абракадабра! - вежливо сказал я.
Но не успел робот-переводчик перевести на человеческий язык мое
альдебаранское приветствие, как с секретаршей произошла удивительная
метаморфоза. Девушка усмехнулась и при всех сотворила чудо: открыла дверь
в святая святых - кабинет управляющего.
Великомученики остолбенели.
- Господин Енох, - нежно проворковала секретарша патриарху. - К вам
иноязычная делегация! - и закрыла за нами дверь.
Патриарх Енох сидел перед телефонным пультом, похожим на рояль в
натуральную величину. Он нежился под ласковыми лучами персонального нимба
святого. Нимб ему был явно не по размеру. Под ним могла бы поместиться еще
дюжина таких патриархов, как Енох, но управляющего это, вероятно, не
волновало. Штатные подхалимы Гог, Магог и Демагог кадили своему владыке
фимиам и лизали ему пятки...
- Абракадабра! - поздоровался я.
- Будьте здоровы! - немедленно перевел робот.
- Привет, привет, - кисло ответил патриарх.
- Арбадакарба акрабакра Альдебаран, - гордо сообщил я.
- Мы прибыли с планетной системы Альдебарана, - перевел робот.
- А теперь вы оказались в системе солнцеподобного Еноха, - сладким
голосом пропел Гог.
- Мы летели много световых лет, чтобы встретить братьев по разуму, -
переводил робот.
- Обратитесь в адресный стол, - флегматично посоветовал Демагог. - Там
вы должны указать год рождения братьев, их пол, фамилию, имя и отчество...
- Мы уже встретили их! Наша радость безгранична!
- Так чего вы вломились ко мне? - насупился патриарх. - Командировочные
свидетельства можно было отметить и у секретарши...
- Вы нас не поняли. Мы прилетели на пи-мезонном звездолете! С другой
планетной системы! Из космоса!
- А справка об этом у вас есть? - равнодушно спросил Магог.
Я-растерянно замолчал. На нас глядели как на идиотов. В прекрасных
глазах Кра Сотки блестели слезы. Робот-переводчик недовольно скрежетал
всеми своими блоками.
- Амба карамба! - разозлился я.
- А вы не горячитесь, - остановил меня патриарх. - Мы не такие глупцы,
как вы думаете, и понимаем, что вы прилетели к нам, а не к обезьянам.
Обезьяны вам суточных не выпишут и номер в отеле не закажут... Мы понимаем
также, что если есть звездолет, значит, кто-то прилетел. Но мы не уверены
- вы ли это прилетели или кто-то другой. У нас также нет сведений, откуда
вы, или кто-то другой, прилетели. Где гарантия, что вы, или кто-то другой,
прилетели с Альдебарана, а не с Сириуса? Такой гарантии у нас нет, ибо у
вас - ни справок, ни удостоверений. Это же несерьезно, граждане! Ну, что я
с вами теперь буду делать?
Мы подавленно молчали, сраженные его железной логикой.
- Ну что, долго мы будем играть в молчанку и терять драгоценное время
ответственных работников? - уже ласковей пробурчал Енох, наслаждаясь нашей
полной растерянностью. - Сколько, вы говорите, путешествовали?
- Краба аба!
- Ну вот, видите... Пару месяцев еще выдержите, ничего с вами не
случится. Отдыхайте, набирайтесь силы... А мы тем временем созовем
теоретическую конференцию по вопросу приема космических гостей без справок
и командировочных удостоверений. Со своей стороны, я приложу все силы,
чтобы поставить вопрос прямо, а если понадобится, то и ребром! Я заострю
его и подниму на принципиальную высоту... Идите себе с богом и
записывайтесь на прием в общую очередь великомучеников. У нас, знаете ли,
демократичная система приема посетителей.
Когда мы на цыпочках покидали кабинет управляющего, я еще успел
услышать сладкий шепоток:
- Правильно вы их...
- Ишь какие шустрые!..
- А эта беленькая - вылитая стиляга...
Гениальный супернавигатор Циркуль Угол задумался.
- Трудно тут что-нибудь понять, - наконец произнес он. - На первый
взгляд, во всех этих действиях отсутствует элементарная логика. Но внешнее
отсутствие логики говорит лишь о том, что мы плохо изучили законы
человеческого мышления. А вы не допускаете, что, возможно, это какой-то
ритуальный обряд, отзвук язычества? Короче говоря, пусть ситуацию
проанализирует Синтетический Мозг.
Мы и не знали, что стоим на пороге страшной катастрофы. Когда в
анализаторе начали прокручивать магнитофонную ленту с предыдущим диалогом,
Мозг сначала покраснел, потом позеленел, наконец, приобрел зловещий
фиолетовый оттенок и заумно пробормотал:
- Бюррр...юррр...бюро...крат...изм...
Наши сердца тревожно забились. Мозг заговорил на непонятном языке,
Очевидно, он сошел с ума, и теперь его электроны крутятся не в том
направлении. К тому же на следующий день из "Главблажобеза" пришло письмо,
в котором говорилось, что наш Синтетический Мозг - дурак и клеветник.
Как ни жаль, но нам придется немедленно возвращаться на Альдебаран.
Только там, в гарантийной мастерской старого Кон Структора, мы сможем
отремонтировать испорченный Мозг. Меж тем время шло.
В учреждении патриарха Еноха созвали теоретическую конференцию по
вопросу приема космических гостей без справок и командировочных
удостоверений. Она не вынесла никакого решения, а порекомендовала создать
сначала ревизионную комиссию, чтобы на реальных фактах проверить, мы ли
это прилетели, или кто-то другой, и откуда мы, или кто-то другой,
прилетели - с Альдебарана или с Сириуса. Полномочным председателем
комиссии был избран патриарх Енох. Значит, этот загадочный человек полетит
с нами. На борт звездолета он прибыл с двумя большими чемоданами. В один
напихал суточные и гостиничные, а в другой - справки на все случаи жизни в
системе Альдебарана или Сириуса.
На торжественный митинг по поводу закрытия нашего прилета собралась
многотысячная толпа.
Среди присутствующих я узнал кровавого разбойника Каина, самых старых
молодцов Мафусаила и Ламеха, славных ковчегостроителей Сима, Хама, Иафета
во главе со старшим прорабом Ноем и так неожиданно осиротевших подхалимов
Гога, Магога, Демагога, штатных..."
На этом космическая рукопись обрывается. Трудно переоценить ее
всемирно-историческое значение. Во-первых, мы расшифровали одно из самых
темных мест Библии; во-вторых, ныне мы можем сделать реальный вывод о
действительных причинах всемирного потопа...
Теперь мы твердо знаем, кого рисовали первобытные художники на скалах
Сахары, кто оставил в джунглях Амазонки гигантские каменные шары и кто
построил в Баальбеке циклопический стартовый полигон для звездолета.
Но мы не знаем, прилетят ли к нам еще раз отважные космонавты с
Альдебарана...
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Груз для горилл".
OCR & spellcheck by HarryFan, 31 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
РАЗГОВОР С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ
Неловко чувствовал себя офицер Генри Мондер, служащий Тайного совета,
когда он в сопровождении трех гвардейцев вошел в жилище Кристофера в
Нортон Фольгейте [один из пригородных районов старого Лондона] с приказом
об аресте. Еще бы, ведь в свое время они вдвоем опорожнили не одну кружку
эля. Возможно, поэтому, словно извиняясь, Генри зачитал приказ Тайного
совета, хотя этого можно было и не делать. Достаточно было традиционного
сообщения:
- Кристофер Марло! Именем ее величества королевы Англии Елизаветы вы
арестованы!
Но вместо этого Генри Мондер зажал под мышкой красного мундира
обнаженную шпагу, вытащил из-под обшлага приказ и прочитал его. Что же в
нем было? Дай бог памяти. Кажется, он звучал так:
- "Коронеру Генри Мондеру. Их Светлости этим поручают Вам явиться к
Кристоферу Марло, он же - Морли, он же - Марлей, он же - Марлин, или же
отправиться в любое другое место, где вы его обнаружите, и на основании
этого ордера арестовать вышеназванную особу... В случае оказания
сопротивления Вам разрешается требовать необходимую помощь со стороны
местных властей..."
А через двое суток в соответствии с личным распоряжением всесильного
шефа Королевской Сикрет Интелиндженс Сервис сэра Френсиса Уолсингема
арестованный был освобожден. Исключительно легкие последствия после
исключительно тяжелых обвинений, после каждого пункта которых вместо точки
стояла петля! Ей-ей, но и защита на предварительном допросе была
исключительной по своей смелости. С легкой, иронической усмешкой Кристофер
заявил членам Тайного совета, на спесивых обличьях которых под большими
париками, присыпанными белой пудрой, уже читался неотвратимый приговор:
- Милорды, вас интересуют мои поступки? Я охотно удовлетворю вашу
любознательность на судебном процессе. Вам даже не придется
воспользоваться услугами специалиста по пыткам. Заранее клянусь говорить
правду, только правду, и ничего другого, кроме правды.
Этого дерзкого демарша было достаточно, чтобы его немедленно
освободили...
Но выйти из мрачной тюрьмы для уголовных преступников "Нью Гейт" только
для того, чтобы, подобно бездомному псу, околеть на тлетворных, охваченных
чумным нашествием улицах столицы? Дудки! Вон из Лондона!
Правда, он дал Их Светлостям подписку о невыезде (чтобы не усложнять
бдительную слежку осведомителей) и обязался ежедневно появляться на глаза
клерков Тайного совета. Но это неважно, потому что вполне допустимо, что,
если он временно поселится где-нибудь под Лондоном, ему едва ли это
поставят в вину. Всего в трех милях от столицы, на берегу Темзы,
расположился небольшой тихий городок Дептфорд. И вообще, чего он
достигнет, если будет буквально выполнять требование Тайного совета? Ну,
подохнет неопознанным от чумы, чем задаст лишних хлопот наблюдателям,
которые, конечно же, не допустят мысли о его побеге в потусторонний мир,
но, безусловно, заподозрят побег на другой берег Ла-Манша. Да,
неопознанным, ибо разве лорд Уолсингем станет копаться в трупах на чумных
огнищах, чтобы узнать, а затем аккуратно вычеркнуть из ведомости на оплату
какого-нибудь из своих бесчисленных агентов?
Так что пора в Дептфорд, где с моря дует свежий соленый бриз и
натягивает треугольные кливера [кливер - небольшой парус в носовой части
судна; полное парусное оснащение корабли распускали только в открытом
море, по выходе из узкой Темзы] купеческих кораблей, которые осторожно
движутся вдоль берегов. Темзы к морю, и где в корчме "Скрещенных мечей"
есть чудные комнатки для постояльцев. Там он наконец спокойно завершит
единственную свою поэму "Геро и Леандр", потому что ему никто не помешает.
А в последнем можно быть абсолютно уверенным: пока полностью не закончится
следствие по его делу, никто из друзей или коллег по ведомству Уолсингема
не отважится заглянуть к нему, чтобы не накликать на себя беды. И
сомневаться нечего!
Кристофер представил, как он небрежно, по-домашнему, в расстегнутой
рубашке, с гусиным пером стоит возле настежь растворенного окна (да,
настежь, чтобы даже оконная рама не напоминала ему о тюремной решетке) и
задумчиво посматривает на прославленный корабль сэра Френсиса Дрейка
"Золотая лань", который обогнул земной шар и теперь как памятная реликвия
заслужил честь стоять на вечном приколе. По чистой палубе гремит
деревянным протезом старый боцман Джон Хинт, более известный среди морских
задир под именем Джон Деревянная Нога. И курит трубку, которую вынимает
изо рта только для того, чтобы грозно рявкнуть на дептфордских мальчишек,
которые охотно помогают старому морскому волку поддерживать порядок на
знаменитом морском корабле:
- Эй вы, крабы-недоростки! Проворней шевелитесь на вантах, сто пустых
бутылок вам в глотку и ни капли рому!
А ежегодно в годовщину кругосветного плавания на корабле наступает
праздник. Мальчишки Джона Хинта, как настоящие морские бывальцы, ловко
распускают белые паруса и огромный грот-парус на фок-мачте с тремя
золотыми королевскими львами. Их одноногий адмирал Джон Хинт,
торжественный, суровый и всегда в таких случаях трезвый, собственноручно
подносит к носовой пушке тлеющий фитиль, который зажигает от своей трубки.
Бах! - гулко катится над рекой громкий выстрел из бронзового, начищенного
до золотого блеска единорога.
От этого светлого воспоминания лицо Кристофера весело засияло, что
вызвало хмурые и враждебные взгляды случайных прохожих. И действительно,
чему радоваться, если в Лондоне лютует чума? Но пусть она минует нас!
Кстати, для старого Джона не мешало бы купить отличного табаку и
пузатенькую бутылку рому из черного, как пиратский флаг, стекла. Не забыть
бы!
Теперь в Дептфорде на приколе будет два привыкших ко всему скитальца -
"Золотая лань", притянутая к причалу толстыми конопляными швартовами,
изготовленными в холодной Московии, и он, Кристофер, привязанный к месту
не менее крепкими узами подписки о невыезде. Что ж, для всех слишком
любопытных он будет только лишь работать над поэмой "Геро и Леандр", ведь
никому не известно, что сейчас в Дептфорде находится его дальний
родственник, денежный купец Московской компании Энтони Марло, который с
присущей ему предусмотрительной старательностью готовится в очередное
плавание для выгодного торга с царем Иоанном. Май - именно тот месяц,
когда следует отправляться к застывшим от морозов берегам Руси.
- Прекрасно! В случае чего...
А вот если бы в Дептфорде был сейчас еще и сэр Френсис Дрейк, то он,
Кристофер, безусловно, не имел бы ни минуты свободного времени. Кого бы
мог испугаться легендарный победитель Великой Армады? Кого? Если сэра
Френсиса не страшили даже все вместе взятые испанские галеоны с
приготовленными на каждой рее петлями для шеи этого захватчика, дерзко
напавшего на Кадикс, укрепленную крепостями стоянку флота испанского
короля Филиппа Второго. Кристофера немедленно затащили бы в компанию
гуляк, пожалованных королевскими грамотами пиратов, способных опорожнить
кружками целое море.
Марло с удовольствием припомнил, как пять лет тому назад бывшие пираты
пировали во всех корчмах Лондона в честь победы над Великой Армадой
мадридского маньяка, щедро швыряя на дубовые столы золотые гинеи из
королевской сокровищницы. Раскрасневшийся от горячего, словно костер,
пунша, адмирал Френсис Дрейк (черт возьми, уже - сэр Френсис, ибо именно в
тот самый день был посвящен королевой в рыцарское звание!), так вот, этот
прославленный по всем морям и океанам пират, тяжело покачиваясь, как
военный фрегат с разодранными парусами на морской волне, шлепнул
Кристофера по плечу и рявкнул, вытаращив для убедительности глаза:
- Мой юный друг, с тобою я плечо к плечу пошел бы на абордаж! А моя
"Золотая лань" давно нуждается в хорошем картографе!
- Картежнике! - крикнул пьяный, словно козел в бочке с ромом, сэр
Фробишер, приподнявший вдруг седую голову от стола, где она до сих пор
мирно храпела среди объедков.
- Картографе! - твердо выговорил сэр Френсис. Он поднял вверх кружку с
пуншем и кусок горячей баранины, насаженный на адмиральский кортик, а
затем раскатисто громыхнул, будто на корабельной палубе: - Виват нашему
юному другу!
Подгулявший сэр Френсис полез было целоваться, но между его ногами на
каждом шагу путалась рыцарская шпага с золотым эфесом и то и дело
вываливались засунутые, казалось бы, надежно за широкий пояс пистолеты с
серебряной насечкой. Один из них выстрелил, и пуля разнесла вдребезги
чью-то посуду.
А сэр Френсис, не сообразив, что к чему, яростно заорал:
- Кто стрелял? Кто из вас, корабельных крыс, желает посушиться на
солнышке? Реи "Золотой лани" давно соскучились по висельникам!
- У меня тут где-то есть хорошая веревка, - сообщил сэр Фробишер,
которого опять разбудил этот случайный выстрел.
Тогда Кристофер, чтобы шуткой отвлечь чрезвычайно профессиональный
разговор о рее и веревке, наискось перевязал левый глаз черной лентой и
хриплым голосом простуженного морского волка рыкнул:
- Когда я имел честь служить под защитой сэра Френсиса Дрейка, я глядел
на свет одним прицельным глазом! Но теперь, когда я служу под защитой сэра
Френсиса Уолсингема, - тут он браво сорвал повязку, - я должен глядеть в
оба!
Имя государственного секретаря королевы Елизаветы, всемогущего шефа
Си-Ай-Си, человека, который, благодаря осведомленности своих агентов,
изучил испанскую армаду лучше, чем ее адмирал - герцог Медина Сидония,
произвело на гуляк нужное впечатление.
- Виват сэру Френсису Уолсингему! - хватая чужую кружку, заорал
предводитель джентльменов удачи.
Пушки адмиралов Дрейка, Гокинса, Фробишера, Гринвилла и Камберленда
пустили на усеянное скалами дно Ла-Манша шестьдесят три испанских корабля
из ста двадцати, составлявших Великую Армаду. Но знает ли побагровевший от
выпитого флотоводец, что один из самых крупных галеонов, который имел на
борту тысячу солдат, был уничтожен его "юным другом"? Навряд ли, потому
что даже в отчете о выполнении этой деликатной акции, отправленном
английским послом в Шотландии сэром Вильямом Эшби Уолсингему, Кристофер
был осторожно поименован "особой, известной Вашей Светлости".
А что? То было тоже очень смелое, хотя и отчаянно рискованное дело,
хождение по лезвию ножа.
Остатки разгромленной Великой Армады, блокированные английской эскадрой
на западном побережье Ла-Манша, возвращались в Испанию, огибая восточные
берега Альбиона [Альбион - давнее название Англии], а потом - враждебные
британской короне Шотландию и Ирландию. Путь был долгим, но казался дону
Медина Сидония безопасным. И вот в заливе Тобермюри, на Гебридах [Гебриды
- группа островов на севере Шотландии], бросил якорь грозный, в четыре
этажа ощетинившийся по бортам пушками, испанский галеон. Воинственные
горные кланы, которые поклялись мстить за казненную год тому назад
королеву Марию Стюарт, сразу же зашевелились. Война могла вспыхнуть снова,
если бы остатки испанской эскадры объединились с горными кланами,
боровшимися за отделение от Англии Шотландии и Ирландии. Это было тем
более небезопасно, что английские войска скоплялись на южном побережье
Гемпшира, Сессекса и Кента. Сэр Вильям Эшби немедленно отрядил в Лондон
гонца с тревожной вестью.
А вскоре в заливе Тобермюри появился молодой джентльмен, "посланец
кланов", "шотландский сквайр", одетый в традиционный войлочный плед и
клетчатую шерстяную юбку. И в тот же день, сразу же после посещения им
галеона, на корабле вспыхнул пожар, взорвалась крюйт-камера, и охваченное
пламенем судно вместе с пушками, экипажем и тысячью солдат поглотила
холодная морская пучина. "Шотландский сквайр", "юный друг" адмирала Дрейка
исчез без следа.
Да, то было славное время...
Когда Кристофер добрался наконец до Дептфорда, он не поспешил
остановиться в корчме "Скрещенных мечей", а прямо с поклажей в руках
направился на берег Темзы, к "Золотой лани".
- Эй, на палубе! - крикнул Марло и, когда над перилами вынырнуло
круглое обличье Джона Хинта, с неизменной трубкой в зубах, весело заорал,
размахивая над головой черной бутылкой с ромом: - Хелло, Джон! Узнал?
Свистать всех наверх!
- Кристофер, сынок мой блудный! - возбужденно рявкнул Джон Деревянная
Нога и чуть не уронил трубку за борт.
Потом их видели на всех причалах, где они, поддерживая друг друга,
шатались по всем кораблям, потому что Джону Хинту всюду были рады и
встречали гостеприимно чаркой.
- Эту ногу, - рассказывал старый морской волк, ласково поглаживая
отполированную до блеска деревяшку, - я потерял, когда мы с адмиралом
Дрейком брали на абордаж целый город - Кадикс!
Их бестолковый, отмеченный многочисленными чарками поход закончился на
купеческом судне Московской компании. Здесь, в каюте капитана, Джон Хинт
смог прохрипеть:
- За эту ногу адмирал Дрейк дал мне пятьсот гульденов... Целых пятьсот
золотых гульденов...
И тут же неожиданно тяжело повалился на стол и громко захрапел,
высвистывая на все лады. А после того как его, совершенно беспамятного,
уложили спать на свободный гамак в матросском кубрике, капитан Энтони еще
пьянствовал до самого рассвета с крепким на голову гостем из Лондона,
молодым приятелем старого боцмана Джона Хинта. Корабельный кок,
испытывающий искреннее, чуть ли не божественное преклонение перед
алкогольной выдержкой капитана, трижды приносил корзинки с бутылками и
выносил порожние. Но откуда ему было знать, что чемодан молодого
джентльмена не содержал ничего, кроме порожних бутылок, и что поэтому
разговор, который шел в капитанской каюте, нисколько не напоминал пьяную
болтовню?
Капитан Энтони Марло, широколобый, с лицом, иссеченным глубокими
морщинами, с густой вьющейся бородой, которая рыжим шарфом укрыла шею и
подбородок от уха до уха, посматривал на Кристофера прозрачными глазами
из-под кустистых бровей и внимательно слушал.
- Над бедной, неразумной головой вашего родственника, дядюшка, - словно
речь шла о чьих-то чужих мытарствах, неторопливо рассказывал о собственной
беде Кристофер, - собрались густые тучи. Все началось с доноса агента
Тайного совета Дика Бейнза, о котором давно грустят черти рогатые в пекле.
Что же написал Бейнз о вышеуказанном родственнике капитана Энтони
Марло?
Кристофер поставил на стол очередную опустошенную бутылку из черного
стекла, а полную спрятал в чемодан.
- Оказывается, что вышеупомянутый родственник имеет честь считать, что
религию придумали мошенники-политиканы как духовную западню для простых
людей. Где бы тот крамольный родственник ни был, он склоняет людей к
порождению дьявола - атеизму. В своем неслыханном шутовстве он докатился
до того, что уверяет, будто есть научные доказательства о существовании
человека еще шестнадцать тысяч лет тому назад, хотя, по Библии, господь
бог сотворил первого человека Адама на десять тысяч лет позднее, что давно
доказано святыми отцами. Более того, этот человеческий выродок ставит на
одну доску Моисея, Христа и Магомета и обзывает их не иначе, как тремя
шарлатанами. Вследствие этого вышеназванный родственник больше склоняется
к католицизму, и все только потому, что зрелище литургии более пышно,
нежели отправление службы у лицемерных протестантских ослов. Что вы
скажете на все это, дядюшка?
- Моего родственника сожгут на костре! - солидно изрек бравый капитан
Энтони.
- А что вы скажете, если узнаете, что этот готовый кандидат на костер
собирается печатать фальшивые монеты? Бейнэ доносит, что вышеназванный
Марло научился злодейскому ремеслу у какого-то специалиста по этому делу.
Да и еще похвалялся перед друзьями, что у него столько же прав на
печатание монет, сколько у ее величества королевы Елизаветы. Мол, всякое
золото есть золото, независимо от того, где оно находится - в королевской
ли сокровищнице, в карманах ли повесы. Что вы скажете на это?
- Этого достаточно, - степенно ответил капитан, - чтобы королевский
палач раздробил моему родственнику все кости, а потом огрубил голову и
насадил ее на кол.
- Но это еще не все, мой дорогой дядюшка.
- Тогда, Кит, - мудро подытожил капитан Энтони, назвав по-дружески
Кристофера, - человечество еще не придумало для тебя достойной кары.
- Великолепная мысль, дядюшка! Если бы палачи задумались об этом и
подождали, пока их тупые головы осенит новый, достойный моей особы способ!
Однако дело обстоит намного хуже. Донос Бейнза и обвинение Тайного совета
- это сделано просто так, для отвода глаз. Считаю, все дело заключается в
том, что единый наследник бездетной королевы Елизаветы - это Яков, сын
казненной Марии Стюарт. Значит, в недалеком будущем для определенных особ
могут стать нежелательными свидетели, знающие слишком много. А я - человек