Якоби Кейт. Полет черного орла

   Они поднялись на вершину небольшого холма, где три дерева цеплялись корнями за камни. Только добравшись до места, Нэш понял, почему нужно было держать эту встречу в таком секрете.
   Ожидавший его человек явно сидел здесь уже давно. Терпение было написано в каждой его черте. Жесткие седые волосы старика были перехвачены медным обручем, глаза, почти бесцветные, смотрели на Нэша так, словно не видели его. Лицо с тяжелым подбородком, сурово сжатыми губами и приплюснутым носом было покрыто загаром, говорившим о том, что человек уже много лет не живет под крышей. Одет старик был — вплоть до сапог — во все белое; даже его конь оказался серым в яблоках, так что всадник легко мог бы раствориться в заснеженном лесу.
   Нэш глубоко вздохнул и кинул на Гилберта острый взгляд, потом, повернувшись к старику, сказал:
   — Ну-ну! Никогда не думал, что встречу главу дарриет на вражеской территории! И к тому же зимой! Я впечатлен.
   — Вор и к тому же лжец, — тихо ответил старик, на которого сарказм Нэша не произвел никакого впечатления.
   — А чего ты ожидал, Аамин? Уж не думал ли ты, что я устрою пир в твою честь? — бросил Нэш и повернулся к Гилберту. — Ну так в чем дело? Я не могу зря тратить время!
   — Ты вернешь мне то, что мне принадлежит, — перебил его Аамин тем же тихим голосом. — И вернешь сегодня.
   — О чем ты говоришь?
   — Малахи должны находиться в Карахаме, — ответил Аамин. — Они вернутся туда со мной сегодня.
   — Это невозможно! У них дела! — рявкнул Нэш.
   — Они вернутся в Карахам и не будут впредь вести с тобой никаких дел. Барон де Массе пренебрегает своими обязанностями правителя Даззира, а мой внук…
   Лошадь Гилберта фыркнула и заплясала на месте, так что всаднику пришлось ее успокаивать.
   — Мой внук знает свое место, — продолжал Аамин. — Что касается Валены де Кериан, она выбрала твой путь. Она может вернуться с остальными, если пожелает, но может и остаться с тобой.
   — Ты не можешь так поступить, — запротестовал Нэш. Он оглянулся на Гилберта, ища поддержки, но не получил ее.
   — Могу, Карлан, и тебе меня не остановить. Ты явился ко мне десять лет назад и попросил о помощи. Я отказал тебе, и теперь ты пытаешься добиться своего увертками. Мы и так потеряли слишком много людей от рук Врага. Нужно ли мне напоминать тебе о бойне в Элайте? Мы, дарриет, никогда не одобряли твоего плана и не одобрим. Я терпел участие моих людей в твоей затее в надежде, что это ускорит обнаружение Ключа. Однако… — Аамин помолчал. Хотя он ни разу не повысил голос, от него веяло необыкновенной силой: недаром он уже тридцать лет был властителем своего народа. — Однако теперь, когда в руках ненавистной Гильдии оказался Брезайл, а Дуглас вернулся в Люсару, я не могу позволить нашим людям и дальше подвергаться опасности.
   — Я не дам тебе…
   — Ты не можешь остановить меня, Карлан. Все уже совершилось. Будь благодарен мне за любезность: я говорю тебе об этом лично. Это ведь больше, чем в свое время сделал для меня ты, Гилберт!
   Старик повернул коня и спустился с холма. Гилберт последовал за ним; оглянувшись через плечо на Нэша, он пробормотал:
   — Мне очень жаль. У меня не было выбора: я должен слушаться своего деда.
   Через мгновение Нэш остался на холме в одиночестве.
 
   Годфри медленно и тщательно укладывал вещи, находя успокоение в размеренных движениях, вбирая в себя покой голых стен своей монастырской кельи. Вогн наконец оставил его в покое, но это ничуть не внесло мира в смятенную душу архидьякона. Поездка, в которую отправлялся Годфри, намечалась уже давно, но сейчас обстоятельства складывались так, что риск, может быть, был слишком велик. Однако что оставалось делать Годфри? Сидеть в четырех стенах, мучаясь невозможностью предпринять хоть что-то?
   И его друзья встревожатся, если он без всяких объяснений просто не появится. Герцог Макглашен и граф Пейн и так балансировали над пропастью, и Годфри мог лишь попытаться проявить такую же храбрость.
   Может быть, следовало сказать об этой встрече Мердоку… Но нет, заговорщики не захотели бы иметь дело с незнакомым им колдуном, они только усомнились бы в надежности самого Годфри. Он должен отправиться на встречу один.
   Годфри очень тщательно все подготовил: должен был появиться посланец — будто бы из родной деревни архидьякона в западной провинции — с известием о болезни его брата. Ни у кого не возникло бы вопросов, если бы после этого Годфри отсутствовал две-три недели.
   Еще одна ложь. Еще одно покаяние. В последнее время они накапливались с ужасающей скоростью. Правильно ли он поступает? Будет ли результат стоить всех принесенных жертв?
   На такие вопросы лишь боги знали ответ — а они хранили загадочное молчание. Бросив последний взгляд на маленький деревянный триум на стене над постелью, Годфри поднял вьюк и вышел из кельи.
 
   Он мог своим колдовским зрением обнаружить ее приближение, как разгорающуюся зарю погожего утра. Ее шаги по свежевыпавшему снегу были бесшумны, фигура не отбрасывала тени в темноте безлунной ночи. Ему казалось, что она существует в мире только для него.
   Люк де Массе вышел из-под скрывавшей его арки на освещенное факелами пространство, чтобы она увидела его.
   Валена была одета в плащ из тонкого синего бархата. Откинутый капюшон позволял видеть сияющие золотом и янтарем глаза и улыбку на прелестном лице. Как всегда, ее красота заставила его сердце забиться быстрее. Де Массе взял Валену за руку и увлек ее в тень стены. Одновременно он окинул колдовским зрением лестницу справа от них и переулок за ней. По крайней мере сейчас они были здесь одни.
   Губы Валены коснулись его щеки, и она прошептала:
   — Я слышала новости. Сколько у вас еще времени?
   — Всего несколько минут, любимая. Если я задержусь, ворота запрут, и кто знает, что может случиться, если мне придется провести еще одну ночь в этом городе.
   Валена немного отстранилась, и де Массе смог заглянуть ей в лицо. Сейчас перед ним была не полная чувственности соблазнительница, она не пользовалась своей силой малахи, чтобы привлечь его, как делала это с королем. Да в отношении его в том и не было нужды…
   — Люк, я боюсь.
   — Брезайла?
   — Нет. Вы же знаете, я способна создать щит, который не позволит меня разоблачить. Дело в… приготовлениях. Что, если он ошибается?
   Де Массе протянул руку и откинул прядь волос с ее лица.
   — Мне кажется, вы больше опасаетесь того, что Нэш окажется прав.
   — Тут нет разницы. Если ему удастся… Если его с ней соединят Узы, то я…
   — Тихо, тихо, любовь моя. Я ведь обещал вам, что никогда не позволю ему причинить вам вред.
   Валена кивнула, но в глазах ее все еще отражалась тревога.
   — Он больше не разговаривает со мной, как раньше. Когда-то он делился со мной всеми своими планами. Теперь же, после трагедии в Элайте, между нами что-то стоит.
   — Но вы же знаете, что он ревнует вас к Селару.
   — Я с королем по его приказанию! Если Нэш хочет, чтобы я принадлежала только ему, почему он не найдет мне замену в постели Селара?
   Де Массе теснее прижал к себе красавицу, обвив руками ее талию.
   — Потому что нет больше никого, кому он мог бы так же доверять. Вы не осквернены теми Узами, которые он налагает на остальных своих подручных. Вы способны мыслить самостоятельно. Даже несмотря на то что Селар полностью под влиянием Нэша, он ведь обладает огромной властью. Нэшу нужно, чтобы рядом с Селаром были вы.
   — Но сколько это продлится?
   Де Массе мог только пожать плечами. Раздался крик стражника, предупреждающего о закрытии городских ворот. Нужно было уходить.
   — Умоляю вас, вернитесь со мной. Расстаньтесь с Нэшем. Он не посмеет тронуть вас, если вы будете защищены всем могуществом малахи.
   — Я не могу уехать, Люк. Если я покину его, Нэш останется без помощников — и какую надежду на успех тогда мы будем иметь? Нет, уезжайте без меня.
   — Я вернусь, как только смогу. У вас будет по крайней мере несколько спокойных дней: Нэш только что уехал в Клоннет.
   Лицо Валены затуманилось. Де Массе привлек ее к себе, стараясь утешить. Она на мгновение прижалась к нему и поцеловала.
   — Я не позволю ему причинить вам зло, Валена, — твердо пообещал де Массе. — Верьте мне. Я вернусь быстро.
   Он еще раз поцеловал Валену, повернулся и ушел не оглядываясь.
 
   — Годет! — взревел Вогн. — Где наконец горячая вода?
   — Несу, господин. — Годет вернулся с ведром горячей воды и вылил его в ванну, где лежал Вогн. — Я подам вам ужин в спальню, дядюшка.
   — Почему это?
   — Разве вы не собираетесь немного поспать? Вы работаете без отдыха с тех самых пор, как вернулись.
   — Не важно. — Вогн закрыл глаза, наслаждаясь обжигающим теплом. — Нэш нашел какой-то способ обмануть Брезайл, но я знаю, что я на верном пути. Я не собираюсь останавливаться ни на минуту, так что отнеси ужин ко мне в кабинет.
 
   Нэш, ехавший во главе отряда солдат, запрокинул голову, подставляя лицо лучам бледного зимнего солнца. Тепло почти не ощущалось, но это было лучше, чем ничего. Нэш потянулся всем телом, разминая затекшие после ночлега на жесткой постели в таверне мышцы.
   Ичерн ехал рядом, но, как всегда, почти не раскрывал рта. Ему не хватало ума, чтобы поддерживать разговор на любую тему, кроме лошадей или драки на мечах, — а Нэша ни один из этих предметов не интересовал. Кроме того, ветер доносил уже соленый запах моря, и сердце Нэша билось быстрее, как всегда при приближении к ней, Союзнице.
   Только к полудню увидел он первый рыжий каменный пик над песчаными дюнами, а дальше, за ним — блеск моря. Замок Клоннет был далеко не самым красивым в стране, но в нем хранилось сокровище, ценность которого никто не мог себе даже представить. Где-то на этой скале, в одной из неуклюжих башен, окруженных приземистыми стенами, находилась та, ради кого Нэш отправился в это путешествие.
   Ее, должно быть, предупредили о приближении отряда, потому что она вышла в узкий двор. На мгновение Нэш забыл, что ему следует спешиться. Он не мог отвести от нее глаз.
   Дженнифер Росс, герцогиня Эйр. Союзница. Невысокая и все еще юная, с густыми черными волосами, заплетенными в косу. Ее платье было глубокого красного цвета, а глаза сияли синевой. Дженн небрежно приветствовала мужа, но не смогла скрыть сердечной улыбки при виде Нэша.
   — Я никак не рассчитывала так скоро увидеть вас вновь, милорд советник. Как ваше здоровье?
   Нэш спрыгнул с коня и склонился над ее рукой.
   — Достаточно мне увидеть вас, ваша светлость, и я чувствую себя замечательно.
   Ее смех был прекрасен — полный чистого морского воздуха и простора песчаных дюн.
   — В зале вас ждет угощение, — добавила Дженн, бросив взгляд на Ичерна. Тот только что-то буркнул и двинулся к двери. С видимым облегчением Дженн снова повернулась к Нэшу: — Может быть, вы предпочтете размяться после долгой езды верхом в саду? Сегодня прекрасный день, хотя и немного ветреный.
   — Да, конечно.
   Дженн провела его через калитку в единственную часть замка, где ей позволяли хозяйничать. Низкая каменная стена окружала сад, разбитый столетие назад; никаких изысков здесь не было, но даже в это время года все вокруг радовало яркими красками.
   — Как дела при дворе? — весело начала Дженн.
   — Сплошная скука, как всегда. Впрочем, празднества середины зимы были весьма шумными.
   — Мы здесь отмечали праздник очень просто, как обычно. Тем не менее Эндрю сумел очень расшалиться.
   Нэш рассмеялся:
   — Удивляюсь, как вам удается справляться с этим мальчишкой. Он ужасно своеволен.
   — Хотите верьте, хотите — нет, — ответила Дженн, — но мне удается убедить его разумными доводами.
   — Разумными доводами? Но ведь ему всего пять лет или около того!
   — Без малого шесть. Да, мне это удается — почти всегда. — Дженн остановилась у куста терновника, лишенного листьев и бутонов. — Сколько времени пробудете вы здесь на этот раз?
   Нэш глубоко вздохнул:
   — Только до завтрашнего утра. — К несчастью… Так всегда: провести здесь одну ночь и уехать, переживая мучительную пустоту и одиночество, вернуться снова и снова уехать… Но скоро, да, очень скоро он явится сюда, чтобы сделать ее своей. Она будет рада, в этом Нэш не сомневался. Три года непрерывных усилий дадут свои плоды.
   — Может быть, — тихо сказала Дженн, не глядя на него, — мы сможем уговорить вас задержаться еще на день? Мой супруг, вернувшись в Клоннет, обычно отправляется на соколиную охоту. У нас есть превосходные птицы. Уверена, что вы получите удовольствие.
   Нэш оглянулся через плечо, чтобы убедиться: они одни. Только тогда осмелился он осторожно коснуться пальцев Дженн.
   — А я уверен, вы знаете: я приезжаю сюда не ради соколиной охоты с вашим супругом.
   Дженн испуганно отдернула руку и внимательно посмотрела ему в лицо.
   — Простите меня, — тихо добавил Нэш. — Я не хотел… Просто ваша дружба очень много для меня значит. Вы и представить себе не можете, общество каких ничтожеств мне приходится терпеть при дворе. Интересные беседы — это то, чего нам обоим недостает.
   — Да, — прошептала Дженн, все еще смущенная.
   — Вы ведь знаете, я пытался убедить вашего супруга предоставить вам больше свободы, — солгал Нэш, — но он совершенно непоколебим: представлять вас ко двору он не желает. Приходится радоваться хотя бы тому, что он терпит мои визиты в Клоннет.
   — Только вам он и разрешает навещать меня, — с горечью сказала Дженн и отвернулась.
   Нэш сделал шаг назад. Ошибка, которую он совершил, была незначительна, да она уже и простила его… И все-таки…
   — Пожалуй, я смогу оправдаться перед королем, если задержусь еще на день. Приглашение на охоту остается в силе?
   Дженн с улыбкой взглянула на него.
   — Конечно. Простите меня. Я просто…
   — Не извиняйтесь. Увижу я вас за ужином?
   — Я сегодня отправляюсь в город на рынок, но вернусь до наступления сумерек.
   — Тогда до встречи. — Нэш поклонился и пошел прочь. Может быть, ему и правда лучше задержаться немного. В следующий раз, когда ему удастся коснуться ее, он должен наложить Узы, а единственный способ совершить это — заставить ее желать его так же сильно, как он желает ее. Да, предстоит еще потрудиться…
 
   Дженн откинула в сторону плащ, чтобы он не мешал, и села на коня. Адди и полдюжины солдат уже ждали ее у ворот. Дженн со вздохом двинулась за ними следом, но не удержалась и оглянулась через плечо на окно, в котором мелькнуло лицо Нэша.
   Что в нем было особенного? Почему она могла так свободно разговаривать с ним? Он никогда ничего от нее не требовал, никогда не заставлял ее делать или говорить вещи, которые бы ее смутили, — и все же стоило ему ее коснуться, и она невольно отпрянула.
   Проклятие, да ведь он же гильдиец! А она — колдунья. Если только он узнает, ее схватят и сожгут на костре, а он будет стоять рядом и радоваться. Как могла она питать искренние дружеские чувства к такому человеку? Особенно учитывая, что он, кажется…
   В неожиданном нетерпении Дженн дернула за повод и поскакала во главе своего эскорта. До города вполне можно было добраться шагом, но Дженн заставила свой маленький отряд пуститься галопом.
   Она — замужняя женщина. Почему же он думает, что она отдаст ему свою привязанность только потому, что ни с кем больше дружить ей не позволяют? Конечно, ему известно, что она одинока, но это не делает ее жизнь такой уж невыносимой.
   Или все-таки делает?
   У нее была преданная Адди, единственная служанка из Элайты, которую ей разрешили сохранить. И еще — отец Джон: надежный друг, лучше не бывает. Даже более того: он тоже колдун, и они оба понимают, какой опасности подвергаются ежедневно.
   Так почему же визиты Нэша так ее радуют? Может быть, он в нее влюблен?
   И хочет ли она этого?
   Ведь сама она ничего подобного к нему не испытывает.
   Дорога бежала вниз с холма и вела к серым городским стенам. Все в этой части Люсары было серым — за исключением моря. Оно широко раскинулось за пределами городской гавани. У причалов покачивалось на волнах с дюжину разноцветных кораблей. Дженн не удержалась и подъехала к самому берегу, наслаждаясь редким мгновением свободы.
   Может быть, все дело в этом. Когда она бывала в обществе Нэша, она тоже пользовалась некоторой свободой. С ним она могла говорить почти обо всем, и к тому же он умел ее развеселить.
   Милосердные боги, ее дни были такими унылыми и пустыми, что почти любое событие казалось ей интересным. Если бы не Эндрю, за эти пять лет она лишилась бы рассудка. Ради него, ради его безопасности можно было терпеть жизнь в тюрьме, которой стал для нее замок Клоннет.
   Вернувшись на дорогу, Дженн со вздохом пустила коня шагом. Нет. В этой жизни свободы нет нигде. Обстоятельства сложились так, что она оказалась в паутине лжи и обмана. Нэш не знал, что она колдунья. Отец Джон не подозревал, что Эндрю не сын Ичерна. К кому бы она ни повернулась, всегда оказывалось, что по крайней мере один секрет хранить ей приходится.
   Бывали дни, когда отец Джон, казалось, надеялся, что его мечты осуществятся. В отличие от Дженн он поддерживал связь с общиной колдунов. Хотя Финлей больше не пытался мысленно разговаривать с Дженн, каждый раз, когда отец Джон получал письмо или встречался с кем-то из своих, он передавал Дженн одно и то же послание Финлея: когда же она сбежит от мужа и поселится в Анклаве?
   Поменять одну тюрьму на другую? Лишить будущего сына?
   Сына Роберта!
   Въезжая в ворота города, Дженн хмурилась. Отряд остановился у постоялого двора и оставил там лошадей. В сопровождении всего двух солдат Дженн и Адди прошли по улице на рыночную площадь рядом с пристанью. Здесь толпились продавцы и покупатели, все было полно цвета, шума, запахов. Чайки кричали над головой и ныряли вниз, чтобы схватить рыбешку у зазевавшейся торговки. Дженн почти бессознательно сбросила с себя привычное напряжение.
   Пять лет, и за все это время ни слова, ни весточки от Роберта. О том, что он жив, Дженн узнавала только от отца Джона, который получал известия от Мердока. И как ни старалась Дженн сдерживать себя, она с нетерпением ждала каждого нового сообщения.
   Он сказал, что любит ее и всегда будет любить. Но если это правда, почему он исчез так надолго?
   Наверное, потому, что был должен… Потому что этому были причины. Потому что его присутствие рядом с ней было бы опасно, а он поклялся оберегать ее. Потому что она замужем и будущего для них нет. Потому… потому…
   Потому что он действительно любит ее.
   Дженн цеплялась за эту мысль. Только она и поддерживала ее в долгие темные одинокие ночи, только она и позволяла выносить все испытания, выпавшие на ее долю с того дня в Элайте, когда они попрощались. Да, Дженн за нее держалась, находя в ней опору, хотя и не надежду. Поэтому-то Роберт и сказал, чтобы она помнила о его любви, поэтому он позаботился, чтобы она знала.
   Дженн нуждалась в этом воспоминании почти так же, как нуждалась в самом Роберте. Память об их последнем свидании все время поддерживала ее силы, несмотря на боль, несмотря на одиночество. Она сама выбрала свой путь — ради того, чтобы дать сыну все, в чем он нуждался. Никто ее не принуждал. Она сказала тогда Роберту, что не пошла бы за ним, даже если бы он попросил. Теперь было поздно жалеть об этом, как бы ни хотелось Дженн оказаться рядом с любимым.
   Дженн с увлечением занялась покупками — купила ткань на одежду для Эндрю, кусок сукна в подарок ко дню рождения Адди, красивую синюю стеклянную вазу для Беллы, хотя только боги знали, когда ей удастся побывать в Мейтланде и повидаться с сестрой.
   Дженн не спешила, не обращая внимания на сопровождающих ее солдат. Почти забыв о всех своих горестях, она бродила по рынку, разглядывала выставленные на лотках товары, чувствуя на лице свежий ветер. Но удовольствие не могло длиться вечно. Когда солнце начало клониться к западу, Дженн передала свои покупки Адди и поднялась по ступеням, ведущим к дверям церкви. Традиция была неизменной многие годы: герцогиня, живущая в Клоннете, приходила поклониться Минее в маленькую чистенькую часовню Джарди.
   Внутри было холодно, но по крайней мере стражники остались снаружи. В часовне находилось несколько преклонивших колени молящихся. Должно быть, они просили у богов освобождения от тирании Селара; Дженн молилась о том же.
   Священник, как всегда, приветствовал Дженн, потом отвел ее к скамье недалеко от алтаря. Дженн опустилась на колени, сложила руки и подняла глаза к триуму, укрепленному на восточной стене. Ее окружило тусклое сияние свечей и запах курений, сквозь витраж струились солнечные лучи. Шум рынка сюда не доносился, и Дженн позволила покою часовни проникнуть в самые глубины ее существа.
   Да, она сама выбрала такую жизнь, и даже если она совершила ошибку, исправлять ее было уже слишком поздно. Когда-то она вела бродячую жизнь — бездомная девчонка, свободная от всяких уз. Теперь она стала женой и матерью. Когда-то она мечтала помочь освободить свою страну от Селара, а теперь была такой же узницей, как Люсара. Может быть, она и сделала неверный выбор, но одно искупало все: Эндрю рос, с каждым днем наполняя ее унылую жизнь радостью, какую Дженн раньше не могла и вообразить. Пока у нее есть сын, разве нужны ей мужчины вроде Нэша — или даже Роберта? Эндрю теперь стал всей ее жизнью, и благодаря ему даже подневольное существование было прекрасно.
   Дженн начертила триум в воздухе перед собой и села на скамью. У нее было еще несколько минут — чтобы насладиться покоем, прежде чем придется вернуться и заняться…
   «Дженн!»
   Кровь отхлынула от ее лица. Помимо ее воли сердце начало бешено колотиться.
   «Дженн! Ты ведь слышишь меня?»
   Дженн громко сглотнула и замерла на скамье. Кто мог обращаться к ней с мысленной речью? Сумеет ли она вспомнить, как нужно отвечать?
   «Пожалуйста, скажи что-нибудь, Дженн».
   Дженн стиснула руки и послала мысль — единственное слово.
   «Финлей?»
   «Мне очень жаль, но нет. Его никчемный старший братец».
   Сердце Дженн на мгновение перестало биться.
   «Роберт!»

ГЛАВА 3

   «Роберт!»
   «Да, это я, но не оборачивайся», — быстро добавил он.
   Конечно, это он: Дженн узнала неслышный голос, узнала сразу же, как только он произнес ее имя. Но… Но это же невозможно! Он не мог…
   «Каким образом… Где ты?»
   «Сижу в четвертом ряду от тебя».
   «Позади меня? — Дженн подпрыгнула, но сумела заставить себя не оглянуться. — Что, если тебя увидят?»
   «Я переодет. Никто меня не узнает».
   Дженн сделала глубокий вдох, судорожно пытаясь разобраться в происходящем. Нужно, чтобы мысли стали ясными чтобы колотящееся в груди сердце успокоилось…
   Он вернулся! Наконец! Облегчение и что-то похожее на страх нахлынули так быстро, что Дженн не могла разобраться в своих чувствах. Ей отчаянно хотелось обернуться, увидеть его, снова прочесть любовь в его глазах.
   Он в безопасности. Жив и здоров. Сидит позади нее… Дженн чуть не рассмеялась.
   «Что ты здесь делаешь?»
   «Мне подумалось, что ты захочешь узнать: у Мики все в порядке. И у епископа Маккоули тоже. Он здесь со мной».
   «В этой церкви?»
   «Нет».
   «Зачем ты привез его в Люсару?»
   Столько вопросов, так хочется удержать его рядом хоть на несколько минут — после того, как все эти бесконечные годы он был лишь воспоминанием… Дженн понимала, насколько это безрассудно, но ничего не могла с собой поделать.
   «У него есть здесь дела».
   «Но почему ты оказался здесь?»
   Ответ последовал не сразу.
   «Мне нужна твоя помощь».
   Мысленный голос Роберта не дрогнул — словно эта их встреча была чем-то обычным, случающимся каждую неделю. Привычное холодное спокойствие Роберта прозвучало в его тоне; спокойствие — и ничего более. Было так легко представить, как он сидит на скамье, небрежно сложив руки на груди, как будто происходящее — нечто совершенно нормальное. Ему нужна ее помощь?
   «Я не хотел бы вовлекать тебя, но никто больше не сумеет сделать того, что нужно».
   Дженн заморгала, не сводя глаз с триума на стене. Нельзя позволить себе выйти за те строгие границы, в которых ее жизнь протекала последние шесть лет… Роберт нуждается в ее помощи. Вот и все.
   «Что я должна сделать?»
   «Помочь мне вновь попасть в Анклав».
   «Зачем?»
   В течение нескольких секунд она почти могла слышать, как Роберт обдумывает свой ответ; когда же ответ прозвучал, какая-то печальная часть души Дженн совсем не удивилась услышанному…
   Неужели она всегда останется такой… наивной?
   «Я ничего не могу объяснить. Мне просто нужно как можно скорее оказаться в Анклаве».
   Дженн сделала глубокий вдох. Говорить ей он не хочет…
   Ожидает, что она пойдет на ужасный риск, но ничего не объясняет. До чего же типично!
   Пустота в душе родила гнев.
   «Ты с ума сошел!»
   Отвезти его в Анклав! Имеет ли он представление о том, как пристально за ней следят? Если станет известно, что Роберт появился в окрестностях Клоннета, ее немедленно заподозрят. Второй раз то, что она — супруга Ичерна, ее не спасет. И Эндрю… О боги, пострадает ведь Эндрю! Она не может позволить такому случиться! Просто не может.
   «Ты должен отсюда уехать. Немедленно!»
   Уехать и оставить ее с воспоминанием об этой встрече… До чего же…
   «Пожалуйста, выслушай меня. Я понимаю, что ты рассержена, но дело слишком важное».
   «От всей души надеюсь, что важное: если ты рискуешь моей жизнью и жизнью моего сына ради какой-то мелочи, я сама выдам тебя Гильдии!»