Содержимым Киркиных карманов она занималась уже с большим вдохновением, но, перетряхнув без малого десяток пиджаков, извлекла только приличную стопку визиток каких-то директоров, менеджеров и риэлтеров да несколько относительно чистых носовых платков. Вот, собственно, и все. Осмотр рубашек, лежащих в корзине для грязного белья, тоже не принес ощутимых результатов в виде следов губной помады на воротничках или еще чего-нибудь похуже. Оставалось ждать возвращения мужа, чтобы проверить то, что было надето на нем.
— Ну и неделька, честное слово, марафон какой-то…
«Еще бы», — желчно подумала Вика, наблюдавшая ритуал возвращения к домашнему очагу, прежде такой привычный и само собой разумеющийся, а теперь овеянный тяжелыми предчувствиями. Не хватало только подходящей музычки, какую непременно вставляют в американские триллеры, тревожной и нагнетающей.
Кирка стащил с ног башмаки, а заодно и носки, прошлепал по паркету с выражением неземного блаженства на лице и вдруг запнулся, словно налетел на невидимую стенку.
— А ты чего такая? — спросил он с некоторым удивлением. — Что, только пришла? Кстати, я тебе звонил часов в семь, ты где была?
— Знаю, — холодно отчеканила Вика, не сводя с мужниной физиономии бдительного взгляда в надежде заметить некий тайный знак.
Увы, как писали раньше в добротных романах, ни один мускул не дрогнул на его мужественном лице. Впрочем, в данном случае точнее было сказать, на относительно мужественном, ибо на супермена Кирка не тянул. Во всем его облике сквозила интеллигентская мягкотелость, которую усугубляли очки в модной оправе. Теперь в модной, а раньше его переносицу украшали какие придется и нередко починенные им самим же с помощью тонкой проволоки. От воспоминаний о прежней, хоть и безденежной, но счастливой жизни — в ней не было места манекенщицам, а был торт «Подарочный» по субботам — у Вики заныло сердце.
— Да что с тобой? — спросил Кирка, стягивая с шеи дорогой шелковый галстук. — Что-нибудь случилось?
— Случилось, — Вика сглотнула комок, застрявший в горле, с трудом удерживая себя от желания заехать Кирке по его интеллигентской роже и высказать все, что накипело у нее на душе за последние несколько дней, — я сегодня ходила на показ мод.
— Да? — промычал Кирка, расстегивая рубашку. — На Зайцева, что ли?
— Нет, — возразила Вика, неожиданно сообразив, что имя модельера напрочь выветрилось из ее головы.
— А на кого?
— Какая разница, до показа дело все равно не дошло.
Похоже, Кирка полностью удовлетворился ее ответом, потому что двинулся на кухню, приговаривая:
— Черт, как пить охота. Выпью ведро чаю. Вика проследовала за ним, пронаблюдала, как он поставил на огонь чайник, и продолжила попытки вывести неверного мужа на чистую воду:
— А что же ты не спрашиваешь, почему не дошло до показа?
Кирка проморгался и повторил за ней:
— Так почему не дошло до показа?
— Потому что прямо на сцене произошло убийство, — медленно и с вызовом произнесла Вика.
— Что-что? — Кирка чуть не уронил чайник на ногу. — Убийство? Ты шутишь?
— Не шучу. Перед самым началом показа за кулисами убили манекенщицу.
Кирка приподнял очки на лоб, потер покрасневшие от долгого сидения за компьютером глаза, вернул очки на место и ошарашенно пробормотал:
— Дела… Что, теперь и манекенщиц убивают? И как это произошло?
Вика решила, что держится он неплохо. Пока что его реакция выглядела вполне естественной.
— Кто-то полоснул ее ножом по шее… Это выглядело ужасно!
— Так ты что, видела? — поразился Кирка.
— Да я же ее и нашла!
Чайник вовсю кипел, но Кирка этого не замечал.
— Как нашла?
— Очень просто, взяла и нашла… Ну, разумеется, я ее не искала, это произошло чисто случайно. Я пошла за кулисы и наткнулась на нее.
— А зачем ты туда пошла? — Кирка пытал ее совсем как тот въедливый невысокий следователь. Не иначе, переводил разговор на другое. А впрочем, он же пока не знал самого главного: как звали убитую манекенщицу!
— Ну пошла и пошла, какая разница зачем, — огрызнулась Вика, — и вообще я пошла туда не за чем, а за кем. Я пошла туда за Мурой.
— Я так и знал, — Кирка забегал по кухне, — без этой авантюристки дело никогда не обойдется. Мало того, что она сочиняет всякую дребедень, так еще и вечно влипает во всякие истории. Ладно бы сама, я бы слова не сказал, а то и тебя в это дело втягивает. Ты что, не видишь, с кем имеешь дело? Это же не баба, а ходячее недоразумение, ее же заклинило на эротических фантазиях! Вот уж действительно мура так мура!
Вика уловила в его монологе желание разрядиться и грудью встала на защиту подруги:
— Между прочим, мы дружим с ней с детского сада! А если говорить о ее фантазиях, то… то, чтоб ты знал, ее романы расходятся бешеными тиражами. Что же, все такие дураки?
— Да мужика ей надо, вот и все! Тогда фантазий будет меньше. Только не знаю, где найти такого, который бы с ней ужился!
— Ты все сказал? — поинтересовалась раздосадованная Вика. Хотел того Кирка или нет, но перевести разговор в другую плоскость ему все-таки удалось.
Кирка замолчал, раздраженно плеснул кипятка в чашку.
— При чем здесь, в конце концов. Мура? — не унималась Вика. — Убили, слава богу, не ее, а другую…
— Неужели? — скривился Кирка. — Не иначе, рука у кого-то осмыгнулась. Жалко…
Вика сделала огромные глаза и выдала торжественно:
— А убили некую Лику Столетову, манекенщицу Лику Столетову, молодую, длинноногую блондинку, от которой мужики тащились.
Кирка внимательно посмотрел на Вику, рывком поднялся с табурета, подошел к ней, обнял и сказал мягко:
— Я вижу, ты расстроилась, ну извини. Ты и так на взводе, а тут я со своими дурацкими комментариями. Забудь про эту манекенщицу. Сколько сегодня народу убивают! Ужасно, конечно, но что поделаешь? От нас с тобой ведь ничего не зависит. И против Мурки твоей я ничего не имею. Она, конечно, авантюристка, но в принципе безвредная, особенно если держаться от нее подальше…
Вика вскинула глаза, полные влаги, и Кирка окончательно сдался:
— Все, все, молчу, с сегодняшнего дня твоя Мура для меня священная корова! Вика всхлипнула и пожаловалась:
— А я теперь главная свидетельница…
— « С какой стати? — выказал недовольство Кирка. — Ты же сама сказала, что ничего не видела.
— Но я же все равно первая ее нашла…
— И что с того? — Кирка почесал затылок. — Кто тебя за язык тянул, теперь ведь затаскают. Особенно если учесть способности наших сыщиков, они ведь искать будут долго и нудно и все это время пытать тебя, что да как. Ну ладно, ладно, успокойся… Завтра я посоветуюсь с кем надо, чтобы ты знала свои права. А то нашей милиции попади на глаза, сам не заметишь, как из свидетеля в обвиняемого превратишься.
Вика уже была готова к тому, чтобы расчувствоваться, но снова вспомнила о манекенщице. Нет, бдительность терять нельзя было ни в коем случае. А потому, пока Кирка утолял свою невиданную жажду, она, воспользовавшись моментом, ретировалась в гостиную, чтобы быстренько проверить брошенную им в кресле одежду.
В карманах пиджака были все те же визитные карточки и еще небрежно скомканный галстук. Вика механически его расправила и повесила на спинку кресла и тут заметила на нем нечто такое… В общем, у нее сразу подкосились ноги: на Киркином галстуке отчетливо проступали коричневатые пятна, сильно смахивающие на… высохшую кровь. Вика судорожно вцепилась в Киркину рубашку и — о ужас! — разглядела еще одно похожее пятно на манжете.
— Думаешь, не отстирается? — услышала она позади: Кирка неожиданно возник за ее спиной. — Это я кетчупом вымазался, — пояснил он.
— Не знаю, — потерянно ответила Вика.
— Жалко, галстук пропал, отличный был галстук.
Телефонный звонок прозвучал как реквием последним Викиным надеждам, разрушенным в считанные минуты. Кирка поднял трубку, глухо сказал: «Привет», и, скорчив недовольную мину, уведомил:
— Это тебя.
Вика подошла к телефону. Домогалась ее Мура, сразу же затарахтевшая в ухо:
— Ну ты что это не звонишь? Я жду, жду, а она не звонит. Значит, Кирка пришел… Что-нибудь прояснилось?
— Синоптики на завтра обещают дождь, — выдохнула Вика.
— Я так и знала, — отозвалась Мура и вынесла вердикт:
— Тебе нельзя оставаться с ним наедине.
— А что же я… — начала Вика, но Мура ее перебила:
— Молчи, молчи, говорить буду я, чтобы он ни о чем не догадался. М-м-м, ты ко мне, конечно, переехать не можешь, это будет выглядеть слишком подозрительно. Перееду я к тебе. Скажем ему, что я до сих пор не могу прийти в себя после того нападения, помнишь? Да, учти, я работаю над новой рукописью, так что захвачу с собой ноутбук и Маруську. Завтра в девять я у тебя как штык. Пока.
Ошарашенная Вика не успела ничего сказать в ответ — трубка противно запищала.
Глава 7.
Глава 8.
* * *
Кирка вернулся в одиннадцать, как и обещал, прямо минута в минуту. Грохнул в прихожей кейсом, стащил пиджак и, отдуваясь, пожаловался:— Ну и неделька, честное слово, марафон какой-то…
«Еще бы», — желчно подумала Вика, наблюдавшая ритуал возвращения к домашнему очагу, прежде такой привычный и само собой разумеющийся, а теперь овеянный тяжелыми предчувствиями. Не хватало только подходящей музычки, какую непременно вставляют в американские триллеры, тревожной и нагнетающей.
Кирка стащил с ног башмаки, а заодно и носки, прошлепал по паркету с выражением неземного блаженства на лице и вдруг запнулся, словно налетел на невидимую стенку.
— А ты чего такая? — спросил он с некоторым удивлением. — Что, только пришла? Кстати, я тебе звонил часов в семь, ты где была?
— Знаю, — холодно отчеканила Вика, не сводя с мужниной физиономии бдительного взгляда в надежде заметить некий тайный знак.
Увы, как писали раньше в добротных романах, ни один мускул не дрогнул на его мужественном лице. Впрочем, в данном случае точнее было сказать, на относительно мужественном, ибо на супермена Кирка не тянул. Во всем его облике сквозила интеллигентская мягкотелость, которую усугубляли очки в модной оправе. Теперь в модной, а раньше его переносицу украшали какие придется и нередко починенные им самим же с помощью тонкой проволоки. От воспоминаний о прежней, хоть и безденежной, но счастливой жизни — в ней не было места манекенщицам, а был торт «Подарочный» по субботам — у Вики заныло сердце.
— Да что с тобой? — спросил Кирка, стягивая с шеи дорогой шелковый галстук. — Что-нибудь случилось?
— Случилось, — Вика сглотнула комок, застрявший в горле, с трудом удерживая себя от желания заехать Кирке по его интеллигентской роже и высказать все, что накипело у нее на душе за последние несколько дней, — я сегодня ходила на показ мод.
— Да? — промычал Кирка, расстегивая рубашку. — На Зайцева, что ли?
— Нет, — возразила Вика, неожиданно сообразив, что имя модельера напрочь выветрилось из ее головы.
— А на кого?
— Какая разница, до показа дело все равно не дошло.
Похоже, Кирка полностью удовлетворился ее ответом, потому что двинулся на кухню, приговаривая:
— Черт, как пить охота. Выпью ведро чаю. Вика проследовала за ним, пронаблюдала, как он поставил на огонь чайник, и продолжила попытки вывести неверного мужа на чистую воду:
— А что же ты не спрашиваешь, почему не дошло до показа?
Кирка проморгался и повторил за ней:
— Так почему не дошло до показа?
— Потому что прямо на сцене произошло убийство, — медленно и с вызовом произнесла Вика.
— Что-что? — Кирка чуть не уронил чайник на ногу. — Убийство? Ты шутишь?
— Не шучу. Перед самым началом показа за кулисами убили манекенщицу.
Кирка приподнял очки на лоб, потер покрасневшие от долгого сидения за компьютером глаза, вернул очки на место и ошарашенно пробормотал:
— Дела… Что, теперь и манекенщиц убивают? И как это произошло?
Вика решила, что держится он неплохо. Пока что его реакция выглядела вполне естественной.
— Кто-то полоснул ее ножом по шее… Это выглядело ужасно!
— Так ты что, видела? — поразился Кирка.
— Да я же ее и нашла!
Чайник вовсю кипел, но Кирка этого не замечал.
— Как нашла?
— Очень просто, взяла и нашла… Ну, разумеется, я ее не искала, это произошло чисто случайно. Я пошла за кулисы и наткнулась на нее.
— А зачем ты туда пошла? — Кирка пытал ее совсем как тот въедливый невысокий следователь. Не иначе, переводил разговор на другое. А впрочем, он же пока не знал самого главного: как звали убитую манекенщицу!
— Ну пошла и пошла, какая разница зачем, — огрызнулась Вика, — и вообще я пошла туда не за чем, а за кем. Я пошла туда за Мурой.
— Я так и знал, — Кирка забегал по кухне, — без этой авантюристки дело никогда не обойдется. Мало того, что она сочиняет всякую дребедень, так еще и вечно влипает во всякие истории. Ладно бы сама, я бы слова не сказал, а то и тебя в это дело втягивает. Ты что, не видишь, с кем имеешь дело? Это же не баба, а ходячее недоразумение, ее же заклинило на эротических фантазиях! Вот уж действительно мура так мура!
Вика уловила в его монологе желание разрядиться и грудью встала на защиту подруги:
— Между прочим, мы дружим с ней с детского сада! А если говорить о ее фантазиях, то… то, чтоб ты знал, ее романы расходятся бешеными тиражами. Что же, все такие дураки?
— Да мужика ей надо, вот и все! Тогда фантазий будет меньше. Только не знаю, где найти такого, который бы с ней ужился!
— Ты все сказал? — поинтересовалась раздосадованная Вика. Хотел того Кирка или нет, но перевести разговор в другую плоскость ему все-таки удалось.
Кирка замолчал, раздраженно плеснул кипятка в чашку.
— При чем здесь, в конце концов. Мура? — не унималась Вика. — Убили, слава богу, не ее, а другую…
— Неужели? — скривился Кирка. — Не иначе, рука у кого-то осмыгнулась. Жалко…
Вика сделала огромные глаза и выдала торжественно:
— А убили некую Лику Столетову, манекенщицу Лику Столетову, молодую, длинноногую блондинку, от которой мужики тащились.
Кирка внимательно посмотрел на Вику, рывком поднялся с табурета, подошел к ней, обнял и сказал мягко:
— Я вижу, ты расстроилась, ну извини. Ты и так на взводе, а тут я со своими дурацкими комментариями. Забудь про эту манекенщицу. Сколько сегодня народу убивают! Ужасно, конечно, но что поделаешь? От нас с тобой ведь ничего не зависит. И против Мурки твоей я ничего не имею. Она, конечно, авантюристка, но в принципе безвредная, особенно если держаться от нее подальше…
Вика вскинула глаза, полные влаги, и Кирка окончательно сдался:
— Все, все, молчу, с сегодняшнего дня твоя Мура для меня священная корова! Вика всхлипнула и пожаловалась:
— А я теперь главная свидетельница…
— « С какой стати? — выказал недовольство Кирка. — Ты же сама сказала, что ничего не видела.
— Но я же все равно первая ее нашла…
— И что с того? — Кирка почесал затылок. — Кто тебя за язык тянул, теперь ведь затаскают. Особенно если учесть способности наших сыщиков, они ведь искать будут долго и нудно и все это время пытать тебя, что да как. Ну ладно, ладно, успокойся… Завтра я посоветуюсь с кем надо, чтобы ты знала свои права. А то нашей милиции попади на глаза, сам не заметишь, как из свидетеля в обвиняемого превратишься.
Вика уже была готова к тому, чтобы расчувствоваться, но снова вспомнила о манекенщице. Нет, бдительность терять нельзя было ни в коем случае. А потому, пока Кирка утолял свою невиданную жажду, она, воспользовавшись моментом, ретировалась в гостиную, чтобы быстренько проверить брошенную им в кресле одежду.
В карманах пиджака были все те же визитные карточки и еще небрежно скомканный галстук. Вика механически его расправила и повесила на спинку кресла и тут заметила на нем нечто такое… В общем, у нее сразу подкосились ноги: на Киркином галстуке отчетливо проступали коричневатые пятна, сильно смахивающие на… высохшую кровь. Вика судорожно вцепилась в Киркину рубашку и — о ужас! — разглядела еще одно похожее пятно на манжете.
— Думаешь, не отстирается? — услышала она позади: Кирка неожиданно возник за ее спиной. — Это я кетчупом вымазался, — пояснил он.
— Не знаю, — потерянно ответила Вика.
— Жалко, галстук пропал, отличный был галстук.
Телефонный звонок прозвучал как реквием последним Викиным надеждам, разрушенным в считанные минуты. Кирка поднял трубку, глухо сказал: «Привет», и, скорчив недовольную мину, уведомил:
— Это тебя.
Вика подошла к телефону. Домогалась ее Мура, сразу же затарахтевшая в ухо:
— Ну ты что это не звонишь? Я жду, жду, а она не звонит. Значит, Кирка пришел… Что-нибудь прояснилось?
— Синоптики на завтра обещают дождь, — выдохнула Вика.
— Я так и знала, — отозвалась Мура и вынесла вердикт:
— Тебе нельзя оставаться с ним наедине.
— А что же я… — начала Вика, но Мура ее перебила:
— Молчи, молчи, говорить буду я, чтобы он ни о чем не догадался. М-м-м, ты ко мне, конечно, переехать не можешь, это будет выглядеть слишком подозрительно. Перееду я к тебе. Скажем ему, что я до сих пор не могу прийти в себя после того нападения, помнишь? Да, учти, я работаю над новой рукописью, так что захвачу с собой ноутбук и Маруську. Завтра в девять я у тебя как штык. Пока.
Ошарашенная Вика не успела ничего сказать в ответ — трубка противно запищала.
Глава 7.
СЛЕДСТВИЕ ВЕДУТ ЗНАТОКИ
Когда Мура говорила, что захватит с собой Маруську, она имела в виду степную черепаху. Около года назад ей пришла в голову блажь завести себе какое-нибудь домашнее животное. Ни кошка (что может быть банальнее?), ни собака (а кто ее будет выгуливать?) на эту роль не годились. Мура двинулась в зоомагазин, прихватив с собой Викулю в качестве советчицы.
В зоомагазине они приценились к хомячкам, морским свинкам и канарейкам, после чего Мура долго и дотошно расспрашивала молоденьких продавщиц о повадках и особенностях поведения их питомцев, а также о том, что они предпочитают к обеду. К сожалению, ни хомячки, ни свинки, ни канарейки не подходили, ибо требовали серьезного ухода, а на этот подвиг Мура была решительно не способна. Посвятить себя кому-то, когда она сама могла неделями сидеть впроголодь, уставившись в экран компьютера, и отважно сражаться с собственной врожденной ленью и парой-тройкой замысловатых эпитетов!
— Вот этот как раз по тебе, — хмыкнула Викуля, указуя пальцем на полено, лежащее в аквариуме с надписью «Крокодил нильский», ниже которой была пришпилена бумажка с пояснением от руки: «Живой», а еще ниже: «Очень живой» и тремя восклицательными знаками.
В конце концов Мура остановила свой придирчивый взгляд на степной черепахе, понравившейся ей не столько внешним обаянием, сколько неприхотливостью в обращении. А решающую роль сыграло то обстоятельство, что черепахи, как выяснилось, в большинстве своем имеют привычку впадать в зимнюю спячку.
— Подходит, — заявила Мура с воодушевлением, — это именно то, что мне нужно. Где у вас касса?
Так в Муриной жизни появилось живое существо, степная черепаха, которую она назвала в свою же честь Маруськой.
Итак, Маруську она упаковала в коробку из-под чайного сервиза и взяла в левую руку, а в правую — сумку с ноутбуком и диктофоном, который она преимущественно использовала в качестве записной книжки писателя, и, позевывая, отправилась к Вике, как и обещала ей по телефону накануне. Не могла же она оставить лучшую подругу наедине с потенциальным убийцей! А Кирка-то, Кирка каков, кто бы мог подумать! Мало того, что завел себе любовницу, так еще сам же ее прикончил! Хотя в этом вопросе у Муры еще не было полной уверенности, но для того она и покидала свой дом в столь ранний час, вместо того чтобы спокойно спать до одиннадцати.
Ее жертва была вознаграждена сторицей, когда она увидела, как при одном ее виде у Кирки вытянулась физиономия.
— Что стряслось? — спросил он, играя желваками.
Мура ничего не стала объяснять, просто поставила коробку из-под сервиза на стул и принялась молча развязывать веревку.
— У тебя что, квартира сгорела? — не отставал въедливый Кирка.
Вике пришлось импровизировать на ходу:
— …Мура поживет у нас какое-то время… Дело в том… Дело в том, что она еще не до конца оправилась после той истории… ну, когда на нее напали в подъезде…
— Ага, — подхватил Кирка, — это когда нападавший отделался легким испугом?
— И переломом ноги со смещением, — деловито уточнила Мура, выпуская Маруську на волю.
И Кирка, и Мура имели в виду один и тот же случай, действительно произошедший не так давно. Мура тогда в сумерках возвращалась домой с большой хозяйственной сумкой, в которой лежали законные десять авторских экземпляров ее последнего романа, прихваченные в издательстве. На лестничной площадке между третьим и четвертым этажом на нее неожиданно налетел неизвестный тип и попытался ограбить. Идиот! Впрочем, Мура это узнала уже позже, а тогда она пребывала в состоянии, близком к прострации, ибо обдумывала сюжет очередного романа, поэтому не сопротивлялась, не призывала на помощь, а просто выронила сумку… Сумка тяжелой гирей обрушилась на нападавшего, тот не удержал равновесия и покатился по лестнице, по пути пересчитав ступеньки чуть ли не до первого этажа. А там кто-то из жильцов вызвал для пострадавшего бандита «Скорую помощь». Собственно, тем дело и кончилось.
— Так, — сказал Кирка, сложив руки на груди, — и долго она собирается оправляться… в моем доме?
Викуля с ужасом приготовилась к серьезной стычке между мужем и подругой, плавно переходящей в рукопашную, но вопреки ее опасениям все обошлось вполне благополучно. На этот раз Мура проявила несвойственную ей прежде гибкость.
— Да ладно тебе, Кирчик, — миролюбиво промурлыкала она, извлекая из обувной тумбочки любимые комнатные тапки с опушкой, — было бы из-за чего расстраиваться! Дольше недели я у вас не задержусь. Я бы и рада, да дел много. Мне нужно к следующей среде рукопись закончить.
Кирка скрипнул зубами, застонал и скрылся в районе спальни.
— Вот видишь, встреча прошла на высшем уровне, зря ты боялась, — беззаботно прощебетала Мура, по-хозяйски располагаясь в гостиной, и сразу посуровела лицом. — Это все пустяки. Главное — побыстрее провести расследование… Гм-гм, надо бы его, ну, в смысле твоего Кирку, как-нибудь выжить из квартиры…
— Как выжить? — испугалась Вика.
— Ну, не насовсем, не волнуйся… На время. Чтобы мы могли спокойно все обсудить и осмотреть. И вообще, что за паника на лице? Учти, пока еще не исключена перспектива, что он надолго выпишется из квартиры. Вот о чем думать надо!
— Ой! — пискнула Викуля, упала в кресло и затряслась в беззвучных рыданиях.
Муре пришлось заняться малопродуктивными мерами по ее утешению. Только-только Вика немного взбодрилась, как в гостиную нагрянул Кирка при полном параде, то есть в костюме и свежей сорочке, и слегка бледный.
— Ты куда? — спросила его Викуля.
Он замялся:
— Знаешь, у нас там есть проблемы по одному договору… Я долго не задержусь.
Отделавшись дежурным поцелуем. Кирка резво выскочил за дверь.
Викуля пристально посмотрела на Муру, и ее осенило:
— Это он из-за тебя!
— Да хоть бы и так, — невозмутимо отозвалась та, — ушел, и хорошо. Сейчас он нам ни к чему. Давай выкладывай, что ты там нарыла?
— Да ничего такого, пустяки какие-то… — Викуле стало как-то не по себе. Она вдруг поняла, что по существу закладывает Кирку, а это, как ни крути, нехорошо, пусть он трижды развратник и убийца, а все-таки ей, Викуле, законный муж.
— Подружка, не финти! — суровым тоном призвала ее к ответу Мура. — Таким тоном ты будешь разговаривать со следователем, а со мной попрошу без дешевых трюков.
— Хорошо, — смирилась Викуля и пошла в ванную. Вернулась она с Киркиными рубашкой и галстуком и молча сложила это хозяйство к Муриным ногам.
Мура, моментально сориентировавшись в обстановке, принялась придирчиво рассматривать вещдоки.
— Да-а… — протянула она после продолжительной паузы.
Викуля спохватилась:
— Он сказал, что облился кетчупом… Мура глубоко задумалась, и мыслительная работа сразу же отразилась на ее высоком челе.
Потом она уточнила:
— Кетчуп, говоришь?
Еще раз поднесла к глазам Киркин галстук, пощупала его, понюхала, чуть ли не на зуб попробовала и произнесла многозначительно:
— Конечно, вот так, с ходу, сказать, что это такое, очень трудно. Может быть, и кетчуп… Опять же в Голливуде до недавнего времени в сценах убийств кровь имитировали с помощью томатного сока, очень похоже получалось. Сейчас они, правда, на краску перешли…
Мура рассказывала о кинематографических штучках так авторитетно, будто она только что прилетела из Голливуда, а не приехала на метро из Новых Черемушек.
Сведения о томатном соке, используемом для имитации крови, несколько приободрили Викулю.
— Мне тоже кажется, что пятна сильно смахивают на кетчуп, — робко заметила она. Но Мура не дала ей расслабиться.
— Может, кетчуп, а может, и… сама знаешь что, — хмуро сказала она, — точно установить способна только экспертиза, а так как мы ее провести не в состоянии, вопрос остается открытым. М-да… А как Кирка отреагировал на сообщение об убийстве его пассии? Ты ведь ему сказала?
— Ну да, — кивнула Вика, — я ему описала все прямо-таки с душераздирающими подробностями…
— А он? — не утерпела Мура.
— А никак, — пожала плечами Викуля, — ну, удивился, конечно… То есть я хотела сказать, что мое известие произвело на него впечатление, но не чрезмерное, а самое нормальное. Любой бы ужаснулся. Все-таки, слава богу, пока еще не каждый день людей убивают практически на глазах…
— А ты сказала ему, как звали убитую?!
— Сказала, в том-то и дело, что сказала.
— А он? — повторила Мура.
— Держался спокойно, — развела руками Вика и добавила, вспомнив:
— То есть он немного ругался на тебя, ну, за то, что ты меня туда потащила. Я же ему не сказала, что видела его с этой… с этой блондинкой.
— Интересно, очень интересно, — с видом знатока заключила Мура, — тогда дело серьезней, чем я предполагала.
Вика испугалась:
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что логически вытекает из всего вышесказанного! Ты же видела его с манекенщицей?
— Видела, — слабым эхом отозвалась Викуля.
— А он отнесся спокойно к тому факту, что ты поперлась на показ мод с непосредственным участием этой Лики, а также к сообщению об ее убийстве. Не странно ли? Вот-вот, не просто странно, а в высшей степени странно. Допустим, его самообладания хватило на то, чтобы не показать виду, что он ее вообще знает (не в его это интересах!), но не проявить никаких эмоций в связи с ее смертью, да еще насильственной! Да, Викуля, как это ни прискорбно, похоже, ты понятия не имеешь, с кем живешь.
— Похоже, — захлюпала носом совершенно убитая горем Вика.
Мура прошлась по гостиной пружинистой походкой пантеры, тихо размышляя о своем, и присовокупила к ранее сказанному:
— Теперь о мотивах… Каждый нормальный сыщик первым делом думает о них. Я тебе больше скажу: как только узнаешь мотив, считай — преступник в твоих руках. Потому как без причины ничего не происходит. Как ты думаешь, какая у твоего Кирки могла быть причина для ее убийства?
Вика ничего не ответила, только выкатила глаза на переносицу, поэтому Мура удовольствовалась беседой с самой собой:
— Ревность? Хм… Нельзя сбрасывать со счетов. Но такой же мотив мог быть у кого угодно. Что еще? Что еще, что еще… А твоему Кирке повезло, я не вижу достойного мотива. Пока, во всяком случае. Стоп, а ножи ты проверяла?
Вика опустила взгляд.
— Что, не хватает? — Мура заскрежетала зубами, как призрак невинно убиенного. — Ну, я так и знала. Показывай!
Вика поплелась на кухню, куда действие и переместилось. Достала из стенного шкафа подарочный набор и молча продемонстрировала обнаруженную накануне недостачу.
Открытие потрясло Муру.
— Что? Нету сразу двух? — прошептала она и глубоко задумалась. Минуты через две она спросила:
— А зачем сразу два ножа? На тот случай, если один сломается, что ли? — Потом она попробовала пальцем лезвия ножей, оставшихся в коробке, и озадаченно пробормотала:
— Судя по их состоянию, проще было бы зарезать ее атлантической селедкой. Впрочем, он мог их и наточить, хотя они такие хлипкие… Вы ими когда-нибудь пользовались?
Вика отрицательно замотала головой. Мура, которую трудно было чем-нибудь смутить, не растерялась и заявила:
— Остается провести следственный эксперимент… Ну, чтобы проверить, можно ли такой нож использовать в качестве орудия убийства.
— Как? — опешила Викуля. — Зарезать кого-нибудь?
— Нет, никого резать мы не будем, — задумчиво ответила Мура и осведомилась:
— Мясо у тебя есть?
— Есть, — доложила Вика, — вчера купила парную телятину, хотела на ужин отбивные приготовить. Я ее даже в морозилку класть не стала.
— Отлично! — обрадовалась Мура. — Тащи его сюда!
Вика молниеносно извлекла из холодильника кусок парной телятины килограмма на полтора и положила его на разделочный стол. Мура засучила рукава, вооружилась ножом и, размахнувшись им, как топором, попыталась вонзить в мясо-Нож жалобно взвизгнул и изогнулся, как лезвие пилы, но с поставленной перед ним задачей явно не справился. Мура отступила назад, почесала затылок и пробормотала:
— Из жести они, что ли, эти ножи? Может, это вообще муляжи? Впрочем, ее же не расчленили, а всего лишь горло перерезали, а для этого много не надо…
— Какие страсти ты говоришь! — ужаснулась Викуля. — Какая бы она ни была, эта манекенщица, а все-таки она человек, а не говядина!
— А ты как думала! — хмыкнула Мура. — Таковы суровые будни следственной работы.
Не успела она произнести свою сакраментальную сентенцию, как в дверь кто-то позвонил. Мура продолжила мясную экзекуцию, а Вика пошла открывать.
На пороге стоял тот самый невышедший росточком следователь, который накануне расспрашивал ее за кулисами.
В зоомагазине они приценились к хомячкам, морским свинкам и канарейкам, после чего Мура долго и дотошно расспрашивала молоденьких продавщиц о повадках и особенностях поведения их питомцев, а также о том, что они предпочитают к обеду. К сожалению, ни хомячки, ни свинки, ни канарейки не подходили, ибо требовали серьезного ухода, а на этот подвиг Мура была решительно не способна. Посвятить себя кому-то, когда она сама могла неделями сидеть впроголодь, уставившись в экран компьютера, и отважно сражаться с собственной врожденной ленью и парой-тройкой замысловатых эпитетов!
— Вот этот как раз по тебе, — хмыкнула Викуля, указуя пальцем на полено, лежащее в аквариуме с надписью «Крокодил нильский», ниже которой была пришпилена бумажка с пояснением от руки: «Живой», а еще ниже: «Очень живой» и тремя восклицательными знаками.
В конце концов Мура остановила свой придирчивый взгляд на степной черепахе, понравившейся ей не столько внешним обаянием, сколько неприхотливостью в обращении. А решающую роль сыграло то обстоятельство, что черепахи, как выяснилось, в большинстве своем имеют привычку впадать в зимнюю спячку.
— Подходит, — заявила Мура с воодушевлением, — это именно то, что мне нужно. Где у вас касса?
Так в Муриной жизни появилось живое существо, степная черепаха, которую она назвала в свою же честь Маруськой.
Итак, Маруську она упаковала в коробку из-под чайного сервиза и взяла в левую руку, а в правую — сумку с ноутбуком и диктофоном, который она преимущественно использовала в качестве записной книжки писателя, и, позевывая, отправилась к Вике, как и обещала ей по телефону накануне. Не могла же она оставить лучшую подругу наедине с потенциальным убийцей! А Кирка-то, Кирка каков, кто бы мог подумать! Мало того, что завел себе любовницу, так еще сам же ее прикончил! Хотя в этом вопросе у Муры еще не было полной уверенности, но для того она и покидала свой дом в столь ранний час, вместо того чтобы спокойно спать до одиннадцати.
Ее жертва была вознаграждена сторицей, когда она увидела, как при одном ее виде у Кирки вытянулась физиономия.
— Что стряслось? — спросил он, играя желваками.
Мура ничего не стала объяснять, просто поставила коробку из-под сервиза на стул и принялась молча развязывать веревку.
— У тебя что, квартира сгорела? — не отставал въедливый Кирка.
Вике пришлось импровизировать на ходу:
— …Мура поживет у нас какое-то время… Дело в том… Дело в том, что она еще не до конца оправилась после той истории… ну, когда на нее напали в подъезде…
— Ага, — подхватил Кирка, — это когда нападавший отделался легким испугом?
— И переломом ноги со смещением, — деловито уточнила Мура, выпуская Маруську на волю.
И Кирка, и Мура имели в виду один и тот же случай, действительно произошедший не так давно. Мура тогда в сумерках возвращалась домой с большой хозяйственной сумкой, в которой лежали законные десять авторских экземпляров ее последнего романа, прихваченные в издательстве. На лестничной площадке между третьим и четвертым этажом на нее неожиданно налетел неизвестный тип и попытался ограбить. Идиот! Впрочем, Мура это узнала уже позже, а тогда она пребывала в состоянии, близком к прострации, ибо обдумывала сюжет очередного романа, поэтому не сопротивлялась, не призывала на помощь, а просто выронила сумку… Сумка тяжелой гирей обрушилась на нападавшего, тот не удержал равновесия и покатился по лестнице, по пути пересчитав ступеньки чуть ли не до первого этажа. А там кто-то из жильцов вызвал для пострадавшего бандита «Скорую помощь». Собственно, тем дело и кончилось.
— Так, — сказал Кирка, сложив руки на груди, — и долго она собирается оправляться… в моем доме?
Викуля с ужасом приготовилась к серьезной стычке между мужем и подругой, плавно переходящей в рукопашную, но вопреки ее опасениям все обошлось вполне благополучно. На этот раз Мура проявила несвойственную ей прежде гибкость.
— Да ладно тебе, Кирчик, — миролюбиво промурлыкала она, извлекая из обувной тумбочки любимые комнатные тапки с опушкой, — было бы из-за чего расстраиваться! Дольше недели я у вас не задержусь. Я бы и рада, да дел много. Мне нужно к следующей среде рукопись закончить.
Кирка скрипнул зубами, застонал и скрылся в районе спальни.
— Вот видишь, встреча прошла на высшем уровне, зря ты боялась, — беззаботно прощебетала Мура, по-хозяйски располагаясь в гостиной, и сразу посуровела лицом. — Это все пустяки. Главное — побыстрее провести расследование… Гм-гм, надо бы его, ну, в смысле твоего Кирку, как-нибудь выжить из квартиры…
— Как выжить? — испугалась Вика.
— Ну, не насовсем, не волнуйся… На время. Чтобы мы могли спокойно все обсудить и осмотреть. И вообще, что за паника на лице? Учти, пока еще не исключена перспектива, что он надолго выпишется из квартиры. Вот о чем думать надо!
— Ой! — пискнула Викуля, упала в кресло и затряслась в беззвучных рыданиях.
Муре пришлось заняться малопродуктивными мерами по ее утешению. Только-только Вика немного взбодрилась, как в гостиную нагрянул Кирка при полном параде, то есть в костюме и свежей сорочке, и слегка бледный.
— Ты куда? — спросила его Викуля.
Он замялся:
— Знаешь, у нас там есть проблемы по одному договору… Я долго не задержусь.
Отделавшись дежурным поцелуем. Кирка резво выскочил за дверь.
Викуля пристально посмотрела на Муру, и ее осенило:
— Это он из-за тебя!
— Да хоть бы и так, — невозмутимо отозвалась та, — ушел, и хорошо. Сейчас он нам ни к чему. Давай выкладывай, что ты там нарыла?
— Да ничего такого, пустяки какие-то… — Викуле стало как-то не по себе. Она вдруг поняла, что по существу закладывает Кирку, а это, как ни крути, нехорошо, пусть он трижды развратник и убийца, а все-таки ей, Викуле, законный муж.
— Подружка, не финти! — суровым тоном призвала ее к ответу Мура. — Таким тоном ты будешь разговаривать со следователем, а со мной попрошу без дешевых трюков.
— Хорошо, — смирилась Викуля и пошла в ванную. Вернулась она с Киркиными рубашкой и галстуком и молча сложила это хозяйство к Муриным ногам.
Мура, моментально сориентировавшись в обстановке, принялась придирчиво рассматривать вещдоки.
— Да-а… — протянула она после продолжительной паузы.
Викуля спохватилась:
— Он сказал, что облился кетчупом… Мура глубоко задумалась, и мыслительная работа сразу же отразилась на ее высоком челе.
Потом она уточнила:
— Кетчуп, говоришь?
Еще раз поднесла к глазам Киркин галстук, пощупала его, понюхала, чуть ли не на зуб попробовала и произнесла многозначительно:
— Конечно, вот так, с ходу, сказать, что это такое, очень трудно. Может быть, и кетчуп… Опять же в Голливуде до недавнего времени в сценах убийств кровь имитировали с помощью томатного сока, очень похоже получалось. Сейчас они, правда, на краску перешли…
Мура рассказывала о кинематографических штучках так авторитетно, будто она только что прилетела из Голливуда, а не приехала на метро из Новых Черемушек.
Сведения о томатном соке, используемом для имитации крови, несколько приободрили Викулю.
— Мне тоже кажется, что пятна сильно смахивают на кетчуп, — робко заметила она. Но Мура не дала ей расслабиться.
— Может, кетчуп, а может, и… сама знаешь что, — хмуро сказала она, — точно установить способна только экспертиза, а так как мы ее провести не в состоянии, вопрос остается открытым. М-да… А как Кирка отреагировал на сообщение об убийстве его пассии? Ты ведь ему сказала?
— Ну да, — кивнула Вика, — я ему описала все прямо-таки с душераздирающими подробностями…
— А он? — не утерпела Мура.
— А никак, — пожала плечами Викуля, — ну, удивился, конечно… То есть я хотела сказать, что мое известие произвело на него впечатление, но не чрезмерное, а самое нормальное. Любой бы ужаснулся. Все-таки, слава богу, пока еще не каждый день людей убивают практически на глазах…
— А ты сказала ему, как звали убитую?!
— Сказала, в том-то и дело, что сказала.
— А он? — повторила Мура.
— Держался спокойно, — развела руками Вика и добавила, вспомнив:
— То есть он немного ругался на тебя, ну, за то, что ты меня туда потащила. Я же ему не сказала, что видела его с этой… с этой блондинкой.
— Интересно, очень интересно, — с видом знатока заключила Мура, — тогда дело серьезней, чем я предполагала.
Вика испугалась:
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что логически вытекает из всего вышесказанного! Ты же видела его с манекенщицей?
— Видела, — слабым эхом отозвалась Викуля.
— А он отнесся спокойно к тому факту, что ты поперлась на показ мод с непосредственным участием этой Лики, а также к сообщению об ее убийстве. Не странно ли? Вот-вот, не просто странно, а в высшей степени странно. Допустим, его самообладания хватило на то, чтобы не показать виду, что он ее вообще знает (не в его это интересах!), но не проявить никаких эмоций в связи с ее смертью, да еще насильственной! Да, Викуля, как это ни прискорбно, похоже, ты понятия не имеешь, с кем живешь.
— Похоже, — захлюпала носом совершенно убитая горем Вика.
Мура прошлась по гостиной пружинистой походкой пантеры, тихо размышляя о своем, и присовокупила к ранее сказанному:
— Теперь о мотивах… Каждый нормальный сыщик первым делом думает о них. Я тебе больше скажу: как только узнаешь мотив, считай — преступник в твоих руках. Потому как без причины ничего не происходит. Как ты думаешь, какая у твоего Кирки могла быть причина для ее убийства?
Вика ничего не ответила, только выкатила глаза на переносицу, поэтому Мура удовольствовалась беседой с самой собой:
— Ревность? Хм… Нельзя сбрасывать со счетов. Но такой же мотив мог быть у кого угодно. Что еще? Что еще, что еще… А твоему Кирке повезло, я не вижу достойного мотива. Пока, во всяком случае. Стоп, а ножи ты проверяла?
Вика опустила взгляд.
— Что, не хватает? — Мура заскрежетала зубами, как призрак невинно убиенного. — Ну, я так и знала. Показывай!
Вика поплелась на кухню, куда действие и переместилось. Достала из стенного шкафа подарочный набор и молча продемонстрировала обнаруженную накануне недостачу.
Открытие потрясло Муру.
— Что? Нету сразу двух? — прошептала она и глубоко задумалась. Минуты через две она спросила:
— А зачем сразу два ножа? На тот случай, если один сломается, что ли? — Потом она попробовала пальцем лезвия ножей, оставшихся в коробке, и озадаченно пробормотала:
— Судя по их состоянию, проще было бы зарезать ее атлантической селедкой. Впрочем, он мог их и наточить, хотя они такие хлипкие… Вы ими когда-нибудь пользовались?
Вика отрицательно замотала головой. Мура, которую трудно было чем-нибудь смутить, не растерялась и заявила:
— Остается провести следственный эксперимент… Ну, чтобы проверить, можно ли такой нож использовать в качестве орудия убийства.
— Как? — опешила Викуля. — Зарезать кого-нибудь?
— Нет, никого резать мы не будем, — задумчиво ответила Мура и осведомилась:
— Мясо у тебя есть?
— Есть, — доложила Вика, — вчера купила парную телятину, хотела на ужин отбивные приготовить. Я ее даже в морозилку класть не стала.
— Отлично! — обрадовалась Мура. — Тащи его сюда!
Вика молниеносно извлекла из холодильника кусок парной телятины килограмма на полтора и положила его на разделочный стол. Мура засучила рукава, вооружилась ножом и, размахнувшись им, как топором, попыталась вонзить в мясо-Нож жалобно взвизгнул и изогнулся, как лезвие пилы, но с поставленной перед ним задачей явно не справился. Мура отступила назад, почесала затылок и пробормотала:
— Из жести они, что ли, эти ножи? Может, это вообще муляжи? Впрочем, ее же не расчленили, а всего лишь горло перерезали, а для этого много не надо…
— Какие страсти ты говоришь! — ужаснулась Викуля. — Какая бы она ни была, эта манекенщица, а все-таки она человек, а не говядина!
— А ты как думала! — хмыкнула Мура. — Таковы суровые будни следственной работы.
Не успела она произнести свою сакраментальную сентенцию, как в дверь кто-то позвонил. Мура продолжила мясную экзекуцию, а Вика пошла открывать.
На пороге стоял тот самый невышедший росточком следователь, который накануне расспрашивал ее за кулисами.
Глава 8.
ПЫШКА, БЕЛКА И ЧЕРЕПАХА
Рогов проснулся рано — в шесть часов, повалялся минут десять и встал. Конечно, придавить еще минут шестьдесят он вполне мог себе позволить, но с такой заботой, какая свалилась на него перед самым, так сказать, уик-эндом, особенно не вылежишься. Скучно перекусил бутербродом с «Докторской» колбасой и чашкой сильно отдающего одеколоном жасминового чая еще из запасов, сделанных женой.
Побрился, разглядывая в зеркало свою унылую физиономию, и, одевшись в стиле, каковой модельеры застойных времен называли молодежным — то бишь в джинсы и ветровку, — отправился туда, где до вчерашнего дня проживала красавица Лика Столетова, ныне пребывающая в морге судебно-медицинской экспертизы.
Как выяснилось еще вчера, сама она была родом из Озерска, где, судя по рассказам ее коллег-манекенщиц, еще коптила белый свет ее выжившая из ума престарелая бабка. В Москве же Лика снимала однокомнатную квартиру в одном из спальных районов. Квартира эта принадлежала то ли ее подружке, то ли знакомой, удачно выскочившей замуж за итальянца и уже года три не казавшей носа в родном городе.
Накануне Рогов уже осматривал квартиру с участковым и понятыми, но ничего заслуживающего внимания не приметил. Обычная светелка одинокой девушки — много косметики, новомодных тряпок, бижутерии и бестолковых безделушек типа плюшевых медвежат и расписных шкатулочек. Да, еще на стене, возле кровати, маленький колокольчик на шнурке. Кругом порядок и никаких намеков на недавнее присутствие постороннего. Сегодня Рогов решил осмотреться повнимательнее, для того он накануне и захватил с собой ключ от квартиры.
До нужной улицы пришлось добираться на метро с двумя пересадками, а такой способ передвижения он очень не любил не столько по причине вечной толчеи, сколько из-за уже упоминавшихся книжных лотков в переходах, с которых продавались романы этой, этой…
Поднявшись на лифте на шестой этаж типовой двадцатидвухэтажной башни, Рогов открыл ключом нужную дверь и перешагнул порог квартиры, в которой, казалось, повисла тягучая тишина. А ведь еще вчера утром здесь кипела жизнь, красивая молодая женщина прихорашивалась у зеркала, собираясь выйти из дому, и не подозревала, что назад ей уже не вернуться. Или подозревала? Если верить собранной накануне информации, то первый вариант предпочтительнее второго, а там поди угадай.
Рогов еще раз поочередно открыл многочисленные коробочки и шкатулочки, полные дешевых побрякушек. Ну, не совсем побрякушек, были там два перстенечка, золотые, но довольно простенькие, сразу видно, не фамильные драгоценности, серебряные цепочки и брошь с камеей, но Рогов за свою не слишком продолжительную следственную практику видел вещички и покруче. Потом взялся за объемистый альбом для фотографий, где были сплошь недавние снимки, сделанные «Полароидом», а на них — какие-то вечеринки, пикники, причем в большинстве своем с присутствием модных див, которых он уже имел удовольствие лицезреть вчера вечером, а с некоторыми даже и пообщаться. Кстати же, несмотря на совместное (судя по снимкам) времяпрепровождение, они знали о покойнице не так уж много. То ли она была достаточно скрытной особой, то ли жизнь ее и впрямь не изобиловала событиями. Хотя при такой-то внешности… А впрочем, не зря говорят, что внешность бывает обманчива. Рогов, например, в свою студенческую бытность знавал одну деваху, ничего особенного: бородавка на верхней губе, ноги — говяжьи бульонки, так за ней мужики носились табунами!
Побрился, разглядывая в зеркало свою унылую физиономию, и, одевшись в стиле, каковой модельеры застойных времен называли молодежным — то бишь в джинсы и ветровку, — отправился туда, где до вчерашнего дня проживала красавица Лика Столетова, ныне пребывающая в морге судебно-медицинской экспертизы.
Как выяснилось еще вчера, сама она была родом из Озерска, где, судя по рассказам ее коллег-манекенщиц, еще коптила белый свет ее выжившая из ума престарелая бабка. В Москве же Лика снимала однокомнатную квартиру в одном из спальных районов. Квартира эта принадлежала то ли ее подружке, то ли знакомой, удачно выскочившей замуж за итальянца и уже года три не казавшей носа в родном городе.
Накануне Рогов уже осматривал квартиру с участковым и понятыми, но ничего заслуживающего внимания не приметил. Обычная светелка одинокой девушки — много косметики, новомодных тряпок, бижутерии и бестолковых безделушек типа плюшевых медвежат и расписных шкатулочек. Да, еще на стене, возле кровати, маленький колокольчик на шнурке. Кругом порядок и никаких намеков на недавнее присутствие постороннего. Сегодня Рогов решил осмотреться повнимательнее, для того он накануне и захватил с собой ключ от квартиры.
До нужной улицы пришлось добираться на метро с двумя пересадками, а такой способ передвижения он очень не любил не столько по причине вечной толчеи, сколько из-за уже упоминавшихся книжных лотков в переходах, с которых продавались романы этой, этой…
Поднявшись на лифте на шестой этаж типовой двадцатидвухэтажной башни, Рогов открыл ключом нужную дверь и перешагнул порог квартиры, в которой, казалось, повисла тягучая тишина. А ведь еще вчера утром здесь кипела жизнь, красивая молодая женщина прихорашивалась у зеркала, собираясь выйти из дому, и не подозревала, что назад ей уже не вернуться. Или подозревала? Если верить собранной накануне информации, то первый вариант предпочтительнее второго, а там поди угадай.
Рогов еще раз поочередно открыл многочисленные коробочки и шкатулочки, полные дешевых побрякушек. Ну, не совсем побрякушек, были там два перстенечка, золотые, но довольно простенькие, сразу видно, не фамильные драгоценности, серебряные цепочки и брошь с камеей, но Рогов за свою не слишком продолжительную следственную практику видел вещички и покруче. Потом взялся за объемистый альбом для фотографий, где были сплошь недавние снимки, сделанные «Полароидом», а на них — какие-то вечеринки, пикники, причем в большинстве своем с присутствием модных див, которых он уже имел удовольствие лицезреть вчера вечером, а с некоторыми даже и пообщаться. Кстати же, несмотря на совместное (судя по снимкам) времяпрепровождение, они знали о покойнице не так уж много. То ли она была достаточно скрытной особой, то ли жизнь ее и впрямь не изобиловала событиями. Хотя при такой-то внешности… А впрочем, не зря говорят, что внешность бывает обманчива. Рогов, например, в свою студенческую бытность знавал одну деваху, ничего особенного: бородавка на верхней губе, ноги — говяжьи бульонки, так за ней мужики носились табунами!