Страница:
Спор об инвеститурах. Латеранские указы
Это касалось так называемых инвеститур, при которых прежде соблюдался такой обряд: король передавал назначенному им или иначе избранному аббату или епископу перстень и посох. Этим он вводил его во владение леном, приписанным к епархии или аббатству, принимая тем самым от этого ленника вассальную присягу. Без такой инвеституры вступление в духовную должность было немыслимо, зато возможно было занять ее помимо всякого избирательного акта, который, впрочем, легко было составить по королевскому соизволению.
С миниатюры из рукописи X в. Сент-Омерская библиотека.
Мера, принимаемая теперь Григорием, представляла собой огромный переворот и была нереальной. Светские властители не могли отказаться от права связать передачу лена с условиями, от которых зависело их собственное положение. С другой стороны, церковь не в состоянии была отказаться от пользования ленами, дававшими доход епархиям и аббатствам. Но об этом отказе не было и речи; папа заботился лишь о проведении принципа безусловной независимости духовенства от любой мирской власти. Если бы этот принцип был признан, Григорий, без всякого сомнения, при своем умении приноравливаться ко всем ситуациям, сумел бы и тут в каждом отдельном случае не входить в противоречие с реальными требованиями жизни. Он и теперь не настаивал на непосредственном применении этого указа, давая понять, что хочет еще о нем переговорить с Генрихом.
Разрыв с королем Генрихом. 1075 г.
Прочих его распоряжений было достаточно, чтобы возмутить всех противников церковных реформ в Ломбардии и Германии. В Милане при начавшихся беспорядках был убит вождь партии папистов, и большинство ломбардских епископов собралось под хоругви святого Амвросия, явно восстав против Рима. В самом Риме вспыхнул мятеж. В ночь на Рождество 1075 г. вожак тускуланской партии Ченчи напал на Григория во время богослужения и с помощью своей шайки, ворвавшейся в церковь, потащил его в свою башню около Пантеона. Вскоре собравшийся народ, привлеченный слухом о том, что убили папу, который действительно был ранен во время свалки, освободил Григория силой. Ченчи бежал. В это время произошел разрыв папы с Генрихом, обратившим так же мало внимания на отлучение от церкви членов его совета, как и на отмену мирской инвеституры. Несмотря на свой ум, он преувеличивал свое могущество и придавал слишком малое значение могуществу папы. Однако не произошло ничего, что могло бы отнять всякую надежду на соглашение, и переписка между папой и королем не утратила дружественного характера.
Надпись по кругу: «+HEINR1CVS D(e)I GRA(tia) REX».
Но в декабре 1075 г., отправляя к королевскому двору посла со сравнительно любезным письмом, Григорий поручил ему поставить королю на вид его антицерковный образ действий, снова потребовать отставки отлученных от церкви советников и назначить ему срок, по истечении которого, в случае неудовлетворения королем требований церкви, он сам мог быть исключен из числа верующих. Король по своей молодости, по горячности натуры и в упоении еще недавно одержанной победы над опасным союзом князей, пришел в ярость. До этого он не был врагом идеи реформ, но теперь тотчас же перешел на противную сторону. Папские послы были высланы из придворной резиденции в Госларе, и тотчас же по всем направлениям были отправлены королевские гонцы с целью созвать всех епископов и аббатов на национальный собор в Вормсе, который состоялся в январе 1076 г. в кафедральной церкви этого города. Не было недостатка в нелепых обвинениях и клеветах; все это было пущено в ход с обеих сторон. Основательнее прочего было обвинение Григория в том, что его избрание совершилось неправильно и было незаконно. Вследствие этого он больше не признавался папой; лишь некоторые присутствовавшие усомнились, большинство же подписало такое решение. Королевское послание, включавшее это постановление собора, начиналось так: «Генрих, король Божьей волей, а не захватом, Гильдебранду, более не папе, а лживому монаху…» И в конце: «Я, Генрих, король Божьей милостью, купно со всеми нашими епископами говорю тебе: сойди с престола, сойди!»
Отлучение короля
Григорий, действительно, поступил слишком смело из-за преобладающей численности немецкого духовенства. Ломбардские епископы на соборе в Пьяченце примкнули к решению вормсского собора. Но шаг, сделанный Григорием, был из тех, которые не допускают отступления, и папа твердо решил идти до конца. Обычный великопостный собор происходил в Латеране в феврале 1076 г. Королевские послы прибыли с грамотой Генриха, и бывший во главе их имел дерзость начать читать ее при всем собрании епископов из Южной и Северной Италии, Франции и Бургундии. Поднялся страшный шум, и смельчак был бы убит, если бы его не защитил сам папа. На следующий день королю был нанесен ответный удар. В форме молитвы, обращенной к святому Петру, Григорий VII изгонял Генриха из церковной паствы, лишал его монарших прав над Германией и Италией и в силу дарованного Богом святому Петру полномочия «вязать и решать» снимал со всех христиан присягу на верность Генриху. Папа закончил словами Писания (Матф. 16, 18): «Ты Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». Эти слова, простой первоначальный смысл которых был недоступен народу, приобретали страшное значение в устах смелого человека, произносящего их при таком торжественном случае. Они указывали на крайнюю степень развития самовластия, когда любая расправа на земле, единственное истинное верховенство и безусловность приговоров принадлежит одному человеку, в котором по увлечению или в силу неправильно истолкованного права свет видит представителя Христа или даже Божьего наместника. Отлучение, которым папы и прежде грозили светским властителям, пало теперь на первого из них, о чем во все государства сообщили папскими посланиями. Это был удар, от которого содрогнулся мир. Началась борьба между двумя самыми могущественными силами, — и как ни зыбко было понятие о справедливости в ту эпоху, возникший конфликт глубоко потряс многие умы. Как же могли существовать правовые отношения, если разрешалось нарушить вассальную присягу?Свержение папы
Король узнал о решении собора, находясь в Утрехте. Он считал победу одержанной после вормсских постановлений и намеревался собрать дань с усмиренных саксонских мятежников. Гневу его не было предела, и тотчас нашелся епископ — Вильгельм Утрехтский, который произнес анафему над Гильдебрандом. Но обосновать ее формально можно было только на соборе, который в скором времени должен был собраться в Вормсе. Вскоре стало известно, что ломбардские епископы в Павии произнесли анафему против Гильдебранда. Но Григорий знал свет и свое могущество лучше, чем король свое. Он учел необходимость усиления своего политического значения до наступления военных действий. В сочувствии римского народа он теперь был уверен и потешил чернь, круто обойдясь с королевскими послами. Он счел нужным войти в соглашение с Робертом Гискаром и его норманнами, с которыми постоянно возникали споры. Он нашел близкую и надежную союзницу в лице Матильды, маркграфини Тосканской, считавшей величайшей честью быть верной служанкой святого Петра. Но, как ему было известно, у него были союзники и в Германии.
Рукопись XI в. Лондон. Национальная библиотека.
Клюнийское учение распространилось и здесь; многие из немецких епископов склонились на его сторону: одни из искреннего сочувствия к взглядам папы, другие из расчета или потому, что их противники стояли за короля. Были и такие, которые не высказывались, а выжидали или позволяли себя уговорить. Особенно на стороне папы было монастырское духовенство, поскольку он ратовал за их идею. Такое настроение господствовало и среди князей; хотя папа не мог еще открыто рассчитывать на них, но был в них уверен. Это положение скоро определилось: собор в Вормсе оказался столь малолюдным, что для принятия решительных мер необходимо было созвать новый, в Майнце. Мецский епископ Герман открыто перешел на сторону папы и выпустил на свободу саксонских дворян, отданных ему под стражу при последних смутах. В Саксонии тотчас же разгорелся новый мятеж, и хотя на Майнцском соборе, привлекшей большее число, Григорий был отлучен, однако Генрих сам счел за лучшее освободить дворян, заточенных им после последнего возмущения. Взятая с них клятва не давала ничего, поскольку нарушение присяги королю было теперь выражением покорности церкви, следовательно, — делом достойным.
Заговор князей. Сейм в Трибуре. 1076 г.
В том же 1076 г. счастье совсем изменило королю. Во время неудачного похода в Саксонию его северогерманские враги соединились и вступили в союз с папой, изображавшим теперь большую умеренность и пользовавшимся выгодами своего положения. Оттон Нордхаймский, долгое время бывший в доверии у короля, опять перешел на противную сторону. Герцоги Швабский, Баварский и Каринтийский вместе со многими другими князьями и епископами собрались в Ульме и назначили на октябрь того же года общий княжеский съезд в Трибуре с целью восстановить спокойствие в государстве и церкви. Это собрание было достаточно многолюдным; на нем преобладали противники короля, старательно демонстрировавшие свою приверженность папству. Как было уже давно известно, они добивались низложения короля. Это нелегко было выполнить: король с войском находился на другом, левом берегу Рейна. Но он пал духом и готов был пойти на все, что принесло бы спокойствие в будущем. Однако резкое решение собрания было недостаточным, потому что помимо акта о низложении надо было выбрать другого короля, а на этот счет у собравшихся не было единого мнения. Притом, хотя очень немногие колебались перед полуизменой, на ее полное совершение у них не хватало духа. Колебался и сам папа. Как ни предан он был идее всемогущества церкви, однако не был глух и к понятию о праве, и ему представлялся еще нерешенным вопрос, возможно ли осуществить какие-либо великие идеи с помощью этих князей и епископов, руководимых одной личной выгодой, да еще при короле, избранном ими, следовательно, бессильном.Князья и Григорий VII
Таким образом, все закончилось тем, что посредничество принял на себя клюнийский аббат Гуго, бывший восприемник короля от купели. Король должен был испросить у папы снятие отлучения, на что ему давался срок до 22 февраля следующего года. Если ему это не удастся, он лишится престола навсегда. 2 февраля должен был состояться княжеский съезд в Аугсбурге, на который папа приглашался для произнесения своего приговора. Смысл такого постановления заключался в подчинении германской короны третейскому суду римского первосвященника. Любая самостоятельная правительственная мера была запрещена королю, как и возложение на себя всех внешних признаков королевского сана до тех пор, пока с него не будет снято отлучение. Именно этот момент был наиболее унизительным для Германии. Добровольно, без всякой нужды, из побуждений, не вполне чистых ни у кого, а у многих и очень нечистых, княжеский съезд избрал папу судьей и вершителем германских судеб. Князья желали низложения короля, но не осмелились, а Григорий не мог рассчитывать на то, что было преподнесено ему духовной и мирской аристократией. Краеугольный камень его теории, по которой светская власть должна была следовать из духовной, сохранявшей за собой право давать и отнимать по своему усмотрению, — этот камень был твердо заложен в Германии на Аугсбургском съезде. Молчаливо подразумевалось при этом, что король не получит папского прощения до нового съезда в Аугсбурге. Удалясь в Шпейер, Генрих видел, что его недоверчиво сторожат. Григорий со своей стороны поспешил уехать, уже насладясь унижением многих приверженцев изгнанного короля, которые спешили через Альпы, чтобы лично от него получить отпущение грехов. В высокомерном послании, какими были все официальные извещения этого папы, проникнутые не то горделивым смирением, не то смиренным высокомерием, что унаследовало от него и позднейшее папство, Григорий возвещал о своем скором прибытии и был уже около Мантуи, когда ему стало известно, что Генрих направляется в Италию. Папа подумал, что он является с враждебными намерениями, хочет вынудить у него разрешение силой, и имел право предполагать это, потому что резко отклонил желание короля лично прибыть в Рим за прощением. В страхе папа бежал в замок Каноссу — самое надежное укрепление, принадлежавшее его вернейшей стороннице, маркграфине Матильде. Во всей Ломбардии, где Григория смертельно ненавидели, все были убеждены, что Генрих идет с целью наказать папу оружием за захват римского престола.Событие в Каноссе. 1077 г.
Но на этот раз проницательного, многоопытного Григория перехитрил молодой, 27-летний король. Напрасно князья, опасавшиеся его ума, связали его сетью всевозможных условий. Он видел самую суть, понимая, что ему не устоять перед соединенной силой папского проклятия и враждебности князей и что на аугсбургском съезде злоба последних заставит Григория высказаться против него, хотя бы тот и не захотел этого лично. Было необходимо разрушить этот союз врагов и отнять всякое значение у аугсбургского собрания. Весьма разумно и прозорливо он решил добиться отмены отлучения силой, но не силой оружия, а силой морального принуждения. Он выполнил этот план с изумительной энергией и последовательностью: скрылся из Шпейера и в необычайно холодную зиму 1076/77 г. перебрался через Альпы и Мон-Сени со своей супругой Бертой, которую уже научился ценить, и трехлетним сыном. Он не поколебался в своем решении даже тогда, когда при его вступлении в Ломбардию все противники папы: епископы, графы, капитаны и вассалы, — предложили ему свои услуги. Он продолжал свой путь. Папа видел, что его перехитрили, расстроили его планы, но не смог преградить дорогу грешнику, шедшему принести ему покаяние. Король с небольшой свитой подошел к крепости, в которой находились церковь и монастырь. Три дня он являлся в покаянной одежде, власянице и босой к воротам, прося о допущении. На второй день он простоял так с утра до вечера, между тем как клюнийский аббат Гуго и сама маркграфиня уговаривали папу, который лишь на третий день после горячего сопротивления сдался и уступил моральной необходимости. Ворота внутренней ограды отворились, папа принял церковной покаяние короля, снял с него отлучение, приобщил святых тайн вновь возвращенного в лоно церкви и отпустил его на другой день, даровав ему свое апостольское благословение. Однако отпустил не без условий: король дал обещание и теперь, получив отпущение грехов, оставаться верным слугой папы. В случае нарушения этого слова снятие церковного отлучения должно было считаться недействительным. Папа прикрывал таким условием свое поражение, но, тем не менее, оно оставалось фактом. По издавна укоренившемуся мнению знаменитая сцена в Каноссе свидетельствует только о полном унижении короля, о глубочайшем падении королевского права и величайшем торжестве папской власти. Действительно, она была торжеством папства в том смысле, что крупнейший из государей той эпохи смирился перед идеей церкви в лице главы этой церкви, признал себя виновным в грехе, принес покаяние по обряду, требуемому церковью, и получил отпущение от духовного лица, обязанностью которого было отпускать грехи кающимся грешникам. Но — и только. В целом, побежденным при Каноссе был папа Григорий VII, а победителем — Генрих IV.
Принесение покаяния само по себе не налагало бесчестия: что совершил Генрих, как не то же, что некогда великий император Феодосии в Милане? И ломбардцы укоряли Генриха не за акт покаяния, а за то, что он принес его перед этим папой, их и его смертельным врагом. Но, получив отпущение, он снова становился королем, которому все были обязаны подчиняться в силу присяги и Божьего повеления. Аугсбургское собрание теперь стало бесцельным, и что бы ни задумал в дальнейшем папа, он выходил из своей духовной роли, терял ту почву, на которой был неуязвим, чтобы переступить в область, где право было уже не на его стороне. Прежде всего, он нарушил свое, явное или тайное, соглашение с противниками короля, которые не могли отныне ему доверять. Недаром Григорий противился. Он имел основания усомниться в искренности королевского раскаяния и, возможно, не ошибался. Оно было столь же правдиво и неправдиво, как и поведение Григория, постоянно путавшего духовное с мирским и побежденного теперь собственным оружием в лице юного короля.
Последствия. Антикороль Рудольф
Это вскоре обнаружилось. Ломбардцы сначала негодовали на короля и при возвращении встретили его очень недружелюбно. Но он задержался здесь и скоро снова сошелся с ними. Тогда северогерманские радикалы из княжеской партии решили действовать открыто. Известие о прощении Генриха папой поразило их как громом; но, ошеломленные, смущенные новым поворотом, они довершили государственную измену. Собравшись в Форххайме в марте 1077 г. на княжеский съезд, на который пригласили и папу, они избрали королем герцога Швабского Рудольфа, королевского свояка, хотя собрание и не насчитывало полного кворума, например, епископов было всего 13. Избрание состоялось в присутствии папского легата, хотя и не с явного одобрения папы, который снова отказался отлучить Генриха и признать Рудольфа. Он все еще желал быть вершителем судеб германской короны. Новому королю пришлось покупать голоса в свою пользу дорогой ценой; коронование совершал человек, привыкший перебегать от одного знамени к другому, — архиепископ Майнцский Зигфрид. Порядки при антикороле были не лучше, чем при Генрихе, насколько можно судить; но церковь и ее глава мало о том заботились. Началось страшное, продолжительное, гибельное междоусобие. Во главе княжеской партии с избранным ею бессильным королем стоял Оттон Нордхаймский, ее вождь как в совете, так и в поле. Силы были почти равны, но положение Генриха явно улучшилось: повсюду он находил приверженцев, даже с высоты кафедр раздавались голоса в его пользу. Сельское духовенство стояло за него, зная, что лишится и мест, и своих жен при торжестве церковного радикализма грегорианцев. Вокруг Генриха сплотились все, находившие свою выгоду в сохранении настоящего порядка. Вопросы о праве тщательно изучались и разъяснялись, но папа вел себя крайне двусмысленно, говоря о двух королях; он не утвердил отлучения, которому его легат снова подверг Генриха. Папа особенно охотно приводил слова пророка: «Проклят, кто воздерживает свою руку от крови», — и кровь проливалась в достаточном количестве… Но за кого следовало проливать кровь, он не договаривал. Король Генрих в это время уже был противником, с которым приходилось считаться. Он был склонен к примирению, с большой почтительностью принял папских легатов в начале 1078 г., но не отложил при этом воинских приготовлений и выказал свои воинские способности в выгодном свете при действиях в поле. Рудольф выбрал своим местопребыванием Гослар в центре Саксонии, бывшей его главной опорой; Генрих оборонял важный Вюрцбуре — ключ к верхней Германии. При новом походе саксонцев на этот город в августе 1078 г. произошла битва во Франконии при Мельрахштадте. Рудольф не стяжал в ней никаких лавров, однако победу никто не одержал, и война продолжалась с обоюдным ожесточением. Самой надежной опорой Рудольфа была ненависть саксонцев к Генриху. Со своей стороны Генрих создал в Швабии, собственном герцогстве Рудольфа, где тот никогда не был любим, опасного для него врага в лице графа Бюренского и Штауфенского, которого женил на своей единственной дочери Агнессе в 1080 г. В январе этого года произошло новое сражение при Фларххайме, около Мюльхаузена. В этот раз Рудольф и опаснейший из противников короля Оттон Нордхаймский одержали верх. Такие победы не имели решающего значения, и война продолжалась. В мае того же 1080 г. Григорий открыто стал на сторону Рудольфа и снова подверг отлучению законного короля. Из речи, произнесенной им по этому случаю на римском соборе, явствует, насколько горячность и безумное учение, признаваемое им или постепенно развившееся — о всемогуществе святого Петра и его преемников — отуманило ясный ум Григория VII. Отлучение теперь не произвело такого впечатления, как в первый раз. Противная папе партия привыкла смотреть на вещи спокойно, сознавая право. Большинство немецких епископов тоже понимало, в чем суть: борьба короля против папы и немецкой светской аристократии была и их делом. «Опасный человек, — говорили они про Григория, — хочет быть всемогущим и повелевать епископами, как своими мызниками». Вскоре созванный в Майнце собор низложил Григория и решил приступить к избранию нового папы. Это решение было поддержано другим, более многочисленным собранием мирской и духовной знати в Бриксене, где немецкие и ломбардские епископы остановили выбор на архиепископе Равеннском Виберте — человеке, внушавшем известное уважение даже врагам, — признание которого, впрочем, зависело не от его личных достоинств, правоты дела и убеждений, а только от хода войны.Междоусобица в Германии. Смерть Рудольфа. 1080 г.
Григорий принял горячее участие в войне: он всюду искал союзников, и его легаты разъезжали по разным дворам. По свойству человеческой природы, и как это было почти неизбежно при подобной борьбе, он совершенно отбросил всякое различие между «духовным» и «мирским». При таких противодуховных стремлениях ему тоже пришлось испытать ряд разочарований. Самое горькое из них не заставило себя ждать. В октябре 1080 г. обе армии сошлись в окрестностях Наумбурга так близко, что столкновение между ними стало неизбежным. Благодаря храбрости и искусным распоряжениям Оттона Нордхаймского паписты одержали полную победу.
Надпись (no-латыни): «Король Рудольф, павший за права отчизны, истинно достойный сожаления, покоится здесь в могиле. Короля, подобного ему — и в совете, и в деле, — правь он в мирное время, не бывало бы со времен Карла. Там, где дело его одерживало верх, там, как священная жертва — смерть ему жизнью была — он пал, защищая церковь».
Возвратясь из погони за разбитым неприятелем, Оттон нашел весь саксонский лагерь в смятении: король лежал смертельно раненный в своей палатке, и не было никакой надежды на его спасение. Правая рука у него была отсечена, живот распорот копьем или мечом. В ту же ночь он скончался. Если когда-нибудь верующей массе казался ясным Божий суд, то это было теперь: была отсечена правая рука, которую Рудольф поднимал, присягая на верность королю. И если позднее рассказывали, что умиравший слагал на окружающих ответственность за свое избрание в короли, выражая раскаяние, и что всадили ему копье двое: верный королю племянник герцога, Готфрид Нижне-Лотарингский, и его преемник Готфрид Бульонский, которому предназначалась в будущем славная роль, — все эти рассказы только отражают первое впечатление от события. Значение Божьего приговора, смутившее партию святого Петра, которая увидела единственный результат битвы в этом приговоре, ободрившем приверженцев короля, еще более усилилось от самоуверенного пророчества папы Григория, предрекшего скорую смерть Генриха. Переговоры, начавшиеся после этого события в Германии, не привели ни к каким результатам. Все оставалось на военном положении, но дела Генриха улучшились настолько, что он задумал поход в Италию для решения вопроса. Мысль была хорошая: Григорий потерял многих сторонников; норманны и их вождь, «хитрец» Гискар, думали только о своих интересах, а не о церковных. Даже некоторые из вассалов маркграфини отпали, и Генрих, обладая государственным умом и не уступая своему противнику в умении ставить других в неправое положение, очень разумно не выказал здесь ни малейшей непримиримости: он перешел Альпы с небольшими военными силами. Но все попытки склонить Григория к миру были тщетны. Никогда еще — было ли это в нем верой или сознанием своей силы — не выказывал он такой самонадеянности. Формула присяги, составленная им для того, кто будет избран на место Рудольфа, была безумием даже по понятиям того времени: он требовал, чтобы этот король присягнул ему, папе, в качестве вассала. Римский поход в мае 1081 г., предпринятый Генрихом с немногочисленным войском, был неудачен. Его прокламация к духовенству и народу не произвела никакого впечатления, хотя была составлена умно и умеренно. Его противники в Германии, ободренные такой неудачей, избрали нового короля в лице Германа Люксембурга. Коронацию опять совершал архиепископ Майнцский Зигфрид, но в Госларе, в Саксонии, в декабре 1081 г. Вспыхнувшая при этом в Германии новая междоусобица уравновесила положение в том смысле, что саксонцы не могли помочь папе, а сторонники Генриха — своему королю. Второй поход Генриха на Рим в марте 1082 г. опять был неудачным, но его войска осадили город, который, по-видимому, не мог долго продержаться без выручки. В Германии смерть Оттона Нордхаймского, замечательнейшего из вождей своей партии, значительно ослабила наступательные действия Германа (1083 г.), и он отошел обратно в Саксонию, вместо того чтобы пробиваться в Италию. В 1083 г. Генрих снова энергично осадил Рим, и в начале июня его войска вторглись в город. Папа, назначенный Генрихом, был провозглашен под именем Климента III в церкви святого Петра, между тем как Григорий, находящийся в замке святого Ангела, снова объявил Генриха отлученным от церкви.