Страница:
– Стой где стоишь, а то боевой подруге все кости переломаю, начну с мордашки! – на всякий случай озвучил моррон мысль, которую светловолосый верзила уже самостоятельно прочел по выражению его лица.
– Не осложняй! – лаконично произнес полицейский, гневно взирая на Дарка исподлобья. – К чему тебе это?! Мы ведь тебя только успокоить хотели, чтоб дверь не ломал. За тобой же ничего нет. Ну, побузил немного, перебрал чуток в полете, со всяким бывает. Мы и помяли-то тя чуток, так… для острастки, уже отпускать собирались!
– Хватит трепаться! – прервал Дарк сладкие успокоительные речи, при помощи которых полицейские имели обыкновение усыплять бдительность разбушевавшихся преступников. – Еще шаг вперед, и я ей шею сверну!
Дарк легонько сжал рукой горло жертвы. Девушка застонала от боли, ее тело конвульсивно содрогнулось, а из уголка рта потекла слюна. Наглядная демонстрация серьезности намерений возымела действие. Полицейский сделал шаг назад и примирительно вытянул открытыми ладонями вперед руки.
– Хорошо, хорошо, как скажешь. Только зачем тебе осложнения? Ты же не преступник: банк не грабил, никого не убивал. Хочешь, прямо сейчас отпустим?!
– Мне нужны три вещи: моя сумка, нож и твой начальник, – четко выговорил каждое слово неподдавшийся на уговоры моррон. – Жду три минуты, затем начинаю ломать кости. С оружием не входить, усыпляющий газ, газовые гранаты и прочую дребедень не применять! У меня хватит времени свернуть девке шею!
Видимо, до полицейского наконец дошло, что слащавые заверения не подействовали на террориста. Он молча кивнул в ответ и, не поворачиваясь спиной, удалился. К тому же требования парня были настолько несуразными и смешными, что их можно было удовлетворить без особых усилий и не поднимая шумихи.
Через пару минут дверь снова открылась. Порог переступил невысокий, худощавый мужчина в форме полицейского лейтенанта. В одной руке он держал отобранную при аресте сумку, а в другой – небольшой перочинный нож. Дарк не сомневался, что за закрытой дверью с нетерпением ожидала условного знака, легкого покашливания или нарочито громко произнесенного условного слова, вооруженная до зубов спецгруппа. Вне зависимости от страны, эпохи и континента действия властей всегда одинаковы, прямолинейны и настолько предсказуемы, что порой становилось просто неинтересно нарушать букву закона.
– Поставь на пол рядом с собой! – скомандовал Дарк, предвосхищая глупость офицера, который непременно постарался бы приблизиться к нему и использовать сумку как оружие. – Молодец, теперь возьми нож и вспори днище с правой стороны. Смотри, аккуратней, она мне еще понадобится!
Лейтенант изумленно вытаращил глаза, но точно выполнил указания. С такими странными требованиями ему еще не приходилось сталкиваться, но по заверениям психиатра-эксперта, которые лейтенанту доводилось несколько раз слышать на регулярно проводимых в академии семинарах, ход мысли рассерженных психов был опасен и неисповедим.
Беспокойство за жизнь своего подчиненного, а следовательно, и за собственную карьеру взяло верх над стремлением воздать преступнику по заслугам. Маленький, но острый ножик с хрустом вонзился в бок сумки и начал вспарывать тонкую ткань.
– Вот, я сделал, – отчитался офицер по выполнении работы. – Что теперь?
– Приподними и встряхни! – медленно произнес Дарк, гипнотизируя собеседника строгим, настойчивым взглядом.
Лейтенант не решился перечить и осторожно приподнял сумку. Из-за отпоротой подкладки вылетела и шлепнулась на пол маленькая черная книжечка с крупными золотыми буквами: ГАПС. Офицер чертыхнулся и испуганно отскочил к двери, как будто увидел вместо безобидного удостоверения личности агрессивно настроенную гремучую змею. Оказалось, что упоминание нечестивого всуе и было сигналом к началу штурма. Дверь распахнулась, но автоматчики не успел проникнуть внутрь, они испарились при звуках властной и громкой ругани офицера.
– Между прочим, команды «Пошел…» и даже «Вон!» уставом не предусмотрены, господин лейтенант! С чего это вдруг такая экспрессия?! – усмехнулся Дарк и отпустил заложницу.
Обмякшее тело девушки упало на пол. Радостное известие, что все закончилось и угроза для жизни осталась позади, почему-то привело к непонятной для моррона реакции – потере сознания.
– Бог с ней, сама оклемается, – отмахнулся Дарк, раздумав приводить девицу в чувство. – Ты лучше, лейтенант, пнем не стой, а книжечку подними! Пол-то у вас тут давно немытый, запачканный весь…
Мужчина робко кивнул и поспешно поднял удостоверение.
– Теперь открой и прочти, кричать не надо, но так, чтобы я слышал! – потребовал Дарк, не отводя пронизывающего насквозь взгляда от лица перепуганного полицейского.
– Государственное Агентство Политического Сыска, – задребезжал тонкий, противный голос полицейского коменданта международного терминала, – капитан Кабион Алендор, уполномоченный и полновластный…
– Достаточно, – скомандовал Дарк, подходя к офицеру вплотную и вытирая вспотевшие ладони о ворот его форменной куртки. – Твои ребята немного со мной пошалили, но я прощаю… Зачем я устроил скандал на таможне, не скажу, поскольку не твоего это ума дело. Меня вообще здесь не было, понял?!
– Угу. – Лейтенант не нашел слов и кивнул.
– Ну вот и отлично. Надеюсь, наличность в порядке, пересчитывать не надо?!
– Нет, что вы, мы же не… – Лейтенант не менее интенсивно замотал головой.
– Приятно иметь дело с умными и порядочными людьми, – перебил заверения Дарк. – А теперь пускай твои орлы снимут жилетики, отложат автоматики и пойдут попить кофе минут на пятнадцать! Кстати, я буду не против, если и ты присоединишься к ним. Устрой коллегам корпоративное кофепитие где-нибудь подальше отсюда, например, в баре на втором этаже!
– Понял. – Офицер преданно мотнул головой, а затем быстро скрылся за дверью.
Моррон облегченно вздохнул и задумчиво посмотрел на совершенно пустой блокнот, который до сих пор держал в руках. На бледно-серой обложке не только не было позолоченных букв, но и листы внутри тонкой книжечки были абсолютно пустыми. Старый трюк, о котором ему когда-то рассказывал непревзойденный мастер иллюзии Мартин Гентар, сработал и помог ему выпутаться из весьма затруднительного положения.
«Значит, самая страшная контора в Полесье называется ГАПС. Звучит комично, но дяденьки там, по-видимому, собрались серьезные. Нужно запомнить название, вдруг впредь пригодится», – подумал Дарк, перекинув сумку через плечо и не спеша покидая опустевший как по мановению волшебной палочки полицейский участок.
В четвертый раз за последний час звучала эта противная песня. Творчество современных полесских музыкантов и рифмоплетов поражало своей примитивностью и нежеланием осознать простые реалии жизни: слушатели не всегда бывают пьяными, и далеко не все из них провели бурную молодость в тюрьме. К звукам голоса тоскливо завывавшей певицы у Дарка сложилось особое отношение: он резал уши, пронзал мозг, заставлял мурашки ускорить бег по позвоночнику и отзывался спазмами желудка.
«Когда закончу дела, специально задержусь на несколько дней. Найду певичку, увезу из столицы и утоплю в самом вязком болоте! Ишь разголосилась, дрянь!» – Моррон передернулся, поправил воротник куртки и нехотя открыл глаза.
На электронном табло седьмого терминала полесской аэробазы было 4:37 утра. До начала посадки на старгородский рейс оставалось чуть менее получаса. Из-за разницы между западно-континентальным и полесским временем эта ночь оказалась слишком долгой. С тех пор как Дарк успешно освободился из зловонных застенков полицейского сортира, прошло три долгих, томительных часа. Потеряв след, вампиры наверняка попытались найти его среди пассажиров ночного рейса на Старгород, а затем кинулись на железнодорожный вокзал и междугородние станции энергомобилей. Не обнаружив беглеца и там, они пришли к единственно разумному решению: прекратить поиски и направиться в Старгород. Действительно, у известного хитреца Аламеза мог быть свой собственный способ быстро и незаметно добраться до древнего полесского города. Он мог на несколько дней осесть в столице и переждать или использовать энергомобиль, специально оставленный во время недавнего посещения Полесья на одной из платных стоянок аэробазы. Проверять все возможные варианты у вампиров не было ни времени, ни сил, ни тем более желания. Они знали, что конечным пунктом сложного маршрута его бегства все равно окажется старгородская глубинка. Именно туда он стремился: в бывшую полесскую столицу, а ныне небольшой провинциальный городок, находившийся всего в трехстах километрах от Урвы.
«Везет же кровососам, – завистливо сетовал на жизнь Дарк, ежась от холода и пытаясь залезть внутрь куртки, наподобие черепахи, прячущей голову и конечности внутрь панциря. – Они уже давно на месте, разбрелись по уютным „лежбищам“ гостинично-подвального типа и отсыпаются до заката, а ты тут бди, мерзни, пока не подкатят старенькую винтовую таратайку! И кто только составлял это чертово расписание? Надо же было чудаку додуматься, поставить рейс в полночь, а следующий только на утро, голову бы ему оторвать, мерзавцу!»
Рынок – результат развития спроса. Самые умные и предприимчивые коммерсанты целенаправленно формируют потребительские приоритеты, подстраивают желания людей под налаженный процесс массового производства. В этом и заключается успех умелого ведения дел: «Заставить покупать то, что тебе выгодно производить, а не производить то, что хотят покупатели!» Именно руководствуясь этим абсурдным, с первого взгляда, принципом, и работали самые крупные и удачливые компании Континента. Клиент сегодня хочет одно, а завтра его интересует совершенно другое. Сначала он хочет скоростной автомобиль, потом удобный в управлении, через пару лет все помешаются на безопасности, а затем основным параметром неожиданно станет экономичность двигателя. Человек никогда не знает точно, чего он хочет, в голове не хватает извилин, чтобы четко и конкретно сформулировать собственные желания. Добивается высокого уровня прибыли только тот, кто формирует и стимулирует потребности, а не идет, как основная масса недальновидных самоучек-торговцев, по проторенному веками пути удовлетворения спроса. Каждый, кто пытается поспеть за развитием рынка, на самом деле всегда оказывается на шаг позади, не успевает перестраиваться, теряет прибыль, получая лишь малую часть от максимально возможного.
Тот человек, который составлял расписание рейсов, был явным консерватором и бюрократом. Он, ссылаясь всего лишь на статистику покупки билетов, объявил промежуток времени с полуночи до пяти утра «мертвым», отменил трехчасовой рейс и даже не задумался о том, что плохая заполняемость салона в ночное время объяснялась не отсутствием спроса у потребителей транспортных услуг, а отвратительной работой городского общественного транспорта.
Держали бы на службе умных, радеющих за дело людей, расписание бы выглядело совсем по-другому. Ответственный за его составление проел бы плешь своему руководству, чтобы то, в свою очередь, объяснило ленивым клеркам из городской управы необходимость наладить работу транспорта в ночное время.
«Все, как всегда, упиралось и упирается в человеческий фактор или, как сейчас модно говорить, персонал. Руководство беспокоит не максимализация прибыли, не успешное развитие порученного ему дела, а крепость собственных задниц в уютных и теплых креслах. Люди привыкли идти по самому легкому пути, зарабатывать меньше, но зато без дерготни, напряжения мозгов и прочих усилий. Старый Континент – старые, дряблые, усталые от жизни люди, не чета дальверийцам. Они куда шустрее, работоспособнее и подвижнее нас, именно за это мы их и не любим!» – подвел черту под размышлениями на отвлеченную тему полусонный моррон.
Сам седьмой терминал находился на окраине аэробазы. Отсюда летали старенькие, доживающие свой век самолеты, а дальность маршрутов не превышала пятисот километров. В расписании значились лишь местные рейсы, за исключением одного, на Старгород, который уже давно не пользовался популярностью, но не мог быть отменен из тактических соображений ведения продолжительной межведомственной войны между государственными палатами воздушного и железнодорожного транспорта.
Дарку не было дела до дрязг бюрократов, растрачивающих годы, нервы и бюджетные средства ради доказательства своей значимости и незаменимости. Однако из разбитого окошка зала ожидания ужасно сквозило, а соседство с многодетным семейством полесских фермеров, возвращавшихся из столицы после закупок, абсолютно не устраивало. Будущее полесского народа носилось и визжало, пытаясь достать все и вся. Степенные родители не обращали внимания на невинные забавы навязчивых деток, их больше волновали надежность и плотность упаковки огромных баулов, которые они не сдали в багаж, а собирались протащить в салон самолета под видом ручной клади.
Моррон стойко терпел визг и радовался тому, что в Старгород полесские сельчане не полетят. Поблизости вообще было не более двадцати человек, предположительно летевших с ним одним рейсом. Три часа назад было еще хуже: он был совершенно один среди орущего и постоянно движущегося царства крестьян, гусей и вещей.
Приятный женский голос объявил по громкой связи о начале посадки на старгородский рейс. Дарк облегченно вздохнул и, взяв в руки сумку, быстро направился к турникету. В этот миг его вновь посетило странное чувство. Вышедший из строя во время полета зуммер опасности заработал вновь, притом сигнал был настолько сильным, что разболелся правый висок и задергалось веко. Моррон вернулся на прежнее место и внимательно осмотрел зал. Будущие компаньоны по тряске в стареньком самолете обрадованно зашевелились и начали собирать вещи. В зале возникло оживление, но новых лиц не было за исключением нескольких сельских жителей, которые не воспринимались беглецом как потенциальные источники угрозы. Тем не менее сигнал продолжал усиливаться, пульсирующая боль в виске перекочевала на правый глаз, лоб и переносицу.
Внезапно внимание Дарка привлекла только появившаяся в зале особа. Обругав и грубо оттолкнув замешкавшегося в узком проходе между стеклянными дверями бородатого мужчину, в зал вбежала молодая, симпатичная девушка. Дорожная сумка была небрежно перекинута через плечо, застегнутый на все пуговицы просторный черный пиджак доходил почти до колен и прикрывал от посторонних взоров явно хорошо натренированную, изящную фигуру. Боль моментально улеглась, как только Дарк увидел блондинку. Она застыла в центре зала, растерянно озиралась по сторонам и, казалось, кого-то высматривала.
«Похоже, пребывание в Полесье отрицательно сказывается на органах чувств, – предположил Дарк, на всякий случай спрятавшись за сумками и наблюдая за действиями светловолосой красавицы. – Она не вампир, со мной в самолете не летела. Следующий рейс из КС прилетает лишь послезавтра. Девушка не из числа боевиков из собора, но мой мозг среагировал именно на нее. Может, она причастна к резне в Старгороде, что-то вроде полесского филиала террористической организации? Почему бы и нет? Коль банки деньгами рискуют и отделения в Урве открывают, то этим веселым ребятам сам Бог велел здесь обосноваться».
Пассажиры продолжали один за другим покидать зал и подходить к стойке регистрации. Уже более половины улетающих получили посадочные талоны и скрылись в коридоре, ведущем к трапу самолета. Красавица вела себя странно, она продолжала неуверенно топтаться на одном и том же месте, провожая внимательным взглядом каждого подходящего к стойке регистрации, а потом смотрела на маленький, умещающийся в ладони предмет, который то и дело доставала и снова убирала в карман пиджака.
«Ладно, была не была, вроде бы оружия у блондинки нет, а очаровательные улыбки, конечно, ранят, но не убивают», – подумал Дарк, вышел из укрытия и, стараясь не обращать на себя внимания, направился в сторону зоны посадки.
Он был предпоследним, кто зарегистрировался на старгородский рейс. Таинственная девушка поедала глазами его затылок, пока он получал посадочный талон и непринужденно общался с весело щебечущей бортпроводницей. Входя в коридор, моррон быстро оглянулся через плечо. Стоявшая ранее неподвижно незнакомка залихватски перекинула сумку через плечо и стремительно неслась к пункту регистрации пассажиров.
Глава 9
– Не осложняй! – лаконично произнес полицейский, гневно взирая на Дарка исподлобья. – К чему тебе это?! Мы ведь тебя только успокоить хотели, чтоб дверь не ломал. За тобой же ничего нет. Ну, побузил немного, перебрал чуток в полете, со всяким бывает. Мы и помяли-то тя чуток, так… для острастки, уже отпускать собирались!
– Хватит трепаться! – прервал Дарк сладкие успокоительные речи, при помощи которых полицейские имели обыкновение усыплять бдительность разбушевавшихся преступников. – Еще шаг вперед, и я ей шею сверну!
Дарк легонько сжал рукой горло жертвы. Девушка застонала от боли, ее тело конвульсивно содрогнулось, а из уголка рта потекла слюна. Наглядная демонстрация серьезности намерений возымела действие. Полицейский сделал шаг назад и примирительно вытянул открытыми ладонями вперед руки.
– Хорошо, хорошо, как скажешь. Только зачем тебе осложнения? Ты же не преступник: банк не грабил, никого не убивал. Хочешь, прямо сейчас отпустим?!
– Мне нужны три вещи: моя сумка, нож и твой начальник, – четко выговорил каждое слово неподдавшийся на уговоры моррон. – Жду три минуты, затем начинаю ломать кости. С оружием не входить, усыпляющий газ, газовые гранаты и прочую дребедень не применять! У меня хватит времени свернуть девке шею!
Видимо, до полицейского наконец дошло, что слащавые заверения не подействовали на террориста. Он молча кивнул в ответ и, не поворачиваясь спиной, удалился. К тому же требования парня были настолько несуразными и смешными, что их можно было удовлетворить без особых усилий и не поднимая шумихи.
Через пару минут дверь снова открылась. Порог переступил невысокий, худощавый мужчина в форме полицейского лейтенанта. В одной руке он держал отобранную при аресте сумку, а в другой – небольшой перочинный нож. Дарк не сомневался, что за закрытой дверью с нетерпением ожидала условного знака, легкого покашливания или нарочито громко произнесенного условного слова, вооруженная до зубов спецгруппа. Вне зависимости от страны, эпохи и континента действия властей всегда одинаковы, прямолинейны и настолько предсказуемы, что порой становилось просто неинтересно нарушать букву закона.
– Поставь на пол рядом с собой! – скомандовал Дарк, предвосхищая глупость офицера, который непременно постарался бы приблизиться к нему и использовать сумку как оружие. – Молодец, теперь возьми нож и вспори днище с правой стороны. Смотри, аккуратней, она мне еще понадобится!
Лейтенант изумленно вытаращил глаза, но точно выполнил указания. С такими странными требованиями ему еще не приходилось сталкиваться, но по заверениям психиатра-эксперта, которые лейтенанту доводилось несколько раз слышать на регулярно проводимых в академии семинарах, ход мысли рассерженных психов был опасен и неисповедим.
Беспокойство за жизнь своего подчиненного, а следовательно, и за собственную карьеру взяло верх над стремлением воздать преступнику по заслугам. Маленький, но острый ножик с хрустом вонзился в бок сумки и начал вспарывать тонкую ткань.
– Вот, я сделал, – отчитался офицер по выполнении работы. – Что теперь?
– Приподними и встряхни! – медленно произнес Дарк, гипнотизируя собеседника строгим, настойчивым взглядом.
Лейтенант не решился перечить и осторожно приподнял сумку. Из-за отпоротой подкладки вылетела и шлепнулась на пол маленькая черная книжечка с крупными золотыми буквами: ГАПС. Офицер чертыхнулся и испуганно отскочил к двери, как будто увидел вместо безобидного удостоверения личности агрессивно настроенную гремучую змею. Оказалось, что упоминание нечестивого всуе и было сигналом к началу штурма. Дверь распахнулась, но автоматчики не успел проникнуть внутрь, они испарились при звуках властной и громкой ругани офицера.
– Между прочим, команды «Пошел…» и даже «Вон!» уставом не предусмотрены, господин лейтенант! С чего это вдруг такая экспрессия?! – усмехнулся Дарк и отпустил заложницу.
Обмякшее тело девушки упало на пол. Радостное известие, что все закончилось и угроза для жизни осталась позади, почему-то привело к непонятной для моррона реакции – потере сознания.
– Бог с ней, сама оклемается, – отмахнулся Дарк, раздумав приводить девицу в чувство. – Ты лучше, лейтенант, пнем не стой, а книжечку подними! Пол-то у вас тут давно немытый, запачканный весь…
Мужчина робко кивнул и поспешно поднял удостоверение.
– Теперь открой и прочти, кричать не надо, но так, чтобы я слышал! – потребовал Дарк, не отводя пронизывающего насквозь взгляда от лица перепуганного полицейского.
– Государственное Агентство Политического Сыска, – задребезжал тонкий, противный голос полицейского коменданта международного терминала, – капитан Кабион Алендор, уполномоченный и полновластный…
– Достаточно, – скомандовал Дарк, подходя к офицеру вплотную и вытирая вспотевшие ладони о ворот его форменной куртки. – Твои ребята немного со мной пошалили, но я прощаю… Зачем я устроил скандал на таможне, не скажу, поскольку не твоего это ума дело. Меня вообще здесь не было, понял?!
– Угу. – Лейтенант не нашел слов и кивнул.
– Ну вот и отлично. Надеюсь, наличность в порядке, пересчитывать не надо?!
– Нет, что вы, мы же не… – Лейтенант не менее интенсивно замотал головой.
– Приятно иметь дело с умными и порядочными людьми, – перебил заверения Дарк. – А теперь пускай твои орлы снимут жилетики, отложат автоматики и пойдут попить кофе минут на пятнадцать! Кстати, я буду не против, если и ты присоединишься к ним. Устрой коллегам корпоративное кофепитие где-нибудь подальше отсюда, например, в баре на втором этаже!
– Понял. – Офицер преданно мотнул головой, а затем быстро скрылся за дверью.
Моррон облегченно вздохнул и задумчиво посмотрел на совершенно пустой блокнот, который до сих пор держал в руках. На бледно-серой обложке не только не было позолоченных букв, но и листы внутри тонкой книжечки были абсолютно пустыми. Старый трюк, о котором ему когда-то рассказывал непревзойденный мастер иллюзии Мартин Гентар, сработал и помог ему выпутаться из весьма затруднительного положения.
«Значит, самая страшная контора в Полесье называется ГАПС. Звучит комично, но дяденьки там, по-видимому, собрались серьезные. Нужно запомнить название, вдруг впредь пригодится», – подумал Дарк, перекинув сумку через плечо и не спеша покидая опустевший как по мановению волшебной палочки полицейский участок.
В четвертый раз за последний час звучала эта противная песня. Творчество современных полесских музыкантов и рифмоплетов поражало своей примитивностью и нежеланием осознать простые реалии жизни: слушатели не всегда бывают пьяными, и далеко не все из них провели бурную молодость в тюрьме. К звукам голоса тоскливо завывавшей певицы у Дарка сложилось особое отношение: он резал уши, пронзал мозг, заставлял мурашки ускорить бег по позвоночнику и отзывался спазмами желудка.
«Когда закончу дела, специально задержусь на несколько дней. Найду певичку, увезу из столицы и утоплю в самом вязком болоте! Ишь разголосилась, дрянь!» – Моррон передернулся, поправил воротник куртки и нехотя открыл глаза.
На электронном табло седьмого терминала полесской аэробазы было 4:37 утра. До начала посадки на старгородский рейс оставалось чуть менее получаса. Из-за разницы между западно-континентальным и полесским временем эта ночь оказалась слишком долгой. С тех пор как Дарк успешно освободился из зловонных застенков полицейского сортира, прошло три долгих, томительных часа. Потеряв след, вампиры наверняка попытались найти его среди пассажиров ночного рейса на Старгород, а затем кинулись на железнодорожный вокзал и междугородние станции энергомобилей. Не обнаружив беглеца и там, они пришли к единственно разумному решению: прекратить поиски и направиться в Старгород. Действительно, у известного хитреца Аламеза мог быть свой собственный способ быстро и незаметно добраться до древнего полесского города. Он мог на несколько дней осесть в столице и переждать или использовать энергомобиль, специально оставленный во время недавнего посещения Полесья на одной из платных стоянок аэробазы. Проверять все возможные варианты у вампиров не было ни времени, ни сил, ни тем более желания. Они знали, что конечным пунктом сложного маршрута его бегства все равно окажется старгородская глубинка. Именно туда он стремился: в бывшую полесскую столицу, а ныне небольшой провинциальный городок, находившийся всего в трехстах километрах от Урвы.
«Везет же кровососам, – завистливо сетовал на жизнь Дарк, ежась от холода и пытаясь залезть внутрь куртки, наподобие черепахи, прячущей голову и конечности внутрь панциря. – Они уже давно на месте, разбрелись по уютным „лежбищам“ гостинично-подвального типа и отсыпаются до заката, а ты тут бди, мерзни, пока не подкатят старенькую винтовую таратайку! И кто только составлял это чертово расписание? Надо же было чудаку додуматься, поставить рейс в полночь, а следующий только на утро, голову бы ему оторвать, мерзавцу!»
Рынок – результат развития спроса. Самые умные и предприимчивые коммерсанты целенаправленно формируют потребительские приоритеты, подстраивают желания людей под налаженный процесс массового производства. В этом и заключается успех умелого ведения дел: «Заставить покупать то, что тебе выгодно производить, а не производить то, что хотят покупатели!» Именно руководствуясь этим абсурдным, с первого взгляда, принципом, и работали самые крупные и удачливые компании Континента. Клиент сегодня хочет одно, а завтра его интересует совершенно другое. Сначала он хочет скоростной автомобиль, потом удобный в управлении, через пару лет все помешаются на безопасности, а затем основным параметром неожиданно станет экономичность двигателя. Человек никогда не знает точно, чего он хочет, в голове не хватает извилин, чтобы четко и конкретно сформулировать собственные желания. Добивается высокого уровня прибыли только тот, кто формирует и стимулирует потребности, а не идет, как основная масса недальновидных самоучек-торговцев, по проторенному веками пути удовлетворения спроса. Каждый, кто пытается поспеть за развитием рынка, на самом деле всегда оказывается на шаг позади, не успевает перестраиваться, теряет прибыль, получая лишь малую часть от максимально возможного.
Тот человек, который составлял расписание рейсов, был явным консерватором и бюрократом. Он, ссылаясь всего лишь на статистику покупки билетов, объявил промежуток времени с полуночи до пяти утра «мертвым», отменил трехчасовой рейс и даже не задумался о том, что плохая заполняемость салона в ночное время объяснялась не отсутствием спроса у потребителей транспортных услуг, а отвратительной работой городского общественного транспорта.
Держали бы на службе умных, радеющих за дело людей, расписание бы выглядело совсем по-другому. Ответственный за его составление проел бы плешь своему руководству, чтобы то, в свою очередь, объяснило ленивым клеркам из городской управы необходимость наладить работу транспорта в ночное время.
«Все, как всегда, упиралось и упирается в человеческий фактор или, как сейчас модно говорить, персонал. Руководство беспокоит не максимализация прибыли, не успешное развитие порученного ему дела, а крепость собственных задниц в уютных и теплых креслах. Люди привыкли идти по самому легкому пути, зарабатывать меньше, но зато без дерготни, напряжения мозгов и прочих усилий. Старый Континент – старые, дряблые, усталые от жизни люди, не чета дальверийцам. Они куда шустрее, работоспособнее и подвижнее нас, именно за это мы их и не любим!» – подвел черту под размышлениями на отвлеченную тему полусонный моррон.
Сам седьмой терминал находился на окраине аэробазы. Отсюда летали старенькие, доживающие свой век самолеты, а дальность маршрутов не превышала пятисот километров. В расписании значились лишь местные рейсы, за исключением одного, на Старгород, который уже давно не пользовался популярностью, но не мог быть отменен из тактических соображений ведения продолжительной межведомственной войны между государственными палатами воздушного и железнодорожного транспорта.
Дарку не было дела до дрязг бюрократов, растрачивающих годы, нервы и бюджетные средства ради доказательства своей значимости и незаменимости. Однако из разбитого окошка зала ожидания ужасно сквозило, а соседство с многодетным семейством полесских фермеров, возвращавшихся из столицы после закупок, абсолютно не устраивало. Будущее полесского народа носилось и визжало, пытаясь достать все и вся. Степенные родители не обращали внимания на невинные забавы навязчивых деток, их больше волновали надежность и плотность упаковки огромных баулов, которые они не сдали в багаж, а собирались протащить в салон самолета под видом ручной клади.
Моррон стойко терпел визг и радовался тому, что в Старгород полесские сельчане не полетят. Поблизости вообще было не более двадцати человек, предположительно летевших с ним одним рейсом. Три часа назад было еще хуже: он был совершенно один среди орущего и постоянно движущегося царства крестьян, гусей и вещей.
Приятный женский голос объявил по громкой связи о начале посадки на старгородский рейс. Дарк облегченно вздохнул и, взяв в руки сумку, быстро направился к турникету. В этот миг его вновь посетило странное чувство. Вышедший из строя во время полета зуммер опасности заработал вновь, притом сигнал был настолько сильным, что разболелся правый висок и задергалось веко. Моррон вернулся на прежнее место и внимательно осмотрел зал. Будущие компаньоны по тряске в стареньком самолете обрадованно зашевелились и начали собирать вещи. В зале возникло оживление, но новых лиц не было за исключением нескольких сельских жителей, которые не воспринимались беглецом как потенциальные источники угрозы. Тем не менее сигнал продолжал усиливаться, пульсирующая боль в виске перекочевала на правый глаз, лоб и переносицу.
Внезапно внимание Дарка привлекла только появившаяся в зале особа. Обругав и грубо оттолкнув замешкавшегося в узком проходе между стеклянными дверями бородатого мужчину, в зал вбежала молодая, симпатичная девушка. Дорожная сумка была небрежно перекинута через плечо, застегнутый на все пуговицы просторный черный пиджак доходил почти до колен и прикрывал от посторонних взоров явно хорошо натренированную, изящную фигуру. Боль моментально улеглась, как только Дарк увидел блондинку. Она застыла в центре зала, растерянно озиралась по сторонам и, казалось, кого-то высматривала.
«Похоже, пребывание в Полесье отрицательно сказывается на органах чувств, – предположил Дарк, на всякий случай спрятавшись за сумками и наблюдая за действиями светловолосой красавицы. – Она не вампир, со мной в самолете не летела. Следующий рейс из КС прилетает лишь послезавтра. Девушка не из числа боевиков из собора, но мой мозг среагировал именно на нее. Может, она причастна к резне в Старгороде, что-то вроде полесского филиала террористической организации? Почему бы и нет? Коль банки деньгами рискуют и отделения в Урве открывают, то этим веселым ребятам сам Бог велел здесь обосноваться».
Пассажиры продолжали один за другим покидать зал и подходить к стойке регистрации. Уже более половины улетающих получили посадочные талоны и скрылись в коридоре, ведущем к трапу самолета. Красавица вела себя странно, она продолжала неуверенно топтаться на одном и том же месте, провожая внимательным взглядом каждого подходящего к стойке регистрации, а потом смотрела на маленький, умещающийся в ладони предмет, который то и дело доставала и снова убирала в карман пиджака.
«Ладно, была не была, вроде бы оружия у блондинки нет, а очаровательные улыбки, конечно, ранят, но не убивают», – подумал Дарк, вышел из укрытия и, стараясь не обращать на себя внимания, направился в сторону зоны посадки.
Он был предпоследним, кто зарегистрировался на старгородский рейс. Таинственная девушка поедала глазами его затылок, пока он получал посадочный талон и непринужденно общался с весело щебечущей бортпроводницей. Входя в коридор, моррон быстро оглянулся через плечо. Стоявшая ранее неподвижно незнакомка залихватски перекинула сумку через плечо и стремительно неслась к пункту регистрации пассажиров.
Глава 9
Зимние игрища
Лютый мороз ударил по щекам и сковал дыхание. Глаза мгновенно заслезились, а руки раскраснелись и затряслись, пронзенные насквозь безжалостным холодом. Минус сорок пять по Фареллу, это вам не шуточки, не ерунда! Птицы замерзают в полете, а двигатели энергомобилей глохнут и больше не заводятся. Такая холодина даже для Полесья редкость. К примеру, неделю назад, когда съемочная группа Франца Хубера покидала промерзшие стены старгородского павильона, было всего минус двадцать. Актеры кутались в теплые шубы и вынуждены были то и дело прибегать к изнурительной процедуре внутреннего согрева. Исполнительница главной роли жаловалась на судьбу, не рискуя использовать в борьбе с жестокосердным режиссером свой излюбленный и самый действенный аргумент: слезы. Избалованная примадонна кинематографа не пускалась, как обычно, в продолжительные стенания исключительно из соображений самосохранения. Слезы мгновенно замерзли бы на ее милом личике и сделали бы жизнь еще более невыносимой и отвратной.
До отлета в Полесье Дарк предвидел, что ему придется стойко перетерпеть несколько неприятных мгновений, выдержать двадцати-тридцатиметровую пробежку по морозу от дверей аэробазы до дверцы такси, а затем еще столько же – от машины до заветной секции меховых изделий первого попавшегося на глаза магазина. Но минус сорок пять – было уж слишком, такой чудовищно низкой температуры не ожидал даже он, привыкший постоянно быть одетым не по погоде и стойко переносить резкие изменения климатических условий.
Первая попытка забега до энергомобиля окончилась позорным провалом: он только вышел наружу и тут же вернулся обратно. Плотно прижавшись к горячей панели, по счастью, работающей отопительной системы, Дарк с ужасом наблюдал, как закаленные лесовики поднимали вороты курток и отважно шли навстречу морозу. Сколько бы веков ни прошло, как бы ни назывался этот уголок Континента, а для Дарка местные жители так и остались лесовиками: гордым, свободолюбивым народом, привыкшим к стуже и прочим невыносимым для других условиям существования. Ежась и хлопая рукавицами по замерзшим ногам, местные жители страдали от холода и пронизывающего ветра, но, невзирая на погодные капризы, шли по своим делам, в то время как он прилип к теплой панели отопления и не находил в себе сил оторвать от нагретого полифлама окоченевшие ладони.
Полет, в общем, прошел успешно, хотя пятидесятиминутная тряска стала достойным дополнением пятичасового ожидания вылета. Странно, девушка вела себя в самолете пассивно и большую часть времени мирно проспала на своем месте в хвостовой части. Потом она бесследно исчезла, ее мешковатый пиджак, еще более холодный и продуваемый, чем его куртка, не промелькнул в толпе выходивших из дверей.
Моррон устал от тайн и загадок, у него все равно не хватало информации, чтобы просчитать возможные варианты действий неизвестного противника. Коллективный Разум не подарил ему также и дара предвидения, позволившего бы величественно закатить к небу глаза и мгновенно узнать, какие сюрпризы преподнесет ему судьба в течение нескольких ближайших дней. Когда командир окруженного отряда не знает ни местности, ни замыслов превосходящего по численности противника, он не тратит времени на бессмысленные попытки выяснения положения дел. Он отдает солдатам приказ укреплять занятые позиции и готовиться к отражению неизбежного штурма. Так и Аламез не гадал, куда запропастилась таинственная девица, а просто констатировал факт, что в радиусе пятнадцати метров ее не наблюдалось, и перешел к решению более насущных проблем.
Через пять минут руки уже согрелись, а по спине и ногам прекратила прокатываться волнами дрожь. Вторая попытка выхода наружу была бы такой же неудачной, как и первая. До стоянки такси было приблизительно тридцать пять-сорок шагов, а прямо к выходу местные «извозчики» почему-то не подъезжали. Дарк обвел глазами маленький зал провинциальной аэробазы и тут же нашел, что искал, – маленькое кафе, отличающееся от дешевой привокзальной пивной лишь наличием видавшего виды стола для бильярда и парочки еще работающих игральных автоматов в дальнем углу. Несмотря на ранний час, полвосьмого утра, почти все столики в заведении были заняты. Играла заунывно-скрипучая музыка, неопрятного вида мужчины в тулупах и кожаных куртках на меху пили чай, вяло перекидывались в карты и о чем-то гудели, то ли сплетничая, то ли делясь опытом по ремонту машин в походных условиях.
«Излюбленный уголок таксистов, „отъездивших пока свое“, притон энергомобильных страстей и небывалых дорожных историй… Как раз то, что мне нужно!» – подумал моррон, открывая стеклянную дверь и переступая через высокий порог.
Появление в забегаловке вызывающе одетого иностранца послужило причиной гробового молчания и недоверчиво настороженных взглядов хищно прищуренных глаз. Последовавшие потом выкрики: «Во, чудо привалило!» и «Не туда залетел, стервятник импортный!» – только подчеркнули общий враждебный настрой отдыхавших после тяжелой трудовой ночи водил.
Отличная от окружающих одежда, небогатырское телосложение и молодость часто затрудняли моррону плодотворный процесс задушевного общения. Дарку уже много раз приходилось наталкиваться на подобный прием и доказывать свои права, ломая скамьи о хребты заносчивых грубиянов. Однако на этот раз побоища не состоялось, у моррона было много дел, а сладостный час развлечений еще не наступил.
– Чего те надо, чувырло заморское?! – проголосил здоровенный бугай из-за крайнего стола. – У нас сегодня только для орлов, попугаи в другой клетке!
Дружный хохот прокатился по залу, даже официантки смеялись над ним, не пытаясь скрыть отвращения к разукрашенной клепками да аксельбантами куртке и голубым глазам, по-детски наивно смотревшим на мир из-под длинного козырька кепки.
– Сто континенталок… до центра! – прервал моррон всеобщее веселье и бросил на ближайший столик три помятые бумажки.
Гомон моментально утих. Вид наличных привлек внимание весельчаков, а звуки нарочито подчеркнутого южно-герканского акцента заворожили слух.
– Иди на стоянку, сейчас их смена! – не отрывая взгляда от стола, произнес угрюмый мужчина, по-видимому, наиболее авторитетный и уважаемый среди джентльменов извоза.
– Сто пятьдесят! – Моррон бросил на стол еще одну бумажку.
– Пандорыч, паренька, похоже, приперло! Морозняк сегодня вишь какой, а он… – неуверенно произнес бородач в тулупе.
– На стоянку! – более жестко произнес старший и для подтверждения окончательности своего решения обвел лица присутствующих строгим взглядом.
– Триста! – принял Дарк вызов главаря водительской шайки и тут же подкрепил свои слова новой порцией измятых купюр.
– Да чтоб тебя с твоими правилами! – взорвался бородатый верзила с крайнего стола и в негодовании обрушил кулачище на пустующую рядом с собой скамью. – Мы же с ночи совсем пустые пришли, нет клиента… нету! А жрать-то надо!
Главарь стиснул зубы и собирался устроить зарвавшемуся оппозиционеру показательный разгон, однако прокатившийся по корчме недовольный ропот заставил его пойти на уступку требованиям изголодавшихся без навара масс.
– Хорошо, но правила ты знаешь. Если что, с Щавием сам объясняться будешь!
– Не пужай, ученые! – буркнул в ответ здоровяк, поднялся в полный рост и, захлестнув на могучей груди тулуп, направился к выходу, не забыв, конечно же, по дороге сгрести в карман валявшиеся на столе деньги. – Пошли, геркашка околелый! Сколько вас, чудил, не учишь, что в руки деньги давать надо… в руки… все без толку!
– Подгонишь машину к выходу, даю тебе пять минут! – голосом, не терпящим пререканий, скомандовал Дарк, как только они с водителем покинули забегаловку.
– Не положено! – буркнул на ходу великан, даже не замедлив шаг.
– Еще сотня сверху, – стоял на своем Дарк, – или машину к выходу, или гони свой тулуп, зря я, что ли, деньги плачу?!
Последний аргумент оказался убедительным и весомым. Таксист остановился и зачесал в бороде. В конце концов желание получить бумажки с портретами великих деятелей Континента перевесило страх перед запретами дорожной полиции.
– Уговорил, но только шустро, без проволочек! – нехотя произнес великан и выскочил на морозную стужу.
Беглец и не думал медлить. Находиться долго на одном и том же месте было чрезвычайно опасно, к тому же впереди было много дел. Заплатив водителю в пять-шесть раз больше, чем на самом деле стоила поездка, моррон заботился не только об удобствах изъеденного холодом тела. Его могли поджидать. До стоянки такси было сорок шагов, тридцать метров по открытой, немноголюдной в утренний час местности. Подстрелить бегущего человека мог любой новичок, впервые взявший в руки снайперскую винтовку. Слишком много вокруг было непонятного, чтобы халатно относиться к вопросам безопасности и подставляться под удар.
До отлета в Полесье Дарк предвидел, что ему придется стойко перетерпеть несколько неприятных мгновений, выдержать двадцати-тридцатиметровую пробежку по морозу от дверей аэробазы до дверцы такси, а затем еще столько же – от машины до заветной секции меховых изделий первого попавшегося на глаза магазина. Но минус сорок пять – было уж слишком, такой чудовищно низкой температуры не ожидал даже он, привыкший постоянно быть одетым не по погоде и стойко переносить резкие изменения климатических условий.
Первая попытка забега до энергомобиля окончилась позорным провалом: он только вышел наружу и тут же вернулся обратно. Плотно прижавшись к горячей панели, по счастью, работающей отопительной системы, Дарк с ужасом наблюдал, как закаленные лесовики поднимали вороты курток и отважно шли навстречу морозу. Сколько бы веков ни прошло, как бы ни назывался этот уголок Континента, а для Дарка местные жители так и остались лесовиками: гордым, свободолюбивым народом, привыкшим к стуже и прочим невыносимым для других условиям существования. Ежась и хлопая рукавицами по замерзшим ногам, местные жители страдали от холода и пронизывающего ветра, но, невзирая на погодные капризы, шли по своим делам, в то время как он прилип к теплой панели отопления и не находил в себе сил оторвать от нагретого полифлама окоченевшие ладони.
Полет, в общем, прошел успешно, хотя пятидесятиминутная тряска стала достойным дополнением пятичасового ожидания вылета. Странно, девушка вела себя в самолете пассивно и большую часть времени мирно проспала на своем месте в хвостовой части. Потом она бесследно исчезла, ее мешковатый пиджак, еще более холодный и продуваемый, чем его куртка, не промелькнул в толпе выходивших из дверей.
Моррон устал от тайн и загадок, у него все равно не хватало информации, чтобы просчитать возможные варианты действий неизвестного противника. Коллективный Разум не подарил ему также и дара предвидения, позволившего бы величественно закатить к небу глаза и мгновенно узнать, какие сюрпризы преподнесет ему судьба в течение нескольких ближайших дней. Когда командир окруженного отряда не знает ни местности, ни замыслов превосходящего по численности противника, он не тратит времени на бессмысленные попытки выяснения положения дел. Он отдает солдатам приказ укреплять занятые позиции и готовиться к отражению неизбежного штурма. Так и Аламез не гадал, куда запропастилась таинственная девица, а просто констатировал факт, что в радиусе пятнадцати метров ее не наблюдалось, и перешел к решению более насущных проблем.
Через пять минут руки уже согрелись, а по спине и ногам прекратила прокатываться волнами дрожь. Вторая попытка выхода наружу была бы такой же неудачной, как и первая. До стоянки такси было приблизительно тридцать пять-сорок шагов, а прямо к выходу местные «извозчики» почему-то не подъезжали. Дарк обвел глазами маленький зал провинциальной аэробазы и тут же нашел, что искал, – маленькое кафе, отличающееся от дешевой привокзальной пивной лишь наличием видавшего виды стола для бильярда и парочки еще работающих игральных автоматов в дальнем углу. Несмотря на ранний час, полвосьмого утра, почти все столики в заведении были заняты. Играла заунывно-скрипучая музыка, неопрятного вида мужчины в тулупах и кожаных куртках на меху пили чай, вяло перекидывались в карты и о чем-то гудели, то ли сплетничая, то ли делясь опытом по ремонту машин в походных условиях.
«Излюбленный уголок таксистов, „отъездивших пока свое“, притон энергомобильных страстей и небывалых дорожных историй… Как раз то, что мне нужно!» – подумал моррон, открывая стеклянную дверь и переступая через высокий порог.
Появление в забегаловке вызывающе одетого иностранца послужило причиной гробового молчания и недоверчиво настороженных взглядов хищно прищуренных глаз. Последовавшие потом выкрики: «Во, чудо привалило!» и «Не туда залетел, стервятник импортный!» – только подчеркнули общий враждебный настрой отдыхавших после тяжелой трудовой ночи водил.
Отличная от окружающих одежда, небогатырское телосложение и молодость часто затрудняли моррону плодотворный процесс задушевного общения. Дарку уже много раз приходилось наталкиваться на подобный прием и доказывать свои права, ломая скамьи о хребты заносчивых грубиянов. Однако на этот раз побоища не состоялось, у моррона было много дел, а сладостный час развлечений еще не наступил.
– Чего те надо, чувырло заморское?! – проголосил здоровенный бугай из-за крайнего стола. – У нас сегодня только для орлов, попугаи в другой клетке!
Дружный хохот прокатился по залу, даже официантки смеялись над ним, не пытаясь скрыть отвращения к разукрашенной клепками да аксельбантами куртке и голубым глазам, по-детски наивно смотревшим на мир из-под длинного козырька кепки.
– Сто континенталок… до центра! – прервал моррон всеобщее веселье и бросил на ближайший столик три помятые бумажки.
Гомон моментально утих. Вид наличных привлек внимание весельчаков, а звуки нарочито подчеркнутого южно-герканского акцента заворожили слух.
– Иди на стоянку, сейчас их смена! – не отрывая взгляда от стола, произнес угрюмый мужчина, по-видимому, наиболее авторитетный и уважаемый среди джентльменов извоза.
– Сто пятьдесят! – Моррон бросил на стол еще одну бумажку.
– Пандорыч, паренька, похоже, приперло! Морозняк сегодня вишь какой, а он… – неуверенно произнес бородач в тулупе.
– На стоянку! – более жестко произнес старший и для подтверждения окончательности своего решения обвел лица присутствующих строгим взглядом.
– Триста! – принял Дарк вызов главаря водительской шайки и тут же подкрепил свои слова новой порцией измятых купюр.
– Да чтоб тебя с твоими правилами! – взорвался бородатый верзила с крайнего стола и в негодовании обрушил кулачище на пустующую рядом с собой скамью. – Мы же с ночи совсем пустые пришли, нет клиента… нету! А жрать-то надо!
Главарь стиснул зубы и собирался устроить зарвавшемуся оппозиционеру показательный разгон, однако прокатившийся по корчме недовольный ропот заставил его пойти на уступку требованиям изголодавшихся без навара масс.
– Хорошо, но правила ты знаешь. Если что, с Щавием сам объясняться будешь!
– Не пужай, ученые! – буркнул в ответ здоровяк, поднялся в полный рост и, захлестнув на могучей груди тулуп, направился к выходу, не забыв, конечно же, по дороге сгрести в карман валявшиеся на столе деньги. – Пошли, геркашка околелый! Сколько вас, чудил, не учишь, что в руки деньги давать надо… в руки… все без толку!
– Подгонишь машину к выходу, даю тебе пять минут! – голосом, не терпящим пререканий, скомандовал Дарк, как только они с водителем покинули забегаловку.
– Не положено! – буркнул на ходу великан, даже не замедлив шаг.
– Еще сотня сверху, – стоял на своем Дарк, – или машину к выходу, или гони свой тулуп, зря я, что ли, деньги плачу?!
Последний аргумент оказался убедительным и весомым. Таксист остановился и зачесал в бороде. В конце концов желание получить бумажки с портретами великих деятелей Континента перевесило страх перед запретами дорожной полиции.
– Уговорил, но только шустро, без проволочек! – нехотя произнес великан и выскочил на морозную стужу.
Беглец и не думал медлить. Находиться долго на одном и том же месте было чрезвычайно опасно, к тому же впереди было много дел. Заплатив водителю в пять-шесть раз больше, чем на самом деле стоила поездка, моррон заботился не только об удобствах изъеденного холодом тела. Его могли поджидать. До стоянки такси было сорок шагов, тридцать метров по открытой, немноголюдной в утренний час местности. Подстрелить бегущего человека мог любой новичок, впервые взявший в руки снайперскую винтовку. Слишком много вокруг было непонятного, чтобы халатно относиться к вопросам безопасности и подставляться под удар.