Юрин Денис. Новый стандарт

   – Лучшей позиции, чем здесь, не найти: коридор тесный, хорошо простреливается, а в подвале…
   – Заткнись и лезь вниз! – приказала женщина, не отводя глаз с видневшегося в конце прохода лестничного пролета. – Там где-то должна быть дверь: стальная, толстая… как откроешь, позови!
   Великан удивленно пожал плечами и, скинув с плеч мешавший плащ, удалился в темноту подвала. Минут через пять грохот роняемых тяжелых предметов сменился не менее громким, протяжным, надрывным пыхтением, которое завершил скрежет проржавевшего металла. За это время полиция не предприняла активных действий, если не считать парочки сброшенных с верхнего этажа газовых гранат. Едкие облака слезоточивого газа быстро распространились по коридору, они значительно снизили видимость и вызвали потоки слез из вмиг опухших, раскрасневшихся глаз. Однако Марта стойко терпела боль и не отрывала взгляда от мушки прицела.
   – Готово! – наконец-то донесся из недр подвала раскатистый бас, ставший для женщины сигналом покинуть позицию и спуститься в промозглую темноту.
 
   Дарк достиг лестничного пролета, свист пуль и неприятная компания остались позади. Пробежка не утомила, только размяла одеревеневшие от холода и длительного безделья мышцы. Шагов преследователей не было слышно, а вот снизу раздавался зловещий топот армейских сапог – это штурмовой отряд полиции поднимался по лестнице.
   Остатки хмеля медленно выветривались из головы, как назло, разболелся затылок. «Плохое пиво, больше в рот не возьму!» – торжественно поклялся Дарк, пытаясь одновременно решить две сложные задачи: унять головную боль и найти способ ретироваться с места событий. Хмельной зверек не думал уходить, он устроил у моррона в голове уютную норку и не хотел вылезать наружу. Без парочки таблеток обезболивающего и крепкого сна эту проблему было не решить, зато способ обмануть полицию нашелся почти мгновенно.
   Дарк вбежал в опустевшую кухню, нашел валявшийся на полу грязный халат и, добавив к незатейливой экипировке поваренка засаленный колпак, залез под разделочный стол. Полиция не заставила его долго мучаться в позе эмбриона. Дверь распахнулась, и в помещение для обработки мясных туш ворвались трое автоматчиков.
   – А ну вылезай, живо! – выкрикнул плечистый мужчина, тыча дулом автомата в торчавший из-под стола бок.
   – Сначала руки, медленно! – послышался суровый женский голос.
   – Я здесь… а тут пальба… – жалобно захныкал Дарк, высовывая из-под стола перепачканные жиром и кровью ладони.
   Возможно, у полицейских и возникли сомнения, однако, когда их глазам предстала заплаканная физиономия с отвисшей нижней губой и трясущимся подбородком, то вопрос о причастности перепуганного поваренка к перестрелке отпал сам собой.
   – Первый, я семнадцатый, на складе чисто, в кухне тоже, продвигаемся в зал, – сообщил по рации старший группы. – Тут у нас поваренок под столом завалялся, отправляем к вам, не обижайте!
   – Че, глухой, что ли, ну, пшел! – Чья-то рука схватила Дарка за шкирку и вытащила из-под стола.
   Моррон затрусил к выходу, но тут ему дорогу преградила девушка с автоматом наперевес.
   – Кентар, а чего это у него куртка под халатом? – Девушка откинула забрало и принялась поедать притворщика пытливым взглядом.
   – Да я ж в холодильне… туши когда достаю… холодно там… – усиленно выжимая из глаз слезу, пролепетал Дарк.
   – Рона, хватит запугивать! Делать, что ли, нечего?! – сердито проворчал «семнадцатый» и подтолкнул переминающегося с ноги на ногу Дарка к двери. – А ты чего прирос?! Сказали же, пшел!
   Когда тебя настоятельно просит человек с автоматом, то лучше не перечить и подчиниться приказу. Аламез не собирался становиться исключением из этого правила. Уже через пять минут он снова очутился в объятиях холодной полесской ночи и, беспрепятственно миновав плотные ряды оцепления полиции, пожарных и беснующихся перед камерами журналистов, растворился в толпе мерзнущих без верхней одежды посетителей клуба. Из здания непрерывно доносилась стрельба, к полицейским прибывали все новые и новые отряды подкрепления, пожарные и медики скучали, греясь по машинам. Дарк потерял интерес к происходящему и, скинув оказавший ему большую услугу халат, побрел прочь.
   Полпервого, ночь только начиналась, самое захватывающее действо ждало его еще впереди.
 
   Дуло пистолета уткнулось в затылок как раз в тот момент, когда Марта только надрезала повязку и начала разматывать бинты. Материя была липкой и грязной, последние полчаса им пришлось пробираться по заполненным водой из канализации, заброшенным и забытым подземным туннелям бомбоубежища эпохи мирного противостояния. Пропитанные мутной жижей бинты уже давно потеряли свою стерильность и не защищали рану от инфекции, а наоборот, способствовали попаданию в кровь бактерий. Боясь заражения крови и прочих неприятных последствий, Марта занялась ногой сразу же, как только они вернулись к оставленному в двух кварталах от клуба фургону.
   Вероломный Кьомо удачно подгадал ситуацию и время нападения. Тесное пространство фургона не позволяло развернуться и обезоружить предателя, трофейная штурмовая винтовка стояла слишком далеко, а любимый пистолет был потерян в клубе. Шансов на спасение не было, наемница знала об этом и в ожидании рокового щелчка курка закрыла глаза.
   «Кьомо – боец, он всегда идет до конца и не наставляет оружия без причины, его не обмануть глупыми обещаниями. Я пропала. Чего же он ждет? Всего один выстрел, и воля великого и всемогущего Огюстина Дора, предусмотревшего даже такой поворот событий, исполнится…» – думала Марта, вместо того чтобы читать молитвы за упокой собственной грешной души.
   Как ни странно, но мятежный подручный не торопился стрелять. Оттягивая «отправление в отставку» бывшего командира, великан завел разговор.
   – Я буду задавать вопросы, ты отвечать: кратко и понятно, без виляний… – бесстрастно и холодно звучал голос за спиной. – Соврешь – убью, попытаешься рыпнуться – тоже!
   – Как скажешь, ты же теперь вроде как старший, – пожала плечами Марта и закусила от злости губу.
   – Зачем ты убила Фаго?
   – Он испортил диск, завалил все дело…
   Дуло пистолета еще сильнее надавило на затылок и содрало кожу.
   – Он наш товарищ, ты не имела права так поступать!
   – Постой, не горячись! – выкрикнула Марта, почувствовавшая, что закипавшие внутри гиганта ненависть и гнев не дадут ему довести допрос до конца. – Одну минуту, дай мне всего лишь одну минуту, и я все объясню!
   – Слушаю, – выпуская вместе с глубоким выдохом из организма злость, великодушно разрешил Кьомо.
   – Диск нужен был Дору целым и невредимым, иначе эта возня вообще не имела смысла. Фаго испортил его и подставил нас всех под удар! Босс не прощает ошибок, теперь он нас всех…
   – Мало, этого оправдания чертовски мало, чтобы оставить тебя в живых, – прошептал на ухо Марте склонившийся над ней великан. Его разум был уже чист от эмоций, а голос холоден и спокоен, как никогда. – Мы были больше, чем друзьями, мы были товарищами по оружию. Друзья всегда предают и обманывают, на то они и друзья, чтобы втираться в доверие и лгать, использовать тебя и твои слабости, мы же всегда прикрывали друг друга в бою. Мы верили тебе, мы шли за тобой, не спрашивая зачем, готовы были погибнуть, но не подохнуть так… так глупо… так подло… от руки собственного командира! Плевать мне на Дора и его милость, вместе попали в беду, вместе и выпутались бы… не стоило тебе так… прощай, Марта!
   – Стоило! – выкрикнула от отчаяния Марта, понявшая, что сейчас расчувствовавшийся оппонент взведет курок. – Я спасла Фаго, только такой идиот, как ты, не мог этого понять! Он был ранен, страдал, истекал кровью. Нам бы все равно пришлось бросить его, а что потом?! Чем потом для него обернулась бы жизнь, ты подумал об этом?! Сырые казематы полесской тюрьмы, где с голоду пухнут даже тараканы, пожизненное одиночество, страдания, вонь, сырость, туберкулез, грязь… Ты хотел, чтобы наш боевой товарищ так провел остаток дней?!
   – Он был бы жив, мы вытащили бы его… – прошипел сквозь зубы вновь потерявший самообладание Кьомо.
   – Ты лучше меня знаешь, что нет, – продолжала уверенно наступать Марта, расширяя и углубляя брешь в душевной обороне противника. – От Дора не уходят просто так. Уже послезавтра здесь будет другая команда, они будут охотиться за нашими с тобой головами. Нам нужно бежать, спасаться, забиться в глушь, исчезнуть навсегда не только из этой проклятой страны, но и с Континента. А чтобы они сделали с Фаго, если бы вытащили его из тюрьмы?! Ты об этом подумал, дурак?!
   Ствол пистолета больше не давил на затылок, салон фургона сотрясся, хлопнула дверца. Кьомо вышел наружу и закурил. Разгоряченную грудь великана прикрывала лишь тонкая рубашка, но он не боялся мороза, ему было не до того.
   – Пойдем, – выскочившая вслед за ним Марта нежно обняла мужчину за плечи и увлекла за собой в фургон. – Нас теперь только двое, мы должны выжить, мы сможем, я знаю! – шептал на ухо ласковый, успокаивающий голос, а ставшие внезапно мягкими и нежными руки Марты заботливо гладили его по голове. – Я не брошу тебя, никогда, мы будем вместе…
   Дыхание великана стало спокойнее и реже, голова откинулась на спинку сиденья, а глаза закрылись. Смерть товарища и прочие неудачи отошли на задний план, растворились в ласковой ворожбе рук и нежных объятиях. Успокоенный и примиренный со своей совестью солдат удачи уснул, не подозревая, что уже никогда не проснется. Каждый выживает сам по себе, Марта не простила ему пистолета, приставленного к ее затылку.
 
   Поступки людей часто иррациональны и противоречат здравому смыслу. Ослепленные эмоциями или движимые навязчивой идеей, мы не только ущемляем интересы других, но и наносим вред самим себе: в одночасье портим годами формируемый имидж, растрачиваем нервы, губим свой организм. Например, кто-нибудь задумывался над тем, что заставляет больного гриппом идти на работу: жадность, усугубленная стремлением подсидеть коллегу и продвинуться по службе, долг, ответственность, а быть может, элементарная глупость и недальновидность?
   Чтобы понять истинную природу мотивов, забудем об уроне, наносимом инфицированным субъектом окружающим, оставим в покое мораль, тем более что потребность кашлянуть в нужный момент на ближнего своего заложена в нас на генетическом уровне, оценим лишь деструктивность действий по отношению к самому себе.
   Много денег на должности мелкого служки, клерка, или как сейчас модно говорить «профессионала», не заработать. В то же время, много вопросов не решить, когда капает из носа, да и голова раскалывается от слабой, но постоянной боли. Начальство не оценит вашего трудового порыва, а наоборот, будет злиться и опасливо обходить ваш стол стороной. Больному на работе плохо, он чувствует себя неполноценным, к тому же ощущает враждебный настрой тех, кто еще не шмыгает носом, но ужасно боится подцепить от него эту дурную манеру. Однако сколько ни твердят, что больной должен лежать в постели, а не геройствовать за письменным столом, толку от этого никакого. Человек потребительски относится ко всему, даже к собственному организму. Мы убиваем себя собственными руками, хотя многие искренне убеждены, что если будут напичканы общеукрепляющими медицинскими препаратами и откажутся от «вредной пищи», то сумеют протянуть до глубокой старости.
   Почему так происходит? Да из-за обычной глупости, неумения правильно расставить в жизни приоритеты и из-за дурной привычки ставить насущные, сегодняшние проблемы гораздо выше перспективных, завтрашних задач. К чему гробить здоровье в молодости, пытаясь сделать карьеру, если, будучи потом руководителем, занимая высокий пост, большую часть рабочего времени проведешь на больничной койке?
   Если уж слабые, уязвимые люди не холят и не лелеют свой организм, то что говорить о морронах, которых не может вогнать в гроб не только грипп или воспаление легких, но и куда более серьезные заболевания.
 
   Машину развернуло на триста шестьдесят градусов и занесло в сугроб. Дарк чертыхнулся и выключил двигатель, ему нужно было немного отдохнуть… Вина за случившееся лежала полностью на нем. Борясь с болью и балансируя на грани потери сознания, он всего на миг отвлекся от дороги и не успел притормозить на скользком повороте. На панели энергомобиля мерно мерцали цифры «01:43». Прошло чуть больше часа с тех пор, как он покинул ночной клуб и возложил очередную жертву на алтарь расследования.
 
   Денаторит амиона хловицонтия (или ДАХ) – сложное химическое соединение, изобретенное Мартином Гентаром незадолго до его исчезновения и, как следствие, недоведенное до ума. Маленькие зеленые таблетки, названные морронами «ДАХ», или шутливо «антикровосос», были одним из излюбленных тайных средств борьбы Легиона с докучливыми вампирами. Вещество изменяло запах, не тот специфический аромат, исходящий от неимеющего привычки мыться грязнули, а запах самой крови, по которому обычно вампиры находят жертву на расстоянии нескольких сотен метров. Человек или моррон, проглотивший таблетку, становился невидимым, точнее, неосязаемым для вампира, исходящие от его крови флюиды ничем не отличались от запаха березового сока, еловой смолы и прочих растений и неодушевленных предметов, находившихся поблизости. Вторым, но не менее важным свойством вещества являлось целенаправленное воздействие на обонятельные рецепторы самого моррона, которое выражалось в избирательно усиленном восприятии отдельных групп запахов. Иными словами, Мартин нашел способ не только маскироваться от врага, но и обнаруживать присутствие вампиров примерно в радиусе километра. Нос моррона превращался в своеобразный радар, способный определить не только ориентировочное местонахождение кровососущего противника, но и его возраст, вес и даже степень сытости.
   Хотя массовый выпуск препарата был успешно налажен последователями Гентара, далеко не все члены клана решались им пользоваться. Виной тому были болезненные побочные эффекты: быстрое обезвоживание организма, повышенное артериальное давление, отслоение участков кожи и т. д.
 
   Дарк сидел за рулем и жадно пил воду из пятилитровой канистры, парочка уже опустевших фляг лежала на заднем сиденье. У моррона был жар, пот валил градом, лицо опухло, а белки глаз приобрели нездоровый желто-зеленый оттенок. На обвисшей коже лица и рук выступили темно-фиолетовые прожилки, сложившиеся в замысловатые каббалистические узоры. За чудесную способность приходилось платить большой ценой. Естественно, ожидавший подобной реакции организма Аламез не стал брать такси. Он не мог позволить водителю увидеть себя в таком состоянии. Единственным способом раздобыть машину оставалось ее украсть. Без зазрения совести и колебаний Дарк преступил закон. Связанный по рукам и ногам хозяин «железяки» на четырех колесах уже целый час мерз в багажнике. Иного выхода у моррона не было. Убивать толстощекого, с виду добродушного полесского гражданина не хотелось, а допустить обращения в полицию Дарк не мог.
   «Ничего, совсем не замерзнет, зато чуток поумнеет. Ишь, раскатался по ночам, цветочек! Если уж приспичило в час ночи баранку крутить, то не нужно перед каждым встречным тормозить. А все жадность человеческая, денежку захотелось по-быстрому срубить!» – Дарк свалил вину за свой омерзительный поступок на человечество в лице легкомысленного толстяка, и ему стало значительно легче.
   Уже целый час он ездил по городу, пытаясь найти вампиров. Через каждые пятнадцать минут приходилось выпивать по литру воды, искусственно поддерживая организм в этом ужасном, болезненном состоянии. ДАХ не имел срока действия, Аламез мог прекратить издевательство над своим телом в любой момент. Для этого не нужно было сложных процедур или приема других препаратов, достаточно было лишь выпить чуть больше воды и выровнять дестабилизированный жидкостный баланс. Но поиски были еще не завершены, обнаруженные за час катания по улочкам города вампиры не интересовали моррона.
   Вопреки ожиданиям «дети ночи» не появились ни у его гостиницы, ни у опустевшего «Барсука». Крупная стая, примерно из десяти особей возрастом от двухсот до трехсот лет, посещала особняк съемочной группы, но Дарк опоздал, к его приезду в воздухе витали лишь остаточные ароматы былого присутствия. Неизвестно зачем принятое приглашение на встречу в «Барсуке» порушило все его грандиозные планы. Кровососы ушли, растворились в ночи, исчезли в неизвестном направлении, и теперь он должен был колесить по городу до самого утра в надежде случайно обнаружить их логово.
   План моррона был незамысловато прост и нахален, как все гениальное. Он хотел напасть на охотившуюся на него группу первым, взять «языка» и как следует расспросить о бойне в Старгороде. Его не интересовали новообращенные новички и умудренные опытом старцы, нужна была особь как раз в возрасте от двухсот до четырехсот лет.
   «Молодняк не посвящен в дела клана, да и хозяевам в рот заглядывает, из этих желторотых фанатиков ничего не вытянуть. Старшие поколения – крепкие орешки, слишком верят в свою силу и исключительность, они не пойдут на диалог. А вот двухсот-четырехсотлетние как раз то, что нужно. В этой фазе жизненного цикла у них происходит переоценка ценностей, да и ведут они себя ничуть не лучше, чем человеческие подростки. С такими вопросы решать – милое дело, долго не промаешься!» – именно этими рассуждениями и руководствовался моррон, выбирая подходящую жертву для нападения.
   Дарк отставил на соседнее сиденье изрядно полегчавшую канистру и, стерев катившийся пот со лба, завел двигатель. Энергомобиль медленно тронулся с места, и тело вновь ощутило мелкую тряску движения. Проехав метров триста, Дарк притормозил. Он ощутил присутствие невдалеке двух объектов.
   «Слишком молоды, уже насытились и спят…» – произвел моррон экспресс-анализ и, крайне неудовлетворенный его результатом, тронулся дальше.
   Лишь в три часа ночи он нашел то, что так долго искал. Настала пора веселиться. Проглотив последний оставшийся в канистре литр жидкости, Дарк отправил в рот синюю таблетку, нейтрализующую на время действие побочных эффектов. Хозяину энергомобиля оставалось мерзнуть в багажнике не более сорока минут. Именно за это время Дарк рассчитывал расправиться с пятью находившимися в подземелье вампирами и получить необходимые сведения.
 
   Запах крови вампиров привел моррона к небольшому двухэтажному домику. Степень износа кирпичной кладки и некоторое своеобразие архитектурных решений подсказывали, что здание было построено не очень давно: лет тридцать, может быть, сорок назад. Вокруг было тихо: в окнах не горел свет и даже не слышалось привычного для Полесья лая собак. На всякий случай оглядевшись по сторонам, Дарк вынул из кармана куртки отмычку и подошел к железной двери единственного подъезда.
   Изогнутые, скрепленные крест-накрест щупы тихо заскрежетали в отверстии замка. Этот примитивный воровской инструмент, естественно, морально устарел еще в начале столетия. Уважающие себя мастера взломов и ночных краж уже давно пользовались плодами электронных технологий. Однако ни один из образцов новых взламывательных систем не уместился бы в недрах бутафорского реквизита. К тому же электроника – такая хрупкая и ненадежная вещь, что не выдержала бы каждодневной тряски и неправильного хранения. Аламезу уже не раз доводилось пользоваться именно этим типом отмычек и привыкать к иному, даже самому совершенному инструменту он не хотел.
   – Два поворота направо, один влево, пока все идет хорошо. Попробуем еще раз влево… ага, теперь щелчок, начинаем заново! – разговаривал сам с собой Дарк. – Вот так, вот так вот лучше, а сейчас чуть-чуть надавим вверх! Через три минуты ковыряния в замке дверь открылась. Внутри обшарпанного подъезда было немного теплее, чем на улице. Старенькие, забитые радиаторы отопительных батарей тряслись и громко гудели, но, несмотря на весьма впечатляющие потуги, их мощности едва хватало, чтобы не дать лужам грязи на ступенях превратиться в лед. На площадке виднелось четыре запертых двери и две лестницы: одна вела на второй этаж и чердак, а другая вниз, к проржавевшей двери подвала. Логика подсказывала спуститься в подвал, обоняние ей не перечило. Снизу струился слабый, едва осязаемый запах. Витавшие в спертом воздухе ароматы плесени, отложений на стенах канализационных труб, протухшей капусты и испорченных солений затрудняли восприятие специфичного запаха вампиров, но все равно не могли заглушить его полностью.
   Осторожно нащупывая ногами ступени в темноте, Дарк спустился в подвал. «Глупо, чертовски глупо было бы умереть, свернув себе шею на скользкой лестнице», – ужасался моррон, проклиная строителей, забывших поставить перила. Ржавый пятимиллиметровый лист железа сопротивлялся недолго. Не прошло и минуты, как он сдался и со скрипом отъехал в сторону. Отпереть простенький замок оказалось намного легче, чем входную дверь. С этой задачей справился бы даже десятилетний мальчишка, имея под рукой перочинный ножик.
   Снова стало зябко. Сквозь пустые проемы маленьких окошек под потолком в полуподземное помещение врывался холодный ветер. Небольшие сугробы чередовались на земляном полу с кучами гниющего хлама, стенками шкафов, спинками кроватей, дверцами холодильников и прочей рухлядью, которую нерадивые хозяева не удосужились дотащить до ближайшей свалки. Заметно усилившиеся флюиды привели моррона к дверце сарая под номером четыре, на которой не было даже самого незатейливого висячего замка. Хлипкая фанерно-деревянная конструкция закрывалась на смехотворно маленькую защелку.
   Достав из рукава кинжал, Дарк отпер засов и шагнул в темноту. Что-то легонько ударило моррона по лбу, молниеносно взметнувшаяся вверх рука вместо горла врага схватила пустой осветительный патрон, свисавший с потолка на длинном шнуре. Вампиры отлично видели в темноте и не нуждались в электричестве. Оставшееся, по-видимому, еще от прежних хозяев простенькое осветительное приспособление уже давно не использовалось по назначению.
   Вспыхнул огонь зажигалки. Маленький, дрожащий язычок пламени осветил три полки с рядами стеклянных банок. Внутри самовскрывшихся сосудов десятилетней давности, кроме толстого слоя плесени, плавало еще что-то вязкое, неоднородное, сморщенное… К счастью, благодаря низкой температуре окружающей среды нос моррона не ощутил в полной мере букета сногсшибательных запахов тления, брожения и гниения. Кроме полок – кладбищ протухших консервированных овощей, – в сарайчике ничего не было, хотя пол был весьма примечательным и просто не мог не обратить на себя внимания. Чистенький деревянный настил не был покрыт ни слоем пыли, ни коркой льда. Его явно часто снимали, чистили и не давали сгнить. Как и ожидал Дарк, подняв деревянные доски, он увидел не зловонную кучу перегноя, а бетонную заливку, в центре которой красовался блестящий люк из нержавеющей стали. Рядом с ручкой на люке находился миниатюрный замок с прорезью для карты с намагниченной полосой. Традиционной отмычкой устройство было не разблокировать, но на подобные случаи в арсенале Дарка имелось весьма неординарное приспособление. Бережно отложив подальше кинжал, Дарк достал из кармана маленькую коробочку с двумя проводками, заканчивающимися на концах резиновыми присосками. Прикрепив один проводок к замку на люке, а другой к вмонтированному в бетон держателю, моррон сдвинул рычажок на панели коробки. При тусклом свете пламени зажигалки Дарк внимательно наблюдал, как на счетчике устройства замелькали цифры. Когда сила разряда достигла отметки в сто пятьдесят СКР, подрывник нажал на красную кнопку и зажмурил глаза. Что-то сверкнуло, послышался треск, а в ноздри ударил неприятный запах паленой резины.
   – Тьфу, опять не рассчитал! – ругнулся с расстройства Дарк, наблюдая, как пламя пожирало остатки присосок и изоляцию проводов. Хитрое приспособление превратилось в бесполезный утиль, но зато вопрос был решен радикально: магнитный замок не просто отперло, а с корнем вырвало из бетона, искорежив стальные пластины корпуса и превратив электронные внутренности в труху.
   С виду неподъемный люк открылся на удивление легко, как будто был не сделан из крепкой стали, а склеен наспех из картона. Прогрессивные технологии уверенной поступью шагали в жизнь, завоевывая себе признание не только среди людей, но и среди испокон веков считавшихся консерваторами «детей ночи». Такого сплава Дарку еще не приходилось видеть, даже дверцы банковских сейфов и те были куда тяжелее и ненадежнее. Если бы магнитный замок был сделан из такого же крепкого металла, то от попытки проникнуть в убежище можно было бы смело отказаться. Но, к счастью, вампирам, как и людям, приходилось искать оптимальное соотношение цен и качества и придерживаться жестких рамок сметы.
   За люком был узкий колодец с вбитыми в стену поручнями. Что было на дне, скрывали мгла и клубы пара, поднимающегося кверху, как из преисподней. Вампиры любят комфорт, они не только надежно скрыли жилище от посторонних глаз, но и наверняка оборудовали его не хуже королевского номера в десятизвездочном отеле.
   «Ну что ж, по крайней мере согреюсь, заодно и посмотрю, как жить надо, а то мотаюсь по свету: сплю где придется; ем что попало…» – утешал себя Дарк, крепко зажав зубами рукоять кинжала и начиная спуск. Тонкие, гладкие поручни обжигали ладони холодом, дважды ноги соскальзывали, и Дарк повисал на руках, больно ударяясь при этом грудью и лбом о стальные прутья. – «Да как же они спускаются? В жизни не поверю, что, как я, мучаются!» – негодовал моррон, пытаясь разгадать сложную загадку.