Страница:
драматической поездки в "сионистский рай" Яков Шухман работал на литовской
киностудии механиком. Тогда он считал, что Израиль и есть настоящая родина
евреев. Но, прожив там всего несколько месяцев, Шухман начал рваться домой
и проклинать тех, кто соблазном и ложью затмил его разум. Шухману было
разрешено вернуться в СССР.
"В Израиле, - рассказывает Я. Шухман, - я увидел страшную эксплуатацию
людей. Странным было враждебное отношение человека к человеку, когда
каждый живет для себя и судьба других его не интересует. И я особенно
понял, что Родина - это не географическое понятие, это понятие - духовное.
Никакими словами не передать тоски по ней, которая охватывает тебя в
Израиле. Всегда, когда я встречался с людьми из Литвы, из других мест
Советского Союза, мы говорили непременно на литовском и русском языках. И
это естественно. Мы, как светлую сказку, вспоминали все, что нас окружало
на Родине, все, к чему мы привыкли с детства и что теперь было так далеко
от нас.
Каково "национальное единство" в Израиле, я понял, когда мне
презрительно кричали в лицо: "Рус, рус! Убирайся отсюда!" Приехавших из
СССР там ненавидят и белые, и черные. Я как-то поспорил с одним евреем из
Марокко. Черных евреев, говорил он, здесь за людей не считают, хотя мы
составляем 65 процентов населения Израиля. Подождите, придет время, когда
нас будет 80 процентов, тогда мы вас, белых, будем вешать на каждом
столбе.
Нам было дико видеть проявления расовой ненависти и нетерпимости. Мой
товарищ по несчастью и злоключениям Владимир Гамарнас, который, так же как
и я, возвратился в Советский Союз, был потрясен в первые же дни своего
пребывания в Израиле существующей здесь моралью. Он ехал в автобусе. На
одной из остановок вошла молодая арабка. Она несла сумки и ребенка.
Ребенок плакал, и Гамарнас инстинктивно протянул к нему руки. Но тут
поднялся ропот, раздались возгласы возмущения. Оказывается, взяв на руки
арабского ребенка, Гамарнас совершил чуть 'ли не преступление.
Я встречался в Израиле с различными людьми, приехавшими из Советского
Союза. Большинство из них влачат жалкое существование. На Вильнюсском
заводе счетных машин помнят, как рвался в Израиль инженер-технолог Семен
Дуб. В Израиле же он мечтал вырваться оттуда назад. Многие месяцы Дуб был
здесь без работы, голодал. Мне довелось встретить также моего прежнего
начальника - Береловича, работавшего ранее заместителем директора
Литовской киностудии. Этот уже немолодой человек зарабатывал теперь тем,
что вместе со своим сыном пилил доски на израильской киностудии.
Среди моих земляков, мыкавших горе в Израиле, была семья Каплана,
бывшего работника вильнюсской фабрики "Батас". Около полугода Капланы
пытались более или менее по-человечески устроиться. Но безуспешно. Бежали
оттуда в Вену с мечтой вернуться на Родину. Добиваются выезда из Израиля
Володя Крупников, музыкант, который работал в литовском ресторане
"Спарнай", и Муля Родинас, бывший часовой мастер с завода "Кибиркштис".
Леон НАЙДА, 1920 года рождения, доктор медицинских наук. Выехал в
Израиль в 1972 году, вернулся в 1973 году. Найда скопил денег на дорогу
врачеванием. Он бежал в Западную Европу, а затем добрался до Ленинграда,
где обратился к Советскому правительству с просьбой о возвращении. Ему
было разрешено вернуться. Живет в г. Ленинграде, занимается научной
работой.
Десять месяцев жизни в Израиле привели доктора Леона Найду к мысли, что
пребывание там для него невозможно. Он привык в СССР пользоваться
социальными благами. Хотел стать медиком - и стал им. Учился бесплатно,
имел стипендию. В 1942 году Найда закончил медицинский институт и начал
работать по специальности. Затем учеба в аспирантуре, защита кандидатской
и докторской диссертаций. Он работал в первоклассных клиниках, занимался
научно-исследовательской деятельностью. Государство бесплатно предоставило
ему квартиру в Ленинграде, у него была собственная дача на берегу Черного
моря...
Прибыв в Израиль, Найда понял: его одурачили. Он узнал, что квартиру
даром получить не удастся и нужно собрать несколько сот тысяч фунтов для
ее покупки. Потом ему объяснили, что с третьего года после получения ссуды
нужно будет платить высокий банковский процент - около пятой части
полученной суммы. Работы также не оказалось. Найду послали на курсы
иврита, где начали заносить в его долговую книжку по 150 фунтов в месяц за
обучение. Там уже был открыт счет: 460 фунтов за перелет из Вены, 50
фунтов за мелкие расходы... Доктор поселился в "маоне", специальном доме
для переселенцев. Здесь ему предоставили комнатушку за 160 фунтов в месяц.
Кроме того, новосел подписал вексель на 500 фунтов - за сохранность
имущества.
Новые знакомства в Израиле не внушали оптимизма. От эмигранта из
Польши, бывшего юриста, Найда узнал, что многие переселенцы ищут способ
вырваться отсюда. Юрист работал шофером и обладал долговой книжкой на 115
тыс. фунтов. "У меня трое детей, - говорил он, - старшего, того гляди,
возьмут в армию. А что ему тут защищать? Разве что мою долговую книжку..."
Встретил здесь Найда и земляков. Один из них прежде работал
коммерческим директором на ленинградском заводе. Три месяца мыкался он в
Тель-Авиве в поисках работы. Наконец устроился сторожем в банке. В его
обязанности входило также перетаскивание цинковых ящиков с деньгами. Жена
работала в Ленинграде заведующей секцией крупного магазина. Стала
уборщицей в общежитии. Другой земляк подрабатывал тем, что мастерил
поделки и продавал их с рук.
Публикация АПН
Склоняя молодежь к переселению в Израиль, сионистская пропаганда
уверяет, что эмигранты якобы не подлежат призыву в армию. Это - ложь. В.
Кувент, И. Фузайлов, К. Крайс, Б. Бравштейн и другие полностью опровергают
подобное утверждение. Более того, поскольку израильские войска
осуществляют действия, квалифицируемые согласно нормам международного
права* в качестве преступных, постольку призванных в армию заставляют
соучаствовать в этих преступлениях.
[* См.: Доклады Специального комитета по расследованию затрагивающих
права человека действий Израиля в отношении населения оккупированных
территорий (документы ООН А/9148 от 25.10.1973 г., А/31/235 от 9 11.1976
г. и др.).]
Бывший житель Молдавии Айзек Нахимович прислал в агентство печати
"Новости" документ, подтверждающий привлечение вновь прибывших в Израиль к
воинской службе. Это объявление было опубликовано в израильской прессе на
русском языке.
Все граждане или постоянные жители Израиля - мужчины в возрасте от 18
до 52 лет, не числящиеся на действительной службе или в резервах цахала*,
призываются на регистрацию и медицинское освидетельствование для
определения годности к воинской службе.
А) Иметь следующие свидетельства и документы:
1) все медицинские документы о состоянии здоровья;
2) две паспортные фотографии;
3) удостоверение личности;
4) воинские документы, свидетельствующие об отношении к воинской
повинности.
Б) Точно соблюдать дату и часы, указанные в повестке.
Лица, которые в результате повторных проверок будут признаны негодными
к воинской службе, получат удостоверения об освобождении. После окончания
регистрации в силе останутся лишь новые документы об освобождении, а
старые потеряют свою силу. Поэтому на призывной пункт должны явиться также
лица, в отношении которых абсолютно ясно, что медицинская комиссия продлит
их освобождение. Комиссия выдаст им новые документы об освобождении.
Лица с медицинским профилем 21, которые по состоянию здоровья не могут
прибыть лично, могут послать уполномоченное лицо, которое представит
медицинские документы, свидетельствующие о состоянии здоровья, или
прислать эти документы заказным письмом не позднее чем за 7 дней до срока
явки. Адрес: цахал, п/я 1576.
Ицхак Розен, полковник, начальник мобилизационного отдела, начальник
отдела личного состава.
[* Армия Израиля.]
С точки зрения международного права соучастниками противоправных деяний
Израиля вольно или невольно делаются и люди, заселяющие оккупированные
арабские земли. В докладе Специального комитета по расследованию
затрагивающих права человека действий Израиля в отношении населения
оккупированных территорий, представленном Генеральной Ассамблее ООН
(А/9148 от 25 октября 1973 г., 45 повестка дня, XXVIII сессия), приведены
доказательства стремления заселять иммигрантами районы, незаконно
захваченные израильской армией. Так, в докладе говорится, что два из трех
поселений, которые планировалось создать в 1973 году на Голанских высотах,
занимают вновь прибывшие из Советского Союза, в районном центре Рафах
намечалось поселить 350 семей из числа таких лиц.
Британская радиотелевизионная корпорация Би-би-си выпустила
документальный фильм "Земля обетованная" об иммигрантах в Израиле. Как
явствует из фильма, ими заселяют пустыню на захваченных территориях.
Тогдашний министр абсорбции Натан Пелед, обосновывая политику
правительства, откровенно заявляет с экрана:
"Мы не строим жилья для приезжих в Тель-Авиве, не строим в Хайфе.
Израиль - это не только Хайфа, не только Тель-Авив. Мы должны заселять
развивающиеся районы (так называют здесь оккупированные арабские земли. -
Ред.).
Иммигранты говорят, что мы оказываем на них давление. Я не стал бы это
так называть. Мы просто делаем то, что нужнее для государства, ну и для
приезжих.
В развивающихся районах есть работа, замечательные условия для вновь
прибывших".
Однако щит, укрепленный на каменистой земле нового поселения, говорит о
другом:
"Приезжий, вернись до захода солнца!" - эта надпись на щите близ
израильского поселения в оккупированной пустыне красноречиво характеризует
условия жизни переселенцев.
О факте принуждения иммигрантов к совершению преступлении, чинимых
израильской армией, сообщает Яков НУЛЬМАН в своем письме другу в Советский
Союз (обратный адрес Нульмана: Беер-Шева, Миока овдам 13/24).
"Здравствуй, дорогой друг Иван!
Сегодня впервые за девять месяцев я решил написать тебе пару слов о
себе и о своей жизни на чужбине. Мне хочется частично, но точно обрисовать
жизнь людей, подобно мне совершивших жестокость по отношению к самим себе,
рассказать о людях, которые не послушались совета старших товарищей.
Я не могу все описать без волнения, но начну по порядку, чтобы ты
понял, что такое Израиль. 20 июня 1973 г. я прилетел в "Лод", в 3 час.
ночи нас начали определять на постой в города. Я получил Беер-Шеву - в
переводе это означает "семь колодцев". Город построен в пустыне, а воду
возят в бочках из Димоны, за 35 км. Ваня, ты себе не представляешь, что
такое жажда, когда в тени 45 градусов жары.
В первый день в стране предков нас встречают ватики, т. е. старожилы
Израиля. Мы просим у них напиться, и они выносят графин чистой изумрудной
воды. С жадностью делаем по нескольку глотков, и тут же корчимся от боли в
горле, ибо вода эта смешана с солью. Над нами смеются, называют "русиш
юден".
6 октября началась война, а в ночь на 7 октября меня забрали в армию на
Голаны. Капиталистам нужны убийцы. Они думают, что я буду стрелять в
арабов и стану негодяем. На шестой день мне вручили бельгийский автомат...
21 ноября ребята нашего взвода взяли в плен двух подростков 16 - 17 лет,
одного они зверски замучили, а второго поручили мне "пустить в расход".
Ваня, этот парнишка, его зовут Ахмед Гали, учился в Москве и немного
говорил по-русски... Я отвел его метров на 200 от нашей палатки за склады
и сказал: "Иди домой". За мной следили и предали военно-полевому суду. Два
месяца меня мучили "братья по крови", потом отправили на Сирийский фронт,
где в первый же день мне выстрелили в спину свои же, но я выжил.
В данное время я безработный и нищий..."
В газете "Маарив" от 5 января 1976 г., издающейся в Тель-Авиве,
опубликован рассказ бывшего советского гражданина Александра Бубера,
призванного в израильскую армию, об одном из многочисленных фактов
издевательств над солдатами из числа переселенцев.
"Я получил увольнение из части, в которой служу, и приехал домой в
город Акко. В половине третьего ночи в дверь кто-то забарабанил. "Кто
там?" - спросила мать. "Полиция! Нам нужен ваш сын, - ответили ей, -
открывайте, не то взломаем дверь!" Я начал кричать, на мой крик сбежались
соседи. Вошли полицейские и двое в штатском. Удостоверений не предъявили.
Они бросились ко мне, схватили за волосы, вывернули руки и надели
наручники. Меня выволокли из дома, бросили в грязь и стали бить ногами.
Затем втащили в пикап марки "Пежо". Там снова били, а штатский кричал:
"Грязный эмигрант! Убирайся назад в Россию!" В полицейском участке я
узнал, что считаюсь дезертиром. Меня бросили в камеру".
В конце концов выяснилось, что Бубер ошибочно был признан дезертиром.
В окружном суде Хайфы разбиралось дело по обвинению четырех офицеров и
пятерых унтер-офицеров с базы подготовки новобранцев в издевательствах над
солдатами. Один из рядовых, осмелившийся выступить в качестве свидетеля,
показал: "Офицеры наказывали нас палками, били по зубам, оскорбляли.
Глубокой ночью нас поднимали с постелей и начинали муштру. Однажды
командир отделения приказал мне заступить на пост около склада в 2 час. 30
мин. ночи в полном снаряжении. Это было после учений, я обессилел, но
сержант приказал мне бежать. Когда я ответил, что бежать не могу, потому
что устал, он ударил меня. Я побежал. Он последовал за мной. Пробежав
больше километра, я остановился, снял с себя винтовку и поставил на землю.
Тогда командир отделения снова ударил меня, затем, схватив за шею, начал
пинать ногами".
Другой солдат показал: "В наказание нас заставляли ползать и бегать с
такой быстротой, какую мы не могли выдержать. На учениях мой товарищ был
ранен и не мог больше двигаться. Я решил остаться возле него. Меня избили,
а потом посадили в карцер на три недели".
Совершенно обычными считаются следующие формы обращения с солдатами:
"выравнивать" строй, ударяя прикладом в живот; наказывать, заставляя
писать какое-либо предложение по две тысячи раз; держать в руках жестянку
с горячим мазутом; стрелять в сторону солдата, чтобы подхлестнуть его во
время учений; бить по каске гранатой; в порядке наказания солдат
заставляют собрать 200 окурков.
Журнал "Смена", 1976, N19.
Капралы сбили рекрута с ног и стали топтать его тяжелыми коваными
башмаками.
- Тут тебе не детский сад! - басил бородатый Микки из Хайфы, стараясь
ударить рекрута в живот.
- Мы из тебя всю дурь выбьем! - злорадно добавил Иехошуа из Беер-Шевы.
- Армии Израиля нужны закаленные парни, сопляк!
- Фашисты! Фашисты! - хрипел рекрут, теряя сознание.
С переломами рук и ног и тяжелыми повреждениями внутренних органов
19-летний рекрут Борис Коган, недавно прибывший в Израиль переселенец,
поступил в госпиталь Билинсон.
Благодаря содействию одной из медсестер госпиталя, которая из
благоразумной осторожности пожелала остаться неизвестной, Когану удалось
передать родным записку. Обычный метод посылки почтой исключался: вся
корреспонденция в Израиле проходит цензуру управления общественной
информации при бюро военной разведки (АМАН). Однако записка была прочитана
отцом Когана, когда Борис уже скончался от полученных побоев.
Изощренной сионистской обработке подвергаются все иммигранты призывного
возраста. В Израиле их направляют в лагеря "цахал" или зачисляют на
действительную военную службу. "Для новых иммигрантов, - утверждает
израильская пропаганда, - служба в армии является решающим этапом в
становлении хорошего гражданина". Иммигранты составляют 15 процентов
персонала артчастей; еще более высока доля иммигрантов в танковых войсках.
Многие танки и самоходки имеют на борту номерной знак, очерченный белым
кругом: это означает, что более половины их команд не коренные
израильтяне, а молодые иммигранты. Сотни таких сожженных и разбитых машин
можно было увидеть на Голанских высотах и в Синайской пустыне в октябре
1973 года...
Сегодня страницы израильских газет заполнены фотографиями молодых
парней. Это "свежие кавалеры": в Израиле завершается награждение
участников октябрьской войны 1973 года. Награды вручает начальник штаба
армии М. Гур. Лицо генерала на снимках скорбно: зачастую ему приходится
смотреть в глаза не воинов, а женщин, стариков и детей, вдов и сирот,
безутешных отцов и матерей. Ведь по опубликованным израильскими газетами
спискам до 40% воинских наград было присуждено посмертно...
"Мы, израильтяне, становимся нацией, у которой родители хоронят своих
сыновей, нацией калек и вдов!" - заявила известный израильский адвокат
госпожа Фелиция Лангер.
Физические расправы над иммигрантами совершаются не только в
израильской армии. Жертвами грубого насилия становятся все, кто выражает
протест против дискриминации и тяжелых условий существования. 18 июня 1973
г. в газете "Нью-Йорк тайме" сообщалось, что в израильском портовом городе
Ашдод происходит множество голодовок и бунтов, в которых участвует
несколько тысяч обездоленных иммигрантов. Они требуют работы и нормальных
жилищных условий. Эта "ашдодская война", как ее окрестили в западной
прессе, достигла кульминационного пункта, когда две тысячи переселенцев
осадили порт, блокировали улицы и захватили ряд административных зданий.
Против отчаявшихся иммигрантов были брошены войска и полиция. Их нещадно
избивали дубинками и травили слезоточивым газом.
Об аналогичном побоище, учиненном израильской полицией в населенном
пункте Димон, с документальной точностью сообщил издающийся в Тель-Авиве
на русском языке эмигрантский журнал "Шолом" (1976, N 8).
Ирихон Илькидяев:
Я приехал в Израиль из Баку три месяца назад с матерью, женой и тремя
детьми в возрасте от 6 месяцев до 11 лет. Я спросил служащую: "Почему мой
знакомый, отец шестерых детей, получил ссуду на приобретение холодильника,
газовой плиты и обогревателя в размере 4500 лир, а мне дают только 3500?"
Она ответила: "Ты больше не получишь..." Тогда я порвал счета из магазина
и хотел было уйти, как вдруг появились трое полицейских. Поговорили и
удалились. Я сказал, что буду жаловаться, и при этом ударил кулаком по
барьерчику. После чего ушел домой. Вскоре к нашему дому подъехала
полицейская машина. Я был на улице, мне предложили: "Садись". Я выполнил
требование и оказался в полиции. Меня втолкнули в камеру, предварительно
сняв отпечатки пальцев... Через полчаса в полицию пришли моя жена и Илья
Изгияев. Они даже не просили отпустить меня, только спрашивали, за что я
арестован.
Илья Изгияев:
Я говорю на иврите и потому пошел с женой Ирихона в полицию. Там мне
сказали, что Ирихон задержан по приказу начальника полиции Димоны.
Захарьян Ядаев:
Я с товарищами направился в кинотеатр. По дороге, около полицейского
участка, увидел плачущую жену Ирихона. Мы подошли узнать, в чем дело, но
полицейские пустили нам в глаза слезоточивый газ и начали избивать
дубинками... Потом затащили на второй этаж... Шесть полицейских били меня
одного... Я видел, как другие четверо полицейских втащили в помещение
Данилова, за ним Иосифа Абрамова, потом 67-летнего Абрама Абрамова,
обливающегося кровью... Когда Илья попросил оказать медицинскую помощь
старику, ему и мне пустили в глаза газ, а затем ударили дубинкой...
Гавриил Юханов:
Меня тоже затащили на второй этаж, посадили в лужу крови и начали бить.
Били по рукам, по ногам, по голове... Все мы потеряли сознание... А
полицейских становилось все больше и больше. Каждого из нас заводили в
отдельную комнату, заставляли раздеваться догола и опять били дубинками...
Потом нас согнали в одну комнату, куда пришли парни в шортах. Один т них
бросил мне в лицо: "Тебе повезло, что я спал до сих пор, а то бы никто из
вас не вышел отсюда живым..." Другой ударил меня кулаком по зубам и
дубинкой...
Илья Изгияев:
Из Беер-Шевы приехали полицейские и тоже начали избивать нас. Один из
них заявил: "В России бы вас расстреляли, а мы вас пожалели..." Говорит, а
сам бьет. Потом к полицейскому участку прибежали жены, матери, дети. Они
плакали и просили отпустить их близких, не избивать...
Гили Изгияева:
Я в положении, жду ребенка. Полицейские не могли не видеть этого. Трое
из них схватили меня и поволокли. Сначала по полу, а потом по лестнице.
Под мышки мне подсунули дубинки. Сняли отпечатки пальцев.
Все записанное здесь со слов олим* ими подписано. Есть заявления и
других избитых полицейскими. Вот что, например, пишет 17-летний Александр
Юсуфов: "Меня вызвали из клуба и отвезли в полицию. Там мне пустили в
глаза газ и избили. Прибежала 83-летняя бабушка, она просила не бить меня,
бросилась в ноги... И бабушку начали бить..."
Под заявлением 12 подписей свидетелей.
[* Переселенцы.]
Одной из жертв актов насилия, в основе которых лежит ненависть и
презрение к другому народу, стала выехавшая из Одессы Регина Поляковская.
Скрыть это преступление израильской пропаганде не удалось. Издающаяся в
Тель-Авиве газета "Гаарец" (1973, 18 февр.) была вынуждена отметить, что
случай с Поляковской "имеет полнейшее сходство с подобными происшествиями,
происходившими в южных штатах США десятки лет назад".
Это убийство произошло субботним вечером 16 февраля 1973 г. в городе
Назарет. Бывшая жительница Одессы Регина Поляковская ехала по шоссе в
легковой автомашине с шофером-арабом. То был местный житель Субхи
эль-Насир. Вдруг машину обогнал пикап и, сигналя, стал прижимать к
обочине. Когда оба автомобиля остановились, из пикапа выскочили взбешенные
мужчины. Они бросились к машине, в которой сидела Регина Поляковская,
распахнули рывком все двери и вытащили обоих, швырнув на асфальт.
Субхи эль-Насира били гаечными ключами, били по голове до тех пор, пока
он не потерял сознание. Изувеченного, его бросили назад в автомобиль.
Регину Поляковскую избивали ногами и кулаками. Затем посадили, прислонив к
заднему колесу машины, и остригли ей волосы на голове. После этого женщину
волокли по земле к ее дому.
Когда приехала полиция, араб был уже мертв, а женщина при смерти.
Преступников арестовали, но потом освободили: ведь они действовали во имя
сохранения "чистоты расы". Их привело в неистовство "свидание еврейки с
арабом", как об этом написала израильская газета "Аль-Гамишмар" от 18
февраля 1973 г.
Убийцы не раскаивались в содеянном, они считали себя "национальными
героями". В зале суда их приветствовали возгласами: "Молодцы! Вы настоящие
мужчины!" Когда Регину Поляковскую избивали, она кричала: "За что? Ведь я
лишь учусь шоферскому делу!" Ей отвечали: "Учись у нас, а не у араба!"
Суды Линча, подобные этому, не редкость в Израиле. В Хадере, к примеру,
в ночь на 27 ноября 1973 г. в больницу "Гилель Яффе" была доставлена
женщина без признаков жизни. Ее тело полиция обнаружила около барака, в
котором жили переселенцы. Это была Виэла Бульбуль, еврейка 24 лет. Она
приняла мусульманство и вышла замуж за араба. Расисты забили ее палками до
смерти ("Гаарец", 1973, 28 февр.).
Несмотря на то что в Израиле все почтовые отправления, адресуемые в
Советский Союз, подвергаются тайной цензуре, несмотря на репрессии по
отношению к тем, кто сообщает негативные факты о жизни переселенцев,
письма с правдой об участи иммигрантов достигают адресатов. Они поступают
в государственные учреждения, в общественные организации, в редакции
газет, журналов, радио и телевидения. Многие письма адресуются частным
лицам - родственникам, друзьям или знакомым. Полагая, что информация,
содержащаяся в них, представляет общественный интерес, люди просят органы
прессы опубликовать эти послания.
Это письмо пришло в редакцию газеты "Советская Белоруссия" 19 октября
1973 г. из Вены Бывший житель Минска И. Г. Бурштейн, работавший до выезда
в Израиль врачом-невропатологом, адресует его своему знакомому - минчанину
Науму Ольшанскому и просит редакцию опубликовать это письмо на страницах
газеты.
Дорогой Наум Ольшанский!
Извини, что так долго тебе не писал, да и писать, собственно, не хотел,
чтобы не надломить тебя душевно. Зная по рассказам наших общих знакомых, а
также из материалов, публикуемых в газетах Израиля, о твоем желании
выехать в "обетованную землю", собравшись с силами, решил все же написать
тебе. Надеюсь, что мое открытое письмо предотвратит твой выезд и выезд
других легковерных.
Должно быть, ты хорошо помнишь вечер 20 октября 1970 г., когда вместе с
нашими знакомыми провожал нас в Израиль. Ты знаешь также, что в течение
определенного времени я добивался разрешения выехать в эту далекую страну,
о которой у нас были смутные представления. Неоднократно сотрудники ОВИР
г. Минска отговаривали меня от совершения опрометчивого шага. Но для меня
не существовало здравых суждений, была только одна аргументация - хочу
уехать на землю "праотцов". О том, как она меня встретила, я и хочу
рассказать.
Прибыв на "обетованную землю", я увидел и испытал такое, что трудно
киностудии механиком. Тогда он считал, что Израиль и есть настоящая родина
евреев. Но, прожив там всего несколько месяцев, Шухман начал рваться домой
и проклинать тех, кто соблазном и ложью затмил его разум. Шухману было
разрешено вернуться в СССР.
"В Израиле, - рассказывает Я. Шухман, - я увидел страшную эксплуатацию
людей. Странным было враждебное отношение человека к человеку, когда
каждый живет для себя и судьба других его не интересует. И я особенно
понял, что Родина - это не географическое понятие, это понятие - духовное.
Никакими словами не передать тоски по ней, которая охватывает тебя в
Израиле. Всегда, когда я встречался с людьми из Литвы, из других мест
Советского Союза, мы говорили непременно на литовском и русском языках. И
это естественно. Мы, как светлую сказку, вспоминали все, что нас окружало
на Родине, все, к чему мы привыкли с детства и что теперь было так далеко
от нас.
Каково "национальное единство" в Израиле, я понял, когда мне
презрительно кричали в лицо: "Рус, рус! Убирайся отсюда!" Приехавших из
СССР там ненавидят и белые, и черные. Я как-то поспорил с одним евреем из
Марокко. Черных евреев, говорил он, здесь за людей не считают, хотя мы
составляем 65 процентов населения Израиля. Подождите, придет время, когда
нас будет 80 процентов, тогда мы вас, белых, будем вешать на каждом
столбе.
Нам было дико видеть проявления расовой ненависти и нетерпимости. Мой
товарищ по несчастью и злоключениям Владимир Гамарнас, который, так же как
и я, возвратился в Советский Союз, был потрясен в первые же дни своего
пребывания в Израиле существующей здесь моралью. Он ехал в автобусе. На
одной из остановок вошла молодая арабка. Она несла сумки и ребенка.
Ребенок плакал, и Гамарнас инстинктивно протянул к нему руки. Но тут
поднялся ропот, раздались возгласы возмущения. Оказывается, взяв на руки
арабского ребенка, Гамарнас совершил чуть 'ли не преступление.
Я встречался в Израиле с различными людьми, приехавшими из Советского
Союза. Большинство из них влачат жалкое существование. На Вильнюсском
заводе счетных машин помнят, как рвался в Израиль инженер-технолог Семен
Дуб. В Израиле же он мечтал вырваться оттуда назад. Многие месяцы Дуб был
здесь без работы, голодал. Мне довелось встретить также моего прежнего
начальника - Береловича, работавшего ранее заместителем директора
Литовской киностудии. Этот уже немолодой человек зарабатывал теперь тем,
что вместе со своим сыном пилил доски на израильской киностудии.
Среди моих земляков, мыкавших горе в Израиле, была семья Каплана,
бывшего работника вильнюсской фабрики "Батас". Около полугода Капланы
пытались более или менее по-человечески устроиться. Но безуспешно. Бежали
оттуда в Вену с мечтой вернуться на Родину. Добиваются выезда из Израиля
Володя Крупников, музыкант, который работал в литовском ресторане
"Спарнай", и Муля Родинас, бывший часовой мастер с завода "Кибиркштис".
Леон НАЙДА, 1920 года рождения, доктор медицинских наук. Выехал в
Израиль в 1972 году, вернулся в 1973 году. Найда скопил денег на дорогу
врачеванием. Он бежал в Западную Европу, а затем добрался до Ленинграда,
где обратился к Советскому правительству с просьбой о возвращении. Ему
было разрешено вернуться. Живет в г. Ленинграде, занимается научной
работой.
Десять месяцев жизни в Израиле привели доктора Леона Найду к мысли, что
пребывание там для него невозможно. Он привык в СССР пользоваться
социальными благами. Хотел стать медиком - и стал им. Учился бесплатно,
имел стипендию. В 1942 году Найда закончил медицинский институт и начал
работать по специальности. Затем учеба в аспирантуре, защита кандидатской
и докторской диссертаций. Он работал в первоклассных клиниках, занимался
научно-исследовательской деятельностью. Государство бесплатно предоставило
ему квартиру в Ленинграде, у него была собственная дача на берегу Черного
моря...
Прибыв в Израиль, Найда понял: его одурачили. Он узнал, что квартиру
даром получить не удастся и нужно собрать несколько сот тысяч фунтов для
ее покупки. Потом ему объяснили, что с третьего года после получения ссуды
нужно будет платить высокий банковский процент - около пятой части
полученной суммы. Работы также не оказалось. Найду послали на курсы
иврита, где начали заносить в его долговую книжку по 150 фунтов в месяц за
обучение. Там уже был открыт счет: 460 фунтов за перелет из Вены, 50
фунтов за мелкие расходы... Доктор поселился в "маоне", специальном доме
для переселенцев. Здесь ему предоставили комнатушку за 160 фунтов в месяц.
Кроме того, новосел подписал вексель на 500 фунтов - за сохранность
имущества.
Новые знакомства в Израиле не внушали оптимизма. От эмигранта из
Польши, бывшего юриста, Найда узнал, что многие переселенцы ищут способ
вырваться отсюда. Юрист работал шофером и обладал долговой книжкой на 115
тыс. фунтов. "У меня трое детей, - говорил он, - старшего, того гляди,
возьмут в армию. А что ему тут защищать? Разве что мою долговую книжку..."
Встретил здесь Найда и земляков. Один из них прежде работал
коммерческим директором на ленинградском заводе. Три месяца мыкался он в
Тель-Авиве в поисках работы. Наконец устроился сторожем в банке. В его
обязанности входило также перетаскивание цинковых ящиков с деньгами. Жена
работала в Ленинграде заведующей секцией крупного магазина. Стала
уборщицей в общежитии. Другой земляк подрабатывал тем, что мастерил
поделки и продавал их с рук.
Публикация АПН
Склоняя молодежь к переселению в Израиль, сионистская пропаганда
уверяет, что эмигранты якобы не подлежат призыву в армию. Это - ложь. В.
Кувент, И. Фузайлов, К. Крайс, Б. Бравштейн и другие полностью опровергают
подобное утверждение. Более того, поскольку израильские войска
осуществляют действия, квалифицируемые согласно нормам международного
права* в качестве преступных, постольку призванных в армию заставляют
соучаствовать в этих преступлениях.
[* См.: Доклады Специального комитета по расследованию затрагивающих
права человека действий Израиля в отношении населения оккупированных
территорий (документы ООН А/9148 от 25.10.1973 г., А/31/235 от 9 11.1976
г. и др.).]
Бывший житель Молдавии Айзек Нахимович прислал в агентство печати
"Новости" документ, подтверждающий привлечение вновь прибывших в Израиль к
воинской службе. Это объявление было опубликовано в израильской прессе на
русском языке.
Все граждане или постоянные жители Израиля - мужчины в возрасте от 18
до 52 лет, не числящиеся на действительной службе или в резервах цахала*,
призываются на регистрацию и медицинское освидетельствование для
определения годности к воинской службе.
А) Иметь следующие свидетельства и документы:
1) все медицинские документы о состоянии здоровья;
2) две паспортные фотографии;
3) удостоверение личности;
4) воинские документы, свидетельствующие об отношении к воинской
повинности.
Б) Точно соблюдать дату и часы, указанные в повестке.
Лица, которые в результате повторных проверок будут признаны негодными
к воинской службе, получат удостоверения об освобождении. После окончания
регистрации в силе останутся лишь новые документы об освобождении, а
старые потеряют свою силу. Поэтому на призывной пункт должны явиться также
лица, в отношении которых абсолютно ясно, что медицинская комиссия продлит
их освобождение. Комиссия выдаст им новые документы об освобождении.
Лица с медицинским профилем 21, которые по состоянию здоровья не могут
прибыть лично, могут послать уполномоченное лицо, которое представит
медицинские документы, свидетельствующие о состоянии здоровья, или
прислать эти документы заказным письмом не позднее чем за 7 дней до срока
явки. Адрес: цахал, п/я 1576.
Ицхак Розен, полковник, начальник мобилизационного отдела, начальник
отдела личного состава.
[* Армия Израиля.]
С точки зрения международного права соучастниками противоправных деяний
Израиля вольно или невольно делаются и люди, заселяющие оккупированные
арабские земли. В докладе Специального комитета по расследованию
затрагивающих права человека действий Израиля в отношении населения
оккупированных территорий, представленном Генеральной Ассамблее ООН
(А/9148 от 25 октября 1973 г., 45 повестка дня, XXVIII сессия), приведены
доказательства стремления заселять иммигрантами районы, незаконно
захваченные израильской армией. Так, в докладе говорится, что два из трех
поселений, которые планировалось создать в 1973 году на Голанских высотах,
занимают вновь прибывшие из Советского Союза, в районном центре Рафах
намечалось поселить 350 семей из числа таких лиц.
Британская радиотелевизионная корпорация Би-би-си выпустила
документальный фильм "Земля обетованная" об иммигрантах в Израиле. Как
явствует из фильма, ими заселяют пустыню на захваченных территориях.
Тогдашний министр абсорбции Натан Пелед, обосновывая политику
правительства, откровенно заявляет с экрана:
"Мы не строим жилья для приезжих в Тель-Авиве, не строим в Хайфе.
Израиль - это не только Хайфа, не только Тель-Авив. Мы должны заселять
развивающиеся районы (так называют здесь оккупированные арабские земли. -
Ред.).
Иммигранты говорят, что мы оказываем на них давление. Я не стал бы это
так называть. Мы просто делаем то, что нужнее для государства, ну и для
приезжих.
В развивающихся районах есть работа, замечательные условия для вновь
прибывших".
Однако щит, укрепленный на каменистой земле нового поселения, говорит о
другом:
"Приезжий, вернись до захода солнца!" - эта надпись на щите близ
израильского поселения в оккупированной пустыне красноречиво характеризует
условия жизни переселенцев.
О факте принуждения иммигрантов к совершению преступлении, чинимых
израильской армией, сообщает Яков НУЛЬМАН в своем письме другу в Советский
Союз (обратный адрес Нульмана: Беер-Шева, Миока овдам 13/24).
"Здравствуй, дорогой друг Иван!
Сегодня впервые за девять месяцев я решил написать тебе пару слов о
себе и о своей жизни на чужбине. Мне хочется частично, но точно обрисовать
жизнь людей, подобно мне совершивших жестокость по отношению к самим себе,
рассказать о людях, которые не послушались совета старших товарищей.
Я не могу все описать без волнения, но начну по порядку, чтобы ты
понял, что такое Израиль. 20 июня 1973 г. я прилетел в "Лод", в 3 час.
ночи нас начали определять на постой в города. Я получил Беер-Шеву - в
переводе это означает "семь колодцев". Город построен в пустыне, а воду
возят в бочках из Димоны, за 35 км. Ваня, ты себе не представляешь, что
такое жажда, когда в тени 45 градусов жары.
В первый день в стране предков нас встречают ватики, т. е. старожилы
Израиля. Мы просим у них напиться, и они выносят графин чистой изумрудной
воды. С жадностью делаем по нескольку глотков, и тут же корчимся от боли в
горле, ибо вода эта смешана с солью. Над нами смеются, называют "русиш
юден".
6 октября началась война, а в ночь на 7 октября меня забрали в армию на
Голаны. Капиталистам нужны убийцы. Они думают, что я буду стрелять в
арабов и стану негодяем. На шестой день мне вручили бельгийский автомат...
21 ноября ребята нашего взвода взяли в плен двух подростков 16 - 17 лет,
одного они зверски замучили, а второго поручили мне "пустить в расход".
Ваня, этот парнишка, его зовут Ахмед Гали, учился в Москве и немного
говорил по-русски... Я отвел его метров на 200 от нашей палатки за склады
и сказал: "Иди домой". За мной следили и предали военно-полевому суду. Два
месяца меня мучили "братья по крови", потом отправили на Сирийский фронт,
где в первый же день мне выстрелили в спину свои же, но я выжил.
В данное время я безработный и нищий..."
В газете "Маарив" от 5 января 1976 г., издающейся в Тель-Авиве,
опубликован рассказ бывшего советского гражданина Александра Бубера,
призванного в израильскую армию, об одном из многочисленных фактов
издевательств над солдатами из числа переселенцев.
"Я получил увольнение из части, в которой служу, и приехал домой в
город Акко. В половине третьего ночи в дверь кто-то забарабанил. "Кто
там?" - спросила мать. "Полиция! Нам нужен ваш сын, - ответили ей, -
открывайте, не то взломаем дверь!" Я начал кричать, на мой крик сбежались
соседи. Вошли полицейские и двое в штатском. Удостоверений не предъявили.
Они бросились ко мне, схватили за волосы, вывернули руки и надели
наручники. Меня выволокли из дома, бросили в грязь и стали бить ногами.
Затем втащили в пикап марки "Пежо". Там снова били, а штатский кричал:
"Грязный эмигрант! Убирайся назад в Россию!" В полицейском участке я
узнал, что считаюсь дезертиром. Меня бросили в камеру".
В конце концов выяснилось, что Бубер ошибочно был признан дезертиром.
В окружном суде Хайфы разбиралось дело по обвинению четырех офицеров и
пятерых унтер-офицеров с базы подготовки новобранцев в издевательствах над
солдатами. Один из рядовых, осмелившийся выступить в качестве свидетеля,
показал: "Офицеры наказывали нас палками, били по зубам, оскорбляли.
Глубокой ночью нас поднимали с постелей и начинали муштру. Однажды
командир отделения приказал мне заступить на пост около склада в 2 час. 30
мин. ночи в полном снаряжении. Это было после учений, я обессилел, но
сержант приказал мне бежать. Когда я ответил, что бежать не могу, потому
что устал, он ударил меня. Я побежал. Он последовал за мной. Пробежав
больше километра, я остановился, снял с себя винтовку и поставил на землю.
Тогда командир отделения снова ударил меня, затем, схватив за шею, начал
пинать ногами".
Другой солдат показал: "В наказание нас заставляли ползать и бегать с
такой быстротой, какую мы не могли выдержать. На учениях мой товарищ был
ранен и не мог больше двигаться. Я решил остаться возле него. Меня избили,
а потом посадили в карцер на три недели".
Совершенно обычными считаются следующие формы обращения с солдатами:
"выравнивать" строй, ударяя прикладом в живот; наказывать, заставляя
писать какое-либо предложение по две тысячи раз; держать в руках жестянку
с горячим мазутом; стрелять в сторону солдата, чтобы подхлестнуть его во
время учений; бить по каске гранатой; в порядке наказания солдат
заставляют собрать 200 окурков.
Журнал "Смена", 1976, N19.
Капралы сбили рекрута с ног и стали топтать его тяжелыми коваными
башмаками.
- Тут тебе не детский сад! - басил бородатый Микки из Хайфы, стараясь
ударить рекрута в живот.
- Мы из тебя всю дурь выбьем! - злорадно добавил Иехошуа из Беер-Шевы.
- Армии Израиля нужны закаленные парни, сопляк!
- Фашисты! Фашисты! - хрипел рекрут, теряя сознание.
С переломами рук и ног и тяжелыми повреждениями внутренних органов
19-летний рекрут Борис Коган, недавно прибывший в Израиль переселенец,
поступил в госпиталь Билинсон.
Благодаря содействию одной из медсестер госпиталя, которая из
благоразумной осторожности пожелала остаться неизвестной, Когану удалось
передать родным записку. Обычный метод посылки почтой исключался: вся
корреспонденция в Израиле проходит цензуру управления общественной
информации при бюро военной разведки (АМАН). Однако записка была прочитана
отцом Когана, когда Борис уже скончался от полученных побоев.
Изощренной сионистской обработке подвергаются все иммигранты призывного
возраста. В Израиле их направляют в лагеря "цахал" или зачисляют на
действительную военную службу. "Для новых иммигрантов, - утверждает
израильская пропаганда, - служба в армии является решающим этапом в
становлении хорошего гражданина". Иммигранты составляют 15 процентов
персонала артчастей; еще более высока доля иммигрантов в танковых войсках.
Многие танки и самоходки имеют на борту номерной знак, очерченный белым
кругом: это означает, что более половины их команд не коренные
израильтяне, а молодые иммигранты. Сотни таких сожженных и разбитых машин
можно было увидеть на Голанских высотах и в Синайской пустыне в октябре
1973 года...
Сегодня страницы израильских газет заполнены фотографиями молодых
парней. Это "свежие кавалеры": в Израиле завершается награждение
участников октябрьской войны 1973 года. Награды вручает начальник штаба
армии М. Гур. Лицо генерала на снимках скорбно: зачастую ему приходится
смотреть в глаза не воинов, а женщин, стариков и детей, вдов и сирот,
безутешных отцов и матерей. Ведь по опубликованным израильскими газетами
спискам до 40% воинских наград было присуждено посмертно...
"Мы, израильтяне, становимся нацией, у которой родители хоронят своих
сыновей, нацией калек и вдов!" - заявила известный израильский адвокат
госпожа Фелиция Лангер.
Физические расправы над иммигрантами совершаются не только в
израильской армии. Жертвами грубого насилия становятся все, кто выражает
протест против дискриминации и тяжелых условий существования. 18 июня 1973
г. в газете "Нью-Йорк тайме" сообщалось, что в израильском портовом городе
Ашдод происходит множество голодовок и бунтов, в которых участвует
несколько тысяч обездоленных иммигрантов. Они требуют работы и нормальных
жилищных условий. Эта "ашдодская война", как ее окрестили в западной
прессе, достигла кульминационного пункта, когда две тысячи переселенцев
осадили порт, блокировали улицы и захватили ряд административных зданий.
Против отчаявшихся иммигрантов были брошены войска и полиция. Их нещадно
избивали дубинками и травили слезоточивым газом.
Об аналогичном побоище, учиненном израильской полицией в населенном
пункте Димон, с документальной точностью сообщил издающийся в Тель-Авиве
на русском языке эмигрантский журнал "Шолом" (1976, N 8).
Ирихон Илькидяев:
Я приехал в Израиль из Баку три месяца назад с матерью, женой и тремя
детьми в возрасте от 6 месяцев до 11 лет. Я спросил служащую: "Почему мой
знакомый, отец шестерых детей, получил ссуду на приобретение холодильника,
газовой плиты и обогревателя в размере 4500 лир, а мне дают только 3500?"
Она ответила: "Ты больше не получишь..." Тогда я порвал счета из магазина
и хотел было уйти, как вдруг появились трое полицейских. Поговорили и
удалились. Я сказал, что буду жаловаться, и при этом ударил кулаком по
барьерчику. После чего ушел домой. Вскоре к нашему дому подъехала
полицейская машина. Я был на улице, мне предложили: "Садись". Я выполнил
требование и оказался в полиции. Меня втолкнули в камеру, предварительно
сняв отпечатки пальцев... Через полчаса в полицию пришли моя жена и Илья
Изгияев. Они даже не просили отпустить меня, только спрашивали, за что я
арестован.
Илья Изгияев:
Я говорю на иврите и потому пошел с женой Ирихона в полицию. Там мне
сказали, что Ирихон задержан по приказу начальника полиции Димоны.
Захарьян Ядаев:
Я с товарищами направился в кинотеатр. По дороге, около полицейского
участка, увидел плачущую жену Ирихона. Мы подошли узнать, в чем дело, но
полицейские пустили нам в глаза слезоточивый газ и начали избивать
дубинками... Потом затащили на второй этаж... Шесть полицейских били меня
одного... Я видел, как другие четверо полицейских втащили в помещение
Данилова, за ним Иосифа Абрамова, потом 67-летнего Абрама Абрамова,
обливающегося кровью... Когда Илья попросил оказать медицинскую помощь
старику, ему и мне пустили в глаза газ, а затем ударили дубинкой...
Гавриил Юханов:
Меня тоже затащили на второй этаж, посадили в лужу крови и начали бить.
Били по рукам, по ногам, по голове... Все мы потеряли сознание... А
полицейских становилось все больше и больше. Каждого из нас заводили в
отдельную комнату, заставляли раздеваться догола и опять били дубинками...
Потом нас согнали в одну комнату, куда пришли парни в шортах. Один т них
бросил мне в лицо: "Тебе повезло, что я спал до сих пор, а то бы никто из
вас не вышел отсюда живым..." Другой ударил меня кулаком по зубам и
дубинкой...
Илья Изгияев:
Из Беер-Шевы приехали полицейские и тоже начали избивать нас. Один из
них заявил: "В России бы вас расстреляли, а мы вас пожалели..." Говорит, а
сам бьет. Потом к полицейскому участку прибежали жены, матери, дети. Они
плакали и просили отпустить их близких, не избивать...
Гили Изгияева:
Я в положении, жду ребенка. Полицейские не могли не видеть этого. Трое
из них схватили меня и поволокли. Сначала по полу, а потом по лестнице.
Под мышки мне подсунули дубинки. Сняли отпечатки пальцев.
Все записанное здесь со слов олим* ими подписано. Есть заявления и
других избитых полицейскими. Вот что, например, пишет 17-летний Александр
Юсуфов: "Меня вызвали из клуба и отвезли в полицию. Там мне пустили в
глаза газ и избили. Прибежала 83-летняя бабушка, она просила не бить меня,
бросилась в ноги... И бабушку начали бить..."
Под заявлением 12 подписей свидетелей.
[* Переселенцы.]
Одной из жертв актов насилия, в основе которых лежит ненависть и
презрение к другому народу, стала выехавшая из Одессы Регина Поляковская.
Скрыть это преступление израильской пропаганде не удалось. Издающаяся в
Тель-Авиве газета "Гаарец" (1973, 18 февр.) была вынуждена отметить, что
случай с Поляковской "имеет полнейшее сходство с подобными происшествиями,
происходившими в южных штатах США десятки лет назад".
Это убийство произошло субботним вечером 16 февраля 1973 г. в городе
Назарет. Бывшая жительница Одессы Регина Поляковская ехала по шоссе в
легковой автомашине с шофером-арабом. То был местный житель Субхи
эль-Насир. Вдруг машину обогнал пикап и, сигналя, стал прижимать к
обочине. Когда оба автомобиля остановились, из пикапа выскочили взбешенные
мужчины. Они бросились к машине, в которой сидела Регина Поляковская,
распахнули рывком все двери и вытащили обоих, швырнув на асфальт.
Субхи эль-Насира били гаечными ключами, били по голове до тех пор, пока
он не потерял сознание. Изувеченного, его бросили назад в автомобиль.
Регину Поляковскую избивали ногами и кулаками. Затем посадили, прислонив к
заднему колесу машины, и остригли ей волосы на голове. После этого женщину
волокли по земле к ее дому.
Когда приехала полиция, араб был уже мертв, а женщина при смерти.
Преступников арестовали, но потом освободили: ведь они действовали во имя
сохранения "чистоты расы". Их привело в неистовство "свидание еврейки с
арабом", как об этом написала израильская газета "Аль-Гамишмар" от 18
февраля 1973 г.
Убийцы не раскаивались в содеянном, они считали себя "национальными
героями". В зале суда их приветствовали возгласами: "Молодцы! Вы настоящие
мужчины!" Когда Регину Поляковскую избивали, она кричала: "За что? Ведь я
лишь учусь шоферскому делу!" Ей отвечали: "Учись у нас, а не у араба!"
Суды Линча, подобные этому, не редкость в Израиле. В Хадере, к примеру,
в ночь на 27 ноября 1973 г. в больницу "Гилель Яффе" была доставлена
женщина без признаков жизни. Ее тело полиция обнаружила около барака, в
котором жили переселенцы. Это была Виэла Бульбуль, еврейка 24 лет. Она
приняла мусульманство и вышла замуж за араба. Расисты забили ее палками до
смерти ("Гаарец", 1973, 28 февр.).
Несмотря на то что в Израиле все почтовые отправления, адресуемые в
Советский Союз, подвергаются тайной цензуре, несмотря на репрессии по
отношению к тем, кто сообщает негативные факты о жизни переселенцев,
письма с правдой об участи иммигрантов достигают адресатов. Они поступают
в государственные учреждения, в общественные организации, в редакции
газет, журналов, радио и телевидения. Многие письма адресуются частным
лицам - родственникам, друзьям или знакомым. Полагая, что информация,
содержащаяся в них, представляет общественный интерес, люди просят органы
прессы опубликовать эти послания.
Это письмо пришло в редакцию газеты "Советская Белоруссия" 19 октября
1973 г. из Вены Бывший житель Минска И. Г. Бурштейн, работавший до выезда
в Израиль врачом-невропатологом, адресует его своему знакомому - минчанину
Науму Ольшанскому и просит редакцию опубликовать это письмо на страницах
газеты.
Дорогой Наум Ольшанский!
Извини, что так долго тебе не писал, да и писать, собственно, не хотел,
чтобы не надломить тебя душевно. Зная по рассказам наших общих знакомых, а
также из материалов, публикуемых в газетах Израиля, о твоем желании
выехать в "обетованную землю", собравшись с силами, решил все же написать
тебе. Надеюсь, что мое открытое письмо предотвратит твой выезд и выезд
других легковерных.
Должно быть, ты хорошо помнишь вечер 20 октября 1970 г., когда вместе с
нашими знакомыми провожал нас в Израиль. Ты знаешь также, что в течение
определенного времени я добивался разрешения выехать в эту далекую страну,
о которой у нас были смутные представления. Неоднократно сотрудники ОВИР
г. Минска отговаривали меня от совершения опрометчивого шага. Но для меня
не существовало здравых суждений, была только одна аргументация - хочу
уехать на землю "праотцов". О том, как она меня встретила, я и хочу
рассказать.
Прибыв на "обетованную землю", я увидел и испытал такое, что трудно