Страница:
Всего с 1930 по 1941 год ОСОАВИАХИМ дал путевку в небо 121 тысяче летчиков, 27 тысячам планеристов и 122 тысячам парашютистов. Задача создания Воздушного флота молодой Республики Советов была решена.
Да, это была в те годы серьезная организация! И обращение туда за помощью молодого конструктора было вполне правомерным шагом, хотя в случае с Яковлевым это отдавало авантюрой, ведь он, по существу, еще не был авиаконструктором, а одним из рабочих энтузиастов, которых тогда было немало. Но Яковлев не относил себя к тем, «кого немало», – он верил в свою звезду и хотел, чтобы горение этой звезды поддержал Осоавиахим, для которого бюджет страны выделял немалые средства.
А.С. Яковлев представил технической комиссии проект легкого самолета под названием АИР-1. Красиво оформленные чертежи, уверенная речь, манера выступления молодого конструктора произвели впечатление. Члены комиссии поинтересовались, что значат буквы в названии, и автор проекта с достоинством ответил, что это инициалы председателя Совнаркома Алексея Ивановича Рыкова, руководившего к тому же и ОДВФ, и Осоавиахимом. Яковлев помнил «Макаку» своего первого шефа, и с названием своего детища уж он-то маху не мог дать.
После того как Осоавиахим проект утвердил и было открыто финансирование, для постройки авиетки был выделен зал бывшего ресторана Скалкина в Петровском парке (в нем позже размещался Дом культуры Академии). Группу энтузиастов возглавил Алексей Анисимович Демешкевич, которого за преклонный возраст (ему тогда было 35 лет) горластые насмешники из числа мотористов звали Батей. Демешкевич был бесценной находкой в команде Яковлева. Он имел солидный стаж работы в авиационных частях, был мастером на все руки и обладал умением сплачивать и организовывать своих озорных помощников. А.А. Демешкевич еще много лет проработает в ОКБ Яковлева, всегда оставаясь его верным соратником.
Восемь месяцев шла постройка, и это время было непростым для автора конструкции. Беда пришла, откуда ее не ждали, – от руководства Академии. Пока механики и мотористы в ангаре лепили из утиля какие-то конструкции, на них особо внимания не обращали, а когда выяснилось, что постройка летательного аппарата одобрена Осоавиахимом (другое ведомство!) и даже им финансируется, возникла проблема. Вначале руководство Академии выразило недоумение, что самолет строит даже не слушатель, а моторист из мастерских, и это послужило поводом для сигнала в верхи, что моторист не мог профессионально проработать проект, что прочностные характеристики его будут никудышные, и это подвергнет опасности жизнь летчика.
Молодо – не всегда зелено. Моторист Яковлев словно предвидел такую ситуацию, он, правда, не мог предвидеть, что первый конфликт покажется только цветочками по сравнению с тем, что предстоит ему в будущем. Но тогда он принял бой. Моторист против ученых Академии – каково? Ведь оппонентом моториста выступил начальник учебного отдела Академии К.Я. Баранов.
Комиссия проверяла чертежи, пересчитывала расчеты на прочность, выясняла верность аэродинамических решений. Но не зря ведь мы отмечали, что Яковлев не играл по мелочи. На его стороне были такие специалисты, как С.В. Ильюшин и В.С. Пышнов. Их поддержка оказалась решающей. Владимир Сергеевич Пышнов дал письменную гарантию, что проект составлен грамотно, самолет будет прочным, и эти слова маститого ученого решили судьбу АИР-1. (Так и хочется сказать, что, может, и судьбу будущего конструктора, но это вряд ли было бы правильным, поскольку мощные таланты Яковлева, несомненно, проявились бы в самом скором времени.)
Самолет был готов к 1 мая 1927 года. Но как ни стремился Яковлев отметиться своим самолетом в День международной солидарности трудящихся, столь любимом в Советском Союзе, но даже при своих пробивных способностях сделать этого, увы, не смог.
Самолет ушел в свой первый полет только 12 мая. Задержка с первым полетом обернулась положительной стороной: самолет согласился поднять в воздух сам Юлиан Иванович Пионтковский. Это, действительно, была удача: 30-летний летчик был командиром летного отряда Академии и отличным испытателем. С этого полета началось содружество этих людей. Ю.И. Пионтковский стал впоследствии шеф-пилотом ОКБ Яковлева и много сделал для успешного старта первого истребителя Яковлева. О том, как прервалась эта дружба, мы узнаем чуть позже…
Две недели проходили летные испытания АИР-1, и за это время Яковлев еще раз продемонстрировал свой уровень: он хотел, чтобы полет его авиетки стал событием в авиационном мире. Яковлев всегда играл по-крупному и очень часто выигрывал. Сейчас он добивался – ни много ни мало – разрешения на перелет своей машины по маршруту Москва – Харьков – Севастополь – Москва. Экипаж: Пионтковский – Яковлев.
Нам сейчас трудно вообразить, как можно было разрешать полет самолета, сделанного «на коленке», по столь длинной трассе, не оборудованной средствами связи, метеопрогнозами, заправкой и пр.
Но они полетели. И еще как – с полным триумфом! Самолетик без единой поломки долетел до Крыма, а на обратном пути Пионтковский, пилотируя самолет уже в одиночку, установил два мировых рекорда, преодолев без посадки расстояние от Севастополя до столицы. Первые мировые рекорды СССР!
Этот перелет принес Яковлеву не только известность в авиационном сообществе, но и вожделенное место слушателя Академии. Начальник Академии за голову взялся, когда увидел ходатайство о зачислении моториста мастерских А.С. Яковлева слушателем Академии. Письмо было подписано начальником ВВС П.И. Барановым и руководителем Осоавиахима Р.П. Эйдеманом.
Эйдема́н Ро́берт Петро́вич (1895–1937). Советский военный деятель, комкор (1935).
Сын латышского учителя. Учился в Петроградском лесном институте (не окончил). Образование получил в Киевском военном училище (1916). Участник 1-й мировой войны, прапорщик. В 1917 году вступил в РСДРП(б), в 1918 году – в Красную Армию.
В 1917 году избран председателем Канского совета солдатских депутатов, в октябре 1917 года – заместитель председателя Центросибири. В декабре 1917 года командовал частями, подавившими восстание юнкеров в Иркутске. В 1918–1920 годах комиссар и командир различных дивизий. В июне – июле 1920 года командующий 13-й армией в районе Каховки. С сентября 1920 года начальник тыла Южного фронта и одновременно с октября 1920 года командовал войсками внутренней службы Южного и Юго-Западного фронтов. Руководил карательными экспедициями и подавлением выступлений в тылу Красной Армии. С января 1921 года командующий войсками внутренней службы Украины. Организатор борьбы с «бандитизмом» на Украине, практиковал взятие заложников, расстрелы «сочувствующих».
С марта 1921 года командующий войсками Харьковского военного округа, с июня – помощник командующего Вооруженными Силами Украины и Крыма. С 1924 года командующий войсками Сибирского военного округа. В 1925–1932 годах начальник и комиссар Военной академии имени Фрунзе. В 1927–1936 годах ответственный редактор журнала «Война и революция», был членом правления и председателем латвийской секции Союза писателей СССР. В 1932–1934 годах член Реввоенсовета Республики. С 1932 года председатель Центрального совета Осоавиахима.
22 мая 1937 года арестован во время работы Московской партийной конференции. После применения к нему «мер физического воздействия» признался в участии в военно-фашистском заговоре, латышской подпольной организации и оговорил еще 20 человек, в том числе 13 сотрудников Осоавиахима (все они были немедленно арестованы). 11 июня 1937 года Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР приговорен к смертной казни. Расстрелян 12 июня 1937 года вместе с Тухачевским, Якиром, Уборевичем и другими военачальниками. В 1957 году реабилитирован.
1 октября 1927 года А.С. Яковлев был зачислен в Академию (условно, с последующей сдачей экзаменов). Юлиан Пионтковский, успевший в ходе перелета близко узнать молодого конструктора, прослышав о том, кто подписал ходатайство, только развел руками:
– Ну, ты, парень, даешь! Ставки уж очень серьезные. Меньше чем на начальника ВВС ты уже не согласен? – и добавил с улыбкой:
– Этак, ты и до товарища Сталина дойдешь.
– Если надо, дойду, – без улыбки, не в тон другу, ответил Яковлев.
Улыбка сползла с лица летчика…
Равно как и с репрессированным вскоре Эйдеманом, с Петром Ионовичем Барановым жизнь больше не сводила нашего героя. У Баранова была тоже нелегкая судьба – перспективного начальника ВВС подвел случай. По мнению историка авиации А. Демина, «визит т. Сталина на Ходынку стоил П.И. Баранову поста начальника ВВС из-за того, что тот не одернул ретивого пожарника, запретившего курить Сталину любимую трубку около самолетов».
Баранов погиб в авиакатастрофе в 1932 году.
Трудно представить себе, как умудрялся наш герой совмещать постижение непростой учебной программы с жаждой творчества. За четыре года учебы в Академии он создал четыре типа самолетов!
Недоброжелателей у такого ретивого слушателя было немало, но его успехи закрывали рот критикам. Большие надежды возлагал Яковлев на свой АИР-3, который назвали «Пионерской правдой» – в этом вопросе Яковлев был щепетилен до мелочей, названия всех его машин были идеологически выдержаны и работали наравне с конструкцией самолета. «Пионерская правда» не только ставила рекорды в перелетах. Авторитет молодому конструктору принесло участие его самолета АИР-1 в военных маневрах, где он продемонстрировал возможности авиации как связного вида транспорта, как разведчика. Все эти полеты и рекорды А.С. Яковлев очень подробно и увлекательно описал в своих мемуарах, в которых он сумел передать неповторимый дух того времени. Хорошо передать…
Мужская дружба часто рождается в аудитории. И не только дружба…
Какие учителя – такой и диплом
Что ему шасси – ему и целого самолета мало!
Да, это была в те годы серьезная организация! И обращение туда за помощью молодого конструктора было вполне правомерным шагом, хотя в случае с Яковлевым это отдавало авантюрой, ведь он, по существу, еще не был авиаконструктором, а одним из рабочих энтузиастов, которых тогда было немало. Но Яковлев не относил себя к тем, «кого немало», – он верил в свою звезду и хотел, чтобы горение этой звезды поддержал Осоавиахим, для которого бюджет страны выделял немалые средства.
А.С. Яковлев представил технической комиссии проект легкого самолета под названием АИР-1. Красиво оформленные чертежи, уверенная речь, манера выступления молодого конструктора произвели впечатление. Члены комиссии поинтересовались, что значат буквы в названии, и автор проекта с достоинством ответил, что это инициалы председателя Совнаркома Алексея Ивановича Рыкова, руководившего к тому же и ОДВФ, и Осоавиахимом. Яковлев помнил «Макаку» своего первого шефа, и с названием своего детища уж он-то маху не мог дать.
После того как Осоавиахим проект утвердил и было открыто финансирование, для постройки авиетки был выделен зал бывшего ресторана Скалкина в Петровском парке (в нем позже размещался Дом культуры Академии). Группу энтузиастов возглавил Алексей Анисимович Демешкевич, которого за преклонный возраст (ему тогда было 35 лет) горластые насмешники из числа мотористов звали Батей. Демешкевич был бесценной находкой в команде Яковлева. Он имел солидный стаж работы в авиационных частях, был мастером на все руки и обладал умением сплачивать и организовывать своих озорных помощников. А.А. Демешкевич еще много лет проработает в ОКБ Яковлева, всегда оставаясь его верным соратником.
Восемь месяцев шла постройка, и это время было непростым для автора конструкции. Беда пришла, откуда ее не ждали, – от руководства Академии. Пока механики и мотористы в ангаре лепили из утиля какие-то конструкции, на них особо внимания не обращали, а когда выяснилось, что постройка летательного аппарата одобрена Осоавиахимом (другое ведомство!) и даже им финансируется, возникла проблема. Вначале руководство Академии выразило недоумение, что самолет строит даже не слушатель, а моторист из мастерских, и это послужило поводом для сигнала в верхи, что моторист не мог профессионально проработать проект, что прочностные характеристики его будут никудышные, и это подвергнет опасности жизнь летчика.
Молодо – не всегда зелено. Моторист Яковлев словно предвидел такую ситуацию, он, правда, не мог предвидеть, что первый конфликт покажется только цветочками по сравнению с тем, что предстоит ему в будущем. Но тогда он принял бой. Моторист против ученых Академии – каково? Ведь оппонентом моториста выступил начальник учебного отдела Академии К.Я. Баранов.
Комиссия проверяла чертежи, пересчитывала расчеты на прочность, выясняла верность аэродинамических решений. Но не зря ведь мы отмечали, что Яковлев не играл по мелочи. На его стороне были такие специалисты, как С.В. Ильюшин и В.С. Пышнов. Их поддержка оказалась решающей. Владимир Сергеевич Пышнов дал письменную гарантию, что проект составлен грамотно, самолет будет прочным, и эти слова маститого ученого решили судьбу АИР-1. (Так и хочется сказать, что, может, и судьбу будущего конструктора, но это вряд ли было бы правильным, поскольку мощные таланты Яковлева, несомненно, проявились бы в самом скором времени.)
Самолет был готов к 1 мая 1927 года. Но как ни стремился Яковлев отметиться своим самолетом в День международной солидарности трудящихся, столь любимом в Советском Союзе, но даже при своих пробивных способностях сделать этого, увы, не смог.
Самолет ушел в свой первый полет только 12 мая. Задержка с первым полетом обернулась положительной стороной: самолет согласился поднять в воздух сам Юлиан Иванович Пионтковский. Это, действительно, была удача: 30-летний летчик был командиром летного отряда Академии и отличным испытателем. С этого полета началось содружество этих людей. Ю.И. Пионтковский стал впоследствии шеф-пилотом ОКБ Яковлева и много сделал для успешного старта первого истребителя Яковлева. О том, как прервалась эта дружба, мы узнаем чуть позже…
Две недели проходили летные испытания АИР-1, и за это время Яковлев еще раз продемонстрировал свой уровень: он хотел, чтобы полет его авиетки стал событием в авиационном мире. Яковлев всегда играл по-крупному и очень часто выигрывал. Сейчас он добивался – ни много ни мало – разрешения на перелет своей машины по маршруту Москва – Харьков – Севастополь – Москва. Экипаж: Пионтковский – Яковлев.
Нам сейчас трудно вообразить, как можно было разрешать полет самолета, сделанного «на коленке», по столь длинной трассе, не оборудованной средствами связи, метеопрогнозами, заправкой и пр.
Но они полетели. И еще как – с полным триумфом! Самолетик без единой поломки долетел до Крыма, а на обратном пути Пионтковский, пилотируя самолет уже в одиночку, установил два мировых рекорда, преодолев без посадки расстояние от Севастополя до столицы. Первые мировые рекорды СССР!
Этот перелет принес Яковлеву не только известность в авиационном сообществе, но и вожделенное место слушателя Академии. Начальник Академии за голову взялся, когда увидел ходатайство о зачислении моториста мастерских А.С. Яковлева слушателем Академии. Письмо было подписано начальником ВВС П.И. Барановым и руководителем Осоавиахима Р.П. Эйдеманом.
Эйдема́н Ро́берт Петро́вич (1895–1937). Советский военный деятель, комкор (1935).
Сын латышского учителя. Учился в Петроградском лесном институте (не окончил). Образование получил в Киевском военном училище (1916). Участник 1-й мировой войны, прапорщик. В 1917 году вступил в РСДРП(б), в 1918 году – в Красную Армию.
В 1917 году избран председателем Канского совета солдатских депутатов, в октябре 1917 года – заместитель председателя Центросибири. В декабре 1917 года командовал частями, подавившими восстание юнкеров в Иркутске. В 1918–1920 годах комиссар и командир различных дивизий. В июне – июле 1920 года командующий 13-й армией в районе Каховки. С сентября 1920 года начальник тыла Южного фронта и одновременно с октября 1920 года командовал войсками внутренней службы Южного и Юго-Западного фронтов. Руководил карательными экспедициями и подавлением выступлений в тылу Красной Армии. С января 1921 года командующий войсками внутренней службы Украины. Организатор борьбы с «бандитизмом» на Украине, практиковал взятие заложников, расстрелы «сочувствующих».
С марта 1921 года командующий войсками Харьковского военного округа, с июня – помощник командующего Вооруженными Силами Украины и Крыма. С 1924 года командующий войсками Сибирского военного округа. В 1925–1932 годах начальник и комиссар Военной академии имени Фрунзе. В 1927–1936 годах ответственный редактор журнала «Война и революция», был членом правления и председателем латвийской секции Союза писателей СССР. В 1932–1934 годах член Реввоенсовета Республики. С 1932 года председатель Центрального совета Осоавиахима.
22 мая 1937 года арестован во время работы Московской партийной конференции. После применения к нему «мер физического воздействия» признался в участии в военно-фашистском заговоре, латышской подпольной организации и оговорил еще 20 человек, в том числе 13 сотрудников Осоавиахима (все они были немедленно арестованы). 11 июня 1937 года Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР приговорен к смертной казни. Расстрелян 12 июня 1937 года вместе с Тухачевским, Якиром, Уборевичем и другими военачальниками. В 1957 году реабилитирован.
1 октября 1927 года А.С. Яковлев был зачислен в Академию (условно, с последующей сдачей экзаменов). Юлиан Пионтковский, успевший в ходе перелета близко узнать молодого конструктора, прослышав о том, кто подписал ходатайство, только развел руками:
– Ну, ты, парень, даешь! Ставки уж очень серьезные. Меньше чем на начальника ВВС ты уже не согласен? – и добавил с улыбкой:
– Этак, ты и до товарища Сталина дойдешь.
– Если надо, дойду, – без улыбки, не в тон другу, ответил Яковлев.
Улыбка сползла с лица летчика…
Равно как и с репрессированным вскоре Эйдеманом, с Петром Ионовичем Барановым жизнь больше не сводила нашего героя. У Баранова была тоже нелегкая судьба – перспективного начальника ВВС подвел случай. По мнению историка авиации А. Демина, «визит т. Сталина на Ходынку стоил П.И. Баранову поста начальника ВВС из-за того, что тот не одернул ретивого пожарника, запретившего курить Сталину любимую трубку около самолетов».
Баранов погиб в авиакатастрофе в 1932 году.
Трудно представить себе, как умудрялся наш герой совмещать постижение непростой учебной программы с жаждой творчества. За четыре года учебы в Академии он создал четыре типа самолетов!
Недоброжелателей у такого ретивого слушателя было немало, но его успехи закрывали рот критикам. Большие надежды возлагал Яковлев на свой АИР-3, который назвали «Пионерской правдой» – в этом вопросе Яковлев был щепетилен до мелочей, названия всех его машин были идеологически выдержаны и работали наравне с конструкцией самолета. «Пионерская правда» не только ставила рекорды в перелетах. Авторитет молодому конструктору принесло участие его самолета АИР-1 в военных маневрах, где он продемонстрировал возможности авиации как связного вида транспорта, как разведчика. Все эти полеты и рекорды А.С. Яковлев очень подробно и увлекательно описал в своих мемуарах, в которых он сумел передать неповторимый дух того времени. Хорошо передать…
Мужская дружба часто рождается в аудитории. И не только дружба…
Нет, наверное, такого студента, слушателя, курсанта, который не вспоминал бы студенческих лет, своих друзей, преподавателей. Со многими мы поддерживаем связь на протяжении всей жизни, хотя и пути и судьбы коренным образом разнятся. Но есть что-то неразменное в душе, где и хранится та самая дружба.
А.С. Яковлев «населил» свои мемуары огромным количеством людей – от наркомов до спортсменов, практически для каждого нашел добрые слова, а вот о своих сокурсниках пишет и вспоминает мало, хотя какие люди учились с ним на курсе! Сергей Константинович Туманский стал не только выдающимся конструктором авиационных двигателей, но и Героем Социалистического Труда, академиком АН СССР. Петр Васильевич Дементьев стал министром авиационной промышленности, дважды Героем Социалистического Труда. Александр Николаевич Пономарев, который позже станет не только генерал-полковником, главным инженером ВВС, но и крупным ученым. А.Н. Пономарев, помимо советской академии, закончит еще и французскую академию Сен-Сир, более того, родной брат Александра Борис Николаевич Пономарев стал кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, и обычно таких знакомств Яковлев не забывал. Однако о своих друзьях он говорит в книге мало, хотя они, по воспоминаниям других авторов, составляли некую плотную группу, в которой А.С. Яковлев, как коренной москвич, был своего рода стержнем. По воскресеньям они вместе ходили в увольнения, купались в Серебряном Бору, катали там девушек на лодках, один раз чуть не перевернулись, попав под волну от парохода, ели мороженое в Нескучном саду, прыгали с парашютной вышки. Впрочем, нет, прыгнуть пришлось одному Петруше Дементею (про свой старинный и очень уважаемый чувашский род Дементеев Петр Васильевич не уставал напоминать), и он за это сильно обиделся на Яковлева, и они даже повздорили. Дело было так. Вместе с девушками подошли курсанты к парашютной вышке, у которой стояла группка комсомольцев, тренирующих свой дух и свое тело (на оградке вышки висел плакатик: «Мускул свой, дыханье и тело тренируй с пользой для военного дела»).
Шура Яковлев со словами «Комсомольцы покоряют небеса» подтолкнул Петрушу Дементьева вперед и заплатил за вход только одного человека. О том, что он один на площадке вышки, Петруша Дементьев узнал только тогда, когда увидел друзей, с высоты кажущихся совсем крохотными, и сильно перепугался. В веселой группе его страх был бы не так заметен, а сейчас он, маленький и жалкий, пытался вырваться из рук дюжего инструктора, который уже ловко упаковывал его в подвесную систему. Миг – и маленький чуваш, по своей крестьянской природе боявшийся высоты, уже повис между небом и землей. А эти сволочи, объедаясь мороженым, вместе с девчонками, хохотали над ним. А главное, среди девчонок была Дуся, та, которая впоследствии будет носить фамилию Дементьева.
О том, что все они сволочи, Петруша, едва выпутавшись из привязных ремней, тотчас сказал вслух, а пуще всех – зазнайка и хвастун Шурка Яковлев. Этот эпизод дважды упоминается в записках П.П. Дементьева, которые он вел по рассказам отца.
Конечно, можно было бы и не обращать внимания на молодецкие забавы, подначки, розыгрши и юношеские ссоры – у каждого это случается, однако жизнь сложилась так, что дороги четырех сокурсников пересекались неоднократно, и мы можем с сожалением констатировать, что сердечности в их отношениях было мало. Особенно между Петрушей Дементьевым и Шурой Яковлевым, которые очень скоро станут заместителями наркома, Героями Соцтруда, орлами сталинского гнезда…
А.С. Яковлев «населил» свои мемуары огромным количеством людей – от наркомов до спортсменов, практически для каждого нашел добрые слова, а вот о своих сокурсниках пишет и вспоминает мало, хотя какие люди учились с ним на курсе! Сергей Константинович Туманский стал не только выдающимся конструктором авиационных двигателей, но и Героем Социалистического Труда, академиком АН СССР. Петр Васильевич Дементьев стал министром авиационной промышленности, дважды Героем Социалистического Труда. Александр Николаевич Пономарев, который позже станет не только генерал-полковником, главным инженером ВВС, но и крупным ученым. А.Н. Пономарев, помимо советской академии, закончит еще и французскую академию Сен-Сир, более того, родной брат Александра Борис Николаевич Пономарев стал кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, и обычно таких знакомств Яковлев не забывал. Однако о своих друзьях он говорит в книге мало, хотя они, по воспоминаниям других авторов, составляли некую плотную группу, в которой А.С. Яковлев, как коренной москвич, был своего рода стержнем. По воскресеньям они вместе ходили в увольнения, купались в Серебряном Бору, катали там девушек на лодках, один раз чуть не перевернулись, попав под волну от парохода, ели мороженое в Нескучном саду, прыгали с парашютной вышки. Впрочем, нет, прыгнуть пришлось одному Петруше Дементею (про свой старинный и очень уважаемый чувашский род Дементеев Петр Васильевич не уставал напоминать), и он за это сильно обиделся на Яковлева, и они даже повздорили. Дело было так. Вместе с девушками подошли курсанты к парашютной вышке, у которой стояла группка комсомольцев, тренирующих свой дух и свое тело (на оградке вышки висел плакатик: «Мускул свой, дыханье и тело тренируй с пользой для военного дела»).
Шура Яковлев со словами «Комсомольцы покоряют небеса» подтолкнул Петрушу Дементьева вперед и заплатил за вход только одного человека. О том, что он один на площадке вышки, Петруша Дементьев узнал только тогда, когда увидел друзей, с высоты кажущихся совсем крохотными, и сильно перепугался. В веселой группе его страх был бы не так заметен, а сейчас он, маленький и жалкий, пытался вырваться из рук дюжего инструктора, который уже ловко упаковывал его в подвесную систему. Миг – и маленький чуваш, по своей крестьянской природе боявшийся высоты, уже повис между небом и землей. А эти сволочи, объедаясь мороженым, вместе с девчонками, хохотали над ним. А главное, среди девчонок была Дуся, та, которая впоследствии будет носить фамилию Дементьева.
О том, что все они сволочи, Петруша, едва выпутавшись из привязных ремней, тотчас сказал вслух, а пуще всех – зазнайка и хвастун Шурка Яковлев. Этот эпизод дважды упоминается в записках П.П. Дементьева, которые он вел по рассказам отца.
Конечно, можно было бы и не обращать внимания на молодецкие забавы, подначки, розыгрши и юношеские ссоры – у каждого это случается, однако жизнь сложилась так, что дороги четырех сокурсников пересекались неоднократно, и мы можем с сожалением констатировать, что сердечности в их отношениях было мало. Особенно между Петрушей Дементьевым и Шурой Яковлевым, которые очень скоро станут заместителями наркома, Героями Соцтруда, орлами сталинского гнезда…
Какие учителя – такой и диплом
А вот о своих учителях Яковлев старается упомянуть везде. Одним из тех, кто оказал серьезное воздействие на молодого авиатора, был Я.И. Алкснис, командующий ВВС РККА. На лекциях Якова Ивановича Алксниса в Академии отсутствующих не бывало. Дело было даже не в том, что Алкснис был высоким воинским начальником, но и в том огромном авторитете, которым он пользовался у слушателей Академии. Главком читал курс «Тактика и стратегия: использование военно-воздушного флота в мирное и военное время». Все знали, что профессиональный революционер Алкснис уже в зрелом возрасте выучился летать, регулярно повышал свое мастерство, активно поддерживал авиаконструкторов, вникал во все детали авиационной жизни того времени. Ну, и лекции у него были на редкость интересными. Алкснис широко использовал в них материалы из зарубежных источников, он был едва ли не единственным исследователем фактов действий авиации в мировой войне, из его уст Яковлев услышал впервые о доктрине Дуэ, горячим сторонником которой был Алкснис. Один из сподвижников Алксниса летчик-испытатель П. Стефановский писал о нем: «Якова Ивановича Алксниса я впервые увидел еще в 1926 году, будучи курсантом Ленинградской Военно-теоретической школы летчиков. Потом несколько раз встречал его в Каче. Он, бывший пехотинец, учился там на летчика. Теперь этот удивительной судьбы человек летал уже мастерски. Безгранично преданный своему делу, Яков Иванович решительно и настойчиво насаждал в авиации крепкую воинскую дисциплину, требовал аккуратности и исполнительности, всячески развивал у подчиненных разумную инициативу и самостоятельность».
В тот день Яков Иванович рассказывал о роли истребителей в воздушных боях и закончил свою лекцию рассказом о том, что сейчас и советские конструкторы стали создавать боевые машины, которые вровень стоят с лучшими зарубежными. В качестве примера он привел истребитель И-5, авторами которого были известные конструкторы Н. Поликарпов и Д. Григорович.
На лекциях по конструкции самолетов слушатели Академии знали о прекрасных тактико-технических данных нового истребителя, как, впрочем, и о том, что это машина строгая, требует от летного состава высокого мастерства. Все это фиксировалось Александром Яковлевым в конспектах, и он не предполагал, что окажется свидетелем извечного конфликта авиации – теории и практики.
Алкснис Яков Иванович (1897–1938) – советский военный и государственный деятель. Депутат Верховного Совета СССР 1-го созыва.
Родился в латышской семье в Лифляндской губернии. В Российской армии с марта 1917 года. По окончании Одесской школы прапорщиков был отправлен на Западный фронт. В 1917 году вступил в РСДРП, большевик. Был военкомом Орловской губернии. С мая 1919 года в Красной Армии, комиссар 55-й стрелковой дивизии. Руководил разгромом белогвардейских и повстанческих отрядов в Орловской губернии и антисоветских казачьих отрядов на Дону. Затем военком Донской области. С 1920 года пом. командующего Орловским военным округом.
В 1924 году окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе.
В 1924–1926 гг. – помощник начальника организационно-мобилизационного управления, начальник и комиссар отдела устройства войск, начальник Управления устройства и службы войск.
В 1926–1931 гг. – заместитель начальника ВВС РККА.
Несмотря на занимаемый им высокий пост заместителя начальника ВВС РККА, Алкснис в 1929 году сумел освоить специальность летчика. 21 июля 1929 года он, совместно с летчиком Писаренко на самолете Р-5 совершил беспосадочный перелет из Москвы до Севастополя, показав среднюю скорость 233 км/ч и преодолев 1300 километров пути. На следующий день они пролетели по тому же маршруту обратно и вновь беспосадочно.
Звание военного летчика было присвоено ему в ноябре 1929 года после обучения в Качинской военной школе летчиков.
С 1931 командующий ВВС РККА и член Реввоенсовета СССР. Позже также член Военного Совета Наркомата обороны.
В ноябре 1932 года внес предложение об учреждении Дня авиации с «целью популяризации гражданской и военной авиации в массах». СНК СССР постановил проводить празднование – 18 августа, ежегодно.
С января 1937 года заместитель наркома обороны по авиации.
Принимал участие в проведении репрессий в РККА. Входил в состав Специального судебного присутствия, которое 11 июня 1937 года приговорило к смертной казни группу военачальников во главе с М.Н. Тухачевским.
23 ноября 1937 года снят со всех постов, исключен из ВКП(б) и арестован по обвинению в создании «латышской фашистской организации» в РККА. На следствии к Алкснису применялись избиения и пытки. Признал себя виновным, 28 июля 1938 года приговорен к смертной казни. Расстрелян 29 июля 1938 года на Коммунарском полигоне по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР. Реабилитирован и восстановлен в партии в 1957 году.
Уже накануне выпускных экзаменов в 1931 году А.С. Яковлев оказался по делам дипломного проекта на аэродроме НИИ ВВС. И там он вновь увидел главкома. И не только увидел, но и невольно услышал горячую речь Алксниса, спорившего о чем-то с летчиками. Александр Сергеевич прислушался и понял, что главком готов сам лететь хоть сейчас и доказать, что И-5 прекрасная машина и летчики возводят на нее напраслину.
Горячий спор закончился тем, что Яков Иванович приказал техникам готовить И-5 к полету, нахлобучил меховой шлем и отправился на стоянку.
Пока самолет грели, заправляли, осматривали, Яковлев успел выяснить, что И-5 действительно прекрасно ведет себя в воздухе, послушен и легок в управлении, а вот на посадке, точнее, уже в конце пробега, он вдруг выходит из-под контроля пилота и начинает выкидывать такие фортели, что летчики терялись в догадках: в чем же дело? Очень часто самолет валился на крыло, а то и вовсе опрокидывался на спину. Чувствовалось, что летчики НИИ несколько обижены на Алксниса: уж кто-кто, а они-то умели летать, а тут большой начальник хочет ткнуть их носом в их неумение.
Тем временем, И-5, ведомый Алкснисом, сделал положенную коробочку над аэродромом, вышел на глиссаду и мягко приземлился у «Т». Все замерли, ожидая конца пробега. Как и положено, Алкснис прибрал газ, умеряя скорость, и… самолет тотчас опрокинулся на спину!
Все тотчас бросились к месту аварии, но Алкснис уже самостоятельно выбрался из кабины, отстегнул парашют и с изумлением глядел на то, что секунду назад было грозным красивым самолетом. Он был явно обескуражен, а точнее, страшно раздосадован. Было ясно, что самолет на малой скорости не слушался рулей, и летчики были правы.
Алкснис подозвал летчика-испытателя И.Ф. Петрова, который первым столкнулся со столь странным дефектом, и сказал:
– Вот что, Петров, как я помню, тебе за такую посадку, какая была у меня сегодня, выговор с занесением в учетную карточку влепили. Надо снимать, но ты для этого все рассчитать должен. Раз ты в академии лекции читаешь, подбери там ребят потолковее, разбирайтесь. Да побыстрее.
Слушавший этот разговор Яковлев поначалу удивился, почему, собственно, устранять конструктивные дефекты должен летчик-испытатель, пусть даже и с инженерным дипломом, но потом все понял. И Поликарпов, и Григорович в эти годы проходили по категории врагов советской власти и были вне досягаемости для Алксниса.
Яковлев, который к тому времени проектировал свой самолет, очень заинтересовался проблемой и напросился к Петрову в помощники, но тому, похоже, все было уже ясно. Он был очень обижен решением партсобрания, за «строгач», и давно решал проблему устойчивости И-5 на пробеге самостоятельно. Однако он оценил порыв слушателя, и с того времени между этими двумя столь разными людьми – И.Ф. Петровым и А.С. Яковлевым – возникнет дружба, продолжавшаяся много лет. Исследуя поведение самолета И-5 под руководством столь опытного человека, каким был Иван Федорович Петров, Яковлев очень многому научился. Эту способность – учиться всегда – отмечали все, кто знал авиаконструктора Яковлева.
И-5 сделал еще одну зарубку в памяти А.С. Яковлева.
Как и все, кто был связан с миром авиации, он был горд новинкой советского авиастроения самолетом-гигантом АНТ-20 «Максим Горький», созданным в конструкторском бюро А.Н. Туполева. Как и все, Александр Сергеевич хотел пролететь над Москвой в этой машине, почувствовать себя причастным к великим делам великой страны – по-иному он не мог оценивать факт создания восьмимоторного самолета, равного которому не было в мире. Все попытки выяснить, кто составляет списки пассажиров «Максима Горького», не привели к успеху, и тут Яковлев узнал, что бортинженером-испытателем на «Максиме» летает его новый друг Иван Федорович Петров. Выслушав просьбу Яковлева, Петров замахал руками:
– И думать забудь! Списки эти, знаешь, где утверждаются? То-то! Вот после того, как вожди прокатятся на этом самолете, тогда, может быть, попроще будет! Слушай, ты же крутишься в Осоавиахиме, ручкаешься с комсомольскими вождями – попробуй через них, так будет надежнее. У тебя это здорово получается – с вождями общаться.
– А когда вы полетите в очередной полет? – с промелькнувшей надеждой спросил Яковлев.
– 18 мая. Цаговских работников загрузим, тренировка перед тем самым полетом, так сказать. По полной программе будет полет – с эскортом, демонстрацией всех возможностей. Но это – секрет, понял?
– Понял, Иван Федорович.
18 мая 1935 года Яковлев был на Ходынке, с грустью наблюдая праздничную суету у красавца-самолета – все его попытки решить вопрос через ЦК комсомола оказались безуспешными…
Вдруг он увидел идущего сквозь толпу Ивана Федоровича Петрова, и безумная надежда всколыхнулась в груди. Но Петров, увидев Яковлева, только развел руки в стороны:
– Сам сегодня не лечу. Мой сменщик Александр Алексеевич Кравцов захотел полететь в этом рейсе, и я уступил ему свой полет. Пошли в «Стрельну».
А через час Москву всколыхнула ужасная весть: «Максим Горький» разбился. Летчик истребителя И-5, сопровождавшего АНТ-20, задумал сделать вокруг крыла «МГ» мертвую петлю и врезался в крыло…
В тот день Яков Иванович рассказывал о роли истребителей в воздушных боях и закончил свою лекцию рассказом о том, что сейчас и советские конструкторы стали создавать боевые машины, которые вровень стоят с лучшими зарубежными. В качестве примера он привел истребитель И-5, авторами которого были известные конструкторы Н. Поликарпов и Д. Григорович.
На лекциях по конструкции самолетов слушатели Академии знали о прекрасных тактико-технических данных нового истребителя, как, впрочем, и о том, что это машина строгая, требует от летного состава высокого мастерства. Все это фиксировалось Александром Яковлевым в конспектах, и он не предполагал, что окажется свидетелем извечного конфликта авиации – теории и практики.
Алкснис Яков Иванович (1897–1938) – советский военный и государственный деятель. Депутат Верховного Совета СССР 1-го созыва.
Родился в латышской семье в Лифляндской губернии. В Российской армии с марта 1917 года. По окончании Одесской школы прапорщиков был отправлен на Западный фронт. В 1917 году вступил в РСДРП, большевик. Был военкомом Орловской губернии. С мая 1919 года в Красной Армии, комиссар 55-й стрелковой дивизии. Руководил разгромом белогвардейских и повстанческих отрядов в Орловской губернии и антисоветских казачьих отрядов на Дону. Затем военком Донской области. С 1920 года пом. командующего Орловским военным округом.
В 1924 году окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе.
В 1924–1926 гг. – помощник начальника организационно-мобилизационного управления, начальник и комиссар отдела устройства войск, начальник Управления устройства и службы войск.
В 1926–1931 гг. – заместитель начальника ВВС РККА.
Несмотря на занимаемый им высокий пост заместителя начальника ВВС РККА, Алкснис в 1929 году сумел освоить специальность летчика. 21 июля 1929 года он, совместно с летчиком Писаренко на самолете Р-5 совершил беспосадочный перелет из Москвы до Севастополя, показав среднюю скорость 233 км/ч и преодолев 1300 километров пути. На следующий день они пролетели по тому же маршруту обратно и вновь беспосадочно.
Звание военного летчика было присвоено ему в ноябре 1929 года после обучения в Качинской военной школе летчиков.
С 1931 командующий ВВС РККА и член Реввоенсовета СССР. Позже также член Военного Совета Наркомата обороны.
В ноябре 1932 года внес предложение об учреждении Дня авиации с «целью популяризации гражданской и военной авиации в массах». СНК СССР постановил проводить празднование – 18 августа, ежегодно.
С января 1937 года заместитель наркома обороны по авиации.
Принимал участие в проведении репрессий в РККА. Входил в состав Специального судебного присутствия, которое 11 июня 1937 года приговорило к смертной казни группу военачальников во главе с М.Н. Тухачевским.
23 ноября 1937 года снят со всех постов, исключен из ВКП(б) и арестован по обвинению в создании «латышской фашистской организации» в РККА. На следствии к Алкснису применялись избиения и пытки. Признал себя виновным, 28 июля 1938 года приговорен к смертной казни. Расстрелян 29 июля 1938 года на Коммунарском полигоне по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР. Реабилитирован и восстановлен в партии в 1957 году.
Уже накануне выпускных экзаменов в 1931 году А.С. Яковлев оказался по делам дипломного проекта на аэродроме НИИ ВВС. И там он вновь увидел главкома. И не только увидел, но и невольно услышал горячую речь Алксниса, спорившего о чем-то с летчиками. Александр Сергеевич прислушался и понял, что главком готов сам лететь хоть сейчас и доказать, что И-5 прекрасная машина и летчики возводят на нее напраслину.
Горячий спор закончился тем, что Яков Иванович приказал техникам готовить И-5 к полету, нахлобучил меховой шлем и отправился на стоянку.
Пока самолет грели, заправляли, осматривали, Яковлев успел выяснить, что И-5 действительно прекрасно ведет себя в воздухе, послушен и легок в управлении, а вот на посадке, точнее, уже в конце пробега, он вдруг выходит из-под контроля пилота и начинает выкидывать такие фортели, что летчики терялись в догадках: в чем же дело? Очень часто самолет валился на крыло, а то и вовсе опрокидывался на спину. Чувствовалось, что летчики НИИ несколько обижены на Алксниса: уж кто-кто, а они-то умели летать, а тут большой начальник хочет ткнуть их носом в их неумение.
Тем временем, И-5, ведомый Алкснисом, сделал положенную коробочку над аэродромом, вышел на глиссаду и мягко приземлился у «Т». Все замерли, ожидая конца пробега. Как и положено, Алкснис прибрал газ, умеряя скорость, и… самолет тотчас опрокинулся на спину!
Все тотчас бросились к месту аварии, но Алкснис уже самостоятельно выбрался из кабины, отстегнул парашют и с изумлением глядел на то, что секунду назад было грозным красивым самолетом. Он был явно обескуражен, а точнее, страшно раздосадован. Было ясно, что самолет на малой скорости не слушался рулей, и летчики были правы.
Алкснис подозвал летчика-испытателя И.Ф. Петрова, который первым столкнулся со столь странным дефектом, и сказал:
– Вот что, Петров, как я помню, тебе за такую посадку, какая была у меня сегодня, выговор с занесением в учетную карточку влепили. Надо снимать, но ты для этого все рассчитать должен. Раз ты в академии лекции читаешь, подбери там ребят потолковее, разбирайтесь. Да побыстрее.
Слушавший этот разговор Яковлев поначалу удивился, почему, собственно, устранять конструктивные дефекты должен летчик-испытатель, пусть даже и с инженерным дипломом, но потом все понял. И Поликарпов, и Григорович в эти годы проходили по категории врагов советской власти и были вне досягаемости для Алксниса.
Яковлев, который к тому времени проектировал свой самолет, очень заинтересовался проблемой и напросился к Петрову в помощники, но тому, похоже, все было уже ясно. Он был очень обижен решением партсобрания, за «строгач», и давно решал проблему устойчивости И-5 на пробеге самостоятельно. Однако он оценил порыв слушателя, и с того времени между этими двумя столь разными людьми – И.Ф. Петровым и А.С. Яковлевым – возникнет дружба, продолжавшаяся много лет. Исследуя поведение самолета И-5 под руководством столь опытного человека, каким был Иван Федорович Петров, Яковлев очень многому научился. Эту способность – учиться всегда – отмечали все, кто знал авиаконструктора Яковлева.
И-5 сделал еще одну зарубку в памяти А.С. Яковлева.
Как и все, кто был связан с миром авиации, он был горд новинкой советского авиастроения самолетом-гигантом АНТ-20 «Максим Горький», созданным в конструкторском бюро А.Н. Туполева. Как и все, Александр Сергеевич хотел пролететь над Москвой в этой машине, почувствовать себя причастным к великим делам великой страны – по-иному он не мог оценивать факт создания восьмимоторного самолета, равного которому не было в мире. Все попытки выяснить, кто составляет списки пассажиров «Максима Горького», не привели к успеху, и тут Яковлев узнал, что бортинженером-испытателем на «Максиме» летает его новый друг Иван Федорович Петров. Выслушав просьбу Яковлева, Петров замахал руками:
– И думать забудь! Списки эти, знаешь, где утверждаются? То-то! Вот после того, как вожди прокатятся на этом самолете, тогда, может быть, попроще будет! Слушай, ты же крутишься в Осоавиахиме, ручкаешься с комсомольскими вождями – попробуй через них, так будет надежнее. У тебя это здорово получается – с вождями общаться.
– А когда вы полетите в очередной полет? – с промелькнувшей надеждой спросил Яковлев.
– 18 мая. Цаговских работников загрузим, тренировка перед тем самым полетом, так сказать. По полной программе будет полет – с эскортом, демонстрацией всех возможностей. Но это – секрет, понял?
– Понял, Иван Федорович.
18 мая 1935 года Яковлев был на Ходынке, с грустью наблюдая праздничную суету у красавца-самолета – все его попытки решить вопрос через ЦК комсомола оказались безуспешными…
Вдруг он увидел идущего сквозь толпу Ивана Федоровича Петрова, и безумная надежда всколыхнулась в груди. Но Петров, увидев Яковлева, только развел руки в стороны:
– Сам сегодня не лечу. Мой сменщик Александр Алексеевич Кравцов захотел полететь в этом рейсе, и я уступил ему свой полет. Пошли в «Стрельну».
А через час Москву всколыхнула ужасная весть: «Максим Горький» разбился. Летчик истребителя И-5, сопровождавшего АНТ-20, задумал сделать вокруг крыла «МГ» мертвую петлю и врезался в крыло…
Что ему шасси – ему и целого самолета мало!
В апреле 1931 года Яковлев окончил Академию. Это было событием не только для слушателей, если учесть, что выпускников принимал в Кремле М.И. Калинин. Выступая перед выпускниками, «всесоюзный староста» делал упор на то, что именно сейчас и именно им, молодым военным инженерам, необходимо крепить оборону страны, со всех сторон окруженную врагами, которым неповкусу наш строй, самый демократичный в мире.
Александр Яковлев был горд тем, что находится в Кремле, горд тем, что дипломы вручает сам Михаил Иванович, он был уверен, что совершенно справедливо то, что внимание государства и партии к развитию авиации в эти годы стало особенно пристальным. Для руководства страны, и это доходчиво объяснил Председатель ЦИК СССР, было ясно, что отставание нашей авиационной промышленности от развитых стран наша партия решила преодолеть самым решительным образом.
Отставание в области военной авиации было чревато непредсказуемыми последствиями. Большевистское руководство прекрасно помнило поход стран Антанты с целью свержения советского строя. Тогда не получилось, но в Кремле понимали, что это вовсе не означало отказа от подобной попытки в будущем. И еще один аспект был у стремительно развивавшейся военной промышленности. Его тоже не затушевывали, более того, в решениях партийных съездов говорилось, что рано или поздно Советский Союз должен будет понести в страны Европы единственно верное учение. Лучший способ донести это учение туда – в ходе военных действий, которые опять же рано или поздно там начнутся. Стало быть, стране и в первом и во втором случае нужна была сильная армия, и об этом выпускникам Академии еще раз популярно рассказал «всесоюзный староста» М.И. Калинин.
Александр Яковлев был горд тем, что находится в Кремле, горд тем, что дипломы вручает сам Михаил Иванович, он был уверен, что совершенно справедливо то, что внимание государства и партии к развитию авиации в эти годы стало особенно пристальным. Для руководства страны, и это доходчиво объяснил Председатель ЦИК СССР, было ясно, что отставание нашей авиационной промышленности от развитых стран наша партия решила преодолеть самым решительным образом.
Отставание в области военной авиации было чревато непредсказуемыми последствиями. Большевистское руководство прекрасно помнило поход стран Антанты с целью свержения советского строя. Тогда не получилось, но в Кремле понимали, что это вовсе не означало отказа от подобной попытки в будущем. И еще один аспект был у стремительно развивавшейся военной промышленности. Его тоже не затушевывали, более того, в решениях партийных съездов говорилось, что рано или поздно Советский Союз должен будет понести в страны Европы единственно верное учение. Лучший способ донести это учение туда – в ходе военных действий, которые опять же рано или поздно там начнутся. Стало быть, стране и в первом и во втором случае нужна была сильная армия, и об этом выпускникам Академии еще раз популярно рассказал «всесоюзный староста» М.И. Калинин.