Юрий Пашковский. Птенцы Виндерхейма

   До сегодняшнего утра. До того часа, когда Хельг с тщательно выверенным презрением на лице не высказался в кругу тех, кто должен был обязательно донести до Свальда его слова о непохожести Вермундссона на остальных членов его семьи. И об удивительном сходстве Свальда с конюхом, а не с нынешним главой рода. Впрочем, добавил Хельг с ехидной ухмылкой, если посмотреть на фамильные портреты, то ничего необычного в судьбе Свальда не увидишь. Слуги, видимо, не раз помогали его роду.
   Этого Вермундссон не стерпел. Кровь запада вскипела от оскорбления рода, а кровь юга – от оскорбления матери. На это Лис и рассчитывал. Он не раз слышал разговоры старших братьев, обсуждавших подобные оскорбления и следовавшие за ними поединки-хольмганги со смертельным исходом.
   Конечно, Хельг рисковал. Даже Ульд был доведен им до белого каления, а уж Свальд стал похож на «Разрушителя», оба водителя которого разом сошли с ума. На «Морском змее» было много мест, подходящих для того, чтобы спрятаться от разъяренного майнора Дома Огня, но Хельг опасался, как бы Вермундссон не нашел его до прибытия на Виндерхейм. А еще Хельг беспокоился, что Ульд может довольствоваться простым наблюдением за тем, как Свальд изобьет проклятого насмешника. Но нет! Когда на берегу Свальд метнулся к Хельгу, наконец-то отыскав свою жертву, Ульд тенью последовал за ним. А Свальд оказался слишком зол, чтобы запретить своему «вассалу» вмешиваться. Он просто не видел Ульда. Он видел только Хельга. И поэтому проиграл. Не с Хельгом должен был он драться в первую очередь, а со своей яростью.
   – Я… – Слова выходили с трудом, Хельг почти хрипел. – Я защищался… – Он махнул рукой в сторону молчаливо стоявших парней и девчонок. – Они подтвердят… я защищался…
   Лис махнул рукой как бы невзначай, но точно в сторону Гурды, на которую наставник машинально посмотрел. Рыжая высокая девчонка, выглядевшая старше своих пятнадцати, на всем протяжении пути «Морского змея» выказывала неприязнь по отношению к Арджу и Свальду. Антипатия Гурды была довольно сильной, как рыжая ни пыталась ее скрыть. Она благосклонно следила за тем, как Лис оскорбляет Сварссона и Вермундссона. Причину такого отношения Хельг не смог выяснить, но не воспользоваться им было грех.
   Он напрягся. Давай же, Гурда. Давай…
   – Это правда! – выпалила девушка. – Эти двое сами набросились на него!
   – Что послужило причиной драки? – Теперь наставник неотрывно смотрел на Лиса. Ему, видимо, было интересно, почему сразу двое избивали Хельга, хотя один Свальд должен был разобраться с ним. По крайней мере, Лис думал, что наставник так считает.
   – Причиной… – Хельг постарался улыбнуться. Губам было больно. – Очевидно, что причиной послужила уверенность в моих силах… и их неуверенность в своих…
   Свальд уже поднялся и теперь помогал встать Ульду. Холодный взгляд в сторону Хельга. Взгляд врага, решившего любой ценой всадить меч тебе в грудь.
   – Он посмел оскорбить мой род и меня, – отчеканил Свальд. – Я требую хольмганга.
   Хельг улыбнулся, несмотря на боль. Эх, Свальд, тебе не «Яростью» управлять, а на простом «Дварфе» в бой идти!
   В глазах наставника – лед. Голубой лед. Словно снежный великан смотрит на Вермундссона.
   – Курсант, тебе напомнить первый параграф Устава академии? – спросил, хмурясь, наставник.
   Свальд нахмурился в ответ.
   – Не надо… – процедил он сквозь зубы.
   – А я все-таки напомню. – Наставник оглядел стоящих вокруг новичков. Хельг вздрогнул, когда цепкий взгляд взрослого скользнул по нему. Будто разорвал тщательно приготовленную личину Лиса и заглянул внутрь, в самую сердцевину души. Бред. Это невозможно. Всякие паранормальные штучки вроде чтения мыслей – это в Садхебейле, на северных островах гальтов. Телепатия не для свандов. На западе Архипелага давно восторжествовала наука, освященная Храмом Солнца, и ведьмовство полностью искоренено храмовниками. Жрецы строго следят за магическим спокойствием, дозволяя только лечебную соматику.
   – Итак, новички, – голос наставника перекрыл даже грохот турсов, – я напомню то, что вы должны помнить в академии всегда. Род, семья и Дом здесь не имеют значения! Это первый и основной параграф Устава. И это значит, что, пока вы в академии, пускай даже вся ваша семья умрет и вы останетесь единственным, кто будет претендовать на родовое имя Дома, вам плевать на это. Вы теперь – «птенцы»! Вы теперь – ученики академии! Ваша знатность тут никого не впечатлит. Ваша родовитость важна не больше, чем родовитость рыбака. Вы станете кем-то значимым в тот момент, когда управляемая вами «валькирия» выполнит чудесный танец, который восхитит даже богов.
   Наставник резко взглянул на Свальда.
   – Впрочем, курсант, ты всегда можешь вызвать этого юношу на хольмганг, когда покинешь академию. Однако это возможно только в одном случае: если ты не справишься с обучением и мы тебя отчислим. Тогда можешь снова переживать за гордость своего рода и Дома.
   – Не будьте так суровы, наставник Ингиред. – Доброжелательный и мягкий голос неожиданно появившегося рядом жреца резко контрастировал с пронзительными фразами наставника. – Эти двое юношей вместе могут отстаивать честь своих родов и в том случае, когда оба покинут академию превосходными пилотами «валькирий». Если, конечно, к тому времени у них останется хоть капля разногласий.
   Ингиред усмехнулся, глядя прямо в глаза Хельга.
   – Я не думаю, что эти драчуны продержатся дольше одного семестра. Те двое, – небрежный кивок на Свальда и Ульда, – потому что не справились с одним противником. А этот, – пристальный взгляд голубых глаз мог заморозить на месте, – потому что мне не нравится. Пресветленный Ойсин, вы же знаете, что случается с теми, кто мне не нравится?
   Ойсин? Гальтское имя, хотя храмовник русыми волосами, серыми глазами и вообще чертами лица больше походит на сванда. Смешанная кровь, видимо. Вот тот же Свальд – в его жилах течет южная кровь, а все равно вылитый западник.
   – Знаю. – Жрец печально улыбнулся. – Они обычно покидают академию в первый же год.
   Хельгу стало не по себе. Этого еще не хватало!
   – Впрочем, те из них, которых вы просто ненавидите, заканчивают академию с отличием, – закончил жрец и неожиданно подмигнул Хельгу. Пресветленный Ойсин неожиданно взял подбородок Лиса левой рукой и повертел в разные стороны, рассматривая левый глаз и разбитые губы.
   – Так дело не пойдет, – сказал жрец. – Как его таким можно допустить к церемонии Посвящения? Нет-нет, сейчас мы все исправим… – С этими словами он легонько надавил Хельгу большим пальцем на точку за ухом.
   Ульд тихо охнул. Свальд поежился. Наставник Ингиред хмыкнул. Вокруг Ойсина начал распространяться дымно-землистый запах. Хельг ощутил покалывание в кончиках пальцев, посмотрел на руки и внезапно понял, что видит обоими глазами! Больше не болели губы, живот перестал ныть, а ноги – подкашиваться!
   Лис сглотнул. А вот и та самая соматика, о которой он недавно вспоминал.
   – Вот так, – довольно сказал жрец, похлопав Хельга по плечу. – Синяки останутся, но теперь ты можешь принести клятву академии в подобающем виде.
   – Я надеюсь, что в следующий раз, пресветленный Ойсин, вы не будете зря тратить благодать Всеотца на первого попавшегося. – Ингиред осклабился. – Я чувствую, что он еще не раз попадет в переделку, и что, вы каждый раз будете лечить его? Нет уж, пускай полежит в лазарете, пройдет процедуры, помучается от боли. Так, вы двое – в ту сторону. А ты, умник, в противоположную. И чтобы до конца дня никаких драк. На первый раз прощаю, но в будущем получите по выговору. Поверьте, вам этого не надо.
   Из слов наставника Хельг понял для себя два важных момента. Во-первых, драки как таковые в академии не запрещаются. Во-вторых, если не запрещаются, значит, кому-то это нужно. Нужно, чтобы ученики могли драться друг с другом. А это значит…
   Додумать мысль он не успел. К новоприбывшим подошли еще наставники, начали разделять новичков по росту и строить в шеренги. Хельга определили в одну из средних шеренг, между ниронцем Судзуки и северянкой Наас. Они с интересом поглядывали в его сторону, пока новичков выводили из порта, а затем сосредоточили свое внимание на более занимательных вещах.
   Вот справа появился парк. Вынырнули из-за липнувших друг к другу зданий порта уютные кипарисовые аллеи и журчащие фонтаны. Роща темных елей высилась позади памятников выдающимся мидгардцам. Хельг успел разглядеть статую первого конунга, прежде чем новички прошли мимо.
   А вот слева открылась огромная площадка, огороженная высокой сеткой. У дальнего края поля выстроились учебные модели «эйнхериев». На «Морском змее» поговаривали, что их будут обучать не только вождению «валькирий», но и умению управлять человекоподобными турсами. Лис думал, что это только слухи, потому что академия специализировалась на выпуске пилотов «валькирий», а не водителей «эйнхериев». Однако получается, что слухи могли оказаться правдой. Иначе для чего здесь тренировочная площадка с «эйнхериями»?
   Интересно, интересно. Хельг внимательно разглядывал боевые машины. Возможно ли, что академия теперь начнет готовить и первоклассных водителей «эйнхериев», не отчисляя тех, кто провалился, а переводя на обучение классом ниже? Кто знает, хорошие командиры подразделений наземных турсов так же важны, как и эскадрилья «валькирий».
   За площадкой расположился крупный ангар. Когда новобранцы проходили рядом с ним, они старательно всматривались внутрь, пытаясь разглядеть висевшие под потолком на специальных рамах «валькирии». Это тоже были учебные модели, лишенные вооружения и брони, но и они вызывали вздохи восхищения. Ведь это будут первые воздушные турсы, которыми позволят управлять новичкам. Правда, детально разглядеть учебные «валькирии» не удавалось из-за двух громадных «Колесниц», которые занимали собой почти весь ангар.
   – Наставник Лангас! – раздался впереди звонкий девичий голос. – Мы будем здесь учиться летать?
   Учиться летать! Ха! Что за детство? Хельг покривил губы. Все-таки в академию должен быть более строгий отбор, а не просто экзамены для отпрысков Дольних Домов и эрлов или простой прием майноров Горних Домов.
   – Здесь находится не так много «валькирий». – Наставник Лангас, невысокий темноволосый старик, отвечал медленно, подчеркивая интонацией каждое свое слово. – Они принадлежат старшекурсникам, доказавшим свое право на личный турс.
   – Ого! Здорово! А когда у нас будут такие? А что надо сделать для этого? Я тоже хочу! – наперебой заговорили вокруг.
   – Надо прилежно учиться и прикладывать все усилия, чтобы стать одним из лучших учеников! – торжественно ответил Лангас.
   Хельгу стало противно, когда почти все загалдели о том, что будут обязательно хорошо учиться. Сопливые дураки! Ну что с них взять? Просто дети, честное слово!
   А затем потянулись монументальные здания, чей строгий вид сразу выдавал в них учебные корпуса. Выверенные геометрические формы, канонические изображения Бога-Солнца, колонны в виде поддерживающих балконы «Дварфов», «Яростей» и «Вулканов». И на крыше каждого здания – развевающиеся флаги с изображением солнца.
   Хельг шел и улыбался. Было от чего. План удался. Его появление на Виндерхейме сопровождалось скандалом, который запомнит весь набор. Более того – когда кто-то вспомнит Хельга, а точнее, когда Хельгу надо будет, чтобы о нем вспомнили, то вспомнят, как он выстоял в драке против двоих, одним из которых был Свальд. Вспомнят, как Лис стоял, а они лежали перед ним. Первое впечатление, говорил Стейнмод, всегда обманчиво. Но оно всегда запоминается. Запоминается навсегда. Всегда запоминается навсегда, вот даже как.
   Теперь можно продолжать воплощать в жизнь основной план. Затаиться, не выделяться, подбирать себе команду. Следить, кто действительно лучший из этой сотни ребят. Они еще не знают, но они будут верно служить Лису.
   И воплотят в жизнь его цель, ради которой Хельг поступил в академию.

Альдис Суртсдоттир

   Путешествие до Виндерхейма было почти таким же скучным, как более раннее плавание от Акульей бухты до Йелленвика. «Почти» потому, что длилось оно всего три дня, а не четыре недели, к тому же во второй день Альдис удалось удрать от наставницы и всласть излазить корабль. Она даже успела найти вход в машинное отделение, но прямо у двери ее перехватил какой-то матрос, подверг строгому допросу и отконвоировал в заботливые объятия наставницы Кейко Ноды, которая отвечала за дисциплину среди девочек на корабле. Кейко пришла в полный восторг при виде арестантки:
   – Правильно, белобрысая, так и надо. Я в свое время тоже туда лазила. Только, в отличие от тебя, не попалась. А вот тебя придется наказать.
   – А может, вы меня отпустите? Я больше не буду… – начала мямлить Альдис. Быть наказанной на второй день пути за проступок – это совсем не согласовывалось с данным отцу обещанием «не высовываться и быть послушной».
   – Э-э-э, какая хитренькая! – расхохоталась ниронка. – Нетушки, в следующий раз будешь умнее. Учись не попадаться.
   Наказание, впрочем, оказалось совсем не страшным – вымыть полы и начистить рыбы к ужину. После муштры у эрлы Ауд это было плевым делом. Круглощекий кок-балагур почти всю работу сделал сам, да еще и развлекал морскими байками. Но в глазах остальных девчонок и без того невеликий авторитет Альдис упал ниже ватерлинии. Что же, ее это вполне устраивало. Она привыкла быть одна.
   Хоть «Морской змей» и числился в составе военного флота, строился он на гражданских верфях и даже несколько лет мирно курсировал между островами Южного Мидгарда, пока не был выкуплен министерством. «Гражданское» происхождение особенно ощущалось в расположении жилых отсеков. Юноши и девушки размещались в бывшей каюте третьего класса. Ранее единое огромное помещение в трюме ныне было разделено на две половины деревянной переборкой.
   По тому, как реагировали девушки на простецкую обстановку общей спальни, сразу можно было вычислить, кто из ровесниц привык к роскоши, и Альдис втайне развлекалась, наблюдая за возмущенными гримасами высокородных майноров.
   Для наставников, возвращавшихся на Виндерхейм после отпуска, были подготовлены каюты второго и первого класса.
   Проживание бок о бок с другими и скука путешествия заставляли девчонок сбиваться в стайки. Просторная спальня с утра до вечера была заполнена щебетанием, смешками, разговорами. То здесь, то там разгорались подушечные бои, подружки хвастались друг перед другом влиятельными родственниками, одежками и украшениями. Волнующая близость юношей, обитавших за стенкой, провоцировала на разговоры о романтических отношениях, а обсуждение внешности и манер сокурсников не прекращалось даже ночью, после отбоя.
   Альдис наблюдала за всем этим как бы со стороны. Она плохо умела сходиться с ровесницами. Сомнительное происхождение всегда делало из нее изгоя, а девчачьи разговоры казалась откровенно скучными и надуманными.
 
   Утро прибытия было холодным и солнечным. Под руководством Кейко девушки построились парами, спустились вниз и выстроились на причале. Однако практически сразу наставницу отвлекли каким-то вопросом, и ровный строй перемешался. В довершение суматохи с кнорра спустились мальчишки. Молодежь разбилась по кучкам, и в воздухе повис уже привычный гомон, крики и смех.
   Альдис отошла к самому краю причала и с тайным восторгом и ужасом наблюдала, как машины играючи переносили неподъемные мешки и ящики. Завороженная неуклюжей грацией турсов и первобытной мощью, исходившей от железных великанов, она не сразу обратила внимание на тишину вокруг.
   На причале шла драка.
   Двое парней, здоровый светловолосый крепыш и невысокий темненький парнишка, били третьего. Били не так, как обычно бьют в мальчишеских драках. Уж в драках-то Альдис толк знала. Так бьют, когда хотят убить, покалечить, уничтожить. И светловолосый, похоже, знал, как это сделать. Он использовал незнакомую, но эффектную технику, осыпал противника градом ударов в живот, пах, солнечное сплетение. Однако избиваемый оказался крепким орешком. Его тоже учили. Возможно, тот же учитель. Парень умело предугадывал и отводил большую часть ударов и стоял, стоял один против двоих. Альдис даже восхитилась – она знала пределы своих возможностей и не была уверена, что продержится хоть минуту против светловолосого врукопашную. Вот со шпагой или бокеном еще можно попробовать…
   А парень пока держался. Может, помочь? Она возьмет на себя второго – не ахти, но все-таки помощь. Но нужно ли вмешиваться? За что они его бьют?
   Не успела Альдис додумать эту мысль, как мальчишка упал. Темненький коротко хохотнул, и Альдис решила рвануть на помощь: неважно, кто виноват в драке, молча смотреть на то, как двое избивают упавшего беспомощного противника, она не собирается.
   Однако юноша справился и без помощников. Она даже не увидела движения, которым он опрокинул светловолосого, успела заметить только короткий и точный удар назад локтем, после которого упал второй парень. Через секунду все было кончено.
   Тут наконец подошел кто-то из взрослых, и Альдис порадовалась, что не влезла в драку. Плохо лишний раз привлекать к себе внимание.
   Победитель оказался типичным свандом – беловолосым, голубоглазым. Он так и стоял, пошатываясь, и вызывающе улыбался разбитыми губами.
   Да, с него явно не брали обещания «не высовываться». Вон какой довольный, только что не сияет. Хоть и пытается скрыть торжество.
   Альдис честно призналась себе, что тоже сияла бы, как начищенный солер, если бы смогла уложить двух таких противников. Да если бы только светловолосого уложила, все равно сияла бы. Особенно если еще потом добрый дядя-жрец избавит от неприятных последствий вроде отбитых почек.
   Она даже не сразу поняла, что происходит, когда служитель Бога-Солнца возложил руку на голову победителю. Только через минуту до Альдис дошел смысл действий жреца, и ее бросило в жар. Соматик!
   Раньше девушке не приходилось видеть, как работают обученные соматики. В самой идее подчинять окружающий мир с помощью энергий было столько кощунственного, хаотичного и непостижимого, что от близости жреца накатывала невольная дрожь. Возможность менять мир вокруг мановением руки пугала. В подсознании просыпались детские страхи: отблески огня в камине, смуглое морщинистое лицо нянюшки, хриплый голос рассказывает темные сказки о злых шаманах и тварях Хаоса…
   Поймав себя на том, что слишком уж пялится на жреца, она отвела взгляд.
   «Не высовывайся, будь как все!» – снова прозвучал в ушах повелительный голос отца.
   «Не буду, папа».
   Что бы ни делал соматик на Виндерхейме, Альдис это не касается. Ее задача – выучиться и стать отличным пилотом.
   Наконец наставник закончил читать нотацию, шумную стайку подростков согнали в подобие строя. Курсантов повели на Посвящение.
   Торжественный ритуал для Альдис пролетел как одно мгновение. Она привыкла к тому, что официальная часть любой церемонии может заставить скучать даже Локи, и здесь ожидала подобного. Но руководитель академии не позволил этому произойти.
   Генерал Вебьёрн Ольфссон словно сошел живьем с эпических полотен, изображавших Смутные времена. Не просто высокий – высоченный. Не просто крепкий – военная форма трещала на его мускулах. Не просто вылитый западник – идеал Вастхайма. Он был подобен собравшемуся в морской рейд древнему викингу. Усиленный динамиками голос генерала зазвучал над площадью, где выстроились девочки и мальчики, и даже пожелай кто-то отвлечься от речи Ольфссона, просто не смог бы.
   Гремела речь генерала, соседки Альдис слушали, затаив дыхание, а девочка старательно вылавливала крупицы действительно ценной информации в океане воодушевляющего пафоса.
   – Тот, кто выйдет из академии пилотом, выйдет не простым человеком. Он будет отмечен богами. И даже больше – он будет отмечен самим Всеотцом! Благородная кровь в его жилах вспомнит, что природа ее божественна, что эта кровь – кровь богов! Вы те, кто сегодня переступит порог. Нет, не порог академии – порог нового бытия! Вы будете учиться, и будете своей учебой служить стране и конунгу!
   Генерал ни словом не упоминал о том, что не все закончат академию, что лишь часть из них станет пилотами. Даже наоборот, он обращался к новоприбывшим ребятам так, будто точно знал, что все они покинут академию с фамильными боевыми машинами. Он умел говорить, генерал Вебьёрн Ольфссон.
   – Все вы знаете, что древние люди разочаровали богов своими делами и боги наказали их Катастрофой. – Оратор хохотнул. – Знайте, что если разочаруете меня, мой гнев будет страшнее Катастрофы! Вы все – будущая элита, которая продолжит укреплять славу Мидгарда перед Богом-Солнцем и нести Его Слово по всему миру! Именно вы избраны – да, ИЗБРАНЫ! – для великих дел, которыми будет гордиться Мидгард.
   «Мною будет гордиться отец, – отрешенно подумала Альдис. – В первую очередь – отец…»
   Как же ей хотелось, чтобы он видел сейчас свою дочь! Видел, чего она достигла. Хотелось сказать: «Смотри, папа, – это я! Я помню о долге, я делаю то, что ты велел! Я думаю о тебе, папа!»
   После выступления генерала его место занял храмовник, зачитавший Символ веры. Повторяя слова молитвы, Альдис думала о том, что теперь будет слышать ее каждое утро. Эрла Ауд не отличалась особой приверженностью Богу-Солнцу, ее вера была привязана к старым морским богам, как и вера почти всей Акульей бухты. Пока Альдис жила там, ей казалось, что она может забыть тщательно выученное славословие Всеотцу. Не забыла. И слава Богу-Солнцу.
   А затем была клятва Посвящения, скучная и переполненная громкими пафосными словами.
   Единственное, что только и запомнилось Альдис, было одно из положений клятвы: «Отныне буду стремиться я, чтобы душа моя и душа моего будущего турса стали едины».

Хельг Гудиссон

   Сзади шумели, вспоминая торжественную церемонию и речь генерала Ольфссона.
   – Генерал говорил, что мы – будущая элита…
   – Здорово!
   – Вечная служба на земле и в небесах конунгу и Мидгарду…
   – А помнишь, он сказал, что в наших руках судьба всей страны?
   – Немного пафосно, но по делу, правда?
   – …так что запомните, теперь я и вы должны стать лучшими в академии. Мы дали клятву Посвящения, но кроме этого должны поклясться, что будем помогать друг другу всегда и везде, независимо от обстоятельств.
   Хельг прислушался и скользнул взглядом по говорившему. Так-так, северянин Катайр Круанарх, бледнокожий парнишка с крупными чертами лица, стриженный «ежиком». Собрал вокруг себя группу в семь человек, все гальты. Понятное дело, северяне предпочитают держаться вместе. Это у них в крови осталось от фианн, древних священных дружин.
   «Надо будет понаблюдать за ними, – подумал Хельг. – Солдаты северян – хорошие бойцы, может, и из этих выйдет толк…»
   Он еще раз оглядел зал, куда их привели после церемонии Посвящения. Когда отзвучала речь генерала Ольфссона, полная воззваний к божественному духу сыновей и дочерей Мидгарда и патетических призывов отдать свою жизнь за Бога-Солнце, конунга и Мидгард, новичков отвели в высокое здание рядом с площадью и провели в зал. Сиденья в зале были расположены амфитеатром, то есть шли снизу вверх полукругом. Наставники рассадили учеников на верхних скамьях, затем притушили свет, а на помост был вывезен огромный макет академии. Отличный, между прочим, макет. Все четыре острова с расположенными на них зданиями и тренировочными зонами были сделаны так искусно, что их можно было принять за настоящие. Казалось, еще чуть-чуть – и оживут маленькие фигурки турсов, расставленные на макете, взметнутся вверх игрушечные «валькирии» и понесутся по залу, словно стая задиристых воробьев.
   Лис внимательно рассматривал модель академии, стараясь запомнить как можно больше. Неплохо было бы подойти к макету, но наставники строго-настрого запретили приближаться к помосту. Причина запрета объяснена не была, хотя никто, впрочем, не спрашивал. У Хельга имелись предположения, но делиться ими он не собирался.
   Хотя, по сути, делиться было не с кем. На «Морском змее» он ни с кем не подружился и даже особо не знакомился. Лис был уверен, что мало кто знает его имя, не говоря уже о семье и роде. Впрочем, он сам так и не узнал имя каждого новичка. Сотня парней и девчонок – за три дня не справишься, как ни старайся. Вот если бы был доступ к храмовой картотеке с делом на каждого… Но о таком Лис мог только мечтать.
   А еще ему интересно было взглянуть на свое дело. Как и другие майноры Горних Домов, Хельг получил допуск в академию после короткой беседы с храмовником. Но храмовники – знатные душеведы. Стейнмод говорил, что опытный жрец с одного взгляда может разобраться в человеке. Лис надеялся, что ему удалось провести храмовника, что тщательно созданный образ Хельга Гудиссона, сына Гуди Торссона, обманул жреца. Память всколыхнулась, совсем не вовремя напомнив о беседе…
 
   – Майнор Хельг, вы же знаете, что можете выбрать не только военную карьеру, но и научную?
   Храмовник вежлив. Храмовник обращается на «вы», хотя остальные дети не дождутся от него ничего, кроме «ты». Не потому, что храмовник считает их хуже. Просто жрец обязан «выкать» отпрыскам Домов. А простолюдинам – только «ты». Храм ниже Домов, но выше сословия военных, служащих не аристократам, а Мидгарду. И куда уж выше сословия общинников: юристов, врачей, оружейников, строителей, банкиров, купцов и прочих. Правда, Гильдия инженеров в последнее время пытается подняться вровень с храмовниками, но жрецы противятся этому. Лишние конкуренты Храму Солнца не нужны. Это неудивительно. Конкуренты вообще мало кому нужны.