Страница:
– Вот что еще можно сделать с противником, – холодно продолжила Кнутсдоттир.
Подтолкнув Фридмунда вперед и отпустив, она быстро переместилась, оказавшись перед ним, присела, схватила его за растрепавшиеся волосы. Одновременно рванув голову парня вниз и приподнимаясь, сержант ударила коленом в горло рыжего. Такой удар мог убить. Ротная остановилась в самый последний момент, когда коленка почти соприкоснулась с кадыком.
– Надеюсь, теперь вам все понятно. – Кнутсдоттир холодно оглядела завороженно следящих за ее действиями девчонок. – Думаю, вам больше не стоит сожалеть о бесполезных волосах. Хороший солдат думает об эффективности, а не эстетике.
Снова схватив Фридмунда за волосы, ротная легко, рывком, приподняла его.
– Думаю, мы поможем юноше стать эффективным солдатом, – задумчиво произнесла сержант и взмахом руки подозвала женщину из обслуги. Взяв у нее бритву, Кнутсдоттир несколькими быстрыми движениями обрила Фридмунда налысо…
– А потом она сказала, чтобы я шел плакаться Вальди… – угрюмо закончил Кнультссон. – И еще Фроста заставила тащить. Правда, я его в парке оставил, он тяжелый. И это из-за него мне досталось!
– И что ты теперь думаешь делать? – спросил Рунольв. – Так же, наверное, нельзя…
– Думаю, пойду смотреть на турсы, – задумчиво сказал Фридмунд. – Я еще никогда не видел ни одного так близко. Думаю, успею сбегать к ангару и обратно до вечера.
– Я имел в виду волосы… – неуверенно заметил Хаймссон.
– Ты знаешь… – рыжий внезапно улыбнулся, – я должен быть благодарен этой ротной. Теперь я знаю пару приемчиков, которые на мне другие не смогут применить. – Он выразительно посмотрел на шевелюру Катайра. – И вам, парни, я советую тоже налысо постричься. Девчонки, как мне кажется, запомнили все, что им Сигрид показала.
– Ни одна девчонка не сможет меня победить, – фыркнул Катайр.
Хельг кивнул, поддерживая его слова. А Рунольв замялся.
– Наверное, я тоже постригусь, – сказал он.
Фридмунд вскочил.
– Пошли, я проведу тебя к брадобрею. Он тут неподалеку. Повстречал его, когда Фроста оставил в парке и шел в корпус. Брадобрей еще спросил, кто меня так хорошо обрил. – Фридмунд засмеялся. Он будто позабыл об испытанном унижении и снова был полон энтузиазма. – Потом вместе пойдем смотреть на турсы. – Он подмигнул остальным. – А еще надо будет сходить ближе к вечеру посмотреть на старшекурсниц! Я тут порасспрашивал, говорят, их корпус неподалеку. И душевые тоже на втором этаже! Можно будет… гы-гы-гы… подсмотреть… – Кнультссон покраснел, глупо улыбаясь.
– А ты не думаешь, что старшекурсники этого не одобрят? – поинтересовался Хельг.
– Так мы же тайно!
– А-а, ну, тогда это в корне меняет суть дела. – Хельг усмехнулся. – Вечером увидимся.
Фридмунд и Рунольв ушли. Гальт и сванд сложили форму в тумбочки, и, не сговариваясь, уставились на храпящего Свальда.
– Что теперь будем делать? – спросил Катайр. Уточнил: – С храпом что будем делать?
– Я даже не знаю, – пожал плечами Хельг. – Предлагаю пока пойти осмотреться. Можем сходить в читальный зал, посмотреть, что у них здесь за литература, взять абонемент.
– Можно, – согласился Катайр. – Если честно, я думал, нас сразу тренировать начнут, а вон сколько времени свободного оказалось.
– Девчонкам так не повезло. – Хельг подумал, что с сержантом Сигрид Кнутсдоттир лучше не связываться. Они вышли из комнаты, заперли ее и пошли по коридору. – Однако не думаю, что нам стоит радоваться попустительству Вальди.
– Почему?
– Потому… – Хельг усмехнулся. – Не удивляйся в будущем, Катайр, когда на второй курс перейдут почти что одни девчонки.
– Гм… – Во взгляде Катайра скользнуло недоверие. – Ты их видел? Почти все они – самовлюбленные дуры, ведущие себя так, будто они мэйджоры чуть ли не самого Дома Солнца. Вряд ли кто-то из них держал в руках оружие.
– А ты держал?
– Ну, приходилось. – Гальт смутился. – Меня учили стрелять из лука и сетестрела… брахмапаши то есть. И немного бою на топорах.
– На топорах?
– У нас на севере мечу и шпаге предпочитают топоры и секиры. Ты разве не знал?
– Откуда мне знать?
– Ты почти всегда ведешь себя так, будто ничему не удивляешься. Словно ты не первый год в академии. Я бы даже сказал: ты будто и о других знаешь все.
«А ты проницательный парень, Катайр…»
– Мне кажется, ты ошибаешься.
– Правда?
– Конечно же. Я не знаю всего. Например, я совершенно не могу себе представить, как нам избавиться от храпа Свальда.
Круанарх рассмеялся.
– Ладно, Хельг. Мы еще слишком мало знакомы, чтобы делиться своими тайнами друг с другом, верно?
– Ты прав, – Хельг отметил, что Катайр неосознанно (или осознанно?) проговорился, что и у него есть тайна. – Надеюсь, скоро мы станем друзьями и у нас не будет тайн.
– Я надеюсь на то же самое. – Катайр улыбнулся.
А Лис глубоко в душе осклабился: «Да, Катайр. Надейся. Теперь я знаю, чем ты заинтересовал меня. У тебя тоже есть цель. У тебя тоже есть тайна. Мы отчасти похожи. Я вижу – ты станешь хорошим бойцом. И я сделаю все необходимое, чтобы помочь тебе в этом. Мне нужны такие, как ты!»
Хельг улыбнулся и остановился.
– Тогда давай дадим обещание помогать друг другу – даже когда будем врагами в играх. Будем биться друг с другом, не сдерживаясь, будем учиться на ошибках друг друга, будем честными врагами и верными друзьями. – И он протянул Катайру руку.
Гальт замешкался, удивленно глядя на западника. Кажется, он не ожидал такого прямого предложения дружбы. Но затем он быстро и крепко пожал протянутую руку.
– Будем честными врагами и верными друзьями, – повторил он вслед за Хельгом. И широко улыбнулся, радуясь новому другу.
Альдис Суртсдоттир
Intermedius
Подтолкнув Фридмунда вперед и отпустив, она быстро переместилась, оказавшись перед ним, присела, схватила его за растрепавшиеся волосы. Одновременно рванув голову парня вниз и приподнимаясь, сержант ударила коленом в горло рыжего. Такой удар мог убить. Ротная остановилась в самый последний момент, когда коленка почти соприкоснулась с кадыком.
– Надеюсь, теперь вам все понятно. – Кнутсдоттир холодно оглядела завороженно следящих за ее действиями девчонок. – Думаю, вам больше не стоит сожалеть о бесполезных волосах. Хороший солдат думает об эффективности, а не эстетике.
Снова схватив Фридмунда за волосы, ротная легко, рывком, приподняла его.
– Думаю, мы поможем юноше стать эффективным солдатом, – задумчиво произнесла сержант и взмахом руки подозвала женщину из обслуги. Взяв у нее бритву, Кнутсдоттир несколькими быстрыми движениями обрила Фридмунда налысо…
– А потом она сказала, чтобы я шел плакаться Вальди… – угрюмо закончил Кнультссон. – И еще Фроста заставила тащить. Правда, я его в парке оставил, он тяжелый. И это из-за него мне досталось!
– И что ты теперь думаешь делать? – спросил Рунольв. – Так же, наверное, нельзя…
– Думаю, пойду смотреть на турсы, – задумчиво сказал Фридмунд. – Я еще никогда не видел ни одного так близко. Думаю, успею сбегать к ангару и обратно до вечера.
– Я имел в виду волосы… – неуверенно заметил Хаймссон.
– Ты знаешь… – рыжий внезапно улыбнулся, – я должен быть благодарен этой ротной. Теперь я знаю пару приемчиков, которые на мне другие не смогут применить. – Он выразительно посмотрел на шевелюру Катайра. – И вам, парни, я советую тоже налысо постричься. Девчонки, как мне кажется, запомнили все, что им Сигрид показала.
– Ни одна девчонка не сможет меня победить, – фыркнул Катайр.
Хельг кивнул, поддерживая его слова. А Рунольв замялся.
– Наверное, я тоже постригусь, – сказал он.
Фридмунд вскочил.
– Пошли, я проведу тебя к брадобрею. Он тут неподалеку. Повстречал его, когда Фроста оставил в парке и шел в корпус. Брадобрей еще спросил, кто меня так хорошо обрил. – Фридмунд засмеялся. Он будто позабыл об испытанном унижении и снова был полон энтузиазма. – Потом вместе пойдем смотреть на турсы. – Он подмигнул остальным. – А еще надо будет сходить ближе к вечеру посмотреть на старшекурсниц! Я тут порасспрашивал, говорят, их корпус неподалеку. И душевые тоже на втором этаже! Можно будет… гы-гы-гы… подсмотреть… – Кнультссон покраснел, глупо улыбаясь.
– А ты не думаешь, что старшекурсники этого не одобрят? – поинтересовался Хельг.
– Так мы же тайно!
– А-а, ну, тогда это в корне меняет суть дела. – Хельг усмехнулся. – Вечером увидимся.
Фридмунд и Рунольв ушли. Гальт и сванд сложили форму в тумбочки, и, не сговариваясь, уставились на храпящего Свальда.
– Что теперь будем делать? – спросил Катайр. Уточнил: – С храпом что будем делать?
– Я даже не знаю, – пожал плечами Хельг. – Предлагаю пока пойти осмотреться. Можем сходить в читальный зал, посмотреть, что у них здесь за литература, взять абонемент.
– Можно, – согласился Катайр. – Если честно, я думал, нас сразу тренировать начнут, а вон сколько времени свободного оказалось.
– Девчонкам так не повезло. – Хельг подумал, что с сержантом Сигрид Кнутсдоттир лучше не связываться. Они вышли из комнаты, заперли ее и пошли по коридору. – Однако не думаю, что нам стоит радоваться попустительству Вальди.
– Почему?
– Потому… – Хельг усмехнулся. – Не удивляйся в будущем, Катайр, когда на второй курс перейдут почти что одни девчонки.
– Гм… – Во взгляде Катайра скользнуло недоверие. – Ты их видел? Почти все они – самовлюбленные дуры, ведущие себя так, будто они мэйджоры чуть ли не самого Дома Солнца. Вряд ли кто-то из них держал в руках оружие.
– А ты держал?
– Ну, приходилось. – Гальт смутился. – Меня учили стрелять из лука и сетестрела… брахмапаши то есть. И немного бою на топорах.
– На топорах?
– У нас на севере мечу и шпаге предпочитают топоры и секиры. Ты разве не знал?
– Откуда мне знать?
– Ты почти всегда ведешь себя так, будто ничему не удивляешься. Словно ты не первый год в академии. Я бы даже сказал: ты будто и о других знаешь все.
«А ты проницательный парень, Катайр…»
– Мне кажется, ты ошибаешься.
– Правда?
– Конечно же. Я не знаю всего. Например, я совершенно не могу себе представить, как нам избавиться от храпа Свальда.
Круанарх рассмеялся.
– Ладно, Хельг. Мы еще слишком мало знакомы, чтобы делиться своими тайнами друг с другом, верно?
– Ты прав, – Хельг отметил, что Катайр неосознанно (или осознанно?) проговорился, что и у него есть тайна. – Надеюсь, скоро мы станем друзьями и у нас не будет тайн.
– Я надеюсь на то же самое. – Катайр улыбнулся.
А Лис глубоко в душе осклабился: «Да, Катайр. Надейся. Теперь я знаю, чем ты заинтересовал меня. У тебя тоже есть цель. У тебя тоже есть тайна. Мы отчасти похожи. Я вижу – ты станешь хорошим бойцом. И я сделаю все необходимое, чтобы помочь тебе в этом. Мне нужны такие, как ты!»
Хельг улыбнулся и остановился.
– Тогда давай дадим обещание помогать друг другу – даже когда будем врагами в играх. Будем биться друг с другом, не сдерживаясь, будем учиться на ошибках друг друга, будем честными врагами и верными друзьями. – И он протянул Катайру руку.
Гальт замешкался, удивленно глядя на западника. Кажется, он не ожидал такого прямого предложения дружбы. Но затем он быстро и крепко пожал протянутую руку.
– Будем честными врагами и верными друзьями, – повторил он вслед за Хельгом. И широко улыбнулся, радуясь новому другу.
Альдис Суртсдоттир
На складе было пыльно и пахло лавандовым порошком. У Альдис сразу засвербело в носу, и она неудержимо расчихалась. Впрочем, не она одна. Полненькая, добродушная интендантша перед выдачей обмундирования добросовестно обмеряла каждого курсанта, из-за чего у входа поднялся шумный гомон и давка. Самые языкастые из девушек уже успели придумать для сержанта Кнутсдоттир прозвище – Мурена и сейчас на все лады склоняли привычки и внешность своего командира.
– …потому что она страшная, как чума. Завидует всем, кто хоть немного красивее каракатицы…
– …но вы видели, как она его за волосы!
– Я майнор Горнего Дома! Чтобы подметать, есть слуги…
Альдис с молчаливым презрением игнорировала подобные разговоры. В этом вороватом обсуждении было что-то холуйское, недостойное дочери эрла. Ни одна из девчонок не посмела бы повторить и десятой доли своих слов в лицо Сигрид Кнутсдоттир.
Сигрид поразила Альдис. И не просто поразила. Альдис призналась самой себе, что восхищается этой женщиной – сильной, спокойной, уверенной в себе, несмотря на жуткое уродство. О, она многое бы отдала, чтобы стать похожей на сержанта Сигрид.
Наконец дошла очередь и до нее. Интендантша вручила Альдис два комплекта формы. Темно-синие брюки и куртка из плотной немаркой ткани с вышитой золотистыми нитками на рукаве эмблемой академии. К форме прилагались высокие ботинки, белая рубаха, короткий плащ с прорезями для рук, шейный платок, фуражка и перевязь с множеством разнообразных карманчиков и петелек.
Несколько сокурсниц тут же попытались примерить обновки. Альдис тоже очень хотелось, но она терпела. Они все еще успеют набегаться в форме, гражданскую одежду в академии никто не носил.
Вскоре выяснилось, что она поступила правильно. В самый разгар веселья заявилась сержант Сигрид и все испортила:
– Рота, стройся! Отправляемся на поселение!
Ждать, пока подопечные снимут мундиры, она, разумеется, не стала, и им пришлось догонять остальных в форме, кое-как напяленной поверх обычной одежды.
– Заходим по одному и строимся в холле в три шеренги, – скомандовала сержант Сигрид. – Если будет табор вместо строя, заставлю вылизывать корпус и прилегающую территорию.
Угроза возымела действие, девушки построились удивительно быстро. Не было ни пиханий, ни просьб к соседкам «поменяться местами», ни суматохи.
– Это – корпус для первокурсников. Ваш дом на ближайший год. Девочки проживают в правом крыле. На первом этаже – десять жилых комнат, на втором еще четырнадцать. Каждая комната рассчитана на пятерых. Еще на втором этаже находятся душевые кабины и класс для самостоятельных занятий. Ежедневно в первой половине дня приходит уборщица. Обычно в эти часы вы на занятиях. Грязное белье и форму нужно сдавать кастелянше в прачечную. Теперь знакомьтесь. – Она кивнула в сторону смуглой черноволосой женщины, сидевшей за столом у входа. – Это – Амрита Джохи, ваш комендант. Она отвечает за то, чтобы в корпус не ходили посторонние и следит за порядком там, где это не делаю я. Со вторым комендантом я вас познакомлю позже. Сейчас Амрита скажет, кто из вас в какой комнате будет жить.
Женщина встала, коротко, по-военному кивнула:
– Итак, – она достала список. – В комнату один-десять отправляются Джинлей Ли, Лакшми Сингх, Гурда Тьерсдоттир…
Альдис перестала вслушиваться. В отличие от остальных девчонок, ей было все равно, с кем ее поселят и на каком этаже.
– …Хитоми Ода, Томико Накамура и Альдис Суртсдоттир в комнату один-восемь.
– Но мы не хотим жить с ней! – возмутилась высокая, стройная и гибкая как тростинка ниронка.
Две соотечественницы поддержали ее негромкими одобрительными возгласами. Третья, невысокая и хрупкая, безразлично скользнула взглядом по Альдис.
– Я не ослышалась – ты собираешься оспорить приказ своего командира? – ледяным тоном поинтересовалась Сигрид Кнутсдоттир. – Тебе напомнить, что за это полагается?
– Нет… не надо, – сглотнула ниронка.
– Нет, сержант Кнутсдоттир, – поправила ее женщина все тем же ледяным тоном.
– Нет, сержант Кнутсдоттир, – покорно повторила девушка. – Я все поняла.
– Тогда не отнимай мое время. На заселение дается тридцать минут. – Она коротким кивком указала на часы в углу. – Через полчаса жду вас всех в холле. В мундирах. Кто опоздает, останется без обеда.
Что здорово, десятая комната находилась на солнечной стороне. Альдис любила солнце, а могущественное божество было редким гостем среди серых скал Акульей бухты.
– Так, я сплю у окна, – сразу объявила ниронка, только что спорившая с сержантом Сигрид. – Нанами и Риоко рядом. А вы, – она кивнула в сторону Альдис и еще одной девочки, – у входа.
Альдис пожала плечами. Кровати были совершенно одинаковыми, как и тумбочки рядом с ними. Если этой девчонке так необходимо восстановить в глазах подружек растоптанный Сигрид Кнутсдоттир авторитет, пусть командует. Все равно от окна дует.
Она быстро разложила свой немудреный багаж и наконец-то смогла примерить форму.
Взглянув в зеркало, девушка испытала удивительное чувство отчуждения. Из зазеркалья на нее с любопытством глазел худенький парнишка с торчащим во все стороны пушистым облачком пепельных волос. Косой крой форменной куртки скрывал и без того небольшую девичью грудь, придавая фигуре Альдис мужские очертания. Было тому виной освещение или новая прическа, но лицо словно стало более угловатым и резким. Заострились скулы, губы сложились в упрямую линию, темные глаза и брови на бледном лице притягивали к себе взгляд.
«Я похожа на мальчика!» – зачарованно подумала Альдис.
Это было так необычно и так… здорово!
А мундир был невообразимо прекрасен. Он являл собою овеществленную мечту, воплощение идеального Мундира. Короткая темно-синяя курточка сидела так, будто была сшита специально на Альдис. И пояс с тяжелой хромированной бляхой был хорош. И темно-синие прямые брюки были не длинны и не коротки, и ворот белой рубахи выглядывал из-под куртки ровно на положенные два сантиметра. А как классно смотрелся золотой кант и блестящие тяжелые пуговицы на темно-синем фоне! Как стильно дополняли куртку широченные отвороты на рукавах и воротнике!
Раньше Альдис не слишком-то себе нравилась в зеркале, но теперь… О, теперь она могла любоваться на отражение долго. Минут десять или даже пятнадцать.
Десять минут девушка добросовестно вертелась перед зеркалом, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон. Соседка-ниронка снова вспомнила о ней как раз в тот момент, когда ей почти надоело это занятие.
– Эй, ты, послушай! Я – Томико Накамура, майнор Дома Белой Хризантемы. Это мои вассалы: Нанами Кобаяси, Риоко Тагути и Хитоми Ода. – Она сделала многозначительную паузу и выжидающе посмотрела на Альдис.
– Альдис Суртсдоттир из Акульей бухты, – вежливо ответила девушка. Ей не очень хотелось общаться, но раз уж судьба свела ее с этими девчонками, надо постараться найти общий язык… Или хотя бы научиться их различать.
Не врут, что ниронцы все на одно лицо! Альдис поняла, что уже не может вспомнить, как кого из них зовут. Одинаковые короткие стрижки усугубляли ситуацию.
Она постаралась сосредоточиться. Так, Томико – самая высокая и самоуверенная. Хитоми, наоборот, самая маленькая. Девушка с встрепанной шапкой каштаново-рыжеватых волос, что с обожанием льнет к Томико, – Нанами. А Риоко – задумчивая красавица с фарфорово-бледной кожей и огромными темными глазами.
Томико еще тянула паузу и смотрела на Альдис так выжидающе и пытливо, что та даже задумалась, не упустила ли она какую-нибудь важную деталь ритуала знакомства.
– Э-э-э… очень приятно, – добавила девушка, чтобы прервать затянувшееся молчание и, решив, что исполнила свой долг вежливости, повернулась к двери.
– Ты не сказала, из какого ты Дома, – напомнила Томико.
А! Так вот что ее тревожит. Ну, по знатности Альдис и не собирается с ней конкурировать.
– А я и не из Дома. Мой отец был просто эрл.
– Тогда кому присягал глава твоего рода?
– Насколько я знаю, никому, кроме конунга. – Альдис чуть не засмеялась, представив эрлу Ауд, дающую вассальную клятву. Прямо в заштопанном платье, заляпанном рыбьей чешуей.
– И ты никому не приносила клятвы? – продолжала допытываться ниронка.
– Нет.
– Это хорошо. Тогда ты можешь стать моим вассалом, – объявила Томико.
– Ты это серьезно?
– Да. – Томико кивнула с важностью. – Присягу на верность Дому Белой Хризантемы может дать любой воин, вне зависимости от знатности его рода. В войске моего отца не каждый самурай носит громкое имя, но трусов среди них нет, и он со всеми одинаково любезен и милостив.
– Звучит соблазнительно. – Альдис мужественно сохранила серьезное лицо, хотя смех так и распирал ее изнутри. – Но я, пожалуй, откажусь.
– Почему?
– Потому что не хочу.
Томико недовольно сощурилась:
– Ты хочешь присягнуть другому Дому?
– Я вообще никому не хочу присягать.
– Послушай! – Голос ниронки зазвучал выразительно и даже страстно. – Думаешь, нас просто так поселили всех в одной комнате? Сейчас все майноры Горних Домов собирают вокруг себя вассалов. Вассальная клятва даст тебе защиту и позволит войти в наш Дом. Ты не сможешь быть одна. И мы не потерпим в нашей комнате чужого самурая.
Альдис на секунду задумалась. Не было ли это правдой? Еще на корабле девушки собирались в группы, враждовали и заключали союзы, но тогда ее это мало интересовало. Означало ли данное отцу обещание «не высовываться», что она должна примкнуть к группе Томико и произнести вассальную клятву?
Но Альдис до смерти устала плясать под чужую дудку. С нее хватило эрлы Ауд, подчиняться незнакомой девчонке, которая не имеет за душой ничего, кроме знатного имени, – это уже перебор.
– Я не буду ничьим самураем. Ты вообще слышала, что сказал наставник? На Виндерхейме все эти штучки-дрючки с Горними Домами не имеют силы. Так что отвяжись от меня. Иди вон сержанту Кнутсдоттир предложи вассальную клятву принести.
Наградой за последнюю колкость стала робкая улыбка на лице Хитоми и ярость Томико.
– Ты совершаешь ошибку, – произнесла она свистящим шепотом. – Дочери худородной свиньи была предложена великая честь. Но в следующий раз тебе придется очень долго упрашивать, чтобы я приняла твою клятву.
«Какого йотуна! – подумала Альдис. – Отец бы меня понял».
– Отвяжись, а? Все знают, что когда турсы громили дворец микадо, на островах вашего Дома не осталось ни одной пары чистых хакама. Нет большего позора для эрла, чем служить Дому Белой Хризантемы. Если у вас есть хоть капля мозга, – теперь Альдис обращалась к трем девчонкам-«вассалам», которые молча стояли рядом, – то вы пошлете эту каракатицу с ее клятвами в Мировую Язву вместо того, чтобы таскаться за ней и целовать ее именитую задницу.
Иногда на Альдис накатывало… В такие минуты ее рвало словами – злыми, ехидными, переполненными ядом и насмешками. В такие минуты она действовала не рассуждая и не думала о последствиях. В такие минуты она вообще не думала. Она была как взведенный арбалет, как заряженная баллиста. Кто-то незримый и неощутимый спускал тормоз, отпускал рычаг, и она становилась стрелой, становилась словом, движением, ударом, плевком, толчком, криком…
Но расплачиваться за это приходилось всегда.
В комнате повисла тяжелая пауза. Томико побледнела и до хруста сжала зубы. Альдис плюхнулась на кровать. Как и всегда после таких вспышек, накатила слабость.
«Кажется, сейчас придется драться, – мелькнула мысль где-то на краешке сознания. – Только бы мундир не порвали…»
Шесть ненавидящих раскосых глаз прожигали ее насквозь. И еще – скользнул интерес в безразличных глазах Хитоми.
«Зря я все это сказала. Теперь не высовываться будет сложнее…»
Томико молчала, остальные девочки вопросительно поглядывали то на нее, то на Альдис.
«Интересно, справлюсь ли я одна с ними всеми?»
– Мы заставим тебя жрать землю, выть от боли, ползать, рыдать и просить прощения, – наконец прозвучали слова Томико. – Ты проклянешь тот день, когда осмелилась запачкать своим грязным языком имя Горнего Дома…
«Нет, без оружия я со всеми не справлюсь».
– Ну, давай, – угрюмо согласилась Альдис. – Вы, ниронцы, похоже, только вчетвером на одного побеждать умеете.
– Я накормлю тебя помоями и в одиночку!
«О! Это уже хорошо. Если я побью ее, все эти игры в Горний Дом можно будет прекратить».
– Не дело сюзерена марать руки о зарвавшегося смерда, – раздался голос молчавшей до этого Риоко. – Для того существуют вассалы. Пусть твой самурай накажет наглеца.
«Умно, – со злостью подумала Альдис. – Если одна из девчонок побьет меня, то почет и уважение всей компании. А если я ее побью, то авторитет Томико не пострадает».
– Да, ты права. – Томико обернулась к Хитоми и что-то сказала ей по-ниронски.
Альдис напряглась, пытаясь уловить смысл. Такаси обучал ее основам ниронского, но она слишком мало успела усвоить…
Хитоми отрицательно покачала головой. Томико отмахнулась и повторила свои слова еще более настойчиво. К ней присоединилась Риоко и Нанами. Наконец Хитоми сдалась и кивнула.
– Мой самурай будет драться с тобой, – объявила Томико.
Остальные девушки как по команде забрались с ногами на кровати, и в центре комнаты внезапно стало очень просторно. Альдис медленно встала.
Хитоми еще не успела переодеться, и просторная ниронская одежда только подчеркивала ее хрупкость. Она была почти на голову ниже Альдис. Но когда Альдис увидела, каким слитным, плавным движением маленькая ниронка скользнула в традиционную для начала схватки позицию, она поняла, что не выиграет в этой битве.
Все завершилось меньше чем за минуту. Короткий поклон, обжигающая боль в правой руке. Внезапно очень близко, прямо перед глазами, оказалась ножка кровати, и Альдис ощутила холодный поцелуй каменного пола на правой щеке.
Она лежала на полу, а маленькая ниронка держала ее в простом, но очень эффективном захвате. Можно было бы попробовать вырваться, но для контрприема была нужна правая рука, а Альдис ее почти не чувствовала.
Послышались шаги, и перед лицом появились чьи-то ножки, обутые в гэта – ниронские деревянные сандалии.
– Ну, что ты теперь скажешь про мой Дом, грязная собака? – раздался откуда-то сверху голос Томико.
– Все, что я хотела сказать, я уже сказала, – прохрипела Альдис, глотая выступившие от боли слезы.
Подошва сандалии аккуратно опустилась на пальцы правой руки.
– А теперь? – доброжелательно и почти нежно поинтересовалась Томико.
Всеотец, больно-то как!
– Иди к йотунам!
– А теперь? – Носок гэта с размаху врезался в плечо.
Альдис выругалась словами, которые не раз слышала от рыбаков, но никогда ранее не произносила вслух, и дернулась, пытаясь скинуть Хитоми со спины. В ответ хватка клещей на запястье и у локтя усилилась.
– Где тебя воспитывали, тварь? – показательно возмутилась Томико. – Твой язык грязнее, чем мои сандалии. Позже я заставлю тебя вымыть его с мылом.
Как в подтверждение своих слов, она прошлась подошвой по губам Альдис и даже попыталась запихнуть ее девочке в рот.
– Продолжим обучение хорошим манерам…
– Томико! – низкий звучный голос Риоко прервал экзекуцию. – Полчаса почти прошли. Мы можем опоздать.
– Хорошо. На этот раз тебе повезло. – Подошва гэта легла на щеку Альдис. – Но помни: я заставлю тебя взять назад слова о моем Доме и убраться из нашей комнаты.
– Томико, оставь ее. Мы не успеем переодеться.
Тяжесть, давившая на спину, внезапно исчезла, и Альдис обнаружила, что может двигать левой рукой. С правой все было сложнее – она до сих пор отзывалась короткой пульсирующей болью. Закусив губу, чтобы не стонать, девушка стянула куртку и ощупала руку. Все-таки повезло – перелома не было, хотя в районе локтя уже наливался здоровенный кровоподтек. На предплечье краснел второй кровоподтек, повторяющий форму сандалии Томико. Еще несколько синяков поменьше обещали вскоре появиться на левой руке – пальцы у малявки Хитоми оказались стальными. Но здесь Альдис сама виновата – не стоило трепыхаться.
Соседки успели переодеться и уйти, значит, можно было уже не сдерживаться. Если бы Альдис не прошла драконью школу эрлы Ауд, она бы разревелась от унижения, обиды и жалости к себе.
Прошедший год был щедр на уроки. Слезы ничего не значили и ничего не решали, тратить на них время и силы было расточительством, а она не могла позволить себе стать расточительной или слабой.
Кое-как натянув мундир, Альдис побежала на обед.
– …потому что она страшная, как чума. Завидует всем, кто хоть немного красивее каракатицы…
– …но вы видели, как она его за волосы!
– Я майнор Горнего Дома! Чтобы подметать, есть слуги…
Альдис с молчаливым презрением игнорировала подобные разговоры. В этом вороватом обсуждении было что-то холуйское, недостойное дочери эрла. Ни одна из девчонок не посмела бы повторить и десятой доли своих слов в лицо Сигрид Кнутсдоттир.
Сигрид поразила Альдис. И не просто поразила. Альдис призналась самой себе, что восхищается этой женщиной – сильной, спокойной, уверенной в себе, несмотря на жуткое уродство. О, она многое бы отдала, чтобы стать похожей на сержанта Сигрид.
Наконец дошла очередь и до нее. Интендантша вручила Альдис два комплекта формы. Темно-синие брюки и куртка из плотной немаркой ткани с вышитой золотистыми нитками на рукаве эмблемой академии. К форме прилагались высокие ботинки, белая рубаха, короткий плащ с прорезями для рук, шейный платок, фуражка и перевязь с множеством разнообразных карманчиков и петелек.
Несколько сокурсниц тут же попытались примерить обновки. Альдис тоже очень хотелось, но она терпела. Они все еще успеют набегаться в форме, гражданскую одежду в академии никто не носил.
Вскоре выяснилось, что она поступила правильно. В самый разгар веселья заявилась сержант Сигрид и все испортила:
– Рота, стройся! Отправляемся на поселение!
Ждать, пока подопечные снимут мундиры, она, разумеется, не стала, и им пришлось догонять остальных в форме, кое-как напяленной поверх обычной одежды.
– Заходим по одному и строимся в холле в три шеренги, – скомандовала сержант Сигрид. – Если будет табор вместо строя, заставлю вылизывать корпус и прилегающую территорию.
Угроза возымела действие, девушки построились удивительно быстро. Не было ни пиханий, ни просьб к соседкам «поменяться местами», ни суматохи.
– Это – корпус для первокурсников. Ваш дом на ближайший год. Девочки проживают в правом крыле. На первом этаже – десять жилых комнат, на втором еще четырнадцать. Каждая комната рассчитана на пятерых. Еще на втором этаже находятся душевые кабины и класс для самостоятельных занятий. Ежедневно в первой половине дня приходит уборщица. Обычно в эти часы вы на занятиях. Грязное белье и форму нужно сдавать кастелянше в прачечную. Теперь знакомьтесь. – Она кивнула в сторону смуглой черноволосой женщины, сидевшей за столом у входа. – Это – Амрита Джохи, ваш комендант. Она отвечает за то, чтобы в корпус не ходили посторонние и следит за порядком там, где это не делаю я. Со вторым комендантом я вас познакомлю позже. Сейчас Амрита скажет, кто из вас в какой комнате будет жить.
Женщина встала, коротко, по-военному кивнула:
– Итак, – она достала список. – В комнату один-десять отправляются Джинлей Ли, Лакшми Сингх, Гурда Тьерсдоттир…
Альдис перестала вслушиваться. В отличие от остальных девчонок, ей было все равно, с кем ее поселят и на каком этаже.
– …Хитоми Ода, Томико Накамура и Альдис Суртсдоттир в комнату один-восемь.
– Но мы не хотим жить с ней! – возмутилась высокая, стройная и гибкая как тростинка ниронка.
Две соотечественницы поддержали ее негромкими одобрительными возгласами. Третья, невысокая и хрупкая, безразлично скользнула взглядом по Альдис.
– Я не ослышалась – ты собираешься оспорить приказ своего командира? – ледяным тоном поинтересовалась Сигрид Кнутсдоттир. – Тебе напомнить, что за это полагается?
– Нет… не надо, – сглотнула ниронка.
– Нет, сержант Кнутсдоттир, – поправила ее женщина все тем же ледяным тоном.
– Нет, сержант Кнутсдоттир, – покорно повторила девушка. – Я все поняла.
– Тогда не отнимай мое время. На заселение дается тридцать минут. – Она коротким кивком указала на часы в углу. – Через полчаса жду вас всех в холле. В мундирах. Кто опоздает, останется без обеда.
Что здорово, десятая комната находилась на солнечной стороне. Альдис любила солнце, а могущественное божество было редким гостем среди серых скал Акульей бухты.
– Так, я сплю у окна, – сразу объявила ниронка, только что спорившая с сержантом Сигрид. – Нанами и Риоко рядом. А вы, – она кивнула в сторону Альдис и еще одной девочки, – у входа.
Альдис пожала плечами. Кровати были совершенно одинаковыми, как и тумбочки рядом с ними. Если этой девчонке так необходимо восстановить в глазах подружек растоптанный Сигрид Кнутсдоттир авторитет, пусть командует. Все равно от окна дует.
Она быстро разложила свой немудреный багаж и наконец-то смогла примерить форму.
Взглянув в зеркало, девушка испытала удивительное чувство отчуждения. Из зазеркалья на нее с любопытством глазел худенький парнишка с торчащим во все стороны пушистым облачком пепельных волос. Косой крой форменной куртки скрывал и без того небольшую девичью грудь, придавая фигуре Альдис мужские очертания. Было тому виной освещение или новая прическа, но лицо словно стало более угловатым и резким. Заострились скулы, губы сложились в упрямую линию, темные глаза и брови на бледном лице притягивали к себе взгляд.
«Я похожа на мальчика!» – зачарованно подумала Альдис.
Это было так необычно и так… здорово!
А мундир был невообразимо прекрасен. Он являл собою овеществленную мечту, воплощение идеального Мундира. Короткая темно-синяя курточка сидела так, будто была сшита специально на Альдис. И пояс с тяжелой хромированной бляхой был хорош. И темно-синие прямые брюки были не длинны и не коротки, и ворот белой рубахи выглядывал из-под куртки ровно на положенные два сантиметра. А как классно смотрелся золотой кант и блестящие тяжелые пуговицы на темно-синем фоне! Как стильно дополняли куртку широченные отвороты на рукавах и воротнике!
Раньше Альдис не слишком-то себе нравилась в зеркале, но теперь… О, теперь она могла любоваться на отражение долго. Минут десять или даже пятнадцать.
Десять минут девушка добросовестно вертелась перед зеркалом, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон. Соседка-ниронка снова вспомнила о ней как раз в тот момент, когда ей почти надоело это занятие.
– Эй, ты, послушай! Я – Томико Накамура, майнор Дома Белой Хризантемы. Это мои вассалы: Нанами Кобаяси, Риоко Тагути и Хитоми Ода. – Она сделала многозначительную паузу и выжидающе посмотрела на Альдис.
– Альдис Суртсдоттир из Акульей бухты, – вежливо ответила девушка. Ей не очень хотелось общаться, но раз уж судьба свела ее с этими девчонками, надо постараться найти общий язык… Или хотя бы научиться их различать.
Не врут, что ниронцы все на одно лицо! Альдис поняла, что уже не может вспомнить, как кого из них зовут. Одинаковые короткие стрижки усугубляли ситуацию.
Она постаралась сосредоточиться. Так, Томико – самая высокая и самоуверенная. Хитоми, наоборот, самая маленькая. Девушка с встрепанной шапкой каштаново-рыжеватых волос, что с обожанием льнет к Томико, – Нанами. А Риоко – задумчивая красавица с фарфорово-бледной кожей и огромными темными глазами.
Томико еще тянула паузу и смотрела на Альдис так выжидающе и пытливо, что та даже задумалась, не упустила ли она какую-нибудь важную деталь ритуала знакомства.
– Э-э-э… очень приятно, – добавила девушка, чтобы прервать затянувшееся молчание и, решив, что исполнила свой долг вежливости, повернулась к двери.
– Ты не сказала, из какого ты Дома, – напомнила Томико.
А! Так вот что ее тревожит. Ну, по знатности Альдис и не собирается с ней конкурировать.
– А я и не из Дома. Мой отец был просто эрл.
– Тогда кому присягал глава твоего рода?
– Насколько я знаю, никому, кроме конунга. – Альдис чуть не засмеялась, представив эрлу Ауд, дающую вассальную клятву. Прямо в заштопанном платье, заляпанном рыбьей чешуей.
– И ты никому не приносила клятвы? – продолжала допытываться ниронка.
– Нет.
– Это хорошо. Тогда ты можешь стать моим вассалом, – объявила Томико.
– Ты это серьезно?
– Да. – Томико кивнула с важностью. – Присягу на верность Дому Белой Хризантемы может дать любой воин, вне зависимости от знатности его рода. В войске моего отца не каждый самурай носит громкое имя, но трусов среди них нет, и он со всеми одинаково любезен и милостив.
– Звучит соблазнительно. – Альдис мужественно сохранила серьезное лицо, хотя смех так и распирал ее изнутри. – Но я, пожалуй, откажусь.
– Почему?
– Потому что не хочу.
Томико недовольно сощурилась:
– Ты хочешь присягнуть другому Дому?
– Я вообще никому не хочу присягать.
– Послушай! – Голос ниронки зазвучал выразительно и даже страстно. – Думаешь, нас просто так поселили всех в одной комнате? Сейчас все майноры Горних Домов собирают вокруг себя вассалов. Вассальная клятва даст тебе защиту и позволит войти в наш Дом. Ты не сможешь быть одна. И мы не потерпим в нашей комнате чужого самурая.
Альдис на секунду задумалась. Не было ли это правдой? Еще на корабле девушки собирались в группы, враждовали и заключали союзы, но тогда ее это мало интересовало. Означало ли данное отцу обещание «не высовываться», что она должна примкнуть к группе Томико и произнести вассальную клятву?
Но Альдис до смерти устала плясать под чужую дудку. С нее хватило эрлы Ауд, подчиняться незнакомой девчонке, которая не имеет за душой ничего, кроме знатного имени, – это уже перебор.
– Я не буду ничьим самураем. Ты вообще слышала, что сказал наставник? На Виндерхейме все эти штучки-дрючки с Горними Домами не имеют силы. Так что отвяжись от меня. Иди вон сержанту Кнутсдоттир предложи вассальную клятву принести.
Наградой за последнюю колкость стала робкая улыбка на лице Хитоми и ярость Томико.
– Ты совершаешь ошибку, – произнесла она свистящим шепотом. – Дочери худородной свиньи была предложена великая честь. Но в следующий раз тебе придется очень долго упрашивать, чтобы я приняла твою клятву.
«Какого йотуна! – подумала Альдис. – Отец бы меня понял».
– Отвяжись, а? Все знают, что когда турсы громили дворец микадо, на островах вашего Дома не осталось ни одной пары чистых хакама. Нет большего позора для эрла, чем служить Дому Белой Хризантемы. Если у вас есть хоть капля мозга, – теперь Альдис обращалась к трем девчонкам-«вассалам», которые молча стояли рядом, – то вы пошлете эту каракатицу с ее клятвами в Мировую Язву вместо того, чтобы таскаться за ней и целовать ее именитую задницу.
Иногда на Альдис накатывало… В такие минуты ее рвало словами – злыми, ехидными, переполненными ядом и насмешками. В такие минуты она действовала не рассуждая и не думала о последствиях. В такие минуты она вообще не думала. Она была как взведенный арбалет, как заряженная баллиста. Кто-то незримый и неощутимый спускал тормоз, отпускал рычаг, и она становилась стрелой, становилась словом, движением, ударом, плевком, толчком, криком…
Но расплачиваться за это приходилось всегда.
В комнате повисла тяжелая пауза. Томико побледнела и до хруста сжала зубы. Альдис плюхнулась на кровать. Как и всегда после таких вспышек, накатила слабость.
«Кажется, сейчас придется драться, – мелькнула мысль где-то на краешке сознания. – Только бы мундир не порвали…»
Шесть ненавидящих раскосых глаз прожигали ее насквозь. И еще – скользнул интерес в безразличных глазах Хитоми.
«Зря я все это сказала. Теперь не высовываться будет сложнее…»
Томико молчала, остальные девочки вопросительно поглядывали то на нее, то на Альдис.
«Интересно, справлюсь ли я одна с ними всеми?»
– Мы заставим тебя жрать землю, выть от боли, ползать, рыдать и просить прощения, – наконец прозвучали слова Томико. – Ты проклянешь тот день, когда осмелилась запачкать своим грязным языком имя Горнего Дома…
«Нет, без оружия я со всеми не справлюсь».
– Ну, давай, – угрюмо согласилась Альдис. – Вы, ниронцы, похоже, только вчетвером на одного побеждать умеете.
– Я накормлю тебя помоями и в одиночку!
«О! Это уже хорошо. Если я побью ее, все эти игры в Горний Дом можно будет прекратить».
– Не дело сюзерена марать руки о зарвавшегося смерда, – раздался голос молчавшей до этого Риоко. – Для того существуют вассалы. Пусть твой самурай накажет наглеца.
«Умно, – со злостью подумала Альдис. – Если одна из девчонок побьет меня, то почет и уважение всей компании. А если я ее побью, то авторитет Томико не пострадает».
– Да, ты права. – Томико обернулась к Хитоми и что-то сказала ей по-ниронски.
Альдис напряглась, пытаясь уловить смысл. Такаси обучал ее основам ниронского, но она слишком мало успела усвоить…
Хитоми отрицательно покачала головой. Томико отмахнулась и повторила свои слова еще более настойчиво. К ней присоединилась Риоко и Нанами. Наконец Хитоми сдалась и кивнула.
– Мой самурай будет драться с тобой, – объявила Томико.
Остальные девушки как по команде забрались с ногами на кровати, и в центре комнаты внезапно стало очень просторно. Альдис медленно встала.
Хитоми еще не успела переодеться, и просторная ниронская одежда только подчеркивала ее хрупкость. Она была почти на голову ниже Альдис. Но когда Альдис увидела, каким слитным, плавным движением маленькая ниронка скользнула в традиционную для начала схватки позицию, она поняла, что не выиграет в этой битве.
Все завершилось меньше чем за минуту. Короткий поклон, обжигающая боль в правой руке. Внезапно очень близко, прямо перед глазами, оказалась ножка кровати, и Альдис ощутила холодный поцелуй каменного пола на правой щеке.
Она лежала на полу, а маленькая ниронка держала ее в простом, но очень эффективном захвате. Можно было бы попробовать вырваться, но для контрприема была нужна правая рука, а Альдис ее почти не чувствовала.
Послышались шаги, и перед лицом появились чьи-то ножки, обутые в гэта – ниронские деревянные сандалии.
– Ну, что ты теперь скажешь про мой Дом, грязная собака? – раздался откуда-то сверху голос Томико.
– Все, что я хотела сказать, я уже сказала, – прохрипела Альдис, глотая выступившие от боли слезы.
Подошва сандалии аккуратно опустилась на пальцы правой руки.
– А теперь? – доброжелательно и почти нежно поинтересовалась Томико.
Всеотец, больно-то как!
– Иди к йотунам!
– А теперь? – Носок гэта с размаху врезался в плечо.
Альдис выругалась словами, которые не раз слышала от рыбаков, но никогда ранее не произносила вслух, и дернулась, пытаясь скинуть Хитоми со спины. В ответ хватка клещей на запястье и у локтя усилилась.
– Где тебя воспитывали, тварь? – показательно возмутилась Томико. – Твой язык грязнее, чем мои сандалии. Позже я заставлю тебя вымыть его с мылом.
Как в подтверждение своих слов, она прошлась подошвой по губам Альдис и даже попыталась запихнуть ее девочке в рот.
– Продолжим обучение хорошим манерам…
– Томико! – низкий звучный голос Риоко прервал экзекуцию. – Полчаса почти прошли. Мы можем опоздать.
– Хорошо. На этот раз тебе повезло. – Подошва гэта легла на щеку Альдис. – Но помни: я заставлю тебя взять назад слова о моем Доме и убраться из нашей комнаты.
– Томико, оставь ее. Мы не успеем переодеться.
Тяжесть, давившая на спину, внезапно исчезла, и Альдис обнаружила, что может двигать левой рукой. С правой все было сложнее – она до сих пор отзывалась короткой пульсирующей болью. Закусив губу, чтобы не стонать, девушка стянула куртку и ощупала руку. Все-таки повезло – перелома не было, хотя в районе локтя уже наливался здоровенный кровоподтек. На предплечье краснел второй кровоподтек, повторяющий форму сандалии Томико. Еще несколько синяков поменьше обещали вскоре появиться на левой руке – пальцы у малявки Хитоми оказались стальными. Но здесь Альдис сама виновата – не стоило трепыхаться.
Соседки успели переодеться и уйти, значит, можно было уже не сдерживаться. Если бы Альдис не прошла драконью школу эрлы Ауд, она бы разревелась от унижения, обиды и жалости к себе.
Прошедший год был щедр на уроки. Слезы ничего не значили и ничего не решали, тратить на них время и силы было расточительством, а она не могла позволить себе стать расточительной или слабой.
Кое-как натянув мундир, Альдис побежала на обед.
Intermedius
Кураторы
– Что скажете, наставник? Как вам новый набор?
Наставник Ингиред обернулся и досадливо поморщился:
– Гуннульв, твоя манера подкрадываться сзади раздражает.
– Ну, прости. – Храмовник подошел к краю террасы и проследил за взглядом собеседника. Внизу на плацу новенькие девочки под руководством ротного командира отрабатывали построения.
– Зрелище, достойное слез, – понаблюдав пять минут за неуклюжими движениями «птенцов», прокомментировал храмовник. – Даже Всеотец хмурится, глядя на это непотребство.
Действительно: безоблачное с утра небо во второй половине дня заволокло серыми облаками.
– Так бывает всегда, ты же знаешь, – пожал плечами Ингиред.
– Знаю, – кивнул храмовник. – Я сам отбирал их и в своих детях вполне уверен. Но двадцать один отпрыск Горних Домов… Я не помню такого урожайного года.
– Слухи ползут, несмотря на все усилия Храма. Каждый Горний Дом захочет иметь пилота «берсерка».
– Будь моя воля, я бы вообще запретил поступление без одобрения Храма, – сердито заметил храмовник. – Большинство этих майноров ни на что не годны. Мусор, шлак.
– А вы ожидали, что нам пришлют лучших, пресветленный Гуннульв? – Ингиред мастерски скопировал вкрадчивые интонации собеседника, что заставило храмовника еще больше нахмуриться.
Несколько минут они стояли в молчании.
– А где мальчики? – нарушил тишину отец Гуннульв.
– У Вальди своя методика.
– Дом Небес и Дом Огня прислали своих майноров. Вальди об этом знает?
– Прибудь к нам хоть все майноры Дома Солнца, для Вальди нет разницы между учениками. – Ингиред усмехнулся.
Снова пауза. Не томительная и неловкая, когда собеседники не знают, о чем говорить. Двое на террасе молчат потому, что понимают друг друга без слов.
– Мы дали им лучших ротных и создали все условия.
– Все равно до пятого курса дойдет только двадцать. – Храмовник покачал головой.
– Если бы не условия мирного договора… – Ингиред нахмурился. – Мне не очень-то приятно переводить половину будущих пилотов на «эйнхерии». Ты бы видел лица этих детишек.
Душевед издал тихий смешок:
– Зато остаются лучшие из лучших.
– В такие минуты я рад, что до пятого курса доучивается только половина, хотя обычно мне жаль ресурсов, потраченных на бездарных курсантов.
– Не жалей. Храм не всеведущ и тоже ошибается. Иногда и здоровое зерно не дает всходов.
– Половина здоровых зерен не дает всходов, – пробормотал наставник. – Столько напрасной работы…
– Ты знаешь метод лучше нашего? – резко спросил отец Гуннульв.
– Нет.
– Тогда не критикуй. Мы больше ста лет строим турсы, но до сих пор не понимаем, что делает человека пилотом. Сила воли? Да. Воля к победе? Да. Лидерские качества? Да, йотуны меня побери. Но есть что-то еще. Умение командовать, умение подчиняться… Т-фактор.
Наставник Ингиред обернулся и досадливо поморщился:
– Гуннульв, твоя манера подкрадываться сзади раздражает.
– Ну, прости. – Храмовник подошел к краю террасы и проследил за взглядом собеседника. Внизу на плацу новенькие девочки под руководством ротного командира отрабатывали построения.
– Зрелище, достойное слез, – понаблюдав пять минут за неуклюжими движениями «птенцов», прокомментировал храмовник. – Даже Всеотец хмурится, глядя на это непотребство.
Действительно: безоблачное с утра небо во второй половине дня заволокло серыми облаками.
– Так бывает всегда, ты же знаешь, – пожал плечами Ингиред.
– Знаю, – кивнул храмовник. – Я сам отбирал их и в своих детях вполне уверен. Но двадцать один отпрыск Горних Домов… Я не помню такого урожайного года.
– Слухи ползут, несмотря на все усилия Храма. Каждый Горний Дом захочет иметь пилота «берсерка».
– Будь моя воля, я бы вообще запретил поступление без одобрения Храма, – сердито заметил храмовник. – Большинство этих майноров ни на что не годны. Мусор, шлак.
– А вы ожидали, что нам пришлют лучших, пресветленный Гуннульв? – Ингиред мастерски скопировал вкрадчивые интонации собеседника, что заставило храмовника еще больше нахмуриться.
Несколько минут они стояли в молчании.
– А где мальчики? – нарушил тишину отец Гуннульв.
– У Вальди своя методика.
– Дом Небес и Дом Огня прислали своих майноров. Вальди об этом знает?
– Прибудь к нам хоть все майноры Дома Солнца, для Вальди нет разницы между учениками. – Ингиред усмехнулся.
Снова пауза. Не томительная и неловкая, когда собеседники не знают, о чем говорить. Двое на террасе молчат потому, что понимают друг друга без слов.
– Мы дали им лучших ротных и создали все условия.
– Все равно до пятого курса дойдет только двадцать. – Храмовник покачал головой.
– Если бы не условия мирного договора… – Ингиред нахмурился. – Мне не очень-то приятно переводить половину будущих пилотов на «эйнхерии». Ты бы видел лица этих детишек.
Душевед издал тихий смешок:
– Зато остаются лучшие из лучших.
– В такие минуты я рад, что до пятого курса доучивается только половина, хотя обычно мне жаль ресурсов, потраченных на бездарных курсантов.
– Не жалей. Храм не всеведущ и тоже ошибается. Иногда и здоровое зерно не дает всходов.
– Половина здоровых зерен не дает всходов, – пробормотал наставник. – Столько напрасной работы…
– Ты знаешь метод лучше нашего? – резко спросил отец Гуннульв.
– Нет.
– Тогда не критикуй. Мы больше ста лет строим турсы, но до сих пор не понимаем, что делает человека пилотом. Сила воли? Да. Воля к победе? Да. Лидерские качества? Да, йотуны меня побери. Но есть что-то еще. Умение командовать, умение подчиняться… Т-фактор.