Вчера вечером мы были у Рерихов. Е.И. много с нами беседовала, ибо Н.К. был вначале занят разговором с людьми, пришедшими к нему по поводу издательства. Мне и Нуце она много говорила об осторожности теперь с Бадьей. Раз и она, и Н.К. им увлеклись, хотели послать ему брошюру «Корона Мунди» и работать вместе и только позже осознали его опасность, то как мы должны быть осторожны. В особенности она боится за Хорша, ибо он человек увлекающийся, хотя и сильный. И опасно, если он увлечется Бадьей. Потом Е.И. прочла мне и Нуце выдержку из книги Джаджа о гневе и зависти, что полно глубокого значения для астрального тела человека.
Потом зашел Н.К., пришла Ояна, и мы сели для Беседы. У нас был дивный сеанс, полный предупреждения о врагах. Был задан вопрос о сне Ояны (она видела руку, ей казалось, Н.К., и потом видела синюю ауру этой руки, потом руку убрали, а аура осталась). М. подтвердил, что это рука Н.К.
После сеанса много говорили о Школе, Е.И. сказала, что им через 6 месяцев Указано уехать. Рерихам было Сказано, что на последнем общем сеансе у Хоршей, когда Ояна видела мужскую голову с золотой бородой и женскую громадную фигуру и громадный глаз, что голова была Платона, фигура – Сестры Ориолы, а глаз – Е.И. и Н.К. (третий глаз).
Н.К. рассказал, что два очень богатых человека, которые плохо отнеслись к нему в Лондоне, когда он нуждался, теперь совершенно разорились. Поразительно, как мы наблюдаем это на всех, кто когда-либо плохо отнесся к Рерихам или вредил им. Нуця вчера узнал, что древнееврейская фраза, которую Ояна записала автоматически, означает «Успех вечера только в спокойствии. Свами (Школа и «Корона Мунди» – знак)».
Еще летом Нуця был назван Авирахом, и вот что было недавно. Нуця получил письмо от своей бабушки, где она ему желает быть Иосифом. В воскресенье Нуця был в магазине, где продаются древнееврейские книги, и там спросил одного ученого еврея значение этого слова, и тот ему сказал, что это прозвище давалось молодому человеку в древности, когда ему поручали большой пост! Причем он пояснил, что это имя было дано Иосифу фараоном. Прямо изумительно, как сплетаются нити сказки нашей жизни. Е.И. рассказала, как они проследили, что каждые 7 лет М. играет великую роль в ее жизни. Им было вчера открыто очень многое на сеансе, но не позволено говорить. То, что Нуця так часто повторял, что М. – будущий Мессия, который скоро опять придет на Землю, Е.И. почти подтвердила, хотя сказала, что не имеет права все объяснить.
Какое дивное чувство провести вечер с Рерихами – очищаешься и успокаиваешься. <…>
Грустно думать, что у нас остались считаные месяцы до отъезда Рерихов и как мы тут одни останемся, как у нас все пойдет и вообще как мы увидимся через 9 лет в 1931 году в России? Вообще, что случится за этот период, каковы мы будем, каков будет наш духовный рост и что будет за этот срок в Европе, здесь, в России? Все полно значения для нас, и нам многое придется пережить – и тяжелое, и отрадное. Но все впереди, и мы должны быть достойными великой миссии, выпавшей на нашу долю, и продолжать всеми силами то, что так дивно начато Рерихами.
24.11.22
01.12.22
02.12.22
08.12.22
09.12.22
14.12.22
16.12.22
18.12.22
21.12.22
Потом зашел Н.К., пришла Ояна, и мы сели для Беседы. У нас был дивный сеанс, полный предупреждения о врагах. Был задан вопрос о сне Ояны (она видела руку, ей казалось, Н.К., и потом видела синюю ауру этой руки, потом руку убрали, а аура осталась). М. подтвердил, что это рука Н.К.
После сеанса много говорили о Школе, Е.И. сказала, что им через 6 месяцев Указано уехать. Рерихам было Сказано, что на последнем общем сеансе у Хоршей, когда Ояна видела мужскую голову с золотой бородой и женскую громадную фигуру и громадный глаз, что голова была Платона, фигура – Сестры Ориолы, а глаз – Е.И. и Н.К. (третий глаз).
Н.К. рассказал, что два очень богатых человека, которые плохо отнеслись к нему в Лондоне, когда он нуждался, теперь совершенно разорились. Поразительно, как мы наблюдаем это на всех, кто когда-либо плохо отнесся к Рерихам или вредил им. Нуця вчера узнал, что древнееврейская фраза, которую Ояна записала автоматически, означает «Успех вечера только в спокойствии. Свами (Школа и «Корона Мунди» – знак)».
Еще летом Нуця был назван Авирахом, и вот что было недавно. Нуця получил письмо от своей бабушки, где она ему желает быть Иосифом. В воскресенье Нуця был в магазине, где продаются древнееврейские книги, и там спросил одного ученого еврея значение этого слова, и тот ему сказал, что это прозвище давалось молодому человеку в древности, когда ему поручали большой пост! Причем он пояснил, что это имя было дано Иосифу фараоном. Прямо изумительно, как сплетаются нити сказки нашей жизни. Е.И. рассказала, как они проследили, что каждые 7 лет М. играет великую роль в ее жизни. Им было вчера открыто очень многое на сеансе, но не позволено говорить. То, что Нуця так часто повторял, что М. – будущий Мессия, который скоро опять придет на Землю, Е.И. почти подтвердила, хотя сказала, что не имеет права все объяснить.
Какое дивное чувство провести вечер с Рерихами – очищаешься и успокаиваешься. <…>
Грустно думать, что у нас остались считаные месяцы до отъезда Рерихов и как мы тут одни останемся, как у нас все пойдет и вообще как мы увидимся через 9 лет в 1931 году в России? Вообще, что случится за этот период, каковы мы будем, каков будет наш духовный рост и что будет за этот срок в Европе, здесь, в России? Все полно значения для нас, и нам многое придется пережить – и тяжелое, и отрадное. Но все впереди, и мы должны быть достойными великой миссии, выпавшей на нашу долю, и продолжать всеми силами то, что так дивно начато Рерихами.
24.11.22
О работе в Школе. – Взаимоотношения сотрудников. – Беседы с учениками
Сегодня в Школе прошло собрание с адвокатом, и было обсуждено и выполнено для Школы и «Корона Мунди» все, касающееся акций и других формальностей. До собрания я и Грант имели очень неприятный спор, касающийся учителя по скрипке и <…> затерявшегося письма. Я сказала, что каждый из нас, директоров, должен иметь личные папки для корреспонденции, посылаемой для нас в Школу. Грант была очень против этого. Много неприятного было сказано, но в результате мы расстались с хорошим чувством друг к другу.
После собрания я поехала к Е.И. и Н.К. пить у них чай. Я рассказала о нашей размолвке. Н.К. сказал: этого вопроса на собрании не поднимать, а мне с Грант еще раз поговорить наедине и выяснить. <…> Н.К. согласен со мной, но Грант этим заведовать не нужно, ибо у нее и так довольно дел. Что касается школьных папок, то там теперь порядочный беспорядок, и Н.К. говорит, когда приедет его брат[78] – назначить его библиотекарем и, когда придется приводить в порядок архивы, дать все ему, и он уже разберется, ибо он аккуратный человек. Вообще Н.К. советует все вопросы решать с Грант до собраний, с ней многое обсуждать и подготовлять почву, и на собрании все, так сказать, оформлять в полном согласии, а не испытывать неприятное чувство при обсуждении разных вопросов.
У Н.К. было так в школе: в комитете всегда ссорились, и все несли свои огорчения и обиды на заседания, и бывали неприятности. А в педагогическом совете было все «одобрено», ибо почва к этому была подготовлена Н.К. со всеми членами задолго до заседания, а их было шестьдесят человек! Тому он говорил о важности какой-нибудь меры, тому о его выгоде, тому о пользе дела и все дипломатически устраивал. Какой мудрый и практичный ум! Также мне посоветовал, если я с ней имею столкновение, шесть раз глубоко вздохнуть и ей и мне, сказав ей, что это важное йогическое средство. С Хоршами быть осторожными. Он теперь нервный, и с ним нельзя говорить о Грант или же, боже упаси, о бездеятельности. <…> Н.К. сказал, что <…> у нас в офисе Школы может быть спокойная атмосфера при большой деятельности.
Хоршу было сказано за эти шесть месяцев, пока Рерихи здесь еще остаются, «подняться полетом» – то есть быстро расти духовно. Е.И. и Н.К. против боязни Хоршей за все касающееся теософии, если это находится в Школе, то есть памфлеты, брошюры, материалы. Мы не должны скрывать, что интересуемся теософией, но Школу мы не собираемся выставлять теософским учреждением.
Н.К. очень много говорил, чтоб Нуця устраивал беседы с учениками о значении новой гаммы в музыке, нот Природы, лечения музыкой, связи музыки с другими искусствами. Можно сделать несколько таких бесед с группой учеников, человек пятнадцать, не больше, не для публики, а для сплочения и развития учащихся. Бесед пять в году. Мне же можно устраивать лекции-беседы с группами учеников о преподавании. Также устраивать беседы с детьми. Н.К. и Е.И. очень стоят за соединение учащихся с нами именно в таких небольших группах для бесед, обсуждений. У него в школе в России это часто устраивалось.
Е.И. и Н.К. было Сказано, что враг перенес центр деятельности в Нью-Йорк и тут уже работают, то есть Вадья и другие. <…>
Сегодня в Школе прошло собрание с адвокатом, и было обсуждено и выполнено для Школы и «Корона Мунди» все, касающееся акций и других формальностей. До собрания я и Грант имели очень неприятный спор, касающийся учителя по скрипке и <…> затерявшегося письма. Я сказала, что каждый из нас, директоров, должен иметь личные папки для корреспонденции, посылаемой для нас в Школу. Грант была очень против этого. Много неприятного было сказано, но в результате мы расстались с хорошим чувством друг к другу.
После собрания я поехала к Е.И. и Н.К. пить у них чай. Я рассказала о нашей размолвке. Н.К. сказал: этого вопроса на собрании не поднимать, а мне с Грант еще раз поговорить наедине и выяснить. <…> Н.К. согласен со мной, но Грант этим заведовать не нужно, ибо у нее и так довольно дел. Что касается школьных папок, то там теперь порядочный беспорядок, и Н.К. говорит, когда приедет его брат[78] – назначить его библиотекарем и, когда придется приводить в порядок архивы, дать все ему, и он уже разберется, ибо он аккуратный человек. Вообще Н.К. советует все вопросы решать с Грант до собраний, с ней многое обсуждать и подготовлять почву, и на собрании все, так сказать, оформлять в полном согласии, а не испытывать неприятное чувство при обсуждении разных вопросов.
У Н.К. было так в школе: в комитете всегда ссорились, и все несли свои огорчения и обиды на заседания, и бывали неприятности. А в педагогическом совете было все «одобрено», ибо почва к этому была подготовлена Н.К. со всеми членами задолго до заседания, а их было шестьдесят человек! Тому он говорил о важности какой-нибудь меры, тому о его выгоде, тому о пользе дела и все дипломатически устраивал. Какой мудрый и практичный ум! Также мне посоветовал, если я с ней имею столкновение, шесть раз глубоко вздохнуть и ей и мне, сказав ей, что это важное йогическое средство. С Хоршами быть осторожными. Он теперь нервный, и с ним нельзя говорить о Грант или же, боже упаси, о бездеятельности. <…> Н.К. сказал, что <…> у нас в офисе Школы может быть спокойная атмосфера при большой деятельности.
Хоршу было сказано за эти шесть месяцев, пока Рерихи здесь еще остаются, «подняться полетом» – то есть быстро расти духовно. Е.И. и Н.К. против боязни Хоршей за все касающееся теософии, если это находится в Школе, то есть памфлеты, брошюры, материалы. Мы не должны скрывать, что интересуемся теософией, но Школу мы не собираемся выставлять теософским учреждением.
Н.К. очень много говорил, чтоб Нуця устраивал беседы с учениками о значении новой гаммы в музыке, нот Природы, лечения музыкой, связи музыки с другими искусствами. Можно сделать несколько таких бесед с группой учеников, человек пятнадцать, не больше, не для публики, а для сплочения и развития учащихся. Бесед пять в году. Мне же можно устраивать лекции-беседы с группами учеников о преподавании. Также устраивать беседы с детьми. Н.К. и Е.И. очень стоят за соединение учащихся с нами именно в таких небольших группах для бесед, обсуждений. У него в школе в России это часто устраивалось.
Е.И. и Н.К. было Сказано, что враг перенес центр деятельности в Нью-Йорк и тут уже работают, то есть Вадья и другие. <…>
01.12.22
Трудные времена
Имела длинный разговор в Школе с Н.К. Он опять напомнил о Сказанном: «Сумейте пережить декабрь и январь». Н.К. говорит, что это относится к здоровью и к соотношению личному в жизни каждого из нас. <…>
Также два дня подряд Е.И. себя чувствует очень плохо и страдает головной болью, причем у меня то же самое, то есть сильная головная боль. Кроме того, три дня тому назад целый день я чувствовала ужасное беспокойство и вообще лихорадочное состояние. Все это объясняется объединенным сознанием, ибо и у Рерихов то же самое. Е.И. на днях в разговоре с Н.К. выразила желание уехать на неделю куда-то, и у меня пару дней была мысль о том, как бы хорошо было уехать теперь хотя бы на пару дней. Н.К. советует эти два месяца вообще быть очень осторожными, избегать встреч с новыми людьми, а уж если избежать нельзя, то быть осторожными в разговоре. Вообще, как он сказал, «даже сквозняков бояться». Темные силы перенесли ход своей работы в Нью-Йорк теперь, и мы должны ожидать от них выступления и нападения. Также Н.К. сказал, что теперь в Европе пришли последние сроки приобретать произведения искусства, ибо кто знает, не запретят ли разные государства продажу и вывоз этих вещей из страны.
Имела длинный разговор в Школе с Н.К. Он опять напомнил о Сказанном: «Сумейте пережить декабрь и январь». Н.К. говорит, что это относится к здоровью и к соотношению личному в жизни каждого из нас. <…>
Также два дня подряд Е.И. себя чувствует очень плохо и страдает головной болью, причем у меня то же самое, то есть сильная головная боль. Кроме того, три дня тому назад целый день я чувствовала ужасное беспокойство и вообще лихорадочное состояние. Все это объясняется объединенным сознанием, ибо и у Рерихов то же самое. Е.И. на днях в разговоре с Н.К. выразила желание уехать на неделю куда-то, и у меня пару дней была мысль о том, как бы хорошо было уехать теперь хотя бы на пару дней. Н.К. советует эти два месяца вообще быть очень осторожными, избегать встреч с новыми людьми, а уж если избежать нельзя, то быть осторожными в разговоре. Вообще, как он сказал, «даже сквозняков бояться». Темные силы перенесли ход своей работы в Нью-Йорк теперь, и мы должны ожидать от них выступления и нападения. Также Н.К. сказал, что теперь в Европе пришли последние сроки приобретать произведения искусства, ибо кто знает, не запретят ли разные государства продажу и вывоз этих вещей из страны.
02.12.22
Воздействия сил зла
Только что вернулись от Хоршей, где собрались, как всегда, по субботам, чтобы писать автоматически; после того как все писали, мы сидели за столом в темноте. Во время сеанса было Сказано по азбуке: «Полное согласие теперь. Согласие в первый раз».
Н.К. получил из Лондона буклет Общества соединенных искусств. Их знак – опрокинутый черный треугольник с белыми клетками. Идеи – «Кор Арденс» и «Корона Мунди», но взятые с противоположной стороны, по сравнению с нашими. Все – работа черных.
У Е.И. на днях, в среду, случилось следующее происшествие. У нее были сняты с шеи золотая цепь и медальон с портретом М., с которым она никогда не расстается, и было это сделано врагом, как потом пояснил М. Случилось это днем при полном свете. Но мы все под защитой и должны спокойно пережить декабрь и январь. <…>
Только что вернулись от Хоршей, где собрались, как всегда, по субботам, чтобы писать автоматически; после того как все писали, мы сидели за столом в темноте. Во время сеанса было Сказано по азбуке: «Полное согласие теперь. Согласие в первый раз».
Н.К. получил из Лондона буклет Общества соединенных искусств. Их знак – опрокинутый черный треугольник с белыми клетками. Идеи – «Кор Арденс» и «Корона Мунди», но взятые с противоположной стороны, по сравнению с нашими. Все – работа черных.
У Е.И. на днях, в среду, случилось следующее происшествие. У нее были сняты с шеи золотая цепь и медальон с портретом М., с которым она никогда не расстается, и было это сделано врагом, как потом пояснил М. Случилось это днем при полном свете. Но мы все под защитой и должны спокойно пережить декабрь и январь. <…>
08.12.22
Влияние врага
Были вечером у Рерихов. Что за дивные люди! Какой у нас мир на душе, когда сидишь и беседуешь с ними.
Е.И. себя плохо чувствует. Ночью два дня тому назад ей было нехорошо – тошнота, удушье, а потом она видела следующее: как всегда, вначале заветный венец из Рук Мастера, потом она видела только Его Глаза, но в тумане, а затем поплыли грязновато-красные и серые неприятные облака перед ней и все закрыли. И на фоне этих облаков была видна открытка, и на ней было что-то написано острыми, точно стрелами, готическими буквами. Конечно, это было от врага, который проник в их дом и посланцы которого: Дукельский, Данилов, Радьяр – проникают через Святослава и все время сидят в их доме. Е.И. прямо больна от их присутствия, до того на нее действует их аура. Но это все наш общий враг на нас действует. Позавчера Е.И., подойдя к окну в спальне, чтоб закрыть его, чуть не выпала из окна, а это на седьмом этаже, и счастье, что внизу на полу у нее стоит маленький чемоданчик с книгами Мастера, за который она зацепилась и который ее спас. Конечно, это тоже было подстроено врагом, ибо каждый день она закрывает это окно, и оно чуть приоткрыто, а тут оказалось открытым доверху, не ею, и, не зная этого, она с размаху нагнулась и была задержана чемоданчиком.
У нас был сеанс, а после было Велено сидеть в темноте. У всех нас было дивное чувство, как всегда, когда мы сидим вместе за столом. Е.И. так меня целовала, что все мое существо радовалось, и все говорила, что мы так мало видимся и что нам надо непременно видеться с ними отдельно от всех раз в неделю, ибо они уже так скоро уезжают, что прямо страшно думать, как время мчится, и мы останемся без их дивного присутствия. Самый огромный дар, данный нам М., – это дружба Рерихов!
Между прочим, когда мы там сидели, пришел Данилов, и Е.И. говорит, что это поразительно, что, когда он ни приходит, всегда оставляет за собой входную дверь открытой, как бы символически открывая дорогу за собой врагу. Вчера было то же самое – открытая дверь. <…>.
Были вечером у Рерихов. Что за дивные люди! Какой у нас мир на душе, когда сидишь и беседуешь с ними.
Е.И. себя плохо чувствует. Ночью два дня тому назад ей было нехорошо – тошнота, удушье, а потом она видела следующее: как всегда, вначале заветный венец из Рук Мастера, потом она видела только Его Глаза, но в тумане, а затем поплыли грязновато-красные и серые неприятные облака перед ней и все закрыли. И на фоне этих облаков была видна открытка, и на ней было что-то написано острыми, точно стрелами, готическими буквами. Конечно, это было от врага, который проник в их дом и посланцы которого: Дукельский, Данилов, Радьяр – проникают через Святослава и все время сидят в их доме. Е.И. прямо больна от их присутствия, до того на нее действует их аура. Но это все наш общий враг на нас действует. Позавчера Е.И., подойдя к окну в спальне, чтоб закрыть его, чуть не выпала из окна, а это на седьмом этаже, и счастье, что внизу на полу у нее стоит маленький чемоданчик с книгами Мастера, за который она зацепилась и который ее спас. Конечно, это тоже было подстроено врагом, ибо каждый день она закрывает это окно, и оно чуть приоткрыто, а тут оказалось открытым доверху, не ею, и, не зная этого, она с размаху нагнулась и была задержана чемоданчиком.
У нас был сеанс, а после было Велено сидеть в темноте. У всех нас было дивное чувство, как всегда, когда мы сидим вместе за столом. Е.И. так меня целовала, что все мое существо радовалось, и все говорила, что мы так мало видимся и что нам надо непременно видеться с ними отдельно от всех раз в неделю, ибо они уже так скоро уезжают, что прямо страшно думать, как время мчится, и мы останемся без их дивного присутствия. Самый огромный дар, данный нам М., – это дружба Рерихов!
Между прочим, когда мы там сидели, пришел Данилов, и Е.И. говорит, что это поразительно, что, когда он ни приходит, всегда оставляет за собой входную дверь открытой, как бы символически открывая дорогу за собой врагу. Вчера было то же самое – открытая дверь. <…>.
09.12.22
Воспоминания Е.И. Рерих о первых беседах с Учителем. – Н.К. Рерих о «Корона Мунди». – Сон Е.И. Рерих о ее прошлом воплощении
Сегодня была приглашена к Рерихам на завтрак и провела там время до 4.30 дня. Н.К. писал картину, когда я пришла, «Старый Псков». Дивные тона, и она прямо оживала, когда на нее смотрели. Е.И. много говорила о М., как они все спрашивали, когда Он еще приходил под именем Гулаб-Лалл-Синга: «Это М.К.Х.?» – и им всегда отвечали: «Гулаб-Лалл-Синг – Кут Хуми». А потом, когда с ними общался [Аллал-Минг], то они тоже спрашивали: «Не М.К.Х. ли это», а им перечисляли все имена, желая их самих привести к осознанию.
Когда Е.И. описывала одной теософке Лик, который она всегда видит, то назвала его М.К.Х., ибо думала, что это Он, а та дама ей говорит, к ее конфузу (как она мило выразилась): «Да ведь это М.М., ибо у М.К.Х. синие глаза и Он блондин».
Е.И. говорила мне, какая большая миссия у нас будет в России по отношению к евреям и как нам надо готовиться к ней уже здесь. Е.И. очень рада перемене в жизни [моей] мамы и говорила, что и она нам много поможет, принимая во внимание будущее и нашу миссию. Е.И. говорит, что я на маме могу проследить значение [наставления] «Уча, учись сама», то есть и по отношению к другим людям, как их пробуждать и подходить к ним, если они, конечно, нас не отталкивают, как, например, Хиллер, ибо в последнем случае надо уходить от них.
Е.И. рассказывала про Блаватскую и ее книгу «Из пещер и дебрей Индостана», из которой рассказала мне интересный эпизод ее встречи и путешествия с М.М., который был под именем Гулаб-Лалл-Синга. Она опять сказала, что Блаватская, кроме Джаджа, не была никем понята, даже Олькоттом, и, в сущности, она боролась в одиночестве.
Н.К. за завтраком говорил о «Корона Мунди», что мы еще не понимаем огромности ее и всей работы и надо идти медленно. Например, в Нью-Йорке никогда в аукционе не участвовать, а вне Нью-Йорка вести продажу и покупку картин более частным образом – из рук в руки. Потом, запоминать на будущее факты: например, костюмы Бакста продавались по 700 долларов в каталоге, старые китайские костюмы – 3000 долларов, а картины Судейкина, Бурлюка по 100 долларов, объявлены по ценам Наумбурга. Эти факты хранить у нас в архиве. Также нам надо знать обо всех текущих выставках здесь и в других больших городах и иметь по этому поводу сношения с музеями.
Я дивно провела время, слыша чудный мягкий серебряный тембр голоса Е.И. и глядя на спокойное лицо Н.К. и слыша его мудрую речь. Незабвенные часы! Как скоро наши светлые учителя нас оставят!
Были вечером у Хоршей, чтобы писать автоматически, как это делаем каждую субботу. Было у всех дивное чувство, полная гармония. После того как все писали, мы сидели в темноте, и нам были сказаны, как и раньше, дивные слова М., подтверждающие Его приход как Мессии. <…> Было также показано физическое явление с утяжелением стола, что поразило Хоршей и Грант.
Е.И. рассказала странный сон, снившийся ей в эту ночь. Ей снилось, будто она должна как феодалка Ядвига выйти замуж за кого-то. И вот ей пора одеваться, приготовили платье и корону, как будто из оленьих рогов, и она должна пойти к своей будущей свекрови, которая принимает каких-то послов, чтобы научиться самой приемам для будущего. Проходя через залу, она вдруг видит лицо своего будущего свекра. Она узнает своего врага. Лицо очень тонкое, глаза темно-синие, волосы шатеновые, пробор сбоку, и вид весь очень утонченный. Она слышит, как о нем говорят, что он ужасной жизни человек и что его сын будет таким же. И она во сне решает, уж лучше ей за него не выходить замуж, а просто исчезнуть. Это она и делает. С этим она проснулась.
Замечательно, что и Енточке снился почти тот же лик врага и также корона, которая из большой сплющилась в малую.
Ушли от Хоршей домой со светлым чувством.
Сегодня была приглашена к Рерихам на завтрак и провела там время до 4.30 дня. Н.К. писал картину, когда я пришла, «Старый Псков». Дивные тона, и она прямо оживала, когда на нее смотрели. Е.И. много говорила о М., как они все спрашивали, когда Он еще приходил под именем Гулаб-Лалл-Синга: «Это М.К.Х.?» – и им всегда отвечали: «Гулаб-Лалл-Синг – Кут Хуми». А потом, когда с ними общался [Аллал-Минг], то они тоже спрашивали: «Не М.К.Х. ли это», а им перечисляли все имена, желая их самих привести к осознанию.
Когда Е.И. описывала одной теософке Лик, который она всегда видит, то назвала его М.К.Х., ибо думала, что это Он, а та дама ей говорит, к ее конфузу (как она мило выразилась): «Да ведь это М.М., ибо у М.К.Х. синие глаза и Он блондин».
Е.И. говорила мне, какая большая миссия у нас будет в России по отношению к евреям и как нам надо готовиться к ней уже здесь. Е.И. очень рада перемене в жизни [моей] мамы и говорила, что и она нам много поможет, принимая во внимание будущее и нашу миссию. Е.И. говорит, что я на маме могу проследить значение [наставления] «Уча, учись сама», то есть и по отношению к другим людям, как их пробуждать и подходить к ним, если они, конечно, нас не отталкивают, как, например, Хиллер, ибо в последнем случае надо уходить от них.
Е.И. рассказывала про Блаватскую и ее книгу «Из пещер и дебрей Индостана», из которой рассказала мне интересный эпизод ее встречи и путешествия с М.М., который был под именем Гулаб-Лалл-Синга. Она опять сказала, что Блаватская, кроме Джаджа, не была никем понята, даже Олькоттом, и, в сущности, она боролась в одиночестве.
Н.К. за завтраком говорил о «Корона Мунди», что мы еще не понимаем огромности ее и всей работы и надо идти медленно. Например, в Нью-Йорке никогда в аукционе не участвовать, а вне Нью-Йорка вести продажу и покупку картин более частным образом – из рук в руки. Потом, запоминать на будущее факты: например, костюмы Бакста продавались по 700 долларов в каталоге, старые китайские костюмы – 3000 долларов, а картины Судейкина, Бурлюка по 100 долларов, объявлены по ценам Наумбурга. Эти факты хранить у нас в архиве. Также нам надо знать обо всех текущих выставках здесь и в других больших городах и иметь по этому поводу сношения с музеями.
Я дивно провела время, слыша чудный мягкий серебряный тембр голоса Е.И. и глядя на спокойное лицо Н.К. и слыша его мудрую речь. Незабвенные часы! Как скоро наши светлые учителя нас оставят!
Были вечером у Хоршей, чтобы писать автоматически, как это делаем каждую субботу. Было у всех дивное чувство, полная гармония. После того как все писали, мы сидели в темноте, и нам были сказаны, как и раньше, дивные слова М., подтверждающие Его приход как Мессии. <…> Было также показано физическое явление с утяжелением стола, что поразило Хоршей и Грант.
Е.И. рассказала странный сон, снившийся ей в эту ночь. Ей снилось, будто она должна как феодалка Ядвига выйти замуж за кого-то. И вот ей пора одеваться, приготовили платье и корону, как будто из оленьих рогов, и она должна пойти к своей будущей свекрови, которая принимает каких-то послов, чтобы научиться самой приемам для будущего. Проходя через залу, она вдруг видит лицо своего будущего свекра. Она узнает своего врага. Лицо очень тонкое, глаза темно-синие, волосы шатеновые, пробор сбоку, и вид весь очень утонченный. Она слышит, как о нем говорят, что он ужасной жизни человек и что его сын будет таким же. И она во сне решает, уж лучше ей за него не выходить замуж, а просто исчезнуть. Это она и делает. С этим она проснулась.
Замечательно, что и Енточке снился почти тот же лик врага и также корона, которая из большой сплющилась в малую.
Ушли от Хоршей домой со светлым чувством.
14.12.22
О работе в Школе. – Воспоминания Н.К. Рериха о его работе в Школе ОПХ в Санкт-Петербурге
Были у Рерихов вечером и обсуждали многое относительно Школы, говорили о Грант. Е.И. говорит, что она спящая душа, я говорила о ее халатности к делу. А потом у нас был сеанс, и мы сидели после в темноте, и было сказано по азбуке о том, чтобы «собрать явления доброжелательства», это нужно. Е.И. потом пояснила: она думает, что это относится к нам всем, чтобы быть осторожными в эти два месяца, не раздражаться из-за Грант, не говорить с Хоршем о Грант и вообще улаживать все происходящее спокойно, ибо враг бодрствует. Также положение звезд теперь, как нам было Указано, хорошо для его действия и враждебно для нас, и поэтому мы должны не действовать теперь, а только обратить внимание на детей.
После сеанса пили чай, и Н.К. между прочим рассказал о деятельности искусственной и настоящей. Он говорит, что была школа в Петрограде, которая соперничала с его школой, на которую жертвовались миллионы и которая имела очень мало учеников. И вот директор той школы пригласил Н.К. посетить ее. Он приехал, и для него все устроили. Все было в полном ходу, машины стучали, станки работали, и его хотели, видимо, поразить. Перед уходом он пригласил директора в свою школу. И вот через короткое время тот ему дал знать, что он приедет осмотреть школу. Н.К. собрал своих инспекторов и сказал им, чтобы они «постарались». И вот в печатной, хоть и не было нужно, но все-таки пустили все машины, в мастерской, где делали посуду, начали топить все печи. Через этого директора начали таскать тяжелые тюки, кричали – посторонитесь. А к концу одна учительница придумала очень нелегкую, но эффектную вещь – начала переводить из одного класса в другой учеников, а [их] в это время там было около 1000 человек. Картина получилась очень ошеломляющая и поразительно деятельная. И тот директор уехал пораженным. У нас же в Школе, Н.К. говорит, Грант – душа честная. Если есть работа – она работает, если нет, то сидит и при Хорше, и при нас и ничего не делает.
Н.К. предложил, чтобы «Корона Мунди» выдавала как премии талантливым ученикам Института разные произведения искусства – картины, гравюры, скульптуру, но не книги, а главным образом не деньги и не медали, ибо он очень против последних. Благодаря таким призам дети станут коллекционерами с раннего возраста.
Ушли от Рерихов с дивным чувством покоя, и трудно подумать, какими мы их увидим через девять лет, какими мы будем, и не верится, что через четыре месяца они уже уедут.
Были у Рерихов вечером и обсуждали многое относительно Школы, говорили о Грант. Е.И. говорит, что она спящая душа, я говорила о ее халатности к делу. А потом у нас был сеанс, и мы сидели после в темноте, и было сказано по азбуке о том, чтобы «собрать явления доброжелательства», это нужно. Е.И. потом пояснила: она думает, что это относится к нам всем, чтобы быть осторожными в эти два месяца, не раздражаться из-за Грант, не говорить с Хоршем о Грант и вообще улаживать все происходящее спокойно, ибо враг бодрствует. Также положение звезд теперь, как нам было Указано, хорошо для его действия и враждебно для нас, и поэтому мы должны не действовать теперь, а только обратить внимание на детей.
После сеанса пили чай, и Н.К. между прочим рассказал о деятельности искусственной и настоящей. Он говорит, что была школа в Петрограде, которая соперничала с его школой, на которую жертвовались миллионы и которая имела очень мало учеников. И вот директор той школы пригласил Н.К. посетить ее. Он приехал, и для него все устроили. Все было в полном ходу, машины стучали, станки работали, и его хотели, видимо, поразить. Перед уходом он пригласил директора в свою школу. И вот через короткое время тот ему дал знать, что он приедет осмотреть школу. Н.К. собрал своих инспекторов и сказал им, чтобы они «постарались». И вот в печатной, хоть и не было нужно, но все-таки пустили все машины, в мастерской, где делали посуду, начали топить все печи. Через этого директора начали таскать тяжелые тюки, кричали – посторонитесь. А к концу одна учительница придумала очень нелегкую, но эффектную вещь – начала переводить из одного класса в другой учеников, а [их] в это время там было около 1000 человек. Картина получилась очень ошеломляющая и поразительно деятельная. И тот директор уехал пораженным. У нас же в Школе, Н.К. говорит, Грант – душа честная. Если есть работа – она работает, если нет, то сидит и при Хорше, и при нас и ничего не делает.
Н.К. предложил, чтобы «Корона Мунди» выдавала как премии талантливым ученикам Института разные произведения искусства – картины, гравюры, скульптуру, но не книги, а главным образом не деньги и не медали, ибо он очень против последних. Благодаря таким призам дети станут коллекционерами с раннего возраста.
Ушли от Рерихов с дивным чувством покоя, и трудно подумать, какими мы их увидим через девять лет, какими мы будем, и не верится, что через четыре месяца они уже уедут.
16.12.22
Концерт в Школе. – Сеанс у Хоршей. – Рисунок Знака-печати, данный Учителем. – Необычное явление во время сеанса
Была днем у Рерихов, сидела для портрета, который писал С.Н. ПотомсЕ.И. и Нетти поехала в Школу на концерт. Там было очень мило – девяносто пять человек, – и мы получили, благодаря концерту, трех новых учеников. Е.И. говорит, что только простая бедная публика нам нужна, ибо из них мы будем иметь истинных воинов для будущего и опору для нашего дела, а не богачи в бриллиантах.
Потом мы все пошли к Хоршам, и у нас был дивный сеанс.
Н.К. нарисовал знак чаши, змеи и перстня в круге – удивительно красивый рисунок, полный значения, ибо нам Велено сделать кольца для нас всех, восьми человек, и заказать сто семнадцать оттисков на пергаменте с этим знаком и раздать его указанным людям, причем эти бумаги Велено хранить Поруме. Этот знак для того, чтобы узнавать по нему и ответному знаку других членов в выбранных М. странах. После того как все писали, мы сидели в темноте и стол очень быстро кружился.
Когда нам было Велено перестать, мы зажгли свет и увидели очень замечательное явление: стол, за которым мы сидели, стоял наполовину на ковре, и он не зацеплялся, когда с такой быстротой кружился, а шел плавно. Когда же мы пробовали его сами крутить, он не мог ни за что кружиться, ибо ковер все время мешал.
Была днем у Рерихов, сидела для портрета, который писал С.Н. ПотомсЕ.И. и Нетти поехала в Школу на концерт. Там было очень мило – девяносто пять человек, – и мы получили, благодаря концерту, трех новых учеников. Е.И. говорит, что только простая бедная публика нам нужна, ибо из них мы будем иметь истинных воинов для будущего и опору для нашего дела, а не богачи в бриллиантах.
Потом мы все пошли к Хоршам, и у нас был дивный сеанс.
Н.К. нарисовал знак чаши, змеи и перстня в круге – удивительно красивый рисунок, полный значения, ибо нам Велено сделать кольца для нас всех, восьми человек, и заказать сто семнадцать оттисков на пергаменте с этим знаком и раздать его указанным людям, причем эти бумаги Велено хранить Поруме. Этот знак для того, чтобы узнавать по нему и ответному знаку других членов в выбранных М. странах. После того как все писали, мы сидели в темноте и стол очень быстро кружился.
Когда нам было Велено перестать, мы зажгли свет и увидели очень замечательное явление: стол, за которым мы сидели, стоял наполовину на ковре, и он не зацеплялся, когда с такой быстротой кружился, а шел плавно. Когда же мы пробовали его сами крутить, он не мог ни за что кружиться, ибо ковер все время мешал.
18.12.22
Сеанс в доме Рерихов. – Беседа о музыке; четыре ноты Рерихов. – Воздействие сил зла на 3. Фосдик
Были вечером у Рерихов. Пришли к ним: у Святослава Николаевича в столовой сидели Дукельский и Небольсин, что нам всем было очень неприятно.
Вначале Е.И. говорила, что у каждого в будущем будет свое назначение, ибо будет так много деятельности, что никто не будет центральной фигурой, а всякий будет исполнять свое дело. Немного погодя мы стали за столик в спальне у Е.И. И тут все испытывали какое-то чувство дискомфорта, чего обыкновенно никогда не бывает. Мы это объяснили присутствием слуг или, вернее, посланцев врага в соседней комнате. Во время сеанса Нуце вдруг стало нехорошо до обморока, так что он чуть не упал и должен был уйти от столика и сесть. В это время как раз было велено прекратить сеанс. Е.И. дала Нуце воды, одеколону, на него было страшно посмотреть, до того он побелел. Но скоро ему стало лучше. Н.К. же говорит, что он тоже чувствовал какой-то гнет и давление в плечах. Потом мы все сели в темноте за столик, ибо так было Велено. И вдруг Е.И. сказала, что она потеряла сознание связи с нами всеми, то есть между нами как будто выросла стена и она никого из нас не ощущает возле себя. Енточка же сказала, что она видит на Е.И. Щит, покрывающий ее всю до рук. Во время сеанса среди прочего нам было Сказано: «Надо очень слушаться Учителя. Новый натиск готов». После этого нам было Велено перестать. У всех было взволнованное состояние. Мы пошли все в столовую, «посланцы» в это время уже ушли, и продолжали все время говорить о случившемся. <…>
Совсем перед нашим уходом мы заговорили о музыке. Е.И. говорит, что она очень любит сочетание нот ля и си на рояле, причем она просила Нуцю их взять. Нуця сел у рояля и взял эти две ноты. Потом он взял сам аккорд до#, фа, ля, си. Е.И. говорит: «Я вам покажу еще, как красиво звучат наши четыре ноты, то есть моя, мужа, Светика и Юрия». Подошла и взяла до#, фа, ля, си. Я же сидела у стола и говорю: «Но ведь Морис Моисеевич только что взял этот аккорд». Тут Нуця говорит: «Этот аккорд основан на гамме до#, ре#, фа, соль, ля, си, на которой я пишу и которую я изобрел». Таким образом он наткнулся на те ноты, которые составляют четыре ноты Рерихов: си – нота Е.И., ля – Н.К., фа – С.Н., до# – Ю.Н. Мы были поражены этим случаем, ибо ни Нуця не знал ноты Рерихов, ни они – его гамму.
Пришли мы домой к часу ночи, сейчас же легли, и мне приснился следующий сон. Будто я и Нуця у Рерихов. Е.И. нам говорит, чтобы мы остались у нее ночевать, и заводит нас в комнату рядом с их спальней. Я, зайдя в ту комнату, открываю дверь ее настежь, но Е.И. мне кричит: «Не открывайте так широко, только приоткройте, ибо вам надо следить за пришествием злой силы. И помните тридцать священных страниц». Мы легли спать, и у меня было чувство, что Нуце грозит какая-то опасность и мне надо его охранить. <…> И в это же время почувствовала напор на меня какой-то силы, которая выразилась в ужасных вибрациях в центре солнечного сплетения. Зная, что это враждебная сила, я не испугалась, но поняла, что мое спасение – это призыв Мастера, и я начала беспрерывно повторять Его Имя – Мастер М. На время все прекратилось. Потом буквально повторилось в том же
порядке – напор злой силы, вибрации у меня в центре солнечного сплетения, и я опять начала призывать Имя М. И с этим Именем проснулась. Проснувшись, я подумала, что и мне не удалось избегнуть атаки. Но я себя почувствовала очень больной: страшно ломила и болела грудь, беспокоили недостаток дыхания и тупая боль в центре солнечного сплетения. Должна добавить, что весь наш сеанс в этот вечер состоял в прямом обращении к врагу.
Были вечером у Рерихов. Пришли к ним: у Святослава Николаевича в столовой сидели Дукельский и Небольсин, что нам всем было очень неприятно.
Вначале Е.И. говорила, что у каждого в будущем будет свое назначение, ибо будет так много деятельности, что никто не будет центральной фигурой, а всякий будет исполнять свое дело. Немного погодя мы стали за столик в спальне у Е.И. И тут все испытывали какое-то чувство дискомфорта, чего обыкновенно никогда не бывает. Мы это объяснили присутствием слуг или, вернее, посланцев врага в соседней комнате. Во время сеанса Нуце вдруг стало нехорошо до обморока, так что он чуть не упал и должен был уйти от столика и сесть. В это время как раз было велено прекратить сеанс. Е.И. дала Нуце воды, одеколону, на него было страшно посмотреть, до того он побелел. Но скоро ему стало лучше. Н.К. же говорит, что он тоже чувствовал какой-то гнет и давление в плечах. Потом мы все сели в темноте за столик, ибо так было Велено. И вдруг Е.И. сказала, что она потеряла сознание связи с нами всеми, то есть между нами как будто выросла стена и она никого из нас не ощущает возле себя. Енточка же сказала, что она видит на Е.И. Щит, покрывающий ее всю до рук. Во время сеанса среди прочего нам было Сказано: «Надо очень слушаться Учителя. Новый натиск готов». После этого нам было Велено перестать. У всех было взволнованное состояние. Мы пошли все в столовую, «посланцы» в это время уже ушли, и продолжали все время говорить о случившемся. <…>
Совсем перед нашим уходом мы заговорили о музыке. Е.И. говорит, что она очень любит сочетание нот ля и си на рояле, причем она просила Нуцю их взять. Нуця сел у рояля и взял эти две ноты. Потом он взял сам аккорд до#, фа, ля, си. Е.И. говорит: «Я вам покажу еще, как красиво звучат наши четыре ноты, то есть моя, мужа, Светика и Юрия». Подошла и взяла до#, фа, ля, си. Я же сидела у стола и говорю: «Но ведь Морис Моисеевич только что взял этот аккорд». Тут Нуця говорит: «Этот аккорд основан на гамме до#, ре#, фа, соль, ля, си, на которой я пишу и которую я изобрел». Таким образом он наткнулся на те ноты, которые составляют четыре ноты Рерихов: си – нота Е.И., ля – Н.К., фа – С.Н., до# – Ю.Н. Мы были поражены этим случаем, ибо ни Нуця не знал ноты Рерихов, ни они – его гамму.
Пришли мы домой к часу ночи, сейчас же легли, и мне приснился следующий сон. Будто я и Нуця у Рерихов. Е.И. нам говорит, чтобы мы остались у нее ночевать, и заводит нас в комнату рядом с их спальней. Я, зайдя в ту комнату, открываю дверь ее настежь, но Е.И. мне кричит: «Не открывайте так широко, только приоткройте, ибо вам надо следить за пришествием злой силы. И помните тридцать священных страниц». Мы легли спать, и у меня было чувство, что Нуце грозит какая-то опасность и мне надо его охранить. <…> И в это же время почувствовала напор на меня какой-то силы, которая выразилась в ужасных вибрациях в центре солнечного сплетения. Зная, что это враждебная сила, я не испугалась, но поняла, что мое спасение – это призыв Мастера, и я начала беспрерывно повторять Его Имя – Мастер М. На время все прекратилось. Потом буквально повторилось в том же
порядке – напор злой силы, вибрации у меня в центре солнечного сплетения, и я опять начала призывать Имя М. И с этим Именем проснулась. Проснувшись, я подумала, что и мне не удалось избегнуть атаки. Но я себя почувствовала очень больной: страшно ломила и болела грудь, беспокоили недостаток дыхания и тупая боль в центре солнечного сплетения. Должна добавить, что весь наш сеанс в этот вечер состоял в прямом обращении к врагу.
21.12.22
Сон-воспоминание Е.И. Рерих об одном из прошлых воплощений. – Попытки врага приблизиться к ней через Муромцевых
Были вечером у Рерихов. Как всегда, дивно провели время. Е.И. рассказала курьезный сон[79], приснившийся ей накануне. Будто она живет в старом замке со своей матерью и знает, что ее должны сегодня казнить. Е.И. относится к этому очень спокойно, но только ей неприятно, что у нее очень тесное платье. Она входит в большую залу и подходит к столу, украшенному и уставленному всевозможными блюдами. Причем она думает: когда ее казнят – до обеда или после? В это время появляется мать и хладнокровно говорит, что она должна переодеть платье до казни, ибо иначе будет неудобно, когда ей будут снимать голову. Как раз в этот момент она поворачивается и видит короля – своего врага. Необыкновенно одетый, немного только светлее волосы, удлиненная бородка, очень утонченный вид, он, прищурившись, насмешливо на нее смотрит. Тут она подходит к нему и, якобы продолжая давно начатый спор, опять начинает убеждать его в чем-то, чувствуя в душе, что это для его же блага и что он должен же наконец изменить свое мнение. Но он ей говорит: «Довольно, довольно», и она идет через всю залу к себе переодеться для казни. И когда она проходит, мимо нее слуги проносят блюда для обеда и так небрежно ее толкают по дороге, что ей на платье падают жирные макароны. М. пояснил сон, сказав, что мать Е.И. была близка к врагу, ибо когда [бы] Е.И. он ни снился, всегда при этом бывает ее мать.
Е.И. опять вспомнила, как первый раз он ей приснился в Петрограде двенадцать лет тому назад, будто она живет в старинном замке и заходит в свою комнату, чтобы лечь спать на кровать с балдахином. И когда она ложится, то видит, как большие часы, стоящие перед ней, открываются и образуют потайную дверь, и из нее выходит рыцарь, весь вооруженный, и произносит свое полное имя. Второе событие – это в прошлом году зимой, когда Н.К. был в Чикаго и ей позвонили Муромцевы, сказав, что у них появился новый руководитель, и назвали его полное имя, и что он велел, чтобы «Елена пришла и что ее счастье с ним». Она тогда не пришла, а когда Н.К. приехал, им сказал М., что враг может приблизиться только через Муромцевых, ибо сила Н.К. его не допускает.
В этот же вечер Е.И. рассказала, что у них был накануне сеанс и им было Сказано, как они поедут посольством к Далай-ламе и «у нашего посла знак Малой Медведицы на щеке». Вначале Е.И. не поняла, в чем дело, но потом посмотрела на щеку Н.К. и увидела, что у него родинки образуют в точности это созвездие. Также было им сказано, что Рука М. опустится на их плечи, когда посольство будет у Далай-ламы, и Щит засверкает над ними. У нас был дивный в этот вечер сеанс, потом сидели в темноте, у всех было чудное чувство. <…>
Были вечером у Рерихов. Как всегда, дивно провели время. Е.И. рассказала курьезный сон[79], приснившийся ей накануне. Будто она живет в старом замке со своей матерью и знает, что ее должны сегодня казнить. Е.И. относится к этому очень спокойно, но только ей неприятно, что у нее очень тесное платье. Она входит в большую залу и подходит к столу, украшенному и уставленному всевозможными блюдами. Причем она думает: когда ее казнят – до обеда или после? В это время появляется мать и хладнокровно говорит, что она должна переодеть платье до казни, ибо иначе будет неудобно, когда ей будут снимать голову. Как раз в этот момент она поворачивается и видит короля – своего врага. Необыкновенно одетый, немного только светлее волосы, удлиненная бородка, очень утонченный вид, он, прищурившись, насмешливо на нее смотрит. Тут она подходит к нему и, якобы продолжая давно начатый спор, опять начинает убеждать его в чем-то, чувствуя в душе, что это для его же блага и что он должен же наконец изменить свое мнение. Но он ей говорит: «Довольно, довольно», и она идет через всю залу к себе переодеться для казни. И когда она проходит, мимо нее слуги проносят блюда для обеда и так небрежно ее толкают по дороге, что ей на платье падают жирные макароны. М. пояснил сон, сказав, что мать Е.И. была близка к врагу, ибо когда [бы] Е.И. он ни снился, всегда при этом бывает ее мать.
Е.И. опять вспомнила, как первый раз он ей приснился в Петрограде двенадцать лет тому назад, будто она живет в старинном замке и заходит в свою комнату, чтобы лечь спать на кровать с балдахином. И когда она ложится, то видит, как большие часы, стоящие перед ней, открываются и образуют потайную дверь, и из нее выходит рыцарь, весь вооруженный, и произносит свое полное имя. Второе событие – это в прошлом году зимой, когда Н.К. был в Чикаго и ей позвонили Муромцевы, сказав, что у них появился новый руководитель, и назвали его полное имя, и что он велел, чтобы «Елена пришла и что ее счастье с ним». Она тогда не пришла, а когда Н.К. приехал, им сказал М., что враг может приблизиться только через Муромцевых, ибо сила Н.К. его не допускает.
В этот же вечер Е.И. рассказала, что у них был накануне сеанс и им было Сказано, как они поедут посольством к Далай-ламе и «у нашего посла знак Малой Медведицы на щеке». Вначале Е.И. не поняла, в чем дело, но потом посмотрела на щеку Н.К. и увидела, что у него родинки образуют в точности это созвездие. Также было им сказано, что Рука М. опустится на их плечи, когда посольство будет у Далай-ламы, и Щит засверкает над ними. У нас был дивный в этот вечер сеанс, потом сидели в темноте, у всех было чудное чувство. <…>