Е.И. в самом раннем детстве преследовали голоса, богохульствующие против Бога. Голоса эти ее страшно мучили, все время шепча против Бога, и она, боясь говорить взрослым об этом, обыкновенно садилась на диване в темной комнате и твердила, закрыв глаза: «Боженька хороший, Боженька хороший»[63]. И долго ей приходилось это твердить, иногда целыми часами, до того ее мучили эти голоса. Е.И. говорит, что с тех пор она получила постоянное памятование о Боге, то есть мысль о Боге ее никогда не покидала. Когда что-нибудь хорошее случалось в ее жизни, она всегда посылала благодарность Богу. Она даже думает, что эти голоса в детстве были для нее нужным испытанием.
Очень красиво описала она богослужение в Валаамском монастыре, где была с Н.К. Но с ужасом говорила об ужасных черных одеждах схимников, считая, что они пугают своим видом людей, а это не соответствует идее служения Богу – такое ужасное одеяние с черепом, костями и другими атрибутами, вышитыми на нем.
Во время нашей прогулки мадам Колокольникова спросила, каких друзей Е.И. имела среди женщин и вообще с какими дамами она встречалась. Е.И. ответила, что женщин вообще не любила, с ними неинтересно было разговаривать. Мне было крайне отрадно, когда она сказала, что я ее первый друг и первая женщина, с которой она так легко может беседовать. Я бесконечно счастлива, зная это. <…>
Н.К. сегодня за ужином подтрунивал над нами. Во-первых, расспросил каждого в отдельности, хотелось ли нам спать. Оказалось, всем хотелось. «Как же, говорит, Достоевского изругали, Арцыбашева уничтожили, Толстого ругнули, Чехова не признали, а вместо всего этого всем надо было спать идти».
Вспомнила я, кстати, эпизод из жизни Е.И. с колибри. Когда Рерихи были в прошлом году летом в Нью-Мексико, Е.И. очень много работала: и печи топила, и готовила. Никто из мужчин ей не помогал, на что она очень обижалась. Раз они ушли гулять, приходят домой и говорят: «Мама, а мы видели массу чудных колибри». А она как раз мучилась над топкой печи во время их отсутствия. Услышав про колибри, она горько заплакала, так как чаша ее обиды переполнилась. Так они ее потом и дразнили «колибри».
07.08.22
08.08.22
10.08.22
11.08.22
15.09.22 (Нью-Йорк)
20.09.22
22.09.22
24.09.22
25.09.22
26.09.22
29.09.22
30.09.22
01.10.22
Очень красиво описала она богослужение в Валаамском монастыре, где была с Н.К. Но с ужасом говорила об ужасных черных одеждах схимников, считая, что они пугают своим видом людей, а это не соответствует идее служения Богу – такое ужасное одеяние с черепом, костями и другими атрибутами, вышитыми на нем.
Во время нашей прогулки мадам Колокольникова спросила, каких друзей Е.И. имела среди женщин и вообще с какими дамами она встречалась. Е.И. ответила, что женщин вообще не любила, с ними неинтересно было разговаривать. Мне было крайне отрадно, когда она сказала, что я ее первый друг и первая женщина, с которой она так легко может беседовать. Я бесконечно счастлива, зная это. <…>
Н.К. сегодня за ужином подтрунивал над нами. Во-первых, расспросил каждого в отдельности, хотелось ли нам спать. Оказалось, всем хотелось. «Как же, говорит, Достоевского изругали, Арцыбашева уничтожили, Толстого ругнули, Чехова не признали, а вместо всего этого всем надо было спать идти».
Вспомнила я, кстати, эпизод из жизни Е.И. с колибри. Когда Рерихи были в прошлом году летом в Нью-Мексико, Е.И. очень много работала: и печи топила, и готовила. Никто из мужчин ей не помогал, на что она очень обижалась. Раз они ушли гулять, приходят домой и говорят: «Мама, а мы видели массу чудных колибри». А она как раз мучилась над топкой печи во время их отсутствия. Услышав про колибри, она горько заплакала, так как чаша ее обиды переполнилась. Так они ее потом и дразнили «колибри».
07.08.22
Воспоминания Н.К. Рериха о его студенческих годах и о детстве. – Беседа с Е.И. Рерих
Н.К. рассказал сегодня за завтраком, как однажды в молодости написал картину очень густыми красками и поставил ее лицом к печи сушиться, а сам ушел. Возвращается домой, чувствует странный запах в комнате – блины, не блины. Смотрит, а краски все растопились и потекли густым слоем. Он ее, конечно, сейчас же положил на пол, чтобы дальше не текло. И вот образовался какой-то удивительный эффект тонов и сама краска стала прямо как эмаль. Потом все осматривали ее со всех сторон, даже нюхали и никак не могли понять, как он ее писал. А сказать правду он тоже не мог, ибо подражание такому процессу для многих было бы опасно.
<…> Курьезный случай был у них в университете. Приехал шах персидский к ним, и вот депутация университета произнесла ему речь на персидском языке. Он выслушал, потом спросил через переводчика, на каком языке они ему говорили. Оказывается, речь была на древнеперсидском языке, на котором уже столетия никто не говорит!
Удивительно смешно как-то рассказал Н.К., что его в детстве учили играть на рояле, чего он терпеть не мог. Давали ему рубль в час за практиковку и учили играть «Буренушку», но он и от денег, и от игры отказался. «Левой рукой играл, правая не могла двигаться или же играла то же самое, что и левая, а правой рукой когда играл, повторял ту же историю с левой рукой. Двумя руками разное играть никогда не мог». <…>
Вчера получена телеграмма от Хоршей: неожиданный успех обеспечил название Мастер-институт для нас. Так всегда оканчиваются дела Мастера, за которые мы боремся по Его воле.
Утром беседовали с Е.И. и мадам Колок[ольниковой]. Е.И. много рассказывала о Тибете, Далай-ламе, обычаях его выбора и советовала прочесть книгу о Тибете одного индуса, пробравшегося туда. Потом много рассказывала о Блаватской.
Е.И. много читала, у нее глубокие знания, читает она с раннего возраста, удивительно красиво говорит и при этом вся светится, в особенности когда говорит о Мастере. У нее два идеала женщины – русской и индуски. Между прочим, [Е.И.] рассказала, что перед ее замужеством у нее три раза был сон, все тот же: голос велел ей выходить замуж за Н.К. А она с раннего детства голосу этому беспредельно верила.
Н.К. рассказал сегодня за завтраком, как однажды в молодости написал картину очень густыми красками и поставил ее лицом к печи сушиться, а сам ушел. Возвращается домой, чувствует странный запах в комнате – блины, не блины. Смотрит, а краски все растопились и потекли густым слоем. Он ее, конечно, сейчас же положил на пол, чтобы дальше не текло. И вот образовался какой-то удивительный эффект тонов и сама краска стала прямо как эмаль. Потом все осматривали ее со всех сторон, даже нюхали и никак не могли понять, как он ее писал. А сказать правду он тоже не мог, ибо подражание такому процессу для многих было бы опасно.
<…> Курьезный случай был у них в университете. Приехал шах персидский к ним, и вот депутация университета произнесла ему речь на персидском языке. Он выслушал, потом спросил через переводчика, на каком языке они ему говорили. Оказывается, речь была на древнеперсидском языке, на котором уже столетия никто не говорит!
Удивительно смешно как-то рассказал Н.К., что его в детстве учили играть на рояле, чего он терпеть не мог. Давали ему рубль в час за практиковку и учили играть «Буренушку», но он и от денег, и от игры отказался. «Левой рукой играл, правая не могла двигаться или же играла то же самое, что и левая, а правой рукой когда играл, повторял ту же историю с левой рукой. Двумя руками разное играть никогда не мог». <…>
Вчера получена телеграмма от Хоршей: неожиданный успех обеспечил название Мастер-институт для нас. Так всегда оканчиваются дела Мастера, за которые мы боремся по Его воле.
Утром беседовали с Е.И. и мадам Колок[ольниковой]. Е.И. много рассказывала о Тибете, Далай-ламе, обычаях его выбора и советовала прочесть книгу о Тибете одного индуса, пробравшегося туда. Потом много рассказывала о Блаватской.
Е.И. много читала, у нее глубокие знания, читает она с раннего возраста, удивительно красиво говорит и при этом вся светится, в особенности когда говорит о Мастере. У нее два идеала женщины – русской и индуски. Между прочим, [Е.И.] рассказала, что перед ее замужеством у нее три раза был сон, все тот же: голос велел ей выходить замуж за Н.К. А она с раннего детства голосу этому беспредельно верила.
08.08.22
Сон 3. Фосдик
В ночь на 8 августа мне снился очень интересный сон, который Н.К. велел записать. Е.И., Н.К., я и Нуця были в антикварной лавке, и какая-то женщина в черном показывала нам предметы странного вида: на длинной палочке восьмиконечной широкой формы была посажена какая-то штука, серебряная, тонкой филигранной работы, и к ней наверху был приделан еще шпиль. Все это издавало легкий серебристый звон, когда им потряхивали в руке. Эти предметы были все одинаковы, постепенно увеличивались в размерах. Наконец, последний предмет оказался скипетром, на котором горели ярко-желтые камни в виде цветка. Он был дан Е.И. в руки, и она его очень серьезно рассматривала, держа в руке. Мы же все сидели и смотрели.
Вчера вечером наслаждались дивным закатом.
В ночь на 8 августа мне снился очень интересный сон, который Н.К. велел записать. Е.И., Н.К., я и Нуця были в антикварной лавке, и какая-то женщина в черном показывала нам предметы странного вида: на длинной палочке восьмиконечной широкой формы была посажена какая-то штука, серебряная, тонкой филигранной работы, и к ней наверху был приделан еще шпиль. Все это издавало легкий серебристый звон, когда им потряхивали в руке. Эти предметы были все одинаковы, постепенно увеличивались в размерах. Наконец, последний предмет оказался скипетром, на котором горели ярко-желтые камни в виде цветка. Он был дан Е.И. в руки, и она его очень серьезно рассматривала, держа в руке. Мы же все сидели и смотрели.
Вчера вечером наслаждались дивным закатом.
10.08.22
Воспоминания Н.К. Рериха
Н.К. вспомнил, как покойный Леонид Андреев ему говорил: «Луначарский хуже всех теперь в России. В то время как Троцкий и Ленин хотят покупать тела людей, он старается купить их душу».
Интересные воспоминания у Н.К. об известном антикваре и коллекционере Делярове. Тот, желая в каком-то доме что-либо купить, обыкновенно говорил хозяйке дома: «Как же вы такую картину повесили. Ведь у вас же дочери, взрослые дочери!» <…>
Н.К. вспомнил, как покойный Леонид Андреев ему говорил: «Луначарский хуже всех теперь в России. В то время как Троцкий и Ленин хотят покупать тела людей, он старается купить их душу».
Интересные воспоминания у Н.К. об известном антикваре и коллекционере Делярове. Тот, желая в каком-то доме что-либо купить, обыкновенно говорил хозяйке дома: «Как же вы такую картину повесили. Ведь у вас же дочери, взрослые дочери!» <…>
11.08.22
Отъезд с Монхигана. – Е.И. Рерих о воспитании своих сыновей. – Детские годы Е.И. Рерих. – 3. Фосдик о жизни с Рерихами на Монхигане
Вчера, 10 августа, мы выехали с Н.К. и Е.И. с Монхигана и ехали всю дорогу вместе до Бостона, откуда они поехали сегодня утром, 11 августа 1922 года, к Чарльзу Крейну в Вудшелл – погостить на два дня. Дорога у нас была прекрасная, от Монхигана до Тумбстоуна ехали маленьким пароходиком два с половиной часа, и нас не качало – день стоял дивный, мы все время любовались прелестными видами и островками по дороге. Из Тумбстоуна взяли автомобиль в Роклэнд, проехали через прелестный старый городок Тумбстоун, причем Е.И. наслаждалась по дороге чудным воздухом, пахнущим свежим скошенным сеном. Вообще воздуха морского она не переносит, говорит, что он всегда пахнет рыбой и солью. Она же гораздо больше любит горы, реки, озера, как, например, Ладогу, которую она, видимо, обожает.
Приехав в Роклэнд, мы сели на пароход, поужинали. Посидели часа два на палубе: Е.И. мне много рассказывала о физическом и моральном воспитании своих детей. И действительно немудрено, что вышли такие чудесные сыновья при такой прекрасной системе. Идеальная диета – нормальная, здоровая, легкая; полная забота о желудке и вообще обо всем организме ребенка, приобретение детям всевозможных самых дорогих игрушек, самого прекрасного, самых лучших книг по природе, ботанике, зоологии, воспитание в них чувства красоты, развитие в них любви к животным. Е.И. – самая идеальная мать, какую я когда-либо встречала, не говоря уже о том, что это одна из мудрейших и начитаннейших женщин. И какое дивное сердце! Какая любовь к людям!
Она мне, между прочим, на днях рассказывала, что, начиная с детского возраста, обожала больных и уродливых животных: собак, птиц с разбитыми и подбитыми крыльями, старых воробьев, некрасивых утят. Одно время она ухаживала за журавлем, у которого было сломано одно крыло. И «журка» бежал за ней, как собака, – она его кормила, лечила, но он, бедный, все-таки умер. Живя в имении, она вставала с раннего утра и ходила кормить всех птиц, лошадей, собаки коз в имении. Все они ее знали, все к ней бежали.
Прожили мы с Рерихами на Монхигане немного больше месяца, с 7 июля до 10 августа, имели наслаждение проводить с ними целые дни в беседах и планах о Школе и нашей будущей совместной жизни здесь и в России в будущем. Три раза в день встречались за столом. Сколько смеха, шуток, тонкий юмор Н.К., его неподражаемые рассказы, воспоминания, глубокие беседы с Е.И., полные эзотерического и религиозного значения! Ее дивное сверкающее лицо, полное красоты и блеска, прямо не от мира сего. Длинные почти каждодневные прогулки. Три раза в неделю – общие Беседы с Мастером и счастье слушать вместе с Рерихами мудрость Учения, и благость любви, направленной на нас; поучение нас на деятельность. Это был лучший месяц в моей жизни и жизни Нуци, и это время положило краеугольный камень в основу всей нашей будущей жизни.
<…> Расстались с нами сегодня Рерихи прямо как отец и мать. Теперь едем в Нью-Йорк на новую деятельность для Школы и «Корона Мунди».
10 августа 1922 года мы выехали с Н.К. и Е.И. из Монхигана вместе. Они поехали к Крейну под Бостоном на два дня погостить, а мы – в Нью-Йорк, как нам было указано М.М. У нас была дивная дорога до Бостона, время пролетело как сон в разговорах о будущем, Школе, их [Рерихов] миссии. В Бостоне мы расстались и поехали дальше.
По приезде в Нью-Йорк мы застали Грант работающей в Школе очень усердно и ревниво. До того ревниво, что она не хотела участия никого из остальных в работе. Были небольшие трения, которые постепенно нарастали, но не серьезно. Кое-что видно было между Хорш[ами] и Г[рант].
Вчера, 10 августа, мы выехали с Н.К. и Е.И. с Монхигана и ехали всю дорогу вместе до Бостона, откуда они поехали сегодня утром, 11 августа 1922 года, к Чарльзу Крейну в Вудшелл – погостить на два дня. Дорога у нас была прекрасная, от Монхигана до Тумбстоуна ехали маленьким пароходиком два с половиной часа, и нас не качало – день стоял дивный, мы все время любовались прелестными видами и островками по дороге. Из Тумбстоуна взяли автомобиль в Роклэнд, проехали через прелестный старый городок Тумбстоун, причем Е.И. наслаждалась по дороге чудным воздухом, пахнущим свежим скошенным сеном. Вообще воздуха морского она не переносит, говорит, что он всегда пахнет рыбой и солью. Она же гораздо больше любит горы, реки, озера, как, например, Ладогу, которую она, видимо, обожает.
Приехав в Роклэнд, мы сели на пароход, поужинали. Посидели часа два на палубе: Е.И. мне много рассказывала о физическом и моральном воспитании своих детей. И действительно немудрено, что вышли такие чудесные сыновья при такой прекрасной системе. Идеальная диета – нормальная, здоровая, легкая; полная забота о желудке и вообще обо всем организме ребенка, приобретение детям всевозможных самых дорогих игрушек, самого прекрасного, самых лучших книг по природе, ботанике, зоологии, воспитание в них чувства красоты, развитие в них любви к животным. Е.И. – самая идеальная мать, какую я когда-либо встречала, не говоря уже о том, что это одна из мудрейших и начитаннейших женщин. И какое дивное сердце! Какая любовь к людям!
Она мне, между прочим, на днях рассказывала, что, начиная с детского возраста, обожала больных и уродливых животных: собак, птиц с разбитыми и подбитыми крыльями, старых воробьев, некрасивых утят. Одно время она ухаживала за журавлем, у которого было сломано одно крыло. И «журка» бежал за ней, как собака, – она его кормила, лечила, но он, бедный, все-таки умер. Живя в имении, она вставала с раннего утра и ходила кормить всех птиц, лошадей, собаки коз в имении. Все они ее знали, все к ней бежали.
Прожили мы с Рерихами на Монхигане немного больше месяца, с 7 июля до 10 августа, имели наслаждение проводить с ними целые дни в беседах и планах о Школе и нашей будущей совместной жизни здесь и в России в будущем. Три раза в день встречались за столом. Сколько смеха, шуток, тонкий юмор Н.К., его неподражаемые рассказы, воспоминания, глубокие беседы с Е.И., полные эзотерического и религиозного значения! Ее дивное сверкающее лицо, полное красоты и блеска, прямо не от мира сего. Длинные почти каждодневные прогулки. Три раза в неделю – общие Беседы с Мастером и счастье слушать вместе с Рерихами мудрость Учения, и благость любви, направленной на нас; поучение нас на деятельность. Это был лучший месяц в моей жизни и жизни Нуци, и это время положило краеугольный камень в основу всей нашей будущей жизни.
<…> Расстались с нами сегодня Рерихи прямо как отец и мать. Теперь едем в Нью-Йорк на новую деятельность для Школы и «Корона Мунди».
10 августа 1922 года мы выехали с Н.К. и Е.И. из Монхигана вместе. Они поехали к Крейну под Бостоном на два дня погостить, а мы – в Нью-Йорк, как нам было указано М.М. У нас была дивная дорога до Бостона, время пролетело как сон в разговорах о будущем, Школе, их [Рерихов] миссии. В Бостоне мы расстались и поехали дальше.
По приезде в Нью-Йорк мы застали Грант работающей в Школе очень усердно и ревниво. До того ревниво, что она не хотела участия никого из остальных в работе. Были небольшие трения, которые постепенно нарастали, но не серьезно. Кое-что видно было между Хорш[ами] и Г[рант].
15.09.22 (Нью-Йорк)
Беседа с Рерихами о планах культурного строительства
11 сентября приехали Рерихи. Мы все встречали их на вокзале, а вечером пошли навестить их в отель. У всех было дивное настроение, чувствовалось, что приехал мозг и душа всего. На следующий день все собрались в Школе, много ценного мы услышали от Н.К., его идеи о «Корона Мунди» – начать дело не с большого дома и «окна на Пятой авеню»[64], а незаметно, скромно, нащупывая друзей и врагов. Дом М.М. велел найти с весны[65]. Мы все время встречались в Школе, все семь человек, а также одни с Н.К. и Е.И., где у нас была уже Беседа вместе.
В четверг у нас было собрание, на котором Н.К. просил нас всех работать и учиться у него эти десять месяцев. Вчера, 14 сентября, после разговора был вечером сеанс, на котором писали автоматически Хорш, Грант и Ента. Были получены дивные Указания.
11 сентября приехали Рерихи. Мы все встречали их на вокзале, а вечером пошли навестить их в отель. У всех было дивное настроение, чувствовалось, что приехал мозг и душа всего. На следующий день все собрались в Школе, много ценного мы услышали от Н.К., его идеи о «Корона Мунди» – начать дело не с большого дома и «окна на Пятой авеню»[64], а незаметно, скромно, нащупывая друзей и врагов. Дом М.М. велел найти с весны[65]. Мы все время встречались в Школе, все семь человек, а также одни с Н.К. и Е.И., где у нас была уже Беседа вместе.
В четверг у нас было собрание, на котором Н.К. просил нас всех работать и учиться у него эти десять месяцев. Вчера, 14 сентября, после разговора был вечером сеанс, на котором писали автоматически Хорш, Грант и Ента. Были получены дивные Указания.
20.09.22
Н.К. Рерих о случае с Чистяковым. – Дела в Школе. – Необычные видения Е.И. Рерих в России и в Нью-Йорке
Н.К. на днях рассказал мне об удивительном событии. Прошлой зимой сюда приехал Чистяков, очень культурный человек, интересующийся народным образованием и имеющий большой пост в Сибири. На него было обращено серьезное внимание, ему посылались дивные послания через Рерихов, давались поручения. Но он не применил этих указаний. Его оставили. На днях он написал письмо Муромцеву, в котором пишет о потере своей должности и страшно жалеет, что не воспользовался в прошлом году всем ему указанным, ибо мог бы именно теперь все это применить и работать на этом поприще. Теперь же он абсолютно без всякого дела. Еще один факт того, как Н.К. мне на днях сказал: «Все, что дается, это как через мегафон. Вы получаете и посылаете миру как вашу работу, но если отказываетесь от этого, то мегафон превращается в воронку, и все это хлынет на вас же обратно и образует опасность, в большинстве случаев очень серьезную».
Вечером были у Рерихов. В этот же день утром приехала Грант из Детройта, куда уезжала на пять дней. До ее приезда все работали дружно, все были счастливы. По приезде она всех допросила, каждого в отдельности, о том, что было за время ее отсутствия. Очень ревнует, и мы чувствуем будущие трения. <…>
Мадам Хорш была три дня тому назад у японской танцовщицы – пригласила ее танцевать у нас на первом приеме. Та ей вдруг заявила, что наша Школа не имеет учеников, что она, видно, узнала от Толстой, ибо потом в разговоре упомянула ее имя. Но разговор был закончен тем, что она танцевать будет, если мы ее пригласим на факультет и будем рекламировать ее класс. На другой день Н.К. пришел в Школу и передал нам следующее сообщение, полученное Рерихами накануне вечером: «Щит Мой подозревают японцы. Друзей в них не вижу. Поставь лучше первой Индию». Конечно, мы сейчас же написали японской танцовщице вежливое письмо и отклонили ее участие в приеме. Теперь понятно, что Толстые враждебны Школе – именно потому они были исключены из каталога.
В Школе во вторник, 19 сентября, Н.К. и Нуцей были найдены в открытом ящике все послания Грант, лежащие на виду, потом бумажка, на которой было написано полностью Имя, а также на виду бумага, на которой писали автоматически в прошлую субботу. <…> Мы все были огорчены, ибо много раз уже получали предупреждение о том, чтобы не упоминать Имени и быть осторожными с тайной. Еще 31 августа было Сказано Рерихам на Монхигане: «Предупреди новых, Имя Мое не сходит с языка». Решили быть чрезвычайно осторожными в будущем.
Е.И. рассказала: ясновидящая в Чикаго сказала им, что видит, как Руки протягивают лавровый венец от Н.К. к Е.И. и обратно. Кроме того, на Н.К. надевали разные чалмы – красную, белую, пурпуровую, причем она сказала, что он будет носить пурпуровую чалму и одеяние.
Опять Е.И. рассказала видение с мальчиком в 1914 году в России. В этот день она была в церкви и видела Лик Христа, благословляющего детей. Придя домой, покормила кроликов и, ложась вечером, испытывала чувство благостного покоя, которому даже поразилась. Проснувшись ночью, Е.И. увидела перед собой видение дивного мальчика с огромными глазами. Она почувствовала такую огромную радость, что подумала: не брат ли это ее? – но нет; не муж ли ее? – до того ощущала близость и счастье. Это было появление М.
В прошлом году, еще в Hotel des Artistes, Е.И. вечером легла спать (Н.К. уехал в Бостон) и была разбужена толчком; проснувшись, увидела у кровати, возле столика, большую руку, светящуюся, которая что-то писала карандашом на листе бумаги. Успела разобрать только: «Ты должна достичь», но испугалась читать дальше, до того ей было жутко слышать шум карандаша на бумаге. Три раза она открывала глаза, чтобы прочесть, но все пугалась, на четвертый раз видение исчезло. <…>
Н.К. на днях рассказал мне об удивительном событии. Прошлой зимой сюда приехал Чистяков, очень культурный человек, интересующийся народным образованием и имеющий большой пост в Сибири. На него было обращено серьезное внимание, ему посылались дивные послания через Рерихов, давались поручения. Но он не применил этих указаний. Его оставили. На днях он написал письмо Муромцеву, в котором пишет о потере своей должности и страшно жалеет, что не воспользовался в прошлом году всем ему указанным, ибо мог бы именно теперь все это применить и работать на этом поприще. Теперь же он абсолютно без всякого дела. Еще один факт того, как Н.К. мне на днях сказал: «Все, что дается, это как через мегафон. Вы получаете и посылаете миру как вашу работу, но если отказываетесь от этого, то мегафон превращается в воронку, и все это хлынет на вас же обратно и образует опасность, в большинстве случаев очень серьезную».
Вечером были у Рерихов. В этот же день утром приехала Грант из Детройта, куда уезжала на пять дней. До ее приезда все работали дружно, все были счастливы. По приезде она всех допросила, каждого в отдельности, о том, что было за время ее отсутствия. Очень ревнует, и мы чувствуем будущие трения. <…>
Мадам Хорш была три дня тому назад у японской танцовщицы – пригласила ее танцевать у нас на первом приеме. Та ей вдруг заявила, что наша Школа не имеет учеников, что она, видно, узнала от Толстой, ибо потом в разговоре упомянула ее имя. Но разговор был закончен тем, что она танцевать будет, если мы ее пригласим на факультет и будем рекламировать ее класс. На другой день Н.К. пришел в Школу и передал нам следующее сообщение, полученное Рерихами накануне вечером: «Щит Мой подозревают японцы. Друзей в них не вижу. Поставь лучше первой Индию». Конечно, мы сейчас же написали японской танцовщице вежливое письмо и отклонили ее участие в приеме. Теперь понятно, что Толстые враждебны Школе – именно потому они были исключены из каталога.
В Школе во вторник, 19 сентября, Н.К. и Нуцей были найдены в открытом ящике все послания Грант, лежащие на виду, потом бумажка, на которой было написано полностью Имя, а также на виду бумага, на которой писали автоматически в прошлую субботу. <…> Мы все были огорчены, ибо много раз уже получали предупреждение о том, чтобы не упоминать Имени и быть осторожными с тайной. Еще 31 августа было Сказано Рерихам на Монхигане: «Предупреди новых, Имя Мое не сходит с языка». Решили быть чрезвычайно осторожными в будущем.
Е.И. рассказала: ясновидящая в Чикаго сказала им, что видит, как Руки протягивают лавровый венец от Н.К. к Е.И. и обратно. Кроме того, на Н.К. надевали разные чалмы – красную, белую, пурпуровую, причем она сказала, что он будет носить пурпуровую чалму и одеяние.
Опять Е.И. рассказала видение с мальчиком в 1914 году в России. В этот день она была в церкви и видела Лик Христа, благословляющего детей. Придя домой, покормила кроликов и, ложась вечером, испытывала чувство благостного покоя, которому даже поразилась. Проснувшись ночью, Е.И. увидела перед собой видение дивного мальчика с огромными глазами. Она почувствовала такую огромную радость, что подумала: не брат ли это ее? – но нет; не муж ли ее? – до того ощущала близость и счастье. Это было появление М.
В прошлом году, еще в Hotel des Artistes, Е.И. вечером легла спать (Н.К. уехал в Бостон) и была разбужена толчком; проснувшись, увидела у кровати, возле столика, большую руку, светящуюся, которая что-то писала карандашом на листе бумаги. Успела разобрать только: «Ты должна достичь», но испугалась читать дальше, до того ей было жутко слышать шум карандаша на бумаге. Три раза она открывала глаза, чтобы прочесть, но все пугалась, на четвертый раз видение исчезло. <…>
22.09.22
Картина Н.К. Рериха и эмблемы Школы и «Корона Мунди»
В Школе было первое заседание с адвокатом относительно «Корона Мунди». Были подписаны бумаги, распределены акции, и «Корона Мунди» официально вошла в жизнь.
Чудесно было следующее. Н.К. вчера продиктовал Грант письмо для Architectural Records — журнала, который взял для своей обложки картину Н.К. еще в прошлом году и в котором были воспроизведены несколько его картин, а также напечатана статья о нем Боссома. Грант просила издателей журнала прислать ей шесть копий. Сегодня с нарочным мальчиком они были присланы с письмом, в котором было написано: «В данном случае мы не берем с Вас деньги за журналы». Мы не поняли этого «в данном случае» и удивились.
Во время заседания с адвокатом журнал лежал на столе, и Нуця, начав рассматривать обложку, увидел следующее: женская фигура подает корону, а мужская – храм, между ними древо знания, которое произрастает из американского орла. Он всем нам сказал об этом, и мы поразились, и больше всех удивился этому символу двух обществ Н.К., который тут же подарил эту картину «Корона Мунди».
После окончания заседания мы пошли с Грант и Рерихами вместе ужинать, а после ужина – к ним наверх, причем Е.И. начала перечитывать записи сеансов и, ища сообщение об Истмане (Рочестер-Истман будет полезен) от 3 июля 1921 года, тут же наткнулась на запись «Лучше продать картины L.». Тогда это понято не было, а теперь мы догадались, что «L.» – Луис Хорш. Какое дивное творчество и факты, претворяющиеся в жизнь. Чудно сказал сегодня Н.К.: «О нашей Школе есть две истории: одна для всех людей – это иллюзия, ибо многое нельзя сказать, а другая – это реальность, то есть все дивные события и чудеса, которые нам известны». <…>
В Школе было первое заседание с адвокатом относительно «Корона Мунди». Были подписаны бумаги, распределены акции, и «Корона Мунди» официально вошла в жизнь.
Чудесно было следующее. Н.К. вчера продиктовал Грант письмо для Architectural Records — журнала, который взял для своей обложки картину Н.К. еще в прошлом году и в котором были воспроизведены несколько его картин, а также напечатана статья о нем Боссома. Грант просила издателей журнала прислать ей шесть копий. Сегодня с нарочным мальчиком они были присланы с письмом, в котором было написано: «В данном случае мы не берем с Вас деньги за журналы». Мы не поняли этого «в данном случае» и удивились.
Во время заседания с адвокатом журнал лежал на столе, и Нуця, начав рассматривать обложку, увидел следующее: женская фигура подает корону, а мужская – храм, между ними древо знания, которое произрастает из американского орла. Он всем нам сказал об этом, и мы поразились, и больше всех удивился этому символу двух обществ Н.К., который тут же подарил эту картину «Корона Мунди».
После окончания заседания мы пошли с Грант и Рерихами вместе ужинать, а после ужина – к ним наверх, причем Е.И. начала перечитывать записи сеансов и, ища сообщение об Истмане (Рочестер-Истман будет полезен) от 3 июля 1921 года, тут же наткнулась на запись «Лучше продать картины L.». Тогда это понято не было, а теперь мы догадались, что «L.» – Луис Хорш. Какое дивное творчество и факты, претворяющиеся в жизнь. Чудно сказал сегодня Н.К.: «О нашей Школе есть две истории: одна для всех людей – это иллюзия, ибо многое нельзя сказать, а другая – это реальность, то есть все дивные события и чудеса, которые нам известны». <…>
24.09.22
Сны Е.И. Рерих о ее прошлых воплощениях
Вчера вечером у нас всех с Енточкой было собрание в Школе, писали автоматически Н.К., Грант, Хорши и Енточка. Н.К. получил дивную «Книгу о Жертве»[66], и в ней было дано, между прочим, имя шейха Россул-ибн-Рагима, которым был М.М.
Мне рассказала Е.И. летом на Монхигане, что ей снились сны в виде ряда картин. Будто она выходит замуж за шейха, и ее родня присутствует на свадьбе. Потом будто он показывает арабских лошадей собравшимся. Потом будто у нее от него сын, и он его очень нежно любит. Потом шейх куда-то уезжает, и она подает ему сына на коня, чтобы он ехал с ним. И вот вчера было дано имя этого шейха[67]. <…>
Вчера вечером у нас всех с Енточкой было собрание в Школе, писали автоматически Н.К., Грант, Хорши и Енточка. Н.К. получил дивную «Книгу о Жертве»[66], и в ней было дано, между прочим, имя шейха Россул-ибн-Рагима, которым был М.М.
Мне рассказала Е.И. летом на Монхигане, что ей снились сны в виде ряда картин. Будто она выходит замуж за шейха, и ее родня присутствует на свадьбе. Потом будто он показывает арабских лошадей собравшимся. Потом будто у нее от него сын, и он его очень нежно любит. Потом шейх куда-то уезжает, и она подает ему сына на коня, чтобы он ехал с ним. И вот вчера было дано имя этого шейха[67]. <…>
25.09.22
Е.И. Рерих о своих планах на будущее
Была сегодня у Е.И. Провела дивных три часа. Она мне говорила о своей будущей созидательной работе в России, устройстве школ, заботе о материнстве и новой этике в связи с этим, говорила, что с детства мечтала давать бедным-убогим людям одежду, пищу, деньги и учить их, соприкасаться со всем этим лично, а не только создавать образы. Е.И. было сказано, что по исполнении поручения в России она может вернуться в Тибет к М. в физическом теле и там остаться. У нее очень важная миссия в России, и я буду бесконечно счастлива, работая под ее руководством. Причем Е.И. меня так тепло и горячо уверила, что я буду ее помощницей и работать с ней, что я вышла, полная счастья. Я счастлива, имея таких дивных друзей.
Была сегодня у Е.И. Провела дивных три часа. Она мне говорила о своей будущей созидательной работе в России, устройстве школ, заботе о материнстве и новой этике в связи с этим, говорила, что с детства мечтала давать бедным-убогим людям одежду, пищу, деньги и учить их, соприкасаться со всем этим лично, а не только создавать образы. Е.И. было сказано, что по исполнении поручения в России она может вернуться в Тибет к М. в физическом теле и там остаться. У нее очень важная миссия в России, и я буду бесконечно счастлива, работая под ее руководством. Причем Е.И. меня так тепло и горячо уверила, что я буду ее помощницей и работать с ней, что я вышла, полная счастья. Я счастлива, имея таких дивных друзей.
26.09.22
Предсказания ясновидящей о будущем Рерихов. – Видения Рерихов в Лондоне
Мы втроем были у Рерихов в отеле «Веллингтон». Е.И. припомнила, как ей ясновидящая в Лондоне предсказала самый счастливый год в ее жизни – 1928-й, когда ее счастье достигнет апогея, а муж ее будет занимать очень важную должность. М.М. тоже назвал 1928 год «часы счастья». Также Сказал, что в 1929–1930 годах Рерихи поедут в Россию через Сибирь, где прочтут послание народу. Видно, в Сибири они опять увидят Колокольникову и Чистякова. Также ясновидящая сказала Е.И., что важные дела начнутся для них, когда ей будет 43 года, что и есть теперь, а бесконечно счастлива она будет, когда ей будет 49 лет, то есть в 1928 году.
Е.И. рассказала нам, какие у них были видения в Лондоне, когда они только начинались. Она ясно видела фигуры, подходившие к ней и протягивающие книги, которые она очень старалась прочесть, но не могла. Е.И. помнит, что у одной фигуры на лбу была повязка, на которой были какие-то огромные электрические знаки; теперь ей припоминается, что это были цифры – возможно, 24–29 и т. д. Но тогда ей только хотелось прочесть книги.
Потом ее семья видела повсюду перед собой глаза, в особенности Е.И. и мальчики, – большие, глубокие глаза, конечно М.М. Даже в ванной, Е.И. говорит, на нее смотрели глаза, на стенах повсюду. Потом она видела Лик М.М. анфас, затем лицо медленно поворачивалось и показывалось ей в профиль. Повсюду в их квартире в Лондоне были стуки. Сила была тогда накоплена поразительная, так что иногда им было велено сидеть в темноте спокойно и не зажигать света, а перед ними стол, на котором никто рук не держал, сам двигался и стучал. Они задавали вопросы ночью, когда уже лежали в постелях, и им отвечали стуками, и так они могли долго вести беседу.
На днях Е.И. тоже, лежа в постели, ночью задавала вопросы, и ей было отвечено сильными периодическими стуками. Она сомневалась в правильности и даже приписывала их ветру и сквозняку, но ей было сказано на сеансе третьего дня, что стуки были явлены для нее. Незадолго до отъезда с Монхигана она слышала дивный хор ночью, даже думала: не ветер ли это? А вчера на сеансе с нами была подтверждена истинность этого «хора». Воздух поет ночью. Е.И. сказала, что ей хочется называть меня почему-то «Рада»[68]. Она хочет спросить М.М., можно ли.
Е.И. и Н.К. светятся мудростью и любовью к миру. <…>
Мы втроем были у Рерихов в отеле «Веллингтон». Е.И. припомнила, как ей ясновидящая в Лондоне предсказала самый счастливый год в ее жизни – 1928-й, когда ее счастье достигнет апогея, а муж ее будет занимать очень важную должность. М.М. тоже назвал 1928 год «часы счастья». Также Сказал, что в 1929–1930 годах Рерихи поедут в Россию через Сибирь, где прочтут послание народу. Видно, в Сибири они опять увидят Колокольникову и Чистякова. Также ясновидящая сказала Е.И., что важные дела начнутся для них, когда ей будет 43 года, что и есть теперь, а бесконечно счастлива она будет, когда ей будет 49 лет, то есть в 1928 году.
Е.И. рассказала нам, какие у них были видения в Лондоне, когда они только начинались. Она ясно видела фигуры, подходившие к ней и протягивающие книги, которые она очень старалась прочесть, но не могла. Е.И. помнит, что у одной фигуры на лбу была повязка, на которой были какие-то огромные электрические знаки; теперь ей припоминается, что это были цифры – возможно, 24–29 и т. д. Но тогда ей только хотелось прочесть книги.
Потом ее семья видела повсюду перед собой глаза, в особенности Е.И. и мальчики, – большие, глубокие глаза, конечно М.М. Даже в ванной, Е.И. говорит, на нее смотрели глаза, на стенах повсюду. Потом она видела Лик М.М. анфас, затем лицо медленно поворачивалось и показывалось ей в профиль. Повсюду в их квартире в Лондоне были стуки. Сила была тогда накоплена поразительная, так что иногда им было велено сидеть в темноте спокойно и не зажигать света, а перед ними стол, на котором никто рук не держал, сам двигался и стучал. Они задавали вопросы ночью, когда уже лежали в постелях, и им отвечали стуками, и так они могли долго вести беседу.
На днях Е.И. тоже, лежа в постели, ночью задавала вопросы, и ей было отвечено сильными периодическими стуками. Она сомневалась в правильности и даже приписывала их ветру и сквозняку, но ей было сказано на сеансе третьего дня, что стуки были явлены для нее. Незадолго до отъезда с Монхигана она слышала дивный хор ночью, даже думала: не ветер ли это? А вчера на сеансе с нами была подтверждена истинность этого «хора». Воздух поет ночью. Е.И. сказала, что ей хочется называть меня почему-то «Рада»[68]. Она хочет спросить М.М., можно ли.
Е.И. и Н.К. светятся мудростью и любовью к миру. <…>
29.09.22
О «Корона Мунди»
В Школе я и Нуця, сидя с Н.К., подумали, что было бы важно пометить дату основания «Корона Мунди» более ранним, чем 2 августа, числом из-за статьи, которую вчера прочли в Times. В ней говорилось об обществе, основывающемся якобы с теми же целями, что и «Корона Мунди», но только для американских художников и против иностранных художников, то есть создаваемом темными силами в противовес светлым начинаниям. И вот мы вспомнили, что знак и число «Корона Мунди» было дано 11 июля на Монхигане при нашем присутствии. И ведь мы все время получали одиннадцать стуков! Мы решили поставить дату 11 июля под статьей Н.К. в буклете «Корона Мунди». Замечательно, что в прошлом году после основания Школы объединенных искусств через два месяца появился проект майора Хилана об основании такой же школы всех искусств, что, бесспорно, было политически окрашено и окружено темными элементами. А теперь статья в Times по поводу еще одного Clearing House of Arts. Как сказал Н.К.: «Идеи носятся в воздухе».
В Школе я и Нуця, сидя с Н.К., подумали, что было бы важно пометить дату основания «Корона Мунди» более ранним, чем 2 августа, числом из-за статьи, которую вчера прочли в Times. В ней говорилось об обществе, основывающемся якобы с теми же целями, что и «Корона Мунди», но только для американских художников и против иностранных художников, то есть создаваемом темными силами в противовес светлым начинаниям. И вот мы вспомнили, что знак и число «Корона Мунди» было дано 11 июля на Монхигане при нашем присутствии. И ведь мы все время получали одиннадцать стуков! Мы решили поставить дату 11 июля под статьей Н.К. в буклете «Корона Мунди». Замечательно, что в прошлом году после основания Школы объединенных искусств через два месяца появился проект майора Хилана об основании такой же школы всех искусств, что, бесспорно, было политически окрашено и окружено темными элементами. А теперь статья в Times по поводу еще одного Clearing House of Arts. Как сказал Н.К.: «Идеи носятся в воздухе».
30.09.22
Видение Е.И. Рерих. – Записи на сеансе
Вечером у нас было собрание в Школе, на котором, как и раньше, писали автоматически. Придя в Школу, Е.И. рассказала, что ей снилось ночью, будто она с Хоршем находилась в какой-то комнате и на него был направлен сильный луч розовато-фиолетового света, но до того сильный, что она, боясь за его здоровье, прикрыла его своим телом, и тогда от силы луча, направленного на нее, она проснулась и открытыми глазами продолжала видеть этот свет, причем он был ей неприятен и у нее было сердцебиение. Е.И. рассказала об этом Хоршу, но он ночью ничего не чувствовал. Но, когда Енточка писала на сеансе, было дано по-французски, что свет на Хорша был направлен рукою врага и что Урусвати его отразила.
Н.К. записал данную «Книгу о Радости»[69]. Грант получила длинное красивое послание, потом Хорш написал одну фразу по-английски и очень много по-китайски. Мадам Хорш получила красивое письменное послание. Енточка писала на трех языках – обращение к Н.К. и Е.И. очень красивое. Потом Н.К. сказал, что он чувствует, что ему надо писать. Он сел за стол, и было дано обращение к Урусвати» очень важное, но его велено было разорвать и не упоминать о нем. Оно относилось лично к ней. После окончания мы пошли с Рерихами пить чай, а остальные поехали домой.
Сидели мы долго с Рерихами и говорили о Школе. Е.И. чувствует, что ей надо укрепить Грант еще больше в деле, ибо она боится, как бы та немного не охладела. Е.И. решила называть меня Рада[70]. <…>
Енточке приснился следующий сон в эту же ночь. Будто она была вместе с Е.И., и Е.И. подали громадную, чудную ветвь винограда. Когда Енточка увидела этот виноград, ей стало нехорошо на душе, и она сказала: «Е.И., не ешьте этот виноград, там черви». Она сказала ей это два раза, потом стала вместе с Е.И. разнимать грозди и нашла между ними больших белых червей.
Вечером у нас было собрание в Школе, на котором, как и раньше, писали автоматически. Придя в Школу, Е.И. рассказала, что ей снилось ночью, будто она с Хоршем находилась в какой-то комнате и на него был направлен сильный луч розовато-фиолетового света, но до того сильный, что она, боясь за его здоровье, прикрыла его своим телом, и тогда от силы луча, направленного на нее, она проснулась и открытыми глазами продолжала видеть этот свет, причем он был ей неприятен и у нее было сердцебиение. Е.И. рассказала об этом Хоршу, но он ночью ничего не чувствовал. Но, когда Енточка писала на сеансе, было дано по-французски, что свет на Хорша был направлен рукою врага и что Урусвати его отразила.
Н.К. записал данную «Книгу о Радости»[69]. Грант получила длинное красивое послание, потом Хорш написал одну фразу по-английски и очень много по-китайски. Мадам Хорш получила красивое письменное послание. Енточка писала на трех языках – обращение к Н.К. и Е.И. очень красивое. Потом Н.К. сказал, что он чувствует, что ему надо писать. Он сел за стол, и было дано обращение к Урусвати» очень важное, но его велено было разорвать и не упоминать о нем. Оно относилось лично к ней. После окончания мы пошли с Рерихами пить чай, а остальные поехали домой.
Сидели мы долго с Рерихами и говорили о Школе. Е.И. чувствует, что ей надо укрепить Грант еще больше в деле, ибо она боится, как бы та немного не охладела. Е.И. решила называть меня Рада[70]. <…>
Енточке приснился следующий сон в эту же ночь. Будто она была вместе с Е.И., и Е.И. подали громадную, чудную ветвь винограда. Когда Енточка увидела этот виноград, ей стало нехорошо на душе, и она сказала: «Е.И., не ешьте этот виноград, там черви». Она сказала ей это два раза, потом стала вместе с Е.И. разнимать грозди и нашла между ними больших белых червей.
01.10.22
Иерофант зла, кармический враг Е.И. Рерих
Мы все семеро собрались в Школе для проведения экзамена на получение стипендии, и после экзамена, когда ученики ушли, мы все остались поболтать. И вот я начала рассказывать мой сон, а потом сон Енточки. При рассказе сна Енточки я заметила, как у Е.И. изменилось лицо и как она была удивлена и переглянулась с Н.К. И она рассказала, что вчера вечером Крейн прислал ей в коробке дивный виноград – одну ветвь, уже второй вечер подряд, и она начинает быть недовольна его вниманием к ней и виноград даже не ест.
И поразительно то, что сегодня утром М.М. дал им весть о враге Е.И., который был когда-то ее учителем и даже розенкрейцером, но потом выяснилось, что он был великим иерофантом зла. Он хотел сорными путями достигнуть тайны золота, и Е.И. была его главной ученицей и источником золота[71]. Но перед последним испытанием она постигла его характер и ушла в монастырь. А иерофант зла потерял всю силу и сделался врагом Е.И.[72] Он старался на нее и змей наслать, и в беду ее толкал. А теперь, когдаМ.М. посылает им друзей и нужных людей, враг внушает им посторонние нехорошие мысли, как, например, Крейну, который пришел под видом дружбы, а теперь имеет дурные мысли. Также М.М. обещал сегодня пояснить отношение этого врага к Кругу, то есть к нам всем. Замечательно было показано во сне Енточки: черви в винограде – это плохие мысли Крейна. <…>
Мы все семеро собрались в Школе для проведения экзамена на получение стипендии, и после экзамена, когда ученики ушли, мы все остались поболтать. И вот я начала рассказывать мой сон, а потом сон Енточки. При рассказе сна Енточки я заметила, как у Е.И. изменилось лицо и как она была удивлена и переглянулась с Н.К. И она рассказала, что вчера вечером Крейн прислал ей в коробке дивный виноград – одну ветвь, уже второй вечер подряд, и она начинает быть недовольна его вниманием к ней и виноград даже не ест.
И поразительно то, что сегодня утром М.М. дал им весть о враге Е.И., который был когда-то ее учителем и даже розенкрейцером, но потом выяснилось, что он был великим иерофантом зла. Он хотел сорными путями достигнуть тайны золота, и Е.И. была его главной ученицей и источником золота[71]. Но перед последним испытанием она постигла его характер и ушла в монастырь. А иерофант зла потерял всю силу и сделался врагом Е.И.[72] Он старался на нее и змей наслать, и в беду ее толкал. А теперь, когдаМ.М. посылает им друзей и нужных людей, враг внушает им посторонние нехорошие мысли, как, например, Крейну, который пришел под видом дружбы, а теперь имеет дурные мысли. Также М.М. обещал сегодня пояснить отношение этого врага к Кругу, то есть к нам всем. Замечательно было показано во сне Енточки: черви в винограде – это плохие мысли Крейна. <…>