Зак Авенир. Москва - Кассиопея

   — Не смущайтесь, заходите.
   Мальчики нерешительно вошли в коридор.
   — Академик Благовидов просто в восторге от твоего проекта. Весь вечер ахал и охал.
   — Жена Филатова провела мальчиков в гостинную и, сказав, — я сейчас, быстро… — вышла из комнаты.
   — Во всё я могу поверить, — вздохнул Витька. — Но что уже сегодня существует аннигиляционный релятивистский…
   — Говорю тебе, существует! — возмутился Павлик.
   — Погоди, погоди, — Витька даже поперхнулся. — Ты когда слышал это радио? В семь двадцать?
   — Вроде.
   — Мы можем не ждать Филатова, — огорчённо вздохнул Витька.
   — Почему?
   — Козелков, ты слышал «Пионерскую зорьку», в которой рассказывали о моём Фан-проекте?
   — Ну да!
   — Команда формируется… — передразнил Павлика Витька. — А я-то уши развесил. Из-за тебя контрольную пропустили.
   Павлик был подавлен.
   — Точно, Зорька. И голос… этот… он у них всегда про науку рассказывает.
   — Сейчас придёт академик, что мы ему скажем? — заёрзал Витька.
   Жена академика Филатова поставила на поднос чашки с чаем, варенье и пирожные…
   Когда она вошла в гостинную, мальчиков уже не было.
   А Витька и Павлик сидели на подоконнике лестницы между 22 и 23 этажами и тоскливо жевали бутерброды, которые Павлик достал из портфеля.
   На площадке 23-го этажа остановился лифт. Витька схватил Павлика за руку. Мальчики увидели, как Филатов вышел из лифта и, открыв дверь, скрылся в квартире.
   Они сидели на подоконнике и молчали. За окном зажглись первые вечерние огни. И вдруг за окном вспыхнул фейерверк салюта.
   — Салют, — удивился Павлик. — Почему салют?
   — Двенадцатое апреля… день космонавтики, — сказал Витя.
   Он отвернулся от окна и вздохнул. Из кабины лифта, в которой поднялся академик Филатов и которая только что была пуста, вдруг вышел человек в сером летнем костюме и такой же серой соломенной шляпе. Он, вероятно, легко бы затерялся в любой толпе и вряд ли обратил бы на себя внимание, но сейчас его появление из лифта произвело на мальчиков сильное впечатление. Это был И.О.О. — тот самый человек, который появлялся в начале фильма. Мальчики испугались и хотели было убежать, но И.О.О. приподнял шляпу и очень вежливо осведомился:
   — Я был бы необычайно признателен и, поверьте, не остался бы в долгу, если бы вы помогли мне разыскать молодого человека по имени… Виктор Середа.
   — Я… Середа, — настороженно произнёс Витя.
   — Он — Середа, — подтвердил Павлик.
   — Вы — Середа?
   — Я.
   — А вы кто? — спросил Паша.
   — Это не имеет значения, — он снял очки с Вити и полюбовавшись довольно улыбнулся, — так гораздо лучше! — и обернувшись к Паше представился, — я исполняю Особые Обязанности. Так сказать И.О.О.
   Витя и Паша с недоумением посмотрели друг на друга — оба, уже не в школьной форме, а в новеньких серых костюмах.
   — Ёлки-палки, — пробормотал Паша.
   — Ущипни меня, — попросил Витя, — но когда Паша исполнил его просьбу вскрикнул. — Больно, ты что?
   — А теперь прошу следовать за мной! — И.О.О. приподнял шляпу.
   — Куда? — встревожено спросил Витя.
   — Я буду вам чрезвычайно признателен, если вы избавите меня от необходимости отвечать на вопросы, на которые я лично отвечать не уполномочен.
   — Я один не поеду, — решительно заявил Витька.
   — Он один не поедет, — поддержал приятеля Павлик.
   — Шут с вами, — неожиданно попросту сказал И.О.О., — поехали. Оба!
   И вот уже по вечерним московским улицам, не выключая сирены, несётся машина с прерывистым красным сигнальным огоньком на крыше и надписью «Специальная» на бокам. Она несётся с недозволенной скоростью, проносится под красным запретным огнём светофора, делает немыслимые виражи на поворотах и неожиданно застывает — у подъезда Президиума Академии наук.

Эпизод 8

   На большом ковре в кабинете академика Благовидова лежали чертежи, которые Витя демонстрировал на сборе отряда в Музее космонавтики. Сам Благовидов и академик Огонь-Дугановский стоя на коленях разглядывали чертежи. Академик Курочкин сидел за большим полукруглым столом, академик Филатов заложив руки за спину, задумчиво прохаживался по кабинету.
   Огонь-Дугановский с сомнением смотрел лежавшие на чертежи, всё ещё лежавшие на полу.
   — Боюсь, что ты, как всегда, увлекаешься, — сказал он. — Ведь он же ещё мальчишка!
   — Мальчишка? — Благовидов с улыбкой взглянул на Благовидова. — А если этот мальчишка — гений?
   Огонь-Дугановский пожал плечами.
   — Васечка, скажи, пожалуйста, ты бы додумался до этого? А? Или Сергей Сергеевич додумался? Или я, наконец? А он подсказал! Он — мальчишка! Его идея хранения антивещества… Это гениально! Прошу вас, товарищи, впредь этого мальчишку именовать по имени отчеству! Как его зовут, Серёжа?
   — Витя… Э-э… Виктор. Прости, Коля, отчества я не знаю.
   Благовидов снимает трубку телефона.
   — Прошу вас срочно выяснить и сообщить мне имя и отчество этого мальчика из Калуги. Середа его фамилия. (Смеётся). Мальчишка!
   Огонь-Дугановский покачал головой.
   — Увлекаешься, Витя…
   — Между прочим, Вася, позволю себе заметить, что великий Моцарт, уже в три года играл на клавесине сложнейшие пьесы. Сложнейшие!
   — Ну уж извини, Вася, пожалуйста, сердито проговорил Огонь-Дугановский. — Я тоже позволю себе заметить, что клавесин это всё-таки не звездолёт, и даже не фортепьяно… А этот ваш калужский Витя, боюсь, не Моцарт!
   — Ну уж извини, Вася, — вспыхнул Благовидов, — различие между клавесином и звездолётом я понимаю лучше тебя… Скажи, в чём именно ты сомневаешься? Чего ты боишься?
   — Не знаю, чего боится Вася, — вскочил из-за стола Курочкин. — А я боюсь, что такое предприятие не под силу детям!
   — Вот именно! Человек впервые встретится с инопланетной цивилизацией… И кто же будет представлять нашу Землю? Дети? Мальчики и девочки? — поддержал его Огонь-Дугановский.
   — Вы меня извините, Василий Анистифорович, — вмешался в спор Филатов, — но к тому времени, когда они окажутся в районе Альфы Кассиопеи им будет уже по сорок… Это будут взрослые, образованные люди, закалённые в длительном космическом полёте!

Эпизод 9

   А возле кабинета Благовидова, рядом с его секретарём, Витя сказал И.О.О.
   — Один, без Павлика, не пойду.
   — Вы напрасно упрямитесь, дорогой мой, — сказал И.О.О. — Я позволю себе напомнить вам то немаловажное обстоятельство, что к академику Благовидову приглашены вы, вы лично и только вы один.
   И.О.О. величественно поднял указательный палец.
   — Без Павлика не пойду, — твёрдо сказал Витя и хотел было отойти от двери, но И.О.О. неожиданно проворно схватил его за шиворот и, приоткрыв дверь, втолкнул в кабинет.
   Витька зацепился за край ковра и растянулся у ног ожидавших его академиков.
   В кабинет вошла секретарша Маргарита Михайловна и, не обращая никакого внимания на лежавшего на чертежах Витьку, громко сказала:
   — Николай Кириллович, вы просили выяснить как зовут этого мальчика из Калуги. Его зовут Виктор Данилович.
   — Благодарю вас, — сказал Благовидов. И секретарша вышла.
   Филатов и Курочкин помогли Вите подняться, и Сергей Сергеевич сказал:
   — Позвольте, дорогие коллеги, представить вам моего друга Витю… простите, Виктора Даниловича Середу, — и показывая на академиков, продолжал:
   — Знакомься: академик Благовидов, академик Благовидов, академик Курочкин, академик Огонь-Дугановский.
   Академики по очереди знакомились с Витей.
   — Не ушибся? — вежливо осведомился Благовидов.
   — Бывает, — усмехнулся Огонь-Дугановский. — Я помню ещё в гимназии… Меня вызвали к директору. Прихожу, а там, представьте себе, сам генерал-губернатор…
   — Слыхали, Вася, слыхали, — желчно оборвал его Курочкин, и, обращаясь к Вите, сказал: — А вам, молодой человек, следовало быть осмотрительнее при входе в незнакомое помещение.
   Витя не отрываясь восторженно смотрел на Огонь-Дугановского.
   — Что это ты на меня… как смотришь? — смутился Огонь-Дугановский.
   — Извините… — растерялся Витя. — Вы… тот самый Огонь-Дугановский, автор знаменитой космогонической гипотезы Огонь-Дугановского?
   — А ты что же, знаком с моей гипотезой? — изумился Огонь-Дугановский.
   — Я не только знаком с вашей гипотезой, — сказал Витя, протирая очки. — Я полностью её разделяю.
   — Прошу присаживаться, — сказал Благовидов, как радушный хозяин.
   Все уселись за длинный стол, покрытый тёмнозелёной скатертью, а Николай Кириллович открыл ящик стола и извлёк оттуда голубую папку, в которой Витька хранил свой фан-проект.
   — Ещё вчера это был фантастический проект калужского школьника Виктора Даниловича Середы, — сказал Благовидов. — Сегодня это основа проектного задания первого космического корабля, отправляющегося к далёкой звезде Альфа созвездия Кассиопеи.
   — Не может быть, — прошептал Витя.
   Но Благовидов услышал его.
   — Да, — кивнул он Вите. — Решение состоялось. Дело в том, что некоторые твои выкладки помогли нам сдвинуть с мёртвой точки работу над аннигиляционным релятивистским двигателем и позволили поставить это дело на практические рельсы.
   — Ну да! — удивлённо воскликнул Витька.
   — Когда говорят взрослые, дети должны молчать! — цыкнул на него Курочкин.
   — Извините, — смутился Витя.
   — Разработка окончательного проекта, — сказал Благовидов, обращаясь к Витьке, — поручается вам вместе с академиком Филатовым и его институтом космических путешествий.
   — Должен признаться, дорогой Виктор… э… Данилович, — сказал Огонь-Дугановский, — что у меня вызвала некоторые сомнения ваша кандидатура… но сейчас, после личного знакомства с вами… Я снимаю свои возражения и, как астроном, не могу не порадоваться плодотворности выбора именно Альфы Кассиопеи как объекта исследований. Более того, здесь, в узком кругу, — продолжал академик, — я могу сообщить, что характер принимаемых оттуда сигналов…
   Огонь-Дугановский достал из портфеля портативный магнитофон и, поставив его на стол, нажал клавишу. Послышался странный тревожный звук…
   — Вполне вероятно, — сказал Огонь-Дугановский, — что какая-то цивилизация из глубин космоса обращается к нам. Да, да, именно к нам. Вот почему ваш проект встречает со стороны Астрономического центра принципиальную поддержку.
   — К сожалении, вынужден, — проскрипел Курочкин, — подложить в эту бочку мёда ба-а-альшую ложку дёгтя. Как биолог, я решительно возражаю против посылки в космос детей младше пятнадцати лет с их ещё не сформировавшейся костномышечной системой…

Эпизод 10

   Когда Витька вышел из кабинета, Павлик понял по его лицу, что случилось что-то непоправимое. Витька уселся рядом и молча стал протирать очки.
   — Проект принят, — грустно сказал Витька. — Но ты не полетишь, Павлик.
   — Не полечу? — как эхо повторил Павлик. — А ты?
   — И я не полечу. Так считают биологи.
   Погружённые в раздумья мальчики не заметили, как к ним подошёл Филатов.
   — Что происходит с тобой в минуту твоего величайшего торжества? Почему ты так мрачен? — спросил он.
   — Сергей Сергеевич, — запальчиво заговорил Витька. — Академик Курочкин неправ. То есть, я, может быть, и не гожусь. У меня близорукость. Но Павлик…
   — Близорукость с годами проходит, — вмешался Павлик. — Зато у него превосходный вестибулярный аппарат.
   — Погоди, Павлик, — сказал Витя. — Сергей Сергеевич, посмотрите на него. Сколько ему лет?
   — По виду около пятнадцати… — Сказал Сергей Сергеевич.
   — А ему ещё нет четырнадцати, — возликовал Витька. — Акселерация! Наше поколение развивается куда быстрее, чем предыдущие.
   — Я всё понял, — подмигнул Витьке Филатов. — Попробуем одолеть Курочкина. А пока суд да дело, приступим к подбору экипажа.
   И пожав руки ребятам, Филатов ушёл.

Эпизод 11

   Когда мальчики вышли за ворота Академии Наук неожиданно Витьку окликнул И.О.О.
   — Простите меня, но я вынужден задержать вас на одно мгновение, уважаемый Виктор Данилович.
   И.О.О. достал из своего портфельчика какую-то книгу, раскрыл её и, протянув Вите шариковую ручку, сказал:
   — Распишитесь в получении. Вот здесь.
   Витька расписался, а И.О.О. достал из того же портфельчика большой розовый пакет с надписью:

Руководителю проекта « «ЗАРЯ»» тов. В.Д.Середе.

   Витька аккуратно вскрыл пакет и достал оттуда ту самую записку, которую он получил на защите фанпроекта и которая утром бесследно исчезла под решёткой водосточного люка.
   Витька обернулся, чтобы спросить у И.О.О., как к нему попала эта записка, но И.О.О. бесследно исчез…

Эпизод 12

   Конечно, Витька Середа был счастлив. Всё происшедшее казалось ему сном, тем более, что на другой день он, как всегда сидел за своей партой и писал контрольную по геометрии.
   Между тем контрольной был занят, по-видимому, только он один. Все были до крайности возбуждены и писали какие-то записки, которые неизменно оказывались в руках Юльки. Юлька, не читая, складывала их в стопку рядом с Витькой.
   Учитель математики, Автандил Степанович, относился ко всему этому снисходительно, потому что великолепно понимал предмет всеобщего возбуждения и втайне грустил, что он давно уже вышел из детского возраста и что ему не суждено принять участие в космической экспедиции.
   Витька пристально смотрел на Варьку.
   Лоб, сидевший на парте позади Витьки тихо шептал:
   — Возьми меня. Возьми, не пожалеешь.
   — Отстань.
   — Ты пропадёшь без меня, Середа, пропадёшь. Ты не знаешь даже как отличить обыкновенного марсианина от пульсирующего гомункулуса из созвездия Девы…
   — Отстань.
   Витька всё ещё смотрел на Варьку. Варька, как-будто, действительно всерьёз занималась геометрией и, казалось, была безучастной к Витькиному успеху. Зато Милка Окорокова и Юлька Сорокина смотрели на него восторженно. Взгляд каждой из них как бы говорил ему — неужели ты не понимаешь, это я, я готова лететь с тобой на край Вселенной…
   Дверь класса приоткрылась, из неё выглянул И.О.О. Он, по обыкновению, слегка приподнял свою соломенную шляпу и, как всегда, вежливо произнёс:
   — Я надеюсь на ваше снисхождение, глубокоуважаемый Автандил Степанович, но я вынужден обратиться к вам с просьбой отпустить с урока ученика Виктора Середу.
   — Куда? — попросту осведомился Автандил Степанович.
   И.О.О. неожиданно подмигнул и показал большим пальцем на потолок.
   — Туда.
   — И надолго? — спросил Автандил Степанович.
   — Навсегда, — ответил И.О.О.
   — Ну, если навсегда… — развёл руками Автандил Степанович. — Не смею препятствовать.

Эпизод 13

   В громадном зале, сплошь заставленном современными чертёжными столами, работали сотни конструкторов над проектом будущего звездолёта. Витя, в ослепительно белом халате, из-под которого был виден шёлковый красный галстук, в сопровождении Сергея Сергеевича Филатова шёл по центральному проходу.
   Витя остановился возле одного из кульманов и заглянул в чертёж.
   — Извините, Андрей Петрович, — смущённо сказал Витя. — Вам не кажется, что вы несколько завысили толщину экранизирующих плёнок?
   Худощавый конструктор бросил карандаш.
   — Я не желаю подчиняться этому молокососу, который вообразил себя гением, даже не дав себе труда закончить среднюю школу.
   — Андрей Петрович, — улыбаясь, сказал Филатов. — Виктор Данилович — автор нашего проекта и, естественно, его замечания обязательны для всех, в том числе и для меня.
   Филатов и Витя пошли дальше, а возле Андрея Петровича неожиданно возник И.О.О.
   — Я рискую быть несколько назойливым, — сказал он как всегда вежливо, — всё же позволю заметить вам, что тон, который вы избрали для разговора с автором проекта, выходит из рамок приличия и в известной мере является нарушением трудовой дисциплины.
   — А я не желаю подчиняться мальчишке! — визгливо закричал конструктор.
   — Цыц! — сказал И.О.О. и, улыбнувшись, приподнял шляпу в знак того, что разговор окончен.

Эпизод 14

   В Академии Наук утверждали окончательный состав участников экспедиции.
   — На прошлом заседании, — сказал академик Филатов, — мы определили состав экспедиции по схеме 3 плюс 3. Три мальчика и три девочки. Тогда же мы утвердили персональный состав, но только сегодня стало известно, что кандидатура Лены Колесаевой отпала.
   Члены комиссии зашумели.
   — Как отпала?
   — Почему?
   — Колесаева… отпала?
   — Да, да, — сказал Филатов, — Колесаева отпала. Её бабушка не дала своей подписи. А поскольку для полёта необходимо письменное разрешение не только родителей, но и всех ближайших родственников… Колесаева, к сожалению, отпадает…
   — Кто же полетит вместо неё? — спросил один из членов комиссии.
   Позади Филатова неожиданно возник И.О.О.
   — Я бы рекомендовал комиссии ознакомиться с этими документами, — И.О.О. положил перед Филатовым большой розовый пакет с надписью:

СОВСЕМ СЕКРЕТНО

   Сергей Сергеевич вынул из пакета три фотографии и положил их на стол. На первой фотографии мелом на классной доске было написано: Мишка + Катя = Любовь.
   На второй та же самая надпись была сделана углём на кирпичной стене старого дома.
   На третьей — Мишка Капаныгин дрался портфелем с какой-то девочкой.
   Фотография вызвала общий восторг.
   — Прекрасная кандидатура, — сказал Филатов. — Как зовут эту девочку?
   — Катя Панфёрова, — сказал И.О.О. — Победитель Олимпиады юных геологов, петрографов и кристаллографов.

Эпизод 15

   Катя Панфёрова, ничего не подозревавшая о своём участии в предстоящей экспедиции, на берегу водохранилища разыскивала камешки плоской конфигурации и складывала их в кучку.
   Как всегда неожиданно, рядом с ней появился И.О.О.
   — Мне поручено сообщить вам, Екатерина Андреевна, что отборочная комиссия утвердила вашу кандидатуру. Вы летите.
   Катька взяла один из камешков и бросила его в воду так, что он несколько раз подпрыгнул.
   — Куда?
   — В космос.
   Катька бросила ещё один камешек.
   — Шесть, — сказала она.
   — Что… простите… шесть? — удивился И.О.О.
   — Шесть раз, — ответила Катька, и тут же снова спросила. — А в космос… Это надолго?
   — М… м… как вам сказать?.. На всю жизнь.
   — На всю? — удивилась Катька и снова бросила камешек.
   — Если быть более точным… лет этак… на пятьдесят.
   — Хорошо, — согласилась Катька. — Я полечу, но только при одном условии.
   — Великолепно. Ваше условие принято.
   — А откуда вы знаете какое условие?
   И.О.О. взял из кучки камешек и подбросил на ладони.
   — Ваше условие — чтобы вместе с вами полетел один человек.
   — Да… И вы знаете… кто именно?
   — Миша Капаныгин.
   Катя густо покраснела.
   — В таком случае считайте, что вы уже летите.
   И.О.О. бросил камешек, и он запрыгал по воде.
   — Восемь, девять, десять, одиннадцать, — считала Катька. И камешек всё продолжал прыгать и прыгать…

Эпизод 16

   И вот уже вся шестёрка отобранных для полёта ребят тренируется на специальных тренировочных аппаратах.
   Варька вращается на центрифуге.
   Юлька — на тренажёре по проверке вестибулярного аппарата.
   Витька и Катя на качелях-лопингах.
   Павлик с центрифуги кричит Мишке Капаныгину:
   — Ну, как?
   — Отлично, — отвечает Миша, а глаза у него слегка косят.
   Витька сошёл со снаряда и, увидев стоящую в стороне Милку Окорокову, подошёл к ней:
   — Ну что? Опять пришла?
   Милка опустила глаза.
   — Пришла.
   — Я же тебе сказал, — не ходи. Ничего не выйдет.
   Милка умоляюще посмотрела на Витю.
   — У меня второй разряд по художественной гимнастике… Я могу не есть двое суток… я проверяла себя. Неужели ты не понимаешь — я должна лететь. Должна!
   Витя вздохнул.
   — Я ничего не могу сделать. Команда отобрана, утверждена. И не ходи сюда больше — поняла?!
   Милка заплакала и ушла. А Витька подошёл к Павлику.
   — Слушай, а может быть Окорокова написала записку?
   — Исключено, — сказал Павлик. — Ты ведь сам проверял её почерк.
   — Да… Проверял…
   И снова завертелись тренажёры.

Эпизод 17

   На первую пресс-конференцию, которую академик Филатов и Витя Середа проводили на борту звездолёта, собралось множество корреспондентов.
   Здесь же, среди приглашённых со своей неизменной сумкой бродил Федька Лобанов.
   Журналисты остановились перед перилами, ограждавшими вход в энергоотсеки.
   — Отсюда начинается энергетический комплекс звездолёта, — говорил Витя. — Созданный трудом многих конструкторов, учёных, инженеров и рабочих, этот комплекс даст возможность звездолёту проделать многолетний путь до Альфы Кассиопеи и вернуться обратно на Землю.
   Старая журналистка, держащая на руках маленькую собачку, спросила:
   — Скажите, пожалуйста, какими принципами вы руководствовались при подборе команды? Ведь при таком длительном полёте психологическая совместимость членов экипажа является, как мне кажется, основой успеха?
   Филатов улыбнулся.
   — Это серьёзный вопрос. На него мог бы ответить академик Курочкин, но он, к сожалению, уехал с экспедицией в Центральную Африку, поэтому на ваш вопрос мы попросим ответить одного из членов экипажа, возглавляющего биологическую часть экспедиции.
   Филатов нажал кнопку, и на большом телеэкране возник биоцентр звездолёта.
   Рядом с Варей у биошкафа стояла Юлька.
   — Я слушаю вас, — сказала Варя.
   Молодой рыжебородый француз, оттеснив старую журналистку с собачкой, громко спросил:
   — Журнал для детей «Пиф»… Простите, мадам, — извинился он перед журналисткой с собачкой. — Мадемуазель Кутейщикова, что заставило вас, принципиальную противницу проекта Середы, принять участие в этой экспедиции?
   Витька замер и опустил глаза.
   Варька смутилась.
   — Я посвятила свою жизнь биологии, — тихо сказала Варя. — Старшие товарищи убедили меня, что это необходимо для науки. А для науки я готова на всё.
   Витьке казалось, что Варька смотрит прямо ему в глаза и как бы отвечает ему, что это не она писала записку.
   — Нет, это не Варька писала, — тихо сказал Витька Павлику.
   — А вы, мадемуазель Сорокина, — спросил рыжебородый француз.
   — Я… — Юлька смущённо и восторженно смотрела с экрана прямо на Витьку. — Я всегда была горячей сторонницей Вити Середы. Он самый выдающийся из всех мальчиков, каких я знаю. Осуществилась моя заветная мечта. Я лечу с Витей на Альфу Кассиопеи.
   — Ну да, это она. Она написала записку, — разочарованно вздохнул Витька.
   — Ты знаешь… она ничего… — сказал Павлик, разглядывая Юльку. — Очки, пожалуй, её не очень портят. И потом у неё такой возраст… За какой-нибудь год… она совершенно изменится и станет, возможно, даже красавицей. А Варька… Варька может и подурнеть…
   — Не думаю, — смутившись, сказал Витя.
   Старая журналистка с собачкой, наконец, оттеснила рыжебородого француза.
   — Так я, всё-таки, просила бы ответить на мой вопрос по поводу психологической совместимости? — сказала она.
   Юлька поправила очки.
   Прежде всего, — сказала Юлька, — четверо из шести членов экипажа — ученики одного класса. Мы дружим почти семь лет. Характеры у всех, конечно, разные, но нас объединяет общая цель, взаимное уважение и чувство ответственности. Может быть поэтому мы все так легко прошли проверку на совместимость по специальной программе.
   Рядом с Витькой появился Федька Лобанов.
   — Середа, пока ещё не поздно, — сказал Лоб, — возьми меня с собой. В полёте возможны всякие неожиданности. Ну, скажем, вдруг испарилась вся вода. Что ты будешь делать? Не знаешь. А я что-нибудь придумаю.
   — Отстань, Лоб, — сказал Витька. — Скажи спасибо, что я вообще пустил тебя на корабль.
   Но Лоб не отставал от Витьки.
   — Смотри, Середа… Подумай. Без меня вам не обойтись. Ну, хочешь, я открою тебе тайну?! Я создал универсальный клей. Он клеит всё!
   Лоб достаёт из своей сумки пузырёк с клеем, быстро макает кисточку и, мазнув полированную поверхность переборки Звездолёта, прижимает к ней свой портфель.
   — Попробуй, — оторви! — победоносно глядя на Витьку и Павлика, говорит Лоб.
   Портфель накрепко приклеился к переборке. Павлик попытался оторвать его, но ему это не удалось.
   — Видал! — сказал Лоб. — Без этого клея в космосе просто нечего делать.
   — Я тебе говорил, — сердито сказал Павлик. — Нельзя было его пускать на корабль.
   А тем временем Филатов демонстрировал журналистам прибор, чем-то напоминающий транзисторный приёмник.
   — Этот аппарат — предмет нашей особой гордости. Это — портативный смыслоуловитель. Если участникам экспедиции выпадет счастье встретиться с обитателями других планет, им на помощь придёт этот уникальный прибор. Прошу вас, — Сергей Сергеевич обратился к журналисту в красном тюрбане. — Скажите несколько слов на своём родном языке.
   Журналист в тюрбане приблизился к аппарату и, улыбаясь, произнёс довольно длинную тираду.
   — Я просто не нахожу слов, — перевёл смыслоуловитель.
   Журналисты засмеялись, а один из них сказал: