Страница:
Это показывает, что до марта 1953 года большинство международных предложений со стороны США и их союзников почему-то оказывались неприемлемыми для СССР. А после этой даты многие из них стали вполне подходящими, хотя гонка вооружений усиливалась и продолжалось противостояние сверхдержав.
Кстати, в марте 1953 года министр иностранных дел СССР А. Вышинский был понижен в должности до заместителя министра этого ведомства и постоянного представителя СССР в ООН. А после его смерти 22 ноября 1954 (в Нью-Йорке во время диктовки своей речи для планового заседания Генеральной Ассамблеи) в ООН от СССР был назначен другой дипломат (Причем, в тот день случился небольшой конфуз. В стуле советской миссии при ООН был спрятан американский микрофон. Американцы определили, что у советской делегации что-то случилось, позвонили по телефону и предложили помощь. В советской миссии удивились, заверили что помощь не нужна, но спасти Вышинского не удалось - сдало сердце). Министром иностранных дел Советского Союза в 1953 году был вновь назначен В. Молотов. Удаление Вышинского с поста главы МИД можно расценить как шаг СССР к уменьшению международной напряженности.
Вышинский был проверенным проводником самых одиозных шагов политики Сталина. Кроме того, он мог произносить длинные пропагандистские речи. Министром иностранных дел он стал в 1949 году, сменив Молотова, который тоже был проверенным проводником сталинской политики. Однако, Сталину в 1949 году на посту главы МИД почему-то потребовался очень хороший пропагандист. Вышинский с этой задачей справился. Его речи на Генеральной Ассамблее ООН были такие длинные, что не помещались в одном номере газеты "Правда", их приходилось печатать в нескольких номерах (с продолжением).
Но если поближе познакомиться с внешнеполитическими шагами Советского Союза того времени, то возникновение такой необходимости вполне объяснимо. Действительно, когда страны Запада совершали не совсем откровенные международные действия (например, создание НАТО), то их дипломаты не очень уютно чувствовали себя при необходимости давать вразумительные объяснения по этому поводу. С другой стороны, советское руководство во главе со Сталиным также совершало не совсем понятные шаги: отказалось подписать договор с Японией, сорвало переговоры по подготовке мирных договоров с Германией и Австрией, открыто оказывало помощь китайским коммунистам в гражданской войне в Китае, установило "железный занавес" в Европе и т.д. А также надо было как-то переврать нападение КНДР на Южную Корею. В этих условиях на посту главы внешнеполитического ведомства СССР в самый раз нужен был мастер-пропагандист.
В настоящее время уже мало кто знаком с ролью Вышинского в событиях сталинского времени, поэтому есть смысл остановиться на некоторых этапах из его биографии (по данным "БСЭ", третье издание, том 5, 1971 и книги А. Ваксберга "ЦАРИЦА ДОКАЗАТЕЛЬСТВ. ВЫШИНСКИЙ И ЕГО ЖЕРТВЫ", М., 1992). Родился он 10 декабря 1883 года в Одессе. С 1903 примкнул к меньшевикам. Еще до революции 1917 года окончил юридический факультет Киевского университета. В 1920 по рекомендации Сталина был принят в члены РКП(б). В 1925 (не без участия Сталина) "избран" ректором Московского госуниверситета. 25 декабря 1927 г. внезапно умер выдающийся невролог, психиатр и психолог, академик В. М. Бехтерев, будучи перед смертью здоровым, бодрым и полным сил. В последующем публиковались предположения о его убийстве, основанные на косвенных доказательствах. Похороны были доверены ректору МГУ Вышинскому.
В 1928 г. Сталин назначил его на должность председателя Специального Судебного Присутствия (а не суда, т.к. Вышинский не был судьей, а некоторое время увлекался адвокатской практикой). Этот орган потребовался Сталину для проведения первого открытосрежиссированного "Шахтинского" процесса с расстрельными приговорами (хотя расстреляли тогда еще мало - пятерых из 53-х обвиняемых). Затем Вышинский на некоторое время стал заместителем Луначарского в Наркомпросе (минис-терстве просвещения).
Осенью 1930 он участвует в новом сфальсифицированном судебном процессе по типу "Шахтинского". Тогда судили 8 человек, главным из которых оказался крупный ученый, профессор МВТУ, один из разработчиков первого советского экономического плана (ГОЭЛРО) - Леонид Рамзин (он же был и главным провокатором). Для Вышинского этот суд оказался своего рода экзаменом, который он успешно сдал.
В мае 1931 Вышинский переходит на новые должности - прокурора РСФСР и заместителя Наркома юстиции РСФСР. В июне 1933, после учреждения общесоюзной прокуратуры, он становится заместителем прокурора СССР.
Умный и хитрый Вышинский разобрался в сталинской тактике: на словах и бумаге рекламировать демократические правовые институты, а под их прикрытием реально делать все наоборот. Сталин же убедился в его проницательности и преданности - в этом был залог их союза. Сталину очень нужно было юридическое обоснование своих беззаконий. Вышинский охотно откликнулся на социальный заказ и помог ему не только делом, но и стал крупнейшим теоретиком "законности классовой борьбы". Именно он активно внедрял в следственную и судебную практику (особенно, внесудебных "троек") идею обоснования виновности подследственных показаниями самих обвиняемых ("царица доказательств"), а как их получить - это уже оказалось делом техники, например, - методом многочасового выдерживания подследственного в сидячем положении на табуретке без верхней крышки или опусканием головы подследственного в наполненную до краев плевательницу (эти и многие другие примеры методов получения "признаний" подробно показаны, например, в книге Роберта Конквеста "БОЛЬШОЙ ТЕРРОР"). Причем, новые идеи Вышинский излагал в своих книгах и учебниках по вопросам государства и права ("СУДОУСТРОЙСТВО В СССР" (1939), "ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА СУДЕБНЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В СОВЕТСКОМ ПРАВЕ" (1941) и т.д.). Однако, авторы третьего издания "БСЭ" считают, что "в теоретических работах Вышинского содержатся серьезные ошибки, которые ... привели к серьезным нарушениям социалистической законности" (том 5, стр. 574).
Но извините, нарушителями законности обычно являются преступники. Значит, Вышинский был теоретиком преступников? Но его идеи не могли внедряться в практику следственных и судебных органов без согласия высших государственных руководителей, в частности, Сталина. Получается, что начальником преступников был Сталин? И как это можно назвать одним словом? (Например, из итальянского языка?) Но более конкретно методы обращения сталинской системы с собственными гражданами рассмотрим дальше в отдельной главе, а пока вернемся к биографии Вышинского.
С июня 1935 по июнь 1939 он работает на посту Прокурора СССР. Его имя стало мелькать в сообщениях газет и радио, войдя в ежедневный обиход. Все громкие открытые сфальсифицированные судебные процессы конца 30-х годов проходили при его непосредственном участии, в т.ч. как одного из режиссеров. Причем, если сопоставить списки деятелей Октябрьской революции 1917 года и списки подсудимых, прошедших в процессах, где государственным обвинителем был Прокурор СССР Вышинский, то получится, что социалистическую революцию свершили Ленин и Сталин вместе с огромной армией полицейских агентов и иностранных шпионов всех главных капиталистических стран. "Мразь", "вонючая падаль", "навоз", - так именовал Вышинский загнанных на скамью подсудимых бывших соратников Ленина, высших руководителей партии и правительства, старых большевиков, побывавших на царской каторге, тюрьмах и ссылке. А в заключение разбирательства по делам "взбесившихся собак" он требовал "расстрелять всех до одного"! (Что и выполнялось практически немедленно, без какого-либо обжалования).
Но к концу 30-х годов террор против своих достиг нужного для Сталина уровня. Новые громкие судебные процессы уже не требовались. Сталин переносит свое основное внимание на международную арену, и Вышинский оставляет пост прокурора.
В 1939 году, получив звание академика, он переходит на должность заместителя председателя правительства СССР (занимал до 1944 г.). А в 1940 становится заместителем Наркома (министра) иностранных дел. В 1949 году, как уже говорилось выше, его повысили в должности до министра.
О методах его работы на международной арене неплохо написал профессиональный советский дипломат, доктор исторических наук В. Л. Исраэлян в журнале "НОВОЕ ВРЕМЯ", N: 41 за 1988 г. ("ПРОКУРОРСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ" ВЫШИНСКОГО). Вот некоторые цитаты из его статьи:
"Вышинскому не доверяли, на официальные, дружеские контакты, столь важные в дипломатии, с ним не шли... Вышинский любил "публичную" дипломатию... На 4-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН он произнес 20 речей, на 5-й - 26, на 6-й 22. Выступления его были, как правило, длинные, некоторые из них продолжались по 2-2,5 часа, а то и более... Вышинский клеймил, пригвождал к позорному столбу, унижал, высмеивал. Полемика, которую затевал он, носила конфронтационный характер. Вышинский, по существу, заботился не столько о поиске взаимоприемлемого компромисса, сколько об осуждении противника... [Это в полной мере касается и всех инициатив Советского Союза того времени]. Внося, например, в ООН предложение о Пакте мира, Вышинский в своем выступлении в основном разоблачал НАТО, "план Маршалла", политику США и Англии, попутно "врезал" гоминдановцу и только под конец сообщил о новом предложении СССР... Более того, главный акцент был сделан не на новой конструктивной идее, а на предложении осудить США и Англию за подготовку новой войны. В итоге предложение СССР привело лишь к острой политической конфронтации... Склонность к обличительным формулировкам, граничащая с откровенной грубостью, к "страшным словам",... были в самой природе Вышинского... Конечно, такие эпитеты, как "взбесившийся пес", ... "жалкий подонок" и прочие, которые он щедро расточал на политических процессах в СССР, на международных форумах он все же не решался вводить в оборот. Но вот "рьяный поджигатель войны", "грубый фальсификатор", ... "гнусный клеветник" встречались в его выступлениях сплошь и рядом... Он заявлял, что глава австралийской делегации привел факты, которые "являются базарными сплетнями и враньем, достойным знаменитого барона Мюнхгаузена", речь канадского делегата "представляла собой каскад ругательств и истерических выкриков", глава бельгийской делегации "нес несусветный вздор". Вышинский допускал оскорбительные выпады не только против непосредственных участников переговоров, но и в адрес государств, которые они представляли... [Рисуя картину мира, он пользовался только двумя красками - черной и белой]. Все, что относится к Советскому Союзу, - превосходно, прекрасно... Что же касается экономического положения на Западе, то оно характеризовалось не иначе как ... "ухудшающееся", "предкризисное"... Англичанин Шоукросс сказал о стиле Вышинского следующее: "Когда советская делегация протягивает оливковую ветвь мира, то она делает это столь агрессивным способом, что как будто рассчитывает отбить у других желание принять ее".
В заключение В. Л. Исраэлян делает интересный вывод, что "стиль и суть политики не могут так расходиться. Неуважительные замечания, высмеивание политических деятелей, их очернительство, ... несовместимы с намерением установить добрососедские отношения с государствами, которые они представляют. Ругань никогда не содействовала, да и не может содействовать конструктивному сотрудничеству". Другими словами, Исраэлян намекает, что в планы Сталина не входили дружественные отношения с рядом государств. И Вышинский с большим успехом внедрял такую политику в жизнь. Причем, с очень большим талантом, т.к. обладал многими способностями, очень важными для дипломата, политика и государственного деятеля. Андрей (Анджей) Януарьевич Вышинский был отменным оратором, великолепно знал три языка (русский, польский, французский), хуже еще два - английский и немецкий. Еще до революции он учился на профессорское звание в Киевском университете (но был отчислен за революционную деятельность, в частности, в 1908 году ему пришлось провести некоторое время в Баиловской тюрьме в одной камере со Сталиным и они часто спорили, так как он был меньшевиком). Некоторые сослуживцы отмечают удивительное умение Вышинского с ходу диктовать документы любой степени важности с такой литературной грамотностью, что хоть сразу в печать! (Черновик речи Молотова по радио 22 июня 1941 года написал именно он). После командировки в Латвию летом 1940 года он становится заместителем Наркома иностранных дел, а с конца 1943 много времени проводит в зарубежных командировках. Сталин доверял ему очень сильно. Например, сразу после окончания войны в 1945 году Вышинский оказался во главе сверхсекретной комиссии, которая в документах даже не имела определенного названия ("Правительственная комиссия по Нюрнбергскому процессу", "Комиссия по руководству Нюрнбергским процессом" [!] и т.п.) Ее главная цель состояла в том, чтобы ни при каких условиях не допустить публичного обсуждения любых аспектов советско-германских переговоров, особенно факта наличия и содержания секретных протоколов к договорам 1939 года. (Вышинский много раз ездил в Нюрнберг). И не просто так он сидел за одним столом в Карлхосте вместе с маршалом Жуковым во время подписания Акта о капитуляции Германии 8 мая 1945 г.
Но с другой стороны, всю свою жизнь он боялся угодить вслед за своими жертвами 30-х годов. Всю жизнь ему приходилось приспосабливаться, интуицией чувствуя, что от него требуется. Он мог менять свое мнение на прямо противоположное, а к Сталину ходил, как правило, с двумя проектами документов, предвидя варианты решения. В ООН мог врать, не стесняясь. По иронии судьбы, его день рождения (10 декабря) эта организация объявила Международным днем прав человека. А Исраэлян в своей книге приводит следующий итог его деятельности на посту главного дипломата Советского Союза: "Прокурорская дипломатия" Вышинского наряду с другими проявлениями культа личности помогла созданию "образа врага". В конце 40-х - начале 50-х годов опросы Гэллапа показали, что большинство американцев были уверены, что вскоре они окажутся в состоянии войны с СССР".
Этому же способствовало и раздувание атомной опасности в прессе. В США в то время издавались не только учебники для взрослых (типа "ЧТО ДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ ПОД АТОМНОЙ БОМБОЙ?"), но даже и атомные азбуки для детей (А - атом, Б - бомба).
Таким образом, международная обстановка в 1949 году оказалась уже достаточно "накалена", перейдя в состояние "Холодной войны", которая разрасталась усилиями обеих сторон. Но если советские историки ведут ее начало с речи "частного лица" (Черчилля) в Фултоне, то Загладин, например, предлагает другую периодизацию. Он считает, что события с лета 1945 по лето 1947 можно назвать периодом подготовки "Холодной войны" и пишет: "Поводом к окончательному разрыву, к расколу мира на два лагеря стал конфликт, политический и идейный, возникший в связи с выдвижением США "плана Маршалла" и резко отрицательным отношением к нему советской дипломатии" (с. 144). На это же указывает и год первого использования термина "Холодная война" (1947). Поэтому не все так просто с тем временем, в отличие от существовавшего длительное время официального объяснения. Загладин попытался изменить его в своей книге "ИСТОРИЯ УСПЕХОВ И НЕУДАЧ СОВЕТСКОЙ ДИПЛОМАТИИ" (1990). То, что касается 1945-1955-х годов, он совершенно по-новому рассмотрел в главах:
- Кто развязал "холодную войну"?
- Формирование "лагеря мира"
- Истоки кризиса военно-блоковой политики
- У края ядерной пропасти
В них хорошо и правдиво описана история социалистическо-капиталистических международных отношений тех лет. Но остается сожалеть, что Загладин не увидел истинную причину послевоенной сталинской политики - подготовку новой мировой войны.
С одной стороны, он отмечает, что "по мере того, как напряженность в отношениях между СССР и США возрастала, для характеристики "империалистического лагеря" употреблялись все более резкие формулы. Так, Г. М. Маленков в 1949 году в речи, посвященной 32-й годовщине Октябрьской революции, приписал США намерение создания "путем насилия и новых войн мировой американской империи" (с. 149). Но затем Загладин объясняет, что "напряженность в отношениях с внешним миром оказалась необходимой для поддержания жизнеспособности структур власти, сложившихся в условиях сталинизма. В то же время в войне с капиталистическим миром Сталин и его окружение заинтересованы не были". (с. 152). Странный вывод, если учесть, что после смерти Сталина многое из внутренней и внешней политики было пересмотрено. И это делалось теми же "структурами власти"!
Надо заметить, что предваряя свой вывод, Загладин сделал очень краткий обзор внутренней политики Сталина, отведя в нем большое место террору. Но в нем он увидел только элемент руководства экономикой и не связал его с программой скрытой мобилизации. В нашем же разговоре подробный обзор террора с некоторыми выводами пойдет в следующей главе.
А вот Трумэн сделал более реальное заключение. 24 ноября 1948 г. он одобрил директиву Совета национальной безопасности США 20/4. В ней утверждалось, что "коммунистическая идеология и поведение СССР ясно показывают, что конечной целью лидеров СССР является мировое господство". Политики США призывались ограничить могущество и влияние СССР до таких пределов, чтобы он не мог более представлять угрозу миру, национальной независимости и стабильности мировой семье народов" (книга Загладина, с. 149, 150).
В отличие от руководства Соединенных Штатов, Сталин не только проводил оборонные мероприятия, но и АКТИВНО вел подготовку новой мировой войны. Причем, гораздо тщательнее, более планомерно и на фоне бесчисленных пропагандистских заявлений о борьбе за мир. Одновременно проводилось много мероприятий, провоцирующих Запад на осложнение международной обстановки. В частности, летом 1948 года Советским Союзом была установлена наземная блокада Западного Берлина в связи с проведением в июне денежной реформы в западных секторах оккупации Германии. Этот шаг Сталина в очередной раз создал угрозу миру. Американцы организовали "воздушный мост". Но их самолеты можно было бы и сбивать. К чему это могло привести, даже жутко представить. И хотя блокада была снята в мае 1949, но международная жизнь в очередной раз ухудшилась.
О подготовке войны говорит и отношение Сталина к конвенции ООН по геноциду и Женевских конвенциях о защите жертв войны.
9 декабря 1948 Генеральная Ассамблея ООН приняла конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. А 12 августа 1949 года в Женеве были приняты следующие четыре конвенции о защите жертв войны:
- об улучшении участи раненых и больных в действующей армии;
- об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение из состава вооруженных сил на море;
- об обращении с военнопленными;
- о защите гражданского населения во время войны.
Все они были подписаны Советским Союзом в декабре 1949 года (с небольшими оговорками). Но ратифицированы только в марте-апреле 1954 года! ("СБОРНИК ЗАКОНОВ СССР И УКАЗОВ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР (1938-1975)", Том 2, Москва, 1975, "Известия СДТ СССР"). Причем, если в этом "СБОРНИКЕ ЗАКОНОВ СССР..." Указ Верховного Совета (ВС) СССР о ратификации Женевских конвенций приводится по дате 17.04.1954, то в третьем издании "БОЛЬШОЙ СОВЕТСКОЙ ЭНЦИКЛОПЕДИИ" сказано, что Женевские конвенции были ратифицированы Президиумом ВС СССР 17.04.1951 г.! Опечатка? Или пример попытки сокрытия неблаговидного поведения Советского Союза?
В "ЮРИДИЧЕСКОМ ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКОМ СЛОВАРЕ" (Москва, 1987, "Советская энциклопедия") говорится, что "ратификация" - это окончательное утверждение международного договора высшим органом государства. Она воплощается в двух различных актах: международно-правовом и внутригосударственном.
По первому, "ратификация" наиболее авторитетно закрепляет окончательное согласие государства на обязательность для него ратифицированного договора. Во внутреннем плане "ратификация" придает договорным нормам внутригосударственную юридическую силу.
Другими словами, до 1954 года Советский Союз не высказал своего окончательного согласия со всеми вышеперечисленными конвенциями. И они для СССР не имели внутригосударственной юридической силы.
В связи с этим, при попытках обвинить американцев в нарушениях ведения войны в Корее советской пропаганде пришлось вспоминать Гаагские конвенции 1907 года (в частности, в газете "Правда" с конца 1950 года), а не те, что были подписаны Советским Союзом всего год назад.
Причем, теперь оказалось, что вопрос с Гаагскими конвенциями для СССР в то время также не был решен! В пятом томе "БСЭ" третьего издания (Москва, 1971, стр. 608) приводятся сведения о двух мирных конференциях, проведенных в Гааге о законах и обычаях войны - 1899 и 1907 годов. В 1899 было принято 3 конвенции: "О мирном решении международных столкновений", "О законах и обычаях сухопутной войны", "О применении к морской войне начал Женевской конвенции 10.08.1864". В 1907 году было принято уже 13 конвенций, но их список открывает все та же "О мирном решении международных столкновений". Конвенция "О законах и обычаях сухопутной войны" в списке указывается четвертой.
Далее в энциклопедии говорится, что все они отражали уровень военной техники современного им периода. А СССР признал их в той мере, в какой они не противоречат Уставу ООН. Однако, во втором томе "УКРАИНСКОЙ СОВЕТСКОЙ ЭНЦИКЛОПЕДИИ" (Киев, 1979, стр. 420) указан год признания советским правительством Гаагских конвенций - 1955 !
В каких условиях государству не выгодно признавать подобные документы? Только в одном - если предполагается наступательная война, в которой, кроме всего прочего, ожидаются большие потери как военнослужащих на фронте, так и гражданского населения. (Например, из 9 млн. погибших корейцев 84% составляли мирные жители).
Действительно, солдат может защищать свою землю и без наличия каких-то конвенций. Но если он находится на чужой территории в сложных условиях (плохая погода, нехватки снабжения, окружение, полуокружение, жестокие встречные бои и т.д.), то наличие ратифицированных конвенций может действовать ослабляюще. В этих условиях под влиянием умелой контрпропаганды противника вполне может появиться мысль о сдаче в плен.
А наземное наступление на США, между прочим, советские войска могли вести только в очень отвратительных условиях Крайнего Севера и Арктики: через Аляску, северные территории Канады, острова Исландию и Гренландию (Более конкретно разговор о таких планах пойдет дальше. Здесь же в качестве доказательства можно вспомнить, что писал генерал Остроумов о сталинской задаче по созданию 100 дивизий фронтовых бомбардировщиков: "География поиска мест базирования авиадивизий расширялась с каждым днем. Все чаще оперативные группы специалистов вылетали в районы будущего базирования, в том числе и на северное побережье, Чукотку, Камчатку. Цель - изучение возможностей размещения авиации, подготовки ледовых и стационарных аэродромов, создания надежных баз").
А по поводу отношения сталинского правительства к международным конвенциям можно привести и конкретные документы (из подборки Н. Лебедевой "КАТЫНСКИЕ ГОЛОСА", журнал "НОВЫЙ МИР", No 2, 1991, стр. 213):
ЗАЯВЛЕНИЕ ВРАЧЕЙ И ФАРМАЦЕВТОВ - ВОЕННОПЛЕННЫХ СТАРОБЕЛЬСКОГО ЛАГЕРЯ
БЕРИЯ И ВОРОШИЛОВУ
Гражданину комиссару внутренних дел СССР
Врачи и фармацевты польской армии, сосредоточенные в лагере для военнопленных в Старобельске Ворошиловградской области в числе 130 человек (104 врачей и 26 фармацевтов) позволяют себе заявить Вам, гражданин комиссар, следующее:
Все врачи и фармацевты были застигнуты советскими войсками при исполнении своих врачебных обязанностей, будь то в госпиталях, будь то в войсковых частях. На основании международной Женевской конвенции, регулирующей права врачей и фармацевтов во время военных действий, просим Вас, гражданин комиссар, или отослать нас в одно из нейтральных государств (Соед. Штаты Сев. Америки, Швеция), или отослать нас по местам нашего постоянного места жительства.
Старобельск, 30 октября 1939 г. ... (ЦГОА [Центральный государственный особый архив СССР] СССР, фонд 1, В/П, опись 1а, д. 1 (Особое дело), лист 173-174. Машинопись). [Аналогичное письмо было отправлено и маршалу Ворошилову].
К этому документу в статье есть примечание:
.... Начальник Старобельского лагеря капитан госбезопасности А. Г. Бережков 4 ноября обратился к Сопруненко [начальник Управления НКВД СССР по делам о военнопленных, майор] с просьбой выслать ему один экземпляр Женевской конвенции "для ознакомления и руководства в нашей практической работе". Ему ответили: "Женевская конвенция врачей не является документом, которым Вы должны руководствоваться в практической работе. Руководствуйтесь в работе директивами Управления НКВД по делам о военнопленных". (ЦГОА СССР, ф. 1 В/П, оп. 2е, д. 10, л. 5, 73).
Кстати, о международных правилах вспоминали не только врачи и фармацевты. А по международным законам проблем с бывшими военнослужащими Польши у СССР в 1939 г. вообще не должно было быть. Н. Лебедева, предваряя подборку документов, пишет (стр. 208):
Кстати, в марте 1953 года министр иностранных дел СССР А. Вышинский был понижен в должности до заместителя министра этого ведомства и постоянного представителя СССР в ООН. А после его смерти 22 ноября 1954 (в Нью-Йорке во время диктовки своей речи для планового заседания Генеральной Ассамблеи) в ООН от СССР был назначен другой дипломат (Причем, в тот день случился небольшой конфуз. В стуле советской миссии при ООН был спрятан американский микрофон. Американцы определили, что у советской делегации что-то случилось, позвонили по телефону и предложили помощь. В советской миссии удивились, заверили что помощь не нужна, но спасти Вышинского не удалось - сдало сердце). Министром иностранных дел Советского Союза в 1953 году был вновь назначен В. Молотов. Удаление Вышинского с поста главы МИД можно расценить как шаг СССР к уменьшению международной напряженности.
Вышинский был проверенным проводником самых одиозных шагов политики Сталина. Кроме того, он мог произносить длинные пропагандистские речи. Министром иностранных дел он стал в 1949 году, сменив Молотова, который тоже был проверенным проводником сталинской политики. Однако, Сталину в 1949 году на посту главы МИД почему-то потребовался очень хороший пропагандист. Вышинский с этой задачей справился. Его речи на Генеральной Ассамблее ООН были такие длинные, что не помещались в одном номере газеты "Правда", их приходилось печатать в нескольких номерах (с продолжением).
Но если поближе познакомиться с внешнеполитическими шагами Советского Союза того времени, то возникновение такой необходимости вполне объяснимо. Действительно, когда страны Запада совершали не совсем откровенные международные действия (например, создание НАТО), то их дипломаты не очень уютно чувствовали себя при необходимости давать вразумительные объяснения по этому поводу. С другой стороны, советское руководство во главе со Сталиным также совершало не совсем понятные шаги: отказалось подписать договор с Японией, сорвало переговоры по подготовке мирных договоров с Германией и Австрией, открыто оказывало помощь китайским коммунистам в гражданской войне в Китае, установило "железный занавес" в Европе и т.д. А также надо было как-то переврать нападение КНДР на Южную Корею. В этих условиях на посту главы внешнеполитического ведомства СССР в самый раз нужен был мастер-пропагандист.
В настоящее время уже мало кто знаком с ролью Вышинского в событиях сталинского времени, поэтому есть смысл остановиться на некоторых этапах из его биографии (по данным "БСЭ", третье издание, том 5, 1971 и книги А. Ваксберга "ЦАРИЦА ДОКАЗАТЕЛЬСТВ. ВЫШИНСКИЙ И ЕГО ЖЕРТВЫ", М., 1992). Родился он 10 декабря 1883 года в Одессе. С 1903 примкнул к меньшевикам. Еще до революции 1917 года окончил юридический факультет Киевского университета. В 1920 по рекомендации Сталина был принят в члены РКП(б). В 1925 (не без участия Сталина) "избран" ректором Московского госуниверситета. 25 декабря 1927 г. внезапно умер выдающийся невролог, психиатр и психолог, академик В. М. Бехтерев, будучи перед смертью здоровым, бодрым и полным сил. В последующем публиковались предположения о его убийстве, основанные на косвенных доказательствах. Похороны были доверены ректору МГУ Вышинскому.
В 1928 г. Сталин назначил его на должность председателя Специального Судебного Присутствия (а не суда, т.к. Вышинский не был судьей, а некоторое время увлекался адвокатской практикой). Этот орган потребовался Сталину для проведения первого открытосрежиссированного "Шахтинского" процесса с расстрельными приговорами (хотя расстреляли тогда еще мало - пятерых из 53-х обвиняемых). Затем Вышинский на некоторое время стал заместителем Луначарского в Наркомпросе (минис-терстве просвещения).
Осенью 1930 он участвует в новом сфальсифицированном судебном процессе по типу "Шахтинского". Тогда судили 8 человек, главным из которых оказался крупный ученый, профессор МВТУ, один из разработчиков первого советского экономического плана (ГОЭЛРО) - Леонид Рамзин (он же был и главным провокатором). Для Вышинского этот суд оказался своего рода экзаменом, который он успешно сдал.
В мае 1931 Вышинский переходит на новые должности - прокурора РСФСР и заместителя Наркома юстиции РСФСР. В июне 1933, после учреждения общесоюзной прокуратуры, он становится заместителем прокурора СССР.
Умный и хитрый Вышинский разобрался в сталинской тактике: на словах и бумаге рекламировать демократические правовые институты, а под их прикрытием реально делать все наоборот. Сталин же убедился в его проницательности и преданности - в этом был залог их союза. Сталину очень нужно было юридическое обоснование своих беззаконий. Вышинский охотно откликнулся на социальный заказ и помог ему не только делом, но и стал крупнейшим теоретиком "законности классовой борьбы". Именно он активно внедрял в следственную и судебную практику (особенно, внесудебных "троек") идею обоснования виновности подследственных показаниями самих обвиняемых ("царица доказательств"), а как их получить - это уже оказалось делом техники, например, - методом многочасового выдерживания подследственного в сидячем положении на табуретке без верхней крышки или опусканием головы подследственного в наполненную до краев плевательницу (эти и многие другие примеры методов получения "признаний" подробно показаны, например, в книге Роберта Конквеста "БОЛЬШОЙ ТЕРРОР"). Причем, новые идеи Вышинский излагал в своих книгах и учебниках по вопросам государства и права ("СУДОУСТРОЙСТВО В СССР" (1939), "ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА СУДЕБНЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В СОВЕТСКОМ ПРАВЕ" (1941) и т.д.). Однако, авторы третьего издания "БСЭ" считают, что "в теоретических работах Вышинского содержатся серьезные ошибки, которые ... привели к серьезным нарушениям социалистической законности" (том 5, стр. 574).
Но извините, нарушителями законности обычно являются преступники. Значит, Вышинский был теоретиком преступников? Но его идеи не могли внедряться в практику следственных и судебных органов без согласия высших государственных руководителей, в частности, Сталина. Получается, что начальником преступников был Сталин? И как это можно назвать одним словом? (Например, из итальянского языка?) Но более конкретно методы обращения сталинской системы с собственными гражданами рассмотрим дальше в отдельной главе, а пока вернемся к биографии Вышинского.
С июня 1935 по июнь 1939 он работает на посту Прокурора СССР. Его имя стало мелькать в сообщениях газет и радио, войдя в ежедневный обиход. Все громкие открытые сфальсифицированные судебные процессы конца 30-х годов проходили при его непосредственном участии, в т.ч. как одного из режиссеров. Причем, если сопоставить списки деятелей Октябрьской революции 1917 года и списки подсудимых, прошедших в процессах, где государственным обвинителем был Прокурор СССР Вышинский, то получится, что социалистическую революцию свершили Ленин и Сталин вместе с огромной армией полицейских агентов и иностранных шпионов всех главных капиталистических стран. "Мразь", "вонючая падаль", "навоз", - так именовал Вышинский загнанных на скамью подсудимых бывших соратников Ленина, высших руководителей партии и правительства, старых большевиков, побывавших на царской каторге, тюрьмах и ссылке. А в заключение разбирательства по делам "взбесившихся собак" он требовал "расстрелять всех до одного"! (Что и выполнялось практически немедленно, без какого-либо обжалования).
Но к концу 30-х годов террор против своих достиг нужного для Сталина уровня. Новые громкие судебные процессы уже не требовались. Сталин переносит свое основное внимание на международную арену, и Вышинский оставляет пост прокурора.
В 1939 году, получив звание академика, он переходит на должность заместителя председателя правительства СССР (занимал до 1944 г.). А в 1940 становится заместителем Наркома (министра) иностранных дел. В 1949 году, как уже говорилось выше, его повысили в должности до министра.
О методах его работы на международной арене неплохо написал профессиональный советский дипломат, доктор исторических наук В. Л. Исраэлян в журнале "НОВОЕ ВРЕМЯ", N: 41 за 1988 г. ("ПРОКУРОРСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ" ВЫШИНСКОГО). Вот некоторые цитаты из его статьи:
"Вышинскому не доверяли, на официальные, дружеские контакты, столь важные в дипломатии, с ним не шли... Вышинский любил "публичную" дипломатию... На 4-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН он произнес 20 речей, на 5-й - 26, на 6-й 22. Выступления его были, как правило, длинные, некоторые из них продолжались по 2-2,5 часа, а то и более... Вышинский клеймил, пригвождал к позорному столбу, унижал, высмеивал. Полемика, которую затевал он, носила конфронтационный характер. Вышинский, по существу, заботился не столько о поиске взаимоприемлемого компромисса, сколько об осуждении противника... [Это в полной мере касается и всех инициатив Советского Союза того времени]. Внося, например, в ООН предложение о Пакте мира, Вышинский в своем выступлении в основном разоблачал НАТО, "план Маршалла", политику США и Англии, попутно "врезал" гоминдановцу и только под конец сообщил о новом предложении СССР... Более того, главный акцент был сделан не на новой конструктивной идее, а на предложении осудить США и Англию за подготовку новой войны. В итоге предложение СССР привело лишь к острой политической конфронтации... Склонность к обличительным формулировкам, граничащая с откровенной грубостью, к "страшным словам",... были в самой природе Вышинского... Конечно, такие эпитеты, как "взбесившийся пес", ... "жалкий подонок" и прочие, которые он щедро расточал на политических процессах в СССР, на международных форумах он все же не решался вводить в оборот. Но вот "рьяный поджигатель войны", "грубый фальсификатор", ... "гнусный клеветник" встречались в его выступлениях сплошь и рядом... Он заявлял, что глава австралийской делегации привел факты, которые "являются базарными сплетнями и враньем, достойным знаменитого барона Мюнхгаузена", речь канадского делегата "представляла собой каскад ругательств и истерических выкриков", глава бельгийской делегации "нес несусветный вздор". Вышинский допускал оскорбительные выпады не только против непосредственных участников переговоров, но и в адрес государств, которые они представляли... [Рисуя картину мира, он пользовался только двумя красками - черной и белой]. Все, что относится к Советскому Союзу, - превосходно, прекрасно... Что же касается экономического положения на Западе, то оно характеризовалось не иначе как ... "ухудшающееся", "предкризисное"... Англичанин Шоукросс сказал о стиле Вышинского следующее: "Когда советская делегация протягивает оливковую ветвь мира, то она делает это столь агрессивным способом, что как будто рассчитывает отбить у других желание принять ее".
В заключение В. Л. Исраэлян делает интересный вывод, что "стиль и суть политики не могут так расходиться. Неуважительные замечания, высмеивание политических деятелей, их очернительство, ... несовместимы с намерением установить добрососедские отношения с государствами, которые они представляют. Ругань никогда не содействовала, да и не может содействовать конструктивному сотрудничеству". Другими словами, Исраэлян намекает, что в планы Сталина не входили дружественные отношения с рядом государств. И Вышинский с большим успехом внедрял такую политику в жизнь. Причем, с очень большим талантом, т.к. обладал многими способностями, очень важными для дипломата, политика и государственного деятеля. Андрей (Анджей) Януарьевич Вышинский был отменным оратором, великолепно знал три языка (русский, польский, французский), хуже еще два - английский и немецкий. Еще до революции он учился на профессорское звание в Киевском университете (но был отчислен за революционную деятельность, в частности, в 1908 году ему пришлось провести некоторое время в Баиловской тюрьме в одной камере со Сталиным и они часто спорили, так как он был меньшевиком). Некоторые сослуживцы отмечают удивительное умение Вышинского с ходу диктовать документы любой степени важности с такой литературной грамотностью, что хоть сразу в печать! (Черновик речи Молотова по радио 22 июня 1941 года написал именно он). После командировки в Латвию летом 1940 года он становится заместителем Наркома иностранных дел, а с конца 1943 много времени проводит в зарубежных командировках. Сталин доверял ему очень сильно. Например, сразу после окончания войны в 1945 году Вышинский оказался во главе сверхсекретной комиссии, которая в документах даже не имела определенного названия ("Правительственная комиссия по Нюрнбергскому процессу", "Комиссия по руководству Нюрнбергским процессом" [!] и т.п.) Ее главная цель состояла в том, чтобы ни при каких условиях не допустить публичного обсуждения любых аспектов советско-германских переговоров, особенно факта наличия и содержания секретных протоколов к договорам 1939 года. (Вышинский много раз ездил в Нюрнберг). И не просто так он сидел за одним столом в Карлхосте вместе с маршалом Жуковым во время подписания Акта о капитуляции Германии 8 мая 1945 г.
Но с другой стороны, всю свою жизнь он боялся угодить вслед за своими жертвами 30-х годов. Всю жизнь ему приходилось приспосабливаться, интуицией чувствуя, что от него требуется. Он мог менять свое мнение на прямо противоположное, а к Сталину ходил, как правило, с двумя проектами документов, предвидя варианты решения. В ООН мог врать, не стесняясь. По иронии судьбы, его день рождения (10 декабря) эта организация объявила Международным днем прав человека. А Исраэлян в своей книге приводит следующий итог его деятельности на посту главного дипломата Советского Союза: "Прокурорская дипломатия" Вышинского наряду с другими проявлениями культа личности помогла созданию "образа врага". В конце 40-х - начале 50-х годов опросы Гэллапа показали, что большинство американцев были уверены, что вскоре они окажутся в состоянии войны с СССР".
Этому же способствовало и раздувание атомной опасности в прессе. В США в то время издавались не только учебники для взрослых (типа "ЧТО ДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ ПОД АТОМНОЙ БОМБОЙ?"), но даже и атомные азбуки для детей (А - атом, Б - бомба).
Таким образом, международная обстановка в 1949 году оказалась уже достаточно "накалена", перейдя в состояние "Холодной войны", которая разрасталась усилиями обеих сторон. Но если советские историки ведут ее начало с речи "частного лица" (Черчилля) в Фултоне, то Загладин, например, предлагает другую периодизацию. Он считает, что события с лета 1945 по лето 1947 можно назвать периодом подготовки "Холодной войны" и пишет: "Поводом к окончательному разрыву, к расколу мира на два лагеря стал конфликт, политический и идейный, возникший в связи с выдвижением США "плана Маршалла" и резко отрицательным отношением к нему советской дипломатии" (с. 144). На это же указывает и год первого использования термина "Холодная война" (1947). Поэтому не все так просто с тем временем, в отличие от существовавшего длительное время официального объяснения. Загладин попытался изменить его в своей книге "ИСТОРИЯ УСПЕХОВ И НЕУДАЧ СОВЕТСКОЙ ДИПЛОМАТИИ" (1990). То, что касается 1945-1955-х годов, он совершенно по-новому рассмотрел в главах:
- Кто развязал "холодную войну"?
- Формирование "лагеря мира"
- Истоки кризиса военно-блоковой политики
- У края ядерной пропасти
В них хорошо и правдиво описана история социалистическо-капиталистических международных отношений тех лет. Но остается сожалеть, что Загладин не увидел истинную причину послевоенной сталинской политики - подготовку новой мировой войны.
С одной стороны, он отмечает, что "по мере того, как напряженность в отношениях между СССР и США возрастала, для характеристики "империалистического лагеря" употреблялись все более резкие формулы. Так, Г. М. Маленков в 1949 году в речи, посвященной 32-й годовщине Октябрьской революции, приписал США намерение создания "путем насилия и новых войн мировой американской империи" (с. 149). Но затем Загладин объясняет, что "напряженность в отношениях с внешним миром оказалась необходимой для поддержания жизнеспособности структур власти, сложившихся в условиях сталинизма. В то же время в войне с капиталистическим миром Сталин и его окружение заинтересованы не были". (с. 152). Странный вывод, если учесть, что после смерти Сталина многое из внутренней и внешней политики было пересмотрено. И это делалось теми же "структурами власти"!
Надо заметить, что предваряя свой вывод, Загладин сделал очень краткий обзор внутренней политики Сталина, отведя в нем большое место террору. Но в нем он увидел только элемент руководства экономикой и не связал его с программой скрытой мобилизации. В нашем же разговоре подробный обзор террора с некоторыми выводами пойдет в следующей главе.
А вот Трумэн сделал более реальное заключение. 24 ноября 1948 г. он одобрил директиву Совета национальной безопасности США 20/4. В ней утверждалось, что "коммунистическая идеология и поведение СССР ясно показывают, что конечной целью лидеров СССР является мировое господство". Политики США призывались ограничить могущество и влияние СССР до таких пределов, чтобы он не мог более представлять угрозу миру, национальной независимости и стабильности мировой семье народов" (книга Загладина, с. 149, 150).
В отличие от руководства Соединенных Штатов, Сталин не только проводил оборонные мероприятия, но и АКТИВНО вел подготовку новой мировой войны. Причем, гораздо тщательнее, более планомерно и на фоне бесчисленных пропагандистских заявлений о борьбе за мир. Одновременно проводилось много мероприятий, провоцирующих Запад на осложнение международной обстановки. В частности, летом 1948 года Советским Союзом была установлена наземная блокада Западного Берлина в связи с проведением в июне денежной реформы в западных секторах оккупации Германии. Этот шаг Сталина в очередной раз создал угрозу миру. Американцы организовали "воздушный мост". Но их самолеты можно было бы и сбивать. К чему это могло привести, даже жутко представить. И хотя блокада была снята в мае 1949, но международная жизнь в очередной раз ухудшилась.
О подготовке войны говорит и отношение Сталина к конвенции ООН по геноциду и Женевских конвенциях о защите жертв войны.
9 декабря 1948 Генеральная Ассамблея ООН приняла конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. А 12 августа 1949 года в Женеве были приняты следующие четыре конвенции о защите жертв войны:
- об улучшении участи раненых и больных в действующей армии;
- об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение из состава вооруженных сил на море;
- об обращении с военнопленными;
- о защите гражданского населения во время войны.
Все они были подписаны Советским Союзом в декабре 1949 года (с небольшими оговорками). Но ратифицированы только в марте-апреле 1954 года! ("СБОРНИК ЗАКОНОВ СССР И УКАЗОВ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР (1938-1975)", Том 2, Москва, 1975, "Известия СДТ СССР"). Причем, если в этом "СБОРНИКЕ ЗАКОНОВ СССР..." Указ Верховного Совета (ВС) СССР о ратификации Женевских конвенций приводится по дате 17.04.1954, то в третьем издании "БОЛЬШОЙ СОВЕТСКОЙ ЭНЦИКЛОПЕДИИ" сказано, что Женевские конвенции были ратифицированы Президиумом ВС СССР 17.04.1951 г.! Опечатка? Или пример попытки сокрытия неблаговидного поведения Советского Союза?
В "ЮРИДИЧЕСКОМ ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКОМ СЛОВАРЕ" (Москва, 1987, "Советская энциклопедия") говорится, что "ратификация" - это окончательное утверждение международного договора высшим органом государства. Она воплощается в двух различных актах: международно-правовом и внутригосударственном.
По первому, "ратификация" наиболее авторитетно закрепляет окончательное согласие государства на обязательность для него ратифицированного договора. Во внутреннем плане "ратификация" придает договорным нормам внутригосударственную юридическую силу.
Другими словами, до 1954 года Советский Союз не высказал своего окончательного согласия со всеми вышеперечисленными конвенциями. И они для СССР не имели внутригосударственной юридической силы.
В связи с этим, при попытках обвинить американцев в нарушениях ведения войны в Корее советской пропаганде пришлось вспоминать Гаагские конвенции 1907 года (в частности, в газете "Правда" с конца 1950 года), а не те, что были подписаны Советским Союзом всего год назад.
Причем, теперь оказалось, что вопрос с Гаагскими конвенциями для СССР в то время также не был решен! В пятом томе "БСЭ" третьего издания (Москва, 1971, стр. 608) приводятся сведения о двух мирных конференциях, проведенных в Гааге о законах и обычаях войны - 1899 и 1907 годов. В 1899 было принято 3 конвенции: "О мирном решении международных столкновений", "О законах и обычаях сухопутной войны", "О применении к морской войне начал Женевской конвенции 10.08.1864". В 1907 году было принято уже 13 конвенций, но их список открывает все та же "О мирном решении международных столкновений". Конвенция "О законах и обычаях сухопутной войны" в списке указывается четвертой.
Далее в энциклопедии говорится, что все они отражали уровень военной техники современного им периода. А СССР признал их в той мере, в какой они не противоречат Уставу ООН. Однако, во втором томе "УКРАИНСКОЙ СОВЕТСКОЙ ЭНЦИКЛОПЕДИИ" (Киев, 1979, стр. 420) указан год признания советским правительством Гаагских конвенций - 1955 !
В каких условиях государству не выгодно признавать подобные документы? Только в одном - если предполагается наступательная война, в которой, кроме всего прочего, ожидаются большие потери как военнослужащих на фронте, так и гражданского населения. (Например, из 9 млн. погибших корейцев 84% составляли мирные жители).
Действительно, солдат может защищать свою землю и без наличия каких-то конвенций. Но если он находится на чужой территории в сложных условиях (плохая погода, нехватки снабжения, окружение, полуокружение, жестокие встречные бои и т.д.), то наличие ратифицированных конвенций может действовать ослабляюще. В этих условиях под влиянием умелой контрпропаганды противника вполне может появиться мысль о сдаче в плен.
А наземное наступление на США, между прочим, советские войска могли вести только в очень отвратительных условиях Крайнего Севера и Арктики: через Аляску, северные территории Канады, острова Исландию и Гренландию (Более конкретно разговор о таких планах пойдет дальше. Здесь же в качестве доказательства можно вспомнить, что писал генерал Остроумов о сталинской задаче по созданию 100 дивизий фронтовых бомбардировщиков: "География поиска мест базирования авиадивизий расширялась с каждым днем. Все чаще оперативные группы специалистов вылетали в районы будущего базирования, в том числе и на северное побережье, Чукотку, Камчатку. Цель - изучение возможностей размещения авиации, подготовки ледовых и стационарных аэродромов, создания надежных баз").
А по поводу отношения сталинского правительства к международным конвенциям можно привести и конкретные документы (из подборки Н. Лебедевой "КАТЫНСКИЕ ГОЛОСА", журнал "НОВЫЙ МИР", No 2, 1991, стр. 213):
ЗАЯВЛЕНИЕ ВРАЧЕЙ И ФАРМАЦЕВТОВ - ВОЕННОПЛЕННЫХ СТАРОБЕЛЬСКОГО ЛАГЕРЯ
БЕРИЯ И ВОРОШИЛОВУ
Гражданину комиссару внутренних дел СССР
Врачи и фармацевты польской армии, сосредоточенные в лагере для военнопленных в Старобельске Ворошиловградской области в числе 130 человек (104 врачей и 26 фармацевтов) позволяют себе заявить Вам, гражданин комиссар, следующее:
Все врачи и фармацевты были застигнуты советскими войсками при исполнении своих врачебных обязанностей, будь то в госпиталях, будь то в войсковых частях. На основании международной Женевской конвенции, регулирующей права врачей и фармацевтов во время военных действий, просим Вас, гражданин комиссар, или отослать нас в одно из нейтральных государств (Соед. Штаты Сев. Америки, Швеция), или отослать нас по местам нашего постоянного места жительства.
Старобельск, 30 октября 1939 г. ... (ЦГОА [Центральный государственный особый архив СССР] СССР, фонд 1, В/П, опись 1а, д. 1 (Особое дело), лист 173-174. Машинопись). [Аналогичное письмо было отправлено и маршалу Ворошилову].
К этому документу в статье есть примечание:
.... Начальник Старобельского лагеря капитан госбезопасности А. Г. Бережков 4 ноября обратился к Сопруненко [начальник Управления НКВД СССР по делам о военнопленных, майор] с просьбой выслать ему один экземпляр Женевской конвенции "для ознакомления и руководства в нашей практической работе". Ему ответили: "Женевская конвенция врачей не является документом, которым Вы должны руководствоваться в практической работе. Руководствуйтесь в работе директивами Управления НКВД по делам о военнопленных". (ЦГОА СССР, ф. 1 В/П, оп. 2е, д. 10, л. 5, 73).
Кстати, о международных правилах вспоминали не только врачи и фармацевты. А по международным законам проблем с бывшими военнослужащими Польши у СССР в 1939 г. вообще не должно было быть. Н. Лебедева, предваряя подборку документов, пишет (стр. 208):