Зан Тимоти. Кобра

   — Почему? Потому, что мы предприняли такой же глупый шаг, который ты собирался совершить один? — невинным голосом спросил Холлоран.
   — Глупый шаг, и ничего более, — с другой кровати отозвался Дойч. Его тело было покрыто гораздо меньшим количеством бинтов, что служило убедительным свидетельством его удачливости или мастерства. — Мы уже практически пробрались к самому месту, когда вы с Илоной совершили ваш головокружительный прорыв. Мы были так близко, что практически оказались внутри их временного пикета, когда они рванули за вами. Это оказалось очень своевременным, но с тактической точки зрения наше положение стало несколько затруднительным.
   — Затруднительным! Мой Бог! Некоторые из нас чуть не поплатились там своей шкурой. — Холлоран мотнул головой в сторону Дойча. — Ты его должен за все благодарить… Тебе следовало видеть, через что он прошел, чтобы добиться этого. Не говоря уже о том, каким взглядом он одарил Борга и заставил всех рыскать по улицам в поисках тебя.
   Джонни подумал, имели ли инопланетяне хоть малейшее представление о том, что Илона в действительности делала в том районе, когда они схватили ее.
   — Я должник ваш, — сказал он, чувствуя, что не в силах выразить словами то, что чувствовал.
   — Спасибо вам. Дойч махнул рукой.
   — Забудь об этом. Ты бы для нас сделал то же самое. Кроме того, большую помощь оказали все из нашей группы и не только. С нами рисковала почти половина подполья Кранака.
   — Надо еще учитывать ту трансляцию о месте тайного входа в тоннель, которую мы сделали сразу, как только позвонила Илона и сообщила детали, — добавил Холлоран. — Конечно, тебе ничего не сказали об этом. Само собой разумеется. Вот уж глупейший шаг! Но им чертовски повезло, что Трофты были слишком заняты, чтобы запеленговать передачу, хотя у них есть все оборудование для этого. Я думаю, что всей планете понадобится психиатрическая помощь, когда все это кончится.
   Джонни улыбался вместе с ними, пряча, однако, признаки смущения, которое испытывал всякий раз, когда речь заходила об Илоне и ее роли в контратаке, организованной на резиденцию Тайлера Южным сектором подполья.
   — Раз уж мы заговорили об Илоне — она должна подвезти меня в новый дом, который приготовила для меня Ама, — сообщил он им. — Но вы, ребята, отнеситесь к этому спокойно. Я вернусь, чтобы помочь вам, как только вы сможете двигаться.
   — Спешить ни к чему, — беззаботно сказал ему Холлоран. — Эти люди относятся ко мне с большим уважением, чем вы — два шута.
   — Он уже определенно поправляется, — фыркнул Дойч. — Иди, Джонни, не стоит заставлять Илону ждать.
   Илона была внутри здания.
   — Все в порядке? — спросила она коротко. — Тогда пошли. Они ждут тебя уже через несколько минут, и ты знаешь, как мы начинаем нервничать, когда выбиваемся из расписания.
   Они вышли наружу, направились к автомобилю, припаркованному у обочины, сели в кабину и направились в сторону севера, оказавшись вдвоем впервые за те два дня, что прошли со времени их побега. Джонни откашлялся.
   — Как идут дела с обыском Резиденции Тайлера? Она бросила на него быстрый взгляд.
   — Неплохо. Правда, Колли, Имель и команда восточного сектора превратили его в груду развалин, но мы нашли массу интересных вещей, на уничтожение которых у Трофтов не хватило времени. Я бы сказала, что мы продвинулись несколько дальше, чем простой поиск записей с участием Джони Моро.
   — Обнаружены хоть какие-нибудь их признаки?
   — Нет, но это едва ли имеет значение. Я почти не сомневаюсь в том, что как только побег нам удался, они переправили их куда-то.
   — Да, я знаю это. Но я надеялся, что если бы мы заполучили хотя бы копии, то имели бы точное представление об их знаниях и смогли бы оценить ту новую опасность, которая может теперь нам грозить.
   — Да, это имеет большое значение. Но мне кажется, сильно беспокоиться не стоит.
   Джонни хмыкнул.
   — Ты недооцениваешь изобретательность Трофтов. Ты также недооцениваешь мое доброе сердце. Знаешь, ты бы могла мне сказать, что тоже была в рядах подполья.
   Он ожидал, что она разразится цитатами из строгих и не всегда логичных местных правил безопасности, поэтому ее ответ совершенно обескуражил его.
   — Конечно, могла, — произнесла она. — И если бы ты принял неверное решение, так бы и поступила… Но ты… ты сделал скоропалительные выводы насчет меня без всяких на то оснований, и мне захотелось… ну, просто захотелось посмотреть, как далеко ты зайдешь в своих подозрениях.
   Она сделала глубокий вдох.
   — Видишь ли, Джонни, не знаю, понимаешь ты это или нет, но мы все, кто работает с вами, Кобрами, более, чем боимся за вас. С тех пор, как вы высадились здесь, ходят слухи о том, что на Эсгарде вам якобы выдали «карт бланш» делать здесь все, что вы посчитаете нужным, включая и расправы на месте за любой проступок, который покажется вам подозрительным, лишь бы выкинуть с планеты Трофтов.
   Джонни с удивлением уставился на нее.
   — Но это же абсурдно!
   — Разве? Контроль со стороны Доминиона, расположенного в нескольких световых годах отсюда, на вас не распространяется, в отличие от нас. Если власть в ваших руках, то почему бы ее не сделать официальной?
   — Потому что… — Джонни запнулся. — Так нам не освободить Адирондак.
   — Это зависит от того, какова настоящая цель Эсгарда, не правда ли? Если они больше заинтересованы в том, чтобы ослабить военные способности Трофтов, то наш маленький мир как нельзя лучше подходит для этого.
   Джонни покачал головой.
   — Нет, я понимаю, что трудно судить об этом, находясь здесь. Но одно я могу сказать твердо — присутствие Кобр на Адирондаке не означает достижения военных целей за счет гражданского населения. Если бы ты только знала, какой тщательный отбор мы проходим, чтобы попасть в подготовительный отряд и сколько хороших людей было отфутболено еще во время тренировок.
   — Конечно, я все хорошо понимаю. Но военные цели имеют тенденцию меняться, — она пожала плечами. — Но как бы то ни было, эта проблема скоро станет риторической.
   — Что ты этим хочешь сказать? Она натянуто улыбнулась.
   — Сегодня утром мы получили с орбиты сигнал. Все подразделения подпольщиков и Кобр должны немедленно начать подготовку к наступательно-саботажной кампании.
   Джонни почувствовал, как у него опустилась челюсть.
   — Наступательно-саботажной?
   — Именно это было сказано. И если она пройдет успешно… Мы многим будем обязаны Кобрам, Джонни, и мы никогда не забудем вас. Но мне кажется, мы не станем сожалеть, когда вы уйдете.
   На это замечание ответить было нечем, и весь остаток пути они провели в молчании. От его прежнего места обитания Илона проехала еще несколько кварталов и остановилась у другого, намного более неприглядного здания. В дверях стояла женщина с усталыми глазами. Поздоровавшись, она проводила Джонни в его квартиру на верхнем этаже, куда уже были доставлены его скудные пожитки. Поверх чемоданов белел маленький конверт. Нахмурившись, Джонни распечатал его. Внутри лежал простой лист бумаги с короткой, щемящей душу запиской.
   "Дорогой Джонни,
   Мама говорит, что ты уезжаешь куда-то и больше не вернешься к нам. Пожалуйста, будь осторожен и в плен больше не попадайся. Приезжай повидаться со мной. Я люблю тебя.
   Дэнис."
   Свернув записку и сунув ее обратно в конверт, Джонни улыбнулся. «Ты тоже будь осторожна, Дэнис! — подумал он. — Может быть, хотя бы ты будешь вспоминать нас добрым словом».

ОТСТУПЛЕНИЕ

   Переговоры были завершены, мирный договор подписан, ратифицирован и теперь проводился в жизнь. Эйфорический туман, сопутствующий всем заседаниям Центрального Комитета последних двух недель, начал рассеиваться.
   Вэнис Дарл со дня на день ждал, что член Комитета Орме снова затронет вопрос о Кобрах, и он не ошибся.
   — Это не вопрос о неблагодарности или несправедливости, это вопрос жизненной необходимости, — заявил член Комитета собранию. Голос его слегка задрожал.
   Сидя позади него и имея возможность видеть только его спину, Дарл с беспокойством думал о том, что даже осанка старика выдавала его общую усталость. «Интересно, — размышлял он, — а другие догадывались о том, сколько сил у Орме отняла война?» А еще он размышлял над тем, насколько поймут остальные всю важность вопроса, раз старик решил доложить о нем лично.
   По лицам присутствующих было видно, что большинство из них ничего не поняли. Это было видно по первому же выступлению после того, как Орме закончил.
   Человек, который поднялся со своего места, сделал небрежный жест рукой, выражающий уважение.
   — Если вы извините мой тон, — начал тот, — я полагаю, что Комитет уже достаточно наслышан о ваших заботах насчет Кобр. Если вы припоминаете, то именно по вашему настоянию мы посоветовали Армии предложить им чрезвычайно либеральные условия, чтобы они смогли остаться на службе, и на вашем месте я считал бы победой уже то, что свыше семидесяти процентов из них предпочли согласиться. Мы все слышали от командир? Мендро и его коллег о том, сколько приспособлений и вооружения попадут с оставшимися тридцатью процентами в обыденную гражданскую жизнь. Поэтому мы решили, что планы Армии вполне приемлемы. Но повторно предлагать тем людям остаться в Армии я рассматриваю как… излишнюю озабоченность.
   «Или паранойю — вот как следует понимать его мысль», — подумал Дарл.
   Но у Орме в результате оказался еще один довод, и когда тот выбрал из вороха документов на своем столе магнитную карту, Дарл понял, старик намеревается привести и его.
   — Я отлично помню визиты командира Мендро, благодарю вас, — с кивком обратился он к своему оппоненту. — Я провел некоторые проверки представленных им факторов и цифр.
   Вложив магнитную карту в считывающее устройство, он нажал на клавишу первой из выбранных им секций, и на просмотровых экранах присутствующих возникла картинка.
   — Здесь перед вами в качестве функции времени предстанет процентное выражение того числа стажеров-Кобр, которые получили офицерские звания и были направлены на войну. Другими цветами обозначены постоянно меняющиеся в соответствии с последними данные первичные тесты скринирования, которые используются в Армии.
   Лица присутствующих начали хмуриться.
   — Вы говорите, что они никогда не отправляли воевать более восьмидесяти пяти процентов стажеров? — заговорила одна из женщин. — Я помню другую цифру, она равна девяносто семи процентам.
   — Это число выражает то количество Кобр, которые физически были в состоянии отправиться на войну после тренировок, — уточнил Орме. — Остальные были забракованы по психо-социальным причинам.
   — Ну и что? — кто-то пожал плечами. — Совершенных методов тестирования просто не существует. Но после того, как они делают отсев…
   — Я полагаю, Орме тревожит их способность отсеять всех, — сухо заметил еще кто-то.
   — Простая проверка отчетов очевидцев из Сильверна и Адиронака…
   — Понадобятся месяцы, чтобы провести ее, — перебил Орме. — Но есть и еще кое-что. Если вам так нравится, можете не допускать мысли о том, что вероятность антисоциальных наклонностей у остальных Кобр велика. Но вы понимаете, что они вернутся вместе со своими боевыми нанокомпьютерами? Перепрограммировать их никто не собирается.
   Все глаза обратились на него.
   — О чем вы говорите? Мендро сказал… — говорящий замолчал.
   — Мендро исключительно мастерски уклонился от прямого ответа на вопрос, — печально произнес Орме.
   — Сущность вопроса состоит в том, что нанокомпьютеры не могут быть перепрограммированы, они изготовлены раз и навсегда. А после того, как они были имплантированы в мозг, извлечь их нельзя уже после непродолжительного времени, так как это нанесет большую травму соседним тканям мозга.
   — Но почему же нам не сказали об этом?
   — Поначалу, я полагаю, причиной было то, что Армия очень нуждалась в Кобрах. Все из-за опасения, что мы наложим свое вето или заставим изменить первоначальный замысел. Потом вопрос не поднимался потому, что уже ничего нельзя было сделать.
   Насколько был осведомлен Дарл, это было правдой только наполовину. Все данные по нанокомпьютерам Кобр были в документах, представленных для утверждения, и если бы кто-нибудь, кроме Орме, пожелал докопаться до них, то без особого труда мог бы это сделать. Вероятно, Орме решил приберечь этот нюанс для будущего воздействия на членов Комитета.
   Гневная дискуссия продолжалась еще некоторое время, но к тому моменту, когда она завершилась, от первоначальной эйфории не осталось и следа. Но если поначалу новое чувство реализма возродило надежды Дарла, то конечный результат разрушил их до основания. Против Орме проголосовало девятнадцать человек, за его точку зрения — только одиннадцать.
   Потом в своем офисе Орме успокаивал Дарла.
   — Вам бы уже пора осознать, что чистые победы встречаются так же редко, как и миры с кислородосо-держащей атмосферой. Мы заставили их думать. Понимаете, думать, а на этой ступени это самое большее, на что мы могли надеяться. Теперь Комитет будет особенно внимательно наблюдать за Кобрами. Если понадобится вмешательство, нам не потребуется лишних усилий, чтобы добиться желаемого.
   — Но всего этого можно было бы избежать, если бы они обратили должное внимание на проект «Кобра» с самого начала, — проворчал Дарл.
   — Никто не в силах контролировать абсолютно все, — повел плечами Орме. — Кроме того, здесь имел место важный психологический фактор. Большая часть Доминиона считает военных и правительство двумя неотъемлемыми частями единой монолитной структуры. Так и наш Комитет. Независимо от того, отдает он в этом себе отчет или нет, но в его коллективном подсознании сохраняются атавизмы этого положения. Вы и я, выросшие на Эсгарде, обладаем тем, что я называю более реалистичным взглядом на то, где именно и в какой степени наши цели расходятся с целями Армии. Они задумали Кобр с единственной целью выиграть войну, следовательно, вся их подготовка, оснащение, включая и программирование нанокомпьютеров, имели смысл только в рамках достижения той военной цели. Комитету следовало всего лишь вспомнить о том, что войны рано или поздно кончаются. Но он этого не сделал. Вместо этого мы решили, что Армия уже подумала за нас.
   Дарл забарабанил пальцами по ручке кресла.
   — Может быть, в другой раз они поступят разумнее?
   — Возможно, но я глубоко сомневаюсь в этом, — с усталым вздохом Орме откинулся на спинку кресла.
   — Как бы то ни было, но в этой ситуации нам предстоит жить. Какой следующий шаг вы бы предложили?
   Дарл сжал губы. Последнее время Орме слишком часто обращался к нему за советом. Было это следствием его усталости или, наоборот, сознательным стремлением заставить молодого человека принимать решения, в любом случае это плохой признак. Теперь уже очень скоро, и Дарл это знал, теплое местечко Орме перейдет к нему.
   — Нам нужно получить список всех возвращающихся Кобр и места их назначения, — сказал Орме. — Потом нам нужно будет разослать специальные распоряжения во все местные и региональные правительственные отделы, чтобы все данные, касающиеся криминальных или иных поступков Кобр, стекались непосредственно к нам. Прикажите кому-нибудь, например, Джоромо, заняться этим немедленно.
   — Слушаюсь, сэр. — Дарл поднялся. — Но я полагаю, что сам займусь этим. Я хочу быть совершенно уверенным в том, что все выполнено так, как нужно.
   На губах Орме промелькнуло подобие улыбки.
   — Вы обладаете одержимостью старика, Дарл, и я это особенно ценю в вас. Думаю, что вы и все остальные члены Комитета окажут на Доминион куда большее влияние, чем я предполагаю, — он развернул кресло и устремил взгляд в окно на раскинувшийся внизу город, потом тихо добавил. — Мне бы только хотелось знать, какие формы обретет это влияние.

ВЕТЕРАН: 2407

   Свет клонящегося к закату послеполуденного солнца отбрасывал на далекие горы белые блики, когда челнок, только один раз подпрыгнув, окончательно остановился. С перекинутым через плечо армейским рюкзаком Джонни ступил на посадочную подушку, бросая вокруг себя встревоженные взгляды. Он никогда хорошо не знал Горайзон-Сити, но даже ему было видно, что город изменился. Уже из Порта он видел, что появилось с полдюжины новых зданий, а некоторые старые исчезли. Пейзаж тоже изменился. Теперь он приобрел вид, словно заимствованный из жизни центральных миров. Вероятно, Горайзон старался стряхнуть с себя признаки, характерные для пограничной провинции. Но дувший с севера ветер, принес с полей и лесов, не тронутых еще человеком, тот горько-сладкий аромат, который не могут скрыть никакие культурные преобразования. Три года назад Джонни едва ли ощущал этот запах, а теперь ему казалось, что сам Горайзон приветствовал его.
   Сделав глубокий вдох, он спрыгнул с подставки и прошел сотню метров, отделявшую его от длинного одноэтажного здания с надписью: «Таможня Горайзона. Пропускной пункт». Открыв входную дверь, он вошел внутрь.
   За невысоким барьером его ожидал улыбающийся человек.
   — Здравствуйте, мистер Моро, добро пожаловать в Горайзон. С возвращением! Простите, может быть, мне лучше называть вас К-3 Моро?
   — Мистер меня вполне устроит, — улыбнулся Джонни. — Теперь я штатский.
   — Конечно, конечно! — ответил человек за стойкой.
   Он все еще улыбался, но за его доброжелательностью ощущалась легкая напряженность. — Я думаю, что вы этому рады. Меня зовут Харти Белл, я новый начальник местной таможни. Ваш багаж сейчас доставят. А тем временем, если не возражаете, я осмотрю ваш рюкзак. Так, простая формальность, знаете ли.
   — Конечно.
   Джонни снял рюкзак с плеча и закинул его на стойку. Когда он делал это движение, его внутреннего слуха коснулось жужжание сервомоторов. В розовом тумане детских воспоминаний этот звук показался ему чуждым. Белл взял рюкзак и попытался пододвинуть его к себе поближе. Но рюкзак сдвинулся с места не более, чем на сантиметр. Белл едва не упал. Бросив странный взгляд на Джонни, он решил осмотреть его там, где тот лежал. К тому времени, когда осмотр рюкзака был закончен, в зал были внесены еще два чемодана Джонни. Белл довольно быстро осмотрел их, сделал несколько пометок на своем компьютере и, наконец, поднял лицо с приклеенной к нему улыбкой.
   — Все в порядке, мистер Моро. Вы можете идти.
   — Благодарю, — Джонни снова перекинул рюкзак через плечо и спустил обо чемодана на пол. — Скажите, «Аренда Трансперевозок» еще работает? Мне нужна машина, чтобы доехать до Седар Лейк.
   — Конечно, работает, но теперь они расположены в трех кварталах к востоку. Не хотите вызвать такси?
   — Благодарю, я пройдусь.
   Джонни протянул таможеннику правую руку. На мгновение улыбка сошла с лица Белла, потом он осторожно взял протянутую руку и отпустил ее так скоро, как только позволяла вежливость.
   Подняв чемоданы, Джонни кивнул Беллу и вышел из здания.
   Мэт Тиг Стиллман выключил компьютер и устало покачал головой, когда с экрана медленно исчезла двухсотая страница последнего предложения по использованию земли. Он никогда не переставал удивляться тому, какое огромное количество бумажной работы успевал проделывать городской совет Седер Лейка. Однажды он подсчитал, что около одной страницы в год на каждого из шестнадцати тысяч его жителей. Что касается магнитных карт, то они либо научились размножаться, либо кто-то привозит их. Что бы там ни было, но за этим определенно стоят Трофты.
   В его открытую дверь слегка постучали, Стиллман поднял глаза и увидел, что в дверном проеме стоит советник Саттон Фрейзер.
   — Давай, проходи, — пригласил он.
   Фрейзер не заставил себя долго ждать и закрыл за собой дверь.
   — Что, боишься сквозняка, — мягко спросил Стиллман, пока Фрейзер усаживался в одно из кресел, предназначенных для посетителей мэра.
   — Несколько минут назад из Порта Горайзона мне позвонил Харти Белл, — начал Фрейзер без вступления. — Джонни Моро вернулся.
   Стиллман некоторое время рассматривал посетителя, потом слегка пожал плечами.
   — Ну и что, он и должен был вернуться. В конце концов, война кончилась. Большинство солдат вернулось еще несколько недель назад.
   — Да, это так. Но Джонни — не совсем обычный солдат. Харти сказал, что он одной рукой поднимает вещевой мешок, который весит не менее тридцати килограммов. Без всяких усилий, как пушинку. Детка, по всей вероятности, может одной рукой разрушить это здание, если такое придет ему в голову.
   — Успокойся, Сат. Я знаю семью Моро. Джонни — очень уравновешенный парень.
   — Был, ты хочешь сказать, — помрачнев, отозвался Фрейзер. — Он в течение трех лет был Коброй, ты же знаешь. Убивал Трофтов, видел, как те убивали его друзей. Кто знает, что могло произойти с ним за все это время?
   — Вероятно, он, как и большинство солдат, вернувшихся с войны пропитался ненавистью к ней. А кроме этого что еще могло произойти?
   — Ты лучше меня знаешь, Тиг, что малыш опасен. Это ясно как день. И игнорировать это нельзя.
   — Опасно называть его опасным. Чего ты хочешь? Посеять панику?
   — Я очень сомневаюсь, что для паники нужна моя помощь. Все в городе видели эти идиотские сообщения «О наших героических Силах». Уж они-то знают, как здорово потрепали Кобры Трофтов на Силверне и Адирондаке.
   Стиллман вздохнул.
   — Послушай, я согласен с тобой, что у нас могут появиться отдельные проблемы с адаптацией Джонни к новой штатской жизни. Честно говоря, я чувствовал бы себя спокойнее, если бы он остался на военной службе. Но он не остался. Нравится это нам или нет, но Джонни дома, и мы можем либо спокойно принять это, либо носиться вокруг и накликать беду. Он там рисковал своей жизнью. И самое малое, что мы можем для него сделать — это дать ему шанс забыть о войне и слиться с простым населением.
   — Да, вероятно, ты прав, — Фрейзер медленно покачал головой. — Но это будет не так просто. Послушай, раз уж мы собрались вместе, может быть, мы набросаем какое-то заявление для прессы на эту тему? Нужно попытаться пресечь кривотолки.
   — Хорошая идея. Выше нос, Сат! Солдаты возвращаются домой с тех пор, как человечество стало воевать. Нам бы уже давно следовало к этому привыкнуть.
   — Да, — проворчал Фрейзер. — За исключением того, что впервые с тех пор, как были забыты мечи, солдаты стали приносить свое оружие в дом.
   Стиллман беспомощно развел руками.
   — Это вне нашей компетенции. Ладно, давай приступим к работе.
   Джонни подкатил к фасаду дома Моро и со вздохом облегчения выключил мотор машины. Дорога, ведущая от Горайзон-Сити до Сидер Лейк оказалась куда хуже, чем он помнил. Не раз он пожалел, что не потратил денег на вертолет, который стоил в два раза дороже, чем автомобиль. Но вот дорога была позади, и преодолел он ее с минимальным вредом для почек.
   Он вышел из автомобиля и вытащил сумки из салона. Когда он ставил их на землю, на его плечо опустилась рука. Он обернулся и в пяти сантиметрах от своего лица увидел улыбающееся лицо своего отца.
   — Добро пожаловать домой, сын, — сказал ему Перс Моро.
   — Привет, папа! — ответил Джонни и расплылся в широкой улыбке, когда схватил протянутую ему отцовскую руку. — Как вы тут?
   Но ответ Перса ему помешал услышал раздавшийся из-за парадной двери дома грохот и крик. Джонни повернулся и увидел, как навстречу ему по лужайке с победоносным воплем и выигравшим билетом лотереи несется десятилетняя Гвен. Присев на корточки, он широко раскинул руки. Когда она подлетела к нему, Джонни схватил ее за талию, выпрямился и на полметра подбросил ее в воздух. Она завизжала, а у Перса перехватило дыхание. С легкостью поймав сестру, Джонни опустил ее на землю.
   — Ну, сорванец, ты как следует подросла, — сказал он сестре, — очень скоро ты станешь большой, и я уже не смогу так подбрасывать тебя.
   — Ничего! — ответила она, тяжело дыша. — Тогда ты станешь учить меня рукопашному бою. Пошли, посмотришь мою комнату, Джонни!
   — Я скоро приду к тебе, — сказал Джонни. — Только я сначала хочу поздороваться с мамой. Она на кухне?
   — Да, — ответил Перс. — Ладно, Гвен, иди. Мне нужно перекинуться с Джонни парой слов.
   — О'кей! — воскликнула она и, сжав руку брата, вскачь понеслась в дом.
   — Она оклеила всю комнату статьями и фотографиями последних трех лет, — объяснил отец сыну, когда они забирали багаж Джонни. — Она собирала все, что могла найти о Кобрах.
   — Тебе это не нравится?
   — Не нравится что? Что она сделала из тебя своего кумира? Силы небесные, вовсе нет.
   — Но мне кажется, что ты немного нервничаешь по этому поводу.
   — Дело в том, что когда минуту назад ты подбросил Гвен в воздух, я немного испугался.
   — Я очень редко теперь использую сервомоторы, — мягко сказал Джонни, и они направились к дому.
   — Знаешь, я в курсе того, как пользоваться своей силой, не причиняя никому вреда.
   — Знаю, знаю. Я сам пользовался экзоскелетными приспособлениями во время Министинской войны. Знаешь, я тогда был такого же возраста, как и ты. Но те приспособления были чертовски громоздкими, и мы никогда не забывали, что они на нас надеты. Я подумал… ну, в общем, я подумал, что ты, возможно, забылся.
   Джонни пожал плечами.
   — По правде говоря, я думаю, что лучше могу контролировать себя, чем это делал ты. Знаешь, тебе постоянно нужно было помнить о том, на тебе усилители или нет, а мне не нужно об этом думать. Сервомоторы и керамические армирующие пластины останутся со мной до конца моих дней. И я давно уже привык к ним.