Страница:
Татьяна Дьяченко. Проявила хватку и волю в разных, в том числе и очень неординарных, ситуациях. Установила контроль над администрацией за исключением охраны. Но ей не удалось превратить администрацию в центр власти — не нашлось для этого достаточно толковых и компетентных людей. Поэтому Т. Дьяченко остается лишь каналом воздействия на отца.
Виктор Черномырдин. Не самостоятелен и не активен. Не умеет наступать и бить. Но он воспринимается в обществе как гарант некоей стабильности, и вокруг него невольно группируются все, кто боится проамериканской политики Чубайса и кто далек от личных интересов Березовского.
Борис Немцов. На Западе воспринимается как реформатор, в России как представитель провинции и практик, близкий к производству. Немцов — реформатор для народа, а не для капитала США и Израиля. Это распространенное о нем мнение выгодно отличает его от Чубайса и Березовского, и потому последние через подконтрольные им СМИ периодически его “мажут” — чтоб не шибко высовывался.
Вся сила Немцова в поддержке Ельцина. Без нее он — мистер Никто, ибо не располагает собственной экономической и политической базой.
Немцов не может не восприниматься Чубайсом как конкурент, ибо он с его имиджем реформатора, но с более положительным отношением к нему в народе по “решению свыше” спокойно может взять на себя многие функции Чубайса. Поэтому Чубайс стремится задушить Немцова в объятиях, то есть стремится идентифицировать себя с ним: мы одна команда.
Противостоять дискредитации Немцов вряд ли способен. Чубайса в аппарате ненавидят, но уважают. Немцова в аппарате презирают. За ним нет поддержки СМИ и глав регионов. У него нет контактов с элитами развитых стран.
ПАУКИ В БАНКАХ
В ходе прошлогодних выборов президента все крупные группы финансового капитала действовали вместе. Их союз сохранился и после выборов и был направлен на дальнейший захват вотчин промышленного капитала — естественных монополий в первую очередь.
Но в мае с. г., после того как Чубайс возвратился из США, между финансистами начался раздрай.
Чубайс получил в США жесткую установку на осуществление следующих мероприятий:
— форсировать приватизацию и дробление “естественных монополий” в обход действующего законодательства (механизм — указы президента)
— распространить контроль на силовые структуры России, в особенности МВД и армию
— добиться отставки Черномырдина
— не допустить реального объединения Белоруссии и России.
Кроме того, на Чубайса и его группу была возложена обязанность контроля за выполнением подписанного Центробанком и правительством РФ соглашения с МВФ в части вывода нефтяной промышленности из-под национального суверенитета и последующей скупкой ее соответствующими монополиями США. Кроме актов приватизации, здесь был задействован механизм СРП — Соглашений о разделе продукции. Это соглашение с МВФ не случайно засекречено и хранится в личных сейфах подписавших его от имени РФ лиц.
Но именно за это поручение Чубайс и его группа взялась наиболее активно, поскольку продажа контрольных пакетов российских нефтяных компаний сулила баснословные и быстрые барыши: не только финансовые, но и политические. В погоне за ними “группа Чубайса” пошла не только на разрушение сложившейся структуры финансовой олигархии, но более того — решилась на слом всей финансово-банковской структуры “демократической” России. Поэтому Чубайс высказался за форсированный перевод бюджета из “уполномоченных банков” на казначейскую систему исполнения.
Сама по себе угроза перевода счетов в казначейство стоила немногого, так как крупнейшие “новорусские” банки понимали свою необходимость и рассчитывали на неизбежность компенсаций своих убытков за счет государства. Но предусматривалось еще и фактическое сокращение числа уполномоченных банков до двух “чубайсовских”: ОНЭКСИМ и “Альфа”, что ставило остальные “спруты реформ” под угрозу реального уничтожения, механизм которого, в частности, был отработан на “Тверьуниверсалбанке”.
Тем самым Чубайс замахнулся на слом системы политических сил, сложившейся в ходе президентских выборов, и создал предпосылки для формирования мощного финансово- политического фронта античубайсовской (то есть антиамериканской) направленности.
В изоляции на внутреннем банковском рынке оказались также ОНЭКСИМ и Альфабанк, чьим единственным союзником и господином осталась часть американского капитала, покорными исполнителями воли которой эти банковские структуры являются сегодня. Марионеточная роль “группы Чубайса” уже проявилась в конфликте с TWG-групп из-за Новолипецкого меткомбината. Намечавшийся компромисс сорвал руководитель инвестиционной американской компании “Ренессанс-капиталл” Борис Йордан, которому в свое время Коржаков отказал в выдаче визы. Ответом стала атака TWG на “Норильский никель” — основу финансового могущества группы “ОНЭКСИМ”.
Однако — и это еще важнее — “группа Чубайса” и сам он попали под удар Березовского. Первым свидетельством этого стала публикация наработок чубайсовских аналитиков по методике дезинтеграции и приватизации Газпрома, где начальным этапом значилось отстранение Р.Вяхирева от руководства корпорацией.
Возникший скандал заставил Вяхирева пойти на контакт с Березовским как своим потенциальным союзником, а Чубайса — отказаться от активного давления на Газпром. Собрание акционеров Газпрома 28 июня не допустило избрания в члены совета директоров никого из “чубайсовцев”, кроме “обязательных” Белоусова из ГКИ и Кудрина из Минфина. Провалили не только А.Вавилова, но и руководителя “Белтрансгаза”, лишь потенциально способного подпасть под влияние группы Чубайса.
Вдобавок обозначенная причастность к названным выше публикациям доверенного сотрудника министра внутренних дел Куликова также обострила отношения между Куликовым и Чубайсом, что сыграло на руку Березовскому по вопросу чеченского урегулирования, где Куликов сопротивлялся “вариантам” Березовского.
Впрочем, конфликт Куликов-Чубайс разгорелся задолго до этой публикации и был связан с намечавшимся секвестром бюджета текущего и проектом бюджета на 1998 год, где предусматривалось резкое сокращение финансирования силовых структур.
В ответ на жесткую критику Куликова Чубайс сразу по возвращении из США дал указание своим доверенным сотрудникам обеспечить увольнение Куликова до конца августа. Но многим в окружении Чубайса вскоре стало ясно, что его отставка привела бы к дезорганизации единственной дееспособной силовой структуры — МВД и непредсказуемым последствиям в общественно-политической жизни страны.
Поэтому Чубайс предпринял попытку договориться с МВД и Куликовым, в чем достиг определенных успехов. После их замирения Березовский организовал “утечку” из МВД видеопленки, компрометирующей министра юстиции Ковалева, который, как и Куликов, считался “человеком Черномырдина”.
Эта скрытая атака на Куликова была отбита благодаря резкому демаршу Рохлина, который указал на возможность превращения армии в самостоятельную политическую силу. В этих условиях возможная роль Куликова резко возросла, а фехтовальной точности укол Рохлина указывает на реальность античубайсовского блока силовых структур. Даже на место Ковалева неожиданно был назначен “черномырдинский” силовик Степашин. Эту гипотезу подтверждает ряд июльских мероприятий, организованных ориентированным на Черномырдина античубайсовским блоком и “раздразнивших” Чубайса, заставивших его включить до того не задействованные, резервные мощности для контроля над ситуацией.
К этим мероприятиям следует отнести:
— “раскручивание” махинаций с ценными бумагами питерских соратников Чубайса — Кудрина и Путина (ныне — руководителя Главного контрольного управления президента)
— оперативное возбуждение дела против Потанина и Вавилова, обвиняемых в хищении бюджетных денег по “индийским” контрактам
— обращение Генпрокурора Скуратова к президенту с просьбой приостановить скандальную приватизацию Тюменской нефтяной компании (ТНК).
Березовский помогал запустить эти процессы, но контролировать их он не в состоянии из-за скудности собственных ресурсов и ограниченности интересов стоящих за ним сил чисто экономической сферой.
У Чубайса и прочерномырдинских “силовиков” возможностей значительно больше, но в разных сферах. Устроить битву “кита со слоном” на долгое время вряд ли возможно. Сегодня Чубайс реально руководит Минфином, а при помощи ГКИ и Комиссии по несостоятельности способен оказать почти любой силы давление на любое предприятие.
Единственной неподконтрольной ему инстанцией на сегодня является ЦБ России во главе с Дубининым, жестко ориентированным на поддержку Черномырдина. Поэтому устранение Дубинина с поста главы ЦБ является для Чубайса первоочередной задачей, в решении которой появился и личный момент: глава ФКЦБ Д. Васильев, безоговорочный сторонник группы Чубайса, в вопросе о месте размещения центрального депозитария акций Газпрома уступил А. Козлову (ЦБ) и добился размещения депортария в России. Чтобы наказать ослушника, Чубайс пошел на болезненный для себя шаг — предал гласности факты финансовых махинаций американских советников ФКЦБ и Д. Васильева лично, что вызвало грандиозный скандал и существенно уменьшило доходы главы Федеральной комиссии по ценным бумагам. Пикантность в том, что Чубайс получал деньги по аналогичной схеме (в частности, от компании “Мотес Аура”), и это было использовано Голембиовским для первой из двух “известинских” статей.
К борьбе с Центральным банком Чубайса толкает желание установить свой полный контроль над деньгами государства (деньги — власть) и устранить другие банки от участия в аукционах, где должен был победить прочубайсовский ОНЭКСИМ.
Но форсаж Чубайсом вопроса о переводе бюджетных расчетов в федеральное казначейство встретил жесткую отповедь Дубинина, указавшего на неподготовленность подобной акции как с технической стороны, так и со стороны финансово-политической (обвал крупных банков приведет к неминуемому кризису с непредсказуемыми последствиями).
Для отставки Дубинина Чубайс планировал использовать Госдуму. Замысел состоял в том, чтобы устами оппозиции обвинить ЦБ во всех экономических неудачах последнего времени, не утвердить его отчет и добиться принятия закона о единовременной колоссальной эмиссии (300 трлн. рублей), гибельной для народного хозяйства и принципиально неприемлемой для нынешнего руководства ЦБ.
Затем, после отставки Дубинина, Дума должна была дать задний ход или инициировать собственный разгон.
Березовский собирался подписать невыгодный для России договор с Чечней о банковской деятельности, однако Дубинин сорвал его планы. Это позволило Центральному банку перейти в контрнаступление. Дубинин обвинил Потанина и Вавилова, представителей группы Чубайса, в хищении бюджетных средств. Березовский на это никак не отреагировал.
Когда из-за “Сибнефти” столкнулись Потанин и Березовский, Чубайс не стал вмешиваться. Потанин расценил это как слабость Чубайса и стал искать других политических союзников. Ими могут быть Черномырдин и Лужков. Однако они оба находятся на античубайсовских позициях, рассматривая Потанина как представителя Чубайса. Поэтому Потанин, хотя и поддерживал Лужкова, вряд ли сможет использовать того в своих интересах.
Таким образом, после того как “силой власти” на липовых аукционах Чубайс обеспечил своему ОНЭКСИМу захват контрольных пакетов “Норильского никеля” и “Связьинвеста”, он собственноручно разломал свою экономико-политическую базу в лице других корпораций и банков, превратил их в мощную финансовую оппозицию по отношению к нему. Во время отпуска за границей Чубайс, вероятно, обсуждал с заказчиками его политики новую, менее сложную программу действий по давлению на экономику России, ибо он сумел выполнить только часть ранее поставленных перед ним задач: принятие через Госдуму Закона об СРП и открытие торгов по нефтяным компаниям.
Чубайс, однако, так и не смог установить контроля ни над силовыми структурами, ни над естественными монополиями. Помимо этого, Чубайс сейчас вынужден отказаться от кампании против Черномырдина и попытки разогнать Думу (поскольку та приняла критический минимум законов).
Чубайс понимает свое проигрышное положение и теперь, вероятно, ограничится приватизацией нефтяных компаний России и продажей за рубеж акций “ЕЭС России”.
УНЫЛАЯ ПОРА
К концу 1997 года прогнозируется дальнейшее ухудшение социально-политической ситуации в России: произойдет дальнейшее углубление кризиса федерального и региональных бюджетов, сохранение высокого уровня неплатежей, усугубление экономической ситуации как в Москве, так и в регионах.
Намерение президента выплатить долги бюджетникам не сможет быть реализованным, что осложнит ситуацию на политическом небосклоне.
Из двух возможных ходов развития, планируемых группой Чубайса: “эволюционного” (замена Черномырдина на схваченного компроматом и потому послушного Немцова) и “революционного” (разгон Думы и назначение Чубайса и. о. премьер-министра с концентрацией у него всей полноты власти) — последний маловероятен даже при возникновении форсмажорных обстоятельств. Это объясняется как отсутствием поддержки со стороны силовых структур и регионов, так и возможными политическими катаклизмами.
Кроме того, против самого Чубайса уже началась широкая политическая кампания его бывших союзников.
Теми силами, которыми он сегодня располагает, позитивных изменений ему не добиться, а его выпады против соперников не столько беспокоят, сколько сплачивают их. К примеру, публикация в “Форбсе” о баснословных личных достояниях Березовского, Ходорковского и Алекперова, как считают аналитики, послужила импульсом к их объединению против заказчиков публикации — Йордана, Потанина и Чубайса.
Спастись от надвигающейся угрозы и порубить головы противников Чубайс может, разве что вынудив Ельцина на чрезвычайные меры через шантаж президентской семьи имеющимися у него видеоматериалами от “Видео Интернешнл”.
Но чем шантаж этот способен обернуться — бабушка надвое сказала.
НАСТОЯЩИЙ ПОЛКОВНИК ( штрихи к портрету комбрига Махмуда Худобердиева )
Виктор Черномырдин. Не самостоятелен и не активен. Не умеет наступать и бить. Но он воспринимается в обществе как гарант некоей стабильности, и вокруг него невольно группируются все, кто боится проамериканской политики Чубайса и кто далек от личных интересов Березовского.
Борис Немцов. На Западе воспринимается как реформатор, в России как представитель провинции и практик, близкий к производству. Немцов — реформатор для народа, а не для капитала США и Израиля. Это распространенное о нем мнение выгодно отличает его от Чубайса и Березовского, и потому последние через подконтрольные им СМИ периодически его “мажут” — чтоб не шибко высовывался.
Вся сила Немцова в поддержке Ельцина. Без нее он — мистер Никто, ибо не располагает собственной экономической и политической базой.
Немцов не может не восприниматься Чубайсом как конкурент, ибо он с его имиджем реформатора, но с более положительным отношением к нему в народе по “решению свыше” спокойно может взять на себя многие функции Чубайса. Поэтому Чубайс стремится задушить Немцова в объятиях, то есть стремится идентифицировать себя с ним: мы одна команда.
Противостоять дискредитации Немцов вряд ли способен. Чубайса в аппарате ненавидят, но уважают. Немцова в аппарате презирают. За ним нет поддержки СМИ и глав регионов. У него нет контактов с элитами развитых стран.
ПАУКИ В БАНКАХ
В ходе прошлогодних выборов президента все крупные группы финансового капитала действовали вместе. Их союз сохранился и после выборов и был направлен на дальнейший захват вотчин промышленного капитала — естественных монополий в первую очередь.
Но в мае с. г., после того как Чубайс возвратился из США, между финансистами начался раздрай.
Чубайс получил в США жесткую установку на осуществление следующих мероприятий:
— форсировать приватизацию и дробление “естественных монополий” в обход действующего законодательства (механизм — указы президента)
— распространить контроль на силовые структуры России, в особенности МВД и армию
— добиться отставки Черномырдина
— не допустить реального объединения Белоруссии и России.
Кроме того, на Чубайса и его группу была возложена обязанность контроля за выполнением подписанного Центробанком и правительством РФ соглашения с МВФ в части вывода нефтяной промышленности из-под национального суверенитета и последующей скупкой ее соответствующими монополиями США. Кроме актов приватизации, здесь был задействован механизм СРП — Соглашений о разделе продукции. Это соглашение с МВФ не случайно засекречено и хранится в личных сейфах подписавших его от имени РФ лиц.
Но именно за это поручение Чубайс и его группа взялась наиболее активно, поскольку продажа контрольных пакетов российских нефтяных компаний сулила баснословные и быстрые барыши: не только финансовые, но и политические. В погоне за ними “группа Чубайса” пошла не только на разрушение сложившейся структуры финансовой олигархии, но более того — решилась на слом всей финансово-банковской структуры “демократической” России. Поэтому Чубайс высказался за форсированный перевод бюджета из “уполномоченных банков” на казначейскую систему исполнения.
Сама по себе угроза перевода счетов в казначейство стоила немногого, так как крупнейшие “новорусские” банки понимали свою необходимость и рассчитывали на неизбежность компенсаций своих убытков за счет государства. Но предусматривалось еще и фактическое сокращение числа уполномоченных банков до двух “чубайсовских”: ОНЭКСИМ и “Альфа”, что ставило остальные “спруты реформ” под угрозу реального уничтожения, механизм которого, в частности, был отработан на “Тверьуниверсалбанке”.
Тем самым Чубайс замахнулся на слом системы политических сил, сложившейся в ходе президентских выборов, и создал предпосылки для формирования мощного финансово- политического фронта античубайсовской (то есть антиамериканской) направленности.
В изоляции на внутреннем банковском рынке оказались также ОНЭКСИМ и Альфабанк, чьим единственным союзником и господином осталась часть американского капитала, покорными исполнителями воли которой эти банковские структуры являются сегодня. Марионеточная роль “группы Чубайса” уже проявилась в конфликте с TWG-групп из-за Новолипецкого меткомбината. Намечавшийся компромисс сорвал руководитель инвестиционной американской компании “Ренессанс-капиталл” Борис Йордан, которому в свое время Коржаков отказал в выдаче визы. Ответом стала атака TWG на “Норильский никель” — основу финансового могущества группы “ОНЭКСИМ”.
Однако — и это еще важнее — “группа Чубайса” и сам он попали под удар Березовского. Первым свидетельством этого стала публикация наработок чубайсовских аналитиков по методике дезинтеграции и приватизации Газпрома, где начальным этапом значилось отстранение Р.Вяхирева от руководства корпорацией.
Возникший скандал заставил Вяхирева пойти на контакт с Березовским как своим потенциальным союзником, а Чубайса — отказаться от активного давления на Газпром. Собрание акционеров Газпрома 28 июня не допустило избрания в члены совета директоров никого из “чубайсовцев”, кроме “обязательных” Белоусова из ГКИ и Кудрина из Минфина. Провалили не только А.Вавилова, но и руководителя “Белтрансгаза”, лишь потенциально способного подпасть под влияние группы Чубайса.
Вдобавок обозначенная причастность к названным выше публикациям доверенного сотрудника министра внутренних дел Куликова также обострила отношения между Куликовым и Чубайсом, что сыграло на руку Березовскому по вопросу чеченского урегулирования, где Куликов сопротивлялся “вариантам” Березовского.
Впрочем, конфликт Куликов-Чубайс разгорелся задолго до этой публикации и был связан с намечавшимся секвестром бюджета текущего и проектом бюджета на 1998 год, где предусматривалось резкое сокращение финансирования силовых структур.
В ответ на жесткую критику Куликова Чубайс сразу по возвращении из США дал указание своим доверенным сотрудникам обеспечить увольнение Куликова до конца августа. Но многим в окружении Чубайса вскоре стало ясно, что его отставка привела бы к дезорганизации единственной дееспособной силовой структуры — МВД и непредсказуемым последствиям в общественно-политической жизни страны.
Поэтому Чубайс предпринял попытку договориться с МВД и Куликовым, в чем достиг определенных успехов. После их замирения Березовский организовал “утечку” из МВД видеопленки, компрометирующей министра юстиции Ковалева, который, как и Куликов, считался “человеком Черномырдина”.
Эта скрытая атака на Куликова была отбита благодаря резкому демаршу Рохлина, который указал на возможность превращения армии в самостоятельную политическую силу. В этих условиях возможная роль Куликова резко возросла, а фехтовальной точности укол Рохлина указывает на реальность античубайсовского блока силовых структур. Даже на место Ковалева неожиданно был назначен “черномырдинский” силовик Степашин. Эту гипотезу подтверждает ряд июльских мероприятий, организованных ориентированным на Черномырдина античубайсовским блоком и “раздразнивших” Чубайса, заставивших его включить до того не задействованные, резервные мощности для контроля над ситуацией.
К этим мероприятиям следует отнести:
— “раскручивание” махинаций с ценными бумагами питерских соратников Чубайса — Кудрина и Путина (ныне — руководителя Главного контрольного управления президента)
— оперативное возбуждение дела против Потанина и Вавилова, обвиняемых в хищении бюджетных денег по “индийским” контрактам
— обращение Генпрокурора Скуратова к президенту с просьбой приостановить скандальную приватизацию Тюменской нефтяной компании (ТНК).
Березовский помогал запустить эти процессы, но контролировать их он не в состоянии из-за скудности собственных ресурсов и ограниченности интересов стоящих за ним сил чисто экономической сферой.
У Чубайса и прочерномырдинских “силовиков” возможностей значительно больше, но в разных сферах. Устроить битву “кита со слоном” на долгое время вряд ли возможно. Сегодня Чубайс реально руководит Минфином, а при помощи ГКИ и Комиссии по несостоятельности способен оказать почти любой силы давление на любое предприятие.
Единственной неподконтрольной ему инстанцией на сегодня является ЦБ России во главе с Дубининым, жестко ориентированным на поддержку Черномырдина. Поэтому устранение Дубинина с поста главы ЦБ является для Чубайса первоочередной задачей, в решении которой появился и личный момент: глава ФКЦБ Д. Васильев, безоговорочный сторонник группы Чубайса, в вопросе о месте размещения центрального депозитария акций Газпрома уступил А. Козлову (ЦБ) и добился размещения депортария в России. Чтобы наказать ослушника, Чубайс пошел на болезненный для себя шаг — предал гласности факты финансовых махинаций американских советников ФКЦБ и Д. Васильева лично, что вызвало грандиозный скандал и существенно уменьшило доходы главы Федеральной комиссии по ценным бумагам. Пикантность в том, что Чубайс получал деньги по аналогичной схеме (в частности, от компании “Мотес Аура”), и это было использовано Голембиовским для первой из двух “известинских” статей.
К борьбе с Центральным банком Чубайса толкает желание установить свой полный контроль над деньгами государства (деньги — власть) и устранить другие банки от участия в аукционах, где должен был победить прочубайсовский ОНЭКСИМ.
Но форсаж Чубайсом вопроса о переводе бюджетных расчетов в федеральное казначейство встретил жесткую отповедь Дубинина, указавшего на неподготовленность подобной акции как с технической стороны, так и со стороны финансово-политической (обвал крупных банков приведет к неминуемому кризису с непредсказуемыми последствиями).
Для отставки Дубинина Чубайс планировал использовать Госдуму. Замысел состоял в том, чтобы устами оппозиции обвинить ЦБ во всех экономических неудачах последнего времени, не утвердить его отчет и добиться принятия закона о единовременной колоссальной эмиссии (300 трлн. рублей), гибельной для народного хозяйства и принципиально неприемлемой для нынешнего руководства ЦБ.
Затем, после отставки Дубинина, Дума должна была дать задний ход или инициировать собственный разгон.
Березовский собирался подписать невыгодный для России договор с Чечней о банковской деятельности, однако Дубинин сорвал его планы. Это позволило Центральному банку перейти в контрнаступление. Дубинин обвинил Потанина и Вавилова, представителей группы Чубайса, в хищении бюджетных средств. Березовский на это никак не отреагировал.
Когда из-за “Сибнефти” столкнулись Потанин и Березовский, Чубайс не стал вмешиваться. Потанин расценил это как слабость Чубайса и стал искать других политических союзников. Ими могут быть Черномырдин и Лужков. Однако они оба находятся на античубайсовских позициях, рассматривая Потанина как представителя Чубайса. Поэтому Потанин, хотя и поддерживал Лужкова, вряд ли сможет использовать того в своих интересах.
Таким образом, после того как “силой власти” на липовых аукционах Чубайс обеспечил своему ОНЭКСИМу захват контрольных пакетов “Норильского никеля” и “Связьинвеста”, он собственноручно разломал свою экономико-политическую базу в лице других корпораций и банков, превратил их в мощную финансовую оппозицию по отношению к нему. Во время отпуска за границей Чубайс, вероятно, обсуждал с заказчиками его политики новую, менее сложную программу действий по давлению на экономику России, ибо он сумел выполнить только часть ранее поставленных перед ним задач: принятие через Госдуму Закона об СРП и открытие торгов по нефтяным компаниям.
Чубайс, однако, так и не смог установить контроля ни над силовыми структурами, ни над естественными монополиями. Помимо этого, Чубайс сейчас вынужден отказаться от кампании против Черномырдина и попытки разогнать Думу (поскольку та приняла критический минимум законов).
Чубайс понимает свое проигрышное положение и теперь, вероятно, ограничится приватизацией нефтяных компаний России и продажей за рубеж акций “ЕЭС России”.
УНЫЛАЯ ПОРА
К концу 1997 года прогнозируется дальнейшее ухудшение социально-политической ситуации в России: произойдет дальнейшее углубление кризиса федерального и региональных бюджетов, сохранение высокого уровня неплатежей, усугубление экономической ситуации как в Москве, так и в регионах.
Намерение президента выплатить долги бюджетникам не сможет быть реализованным, что осложнит ситуацию на политическом небосклоне.
Из двух возможных ходов развития, планируемых группой Чубайса: “эволюционного” (замена Черномырдина на схваченного компроматом и потому послушного Немцова) и “революционного” (разгон Думы и назначение Чубайса и. о. премьер-министра с концентрацией у него всей полноты власти) — последний маловероятен даже при возникновении форсмажорных обстоятельств. Это объясняется как отсутствием поддержки со стороны силовых структур и регионов, так и возможными политическими катаклизмами.
Кроме того, против самого Чубайса уже началась широкая политическая кампания его бывших союзников.
Теми силами, которыми он сегодня располагает, позитивных изменений ему не добиться, а его выпады против соперников не столько беспокоят, сколько сплачивают их. К примеру, публикация в “Форбсе” о баснословных личных достояниях Березовского, Ходорковского и Алекперова, как считают аналитики, послужила импульсом к их объединению против заказчиков публикации — Йордана, Потанина и Чубайса.
Спастись от надвигающейся угрозы и порубить головы противников Чубайс может, разве что вынудив Ельцина на чрезвычайные меры через шантаж президентской семьи имеющимися у него видеоматериалами от “Видео Интернешнл”.
Но чем шантаж этот способен обернуться — бабушка надвое сказала.
НАСТОЯЩИЙ ПОЛКОВНИК ( штрихи к портрету комбрига Махмуда Худобердиева )
Владислав Шурыгин
Он коренаст, крепок, улыбчив, подвижен и совсем не похож на того грозного вояку, каким рисуют его телевидение и газеты. Нет в нем ничего “демонического” и “зверского”, о чем беспрестанно твердят враги по обе стороны Пянджа. Нет революционного фанатизма в глазах, картинности и позерства “свергателя режимов” — нет тех качеств, которые упорно приписываются ему скорыми на руку журналистами.
Он вошел в кабинет одного из российских военных штабов в легких спецназовских “песчаных” брюках, камуфляжной майке. Бросил в советскую фуражку с алым общевойсковым околышем темные очки, сдвинул на живот кобуру “пээма”, чтобы сидеть не мешала. И искренне рассмеялся:
— Эти идиоты совсем сдурели: президенту обо мне доносят, что я, мол, его свергать собираюсь. Ума нет у людей! Слышишь, Сергей, — он обратился к принимавшему нас командиру, — они меня блокировать решили. Прислали три танка и три бээмпэшки. Загнали их в горы на жару. Без воды, без еды, без связи. Тут же сдуру один танк угробили. На ручной тормоз не поставили, он под горку и закувыркался. Механика — насмерть, наводчика покалечил. Ко мне прибежали: помоги, Махмуд, вытащи танк. Или разоружи нас — сил нет от жары и голода…
В кои веки еще представится возможность встретиться с самим Махмудом Худойбердыевым — легендарным командиром первой бригады президентской гвардии. И несмотря на молчаливое неодобрение нашего “контакта” Сергеем (а Махмуд его многолетний друг), мы буквально повисли на Махмуде с предложением встречи.
— Ладно, — согласился наконец он, — только не здесь. У русских и так из-за меня волосы на голове дерут. Приезжайте ко мне в Курган-Тюбе завтра часам к восьми утра. Поедем на полигон, там и поговорим…
…Крепкий полковник, затянутый в камуфляж, со щеточкой черно-смоляных усов, жесткий и собранный, ничем не напоминал вчерашнего улыбчивого не то восточного “плейбоя”, не то хозяина большого рынка. Что-то в нем было от иракского Саддама, что-то от афганского Дустума, правда, последний был уже “не актуален”. Дустума к тому моменту уже сверг Абдул-Малик…
Вместо “пээма” на поясе в объемистой кобуре покоился внушительный ствол не то “кольта”, не то “браунинга”, и это говорило о том, что все-таки к нашему приезду полковник Худойбердыев готовился…
Легенды о Махмуде
Самые кровопролитные бои войны 1992 года развернулись в окрестностях города Курган-Тюбе и в окружающей его долине. “Оппозиция” Саида-Абдулло Нури — странная смесь местного филиала московского “демократического союза” с фундаменталистскими исламскими радикалами — стремилась установить господство над одним из самых богатых регионов Таджикистана, граничащим с Афганистаном.
В эти дни наступления “оппозиции” на Курган-Тюбе тогдашний военком города старший лейтенант бывшей советской армии, бывший командир разведроты одной из частей ограниченного контингента советских войск в Афганистане, бывший командир роты почетного караула президента Казахстана Назарбаева, видя полный паралич расположенного здесь кадрированного полка армии, Бог знает кого, а тогда еще 201-я дивизия не получила статус российской, но уже утратила советскую принадлежность, решился с несколькими добровольцами встать на пути у оппозиции.
Худойбердыев и его люди попросту угнали из парка не охраняемые никем танки и выступили из города. Подход мощных танков к отрядам Санчака Сафарова, дерущимся с “оппозицией”, был полной неожиданностью для Нури и его войск. Наступление на Курган-Тюбе захлебнулось. В городе начались затяжные бои.
Но кто-то “доложил” Нури, что танки к народнофронтовцам Сафарова привел военком города. В ту же ночь в дом, где жила его семья, ворвались вооруженные бородачи, а на утро Махмуд получил ультиматум: перегнать танки на сторону оппозиции, или вся семья к вечеру будет разрезана на ломти…
Ответ Худойбердыева на ультиматум был столь же неожиданным, сколь и ужасным. Он вывел танки на улицу перед своим домом и приказал им… расстрелять свой дом до основания.
Сколько погибло под его руинами боевиков, никто не знает. Но семья… Семья чудом осталась жива. И жена, и дети. Аллах или Господь (а жена Худойбердыева славянка, украинка) хранил их.
— Не совсем так было, — неохотно вспоминает о той ситуации Махмуд. — Зэки вообще-то спасли семью. Тюрьму с началом боев бросили охранять. Они и разбрелись по городу. Несколько зашли ко мне во двор. Охранники их испугались — думали, мои люди пришли. А тут еще танки стали стрелять. Разрывы. Ну, боевики дали деру. А зэки, как услышали от жены, что тут было, забрали ее, детей и привели ко мне.
— Но приказ-то стрелять по собственному дому ты отдал?
— Приказ отдал. Я знал, что этим сволочам верить было нельзя. Так и так смерть. Привел бы я им танки или нет — они бы все равно мне свой разгром не забыли. Жена потом рассказывала, они даже за ножами сходили, которыми баранов режут. Обсуждали, кому первому голову отрезать, — мне на глазах жены, или наоборот. Выхода не было…
Говорят, что жена и дети Худойбердыева — едва ли не единственные, кто в подобных обстоятельствах уцелел. И, кто знает, не прикажи Махмуд открыть огонь по собственному дому, прими ультиматум, были бы сегодня они все живы…
Говорят, что за подобное вероломство люди Худойбердыева никого из “оппозиции”, воевавшей под Курган-Тюбе, в плен не брали. А захваченного в бою автора ультиматума Махмуд пустил “в расход” самолично… Говорят…
Говорят, что после Афганистана Худойбердыев попал в алма-атинское военное училище в роту почетного караула, где отслужил почти год, пока его случайно не заприметил президент Назарбаев, который, увидев во главе роты молодого красивого узбека, возмутился: мол, как же так, неужели у нас нет своего казаха, чтобы представлять его и республику. Говорят, что когда Махмуд услышал эти слова, он в тот же день написал рапорт о переводе и отказался выезжать на очередную торжественную встречу.
— Пусть себе ищет казаха, — сказал Махмуд.
Казаха нашли. Говорят, был жуткий конфуз в аэропорту Алма-Аты, когда найденный казах не только не знал, как отдать рапорт гостю, но даже возглавить прохождение почетного караула толком не смог. Ушел куда-то в сторону…
Говорят, что у Махмуда везде свои люди. В разведке, в МВД, в Москве, в Ташкенте, в Турции, в Афганистане. Везде…
Говорят, что он поклялся великому Санчаку лично водрузить красное знамя над Пиком Коммунизма, когда восстановится Союз.
Говорят, что Ахмад-шах Масуд поклялся дать миллион долларов за голову Худойбердыева и сказал, что, пока тот жив, Нури никогда не сможет захватить Таджикистан.
Говорят, Махмуд за одну ночь собрал всех курган-тюбинских воров, вывез в горы и каждого второго расстрелял, а остальным пригрозил, что сделает то же самое, если те не прекратят грабить народ. С тех пор в городе почти нет преступлений и стрельбы.
“Патроны зРЯ не жжем”
Сам Махмуд к легендам о себе относится добродушно-снисходительно, но не без оттенка чисто восточного самодовольства. Быть народным героем приятно, что там ни говори. Но мы с нетерпением ожидали выезда на полигон, чтобы воочию, реально посмотреть, а что же все-таки могут его люди, чего стоят его батальоны.
Сначала мы сбились с пути и заехали в расположение одного из гарнизонов бригады. Приятно удивила четкая реакция дежурных по КПП: уже через несколько минут прибыл дежурный по части и, уточнив, кто мы и откуда, ушел в штаб. Через несколько минут он вернулся:
— Командир будет ждать вас уже на стрельбище, — объявил он. — Отсюда туда ближе, чем до города. Тридцать километров по шоссе, а там справа увидите. И поторопитесь, он не любит опозданий…
Последнее дежурный добавил уже от себя, по-своему оценив нас и наши поиски комбрига.
Мы выехали на шоссе. А за спиной, на плацу, начался привычный любому военному человеку утренний развод. Роты строились, командиры собирались на доклады…
Доехав до полигона, мы поняли, почему комбриг хотел встретиться пораньше. Полигон представлял из себя совершенно лысую, без кустика, без травинки впадину между отрогами горной цепи. В восемь утра здесь уже было далеко за тридцать в тени…
— Батальоны по месяцу здесь живут, — пояснил Махмуд. — Стреляют, учатся. Спят в палатках. Едят на полевой кухне. У нас даже полевой “приварок” есть в обязательном порядке. Дополнительное мясо, а еще сами колхозники молоко привозят.
— А не жарко?
— Конечно, жарко. Но это армия. И это наши условия. В них нам воевать. Никуда не деться. Потому-то мои солдаты и превосходят всех других и в МОРТе (министерство обороны Таджикистана), и в МВД, и в гвардии, и в “оппозиции”. В любую жару, в любой холод лезут в горы, отрабатывают тактику, стреляют.
— Ну от такой жизни, наверное, и дезертиров целая куча?
— Ни одного. Наоборот. Со всего Таджикистана ко мне люди едут, просят сыновей взять служить в бригаду. Я им говорю: мы — гвардия президента, мы все время на передовой, под огнем. Ни в какую! Пусть, мол, служит, пусть под огнем, зато никто его просто так под душманские пули необученного, безоружного не сунет, никто из него рабочего ишака не сделает… Поэтому у меня под ружьем сейчас две тысячи штыков и еще пять резерва. Случись что — через неделю я еще десять батальонов буду иметь…
В этот день стреляли молодые гранатометчики и расчеты ЗУ-23, установленные на МТЛБ. Кстати, установки эти были сделаны на местном заводе по опыту… чеченской войны.
— МТЛБ в горах — самая удобная техника. Верткая, устойчивая, проходимая. А одна “зэушка” на выгодной позиции может в горах хоть роту держать, — пояснил Махмуд, — это мне “чеченцы” показали.
“Чеченцы” — русские офицеры, воевавшие в Чечне, уволившиеся и приехавшие служить сюда по контракту.
Я думаю, что эти МТЛБ, наверное, самое первое воплощение опыта чеченской войны. Сколько лет его внедрения ждать в России, остается только гадать…
“Зэушки” поливали свинцом мишень на склоне в километре-полутора от позиций. Рядом, в низине, стреляли РПГ. Грохот стоял неимоверный. Эхо многократно отражалось, металось в каменных стенах и склонах, глушило, давило, утомляло.
— И как же местные жители терпят? — спросил Махмуда один из моих спутников. — Жалуются, наверное.
— Э… какое там жалуются, — искренне удивился Махмуд. — Наоборот, сами приходят, просят научить стрелять, дать оружие. Они здесь с лихвой хлебнули войны. По одной области больше шестидесяти тысяч убитых. Нет, они знают, что, пока мы тут, все тихо. Уйди мы из области — и через месяц сюда придут “бородатые”. А у них списки “должников” очень длинные.
Поэтому мы здесь зря патроны не жжем. Готовимся…
Судя по дружному грохоту, обычной, рутинной суете, на всех стрельбищах готовились солдаты бригады на совесть. Патроны жгли не для показухи…
— Так чья же все-таки бригада, Махмуд? — не выдержал я и задал вопрос в лоб. — Армия Таджикистана? Твоя? Президентская? За кого она? За кого будут воевать твои люди?
Он коренаст, крепок, улыбчив, подвижен и совсем не похож на того грозного вояку, каким рисуют его телевидение и газеты. Нет в нем ничего “демонического” и “зверского”, о чем беспрестанно твердят враги по обе стороны Пянджа. Нет революционного фанатизма в глазах, картинности и позерства “свергателя режимов” — нет тех качеств, которые упорно приписываются ему скорыми на руку журналистами.
Он вошел в кабинет одного из российских военных штабов в легких спецназовских “песчаных” брюках, камуфляжной майке. Бросил в советскую фуражку с алым общевойсковым околышем темные очки, сдвинул на живот кобуру “пээма”, чтобы сидеть не мешала. И искренне рассмеялся:
— Эти идиоты совсем сдурели: президенту обо мне доносят, что я, мол, его свергать собираюсь. Ума нет у людей! Слышишь, Сергей, — он обратился к принимавшему нас командиру, — они меня блокировать решили. Прислали три танка и три бээмпэшки. Загнали их в горы на жару. Без воды, без еды, без связи. Тут же сдуру один танк угробили. На ручной тормоз не поставили, он под горку и закувыркался. Механика — насмерть, наводчика покалечил. Ко мне прибежали: помоги, Махмуд, вытащи танк. Или разоружи нас — сил нет от жары и голода…
В кои веки еще представится возможность встретиться с самим Махмудом Худойбердыевым — легендарным командиром первой бригады президентской гвардии. И несмотря на молчаливое неодобрение нашего “контакта” Сергеем (а Махмуд его многолетний друг), мы буквально повисли на Махмуде с предложением встречи.
— Ладно, — согласился наконец он, — только не здесь. У русских и так из-за меня волосы на голове дерут. Приезжайте ко мне в Курган-Тюбе завтра часам к восьми утра. Поедем на полигон, там и поговорим…
…Крепкий полковник, затянутый в камуфляж, со щеточкой черно-смоляных усов, жесткий и собранный, ничем не напоминал вчерашнего улыбчивого не то восточного “плейбоя”, не то хозяина большого рынка. Что-то в нем было от иракского Саддама, что-то от афганского Дустума, правда, последний был уже “не актуален”. Дустума к тому моменту уже сверг Абдул-Малик…
Вместо “пээма” на поясе в объемистой кобуре покоился внушительный ствол не то “кольта”, не то “браунинга”, и это говорило о том, что все-таки к нашему приезду полковник Худойбердыев готовился…
Легенды о Махмуде
Самые кровопролитные бои войны 1992 года развернулись в окрестностях города Курган-Тюбе и в окружающей его долине. “Оппозиция” Саида-Абдулло Нури — странная смесь местного филиала московского “демократического союза” с фундаменталистскими исламскими радикалами — стремилась установить господство над одним из самых богатых регионов Таджикистана, граничащим с Афганистаном.
В эти дни наступления “оппозиции” на Курган-Тюбе тогдашний военком города старший лейтенант бывшей советской армии, бывший командир разведроты одной из частей ограниченного контингента советских войск в Афганистане, бывший командир роты почетного караула президента Казахстана Назарбаева, видя полный паралич расположенного здесь кадрированного полка армии, Бог знает кого, а тогда еще 201-я дивизия не получила статус российской, но уже утратила советскую принадлежность, решился с несколькими добровольцами встать на пути у оппозиции.
Худойбердыев и его люди попросту угнали из парка не охраняемые никем танки и выступили из города. Подход мощных танков к отрядам Санчака Сафарова, дерущимся с “оппозицией”, был полной неожиданностью для Нури и его войск. Наступление на Курган-Тюбе захлебнулось. В городе начались затяжные бои.
Но кто-то “доложил” Нури, что танки к народнофронтовцам Сафарова привел военком города. В ту же ночь в дом, где жила его семья, ворвались вооруженные бородачи, а на утро Махмуд получил ультиматум: перегнать танки на сторону оппозиции, или вся семья к вечеру будет разрезана на ломти…
Ответ Худойбердыева на ультиматум был столь же неожиданным, сколь и ужасным. Он вывел танки на улицу перед своим домом и приказал им… расстрелять свой дом до основания.
Сколько погибло под его руинами боевиков, никто не знает. Но семья… Семья чудом осталась жива. И жена, и дети. Аллах или Господь (а жена Худойбердыева славянка, украинка) хранил их.
— Не совсем так было, — неохотно вспоминает о той ситуации Махмуд. — Зэки вообще-то спасли семью. Тюрьму с началом боев бросили охранять. Они и разбрелись по городу. Несколько зашли ко мне во двор. Охранники их испугались — думали, мои люди пришли. А тут еще танки стали стрелять. Разрывы. Ну, боевики дали деру. А зэки, как услышали от жены, что тут было, забрали ее, детей и привели ко мне.
— Но приказ-то стрелять по собственному дому ты отдал?
— Приказ отдал. Я знал, что этим сволочам верить было нельзя. Так и так смерть. Привел бы я им танки или нет — они бы все равно мне свой разгром не забыли. Жена потом рассказывала, они даже за ножами сходили, которыми баранов режут. Обсуждали, кому первому голову отрезать, — мне на глазах жены, или наоборот. Выхода не было…
Говорят, что жена и дети Худойбердыева — едва ли не единственные, кто в подобных обстоятельствах уцелел. И, кто знает, не прикажи Махмуд открыть огонь по собственному дому, прими ультиматум, были бы сегодня они все живы…
Говорят, что за подобное вероломство люди Худойбердыева никого из “оппозиции”, воевавшей под Курган-Тюбе, в плен не брали. А захваченного в бою автора ультиматума Махмуд пустил “в расход” самолично… Говорят…
Говорят, что после Афганистана Худойбердыев попал в алма-атинское военное училище в роту почетного караула, где отслужил почти год, пока его случайно не заприметил президент Назарбаев, который, увидев во главе роты молодого красивого узбека, возмутился: мол, как же так, неужели у нас нет своего казаха, чтобы представлять его и республику. Говорят, что когда Махмуд услышал эти слова, он в тот же день написал рапорт о переводе и отказался выезжать на очередную торжественную встречу.
— Пусть себе ищет казаха, — сказал Махмуд.
Казаха нашли. Говорят, был жуткий конфуз в аэропорту Алма-Аты, когда найденный казах не только не знал, как отдать рапорт гостю, но даже возглавить прохождение почетного караула толком не смог. Ушел куда-то в сторону…
Говорят, что у Махмуда везде свои люди. В разведке, в МВД, в Москве, в Ташкенте, в Турции, в Афганистане. Везде…
Говорят, что он поклялся великому Санчаку лично водрузить красное знамя над Пиком Коммунизма, когда восстановится Союз.
Говорят, что Ахмад-шах Масуд поклялся дать миллион долларов за голову Худойбердыева и сказал, что, пока тот жив, Нури никогда не сможет захватить Таджикистан.
Говорят, Махмуд за одну ночь собрал всех курган-тюбинских воров, вывез в горы и каждого второго расстрелял, а остальным пригрозил, что сделает то же самое, если те не прекратят грабить народ. С тех пор в городе почти нет преступлений и стрельбы.
“Патроны зРЯ не жжем”
Сам Махмуд к легендам о себе относится добродушно-снисходительно, но не без оттенка чисто восточного самодовольства. Быть народным героем приятно, что там ни говори. Но мы с нетерпением ожидали выезда на полигон, чтобы воочию, реально посмотреть, а что же все-таки могут его люди, чего стоят его батальоны.
Сначала мы сбились с пути и заехали в расположение одного из гарнизонов бригады. Приятно удивила четкая реакция дежурных по КПП: уже через несколько минут прибыл дежурный по части и, уточнив, кто мы и откуда, ушел в штаб. Через несколько минут он вернулся:
— Командир будет ждать вас уже на стрельбище, — объявил он. — Отсюда туда ближе, чем до города. Тридцать километров по шоссе, а там справа увидите. И поторопитесь, он не любит опозданий…
Последнее дежурный добавил уже от себя, по-своему оценив нас и наши поиски комбрига.
Мы выехали на шоссе. А за спиной, на плацу, начался привычный любому военному человеку утренний развод. Роты строились, командиры собирались на доклады…
Доехав до полигона, мы поняли, почему комбриг хотел встретиться пораньше. Полигон представлял из себя совершенно лысую, без кустика, без травинки впадину между отрогами горной цепи. В восемь утра здесь уже было далеко за тридцать в тени…
— Батальоны по месяцу здесь живут, — пояснил Махмуд. — Стреляют, учатся. Спят в палатках. Едят на полевой кухне. У нас даже полевой “приварок” есть в обязательном порядке. Дополнительное мясо, а еще сами колхозники молоко привозят.
— А не жарко?
— Конечно, жарко. Но это армия. И это наши условия. В них нам воевать. Никуда не деться. Потому-то мои солдаты и превосходят всех других и в МОРТе (министерство обороны Таджикистана), и в МВД, и в гвардии, и в “оппозиции”. В любую жару, в любой холод лезут в горы, отрабатывают тактику, стреляют.
— Ну от такой жизни, наверное, и дезертиров целая куча?
— Ни одного. Наоборот. Со всего Таджикистана ко мне люди едут, просят сыновей взять служить в бригаду. Я им говорю: мы — гвардия президента, мы все время на передовой, под огнем. Ни в какую! Пусть, мол, служит, пусть под огнем, зато никто его просто так под душманские пули необученного, безоружного не сунет, никто из него рабочего ишака не сделает… Поэтому у меня под ружьем сейчас две тысячи штыков и еще пять резерва. Случись что — через неделю я еще десять батальонов буду иметь…
В этот день стреляли молодые гранатометчики и расчеты ЗУ-23, установленные на МТЛБ. Кстати, установки эти были сделаны на местном заводе по опыту… чеченской войны.
— МТЛБ в горах — самая удобная техника. Верткая, устойчивая, проходимая. А одна “зэушка” на выгодной позиции может в горах хоть роту держать, — пояснил Махмуд, — это мне “чеченцы” показали.
“Чеченцы” — русские офицеры, воевавшие в Чечне, уволившиеся и приехавшие служить сюда по контракту.
Я думаю, что эти МТЛБ, наверное, самое первое воплощение опыта чеченской войны. Сколько лет его внедрения ждать в России, остается только гадать…
“Зэушки” поливали свинцом мишень на склоне в километре-полутора от позиций. Рядом, в низине, стреляли РПГ. Грохот стоял неимоверный. Эхо многократно отражалось, металось в каменных стенах и склонах, глушило, давило, утомляло.
— И как же местные жители терпят? — спросил Махмуда один из моих спутников. — Жалуются, наверное.
— Э… какое там жалуются, — искренне удивился Махмуд. — Наоборот, сами приходят, просят научить стрелять, дать оружие. Они здесь с лихвой хлебнули войны. По одной области больше шестидесяти тысяч убитых. Нет, они знают, что, пока мы тут, все тихо. Уйди мы из области — и через месяц сюда придут “бородатые”. А у них списки “должников” очень длинные.
Поэтому мы здесь зря патроны не жжем. Готовимся…
Судя по дружному грохоту, обычной, рутинной суете, на всех стрельбищах готовились солдаты бригады на совесть. Патроны жгли не для показухи…
— Так чья же все-таки бригада, Махмуд? — не выдержал я и задал вопрос в лоб. — Армия Таджикистана? Твоя? Президентская? За кого она? За кого будут воевать твои люди?